Воины открытого горизонта, Soto suiheisen no bushi

[SonGoku >>>]

В попытке не вписаться в возникшее на пути препятствие - исполинскую фигуру храмовника, - воровка едва не испытала головой надежность переборок: джамперы раскрылись вовремя, но вот силу толчка, многократно увеличенную включившимися искусственными мышцами экзокостюма, Йонки не рассчитала.
Над головой Ярви пролетела черная тень и приземлилась где-то вне поля его зрения: судя по звукам, не слишком удачно. Но и юному самандар пришлось не слаще. Большой тюк выделанных кож из домена Бак-хойдо, самого северного из четырех больших островов, чуть не сбил его с ног. По решетчатому настилу протопали, поминая то демона У, то его престарелую бабку, матросы.
- Эй, храмовник! Наверху не помешает твоя помощь! - сообщил тот, который был ниже, с лицом, плоским и желтым, как большая лепешка из бао-гу. - Отрабатывай свой проезд!
- А мы тут посторожим, - торопливо добавил второй, жилистый и рябой, и насквозь прожаренный солнцем.
Самандар выпрямился во весь свой недюжинный рост.
- Нет.
Про монахов-воителей говорили, что они непомерно самоуверенны и горды - и объявленные вне закона не откажутся от своих плащей. Хоть традиционная накидка не похвасталась бы белизной, но свернувшаяся в кольцо рептилия на гербе даже в полумраке сияла мазками свежепролитой крови.
- Вы идете наверх, вы оба.
- Вот упрямый гаденыш, - сокрушенно вздохнул долговязый матрос.

[Далара >>>]

Надо было признать: с балкой сестры слегка промахнулись. И самой балкой тоже. Но никто, включая хвостатых бандиток, не сумел предсказать, к чему привел бы их промах. Тяжеленный противовес (устанавливали всей командой, чуть не умерли, вгоняя колья и высчитывая длину веревок) по красивой, хоть и не идеальной дуге пролетел мимо вслед за балкой и угодил барку по носовой части.
- Ваааа! - ошеломленно сказала летяга с серьгой в правом ухе.
- Сим! - без тени сомнения подтвердила вторая.


***

Двое на одного, да и в узком проходе как следует не развернуться, так что двое подкупленных незадолго до рейса матросиков справедливо считали, что расклад сил неравный. Просто не предполагали - насколько. У мальчишки-храмовника лицо сделалось отрешенно-сосредоточенным. Он плотнее сжал губы, но взрослее от этого не стал выглядеть. С долговязым он справился быстро; тот был прямолинеен, не слишком умен и весьма опрометчиво думал, что кистень - аргумент в любом споре.
Рябой все же успел на удачу и наугад ткнуть ножом, лезвие пропороло белую ткань и украсило легкий походный доспех глубоким порезом. Если бы удар был точнее, у матросика был бы шанс убежать, но скрепленные витыми шнурами пластины из толстой, вымоченной в соляном растворе кожи шли внахлест.
Самандар оглядел поле битвы, вытащил спрятанный между ящиками и тюками длинный меч в плотных кожаных ножнах на длинном ремне и закинул его за плечо. Эти двое уже не позарятся на драгоценный сундук, это значит, что можно подняться на палубу и узнать, почему такой шум.

[Тео >>>]

Последний прыжок дался сложнее всего. Пальцы скользили по пластиковому порожку и Йонки едва-едва смогла подтянуться и перевалиться через край люка. Пару секунд она позволила себе полежать, восстанавливая дыхание, и животом ощущая приятный холод палубного настила. Наверху, судя по доносившимся крикам, звукам, больше всего похожим на выстрелы, и нескончаемому топоту, творилось что-то невообразимое. Здесь же, на средней палубе, было безлюдно и спокойно. По крайней мере, пока.
Воровка сложила джамперы и осторожно заглянула в распахнутую настежь дверь одной из кают. Никого. Только разбросанные кругом вещи свидетельствовали о том, что обитатели покидали это место в крайней спешке, по возможности прихватив с собой самое ценное. Йонки почти машинально пошарилась в ящиках - может, все же найдется, чем поживиться? Ничего стоящего там не оказалось. Недовольно хмыкнув, девица подобрала пару "тряпок", что выглядели подороже, и сунула их в заспинный карман комбинезона.
Зато в следующей каюте воровку ждал подарок - на полу бликовали медные овалы монет... мелочь, а приятно! Нанизывать дока на шнур времени не было, Йонки просто ссыпала найденное в кожаный мешочек. Тут же, у кровати, обнаружилась цепочка с медальоном. С виду - золотые. Прихватила и их.

[Fennec Zerda >>>]

Сверху, где-то над башкой, жужжали чудиковы механизмы, быстро-быстро разматывался трос. На тросе куском ничтожества болтался Джош. Он не любил отрываться от земли, так сказать. Не любил, когда вокруг ничего нет, есть в этом какая-то беспомощность. Но прыгать на палубу раненого судна без тросика... плохая идея. Джош это видел, Джош это делал. Это действительно плохая идея. Верьте на слово.
Палуба приблизилась, и Джош согнул ноги в коленях, прижал подбородок к груди и сжал в руке нож. Дальнейшие его действия ему очень нравились - он, как любой мужчина, знающий, что выглядит мужественно, видел себя словно со стороны и зрелище его радовало. Ступни коснулись палубы, и Джош тут же завалился набок (весьма элегантно), еще в падении одним точным ударом обрезал трос и перекатился через плечо, встав в конце движения на одно колено, готовый встретить опасность лицом к лицу. Воображаемые зрители мужского пола скрежетали зубами в бессильной ярости и зависти, дамы краснели и смотрели томно, зазывно. Джош знает себе цену.
Рядом очутилась команда, все, кроме Чудика и Айхо. Чудик всегда остается на корабле, у Айхо свои методы. Джош издал боевой клич и ринулся в атаку.

Таинственный наниматель, который прибыл сюда вместе с Джошем и его командой – видно, доверял меньше, чем разномастной компашке со второй лодки, - не говоря ни слова, напрямик отправился к спуску в трюм. Он как ножом рассекал толпу из растерянных пассажиров и снующих с отчаянной деловитостью матросов. Ну да поди не расступись перед этой высоченной темной фигурой – стопчет.

[higf >>>]

Абордаж не был для шкипера неожиданностью – скорее наоборот. Без чьего-то умысла редко падают с неба тяжелые балки. Да и двигатели просто так из строя не выходят, если механик хороший – а на «Бронзовом драконе» он стоил своих денег... по правде говоря, стоил больше, чем Тихоход платил.
Но, как ни странно, это давало надежду. Если бы корабль собирались добить совсем, вряд ли что-то могло бы помешать, а так еще некоторое время есть. Надо только отбиться. Где проклятый храмовник?
- К оружию! Разверните картечницу! – заорал Браборд и замахнулся увесистой тростью на ближайшего чужака.
Кто-то из команды попробовал выполнить приказ - дуло начало поворачиваться, грозя смести все на палубе.
Хронометр в ноге громко тикал, отсчитывая оставшиеся мгновения жизни корабля.


***
Со стороны лестницы раздался гулкий звук шагов - несколько человек поднимались из трюма. На всякий случай Йонки нырнула под койку. Вовремя, через несколько секунд в дверном проеме возник один из имперских гвардейцев - из своего укрытия девчонка видела только ноги, но обувь была узнаваемая - высокие ботинки из грубой кожи с закругленными, защищенными металлическими пластинами носами. Голенище тоже закрыто бронзовым "панцирем". Должно быть, очень неудобные и ужасно тяжелые. Такими пнут - ребра целыми не останутся точно. Живенько нарисовав себе перспективы в случае, если хозяин ботинок ее обнаружит, Йонки сжалась и постаралась даже не дышать. Внимательно осматривать помещение страж, к счастью, не стал. Потоптался на пороге и прошел дальше.
"Жетоны наверх волокут", - догадалась воришка, и сердце отчего-то забилось быстрее. Товар с точки зрения сбыта опасный - слишком велика вероятность нарваться на подставу. Но если знать, кому предложить, то и куш можно неплохой сорвать. Обстоятельства, впрочем, не оставляли никакого шанса успешно присвоить хоть несколько вожделенных "пропусков в жизнь": сунуться к гвардейцам, когда те в полной боевой готовности, мог только конченный идиот. А идиоткой Йонки не была.

[Далара >>>]

Об условном сигнале не договаривались, им бы стал либо глухой удар о балку и металлический скрежет обшивки, либо - если бы экипаж вдруг заметит неожиданное препятствие, - стон выворачиваемого руля.
Нет, не зря они накануне положили на подготовку три ночи. Они бы провозились и дольше, но одна из летяг, приложившись к пузатой бутыли из молочно-зеленого непрозрачного стекла (Хёг немедленно заподозрил, где конкретно сестрицы разжились добычей, так как хорошо знал эту бутыль, в которой хранил контрабандный виски), вдруг запрыгнула на верстак и пронзительно застрекотала. Скорострельная "речь" сопровождалась хаотичными на первый взгляд взмахами лапки с зажатым в ней куском графита. Когда переборка украсилась сложной схемой, в которой была задействована система блоков от бегущего такелажа, тесак, шлюп и обломок скалы, рыжеволосая малютка очень мило рыгнула, закрыла глаза и мешочком повалилась на пол. Хёг едва успел подхватить ее на руки и, принюхавшись, доложил:
- Да она мертвецки пьяна, вот зараза!
Тем временем вторая сестра ухитрилась спасти бутылку и вознаградила себя, разделавшись с содержимым.
Блоки взвизгнули, задымились от трения о витые металлические тросы, а свободный от цепи валун едва не лишил "Ву-лэй мэй" планширя по левому борту. Но план юных бандиток удался на все сто: вдруг отяжеленная балластом шхуна разом сбросила высоту, а натянутые хитроумно канаты (Хёга Тиммера до сих пор подташнивало от внезапного приступа головокружения, стоило припомнить, как татуированный кудлатый юнец вбивал крюки, зависнув над бездной) изменили траекторию корабля. "Ву-лэй мэй" как магнитом подтащило к "Бронзовому дракону".
Оставалось лишь спрыгнуть на палубу.

[higf >>>]

Круговерть, хаос. Лава бушует далеко внизу, водоворот боя бушует на палубе. От раскаленного океана нельзя защититься, но его можно избежать - достаточно лететь высоко, и волны не поднимутся за тобой до островов. С людьми всегда есть шанс, но они готовы преследовать тебя там, где не достанет равнодушная ярость стихии. Они упорны и настойчивы, они умеют строить планы...
И все же сейчас все замыслы крошились и забывались в мгновении.
Противник Браборда уклонился от трости и нанес удар, шкипер парировал его, и завертелась схватка, где не было ни строя, ни плеча рядом, схватка, распадающиеся на отдельные водовороты поединков или, если кому-то не улыбнулось неба, боя против двоих сразу.
Было просто чудом, что он ощутил толчок, когда палуба дрогнула, и оглянулся.
В схватку, кажется, вступала еще одна сторона... и именно сейчас в голове Тихохода мелькнуло нехарактерное для него стремительное озарение. Он заплатил за невнимательность резаной раной предплечья, но это были пустяки.
Это был шанс. Если новые чужаки – союзники, то все пропало, но если нет...
- Всем пробиваться вниз! - заорал он, - кроме Сейла и Ти.
Так звали тех, кто был у картечницы. Сейчас его матросы спрячутся, а чужаки вступят в схватку. Кто бы ни победил, их будет много меньше. Оставшихся сметет с палубы выстрел, под который не попадут свои, ну а если уж кому-то и тут повезет, на то есть экипаж. Рискованно – но возможно.

[SonGoku >>>]

- Будь я проклят... - раз, должно быть, в десятый бормотал Хёг Тиммер, до судороги в кистях вцепившись в штурвал и с трудом удерживая на лету "Ву-лэй мэй".
Весь обширный запас заковыристых многосложных ругательств поиссяк, когда на подлете картечница барка превратила обшивку днища его маленькой шхуны в решето; изрядно погнуло рулевое перо.
- Самандар, будь я проклят... Действительно, самандар! Слышь, друг, - бросил он, не оглядываясь, коротышке-механику. - Уж не думал еще хоть раз увидеть храмовника в деле. Но, видать, таково мое везение...
- Ты хотел Адзусу в действии, - с некой гордостью пробасил тот, - сейчас увидишь.
Коренастый Рато не обращал внимания ни на пробоины в днище, ни на суету на палубе, где смертельным вихрем орудовал его татуированный подопечный, он закончил мастерить свое затейливое произведение и ловко перекинул рыжей малютке. Больше всего оно походило на гирлянды, какие развешивают по праздникам в Столице. Девчушка обмотала ее вокруг пояса и, растопырившись, перепорхнула с одного корабля на другой.
Хёг присвистнул.

[higf >>>]

«Коготь» вцепился в скалу якорем, явно желая оправдать свое название. Чуть ли не вся команда глазела на разворачивающееся чуть ниже зрелище. Рулевой Эдш тоже смотрел и складывал свои мысли в слова, как умел.
Ишь ты, думал он. А мы не ждали. Капитан Лин говорил – «Бронзового дракона» трогать нельзя. Тут нашего «Когтя» мало. Целая птичья стая нужна. Капитан умный, он знает, кого трогать можно, а кого нет. Потому и живем. Не работаем, деремся мало, а жратвы и выпивки хватает. А чего ж – те, кого берем, сами сдаются обычно. Нас боятся, купчишки. Мы то с оружием, лихие ребята. Как я. А они – тьфу... Важно только места вовремя менять, чтоб не замели. Лин знает.
А тут кто-то решил Тихохода взять. Во дураки. Добро бы Скагга, так нет. Что будет-то!..
О, капитан орет атаку. Это верно, надо брать, пока дают. К рулю надо.
Помощник рядом топает, зудит. Лицо всегда хмурое, смотреть тошно. Даже борода хмурая и мрачная. Не дело говорит, надо бы остеречься. А добычу с победителя снять, ежели шанс выпадет. Он тоже умный, помощник. Но мы б с его умом померли от пустого брюха, потому что всегда говорит – не выйдет, дескать, потому, что...
Так что капитан умнее.
А дальше Эдшу думать было некогда, он вертел штурвал, а на два дела сразу его никогда не хватало.
«Коготь» вышел из-за скал, норовя вцепиться в добычу.

[Далара >>>]

Небольшой осколок базальта чиркнул карго-мастера по скуле.
- Наше! - требовательно пискнули в унисон две малютки; у одной в правой лапе была зажата праща, а на поясе висел мешочек с камнями. - Отдавай!
Та летяга, у которой серьга была в левом ухе, раскрутила пращу над головой, а вторая, закончив приматывать к стойке мачты какой-то предмет, нехорошо похожий на взрывное устройство, спрыгнула на плечи Сагеты, вознамерившись пустить в ход когти.
Но была отловлена за живое. Карго-мастер, не жалея кожи на спине, резко сдернул нахалку за торчащий в прорехе коротких шортов хвост. В другое время он просто скинул бы ее на палубу – но то в другое время.
- Вот гадина! – прорычал он.
Крутанул верещащую девчонку, словно грузик на веревке, и метко швырнул в зияющий черным квадрат спуска в трюм.
Кто другой от такого удара свернул бы себе шею (или переломал часть конечностей), но девчушка, свернувшись в очень плотный коричнево-рыжий клубок, мячиком прокатилась по перекошенной, гуляющей ходуном палубе и свалилась в открытый люк. Изнутри долетел пронзительный визг протеста.
Вторая летяга пришла к мнению, что сверкать в злобе глазами на кого-либо бесполезно (да и выгоды не принесет, sim!), и шмыгнула в трюм за сестрой.

[higf >>>]

Они все-таки осознали промашку, но поздно; это было похоже на танец со смертельным финалом. Своркой уличных блохастых собак, раз за разом пираты смыкали кольцо, а когда хоровод распадался, кто-то оставался на палубе – кто с проломленной головой, кто с распоротым животом, кто разрубленный от плеча до пояса. На мальчишеском гладком лице самандар не было ни злобы, ни упоения, мальчишка словно отрабатывал неприятную, тяжелую повинность, только между изломленных напряжением бровей залегла глубокая складка. Так же сосредоточенно и отрешенно он, должно быть, выпалывал бы сорняки, таскал камни после землетрясения или разбирал сложный текст древних рукописей. Ящерица, прикусившая собственный хвост, у него на белом плаще, словно в пламени, купалась в алых брызгах чужой крови.
Пока план Браборда казался осуществим, ему сейчас никто не угрожал, и все же Тихоходу было страшно. Страшно смотреть, как схватка скручивается лавоворотом, втягивается в храмовника, чтобы рассыпаться кусками плоти и металла. Хронометр пульсировал замедлившимся временем, а шкиперу казалось, что этого человека – человека? – невозможно остановить, что воронка, центром которой стал самандар, втянет и перемелет все, перестав разбирать врагов и союзников. Смертоносная и безразличная, как мясорубка, которая вращается сама.

А рулевой Эдш опять ни о чем не думал, и на этот раз окончательно. Он лежал на палубе, широко раскинув руки. Очень широко, потому что правая вместе с плечом на шаг отлетела от туловища. Он даже не понял, что происходит. Впрочем, многие из тех, кто был умнее – тоже не поняли.

[Bishop >>>]

Каждое существо было погружено в сияние - у каждого свой цвет, своя сила. Кто едва тлеет, как ночной жук-лисмаскар, кто пылает, точно солнце полудня. Вторых меньше. Но - объятые ужасом или яростью, в ненависти и в страсти - все светятся ярче.
Адзуса втянул носом воздух - пот, горячий металл, дым, расплавленный пластик. Где-то в этой толпе пахло смертью. Не людьми, чью жизнь только что укоротили, но тем, кто их жизнь оборвал. Это было - забавно. Кровь бежала по жилам быстрее только от предвкушения встречи.
Вестник смерти и разрушения, он прокладывал туда дорогу через ополоумевшую толпу - как сквозь рой ночных мотыльков. Два коротких, заточенных с обеих сторон клинка в руках с одинаковой легкостью рассекали живую плоть и металл. Адзуса не добивал раненых, ничего не задерживало его стремительное продвижение, ничего не должно было стать препятствием.
И, в конце концов, они встали друг против друга - порождение темного пламени и объявленный вне закона рыцарь света. Ты - огонь, я - тень, ты - свет, я – тьма... Если бы Дракон-хранитель Столицы наблюдал за поединком (хотя кто мог знать наверняка, что он не наблюдает?), то сказал бы, что провидение обладает своеобразным чувством юмора.
Искривленный короткий клинок с разворота вошел в щель между пластинами легкой кирасы. Самандар зашипел сквозь зубы, перекинул меч в другую руку. Адзуса откатился, почти оглушенный ударом в висок, сплюнул кровь и вновь прыгнул на врага.

[SonGoku >>>]

Задыхаясь и кашляя, Скиди Лёв отодвинул заслонку, прикрывающую иллюминатор, и, подальше высунув голову, вдохнул жаркий утренний воздух. Мимо протарахтел перегруженный винтолет, направляясь к тонувшему в бурой дымке далекому берегу; пассажиры висели на нем гроздью спелой виндрувы. На мгновение показалось, будто в разрыве туч восходящее солнце отразилось от округлого гладкого борта цвета тусклого серебра. Но разглядывать - не идет ли мимо равнодушная к бойне, смертоносная сама по себе "Невеста", выбирая следующего жениха, - было некогда. Наверху глухо бухнул взрыв, и обломок пилона, кувыркаясь, чуть было не лишил Скиди буйной головушки, а "Бронзовый дракон" - моториста.
Лёв ладонью размазал по распаренному от духоты, почерневшему от копоти лицу грязь. Кинул взгляд на приборы. Если зрение не подвело, то чуть ниже фарватера в шхерах плавал небольшой островок, боги весть что, но тяжесть изрядно потерявшего в весе барка он выдержит.
- Эй там, в рубке! - прохрипел Скиди в раструб корабельного телефона. - Меня кто-нибудь слышит?

Над Брабордом можно было смеяться - и посмеивались порой, - но, похоже, что, пусть медленно, не так сразу, но одноногий шкипер перетягивал удачу на свою сторону. Мироздание, должно быть, действительно любило шутить - легонькая "Ву-лэй мэй", накрепко пришвартованная к барку борт о борт, единственным своим баллоном удерживала "Дракон"-подранок в воздухе и придавала остойчивость.
Сражение на палубе упорядочилось... если можно так сказать о сражении. Даже стало понятно: кто нацелился и на что.
Рыжий громила теснил имперских солдат к борту; сувэй отмахивались и, потея, волокли обтянутый металлическими лентами, небольшой сундук.

[Bishop >>>]

Нельзя сказать, что Джош не боялся. Есть два типа людей, которые не боятся, но Джош не был дураком и не был трупом. Нельзя сказать также, что он дрался сейчас с каким-то особым упоением. Джош любил хорошую драку, в нем много огня и огонь этот требовал жить, требовал гореть, требовал двигаться и хохотать, и вести себя агрессивно, и даже курить - всего требовал огонь. Сухая, злая, настоящая мужская стихия. В иные времена Джош поддавался стихии и обращался в чистого они. И тогда жестокая игра, которую он устраивал, потакая внутреннему огню, с полным правом звалась онигокко, ибо водил в этих салочках уже не веселый рыжий парень, а оскалившийся красноволосый демон... Но сейчас в Джоше было не так много огня, чтобы он позабыл обо всем на свете. Сейчас в Джоше было много рабочего настроя, а он сбивает пламя.
Джош переместился туда, где был храмовник - что ни говори, а основная опасность здесь исходила от этого длинного парняги в белом плаще. Смазливая мордашка, а прическа похожа на жгуты пещерного мха, растущие из головы. Такие нравятся женщинам. Но Джош совсем не женщина. Рыжий нашел взглядом Дылду, только что удавившего голыми руками какого-то парнишку, и глазами указал на храмовника, сражающегося с Адзусой. Адзуса, вроде, не уступал, но... "Дай ему в торец, я прикрою", вот что сказал Джош Дылде, и Дылда понял.
Он кивнул и, подняв с палубы оброненный кем-то короткий меч, ринулся в атаку, а Джош быстро глянул по сторонам, и наткнулся взглядом на Святую. Она стояла прямо, широко раскрытыми глазами глядя на Адзусу, вокруг нее кого-то били, кого-то резали, но она не замечала.
- Девочка? - проговорил Джош, подаваясь к ней, и успел заметить, как поменялось выражение ее лица.

(помогаю)

[Fennec Zerda >>>]

Больно... Больно... "Те, кто недостаточно понимают опасности войны, не могут понять и выгоду от войны". На каждое движение отвечать ударом, и да будет это "подобно удару точильного камня о яйцо, это подобно пустоте и полноте". Улыбчивое смуглое лицо, слишком юное для таких внимательных, холодных, страшных глаз. Он смотрит на стену, потом на слугу, на голову выше него, потом опять на стену. Ему безразлично. Все. Безразлично. Кроме эффективного результата.
Больно... Крик отталкивается от стен, резонирует, режет ухо. "Ци трех армий можно вырвать с корнем, разум полководца можно отнять". Она кричит, как безумная. Ногти содраны о каменные плиты. Руки избиты в кровь.
Зато знает, что делать.
Опираясь на неподвижность и твердость земли, на неощутимость воздуха... Каждый удар достигает цели. Ничто не становится препятствием... словно сквозь рой ночных мотыльков... Языки пламени. Распространяются быстро, неостановимо, эффективно.
...постоянно помнить... ты должна умереть... быть готовой к смерти...
Он смотрит ласково, он говорит нежно, но эта мягкость не прячет ледяного металла в его речи. Каждое его слово достигает цели. Ничто не станет ему препятствием. Он знает, что делать.
Твой Путь - это смерть. Серебро клинка в черноте бесконечной ночи.
Я готова к смерти.

Джош кинулся к ней за секунду до того, как подумал, что бежать нужно от нее. Он уже видел, что с ней бывает, когда на нее находит... это. Когда она вспоминает.
Он говорил как-то с одним врачом и тот с умным видом перечислил все, что происходит со Святой своими умными словами. "Немотивированная агрессия, повышенная бдительность, взрывная реакция, нарушения памяти" - Джош все хотел, чтобы доктор увидел это своими глазами. Особенно, конечно, немотивированную агрессию. Пусть после этого скажет свое "неизлечимо".

[Bishop >>>]

Святая закричала высоко и как-то открыто. Джош слышал, как кричат при родах женщины, это было похоже. Но то, что рождалось из Святой, ничем не напоминало младенца. Чудовище, да и только. Холодное, злое чудовище. И ничего человеческого.
Первым ударом маленького кулачка она разорвала печень парню, которому не повезло оказаться рядом с ней без щита. Вторым ударом она пробила ему висок острым локотком. Джош затормозил в движении, но было поздно, он успел увидеть ее глаза, а потом было только больно, и взгляд заволокло постепенно красным, а затем чернотой. И последнее, что он успел подумать, так это что Дылда остался без прикрытия.

Его не заметил ни один из сувэй. Были слишком заняты. Нет, конечно, они были готовы к нападению, оружие держали наготове, перемещались не слишком быстро и не слишком медленно, зорко следили за окружающим... Но ни один из них не был готов к Айхо. Просто у одного из парней, тащивших сундук, вдруг подкосились ноги и он упал на палубу - позвоночник его был сломан, а второй, повернувшись, увидел перед своим лицом длинную, как у ящерицы, пасть с рядом конических зубов. Очень больших. Очень острых. Очень близко.
Так сундук лишился носильщиков. Он гулко ударился о палубу окованым углом, десяток жетонов раскатились по доскам.
Охранник завопил благим матом и наотмашь ударил Айхо коротким мечом, больше от страха, чем для убийства - так отмахиваются от паука, внезапно опустившегося на паутинке перед глазами. Айхо резво отшатнулся от солдата и, раскрыв пасть, вскрикнул и зашипел на него.
- Аай-ххо...
Покрытое жесткими перьями тело Айхо напоминало равно тело птицы и пресмыкающегося. Айхо развернул огромные крылья и стали заметны длинные когтистые пальцы.

(опять)

[Fennec Zerda >>>]

- Летучая тварь! - трясущимися руками сувэй выхватил пистоль и выстрелил, пуля прошила маховые перья.
На длинных ногах "тварь" по-птичьи подскочила к стрелку и ухватила зубами за запястье, выкручивая руку. Пострадавшим крылом Айхо ударил сувэй по голову и тут же развернул оглушенное тело между собой и оставшимися охранниками. Те уже приходили в себя от первобытного ужаса. Они ждали, что "тварь" взлетит сейчас, с телом их товарища в когтях... Но Айхо не собирался покидать палубу. Не из героизма, не из азарта. Птицеящер, Древнее Крыло, Айхо-Летун не умел летать. Он хорошо планировал с высокой точки, мог неторопливо перемещаться по прямой, возвышаться на восходящих горячих потоках воздуха, нагретых лавой, но крылья его были слишком велики и тяжелы для взлета с поверхности.
- Аааай-ххо! - крикнул птицеящер, выпустив из пасти искалеченную руку сувэй, перехватывая его тело когтями крыльев. - Аай-хо!

Вот теперь в ушах не просто шумело – голова гудела, как колокол; в венах кровь билась толчками, омывала, бодрила, уносила боль и усталость. Во рту привкус металла. Адзуса вновь поднялся, стряхнул навалившихся людей, развернулся, потеряв из вида противника, а с ним частичку удовлетворения. Матросик, который только что полоснул его по спине абордажным тесаком, попятился, остальные тоже утратили боевой пыл.
Кожаную безрукавку пришлось сбросить, разодранная почти надвое она только мешала. Вытатуированный на спине рогатый демон в чешуе пламени будто слизывал кровь, что текла вдоль позвоночника.

[SonGoku >>>]

Ярви перехватил за древко короткое тяжелое копье (таким легче бить сверху по голове, как дубиной, притупленный зазубренный наконечник не прошиб и доски), меч вошел в тело сверху, перерубив позвоночник; коротышка-пират с вытаращенным от испуга глазами так вцепился в оружие, что выпустил его, лишь когда укатился к пробитому борту. Самандар вытер лезвие о накидку.
Недавний противник измотал его, но пока того скрыло под волной чужих тел – точно выброшенный в мусорную кучу труп под волной прожорливых жуков-пёпё - можно было остановиться, перевести дух, осмотреться. И – почти развернуться на месте, уходя от короткого чужого меча.

Дылда не был особенно хорошим фехтовальщиком, но чаще всего от него это и не требовалось. Дылда был высокий, длиннорукий, сухой, весь из костей и жил, и разумный противник видел, что Дылда вынослив и может бесконечно держать врага на расстоянии вытянутой руки, а полуразумный противник обыкновенно боялся всякого, кто выше на голову.
Первый удар прошел мимо, но меч был коротким, а значит довольно легким, и Дылда без промедления крутанул его, заставляя набрать скорость и провел второй удар - лезвие скрежетнуло о металл вовремя подставленной наручи, оставив глубокую борозду. Они были почти одного роста, Дылда и юный храмовник, и даже могли оказаться ровесниками, и при других обстоятельствах встреча прошла бы иначе. Мальчишка скривился от боли; наверное, в первый раз за бой на его лице появилось какое-то иное выражение, кроме брезгливой сосредоточенности. А Дылда заработал удар кулаком с зажатой в нем рукоятью меча по виску.
Удар был сильным, Дылда выронил меч и мотнул головой, словно настраивая утраченную четкость зрения. Поднимать оружие было бы глупо: одна потеря времени и предоставление противнику отличной мишени в виде - опять! - собственной головы. Дылда не стал долго раздумывать, просто кинулся на храмовника, охватил его руками в борьбе, сгреб в охапку и развернул спиной туда, где стоял Джош. У Джоша есть в запасе секунда-полторы, чтобы выстрелить в спину храмовнику или ткнуть чем-нибудь острым, металлическим и пригодным для тыкания... Но Джоша не было. Дылда видел, как буйствует Святая, как повалилась к ее ногам очередная жертва с вырванной гортанью, заливая палубу кровью, но Джоша нигде не видно...

[Далара >>>]

Его ударили коленом в пах – раз, второй, третий, самандар не был намерен сдаваться. Дылда слушал его дыхание у себя над самым ухом, пока не потемнело в глазах от боли. А потом сквозь муть он увидел над собой занесенный меч и понял, что копошится на палубе и что сейчас его убьют.
Луч был тонкий, ослепительно алый; на мгновение он, как прочная нить, связал двух человек. И погас.
- А!.. - растерянно воскликнул Хёг Тиммер, который наблюдал за сражением с ходового мостика "Ву-лэй мэй".
Он хотел сказать много больше, да коротышка-механик зажал ему рот.
- Не вздумай, - басовито прогудел он. - Помянешь их - накличешь беду.
Словно в хорошо отлаженный механизм сунули железный прут - самандар, сбившись с ритма, опустился на одно колено рядом с Дылдой. Попытался вновь встать, опираясь на воткнутый в палубу меч, но не смог. Капли раскаленного металла (левый наплечник оплавился и потек) тяжело ударялись, прожигая на несостоявшемся мертвеце куртку.
Дылду мутило, разогнись он - немедленно вырвет. Но разогнуться было бы истинным подвигом, после нескольких точных ударов самандр принять богоугодное вертикальное положение никак не представлялось возможным. Дылда глубоко вдохнул и его замутило еще сильнее, так, что он качнулся и распластался на палубе. Сверху на него свалилось нечто тяжелое, пахнущее горячим металлом, придавив Дылду окончательно и лишив путей к отступлению. "Джош пропал... - подумал вдруг Дылда, вместо размышлений о том, чем бы ему заняться в посмертии, буде таковое произойдет. - Где же Джош?.."

[higf >>>]

Молчаливая высокая фигура в коричневом плаще безразлично отвернулась от самандар и придавленного им Дылды, и направилась к зияющему чернотой спуску в трюм. От человека такого размера ожидаешь тяжелой поступи, но этот скорее скользил по палубе – беззвучно и неостановимо. Никто даже не пытался броситься ему наперерез.
Не замедляя шаг, человек в плаще и темных очках на пол-лица оторвал и швырнул в сторону безнадежно прожженный палец черной кожаной перчатки. Во тьме зловеще переливался кроваво-алым крупный камень в кольце на левой руке.

Рулевой Чиль съежился у штурвала. Он совсем недавно ходил на "Драконе", а в боях не бывал ни разу. Так что убежал бы, но любое другое место было не лучше, не безопаснее – везде страшно. Пару раз он уворачивался от ударов – совершенно случайных, но тем не менее они могли быть смертоносными. И меньше всего он ждал сейчас, что оживет переговорная трубка, заговорив привычным голосом моториста. Правда, искаженным, но это такие мелочи.
- Да, - радостно ответил он, будто это обещало спасение. – Да, я тут.
Конечно, надлежало назвать свое имя, но в этаком пекле забыть немудрено! Скиди отозвался не сразу; в машинном отделении дыма сейчас было больше, чем воздуха, так что перханье и сдавленный кашель ему можно было простить.
- О. Надо ж... - в конце концов, услышал Чиль. - Там есть кто-то живой.
- Э... Наверное, - оглянулся по сторонам рулевой. На палубе кто-то застонал и рухнул. - Если это уже не пекло.
- Оно ниже, парень! - сипло хохотнули в трубке.
Среди экипажа "Бронзового дракона" (плюс еще в тавернах во всех тех портах, куда барк-каботажник заходил по дороге) бытовало мнение, что если кто-то сумеет выжить, рухнув в лавовый океан, так это Лёв.
- Бери ниже и два румба справа. Видишь там что-нибудь?