Greensleevеs. В поисках приключений., Добро пожаловать в мир злых заек!

[F_Ae >>>]

Хизер ждала в зале, у камина, прислушиваясь к троице картёжников, вполголоса обсуждавших какого-то Тревина, который то ли любил селезней, то ли ненавидел, но точно ловил - пусть никто не был уверен, зачем именно. Подняв голову на скрип двери, девушка с улыбкой поднялась и шагнула навстречу. Но по мере того, как она оглядывала Дика, на лицо наползала тень озабоченности, смешанного с облегчением.
- Я боялась. И здесь... - она едва заметно кивнула в угол, где сидел над полной тарелкой мяса полнеющий мужчина с залысинами. На груди блестела констебльская брошь. - Спрашивает. Иначе я бы отправилась следом. Просто на случай, если... наш брат захочет пырнуть в спину.
- Маленькая отважная Хи...
Дик вздохнул, устало опускаясь в кресло. Здешний констебль, должно быть, был настолько попустительским, что вопросы явился задавать, преодолевая лень. Не творилось у хороших законников в городах такого. Не бегали по улочкам куклы, не жили цыгане под стенами...
- Возьми смену одежды, найди Эда. Его нужно будет перевязать и привести сюда, на угрозы и прочее просто не обращай внимания. А я пока с констеблем поговорю. Крысы не приходили?
Хи отрицательно мотнула головой и, не слишком торопясь, двинулась наверх.
Дик проводил её взглядом и прошествовал к констеблю, бесцеремонно усевшись напротив.
- Констебль?
- Милорд? - Констебль оторвался от еды и грустно оглядел его. - Гуляли?
- Да, - согласился Дик, ничуть не погрешив против истины. - Прекрасный город, живописный. Чем обязан?
Хотелось бы услышать - ничем, но, увы, сие было редким удовольствием, когда ты ночью задушил чужого слугу, а днем сжег рощу. Что натворил за это время Эд - знать не хотелось.
- Познакомиться хотел. Узнать, как вам у нас. Да вот еще... Намедни цыгане к вам приставали, не сильно ль обеспокоили?
- Отнюдь, мастер констебль.
Дик улыбнулся, пряча тоску за улыбкой и не желая продолжать разговор. Что ему до цыган?
- Замечательно сие, - обрадовался констебль. - А то жалуются оне-с, что как сестрица ваша с ними говорить изволила, так с тех пор и беспокоит их какое-то чудовище из тени. То женщин насилует, то детей жрёт.
- Странные вещи вы говорите, мастер констебль. Цыгане? Жалуются? А разве закон Его Величества не предписывает их гнать с земель вовсе? - Покачавшись на стуле, вопросил Дик. - Впрочем, мне недосуг вести пространные беседы. Дела. Чем обязан, всё же?
Констебль сокрушенно покачал головой.
- А ночью у вас, стало быть, тоже дела были? Как раз в тот час, когда убили слугу в доме мэра?
"Дьявол..."
Дик хмыкнул и уперся локтями в стол, проникновенно глядя в глаза законнику.
- Меня обвиняют? Разумеется, у меня были дела, я хотел посмотреть на знаменитое привидение Балсама, да так и не нашел. Если меня обвиняют, мастер констебль, то арестовывайте. Если нет - не занимайте моё время.
- Ну что вы, - вздохнул законник, разводя руками, - разумеется, я не обвиняю вас. Хотел лишь спросить, не видели ли чего. Но если нет, то и нет.
В голосе его, как ни странно, звучало облегчение.
- В таком случае, можете идти, - милостиво кивнул Дик, напоминая себе, что он - лорд королевской крови и судить его могут только такие же, как и он. И стало легко повернуться спиной к констеблю, гордо вскинув голову, подняться наверх, в комнату.
Но в комнате лечь он себе не позволил, хоть и хотелось. Сначала - дело. К аптекарю, пусть приготовит вар, ведь великое нечто - суть Древо, а раны деревьев лечат или собственной корой, или варом. Потом - в катакомбы. И если он не сложит голову там, то уже вскоре будет мчать к дому.

[Spectre28 >>>]

Алхимик пожевал губами, задумавшись над вопросом. В этот час он оказался в лавке один, без подмастерья, и выглядел ещё более рассеянным, но - слушал и даже отвечал.
- Вар для дерева... не совсем моя специализация, не совсем, но скажите, милорд, о каком дереве речь? Для, так сказать, правильного состава, чтобы верно использовать законы сродства и подобия.
- Я вам лучше покажу.
Вышло злорадно. Но добрым Дика все равно бы никто не назвал, а человек, который хотел понять сродство и подобие - сам виноват. Дик ухватил аптекаря за руки и заглянул в глаза. Так, как оборотню в Волфише, но и иначе. Открывая закрома памяти, высыпая зерна на зеркало и поворачивая его к алхимику. Со вздохом развернулось перед глазами великое нечто, спираль в спирали, похожая на шахматную доску и паутину с узелками одновременно, древо и нерешаемое уравнение.
- Смотрите, мессир аптекарь. Познавайте и понимайте.
Процесс познания продолжался недолго. Уже спустя несколько секунд мужчина закатил глаза и обмяк, падая на стойку. Дик досадливо закатил глаза, удерживая себя от того, чтобы стукнуть аптекаря головой о прилавок. Ну показал он ему, как выглядит мироздание... Ну не падать же в обморок от этого, в самом деле! И принялся растирать алхимику уши, приводя в чувство. Это оказалось непросто, но через пару минут алхимик застонал и открыл глаза, после чего сделал слабую попытку оттолкнуть его руки.
- Господи Боже милостивый... вот это сон мне привиделся. Простите, милорд, видимо, совсем стар стал - прежде не случалось, вот так, за прилавком... ох, стыд-то какой. И ведь привиделась какая-то... поверите, на миг показалось, что сейчас пойму всё-всё, до песчинки, но... - он всплеснул руками. - Ускользнуло. Сон и есть сон, а как жаль...
- Вот дьявольщина-то...
Дик для верности еще пару раз дернул за уши и, наконец, оставил аптекаря в покое.
- Итак, мастер, - заговорил он проникновенно, - представьте себе Древо, что дерево - лишь отчасти. Потому что похоже. На самом же деле, оно - спелетение миров и сутей, правды и кривды, оно - философский камень и оно же - его антидот. И корень его поврежден. Древо страдает, болеет, пытается залечить прореху само, но пока - не может. Мне нужен вар для великого нечто, мессир, и только вы способны его создать.
С людьми порой нужно было говорить по-человечески, но чем дольше пребывал Дик в этом городе, тем меньше хотелось.
- Ну, если вы так говорите... - алхимик расправил узкие плечи и строго на него посмотрел. - Тогда, господин, мне бы образец. Что-нибудь, связанное с этим, так сказать, древом, потому что объект, как вы понимаете, крайне необычен, крайне. И простой вар, каким пользуются крестьяне, никак не годится, а специальный раствор требует точности, только так! И, возможно, силы... да, да, пожалуй, так, - он мелко закивал. - Определённо. Соки в дереве движутся медленно и не срывают, кхм, бинтов, но в данном случае - как знать? Так, господин, могу ли я надеяться на образчик этого великолепного растения? Разумеется, только для испытаний, никак не больше!
- Увы нет, мессир. Образчик я вам предоставить не могу. Но разве ученый не может сделать выводы из эмпирических наблюдений своего глупого ученика?
Вар Дику был нужен. Но и брать образцы, а то и саженцы искать, он не намеревался. Лишь госпожа Бадб знала, к чему могли привести такие изыскания. А лесть алхимику явно пришлась по вкусу. Он прокашлялся и стал ещё прямее, потирая руки.
- Ну, если так, если так, то, конечно, можно попробовать. Разумеется, гарантий, вы понимаете, дать сложно, основываясь на такой скудной информации... скорее на понимании, чем знаниях, да, да... Я постараюсь. Зайдите... пожалуй, завтра? Лучше к вечеру. И, если у вас всё-таки окажется в руках образец - несите немедленно, молодой человек! Уверяю вас, я найду ему применение. К слову, а вам не попадалось других интересных... ингридиентов?
"Братец Эд сойдёт?"
Дик сожалеюще и покаянно развел руками.
- Увы, мессир, но если найду что-то полезное для науки - я знаю, кому нести. А быстрее не получится? Любопытно, понимаете ли, испытать. Обещаю предоставить подробный отчет.
- Может, и получится, - неожиданно согласился учёный и опёрся руками о стойку. - Вот вам, милорд, наверняка доспехи и оружие покупать доводилось. Порадуетесь, если кузнец руду недостаточно в печи выдержит? А то ведь чего такого - коваться оно будет, даже блестеть, если отполировать. За быстрее - это вам к цыганам, у них, говорят, рецепты на всё в мире найдутся - хотя что-то счастья от них незаметно.
С цыганами Дику было не по пути. Особенно, после сестрицы и чудовища из тени, которое звали Эдмундом Фицаланом. Дик покаянно склонил голову, признавая правоту аптекаря.
- Завтра так завтра, мессир, благодарю вас.

[F_Ae >>>]

По пути в таверну ему встретилась крыса с запиской. Грызун выглядел трогательно и умилительно. Настолько, что пришлось поделиться с ним кусочком сухаря из сумы. Госпожа Джоанна, королева-к мать крысиного царства, предлагала встретиться вечером. И с этим Дик был склонен согласиться, но сперва - засвидетельствовать почтение мадемуазель д'Аржент, коль уж засранец Буршье днем изволил спать, а послание Хи все равно донесла. А потому пришлось неспешно прошествовать к дому, где вчера пришлось придушить отравителя, и с самым важным видом постучать в дверь.
Испуганно выглянувшая девушка лет пятнадцати с убранными под скромное арселе каштановыми волосами, узнав о цели его прихода, сделала книксен и провела наверх, в небольшую гостиную, после чего сбежала с ещё одним книксеном. Здесь было бы уютно, если бы не изюыток мебели. Владелец дома явно обожал резьбу и всё, что можно было ей покрыть. Смотрелось даже красиво, но глаз быстро уставал от обилия тёмного лака, бликов и глубоких теней. А ещё здесь страшно было повернуться, не своротив что-нибудь небольшое, но наверняка ценное. Прикрытые светлой, почти прозрачной тканью окна выходили на площадь, и Дик как раз успел заметить Хизер и Эда входивших в таверну, когда дверь скрипнула снова.
Мадемуазель д'Аржент, несомненно, была красива - но не живой, дикой красотой Кат, не тихой прелестью Клариссы. Бледное узкое лицо с огромными карими глазами, стройное до призрачности тело в слишком пышном, расшитом серебром по зеленому платье, прямые тёмные волосы под жемчужной сетью, длинная чёлка, скрывающая лоб. Девушка, казавшаяся более призрачной, чем встреченный на холме призрак, присела в книксене, опустив взгляд.
- Милорд? Прошу прощения, что заставила ждать. Сегодня все с ног на голову - сперва это жуткое убийство, затем, говорят, кто-то ломился в двери...
Служанка, которая выглядела всё так же напуганной, проскользнула в дверь за хозяйкой и устроилась в уголке как можно дальше от Дика, отгородившись массивным креслом.
- Убийство, мадемуазель?
Дик взволнованно поднял голову, досадуя, что ушел вчера так рано. Кто мог ломиться в двери этого особняка, кроме юнца Буршье, вернувшегося и обнаружившего, что его не ждут? Можно было пришибить засранца, и, даже если тот умеет оживать, то почти наверняка не мгновенно.
- А вы не слышали?
Девушка взглянула на него чуть удивлённо, но тут же покаянно улыбнулась.
- Простите. Когда нечто такое касается тебя, кажется, что уже весь город знает. Кто-то пробрался в дом и убил любимого повара отца, Сэма Сноу. Бедняжка Жанин , - она кивнула на служанку, - до сих пор дрожит. Именно она его нашла - ещё и со всеми этими деньгами... жутко. Представляете, кто-то оставил с телом золото! И ничего не украли...
- И в двери ломились после? - Дик сокрушенно покачал головой. - Хорошего повара сложно найти сейчас, сочувствую. Не хотелось вас тревожить в такой день, но став невольным свидетелем ухаживаний милорда Буршье и получив из его уст пару-тройку угроз, не могу не спросить, желаете ли вы этих знаков внимания? Если уж драться на дуэли, то ради чести дамы.
Лучше вообще не драться, конечно, хоть без ежедневных тренировок Дик и ржавел. Но даже сейчас был гораздо более лучшим фехтовальщиком, чем Буршье. Наверное.
- Дуэль?.. - девушка распахнула глаза ещё шире. - Вы просили о встрече, чтобы получить повод убить человека? Пусть он жесток, отвратителен, пусть говорят про тех женщин в замке... нет, милорд, я не желаю этих знаков внимания, даже если окажется, что все те слухи - пустое. Он слишком изменился с тех пор, как был ребёнком. Но и стать поводом для чужой смерти мне не слишком-то хочется. Это ведь просто надоедливый ухажёр, так? - впрочем, в голосе звучало и сомнение.
- Упаси Господь убивать его, мадемуазель.
Дик улыбнулся, заставляя играть ямочки на щеках, и примиряюще воздел руки.
- Но больше, на каждом углу, говорят о том, как вы поменяете занавеси в замке, когда станете леди Буршье. Что за женщины, если позволено будет спросить?
Жесток, отвратителен и держит в замке женщин... Будь Дик героем и рыцарем Круглого стола, непременно ринулся бы на штурм твердыни. Счастье, что те утомительные времена давно прошли, если вообще были когда-то.
Девушка успокоенно кивнула и нахмурилась, перебирая в пальцах кисть пояса.
- Говорят, что не все, кто заходят в замок, возвращаются в город. Только женщины. Я слышала о троих. Но, может быть, это просто слухи. Я хочу сказать, будь это правдой, констебль Хантер уже бы что-то сделал.
"О, да".
Разумеется, этот констебль сделал бы что-то, что не мешало бы ему отращивать пузо. Улыбка не сходила с лица Дика, противореча мыслям. Итак, времена рыцарства давно прошли, времена царствия небесного, когда агнец и лев возлягут рядом, не наступили, а героем Дик за последние пару минут так и не стал. Не проникся героизмом и дамоспасательством, не воспылал жаждой осады крепостей и убиения драконов. Если получится открыть Балсам для мира, то пусть сюда едут михаилиты, работы им здесь хватит на годы. Должен ведь Дик позаботиться, чтобы у маленького Генри был кусок хлеба, наконец?
- И все же, мадемуазель, если вам будет нужна помощь - Ричард Фицалан к вашим услугам.

[Spectre28 >>>]

До вечера никто не побеспокоил даже Эда - констебль в этом городе определённо работал очень странно. Зато по дороге попались два стражника, тащившие куда-то невнятно бормочущего протесты пьяного мужчину в богатом оверкоте, зато в одном сапоге. Церемонились с ним не слишком, чтобы не сказать больше. А вот в подворотне в оговоренное время оказалось пусто настолько, что было даже странно. Не ждала Джоанна, и, главное, Дик не видел ни одной, самой завалящей крысы. Не было ни записки, не сияли из-под мусора бусины. В тишине узкой улочки слышался только слабый скрежет из дыры под домом. И походило это всё на ловушку, а потому Дик лишь пожал плечами, вытаскивая кинжал. И отступил к выходу улочки, намереваясь уходить. Ждать, когда сожрут или прирежут, было незачем.
- Грустно, когда дама не приходит на свидание, - почти беспечно проговорил Эд, повторяя его маневр, - вдвойне, если это свидание назначил её муж.
- Печально, если он её в доме запер, - Дик вышел из проулка, хмуро оглядываясь и увлекая свой маленький отряд подальше от этого места, - без бусин мироздание штопать будет худо, да и призраку я обещал помочь. Хи, ты ведь помнишь, где госпожа Джоанна живёт?
Если дама не шла на свидание, то Дик шел к ней. Увы, такова жизнь. И если драпать от ревнивых мужей раньше не приходилось, то теперь этого почти хотелось. Увлечь в тёмный проулок, каких тут великое множество, прирезать и прикопать под мусором. Впрочем, уверенности в домашнем аресте крысиной матушки не было, но купец Дику ведь всё равно не нравился.
- Да, - девушка кивнула и взмахнула рукой, указывая на широкую, освещенную факелами улицу. - Туда, идти не больше десяти минут, дом со сфинксами и зелёной дверью в бронзовых клёпках. А это что?..
Из подворотни выползла, вздрагивая всем телом, крупная чёрная крыса, и привалилась к стене, часто дыша.
- Дама пожаловали-с, - съязвил Эд, разглядывая её.
Содрогаясь от брезгливости, отвращения и презрения к собственному лицемерию, Дик поднял зверушку в ладонь, пообещав себе сжечь потом перчатку к дьяволовой матери. С Джоанной определенно что-то случилось.
- К купцу, - коротко скомандовал он, не раздумывая.
Крыса согласно издала задыхающийся звук и выплюнула ему на ладонь круглую светящуюся бусину. После чего свернулась клубком и, казалось, заснула, всё ещё болезненно вздрагивая и шипя.

[F_Ae >>>]

Дом с двумя злобными на вид каменными сфинксами у крыльца, был тёмен и тих настолько, словно умерли не только жильцы, но и он сам. Из-за жёлтых стен не доносилось вообще никаких звуков, хотя любой порядочный дом временами вздыхал, поскрипывал, подвывал ветру дымовыми трубами, скрипел бронзовым флюгером. Окна на первом этаже закрывали резные ставни, а замок в зелёной двери выглядел так солидно, что его не постыдилась бы иная сокровищница. Дик размышлял ровно мгновение. Тишина ему не нравилась ровно настолько, насколько неприступным выглядел дом. Кивнув Эду, чтобы занял место в тени у двери, приникнув к стене, он поманил Хи, взглядом велев постучать в дверь.
На стук не отвечали долго, и дверь потом распахнулась неожиданно, без стука или звука шагов, выплеснув на мостовую яркий жёлтый свет магических ламп. Щели в ставнях, даже небольшое круглое окошечко над дверью же при этом всё равно оставались пустыми. В проёме возник, опуская закатанные рукава, мужчина лет сорока с уже начавшими седеть коротко остриженными волосами. Лицо его раскраснелось, а на манжетах ярко выделялись алые пятна.
- Что угодно?
Дик досадливо вздохнул, шагая к нему. Второго слугу за сутки придётся удушить! Эдак слухи пойдут не только о чудовище, что тревожит цыган, но и о душители. Впрочем, иногда убивать не надо было. Достаточно отразить - и увидеть отраженное, что в Балсаме давалось с трудом, будто свет Эммы не долетал сюда.
Он коснулся плеча мужчины, взывая к образам памяти, вопрошая о Джоанне, отчетливо представляя её сам.
Окровавленная женщина стояла у столба, в комнате с грубо белеными стенами, арочными переходами, винными бочками. Рядом с нею свистел кнут.
- Жить хочешь? - Осведомился Дик, начиная прозревать, что может не только отражать, но и сводить с ума. Казалось бы, чего стоит сейчас оставить перед глазами мужчины эту картинку, и пусть видит её до самой смерти, не видя больше ничего. Было ли это правильным? Было ли это неправильным? Но Ричард, отринув мысли, просто вдохнул. И медленно выдохнул, помещая в глазах и за глазами этого слуги окровавленную Джоанну, винные бочки, кнут...
- Идём, винный погреб, думаю.
Эд кивнул, и проходя мимо слуги, молча воткнул в него кинжал, аккуратно подхватывая осевшее тело.
- Я задержусь.
В ответ Дик только недовольно хмыкнул. Жаль, но Эд пока был нужен. Но когда они выберутся отсюда... Будет братоубийственная война, кажется. Не задерживаясь, чтобы поглядеть на развлечения братца, он вошел в дом.

[Spectre28 >>>]

Можно было сказать точно: торговец и любил, и мог себе позволить роскошь. Позолота, тяжёлые гобелены, мозаичные полы даже в коридорах, мягкий магический свет, в котором со стен строго взирали на Дика портреты солидных, пузатых господ. И в доме царила полная тишина, словно и слуги затаились где-то под магическими пологами. Звучали только мягкие шаги, да Хи, глядя на отражения в полированных подсвечниках, еле слышно вздыхала, бормоча себе под нос что-то о зажравшихся сволочах.
А низенькая плотно пригнанная дверь обнаружилась под узкой лестницей наверх, неподалёку от тёмной пустой кухни. За дверью был арочный зал, где к брусям потолка была привязана Джоанна. Избитая и окровавленная. Напоминающая Риссу до дрожи в коленях, хоть сам Дик и никогда... И воняло там мокрым кабаном, нет - свиньёй, пившей вино из большой кружки. Купцом, жадно пьющим вино из большой кружки.
- Вовремя. Я уже устал. Ну, что там? - Повернулся к Дику он и осёкся, раскрыв рот.
- Эд, помнишь, как мы охотились на кабана?
Дик неспешно спустился с лестницы, аккуратно прикрыв дверь.
- А то как же, - согласился Эд, задумчиво подкидывая маленький огненный шарик на руке. - Обжигать будем или шкуру?..
Договорить он не успел. Купец оскалился, и треск кружки о пол слился с тяжёлым свистом бича.
- Ах так...
Наверное, Эду было очень больно, но кнут он принял так, как учили - на предплечье, резко подмотав вервь, чтобы удержать.
- Освежуем.
Договаривал Дик, шагая навстречу падающему купцу, которого дёрнул Эд. Кинжал даже вонзать не пришлось. Будто в масло вошел он в брюхо борова, рухнувшего на клинок. И не отвлекаясь более на хрипящего торговца, бросился к Джоанне, перерезая веревки ножом.
- Госпожа, как вы? - Задал Дик самый глупый вопрос, какой только мог, похлопывая её по щекам и краем глаза ловя, как Эд впускает крыс и достаёт хищного вида нож, приступая к еще живому купцу. - Хи, помоги мне!
- Нужны лекарства... травы... в доме должно что-то быть! - проговорила Хи, опускаясь рядом на колени и осторожно поддерживая голову Джоанны. - Поискать?
Под ногами, тревожно попискивая, шныряли крысы, тычась в женщину дрожащими носами, слизывая кровь.
- Эд, - Дик говорил вкрадчиво, мягко, точно барышню уговаривал, - а ты, случайно, исцелять не умеешь?
Логично было предположить, что если братца так щедро одарили способностями, то и лекарем его почти наверняка сделали.
- Умею, - невинно согласился тот, запихивая ногу купца в бочку с вином, - а что, кому-то нужно? Тощая шлюха заболела?
- Кажется, он не зря занялся именно жирным торговцем, - сладко заметила Хи. - И болтает. По дороге на верные полсотни наговорил - и так и не отдал.
Дик нахмурился, укладывая женщину на пол. Если так и будет продолжаться, Хизер придётся отдавать замуж за Эда, их пикировка уже начала походить на любовную.
- Эд, оставь борова и вылечи его жену.
- На сотню наслушала, малахольная, - пробурчал Эд, поднимаясь на ноги и всучая нож Хи. - На, отпили ему руки и голову. Если силёнок хватит.
Ссадины и иссечения на теле Джоанны под его руками срастались неровными шрамами.
Сбоку раздался треск ткани: Хи отпорола рукава с рубахи купца и теперь аккуратно наматывала на руки и предплечья. Тут же прилетел плащ.
- Прикройте хотя бы. Вот проснётся она... Мужчины.
"Да на что тут смотреть..."
Дик глянул на Эда, прочитав немое согласие с невысказанными мыслями в его глазах, но плащ накинул. И снова принялся хлопать по щекам, растирать уши и руки женщине, невольно думая, что Хизер идеально вписалась в семейство Фицаланов.
- Госпожа Джоанна!
Женщина приоткрыла глаза, увидела Дика и сонно нахмурилась.
- Ой. Мы всё-таки встретились. Странно. Я видела такой сон... кошмар.
- Я тоже, как его рожу вижу, каждый раз думаю, что это кошмар, - согласился Эд.
- Придурок! То есть, - поправился Дик, - госпожа Джоанна, не знаю, что вам снилось, но нам пришлось убить вашего мужа. Он не соглашался остановить бичевание и развязать вас.
"И ведь даже не вру."
Уточнять, что и не предлагал подобное, Ричард не стал. Его самого не остановили бы никакие слова, захоти он прибить Клариссу. Отчего-то казалось, что и купца - тоже.
- Убить?!

[F_Ae >>>]

Джоанна приподнялась, увидела, чем занята Хи - и крысы, - и тут же отвернулась, сглотнув.
- Значит, всё. Жизнь была - и жизни не стало. Хотя и не пристало такое говорить христианке, но я рада, только... спасибо? Но как вы... просто взяли - и убили человека?.. Пусть даже такого?..
- У нас не было выбора, госпожа, - покаялся Дик, - вы умирали, а он... Он набросился на Эда с кнутом. Поверьте, это очень тяжело - убивать.
Убивать было сложно, всегда. Только порой приходилось забывать об этих трудностях - и просто убирать. Перечеркивать чью-то жизнь взмахом меча, кинжала, ножа, копья. Впрочем, искренне скорбел Дик только о том оборотне.
Если Джоанна и не поверила, то уточнять не стала. На тело больше не смотрела тоже.
- Эд... - она взглянула на Эдмунда. - Вы похожи, и всё же разные... странно. Благодарю снова. Простите, что принимаю в таком виде, но тут уже, наверное, ничего не поделаешь. Вероятно, заново рождаешься тоже - обнажённой. Скажите, вам передали то, что должны были?
- Бусину? Да, благодарю.
Дик плотнее завернул женщину в плащ, поднимая на руки. Оставлять её в подвале было негоже, но и нянчиться с нею было некогда. Третья бусина хранилась под полом церкви, и камень надо было сломать после ночного сборища, но до заутрени. Чертов город с чертовыми жителями, он осточертел Дику до скрипа зубовного, до душевной дрожи!
- Куда вас отнести? И в доме есть еще слуги, кроме ныне мертвого дворецкого?
- Ани. Наверху, - Джоанну била дрожь, несмотря на магию Эда. - Наверху. Дальняя направо каморка. Все остальные слуги - мужа, Ани единственная, кто осталась из первой жизни, прочих он извёл. Оставьте меня в моей комнате, я сама найду её, когда приду в себя. Но другие... я не знаю, что мне говорить. Люди ведь не исчезают просто так, не тонут по частям в бочках с вином. Он его так любил, красное... как кровь. И констебль Хантер будет задавать вопросы.
- Скажете, что пошел прогуляться и пропал. У цыган очень вовремя поселилось какое-то чудовище. А после, когда дом станет вашим, крысы обглодают тела и растащат кости. Он часто вас бил?
Тихо поднимаясь с несчастной на руках наверх, Дик думал о Клариссе. Супруга не управляла крысами. По крайней мере, Дик об этом не знал. Но терпела она от него столько же, сколько и Джоанна, если не больше. Но, наверное, лучше было просить развода, чем вот так... забивать до смерти, в четыре руки и две смены. Разойтись и забыть друг друга. И чем больше он об этом думал, тем упорнее казалось, что ему не нужен никто. Даже Кат.
- Часто. Но так - никогда. Всегда старался, чтобы было не видно, а сегодня... я не знаю, почему он не спал. Обычно не разбудишь, даже если дом рушиться будет, а тут он заметил, что я собираюсь, и... и вот. Я же не могла сказать, куда или к кому, поэтому молчала. А потом уже и не смогла бы сказать, но, думаю, ему было всё равно, - она поёжилась. - Ему точно никто не стал бы задавать лишних вопросов. Связи... и мэр, и поставки в замок, этим Буршье, всё-всё.
- Если у вас нет детей, то теперь вы - богатая вдова. Не спешите замуж.
Нельзя было стать человеком, если рожден ты от чудовища. Но можно - попытаться. Дик подозревал, что когда-нибудь, очень скоро, пожалеет о том, что целовал руку этой купчихи, будто королеве. Что зря оставил ей плащ и долго прощался. Что молчал всю дорогу до таверны. Что не спал, ворочаясь и думая о Клариссе. Но пока - не сожалелось. Не скорбелось даже, хотя они с Эдом убили здесь людей больше, чем все разбойники вместе.
Завтра Дик сначала посетит церковь, чтобы достать бусину, а потом отправится в катакомбы, чтобы снова узнать, как трудно быть богом.

[Spectre28 >>>]

Возможно, 25 февраля, ночь

В замке светились окна и Дик, пробираясь вдоль стен и прячась в тенях, невольно поглядывал на них, пытаясь представить, что делает там Буршье. Пьет кровь девственниц? Насилует? Заставляет пропавших девушек танцевать нагишом на столе под виолу мадемуахель д;Аржент? А вот церквоь была тёмной и безлюдной, что даже не удивляло, ведь все собрались перед нею. Чтобы спеть пару-тройку псалмов, провести экзорцизм и вообще сжечь призрака. Дик слабо понимал ритуалы, принимая их такими, какими они подавались священниками и соглашаясь, что в вине - кровь Христова, в облатке - плоть, а в молитве - дух святой. Для того, чтобы слыть христианином, можно даже не верить. Достаточно просто отправлять обряды и жертвовать на церковь. Но то, что делали тут, даже на его неискушенный взгляд, какзалось неправильным. Или наоборот - правильным, если прихожане хотели пробиться в мир, откуда пришла Рита. Впрочем, они с тем же успехом могли желать перетащить её сюда. Всё это было занимательно, но совершенно не трогало. Жаль, что Дику приходилось быть хозяином своего слова, ведь иначе он не рисковал бы шкурой, пробираясь в дьяволову церковь, где под полом хранилась еще одна бусина.
И где было чертовски много хлама! Никогда Дик не понимал, зачем для искренней веры и горячей молитвы все эти скамейки, занавеси, потиры, органы и ложи! А уж теперь, когда приходилось искать бусину - и подавно. С другой стороны, в чистом поле её найти было бы сложнее. В третьем ряду скамеек кошель, где шарики лежали завернутыми в обрывки платка, потянуло вперёд. Поколебавшись мгновение, Дик последовал зову, и после томительно долгих и, наверное, громких мгновений, бусина была извлечена ценой безнадежно испорченного кинжала и завернута в очередной обрывок. Но спрятать добычу он не успел. В тишине раздалось тихое детское хихиканье. Из-за высокой стенки ближайшей скамьи высунулась мальчишеская голова и уставилась на Дика спокойными тёмными глазами через пряди длинных почти чёрных волос.
- А ты как мы, правильно она говорила. Только чужой. А мог бы быть нашим, - шепот отражался от колонн и сводов тихим, еле слышным эхом.
- Обойдусь, - пробурчал Дик, запихивая бусину в кошель.
Жуткий бесёнок ему не нравился до дрожи в коленках. Вызывал недостойное рыцаря и лорда желание заорать и огреть его по голове скамейкой, и только осознание, что грохот услышат, удерживало.
- Должен за храм, - прошелестели слова. - Что тебе в хозяйке? Новые твари - лишь тени Великой Козы. Кернун. Курунтас. Амон. Хатор. Люцифер, - имена падали в тишину и рассыпались по полу бессильными звуками. - Тени. Игрушки. Приди к нам. Встань во главе легионов, под сапогами которых содрогаются миры. Стань первым - не вторым.
- Обойдусь. А за храм...
Дик продемонстрировал кукиш, трансформировавшийся в излюбленный жест презрения, состоящий из оттопыренного среднего пальца при подогнутых остальных. По-латыни эта метаморфоза звучала даже красиво "fico digitus infamis", а Аристофан почитал жест за оберег от сглаза.
- Ну и ладно, - совершенно обычным голосом ответил мальчишка, сдул с лица волосы, перепрыгнул через скамью и потянулся. - Предложение одноразовое, но когда-нибудь я приду напомнить и позлорадствовать. Потому что передумаешь, да поздно будет.
- Жду с нетерпением.
Впору было падать на колени у алтаря и делать вид, что истовая молитва не позволила слышать, как мелкий гадёныш ломал пол. Но вместо этого Дик игриво, быть может, излишне, помахал рукой мальчишке, направляясь к выходу.
Ибо - "Мерзость пред Господом предатель, а с верными у Него общение."

[F_Ae >>>]

В аптеке, до которой Дик добрался с трудом, снова тенями, избегая многочисленной стражи, горел свет. Но дверь была заперта, открывшись только на стук.
- Мессир, - почтительно склонил голову Дик, без сочувствия отмечая, что аптекарь устал, да и мальчишка-подмастерье выглядит не лучше. Но в кошеле у него был пузырек с кровью Эда, взятой не без драки. Признаться, Ричард опасался, что кровь попросту растворит сосуд, но - нет. Плата за вар дожила до аптекаря и даже исправно алела сквозь толстое стекло.
- Милорд рыцарь.
Аптекарь по-стариковски зашаркал за стойку и скрылся за ней, чем-то шебурша. Видимо, дело оказалось непростым, так как заговорил он, не показываясь.
- Хорошо, что не пришли раньше. Стар я уже с молотком подолгу орудовать, да и пилу тоже этому неумехе не доверишь...
Неумеха фыркнул и открыл было рот, но, поймав взгляд Дика, промолчал. Учёный продолжал.
- А потом ещё плавить... вот только-только застыло, как полагается. Прошу. Размеры, конечно, вы не обозначали, но вспоминая то дерево я решил, что запас не помешает.
Вынырнув, он с кряхтеньем взвалил на стойку масляно поблескивающий тёмный куб стороной в добрый локоть.
Дик озадаченно оглядел куб, плохо представляя, как тащить такое незаметно или хотя бы удобно. И в свою очередь стукнул о стойку пузырьком с кровью Эда.
- Редкий ингредиент, мессир, как обещал.
- Редкий? Ну-ка, ну-ка. Правду говоря, этот вар содержит некоторые очень, очень ценные и редкие... о-о... - он поднял пузырёк к глазам, посмотрел на свет. Принюхался через стекло, не открывая, осторожно провёл пальцем по пробке. По мере изучения маг словно молодел, кивая и причмокивая губами. - Чудесно, милорд. Замечательно! Если я не ошибаюсь, а это вряд ли, данная субстанция вполне окупает работу и ингридиенты, да, да... благодарю вас!
"Ещё бы..."
Дик потёр бок, отбитый Эдом в драке и улыбнулся, подумав о том, что неплохо бы сдать братца в аптеку, на опыты. Кажется, в этом было предназначение Эдмунда Фицалана, отпущенное ему богами и провидением.
- Просветите неуча, мессир, как пользоваться дивным варом?
- Очень просто, да, да, - алхимика, казалось, кровь интересует куда больше уже отданного куба. - Как почти всегда. Нагреваете до нужной температуры, чтобы масса размягчилась, наносите на повреждённый участок... не забудьте только его очистить, если потребуется! Охлаждать специально не нужно - схватиться он должен и сам. Вцепиться.
Значит, идти с Эдом... Дик поклонился, заворачивая куб в плащ и перекидывая его через плечо. Теперь у него было всё. Или почти всё - вар, бусины, братец-разогреватель и решимость закончить этот бесконечный день в Балсаме, слившийся из нескольких.

[Spectre28 >>>]

Узкий, грубо прокопанный ход, начинавшийся в лавке кукольника, вскоре расширился в явно более старый тоннель - мрачный, частично обвалившийся. Камень, которым некогда были выложены стены, давно осыпался, шурша под ногами обломками и обещая переломать ноги при неверном шаге - пол кое-где круто уходил вниз, и ступеней то ли не осталось, то ли строители не считали нужным их делать, довольствуясь пандусами.
Зато врагов не было. Редкие грязно-серые приземистые твари спокойно возились у стен, разбирая завалы и, кажется, высверливая узкие горизонтальные шахты. Изредка они шустро проползали мимо, придавленные грузом отблескивающих слюдой камней. У некоторых не хватало лапок или клешней, на месте которых виднелись острые сломы.
Проблемы начались позже, в низком тёмной зале, где под ногами плескалась чёрная маслянистая вода. Кинувшаяся на них тварь была крупнее, массивнее, с шипастой спиной и мощными иззубренными клешнями. На панцире тускло горели зелёные линии, складывающиеся в почти лиственный узор.
- Надоело, - Эд пребывал сегодня в плохом расположении духа и потому ворчал, как старый мельник, застукавший свою дочь на сеновале с кузнецом, - грёбаный город! Грёбаный братец!
- Самокритично, - одобрил Дик, пиная зверька так, что тот отлетел к стене. Как выяснилось, зря. Только ногу ушиб, никак не вразумив тварюшку, что снова ринулась в атаку. Пришлось снимать с плеча меч. Пакость не была рыцарем в ристалище, но уж точно казалась покрупнее тыковок, что приходилось рубить, ставя руку. Да и панцирь у неё лопался также, спелой кожурой на солнце. На солнце, которое тоже в Балсаме было неправильным! И тыквы здесь почти наверняка бегали на тонких членистых ножек, убегая от крестьян, желающих их собрать! И... Дик тяжело вздохнул, заставляя себя успокоиться. Он сам выбрал этот путь, вместо героического спасения барышень из замка. Главным было не потерять направление, идти к холму, на котором стоял замок.
- Это реалистично, - огрызнулся Эд, пиная его по ушибленной ноге, - недоумок. Могли ведь через замок идти! Блуждай теперь тут, как крот!
- Кретин, - отпарировал Дик, поморщившись от боли, - подземелья испугался? Сопли утирать не буду.
Говорить приходилось на ходу. Останавливаться, чтобы вернуть пинок оплеухой, Дик не хотел. Размышлять о том, что Эд может быть прав - тоже. К дьяволу мысли, самокопания, самоуничижения и прочее, что, по мнению философов, должно составлять богатство души! Когда всё закончится - а оно закончится - Дик подумает об этом. Во сне, за вином, или в котле у старины Люцифера.

- Похоже, братец, тебя аист уронил по дороге. И не единожды.
Под ворчание Эда становилось как-то особенно заметно то, что рабочие твари куда-то пропали - разом, словно растворились в полу. Что тишину коридоров нарушал только звук их шагов, и только временами из боковых отнорков раздавался невнятный скрежет, удивительно похожий на шепот. На особенно громком Эдмунд ядовито осведомился:
- Можешь скрипеть мозгами потише? - и тут же остановился: они упёрлись в свежий завал, от которого влево и вправо уходили совершенно одинаковые на вид коридоры.
- Надоел, - Дик тряхнул головой, отвешивая брату подзатыльник. - Треплешься, будто тебе за это платят. Или ты меня болтовнёй убить решил?
Всё это здорово походило на ловушку. Из тех, когда со всех сторон набрасывается множество врагов, скручивают, связывают и уволакивают в свое логово. Или жрут на месте. Но выбора всё равно было не много, и Дик попросту повернул налево, не дожидаясь ответа братца.

[F_Ae >>>]

Необработанные земляные стены тянулись, порой расширяясь до такого, что и карета проедет, порой сужаясь словно в дверные проходы. Кое-где попадались вертикальные рёбра, опоясывая прорытую трубу.
- К вам шагают солдаты усталые,
Из краев, где алеет закат... - распевал Эд, беспечно пиная стены и даже пытаясь идти маршевым шагом.
- Всё же, болтовнёй...
Дик приостановился, раздумывая не огреть ли братца по голове, чтоб заткнулся. И нежданно для себя задумался надолго. Во-первых, если уж бить Эда, то так, чтобы говорить не смог. И значит - вырубать и лишаться какого-никакого мага под рукой. И тогда возникал вопрос, как самому топить вар, при забытом огниве-то. А если не вырубать - то терпеть трепотню.
- Знаешь, Эд, - проникновенно проговорил он, - таких, как ты на свете очень мало. Но расставлены вы так грамотно, что то и дело натыкаешься на кретина.
- Да, Дик, - согласился братец, - я уже заметил, что тебя преследуют умные мысли. Только ты быстрее оказываешься всё время.
- В твоем присутствии, дорогой брат, совсем не учтиво выглядеть умным.
Пожалуй, для рекогносцировки было поздновато. Для того, чтобы возвращаться - тоже. И вперед идти не хотелось. Вот и получалось, что Дик сам себе устроил отсутствие выбора.
- Зато я слова хорошо понимаю, не приходится на пальцах объяснять, - отпарировал Эд, демонстрируя любимый диков жест.
Не успел он договорить, как издали раздался испуганный мальчишеский голос.
- Кто там? Вы - люди? Помогите! Пожалуйста!
Ребёнку вторил тихий, сдавленный плач.
Счастье, что Дик не был паладином. Плохо, что ему нужен был проводник.
- Кто ты? - Громко осведомился он у ребенка, пиная братца вместо очередной колкости. И снова понимая, что это ловушка. Вряд ли тут прогуливались люди, беспечно фланируя и рассматривая слои почвы. "Посмотри, дорогая, какая восхитительная глина!.."
- Поль... Поль Лоубридж! - радостно откликнулся мальчик, перекрикивая всхлипывания. - Пожалуйста, господин! Нас тут двое... они утащили, прямо с улицы! Белые твари, жёсткие... они молчат, но та, высокая, говорила, что мы нужны для крови!
- От страданий избавить, что ли, - задумчиво протянул Эд.
- Погоди. - Дик, кажется, впервые с того момента, как братец заявился в Балсам, спокойно коснулся его руки, удерживая. И переспросил этого Поля, громче. - Высокая, Поль?
- Да! Высокая, бледная... жуткая! Чудовище. С холодными пальцами! Господин, пожалуйста! Я боюсь кричать, они же...
- На обратном пути, - пробурчал Дик, разворачиваясь и собираясь идти дальше. Кажется, Эльза Шефер путала его с Бедивером.
Пройти они успели всего несколько шагов. Стены рухнули с обеих сторон, засыпав коричневым крошевом, и в проломах блеснуло белое, большое, неторопливое и одновременно быстрое. Дик обреченно вздохнул, готовясь рубить. Плен, наверное, не был постыден только после боя. Смерть в Балсаме казалась нежеланной. Отсюда, должно быть, и в ад не попадешь. Будешь вечно скитаться по осточертевшим улочкам... Еще раз поразмыслив, он опустил меч.
- Мы сдаёмся, Эльза. Поговорим?
- Рыцарь! - Рявкнул-выплюнул Эд, и последнее, что увидел Дик, перед тем, как получить по голове огромной клешней, это братца, отбивающегося мечом, швыряющего ледяные кинжалы и пыхающего пламенем, что дракон.
"Ну кретин же..."

[Spectre28 >>>]

Первым, что он услышал, было тихое посвистывание - кто-то напевал развесёлую песенку про бабочку, которая влюбилась в паука. Безвестный бард снабдил куплеты, каковых сочинил просто невероятное количество, обилием деталей, включавших в себя применение паутины, мух, муравьев, вивисекцию и упоминавших такие отверстия, каких у нормальных бабочек отродясь не бывало. Несмотря на явные научные ошибки, песенка пользовалась огромным успехом на ярмарках и в дешёвых кабаках, скрадывая вкус разбавленного ядовитыми травами или просто навозом бренди. Незатейливый мотив чудно и очень уместно подчёркивал ощущения твёрдых досок под спиной, ремней, перехвативших грудь и ноги, а так же тупую боль в голове и почему-то руке в районе локтя. Вверху по потолку неторопливо ползали светящиеся узорчатые твари, расцвечивая серый камень красным, синим и зелёным.
Потом пришли новые звуки, более привычные.
- Вот говорила же мама, что Дик - идиот. Или это отец говорил? - Нудил Эд, судорожно вздыхая, надсадно кашляя. - Почему я это только сейчас прозрел, мать моя Марго? Ну как есть дебил, и тощая шлюха там сгинет теперь, а ведь я б убил её почти любя...
- Заткнись, - с трудом разлепляя глаза, попросил его Дик, - кровь есть жизнь. Так, Эльза? Умереть хочешь? И одновременно - страшно? И хочется жить, но не так, и чтобы они жили?
Он лежал на лекарском столе и черноволосая кукла, похожая на девушку лет пятнадцати, готовилась выкачивать у него кровь. Эда Дик не видел, и ныл тот откуда-то снизу. Но страшно не было - лишь ледяной холод поселился в сердце и перекочевал в улыбку.
- Хочешь, я помогу тебе ожить?
- И бабочка ела мух, роняя слёзы и пух, с крылышек... - кукла метнулась к нему и склонилась, нависла идеальным бледным лицом в окружении чёрных локонов. - Вера - это любимое дитя знания, совокупившегося по ошибке с надеждой под сенью забвения. Разумеется, ты поможешь мне ожить - ненадолго. Краник-краник, где ты был...
- Ты можешь выкачать у меня кровь, - согласился Дик, - и даже поживешь какое-то время, хоть с моей кровью и не советую. А я дам тебе жизнь. Настоящую. Без подпитки. Веришь ли, дар у меня такой: отражать жизни жизнь.
Не слишком полезный и причиняющий беды, но всё-таки дар. К тому же, Дик был уверен, что сок Древа, который суть и жизнь, и смерть, поможет выравнять баланс живого и неживого в теле Эльзы.
- Господин - некромаг? - с любопытством поинтересовалась кукла. - Такого я уже ловила. Магия - дышло, а повернул - и не вышло. Тело давно гниёт в земле, отражать нечего - ни мне, ни тебе. Но пока что - говори, я слушаю. И даже, - она пошевелила тонкими пальцами, - не открываю кран. Хотя чем дальше - тем сложнее. Этот вот, в яме который, ночь назад убил двух сборщиков, и теперь мне холодно-холодно. Как снежной королеве. И, как и ей, очень хочется погрузить кому-нибудь льдинку в сердце через глаза. Или что-нибудь ещё через что-нибудь другое.
- Господин - Зеркало, - со вздохом признался Дик, - ну знаете, то, из сказок. "Мой свет прогонит тьму, мой блеск разрежет страх". Но зачем говорить? Моя трепотня не согреет снежную королеву. Надо делать. Послать за вашим отцом, поскольку он помнит вас живой, а пока его ведут - идти под замковый холм, чтобы нацедить... назовем это элексиром. Но перед тем - договориться.
Ремни больно впивались в тело, а рука уже немела. Не привычный к долгому лежанию Дик чувствовал себя то ли ягненком на заклание, то ли гусем за минуту до похлебки, и отчаянно хотел хотя бы просто встать.
- Отец, а я - на игре дудец... - Эльза отстранилась. Фарфоровое лицо не выражало эмоций, казалось, что она задумалась. - Может быть, и пора всё закончить. Только... свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи! Кто больную дочь припомнит, кто в могилу сбросит комья? Впрочем, важно ли? Была та боль хуже? Лучше? Легче!
Где-то в стороне раздался шорох, затем скрежет, болезненный вздох, и Эльза, бросив взгляд за плечо, обернулась к Дику снова.
- Забудь прежнюю загадку. Давай новую! Жизнь - ничего не стоит, смерть - дороже всего, но если внезапно умру я - не стою совсем ничего.
"Ну ладно, сама напросилась."
Дик напряг руку, принимаясь расшатывать и растягивать ремень.
- У всех есть право выбирать, с кем пить вино, а с кем делить кровать, моя прекрасная донна. Не сумела дойти - оставайся здесь, не смогла понять - так цени, что есть. Вышла из себя - не сжигай мосты. И не усложняй! Истины - просты. Хочешь измениться - начинай с себя, выбирает путь каждый для себя. Я - выбрал, и шёл даже не к тебе, а под холм. Ты решила за меня, за Эда, за себя и за твои творения. Также, как твой отец решил за тебя. Печальная пьеса, не так ли, прекрасная донна? Подмостки, - Дик хотел было широко взмахнуть рукой, но ремни не позволяли, - так тихи, так мрачны, пусты. И Смерть свою песню поёт... монотонно, вздыхая на лесенках строк роковых.
Поэтом он никогда не был, но как и все дети лордов получил куртуазное воспитание. Никогда бы Дик не подумал, что будет лихорадочно и бессистемно рифмовать для безумной куклы, желающей выкачать у него кровь!
- Если найдешь лютню, то Эд еще и споёт, - проникновенно пообещал он.

[F_Ae >>>]

- Цыгане явились на графский двор,
Играя на тамбурине.
Так звонко гремел их веселый хор,
Что в замке проснулась графиня, - чистым и звонким голосом подтвердил его слова братец.
Эльза ломким, невозможным для человека движением нагнулась к полу и приложила палец к губам.
- Тсс! Не буди лихо, пока оно тихо! Они спят чутко, не любят шуток, как будто сердце убрали в сумку. Не поминай зря, даже здесь.
- У них головы крепкие, - тихо пожаловалась Хизер, которую втащили в камеру два тяжёлых краба. У одного была обломана антенна над правым глазом, и выщерблена морда. - Дорогой брат, вы просто обязаны рассказать мне про турниры и охоты.
- По оленьем следу, по рысьему следу, по лисьей тропе, - охотно начал Дик, складывая слова всё увереннее, - я иду по судьбе и судьбу, как открытую книгу, читаю. По оленьему следу, по рысьему следу, по лисьей тропе... Я к тебе долечу, добегу, добреду, доползу, домечтаю... Я не хочу жаловаться, ведь это не приличествует герою пьесы, но... Рука моя затекает и плечи болят. И меня не заденут ни черная зависть, ни злая корысть. И не то, чтобы я уж какого-то слишком крутого замеса: я - бегущий олень, я - степная лиса, я - свирепая рысь, а людская личина моя - это так... отраженья завеса. Может быть, Зеркало и его брат отправятся за жизнью для прекрасной донны, всё же?
Если они с Хи отсюда выберутся... Дик даже зажмурился от предвкушения, поклявшись, что никогда больше не будет сочинять стихи!
- И ему для этого нужна лютня? - с некоторым сомнением спросила Эльза, моргнув. - И на чьих ногах ты собираешься отправиться? Если одна оленья, вторая - лисья, третья - рысья... рысиная. Длина ведь разная.
- Мне нужна лютня, - Эд, кажется, тоже проникся атмосферой театра и говорил пафосно-громко, - кто будет подвиг воспевать? Как Дик, этой... тропой Фермопил войдёт в вечность храбрым и гордым?
Один из крабов, подобравшись бочком, перекусил ремень, держащий грудь. Потом - ножной.
- На своих, разумеется, - невозмутимо ответил Дик, соскакивая со стола и с наслаждением разминая ноги. Самые обычные, человечьи. Красивые, стройные и сильные, нравящиеся девочкам. Ощущающиеся на полу замечательно и приятно! - Есть кувшин? И пошлите за батюшкой чтимым, быть может - не очень любимым, но нам здесь необходимым. Вы потом нас отпустите, Эльза? Всех?
- Если будет, кому, - кивнула кукла, отпирая яму Эда. - Вообще-то я подумала оставить было себе ещё и этого, но он наговорил такого, что я сразу поняла: ценности его жизнь не имеет никакой. Но вы, рыцарь, уверены, что хотите потом уйти? Эти стихи... публика будет в восторге.
- Я себе не принадлежу, увы. - Сокрушенно развел руками Дик, наблюдая, как взъерошенный Эд выбирается из ямы. - Будьте любезны, ткните своим очаровательным пальчиком в сторону пути под холм, моя прекрасная донна. И велеть вашим созданиям вернуть вар и оружие. Что я за рыцарь без меча и вара?
Впрочем, лютню, неудобный куб и оружие принесли быстро. Подивившись на мозаику кусочков, выпавшую из ножен Эда, Дик перекинул через плечо вар. Впереди лежали ярды туннелей. И где-то там его ждала свобода.
- Я дам проводника. Правда, оттуда ещё не возвращались, но, быть может, вы станете исключением?
Мелкая похожая на паука кукла забралась на сапог Дика, словно обнюхивая, спрыгнула и резко подбежала к мрачному зёву выхода. А Дика остановил на полушаге задумчивый голос Эльзы.
- И любопытно мне, что же это такое, сладкое, вкусное. Тянет.
На сжатой до сих пор ладони перекатывались три сияющие бусины. Гибкие пальцы подгоняли их по кругу, не позволяя сталкиваться.
- Так и хочется проглотить. Странное ощущение. Знакомое.
- Это, - серьезно проговорил Дик, в точности повторяя слова Риты, - оранжевые бусы из кристаллов, которые выращены специально, чтобы служить энергетическими ячейками. Батарейки. Они принадлежат одной милой леди по имени Рита, и я должен их вернуть. А ощущение знакомое потому, что такая же внутри вас. Так ваш отец сказал.
Он протянул руку ладонью вверх и выжидательно вздёрнул бровь, хоть и было любопытно, наступит ли ой, если Эльза проглотит бусины.
- Тебе нельзя их глотать, - невинно заметил Эд, похабно подмигивая Хизер, - разнесёт. Девушка должна следить за фигурой.
- Ого, - ещё более задумчиво проговорила Эльза. - А сильно разнесёт? Всего-то три конфетки. Четыре. На двоих девушек - как раз, думаю. Я помню, когда-то меня учили делиться тем, что удавалось стащить. Хороший урок был. Пожалуй, последую.
"Убить Эда! Убить Эда!"
Мысль рефреном билась внутри головы, когда Дик, нахмурившись, глядел на Эльзу.
- Хорошо, - наконец, мрачно сказал он, - считайте, что они заложники тоже. Вернёте вместе с Хи. Не отбирать же. Только вот в детстве почти наверняка учили, что нельзя есть неизвестные конфетки, да еще и из рук незнакомых мужчин. Вспомните об этом - и не ешьте.

[Spectre28 >>>]

Паукукла бодро рысила вперёд, не смущаясь ни темнотой там, где не было светящихся жуков, ни извилистыми тоннелями лабиринта, из-за которых порой казалось, что они идут по кругу. Воздух здесь становился тягучим, плотным, каким-то растянутым, а через подошвы в ноги била ровная могучая пульсация. Поэтому звуки впереди Дик разобрал не сразу - слишком они сливались с гулом, который слышался не ушами, а глубже. Но вскоре проводник замер у узкого провала в стене, за которым разливался ровный оранжевый свет. И звучали голоса.
- Зенобия, ну пусти же, я тоже хочу...
- Я, между прочим, сладко спала, и теперь моя очередь, Лейла!
- Девочки, не ссорьтесь, - довольно-усталый голос Буршье. - Меня хватит на всех. Ну вот, Делия, садись на колени, Лейла, встань рядом, чтобы мои пальцы... да, так! Зенобия, ты, как новенькая, получишь особенное удовольствие.
- О-ох!.. - голос напоминал ту цыганочку с площади, но если и так, то она сильно изменилась за последние дни. - Да-а, повелитель, там, чуть выше!..
Эд, в лицах показывающий весь диалог, внезапно серьезно заметил:
- Это надолго, кажется. Трое баб, один сопляк. Пока разберется, куда там пальцы, а куда - колени...
Дик лишь кивнул в ответ. Впрочем, он готов был поставить дырявый пенни против старого сапога, что засранец и его упырицы всего лишь делили сок Древа. Или кровь самого Буршье. И поторопиться стоило, и торопиться не хотелось. Сейчас они натешатся - и уйдут спать, над Балсамом уже должен был заниматься рассвет. Дик молча поддёрнул рукава, мельком глянув на своих воронов и лошадей, обрамленных листьями рябины. Теперь, когда от цели и свободы его отделял только гаденыш с бабами, он вдруг испугался. Что он скажет госпоже? Ведь пятна на совести не выводятся, а ему придётся глядеть в глаза богини, давая отчет о грёбаном Балсаме. Сможет ли он сознаться в том, что так и не обрёл глади, но зато понял и познал сладость одиночества?
- Подождём, - прошипел он братцу, прогоняя мысли. Одиночество было его проклятьем, и думать о нём не годилось.
Гадёныш меж тем не спешил, явно наслаждаясь обществом, вздохами, стонами и попискиваниями сразу трёх баб. Судя по всему, молодой Буршье был очень простым человеком. Вкусно пожрать, хорошо выпить, отлично поразвлечься, чему помешал невовремя решивший помереть дурень-повар.
- Зачем тебе ещё и эта дурочка? - поинтересовалась Лейла так, что сразу представлялись жеманно надутые губы. - Разве нас мало?
- Да! - вставила между чмокающими звуками цыганка Зенобия. - Три - хорошее число.
- Круглое, идеальное, - завершила Делия и тут же вскрикнула.
Судя по шуму, Буршье резко поднялся и теперь мерил шагами... залу? Комнату?
- Она - ключ и замок, дуры. Музыка открывает двери, но может и закрывать.
- А по мне девчонка и играет не так уж хорошо, - проворачала Лейла.
Раздался звук пощёчины, а затем шаги проскрипели прямо у щели.
- Мне плевать, что вы думаете. Но сегодня мы не спим.
Раздался хор протестующих голосов, и Буршье повысил голос.
- Да, да! Думали, я зря столько вам выделил?

[F_Ae >>>]

Дик досадливо закатил глаза. Д'Аржент показалась ему пустой и холодной кокеткой, из тех, что любят выглядеть несчастными, но именно этим и привораживающими к себе. Но ведь, если взглянуть иначе, засранец не остановится, даже закопай Дик корень хоть прямо в панцирь черепахи, несущей мир.
- Врёт, - громко и равнодушно заявил Дик, протискиваясь в пещеру. - Вы разве не знаете, что в городе говорят? Он на ней жениться хочет. Она будет первой, вы... Ну, как уж она решит. Занавески д'Аржент уже присмотрела новые, между прочим. А ты, - взгляд упёрся в Буршье, - трус. Слабак. Сопля. Сам боишься пойти, девушек с собой тащишь? Очень мужественно, конечно. Ну да этих угробишь, новая будет, да?
Цыганке голубое платье не шло. И даже не ехало. Выглядело оно на ней так, будто мула обрядили в лошадиную сбрую. Да и носить она его явно не умела - не держалась с грацией, подобающей леди. Вторая была мужеподобна, крючконоса, но зато весьма грудаста. Да и корма у нее была такой, что иной фрегат позавидует. Третья, к счастью, была просто маленькой и худенькой турчанкой.
В наступившей тишине очень громко прозвучал шепот цыганки, отступившей за широкую спину Делии.
- У него сестра - ведьма! И сам небось такой же. Если говорит...
- Первой женой? - вступила Лейла, поглядывая на Буршье, и провела по губам розовым язычком. Под губой блеснули клыки.
Молодой лорд, не сводя глаз с Дика, резко махнул им рукой, и девушки неохотно замолчали.
- Ты! Пришёл, чтобы... нет, - он оглянулся в угол каверны, где на полу поблескивала янтарная лужица. Лицо Буршье исказилось, и он стиснул ладонь на рукояти меча. - Ты пришёл отнять - моё.
- Главной, - подтвердил Дик, глядя на Лейлу. - С тобой-то он не венчался, наложница. А с ней... О! Кто же возьмет выскородную леди без свадьбы? В городе уже даже распоследняя пирожница знает об этом. Все ждут, когда же... Как думаешь, что жена сделает с наложницами? И ведь влюбленный мужчина не может не уступить жене. Слышал я, даже султан Сулейман распустил свой гарем, когда того потребовала Хюррем-султан. Жаль тебя. Красивая. Все вы - красивые. А он так быстро наигрался...
Дик коснулся руками висков и уставился на цыганку, не мигая, не сводя глаз. И глубоко вздохнул.
- А тебя, - мрачно и глухо проговорил он, подражая Хи, - он велит выгнать к табору. Чтобы забили камнями, загрызли собаками, растоптали лошадьми. Я вижу.
Толстушка могла быть только крестьянкой или купчихой. У леди полнота нынче стала немодной. Для крестьянки речь казалась слишком правильной, для купчихи - мало говорила. И потому Дик оставил её напоследок, пытаясь понять, как использовать идеальное и круглое число. Такое же, как её фигура.
Зенобия ойкнула и отступила ещё на шаг, оглядываясь на маленькую круглую дверцу в дальней стене.
- Он врёт! - выкрикнул Буршье и потянул из ножен меч. - Разве я о вас не заботился? Не давал силу? От девки мне одно надо - кл...
- Ключи к городу, где она - хозяйка, - перебила Лейла, гибко потягиваясь, потом небрежно потёрлась щекой о плечо Делии. - И та тощая сука к нам добра не будет. С чего бы ей? Гладкая, важная...
- Она премиленькая, - невинно заметил Эд, ковыряя сапогом пол и беззастенчиво, с восторгом, разглядывая Лейлу, - глазищи большие, фигурка точеная. Ключ тут, конечно, нужен. Но тот, что в штанах.
Делия медленно глянула на него и повела плечом, как заправский мечник.
- Это что, она обижать будет? - Прогудела она басовито.
- Будет, - подтвердил Дик, расширяя глаза и уподобляясь Эмме, - унижать станет, ты ведь не так стройна, как она. Поесть любишь - а это расходы. А он, - мотнуть головой в сторону сопляка пришлось медленно, словно в пророческом экстазе, - согласится с ней. Он тебя коровой называет, в душе-то.
Блефовать было почти приятно. Наверное, это упоительное чувство сладкой лжи испытывал и отец, играя в карты. Жаль, что никогда не выигрывал.
- Вот мерзавец, - вздохнул Эд, разглядывая теперь Делию, - не рыцарь, сразу видно.
Молодой Буршье, загнанно ощеривщись, впервые обратил внимание на Эдмунда, открыл было рот, чтобы что-то ответить, но осёкся. Его глаза расширились, и он ткнул в сторону младшего Фицалана мечом.
- Он обваливает холм! Сока больше не будет!
- Врёт.
Иногда родственники были удивительно полезны. Точно скопировать интонации Эммы было Дику несложно, сложнее - заставить себя принять вдохновенно-отсутствующий вид.
- Ложь. Разве кто-то может обвалить холм, находясь под ним? Погребая себя, хоть и с прелестницами? Врёт, боится, что его ложь раскроют. Думает о том, что скажет жена о трёх наложницах. Мечтает закопать их. Хочет спросить, что мы тут забыли. Снова боится. Корова, турецкая змея, цыганская замарашка... Да, брат прав, он - не рыцарь.
Вот уж воистину, сейчас был случай, когда не приходилось жалеть о том, что солгал. Дик медленно улыбнулся, разводя руками и вспоминая, как обычное зеркало разлетается тысячью осколков, рассыпаясь на них сам - для Буршье. Пусть видит множество Ричардов Фицаланов, повторяющих одно и то же.
Буршье, опешив, широко взмахнул мечом - но в сторону, не задев никого. Второй удар нанести не успел: Лейла, как молодая пантера, запрыгнула ему на спину и рванула когтями шею. Делия, шагнув следом, поймала за локоть и выгнула назад так, что на руках вздулись мощные мышцы. Через миг все все трое рухнули на пол - молча, не тратя сил на крики. И только Зенобия, остановившись у двери, настороженно поглядывала то на дерущихся, то на Дика с Эдом, то на лужицу сока. И это Дику не нравилось. Упырица, что не принимала участия в свалке, в его планы не входила. К тому же, он метался между желанием попробовать отразить её в прошлое или попросту запугать окончательно. Всучив Эду кувшин и жестом велев его наполнить, он уставился на цыганку. Даже если бы ничего не выйдет, Зенобия посмотрит картинки и не увидит, как Эд набирает сок и топит вар.
- Смотри мне в глаза, женщина!
Зенобия - а тогда Дик еще не знал, что зовут её так - сияла чистой, яркой, белокурой красотой. Развевались её золотые, голубые, зеленые юбки, алел на локонах платок. Сильный, звучный голос лился из самой груди и это снова задевало самые сокровенные струны.
"Ну же, вспомни и напомни своему телу, кто ты..."
Однажды пожалевший Хи, Дик привычно и даже охотно сочувствовал сейчас цыганочке, у которой отняли волю и ветер.
"Не ходи - скажу и я. Не делай этот шаг по серым ступеням, под эхо и звон шпор, и не забряцает цепь, не скуёт, не задушит... Не задушила!"
Не было у этой девочки ни сорванного горла, ни изломанных рук, ни крови по бедрам и щекам. Лента её жизни комкалась, неряшливо складывалась, и без Эммы - было тяжело. Но Дик знал, что где-то там сияет Светоч и этого знания - хватало, чтобы уверовать в незримый свет сестры, чуять его нутром, чем-то диким и древним в душе.
" Не острят для тебя больше кол, не льют смолу... Во имя Бадб, стань собой, Зенобия!"
Цыганка шагнула к нему, слепо шаря рукой в воздухе, улыбнулась - и рухнула на пол, захлёбываясь от сдавленных рыданий и икоты.

[Spectre28 >>>]

В вихре цветных лент мелькали драные шатры, звучали странные молитвы. Женщина с изборождённым морщинами лицом спокойно разделывала на доске младенца и кидала куски в кипящий котёл. Седой мужчина с красными от перепоя глазами поднимал деревянную кувалду, глядя на маленькую Зенобию, а мать невнятно ругалась, оттаскивая его прочь. В солнечном свете и почему-то в темноте вокруг табора крался мрачный силуэт в плаще, смеялся; и стояла Хизер, страшнее матери, страшнее отца, искалечившего братиков, страшнее этого рыцаря...
Головная боль накрыла раскаленным шлемом, принеся с собой тошноту. Дик схватился руками за лицо, боясь, что оно прикипит к забралу - и с трудом оглянулся на Эда, набравшего кувшин и начавшего размягчать вар. На полу молча, а от того - особенно страшно, грызлись упыри.
- Дай мне, - доковыляв к братцу, морщась от страшной боли, Ричард подхватил куб, обжигаясь.
Жаль, что под рукой не было садовника, Дик совершенно не представлял, как должен выглядеть корень дерева, нуждающийся в чистке перед заживлением. И потому, ничтоже сумняшеся, просто положил вар в каверну.
- Растопи его.
Эд кивнул, картинно воздевая руки над кубом. Долгие секунды ничего не происходило, а потом масса оплыла и медленно забулькала, разливая по комнате терпкий свежий запах. Рана в корне была широкой, но не слишком глубокой, и вар понемногу заполнил её всю, даже выступив над краями толстой нашлёпкой. Застыл он мгновенно, стоило побледневшему Эду опустить подрагивающие руки.
Мир вокруг поплыл и замер снова, перестраиваясь и оставаясь прежним, а из клубка изломанных тел гибко поднялась Лейла. На покрытом кровью лице сияли чёрные глаза и острые белоснежные клыки. От платья не осталось почти ничего, и видно было, как затягиваются раны, слышно, как с хрустом встают на место кости. За её спиной шевельнулась Делия, разорванная почти надвое. Не выпуская оторванной головы Буршье, она приподнялась и тут же со вздохом опустилась обратно, закрывая глаза.
- Не хочу... умирать. Масы не... умирают.
- Эд, - приветливо улыбаясь турчанке, проговорил Дик, - отступаем к дьяволу. Лейла, как вы себя чувствуете? Вкусно было?
Легко, будто исполняя па морески, он отступил на пару шагов, заходя сбоку упырицы.
- Кушин пложи, сладкий, - голос Лейлы звучал шипяще, невнятно. Она кивнула на Эда, не трогаясь с места. - И о-оставь этого. Я чую... в крови. Он будет жить долго. А сам - уходи.
- Не годится, - мотнул головой Дик, - предлагаю другую сделку. Моя госпожа Бадб может дать тебе не только кувшин, но и место у источника, что течет от корня Древа. И ты будешь жить долго. И хорошо. А Эд... мало того, что им отравиться можно, так еще и мой брат.
Еще пара шагов этого странного танца вокруг упырицы. Еще одна улыбка - с затаённой надеждой, что госпожа не оторвет голову за такие подарки, если Лейла согласится.
- О-о, - протянула вампирша, сдвигаясь в противоход и словно невзначай прикрывая собой выход. - Не слышала, но, знать, славная госпожа, у кого такие рыцари. С такими обещаниями. Покажешь? Позовёшь?
"Сию минуту..."
Дик просиял улыбкой, подтягивая рукава и демонстрируя татуировки. И запихал кувшин запазуху, став похожим на беременную Риссу, да и ощущая себя примерно также, наверное. Эд почти наверняка понял эту его улыбку и кивок головой. Упырица или нет, но бывало, что братья Фицаланы и нежить по лесу гоняли. Втроём.
- Конечно, прекрасная. Уже зову.
- Ножки, ножки, не бегайте по дорожке, - пробубнил Эд, выдыхая, - ручки, ручки, будьте, как... закорючки!
Что уж там Эд сотворил, Дику было неведомо, но он предпочел бы, чтоб упырица пала замертво. Вместо этого пришлось поспешно вытащить меч и сходу рубануть по Лейле, рвущейся к братцу. Как ни странно, попал. Задел плечо, от чего девушка откатилась к Буршье и Делии. Дальше Дик не смотрел. Он просто рванул к выходу из залы, слыша за спиной грохот обвала и звук удара. Обернувшись, он увидел заваленный проход и Эда, лежащего на полу: Лейла успела с силой швырнуть голову сопляка.
- Чашу сделаю, - поблагодарил её Эд, с трудом поднимаясь на ноги и подхватывая голову за волосы. - В серебро оправлю.
- Лучше фонарь, - вздохнул Дик, представляя, как мило будут смотреться свечи в пустых глазницах. - Идём, братец, пора заканчивать подвиги.

[F_Ae >>>]

На обратной дороге их, к счастью, больше никто жрать не стал. Дик шел, бережно придерживая кувшин и блаженно улыбаясь совершенно идиотской улыбкой, которую чувствовал даже сам. Демокрит считал свободным того, кто ни на что не надеется и ничего не боится, но, черт возьми, как же он был не прав! Надежда окрыляла не хуже какого-нибудь волшебного эликсира, влекла вперед и даже заставляла понять, что Дик скучает по Хи. А встретившиеся по дороге мелкие фарфоровые крабики и вовсе показались милыми. Особенно - потому что потрусили назад. Да и Хи, кажется, обрадовалась, хоть Эльза её не отпустила броситься на шею. А вот Ганс Шефер, сидящий в яме, был побит, но его присутствие Дику требовалось на случай, если не подействует сок.
- Моя прекрасная донна, - изящно раскланялся он, - я принес вам прозрачный сок смолистый, застывший на коре... С ним - тело шёпоты впитало, с ним - все пути ведут в начало, в точку между "есть" и "нету", в миг без ночи и утра. Если выйти из начала - станет время изменений. Самой чистоты кристалла, хватит, чтоб родиться деве.
Дик улыбнулся Хи, подбадривая. Скоро всё должно было закончиться. Так или иначе.
- Сок...
Эльза отпустила руку Хизер, и та тут же подскочила к Дику, улыбась от уха до уха, коснулась плечом. Кукла потыкала пальцем в кувшин, послушала звон.
- Это - жизнь? Я ничего не чувствую, совсем. И не должна, и кажется, что должно, что словно кружку тёплая рука поставила у сумрачного ложа... Мне это - пить?
Крабы придвинулись ближе, уставившись на людей бессмысленными чёрными глазками.
- Вам - пить, мне - уповать и верить, - коротко согласился Дик, всучая ей кувшин и пользуясь этим, чтобы приобнять Хи. - Так пейте же, позвольте вас заверить, нет зла тут.
Если бы кто-то спросил его, любит ли Дик стихи, то получил бы в морду. Без экивоков. Стихи Дик начинал ненавидеть.
Эльза запрокинула было голову, но приостановилась и кивнула крабам на Эдмунда, который занимался тем, что срезал с принесённой головы мясо на расстеленный плащ.
- Если он это не заберёт потом с собой - убейте.
Договорив, она влила в горло немного сока, потом ещё. И, поколебавшись, наклонила кувшин сильнее. Как ни странно, не было слышно плеска, как полагалось бы в случае полого кукольного тела. Эльза пила долго, и руки с длинными пальцами не дрожали. А потом кувшин грохнул об пол, разлетаясь осколками, а сама кукла упала на колени, схватившись за грудь. Ногти бессильно скребли по фарфору, не оставляя царапин. А через секунду Эльза повалилась на бок и свернулась в клубок. Из уголка рта потекла струйка янтарной жидкости, ставшей словно темнее.
- Иль зло тут есть? - Задумчиво пробормотал под нос Дик, устало опираясь на стол, где совсем недавно лежал. И, пожалуй, полежал бы еще. Теперь, когда дыра в великом нечто была заделана, а Буршье почти стал чашей, захотелось спать. Жаль, что Эльза так не вовремя решила рухнуть в обморок - или умереть. Посторонившись, чтобы пропустить суетливых крабов, щелкающих клешнями, он подсадил Хи на стол. Вряд ли бы это уберегло её от беды, пожелай твари откусить от девушки кусочек. Но почему-то становилось спокойнее, когда Хизер не касалась ногами пола. А потом Эльза вздохнула, будто подавилась, сплюнула на пол оранжевую бусину, которой Дик немедленно завладел, и словно стала мягче. Исчезли шарниры, но фарфор не превратился в кожу, оставаясь фарфором.
- Моя донна, - осторожно вопросил Дик, - как вы?
- Плохо, - выкашляла девушка, вздрагивая всем телом. Попыталась встать, и не смогла, снова опустившись на колени. - Нет. Хорошо. Странно. Только я не донна, милорд. Но ваш сок!.. Бррр! Меня словно вывернуло наизнанку осколками. Но странно...
- Странно, Эльза? К слову, где остальные бусины? Боюсь, Рита будет очень обижена, если я не верну ей их.
Призрака Дик надеялся увидеть ночью. После дня сна. Увидеть, отдать бусы - и уехать, пусть в ночь, но зато подальше от Балсама. Не оглядываясь.
- Там, - Эльза слабо махнула рукой в угол, где стоял небольшой чёрный столик, уставленный шкатулками. - В той, что с ирисами. В разных отделениях. Берите и уходите. Я не знаю, сохранится ли связь. Всё меняется. Меня и мою кровь они не тронут, а может и просто остановятся, но как знать? - она красноречиво пожала плечами и добавила уже мягче. - Спасибо, милорд. Благодарю, чем бы ни закончилось. Но уходите же, прошу. В конце концов...
Решётка, вделанная в пол, дрогнула, за ней мелькнуло лицо мастера Шефера, и кукла со вздохом кивнула сама себе.
- В конце концов, нам здесь нужно ещё о многом поговорить.
Дик кивнул в ответ, помогая спуститься Хи.

[Spectre28 >>>]

На улице царила седая ночь. Снег валил крупными хлопьями, заставляя оскальзываться на мостовой. Под этот тихий, белый снег Дик, твёрдой рукой придерживая Хизер под локоть, спешил к Рите. Призрак обнаружилась на развалинах замка, где бродила среди замерших гаргулий. Дик оглядел покосившуюся церковь, провалившийся сад - и вздохнул. Ему очень нелегко будет объяснить самому себе, почему для починки великого нечто пришлось развалить половину города.
- Мисс Рита, - окликнул он призрака, - я принёс бусины.
- О! - девушка обернулась, и стало понятно, что время не прошло даром ни для неё, ни для культа. Лицо выглядело целым, но ткань странного оверкота слево встопорщилась, словно от огня, и призрак явно берёг бок. - Удача! Ой, здравствуйте.
Хизер присела в книксене, которые у неё - вероятно, из-за практики - получались всё плавнее.
А призрак выхватила из сумки, которую украшали следы когтей, небольшой тусклый шарик, критически оглядела Дика и сочувственно вздохнула.
- Вы выглядите... очень усталым.
- Я паршиво выгляжу, - хмуро улыбнулся Дик, протягивая ей свёрточки с бусинами. - И надеюсь поскорее отсюда убраться.
Он пожелал бы того же для Риты - культисты всё равно добьются своего, но тут уж решать было ей.
- Я тоже, - эхом откликнулась девушка. - Если вам когда-нибудь скажут, что ад - это интересно, не верьте. Совершенно не туристическое место, и и пейзажи однообразные, не говоря о населении.
Бусины одна за другой погружались в шарик, и тот наливался тёплым оранжевым светом. Первая, вторая... когда в сияющей поверхности утонула четвёртая бусина, Рита покрутила последнюю в пальцах и внезапно протянула обратно Дику.
- Мне достаточно четырёх. Там, куда уйду, энергии хватает, а вот вам здесь... если понадобится ой, то чиркните ногтем крест-накрест, бросайте и бегите как можно быстрее. Если нужно наоборот, чтобы вам не ой, проведите по окружности дважды.
- Ад, мисс Рита? И... леди не должна одаривать знаками внимания мужчину, поэтому - вот.
Дик снял с шеи перо госпожи, что проносил всё это время, и протянул его призрачной девушке.
- На память. Ад - место скучное, но и о нём должна остаться хорошие воспоминания.
И пера жаль не было. Он себе заслужит другое, если жив останется, но прощаться с Ритой, ничем не отдарившись взамен, почему-то казалось неправильным.
- Ад. Такое место, где огонь, вилы, разные прикольные твари. На картинках когти выглядят лучше, точно вам говорю. А пёрышко красивое! Спасибо, у нас таких нет!
Спрятав подарок в сумку, она начала счищать с шарика оранжевую шкурку, продолжая говорить.
- К счастью, они смогли меня забросить туда лишь ненадолго, но всё равно жутко некомфортно... ага!
Призрак бросил шкурку за плечо, и та приземлилась на острое гаргулье ухо, торчавшее из-под обвала. А Рита, понюхав крупный мандарин, с видимым удовольствием впилась в него зубами и исчезла, оставив после себя только тающее в воздухе:
- Прощайте! И спасибо за бусы!
- Пожалуйста.
Дик вздохнул, приобнимая Хизер за плечи. Лошадь для неё так и не купили, но на мгновение показалось, что кости уже не так выпирают под одеждой. Рита ушла, Буршье был мёртв, Эльза исцелена, а мадемуазель д'Аржент так и не выйдет замуж за здешнего синьора. Снег падал, погребая под собой замок, покосившуюся церковь, Балсам и Дика. Начиналась новая жизнь.

[Leomhann >>>]

здесь и далее - Ричард Коркин, Спектр, аз есмь.

Гарольд Брайнс

25 февраля 1535 г. Катворт.

К Катворту добрались только к утру. Ещё по дороге Гарольд попросил Дженни купить средство для роста бороды и покраски волос, нож, ножницы, вставной глаз и одежду для обоих. Покупать было лучше через кого-то. Девочка устала больше него, но особого выбора не было - поляки узнали бы, где он был и что покупал. Сам Гарольд сказал, что спать не будет, и будет ждать в комнате. Благо, хоть с таверной проблем не было - нашлась и комната, и еда, и бренди. Бренди он думал обработать руки. Гарольд парочку раз видел, как вставляли глаз, но сам таким ни разу не занимался. Тем более, что глаз надо было вставить ребёнку. Да... Какую-то часть бренди надо было употребить внутрь. Зайдя в комнату, он закрыл за собой дверь. Нужно было уделить хоть немного времени атаму, пусть в прошлый раз и вышла хрень. А вот почему вышла - было хорошим вопросом. Гарольд обращался и до этого, силы посылал те же, так что дело, скорее, было в мыслях, или даже в посторонних и грязи. "Мия, ну что ты начинаешь? Я сам той комнатой не побрезговал, а ты меня до этого в такую грязищу затащила, что до сих пор несёт." Так или иначе, если Мие не понравилось, что он пытался практиковаться в грязной комнате - значит, Гарольд больше не практиковался в грязной комнате. Сам он отмылся, руки были чистым. Вообще, говорить с атамом вот так в уме было странно, но надо было пробовать. Он уже даже не собирался захватывать контроль или что-то вроде того, хотелось просто почувствовать отдачу, какую-то понятную реакцию. Кроме выброса пламени, конечно. Гарольд сел так, чтобы если пламя и появится, то оно полетело в камин. Он осторожно, как бы прощупывая лёд под ногами направил лёгкий поток паутинок в атам. " Я не знаю специально ли ты, но спасибо, что не тронула ребёнка." Иголки защекотали и закололи руку изнутри, собираясь в плавный поток. Нужно было пробовать каждый день понемногу. Атам охотно, жадно поглотил предложенное, но ничего не ответил. Даже "спасибо" не сказал.
"Так, а теперь отдай, а я в следующий раз направлю ещё больше".
Гарольд попытался очень мягко подтолкнуть силу из атама, так, чтобы она перетекла в его левую руку. Хотя сила ещё не полилась, левой рукой он уже попробовал что-то впитать, как будто глотая пустой воздух вместо похлёбки. Может быть, так сила всё-таки вернулась бы к сердцу.
Атам никак не ответил, не было ощущения, что не хватило силы, Гарольду не показалось, что кинжал упёрся - просто молчание, как будто всё это время он, как дурак, разговаривал с обычным куском железа. Гарольд вздохнул. "Ну, что тебе не нравится? До этого ты же, вроде бы, не питалась силой." По крайней мере, в этот раз не летели искры и пламя. Может быть, только от того, что не хватало заряда. Гарольд вздохнул - он очень устал. О себе давали знать и раны. Так что хотелось, чтобы Дженни поскорее вернулась и он мог вздремнуть хотя бы два часика. Раны мешали сосредоточиться, не давали того самого чувства покоя и скатывания всего мироздания к одному делу. А может быть, это были не раны, а спешка и проблемы. В любую минуту дверь могли выломать и ему пришлось бы драться насмерть. И он бы, скорее всего, проиграл. В любую минуту мог появиться демон. В любую минуту в таверну мог зайти констебль. Упорно создавалось впечатление, что за каждым поворотом его ждал здоровенный поляк с мечом или топором. Но он отвлёкся. Гарольд положив руки с атамом на поджатые под себя ноги. Может быть, он был слишком мягок и надо было приказывать, а не выпрашивать силу - толкать увереннее? "Ладно". Он убрал атам обратно за пазуху. Надо было поупражняться где-нибудь, где он не вскакивал при малейшем звуке. Может быть, просто было нужно время. Может, комнаты Мие вообще не нравились и дело бы пошло лучше в лесу или на лугу.
Если орден захотел бы найти и прикончить Армстронга, Гарольд был бы готов сам поменять внешность и поехать искать ренегата, чтобы указать на него в толпе. Армстронга надо было убить, иначе в Аглии ему жизни не было. Правда, вряд ли бы он понадобился матёрым михаилитам даже для этого. Так что, даже если бы орденцы и заинтересовались, то после этого надо было выбираться. Скорее всего, на север, через Шотландию. Может, хоть там не было этих бесконечных законов и констеблей. По крайней мере, там он ещё ничего не натворил и искали бы его только поляки. Плыть по морю слишком долго тоже было чревато, а с восточного побережья до Ирландии было неблизко. Дженни Гарольд совсем не жалел: мало того, что творил херню, так она теперь ещё и рисковала, путешествуя с ним. И волосы эти... Надо было попытаться помочь ей свалить, если бы его всё-таки схватили. Хотя, о чём он говорил? О "схватили" не могло быть и речи, это же ад, только сначала кубики Армстронга. Родителям оставалось только подождать, лучше было освободиться через месяц-полтора, чем никогда, а от него живого было больше пользы, чем от мёртвого. А ещё эти демоны... По крайней мере, дело с коровами значительно ускорялось. Надо было поспать, на сон было часа три, не больше. Гарольд попытался заснуть, сжимая рукоятку меча в руках. Если бы не длинная дорога у него точно бы были проблемы со сном. Казалось, что в любую минуту ступени заскрипят, а в дверь постучатся. Немного поборовшись с дремотой, Гарольд пошел к трактирщику и купил ещё флягу бренди, много вяленой рыбы и полотна. Вернувшись он стал аккуратно перевязывать раны - другой возможности могло не представиться.

Сообщение отредактировал Leomhann - 7-02-2019, 8:29

[Spectre28 >>>]

Дженни вернулась только через добрые два часа, и выглядела откровенно измученной. Закрыв дверь, она выгрузила на стол пакеты и пакетики, а потом, не стесняясь, широко зевнула.
- Ну, дяденька, что нашла. Одежда понеприметнее - ну да её всё равно потом ещё раз менять, - три разные краски, чтобы не так просто им всем было... а глаз всё равно только под заказ делать будут.
- Спасибо. Поспи немного, потом ещё поспишь в седле, пока я буду править. Выезжаем через два часа. Переоденемся уже за городом. - Вопрос заключался в том, как было потом выбираться из замка. Сейчас они шли впереди волны, оставшись в замке, Гарольд позволял себя окружить, разослать людей в ближайшие порты. Но рискнуть, чтобы попробовать прикончить Армстронга стоило. Ничего личного против ренегата Гарольд не имел, но под землю не хотелось.
Дженни удивленно взглянула на него, но лишь устало кивнула.
- Куда править-то, дяденька?
Гарольд почесал затылок - день становился каким-то бесконечно длинным. Казалось, он был в Бирмингеме не меньше недели назад и одновременно как бы сегодня
- В общем, если мы просто поедем на север и в какой-нибудь порт - Армстронг найдёт нас и в Ирландии. Очень уж у него дохрена людей. Поэтому я думаю сейчас завернуть на юг, к резиденции михаилитов и сообщить им о том, где ренегат и как спокойно он живёт. В лучшем случае, они его просто убьют. Я тоже устал и могу делать ещё более тупые ошибки, чем до этого, так что говори.
Девочка зевнула снова, сладко и долго.
- Сообщить можно и голубем. Потому как если ты награду хочешь, и не просто нагадить, так не дадут ведь. И убивать не полезут. Сам посуди, открыто этот дядька живёт, не прячется. Кубики свои делает. А если его Дадли эти крышуют, так и стража, небось, не сунется.
Да, можно было и голубем. Правда, так у Гарольда не было возможности хоть как-то убедить капитул. Ну и ладно, всё равно оратор из него был никакой. Гарольд в принципе считал, что если человек хоть немного не дурак, лучшее красноречие на свете не убедит его действовать в ущерб свои интересам. Конечно, если не обманывать. С чего только он сразу не решил отправить? Захотелось хоть ночь поспать спокойно. Видно, тот единственный раз, что Гарольд оставался в замке, создал впечатление какой-то уверенной защищённости. И ведь это было не так - михаилиты могли выволочь его прямо из той комнаты, если бы так решил один из магистров. Гарольд поднялся. Жаль что у него не было дома, где можно было бы сейчас отсидеться - хотя бы какой-нибудь лачуги в лесах на севере. С другой стороны, любой дом сейчас был в опасности, что лачуга, что не лачуга. Хреново было бы, если бы поляки решили проверить и родителей. Дадли, Армстронг, наёмники - хреново, очень уж сильным людям он перешел дорогу. Да ещё и об откупе не шло и речи.
- Да, я напишу письмо. Ложись спать.