Парк для писателей, Располагайся...

Город разрастался. Появились новые улицы, скверы, парки, башни... Наконец и для писателей нашлось место.
Если пройдёте от Сквера художников на восток, то заметите небольшой парк, разместившейся здесь несколько неожиданно, но тем не менее он оказался довольно уютным, особенно для тех, кто пишет. Приходите сюда, и вы услышите различные сказания. Невероятные и реальные, длинные и короткие....
Отсюда видны все постойки ещё молодого города, приходите и насладитесь зрелищем и красивым рассказом, кто первый?
- Я, я первая! - послышался голос.
- Так проходи.
- Конечно, я это и собираюсь сделать.
- Чего же ты стоишь?
- Понимаете, мой рассказ ещё не закончен, изначально он пранировался, как ма-аленький, а сейчас новые идеи охватывают меня и он разрастается.
- Покажи хоть незаконченный, а потом будешь рассказывать нам продолжение.
- Обязательно, улыбнулась девушка и начала *см. вложение*

За критикой - в "Башню гарпий". За дружеской беседой - в Мансарду (пм Соуль или мне).
Здесь только свое творчество.
Джет

Сообщение отредактировал Джет Тимера - 25-11-2006, 3:01

Присоединённые файлы
 _____________________.doc ( 58кб ) Кол-во скачиваний: 156

Эсанти поправила серебристое одеяние. ветер нашёптывал очередную историю из чьей-то жизни, может быть из её...

Другой мир.
Кто-то сказал, что умирать страшно. Нет, что вы, ещё страшнее жить. Наверное, поэтому многие выбирают именно смерть. Ведь проще вскрыть себе вены острым лезвием, чем справиться с невозможностью этого мира.
Маери была одной из многих, обычным «синим чулком». Ничем не примечательная девушка с заурядной внешностью и поведением. Но у каждого человека есть обязательно какая-то отличительная черта, так уж в мире повелось. А у Маери, казалось, не было даже этого. Но она умела писать. Хотя, разве умела? Просто изливала все переживания на белые листы, бумага ведь всё стерпит. И девушка писала, раз, за разом вспоминая всё новые моменты, давая имена всё новым героям.
Но как трудно оставаться в реальном мире, когда есть рядом другой, более совершенный, более подходящий такой девушке. И однажды она ушла в него и не вернулась.
Казалось, кто бы мог сожалеть об этом. Да никто. Слишком уж незначительная утрата, хоть это и утратой-то не назвать, так как когда уходит человек, всегда находится хоть кто-то, кто оплачет, а с Маери всё по-другому.
Никто не заметил тишины в комнате, опустевшей школьной парты. Даже родители забыли имя той, что жила тихо жила на чердаке, не проявляя никакого интереса к жизни, что окружала её.
Говорят, если человек находит себя, то ему больше ненужно ничего в этом мире. Маери нашла. Но что-то найдя, нужно что-то потерять. А что потеряла она? Связь с внешним миром? Любовь и уважение друзей?
Нет.
Никто не замечал пухленькую девочку на последней парте, никто не провожал до дома, никто не встречал, спрашивая об уроках. У неё была лишь печатная машинка, стопка чистых листов и свой мир, в котором всё так, как должно быть, где люди не разучились любить не за красоту внешности, а за прекрасную душу, где есть, о чём мечтать.
понедельник, 30 января 2006 г.

Дню Всех Влюбленных посвящается... не все так как кажется... статья - записка...

« 14 февраля и его последствия »

М-м-да… День Святого Валентина… Прошел… и слава Богу. А то все время в этот день то подарочки, то сувенирчики, признания в любви и ещё черт знает что… и все в том же духе…
И каждый год одно и тоже…
Все стремятся натянуть на себя маску дружелюбия и всеобщей любви…
Черт, как же болит голова…
А вот вчера было так весело…
Где мой «Аспирин»??? Ага, вот ты где…
Черт…
А как все красиво начиналось…
Романтическая обстановка, свечи, бутылка вина… Потом другая… Так… Стоп. Не буду я описывать то, что происходило потом, (Я же не порнографию пишу, в самом деле) но сейчас я даже встать не могу без боли во всем теле и в голове особенно…
Кое-как встаю и иду делать себе и ей кофе…
Как не странно, но нужно идти на работу. Не хочется этого делать, ни иначе нельзя, ведь это мой кусок хлеба, с маслом и повидлом… Если ещё и сегодня я не появлюсь, то у меня этот кусок хлеба вырвут из рук, не дав даже надкусить…
Одеваюсь и выхожу на улицу… Погода премерзкая. Потеплее укутываюсь в пальто и тихо матерясь, иду на остановку ждать автобус… Машина в ремонте, поэтому приходится трястись в общественном транспорте…
Полчаса толкотни и раздраженных голосов, которые слышны даже сквозь наушники плеера с кассетой «Арии», и Я в редакции…
Что характерно, все мои коллеги такие же помятые как и я. Даже стажер Сашка, который не пьёт в принципе, сейчас сидит напротив своей наставницы Ольги (Кстати Ольга и Сашка ровесники) и старается не дышать на неё перегаром…
Между прочим Ольга тоже выглядит не лучше чем Он, но что – то не то в их взглядах, особенно когда они смотрят друг на друга… ой не то…
Мимо меня проходит наш начальник Сергей Петрович, в принципе человек солидный и немолодой, но похоже и для него эта ночь не прошла зазря…
Лицо опухшее, в руке бутылочка минералки…
Остановился, хлебнул минералки и тихо так мне на ухо сказал:
«Хех… Влюбилась наша молодежь…»
Я в полном недоумении смотрю то на Ольгу с Сашкой, то на Сергея Петровича.
Начальник снова хмыкнул, приложившись к бутылочке со спасительной влагой, покосился на меня и добавил:
« Они здесь всю ночь были вдвоем… работы говорят много, а оба свободные молодые люди…эх… молодость… Не удивлюсь если через месяцок – другой мы на свадьбе гулять будем…»
Хмыкнув ещё раз и покачав головой он развернулся и направился к себе в кабинет.
Обсалютно выпав в осадок, собрал последние капли ускользающих от меня мыслей и направился к своему столу.
Смотрю что нужно сделать…
Ага… так… написать статью, причем по поводу 14 февраля, обязательно светлую, добрую и романтическую (Нет… это уже чересчур)
Но ничего не поделаешь…. Придется писать… Это моя работа….


P.S. А Ольга и Сашка поженились и до сих пор вместе… Счастливчики… Работают все там же… рядом со мной… за соседним столом…

Вообще-то я на Прикле уже как бы не живу, но по поводу прошедшего праздника появлюсь. Кажется, никаких конкурсов к Дню Св. Валентина на этот раз не было, но рассказ я все-таки написала)
Правда, длинненький вышел (10 стр.), ну да ладно. Надеюсь, кому-нибудь понравится)

Старая Сказка о Главном

Боль.
Когда она ушла, мир Тиля разбился на тысячи осколков. Нет, не на блестящие хрустальные части, а на кусочки тьмы. Мари всегда, одним своим видом умела разогнать все печали. В ней светилось маленькое солнце. Поэтому они и расстались.
Глупо? Нет, совсем нет.
У неё было большое и доброе сердце, но свою доброту девушка дарила всем подряд, кто бы не попросил помощи. А Тиль не умел и не хотел делиться, только не ею. И однажды они расстались. Она сама ушла, что бы её не держал ревнивый возлюбленный и не мешал помогать нуждающим.
И пришла пустота, нет, не боль. Тут почему-то не было боли. Лишь странная обречённость и неверие, что всё вот так закончилось, что 5 месяцев их счастливой жизни вылетели в трубу. 5 месяцев – это много или мало? Для него – это очень много, а для неё… самое страшное было услышать, что она не любила, что он ей понравился как человек. И когда Тиль признался ей в любви, пожалела и ответила взаимностью. А все эти месяцы, она пыталась полюбить его, но не смогла.
Когда она это написала ему, (нет, не сказала лично, а послала электронное письмо) до его дня рождения осталось каких-то 6 дней или даже меньше. Разве сейчас это имело значение? Ха!
Тиль строил планы, а тут такое и всё, пустота.
Очень страшно потеряться в своём собственном отчаянье, но тут появилась она. Просто возникла из неоткуда. Ей тоже было плохо, в её душе так же жила пустота. Наверное, их встреча была предопределена свыше, но… ей не нужна была его любовь, ей нужна была боль, что бы заглушить чувство одиночества. И он принял игру. Но единственное чего Тиль не мог учесть, так это чувств, возникших к этой непонятной особе.
-Что между нами?- часто спрашивала она.
-Боль и страсть!- в тон ей, отвечал он севшим голосом.
Она грустно вздыхала и уходила, что бы с закатом вновь постучаться в эго дверь. Тиль её любил, но скажи он об этом, она бы пропала. А так она приходила. И будет приходить. Ведь между ними любовь, но они перепутали её с болью и так им проще верить…
четверг, 2 февраля 2006 г.

Война… Война – хреновая штука.

Был субботник. Мы трое тогда драили коридор перед бомбоубежищем, который хитрые студенты использовали как курилку – в остальных местах система пожаротушения мешалась… Когда заорала сирена, мы не раздумывая кинулись в открывшийся люк – не от большой дисциплинированности, а от любопытства скорее – что же там внутри?
За 45 секунд, которые стоит открытой дверь после объявления бомбардировки никто больше не успел добежать до люка и равнодушная гидравлика запахнула двери… Три следующих часа мы ехидно посмеивались над «недисциплинированными» однокурсниками, проигнорировавшими учебную тревогу…
Потом Шурик почти сутки прослушивал все радиочастоты подряд. Два часа играл в эфире одинокий аккордеон сквозь дребезжащие динамики… Или это был плохой микрофон с той стороны? Теперь уже не важно, он молчит.
Потом дня три не помню. Следом мы прикончили весь запас спирта из аптечки – ничего не помогало против пустоты в душе, даже боль… Шурика откачали с трудом, этот дурак даже вены не смог порезать толком – руки тряслись.
Следующий месяц как в бреду – растительное существование: Анька готовила круглые сутки что-то вычурное из тушёнки и сублимированных макарон, непрестанно что-то напевая, Шурик собрал «барабанную установку» из посуды и книг и непрестанно барабанил какой-то марш в микрофон радиоузла, я читал книги, стараясь забить голову…
Небольшой ликбез: убежища для научных работников имеет право открыть только старший офицер охраны или директор института, иначе она открывается автоматикой спустя немалый срок – достаточный для падения уровня радиации снаружи.
Поскольку компьютер для всех троих – студентов первого курса танкостроительного факультета – был загадкой природы тогда, о взломе защиты автоматики речь и не шла. Оставалось только гадать, какой уровень радиации считается достаточно малым , и однажды утром я заметил, что Гейгера разбит вдребезги табуреткой, валяющейся рядом со спящим Шуриком.
Потом я наткнулся в учебнике по радиохимии на сноску со сроком полураспада урана 235 и понял, почему склад пищи такого размера при наличии в убежище всего двух десятков спальных мест… Тут же порвал проклятую книжку на самолётики и принялся за дело – отобрал у Аньки ключ от кухни и приказал экономить продукты – для путешествия к людям после выхода на поверхность. Уломал Шурика, круглого отличника в отличие от меня - троечника разобраться в фильтре для воды и кашеварке (хитрая такая штука, которая перерабатывает сухую сублимированную основу, разбавленную такими же витаминами и живым белком – хоть тушёнкой, хоть орехами, хоть кровью – в пресную, но питательную кашу).
Слушаться стали сразу – зря я что ли был капитаном команды по дзюдо? Я старался их приободрить – учились ставить палатки, собирать рюкзак – для путешествия после того как люк откроется… Ставили сценки, играли в шарады, придумывали кроссворды, Анька сочинять стихи начала – в память о каждом погибшем, набралась немалая стопка – и очень активно, Шурик смастерил из деталей со склада синтезатор, начал музыку сочинять… По праздникам ели не кашу, а тушёнку с макаронами, наряжали вешалку самодельными игрушками.
А я всё отчаянно искал выхода… Ночи напролёт – если верить часам при входе в книгохранилище – читал книги по биологии, статьи по генетике… Начал понимать, втянулся… И, спустя почти пять лет, очередная соломинка не сломалась в огрубевших от работы в мастерской пальцах. В сноске на краю страницы старого номера «Науки и жизни» обнаружилась такая фраза:
«Если ситуация опасна для вида – рождается больше самцов, ибо они являются элементом творческого поиска эволюции, ключом к решению. Если же ситуация катастрофическая – самцы почти не рождаются, ибо природа переходит в глухую оборону, а именно самки являются закрепляющим элементом уже найденных удачных путей развития».
Почти год я всеми правдами и неправдами пытался свести Аню с Сашей. Однако она всё твердила ему в ответ, что любовь на пепелище отвратительна, а он стеснялся даже чихать за общим столом… Тогда я начал потихоньку обрабатывать его всеми найденными всё в той же библиотеке психологическими методами (по чуть-чуть, понемногу).
В одну ночь удалось таки сделать ключ, открывший арсенальную комнату. В то же утро объявил в честь Дня Всех Влюблённых особый обед, обернул совместную готовку настоящим балаганом и праздником, тайно подсыпав в тарелку Аньки ударную дозу купленного тогда, семь лет назад, перед субботником, для первого вечера с… больно вспоминать её имя, шпанской мушки.
Когда все разомлели от разведённого спирта и обильной еды, я сказал, что приготовил подарки и позвал Аню первой в соседнюю комнату, где вручил ей сшитое из флага платье (ох и исколол же я пальцы чёртовой иглой!). Она глупо улыбалась – видно было, что сама не понимает, что это с ней творится и борется с непонятным состоянием.
Вторым позвал Саню. Увидев наставленный на него ствол автомата он поперхнулся, но ничего не сказал. Я вкратце рассказал ему, что он должен сделать и что будет, если нет. Он не сказал ни слова. Пацифист. Молча пошёл в спортзал, где Анька крутилась перед зеркалом…
Потом она плакала, говорила, что уже делала аборт, ещё когда жила на родине, будучи старшеклассницей Киевской средней школы №1369 с Математическим Уклоном, потому что у неё узкие бёдра и она сильно рискует жизнью рожая. Кроме того, оказался… не тот день…
Я держал их в жилом отсеке, кормя и снабжая всем необходимым. Сам за это время без душа и нормальной постели превратился почти в чудовище – страшно оброс и начал изрядно попахивать. Всё это время сидел над пособием для акушеров…
Кесарево сечение – кровавая процедура. Она умерла от болевого шока, но её двойняшки оказались весьма крепкими малышами, почти под четыре кило каждый. Дочь и сын. Будущее человечества. Я и не смел надеяться на такую удачу!
Однако Александр отказывался что бы то ни было понимать, пытался сломать вентили крематория, потом почти месяц даже не смотрел на меня, не занимался детьми. Я же наоборот, холил и лелеял последнюю надежду Рода Людского. Не забывая заботиться о себе. Ведь у её детей должны быть здоровые гены, поэтому я и выбрал Сашу первым отцом – он слабее меня физически и не смог бы дать потомства, приспособленного к одичавшему, не интеллектуальному миру снаружи люка… Кроме того, кровосмешение надо максимально оттянуть, хотя бы на это одно поколение…
Да, я часто оправдывался перед Александром, хотя тот орал, что оправдываться, держа жертву на постоянном прицеле ещё чудовищнее того, что я сотворил. Я увещевал его, умолял, успокаивал, однако он не желал слушать. Отчасти я его понимал, но… долг не позволял дать ему хоть шанс нанести мне или детям вред.
И однажды утром за завтраком он впал в истерику, заявил, что не желает больше пить собственную отфильтрованную мочу и жрать кашу из своей же крови, выбежал в коридор, заперся в туалете, а когда я выломал дверь, он уже не дёргался, тихо покачиваясь на собственных подтяжках…
Я плакал над его телом, погружающимся в Кашеварку, но успокоился, смотря как дети пьют тёплое сублимированное молоко, засыпают в своих колыбелях, произносят первые слова… Потом сжёг все книги о войне, сломал автоматы, оставив только винтовки – орудия охоты, но не убийства, составил программы обучения сел на диету и стал заниматься йогой, чтобы экономить на продуктах…

По мотивам одной компьютерной игры. Написано без единого взгляда в официальный бэк игры, сыро и грязно, как мысли солдата...

Десант.


«И новый, новый мир станет нашим домом…» - капеллан закрыл книгу, - Вопросы?
- Отец, как много времени прошло с тех пор, как люди покинули Терру?
- Эту дату точно никто не может назвать. Архивы сгорели вместе с флагманским звездолётом. Однако вы можете быть уверены, мы вернёмся в наш дом, ибо таково Слово Императора.
- Да, отец.
- А теперь приготовьтесь к десантированию.
Астропехотинцы прижали кулаки к груди, прощаясь со своим звездолётом и капелланом. Капеллан перекрестил их на прощание. Весь взвод занял свои позиции в десантной капсуле.
Короткая перегрузка, жёсткое приземление. Удар непременно сломал бы хребты всем, кто находился в капсуле, если бы не Священный Амортизатор. Одна из главных составляющих Культа Машин, жрецом которого я, лейтенант-инженер Сокол являюсь всю свою сознательную жизнь.
Тут стоит заметить, что жизнь эта длится уже восемнадцать лет, с момента моего рождения в инкубаторе на планете Сирена и присадке мне чипа Памяти Предков. После этого были долгие десять лет обучения инженерному делу, три года боевой подготовки (из моей группы выжили только трое, но тридцать процентов – это высокий показатель), а затем та заварушка на Сирене, когда обнаружилось что половина Стражников уже заражены безумием Хаоса. Тогда я получил три внеочередных звания за то, что успел перепрограммировать Осквернитель хаотиков. И вот, наконец, служба на Левиафане – крупнейшем ударном авианосце Империи. И первое моё серьёзное задание.
Капсула с громовым хлопком отстрелила крышки люков и выпустила облако пара, разогретого до трёх сотен градусов, превратив площадку тридцати метров диаметром в безжизненную проплешину. Закованные в экзоскелеты и вооружённые тяжёлыми пулемётами две дюжины пехотинцев посыпались наружу, распределились по площади заранее отработанным маневром и установили свои смертельные станки на треноги. Нет ничего более завораживающего, чем деловитая суета Солдатов Империи за работой…
Я вышел следом за последним пехотинцем и, преисполненный гордости и осознания величия и правоты своего дела, вонзил жезл со знаменем моего Легиона в терминал мельницы.
- Слава Империи! Слава Имперским Кулакам! – возвестил я под жужжание запускаемых механизмов мельницы.
- Слава! – отозвались пехотинцы и грохнули стальными кулаками по нагрудникам своей механической брони.

Подготовка.

В следующие два часа я запустил трёх Оруженосцев, собрав их из останков тел рабов Хаоса, работавших на захваченной нами мельнице. Это были здоровые, крепкие люди и зараза не успела проникнуть в них глубоко, поэтому они работали очень хорошо. Казармы-монастырь были возведены этими совершенными работниками за четверть часа, а затем в столь же короткое время развернут завод. Я повернул тумблеры и Машина Войны закрутила свои Священные Шестерни.
Оруженосцы загружали части человеческих тел в недра завода, медленно погибая от излучения радиоактивного сердца Машины, а из её Лона с другой стороны выходили Ангельские Броненосцы – такие же симбиоты живой материи и стали, как и безмолвные мои работники, но гораздо более смертносные и наделённые памятью павших солдат Империи благодаря Священным чипам памяти…
Атака.

Броне-ангелы крошили заражённых людей словно песочные скульптуры своими огромными пулемётами, разрывали их на части бензопилами манипуляторов и рушили укрепления своими мощными корпусами. Женщины, дети, старики – не имеет значения. Те, кто заражён безумием, не имеют пути обратно. Все они вооружены, все готовы умереть и все умрут. Во имя своих тёмных богов, одержимые мелкими бесами. Погибнут от рук славных воинов Империи.
В этом локальном аду, бывшем некогда одним из курортов Империи, в самом его центре я, в окружении своих пехотинцев, стою на возвышении, сложенном из обломков кинотеатра, держа в руках знамя своего легиона: Стальной кулак на жёлтом поле. Жёлтом, как грязно-песочные экзоскелеты моих воинов, как броня моих боевых ангелов, как закатное небо моей родной Сирены, уничтоженной отступавшими войсками Империи, стёртой в пыль вместе со всеми, кто остался на ней, дабы они не попали в сети Хаоса.
Наконец, последний адепт Хаоса распят на стене бывшей городской ратуши, пригвождённый к ней сержантом моего взвода. Настало время найти главный рассадник заразы: Храм Хаоса, скрытый где-то в недрах подземки. Ангельские броненосцы не пройдут туда. Теперь время зарабатывать славу для ещё живых воинов, и если они покажут себя достойными воинами Императора, после смерти им дадут второй шанс, второе воплощение в ангельском броненосце.
Мы спустились по разбитым гранитным ступеням на платформу метро. Пусто, как в склепе. И темно. Только знамя пылает Священным Огнём. Пехотинцы включили мощные прожекторы на своих комбинезонах и, выкрикивая сова Молитвы, ринулись в единственный не заваленный проход, сминая уцелевшие шпалы стальными ботами. Послышались первые выстрелы, грохот взрывов гранат…
Я остался один - моя миссия важнее, чем их - Закрепил знамя за спиной, в специальном штативе, обнажил электро-меч, извлёк из кобуры плазменный пистолет – оружие жрецов Культа Машин. Напомнил себе: «Открытый разум – словно крепость, врата которой открытии и не охраняются.» Теперь я готов.
Один выстрел и в стене, казавшейся монолитной, зияет огромная дыра. Пыль осаживается быстро в тяжёлом удушье подземелья, и вот уже виден алтарь, к которому прикован Магистр города, приготовленный к жертвоприношению. Пятеро пехотинцев Хаоса в своих рогатых шлемах становятся передо мной плечом к плечу и открывают огонь… Куда им до скорости Священной Брони лейтенант-инженера. Одного за другим я рублю их со всей силой моих стальных мышц, действуя со скоростью мысли (моя броня подсоединена прямо к спинному мозгу). Они смеются, умирая. Смеются безумны но счастливым смехом хаотиков, отправляющихся прямо в ад. Последнего я насаживаю животом на меч и срываю его шлем. Это девушка красивая блондинка, уроженка Нового Бирмингема, планеты, сплошь населённой потомками жителей северных стран Терры.
Она смотрит на меня чистыми голубыми глазами, полными кровавого безумия, даже не пытаясь больше драться: поздно, одно моё движение и она развалится пополам.
- Отправь меня в ад поскорее, цепноё пёс Императора Лжи. Вслед за моими братьями, - хрипит она улыбаясь и приподнимая бровь.
- Только поцелуй на прощание, - шипит она, хватается рукой за рукоять моего меча и всем телом подаётся вперёд, загоняя клинок глубже в свои внутренности, тянется к моему лицу, стараясь хотя бы откусить мне губу напоследок. Но утыкается лицом в ствол плазменного пистолета.
Я нажал на курок и её голова превратилась в пепел, не проступило ни единой капли крови. На месте шеи остался страшный ожог. Поцелуй хаотика – верная дорога в ад. Движение меча, и её рассечённый пополам труп лежит на полу. Теперь между мной и алтарём – жрец Хаоса. Седовласый парень лет пятнадцати. Он бросается на меня, размахивая ритуальным клинком…
Пока он делает одно движение, я успеваю сделать три: убираю пистолет в кобуру, меч в ножны, хватаю его за горло стальным кулаком экзоскелета. Жрец повисает в воздухе, яростно извиваясь, зубами впивается в металлические пальцы костюма.
- Именем Императора, изыди! – в его лоб втыкается серебряный кол со страницей Книги на нём. Хаотик кричит, плачет, не смеется: он знает, что теперь попадёт в рай и его ждёт вечность в благостном месте, без смерти, насилия, разврата…

Бой окончился. Умерло три десятка пехотинцев Хаоса и семь раз по три моих братьев. Хороший бой, выгодный обмен. Бургомистра понесли наверх, чтобы он запустил аварийные мельницы города и организовал поиски выживших, радист вызывает отряды зачистки и похоронные бригады с орбиты. А я сижу на груде тел, куря толстую сигару с нео-опиумом, очищающим разум и дарующим адекватное восприятие происходящего и мысленно благодарю Императора за то, что тот даёт мне возможность послужить во имя Его и во славу Его

Эсанти закрыла Ноут-бук. Сегодня вышло солнце и, девушка, прикрыв глаза, наслождалась теплом. Рассказ рождался сам собой...

Интернет-вселенная.
Говорят, что судьба хранит дураков. Тогда Гарри был именно дураком. За всю свою жизнь он сделал столько глупых ошибок, что страшно становилось, но он выходил победителем почти всегда. Но единственное чего он не мог терпеть, так это одиночества. Он ведь всего лишь человек. Гарри создал вокруг себя империю, что подчинялась только ему и существовала только ради удовлетворения его нужд и желаний. Но это всё равно не давало ощущения счастья.
Каждый вечер он, король всего мира, садился за компьютер и уносился в совершенно другую вселенную, где он всего лишь человек, а не бог, не король. Гарри мог говорить, что ему нравится, и любил, как хотел.
-Привет.
-Здравствуй.
-Я ждал весь день, что бы увидеть тебя.
-Правда?
-Да… а ты ждала?
-Нет.
-Нет… как день прошёл?
-Мимо.
-Это как?
-Очень просто. Весь день провела в окружении совершенно ненужных и непонятных личностей.
-А зачем?
-Так надо. А ты, что весь день делал?
-Тебя ждал.
-И всё?
-Нет. Работать пытался. Знаешь, я так устал. Мне надоели эти игры, и хочется по-человечески отдохнуть.
-Я уезжаю завтра.
-Куда? Значит ты больше не сможешь приходить?
-Почему не смогу. Там тоже есть Интернет.
-Но я думал приехать к тебе.
-Зачем?
-Я… я люблю тебя.
-Глупый. Зачем ты так. Это ведь всего лишь игра.
-Ты действительно так считаешь?
-Да. Это ведь так. Или ты действительно думаешь, что тут есть хоть что-то настоящее? Что тут может родиться такое непонятное чувство, как любовь?
-…….
-Ты и, правда, так думаешь. А зря. Неужто жизнь до сих пор не научила, не доверять людям.
-Научила. Но я поверил тебе. Только не смейся.
Гарри отвернулся от экрана. Теперь был разрушен и этот тщательно выстроенный мир. Он пожертвовал жизнью ради обустройства этой самой жизни и так и не понял, где совершил ошибку.
четверг, 2 февраля 2006 г

Ветер разметал полы пальто, холодными костяными пальцами пощекотав тощие рёбра Ника. Мысленно пожав эту ледяную ладонь, Сторож засунул руки поглубже в карманы и запахнулся, стремясь сохранить хоть какие-то остатки тепла. Утро выдалось на редкость промозглым.
Деревья за ночь покрылись толстым слоем инея, кажущимся сказочным на фоне грязного снега обочины, но Ник знал цену таким вот сказочным чудесам. Сторож быстро перебежал дорогу, как только появился небольшой просвет между вечно спешащими куда-то автомобилями и оказался на тротуаре над набережной. Не вынимая рук из карманов, перегнулся через заграждение и посмотрел на гладь реки внизу: туман. Теперь никаких сомнений не осталось.
Ник побрёл вдоль ограды в сторону моста – там осыпавшаяся уже от старости лестница позволит ему спуститься с тротуара на узкую полоску бетона, окаймляющую реку. Голос Чичериной в наушниках плеера начала перемежаться шипением и хрипом динамиков. Ещё одно подтверждение его догадок. Сторож ускорил шаг, переходя почти на бег. Мозоль, натёртая кожей левого казака заныла от такого грубого к ней невнимания.
Наконец, лестница, мост, музыка уже совсем погибла, задавленная треском помех. Ник легко сбежал вниз по ступеням и остановился: ноги его уже по колено скрыл густой речной туман. Слишком медленно он шёл. Нельзя так вальяжно относиться к своей работе. Теперь уже Сторож без боязни быть принятым утренними водителями за психа побежал со всех ног. Не застёгнутое пальто снова зашлёпало, как крылья неуклюжей птицы, отпущенное на волю.
На бегу Ник проверил пистолет в кобуре под левым плечом… Краем глаза отметил, что туман уже добрался до его ремня, стал густым, как молоко… Правой рукой зачерпнул из напоясной в сумки (в стиле продавцов с Черкизовского) горсть Бисера… Вот уже руки скрылись в белёсой пелене...
Тень следующего моста накрыла Сторожа с головой, как покрывало… Затрещала ткань реальности, Тварь зашипела, продираясь сквозь бетонную опору моста (через дыру в Нормальности, на самом деле)… Ник с разбегу бросил ей прямо в отвратительную харю сгусток Весеннего Утра... Шипение оборвал нелепый «бульк», дыра захлопнулась, проглотив Тварь… Ветер подхватил излишне сгустившийся туман и разнёс его по просыпающимся улицам города.
Сторож остановился, затормозив каблуками, постучал пальцем по наушнику, восстанавливая нормальное качество звука, отряхнул осевшую влагу с одежды, снова засунул руки в карманы, кутаясь в пальто и побрёл домой, досматривать Другой Мир и доедать уже наверняка остывшие макароны по флотски…

Человек лежал между тротуаром и проезжей Частью, истекая Правдой. Ощетинившись бодрыми оскалами мимо проходили Лица. Поспешно за ними чавкали Ноги, пытаясь обогнать собственный Звук. Одинокий художник рисовал акварелью радугу на Большом Доме напротив и к краскам прилипал снег. От этого было смешно. А человек лежал, иногда двигая ушами и истекал правдой, наблюдая ноздрями за небом. В ноздри из неба сыпался ослепительно белый порошок.

В его глаза постепенно въезжал вечерний город.

маленькая Девочка с фасетчатыми глазами остановилась на изжелта-белой полосе посреди заснеженой Дороги и стала человека разглядывать, глядя на него то одним глазом, то другим. А иногда обоими. Но в мыслях её вертелось совсем другое - лето, слякоть, смех, Освенцим, весенний ливень и охота на пионеров. А ещё она была из тех, кто мечтает потрогать дым из заводской трубы.

Вокруг стало странно. Все задрали головы, тобы посмотреть. Одинокий художник метнул в прохожего кистью и засмеялся, запрыгал, заскакал на лесах. Смеялся он препогано - постоянно сбивался, брал на полтона ниже там где надо на тон выше и фальшивил, создавая ощущение диссонанса, противно пробежавшее у маленькой Девочки между лопатками, затем обвившись двумя змеями вокруг бёдер и подарив ей первое в маленькой жизни астрально-эротическое переживание.

На этом я наконец умер.

Ангел

Он сидел на подоконнике, свесив ноги в комнату (а точнее, кухню) и едва слышно мурлыча себе под нос какую-то мелодию. Черные крылья плотно прижались к спине и находились уже по ту сторону распахнутого настежь окна. Правда, учитывая позднее время суток (кажется, уже ночь?) и десятый этаж, вряд ли кто-то мог увидеть сие чудо. В перьях.
Деловито достав из кармана джинс пачку сигарет, он вытащил одну и закурил, при этом огонек пламени плясал прямо у него на пальцах. Удовлетворенно затянувшись, он перевел взгляд на меня:
- Что-то не так?
Только тут я поняла, что последние несколько минут бесцеремонно пялюсь на гости. Отведя глаза, я принялась старательно разглядывать обои на стене.
- Не каждый день видишь ангела.
По возникшей паузе я поняла, что сигарета для него важнее быстрого ответа, поэтому успела еще ввернуть:
- К тому же курящего.
Он в ответ только хмыкнул:
- Если у людей есть вредные привычки, то почему бы им не быть у ангелов?
М-да, в логике ему явно не откажешь! Устав разглядывать премерзкие клеточки обоев, я снова посмотрела на гостя. Судя по философскому выражению лица (кстати, весьма миленькое личико!), он был готов изречь еще что-то жутко логичное и правильное. Что и не замедлил сделать:
- Ну, я не совсем ангел. Я – темный ангел.
- А в чем разница?
- В крыльях, - наставительно ответил он и не глядя выбросил за спину окурок.
- Кстати, о крыльях, - пробормотала я, подходя поближе.
Ангел широко улыбнулся и распахнул за спиной крылья, чтобы я смогла получше рассмотреть их. Красота! Они заняли весь оконный проем, а казались не настолько большими! Я недоверчиво ткнула пальцем. Перья. Настоящие. Мягкие.
- И как, они не мешают? – глупо спросила я.
- Привык.
Я кивнула, словно именно такого ответа и ожидала. Ангел сложил крылья и с интересом на меня посмотрел:
- Может, внутрь пригласишь? А то здесь немного дует, знаешь ли.
Вот так вот! Заходя на кухню, застаешь ангела, а теперь он еще и в гости набивается.
- Проходи, конечно, - я посторонилась. – Чаю?
Спрыгнув с подоконника, ангел по-хозяйски уселся на стуле.
- Давай чаю, - согласился он.
Хорошо хоть чайник оказался горячим! Между прочим, интересно, каким образом?.. Но решив не думать о таких мелочах, я налила две чашки и уселась напротив ангела.
- Какая прелесть! – удовлетворенно произнес он, глотнув ароматного напитка.
Я же снова не отрываясь смотрела на него. Впрочем, посмотреть было на что.
- А что, ангелы всегда вот так… в одних джинсах? – да, похоже сегодня вечер глупых вопросов с моей стороны!
- В основном да, - улыбнулся он. – Мы ж совершенные существа.
- Это еще кто сказал? – недоверчиво фыркнула я. Скорее, из духа противоречия.
- Ну… а ты на меня посмотри.
Я наконец-то перевела взгляд на его довольную рожицу.
- А самомнение входит в комплект «Ангел»? – поинтересовалась я, прищурившись.
- Разумеется. Вместе с крыльями.
Мне так и хотелось сказать очередную глупость, и чтобы этого не сделать, я наконец-то попробовала чаю. Ангел тем временем отставил кружку вперед.
- Вообще, ты задаешь какие-то неправильные вопросы.
- Ну, больше всего меня интересует, как… - я глянула на крылья, - гм… то есть зачем ты здесь оказался.
- О, вот это правильный вопрос! – обрадовался он. И снова полез за сигаретами. Потом спохватился. – Ты не против, если я закурю?
- Да пожалуйста, - махнула я рукой. Если уж ангел сидит на моей кухне, то почему бы ему не курить?
- Так вот, - продолжил он, после того как выпустил в воздух струйку дыма. – Меня сюда послали.
- Как мило, - не удержалась я.
- Да дослушай сначала! Меня выбрали как наиболее соответствующего твоему идеалу мужчины и послали сюда напомнить, что тебе, собственно, надо.
Мама дорогая! И вот это – мой идеал?.. Я вздохнула и подперла подбородок рукой. Ну и ну… идеал тем временем огляделся в поисках пепельницы, таковой не нашел и снова выбросил окурок в окно.
- Никогда не думала, что у меня такой вкус, - пробормотала я.
- Вот так вот, - обиженно отозвался ангел. - Уж какой есть!
- Ну, и как же ты должен мне напомнить? – мрачно поинтересовалась я, пытаясь сообразить, что мне «собственно, надо».
- Вот я сижу и напоминаю!
Ангел откинулся на стуле, довольно сложив руки на груди. Я скептически оглядела его фигуру в одних джинсах:
- Что у меня гардероб маленький?
Ангел закатил глаза. Похоже, ему очень хотелось выругаться. Сдержавшись, он снова посмотрел на меня.
- Я напоминаю тебе о том, что скоро ты встретишь такого же как я, но человека. И не пропусти его, иначе потом будешь искать очень долго.
Я задумалась:
- Такого же?
- Только без крыльев.
- Тогда еще ладно.
Я снова задумалась, а ангел поднялся. И когда только чай успел допить?
- Ну что, пошли в постель?
Я удивленно вытаращила на него глаза:
- В какую еще постель?
- В твою. Нет, не надейся, ночные услуги в мои обязанности не входят, но тебе уже пора спать.
И ангел направился прочь из комнаты, прямиком в комнату. Обиженно пробормотав «и не надеялась», я уныло поплелась за ним.
И чуть не врезалась в его крылья.
- Что застыл на пороге? – проворчала я.
Ангел повернулся с просяще-умильным выражением лица:
- Знаешь… мне так не охота на ночь глядя лететь обратно… да и путь неблизкий… «пробки» к тому же, ночью в небе вообще не протолкнуться… можно я у тебя переночую, а утром улечу, а?
- Неужели все ангелы такие наглые? – проворчала я. – Ляжешь на раскладушке.
- Я не могу на раскладушке! – жалобно отозвался ангел. – Мне же крылья мешают!
Я уже протиснулась мимо него в комнату и, обернувшись, придирчиво оглядела его с ног до головы.
- М-да… с такими крыльями я вообще не представляю, как ты спишь!
- Сейчас покажу! – и он направился к моей кровати. – К тому же у меня идея: ты когда-нибудь спала в объятиях ангела? Вот и пользуйся моментом, пока можешь…
…Что ж, должна признать, перья оказались очень теплыми и приятными на ощупь. Я зарылась носом в одно крыло, а другое мягко укрыло меня, так что я оказалась в целом ворохе черных перьев. И все же засыпая я подумала, что не буду особенно жалеть об этих крыльях. Гораздо больше мне нравилось ощущать чужое сердце совсем рядом. Так когда там, он говорил, я встречу обалденного мужчину?..

Нрпг: рассказики старые, эксперементальные так сказать... Коль не понравятся, просьба не бить мну сильно ногами ...


рпг:

Сжигатель кожи

… Я стар… И устал… Я очень устал… Из-за своей работы в последнее время я вынужден переезжать каждые два-три года… Я мог бы бросить работу, но это не спасет меня от переездов…
Огонь в печи пылает жарко, варится похлебка… Я живу в этом городишке десятый месяц и чувствую: скоро надо уезжать… За это время всего два раза довелось поработать. Да, не те нынче времена. В былые времена у меня была работа чуть ли не каждую неделю… А теперь… Месяцами я не разжигаю костер. Не для кого… Что это? Стук? Скорее затушить огонь.
- Войдите.
- Старик, ты все еще при работе?
- Если надо…
- Радуйся, сможешь купить дров, чтобы погреться и крупы для похлебки. Разведи костер, вечером принесем.
И они ушли. Двое. Стражники. Такие важные. Люблю стражников за их недальновидность и ограниченность. Хорошо, что они сообщают мне новости о работе… Пора снова зажечь огонь: чуть прищуриться… готово. А похлебка? Немного масла и жиру ей не помешает. Так-то лучше.
Стражники не обманули: принесли вечером… К их приходу у меня давно была прогрета печь. Не та, обычная, на которой готовлю". А большая, железная. Еще довольно крепкая, хотя и весьма старая. Когда она горит, то дым идет из всех ее щелей… Поначалу меня это беспокоило, а теперь привык. Иной раз даже радуюсь – ведь никогда не знаешь, что тебе перепадет… Стражники принесли мешок, подвешенный на палке. Так и кинули мне вместе с палкой. Беру мешок и бросаю его в печь, чтобы стражники убедились – работа исполняется.
- И палку – кивает один из них.
Я исполняю его просьбу, в то время как другой достает два гроша – обычная плата за каждую такую работу – и кидает их мне.
Стражники уходят, а я поплотнее закрываю за ними двери… Ничего, что черный дым валит из всех щелей печи, а сжигаемое испускает зловонный запах. Скоро это пройдет. Я сажусь перед печью и пытаюсь расслабиться. Только так можно воспринимать. Воспринимать и впитывать. Запах мудрости. Знаний знаний. Искусств искусств…
Да, работы нынче мало. Раз в несколько месяцев может повезет… Но я уже так давно этим занимаюсь, что моих знаний и мудрости вполне хватит прожить спокойно остаток дней… Сколько еще буду работать? Не ведаю… Иной раз хочется бросить все и признаться… Вот интересно, какой черноты дым будет от меня… Я ведь так много впитал. Так много чужих знаний… Когда-нибудь мою кожу тоже отнесут какому-нибуть сжигателю… Восемьсот лет я сжигаю кожи колдунов и магов. Восемьсот лет…


Тысяча сердец

- Выписки из мемуаров -

…Самое яркое и, пожалуй, самое ужасное воспоминание – смерть отца.
Это случилось под рождество – 24 декабря. Мне было 6 лет. Отец украшал елку вместе с нами, когда внезапно побледнел и упал. Помню, что закричал, а следующие несколько дней стерлись из моего сознания. В памяти всплывают только события 31 декабря… Тогда я впервые осознал, что отец умер от сердечного приступа… В тот год единственным моим желанием было не умереть, как отец, от инфаркта…
Вскоре после этого, мы с матерью и младшей сестрой Тиной переехали на побережье атлантического океана. В маленький тихий городок, где я и проучился успешно 12 лет. Настолько успешно, что был принят без экзаменов в юридический колледж…
…Из 90 лет своей прожитой жизни, 65 я посвятил работе судьи… Да, я стал дрябл телом и память порою подводит меня, но зато мое сердце работает отменно, чем не может похвастать ни один из моих современников… И мне кажется, что оно с каждым годом работает все лучше…

- Новости канала «ПиэР» -

«В возрасте девяноста двух лет ушел из жизни известный судья Неин Фаркт, прозванный в народе неутомимым. Смерть его оказалась более чем нелепой: он подавился пирожком. Мистер Фаркт завещал свое сердце Первой городской больнице, а, как известно многим, оно у него работало отменно. Сейчас, в эти минуты, врачи собираются взять здоровое донорское сердце Неина Фаркта…»

- Экстренное сообщение -

«…Неудивительно, что ныне покойный судья Фаркт не жаловался на сердце. Невозможно жаловаться на то, чего нет. Работу сердца в организме Неина Фаркта исполняли бесчисленные маленькие сосуды…
Ученые провели более тщательный осмотр этого феномена и, как оказалось, каждый из сосудов, заменяющий мистеру Фаркту сердце, весьма напоминает этот орган, а его предсердиями и желудочками… Поистине, Неин Фаркт был человеком с тысячью сердцами…».

СПОКОЙСТВИЕ

Как хорошо. Просто хорошо вот так сидеть в кресле перед камином с рюмочкой коньяка и сигареткой в зубах. Можно расслабится и позабыть обо всем на свете и просто отдаться мечтаниям глядя на языки пламени которые ласково лижут сухие поленья, которые отвечают мягким потрескиванием. Помечтать… Да… помечтать о спокойной, неторопливой жизни которая течет как степная речка. Правда зачем мне все это, у меня и так все здорово: хорошая работа, заботливая любящая жена, богатый дом…
Как же все-таки хорошо…
В двери вошел довольно такой симпатичный мужчина с моей женой. Его звали Игорь, он когда-то был моим лучшим другом… Да, время меняет людей. Вот этот человек говорит тебе что он твой друг, а на самом деле… эх… ладно, это было давно, слишком давно, чтобы сердится на него за его преступление… Ведь для меня время теперь не имеет значения.
Ух ты… не прошло и месяца, а этот Жигало уже целует мою жену в засос… Вот свинья… ни чести, ни совести у него нет… Хотя ладно… мне уже все равно… пускай так… я все равно её люблю… пусть будет счастлива.
Глубоко затянувшись и хлебнув коньяка устраиваюсь поудобнее в кресле и начинаю смотреть на то что происходит совсем рядом со мной…
Да… этот засранец не теряет времени даром как я посмотрю… даже у меня все так быстро не получалось…
«Игорь… подожди…» хрипло говорит моя дорогая женушка пытаясь отцепится от вышеупомянутого сексуального маньяка. «Что случилось дорогая???» непонимающе спрашивает Игорь. «Да ничего…Просто вспомнила, что произошло с Олегом, мне стало как-то… Стыдно что ли?» отвечает жена стряхивая руки Игоря со своих плеч. «Да ладно, его уже месяц как нет в живых, не будешь же ты ходить в трауре до самой старости? Или все-таки собираешься?» Спросил Игорь не отрываясь от лица моей супруги осыпая его жаркими поцелуями. «Просто мне кажется, что он до сих пор здесь, сидит и наблюдает за нами из своего любимого кресла» прошептала она косясь именно на то кресло где сидел я закинув ногу на ногу покуривая сигарету. На миг мы даже встретились с ней взглядами и её передернуло, как будто ударило током вольт так в сто двадцать. Я про себя довольно хмыкнул, затушил сигарету и встал с кресла. Хотелось на последок отмочить какой-нибудь финт. Недолго думая я глотнул коньяка, налил себе ещё рюмочку и встал перед камином. Когда коньяка осталось всего лишь на пару глотков я вылил его в камин. Коньяк вспыхнул и двое влюбленных вздрогнули так как будто привидение увидели. Я улыбнулся, хотя конечно они меня и не видели, так как призраки бесплотны, но все же кое-что с реальностью мы вытворять можем. Пройдя сквозь них обоих я направился к двери. Я очень устал и мне хотелось спать. Выходя из комнаты я услышал дрожащий голос Игоря « Спокойно дорогая, это всего лишь смола с полена вспыхнула, ничего страшного».
Конечно ничего, подумал я и ухмыльнулся. Страшно будет завтра ночью, когда я явлюсь к тебе подлый предатель и сведу тебя с ума за то, что ты подло убил меня Игорь. Медленно, спокойно… да… спокойно… Поднимаясь на чердак, где теперь я обитал, немного поскрипел ступенями, скорее для порядка, чем для устрашения обитателей дома. Я заснул крепким, безмятежным сном. Нужно быть спокойным, ведь месть это блюдо, которое подавать лучше в холодном виде…

Он умел разговаривать со змеями.
Он умел разговаривать со змеями. Говорили, что на это способны только ифриты или факиры, но в нём не было ничего восточного, даже цвет кожи и тот белый, как парное молоко. Он предпочитал глядеть на мир сквозь стёкла тёмных солнечных очков, выкрашивал волосы в чёрный цвет и, плотно запахнув плащ, надвигал шляпу на глаза. Он старался сливаться с толпой, ничем не выдавая своего присутствия, но если кто-нибудь встречался с ним взглядом, то тонул в сером тумане волшебных глаз, замерзал от холода, что таился в самой глубине. Тонкие губы либо были плотно сжаты, либо их искривляла усмешка, что очень подходила леденящему взгляду. Он играл на пианино, хоть ему подошла бы гитара. Но тонкие, холёные пальцы, привыкли касаться чёрно-белых клавиш, ласкать, добиваясь непонятно-завораживающих звуков. Только тогда его губы складывались в настоящую, светлую улыбку, взгляд оттаивал, проливаясь слезами, катившимися по бледным щекам. И он начинал петь на непонятном никому языке, но перед случайными слушателями начинали цвести цветы, возникать сказочные замки, гордые рыцари, неприступные красавицы в тонких одеяниях. Волшебство и непонятная магия сочилась из каждой поры этого невероятного человека, что не признавал никаких законов, кроме своих собственных, что частенько разговаривал я ветром. Черная чёлка всё время падала ему на глаза, лёгкий взмах ресниц. Закрывал крышку пианино, вновь оставив сказку без конца, уходил, лишь закатывая глаза на нелепые просьбы, продолжить. Верил ли он в Бога? Нет, он ни во что не верил. Знал ли он истину? На этот вопрос, его брови изумлённо поднимались вверх, и он отвечал грубостью. Он был другим, неприступным аристократом с холодным сердцем и хорошей родословной. Но кто-то смог пробить это напускное безразличие, согрел и оживил сердце, но потом этот кто-то ушёл, не оставив ответа на один вопрос: «Зачем?». И теперь, этот странный юноша бродит по миру, пытаясь найти ответ.
Он умел разговаривать со змеями и лишь им он не лгал, потому что они знали все ответы.
среда, 8 марта 2006 г

Ора ходила по ещё заснеженному парку и вслушивалась в обрывки рассказа Эсанти...Потом села на скамейку рядом с ней и начала свой рассказ



- Мы не можем быть вместе - проговорил Корэй

- Но почему, любимый? - её голос дрожал и срывался

- Они не позволят нам быть вместе, ты же знаешь Дисара...- дьявол медленно поднялся со стула и сел на подоконник

-Но пока они ничего не сказали, они не узнают! Мы никому не скажем - она старалась говорить спокойно, но тщетно.

- Мне пора, они уже отправили к тебе вестника, скоро он оповестит тебя о том, что уже сказал тебе я.

-Не уходи!!! Умоляю! - задыхаясь, кричала она.

Улетел... Оттолкнувшись от оконной рамы, взмыл в небо, залитое алым закатом.

Дисара осталась одна в пустой квартире. Сверху, снизу, слева, справа жили обычные люди и не подозревали, что за стеной сидит живой ангел.

- Здравствуй - раздался тихий голос за её спиной.

Она обернулась. В окно только что влетел ангел.

- Мне нужно поговорить с тобой - тихо проговорил Айвэ

-Я не хочу тебя слышать - так же тихо ответила она

- Придётся - настаивал он.

-Хорошо... Но только то, что ты мой друг Айвэ, заставляет меня остаться, а не улететь - прошипела она.

- Вам нужно расстаться с дьяволом - невозмутимо сказал он

- Почему? - Дисара заговорила громче

-Ты и сама прекрасно знаешь - ещё спокойнее проговорил он

- Я не могу, он всё для меня!!!!! - в порыве бессильного гнева закричала она

- Его заберут под землю навсегда, если вы не перестанете, видится- с некоторой радостью и надеждой в голосе проговорил он

-Я не допущу этого! Я лучше умру!!!!Ты ничего не понимаешь волна ярости охватила её

Она подбежала к окну и взмыла навстречу уходящему солнцу.

-Нет!!!!!!!!!!! - заорал ангел!!!!

-Господи, что ж она делает...
Она летела не оглядываясь, летела на край Земли, где Рай и Ад сливались воедино. Там её ждал он.

Между границей Рая и Ада лежал сад. У фонтана там стояла скамья. Дисара легко опустилась на неё рядом с Корэем.

-Я знал, что ты придёшь - почти шёпотом сказал он

-Это же всё ещё наше место - взволнованно ответила она
Ты всё решила? - спросил он
-Да
-Тогда пошли? - С нажимом проговорил он
-Да, нам пора иначе нас остановят, Айвэ полетел за мной, я уверена, - сказала она
Пошли.
Они взялись за руки и.Спрыгнули в Ад.Они смотрели друг, на друга не отрываясь.Их крылья сгорали, но они смеялись, они знали, что теперь они будут вместе. Навсегда.

Сообщение отредактировал Ора - 9-03-2006, 18:36

Эсанти заклыла глаза, вслушиваясь в музыку, игравшую из её наушноков. Сегодня её приснился странный сон. Девушка открыла глаза, глядя на небо и начала рассказ

Главное – не молчать о своей любви.
Стук тонких пальцев по столешнице, строгий взгляд серо-голубых глаз, тонкие губы, плотно сжатые в одну линию, напряжённые плечи, тревожные складки в уголках губ. Пальцы сжали бокал и метнули его в стену. Удар, фейерверк мерцающих стёкол и вновь, тишина. Только… тук, тук, тук… стук сердце. Длинные пальцы зарылись в волосы, провели по всей длине, изящная рука безвольно упала на колени. Губы сжались плотнее. Гибкая фигура взметнулась, резко поднимаясь со стула, что пошатнувшись упал. Серо-голубые глаза сверкнули яростью и тут же «остыли». Человек подошёл к окну, облокотился на подоконник, прижался горячим лбом к обжигающе холодному стекла, наблюдая за пляской снежинок. Перезвон мобильника, какая-то популярная мелодия. Человек нажал кнопку сброса и в удивлении взглянул, на высветившийся на дисплее номер. Звук удара и телефон разбивается о стену.
Скрип двери. Обеспокоенные серо-голубые глаза смотрят, на вошедшего. Тонкие пальцы судорожно сжались, кулаки побелели, на внутренней стороне ладони появились кровоточащие полумесяцы.
Вошедший опустил голову.
Человек вскочил и обессилено рухнул обратно на кресло, закрывая блестящие глаза руками. Напряжённые плечи вздрагивали, длинные волосы разметались, закрывая искажённое страданиями лицо.
Врач подошёл и ободряюще сжал плечо.
-Нам удалось спасти только ребёнка. С малышкой всё в порядке, но ей нужен отец.
Юноша вздрогнул и поднял глаза.
-Можно мне её увидеть?
Врач нерешительно кивнул
Юноша поднялся, пошатнувшись, схватился за кресло, но не думая о себе, направился за доктором.
Горячие ладони прижаты к стеклу, что отделяет коридор от палаты для новорождённых. Серо-голубые глаза смотрят на маленькое создание, на чудо, что подарила ему судьба и отняла самое важное взамен. Глаза малышки открылись. Ярко-синие, с длинными ресницами, как у матери.
Юноша сполз на пол.
-Как же я тебя ненавижу, - шептал он, всматриваясь в личико ребёнка, не замечая что, стоит на коленях посреди коридора.
Серое осеннее утро, дождь, холодная могильная плита. Юноша держит на руках свою дочь, их дочь, так похожую на его любимую. Рядом с плачущим каменным ангелом лежат две чёрные розы. Юноша опускается на колени.
- К тебе кто-то приходил. А ты говорила, что не нужна никому, - он замолчал, и крепче прижал к себе посапывающего ребёнка.
-Любимая… я никогда… прости, что никогда не говорил, как ты дорога мне, что не пытался удержать. Прости.
Юноша поднялся на ноги и положил рядом с розами веточку Ириса.
Дождь сменился снегом. Другой день, другое утро.
Он вновь приблизился к могиле. На чёрном мраморе лежали свежие розы. Юноша упал на колени, не отпуская малышку.
-Кто-то тебя любит сильнее меня.
Ветер завыл, будто подтверждая его слова. Юноша закутал ребёнка в одеяльце и положил на скамью.
-Вернись! – крик потряс старое кладбище. Леденеющими пальцами он впивался в землю, пытаясь разрыть, добраться до чёрного гроба.
-Умоляю, вернись… - он обессилено упал на плиту. Плечи сотрясались от боли, рвущейся наружу. Прикосновение тёплой руки и тихий шёпот.
-Котёнок, - такое знакомое тело, прильнувшее, прижавшиеся. Он замер, пытаясь подлить эту иллюзию, этот бред. Она отстранилась и юноша обернулся. Перед ним, в чёрном плаще и неизменном сером шарфе стояла его мечта, его любовь. Она раскинула руки. Он влетел в её объятия. Прижал.
На скамеечке завозилась их дочь. Девушка подняла и прижала к себе малютку.
-Пойдём домой, котёнок, - тихий голос, такой знакомый и любимый.
И они ушли в серое осеннее утро, которое уже не было таким холодным

Ора сидела и как завороженная смотрела на Эсанти.
"Как же она прекрасна..." - промелькнуло в голове у девушки. Но, вспомнив о том, что случилось на днях Оре захотелось плакать...
Слёзы.
Девочка 5-6 лет сидела на скамейке во дворе и плакала.
- Почему ты плачешь? – спросил юноша, подходя к девочке
- Мне жалко Марва из книжки, он только что умер… - всхлипывая, сказала девочка и показала раскрытую книжку.
- Ну, это же всего лишь книжка…не нужно так убиваться… - дружелюбно проговорил Ген. – Вот если бы я умер ты бы заплакала?
- Да… - девочка состроила грустную рожицу
- Хм…ну что ж…прости…мне надо покинуть эту грешную землю сегодня…ну не плач…- сказал Ген, увидев, что девочка начинает рыдать, утыкаясь личиком в маленькие ладошки - Сегодня я всё равно уйду и никто обо мне не вспомнит так как я одинок…- увидев что девочка его не понимает юноша добавил. - Быть одиноким очень плохо…поверь…ну ладно…мне пора…
- А куда ты идёшь? – поинтересовалась девочка
- К шоссе…но тебе со мной нельзя - увидев, что девочка встаёт со скамейки проговорил Ген.
- Я пойду с тобой!!! – закричала девочка.
- Ну, хорошо-хорошо… - упавшим голосом сказал юноша… - Пошли.…
По дороге, Ген наблюдал за девочкой с неподдельным интересом, её тёмные волосы развевал ветер…она только взглядом своих голубых глаз преображала всё вокруг…
- Хм…ну вот мы и пришли…- устало сказал юноша
- Ты уедешь отсюда на машине? – спросила девочка
- Нет…ну всё…некогда объяснять… Прощай девочка… - бросил Ген ей вслед и пошёл к шоссе…
Девочка отчётливо видела, как Ген вышел на дорогу и попал под капот первой несущейся на него с бешеной скоростью
Глупый, глупый Ген… - презрительно сказала девочка – Как ты наивен…ты думал, что твоя смерть меня расстроит? Ничуть… Марва был отрицательным героем книжки,а ты этого так и не понял…– Лучше пусть победит красивое и умное зло, чем глупое и уродливое добро

Сообщение отредактировал Ора - 14-03-2006, 6:36

Тэриэл неспешно подошел и сел на лавочку на которой сидела Эсанти. О чем-то долго думал, потом достал пачку сигарет достал одну, закурил. Смотря в сизоватый дымок он сказал:
- Ты знаешь сколько мыслей умещается в одной сигарете, сколько чувств, сколько эмоций?.. позволь я расскажу немного об этом… -

Сигарета.

Павлик Чернин сидел на скамейке в парке. Он часто приходил сюда, просто посидеть в одиночестве, подумать о будущем и о прошлом. Но все изменилось буквально месяц назад, когда он встретил Катю. Она так же как и он приходила в парк поразмышлять о сущем. Как-то подсела к нему, они разговорились…
Сначала это были всего лишь беседы о вечных нетленных темах таких как любовь, политика, погода и т.п. Они встречались в парке довольно долго, разговаривали, но вот уже неделю она не приходила и от этого Павлик был мрачнее тучи в ненастный осенний день. Он достал сигарету и закурил.
«Она опять не пришла… Что же случилось? неужели я ей наскучил, или же просто у неё все наладилось?»
У Кати последние три месяца были нелады со своим молодым человеком, она долго рассказывала ему об этом, просила помочь советом… Он помогал ей по мере своих сил и познаний в области психологии. Выходило это у него по его же мнению хреново. У них были постоянные ссоры, разногласия, он её не любил но бросать не собирался, она же не знала, любит его или же нет. именно это её и держало.
Через неделю знакомства с Катей Павел начал замечать что как-то привязался к этому человеку, полюбил. Просто как человека, не как девушку, хотя не полюбить такое существо было просто богохульством. Она была само совершенство. Не в том плане что была супер тощей топ моделью, которая может спрятаться за обоями, а упругой грудью вышибать стены метрополитена, за которыми охотятся развратные сексуальные маньяки мужского пола, нет… она была действительно красива, душой и телом. Эта юная валькирия с каштановыми волосами, голубыми глазами и чарующей улыбкой. Она его очаровала. Он был готов лететь к ней на край света лишь бы увидеть её вновь, услышать её чарующий голос.

Ещё одна глубокая затяжка.

«Ну почему она не приходит,» с грустью подумал Павлик всматриваясь в затейливый танец дыма « я же жду её каждый день… дурак я, что не спросил хота бы её телефона…. хотя Бог с ним, с телефоном. Я даже не знаю где она живет. Вроде бы неподалеку, но все же…Черт, что мне без тебя делать Катя??? Ты же похитила мое сердце, и никогда я не смогу забыть тебя, никогда…»

Ещё раз затянувшись Павлик посмотрел на уголек почти истлевшей сигареты.
По городу также шныряли машины, люди так же шли по своим делам…
никто не замечал поникшего парня на лавочке в парке. Мимо прошла разгульная компания в которой он с удивлением увидел Катиного парня с какой-то длинноногой блондиночкой, которая не стесняясь никого прижималась к нему и неоднозначно хлопала ресницами, мол «Когда же мы наконец поедем к тебе? Я вся горю». Павел был просто в шоке… «но что же тогда случилось, если этот козел гуляет с этой…этой… приличным словом не обозвать… где же Катя, почему не пришла????» - думал он гладя вслед компании. «Что-то произошло, только ЧТО?» Павел вскочил со скамейки, готовый кинутся на поиски кати, но тут до него дошло, что бежать – то собственно и некуда, он не знал ни дома ни квартиры ни района где жила его любовь. Он не побоялся назвать Катю своей любовью. Только сейчас он понял как сильно её любит, но он осознал и то, что он её больше не увидит, не сможет ей рассказать о своих чувствах. Он тих сел обратно на скамейку и сделал ещё одну затяжку…
Докурив, он решил идти домой, так как больше ему идти было некуда, он бы напился, но денег к сожалению тоже не было, так как зарплата только через три дня, а в холодильнике кроме консервов и майонеза больше ничего нет. Он чертыхнулся и выкинул окурок, который обжег его пальцы. Встав он поправил свою джинсовку и тихо побрел прочь.

- Павлик… - тихо раздался женский голос сзади.
Он обернулся и увидел что радом с ним стоит Катя. Его сердце чуть не взорвалось. «Она наверное и не знает, что её парень ей изменяет» пронеслось у него в голове.
- Знаешь, Павлик, я рассталась со своим парнем… я поняла, что не люблю его…. я люблю другого, Павлик… тебя… тебя Павлик я люблю больше жизни и хочу быть с тобой – Очень тихо и как-то неуверенно сказала Катя глядя ему в глаза.
Он не ответил ей, а нужны ли в таких ситуациях слова?.. я думаю нет. Он просто обнял её и поцеловал…


Тэриэл вздохнул так, как будто что-то до боли в горле знакомое видел в этом рассказе, чертыхнулся, потому что окурок обжег его пальцы и посмотрел в безмятежное синее небо о чем-то задумавшись…

Одна из написанных мной в последнее время миниатюрок.
В дальнейшем буду выкладывать остальные...

Одна из написанных мной в последнее время миниатюрок.

Навстречу ветрам…
Фрагмент первый...

За узкими окнами древнего замка хлестал ливень. Тяжёлые ставни, скрытые сейчас за толстыми тяжёлыми шторами, мрачная, псевдоготическая атмосфера, создаваемая каменными стенами, и двумя большими бронзовыми канделябрами почти в мой рост, надёжно закреплённых специальными, вмурованными в стены кольцами.
Двое слуг только что принесли огромный поднос с едой, а следом за ними ещё двое втащили бочонок вина. Указав неповоротливым бездельникам на дверь, я, дождавшись пока они уйдут, встал, и подошёл к огромному зеркалу закреплённому на одной из стен.
Да уж, в гроб наверное, и то краше кладут. Лицо вытянувшееся, бледное как непонятно что, глаза ввалившиеся, вокруг тёмные круги. Красотища. И в довершение картины, мои чёрные волосы, которые доходят уже почти до лопаток, на добрых две трети разбавила седина.
А если прибавить к этому чёрную, с серебряной вышивкой по краям рубаху, такого же цвета штаны и сапоги, которые все вместе великолепно оттеняли мою бледную кожу, то получался этакий вампир, аля Граф Дракула или Лестат…
Стянув волосы в хвост, и перевязав его кожаным шнурком, я наполнил кружку вином из бочонка, и тихо матеря тот день, когда я влез непонятно в чьи разборки, и меня неизвестно как перенесло из родного Минска в эту псевдореальность средневекового фэнтези, приступил к обеду (или все-таки ужину?).
Пподкрепившись, я уселся в кресло, и теперь, заливая в себя вино, оказавшееся отменнейшим, я уже не ругался, а пел для снятия стресса песни, естественно, что песни эти знал и понимал их смысл в этом мире только я сам…
Стук в дверь выдернул меня из задумчивости, смешанной с распеванием песен и распитием вина. Подойдя, слегка качаясь от выпитого вина к двери я сдвинул брус засова и открыв дверь, увидел графа Армана Лотарского, в чьём замке я в данный момент находился. Сам замок, если конечно можно так назвать построенный из гранитных блоков огромный особняк в готическом стиле, окружённый стеной, расположился на довольно большом утёсе возвышающемся метров на двести над берегом озера, прекрасно гармонирующего по мрачности с этим образцом архитектуры.
- Доброй ночи граф, сказал я, хватаясь за дверь чтобы не упасть.
Как я погляжу Эйден, вы неплохо провели вечер в компании бочонка вина, давайте же поговорим утром, когда вы проспитесь, сказал граф и неторопливо направился дальше по коридору. Я на пару секунд задумался, после чего решив, что Арман прав, и утром, на трезвую голову разговор пойдёт лучше, закрыл дверь, задвинул засов, дошёл до кровати и стянув сапоги упал и отрубился…

Решил немного изменить текст, последовав критике Торвика.

Сообщение отредактировал Krill - 3-04-2006, 8:53

Эсанти улыбнулась Тэриэлу и начала читать.

Один день сумасшедшего…
Дождь за окном плачет, скребётся в окно. Смятая пачка сигарет полетела в угол. Рихард прошёл по квартире, выключая везде свет. Он уже и забыл, как должно выглядеть солнце.
Он ждал.
Он ждал снега.
Рихард всегда считал, что это перья из ангельских крыл, но будто издеваясь, за окном был только дождь. Рихарду было на всё наплевать. Он сидел в темноте. Хотелось курить.
Темнота, будто сговорившись с тишиной, окутала всё вокруг. На запотевшем окне кто-то написал: «Люблю!» но Рихард был никому не нужен.
Тишина, хихикнув, продолжила игру. Её забавлял этот глупый смертный. Разве он не знал, что если выйти на улицу, то он не будет одинок, что там масса таких же скитальцев.
Но Рихард сидел на полу, комкая, пустую пачку от сигарет.

Мелисса села в маршрутку. На сумке с кровавым музыкантом было написано название известной группы. Нажала Play, и голос запел о проклятых землях, о чужой душе, об отшельнике, чьё сердце было сосредоточием зла и о свободном ангеле.
Девушка была из тех, о ком забывали, стоило ей отвернуться. Мелисса вздохнула. Трудно быть полной, когда мир крутится вокруг худеньких пустышек, не обременённых мозгами. Прислонившись к холодному стеклу, взглянула на диск солнца. Яркие лучи почему-то не резали глаза. Наверное полому же и по щеками бежали слёзы. Но никто не замечал, никому не было дела. Мелисса вышла на первой же остановке и побрела. Куда? Зачем? Просто ей надо было побыть в одиночестве.
Она все помнила, все лица тех, кто признавался ей в любви, а потом бросал. Она ждала любви, но получала лишь боль. Её сердце не разбили, а распяли на признаниях, смешках за спиной, на косых взглядах. И она отреклась от этого мира. Она стала посланницей ночи.
В полночь, когда выходила полная Луна, Мелисса отправлялась гулять по облакам, красивая и одинокая.
Но она не замечала, как снизу за ней наблюдали влюбленные глаза. Что он считал её самой красивой.

Тишина.
Как это странно перед боем.
Старики говорили, что тишина – предвестница беды, что те, кто слышал перед боем лишь тишину умирали. Сейчас это казалось полной ерундой. Ведь не мог же погибнуть весь взвод? Или же мог?
Маршал последний раз затянулся и передал сигарету кому-то из солдат. Его совсем недавно прислали с пополнением, он даже не успел со всеми познакомиться, а уж про имена и говорить не приходилось.
У него дома осталась дочь. Только из-за неё он здесь. Надо же кормить ребёнка.
Маршал вынул фотографию.
Взрыв…
И тишина….

Керли крался среди кустов. Нелёгкое это дело, быть магом. Рыжие или скорее красные волосы всегда выдавали его природу. Юноша вздрогнул и замер.
Где-то недалеко завыли собаки.
Всё….
Засекли.
Выследили.
Загнали, как кабана.
Керли сорвался с места, на бегу вспоминая простейшее заклятие перемещения, но на этой земле, магией он даже костёр разжечь не смог.
Удар.
Темнота.
Боль в вывернутых руках.
Запах паленого.
Огонь, беснуясь, приник к слуге сатаны, сдирая с него одежду, пожирая красные волосы.

Она шла оглядываясь. Длинное платье скрывало фигуру, длинные ноги, что ещё распаляло желания преследователя. Он гнал свою, ещё не подозревающую ничего, жертву.
Белые волосы развивались. Она всё шла вперёд, не слыша за спиной дыхания, не чувствуя жадный взгляд, лишь иногда останавливалась, перевести дыхание и продолжала путь.
Он облизал пересохшие губы и бросился вперёд, ломая кусты, к ней. Крик. Вкус крови на языке, такой дурманящий, влекущий. Зверь сжал хрупкое тело в объятьях, будто убаюкивал, мурлыкал что-то в маленькое ушко, перебирал белоснежные локоны, что теперь были залиты кровью.
-Дорогая, тебе красный цвет очень идёт!
Зверь оскалился, почувствовав новую жертву, что посмела в ночь полнолуния явиться в его лес и безнаказанно тут бродить.
Он усмехнулся, понимая, что сегодня день Волка, что он получит ещё много свежей крови.

Лилей уселся на диване и выключил телевизор. Сегодня показывали странные фильмы. День сумасшедшего.
вторник, 14 марта 2006 г

Ора долго смотрела на скамейку напротив, где сидели Тэриэл и Эсанти. Девушка нервно выругалась и закурила, впервые за месяц она почувствовала пустоту... Мешавшую думать, забивавшуюся в каждую клеточку тела...
"Всё, хватит вести себя, как ребёнок! Выросла уже!"- твердил Оре внутренний голос.
Левая рука сжалась в кулак, оставляя кровавые следы на ладони...Музыкант.
Он восхетительно играл...
Чуть прикрыв голубые глаза, закрыв белые волосы банданой, он брал в руки гитару и играл...
А она, как завороженная слушала...сидела и слушала, где-то среди сотен тысяч глаз...Он каждый раз искал холодный взгляд её глаз в толпе,надеясь,что это бесполезное занятие увенчается успехом..
А что он мог ей сказать,даже если бы нашёл? Прости? Хм...он знал ответ на эту его бессмысленную просьбу...Но он продолжал играть...играть для неё.Только для её безразличных серых глаз.
И вдруг...он нашёл её глаза! На секунду они встретились взглядами.Он опустив глаза прекратил играть и объявин в микрофон название песни, их песни...Той самой,которая заставила её растаять..подойти к нему, заговорить с ним...
Выстрел...секундная боль.Кровь.
Он посмотрел в зрительный зал,стояла гробовая тишина...Казалось,что время остановилось...Он уронил на себя стойку микрофона и прошептал:
- Спасибо Лора!
Смерть.Люди, не веря произошедшему затянули песню "В добрый путь" и стали расходится...
- Всегда пожалуйста! - ответила Ариэль, поглаживая пистолет в своём кармане...- Теперь вы с мамой наконец-то будете вместе.Навсегда.

Сообщение отредактировал Ора - 14-03-2006, 20:15

Леонардо отодвинул рукой калитку и оказался в парке. Осмотревшись он заметил новых посетителей и нескольких старых друзей, с которым за чтением скоротал не один день. Сейчас зима отступала, оставляя место тёплой весне. Леонардо подошёл к скамейке и достав свой дневник, перелистнул несколько страниц и начал читать:

Клятва

   Сердце учащённо стучало, где-то в груди, дышать было тяжело, но Стэнли не останавливался. Он бежал по незнакомым коридорам, то и дело оглядываясь назад. Погони всё ещё не было видно, но это не успокаивало. Темп бега остался тем-же, лишь только нарастающий жар в лёгких, всё сильнее и настоичивее напоминал о себе.

   Стэн остановился за очередным поворотом и попытался успокоиться. Левой рукой провёл по лбу, вытирая надоевший пот, который уже значительно ухудшал зрение. Всё плыло перед глазами, но ощущение возможной погони заставило его поднять голову и прищурившись взглянуть на противоположную стену. Там, на высоте двух метров, висела неоновая табличка, указывающая направление выхода. Стэнли на миг задумался и достав из-за пояса отобранный у наёмника пистолет, щёлкнул затвором и направив ствол за угол, быстро выглянул сам. Движение было своевременным, наёмник шедший следом, похоже был следопытом. Он шёл по пятам, пока остальные сжимали кольцо.

   Палец с силой вдавил курок и глушитель глухо стукнул, сдерживая громкость выстрела. Гильза отскочив ударилась об стену и со звоном покатилась по полу. Следопыт упал, выпустив из мёртвой руки, бесполезное теперь оружие. Стэн бысро подбежал к нему и забрав себе его пистолет, быстро обыскал тело. Нашлось две обоймы и нож, всё это успешно перекочевало в карманы беглеца. После обыска, Стэн бросил ещё один быстрый взгляд в сторону коридора и развернувшись побежал в прежнем направлении.

   Коридоры сменяли друг друга и каждый новый поворот, всё больше отдалял его от преследователей. Наконец он оказался перед дверью, которая судя по надписи вела на улицу. Стэн склонился над кодовым замком и подключив к нему свой наладонник, ввёл пароль. Воздух из пневматических насосов, с шипением вышел наружу, открывая путь к спасению. Чистый воздух, резко вскружил голову и значительно увеличил уровень кислорода в крови, а вместе с ним и уровень адреналина. Стэн быстро выглянул и в следующую секунду вынужденно распластался на полу, так-как по обшивке двери застучали пули.

   Сложно... Кто-то направляет их быстрее, чем я расчитывал, но судя по всему план остаётся прежним...

   Он резко выглянул и несколько раз быстро нажал на курок. Из окна соседнего здания выпал наёмник, уже мёртвым.

   Теперь ещё быстрее...

   Стэнли выбросил своё тело вперёд и в следующее мгновение уже оказался на улице. Запоздалые пули попали в то место, где он стоял секунду назад. Приземлившись он сделал кувырок, в конце которого оказался на одном колене, с пистолетом, направленным в голову ближайшего наёмника. Выстрел, и тело с глухим стуком упало на землю. Ещё два выстрела, уже на бегу. Прямо в грудь очередного противника. Затем резкий уход влево, ещё два выстрела и сухой щелчок бойка, ознаменовавший пустую обойму. Стэн чертыхнулся и бросился к ближайшему укрытию, спрятавшись за угол он выхватил второй пистолет и вскинув его, выстрелил три раза в бежавшего к нему с другой стороны наёмника. Тело отбросило назад. В это время Стэнли щёлкнул кнопкой выброса обоймы, и резко вставив запасную, передёрнул затвор. После этого он взял во вторую руку ещё один пистолет и вскочив, побежал в сторону ворот, которые виднелись с правой стороны. Теперь он стрелял с двух рук, но стрелял аккуратно, патроны пока, нужно было экономить, в кармане оставалась только одна, последняя обойма. Громкий хлопок.

   Снайпер, вовремя... Ворота близко, но план прежний...

   Ещё один громкий хлопок и ногу Стэна прожгла сильная боль, он упал и один из пистолетов отлетел в сторону. В том, что остался в левой руке, оставалось ещё четыре патрона. Прозвучал третий выстрел и кисть левой руки пробило насквозь, патроном снайперской винтовки. Подбежали наёмники и подняв Стэна на руки, понесли в сторону бараков. Там его бросили на стальное покрытие пола, предаврительно обработав раны.

   Нет, умереть так просто мне не дадут...

   Через три дня за ним пришли, его подняли с пола и повели по коридорам. Стэнли думал, что сначала допрос будут проводить различные специальные отделы, которых здесь было полным полно, а уже потом его захочет увидеть Он. Но похоже, что удача улыбалась ему. По коридорам, где он не успел побывать, его довели до стальной, с деревянной отделкой двери. Один из конвоиров постучал в дверь специальным, давно условленным стуком и сказал несколько фраз. Через мгновение дверь открылась и Стэн, подталкиваемый в спину дулами штурмовых автоматов, оказался в довольно просторной комнате, которая освещалась значительно лучше остальных помещений базы. Конвоиры усадили его в кресло, которое стояло напротив стола, с другой стороны которого в более удобном кресле сидел человек в чёрном с золотом мундире. Усадив Стэна, солдаты закрыли дверь изнутри и расположились у стены, застыв словно статуи, в ожидании очередного приказа.

   Человек за столом, имел волевые черты лица и блеск власти, смешанной с безумием, в чёрных глазах. И вот этим взглядом он сейчас внимательно рассматривал Стэнли.

   - Так вот ты какой, пожалуй было-бы глупо, не согласиться с тем, что кое-какие из устоев базы пора менять, если уж ты наделал здесь столько шума, - произнёс он, лишённым эмоций голосом.
Стэнли молчал, сейчас в его памяти ярким пламенем горели буквы, постепенно складывающиеся в слова. Слова медленно приобретали форму предложений, из которых возникла клятва:

   "Клянусь, любой ценой выполнить данное мне задание.
Клянусь, не считаться с потерями, необходимыми для успешного выполнения задания.
Клянусь, выполнить все пункты данной мною клятвы."

   Следом за словами, память услужливо показала фотографию незнакомого человека. Он был в одежде гражданского, у него была друга причёска, но всё это не имело значения, перед ним сейчас сидел именно он. Стэн впервые смог улыбнуться, миссия подошла к концу.

   - Ты уже ничего, никогда не сможешь изменить, - с улыбкой произнёс Стэнли и чуть шевельнув зубами, нажал кнопку миниатюрного передатчика под пломбой. Передатчик послал мгновенный сигнал к устройству, спрятанному возле позвоночника в теле Стэна. Чтобы проделать эту операцию, ему удалили одну почку. Ведь она ему уже не была нужна, ему уже ничего не было нужно. Ему было необходимо просто попасть в этот кабинет и оказаться в одном помещении с руководителем этой базы. Проникнуть, наделав много шума. Ровно столько, чтобы его оставили в живых, чтобы Он смог лично провести допрос. И вот оно - мгновение исполнения клятвы, короткий миг свободы и взрыв...

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 19-03-2006, 13:26