Greensleevеs. В поисках приключений., Добро пожаловать в мир злых заек!

[Spectre28 >>>]

Ванны ждали наверху, а зал гудел голосами, пах потом, дымом, элем, жареным мясом и отдельно - специями: дородный священник упросил хозяина приготовить что-то несусветно дорогое и теперь истекал слезами над нашпигованным всеми известными трактирщику кислотами каплуном. В углу гоготала компания вояк, стуча игральными костями о стол. Подавальщицы всё так же сновали с кружками и подносами, так же взвизгивали, когда их щипали за выступающие места. Словно - какая жуткая ересь! - не было никакой разницы между реформацией и католичеством. Словно и не менялись люди в зависимости от правил религии.
В общем, трактир ничем не отличался от всех прочих, что на востоке, что на западе, что на юге, и Раймон чем дальше, тем больше задавался вопросом, зачем он здесь. В Арунделе мысль проехать по Северу казалась неплохой, но оказавшись здесь, он понял, что не представляет даже, с чего начать. Втираться в доверие к Аску? Поди вотрись. Поднять Эмму на знамя революции, как сдвоенную розу? Он бы сам не поверил заговорщикам, которых устроил бы подобный консорт, да и где-то там маячили магистры, сверля нехорошими взглядами даже с такого расстояния. Нет. Не ему играть открыто, ещё не сейчас. Да и игра не так уж нравилась. Значит, оставалось крутиться там, где обычно и крутился михаилит. Кухарки, гонцы, стражники часто знали ничуть не меньше высших иерархов. Люди... вот например, такие, как случайно спасённый от гулей наёмник по имени Бо Стерри.
- А где же мне еще быть? - Уже в таверне удивленно рассказывал он Раймону. - Самые деньги на северах и на побережье. Тех монет, что вы тогда дали, сэр Фламберг, мало было. А здесь то купцы наймут охранять, то лордам местным стены покараулить надо. Вот только не отъемся никак. Отъемся - подамся к скоттам. У них всегда война, что-то да ухвачу.
Раймон слушал и кивал, признавая, что монет и в самом деле было мало, сознавая, что его нового оверкота этому наёмнику могло бы хватить минимум на две недели отъедания и не испытывая при этом никаких угрызений совести. Бо Стерри, по крайней мере, не заботили мстительные культисты, богини, архиепископы и прочая чертовщина. И, если верно он верно понимал уставшую до полусмерти Эмму, наёмник при всей своей простоте не врал.
"Даже странно".
Впрочем, эту мысль тут же сменила другая.
"Если подумать, то - с каких пор это стало казаться странным? С какого поворота?"
Развилки, развилки... Перекрёстки. Интересно, каково сейчас там, в Арунделе? Кивнув ещё раз, сам себе, Раймон отпил вина и махнул подавальщице, чтобы принесли ещё тарелку мяса. Бо, казалось, действительно отъедается одновременно и за прошлое, и впрок. Потому что у скоттов тоже ещё неизвестно, как кормить будут.
- Так ведь и мы так же! У столицы-то тварей куда как больше выбивают, а здесь, на севере, чую, работы валом будет. Говоришь, купцы тут беспокоятся, и лорды тоже?
- Упыри тут, будто. То на одной дороге торговца порвет, то на другой, а их здесь от города шесть, сэр Фламберг. То в соседнем Олдклиффе они шалят, то в Халтоне. "Лютые", ну, наемники, с которыми я к купцу нанимался, говорили, что из ваших орденских кто-то даже Ланкастер от особо злого кровососа отбивал. Брат Тимьян, кажется. И еще двое с ним.
"Три михаилита отбивали Ланкастер от упырей - и при этом так и не отбили, что ли? Да и то сказать, стаи упырей на одной территории?.. И что за Тимьян? Не припоминаю такого".
Раймон неопределённо хмыкнул, размышляя, действительно ли тут что-то неладно, или дело всё в тех же развилках, а Бо Стерри вздохнул, глядя на дремлющую Эмму, и наклонился к столу ниже, заговорил тише.
- Здесь рынок есть, сэр Фламберг. Из тех, где товар живой, смекаете? Так этот кровопивец знатно им торги попортил, я слышал.
Эмма шевельнулась под боком, протягивая руку за зеленым яблоком, задумчиво надкусила его. От неё потянуло ленивым, усталым интересом.
"Живой товар".
В памяти всплыла серьга в ухе Джеймса Клайвелла. Констебль... интересно, чего стоит на таком рынке михаилит? Или ничего, или очень, очень дорого. И тот испанец, Хорхе, о котором с тех пор мы с тех пор так ничего и не слышали, а зря, зря. И ещё тот корабль, которого ждал любезный папенька. Тоже ведь небось проплывал?

[Leomhann >>>]

Получалось, что вполне стоило заодно поинтересоваться, кто и как торгует людьми, только - осторожно. Впрочем, повод вроде как подворачивался сам собой, вот только... зачем бы упырю нападать на караваны? Нежить, конечно, безмозглая и голодная... нет. Не голодная, если охотится так часто, как получается по словам Бо. Стаи? Тоже нет. Любопытно. И всё любопытнее. Что-то тут не складывалось, совсем.
- Попортил, говоришь? Это как же?
- Я так глубоко не знаю. Но там, - Бо оглянулся на игроков в кости, - есть один болтливый караульный. Он это казармами называет. Врёт по пьяни, будто там гладиаторы содержатся. Не верится мне, что здоровых мужиков, умеющих убивать, можно вот так продавать, но враньё пусть его грехом будет. Так вот, говорил он, что упырь в эти казармы пробрался и пятерых зажрал. Из самых дорогих, на которых заказ был.
- Ничего себе, - Раймон даже присвистнул.
Упырь получался очень необычным, таким, что даже хотелось взглянуть и на него, и на местных михаилитов. Потому что нормальная нежить так себя просто не вела даже при полной безнаказанности. Оголодавший упырь мог сожрать пятерых, но скорее набросился бы на кого-то задолго до камер, и уж точно не перебирал. Сытый драть лишнее не стал бы, а уполз в логово переваривать. Логово. Здесь, там... действительно ли их несколько? В любом случае, та троица, михаилиты или нет, парнями были рисковыми в край. Как бы он сам устроил что-то подобное? Пришлось бы, вероятно, брать в долю Снежинку... Раймон мысленно вздрогнул. К чёрту. Обойдётся без упыриных дел.
- Можно, ещё как можно. И ловить, и продавать. Мир - вообще место паскудное и гадкое. И так-то подумать, если упыриную деревню вспомнить - тоже ведь верить не хочется, так? А всё одно - людей ловят, да и в клетки. А потом - приходит упырь и жрёт. Нет, - он покачал головой. - Не думаю, что караульный врал, мистер Стерри.
- А мне и у баб этих не верилось, сэр Фламберг, - вздохнул Бо. - Потому что всегда хочется думать про хорошее. Что снится это. И сейчас проснусь - иничего нет, а только домик старосты и проблядь эта, Сьюли, под боком. Простите, миледи.
Но миледи не конфузилась, поедая яблоко с невозмутимостью целого капитула магистров, раздумывающего над сложной, но важной задачей.
- Что вы все в этой Сьюли находите, - вздохнула она.
- Так проблядь же, - в тон ей вздохнул Бо, и Раймону оставалось только сокрушенно кивнуть.
Действительно, проблядь. Когда-то этого было вполне достаточно. Занятно. Вроде как и недавно, а вроде - и в предыдущей жизни, которую жил вроде как он, а вроде как и не совсем. Точно было одно: теперь в этой Сьюли он находил исключительно гуля. Причём, кажется, даже в той, какой жена старосты была до превращения в нежить. И это всё, что хотелось думать о Сьюли - или о гулеревне.
- А куда именно к скоттам, если не секрет?
- Да мало ли там кланов. К Дугласам можно. Они вроде бы с Бойдами породнились недавно, так что каша заварится знатная. Можно к Гамильтонам. А то и к Армстронгам подамся. Лишь бы платили, а лучше - платили и землю дали. Пора бы и осесть, - Стерри усмехнулся собственной рассудительности, придвигая ближе блюдо с сыром. - Всё это смутьянство, которое Аск творит, не по мне, сэр Фламберг. Здесь даже поговаривать начали, что за ним несчастья ходят. Слышали, что в Хокуэлле сотворилось? Правда, там еще и комиссары замешаны оказались. Этот, как его?.. Харпер!
Эмма едва слышно фыркнула, поправила сетку на волосах и отложила огрызок на край блюда.
"Несчастья, говоряте, ходят?"
Раймон вполне оценил двоякость фразы. Потому как если несчастья ходили следом, туда, куда пойдёт Аск, то возникал вопрос: а куда он двинется дальше? Хокуэлл. Однако, скоро двигался этот проповедник. Эдак несчастий и на всю Англию хватит. Он ухмыльнулся.
- Ну, если там был Харпер, то несчастья Аска могли и не понадобиться. Поверишь ли, он хотел в Саутенде обвалить на нас с миледи таверну! За людоедов принял. А ещё как-то напустил нечисть на женский монастырь - чтобы, значит, монашенки выбежали, как есть. Занятный, в общем, человечек... но на поверенного Кромвелля всё-таки не тянет, да и ведь по слухам - грубо там сработано, так, что аж головой качаешь от глупости такой. И выгодно скорее вот Северу, а, точнее, не выгодно никому. Скорее уж в случай поверю. И даже если так... неужели народ этого Аска слушает? Как считаешь? Я-то думал тут по тварям пробежаться, но если...
Бо глянул на него удивленно и покачал головой. Эмма тоже довольством не лучилась, принимаясь за второе яблоко, которым хрустела так выразительно, будто это были чьи-то кости. Или ветки.
- Кто слушает, кто нет, а зацепит всех. Неужто вы думаете, что когда Саффолк придёт сюда, он будет разбираться и искать виновных? Лично мне не нравится на дереве висеть, уж простите, сэр Фламберг. Укачиваюсь смертно. Вас-то орден вытащит, где за уши, а где и за... простите, миледи.

[Spectre28 >>>]

Раймон покачал головой.
- Я не о том. Если придёт Саффолк - понятно, что будет. Но чтобы он пришёл, должен быть повод. Серьёзный. Ты говоришь, люди начинают сомневаться в Аске. Так, может, и не будет ничего?
- Сколько наемничаю, а если бунтуют, то у людей не спрашивают, сэр Фламберг. Помню, в двадцать седьмом, когда Медичи изгоняли, никто не поинтересовался, сомневаются люди или нет. Потому что деньжищ ухнули в это - море. Я вам так скажу, сэр Фламберг, если бунты происходят, значит, это кому-то нужно.
- А здесь - кому это нужно?
Задумчивый вопрос Эммы заставил Бо вздрогнуть. Он пожал плечами, запивая его вином.
- А короне и нужно. Столпам и молотам.
- Да ладно, - без насмешки, но подпустив в голос толику недоверия, Раймон с улыбкой положил локти на стол и опёрся подбородком на сложенные руки. - Допустим, корона не откажется, да только сложно это всё, разве нет? Деньжищи огромные, а, значит, надо отчитываться, следить, наблюдать. Контролировать - иначе это не корона. Куда они без бюрократии денутся? А тогда, получается, кто-то приезжать должен, инспектировать. Такое ведь не заметить никак. Слуги, не слуги, кто-то всегда знает. А тут - Север бурлит, да и всё на том.
- Столпы, - палец Бо вычертил в лужице вина архиепископский клобук. Он тут же превратилась в кляксу, но угадать очертания еще можно было. Следом на столе появился наемничий фальшинет. - И молоты, сэр Фламберг. Им не нужны отчеты и наблюдения. Да и по совести сказать, толковый шпик приносит больше, чем всякие комиссары, инспекторы и сборщики податей.
В углу затренькали на лютне. Инструмент был старым, рассохшимся, и звуки выходили нестройные. Они заставляли Эмму морщиться, как от зубной боли и нервно теребить рукава.
- Может, и правда не нужны, отчёты-то, - со вздохом согласился Раймон, сдаваясь.
Из него шпион был никакой, а ищейка ещё хуже. Слишком скучное занятие получалось, ещё скучнее, чем писать отчёты, которых никто не требовал. И всё равно что-то не стыковалось. Ну, не нужны отчёты, Велиал с ними, но без контроля и наблюдений? Да ни за что. Наверняка даже за толковыми шпиками был присмотр, а уж за рядовыми исполнителями - тем более. И, кстати, говоря о последних... Одежда, оружие - со времён Ламбета поменялось всё, кроме кольчуги, которую он по-дурости забыл заменить на орденскую - но и кольчугу он выбирал в арсенале сам. Конечно, низушок мог успеть на неё что-нибудь нашептать, но в это верилось слабо. Слишком ненадёжно и заметно. Могут изодрать, могут продать или украсть.
Нет.
С тех пор поменялось всё, кроме самого Раймона. И архиепископ не колдовал, или... или он не заметил, потому что не смотрел и не думал. Совсем не думал и совсем не смотрел, а если и смотрел, то не туда, не за тем и вообще.
Рисунок Бо растекался по столу, занимая всё небо червлёным багрянцем. Шире, глубже, наружу - и в себя, заворачивая края. Белая луна, такая яркая, что не хотелось отводить взгляд, гудела в середине, в центре всего, раскидывая острые щупальца. Соединяя, скрепляя...
"Вот надо было Бо плодить эти кляксы? Как там было? Не воздавайте злом за зло? Нет, не то".
Странные пятна на этой луне. Невкусные, непохожие на сыр. Похожие на тюремную плесень - но не из Бермондси нет, там было чисто. Дальше. Глубже в мрачные пучины идиотизма и безмыслия. Туда, где от мягкого - болезненного? Больного? - света начинают слезиться глаза. Впрочем, их всё равно нет. Ничего нет, кроме Раймона, неба, луны.
"Будьте все единомысленны, сострадательны, братолюбивы, милосерды, дружелюбны".
Не то. Раймон задумчиво тронул ленту, и та загудела арфой не хуже чёртова менестреля. Или той закавыки, которая играла очень, очень похоже.
Ничего, кроме бесконечности миров, связанных искрами лент, и прямо посреди - слова.
"Вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение".
Да вот же велиалову мать за архиепископову ногу. Кто бы мог подумать, что вот так, в тюрьме... хорош.
"А кольчугу всё равно надо будет обменять. Как знать, может, оружейник даже приплатит? Кольчуга знаменитого Фламберга! С отметинами от когтей! Фунт за потрогать, два за примерить!"
Тёплый ровный свет. Тёплое касание.
Таверна выплывала в мир кусками: гулом огня, завершающими аккордами проклятой песни, стуком костей о стол, удивлением Бо Стерри. Поняв, что опирается на плечо Эммы куда сильнее, чем стоило бы, Раймон моргнул и выпрямился, с удивлением отмечая, что мир перед глазами как-то странно плывёт. Не по-морочьему.
"Спасибо" - мыслью, и одновременно вслух, для наёмника:
- Однако, и устал же. Вот ведь, не замечаешь, а потом в тепле и развозит.
Оправдание получалось слабым - по правде говоря, вообще никаким, - но придумывать что-то другое было как-то лень. Не до того, потому что думалось совсем о другом. О дверях и тоннелях, о лунах и карманных мирах, о Светоче, об орденских мистиках, оставшихся в Бермондси.
- Пойдём наверх? - Без занавесок, прямо спросила Эмма, нарушая все мыслимые и немыслимые правила хорошего тона. - Ванна, немного вина в ней, и никаких лун. Только правильные мысли?
- Да уж, - растерянно согласился Бо. - Вам поспать бы. Лёжа и впрямь думается лучше. Как будто мысли в жо... простите, миледи! Не утекают мысли никуда, в общем.
Снова оставалось лишь кивнуть.
"И впрямь. Да только где их найти, эти правильные мысли? Да чтобы ещё в жопу не утекли?"
Встать оказалось неожиданно тяжело, зато потом дело пошло лучше - настолько, что Раймон даже приостановился у чёртова менестреля.
- Слушай, друг, право слово, научись играть получше, иначе и... что-нибудь другое. А то так недолго и закавыкой стать, а это, я скажу, то ещё удовольствие!
Не дожидаясь ответа, он двинулся дальше к лестнице, стараясь не слишком опираться на Эмму и надеясь, что со стороны это получается лучше, чем кажется изнутри. А то что за михаилит, которого ведёт после жалкой пары кружек разбавленного вина? И Бирмингем был совсем недавно...
А думалось всё равно не о том. Настолько, что после ванны - или ещё во время, потому что бадьи как раз хватало на двоих, он сдался и перестал думать вовсе. И это было - хорошо.

[Leomhann >>>]

14 апреля 1535 г. Ланкастер, Ланкашир.

- Упырь. Знаете, сэр Фламберг, упыри - они как женщины. Приходят, когда хотят. Уходят, получая своё. А я остаюсь без денег, но с поганой болезнью на конце.
Здешний мэр походил скорее на пирата, чем на мэра. Невысокий, но крепкий, с обветренным усатым лицом и ногами-дубками, он сидел на лавке, задумчиво бросая бумаги в огонь.
Раймон скорбно кивнул, наблюдая, как лист за листом скрываются в очаге. Жаль, но листы в стопке лежали чистой стороной вверх, и пиратомэр очень тщательно их комкал. Конечно, комку-другому почти ничего не мешало промахнуться мимо огня, а огонь мог и пощадить листочек-другой, но... Раймон внезапно почувствовал, что понимает Роба Бойда. Колдовать было до жути лень.
- Возможно, это действительно упырица, - сочувственно заметил он. - Уж очень упёртая. Хотя вряд ли - уж больно неразборчивая. Упырихи-то через одну мужиков предпочитают, да посочнее, потому что ведь не только жрать, а и... Но, господин Щупс, михаилиты определённо лучше упырей любого пола. Может, мы и оставляем без денег, но зато и болезнями не награждаем. Напротив, выжигаем, хм, заразу на корню.
- Выжигатели. Сначала выжигаете, потом дебоширите, а потом прилетает Тракт и трясет привилегиями, - Щупс смял сразу три бумаги и долго комкал их. - Нельзя ли как-то без выжиганий обойтись, но чтоб упырей не было? А то мне уже проще с нежитью договориться, чем вашей братии платить.
"Упыри - испытание Божье, и потому не переведутся никогда", - говорить этого вслух, впрочем, Раймон не стал. Эдак можно было дойти до того, что от нежити надо упоенно страдать, и уж точно не платить михаилитам за её выведение. Выжигание. При всей философичности и уместности здесь и сейчас мысль выглядела очень вредной в перспективе хоть дальней, хоть ближней.
- А брат Рысь у вас тут, часом, не пробегал?.. Ладно, спрошу иначе, - Раймон прислонился к стене, провожая взглядом очередной лист. - Что же наша братия вам такого сделала, господин мэр? Или не сделала. Оставляя в стороне момент, что договариваться с нежитью - дело крайне богопротивное и самопожирательное.
- А ничего не сделала. Эти трое молокососов уже сколько упырей гоняют? То-то же. А результат где? Вот именно. И все с такими словами умными, про некроэкосистемы, доминирующие виды и сукцессии. Выучили вас на свою голову. Вы, конечно, человек солидный и возраст ваш к себе располагает, но славны вы, сэр Фламберг, тем что культы раком ставите и наказываете. С упырями справитесь ли? А брат Рысь у нас пробегал, но давно и работы не брал. Не было её.
Эмма едва слышно вздохнула, пошевелившись у книжной полки, которую рассматривала с превеликим вниманием.
- Сукцессии... Ладно, - Раймон пожал плечами и, подчиняясь невысказанному намёку, опустил взгляд.
Очередной лист по ошибке лежал словами вверх, и мэр почти сразу закрыл его рукой, но кусок фразы увидеть удалось.
"...я стояла лицом к лицу с очередным бойцом, израненным человеком, который лежал на каменном полу в своей кле..."
Хмыкнув, он подошёл к камину, перегородив добрую половину, и повёл рукой, вбирая тепло. Воздушники любили ветер, водные тянулись к воде. Земля любила и ждала, готовилась обнять. Огонь... огонь тянулся к огневикам, но те быстро учились не пускать его слишком близко. Не сразу. За огнём учились ухаживать долго.
- Ладно, господин мэр. Вам что важнее-то, поговорить о воспитании, молодняке и репутации некоего Фламберга, или избавиться от упырей? Мне вот пока интересно, сколько вы платите за голову. С поправкой, конечно, что некий Фламберг внушает и располагает.
- Я слышал, что некий Фламберг удивительно бескорыстен и за нежить берет всего-то двадцать золотых, - задумчиво вздохнул мэр, и собирался было продолжить, но его перебила Эмма.
- Я хочу жемчужное колье, милый. Я уверена, у господина мэра найдутся жалкие пятьсот фунтов за каждую голову?

[Spectre28 >>>]

Щупс вздохнул, и во вздохе звучали скупость и раздражение.
- Возможно, и найдутся, если некий Фламберг для приятного разнообразия предъявит эти головы. Но учтите, сэр-из-Ордена, я не хочу здесь никаких выжиганий и погромов. Не взирая на ваши методики, абиотические факторы и аллелопатии, что бы это не было. И возможно вам лучше оставить леди погостить у миссис Щупс?
- Оставить?! - Раймон удивлённо глянул на мэра, словно тот предложил что-то совершенно дикое. - Дорогой господин Щупс, этого никак нельзя. Леди предпочитает рубить головы добытых упырей самолично, потому что хозяйственная и любит аккуратность, а с михаилита тут какой прок? Я-то просто рублю, не заботясь о том, чтобы ровненько, красиво... восемьсот фунтов, потому что к колье нужны ещё и серьги. Хотя, если подумать... тысяча. Потому что ещё и браслет, хотя бы в одну нитку. А то вдруг ко двору придётся, а браслета нет? Эдак фрейлины от зависти и не помрут, выживут, куда такое годится. А если выживут, то и до опалы недалеко. К слову, как звали того рыцаря, которому недавно не повезло не угодить Его Величеству?..
Щупс глянул на него с подозрением и подвинул бумаги ближе.
- Рыцарей опальных много. Говорят, новый Грей даже умудрился в немилость попасть, хоть француза порубал, как на гуляш. А этот, де Бари... Не заговаривайте мне зубы, сэр Фламберг, тысяча никак не возможна, даже если леди собственными ручками этих упырей цветами украсит. Шестьсот дам - и только.
- Цветами?.. - Раймон с глянул на него с уважением. За головы упырей, украшенные венками, наверняка можно будет накидывать лишнюю сотню-две. Если не три. Скоге так точно смотрелись бы очень умильно. А если подгадать к рождеству!.. - А вы знаете толк в идеях, госпоlин Щупс. Восемьсот. И мне нужны сведения. Где нападали, когда именно... в идеале - карта с отметками и временем. Чем полнее и точнее - тем лучше. Раз уж тут эти, экосистемы. Свидетели, которые могли бы рассказать о поведении... если такие остались.
Солидная пачка бумаг отправилась в камин, вызвав недовольный вздох Эммы.
- Карта. Карта, сэр Фламберг, простая. Вот мы. Вот соседи. Вот четыре дороги к соседям. Квадрат, значит, по-научному. А когда именно - и не скажу, не записывал. Разве что полторы недели тому, как упырь с бизнесом господина Биндрета познакомиться решил. И подзакусить.
Огонь тянулся, пытался достать до сапог, но ему не хватало сил - тяга тянула вверх, хотя хотелось - в стороны. Всегда так. Хочется одного, а делаешь - другое. А то и третье.
"Что я вообще забыл на этом Севере? Зачем мне эта троица, которую и не уговорить, и не поймать, и не убить. Зачем эти работорговцы, с которыми разбираться ну никак не нам?"
Раймон вскинул бровь.
- И что, выходит, по всем углам этого квадрата твари досадить успели, раз уж по всей округе расползлись? И полторы недели как... а в последний раз где объявлялись, и где?
- Сегодня утром, - коротко ответил мэр. - в лесочке возле Ланкастера, что с западных ворот. Купчина ехал, с дочкой. Дочку упырь утащил, двух наемников подрал, а купец еле жив.
- Значит, лесочек. Ладно.
"Угу, утащил, конечно. Как та хобия, только упырь".
Раймон в последний раз покосился на огонь. Так легко было бы придать ему чуть сил, отшатнуться, свалить кипу так, чтобы листы разлетелись по всей комнате... но нет. Может, настоящий шпион и не упустил бы такой шанс, но Раймон им не был. Не был он так же и констеблем.
"Да, определенно. Не констебль, зато знаю одного, кого это всё может заинтересовать. Но всё-таки без бумаг. Даже если там действительно романтический роман в форме дневника. Дьявол. А вдруг в самом деле роман? Как такое - и не взять?!"
Впрочем, эту мысль тут же сменило... не мысль. Ощущение. Чувство. Сосущее ощущение пустоты?
- К слову, у вас нет лишнего котёнка?
- А... зачем вам котёнок? - изумленно осведомился мэр, неловко приподнимаясь с лавки и рассыпая свою драгоценную стопку.
- Суп варить, - немедля ответила Эмма, и Раймон отшагнул от камина. Огонь взвился ярче, с гулом уходя в трубу. На Эмму, прикрывшую юбкой несколько листов, он не смотрел.
- Не знаю. Чтобы был? Приятно знать, что где-то там есть котёнок. Мурчит... все любят котят. Даже нежить. Знаете, даже в упырях ещё остаётся что-то человеческое, что-то такое, что тянет в тепло, к очагу, над которым кипит вкусная похлёбка, в подвал, где крынки с молоком... и вот котята, да. Но не обращайте внимания. Мы найдём другую приманку для ваших упырей. Позвольте, помогу собрать...

[Leomhann >>>]

"Значит, лесочек.
В лесочке оказалось скучно до выцветания красок, а жаль. Приятный весенний день стоил того, чтобы просто наслаждаться редкой погодой, а вместо этого приходилось любоваться итогами чужого безмыслия. Если до того Раймон и сомневался в экосистемах, то теперь сомнения исчезли, словно их и не было. Упырь, научившийся таскать женщин в логово, а не грызть их на месте - ладно, но упырь, магией стирающий за собой следы? Оставляющие ложные отпечатки? Упырь, которого девица не боялась настолько, что вместо этого оставила в неприметном и чистеньком схроне здоровенный отпечаток предвкушения и радостного волнения?
- Интересно, на какой обочине её искать? - Цинично вопросил Раймон, отряхивая тонкое колечко, вдавленное в землю каблуком.
Девицу было не жаль, даже если с отцом ей приходилось хуже, чем в монастыре - что вряд ли. Троицу идиотов было не жаль тоже, но глядя на тщательно обустроенную сцену нападения, на ведущие в разные стороны следы, становилось как-то задумчиво. Судя по всему, парни ходили в отличниках. Ни одного следа магии, кроме забытой прядки мороков...
- На одной из рекомендуемых капитулом, разумеется. А её надо искать?
А вот Эмма в лесочке оживилась. Причиной ли тому был свежий воздух, или же отсутствие корсета и юбок, но из чопорной леди она превратилась в шуструю разбойницу с короткой косой, поднятой к затылку. Впрочем, брезгливо разглядывать грязь на сапоге не прекратила, да и на схрон взирала, морща нос.
- Боюсь, новое поколение следует рекомендациям капитула ещё меньше, чем наше. Но нет, искать её не нужно, по крайней мере, пока что. Не упырь же, за неё могут и не заплатить.
- За упыря тоже могут не заплатить, - заметила Эмма, отирая пучком травы сапог. - На редкость скуп это мэр-романист. И лес шумный. Сороки орут, будто у них колбасы кто-то отнимает.
- Мэр скуп, но если не заплатит, в следующий раз будет платить за нежить констеблям, - заметил Раймон, поворачиваясь к граю. Для повышенной концентрации упырей и михаилитов здесь действительно становилось слишком оживлённо. А, значит, стоило проверить. - Надеюсь, он это понимает... и сороки, действительно, хотя и странно мне, что они теперь делают колбасы... из загрызенных упырями лошадей, что ли? О такой экосистеме и трактат писать не лень. А если... ой, что это тут у нас?
Дед лет шестидесяти, с луком за спиной, в промокших до колен штанах слепо брёл по лесу, загребая хлюпающими сапогами. Шел с трудом, словно издалека...
"Или долго. Например, с утра".
Снимать чужие мороки не любил никто: слишком глубоко въедалась эта дрянь в разум, а годный морочник ещё и работал так, что внушение становилось частью естественных мыслей. Раймон чувствовал оттиск, след, схожий с лесной косичкой, но снимать?
Для пробы он встал на дороге, но старик, глядя прямо на него, просто сделал шаг в сторону и двинулся дальше. И на Эмму он тоже внимания не обратил, видимо, принимая за особенно живую иву.
- Интересно, они не учли, что человек в лесу будет ходить кругами, или было всё равно?
- Если не ждешь кого-то вроде тебя на хвосте, то почему бы человеку не походить кругами? Он старый, должен был быстро устать и упасть. Особенно, если увидел что-то не то. Или услышал.
Особенно живая ива цепко ухватила старика за руку, но дед только досадливо повел плечом, не останавливаясь и уволакивая Эмму за собой.
- Хотя этот упадет еще не скоро, - пришлось признать ей. - Здоровый, что мул.

[Spectre28 >>>]

- Упадёт, а потом его сожрёт случайная лесавка, - Раймон покачал головой, подстраиваясь к шагу. К счастью, шёл дед небыстро. - Но ведь может и не сожрать. Там вон лошадь недоеденная лежит и пахнет на всю округу. Небрежно получается, хотя морок и хороший, сильный. Хрен снимешь, не зная, каким человек был изначально. Могли ведь не только желание идти вперёд заложить. Вот чего бы ему самому не скинуть лишнее? Человек-то всегда знает, какой он, пусть и глубоко внутри. Хм...
Как бы он сам накладывал такой морок? Нет, не так. О чём бы он сам не подумал, накладывая такой морок. Допустим, если бы не торопился, если бы было время, пока прочие заглаживают следы. Из иллюзий могло выбить неожиданное, то, что не укладывается в заданную схему поведения и восприятия, когда не получается больше принять человека за бревно. Это знали все и, конечно, старались учесть. Но вывести могло и ожидаемое. Та же тропа, только через развилку. Раймон прокашлялся, покосился на Эмму и ухнул, хохотнул так, как прямо ни в сказке сказать, ни пером описать. В общем, так, как гнусно ржёт над случайными путниками лесная нечисть.
- По уханью ты, наверное, был отличником, - хихикнула Эмма, но тут же умолкла, глядя, как старик остановился, перекрестился и прямо в луже принялся стаскивать с себя потрепанный джеркин, чтобы вывернуть его наизнанку.
- Спаси меня Господь, а ведь чуял, что леший водит, - задумчиво ворчал он под нос при этом.
"Воистину, лешехаилиты мерзкие и богопротивные", - мысленно согласился Раймон и прокашлялся, на всякий случай отступая в сторону.
- Благослови вас Бог, отец. Вижу, и без меня с дрянью справились? Сразу опытного лесовика видно.
Дед даже не вздрогнул. Только медленно, вдумчиво шагнул назад, будто невзначай почесав спину и вытащив из-за неё короткий, неприятного вида нож.
- А ты еще что за чёрт? Да с чертовкой?
- Леше... тьфу. Михаилитский чёрт, - Раймон легко пожал плечами, даже не пытаясь тянуться к оружию. - С полумихаилитской чертовкой. За упырём охочусь, да любопытно стало, что же здесь такое творится. А тебе, отец, высушиться бы сперва, а то обидно от мороков отделаться, а с грудной лихорадкой слечь. Есть тут домик какой неподалёку? А то костёр можно и тут рядом устроить.
- Твареборец, значит, - старик понимающе кивнул и вышел из лужи, принимаясь сгребать сухие листья и напихивать их в сапоги. - Бабу эту мертвую ищешь, значит. А нашел, выходит, деда.
- Зато дед, кажется, нашёл бабу, - Раймон прислонился к стволу старого дуба и улыбнулся, вспоминая следы. Когтистые, но нога, не лапа, и узкие. Не столько упыриные, сколько наводящие на неприятные мысли о высших вампирах, носферату. Маленький мужчина? Или таки женщина? Но вряд ли старик видел упыря. Слишком близко был схрон, слишком не совпадало оно по времени. Значит, упырь принёс девку, оставил в схроне на какое-то время и убежал по своим упыриным делам - ложные следы оставлять, например.
"Мёртвая баба, да?"
- Как выглядела баба-то? Да и где? Не вон там ли, поодаль? - Он кивнул по направлению к схрону.
- А вот как твоя и выглядела, - кивнул в сторону возмущенно фыркнувшей Эммы старик. - Жилистая, никакой от неё отрады не будет. Разве что в юбке. А видел там, конечно. Только недолго глядел, леший глаза отвел. Известно, упыриху свою прикрывал.
"Лешие не прикрывают упырей... Ладно, речь не о том".

[Leomhann >>>]

Жилистая, ярко пылающая чувствами, не боящаяся ни упырей, ни михаилитов-вымогателей. Прямо сказать, не портрет ласканой купеческой дочки. А чей тогда? Кого купец мог везти в этот город, выдавая за дочь? Не служанку, не любовницу, тоже не та рамка получается. Кого-то, кого не ввести законно. Рабыня в служанки? Тогда везли бы другую, мягче, покладистее. Поотраднее. Нет. Это скорее походило на... Бо говорил про арены и здоровых мужиков. А как насчёт жилистых отчаянных женщин? Кольцо ещё это, втоптанное в землю... что-то оно напоминает. В каком-то совершенно определённом смысле. Да, точно, ту самую серьгу Джеймса Клайвелла, только такую, от которой предпочли избавиться сразу же, как смогли. Хм-м.
"Интересно, а что будет, если примерить его тому купцу на мизинец?"
- Наверняка. Нечисть да нежить всегда дружили, того не отнять. А больше ничего интересного не заметил, кроме бабы той? Никого? А то, может, следы на глаза попались, хоть упыриные, хоть ещё чьи?
- Не видел, - пожал плечами старик. - И ты меня не видел, мракоборец, усекаешь? А то спросят потом, кто оленя подстрелил, а ты и скажешь, что старого Арфиста повстречал.
Эмма тоже пожала плечами, показывая, что старый Арфист не врёт.
- Не врёт, - сочла нужным озвучить это она. - Недоумевает, как его так долго леший кругами водил, но не врёт.
- А знали бы вы, как она шьёт единорогов, - вздохнул Раймон, глядя на изумлённое лицо старика, и снял с пояса флягу. Пинок по голени от Эммы он стоически проигнорировал. - Держи, отец, погрейся и изнутри, а не только листьями в сапогах. Так-то оно надёжнее будет. А то скажи как лесной Арфист твареборцу, врал ведь скупердяй этот мэрский, что не округа тут, а прям рассадник упыриный, и всех подряд жрут?
- Вот за это благодарствую.
Старик принял флягу, и долго отирал горлышко то ладонью, то листвой, то очень не очень чистым шейным платком.
- Насчет стаи не знаю, а пара-тройка точно есть, - перестав булькать бренди, сообщил он. - Потому как одному ни за что на восемь дорог не поспеть, хоть разорвись. Да и эти щеглы сопливые то тут, то там свиристят. Да в "Травнице" гуляют, аж девки визжат. У Имари, хозяйки тамошней, знатные наливки бывают.
Снова забывшая про сталь в сапоге Эмма прекратила прыгать на одной ноге и шипеть, как придушенная змея.
- Отдай ему флягу, мы новую купим, а уважаемому Арфисту она приглянулась. Авось скажет нам, что в "Травнице" этой слышал.
Раймон, уже начавший соглашаться, осёкся и невольно глянул на небо - совершенно обычное, с облачками, переходящими кое-где в тучи. А потом посмотрел на Эмму, на старика, почти не брезгующего пить после богопротивного михаилита, и согласно кивнул. Очень серьёзно, потому что этого старика, наверняка чудно знающего лес, всё-таки не убили при встрече, а заморочили на ходьбу.
- Конечно. Где бренди - там и фляга, и жаль, что наоборот - не всегда. К слову, а что наливают в "Травнице"? Небось, как раз уважаемый Арфист ягоды для наливок носит?
Фляги у них упорно не задерживались, но Раймон надеялся, что эта принесёт больше пользы, чем отданная Харперу.
- А то кто же, - Арфист с нескрываемым удовольствием огладил флягу, держа её бережно, как птенца. - Я здесь все дорожки истоптал. Да на что тебе щеглы эти? Они ведь все говорят чудно, про какие-то биотопы судачат да монета у них водится. И какую-то фиалку все поминали. Дескать, цветочек сорвать легко, а утаить как? А рыжий этот, Тамаринд, тьфу ты имя противное какое, пальцами пощелкивает и снежинки ищет. Так и говорит, что, мол, как бы снежинки делали, потому что старый сыч слишком старый.
Говорил старик обстоятельно, не торопясь, растягивая, как глотки дорогого ароматного бренди. Раймону это нравилось: как раз хватало времени снова послушать лес вокруг, потянуться лесом к...
"Безумие и отвага?"

[Spectre28 >>>]

Упырь снова рвал кого-то на соседней дороге, и это говорило о том, что молодняк пошёл непуганый до крайности. Впрочем, чем они рисковали на самом деле? Даже если кто увидит - так это ж они просто за упырём шли, чтобы, значит, пристукнуть тварь. Бежать через лес не хотелось. Всё равно опоздали бы, всё равно если уж сталкиваться, то на заранее подготовленном поле, а не вот так, да и Арфист рассказывал слишком интересно, чтобы вот так взять и бросать.
"Интересно, когда именно такого полезного человека собирались спасать от лешего?"
Ещё интереснее показался всполох морочьего хвоста неподалеку. Кто-то подошёл и... спрятался? Шел, удивился, ушёл в морок и ушёл? Поразмыслив, Раймон решил поставить на последнее и мысленно пожал плечами. Делать что-то с этой ситуацией прямо сейчас он в любом случае не собирался. Слишком мало знал, слишком чужим был лес.
- А где же это они фиалки свои ищут, уважемый Арфист?
- А везде. Мечутся, мальки безголовые. Ровно сетку по лесу нарезают, чтоб поймать упырицу эту, - Арфист неожиданно захихикал, подбросив флягу. - А на что тебе упыриха, твареборец? Тоже целоваться с ней будешь? У тебя вроде баба хоть и тощая, но на мордочку славная.
"Тоже? Значит, всё-таки не только фиалку видел".
Хотелось спросить, один ли целовал, а то, может, все три, но Раймон не знал, насколько ещё хватит старого браконьера. Речь становилась всё более путаной, и оставались куда более важные вопросы.
- К дьяволу упырих, - улыбнулся он Арфисту. - Слушай, а где центр этой сетки? Паутины то бишь. Потому как если сеть - то есть края, а есть и...
- Так в избушке ведьмы этой, Якубы, выходит. Якуба померла третьего года как, а избушка пустует. Ого, какой фазан!
Дедок споро собрал лук, и метнулся в сторону за кусты, провожаемый укоризненными взглядами Эммы.
- Вторая фляжка за две недели, - недовольно пробурчала она.
- Эй, а где изба-то эта якубина? - Крикнул Раймон вслед старику.
О флягах можно было поскорбить и позже.
- Четвертая тропа за дубом, первый поворот, прямо!
- Очень доходчиво, - рассеянно пожаловался Раймон. - Мог бы и поточнее сказать, за флягу-то. И эти... пришли, послушали, ушли. Нет, чтобы подойти познакомиться. Невежливый молодняк, совершенно отбивает желание идти к ним в гости. Что в таверну, что в избу.
Эмма, успевшая найти кочку болотной манжетки и дравшая её с упоением дорвавшейся до растений травницы, неохотно выпрямилась.
- Следует как можно больше заботиться о том, чтобы искусство внедрять настоящим образом нравственность было поставлено надлежащим образом среди юношества, чтобы юношество стало ревностно к хорошему, - назидательно выдала она. - Если мы не идем ни в таверну, ни в избу, то я настаиваю, чтобы на обратном пути меня переносили через все эти чарусы. Мне надоело вытряхивать из сапог изумленных лягушек. Они, знаешь ли, только просыпаются.
- Зачем ты их туда сажаешь? - Удивился Раймон, отвлекаясь от леса. В конце концов, именно сейчас, кажется, никто выпрыгивать и грызть не собирался. И потом, скорее всего, тоже, если только подростки не были куда глупее, чем казались вот так вот навскидку. И всё же, зачем им была нужна эта женщина? Старое знакомство - возможно, но всё равно что-то мешало принять эту причину за единственную. Чего-то в этой упыриной экологии не хватало. - Но я думаю, что мы пойдём в лазарет. Монастырь. В общем, туда, куда отнесли купца, лишившегося не только дочки, но и, судя по возку, части товара. И, если уж об этом речь...
Прищурившись, он примерился к Эмме и кивнул, подступая ближе.
- Думаю, переносить можно начать прямо сейчас. Лес, правда, скользкий, поэтому лягушки в итоге окажутся не только в сапогах, но кто я такой, чтобы отказывать в просьбах!
И если кто и подглядывал за тем, как михаилитская ведьма с визгом удирает от михаилита по изумлённому весеннему лесу - ему было плевать.

[Leomhann >>>]

Купец - поджарый, бледный и от потери крови, и от природы - спал в своей келье так, что можно было позавидовать. Можно - но не хотелось. Во-первых, замотан в бинты он был, как та египетская мумия, так, что даже проснувшись едва ли смог бы шевелиться. Во-вторых, если бы он всё же смог проснуться и пошевалиться, то скорее всего развалился бы на части, так сильно его подрали. Особенное внимание упырь - или не упырь, или не только упырь - уделял груди и животу. Чтобы, видать, мучиться подольше. Без мага шансов у купца, кажется, не было. Ну и ладно.
Не обращая внимания на хмурого брата-целителя, жутко напоминавшего никогда не виденного такого же из Бермондси, Раймон медленно обошёл вокруг койки, принюхиваясь к лихорадочному сну. Чёртов иоаннит был подозрителен как комиссар. Чтобы проникнуть в монастырь, ему пришлось показать и кольцо, и патент...
"Зачем таки им девчонка? Уж точно не для потехи - эдак куда проще было бы заглянуть в первый же бордель. Или брезгуют? И сеть эта... сеть - значит, гнездо. Вот ведь мелкие паучата на мою голову. А почему на мою? Я даже не магистр! Но допустим, они нашли высшего упыря, смогли захомутать... но ведь не Верховный, и даже не Снежинка. Держать одновременно высшего вампира и выводок прочих? Тяжело, очень. И долго. А, значит..."
Раймон не был некромагом, но общие принципы знал. Упырефикация - процесс долгий, но время можно было скостить, согласись подопытный добровольно. Желай он стать нежитью. Допустим. А зачем это девке? Особенно той, которая видела полуразложившийся ходячий труп... нет, стоп.
Раймон и впрямь остановился, глядя на широкие запястья купца и огрубелые пальцы, больше подходящие воину, а не, допустим, счетоводу. А если труп не полуразложившийся? Допустим, неотличимый от человека или почти неотличимый? Сила, власть, вечность - особенно если не думать о душе, которая суть человек, о его чувствах и эмоциях.
- Он ничего не говорил? Или был вот так, как привезли?
Недовольный брат-лекарь открыл было рот, но тут же осекся и уставился на Эмму. Та, вдоволь назаглядывавшись спящему в рот и глаза, уже водила у него под носом кусочком полотна, мерзко пахнущим струёй броллахана.
- Брат Сапфир говорил, что это самое действенное средство привести в чувство, - невинно пояснила она, - я и позволила себе выпросить немного. А вам, уважаемый брат-лекарь, пора в соседнюю келью. Там старик с бирмингемской лихорадкой пришел в себя.
- Услышь меня, Господи, и вразуми, ибо грешен я и не ведал...
Купец медленно всплывал из забытья, тихо бормоча молитву. Проводив взглядом священника, сердито всплеснувшего рясой, Раймон тяжело и громко вздохнул.
- Ох, грешен, ох не ведал... и раны-то тяжёлые так, что не выжить. Так и уйдёт, болезный, без исповеди и отпущения.
- Тебе облачение подать? - Полюбопытствовала Эмма. - То есть, желаете ли вы надеть облачение, отче?
- Исповедь, - с трудом прошептал купец. - Исповедь... отче?
- Обязательно, - Раймон кивнул и вскинул бровь, глядя на Эмму, которая уже доставала сутану, комжу и стулу орденских цветов. - Желаю. Облачение. Хорошо бы ещё решётку, конечно, защитить духовни... э, оградить кающегося. Не прихватила заодно? В сумку не влезло? Странно, я уже начал думать, что они бездонные и безразмерные... Ладно, в крайнем случае - а наш случай таков, что крайнее некуда - обойдёмся.
Обходиться не пришлось. Эмма с неподражаемым ехидством на лице сдёрнула со стены гобелен и принялась прорезать в нём отверстия кинжалом. Раймон одобрительно и умилённо кивнул, ныряя в сутану. Молитвы он читал скороговоркой - в конце концов, у купца действительно могло почти не остаться времени, а обрывать исповедь на самом интересном не хотелось. Да и что-то подсказывало, что она может быть долгой, если только кающийся не навещал священника на каждом перекрёстке.
Когда гобелен, наконец, повис на распорках для одежды, надёжно закрыв раненого, Раймон с удовольствием подтянул низенькую скамеечку и уселся, обхватив руками колени.
- Вы просили об исповеди, сын мой?

[Spectre28 >>>]

- Я грешен, святой отец. Я торговал людьми. Прощает ли этот грех Господь?
Раймон проводил взглядом Эмму, вставшую под решетчатое окно так, что волосы в свете заходяшего солнца засияли розовым золотом. Рукава короткого кожаного дублета мало походили на крылья, но в остальном - чистейший ангел, никаких мороков не нужно. Разве что штаны... Эмма поспешно задрапировалась в кусок гобелена, и он кивнул. Похоже.
- Дитя мое, Господь милостив и милосерд, но не бывает прощения без раскаяния. Грешил ты, зная, что грешишь, не меняя жизни своей - но почему?
- Вы не видели их, святой отец, - простонал торговец. - Сильные, здоровые женщины, горячие в постели и на арене. Особенно последняя, Виола. За что она так? Я ли ее не баловал? Ей дорога была на лондонскую арену. За что, святой отец?
"Фиалка, да? Лондонская арена... та самая?"
Эмма через прорези в гобелене смотрелась странно, непривычно, но очень уместно - что в тиснёном дублете, что в золотом ореоле. Жаль только, решетка обрезала лицо наполовину, и подвинуться так, чтобы видеть всё, Раймону никак не удавалось. Интересно, ширину прутьев она подгадала специально?
- Прелюбодеяние - тоже грех, сын мой, и грех неизбежно ведёт к страданию и греху новому, но страдания облегчают душу. Что она сделала, эта Виола?
- Она была великолепна, - у торговца заметно окреп голос. - Вы видели когда-нибудь Сирену? Ту, что принадлежит Нерону? Хотя, откуда бы... Виола могла стать звездой арены, превзойти того самого Актёра, но... Зачем Господь сотворил женщин - такими, отче? Почему мальчишка, только недавно отёрший молоко с губ, ей стал дороже и меня, и славы? Видели бы вы, как он смаковал каждую мою рану, как пил кровь с кинжала.
"Я вижу, что этот прилив сил может стать и последним".
Времени на рассуждения о природе женщины, кажется, не оставалось, так что пришлось ограничиться простым:
- Мальчишка, сын мой?
- Юноша. Туманом кличут, - ангел-Эмма метнулась к торговцу, приподнимая подушку так, чтобы унять приступ кашля. И сквозь дыры в гобелене продемонстрировала полотенце, по которому расплывались свежие пятна крови. - Отпустите мне грех, отче. Я желал смерти ему и желал её себе.
"Отпустить? Хочу ли я это делать? Что скажет о таком отпущении апостол Пётр, если - о, греховная мысль! - он действительно стоит у врат рая?"
Эмма хлопотала у постели умирающего, и Раймон мысленно пожал плечами. Какая разница? Принимать душу в рай или нет - дело апостолов и небесной канцелярии. Сам он мог только утишить хотя бы духовные страдания - или усилить их, отказав в отпущении, на что имел право любой священник, если считал, что раскаяние не соответствует грехам. А здесь раскаяния не ощущалось вовсе. Да и понимания. Так что... Простой выбор, даже для работорговца. Наверное.
- Отпускаю тебе грехи вольные и невольные, сын мой.
Роль, не роль. Играют слова смысл там, наверху, или нет - как знать. Отвечал на молитвы и экзорцизмы Бог или просто мир изменялся под принятую механику? Как знать. Был ли по-настоящему выбор там, где эта механика едина для всех? Почти для всех. В тот рай, в этот рай, в эдакий ад... Почему, дьявол подери, нельзя создать собственный?
- Благослови вас Господь, отче, - обессиленно прохрипел торговец, закрывая глаза.
- Спит. Разбудить снова? - Эмма, если судить по тону, о теософии не думала вовсе, отдавая предпочтение практичности.
- Нет, - Раймон поднялся с жутко неудобной скамеечки и с удовольствием потянулся. - Едва ли он скажет что-то ещё полезное, а нам, кажется, стоит поинтересоваться, нет ли у монастыря собственной голубятни.

[Leomhann >>>]

Занятная штука - время. Почему его не останавливает сдвоенный щелчок арбалета, резко выбивающийся из рёва скота, квохтания кур, льющейся из зала молитвы? Было бы так удобно. Чёртов капризный дар. Чёртовы работающие часы. Чёртов... нет, моргейнов замок, где всё было так легко. Долгий промежуток между мгновениями Раймон смотрел на себя, делающего шаг вперёд, чувствовал себя, отшатывающегося назад, падал на выбитую ногу, пытаясь развернуться и прикрыть Эмму, выходил во двор, поднимался со скамьи... а потом время пошло снова, сливаясь в одно и возвращаясь в себя.
Ногу с протяжным звоном выбило в сторону, и Раймон крутнулся на месте, отталкивая Эмму. Бок обожгло болью и неверием: что за чёртовы болты шьют кольчугу, как масло?! Немая боль с привкусом удовольствия... стена. Каменная, укрытая плющом. Мороки плохо работали с невидимыми противниками, но невидимый - не значит неизвестный. И любой человек - чувствует. Сжав зубы, Раймон хлестнул по бойницам мешаниной образов, вложив туда и боль, и шок, и узнавание яда. Второй залп лишь выбил искры из мостовой, а затем исчезла и тень присутствия, оставив только усмешку:
"Au revoir, старина".
"Надеюсь, не скоро".
Суета вокруг воспринималась в забавной розоватой дымке. Впрочем, иоанниты суетились не слишком. Или были привычны, или были в доле и ждали. В конце концов, почему нет? Зачем бы иначе к ним относили купца, который может заговорить? Зачем бы ещё так тянули время на входе? Забавно. Зря он расслабился, зря...
"Интересно, меня отнесут в ту же келью?"
Когда монахи миновали знакомый вход, Раймон почти разочаровался, но ненадолго. В конце концов, может, купец ещё и не умер. Хотя, получив отпущение, стоило поторопиться. Мало ли, что ещё успеет, а апостол Пётр строг!
Хихикать не получалось - губы отказывались шевелиться. Чёрт, хороший яд, надо запомнить! Болотное, трупное, с привкусом глейстиг, м-м!
Интересно, когда придут добивать?.. Должны бы скоро. Надеюсь, нет. И Эмма слишком походила на гладиатрикс...
Койка покоя не принесла, скорее наоборот.
"Пока несли, хотя бы укачивало!"
И диктовать письмо было никак. Хотя...
Раймон мысленно пожал плечами и начал его думать.
Должно быть сработать и так. Слово за словом... нет, образ за образом. А других дел у него всё равно пока не было - разве что не спать. Скука. Тягучая, почти трупная. Почти?.. Хороший яд. Хороший молодняк. Опытный. Он бы и сам лучше не сделал. Да... достойная смена. Заботливая. Тоже почти до смерти. Или не почти. Вернуться бы всего на час... где эти часы, когда они так нужны? Взять бы молот, и...
Вокруг действительно тикало. Раймон даже сбился с образов, мысленно нахмурившись, пока понял. Кровь. Сердце. Какой странный неровный стук. Медленнее, быстрее, медленнее, медленнее...
"Готовность... экзамены... одному".
Всё. Если бы он говорил вслух, сейчас оставалось только откинуться на подушки. Сейчас оставалось просто... лежать, погружаясь в стук расстроенных шестерней.
Чёртовы часы шли всё медленнее.
Пока не остановились совсем.

Уважаемые сэр Фламберг и леди Берилл, приглашаю вас на свою свадьбу тринадцатого апреля в Рочфорд. Женюсь на лете Алетте де Манвиль. Извиняюсь, что пишу так поздно, сам узнал дату свадьбы только вчера. Обещаю, что если у вас найдётся желание и возможность приехать, я не буду пытаться выгнать вас из ваших покоев.
Уилфред Харпер - де Манвиль.

Сообщение отредактировал Spectre28 - 7-04-2020, 12:27

[Spectre28 >>>]

УИЛЛ ХАРПЕР

12 апреля 1535 г. Рочфорд.

В замке царила суета. Прежде невидимые, а теперь обнаружившиеся в неимоверных количествах, слуги и служанки сновали с перинами, тряпками, серебряной посудой, платьями и прочим хламом, который достается только по праздникам. Пахло пирогами и вином, поссетом и жарким, чесноком и тимьяном. Но Уилла участвовать в этой суете никто не звал. Служанки опускали глаза и лепетали "не велено", слуги просто кланялись и спешили по своим делам. Во дворе лаяли гончие - сэр Рольф уезжал на охоту.
- Оленя, папочка, я хочу оленя!
Голос Алетты долетел утренним жаворонком - и исчез, спрятался за собачьим взвизгом.
- К вечеру гости приезжать начнут, - хмуро беседовали два невидимых мужчины под окном, - а молодой господин встретить и не догадается. }
- Научится, сталбыть.
- ... смородину неси!
- Дык, несу уже, сладкая, зараза!
- Две бочки вина, два теленка, четыре пирога с жаворонками, чоколатль заморский, сушеная вишня, кардамон...
- ... комнаты прибрала, а простыни к вечеру застелю...
- Черные столы накрывать уже нужно. Ничего, не подавятся остывшим-то.
- Лю-у-у-бо-овь! Зачем ты мучаешь меня?!...
- От поганый менестрель-та. Снова завыл.
- Уж я тебя забыть была га-атова, что ж те-ень твоя ко мне приходит сноваааа?!
- А белый лебедь на прудууу...
- Нешто ж второго наняли?
- А то! Еще фокусники будут и огненные потехи с завлекательствами.
В итоге Уилл устроился у открытого окна в своей комнате, читая книгу и краем глаза высматривая в саду Алетту. Велел слугам сказать ему, когда кто-то приедет. Сейчас ещё никто не приехал и можно было побездельничать. Ветер приятно задувал в комнату, занося свежесть и лёгакие запахи с улицы. Уилл читал несколько страниц, а потом опять отвлекался, прислушиваясь к шуму приготовлений. Сил на борьбу со смолой всё ещё не было, и это немного беспокоило. Но он решил, что хотя бы то, что уже получилось сделать, должно было дать время на восстановление. Разговоры на улице велись местами очень смешные и весёлые, было даже немного жаль, что ему не разрешили помочь. Уилл отложил книгу, подставив камень под солнце. Удивительно, что для этого всего он вроде бы ничего и не сделал.
Через полтора часа в воротах показался Дик Фицалан. Стало тревожно - облачённый в кольчугу Ричард ехал на сером жеребце, и вёл на поводу лошадь леди Хизер, а вот матушки видно не было. Уилл вскочил, поспешив спуститься вниз. Выглядел лорд так, будто вот-вот свалится с коня. В лучшем случае, он просто решил не отягощать себя в пути, в худшем - могло что-то случиться. Уилл быстрым шагом зашел в конюшню, где слуги уже помогали обоим спуститься. Следов крови нигде не было, но выглядел Фицалан смертельно уставшим. Уилл низко поклонился.
- Добрый день, милорд, леди. Что-то случилось?
Сюзерен устало откинул капюшон кольчуги. Под голубыми глазами залегли темные круги, вдобавок Ричард почти без перерыва зевал. Тем не менее, силы на подзатыльник он нашел, не потрудившись даже снять окольчуженной перчатки.
- Ваша матушка велела передать, - туманно пояснил лорд, протягивая аккуратно свернутое письмо. - Но ехать она отказалась, несмотря на, хм, мои мудрую волю вкупе с несравненным вкусом, и невзирая на ваш скудный рассудок. Разве что согласилась продиктовать пару строчек для вас. А о том, что случилось, мы поговорим чуть позже, mon cher.
Уилл принял лист, потирая место удара. Бил Фицалан больно. "Руки бы ему за это оторвать, да только начнёт бить ногами и ещё больнее". Уилл быстро пробежался глазами по тексту.

[Ричард Коркин >>>]

"Уилли! Вы,конечно, баронет нынче и родовитый дворянин, нам за вами и не угнаться, и не равняться с вами. Да только прежде чем ожениться, матушку бы спросить вам. Не думала, не гадала, что придется де Манвиля, прости Господи, ругать, а я нашла вам невесту по происхождению вашему ткаческому. Сразу после побывки вашей последней, а вы и не знали, потому как домой вас и не тянет. Чудная девочка, и невинная, как ангел! А если вы желаете меня видеть на венчании вашем, то скажу вам, что приказа вашего в упор не слышу. Виданое ли дело, осла в лошадиную сбрую рядить! А еще я милорду Ричарду наказала хорошенько вздуть вас за непочтительность, что он и обещался исполнить в точности. Ваша матушка, дочь ткача Харпера и христианка."

Захотелось сломать каждую опору в конюшне и передушить всех лошадей. Что за глупость! И ведь умная же женщина. Уилл взглянул на остальных коней в конюшне. До Лондона он бы успел, особенно если не жалеть коня, а вот обратно... И матушка совсем не умела держаться в седле. И не силой же ему её тащить. Уилл отложил всё негодование, ещё раз поклонившись Фицалану. Хоть мать и не приехала, Дику он был очень обязан.
- Спасибо. - Потом обратился к слугам. - Покажите лорду Фицалану и леди Хизер их комнаты.
Конюшие растерянно переглянулись.
- На конюшне вряд ли знают, где покои гостей, - задумчиво просветил его Фицалан, неспешно выходя во двор. - К счастью, это знаю я. Оскорбительно, конечно, что вы поручаете своего синьора конюхам, но на дуэль, так и быть, вызывать не стану. Скажите, драгоценный вы мой, какого дьявола я получаю письма о том, что баронет Хорли позволяет себе нарушать законы Его Величества? Мне даже любопытно, есть ли что-то у вас в этом котелке, - лорд звонко постучал Уиллу по лбу, - который вы именуете головой?
Фицалан так уверенно пошел в сад, что Уиллу, хотел он или не хотел, пришлось тащиться рядом. Хотя идея просто вскочить на жеребца и поскакать в Лондон ещё не улетучилась. Что вообще хотел услышать лорд? Оправдание и обещание, что больше так не будет? Уилл вздохнул.
- Думаю, что нет. Иначе я, по крайней мере, предсказал бы ситуацию с матерью. Если вы имеете в виду Хокуэлл - то моё нарушение не самое значительное, что случилось. Города вчера просто не стало. Как раз об этом я хотел вам рассказать.
Уилл почесал затылок, думая с чего начать, и как не выглядеть сумасшедшим.
- Вам уже известно, что там произошло?
- Разумеется. Но я предпочту послушать еще раз эту историю. Из ваших уст.
Сад остался в стороне, а лорд быстро, твердо придерживая Хизер, шел к особняку.
- Если не вдаваться в подробности - под городом были катакомбы вырытые бежавшими из Франции тамплиерами. Крестоносцы планировали набраться сил и высадиться на материк. Когда они бежали из Франции, они захватили с собой женщин, которые теперь отделились и обзавелись своими планами. Насколько я понял, у них есть несколько борделей и они готовят... куртизанок, чтобы подобраться к королю и самым знатным дворянам в Англии. Среди их бумаг я нашел и ваше родовое древо, возле имени леди Хизер была нарисована роза без шипов. Может быть, они собирались направить к ней убийцу или что-то в этом роде.
Уилл следил за реакцией Фицалана. Звучала история как полнейший бред, особенно если до этого у лорда не было никаких мыслей по этому поводу. Но на душе стало легче, потому что обязанность свою он вроде как выполнил. Уилл сообщил Фицалану об опасности, а лорд должен был проверить сказанное, даже если история и звучала как бред.

[Spectre28 >>>]

Фицалан замедлил шаг, а затем вовсе остановился, разглядывая Уилла. По лицу было невозможно понять, что он чувствует или думает. Зато вперёд шагнула Хизер, приветливо улыбаясь. В отличие от сэра Ричарда, она вовсе не казалась вымотанной, скорее наоборот - свежей и довольной жизнью.
- Новый хозяин, новые порядки в доме. Возможно, теперь здесь принято решать дела и говорить если не на конюшне, так на ходу? Тогда не будем лезть в чужой монастырь со своим уставом, милый Дик, и последуем примеру. Добрый день, баронет. Сожалея, что ваша матушка отказалась ехать, я всё же надеюсь, что это вас утешит. Вы просили привезти, вот...
С этими словами она протянула небольшой бархатный свёрток в нежно-сиреневых лентах.
Захотелось закатить глаза. Никогда ему не нравились эти дворянские замашки. А в комнате Уилл вообще не был уверен, что его кто-нибудь не подслушает, или, что вероятнее - не услышит случайно. Так что разницы где говорить не было. Его внимание перешло на свёрток. Уилл осторожно принял его из рук Хизер и развернул. Внутри было страшно дорогое по виду украшение. Мелкие алмазы обрамляли крупные камни цвета морской воды. По той части, что должна была идти вокруг шеи поверх алмазов бежала чёрная полоска ещё каких-то камней. Украшение выглядело слегка вычурно, но приятно. Да и какая разница, он всё равно в них не разбирался. Другое дело цена, скорее всего, она была не меньше четырёх тысяч. Долгие месяцы его труда. Уилл выдохнул, пряча обречённость. И всё это нужно было как-то вернуть.
- Замечательное украшение, леди Хизер. Благодарю вас. - Уже обращаясь к обоим.
Жутко захотелось как-нибудь увернуться от дальнейших разговоров и где-нибудь спрятаться. Хоть под землю провалился. Он умудрился поссориться и с невестой, и с матерью. И если до этого церемония казалась просто обременяющей, то теперь ещё и бессмысленной. Уилл обратился к Фицалану, решив лишний раз не напоминать, что он был кем угодно, но не хозяином.
- Вы предпочтёте прод разговор в ваших покоях или в моей комнате?
- Rose sans épines... И зачем же это им? И я предпочту говорить на ходу, мистер УилфреФицала
Фицалан задумчиво провел ладонью по рыжеватой щетине, разглядывая колье с невозмутимостью богатого человека. Не меняя выражения лица, он перевел взгляд на Хизер, чуть подняв бровь.
- Лучшее, что нашлось у ювелира, - Хизер опустила взгляд и вздохнула. - Строго так, как велели - подарок невесте от благочестивого слуги короны, обладающего безупречным вкусом. Разве вы говорили не так?
Лорд пробормотал себе под нос что-то невнятное и вперился в Уилла, явно ожидая ответ.
Уилл сдержал улыбку. Ладно, как-нибудь деньги можно было выплатить, тем более ему наверняка должны были назначить какое-нибудь содержание. Вот на то оно бы и пошло. Он пожал плечами.
- Не знаю. Могу только предполагать, что так они собираются захватить власть. Крестоносцы собирались набраться в Англии сил и высадиться на континенте, так что, может быть, планы мадам Жози как-то связанны с другим путём возвращения на родину. Может быть, с английскими войсками. - Уилл аккуратно завернул украшение в свёрток. - Магистры, кстати, бежали, все кроме одного.
- Дерьмо, - голос Фицалана стал вкрадчивым и мягким, медоточивым. - Как намедни изволила выразиться леди Хизер. Что же ты, засранец, ни бумаг за ворот не натолкал, ни шлюх не допросил, как следует, ни с магистрами не потолковал? Как эти бабы хоть выглядели, ну?

[Ричард Коркин >>>]

- Выглядели они как французские куртизанки. - Уилл безумно захотелось развести руками. - Они не особо хотели допрашиваться, так что их даже отряд не выловил. То что я не взял бумаги, не страшно, потому что из всего там была одна единственная роза, о которой сейчас не знает и Кромвель. Да и француженки не знают, что я в курсе, просто хотят меня убить. А с магистрами я пытался поговорить, но после того как я разбил первого, остальные стали убегать. Из того, что более-менее понятно, это то, что есть ещё бордели. Что там, вероятно, говорят на французском. Ну и у мадам Жози был обычай вязать своим девушкам красные ленты на шеи, в качестве предупреждения. На это тоже стоит обратить внимание. - Уилл задумался, о том, что ещё могло помочь отыскать шлюх. Немногое. - Над тем, как их искать ещё нужно подумать. Скажите лучше, будем ли мы сообщать об этом Кромвелю? Я думаю, что не стоит. С другой стороны он может что-то знать, и наверняка знает.
Лорд с лёгкой безуминкой оглядел его, снял перчатки, швыряя их Хизер, и медленно двинулся на Уилла, бледнея на глазах.
- Как куртизанки? Не страшно? На французском? Ты - кретин? Как они выглядели, говорили? Они были похожи друг на друга - тогда я хочу знать цвет волос, размер сисек и задниц, акцент и фразы. Не похожи? Тогда мне нужно всё то же, но через призму сходства и различия!
Хизер шагнула следом, мило улыбаясь, положила ладонь на предплечье.
- Милый Дик, я не уверена, что у сэра Рольфа найдётся штатный некромант. И подумайте о несчастных лошадях. Их ведь может испугать запах крови.
Голосок Хизер лорда остановил на полушаге.
- Вы прочитали все документы? Так рассказывайте их содержимое, - выдохнул он.
Уилл остался стоять, пытаясь представить, чтобы будет делать, если Ричард, действительно, начнёт махать кулаками. Временами ему тоже хотелось врезать Фицалану, но закончилось бы это плохо. Господи, только этих страстей ему не хватало, в довесок к выходкам матери и невесты. Видимо, у лорда были основания верить и опасаться, так что оставалось только рассказать всё от начала до конца, чтобы у того были какие-то шансы собрать всё в кучу.
- Я нашел всего три родословных древа. Ваше, Его величества и Реджинальда Поула. Пометка была только на вашем. Жози - черноволосая женщина тридцати лет. - Уилл вздохнул. - Так как вы хотите, чтобы я рассказал всё обстоятельно, может быть продолжим в здании. Я попытаю рассказать всё с начала, и лошадей не испугает запах моей крови.
- А было ли там что-нибудь про нашу дорогую леди Эмму? - Нежным голосом поинтересовалась Хизер. - К слову, баронет, я надеюсь, вы пригласили её на свадьбу вместе сэром Фламбергом? Это стало бы истинным украшением церемонии.
- Хороший вопрос, миледи, - задумчиво и очень одобрительно кивнул лорд, глядя на въезжающие во двор старомодные кареты. Тех было три, и окружали их хмурые, откормленные наёмники. - Особенно, если припомнить, что по завещанию баронет с землями переходит под руку милой сестрицы и её мужа. Впрочем, пока умирать не собираюсь, а говорить и впрямь лучше в доме. Позвольте я вас провожу, дорогая. Быть может, мистер Уилфред чуть позже припомнит что-то еще.
С этими словами лорд зашагал к манору, говоря Хизер что-то очень тихое.
Уилл взглянул вслед уходящему с сестрой лорду, потом повернулся к каретам, которые не предвещали ничего хорошего. Кажется, сэр Рольф специально решил поохотиться именно сейчас, чтобы Уилл побыстрее познакомился с родственниками. День становился всё хреновей и про Фламбергов он забыл. Интересно, можно ли было отправить голубя сейчас?

[Spectre28 >>>]

В первой карете оказалась пышная дама, во второй - семь её дочерей. Все были одеты в розовое и из-за этого жутко напоминали свинью и семь маленьких поросят. Уилл сдержал улыбку, стараясь быть очень вежливым. Представился и позвал слуг из дома, сказал провести леди и дочерей к их комнатам. Некоторые из девушек были вполне симпатичными, да и саму леди Марит Монфор, как стало понятно из разговора - тётя Алетты, уродливой он бы не назвал. Видимо, сказывалось родство с его женой. В третьей карете оказалось мисс Лили. Уилл улыбнулся, размашисто кланяясь и откидывая руку в сторону. И кому только пришло в голову пригласить эту заразу, кто был этим подленьким предателем?
- Добрый день, мисс Лили. Рад вас видеть, вы замечательно выглядите. Надеюсь добрались без происшествий? - Одета девушка была в серое дорожное платье, меховые пелерину и шапочку, самую малость вычурные, но ей идущие.
- О, баронет, - расцвела та, - какая честь! Вы, самолично, хи-хи, встречаете меня! Соскучились?
- Конечно, ну и кроме того, я хотел как-то загладить свою вину. Я вас обидел. - Уилл поклонился ещё ниже, откидывая руку ещё дальше. - И приношу свои ужаснейшие, искреннейшие извинения. - Он поднял голову. - Я надеюсь вы больше не злитесь. - Может быть, Лили пригласила Алетта просто чтобы подшутить над ним? Ладно, по крайней мере можно было извиниться и не тащить десяток лишних миль и не оказываться с этим сисястым чудовищем наедине.
- Ах, милый баронет, я вас ни за что не прощу, - Лили уцепилась за его руку, присев в реверансе. - Вы - негодяй. Опорочили мою репутацию, ах!.. Как же, как же вы загладите это? Я даже и не знаю, ведь вы женитесь на моей подруге. Негодяйка Алетта, хи-хи... Исполните моё желание, баронет?
- Эх, вы так жестоки! - Уилл медленно повёл Лили к манору. Может, хотя бы дружба с Алеттой заставила бы этого демона оставить его в покое. Хорошо, если не наоборот. - И какое?
- Хи-хи, вы так спешите, баронет. Плохое свойство для мужчины. Пообещайте сначала.
Лили хлопнула длинными ресницами, поправляя выбившийся из-под шапочки локон.
- Жизнь так непредсказуема, мисс Лили, что даже я каким-то образом стал баронетом. Зачем давать обещания, если можно просто сделать всё, что сможешь? Тем более, что мне так хотелось бы заслужить вашего прощения. - Уилл вдохнул свежего воздуха, в который вплелись духи Лили. Эта гадюка, которую в него метнула Алетта, стоила всех обид на свете. - Спать спокойно не смогу, зная, что вы меня не простили.
- Всё, что сможете? Хи-хи, я запомнила это, милый баронет. Я запомнила это.
Они дошли до входа в особняк и Уилл поручил Лили одной из служанок, не решаясь остаться с дворянкой даже вблизи пустой комнаты. Видимо, Лили всё-таки решила уцепиться за его увёртки, как за обещание, зря. Он виновато улыбнулся змеюке в юбке.
- Постараюсь, вы главное простите - ведь для женщины это так важно - уметь прощать. Тут я вынужден вас покинуть, было очень приятно прогуляться и побеседовать.
Лили, о неожиданность, хихикнула и последовала за служанкой.
Как только Лили скрылась за поворотом коридора, Уилл сразу послал за своими письменными принадлежностями, написал и отправил приглашение Фламбергам. Ещё несколько часов после этого пришлось принимать гостей, кланяться, представляться, пытаться шутить и быть вежливым. За несколько часов Уилл познакомился с половиной родового дворянства Англии и прошел три круга ада, окончательно решив, что принимать гостей - это не его. Монфоры, Монтгомери, Лидсы, Говарды, Фицурсы, Бошаны - фамилии с трудом ложились в голову. В какой-то момент появилась Алетта. Девушка весело хихикнула и сбежала в особняк, явно забавляясь его страданиями. Потом прилетел голубь с письмом от Кромвеля:
Баронет, невыразимое счастье охватило всю нашу канцелярию от вашего отчёта. Мы были восхищены полётом вашей мысли и решили, что раз уж у вас свадьба, то пусть Вустером займётся сэр Френсис Брайен. А вы празднуйте, совет да любовь вам. И Лонгфрамлингтон, разумеется.
Такой тон начальника не сулил ничего хорошего, так что даже стало не по себе. Интересно, Кромвлель надеялся вызвать переназначением какое-то соревнование или просто стал меньше ему доверять? В любом случае, Уилл сейчас не удивился бы и не огорчился даже увольнению. Хотя увольнение по сути тоже ничего не решало.

[Ричард Коркин >>>]

Золотистые лучи косо пробивались через голубоватые стёкла оранжереи. Свет падал на листья, разноцветные цветки и выложенную камнем дорожку. Из всех растений в теплице Уиллу были знакомы разве что розы и пара пальм, но место ему очень нравилось. Настолько, что он предпочёл его казалось бы укромной библиотеке. Оранжерея стояла немного в стороне от дома, напоминавшего теперь огромный муравейник. А Уилл, хоть у него теперь почти не осталось сил, хорошо это чувствовал. Фицалан и леди Хизер уже какое-то время внимательно его слушали, сидя в на мягких стульях. В свете солнца и не на ходу Уилл заметил небольшие, но всё-таки заметные изменения с их последней встречи в Саутенде-он-Си. Хизер, одетая сейчас в свободное желтое платье, заметно округлилась во всех нужных местах, и стала ещё симпатичней. Фицалан, кажется, стал ещё смуглее и немного похудел. Из-за загара лорд мало походил на дворянина, и скорее напоминал такого же холопа, как сам Уилл. Дворянские замашки выдавал только спокойный взгляд. Вообще, с сестрой Ричард вёл себя совсем, как не с сестрой, и удивительно любил таскать её за собой. Ну, Уилла оно мало касалось.
- Ну, про чёрта крысиного и проклятого чёрта брата и товарища, я прибавил для украски, но всё остальное правда. Выбрался я в итоге в центре города, потом ещё раз видел бордель, когда гнался за Бьянкой, но в самом конце всё уже было пусто, а Жози, как мне рассказали, сумела таки выбраться. И пред тем, как вы станете задавать вопросы, я хотел попросить разрешения возвращать деньги за подвеску по частям.
После приёма гостей Уилл чувствовал себя измотанным, а рассказ утомлял ещё больше. Здесь в оранжерееему казалось, что он всё-таки сможет привыкнуть к дому и даже полюбить это место, вот только без гостей, без приготовлений, и без Лили. Рассказал Уилл всё, до того самого утра, когда началась чистка. Местами хотелось перескочить от неприятного момента или что-то упустить, но мало ли, Фицалану бы оно пригодилось. Теперь Уиллу хотелось, чтобы его отпустили, хотя он совершенно не представлял, куда пойдёт и чем будет заниматься до свадьбы.
- Не разрешаю. Ни просить, ни возвращать деньги, - Фицалан устало дёрнул крупный алый цветок с ярко-желтой сердцевинкой. Тот немедленно осыпал рукав рубашки пыльцой. - Вот дьявол... Ни просить, ни возвращать, мистер Уилл, равно, как и называть колье подвеской. Это, знаете ли, разные вещи. Значит, говорите, француженки... Пожалуй, с этого дня вам вменяется в обязанности поиск этих французских потаскух. Расследование, как это называют законники. В конце концов, такова обязанность вассала - защищать своего господина. Скажите, вы поладили с леди Алеттой?
Уилл сдержал вздох, упираясь об один из державших стеклянный свод столбов. Из-за солнца приходилось слегка щуриться. Бог с ними с деньгами, пусть Фицалан и сильно упрощал ему жизнь. Как, спрашивается, Уилл должен был опять брать на себя такую ответственность? А если бы Хизер за это время отравили? Правда, Ричард, наверняка, был достаточно умен, чтобы заняться всем самостоятельно, а вассалом просто перестраховаться. Как бы ему всё это не нравилось, за помощь нужно было платиться, а долг как-то исполнять. Но перед этим, нужно было узнать, всё что знал и думал по этому поводу сам Фицалан. Об Алетте, с которой он пока совсем не поладил, думать сейчас не хотелось. Это нагоняло тоску. Уилл взглянул на лорда и леди, использую дарованное демонами умение.

[Spectre28 >>>]

По голове как будто ударили молотком. Ему даже показалось, что он услышал хруст собственного черепа и хлюпанье мозга. Фицалан смотрел на него десятком красных глаз из чёрной прорехи в разбитом зеркале. Он сам был этим зеркалом. Справа зеркало отражало догорающую свечу, слева и вверху был виден рыже-зелёный мазок, как от измазанного в краске рукава. Глаза и тьма надвигались, и казалось под ним сейчас разойдётся пол. Уилл тут же закрыл глаза, с силой растирая их правой рукой. Его даже не успел захватить страх, только ступор. Какого чёрта это было? Уилл никак не ожидал ничего даже близко похожего, даже зараза из ада не вызывала такой боли. Хизер в тоже время выглядела совершенно обычно.
- Извините, пожалуйста, резко заболела голова. Блики.
Кем был Фицалан? Чёрт возьми, даже не демоном! Может это было какое-то проклятие или он просто уже сошел с ума? Временами казалось, что Уилл просто рехнулся и все эти зайцы и невидимые вампирши ему просто чудились. Уилл с трудом выпрямился.
- Нет, вы знаете, ещё не особо поладили. Думаю, со временем это придёт. Насчёт вашего задания, может вы хотели бы мне что-нибудь рассказать, что-то что имело бы значение для поисков?
- Это ведь вы привезли такие новости, - вздохнул Ричард, продолжая теребить несчастный цветок. - Откуда мне знать, что может иметь значение? Но вернемся к леди Алетте. Чем вы ей не угодили?
Раздражающая боль в голове и глазах никак не отступала, а Фицалан и глазом не моргнул. Ни одним. Уилл потёр висок.
- Скверным характером и отсутствием чувства юмора, сэр. Но в первую очередь тем, что я ни черта не смыслю в этикете, и плохо учусь.
Уиллу хотелось кому-то выговориться, о том, что он чувствовал себя дураком потому что сразу стал препираться, а не пообещал золотые горы и вечную любовь, как это делали влюблённые. И потому что не хотел сам идти сейчас к Алетте, чтобы не почувствовать себя ещё большим идиотом. Но если бы он и стал говорить об этом, то наверное, не при Хизер. С другой стороны, когда он вообще видел лорда без сестры? Головную боль хотелось унять силой, но силы не было. Уилл не знал, как относиться к лорду после увиденного. С другой стороны, не сам ли он был посланником ада, и не сам ли разговаривал с Сатаной. Уилл вздохнул, говоря правду.
- Знаете, я чувствую себя дураком, и кажется, что окажусь трижды дураком, если сейчас попробую ей как-то угодить.
Фицалан хмыкнул, глянув на свою Хизер.
- С женщинами... с жёнами всегда непросто. И дело не в этикете, даже не в характере. Мало кому дозволено выбрать себе супруга по душе, и приходится мириться с тем, что отец... или синьор решают земельные и политические вопросами вашими судьбами. Знаете, - он неожиданно светло, мальчишечьи улыбнулся, - я видел свою бывшую супругу, леди Клариссу, до свадьбы ровно полтора раза. Один раз на помолвке и второй раз, когда валял по сеновалу дочку мельника, а леди изволила прогуливаться по деревне. Впрочем, тогда я был слишком юн, чтобы понять - важно находить общее. Музыка. Разговоры. Интересы. Даже брак, потому что вас к нему принудили обоих. А примириться лучше уже после свадьбы. Женщины всегда нервничают накануне. Им кажется, что если у них на венчании локон ляжет не так, то наступит что-то вроде Апокалипсиса и Всемирного Потопа одновременно.

[Ричард Коркин >>>]

Уилл улыбнулся истории Фицалана. Благо судьба уберегла его самого от таких казусов. Но лорд был прав - оба они - что Уилл, что Алетта оказалась в одинаковом положении, обоим рано или поздно пришлось бы как-то заговорить друг с другом, и времени было достаточно. Он вздохнул, немного успокаиваясь. Удивительно, но несмотря на разбитое зеркало и глаза, Фицалан показался удивительно живым. Уилл отложил проблему с Алеттой и поиском шлюх на потом.
- Спасибо, я воспользуюсь вашим советом. Хотел спросить ещё кое о чём, остановите меня, если дело покажется неважным или скучным.
В общем, когда я готовил церковь в Саутенде-он-Си для оммажа мне понадобились помощники, а рядом оказалась одна старушка. Вся в кое как сшитом рванье, волосы грязные и закрывают лицо. Ну, я и решил, что ей не помешали бы деньги, а найти пару женщины в знакомом городе она смогла бы всяко быстрее меня. Бабка оказалась странной, вроде и юродивой, а вроде бы и вполне при уме. Представилась старушкой Мэри. В общем сначала она требовала, чтобы за работу я её поцеловал, но я настоял на нескольких монетах. Пошел по воду, потому как хоть работа и женская, делать её было больше некому. Да и зять ваш - сэр Фламберг в своё время этим делом не брезговал, хоть коромысло и в крови всё было. В общем к тому времени, как я вернулся, испортив меч об одну из тварей, церковь уже чище чистого была. Так что хоть двадцать пар рук ни за что бы не управились. Решил я, что чёрт его знает как, но сделала Мэри свою работу, так что и заплатить нужно. Предложил ей несколько соверенов, а она отказывалась, а потом решила, что я должен ей две золотых и три какие-то гривны. И начала нести про октябрь, сменяющийся ноябрём. В общем думаю, конкретно чердак у уважаемой старушки износился. А потом она возьми и скажи, что гривны не те, золото не то и вообще хочет она гривны какой-то Этайн. Я конечно пытался уговорить прекрасную бабку удовлетвориться простыми деньгами, но она ни в какую. А потом она показалась странной. Очень странной, и жуткой и величественной и красивой одновременно. Сказала опять про гривны и рассыпалась чёрными перьями. Вот прям перьями.
Потом ещё в Хокуэлле она, кем бы эта Мэри не была, вселилась в несчастную бабку и продолжила про свои гривны. В общем, больше всего жалею, что не согласился на поцелуй. И совсем не знаю, что за лихо неуёмное меня теперь преследует. - Уиллу захотелось выпить, от долгих разговоров пересохло в горле. - Вас хотел спросить, не знаете ли вы кем могла бы она быть и что это за гривны такие?
Ричард сморгнул, дотрагиваясь до шрама на горле, расплескавшегося неряшливой белёсой кляксой по коже.
- Я слышал про Этейн и её височные гривны, а также дивной работы очелье, к которому они крепились. Говорили, будто на нем сплелись чертополохи из золота, а в зарослях запутались зайцы и лебеди. Но полагал это просто красивой сказкой скоттов, коих у них много. Сказкой о женской неверности и мужской преданности, которые могут быть даже среди богов. Что до трижды почтенной старушки Мэри, то кто её знает, кем она может быть?