Парк для писателей, Располагайся...

Город разрастался. Появились новые улицы, скверы, парки, башни... Наконец и для писателей нашлось место.
Если пройдёте от Сквера художников на восток, то заметите небольшой парк, разместившейся здесь несколько неожиданно, но тем не менее он оказался довольно уютным, особенно для тех, кто пишет. Приходите сюда, и вы услышите различные сказания. Невероятные и реальные, длинные и короткие....
Отсюда видны все постойки ещё молодого города, приходите и насладитесь зрелищем и красивым рассказом, кто первый?
- Я, я первая! - послышался голос.
- Так проходи.
- Конечно, я это и собираюсь сделать.
- Чего же ты стоишь?
- Понимаете, мой рассказ ещё не закончен, изначально он пранировался, как ма-аленький, а сейчас новые идеи охватывают меня и он разрастается.
- Покажи хоть незаконченный, а потом будешь рассказывать нам продолжение.
- Обязательно, улыбнулась девушка и начала *см. вложение*

За критикой - в "Башню гарпий". За дружеской беседой - в Мансарду (пм Соуль или мне).
Здесь только свое творчество.
Джет

Сообщение отредактировал Джет Тимера - 25-11-2006, 3:01

Присоединённые файлы
 _____________________.doc ( 58кб ) Кол-во скачиваний: 156

Малыш
Он стоял посреди грязной улицы. Голубые глаза смотрели на серое-серое небо. Он стоял, руки в карманы, стоял и смотрел. Голубые глаза, чуть прикрытые тонкими веками. Тонкая, слишком худая фигура и руки в карманы. Грязь улицы противоречила чистоте его небесно-голубых прекрасных глаз. Короткая чёлка, чуть припухлые губы сжались в одну линию.
Часы на башне пробили двенадцать раз. Он вздрогнул и оглянулся в поисках кого-то. Не нашёл. Вновь голубые глаза смотрели на странно-серое для этого времени суток неба. Он кого-то ждал, определённо ждал. А этот кто-то не торопился идти.
Я стояла совсем неподалеку. Просто смотрела на идеальные черты его по-детски наивного и чистого лица.
-Малыш…- сорвался с губ шёпот. Он не услышал, но почему-то обернулся, наверное, снова кого-то искал в толпе. Наши глаза встретились. Мои холодно-синие и его наивно-голубые. Он улыбнулся. Просто так улыбнулся. Моё сердце вздрогнуло и рухнуло, потом забилось
быстро-быстро.
Он отвернулся к своему небу, будто там было что-то очень интересное, интереснее меня. Мальчик с наивными глазами напевал какую-то песенку, весело так насвистывал. Вновь обернулся и вновь улыбнулся только мне. Смотрел на меня своими чистыми глазами. И я зачем-то улыбнулась в ответ. Никогда этого не делала, а сейчас улыбнулась. Он вздрогнул и испуганно отвернулся к небу. Но не надолго опять наши взгляды встретились, тихонько лаская друг друга. Он улыбался. Маленький мальчик лет пятнадцати улыбался мне самой особенной улыбкой на свете. Где-то над нами небо пело голосами ангелов, таких белых и чистых, прямо как этот малыш. С его доверчиво-наивными голубыми глазами.
Я подошла, приблизилась настолько, что бы его дыхание обожгло мои губы. Провела ладонью по мягкой нежной коже щеки с ямочкой.
Удар.
Холодное лезвие вошло в податливое прекрасное худощавое тело. Голубые глаза расширились. Они перестали быть наивными. Там плескалось бескрайнее море предательства.
-Малыш….
На грязной улице осталось лежать худощавое тело, одинокой изломанной куклой. А глаза смотрели в серое бездонное ночное странное небо.

Вот еще один шуршащий серебрящийся свиток, привезенный с Авалона.
Медиатор
Ди сделал еще глоток и потряс жестяной банкой, проверяя, не осталось ли там еще. Пиво хлюпнуло на дне банки. Да, это даже допивать не стоит – до последней капли пьют только алкоголики. А он не алкоголик. Он – почти звезда. И сейчас на гастролях.
Банка чуть хрустнула, когда он сжал ее в кулаке. Потом полетела в угол, громко ударилась о стену и покатилась по полу.
Ди вышел из клуба через черный ход – там его не поджидали поклонники. Вообще-то поклонников у его группы немного, но среди них уже были фанатики. И пара-тройка фетишистов. Эти тащили все: медиаторы, барабанные палочки, одежду. Один раз басиста раздели почти догола. Но вмешалась охрана, и одежду вернули.
Он подошел к стоянке. Слава Богу, мотоцикл на месте. Не угнали. Правда, у мотоцикла появилось странное дополнение: девица в косухе, с шипастыми напульсниками и ошейником. Она лежала на сиденье, откинувшись на руль. Одна нога вытянута, другая согнута в колене. Девица играла своими темными, то ли черными, то ли русыми, не разберешь, волосами.
- Может, освободишь мой мотоцикл?
- Неа. Я поеду с тобой.
- С чего ты взяла?
- Я так хочу. А раз хочу – значит поеду. Садись!
Девица странным образом извернулась и села, схватив руками руль.
- Дай ключ.
Ди снял с болтающейся на поясе цепочки связку ключей.
- Ищи.
Девица брякнула связкой, поднесла ее к глазам... Ди мог бы запросто спихнуть ее с мотоцикла, но делать этого не хотел. Вовсе не потому, что был столь благороден – ему не раз приходилось ногами распихивать лезущих на сцену тусовщиков. С поклонниками так, конечно, не поступают. А вот тусовщики – совсем другое дело. Им все равно, подо что колбаситься. И заводятся они с первого аккорда. Машут козами, трясут волосами, орут: «Ты крутой!», дышат в лицо перегаром и сигаретным дымом...
Эта девица походила на суккуба. Говорят, их еще можно найти на задворках маленьких городков. И еще говорят, что с ними, хм, интересней, чем с обычными женщинами.
Девица завела мотор. Мотоцикл рванул с места, Ди едва успел ухватиться за талию девушки.
- Ты где живешь? – перекрикивая ветер и рев двигателя, спросила девица.
- В отеле.
- В каком?
- «Лагуна».
Девица свернула с проулка, в котором находился клуб, на центральную улицу.
Ди казалось, что он знает эту девицу. Но откуда? Гоняет она, как настоящая байкерша, а таких в этом городе было всего пять. Их еще называли валькириями. Казалось, они могли носиться по воздуху, земле и морю. Но их больше нет.
С одной из этих девушек Ди был знаком. Она была первой его поклонницей, они даже переписывались года два. Ди подарил ей свой медиатор с приклеенной к нему пивной крышкой. На крышке нацарапал «Di». Девушка долго смеялась: «У нас даже инициалы – одни на двоих!» Ее звали Диана.
А потом Ди узнал, что она разбилась насмерть.
Колеса взвизгнули и остановились. Ди слез с мотоцикла и протянул руку девице. Но та, не обращая на него внимания, спрыгнула на землю. Потом схватила Ди за пояс и поцеловала в губы. Обнявшись, они вошли в холл отеля, взяли ключи от номера. Консьержка неодобрительно пробурчала им вслед:
- Тоже мне Маккартни выискался! Девочек в номер таскает!
... Девица ушла, пока он спал. Ди проснулся один и попытался вспомнить, что же было ночью. Кажется, было больно. И не так, как с обычной женщиной.
Он пошел в ванну побриться (Ди не носил бороды, но очень гордился усами, отпущенными на кельтский манер), посмотрелся в зеркало. Выглядел он так, будто недели две ничего не ел. А на шее, с правой стороны, виднелись две крохотные ранки и запекшаяся дорожка крови.
Ди выбежал из ванной, осмотрел постель. Простыни и подушка перепачканы в крови. На прикроватной тумбочке лежит медиатор с приклеенной к нему пивной крышкой. А на крышке нацарапано: «Di».
20 августа

Тварёныш

В круг света вошло существо. Хобит? Гоблин? Нет… похоже, что это человек. Природа любит шутить. Зло и бессмысленно. Большая грушевидная голова на тощем маленьком тельце. Ручки-грабли. Ножки-колесики. Кто-то в небесной гончарной был не в духе. Он последние пятнадцать лет был не в духе. Иначе мальчик давно бы умер. Тихо и незаметно, а не дышал бы как забитый зверек, ожидающий финального удара. Напрасно ожидающий. Любимая игрушка судьбы. Пока был жив старший брат была надежда. Была… А теперь решено… Остается тихонечко сдохнуть. Незаметно для мира. Не вызывая его отвращения. Но как это все-таки обидно! Ему обидно не умирать, обидно, что еще на что-то надеется. Ждет чуда.. А его не будет…
Мальчик оглядел свои лохмотья. Лучшее что смог дать ему брат. Одежда с трупа. Трупа брата. Он сам перерезал себе глотку… Господи!! До чего же он ненавидит любимого брата. Ненавидит за слабость, за то, что тот ушел один и не взял его с собой. Большой трус и маленький… а теперь даже так не скажешь… только рубаха, в которой мальчик утонул целиком, еще давала что-то.. что-то родное.. последнее..
Страшно. Только писк крыс и кажется шум чьих-то шагов. Не важно чьих. Для него все палачи. Он знает, что он просто ошметок человека. Таких не оставляют. Брезгуя встретить еще раз - убивают. И правильно. Так и надо. Только очень страшно… и жалко.. что так и не увидеть ласковой улыбки. Грр… Хватит. Не судьба. Не думать даже об этом. А о чем думать? О своем имени? Пусто. Разве это имя – Твареныш. Нет. Наверно, нет. Но может и имя… Видь только брат меня так не называл. Он никак не называл. Подзывал свистом. Господи как не хватает брата. Такого сильного, доброго, нежного… ненавижу его!
Мальчик слушал как урчит в животе, смотрел на дно корыта под которым схоронился и просто ждал… толи смерти, то ли чуда… А может просто тихонечко уснул… может и навсегда…
*
А в голове были сны. Сны на яву. Красивый, стройный изящный мальчик легко бежит по дорожке из лунного света, со смехом перепрыгивает звезды и несется на встречу любящим людям. Ветер играет его золотистыми кудрями и озорные огоньки в глазах, словно бы кричат «Я счастлив!!!». Его изящные ножки так и мелькают в блеске пролетающих под ним звезд….Люди вокруг радостно машут ему руками и, улыбаясь, кричат «Мы всегда рады тебе! Ты наш друг! Мы любим тебя!» Мальчик, едва касаясь лунного света, подбегает к прекрасной беседке украшенной капельками утреней росы. Там его ждет девочка. Его девочка. Любимая. Ее длинные белоснежные волосы водопадом спускаются на плечи и при каждом ее движение, при каждом заливистом смехе ее волосы разлетаются подобно стае прекрасных лебедей, вспугнутых на мгновение с их прекрасного пруда. Глаза смотрят голубыми озерцами -синими огоньками так же счастливо как и у него. Она тоже счастлива. Счастлива от того, что он есть. Она дарит ему спелую ягодку. Ласково целует в губки и тихо произносит «Я люблю тебя».
*
Тело мальчика подбрасывает в воздух от жуткой боли. Боли не тела – души. Слезы застилают глаза, мгновенно наливая их кровью. Рыдания рвут грудь, и он стонет от безысходности. Кошмар. Еще один самый страшный кошмар. Еще один сон о счастье. Еще один палач-Морфей. Еще один плевок в ошметок.
*
Обрывки себя…люди улыбаются ему.. улыбаются.. вить сейчас его ударят…есть разные люди…есть те кто его просто, по-доброму засаживает ему кованным сапогом под ребра.. честно.. искренне… без обид…просто превращает мальчика в кровавый извивающийся ломоть.. есть другие.. улыбающиеся… самые злые.. заставляющие верить…надо отучиться… понять, что они тоже часть обреченного кошмара.. та женщина.. «Бедный малыш» ..ее добрые коровьи глаза.. теплое молоко.. ломоть хлеба.. тепло.. надежда… директор цирка уродцев… не купил.. побрезговал.. «Убирайся собачий корм.. а… это мысль…Ко мне!» ….. добрый дедушка… слепой педофил… та девушка… ее слезы.. ее слова.. ее слова ..жалости?.. черт!.. сочувствия… проклятье…я слишком.. силен?.. слаб? ..никогда не узнаю.. вдруг..?..может хоть она ?..испугался.. убежал…. стыдно…. больно… каждый раз надежда…ГРРР…ВСЕ ...врут.. глумятся.. это уже было…. Одни честно.. другие с улыбкой…что бы ты верил.. что бы отдал душу… у них такой кайф…раздавить душу…потушить пепел о мечущийся клочок сердца.. «Ты видел это? Про всех? Видел?» проклятый голос в голове.. НЕТ!.. не видел…а надо?! .. слишком страшна цена такой ошибки…. Нельзя верить…нельзя….это последнее что может не дать добить…не верить.. их улыбкам…словам.. объятиям.. все, что бы сделать страшнее… это те звери, что натешились ломанием тел…помни.. тебе улыбаются те звери, что хотят сломать ТЕБЯ…и душу.. и… просто скормить червям тебя.. не только тело…убить душу… насладиться пыткой сущности…улыбаются – самые страшные звери…самые… бессердечные и хитрые…звери дарящие мечту-иллюзию счастья… звери с улыбками…
*
-Привет!! Я так скучал все это время!! Только с тобой я могу поговорить по душам ) мне так тебя не хватало ) Выслушай меня )
*Немой кивок*
Мальчик сел напротив и как бы входя в транс начал рассказ
- Брат…он сегодня какой-то странный …он ..не знаю.. но мне почему-то хочется быть здесь… я вспоминаю… правда глупо? Мне вить нечего вспоминать, а я вспоминаю…
Ты помнишь всю свою жизнь? Хи ) ты мудрый… а я нет.. я не помню.. дети не должны.. (мальчик задрожал и вскинув на собеседника взгляд сжавшись в ожидание удара спросил хриплым шепотом)..я вить тоже ..тоже ребенок?? *мудрый собеседник успокаивающе молчал и мальчик облегченно кивнул* я тоже ребенок… другой. но ребенок.. ребенок…ребенок… ребенок… *как сладко это звучало!!*
-Я помню себя с шести лет…это не самое лучшее время..ты вить тоже знаешь.. я помню всю жизнь пятнами.. кусками.. и…*он безысходно заскулив вцепился себе в руку зубами пытаясь убить вой в себе.. не дать миру услышать его боль…не дать Им повода для радости…увидев капли крови ..своей крови.. малыш широко посмотрев на собеседника смущенно и стыдливо замолчал.. тот тоже молчал.. успокаивающе молчал.. не тени улыбки.. все хорошо..*
- Я помню тот день когда брат защитил меня… защитил от в таверне собак..встал… сломал… от людей-собак.. а потом он смеялся.. вспоминал как раздрабливал кости тех людей.. как своими ручищами выкалывал глаза…как бил ножом…брат мог быть таким.. редко, но мог….
- Я помню, как поверил в чью-то шутку..в чью-то игру..поверил в дружбу… как они кричали «Идем с нами!!» помню, как кто-то крикнул «отпускай!!»…помню как рвалось мое тело…помню жадное чавканье.. помню… ирония… я и это помню… только не помню спасителя…наверно он не знал что спасает..это меня и спасло…не разглядели…
-Я помню как брат дрожа от страха предлагал меня в качестве пугала бандитам.. помню как он бледный от страха.. с губами искусанными от ужаса в кровь, подталкивал меня в спину и, бормоча « с этим и грабить легче.. всякая тварь остановиться..» Он просил себе жизнь.. нес всякий бред.. тогда я узнал что и убить можно побрезговать… никто не захотел мараться.. нас отпустили… и меня даже не взяли в качестве пугала…забавно.
- Я помню

Сказка
Сегодня было на удивление тихо. Все ходили и как-то странно смотрели, будто знали намного больше, чем юноша, что сидел на высоком стуле посреди какого-то ночного клуба. В торбе, перемотанный бархатом лежал меч, самый настоящий, рукоять переливалась под разноцветными огнями цветомузыки.
Парень отпил немного кофе, отставил кружку в сторону, посмотрел на часы. Народ обходил юношу стороной. Никто не хотел подойти. Боялись, наверное.
Он был одет в походную одежду, что было очень странно для ночного клуба столицу, длинный чёрный плащ скрывал очертания фигуры. Чёрные длинные волосы рассыпались по плечам вторым плащом. Они скрывали чуть заострённые уши воина.
Когда-то он был менестрелем, пел свои баллады прекрасным дамам, прославлял героев. А сейчас настал черёд богов. Странно, как это он пропустил тот момент, когда всё так изменилось? Он остался совсем один в этой многоликой толпе, странное существо из древнего замка. Представляете, проснёшься так, а вокруг нет больше героев, драконов, друзей-эльфов и остального, к чему так привык взгляд.
Эльф поднялся со стула и вышел на улицу. Машины проносились мимо, как те люди в клубе.
-Ну что? Нравится тебе будущее твоего мира?- раздался за спиной голос. Юноша поднял глаза. Над ним сверкала лишь одна звезда – Элберет. – Нравится то, что сделали люди? Вижу, что не нравится. Даже меня назвали по-своему, – горький смешок. – Вот только ничего тут не изменить.
Эльф грустно улыбнулся и пошёл вон из города людей. Одно его существование рушило все законы человечества. Ведь он всего лишь сказка или, как они говорили… миф. Странное и непонятное перворождённому слово. Он брёл, пиная камушки.
Он уходил, что бы остаться сказкой.

Писали с Ортом рассказ на конкурс, но жестоко не уложились в норму символов. Поэтому вымещаю тут.

Две тени на одного


Ночь была холодная и, о диво, темная. Почему-то Олег поймал себя на мысли, что его это удивляет. Возможно, потому, что лампочка в фонаре еле светила каким-то неживым красноватым сиянием на плывущие перед глазами строки, и глаза, вопреки воле их хозяина, безбожно слипались. Олег поплотнее укутался в засаленный плед и огляделся. По сырым чердачным трубам стекали капли - не то осеннего дождя, не то чего погаже с крыши. Послышалось тихое и краткое бранное слово, "сосед" перевернулся на другой бок... как же его звали? Кажется, Семеныч. Скучный тип, спит целыми днями, да порой уходит "на дежурство". Кажется, квартиру свою он продал, чтобы купить моторную лодку... так он говорил. Чудак. Где, интересно, его лодка? А, неважно. Тут у каждого своя "лодка"
У него, Олега, например, это была кипа исписанных от корки до корки пожелтевших тетрадей, листов разного калибра, блокнотов - его роман, труд всей его жизни. А больше ему ничего не было нужно. Если бы он захотел, у него был бы дом, но зачем? Ему так нравилось здесь, под самой крышей, практически под небом, в собственном мирке, где он мог заниматься любимым делом свободно. Здесь его "кровать", пусть не всем пришлась бы по душе кипа листов картона, покрытая старым пуховиком, здесь его рабочее место, вон, даже освещение есть... было. Лампочка, тоскливо померцав на прощание, угасла напрочь. Олег вздохнул и улегся, глядя наверх, в темноту. Он был еще достаточно молод, ему не дали бы, пожалуй, и тридцати лет, и вполне справедливо. Чуть сутулый, с бледным, вечно запачканным и заросшим лицом и непрестанно смеющимися глазами, в облезлом свитере, когда-то модных джинсах и резиновых сапогах, он производил впечатление удручающее - оно его порядком забавляло. Он вообще был неунывающим человеком, не унывал и теперь - утром он поднимется на крышу и будет писать при солнечном свете, а сейчас можно воспользоваться случаем и поспать.
- Спокойной ночи, - бросил он сонно в темноту.
- Сам ты... - лениво отозвался Семеныч.
Бессонные сутки навалились на веки непосильным грузом и заставили блаженно закрыть глаза. Олег уже не слышал, что пробурчал его сосед, но надеялся, что это было пожелание спокойной ночи.

Ночь навалилась на город, словно темный огромный зверь. Тихая, безмятежная и необычно прекрасная. По крайней мере, так казалось тени. Ее хозяйка уже спала, разметав по кровати роскошные длинные волосы. На журнальном столике рядом с кроватью лежал дорогой подарок – кроваво-рубиновое колье. И кровавое оно было не из-за цвета. Его бывший хозяин умер. Он не смог жить без этой дамы, что так просто рассталась с ним. Эта дама вообще просто расставалась с мужчинами. И каждому она разбивала сердце. Это было ее хобби.
Работой тени было лишь подчеркивать безукоризненную фигурку хозяйки. Тень жила с хозяйкой все больше для порядка. Ведь нельзя человеку без тени. Это все равно, что без души. Только вот тень не была уверенна в наличии оной у своей хозяйки. Поэтому она решила покинуть ее. Кому от этого бы стало хуже? Но не бывает тени без человека, а человека без тени? Или бывает?..
Когда дама проснулась, солнце уже вовсю светило над домами. По привычке дама потянулась и хотела полюбоваться своей тенью на стене, такой идеальной и красивой, как и сама ее хозяйка. Но тени не было. Она ушла.

Просыпаться сегодня было мокро. Обычно в начале осени просыпаться просто холодно, а сегодня - мокро. Наверное, была гроза. Гроза? А он проспал?
Олег неожиданно резко вскочил и осмотрелся. Рядом по-прежнему посапывал Семеныч в своем тулупе, трогательно обнимая кусок арматуры. Все было так, как должно быть, но - мокро. Писатель, а все его многочисленные знакомые (уходящие и приходящие, впрочем, чаще все же уходящие - ну и скатертью) называли Олега просто Писателем (надо признать, его искренне уважали, даже если посмеивались - до чего же ему нравились эти простые, искренние, прямодушные люди - не всегда добрые и хорошие, но неизменно простые, понятные, открытые!), поднял глаза и уставил на люк, ведущий на крышу. Он был открыт и из него сыпалась мелкая морось. Бодро подтянувшись на руках и взобравшись по ржавым скобам (коих осталось всего две штуки, наиболее непотребного облика), он оказался на крыше. На плоской, мокрой и серой крыше, которую Олег не то чтобы любил, но уважал. По его мнению крыша, пусть самая неприглядная, была символом свободы. Вот такая она, выходит свобода... промозглая какая-то, правда. Зато сквозь просвет в низких облаках светит солнце. Солнце Олег тоже уважал. Просто потому, что оно солнце, а солнце принято уважать. Его лучи почти плашмя ложились на поверхность крыши, по которой от этого протянулись длинные блеклые тени антенн... тут в глаза Писателю наконец бросилась явная странность: все тени падали в одну сторону, а его тень - в другую, прямо к солнцу. Раньше он бы вряд ли обратил внимание, но тут сыграло роль еще и то, что тень была куда ярче, гуще и насыщеннее прочих, и главное - была непохожа на него, Олега, и непохожа абсолютно. Стоило признать, тень была на порядок симпатичнее - аккуратная, практически идеальная женская фигурка, миловидная и миниатюрная. А еще она, кажется, жила своей жизнью - потягивалась, нежилась на солнце, словно вовсе от него, Олега, не зависела. Писатель посмотрел себе под ноги. Да, это определенно его тень.
По крайней мере, он ее отбрасывает. Да и нет на крыше больше никого, только хмурая взъерошенная ворона, но у нее есть своя тень, маленькая, но гордая...
- Семеныч! - зачем-то позвал Олег, вконец растерявшись. - Семеныч, ты глянь!
К тому времени как заспанный Семеныч вылез на крышу, тень заняла положенное ей место и стала вполне себе мужской тенью.
Олег выругался и нервно протер глаза.
- Ты чего? - проворчал Семеныч сипло. - Марсиян увидел?
- Ну, марсиян - не марсиян, но... - Писатель замялся. - А, ладно, ничего, забудь. Привиделось.
Крайне лаконично и вместе с тем всеобъемлюще высказав свое отношения к такого рода видениям и мнение на тот счет, что надо делать, когда кажется (поверьте, отнюдь не креститься), и, ворча, полез вниз, в тепло, захлопнув за собой люк.
Тень снова приобрела очертания девушки и принялась рассматривать Олега, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую. Тихий мелодичный голос сообщил:
- Здравствуйте. Я вас не слишком напугала?
- Да нет... - промямлил Олег, и тут только до него дошло, что разговаривает он с той самой тенью. А разговаривать с тенями было не в его правилах. Он снова протер глаза.
- Вам не кажется, я настоящая. – Тень внезапно поднялась и набрала объем. Невысокая девушка с длинными прямыми волосами села на край крыши, обняв руками коленки. Она оказалась полупрозрачной, темно-серого цвета. Ворона испуганно шарахнулась в сторону, а потом и вовсе улетела от греха подальше.
- Кажется. А когда кажется... - тут Олег сообразил, что цитировать Семеныча при дамах, пусть даже немного... полупрозрачных не стоит. - Впрочем, так ли это важно? - к Писателю неожиданно вернулась прежняя беззаботность. - Будем знакомы, Олег. И кстати, чего ты со мной на вы, я человек простой... А ты так вообще... тень, - он немного смутился. - Так что давай без официоза, хоть с тенью-то можно говорить свободно? - он лукаво улыбнулся и присел рядом. Олега охватило странное чувство, ему было совершенно все равно, реальность это, сон, или что еще - но ему было безумно интересно.
Тень смущенно посмотрела на писателя:
- Леди-тень, приятно познакомиться. – Новая знакомая протянула Олегу руку.
- Приятно, - несколько замедленно ответил Писатель, осторожно касаясь руки тени.
Как не странно, рука тени оказалась вполне осязаемой, только мягкой, как шелк. Некоторое время Олег молча осознавал этот факт, а затем, одернувшись, поцеловал руку полупрозрачной девушки. Он вдруг развеселился, представив, как это все выглядит.
- Слушай, а можно нескромный вопрос? Ты откуда взялась? - усмехнулся он мягко. - Раньше вроде был вполне себе мужик, на меня похож, и немногословный... вернее, вообще никакой. Ну, знаешь, как... как тень.
- Я не знаю, куда делась твоя тень. Я заняла уже свободное место. Просто ты был единственный человек в округе без тени… А я сбежала от своей хозяйки. Дама-без-тени бездушная и любит только холодную красоту драгоценных камней. Мне не нравится у нее жить. – Тень грустно посмотрела на Олега.
Писатель заморгал.
- Взяла и ушла? У меня не было тени? Раньше была... Слушай, а что, все тени могут вот так... как ты?
- Могут, если им что-то не нравится. Ну, или нужно отлучится по делам. Обычно тени по делам ночью ходят. А твоя тень до сих пор не вернулась. Когда вернется, мне придется уйти... Она меня будет искать. - По щеке тени скатился темный хрусталик слезы.
- Ну, ну, чего ты? - Олег подсел поближе и аккуратно приобнял тень за плечи, стараясь не думать, что она нематериальна. Происходящее до крайности захватило его. - Оставайся, если хочешь! Ты мне нравишься больше, чем я... ой, тьфу, чем та моя тень... мой тень? У меня тут хорошо, уютно!.. А еще я пишу роман! Хочешь, дам потом почитать? - затараторил он. - Мы могли бы говорить целыми вечерами... со старой моей тенью особо не поговоришь, а Семеныч вечно спит. Уверен, ты многое могла бы мне рассказать, а я бы зачитывал тебе главы романа! Не нужно никуда уходить!
- Прямо как мастер и Маргарита, - всхлипнула Леди-тень, - моя хозяйка знает, что тени живые. Она колдунья. Она будет меня искать. И ты будешь в опасности.
- Я колдуний не боюсь, - уверенно заявил Олег с улыбкой. - Я сам колдун, каких мало. Могу неделю не есть и трое суток не спать!
Он ласково посмотрел на прозрачную собеседницу. Она казалась трогательно наивной и беззащитной, даже говорила как маленькая обиженная девочка. Теперь у него уже начисто вылетело из головы, что происходящее нереально.
- А я вообще не ем и не сплю. – Последний раз всхлипнула тень и прижалась к писателю.
"Тем более хорошо, жрать-то у меня нечего", - невесело усмехнулся про себя Олег.
- Ну вот и ладно! И никого не бойся - с нами Семеныч, он нас в обиду не даст, - хохотнул Писатель, поглаживая успокаивающе призрачные волосы. - Пойдем вниз? Или хочешь посидеть тут?
- Пойдем. – Тень снова перетекла в горизонтальное положение и приобрела форму бывшей тени писателя.

Теперь дни летели быстрее, без тяжких раздумий над новой порцией текста, разорванных в клочья и исчирканных листов. Олег все больше сидел в своем чердачном закутке, часами вглядываясь в темноту и говорил, говорил, говорил... Словно беседовал с кем-то. А потом садился и писал с утроенной энергией. Поначалу Семеныч удивлялся, а Писатель в ответ на его вопросы отшучивался, мол, муза его посещает. Муза! В конце концов, Семеныч плюнул на странности соседа и лишь покрепче укутывался в тулуп и порой накрывал голову каким-нибудь тряпьем, если Олег не давал ему уснуть. Здесь трудно было кого-то удивить беседами с музой. Растаман Егорка, например, мог подолгу болтать с кем-то по телефонной трубке со свисающим с нее куском провода.
А Олег никогда не чувствовал себя настолько... уютно. Раньше его все в жизни устраивало, теперь же ему все в ней нравилось. И вдохновение посещало его куда чаще после того, как они часами просиживали здесь, или наверху, на крыше, разговаривая о своем. Тень слушала главы его романа, порой критиковала или советовала, порой просто задумчиво молчала и тихо улыбалась. В темноте чердака ее совсем не было видно, но он точно знал - улыбалась. А еще никто кроме него не слышал ее голоса, почему-то... А ему этот голос безумно нравился, и он слушал, а потом читал, или декламировал стихи, потом отмахивался от предложенного Егоркой косяка или брошенного Семенычем валенка, и снова слушал. Кажется, он уже не мыслил себя без Тени, и давно забыл, что это ненормально, невероятно и неестественно. Он вообще забыл о многом. Раньше он был счастлив просто так. Теперь у него были на то все основания.
Но, к сожалению, в один ужасный день у них на чердаке появились два человека. Один огромный, как медведь, лысый, в темных очках и костюме с галстуком. Другой наоборот – маленький, тощий, но тоже при костюме.
- Дама-без-тени требует свою тень, - произнес маленький.
- Курите, братья мои! - великодушно объявил Егорка, протягивая им по самокрутке.
Олег обернулся и вскинул брови.
- Вы о чем? А, ясно, вы к нему, - он кивнул на Егорку. - Слышь, Семеныч, растаманы приперлись... Только что-то одеты странно...
Семеныч мрачно и немногословно откомментировал в своей манере, что он думает по этому поводу и куда идти новоприбывшим.
Егорка дружелюбно и обезоруживающе улыбался. Еще один пришлый, греющий руки у костерка в углу, пробормотал:
- Кино снимают?
- Сейчас такое кино начнется. – Шепнула на ухо Олегу Леди-тень. – Писатель, что делать? Они могут просто убить вас всех!
Олег медленно поднялся и решительно заявил:
- Господа, всякие там тени и Дамы - это к нему. Его Егорка зовут. У него не то что Дамы, у него еще Валеты есть и даже Бубновый Король. У нас тут вообще всем рады, проходите, располагайтесь.
- Я не знаю никакую Даму, - заявил Егорка. - Возьмите, братья мои, вот путь к обретению того, что ищете!
Большой зло зыркнул на Олега и грубо отпихнул Егорку в сторону, затем тщательно осмотрел весь чердак, ощупал стены и недовольно фыркнув, удалился.
- Мы еще вернемся! – Заявил маленький и отправился за своим дружком.
- Наши двери всегда открыты для вас, братья! - крикнул вслед нисколько не смутившийся Егорка.
В полутьме Семеныч пробурчал что-то насчет дверей и того, куда они ведут таких, как недавние визитеры. Олег выдохнул и сел на пол.
- Вернутся... Что будем делать?
Семеныч, Егорка и новый сосед уже усвоили, что такие неожиданные реплики не стоит принимать на свой счет.
Леди-тень отделилась от кипы бумаг и присела рядом с Писателем.
- Есть один шанс. Нужно идти к Хозяину Теней и попросить у него вольную для меня…
- Хозяин Теней? - переспросил Олег рассеянно. - И что, даст вольную?
- Да! Если повод будет серьезный. Пойдем скорее!- Внезапно тень замолчала. По щекам ее покатились слезы.
- Пойдем, конечно! Стой, стой, ты чего? - Олег не видел Тень, но слышал, как она плачет. - Не плачь, не нужно, все ведь будет хорошо!
Егорка согласно закивал, теребя в пальцах клочок газеты.
- Понимаешь, в мире теней нет воздуха. Мы не дышим. Я пойду одна! У тебя еще работа, роман!
- Погоди, погоди! Одна? Но... как туда попасть и... это не опасно? Ты... вернешься? - вскинулся Олег. - Если я могу пойти с тобой или помочь тебе хоть как-то, я помогу! Только скажи! Роман... да, роман... черт с ним! - неожиданно заявил Писатель. - Что нужно сделать?
Леди-тень ошарашено посмотрела на Олега.
- Ты не понимаешь! Людям туда нет входа. Только теням и… душам.
- Душам, - эхом повторил Олег глухо. - Мертвым?
- Да. Я обязательно-обязательно к тебе вернусь!
- Постой! - почти воскликнул Писатель. - Я с тобой! Я... не отпущу тебя одну, да и мне без тебя здесь делать нечего. Я буду с тобой, - заявил он решительно. - Ну что мне терять? И потом, я, оказывается, так многого не знаю и не видел... - он улыбнулся, немного печально, но задорно.
- Нет. Я не смогу убить тебя. Ты… ты такой необычный. Нет! Я иду одна!
- Тогда я сам... - начал Олег решительно, но люк, ведущий на чердак с лестницы, внезапно распахнулся. Давешняя парочка протиснулась наверх, маленький человек шагнул вперед, испепеляя Писателя взглядом.
- Ты обманул нас, но тебе не обмануть Ее. Мы знаем, что Тень у тебя, и мы пришли забрать ее.
- Забрать тень? - делано удивился Олег. - Ребята, вы ж вроде Егоркины косяки не взя...
Его слова внезапно прервал тихий хлопок, а следом за ним - еще два. Запахло пороховой гарью, показался сизый дымок. Олег пошатнулся и тихо сполз вдоль сырых чердачных труб, проведя ладонью по стремительно темнеющему и набухающему от крови свитеру. В глазах его застыло выражение досады и удивления, по губе стекла тонкая темная струйка, тело обмякло.
- Твою!.. - подскочил Семеныч, первым поняв, что произошло. Новый хлопок, и он рухнул, как подкошенный.
Большой шагнул в сторону удивленно моргающего в углу Егорки, коротким движением всадив ему под ребро полоску тусклого металла. Глаза, наполненные удивлением и почти детской обидой, остекленели, еще одно тело сползло на сырой пол. Позади прозвучал еще один хлопок и короткий всхлип.
- Ищи тень! - рявкнул маленький.
Леди-тень застыла на месте. Они убили ее Писателя! Убили! Тем временем от тел убитых начали подниматься синие огоньки, складываясь в образы.
Темнота схлынула, а с ней и боль, и вообще все ощущения. Осталась свобода. Осталось сознание. Остались чувства и мысли.
Олег попытался вздохнуть, но не ощутил того, что обычно ощущал при этом. Он оглядел себя с ног до головы - теперь Писатель выглядел, как... да практически точно так же, разве что образ его был соткан из полупрозрачной, голубоватой, мягко светящейся дымки. А мир вокруг стал бесцветно-серым и едва различимым, лишь смутные силуэты двух убийц по-хозяйски сновали по чердаку.
Рядом с Олегом тускло мерцал еще один призрак, в пляжном костюме и соломенной шляпе, с которой свисали какие-то крючки. Он ошалело озирался.
- Семеныч?! - Писатель поймал себя на том, что не слышит своих слов, но знает, что он их произнес.
Тот обернулся, но смолчал, по-прежнему не сумев прийти в себя. С другой стороны возник еще один призрак, с дредами, в огромных очках и пестрой одежде. Призрак Егорки. В углу, у еле видного из-под сумрачной пелены костерка, сидел, съежившись, четвертый призрачный силуэт, вообще мало похожий на человеческий.
А еще он увидел Тень, свою Тень, в точности такой, какой видел ее тогда, в день встречи!
Олег бросился к ней, обняв ее - теперь она казалась материальной, как никогда.
- Ну вот, видишь, как все получилось... Теперь я с тобой, теперь я точно с тобой! Навсегда, ведь правда? - зашептал он.
- Но… Они убили тебя… Они ищут меня, - Леди-тень била мелкая дрожь, - нужно отправляться к Хозяину Теней! Скорее, идем за мной!.. Не бойся, твоих друзей заберут.
- Она настоящая! - заметил Семеныч.
Егорка пробормотал что-то про любовь Джа, а Олег наконец выпустил Тень из объятий.
- Да, да, что это я... Идем скорее!
Стены зданий будто исчезли перед ними, Леди-тень и Писатель направились долгим темным коридором, который вывел их в просторное помещение, похожее на зал старинного замка. На троне восседала тень. Огромная, черная, как уголь, с красными горящими глазами. Тень устало улыбнулась.
- За вольной? – Очень утомленным старческим голосом вопросила тень.
- Угу. – Кивнула Леди-тень и прижалась к Писателю.
- Так-с, так-с, посмотрим, что у нас с вольными… - Перед стариком появилась в клубах серого тумана большая серебряная книга. Хозяин Теней принялся изучать что-то из этой книги, затем перевел взгляд на Писателя.
- А вы по какому делу?
- Я? - Олег немного растерялся, посмотрел на Тень, потом уже окрепшим голосом ответил, - я с ней. Я пришел просить свободы для нее.
- Вот как! – Восхитился Хозяин, - а вы ничего не теряли в последнее время?
Олег напряг память. Разумеется, ему и в голову не пришло вспомнить о своей тени, тихой, молчаливой, обыденной и привычной, а теперь безвозвратно забытой.
- Ну... разве только жизнь, но это уже не имеет никакого значения. А что, что-то еще?
Старик цокнул языком:
- Ай-яй-яй, а как же ваша тень, что пришла ко мне просить вольную?
- Моя? Тень? - непонимающе переспросил Писатель. - Вот она, она со мной... - тут до него наконец дошло. - А, моя прежняя тень? Просить вольную?!
- Да. Что-то ее не устраивало в вас. Кажется, ваш образ жизни.
Олег вдруг радостно расхохотался, как безумный.
- Так отпустите ее! Пусть идет, куда и к кому хочет!
- Ну, я так не могу. Нужен хозяин. И Леди-тень отпустить не могу. У нее есть хозяйка, которой нельзя без тени.
- Тогда... тогда пусть моя тень пойдет к ней! - с мольбой и надеждой в голосе воскликнул Писатель. - Вдруг они понравятся друг другу! И все будут довольны, все будет хорошо...
Хозяин Теней изумился ни на шутку.
- Насколько я помню, Дама-без-тени живет очень богато?
- Да, - кивнула Тень.
- Хм… Тогда сами спросите у вашей тени!
- А где она? - Олег огляделся.
- Тут я, - от стены отделилась тень.
- Здравствуй, - сказал Писатель отрешенно. - Ну так что? Слышишь, что тебе предлагают? Тебе ведь не нравилось у меня, верно?
- Как тебе сказать, - зябко пожала плечами тень. - Ты вспомни, как ты жил! Как бомж, право слово. Да еще уткнешься в свой роман, сутками бред пишешь, а мне это все читать... Надоело, не обессудь. Значит, богатая Дама?
- Ага! - горячо подтвердил Олег. - Иди, если хочешь!
- Ну... - тень замялась. - Можно? - Олег-тень перевел взгляд на Хозяина.
- Ох, молодежь. Ладно, последний вопрос: писатель Олег, почему вы пошли за Леди-тенью?
Олег замешкался и растерялся.
- Ну... я не знаю, то есть... нет, я знаю... вы можете подумать, что это странно, да. Но я думаю... нет, знаю... что я полюбил ее. Поэтому пошел за ней. Поэтому пойду за ней всюду, куда бы она не направилась! - голос Писателя окреп, стал уверенным и горячим.
- Опа-на... - охнул Олег-тень. - Ну это... я вам пожалуй мешать не буду, пойду?
Писатель не обратил на него внимания, выжидающе глядя на Хозяина.
Леди-тень лишь крепче прижалась к писателю, что-то яростно шепча. Хозяин развел руками.
- Что я могу тут поделать? Перед любовью даже я бессилен. Идите, все трое. Вольная Леди-тени.
Внезапно в зале вспыхнул огонь. Появилась Дама-без-тени. При виде этой женщины, мужчины обычно были готовы упасть на пол и целовать ее ноги, готовы были отдать за нее все, что имели, даже жизнь.
- Мне кажется, не спросили разрешения у меня. – Улыбаясь, произнесла она. Улыбка была холодной и мертвой.
- Это шо, та телка? - живо поинтересовалась тень Олега. - Ну, у которой я жить буду? А ничо так, я б сказал...
Олег молчал, прижимая к себе Леди-тень и переводя взгляд с нее на ее бывшую хозяйку.
Дама опешила. В жизни к ней еще так не обращались!
- Но, я… Да как ты смеешь!
- А я шо? - удивился Олег-тень. - Ты мне лучше вот чего скажи - ты, надеюсь, романов не пишешь? А по ночам спишь? И вообще, привычки там вредные есть? Я абы к кому не пойду, ты так и знай!
Хозяин Теней уже смеялся в кулак. Дама ошарашено смотрела на Олега-тень. Словарный запас хозяйки Леди-тени истощился в мгновение.
- Э… Да я… Да у меня…
- Что у тебя? - встревожился тень Олега. - Надеюсь, не вши? Ненавижу чесаться по ночам. И это... ты не извращенка часом? А то я уже не мальчик, не всякие выкрутасы повторить смогу... И еще ненавижу сало, - зачем-то добавил он.
Дама-без-тени не нашла ничего лучшего, чем грохнуться в обморок.
- Олег, ну как вы с дамой. Теперь сами ее несите до дома. – Улыбнулся Хозяин Теней. – Ну а что вы тут еще делаете? Идите, вы свободны! – Махнул рукой старик влюбленным.
- Ага, теперь мне эту дуру припадочную еще на своем горбу переть! - пробурчал Олег-тень. - Ладно, куда ж ее тащить-то? И как? Ну да разберусь... Слышь, Олег... ты это... не поминай лихом. Ты хороший был хозяин, только жил в дерьме по ноздри... Вот теперь мы заживем как надо, правда, крошка? - обратился он к бесчувственной Даме, у которой отныне снова была тень.
- И тебе всего доброго! - весело отозвался Олег. - Спасибо вам, Хозяин Теней! - он повернул Леди-Тень лицом к себе и ласково посмотрел ей в глаза. - Мы теперь свободны! Куда пойдем?
- Свободны… - только и смогла сказать Тень.
- А куда вам, извините, неживым, идти? Только туда. – Хозяин указал пальцем вверх.
- Тогда... пойдем? - Олег вопросительно посмотрел в лицо Тени, вдруг оказавшееся очень близко. И он почувствовал, что уже давно хотел это сделать. Он подался вперед и поцеловал ее, легонько притягивая к себе за плечи. Для него она сейчас была материальнее, чем когда-либо.
- Охо-хо... - пробурчал затихающий позади голос Олега-тени. - А мы с тобой целоваться будем, милая? Не? Ну и ладно, и не особо хотелось. А чего ты башкой о пол, не надо! Дай-ка поудобней перехвачу... ой, блин, тяжелая... - голос стал совсем неразличим…
Вскоре и Тень с Писателем отправились в и последний путь к счастью. По дороге тумана и звезд, луны и солнца, высоко в небеса…

Loading.


Тук-тук. Я тут. Я это Я. Это то, что Вы изволили скушать недавно. Я теперь буду с тобой. Я люблю тебя.


Это так просто. Это проще мёртвый младенец переходящий улицу. Всё так просто. Пугающе просто.

Шесть картин в комнате и одна статуя.

Это так просто. Пугающе просто.

Статуя из белоснежного мрамора. Крыло. Крыло. Два крыла. Острые бритвы-зубы. Сощуренные глаза-ледышки. Мощьнявый хвост-молния. Грудь-колесо. Чудо-юдо.
«Это Дракон» - прошептал пернатый голос внутри тебя.
«И без тебя знаю». Это напрашивалось, но не произносилось.
Статуя-Дракон. Именно такими они и были. Во всяком случае, ты так считаешь.
Белоснежный Дракон.

А вокруг картины. Раз, два, три, четыре, пять, шесть.

Красный. Красный дракон спаливает какую-то деревушку. Его чешуя давно уже спеклась от жара падающего солнца, и он весь подобен одному сплошному огню.
Оранжевый. Оранжевый дракон не любит почестей. Не любит славы. Именно по этому он такой маленький и беззащитный. Хотя так было раньше, а теперь у него плотная шкурка, он думает, что она надежно защищает его от невзгод мира, но люди только улыбаются прикасаясь к нему и кладут в корзинку к другим апельсинам. Но разве способность вызывать улыбки – не лучшая защита? Люди всегда улыбаются маленькому солнышку.
Жёлтый. Жёлтый дракон заслоняет собой всё небо. Он настолько велик, что целого мира мало. И неведомый художник выкинул его за пределы. Прочь из мира. Зачем-то присобачил дракону плащ развивающийся от звездных ветров, и дракон стал похож на шарик. Люди забыли. Забыли что это дракон. Они помнили только его имя. Солнце.
Зелёный. Зелёный дракон затаился в кустах и ждет. Эта игра началась ещё до рождения драконов, но теперь об этом никто не помнит. Мы ждем заката, того самого заката, когда солнце ложится на землю. Тут и выходит дракон на арену. Бросок и не продолжительная борьба с кровавыми брызгами, стрелами вылетающими из под изумрудных клыков. Все любят любоваться алыми, багровыми закатами? Скажите спасибо зелёному дракону.
Голубой. Голубой дракон не понимает зелёного. Он не мечтает о жёлтом. И не боится красного. Он голубой. Он не голубее неба, он и есть небо. У него такая прозрачная кожа, что ты видишь сквозь неё солнце. Но это вить здорово? Ты не хочешь жить в голубой коробке без стен? Ты знаешь как сложно быть открытым людям? Прозрачным? Не знаешь. Ты – коробка. А дракон нет, нет потому что ему помогают звёзды. Каждый вечер дракон костенеет и становится серым. Тут-то и приходят они, полощут его своим сиянием и дробят беды-тучи. Вот и утро! Вот он и как новенький! Добрый голубой дракон.
Синий. Синий дракон. Он всегда не понимал, как можно так открыто вести себя. Неет. Пусть голубой будет прозрачным, синий не такой. Синий сильнее. Кажется. Чувствуешь солоноватый запах? Так пахнет море. И так пахнут слёзы. Когда-то небу было так плохо, что оно плакало. Плакало от боли одиночества и непонимания. Просто плакало. Давайте не будем лезть небу в душу с грязными ногами. Плакало и пусть это будет прошлым. Слёзы в прошлом, а у нас есть море. Синее, солёное море...которое очень не любит любопытных и уверено хранит свои тайны. Тайны синего дракона.

Картины закончились.

Решила рассказ "Сказка" запихнуть в цикл под назвонием "Про Йольфов"

Второй рассказ цикла:

И нет больше...

Знаете, я ненавижу этот дом. Пустое вместилище воспоминаний. Я его ненавижу всей душой, хотя… ещё не ясно, осталась ли у меня душа. Ненавижу! Только это слово всегда у меня на языке, только его шепчут сухие губы, только оно отзывается в пыльной темноте коридоров.
Старый особняк на окраине города. Родовое поместье, вот только семья, что жила в нём давно уже не существует, ровно с того момента, как я сказал или приказал, не помню уже точно, убираться ей проч.
Дом пуст и уже давно мёртв. Только я брожу как призрак. Только мои шаги разносятся по десяткам комнат, но дом мёртв, он не отзывается на трезвон колокольчика в ещё идущих часах.
Тяжелые портьеры ласково погладили плечи, я отмахнулся и пошёл вниз по лестнице, уселся на холодной мраморной ступеньке. Гнездо древнего рода. Вот только род, вымер, как и все древние… ещё бы, эльф, последний эльф, решивший связать свою жизнь со смертной, лишь бы не потерять связь времён, лишь бы не покинуть этот мир, не оставив после себя никого. Она смеялась, когда он рассказывал о себе, смеялась и считала, что её возлюбленный всего лишь поклонник полоумного писателя, придумавшего мир эльфов. Она не могла и не хотела верить, что этот великий человек просто бывал в Лотриэне, что он своими глазами видел последнюю войну кольца, что он всего лишь выступил проводником между двумя, совершенно разными мирами. А как ей это объяснишь? Вот я и перестал рассказывать. Она притихла, поняла, что что-то скрываю. А потом скандал, упоминание о каких-то других, хоть я и любил только её… её одну. Но сорвался, надоело. Прогнал, наговорив столько страшного, что самому сейчас тошно, и она ушла, громко хлопнув дверью, ушла, что бы не вернуться больше никогда.
Я сам себя запер в доме. Такой вот добровольный затворник или, скорее всего узник, да, именно узник своей расы.
«Эльф!»- звучит как диагноз.
А, наверное, я и, правда, уже сошёл сума в своём скитании по тёмным комнатам и коридорам.
Она назвала меня сумасшедшим ролевиком. Сейчас я только и могу повторять её слова, ничего другого мне не осталось. Я сам запер все двери, занавесил окна. Странно, что никто за эти долгие сотни лет не позарился на «заброшенный» особняк. Всё-таки что-то или кто-то его охраняет. Интересно, кому это понадобилось сохранять моё уединение?
Кто-то писал письма:
«Где ты? Почему пропал? Мы беспокоимся. Разве можно быть таким безответственным? Может, приедешь в гости? Навестишь друзей?»
Но они так и не дождались ответа и вскоре перестали писать. Они считали, что я умер? А может, так было бы лучше? Может, я на самом деле свихнувшийся ролевик и мне пора лечиться? Может, острые уши лишь моя фантазия? Иногда я разговариваю сам с собой или с портретами, что висят в длинных коридорах. Там вся моя семья. Сотни поколений, сотни ветвей одного рода. Где они сейчас все? Они тоже считают меня мёртвым?
Смеюсь. Громко, отчётливо. Так что бы было слышно всему дому, что бы он ожил, вздохнул, потянулся…
Но смех стих и тишина поглотила все звуки. Вздыхаю и поднимаюсь на чердак. Канистры с бензином. Пройти по всем комнатам, по всем коридорам. Спуститься вниз, выйти на улицу и, кинув в сторону опустевшие ёмкости, чиркнуть спичкой, кинуть маленький огонёк в маслянистый след и смотреть, как огонь пожирает мёртвое тело дома.
Нет больше родового гнезда. Нет больше последнего прибежища сказки. Нет больше эльфов…

Когда-нибудь…

Скрип дверь. Чёртовы не смазанные петли. Толчок и она распахивается на полную, выпуская в парадную холодный осенний ветер.
Поёжился, повёл плечами. Будто не привык ещё к стылым утрам этого городишки. Привык ведь. Выходишь на улицу. Натягиваешь на запястья кожаные перчатки. Пожалуй, для данной части гардероба ещё рановато, но тебе всё равно. Ты всегда отличался от остальной массы.
Ступаешь на тротуар. Тихие постукивания трости при ходьбе, будто удары чьего-то сердца, оглашают сонные окрестности. Ещё слишком рано даже для дворников. Ты знаешь, что тебе никто не помешает. Поэтому и идёшь, так просто, не скрываясь.
Улицы пусты.
Заря ещё не скоро раскрасит небо причудливыми красками. Ты аккуратно перешагиваешь лужи. Сегодня не тот день, когда ты сначала заходишь в кафе, что бы выпить чашечку ванильного кофе и отведать совсем свежей выпечки. Сегодня нужно торопиться.
Ты любишь музыку скрипки. За что? Ты этого не знаешь. Просто любишь. Наверное, она созвучна с твоей душой или просто напоминает тебя самого. А впрочем, вы и правда похожи. Ты очень любишь слушать скрипичные концерты. Иногда целыми днями не выходишь из комнаты. Но сегодня тебе не до этого. Ты должен успеть во время.
За пазухой, оттягивая внутренний карман, лежит револьвер и горстка путь. Сегодня ты должен убить третьего из двенадцати. Сегодня он должен поплатиться за её жизнь. И ты идёшь с яростным желанием в сердце, убить. Покарать виновного в её смерти. Ты точно знаешь, что именно он виноват. Ну если и не он, так остались ещё девять человек. Те, кого она ненавидела. Но тебе было всё равно. Ты должен был их всех убить. Просто должен. И тогда…
… тогда, когда-нибудь, к другой жизни, она была бы с тобой.
Когда-нибудь…

Присоединённые эскизы

Серафим в панике металась по парку писателй. . "Ну где же? Где же? Где?!" Паника разрасталась до размеров маленькой катастрофы. Ну как же так? Впервые попасть в парк писателей и тут же потерять все свои свитки! Ну на такое могла сподобиться лишь забывчивая и переменчивая Серафим.
Приставая ко всем, кого встречала на пути с вопросами "А не видели свитки таки маленькие?" или "А свитки с печаткой красненькой не встречались?" Серафим буквально налетела на молодого человека мирно прогуливающегося по тенистой дорожке, видать, в поисках вдохновения. Через секунду они оба были на земле. Скомканно извинившись Серафим, поднялась и хотела уже помочь молодому человеку, как увидела свои свитки, завалившиеся за белую скамеечку.
Радости Серафим не было предела.

Эль-Муэрто.

Как-то Дух Смерти и Дух Сострадания ранним земным утром прогуливались в предместьях Эль-Муэрто. Обернувшись синим и белым сиянием, Духи наслаждались дивными рассветными лучами солнца, перламутровыми перьями облаков и изумрудом листвы в кронах столетних тополей. Но не одни тополя хвастались своею красой: река, огибавшая подножие холма, теряла разум в безумном беге, подкидывая к небу бриллиантовую россыпь брызг.
Завороженные зрелищем, Духи остановились, наполняя горизонты сознания неописуемой песней природы. Как вдруг раздался громкий треск, звук ломающегося дерева. Птицы, очнувшись от оцепенения, разом взметнулись с ввысь и подняли страшный галдеж. Минуту спустя, по самой кромке реки, волоча за собой бревно с человеческую руку толщиной, заплетающейся походкой шел Человек. Издавая непонятные крики, он всем корпусом раскрутил дерево и отпустил его, при этом нетвердые ноги человека покосились и сам он упал прямиком в воду. Быстрое течение подхватило его, и вот, уже через несколько мгновений он оказался довольно далеко от берега.
Вспомнившая об опасности рыба стайкой серебряных бус опустилась на дно реки. Одинокая лань, неосторожно вышедшая из лесных зарослей полюбоваться на восход, дернулась и унеслась обратно в лес. Гармония утра превратилась в хаос дня. Духи, с печальным интересом наблюдавшие за барахтающимся в воде телом.
Первым не выдержал Дух Смерти. Одним усилием мысли он заставил настоящую секунду растянуться до такой степени, что она показалась бесконечной. Что-что, а это Смерть умела делать лучше всего. В следующий миг, темный дух принял свой привычный для всех людей облик высокого, немного худощавого человека с косой. Медленной, но до ужаса твердой и неотвратимой походкой смерть приближалась к застывшему с искаженным от ужаса лицом мужчине. И там, где ступала Смерть, трава желтела и выгорала.
- Постой!- За балахон смерти ухватилась сверкающая рука Сострадания. Второй Дух тоже успел поменять облик, превратившись в девушку, источающую свет от самого своего сердца. Полные участия голубые глаза Духа были обращены в сторону умирающего человека.- Подожди, его час еще не настал, я чувствую. Зачем ты хочешь забрать его раньше срока?
- Его уже не спасут. – Ответил ей голос, доносящийся со всех сторон сразу.- Разве ты видишь кого-либо вокруг? Это вершится судьба: скоро тело его не будет способным поддерживать жизнь, и я помогу ему расстаться с нею.
- Он мог бы еще сам побороться за свою жизнь. Отбирая у него этот шанс, ты сам вершишь его судьбу.- Твердо стоял на своем Дух Сострадания.
- Шанс? О каком шансе ты говоришь? Этот человек пьян, я уверен, он даже не понимает, что с ним происходит. Нет у него никакого шанса.
Голос Смерти казался глубоким океаном, обволакивающим слушателя, гипнотизируя его и заставляя подчинятся воле своего хозяина. Но Сострадание, пройдя со Смертью рука об руку не легкий и уж совсем не короткий путь, было привычно к хитростям и уловкам своего спутника. Они могли каждый раз вводить человека в заблуждение и заставлять выполнять чужую волю, но Сострадание было Духом, а потому продолжило спор.
- Не думаешь же ты, что сам можешь решать кому пора уходить, а кому нет? Так ты почти всех за одно утро забрать можешь, если только им не помогут другие силы. Но если все действительно так, то знай – я та, кто поможет ему несчастному. И здесь по Закону ты не сможешь мне помешать.
- Сострадание…- вздохнула Смерть и опустила косу.- Закон Закону рознь. Я еще не успел приблизиться, а ты уже спасаешь его от меня. Зачем? Людей много и они всегда будут. Я один не сделаю так, чтобы их вдруг не стало, не потому что не смогу, но потому, что смысла такой поступок не имеет. – Дух положил руку на плечо девушки, привлекая ее внимание. Но Сострадание уже не слушало Великого Духа, оно неотрывно смотрело на человека, застывшего в сонме сверкающих брызг. Сделав правой рукой круговое движение и резко дернув ей в сторону, девушка вытащила человека из смыкающихся водных объятий. Время вновь пошло своей обычной скоростью. Откашлявшись, человек ошалело огляделся по сторонам, явно не понимая, что произошло.
- Зачем он тебе? Очнись, сердце затмевает твой разум. Если б не было нас сейчас здесь, я бы явился и забрал его минутой позже. Все равно.- С этими словами Смерть топнула ногой и направила косу на человека. И земля разверзлась под ногами несчастного.- Не мешай, этот человек обречен.
Теперь время остановил Дух Сострадания. Она свела разрозненную землю воедино и обратила взгляд, полный праведного гнева на своего спутника. Из-под капюшона Смерти на девушку смотрели два пылающих угля. Было видно, что это давний спор между двумя духами, в котором ни один не желал понимать другого. В конце концов, более мудрый и усталый Дух Смерти произнес:
- Если тебе так хочется спасти его, я дам тебе такой шанс. Если сможешь до заката сего дня сыскать на Земле одного живого человека, кто знает его и согласен будет за него жизнь свою отдать, я покорюсь твоей воле. – Смерть протянула руку, и на ней возникло сияние.- Ну как, на предложение согласна ли ты?
- Но что же будет, если у меня не получится?- Спросило вдруг Сострадание, чувствуя подвох в словах Великого Духа.- Что будет, если нет на земле такого человека, который захочет спасти этого несчастного?
- Твой человек будет лишен возможности Высшего суда. Это несправедливо, я уже чувствую твое возмущение, но помни, что это – твой спор.- Голос Смерти приобрел металлический оттенок.- Если спасешь его – он останется жить, не сможешь – отправится в небытие.
Девушка посмотрела на человека, лежащего у ее ног. Сомнение овладевало ее сердцем, но ведь должен же хоть кто-то на свете дорожить им? Ставки были высоки, однако, и на попятную идти было уже поздно, не могла она от спора отказаться. После некоторых раздумий, в руке девушки тоже возникло сияние и она пожала руку Смерти.
Так между Великими был заключен спор на жизнь и душу человека по имени Сантьяго де Минго, жившего в близлежащей деревне. Духи договорились, что покуда день не завершился, Смерть будет держать человека во сне между жизнью и забвением. А для точнейшего отсчета времени поставили на том же месте, где стояли, песочные часы, рядом с ними же и встретиться решили.
Сострадание для поисков свои силы применять не могло, но вместо того ему разрешалось принимать любые обличия, кроме человека, на кого спор велся. Дух остановился на облике юной странствующей девушки невысокого роста с каштановыми волосами и большими светло-карими глазами. Открытое улыбчивое лицо должно было с первого взгляда располагать людей к беседе. Закинув за плечи дорожную сумку и взяв в руки посох для полноты образа, Сострадание отправилось в путь.


Эль-Муэрто, некогда город, кипящий жизнью, теперь превратился в тихую захолустную деревеньку, почти полностью отрезанную от внешнего мира. Такое название эта деревня получила из-за горы, стоявшей у входа в бухту, с вершиной в форме человека с косой в руке. Более сотни лет назад город снискал себе славу успешного торгового порта, но от лени и достатка живших там людей, потеряло былые удачливость и вид. Но необычайно прекрасная природа вокруг заставляла людей оставаться в обжитых землях, а Великих Духов возвращаться сюда вновь и вновь, дабы насладиться истинной красотой.
Едва Сострадание вошло в деревню, как тут же раздались крики и страшные ругательства, а затем с противоположной стороны улицы над ее головой, едва не задев, пронесся глиняный кувшин, с треском разбившийся за ее спиной. Девушка внезапно осознала, что одержать победу в споре будет не так легко, как представлялось вначале, учитывая нравы здешних людей.
Решив, что сначала о жизни де Минго можно разузнать в людных местах, (в маленьких деревушках всегда все всё знают), Сострадание, обходя не в меру опасные дома стороной, и по возможности стараясь не привлекать к себе внимания, отправилось к центру деревни, где и располагался рынок.
Атмосфера рынка завораживала и рассеивала внимание. Состраданию, к такому обращению непривыкшей, было крайне сложно сосредоточиться: ее постоянно дергали, о чем-то спрашивали, навязывали не нужные ей вещи и уговаривали, уговаривали, уговаривали… Едва собрав мысли в порядок, ей удалось узнать, что де Минго действительно жил в Эль-Муэрто, но люди не видели его уже очень давно. Дотошные до всего старухи рассказали Состраданию так же, что у Сантьяго были жена и ребенком. Но он бросил их, не в первый раз обманув надежды бедной девушки. После она согласилась на предложение некого Пабло Солиза, и сейчас они живут в старом доме семьи Солиз недалеко от рынка.
Вокруг Сострадания собиралось все больше и больше народу. В таких заброшенных деревнях появление нового человека становится настоящим событием, где каждый хочет поучаствовать и, если может, помочь. Поначалу о Сантьяго говорили сдержанно, с неким недовольством, на вопросы о нем отвечали неохотно, но чем больше зевак собиралось вокруг, тем становилось понятнее, что Сантьяго здесь не столько недолюбливают, сколько вообще презирают. Из общего гомона Состраданию удалось выяснить, что Сантьяго ужасный проходимец и обманщик. Не редко он обещал что-либо, но потом отказывался от своих слов или же вовсе пропадал. Часто бывало, что он втягивал честных и порядочных людей в нехорошие истории и аферы, всегда выходя сухим из воды, но подставляя своих партнеров. Когда же Сострадание упомянуло о том, что у Сантьяго большие проблемы, и он нуждается в помощи, все согласились, что так ему и надо и пора бы уже проучить этого мошенника.
Решив, что здесь она вряд ли найдет того, кто ей нужен, Состраданию ничего не оставалось, как идти искать его бывшую жену. Но на выходе из рынка в дорожный плащ Сострадания вцепилась чья-то морщинистая рука. Сострадание обернулась и увидела старуху одетую сплошь в черное. Ее голову покрывала черная едва прозрачная вуаль.
- Забери меня. Меня. Забери, молю, забери меня. Возьми меня! Молю.- Старуха шептала словно завороженная.
- Прошу не обращайте внимание на нее. Это наша местная сумасшедшая старуха.- К ним подошла женщина, больше всех кричавшая, что Сантьяго взял у нее деньги и так и не вернул. Она оттолкнула старуху с такой силой, что та упала на землю. Вуаль слетела, и Сострадание увидела, что старуха слепая.- Никто уже и не помнит, откуда она взялась. Не обращайте внимание, идите своей дорогой.


Отыскать дом Солизов оказалось труднее, чем казалось с первого взгляда. Рынок был окружен множеством домиков, как один похожих друг на друга. Когда же Сострадание спрашивало у прохожих, где живет жена Сантьяго де Минго, люди плевали на землю и говорили, что не знают такой. Но когда девушка спросила о доме сеньоры Солиз, ей охотно объяснили, как до него дойти и не заблудиться в извилистых переулках.
Дом Солизов был очень большим и напоминал дворец по сравнению с облепившими его маленькими домиками и хижинами. Дверь открыл молодой человек лет двадцати, нервно выкручивая пальцы на руках. Впалые щеки, красные глаза и бегающий взгляд поразили Сострадание. Как же можно было довести человека до такого состояния? Паренек, боязливо озираясь по сторонам, сказал, что хозяина нет дома и не будет до вечера. Сострадание попыталась объяснить, что ей нужна сеньора Солиз, бывшая жена де Минго, но слуга уже закрывал дверь, как вдруг за его спиной раздался голос:
- Леон? К нам кто-то пришел? Я слышу голоса.
- Нет, хозяйка, вы ошибаетесь. Никто не пришел.
- Не лги мне, Леон- голос раздался совсем близко, и из-за плеча слуги выглянуло лицо молодой женщины.- Ну смотри придет муж, посмотрим, что он с тобой сделает. Иди отсюда!- Слуга втянул голову в плечи, быстро поклонился и убежал в глубь дома,
- Прошу простить моего слугу, у него ужасные манеры, такие же, как и внешний вид.- женщина виновата улыбнулась.- Но у меня очень ревнивый муж. Уходя, он запрещает Леону открывать дверь посторонним. Мне это не по душе и я наказываю слугу за это, приходит муж и тоже наказывает его. Но что-то я заговорилась. Меня зовут Иседора Солиз, вы хотели меня видеть? Я к вашим услугам,- сеньора Солиз улыбнулась и жестом пригласила Сострадание в дом.
Сострадание вошла в дом и пошла вслед за Иседорой. Они прошли через темный коридор первого этажа и вышли во внутренний двор дома Солизов, где стояла беседка, окруженная множеством цветов.
- Если вы не против, мы поговорим здесь, в доме слишком душно, а здесь мы будем на свежем воздухе и беседка скроет нас от солнца. Леон!- женщина позвала слугу и, не дожидаясь его появления, добавила,- принеси нам чаю со льдом!- Иседора повернулась к Состраданию и с улыбкой проговорила.- Так с какой вы ко мне просьбой?
- Сеньора Солиз, я знаю, что некогда вы были женой Сантьяго де Минго.- При упоминании этого имени, лицо хозяйки помрачнело.- Он сейчас в большой беде, и…
- Ни слова больше,- Иседора решительно перебила ее.- Как он не поймет, что все уже кончено? Сколько ему нужно? Сколько денег, чтобы я больше никогда не слышала об этом человеке?
- Нет, вы не понимаете...- Сострадание подалось вперед, ближе к собеседнице.- Ему нужно совсем другое, деньгами тут не поможешь. Он в смертельной опасности и спасти его, боюсь, сможете лишь вы одна, сеньора Солиз.
- Кто вы такая?- Иседора подняла глаза на Сострадание.
- Я, можно сказать, его знакомая, которой он небезразличен. Иседора, поймите, он нуждается в вас. Как вы когда-то нуждались в нем. Ведь я уверена, что вы любили друг…
- Замолчите! Он никогда не любил меня, он любил только мое знатное имя. И я никогда не нуждалась в нем, мой отец нуждался в его деньгах! Просите о чем угодно, только не о помощи этому человеку. Он уничтожил меня, мое доброе имя и мою жизнь. Я ничего не хочу слышать о нем!- Сеньора Солиз резко взяла себя в руки и дальше продолжила более спокойным тоном.- Я ничем не могу быть вам полезной, потому прошу вас покинуть мой дом.
Сострадание поднялась и пошла к двери, едва не столкнувшись с принесшим холодный чай Леоном. Слуга непонимающе посмотрел на гостью и, оставив чай на столике, пошел провожать девушку. Как вдруг Иседора окликнула их:
- Подождите. Если я не могу помочь бывшему мужу, это не значит, что никто не может. Расспросите его товарищей из «рыбацкого братства». Днем они собираются в таверне через две улицы отсюда. Леон проводит вас. Леон! Ты понял?
Но и «рыбацкое братство» не хотело слышать о проблемах Сантьяго. Все как один отворачивались от Сострадания, услышав имя своего некогда товарища. Но находились и такие, кто тут же принимался сетовать, какой же Сантьяго негодяй и что он наделал, отчего и его семья и семьи его друзей обеднели и теперь вынуждены были существовать впроголодь.

Возвращаясь, Сострадание поймало себя на мысли, что уже и само испытывает некое отвращение к Сантьяго. Она думала, что зря ввязалась в спор с Великим Духом ради жизни человека, который оказался не нужен никому вокруг, более того, чья смерть принесла бы всем лишь облегчение.
Вновь выйдя к рынку, Сострадание повернула в соседнюю, менее многолюдную улицу, как вдруг ее окликнули:
- Странница! Вы ли та, что ищет Сантьяго де Минго и его родных?
Сострадание обернулось. К ней шел невысокий мужчина лет пятидесяти, опираясь на трость с тяжелым набалдашником. Загорелое морщинистое лицо и теплый взгляд сразу же располагали к собеседнику, а одежды, расшитые золотом, явно свидетельствовали о том, что этот человек был далеко не простого происхождения.
- Да, я ищу родных сеньора де Минго. Вы один из них?
- Не то чтобы родственник, но близкий друг его отца. Во всем Эль-Муэрто вы не найдете человека, более близкого семье де Минго. Позвольте мне рассказать вам о ней то, что вы не узнаете на базаре от праздных зевак, если вы согласитесь прогуляться со мной по городу немного.
- Мне очень жаль, я не располагаю достаточно большим количеством времени, еще до заката я должна покинуть деревню. Но если ваш рассказ не будет слишком длинным, я с радостью соглашусь на ваше предложение о прогулке.
- О нет, я ни в коем случае не смею вас задерживать. Мой рассказ будет короток насколько это возможно и очень важен. – С этими словами мужчина галантно предложил Состраданию руку и направился неспешным шагом вниз по улице.- Вопреки всеобщему мнению, Сантьяго – хороший человек, просто невезучий. Как будто всю жизнь его преследовал злой рок. За какое дело бы он ни брался, оно либо прогорало, либо разваливалось, стоит учесть, что его вины в этом не было. Но ведь людям всегда нужен был нужен кто-то, на кого можно было свалить всю вину. Таким человеком в Эль-Муэрто и оказался Сантьяго де Минго. Как только происходили несчастья в деревне, все сразу говорили, будто опять Сантьяго постарался. И никто даже не трудился выяснить, был ли виновен Сантьяго и был ли он вообще в деревне, когда неприятности случились. Сантьяго же знал, что толпа на расправу быстра, потому даже не оправдывался, хотя, быть может, был в том не прав.
Но тут как будто удача, наконец, улыбнулась Сантьяго. Он купил рыболовецкую лодку, и несколько дней подряд уходил в море еще до восхода, а возвращался заполночь. Спустя две недели он во всеуслышанье объявил, что знает все рыбные места в окрестностях, а также может рассказать, где «рыба сама плывет в сеть». Он предложил трем не особо удачливым рыбакам объединиться под его началом в обмен на проценты с продажи рыбы.
Дела потекли у Сантьяго хорошо. К нему примыкали все больше и больше рыбаков. Появились лишние деньги. Он даже женился на дочери одного из своих рыбаков. Но едва успел родиться у него первый ребенок, лодки Сантьяго разбил шторм, а рыба, повинуясь зову стихии, ушла дальше в море. Дело его опять провалилось. Люди снова стали называть его плутом и обманщиком, жена, уставшая от постоянных насмешек, приняла предложение одного из деревенских и бросила мужа.
Сантьяго остался один. На последние деньги он страшно запил. Часто первым лез в драки, либо оскорблял людей, провоцируя их на конфликт. Стал вспыльчив и неразборчив в связях. У него появились «новые друзья», обещавшие де Минго золотые горы в скором времени. Другими словами он опустился на самое дно жизни.
Проводив Сострадание до ворот в деревню, мужчина остановился и повернулся к спутнице:
- Теперь я уже даже и не знаю, где он находится. В деревне его не видели уже давно.- Он опустил голову и посмотрел себе под ноги.- Мне искренне жаль его мать. Единственный родной ему человек. Вы, верно, слышали, будто у него нет братьев и сестер, и это правда, даже отец погиб в море, когда Сантьяго был еще ребенком, оставив его одного с матерью. Хотя ее я тоже давно не видел, должно быть, она уже умерла от старости и безумия. Раньше ее часто можно было встретить на закатном берегу в ожидании мужа, смотрящую в море... Спасибо, что выслушали меня, быть может, мой рассказ поможет вам в ваших поисках. Прощайте.- Мужчина развернулся и зашагал обратно в деревню, оставив Сострадание одну, потрясенную рассказом.
Посмотрев на горизонт, едва подернувшийся багряным цветом, Сострадание кивнуло самой себе и решительно направилось в сторону бухты.

Мужчина оказался прав. На берегу и в самом деле сидела женщина в черной накидке на голове. Ни секунды не сомневаясь, Сострадание подошла к ней и узнала в этой женщине слепую старуху, встретившуюся ее на рынке. Старуха, казалось, смотрела в море, надеясь невидящими глазами разглядеть кого-то скрывшегося за горизонтом.
- Вы ли сеньора де Минго, мать Сантьяго де Минго?- позвала старуху Сострадание.
- Ты вернулась ко мне, странница?- Заскрипела старуха.- А я ждала тебя здесь весь день. Ты могла бы и поторопиться,- она повернула голову в сторону девушки,- мне старому, немощному человеку, было очень сложно добраться сюда. Я уж было подумала, что зря послушала того вашего знакомого.
- Моего знакомого?- Сострадание почти ничего не поняла из слов старухи, но время поджимало, и Дух задал вопрос старому человеку.- Сантьяго де Минго находится в смертельной опасности, но он спасется, только лишь вы скажете, что согласны отдать свою жизнь за него?
- Дух, веди меня, я согласна. Ни одна мать не оставит своего ребенка в беде.- Из серых невидящих глаз покатились слезы.- Я готова отдать свою никчемную жизнь за него, лишь бы он остался на земле.

Едва верхушка солнца успела спрятаться за горизонтом, а в песочных часах последняя песчинка не успела коснуться дна, секунда вновь растянулась, а на условленном месте уже стояли два духа и два человека.
- Я чувствую ее решимость, эта женщина согласна по своей воле расстаться с жизнью, дабы спасти человека, стоящего перед нами.- Первым начал Дух Смерти.- Хоть эта женщина сама с минуты на минуту расстанется с жизнью, я согласен принять ее вместо этого человека. Он будет жить. Ты честно выиграла пари.- Смерть достала косу и направила ее на женщину.
- Постой…- перед Смертью уже во второй раз, как и в это утро, встал дух Сострадания.- Не спеши.
- Что опять? – На секунду в голосе Великого Духа показалось раздражение.- Я оставляю твоего человека, что ты еще хочешь от меня? Мы честно заключили пари и ты честно выиграла его.
- Этим утром, я думала только о том, чтобы спасти этого человека. От сострадания и идет моя сила, создающая и созидающая. Но этим утром я не думала о том, насколько сильно жизни людей связаны между собой. Пойми, этот человек и его мать не достойны такой глупой смерти. Это была ошибка.
- Ты предлагаешь мне оставить обоих?- Спросил Великий Дух, не опуская косу.- Ты знаешь, что нельзя человеку уйти в конец очереди, только если с ним не поменяются местами. А наш спор и так затянулся на целый день. Время пришло, я забираю душу этой женщины.- Дух сделал шаг в направлении старухи.
- Выслушай. Жизни этих людей не имеют для тебя никакой ценности. Забрав душу одного, ты отдаешь ее другому. Так сделай так, чтобы их души остались у них! Тебе нужно забрать сорок лет жизни этого мужчины, так забери вдвойне, но у обоих!
- ХВАТИТ!- Голос Смерти громом прокатился по долине. Небо в момент затянулось тучами, все вокруг потемнело.- Хватит уговоров, Сострадание, не тому духу мешаешь!- Великий дух оттолкнул Сострадание с дороги и замахнулся косой на мать Сантьяго.
На миг все вокруг погрузилось в кромешную тьму, ударила молния выхватившая из темноты лицо Сострадания, с глазами полными слез. А в следующую секунду на прежнем месте, у реки, не осталось ни песочных часов, ни духов, ни мужчины и старухи, но вместо них осталась молодая женщина с младенцем на руках…


***
- Тебе очень идет внешность старика с тростью.
- Правда? Я долго думал, какой образ выбрать.
- Значит, Великий и Справедливый Дух Смерти в последнюю секунду забрал у Сантьяго сорок лет его жизни, и столько же у его матери, в обмен на душу сына?
- Когда я выхватил ее душу, я вдруг понял, о чем ты говорила. Для матери нет на свете ничего страшнее двух вещей: видеть, как ее дитя страдает и понимать, что она не может ему помочь, страшнее для матери лишь пережить своего ребенка. В этом мире справедливости на всех не хватает, я решил дать им второй шанс.
- Это так. Я хотела сказать…спасибо.
***

Сообщение отредактировал ~Serafim~ - 22-09-2006, 18:18

А он всё пел…

Она танцевала на развалинах старых чувств. Просто скользила под водопадом взглядом. Она танцевала, а он играл. Пальцы перебирали серебряные струны. Тихая музыка лилась, искрилась тысячей слов, а она всё танцевала, плакала. Он смотрел и плакал вместе с ней.
Он пел, играл, она танцевала, а звёзды падали. Видимо это и было так кому-то нужно.
Полночь.
Она танцевала, скользила в лучах закатного солнца, но уже полночь. Красивая летняя полночь. Сегодня герои ушли в бой, что бы не вернулись. Она провожала каждого из них будто брата, будто любимого. А сейчас она танцевала. Он играл…
Ветер принёс запах крови, такой сильный, что казалось, от его прикосновений на плечах оставались кровавые полосы. Она танцевала, закрыв глаза. Там за опущенными веками жили тысячи видений о тысячи смертях тысячи братьев, тысячи любимых. На сердце осталась глухая тоска, осталось только танцевать и слушать пение последнего менестреля.
Он смотрел, как извивалось её гибкое тело, просто смотрел на её танец.
Вдруг она замерла, откинулась назад, упала на колени, закрывая маленькими ладошками чёрные чуть раскосые эльфийские глаза. Спазм боли скрутил тонкое тело. Она вскрикнула и упала навзничь. Будто пронзённая тысячами кленков. Она умирала, а он продолжал играть, он играл свою последнюю песню.
До рассвета осталась минута, миг, мгновение…
На лежала на развалинах последнего оплота Высшего Народа. Она лежала, а он пел о том, что хотел бы её спасти, унести далеко-далеко, но он не маг, что бы вот так превратить её в птицу, что он может только петь.
Она умерла, а он всё пел… пел…

А давайте я попробую вас развеселить? Вдруг получится...
О падших ангелах, причинах их падения, и о том, как распознать их в толпе

Нет ничего хуже, чем ехать летом в трамвае. Дребезжат пыльные стёкла. Люди толкаются, ворчат. Бойкие старушки спихивают подростков с сидений. Душно. Шумно.
Я ехала в центр на встречу с подругой. Рядом со мной сидела, прямо скажем, необъятная женщина. Она пухлой рукой вытирала пот со лба, что-то бормотала и тяжело вздыхала.
Трамвай остановился. Толпа немного схлынула. Моя соседка, охнув, встала и с трудом протиснулась в широкие двери.
В трамвай вошло нечто. О внешности вошедшего можно было сказать одно: образина. Лицо пропитого металлиста, футболка с сатанинской символикой, шифоновая чёрная юбка. Довершала картину нежно-розовая губная помада. Образина гордо прошла по всему трамваю и села рядом со мной. Сухонькая старушонка, с трудом державшаяся за высокий поручень, и потому всем недовольная, пробурчала:
- Ишь, вырядилась!
Сидевшая спереди от меня девчонка-неформалка мечтательно вздохнула. Кто-то покрутил пальцем у виска, кто-то отвернулся.
Я с удивлением уставилась на соседку. Она бросила на меня скучающий взгляд.
- Чо пялишься? Падших ангелов никогда не видела? Ну, смотри!
- Кого-кого? – переспросила я. Конечно, я знаю много людей с чудинкой, но чтоб настолько!
- Падших ангелов! Церата, - образина протянула мне руку.
- Вика. А разве падшие не там? – я недвусмысленно указала на землю.
- Там? Там только идиоты тусуются. Нормальные живут на земле!
- А ты как здесь оказалась? Тебя сбросили с неба?
- Щасом! В самоволке я! Меня на землю с заданием отправили. Ну я задание выполнил, а сам здесь остался. Меня искали-искали, потом об отлучении объявили. Думали, я сам вернусь. А вот и фиг им! Я сначала туда отправился. Говорю, сделайте меня демоном. А они и мне: «Демоном не можем. Рангом ты не вышел. Только суккубом». Ну, я сдуру согласился. Меня бабой сделали, стали в курс дела вводить. Послушал я их и говорю: «Ребята, это я, как последняя, извиняюсь, шлюха, всем давать буду?! Идите-ка вы…» И сбежал. Теперь здесь кантуюсь. Говорят, лет через двести могут обратно взять… - Церата мечтательно вздохнула (или вздохнул?). – Ангелессу ко мне приставили… А вон она сидит!
Церата ткнула пальцем в стекло. Весь трамвай, как по команде, устремился к окнам. На скамейке рядом с остановкой сидело попсового вида создание, всё в джинсе, с короткой стрижкой, и курило.
Трамвай остановился. Церата встала, махнула мне рукой: «Бывай!» - и выбежала на улицу.
Я видела, как моя соседка подошла к подружке, та пристроила горящую сигарету за ухо. Через мгновение Церата и ангелесса целовались на глазах у всей улицы.
Люди, прильнув к окнам, тоскливо и остервенело смотрели на них. А трамвай, дребезжа стёклами, ехал дальше.
9 мая

Спи, моя красавица…
Лунный свет.
Ветер лизнул камни, просоленные холодной морской водой. Лизнул, поморщился и полетел прочь, куда-то туда, куда улетали сны. Я смотрю, как ты спишь, просто стою и смотрю.
Где-то неподалёку стукнула калитка, чьи-то ноги протопали по мостовой. Интересно, кому это не спиться в такой час.
Вновь оборачиваюсь и смотрю на тебя. Интересно, что же тебе сниться? Наша весна? Наша любовь? Или просто я? Или кто-то другой? Интересно. Ты всегда удивляла меня. Такая маленькая, хрупкая девушка или девочка, нет скорее девушка.
Спи, спи, моя красавица, спи и смотри свои прекрасные сны.
Лунный свет за окном промчался по мостовой, заглянул в каждое окно, наверное, искал тебя, но сейчас я стою у окна и он просто боится подойти ближе, этот странный призрачный свет, вроде, вот он, близко, еще ближе, но нет…
Улыбаюсь, странно себя на этом ловить. А ты спишь.
Спи, красавица, спи.
Знаешь, я начинаю жалеть, что я не волшебник или маг, я бы унёс тебя от сюда, укрыл от всего мира. А ты спишь и не знаешь, что там, недалеко скрипнул замок, что рассвет гонит лунный свет прочь, что по холодному полу дробью отдаётся звук шагов. Ты не знаешь, что сейчас они заберут, вырвут из прекрасного сна, что бы погубить душу, такую же чистую, как и лунный свет, что, совсем недавно был за окном, а сейчас восход, и луны не видно.
А ты всё ещё спишь. Шаги ближе, звук открываемого замка, шаги замерли около твоей кровати. Рука протягивается и сжимает твоё плечо. Ты открываешь глаза и смотришь, но почему-то на меня. Глаза полные боли и невероятного доверия, ты встаёшь и уходишь с ними, уводят, что бы убить. А я поднимаюсь и сажусь в своё кресло императора. Тебя привязывают к столбу, поджигают хворост, костёр вспыхивает. Тебя охватывает пламя, и ты окунаешь в новый вечный сон.
Спи, моя красавица…
Я люблю тебя, твой император.

Что ж. Пришло время рассказать захватывающую историю о схватке "Рыцаря и Дракона"

Предисловие.
Если вам понравится прочитанное, обратите внимание и на другие эпизоды этой безусловно поучительной истории.
"Налётчики и маг". Пост №296 (15)
"Розыгрыш". Пост №300 (15)
"Насыщенный денёк". Пост за номером 307 на 16-ой странице.

*!* *!* *!*

Дракон с яростью грохнул лапой по стене из камней, за которую успел юркнуть рыцарь.
-Вылезай, червяк! – рыкнул ящер, перемежая речь пламенем.
За камнями послышался стук и невнятное ругательство. Очевидно, рыцарь в последний момент успел пригнуться. А после завопил:
-На себя посмотри, дылда!
-Что?! – дракон озверел вконец и с непередаваемым ревом прыгнул прямо в яму за камнями. Но рыцарь предвидел этот момент и, отбросив меч и щит, постарался как можно скорее выползти из лужи, аккурат разместившейся в яме. На его место тут же приземлился пастью вперед дракон, рухнув мордой прямиком в воду. Будь у рыцаря меч, схватка на том бы и закончилась, но, увы, оружие лежало по другую сторону дракона. Поэтому рыцарь, ругнувшись, пнул носком сапога шею ящера, но потерял при этом равновесии и покатился по каменистой насыпи в соседний овраг.
Шумно отплевываясь, дракон вырвал, наконец, морду из зарослей корней на дне ямы и с диким видом огляделся. Увидев рыцаря, он тут же попытался плюнуть в него огнем, но из пасти вырвался лишь огромный клуб пара. После чего ящер икнул.
Отползая прямо по грязи от опасного соседства, рыцарь не преминул бросить через плечо реплику:
-Это тебе за моего коня.
Дракон потряс головой:
-Угу, рыцарь. Принцесс тебе не жалко, значит?
-А что принцессы? – рыцарь вернулся на исходную позицию, с которой все и начиналось – группа вековечных дубов, теперь уже основательно поджаренных и поломанных. – На принцессах далеко не уедешь, а вот конь…
Пошатываясь, дракон поднялся на задние лапы, пристально заглядывая рыцарю в глаза. При этом в его собственных глазах плясали огоньки расплавленного золота:
-Тебе конец, дурень!
Рыцарь сделал в сторону дракона неприличный жест:
-Ну это мы еще посмотрим, старый пень, когда я буду наслаждаться своей победой и твоими сокровищами.
-Я затолкаю их тебе в глотку, ничтожество! – дракон ринулся в новую атаку, тяжело стуча хвостом по земле.
-А вот и не подавлюсь! – рыцарь, на ходу сбрасывая тяжеленный шлем, сиганул в очередную неровность ландшафта. Впрочем, что в шлеме, что без шлема, как рыцарь, так и дракон выглядели ужасно грязными.
-Раздавлю! – дракон опрометчиво сунулся следом за рыцарем, но получил удар заранее заготовленным березовым колом в ноздрю.
-Что, съел? – размахнувшись, рыцарь запустил вторым и последним бревном в трясущего головой ящера.
-Успею еще, - получив существенный толчок вбок, дракон не устоял на лапах и завалился на бок. Рыцарь, воспользовавшись ситуацией, со всех возможных сил выкарабкался из ямы и, спотыкаясь, побежал к своему мечу. Дракон бессильно ревел, пытаясь подняться из грязи, в кою он так неудачно угодил. В конце концов это ему удалось и они одновременно заняли боевые позиции друг напротив друга – рыцарь с мечом и легендарный красный дракон.
Из носа дракона поднимался дымок. Кажется, способность метать огонь начала возвращаться к нему. Решив не испытывать судьбу, рыцарь с места в карьер полетел навстречу дракону. Тот низко опустил голову и пустил по земле ослабленное, но, тем не менее, достаточно болезненное огненное покрывало. Рыцарь подпрыгнул, занося меч над самой шеей дракона. Но ящер был готов и встретил нежданную опасность мощным толчком, одновременно стараясь придавить рыцаря к земле.
-Эй! – рыцарь упал на спину, выпустив меч и схватившись за ушибленный бок. – Больно же!
Дракон, смущенно заерзав, виновато опустил взгляд:
-Извини, - а затем широко ощерил пасть в улыбке. – А правда я великолепный прием придумал?
Несмотря на боль рыцарь сумел расхохотаться:
-Да уж, Петигар, это твоя первая победа за последние пять лет. Черт, как ты до такого додумался? – дракон согласно захохотал, застучав хвостом по грязи.
-Да так, физика братец.
-Достойно, черт возьми, не будь я Каламиром Златоглазом.
-Дурацкое имя, - дракон презрительно фыркнул.
-Да что можешь понимать, ты, ящерица? – человек фыркнул и попытался подняться на ноги. Это ему не удалось и дракон, сжалившись наконец, протянул бедняге хвост.
-Ладно. Хватит уже препираться. Лучше пошли промочим глотки, - сказал дракон.
-Мудро говоришь, друг. Пошли!
Так, друзья скрылись в небольшом заведеньице, на заднем дворе которого они опробовали свои силы. А где-то на Деве другой пентюх встретил своего, другого дракона…

Сообщение отредактировал Сейден - 22-10-2006, 12:04

Дождливое настроение
Сижу на подоконнике, просто свесив ноги, вот уже несколько часов, просто сижу и смотрю, как капли дождя бьются о стекло, стекают с карниза. Бьются, ломятся в тепло просторной комнаты. Передёргиваю плечами и плотнее закутываюсь в плед, а они всё бьются, всё стараются процарапать себе путь.
-Ты так и сидела всё это время?- он стоит на пороге комнаты с букетом цветов, кидает его на кровать.
-Когда мы стали такими?
Странный вопрос, странный, правда, мой любимый тюремщик, правда? Огладываюсь на комнату. Небольшая, кровать, тумбочка, компьютер на столе, стул, телевизор и большое окно, на котором я постоянно сижу.
-Какими?
-А вот такими!
-Какими?- переспрашиваю, он стоит, так и не решаясь приблизиться.
-А ты разве не чувствуешь? Только не говори, что не чувствуешь? – вновь молчу.
Он качает головой, отворачиваюсь опять к дождливому окну.
Он подходит, касается плеч, чуть сжимает их, притягивает к себе, проводит руками по спутанным волосам, разворачивает к себе. Касается губами лба, носа, щёк. Целует плотно сжатые губы, прижимает сильнее к своей груди.
«Нет, я не поддамся!»- шепчу сама себе, но непроизвольно прижимаюсь и шепчу:
-Отпусти меня! Открой дверь! Дай уйти!
Он лишь качает головой и прижимает к себе, целуя, ломает последнее сопротивление.
-Выпусти!!!
-Шшш…- в самое ухо.- Ты свободна!- шепчет, защёлкивая сладкие оковы на моих крыльях.
А дождь всё плачет, всё рвётся ко мне.

Как говориться, понесло мысль по волнам творчества. На сей раз представляю вам историю о "Налетчиках и маге".

-Нет, ну ты посмотри на них. Вот же… - из-за высокой каменной насыпи показался драконий нос, а потом исчез. Дракон недовольно ворчал и время от времени посматривал вниз на тропу, что шла по дну ущелья.
-Эти разодетые губошлепы, которые возомнили о себе невесть что. Да они настоящей войны в глаза не видели! А туда же. На славу и подвиги потянуло, видишь ли, - дракон тихонько рыкнул, намереваясь покинуть свою засаду.
-Да ладно тебе, - стоявший рядом с ним рыцарь похлопал дракона по лапе. – Ты же знаешь, что в конце концов виноватыми окажутся не они, а тот лорд, который их послал.
-Да я их… - дракон приподнял сжатую в кулак лапу и снова выглянул из-за скалы. -Нет, ты только посмотри на их знамя – «Пронзенный дракон». Да нету в мире такого воинства, которое могло бы похвастаться убитым драконам. Да в любую из войн мы их били пачками!
-Тише, - рыцарь ухмыльнулся и вернулся к прерванному занятию. Он протирал свой меч до блеска. Иногда рыцарь бывал до крайности самолюбив. – И вообще, чего ты так волнуешься? Я не понимаю, ты что, сам участвовал в войнах?
Дракон не отрываясь следил взглядом за проходящими внизу солдатами. Они не были его целью. Его цель, рыцари, только показались из-за поворота. Они что-то там пели, но, к счастью, в ЭТИХ горах скрадывался любой звук.
-Нет, ну и что? В конце концов, у меня самый обширный литературный фонд о драконов на всем побережье. И поверь мне, я прочел все, что возможно. Такого в истории еще не бывало.
-Да ну? – рыцарь наконец-то закончил любоваться своим мечом и с улыбкой посмотрел на дракона. – Ну, сейчас проверим. Ты уже видишь их?
Дракон перевел взгляд с колонны на рыцаря. Под случайно пробившимся из-за облаков тоненьким лучиком солнца, блеснула его чешуя. Рыцарь поставил руку козырьком, защищаясь от блеска, и дракон довольно хохотнул:
-Последние минут десять только этим и занимаюсь, если ты не заметил.
Рыцарь поднялся на ноги, подошел к наблюдательному пункту ящера и, не заботясь о скрытности, высунулся из-за укрытия.
-Назад! – подцепив зарвавшегося человека за край панциря, дракон оттащил того от наблюдательного пункта. – Совсем сдурел, что ли?
Ящер недовольно вздохнул, а потом с видимым удовольствием потянулся. От долгого лежания у него затекли хвост и бок.
-Да ладно тебе, - рыцарь подхватил свой меч и широко взмахнул им.
-Угу. А как же твои моральные принципы? И тебе не жалко этих, а? – дракон кивнул в сторону процессии.
Человек кровожадно усмехнулся:
-А кто мне тут битый час талдычил о том, что рыцарство это зло и его надо уничтожать?
Дракон оскорблено фыркнул:
-Да что ты понимаешь в философии всепрощения? Ты, звенящий мешок металла! Да твоя презренная голова гудит не хуже нашего походного котла.
Рыцарь отвесил галантный поклон ящеру:
-Благодарю за комплимент, моя дорогая толстая змеюка. Так мы будем сегодня что-нибудь делать или как?
Дракон поперхнулся очередной фразой и на мгновение задумался.
-Ладно. Действительно, хватит болтать. Залазь скорее.

Армия герцога второй день ползла по этим дурацким горам. Войска роптали, герцог наслаждался компанией спутниц в своей переносной палатке. Носильщики роптали вдвойне. Рыцари медленно уваривались в собственных доспехах. Обоз с золотом катился без остановок. Жизнь казалась прекрасной.
Маг Ренальд скучал в обществе тупоголового сержанта, который был к нему приставлен для охраны. И это с учетом того, что сам Рэнни отвечал за сохранность телеги с золотом.
«-Бог с ней, с телегой. О ней, может, позаботится сам всевышний. Ты же следи за презренным металлом, - эти слова герцога хорошо отпечатались в памяти мага. – Если по каким-либо причинам оно исчезнет или превратиться во что-нибудь, я этого не перенесу.
После этих слов герцог лицемерно вздохнул:
-Ну а чтобы обеспечить вам, мой дорогой друг, надлежащую безопасность, я распорядился придать в ваше командование вот этого смышленого малого, - с этими словами сержант был представлен магу.
И что же оставалось делать?
-Благодарю, мой сударь».
Так они и ехали уже вторые сутки. Без происшествий – это радовало, но маг поклялся себе, что после этой дурацкой поездки повесит колпак на спинку стула и вернется к благородным занятиям своих уважаемых предков – плотницкому труду. Нет смысла пояснять, что маг из Рэнни вышел не столь замечательный, как хотелось бы.
Но этот день решил преподнести сюрприз. Во время послеобеденного марша случилось то самое событие, ради которого герцогу требовалась охрана. На колонну напали.
Задрожала земля, а небо прорезал рев чудовища. Лошади и кони нервно встали, а всадники и пехотинцы обернулись в сторону шума. А там, прямо над головами войска, на огромной круче, грозившейся обвалиться, стоял громадный красный дракон и внимательно осматривал войско.
Все застыли, еще не понимая толком, что же стряслось. И тут дракон взревел. Толпа перепуганных людей бросилась врассыпную. Проявляя чудеса проворства и ловкости, рыцари на ходу сбрасывали тяжелые доспехи и пытались затесаться в общей суматохе. Герцог был вынужден бежать как простой смертный из-за того, что никто почему-то не соизволил выделить его сиятельству лошадки.
А дракон, подбрасывая в воздух россыпи камней, ринулся в общую суматоху.

-Рра-а-а-ах! - кричал рыцарь, потрясая своим мечом из-за спины дракона. Он прочно держался за нее ногами, а для подстраховки схватился за выступающий роговой отросток в основании шеи ящера.
-Да хватит тебе кричать, - дракон недовольно поморщился и выплюнул над головами людей огненное облако. Безусловно, подобное происшествие придало им живости. – Кто тут из нас, в конце концов, дракон?
Рыцарь оценивающе оглядел шею ящера:
-Таких тут не наблюдается, - а после перевесился через импровизированное седло и размашисто стукнул рукоятью меча по макушке одного из беглецов.
-Рра-а-а-ах! – на сей раз ревел дракон. Он с удовольствием подхватывал людишек зубами и подбрасывал их в воздух, топал ногами буквально в считанных сантиметрах за их спинами и поливал огнем все попадающиеся каменные поверхности. Благо, в горах таких было предостаточно.
-Этого дави, этого! – в яростном азарте битвы рыцарь подпрыгивал на спине дракона и время от времени неистово колотил мечом по нечувствительному рогу.
-Слушай, не мешай мне работать. Не видишь что ли сколько их тут?
Через некоторое время поле битвы было расчищено. Кто мог из воинства, тот убежал. Кто не успел… Дракон с удовольствием оглядывал результаты своих усилий и довольно щерил светлые, но туповатые клыки. За эти несколько минут он успел раз десять пробежать по тропе от поворота до поворота и обратно.
Рыцарь спрыгнул с его спины и деланно кряхтя, заковылял к большой телеге – призу сегодняшней игры. Резкий оклик остановил рыцаря:
-Именем светлого пламени Анора, стоять! – голос дрожал и явно не производил устрашающего впечатления. А после из-под своего укрытия, из-под телеги выполз, кряхтя и отряхивая некогда синюю мантию, маг.
Дракон с интересом наклонил голову к плечу рыцаря и прошептал, разумеется, чтобы всем было хорошо слышно:
-Ты его приглашал?
Рыцарь недоуменно пожал плечами:
-Да вроде нет. А что, ты его тоже не знаешь? – дракон отрицательно покачал головой, и рыцарь встал в вызывающую позу. – Слышь, ты, как тебя там? Не важно. Лучше отойди от моего золота, иначе этот дракон переломает тебе все кости.
На мгновение рыцарь остановился, чтобы перевести дух, но тут же продолжил:
-А я в свою очередь порублю тебя на мелкие кусочки вот этим мечом, - над головой рыцаря взлетел, заставив взвизгнуть воздух, меч и, описав небольшую дугу, опустился на уровень груди рыцаря. То есть практически под ребро долговязого чародея.
Собрав все свои познания в кулак, маг пульнул в разбойников файрболом, но, очевидно, опять все напутал, в результате чего файрбол получился размером с небольшой дом, а направился он прямехонько в скалу над головой дракона.
-Это и все, что ты можешь? – рыцарь, вначале упавший ничком наземь, поднялся на ноги и решительным шагом пошел к телеге.
Маг в ужасе вжался в доски повозки, но нашел в себе силы пискнуть:
-Если вы не уйдете, я испепелю дракона!
-И что? – рыцарь остановился в раздумье, прикидывая все шансы.
-Стоять! Ты чего? – дракон, также во время представления грохнувшийся на землю, возмущенно взирал на своего спутника. – А кто тебе тогда телегу потащит?
Рыцарь опустил меч:
-Гм. Да. Незадача, - и вожделенно посмотрел на солому, прикрывавшую свое ценное содержимое.
Маг не стал распространяться, что его сил сейчас не хватит и на одну-единственную свечу. Наоборот, он принял нахальный вид и топнул по земле ногой, как бы колдуя.
И тут дракон захохотал.
-Ты чего? – и маг, и рыцарь были удивленны внезапным поведением ящера.
-Мне нравится этот малец! Каламир, я думаю, мы сможем договориться, все еще похохатывая, дракон заковылял к телеге, оставив рыцаря и чародея разбираться между собой. Маг завопил и бросился ящеру наперехват, но дракон небрежно отодвинул того в сторону и стал впрягаться в повозку.
-Да уж, Петигард. Ну ты и сказанул. А впрочем… - рыцарь окинул взглядом фигуру мага. – А впрочем… да. Думаю, мы сможем договориться. Что ты думаешь об одной третей от общей доли сокровищ?
От облегчения Ренни чуть было не грохнулся в обморок. Ну конечно же он был согласен. И мало ли что там себе подумает герцог.

Так таверна рыцаря и дракона обрела своего третьего постояльца.

Сообщение отредактировал Сейден - 11-10-2006, 20:14

Двери в лето.
А часто просиживаю на чердаке, разглядывая старые семейные фотоальбомы. Вот мама, такая красивая, что иногда кажется ненастоящей, либо прекрасной эльфийской леди. Отец - суровые губы сжаты в линию, рассерженные глаза мечут молнии. Помню, я тогда залезла в библиотеку и переворошила все старинные фолианты, там и уснула. Случи, не найдя меня в спальне, подняли жуткий переполох. А я спала и не знала, лишь под утро отец заглянул за дальние стеллажи о обнаружил дочь среди помятых бумаг. Ещё никогда я не видела его таким злым. Он кричал, что я недостойна его фамилии, что я будто бродяжка сплю, где придется. На крик прибежала мама, кинулась обнимать, целовать, моё заплаканное лицо. А отец всё кричал. Тогда я вырвалась из любящих объятий и убежала в комнату, крикнув, что ненавижу его, что, хочу, что бы он умер.
Сейчас спускаясь в семейный склеп, я зажигаю две свечи, одну ставлю у гроба матери, другую несу отцу. Ведь я любила их, на самом деле любила. Сейчас я жду с нетерпением лета и рассказываю теням прошлого, как прекрасно наше поместье, когда сад покрывается зеленью, когда мама, шелестя длинном подолом платья спускается в сад, садится за арфу и начинает играть. Когда отец приезжает домой, весь пропахший лошадиным потом и дорогим одеколоном. Когда он садится рядом и слушает красивый голос матери, что поёт о древних временах, о принцессах, драконах и королях.
Только теперь в поместье постоянная осень. Дождь будто издеваясь, не прекращается не на день, будто он хочет утопить мои мечты о лете. Но я всё равно найду двери в лето. А то, наше лето, когда в саду распускались розы, которые отец приносил по утрам маме. Я всё равно найду двери в лето, даже если их и нет.

Когда-то ещё в 7 классе я пробывал писать рассказ....потом я его бросил, но сейчас набрался храбрости выставить его сюда. Это черновик, так что погрешности наверное есть...но всё же.( это рассказ из 12 глав где то)

"Всегда склонённые"
1 глава

Стояла поздняя осень, и в этот не весёлый сонный день у Киры на душе было особенно тяжело. Она стояла на тихом школьном дворе и плакала, слёзы оставляли маленькие бороздки на её румяных щеках. Кира страдала. Ей было больно, но больно не от горя, которое произошло в её короткой, но на удивление мучительной жизни, а оттого, что девочке было не с кем поделится своей печалью. Её терзало самое неприятное из чувств, чувство утраты. Сегодня умер её единственный и последний друг – пёс ТоТо. ТоТо, так она назвала эту дворовую собаку, был её единственным другом, только он понимал её и мог успокоить. Его молчание и понурое виляние хвостом успокаивало Киру быстрее тысячи слов. Кира зарыдала ещё сильнее. Он был частью его духовного мира, с ним, ночью, она переносилась в царство Сна и там они жили вместе долго и счастливо. Когда-то в детстве она прочитала книжку про Элли и про страну Оз и её мечты были посвящены только этому. Она – сказочная фея с верным другом Тото отправляясь в дальние странствия, спасая маленьких и беззащитных людей от злых ведьм и людоедов или вооружившись тонким блестящим мечом, бежала спасать своего верного пса из лап страшного великана. Там Кира прыгала выше своей головы, кувыркалась и пела песни во весь голос. Она делала там всё, что не делала здесь. Там яростная и храбрая девушка выбрасывала все сокровища демонов на опушку леса и бедные крестьяне, вдовы и сироты могли насладиться довольствием и видом богатства. Там Кира была отчаянной разбойницей, она грабила богачей и хохотала так, что даже стены домов начинали трещать. Там она была вульгарной дивчиною, которая легко могла отрубить голову сотне разбойников и также легко накормить всех сирот города. А сейчас девочка Кира сама всё равно, что сирота. Да… Мать, современная женщина, которой нет дела до дочери, а отец сбежал от матери, когда Кире было три года. Кира его помнила, это был высокий и статный молодой человек с курчавой бородкой, которою он растил неизвестно для чего. Такой не желал тихо сидеть под испанским каблучком и выгуливать дочку. Да… Кира всхлипнула. Теперь она совсем одна и некому теперь послушать её рассказы о школьной жизни, некому будет доверить горести, некто не выслушает то, что камнем лежит на душе и тянет Киру вниз. Некто не поддержит её теперь, словом или жестом и теперь, когда все будут смеяться над ней, некто не защитит. Она опять всхлипнула, но этот всхлип утонул в следующим потоке её рыданий. Всё кончено, она одна, одна в этом жутком месте. Одна в пансионате для девочек, которых родители хотели вырастить в старых традициях. Пансионат для девочек, из которых потом выйдут или самые лучшие надзирательницы в приюте для беспризорников или самые отменные тряпки, об которых каждый сможет вытереть ноги. Её плечи дрожали от холода, а серое небо над её головой, было покрыто низкими тучами, из которых в любой момент мог хлынуть холодный дождь. В этот час на улице и во дворе не было не кого. Только ворона сердито каркая, летела, куда то в неведомую мглу… Ворона каркнула, и тучи не выдержав этого крика, лопнули, как воздушные шарики из них полился дождь. Внезапно дверь школы с грохотом открылась и во двор высыпала стайка девочек, все они хитро улыбались и постоянно хихикали. Прямо посреди двора, не заметив Киру, они встали в кружок и принялись шептаться и возбуждённо смеяться. Это происходило всегда автоматически, как по команде. Рефлекс? Не думаю… Постепенно, во двор выходило всё большее количество народу, которое, почему-то не взирая на дождь, присоединялись к этому кругу. А дело было вот в чём. Сначала девочка, которая одна выходила на крыльцо и раздумывала чем бы ей заняться, привлекала внимание группы стоящей в центре и группа начинала её громко обсуждать, при чём так обсуждать, что сразу хотелось, провалится под землю. Девочке становилась обидно, что это слышат окружающие, и она подходила к кругу, чтобы её противницы замолкали, опасаясь продолжать обсуждение в присутствие самой обсуждаемой. Скоро девочка, которая недавно сама стояла у крыльца, хохотала вместе со сплетницами, злобно тыкала пальцем во всех живых существ и смеялась громче всех.
Тем временем Кира стояла у задней стенки крыльца, она молча вытерла слёзы, но боялась показаться на глаза сверстницам, так как её распухшие глаза сразу привлекли бы к себе внимание. А Кира была очень скромной девочкой, любой выпад мог выбить её из колеи. Она, потупившись, мокла под дождём, явно не зная, что дальше делать. Кира ожидала, что оживлённая группа разбежится от этого ливня, но не тут то было! Группа спокойно откочевала под прочную крышу крыльца. Мокнуть дальше не имело смысла, Кира прикусила губу и решилась, она, опустив голову, быстро вылезла из своего убежища и направилась к входу в школу. Эх, как она надеялась, что её не заметят одноклассницы. Зря. Определённо зря.
Танька Зайцева, пучеглазая девочка с огромной задницей и маленькой головкой первая увидела Киру.
- О! Кто к нам идёт! Посмотрите девочка-снежинка! Ой, да она плакала, вот рёва! Гляди, не растаешь? Ой, не могу… - поток, из слов лившийся из орта девчонки мог быть сравни с дождём, который полил ещё сильнее.
- Рёва, корова! – вторили дети.
Кира смущённо ссутулилась и, старясь не обращать внимания на голоса, продолжила свой короткий, но всё же очень тяжёлый путь.
- Эй, Кирпичиха, ты, где себе сумку покупала? А? – Юля подошла к Кире и взяла её за руку.
- Кирочка, понимаешь, ты нам класс портишь! Все у нас красивые нарядные, а ты тут одна у нас – уродина. Иди себе купи помаду! – сказала Юля и протянула Кире пять рублей.
Тут Кира не выдержала и ударила её по рукам. Монеты взлетели в небо, а затем шлёпнулись в грязную лужу. Юля взревела, и больно дёрнув Киру за волосы, вырвала у Киры сумку. Кира поспешно бросилась к Юле, но Юля быстро швырнула сумочку в руки Тани, Таня Ксении, а Ксения, явно не зная, что делать с сумкой, кинула её в урну, которая стояла у края ограды. Кира была в отчаянье, она и Таня бросились к урне, но наша девочка оказалась быстрее и вот заветная сумка у неё в руках. Таня разочаровано промямлила: «Очень надо мне лазать по помойкам, тебе нравиться, вот и живи там»! Она отошла от урны и только Кира перевала дух, как около неё выросла Юля с колким вопросом: «А где твой папа? В тюрьме»? Травля продолжалась…
Дождь стучал по крыше крыльца, и казалась, что мать природа решила смыть этот город с лица земли. На улице не было не кого, кроме шайки девочек и мышки, бедной мышки, с которой играли в злую игру дикие драные кошки. Того, что происходило, не видел некто, кроме того, кто может видеть всё, но чаще не видит нечего – Бога.

Сообщение отредактировал Fafnir - 14-10-2006, 18:19

Давно написал этот рассказ, но не так уж и много глаз его видели.
Вот.
Счастье
--------------------------------------------------------------------------------
Сходил, называется, за хлебушком…
Мой друг всегда говорит так: «Я иду, никого не трогаю…». Вот-вот, именно так и было.
Иду я, никого не трогаю, слушаю музыку и вкушаю едва ли не последний тёплый вечер этой осени. Душа поёт, сердце радуется.
Такая улица есть в каждом районе, их десятки или сотни в городе. Короткая, всего десяток домов. Улица моего детства. «А вот здесь я упал и до крови разбил колено…здесь мы с пацанами палили старые скаты от «Запорожца» дяди Гриши…а на этом дереве я впервые поцеловал девушку. Как же её звали? Настя? Даша? Ах, ну конечно же Ирочка....!» Каждая трещинка на асфальте, каждое дерево и дом знакомы и близки мне. Казалось, я прожил здесь не двенадцать лет, а полжизни.
А вот и наш старый магазин. Как часто я прибегал сюда с друзьями за сладостями, а позднее и за жевательной резинкой! А вообще-то здесь много чего хорошего продавали, мне так мама с бабушкой говорили.
Сейчас магазин поделили на комнаты, в которых сделали такой себе ремонт «под евро» и сдали в аренду. Только один отдел всё ещё работал, но я никогда туда не заходил – просто незачем.
Я уже собрался было пройти мимо него, направляясь в супермаркет, как большой, и наверняка тяжёлый каштан в кожуре упал прямо передо мной, весело покатившись в сторону магазина. Я пожал плечами, подумав: «уф, чуть не поймал этот подарок на голову. Везунчик!» Тут мой взгляд упёрся в витрину. Старое, Кто-Его-Знает-сколько лет не мытое стекло не давало мне чётко увидеть то, что лежало за ним. Всякий хлам: броши, заколки, детское мыло, рулон ткани, давно потерявший свой цвет, упаковка презервативов, спички… И посреди всего этого беспорядка небольшой свёрточек, (может помнишь, раньше были конфеты в виде трубочки, с разноцветной спиралью? Очень похоже! ), чем-то привлёкший моё внимание. Я подошёл ближе, желая прочесть название на обертке.
Нет, это шутка?! Сердце пропустило два или три такта, а затем бешено понеслось галопом. Вдоль позвоночника пошла восходящая горячая волна, наполняющая всё тело. Вот Оно! Я Его нашёл!!! С трудом переводя дыхание, я ещё раз перечитал написанное на упаковке, а затем на ценнике.


Счастье, 1 шт. 3 грн. 50 коп.

Я совсем забыл, зачем я шёл в супермаркет, да и вообще что шёл куда-то… Стоял и не мог отвести глаз от свёртка. Но взрыв радости и эйфории прошёл так же быстро, как и начался. Подумалось: «Что за бред? Здесь лежит всякий хлам, никому не нужный и копеечный. А этот свёрток наверняка какой-нибудь прикол для детей младшего школьного возраста. Да и где это видано, чтобы Счастье продавали? Все уже с ног сбились в его поисках, иные столько всего наворотили в погоне за ним, а тут нате, лежит себе на витрине. Нет!» Но ноги сами понесли меня ко входу, воспользовавшись моими препирательствами с самим собой. «А, ладно, зайду посмотрю.»
Да-а-а, изнутри магазин изменился гораздо больше. Подвесной потолок, плитка на полу и даже кондиционер (!), чему я до сих пор удивляюсь. Пожилая женщина за кассой пристально смотрела на меня поверх своих больших старомодных очков. Я сделал вид что не замечаю её взгляда и отвернулся к прилавку. Так и есть, «Счастье», по три гривны пятьдесят копеек штука. Собственно здесь и был всего один свёрток. «Последний? Может все уже разгребли?» Мне на миг стало нехорошо от мысли, что я мог пройти мимо и упустить свой шанс, своё Счастье. «Ну нет, теперь оно от меня никуда не уйдёт!». Я нащупал в кармане деньги и протянул женщине в очках. Оказалось, она всё так же безотрывно смотрела мне в спину. Стараясь не смотреть ей в глаза, попросил
-Дайте мне Счастье, пожалуйста.
Она неторопливо встала со своего места, подошла к витрине и достала свёрток. Кассовый аппарат весело звякнул, продавец отсчитала сдачу и протянула мне Его.
-Пожалуйста, ваше Счастье,- проскрипела она.
Свёрток оказался тяжелее, чем я предполагал. Мне не нравилось, как смотрела на меня эта женщина и я поспешил выйти из магазина. Сердце вновь отбило барабанную дробь, ноги сделались ватными, руки задрожали. В голове пронесся вихрь мыслей, я закрыл глаза и взял себя в руки.
Перевернув рулончик обратной стороной к себе я прочёл
Стерильно. Только для одноразового использования.
Пожав плечами, я сунул его в карман и пошёл домой, совершенно забыв о хлебе. Солнышко засветило ещё ярче, и день показался мне ещё прекраснее. Насвистывая какую-то мелодию, я повернул на свою улицу и бодро зашагал. Возле седьмого дома на лавочке сидела Даша, глухонемая. Я знал её давно, с самого детства. Правда Даша ни с кем не общалась и не играла с нами, а всё так же сидела и смотрела в одну точку. Когда мы были ещё детьми, некоторые ребята дразнили её, а девчонки тихо посмеивались. Не знали, видимо, что она всё равно не слышит. А я знал.
Но сейчас Даша смотрела прямо на меня, глаза в глаза, но не так, как продавец в старом магазине. Она узнала меня, я понял это сразу, и взглядом просила подойти.
Второй раз за этот день мои ноги оказались быстрее моих мыслей, и вот я уже стою возле лавочки. Девушка просто смотрела мне в глаза, а я ей. Сначала её взгляд не выражал вообще ничего, но вот что-то шевельнулось в карих глазах. Казалось, она таким образом говорила мне что-то, и я слушал. Внезапно я понял всё. Меня захлестнула волна боли, тоски, обиды и одиночества, затопила, заполнила все щели души, хлынула наружу, снося опоры здравого смысла. От такого водопада эмоций защемило сердце, я наполнился до краёв, и в бессилии заскрипел зубами. Глаза её, полные влаги, скользили по моему лицу. Даша взяла меня за руку и крепко сжала.
Сколько это продолжалось не могу сказать, но я вдруг вспомнил весь свой сегодняшний сумасшедший день. Кофе с булочками, мою улицу, старый магазин, купленное Счастье. «Стоп!» Свёрток слегка оттягивавший мне карман, сам собой лёг в руку. Улавливая нить происходящего, я протянул его девушке. Она виновато посмотрела на меня и после секундной заминки взяла. Мне стало тоскливо на душе, и захотелось уйти, но Даша притянула меня к себе и быстро поцеловала в щёку. Плотина, не выдержав, с треском раскололась, из глаз брызнуло горячим. Вырвав свою руку из её ладошки я побежал, стараясь не думать ни о чём. Я почти добежал до своего старого двора, когда услышал сзади «Спасибо».
--------------------------------------------------------------------------------

Везёт же людям! Вот и мне сегодня повезло – пошёл в магазин за хлебом, и у дверей супермаркета нашёл сто гривен. Огляделся по сторонам, может уронил кто? Нет. Вот и сходил, называется, за хлебушком…Обалдеть!

Сообщение отредактировал Зим - 14-10-2006, 20:35

Гм. Немного послабее, т.к. отвлекали при написании, но.
Продолжение полета. "Розыгрыш".

-Хорошо, - одним этим словом рыцарь оценил и свое нынешнее положение в обществе, и состояние кошелька, и отношения со своими приятелями. В то же самое время он, сидя на корточках, с любовью перебирал крупные и мелкие золотые монетки из стоявшего у стены большого металлического сундука.
Магу, наблюдавшему за рыцарем из-за стола, его профиль казался хищным в этот момент. Дракон сидел в своем углу, прислонившись спиною к стенке и громогласно бурчал то о невозможным условиях обитания (в такие моменты рыцарь тонко напоминал, что можно было бы перебраться в сарай за таверной и не пудрить честным людям мозги), то над своими бумагами. Неясно, откуда он их доставал (хотя маг подозревал, что ящер записался на ежедневную драконью рассылку новостей), но осведомленность драконов о событиях в мире можно было только поражаться.
-Нет, вы только послушайте, - возмущению дракона не было предела. – Какая-та шайка разбойников, возглавляемая диким варваром, ведшим за собой три крыла боевых драконов, атаковала мирную делегацию герцога Пригорья.
Оторвавшись от чтения, дракон возмущенно фыркнул:
-И откуда только берутся такие негодяи? Светлые силы!, если даже такие благородные люди не могут проехать по государственным делам без того, чтобы не быть бессовестно атакованными!
Рыцарь как сидел, так и упал, подкошенный собственным хохотом:
-Ну ты и… - маг с интересом посмотрел на веселящегося воина, а потом вернулся к своей ложке, которою он уже битый час, сначала вырезал, а потом наносил тонкую резьбу. – Эти негодяи, как ты выразился, вообще-то это были мы. Забыл?
Дракон нахмурил брови, а потом кивнул:
-Гм, тогда это все объясняет. И вообще, как они могли пропустить в печать столь наглый поклеп? Вот же… три крыла… - ящер вновь погрузился в чтение, и его бурчание вновь стало невнятным.
Рыцарь же поднялся с колен и с грохотом захлопнул сундук. Ни дракон, ни маг не доставили ему удовольствия и не посмотрели на него. Постояв немного в театральной позе, но не дождавшись реакции зрителей, рыцарь громко и многозначительно кашлянул.
Ноль внимания. Хотя, кажется, маг опустил голову чуть ниже, чем следовало бы, тем самым скрыв с поля зрения рыцаря свои губы. На этом терпение рыцаря оборвалось.
-Да хватит вам! – маг поднял голову, он широко ухмылялся. Дракон тоже щерил в ухмылке зубы. – Серьезная мысль-то.
Рыцарь прошелся к столу и обратно:
-Считайте, на ближайшее время, - рыцарь мысленно прикинул размеры сундука, - лет на 20-30, мы обеспечены средствами существования.
Дракон пошевелился в своем углу:
-Ну, это если ты как обычно не спустишь все в карты или в спорах.
Рыцарь тут же принялся яростно оправдываться:
-Это когда такое было, а? – в поисках поддержки воин повернулся к магу. – Рэнни, разве ты помнишь что-нибудь подобное?
За последнюю неделю маг и рыцарь успели сыграть достаточно партий, неизменно заканчивающихся одним и тем же – рыцарь рвал на себе волосы, клял игру и обещал никогда больше не заниматься этой дурацкой затеей, а долговязого мага клятвенно грозился укоротить как минимум на треть, чтобы тот не зазнавался. Поэтому чародей снова ухмыльнулся и согласно кивнул словам дракона. Рыцарь схватился за голову:
-Как я вас только терплю? Ладно, давайте исходить из того, что вот эта скотина, - рыцарь ткнул пальцем в дракона, - не проест в нашем кошельке дыру.
-Угу, - дракон хмыкнул и с деланным презрением отвернулся от людей. – Как что, так сразу скотина. Рыцари, что б их. Неотесанное бревно, вот ты кто!
-Так вот, - воин предпочел проигнорировать выпад ящера. – Следовательно, от правительственного контракта мы можем отказаться.
Маг отложил свой нож, любуясь сделанной ложкой, а затем поставил ее в лоток, рядом с другими семью ее сотоварками:
-Отказаться-то можно, тем более что я на него не подписывался, - дракон снова фыркнул, но на этот раз не учел силу собственных легких, и лампа над потолком существенно качнулась. Месяцами не убираемая зола посыпалась на мебель, сундук и головы присутствующих. Маг, отчихавшись, продолжил. – Но чем нам заниматься все это время, а?
-Ну например, кое-кто большой и неуклюжий может убрать эту комнату, - эти слова раздались из-под груды золы и пепла, в которую превратился рыцарь, решивший стоически не менять позы во время падения пыли.
Дракон быстро наклонил свою голову, приоткрыл пасть – там виднелся далекий затаенный огонек:
– Могу предложить быструю и сухую чистку.
Но рыцарь оказался не лыком шит и перехватил ноздри зверя одной рукой. Второй же щелкнул по переносице. Тот хрюкнул и отпрянул назад:
-Нет уж, точно уберешь. Не будь я наиблагороднейшим рыцарем всего нашего, ээ, края.
Маг, с удовольствием насладившись развернувшейся сценой, вернулся к прерванной мысли:
-Так чем же мы все это время будем заниматься?
-А, - рыцарь вернулся к столу, уперся в него кулаками и призадумался. –Да как обычно. Объявим охоту за драконьими сокровищами.
Дракон согласно заурчал, предвидя прелестное развлечение.

-Выходи, подлое чудище на бой кровавый за честь невинно убиенных, сложивших голову во славу и не устрашившихся превратностей ратных! – по идее, так должны были кричать воины, встав красивым полукругом перед входом в пещеру дракона. А тот должен был громко взреветь, выскочить наружу, яростно сверкая глазами, расточать жгучее пламя и топтать, топтать… В общем, пока кто-нибудь не снесет ему с перепугу голову.
На деле все вышло совершенно по-другому. Перед глазами Кариша, удобно залегшего в ложбине аккурат над входом в пещеру развернулось подлейшее, но, тем не менее, типичнейшее зрелище. Группа из десяти тяжеловооруженных мечников залегла в засаде за импровизированной насыпью чуть в стороне от входа, в то время как цепочка каторжников, специально пригнанных из ближайшего подземелья, трясясь от страха копала перед входом огромную яму, в которую, теоретически, должен был свалиться дракон, когда выбежит. Да и было чего бояться – по всюду были разбросаны мечи, пики и топоры разной степени проржавленности.
На месте этой ящерицы Кариш давно бы уже выглянул полюбопытствовать, что это за шум раздается у самого входа в его логово. Но, видимо, дракон предпочитал здоровый сон охране собственных сокровищ. Тем легче Каришу как вору будет в его деле.
Но прежде всего предстояло досмотреть представление.
И вот яма оказалась приготовленной. Дно ее было уставлено остро отточенными кольями, а сверху отверстие мило прикрыли веточками и листьями. Каторжников увели, а мечники поднялись из-за своего укрытия и наконец-то завопили:
-Выходи, червяк!
-Бесхвостое отребье!
-Жаба ты, а не дракон!...
Вор тихонько хмыкнул. Очевидно, во всех сказках предпочитают упускать истинные слова и события. Послушать хотя бы этих, с позволения сказать, воинов.
А мечники в это время надрывались, в придумывании сравнений. Дракон гордо хранил молчание. Вероятно, в наглую пренебрегал своей обязанностью охранять сокровища и спал.
-Выходи, змея подколодная!
Без реакции. Воины были явно ошарашены и собрались в некоторое подобие круга, чтобы обсудить дальнейшие планы. Затем они, наконец, сговорились и вытолкнули одного из свих в сторону входа в пещеру. Тот, подталкиваемый со спины товарищами, потащился к дыре.
И тут ОНО случилось.
Раздался многоголосный рев, задрожала земля, послышались глухие удары и прямо над вором появилось огромное тело боевого дракона. В ужасе Карриш ткнулся лицом в траву, сжался в комочек и уже хотел было вспомнить всех своих богов, когда дракон переступил его и, полыхая налево и направо огненными парами, устремился вниз к спешно строившимся рыцарям.
Вор поднял голову и обомлел от ужаса – с другой стороны к рыцарям приближались еще два огромных багровых ящера. Их глаза полыхали ненавистью.
Кто-то из мечников совсем не по-мужски взвизгнул и вся толпа мужчин, разом растеряв боевой дух, бросилась врассыпную.
Первый дракон бросился за убегавшими вдогонку. Остальные остались возле входа, принявшись деловито разгребать яму-обманку.
Последний рыцарь исчез за поворотом, силуэт дракона все еще мелькал меж листвой. Вопли затихали вдали. Наконец, ящер вернулся.
-Здо’рово, - возвестил вполне обычным голосом один из драконов. А потом взмахнул лапой, и он и еще один дракон превратились в людей.
Вор широко открыл глаза и рот и даже чуть было не высунулся из своего убежища.

-А вы правы, - маг улыбнулся. - Это замечательно развлечение. Только, чур, в следующий раз я буду сидеть не под деревом, а в расселине.
-Не дождешься! – рыцарь со всей силы стукнул кулаком о кулак. – Что я, дурак, такую удобную засаду покидать? А если ты дылда и тебе неудобно, это твои проблемы.
Глаза мага многозначительно сощурились. Он слегка пошевелил пальцами, но дракон успел вклиниться между спорившими мужчинами.
-Хватит вам. Лучше пойдемте посмотрим на мои сокровища, - ящер с любовью глянул на вход пещеры, но вдруг насторожился и начал принюхиваться.
-Не твои, а наши! А точнее мои, - рыцарь собирался спорить со всеми, но маг, успевший обойти ящера, цыкныл и тоже стал присматриваться в этом направлении.
-Там кто-то есть, - дракон начал тихонько стучать кончиком хвоста по земле.
Недолго думая, рыцарь рванул ко входу и, прежде чем кто-нибудь успел перехватить его, исчез в пещере. Маг и дракон внимательно прислушивались. Вскоре их ожидание было вознаграждено. Из пещеры раздался рев, которому мог бы позавидовать любой смертельно раненный дракон. Пошатываясь от распиравших его чувств, рыцарь вышел наружу:
-Их украли!

Вор бежал со всех ног. Капельки пота быстрыми потоками текли ему за шиворот, закрывали глаза. Мешок бил по спине. Приятная тяжесть. Про себя вор хохотал. Он был счастлив и доволен своей ловкостью.
Сразу, как только Карриш разобрался в сложившейся ситуации, он прямо под носом у этих лопухов проник в пещеру, собрал все блестящее, что попалось на глаза и был таков. Быстро, тихо и профессионально. Даже нож, специально приготовленный для того, чтобы перерезать ящеру артерию не понадобился.
Нет, он бежал не в город. И даже не в свое воровское гнездо, поскольку прекрасно понимал, что долго наслаждаться украденным добром ему не дадут или стражники, или свои же. Слишком ценным было содержимое мешка. Поэтому вор, одновременно удаляясь от логова ящера, искал подходящее место, чтобы спрятать мешок. Каково же было его удивление, когда выскочив с полузатопленной тропки он попал на сочную и высокую траву, а прямо за ней угадывались очертания большого здания. Вор от неожиданности присел, а потом принялся обходить строение стороной. Оно казалось идеальным, большим и заброшенным.
Стараясь держаться стены, вор заскользил вокруг своей находки.

Солнце опускалось к горизонту. На лес наползала тень.
Уставшие и набегавшиеся за день рыцарь и маг, не слушая никаких возражений дракона, забрались ему на спину и так и проделали весь путь до трактира. Настроение у всех было мрачным. Так удачная шутка обернулась крупными потерями.
Недолго думая, они ввалились в помещение и развалились по креслам и углам. Дракон свалился на свою лежанку, вздохнул и прикрыл глаза. Маг присел в кресло и принялся устало перебирать свои ложки. Рыцарь плюхнулся на диван, но тут же взвизгнул и подскочил – не посмотрев, он плюхнулся прямо на что-то острое.
Дракон тут же широко открыл глаза:
-Мешок!
Маг лениво осматривал свою ложку:
-Да ну, быть того не может.
Рыцарь развязал веревку, и на диван посыпались золотые монеты, кубки, позолоченные ложки.
-Гм, гм. Более чем странно, - дракон принюхался, а потом быстро наклонился к дивану и дунул под него своим горячим дыханием.
Оттуда с визгом выскочил невысокий, худощавый парнишка.
-Вы только поглядите на него, - рыцарь упер руки себе в пояс. – У нас вор.
Дракон ощерил зубы в плотоядной улыбке:
-Ужин.
Вор дрожа пытался найти выход из сложившейся ситуации. Он слишком уверился в собственной безопасности, поэтому услышал шум приближавшейся троицы только, когда они уже подошли к дверям.
Маг недоуменно оторвался от своего занятия и только теперь обратил внимание на паренька:
-Ужин? Думаешь, он приготовит нам ужин?
Рыцарь рыкнул и быстро глянул в сторону мага:
-Рэнни, он имел ввиду, что этот паренек пойдет ему на ужин, - и повернувшись обратно к вору. – А? Что думаешь, парнишка?
-А м-можно как-нибудь без ужина? – Карриш сделал шаг назад, упершись спиной в стену.
Рыцарь ухмыльнулся:
-Я-то могу, но наш большой чешуйчатый друг этого не перенесет.
Маг в задумчивости отложил ложку и с участием посмотрел на дракона:
-Мой дорогой друг, может уступишь этого недостойного твоего внимания субъекта мне?
-Чего? – и дракон, и рыцарь удивились. – Ты что, людоед?
-Да нет, - маг отмахнулся от них. – Для опытов. У меня тут появился интересный рецепт, а там обязательным ингредиентом написано сердце вора.
И тут Карриш не выдержал:
-Ой-ой-ой, дяденьки, не убивайте меня! – он мелко трясся, но все же нашел в себе силы добавить. – Иначе вы вовек не найдете свой сундук с монетами.
-Что?! – с новым воплем рыцарь устремился к тому месту, где должен был стоять сундук, но, разумеется, его там уже не было. Рыцарь устало осел прямо на пол. – Нет, я этого не переживу. Петигард, поговори с этим чудовищем.
Дракон хмыкнул. Ситуация начинала ему нравиться:
-Еще один, а Каламир? Ну-ну. Что думаешь, Рэнни?
Маг, почесал переносицу, встал и подошел к парню. Вор сильнее вжался в стену, смотря на нависшего над ним долговязого чародея:
-Пойдет.
-Что ж, - дракон довольно заурчал. – Малый, предлагаю тебе честную сделку. Ты отдаешь нам сундук с деньгами и признаешься в том, как сумел его выкрасть.
Вор икнул:
-А что будет со мной?
Ящер свернулся в кольцо, лукаво наблюдая за выражением лица вора. В глазах ящера сверкала маленькая искорка:
-А ты в свою очередь остаешься жив и входишь в нашу маленькую банду. Как тебе?
Говорят, что воры предпочитают работать в одиночку. Как ни странно, подобная организованная преступность пришлась Карришу больше по душе. Он остался.

Вот ещё одна моя зарисовка, от 15.09.05
---------------------------------------------------------
С
Сегодня седьмое сентября, среда. Суматоха! Снился странный сон, слегка сладкий с солью. Сон сгинул со скоростью стрелы, стоило Сане с
с семнадцатой (сверху) стукнуть свою супругу стулом. Скандал. Скушал смачные сардели, сказал "спасибо". Сошёл со ступенек, слышу - сосед Семён
Семёнович спорит со своей старухой, судорожно сплёвывая. Сморчёк. Спешу! Сижу, скучаю с сервером, статисты соединились с сетью, система стоит -
слава Создателю!Сисадмин. Срулил, сглатывая слюну. Сосиска(совсем сырая) с сухариком, Соса Сола, сигаретка - совсем супер! Симпатичные Синеглаз
ки снуют, сверкая серьгами. Стыдитесь, сопливые! Сбацал сайт, самому смешно - смесь сатиры с суицидными стихами. Схватил свою сумку, свалил
совсем. Спешно скачу, седло слабо скрипит. Смотрю - сексуальая самочка с самцом сидят, самозабвенно смакуя солнечный сентябрь, свежий
"Сармат", сумрачный скверик, самих себя. Слабый стон. Сумасшедшие! Страсти! Свернул со скверика, спешился - супермаркет. Стильный секьюрити
смотрит с сомнением. Смущённо снимаю сумку. Скупился. Снал сандалии, сварил суп, скупался. Слопал сёмгу, солёное сало, сервелат. Смеркалось.
Самсунг с супрзвуком, смотрю сериал. Скоты! Семьсот седьмая серия! Стошнило. Склоняюсь спать, силы собрать. Сам с собой соглашаюсь, стелюсь.
Скоро сон. Стоп!Снятно!

Сообщение отредактировал Зим - 15-10-2006, 20:38

Здравия всем. С вашего позволения буду понемногу вносить свои пять копеек в виде глав из повести "Слепой". Идея развенчанного героя и фраза "Я спасал еще твоего отца, мать твою!" (с) НИМ.

Слепой

Глава 1
«Я спасал еще мать твою!»


Кьяр был самым обычным городком, таким, каких немало везде. Маленьким, сонным, провинциальным от шпиля ратуши до пыльных плит центральной и единственной площади. И во всем Кьяре была только одна достопримечательность, не считая пары храмов, статуй и давным-давно не работающего фонтана.
Оная достопримечательность, впрочем, давно потеряла привлекательность для приезжих, а уж тем более для местных, и теперь целыми днями подпирала широкой костлявой спиной стену трактира «Косоглазый василиск», позвякивая парой медяков в заржавленном шлеме да порой бросая вслед очередному прохожему излюбленную фразу: «Я спасал еще твоего отца, мать твою! Подкинь хоть медяк!». Достопримечательность представляла из себя тощего, грязного, оборванного старика со слипшимися неровно-седыми волосами и широкой серой повязкой на глазах. Старик был поразительно широк в кости, в то время как кожа едва не прилипала к костям, обтягивая могучий скелет тонкой и дряблой оболочкой. Одеждой же ему служила засаленная мешковина да некое подобие набедренной повязки.
И все же обладатель столь примечательной внешности был живее всех живых! Заслыша его брань, смущались даже трактирные пропойцы, а когда он наскребал несколько монет на День Осенней Благодати и бросал в общий котел, то орал пьяные песни даже тогда весь Кьяр дружно храпел под лавками, а после этого выпивал еще вдвое больше, чем до этого, и все жаловался, что в этих краях не умеют делать нормальную бражку. Старикан едва ходил, его руки постоянно тряслись, но это нисколько не мешало ему не пропускать ни одной хорошенькой молодой девицы, попадающей в поле зрения, посвистывая вслед и отпуская малопристойные комментарии. Что особенно интересно, дурнушками старый оборванец не интересовался, распознавая их безошибочно несмотря на слепоту.
Однако если присмотреться к нему повнимательнее, видно, что вся кожа старика испещрена шрамами и рубцами, следами страшных ран и целительских швов, отпечатками зубов и когтей тысяч и тысяч разномастных чудовищ, всех известных видов холодного оружия, ожогов от магических артефактов и всевозможных заклятий и много от чего еще. Не было не то что живого места – не было даже места, однократно залатанного.
Однако этому всему есть весьма простое объяснение, ведь есть еще те, кто помнит времена, когда в мире не было существа, не слыхавшего о Гилсворне Непобедимом, Неустрашимом, Неунывающем, Зло Низвергающем, Мир Спасающем и далее по списку, титулов и прозвищ герою успели присвоить превеликое множество, однако факт оставался фактом – он гремел на весь мир, и гремел так, что мир сотрясался. Сотни тысяч различных злобных тварей, десятки тысяч разбойников и негодяев, тысячи злобных колдунов, сотни драконов и демонов, десятки могущественных империй и даже один недружественный мир были уничтожены им, бессчетное множество душ спасено, бесценных сокровищ возвращено и смертельных опасностей предотвращено. Никто не может точно подсчитать, сколько раз на дню Гилсворн спасал мир, но все прочие герои давно и окончательно отошли на десятый план, для них просто не оставалось работы. Гилсворн был не просто знаменит, он был звездой, да что там, сверхзвездой! Его ставили в пример хорошим детям и им же пугали плохих, его звали, стоило самой пустяковой мелочи нарушить покой и процветание, и только на него уповали, когда мир находился на волоске от гибели. А они, миры, это ох как любят. Все красавицы мира были влюблены в него одного, а каждый мужчина стремился быть на него похожим. Ему поклонялись, как богу, его почитали, ему пели хвалебные гимны и воздвигали прижизненные памятники, каждый предмет, который ему случалось держать в руках, становился реликвией. Никто не дерзал сразиться с ним, самые ужасные демоны скорее согласны были повеситься на собственных кишках, чем перейти дорогу Гилсворну Неподражаемому.
А теперь он был нищим старым пьяницей, жалким, убогим и всеми давным-давно забытым. Как же так вышло?
А вышло, как ни прискорбно, тоже очень просто. Так случилось, что с определенного момента перевелись в лесах и пещерах лютые твари, попрятались по монастырским кельям спешно исправившиеся черные маги, разбежались по более спокойным мирам демоны, улетели на зимовку драконы, и даже повелители воинственных империй всерьез задумались над перековыванием мечей на орала. И герой – о ужас! – остался без работы. Нет, поначалу никто и не заметил, все продолжали славить своего кумира, и он жил в достатке и праздности, в кои-то веки никого не спасая, купаясь в вине и роскоши, а самые прекрасные девушки мира строились в очередь на… гм… аудиенцию. Однако прошел год, за ним другой… Людям нужны действующие герои, а героев, почивающих на лаврах в обнимку с чужими женами и бочками дармового пойла, рано или поздно забывают. Да и бесплатное пиво для спасителей мира рано или поздно имеет свойство заканчиваться. К тому же стоило Гилсворну отказаться от ежедневных тренировок, постоянных смертельных опасностей и регулярных спасений мира для поддержания тонуса, и он начал ощутимо сдавать. Пробудились к жизни бессчетные предсмертные проклятия черных магов, литры сильнейших ядов и всякой заразы, открылись старые раны от зачарованных мечей и ядовитых клыков, а вдобавок вся мыслимая и немыслимая хворь – то спину по ночам ломит, то в ухе стреляет, а то и вовсе сказать стыдно. Не по-геройски энто.
Годы шли, выросло новое поколение, не знающее и никогда не знавшее Гилсворна-Победителя, а заставшее лишь изнеженного и погрязшего в разврате пожилого сквернавца, которого раз за разом вышвыривали из трактиров в придорожные канавы. Правда, протрезвев, он возвращался, и даже не смотря на свое состояние разносил трактир по камешку, после чего его изгоняли из города, и он шел в новый, где для него еще могла найтись дармовая кружечка да веселая вдовушка. Однако в один прекрасный для кого-то миг он понял, что идти ему больше некуда. К тому времени он окончательно превратился в старика, хотя был еще совсем не стар, стал жалок и смешон, он распродал и раздал все, что у него было, все могущественные артефакты и чародейские клинки, и остался у разбитого корыта, однако и на этом его злоключения не закончились. Когда все уже думали, что выше ему не взлететь, он умудрялся вновь удивлять весь мир. И теперь, когда, казалось бы, ему некуда больше падать, он умудрился скатиться в самый низ.
Однажды утром в его лачужку ворвались два десятка закованных в броню молодцов только что коронованного императора Тивера Второго и скрутили его сонного, потеряв при этом всего четверых убитыми (Гилсворн не успел даже глаза протереть), и отволокли в императорский дворец. Никто не знает, что произошло тогда между молодым правителем и развенчанным героем, но когда Гилсворн вышел из-под сводов императорской Цитадели, его пустые глазницы скрывала грубая матерчатая повязка. Еще совсем недавно никто в самом страшном бреду не мог представить, чтобы всеобщего кумира, богоравного Гилсворна Победоносного связали, бросили в темницу и ослепили по приказу жалкого земного владыки, теперь же мир проглотил эту весть молча, не поднимая головы. Кому теперь было дело до него? Да ему и самому не было. Бывший сотрясатель земной тверди покорно удалился в добровольную ссылку, поселившись в крошечном городке на окраине Вечной Империи. И на этом бы закончилась наша история, если бы не…

Сообщение отредактировал ORTъ - 16-10-2006, 18:29