Доктор ведьм. Серия 2-я, "Случай с колдовским зельем"

[SonGoku >>>]

9 июля, четверг
За Ишшином-хоши Хира зашел сразу после школы, взяв выходной вместо субботы. Он уже почти преодолел в себе слабость, столь внезапно обнаружившуюся в нем при встрече с господином Касуджимой, и теперь удивлялся событиям прошлых выходных. Определенно, это был не он. И что на него нашло? Котонуке сидел на плече подростка и невозмутимо чистил шерстку и задние лапы, иногда резко уделяя вдруг внимание спинке и почти тут же возвращаясь к лапам.
- Скажи ему спасибо за мандарины, - деловито напомнил он, пока мальчик здоровался с наставником.
- Котонуке благодарит Вас за вкусный о-сеттай, Ишшин-хоши, - Хира поклонился, сложив руки лодочкой. О том, что домой он принес только шкурки, говорить не стал и повел монаха в медицинский центр, куда привезли Шимаду уже почти две недели назад.
Оказалось, съездили впустую (если не считать, что Ишшин-хоши надолго застрял перед небольшой католической церквухой, с тусклыми витражными окнами и облепившейся побелкой на стенах; в крохотном отгороженном от улице закутке возились разновозрастные детишки, за которыми приглядывала суровая, по-деревенски круглолицая девочка-подросток). Чем привлек настоятеля этот храм чужой веры, непонятно.
Хира с интересом, молча наблюдал за наставником и, лишь когда уже отошли, осторожно спросил:
- Конкуренты?
- В какой-то мере...
Долговязый монах оглянулся. Девочка смотрела им вслед, затем, указав на них пальцем, что-то очень негромко сказала молодому человеку во всем черном - точно священник, но на священника не похожего, - который вышел посмотреть, в чем там дело.
- О-о... - Ишшин-хоши медленно поклонился.

(и Орна, ага)

[Орна >>>]

Странная парочка поклонилась в ответ.
- Это место куда занимательнее, чем я думал.
Подросток обернулся, на лбу его обозначилась тревожная складка.
- Что-то не так? - поинтересовался он, тоже кланяясь девочке и парню. Котонуке прекратил вылизывание и, сузив глаза, смотрел на человека в черном.
- Пошли отсюда. Немедленно, - потребовал он от Хиры.
Ишшин-хоши кивнул на фонарный столб, на котором красовалась надпись: "К архангелу Михаилу - туда". И была пририсована стрелка.
- Тот, кто это писал, не догадывался, насколько он был близок к истине, - пояснил настоятель. Как всегда, не понятно.
Киёмидзу вздохнул. Чужая вера, чужой храм, чужие представления о должном и правильном. Разве сам он разбирается в буддизме настолько, чтобы аргументированно спорить с наставником? Нет. Он и в храм ходит раз в год по обещанию - если к Ишшину надо или Котонуке заставит, как недавно. О католичестве ему известно и того меньше. Потому и надпись вызвала у него лишь смутную догадку, что с ней что-то не так. Но что? Если бы кто-то написал у его квартиры "К Котонуке - сюда", Хира бы, конечно, возражал, но не потому что это лживо, а потому что он против известности своего йокая. Котонуке - только его, и ничей больше. И хранитель ведь не возражает!
- Вот и Котонуке что-то чувствует, - негромко признался мальчик, - но, как всегда, не говорит.
- Оммьёджи, сильный, - резко вклинился йокай. - Пошли!
- Сказал: лучше уйти, - добавил Хира.
- Что ж, не будем задерживаться, - согласился с ним Ишшин-хоши.
Хира кивнул и вместе с монахом пошел прочь, то и дело поглядывая на наставника, но ни о чем не спрашивая.

(+SonGoku)

Сообщение отредактировал Орна - 4-12-2012, 20:41

[SonGoku >>>]

Улыбчивая медсестра, робея перед величественным монахом, пояснила, что беспокойный пациент два дня как сам выписал себя из больницы, никого толком не предупредив. Но за лечение заплатил, воспользовавшись терминалом в холле.
- Что ж, с одной стороны, жаль, - кивнул бритой головой Ишшин-хоши. - С другой стороны, не могу не порадоваться, что здоровье его вне опасности.
- У него кома была! - Хира выглядел шокированным. - Но его знакомые говорили, он хорошо оправляется... И на этот раз тоже все обошлось.
Помолчал, отвел монаха подальше от справочной.
- Он мне адрес дал, разрешил проведать его, когда поправится. Я думал, он еще будет здесь какое-то время, но, видно, не рассчитал магической составляющей повреждений. Котонуке утверждал, кома имеет сверхъестественное происхождение...
- Колдовская! - насупленно поправил йокай.
-...Колдовская, - машинально повторил Хира. Из кармана на свет появился изрядно потрепанный флаер. - Это в Шинджуку, недалеко от станции. Идемте?
Наверное, где-нибудь в сельской местности (и в киото, хотя это никак не деревня!) тощий долговязый монах в джикитоцу* и кукури-бакама* на автобусной остановке - обыденное зрелище, но в большом мегаполисе на них оборачивались не только приезжие. Еще больший фурор Ишшин-хоши произвел на входе на станцию, когда извлек из широкого рукава проездной сезонный билет.
- Кому, вызванную сильной магией, невозможно рассчитать поминутно, - рассуждал настоятель, глядя, как за окном вагона мелькают дома. - И с обычной-то врачи еще не справляются. Что ж, похоже, твой новый знакомый - действительно сильный шаман.
Наверное, окружающие оборачивались не только на одеяния наставника, но и на их странные речи, но Акихира целенаправленно старался ничего не замечать.
- Вы с таким сталкивались? - спросил он у Ишшина. - С комой из-за волшебства?

------------------
**jikitotsu – повседневная верхняя одежда для тех, кто принял буддийские монашеские обеты, как правило, темных неярких цветов.
*kukuri-bakama - 括り袴 – хакама, которые подвязывались к лодыжкам, откуда их название «подвязанные хакама». Тем не менее, так чаще называют просто короткие или по щиколотку неширокие хакама для простолюдинов

(и Орна)

[Орна >>>]

- Один раз. Это было давно... в горах на севере. На деревенском празднике мальчика лет шести нарядили в старинные одежды, набелили лицо, а на лбу нарисовали знак Абэ-но Сеймэя, - настоятель вывел пальцем у себя на ладони пятиконечную звезду. - Усадили верхом на коня.
Объявили Йойоги; по обе стороны от насыпи потянулась полоса буйной зелени.
- Тот мальчик был голосом бога и к окончанию празднества впал в состояние, которое врачи назвали бы комой. Очнулся он, когда смыли знак.
Хира задумался. Приготовления той ночи он помнил смутно, и уж тем более про грим на лице Шимады вспомнить сейчас не мог, и потому просто запомнил слова Ишшина-хоши.
- Жаль, я знаю так мало об этом. Лечение могло бы быть эффективнее.
Помолчал.
- Tот человек, Шимада, тоже посвящен божеству - Фудо мьё-о, и носит перстни с его сидами. Tогда, у Фудо-сон, в позапрошлую пятницу, они призывали их обоих - Фудо мьё-о и ванъюдо, - и с ними был оммьёджи, который и проводил ритуал, - подросток вздохнул. - Я все-таки не понимаю, почему я ничего не чувствую? Вы вот почувствовали того человека, и Котонуке тоже, а я - нет. Хоть Вы меня и учили...
Закусив губу, он отвернулся к окну.
- У тебя еще все впереди, не спеши... - Ишшин-хоши расправил складки на подоле черного джикитоцу. - Слишком много знания не бывает, конечно, но как бы ни погибнуть под его массой. Значит, Недвижимый повелитель... занятно.
- Ага, защитник людей... - кивнул Хира.
Позади осталась станция Хараджюку и лес вокруг храма Мейдзи. Настоятель поднялся.
- Нам на следующей выходить. Может быть, ты просто не замечаешь, что чувствуешь?
- Tакое возможно? - поднялся за ним мальчик.
Толпа вынесла их на перрон, потекла наверх, в зал, по лестнице. Ишшин-хоши не торопился. Он смотрел по сторонам с любознательностью младенца.

(+SonGoku)

[SonGoku >>>]

- Ну конечно. Это свойственно юным. Вы так быстро живете, что проскакиваете иногда, словно поезд мимо станции, - настоятель весело улыбнулся. - Рассуждаю, как древний старец, не так ли?
- Скорее, как не человек, - смущенно отозвался подросток. - И как же... с этим совладать?
- Слушать... прислушиваться... не к словам, - переждав, когда схлынет людская волна, Ишшин-хоши пошел вверх по ступенькам; он шагал легко (что для человека, только что преодолевшего горы Шикоку, лестница токийской надземки?) и быстро. - Тот священник в католической церкви - он умеет.
- А он священник? Вроде бы не похож... А к чему тогда, если не к словам?
- К чувствам, дурак, - догадливо подсказал Котонуке и тут же спохватился: - Хотя кто его знает...
И он критически скользнул взглядом по монаху.

Они все-таки потерялись и, вместо того, чтобы выйти через достаточно спокойный проход на нужную сторону площади, оказались в самом центре бушующего моря, который в просторечии назывался "станция Шинджуку днем, ближе к вечеру". Люди шли во всех направлениях сразу, забегали в лавчонки, бутики и магазины, торопились на поезда или растерянно озирались, стараясь выбраться из пучины.
- Слова могут ввести в заблуждение, - философствовал Ишшин-хоши, прокладывая им обоим (плюс лентяй Котонуке) дорогу; его сторонились. - Чувства - нет.
- Чьи чувства? - переспросил сбитый с толку мальчик. - Как я могу знать, что чувствуют другие? Но и я сам, даже если что-то чувствую, как это может быть правдой? Tо есть, я хотел сказать, то, что я чувствую, ведь это же внутри меня, так? Как оно может сказать мне о том, что снаружи?
Косноязычно выразился, да, но по-другому не получилось. Он так чувствовал.

(и Орна, ун!)

[Далара >>>]

Детективное агентство «Кагецу»,
Токио, Шинджуку-ку, Ниши-Шинджуку, 1-14-1
9 июля 2015 года, четверг, 10:30

Как всякое большое и сильное по сравнению с другими представителями того же вида существо, Кумаиши отличался добродушным и спокойным нравом. Но даже его могут привести в ярость счета, когда платить по ним нечем. По-медвежьи суровый квадратный северянин под заполошный гомон лимонной канарейки в гневе разметал стопку бумажек и топнул ногой. Все затихло. Слышно было, как из крана тайком скатывается в раковину капля. Кумаиши вздохнул и полез под диван за улетевшими туда листками.
- Агентству нужны деньги, - пыхтя, изрек он. – Но кое-кто никак не хочет принимать сей факт во внимание. А почему? – осведомился он у чайного набора на столе и сам себе ответил: - А дурак потому что.
Кура-кура-тян завела песнь поддержки, ей не нравилась жизнь без корма. Шимада – он забился в угол дивана, подтянув колени к груди, и сверкал оттуда глазами сквозь завесу немытых волос, - вдруг подумал, не накрыть ли клетку старым пледом.
- Я ж работаю! – возразил он.
Получилось неубедительно.
- Ага, по ночам. Словно эти... – Кумаиши неопределенно кивнул куда-то за стену, - ...бабочки. То есть, мотыльки. С куколками. Но от них толку больше. С тем же успехом мог бы играть в пачинко дни напролет. Никакой прибыли, сплошные убытки.
Злосчастная стопка снова высилась на низком столе. Тадаоки насупился – точно ёж на улитку. Канарейка посмотрела на него одним глазом, затем перепорхнула на качели и, наклонив головенку набок, уставилась на Доктора ведьм вторым. Кажется, прикидывала, нельзя ли вырасти до размеров орла и перейти на мясную диету.

[Bishop >>>]

- Ну откуда у йюреи деньги? – стоял на своем Тадаоки.
Добросердечный северянин поглядел на него, как на выпавшего из гнезда и потерявшегося потрепанного вороненка: то ли взять домой и попытаться выходить, то ли из милосердия сразу свернуть тощую шейку. Младший совладелец агентства полчаса назад закончил ритуал «кучи-йосэ» и выглядел теперь – хоть звони в похоронное бюро. По этому поводу Кумаиши уже высказался: и о вреде благотворительности, когда самим есть нечего; и о том, что клиентами надо было брать живых родственников; не забыл напомнить, что не просто же так подобными вещами чаще занимаются итако – по мнению Кумаиши, все дело в том, что женщины выносливее.
- Вот именно! – нравоучительно поднял палец единственный хозяйственный человек в доме.
В дверях кашлянули – неуверенно. Спорщики замолчали, даже Кура-кура-тян прекратила нападки.
- Извините...
Посетители были похожи, точно брат и сестра. Оба очень высокие и точеные, словно прежде чем выпустить в свет, над ними потрудился художник. И одинаково не знали, куда деть руки.
- Проходите, пожалуйста, - радушно пригласил Кумаиши, который вмиг растерял всю грозность в угоду наконец-то клиентов, наконец-то людей. – Располагайтесь. Что у вас случилось, чем можем помочь?
- У нашей бабушки пропала Жемчужина...
- Нет, у дедушки...

[SonGoku >>>]

- Дед же умер на прошлой неделе!
Братско-сестринские отношения далеки были от теплых. Больше они напоминали вулкан. Вероятно, активный. Спор грозил превратиться в бесконечный, увлеченные им посетители перестали замечать всех вокруг. Кумаиши звонко поставил на стол перед ними чашки с холодным чаем, жалобно звякнули ложечки на блюдцах. Дебаты оборвались.
- Большая была жемчужина? – воспользовался моментом старший совладелец агентства. – Дорогая, наверное?
- У нас есть фотография.
Это, правда, было черно-белое фото, в рамке с бронзовыми завитушками: сухопарый древний старик в черном традиционном хаори* поверх длинной [i]юкаты[/]* и панаме и по-деревенски плосколицая бабка в праздничном кимоно. Они были похожи на влюбленных черепах, и по самым скромным прикидкам на обоих насчитывали лет, наверное, триста.
- Я не рабо...
Кумаиши насильственно лишил напарника дара речи; можно было сверкать глазами, негодующе заламывать брови, но сквозь мясистую, широкую, будто сковорода, ладонь северянина до клиентов доносилось лишь приглушенное мычание. Тоже очень сердитое, впрочем. В таком положении они и разглядывали фотоснимок.
- И где здесь жемчужина?
Вместо ответа два точеных пальца ткнули в кошку на руках у старика. Белое молодое животное щеголяло кокетливым серым пятнышком у самого основания хвоста и настороженно всматривалось куда-то вдаль – не надо ли бежать и проверять. Сам длинный хвост был загнут в вопросительный знак.
- Вы хотите сказать, что пропала кошка? – на всякий случай уточнил любящий во всем порядок Кумаиши.

-----
*haori - 羽織 - буквально «сотканное из перьев», верхняя, как правило, мужская одежда для торжественных случаев.
*yukata - 浴衣 - буквально «одежда для бани», летнее кимоно обычно из хлопка и без подкладки, с укороченными рукавами. Традиционно их красили в синий, девушкам, молодым женщинам и детям дозволялись цветочные узоры и более яркие цвета.

[Далара >>>]

Девушка осторожно покосилась на разбросанные по полу соль и рис и придвинулась ближе к брату, предоставив мужчинам самим разбираться в деликатных вопросах.
- Бабушка заперла ее после смерти деда...
- ...чтобы та не превратилась в каша*? – уточнил Шимада, воспользовавшись секундным ослаблением хватки; Кумаиши вновь передвинул ладонь.
- Ну да! – молодой человек воспрял духом. – И не уволокла труп.
- Хорошо, мы найдем вашу кошку, - успокоил ребят старший совладелец агентства, удерживая младшего от попыток вставить несомненно лишнее слово. – На какой день назначены похороны?
- На седьмой, - в голос сообщили клиенты.
- Почему не обрезали хвост? – снова вывернулся из-под руки Шимада.
Кура-кура-тян просвистела длинную переливчатую тираду, возможно, приняла фразу о хвосте на свой счет. Кумаиши горестно вздохнул и решил, что дальше удерживать Тадаоки не имеет смысла. Зато можно налить холодного чая в разномастные стаканы ему и себе. Дней-то на поиски осталось всего ничего.
- Какого именно числа ваш дед отправился в мир иной?
Выяснилось, что почтенный старец удалился к реке Трех пересечений пятого июля, аккурат в воскресенье. Рядом с телом все это время кто-нибудь да находился (спасибо традициям), кошка там не появлялась.
- Пятница, суббота… - пересчитал по пальцам массивный старший «частный детектив». – Что она любит есть? И как… э-э… насчет сходить по котам?
Покраснели сразу трое: оба клиента и младший напарник. А Кура-кура-тян посмотрела на громоздкого северянина одним глазом, словно прикидывала, не пора ли устроить скандал.
- Очень свежую рыбу...
- ...не консервы...
- ...и желательно прямо с рынка.

[Bishop >>>]

Хигашияшьё, Шинагава, Токио
9 июля 2015 года, четверг, 12:15

...Замороженный сок быстро таял, капли падали на плитку, украшали лазурными кляксами. Ловля в самом разгаре. По очереди были использованы (и в такой же последовательности выведены из строя) три сачка, одна снятая с ящика для мусора сетка, один старый, но любимый пиджак и панама. Доктор ведьм – он сидел, скрестив ноги, на одной из широких квадратных скамеек, - переложил палочку фруктового льда в другую руку, облизал испачканные липкие пальцы.
- Братья очень проворны, - сказал он.
- Знаю сам! - огрызнулся красный, как помидор, от натуги и негодования запыхавшийся Кумаиши.
Пыльный смерчик прокатился по набережной мимо «Сойи» и «Токо мару», мимо вытянутого в корабельный силуэт здания морского музея, разметал мелкий сор и обрезки травы. В самом центре его (если хорошо приглядеться) кувыркался клубок из трех гибких шкодливых зверьков. Северянин вытер пот и поднял с газона испоганенный безвозвратно пиджак; невидимые лезвия исполосовали ткань, не оставив живого места.
- Та-а-ак... - зловеще произнес Кумаиши.
Он искательно оглядел белое с голубой полосой здание, пушку на постаменте и длинный ряд стройных пальм, скамьи и чей-то велосипед. Ближе к мосткам, что вели на борт нестерпимо-рыжего с ослепительно белым «Сойя-мару», в траве около раскаленной на солнце металлической ограды валялась кем-то забытая бейсбольная бита.
- Разрешите, я позаимствую на время, - сказал в воздух старший совладелец странно-детективного агентства и взвесил биту в руке.
Обернутая тем, во что превратился пиджак, в руках массивного Кумаиши она выглядела грозным оружием.
- Не зашиби ненароком, - Шимада наблюдал за ним, точно кот.
Ловкий взмах, удар, возмущенный писк – и на розовато-серый камень вывалился оглушенный хорек. Ну, по крайней мере, четвероногий хулиган имел длинное узкое тельце, масочку темной шерсти на рыльце и влажный нос. Тадаоки подхватил зверька за шкирку, пока не опомнился и не пустил в ход серпы.
- Нам надо поговорить.

[Кысь >>>]

Токио, Шибуйя, Хиро-о, 2-6-10
9 июля 2015 года 12:45


Рен и сам не знал, зачем вывел камеру в этот день на отдельный экран. Может быть потому, что изображение было цветным и непривычно-хорошим для аппарата слежения: яркий солнечный свет беспощадным водопадом лился на асфальт перед домом, а часть куста, попавшего в кадр, была нестерпимо-зеленой. В затененной комнате, впрочем, эти краски не казались жестокими. Можно было легко представить мягкое тепло на коже, или легкий прохладный ветер, все что угодно, кроме того, чем это было на самом деле. Мелькнула и пропала девушка в легком светящемся платье: на белой ткани в эту погоду не было ни единой тени. Рен немного надеялся снова ее увидеть, а потому поднимал взгляд на экран чаще, чем позволяла работа.
Со стороны дома на улицу вывернул темнокожий молодой человек. Одет он был не по погоде - длинные серые брюки свободного кроя, но довольно плотные; сорочка с длинным рукавом и высоким тройным воротником-стойкой. Если бы не рубашка - ярко-салатового цвета - можно было бы принять парнишку за сотрудника какой-нибудь компании, вынужденного жариться в дневной токийской парилке в угоду официальному дресс-коду. Человек напоминал индуса, с которыми Рену частенько приходилось общаться по видеофону: короткие, бессмысленные конференции, в которых ни один собеседник не понимал другого. Выходящий из дома, где жил Сагами, житель солнечной Индии даже не казался особенно странным... первые две секунды.
Перемотав пленку назад, Хасу убедился, что в этот день индус в дом не входил.
Тем временем иностранец огляделся и сдвинул к переносице нелепые солнцезащитные очки - круглые, большие, они скрывали поллица, подчеркивая излишне тяжелый подбородок. Юноша пошел было навстречу шару-наблюдателю, а потом вдруг резко изменил направление: будто вдруг понял, что ему нужно совершенно другую сторону, или - что более вероятно - его смутил аппарат слежения. По крайней мере, подозрительный парень ускорил шаг. Было что-то странное в его походке - какая-то нарочитая небрежность движений. Рен переключил на другую камеру: ничего более интересного на улице все равно не было. Может быть, это была индуска? Трудно было сказать по неестественным, рваным манерам. Теперь человек был далеко и едва различим, но постепенно подходил ближе. Рен слабо надеялся, что и наблюдатель увяжется следом, но на это было немного шансов.

[SonGoku >>>]

Асакуса, 2-й чомэ, Тайто-ку, Токио
9 июля 2015 года, 13:00

Поджаренные дайфуку-мочи* были очень горячие, с пылу; тонкая хрусткая корочка трескалась под пальцами, выступал сок. Кумаиши взболтал в бутылке мутную травянисто-зеленую жидкость и сделал хороший глоток, смывая привкус пасты из красных бобов.
- И что рассказывают?
На скамейке между напарниками стояли друг на друге три картонные коробочки с пятнами кунжутного масла, еще две - пустые - Тадаоки только что отнес в урну.
- Что лет сто пятьдесят не видали здесь бакэ-неко*...
- А обычную кошку?
Гигант-северянин вздохнул: в его по-деревенски несложном (хоть и крайне расчетливом) разуме все никак не раскладывались по полочкам намерения и поступки Доктора. Кумаиши не приписывал себе величие мысли, отставной полицейский из дальней провинции, тратит пенсию на сомнительное агентство, вот он кто. Не дурак ли?
- Что?


--------
*daifuku-mochi – 大福餅 - буквально «пирожки на большую удачу», колобки из сладкого риса, начиненные пастой из красных бобов. С конца XVIII века их стали обжаривать в масле и продавать горячими. Считается, что они приносят удачу тому, кто их ест.
*bake-neko - 化け猫 - кошка-призрак. При некоторых условиях обычная домашняя кошка может превратиться в бакэнеко (если ее будут кормить на одном и том же месте тринадцать лет или когда она достигнет веса в один канн). И тогда она вырастает до огромных размеров и принимается заглядывать в окна и двери домов, словно в мышиные норки в поисках добычи. Так же она обретает способность принимать облик какого-нибудь человека. Кошек часто ассоциируют с мертвецами, поэтому на кошку, которая принадлежала недавно умершему человеку, смотрят с подозрением, а иногда даже запирают, чтобы не дать ей превратиться в «каша» - демона, который спускается с небес, чтобы красть трупы. Кошки с двумя хвостами – неко-мата (猫又) – умеют манипулировать мертвецами, словно марионетками.

[Далара >>>]

Полицейский участок
Ниши-Шинджуку, 6-1-1, Шинджуку
9 июля 2015 года, 15:15

Действительно важные разговоры с сотрудниками Анакура Соичиро предпочитал вести где угодно, кроме собственного кабинета. Формальности лучше оставить для высокого начальства, если оно вдруг снизойдет сюда от Сакурадамон. Вот и сегодня он отловил Накано в отроге между дальней частью коридора четвертого этажа и тамошним мужским туалетом. Старший сержант, зная манеру шефа, не даже не пытался найти более подходящее место, чем безликий – серые стены, яркие лампы дневного света, серый линолеум – отросток. Скрестил руки на груди и выжидательно посмотрел сверху вниз на Анакуру. Тот пристроился на узком подоконнике единственного окна с видом на унылую бетонную стену. Осведомился, не глядя на подчиненного:
- Уже известили прессу о подозреваемом?
Вот оно что. Глава участка беспокоится о – Накано уверялся в том все больше и больше – своем тайном информаторе. Один постовой видел шефа в сопровождении монаха рядом с Шимадой.
- Нет еще.
- Нет? – удивился Анакура, как всегда, очень искренне. – Почему?
Старший сержант поморщился, этот эпизод оскорблял его чувство собственного профессионализма.
- За двое суток мы ничего не смогли от него добиться. А улик толком нет.
«И официально дела у нас теперь тоже нет», - чуть не добавил он, но вовремя одернул себя. Будет слишком, если шеф улыбнется своей медовой улыбкой и промурлычет: «тогда займитесь кражей сумочки той крашеной блондинки в Голден-гай, нэээ?».

[Bishop >>>]

- Он даже не в первой очереди подозреваемых.
- И вообще невиновен, - вклинился в приватную беседу третий голос.
Стоило бы придумать обычай загадывать желание, если окажешься между людьми-противоположностями. Строгий, идеальный, «с иголочки» до последнего волоска в аккуратной прическе Накано по левую руку и вечно кудлатый попугаистый Коги по правую.
- Что? – немедленно перешел в оборону последний. – Я в туалет пошел, а тут вы.
Вот тебе и лишенное камер и сотрудников «безлюдное» место.
- Почему ты решил его оправдать? – тоном терпеливого многодетного отца осведомился Анакура.
- Только без пространных лекций, - вставил Накано.
Коги поправил очки в толстой черной оправе.
- Я еще могу связать его с убийствами в Центральном парке Шинджуку и в Чуо. Он есть на фотографиях оттуда. А в парке я его видел сам. Хотя оставаться на месте преступнику – идиотизм. Но чтобы он сумел проникнуть во двор охраняемого особняка и убить босса якудза... Вы посмотрите на этого Шимаду!
Но посмотрели на Коги. Пристально. В четыре глаза.
- Какого босса якудза?
- Ну...
Под двойным натиском припертый к стенке – буквально – криминалист оторопело поднял ладони: мол, не стреляйте, я свой.
- Босс Нирено-гуми. Убит в точности как все школьники. Знаю, его не включили в расследование, потому что у якудза свои дела. Но он - наша первая жертва.

[SonGoku >>>]

Станция Шинджуку
1-1-3, Ниши-Шинджуку, Шинджуку, Токио
9 июля 2015 года, пятница, 17:45

- Скажи-ка, Аки-бойя, ты видишь то же самое? - невозмутимый Ишшин качнул посохом, не указывая, а лишь обозначив направление; мелодично звякнули бронзовые тяжелые кольца. - Ходят слухи, будто деревенские камисама с йокаями на короткой ноге, но я не слышал, чтобы они их пробовали перевоспитать!

Уговор был простой - за кус лакомства одну часть информации. Морьё вредничал, дергал острыми ушами и ворчал.
- Человеческая вкуснее!
- А куриная полезней! - убеждал его Тадаоки.
Он сидел на поребрике и держал перед носом капризного собеседника двумя пальцами шмат печенки. Рядом высился Кумаиши с белым пластиковым лотком в руках. По изогнутой дугой галерее над улицей текла ручейками – то сливалась в единый поток, то опять распадалась на отдельные струи, - человеческая толпа.
Хира отвлекся от размышлений о молчании наставника и чувствах, которые внутри, но говорят о том, что снаружи... Обычные пять чувств именно таковы - находясь внутри человека, соединяют его с миром - дают видеть, слышать, обонять, осязать, но разве любовь или гнев дают представление о том, что их вызывает? А если да?.. Судя по всему, Ишшин-хоши отвечать не станет - уже отвлекся, но что ответить на его вопрос - не совсем ясно.
- Разве они не просто общаются? - уточнил Хира. - Полагаю, Вы уже знаете, кто это - как раз...

(тут еще Орна и Bishop, раумеется)

[Орна >>>]

И тут до мальчика дошло.
- Tак Вы их видите! Ура, признались!
Монах смущенно хмыкнул. Даже, кажется, покраснел, но под крепким южным загаром стыдливый румянец был не сильно заметен.
- Типа того...
На перилах рядом за спиной у прикорнувшего на скамейке бомжа пристроились три голубя и похожая на воробья йо-судзумэ*. Бурая, с острым хвостиком птичка наклонила голову набок и, открыв клюв, выдала пронзительное «чи-чи-чи». Доктор ведьм обернулся на звук, вытянул руку – словно просил не приближаться.
- Осторожно, - отрывисто бросил он.
- Думаете, стоит подойти, Ишшин-хоши? - засомневался Хира.
- Думаю, что если мы не будем выказывать страха, то с нами ничего не произойдет, - негромко отозвался монах и степенно согнулся в поклоне.
Похожий на медведя спутник Доктора ответил тем же, сам Шимада продолжал сверлить мрачным взглядом людей. Ишшин-хоши уже начал делать первый шаг, как вдруг замер и схватил Акихиру за плечо, удерживая возле себя. Хира вздохнул и подчинился - сначала, когда надо было кланяться, потом, когда его остановили. Он не совсем понимал, почему проявить вежливость и не прерывать чужого разговора - это означает "выказать страх", но на споры времени уже нет. Надо блюсти лицо. Проследив взглядом за тенью волка, разделившего их с китоши, мальчик мысленно пожал плечами - вокруг доктора ведьм йокаи и призраки буквально роились, стоит или привыкнуть, или уйти. Зверь, мягко ступая по горячей плитке, прошел мимо, затерялся в толпе. Доктор опустил руку. Встал. Красно-черный, похожий на обросший шерстью шар морьё спрятался ему за спину. Толпа обтекала их небольшое собрание, как река - большой валун.
---------------------
*yo-suzume -夜雀 – буквально «ночной воробей», йокай, которого чаще всего можно встретить ночью на горной дороге. Тот, кто, не подумав, поймает его, заболеет никталопией (расстройство, при котором человек частично или полностью теряет способность видеть в темноте). Часто резкий крик йо-судзумэ предвещает появление другого йокая, окури-ину («собаки-охранника»).

(+Bishop, +SonGoku)

[Bishop >>>]

- Подойдем, - решил Ишшин-хоши.
- Да, - Хира направился к переговорщикам. Наверное, если их сейчас ототрет людским потоком - это будет наилучшим развитием событием, но в такие минуты судьба обычно безжалостна.
- Пойду-ка я, пожалуй, - покрытый густой красно-черной шерстью толстячок неодобрительно покосился на монаха. - Компания тут неподходящая.
Доктор ведьм проводил его взглядом, пока морьё, уверенно лавируя в толпе, не скрылся из виду.
- Я не работаю на людей, - предупредил он.
- И Вам доброго дня, - приветливо улыбнулся Хира. - Вы меня, наверное, не помните, Шимада-сан, но сами Вы разрешили мне прийти к Вам в агентство. Мы с Ишшин-хоши как раз туда направляемся.
Тадаоки неуверенно оглянулся на своего горообразного спутника – тот тщательно завернул пластиковый лоток, где уже не осталось печенки, в пакет и спрятал в большую сумку, больше напоминающую саквояж. А затем застыл над толпой молчаливым укором. Доктор ведьм передернул плечами. Коренастый, широковатый в кости - он как будто навечно застрял между детством и взрослой жизнью, - Доктор выделялся в толпе, как взъерошенный черный ворон в стае чаек. Руки вкривь и вкось заклеены лейкопластырем, словно не так давно Тадаоки провел несколько раундов против сенокосилки. На запястьях - восковые на очень смуглой, слишком темной для горожанина коже - выделялись разной давности шрамы; левое было вдобавок обмотано конопляным шнурком.
- Ладно... - Тадаоки нахмурился. - Что у вас там случилось?

(те же трое)

[SonGoku >>>]

- Мы не вовремя, простите, - Хира вопросительно оглянулся на наставника. - Господин Ишшин хотел с Вами познакомиться, но если Вы заняты, мы зайдем в другой раз. Еще раз простите.
"Хорошо, что не дошли до агентства", - подумалось мальчику.
- Он не занят, - возвестил трубным гласом гигант.
Хира сосредоточился на Шимаде. И что сказать? Кажется, он допустил ошибку и неверно сформулировал предыдущее "если". Надо было сказать "если Вы не в настроении"...
- Пфф! - зашипел на ухо Котонуке. - Спроси у Ишшина, ага, а то дырку же в китоши протрешь.
Старшеклассник напрягся еще больше - наставник же все слышит. Вроде... Наконец, нехотя повернулся к Ишшину-хоши:
- Вы ведь в другой день не сможете, да? - по-детски поинтересовался он.
Ишшин-хоши кивнул и осторожно, словно боялся кого-нибудь спугнуть, положил ладонь на плечо Акихиры. Котонуке инстинктивно подвинулся, переселившись Хире на голову, и свесил хвост тому прямо промеж бровей. Мальчик стоически вздохнул.
- Мне позволено задать личный вопрос?
Доктор сунул кулаки поглубже в карманы, кивнул настороженно.
- Кто учил вас?
- Аракава Сумиэ-кенджя*...
-...из Цугару.
- Угу.

------------------
*kenja - 賢者 – мудрец, маг (яп.)

(и мы же трое, ун!)

[Орна >>>]

Улица текла, как река Сай*, а они разглядывали друг друга - не соратники, какими им не быть, не враги, которыми им не стать. За спиной у каждого была армия, небольшая, какая нашлась.
- Дракон Мутцу* и, возможно, Тигр Мусаши*, - со смешком обронил случайный прохожий.
Несмотря на жару, он, похоже, не страдал в старом пыльном плаще; ткань и длинные волосы обесцветило солнце.
Баку лениво покосился на нового собеседника - и внезапно весь распушился, сделавшись раза в полтора больше, чем был, а затем громко икнул, впившись когтями Хире в голову. Будущий студент медицинского училища не выдержал и придушенно пискнул, пытаясь не выглядеть слишком уж помешанным в глазах тех, кто не видит его хранителя. "Что это было?" - мальчик сосредоточил взгляд на болтающемся перед глазами хвостике и сказал это совсем тихо.
- Мы уходим! - с ноткой истерики прошептал в ответ Котонуке, дико обозревая окрестности в поисках случайных союзников, но нашел лишь знакомую кошку, невозмутимо вылизывавшую лапку в ближайшем скверике. Плохо дело! Если этот... с позволения сказать, прохожий решит, что они тут, и правда, как древние воины, - это может плохо кончиться. Предсказывать, какая муха укусит того, кто почти наверняка видел упомянутое им стояние на равнине Каванакаджима, йокай не собирался, тем более, что он не чувствовал в себе сил оказать Акихире хоть сколько-нибудь значимую защиту. А про других и думать не хотелось - и без них паршиво.
----------------------
*Saigawa - 犀川 – река на равнине Каванакаджима, возле которой в 1555 году произошла вторая из четырех «встреч» Уэсуги Кеншина (Дракона Эчиго) и Такеды Шингена (Тигра Кай). Обе армии, не атакуя, прождали несколько месяцев, кто начнет первым. Сражение так и не состоялось, потому что оба военачальника отвлеклись на дела у себя дома.
*Mutsu no kuni - 陸奥の国 – провинция на крайнем севере острова Хонсю, сейчас входит в префектуру Аомори.
*Musashi no kuni - 武蔵の国 – провинция у залива Эдо, сама крупная на равнине Канто, сейчас разделена между префектурами Сайтама, Канагава и Токио.

(+SonGoku)

[Bishop >>>]

Знал ли Ишшин-хоши о душевных метаниях Котонуке, сказать трудно. Если знал, то по своему обыкновению, не продемонстрировал. Как не выказал бы страха перед стихией. Он не то чтобы был героем, просто он так привык.
- Аки-бойя, - негромко произнес настоятель. – Не представишь ли ты меня своему другу?
Бронзовые, украшенные резьбой кольца на навершии посоха коротко звякнули, обозначив движение.
- А? - дернулся в его сторону Хира и внезапно покраснел. - Да, конечно.
Последовал короткий поклон, за время которого мальчик раза два успел пожалеть, что вообще сюда пришел, и указующий жест открытой ладонью - всё, как положено:
- Пожалуйста, позвольте представить: Ишшин-хоши, настоятель храма Койясан Токио Бецуин.
Великан, так похожий на вставшего на дыбы медведя, подтолкнул насупленного Доктора; так отец мог подбодрить заробевшего перед неожиданными и почетными гостями ребенка.
- Шимада Тадаоки... – едва слышно выдавил тот. – Рад знакомству...
Дыхание перехватило, словно кто-то стиснул его влажными ледяными ладонями.
- И я рад! - неожиданно солнечно улыбнулся Хира и застыл. Он никогда не видел ведьму с равнины Адачи, но по тому, как притих на голове Котонуке - как он насторожился и подобрался, а главное - неестественно тихим шепотом осведомился, далеко ли недавно купленные амулеты, - догадаться было несложно. Оставалось лишь найти в толпе согбенную фигуру, характерно подрагивающую на ветру, и перевести вопросительный взгляд на Доктора - в силах ли он справится с этой угрозой или... он и не собирается с ней справляться?

(опять - трое)