Парк для писателей, Располагайся...

Город разрастался. Появились новые улицы, скверы, парки, башни... Наконец и для писателей нашлось место.
Если пройдёте от Сквера художников на восток, то заметите небольшой парк, разместившейся здесь несколько неожиданно, но тем не менее он оказался довольно уютным, особенно для тех, кто пишет. Приходите сюда, и вы услышите различные сказания. Невероятные и реальные, длинные и короткие....
Отсюда видны все постойки ещё молодого города, приходите и насладитесь зрелищем и красивым рассказом, кто первый?
- Я, я первая! - послышался голос.
- Так проходи.
- Конечно, я это и собираюсь сделать.
- Чего же ты стоишь?
- Понимаете, мой рассказ ещё не закончен, изначально он пранировался, как ма-аленький, а сейчас новые идеи охватывают меня и он разрастается.
- Покажи хоть незаконченный, а потом будешь рассказывать нам продолжение.
- Обязательно, улыбнулась девушка и начала *см. вложение*

За критикой - в "Башню гарпий". За дружеской беседой - в Мансарду (пм Соуль или мне).
Здесь только свое творчество.
Джет

Сообщение отредактировал Джет Тимера - 25-11-2006, 3:01

Присоединённые файлы
 _____________________.doc ( 58кб ) Кол-во скачиваний: 156

The World Without Logos

Небольшое примечание:
Текст песни настолько непонятен, что перевести его на слух нет никакой возможности. Оригинальный текст – бессмыслица какая-то, пришлось пользоваться фанатским. Но и тот ясностью не блещет, плюс у меня английский не так уж, плюс я многое переврал, так что и перевод соответствующий.


«Tell me cool vibration
Live your fantasy
Tell me who, tell me surely, and the name
I’ll be stunned, I’ll be waiting
Ghosts of horror show
And I don’t care just say love
Ah, down, down into revelation,
Take me one, take me into this revolution…»
Hellsing Opening. “The World Without Logos”

«Скажи холодным голосом
Прямо как в твоих мечтах
Скажи мне кто, скажи точно, их имена
Пораженный, я буду ждать
Призраков этой камеры ужасов
Все равно – просто скажи, что ты любишь
Ах, вниз, вниз, в центр большого Взрыва,
Возьми, забери с собою в бой...»
Ужасное переводко Дженази...

1. Даниэл. Autumn.

08:37 Воскресенье.

Кафе «Синяя Вишенка» никогда не отличалось особой популярностью. Вполне возможно, вследствие своего ужасного названия, или не менее ужасной кухни. Тем не менее, стабильно два-три десятка посетителей в день оно имело – торопящиеся «бизнесмены», праздные гуляки, пьяницы... Да мало ли кто. Весь этот люд, совершенно равнодушно перемалывал отвратительные на вкус булочки, запивая их не менее отвратительным и чуть теплым кофе «три-в-одном». Но сегодня, в этой забегаловке было очень тихо – воскресное утро, и этим все сказано. За давно не мытым окном начиналось царство дождя – он окрашивал мир в разные оттенки меланхолии и серости. Голые ветки деревьев подрагивали под напором капель, лужи у бордюров разлетались серыми брызгами под колесами редких машин.
- Autumn. Осень, - пробормотал мужчина, одиноко ютившийся у окна, грея руки чашкой относительно теплого чая. Его глаза устало следили за редко открывающимися дверьми дома стоящего напротив. Обычный жилой дом – стар, но все еще прочен и лет двадцать-тридцать простоит без капремонта.
- Воистину осень, - Послышалось за спиной мужчины, хотя, можно быть уверенным, что еще несколько секунд назад там никого не было. – Воистину, Даниэл…
- Осень – это наше время. Вы еще не боитесь? – Спокойно пригубив чай, и поморщившись, пробормотал названный Даниэлом, - Эти затяжные дожди, эта меланхолия. Не боитесь, что вас смоет?
- А что, собственно говоря, такого ужасного в этой осени? Дождики, немного насморков. Это всего лишь сезон, часть цикла, - С иронией в голосе промолвил неизвестный.
- Да. Если иметь ввиду просто время года.
- Ах, так вот о чем вы. Нет-нет, все нормально. Мне не страшно. Мне просто интересно, что же вы и ваши люди делают в таком месте, да еще и в такое время?
Даниэл не ответил. Допив свой чай, он вытащил из кармана небольшое портмоне и, бросив на стол несколько купюр, вышел из кафе, стараясь не оглядываться. Но он знал, что эти глаза будут смотреть ему в спину. С насмешкой.

08: 34 Воскресенье

- Даниэл? Все готово, все на месте, – Сиплый голос из динамика мобильного резал ему ухо. – Тебе слово.
- Что же… Раз все готово – начинайте.
- …

2. Легенда о Тиам и Эвлее. Версия первая.

Давным-давно, когда земля была молода, а ветви деревьев пели своим шелестом хвалу Арин, богине плодородия, мир был полон загадок и тайн. Тьма бессмысленного Знания еще не затронула ту хрупкую материю, что плела Арин, а люди были просветленны пониманием земли. Они слышали в щебете птиц рассказы о других землях, видели в отражениях озер тайны старухи Времени, а в глазах Эльфов отражалось первичное Пламя, родившее этот мир.
Серебряные нити оплетали судьбы людей и Первых, мягко ведя их по полотну жизни, приводя их к тому что было им уготовано. «Так было. Так есть. Так будет» - говорили Жрецы, что видели эти нити, и мудро вели остальных по ним в соответствие Закону. Каждая судьба имеет свою цену, каждый должен уплатить по ней.
Но в год столетия, все изменилось. Взошедший на трон король Тиам, из человеческого рода, узнал из уст Жреца, что жизни ему осталось пять лет, и судьба его – быть убитым в спину от рук близкого и родного. Мрачны были речи Жреца, и страшны. Но более страшными речами были слова Тиама, ибо поклялся он прервать свою линию, нарушив Закону и волю Богов. В гордыне, он отвечал Жрецу, что судьба его будет другой, и он, как высшая кровь, будет свободен от оков серебряных нитей.
Лишь покачал головой Жрец, слепыми глазами видя блестящие путы оплетающие тело гордого Тиама.
По прошествии трех дней, Король людей созвал совет из колдунов и мудрецов, спросив лишь одно «Как можно изменить судьбу человека?». Озадачились мудрецы. Не было среди их мыслей той кощунственной, что могла бы дать подумать что судьбу изначальную можно изменить. Лишь один колдун, Тагос, мастер темных искусств ответил царю. Речи его были сладки, но полны тайного яда: «Да, о Тиам, величайший из Королей, не тебе ли, величайшему из людей иметь право Свободного Выбора? Есть тайный способ, и если ты позволишь, не пройдет и месяца, как серебряные путы падут с твоих рук».
Возрадовался Тиам, и поставил Тагоса превыше всех остальных. Вскоре, приготовления колдуна были закончены, и принеся жертву из трех людей сотен и трех сотен зверей, был вызван бог Дакирос, покровитель тьмы и хаоса. И второй раз спросил Король «Как можно изменить судьбу человека?». И ответил ему Дакирос: «Умнейший из Королей, возможно это. Но знай, освободившись от нитей, ты отдаешь не только свои, но и чужие судьбы свободе. Отдавая судьбы, ты отдаешь свои земли в мои руки, ибо нет иного пути освободиться от предназначения, не признав хаоса». И Тиам согласился. Нити из серебра были уничтожены, и хаос пришел в земли охраняемые богами. Своею мощью изгнал Дакирос славных Богов и поставил себя единым и единственным в пантеоне.
Пора вечной Весны была уничтожена, и воцарилось Лето, Лето Людей. Возрадовались они, ибо судьбы их стали свободны. Их пути были неизвестны, и только от них самих зависело теперь станут ли они великими, или исчезнут в реках забытья.
Но была и другая сторона. Подданные Светлых богов, Первые, эльфы, дриады, люди Весны, были брошены без поддержки. Их тела старели и умирали – их потомство погибало только родившись. Опустели леса и горечь, молчание поселилось в таинственных рощах.
Умирая, царевна Эвлея, первая из Первых пришла ко двору Тиама, со словами полными горечи и боли: «О Тиам, гордейший из Королей! Что же наделал ты, в непомерной глупости и гордыне? Посмотри в окно – видишь ли ты танец Дану и Даэ’Катор? Слышишь ли ты сейчас музыку деревьев? Видишь ли ты отражения прошлого в озерах и прудах? Помнишь ли ты сказания Саэ-кта о битвах и славе? Исчезли судьбы, исчезаем и мы! Наша плоть слабеет, и скоро исчезнут следы Первых из мира Людей и из мира жаркого Лета. Что же наделал ты, Тиам, Царь Людей?». Тьма подступила к сердцу Тиама. За окном тихо шелестели листья деревьев – просто шелестели. Их молчание предвещало уход Первых. И в горе, воскликнул Король: «Я бы отдал свою душу, и плоть, лишь бы не ушли ваши песни из мира Людей!». И ответила Эвлея: «Если так, то пожертвуй нам десять отроков от плоти людской, и наши души не исчезнут, но возродятся в телах из костей и кожи человека». Согласился Тиам. Спустя несколько месяцев на свет появились Подменыши, первые люди Весны в плоти людей Лета.

3. Виктор. Сонная группа.

8: 36 Воскресенье.

- Что же… Раз все готово – начинайте, - Услышал Виктор сквозь треск помех. Не сказав ни слова, он выключил мобильный и аккуратно вставил его в небольшой чехольчик на поясе. Серая куртка из крашенного кожзаменителя неприятно скрипнула, но никто не обратил на это внимания.
- Киндред, Ким, Шепард, - Быстро и четко промолвил он, в небольшой микрофон на воротничке куртки, - Можете стартовать. Шоу начинается, мальчики…
И опять эти пошлые фразы, которые он так ненавидел. Создавалось ощущение отстраненности от реальности, будто бы и не работа, а какое-то дешевое кино про тайных агентов. И иногда ему казалось, что все так и есть – будто вся его жизнь лишь обрывок киноленты, неизвестно кем засунутый в кинопроектор. Пошлость, патетика, дешевка, дешевка… Экшн. В такое время не стоит об этом думать, но только такие мысли гуляют в воспаленном мозге.
Чертыхнувшись, он вытащил из кармана наушники и небольшой mp-3 плеер. Некоторое время он напряженно что-то искал на монохромном дисплее, и вскоре тот, засветившись зеленым светом, выявил надпись «Play». В ушах Виктора зазвенел чуть ленивый блюзовый мотив. Шоу началось. And… Action!

«Tell me cool vibration, live your fantasy…»

Хриплый голос развязно бормотал ему в ухо бредовый текст. Под стать всему, что происходило здесь. С каким удовольствием он бы выкинул этот чертов плеер, но… Нельзя. Эти твари умеют петь. Очаровывать. Говорить. Их нельзя не слушать. Их голосу невозможно не подчиниться. А значит – действуем как Одиссей.

«Tell me who, tell me surely, and the name, I’ll be stunned, I’ll be waiting…»

Уже идя по коридору, он смутно чувствовал их голоса, ласково упрашивающие снять эти глупые затычки-наушники, снять и пойти с ними. Танцевать под выдуманной Луной и фальшивую музыку на несуществующей полянке. Твари.
Где-то уже был слышен грохот выстрелов. Скорее всего, садист Киндред – он знает, куда стрелять так, что бы плоть и кровь разлетались по стенкам в стиле Тарантино. Вопль.

«Ghosts of horror show, and I don’t care just say love…»

«А вот и первый смертник… Почти мальчишка, лет семнадцать-восемнадцать, испуганный, но уже испорченный. Так значит, ты веришь в Чудо и в Грезы, мальчик? И будешь щедро дарить свои милые Химеры? Знаешь, добрый мальчик, а не провалиться ли тебе в пропасть вместе со своим чудом, вместе с подковами и страхом в ночи, вместе с болью и сметаной у двери. Мама-мама не велит…» Выстрел.

«Ah, down, down into revelation, take me one, take me into this revolution…»

«… С феями в лесу играть. Все эти ваши драконы…» Выстрел. «Все эти ваши Грезы…» Выстрел. «Вся ваша Магия и хаос, несут только боль» Выстрел. «…И разложение. И я, Виктор Крауг, сделаю все, что бы ваши чертовы, чертовы, поющие ветра и шепчущие деревья замолчали навечно…» Выстрел. «Во имя Отца, Сына и Святого духа. Аминь»

«Shooby dooby doo, shooby dooby doo, durum…»


4. Легенда о Тиам и Эвлее. Версия вторая.

…Сотни лет назад, когда земля была еще молода, и тьма лесов полнилась шепотом Нечисти, мир был полон страха и холода. Из ночи и мрака выходили они, Певчие, веселые убийцы, поющие похитители детей. Их слова и напевы лишали людей воли, заставляя выходить из теплых домов, навстречу холодным клинкам из бронзы.
Лес таил в себе жуткие тайны, и холод людей Весны, диких и опасных, праздных и безумных. В тихих рощах водились Блуждающие огни, что своим таинственным сиянием манили детей в топи, в отражениях старых прудов были видны русалки-утопленницы, призывно распахнувшие объятия. Люди Весны. Люди Ночи. Темный народ, живущий в хаосе и безумии под покровительством кровавых богов.
И холод этой Весны порождал ужасных демонов, белых певцов и Жрецов Судьбы, что плели серебряные нити, сковывая во мраке души людей, даруя им судьбы игрушек в руках Первых.
Но в год столетия все изменилось. Взошедший на трон король Тиам, из человеческого рода, опечаленный судьбами его народа, пресек лживый порядок родившийся из уст Жрецов и людей Весны.
Собрав совет из мудрейших, он задал лишь один вопрос: «Что может изменить судьбу Человека?». Озадачились мудрецы, ибо страх перед карой богов таился в их душах. Лишь один из них, Тагос, чье сердце не ведало страха и тревоги, ответил Тиаму: «Да, о Тиам, величайший из Королей, я верю, что пришла пора вырвать из рук нечисти право Свободного Выбора. Есть тайный способ, и если ты позволишь, не пройдет и месяца, как серебряные путы падут с рук твоего народа».
Возрадовался Тиам, и поставил Тагоса превыше всех остальных. Вскоре, приготовления смелого мудреца были закончены, и воззвав к силам благим, был вызван бог Дакирос, покровитель свободы и жизни. И второй раз спросил Король «Как можно изменить судьбу человека?». И ответил ему Дакирос: «Умнейший из Королей, возможно это. Знай, отдав в мои руки свои земли, твой народ сменит путь Хаоса и Беззакония, отдав свои мысли справедливости».
И Тиам согласился. Нити из серебра были уничтожены, и сила Дакироса изгнала из мира нечестивых божков из крови и ереси, поставив себя как единого и единственного, названного богом Правосудия.
Пора вечной Весны была уничтожена, и воцарилось Лето, Лето Людей. Возрадовались они, ибо судьбы их стали свободны. Их пути были неизвестны, и только от них самих зависело теперь станут ли они великими, или исчезнут в реках забытья.
Но на том не кончается история. Подданные Темных богов, Первые, эльфы, дриады, люди Весны, были брошены без поддержки. Их тела старели и умирали – их потомство погибало только родившись. Опустели леса и свет начал пробиваться сквозь темные ветви старых рощ.
Умирая, царевна-колдунья Эвлея, первая из Первых словами полными гнева и ярости прокляла Тиама, и мерзким колдовством сломила волю славного Короля. Под путами уходящей магии, он согласился с волею колдуньи, отдав плоть и кровь своих сынов в руки Эвлеи. Через кровь и жертвоприношения был проведен еретический ритуал, что изгнал дух человеческий из тела его, поселяя в опустевших оболочках дух нечисти. Спустя несколько месяцев на свет появились Подменыши, первые люди Весны в плоти людей Лета.

5. Тайнан. Neverwinter knights.

8: 36 Воскресенье.

Тайнан оглянулся. Мир окружающий его оплели нити Грезы, что сияя серебристым блеском, молили его взять их в руки, сделать то, что оттолкнет мрачную тьму Рациональности, и возродит веру в Сказку. Холод этой осени касался его плоти, заглушал музыку нереальности, искажал мир по своему омерзительному закону. Вздох. Вдох. Выдох.
- Мир, Саша, Кира… Будьте начеку, хорошо? – Пробормотал он, слабо улыбаясь своим друзьям. Те кивнули, пытаясь сохранить хрупкие улыбки поддержки. Но что поделать – такова их судьба. Судьба стоять против серой Рациональности, убивающей мечту, против Банальности, против неверия и отсутствия души. Их путь труден, но благочестив – ведь Греза должна жить. А ради этого, можно пожертвовать своею жизнь. Этот мир переживет Кризалис. И после Зимы, обязательно вновь придет Весна. Вечная Весна как в той легенде.
Они пришли. Серые. Сонная группа. Со своим железом, со своим молчанием и ненавистью. Убийцы грез, Люди Осени.
- Пойте, друзья…
И тонкая песня что была соткана из нот Грезы, разлилась по комнатам и коридорам. Песня, которая просит поверить. Песня, которая просит одуматься. Маленькая проекция на Мечту, что бессильно стучит в души людей, не желая умирать, не желая исчезать. Люди Весны. Рыцари умирающей Грезы.
Тонкий меч из материи грезы возник в руке Тайнана. Где-то послышались первые выстрелы. Сердце его сжалось от ненависти, ведь с каждым уходящим, исчезает невосполнимая частичка сказки. Сказки, в которую уже никто не поверит…
«А вот и первый из них… Слуга Банальности, серый пес трусливо кидающийся на Грезу… Где твоя честь, Сонный? Что ты скажешь своей дочери сегодня, если уйдешь отсюда живым? Ты ответишь ей, глядя прямо в глаза, что на руках твоих кровь сказки? Ты сможешь равнодушно наблюдать, как из глаз её уходит блеск Мечты? Что же ты сделаешь, Сонный?» Пули из холодного свинца разбивались о химерический доспех, но, начиная истончаться под напором банальности, пропустили один из злых кусочков металла. По ноге потекло что-то теплое. «Что же ты делаешь, Сонный? Умри, и пусть твоя душа будет проглочена Дакиросом». Сверкнул под невидимым солнцем тонкий клинок из хрусталя.

6. Дэйдример. Дождь кончился.

09:00 Воскресенье.

- Дождь кончился, Даниэл. – Тихо промолвил Дример, глядя на небо, что медленно очищалось от серых туч.
- Я вижу. Так вы все еще надеетесь? – Холодно пробормотал ему в ответ мужчина, садясь на влажную скамейку.
- Почему нет? Это всего лишь часть цикла… Зима кончается, Даниэл. Скоро Весна, - Дример осторожно присел рядом.
- У вас плохо с внутренними часами. Сейчас пока лишь Осень.
- А может и так… Я все еще никак не пойму о чем именно мы говорим. Но это неважно. Какая разница, что же сейчас, Весна или Зима. Мы живы, вот что главное.
- Люди Весны… - Презрительно промолвил Даниэл, сжимая рукоять револьвера.
- Люди Осени… - Тихо прошептал ему ветер голосом Дримера, поднимая на танец желтые листья.

Смущенно потоптавшись у входа в парк, Йоши, наконец, решил пройти. В руках он нес немного помятую тетрадку, исписанную каракулями, котрые он называл почерком, а за ухом в силу привычки был заложен карандаш.
- Это, так сказать, первая проба пера. То, что написано тут, только начало рассказа. Продолжение следует, но пока нет вдохновения. Так что зачитаю то, что пока есть, те несколько главок. Итак,
"Наследство мистера Грейва"...

Экипаж, запряженный двумя черными лошадьми, ехал по лесной дороге. Дорога была неровной, ухабистой. И грязной – если учесть разыгравшуюся грозу. Каждую вспышку молнии и раскат грома сопровождало испуганное ржание лошадей…
- Ты уверен, что мы едем правильно? – обратился к своему попутчику джентльмен средних лет, в светло-коричневом пальто, странного вида берете и трубкой в зубах.
- Черт тебя дери, Хэмф, не знаю! Мне сказали, это единственная дорога! И потуши, наконец, свою трубку, здесь дамы. – Раздраженно откликнулся человек лет двадцати, одетый в черный костюм, с черным плащом поверх и черной же шляпой, а дополняли это все бледный цвет худого лица и черная полированная трость с серебряным набалдашником.
- Дамы не против, не беспокойтесь. – Отозвалась одна из девушек, сидевших слева от человека с тростью. Обе были одеты одинаково – довольно легкие, темно красные платья, серые шарфики вокруг шеи. Даже прически у них были одинаковыми – волосы были аккуратно собраны и заколоты на макушке. Обе кутались в одно одеяло – снаружи было холодно из-за грозы, да и внутри экипажа было вовсе не тепло. Обе были настолько похожи, что даже незнакомый человек безошибочно определили бы в них родных сестер.. Даже имена у них были похожими: Марта и Мари.
- Скорее нас убьет эта проклятая дорога, чем это сделает безобидный табачный дым. Не будь таким занудой, Винс. – С ехидной улыбкой произнес до сих пор молчавший мужчина, который сидел справа от Хэмфри, напротив дам. Одет он был в старую коричневую кожаную куртку, того же цвета штаны из плотной ткани и блестящие черные сапоги почти до колен. Вокруг шеи был обернут белый шарф, один конец которого был закинут за спину, а другой болтался спереди.
- Знаю, Эдди, знаю. Извини. Просто я немного на взводе в последнее время. Сначала это письмо, теперь эта поездка..
- Винс, тебе просто нужно отдохнуть. Вот увидишь, когда мы приедем, у тебя сразу поднимется настроение. – Весело подмигнула ему Мари.

Уже два месяца они были в браке – Винсент и Мари. С ними ехали Марта – сестра Мари, Хэмфри – их брат, и лучший друг Винса – Эдгар, которого все звали Эдди. Неделю назад на имя Винсента Грейва пришло письмо, где говорилось о том, что его дядя, Эверард Грейв, недавно скончался, и Винсент – единственный его наследник..
- Странно выходит, а? – Подал голос Хэмфри. – Некий дядя, о котором ты слышишь впервые в жизни, оставляет тебе особняк где-то у черта на куличках..
Его перебил Эдгар, пожалуй, самый жизнерадостный из всей компании:
- Да что тут может быть странного? В мире тысячи людей, о которых мы ничего не знаем. Вот ты, Хэмф, можешь с уверенностью сказать, что у тебя не найдется далекого родственника, о котором ты не знаешь?
- Может, и найдется. Вот только, похоже, этого Эверарда не знает почти никто. И почему это его угораздило строить особняк в лесу?
- В тебе нет ни капли романтики, Хэмф. – Упрекнула его Мари. – Должно быть, он просто не любил городской суеты. Как, должно быть, замечательно жить на природе, рядом с лесом, с озером прямо под окнами..
- Да уж, замечательно.. Настолько замечательно, что он вскрыл себе вены.
- Хэмфри! – Осадила его до сих пор молчавшая Марта. – Думай, что говоришь.
- Всё нормально. Видимо, мой дядя и вправду был немного.. не в себе. – На бледном лице Винса появилась слабая улыбка.
Тут слева от экипажа блеснула ослепительная вспышка, и громыхнуло так, что у всех заложило уши.. Словно факел, вспыхнула верхушка старой сосны, в которую ударила молния. Лошади бешено заржали и рванули вправо, экипаж сильно тряхнуло, и послышался треск ломающегося колеса. Экипаж накренился вбок, пробороздил по земле, разбрасывая комья грязи, и рухнул. Винс сильно ударился обо что-то головой. Вспышка молнии и искры из глаз сменила тьма..

Первое, что он ощутил, была резкая, пульсирующая боль в голове. Потом он понял, что лежит где-то, а на лбу нечто холодное и влажное. Видимо, полотенце. Тут же вспомнилась недавняя поездка и удар головой. Он попытался подняться и сесть, но перед глазами всё тут же поплыло, а голова дико закружилась, и Винс снова рухнул на кровать.
- О, наша спящая красавица очнулась! - Раздался знакомый голос.
"Эдгар, кто же еще? Никогда не упустит случая пошутить.." - Раздраженно подумал Винс, а вслух сказал:
- Эдди, встану - голову откручу.. Тоже мне, спящую красавицу нашел.
- Да ладно тебе, шуток не понимаешь? Сильно же тебя тогда ударило..
- Ладно, ладно. Сколько я здесь вообще нахожусь? И где именно - это "здесь"?
- Поздравляю тебя, мы приехали. Правда, не совсем так, как хотелось.. - Раздался еще один голос, женский. Винсент узнал голос и с трудом приподнялся. Голова еще кружилась. Перед ним стояла Мари. Правая рука ее была перевязана, но на лице была теплая улыбка. - Как ты себя чувствуешь?
- Да ничего, пустяки. Небольшое сотрясение. Что у тебя с рукой? Если перелом, я шкуру сниму с этого кучера..
- Не кипятись, Винс. Кучер тут не при чем. Молния ударила в дерево, а лошади испугались. А у Мари всего лишь небольшой вывих и пара ушибов. - Донесся голос подошедшего Хэмфри. - Сильно ударился?
- Дьявол, да всё со мной нормально! Я не смертельно болен, в конце концов. Всего лишь пустяшное сотрясение.
- Это уже не тебе решать, а доктору Тризену.
- Кому? - Не понял Винс.
- Местный врач. Человек, у которого мы сейчас находимся.
- Но Мари сказала, что мы уже приехали.
- Да, приехали. Но мы не в особняке. Мы в деревне неподалеку.
В коридоре послышались шаги, и в комнату вошел невысокий человек преклонного возраста. На нем был надет длинный, зеленовато-серый халат, а в руке он нес стеклянную кружку с чем-то подозрительного цвета. Как только он приблизился, в нос ударил сильный, тяжелый запах растертого чеснока. Винс поморщился и закашлялся..
- Вижу, вы уже очнулись? Вот, выпейте для начала. - Он протянул Винсенту стакан. - Мое имя Бернард Тризен, я врач.
С подозрением посмотрев на густую, бурого цвета жидкость, Винсент отпил немного.. и скривился так, будто залпом выпил стакан помоев.
- А-акх. Проклятье.. Что это за мерзость? На вкус как тина с настойкой из дубовой коры и медвежьего помета.
- Пейте-пейте. Или предпочитаете неделю валяться на кровати?
- Пей, Винс. Он хороший врач, и знает, что делает. - Поддержала Мари доктора.
- Ладно.. Но если я после этого пойла отдам концы, то это будет на вашей совести. - Он зажал нос и морщась, судорожными глотками выпил содержимое стакана.
- Видите, молодой человек? Не так уж это и страшно. - Усмехнулся доктор.
- Легко вам говорить.. - Хриплым, сдавленным голосом ответил Винс. - Я этот вкус еще неделю не смогу перебить ничем. Брр.. А этот запах чеснока меня вообще в гроб загонит. Не поймите меня неправильно, я благодарен вам за помощь, но я ненавижу чеснок.
- А зря. Он полезен для здоровья. Но можете открыть окно, если вам так хочется. Оно как раз рядом с кроватью. А пока скажите, как там ваша голова? Вы ударились так, что пробыли без сознания несколько часов.
- Всё в порядке, уже почти не кружится. Но лоб чертовски болит. - Ответил Винсент, раздвигая шторы и открывая окно.
Ночь. Безоблачное небо, с которого смотрит полная луна, освещая поле из крестов и надгробий.. Ему даже показалось, что кто-то шел в тумане. Винс непонимающе уставился на Бернарда.
- Вы что, живете на кладбище?!
- Что вам не нравится? Во-первых, не на кладбище, а недалеко от него. На краю деревни. Во-вторых, я должен обследовать каждое тело умершего, перед тем, как его похоронят.
- Зачем это нужно?
- Несколько лет назад в деревне были случаи летаргии, точнее какой-то ее необычной формы. Но это долгая история, а пока вам лучше отдохнуть до утра. И мне, кстати, тоже. Спокойной ночи, мистер Грейв.
- Спокойной ночи, мистер.. Эмм..
- Тризен. Бернард Тризен, я уже говорил.
- Да, точно. Спокойной ночи.
Доктор вышел из комнаты и направился куда-то на верхний этаж. Только тут Винс заметил, что до сих пор не видел Марты.
- Мари, а где Марта? С ней все в порядке? - Обеспокоенно спросил Винсент.
- Не волнуйся, она в полном порядке. Она лишь вышла немного прогуляться.
- Прогуляться? Одна? Уж не по кладбищу ли?
- А что если и по кладбищу, Винс? - Послышался веселый голос Марты. Он даже не заметил, как та вернулась. - Ты что, веришь в привидения и живых мертвецов? Между прочим, сегодня отличная ночь и прекрасная луна. Тебе тоже не мешает прогуляться, спящая красавица.
- Дьявол вас подери, да что вы все, сговорились что ли?! - Чуть ли не крикнул Винс. Марта недоуменно приподняла бровь.
- Что это с ним?
- Не обращай внимания, немного раздражен после того, что дал ему выпить наш добрый доктор Тризен. - Едва сдерживая смешок, ответил ей Эдгар.
- Ладно, хватит уже издеваться над человеком, да и спать пора. - Наконец вмешался Хэмфри, и направился к выходу из комнаты. Остальные последовали за ним.
Спокойной всем ночи.. - Буркнул Винс, отвернувшись к стенке. Мари обернулась и улыбнулась его спине.
- Спокойной ночи, Винс.


Утро выдалось солнечным, ни следа от недавней грозы. Разумеется, кроме луж и грязи. Но лучи еще не согрели землю: было холодно. А от земли поднимался белый туман.. Компания из шестерых человек – доктор и пятеро его временных постояльцев – сели завтракать. Головокружение и головная боль у Винса уже прошли, остался только здоровенный ушиб на лбу, слева. Мари пришла к выводу, что есть одной рукой невозможно, более того – некультурно, и, несмотря на все протесты доктора Тризена, избавилась от повязки, на которой была подвешена ее рука. К счастью, вывих прошел почти без последствий, и рука лишь слегка напоминала о травме болью, стоило лишь Мари неудобно повернуть руку. Но она не жаловалась, говоря: «Уж лучше немного потерпеть, чем есть так некультурно». Хэмфри как обычно сидел молча, Марта и Эдгар обсуждали события прошедшего дня.
Позавтракав и поблагодарив доктора Тризена за приют, все пятеро вышли из дома..
- И все же мне не терпится наконец увидеть то, из-за чего мы терпели все эти неприятности. – Вслух думал Винс. Эдгар кивнул:
- Мне, представь себе, тоже.
- Стоп, разве вы не видели особняк? Мари сказала, что мы приехали..
- Почти, Винс, почти приехали. Мы, так сказать, потерпели крушение недалеко от деревни. До особняка идти не было времени.
Путь компании проходил через деревню, на Север. Туда, где по словам Бернарда находился особняк странноватого старика Эверарда Грейва. Того, что прожил здесь почти в одиночестве лет сорок, иногда лишь нанимая прислугу и закупая продукты в деревне. Бернард говорил, что Эверард был ученым. Иногда он даже заходил к Бернарду на чай, интересуясь последними новостями. В целом, доктор был о нем неплохого мнения. А вот в деревне ему совсем не доверяли, называя то «чернокнижником», то «нечистым», а то и похуже. Не удивительно, что деревенские жители отворачивались и старались побыстрее уйти, едва увидев пятерку приезжих: по утверждению доктора Тризена, Винсент как две капли воды был похож на старика Грейва в молодости. Похоже, деревенские тоже видели какое-то сходство.
- Ты посмотри на это, наверняка ты скоро станешь местной легендой, Винс! – Шутил Эдгар. – Эти деревенские наверняка решат, что старый Грейв воскрес и пришел по их души. Только представь, теперь детям у костра по вечерам будут рассказывать страшилки про вылезшего из могилы чернокнижника! Как тебе, а?
- Эдди, завязывал бы ты со своими шуточками.. Тем более, мой дядя был стариком, а мне всего двадцать один год.
- Мысли шире! Что станет делать старый упырь, вылезший из могилы? Естественно, пить кровь! Пить и молодеть на глазах.
- Шутки шутками, но мне бы не хотелось портить отношения с деревенскими.
- Да, ты прав. – Вступил в разговор Хэмфри – Будет не слишком хорошо, если в деревне будут считать тебя.. Как там выразился твой друг?
- Упырем, Хэмф. Упырем и чернокнижником. – Отозвался Эдгар.
- Именно. Так что тебе лучше как-то разубедить в этом местных.
- Есть у меня одна идея. Как насчет того, чтобы устроить праздник в честь новоселья, и пригласить туда всех деревенских?
В ответ Хэмфри одобрительно кивнул:
- Правильно мыслишь, Винс. Только нужно для начала проверить, что это за..
- Ого! - Перебил его Эдгар, указывая пальцем куда-то вперед. – Да это не особняк, это целый замок! Неудивительно, что твой дядя обзавелся репутацией старого упыря.
Все повернули головы в сторону, куда он показывал. То, что они увидели, и вправду можно было принять за замок. В утреннем тумане возвышалось старое здание из темно-серого камня, увитого плющом. По бокам высились две башни из того же камня. Особняк окружал высокий решетчатый забор из причудливо изогнутых металлических прутьев. Ворот не было. Нет, разумеется, проход к крыльцу здания был, но он ничем не закрывался. Петли, на которых раньше были подвешены ворота, были погнуты и вывернуты, будто некая нечеловеческая сила вырвала ворота прямо из ограждения и забросила куда-то. Сам особняк вовсе не выглядел заброшенным – окна были занавешены чистыми белыми шторами, а большинство дорожек во дворе – расчищены.
- Вы только посмотрите на этот розарий! – Восхитилась Марта, войдя во двор особняка. – Либо этот Эверард сам был неплохим цветоводом, либо у него хороший садовник. В любом случае, в плохом вкусе его не упрекнешь.
Она подошла к большой клумбе, где росло множество роз. В основном это были яркие, кроваво-красные цветки, было немного белых, были и темно-красные. Почти черные. Но особенно притягивал взгляд один из кустов в стороне.. На нем распустились розы необычного, бледно-голубого цвета. Казалось, будто они были сотканы из лунного света и тумана.. Взгляд Марты был прикован именно к этим цветам..
- Идем скорее внутрь, мне холодно.. – Недовольно произнесла Мари. – Марта, ты ведь тоже, наверное, мерзнешь. На тебе лица нет. Идем, быстро согреешься.
- Мне.. не холодно. – Как-то отстраненно отозвалась Марта. – Ладно, идем.
Остальные только сейчас заметили, что на улице отнюдь не тепло, а обе девушки одеты довольно легко.
- Верно, идем, - Отозвался Винсент. – а то еще простудитесь, придется вести вас обеих к Чесночному Бернарду на «чай». Поверьте, то, чем он вас напоит, вам не понравится. – Усмехнулся он.
Винс протянул руку к двери и толкнул ее. Та легко и бесшумно распахнулась. Ни малейшего скрипа, даже воздух, казалось, не всколыхнулся от ее движения. Внутри было не так светло, зато значительно теплее – теплый, сухой воздух приятно ударил в лицо, принося с собой запахи дерева, пыли, едва уловимый аромат цветов и еще что-то. Что именно – понять было сложно. Взгляду предстал просторный зал, крытый ровным коричневым паркетом. От зала вглубь здания отходили несколько коридоров, две лестницы уходили вверх. Со стороны одной из них послышался стук шагов и замерцал свет: кто-то спускался вниз. Вскоре путники увидели невысокого, лысеющего пожилого человека, одетого в черное. В руке он нес керосиновую лампу. Увидев компанию, он остановился. На лице был неподдельный испуг и удивление.. Но, присмотревшись к чему-то, он успокоился и подошел.
- Родерик, дворецкий. – Представился он, глядя на Винса. – Полагаю, вы – Винсент Грейв, наследник Эверарда Грейва.
Судя по интонации, это было утверждение, а не вопрос, но Винсент все же ответил.
- Да, это я. А как вы.. Ах да, конечно. – Он слегка усмехнулся, вспомнив реакцию на него местных. Неужели, он и вправду был настолько похож на своего дядю в молодости? Значит, именно это напугало дворецкого?
- Вы, должно быть, хотите осмотреть дом. Прошу за мной.. – Произнес дворецкий, направившись к лестнице. – К сожалению, большинство комнат закрыты – сэр Эверард жил один, не считая прислуги, и многие комнаты были просто не нужны. Сейчас большинство слуг покинуло дом, остались только те, кому некуда идти.
- Он жил один в таком огромном доме? – Удивилась Мари. – Была же для этого какая-то причина?
- Раньше он жил здесь со своей женой, здесь же жила его сестра со своим супругом. Но они погибли..
- Вряд ли три человека могли умереть одновременно по чистой случайности. – Заметил Хэмфри. - Как-то уж осень странно получается.
- Ничего странного. В то время в деревне шла странная эпидемия.
Эдгар приподнял бровь.
- Доктор Тризен упоминал что-то про эпидемию, но он не сказал ни слова про то, что у старого Грейва были жена и сестра.
- Вы знакомы с мистером Тризеном? – Улыбнулся дворецкий. – Он хороший человек, но немного рассеянный. Возможно, он просто забыл рассказать. А может, просто не хотел вспоминать..
- Вспоминать что? – Вопросительно посмотрел на дворецкого Винсент.
- Ах да, вы же не знаете.. Он пытался спасти их, но безуспешно. Болезнь забрала их прямо у него на глазах, бедняга Бернард очень переживал.. – Он свернул в одну из комнат и остановился. – Здесь вы можете отдохнуть с дороги. Сэр Эверард любил проводить здесь время..
- Прелестная комнатка, м? – Хмыкнул Эдгар.
- Располагайтесь, а я пока принесу чай. – Дворецкий исчез прежде, чем кто-либо успел ответить на его фразу.
Комната была небольшой, но уютно обставленной. Горел камин, наполняя воздух теплом, а комнату – мягким, мерцающим светом. Пол был застелен мягким ковром, в центре комнаты был небольшой столик, а вокруг – несколько удобных кресел, в которые вскоре и уселись путники.
- Ну что ты думаешь насчет всего этого? – Спросил Хэмфри, разжигая трубку. – Место вроде неплохое, хотя и далеко от города. Дом в хорошем состоянии. Намерен здесь жить? – Он вопросительно посмотрел на Винсента. Тот ответил после небольшой паузы.
- Для начала мне бы хотелось осмотреть весь дом. Но такую возможность я не исключаю.
Эдгар рассмеялся.
- Весь дом, да? О, чтобы осмотреть *весь* этот «замок», может потребоваться много времени. Кстати, ты не думал, что здесь может быть и множество потайных комнат, где старый упы..
- Эверард. – Поправила Мари.
- Да, где Эверард прячет свои сокровища или жертвы экспериментов. Ты же слышал о сумасшедших ученых, которые селятся в замках-в-лесу?
- Горазд же ты рассказывать байки, Эдди. – Винс с усмешкой покачал головой. – Везде тебе упыри да вурдалаки мерещатся..
- Не знаю как насчет упырей, - Усмехнулся в ответ Эдгар. – но вон там я точно вижу призрака. – Он указал куда-то за спину Винса. Все тут же повернулись и застыли в изумлении: со стены на них смотрел человек в черном костюме, в черной шляпе, а в руках он держал черную трость с серебряным набалдашником.. Нужно ли говорить, что и внешне он был точной копией Винсента?
- Портрет.. – Невозмутимо произнес Хэмфри. – Всего лишь портрет. Но как похож.. Ничего удивительного, что крестьяне так реагировали, а дворецкий чуть в обморок не упал, увидев тебя.
- Да.. - Изумленно проговорила Мари. - А одет-то как, такой же костюм, и даже трость, правда, Марта?.. Марта? Она опять куда-то пропала. - Мари казалась растерянной. - Никто не видел, куда она ушла?
- Ваша подруга вышла немного прогуляться по дому. - Раздался голос со стороны двери. В проеме стоял дворецкий с подносом, на котором стояло шесть кружек. - Наверняка она скоро вернется. А пока не откажитесь выпить горячего чаю.
Он поставил поднос на стол, и вскоре пятеро человек в пяти креслах уселись вокруг стола с кружками чая. Шестая кружка дожидалась возвращения Марты, а компания продолжила беседу.
- Вы говорили, здесь была какая-то эпидемия. - Обратился Хэмфри к дворецкому. - Вы можете рассказать подробнее?
- Увы, я не так много могу рассказать, как Бернард, но постараюсь. Лет десять назад в деревне началась эпидемия странной болезни. Бернард называл ее мудрёным словом "ле-тар-гия". Заболевали в основном молодые, начинали бледнеть, теряли силы, часто начинался бред, обмороки, а потом они просто засыпали и не просыпались. Больным становилось всё безразлично, почти исчезало чувство боли, падала температура. Коснешься руки такого - будто до холодного мрамора дотронешься. И на вид как мрамор были - кожа белая, будто призраки какие. Казалось, вот-вот в воздухе испарятся. - Дворецкий понизил голос. - И ведь испарялись, сам видел.. Лежал один такой - мертвец как мертвец, вышел из комнаты, через минуту вернулся - нет его. И никто больше не видел, так и не нашли. То ли украли тело, то ли и вправду испарился.. А сами-то больные смерти не боялись, будто в радость им было. Хоть бы у одного страх или боль на лице - нет, только спокойствие и безразличие.. Будто не понимали, что уснут скоро, и навсегда уснут. А все равно им было, как будто всю жизнь к тому и шли. Сэр Эверард даже пытался убедить как-то жену свою, чтобы осталась, не уходила в мир иной.. Так она даже не слушала его. Мало того, чуть за собой не утянула..
- Это как так - за собой? - Удивился Эдгар.
- Да сидел он с ней дни напролет, от кровати не отходил. И сам понемногу бледнеть и выцветать стал. Едва мы с Бернардом его тогда из лап смерти вытащили, иначе с ней бы в могилу и слёг.. Жену его пришлось увезти от него, к Бернарду. Только вот как умерла она – он тоже будто умер. Всё ему безразлично стало. Сидел днями напролет, то в кабинете за книгами, то в лаборатории своей. И бредить начал. Закроется в кабинете, и вроде бы говорит тихо с кем-то, а слов не разобрать.
- Сошел-таки с ума. – Прокомментировал Эдгар. Мари нахмурилась.
- И ты бы с ума сошел, если бы все близкие умерли, а ты ничего сделать не мог.
Он пожал плечами.
- Может быть.
Послышались негромкие шаги, и в комнату вошла Марта. Чуть удивленный взгляд упал на Винсента.
- Винс, ты как успел сюда вернуться?
- Вернуться? Ты о чем? Я никуда не уходил.
- Ну как же? Ты пять минут назад стоял внизу, и кивнул, увидев меня. Я прогуливалась по второму этажу, у перил рядом с залом, и смотрела вниз. А тут вижу – ты выходишь. Посмотрел на меня, улыбнулся и кивнул.
- Вы, наверное, перепутали. Это наверняка был один из слуг. – Дворецкий указал на одно из кресел. – Садитесь, пока чай не остыл
- Да, садись. – Подтвердила Мари. – На тебе лица нет, замерзла, наверное?
- Немного.. – Отозвалась Марта, сев в кресло и взяв чашку в ладони, грея руки.
- Кажется, мы все-таки тебя простудили. – Виновато отозвался Винсент. – Может, все-таки показать тебя доктору Тризену?
- Нет, все в порядке.. Мне просто нужно немного отдохнуть.
- Сэр, здесь есть пригодные для жилья комнаты? – Обратился к дворецкому Хэмфри.
- Родерик. Зовите меня просто Родерик. Да, разумеется, в доме есть такие комнаты.
- Будьте добры, проводите в одну из комнат Марту.
Она ответила слабой улыбкой.
- Хэмф, дай хотя бы чай допить. – Затем она повернулась к дворецкому. – Скажите, Эверард разводил розы? Я видела прекрасный розарий во дворе.
- Розарий принадлежал его супруге, сэр Эверард оставил его в память о ней. – Покачал головой Родерик.
- О? Разве у него была супруга? – Удивленно произнесла Марта, отодвигая кружку.
- Это долгая история, я потом расскажу. – Прервала ее Мари. – Родерик, вы не проводите нас в комнату для отдыха?
- Разве ты тоже уходишь? – Окликнул ее Винсент. Мари улыбнулась и пожала плечами.
- Не оставлять же мне ее одну? К тому же, мне тоже не помешает отдых. Не скучайте без нас. – Она подмигнула остальным.
Вытащив Марту из кресла, она скрылась в коридоре вместе с ней, следуя за дворецким. Винсент, Эдгар и Хэмфри передвинули кресла поближе к камину и уселись у огня..
Ну что, джентльмены, продолжим беседу? – Улыбнулся Винс.

Марта не заметила, как задремала. Первым, что она ощутила, проснувшись, был холод. Холод и ветер.. Присев на кровати, она осмотрелась. Ей казалось, что Мари закрыла окно. Но посмотрев в его сторону, она поняла, что окна нет.. На его месте в стене зияла грубая прямоугольная дыра, а сама стена была почерневшей и прогнившей. Посмотрев на кровать, она с криком вскочила и стала отряхиваться: сама кровать была такой же старой и гнилой как все вокруг, одеяло и подушка почти истлели, а внутри копошились личинки моли..
- Где я?.. - В ужасе произнесла Марта. И не узнала собственного голоса.. Он был слабым и тихим. Казалось, сами стены здесь поглощали любой звук. Она посмотрела в "окно", пытаясь разглядеть, что снаружи, и только тогда поняла, что снаружи все затянуто серым туманом.. Он проникал и внутрь - в комнату, в коридор, а возможно и дальше.
- Мари! - Позвалала она сестру. Ответом была лишь тишина.. Винс, Хэмф, Эдди! Где вы? Кто нибудь!.. - Последние слова она произнесла чуть слышно, чувствуя, как подступает ужас.. Как, куда она попала? Где все? Неужели она одна? На эти вопросы не было ответа.. Собравшись с духом, она направилась в коридор.
Место было ей знакомо.. Она была в том же самом доме. Но что с ним случилось?.. Все внутри было заброшенным, обветшалым и прогнившим. Казалось, что прошел не один десяток лет. И откуда взялся этот туман?..
Марта шла в комнату, где в последний раз видела своих друзей. Дойдя до нужного места, она заглянула в дверной проем.. и увидела лишь густой, серый туман, которым была заполнена вся комната. Собравшись с духом, она шагнула внутрь. Ничего не произошло. Она все еще стояла на твердом полу, только теперь вокруг нее клубился туман. Марта оглянулась. Нет, и дверной проем остался на своем месте. Глубоко вдохнув и выдохнув, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце, она направилась дальше в комнату. Через туман было почти ничего не видно, и лишь вблизи можно было различить предметы.. Кресла, стулья, стол.. Они ничем не отличались от остального дома. Такие же прогнившие и обветшалые.. Камин не горел уже давно, и зарос пылью и паутиной. Но то, что она увидела через туман, продолжив двигаться дальше, заставило ее вскрикнуть от неожиданности.
- Винс?.. - Неуверенно произнесла она, пытаясь лучше рассмотреть сквозь туман фигуру. Но нет. Это был не Винсент.. Марта не сразу поняла. что перед ней картина. Даже несмотря на то, что она уже видела ее.. Странным было то, что картину, казалось, не тронул тот тлен, которым был пропитан весь дом. Однако. подойдя поблише, она поняла, что картина изменилась. Черный костюм на человеке с картины был истлевшим, цилиндр в дырах, а лицо - худым и мертвенно бледным, как будто после тяжелой болезни.
Странные звуки позади заставили Марту оторвать взгляд от картины и оглянуться. Неясный шепот.. Казалось, шептало сразу несколько голосов, звук шел откуда-то издалека, но быстро приближался.. Шепот был уже близко, и тут в комнату влетело несколько тускло-голубых огоньков. Марта насчитала шесть.. Огоньки зависли в нескольких метров от марты, и, казалось, следили за ней. Туман вокруг пришел в движение. постепенно сгущаясь рядом с огоньками.. Нет, не огоньками. Горящими глазами.. Переплетаясь и сгущаясь, туман образовывал три человеческие фигуры, а огоньки были их глазами.. Две фигуры были женскими. Тот, что стоял в середине, был мужчиной. Шепот затих.
- Иди с нами.. - Раздался голос со стороны средней фигуры. Шепот, похожий на шелест ветра. На Марту повеяло холодом. Мертвенным холодом и ужасом.. Три фигуры сдвинулись с места и поплыли сквозь туман в ее направлении. Марта хотела закричать, убежать, но не могла.. Ее парализовал страх.
Фигура мужчины уже протянула руку к ее лицу, как вдруг она услышала скрежет за спиной и ощутила, как что-то рвануло ее назад.. Она ожидала удара о стену, но стены не оказалось, точнее части стены. Она провалилась в темноту, а потом перед ее глазами закрылась отьехавшая в сторону часть стены, отгораживая ее от призрачных фигур. Вокруг было темно, но темнота была неполной, и что-то все же можно было рассмотреть. Марта поднялась и осмотрелась, пытаясь понять, кто или что втащило ее в стену.. Ее взгляд упал на уже знакомый портрет.. но нет, что-то нем снова было не так.. Она ротянула руку, но вскрикнула и отскочила назад: портрет двигался! Впрочем, это был не портрет. Это был тот самый человек в лохмотьях, который был изображен на нем.
- Винс?.. Что с тобой произошло? - На лице Марты отразилось удивление и испуг. Человек, казалось, не узнал ее.
- Вы обознались, мадемуазель. Мое имя не Винс, вы ошибаетесь. Что вы делаете в этом месте? Уходите. Здесь опасно.
- Что?.. Я.. Я не знаю.. Кто вы? Кто были эти.. призраки?
- Это были моя бедная супруга, моя родная сестра и ее муж.. их больше нет. Если увидите их - бегите..
- Где мы? Что здесь случилось? Кто вы такой?
- Я.. Я должен идти. - Произнес человек, отходя назад, в темноту.
- Подождите, как мне отсюда выбраться?
Марта сделала несколько быстрых шагов в сторону странного человека и протянула руки, пытаясь хоть как-то задержать его.. Но его нигде не было.
Она принялась внимательнее осматривать помещение, в котором находилась. Это была небольшая комната без окон. Часть стены чуть выступала, и была подвешена на каких-то опорах. "Наверное, эта картина - на самом деле дверь." - Подумала Марта. Подойдя к противоположной стене, она увидела лестницу, уходящую резко вниз.. Подумав, что тот человек с картины мог спуститься вниз, она осторожно шагнула на лестницу.
Каждый шаг отдавался эхом вокруг. Она спускалась куда-то далеко вниз, наверное, в подвал.
Место, в котором она оказалась, было освещено мягким светом нескольких свечей. Тумана вокруг не было совсем. Насколько стары были ровные каменные стены помещения, сказать было сложно, но на вид они могли бы выдержать еще тысячу-другую лет. Казалось, время вокруг замерло. Ни единого звука, ни ветерка, даже пламя свечей горело ровно, не колебаясь и не подрагивая.В центре помещения стояли четыре прямоугольных глыбы из того де камня, что и стены. Подойдя к ним поближе, Марта наконец поняла, что это гробы, а сама она находится в склепе.. Но страха почему-то не было совсем. Тут она заметила, что один из гробов пустует. Внутри только пыль, а крышка прислонена к ближайшей стене. Остальные каменные гробы были плотно закрыты тяжелыми крышками, а сбоку виднелись надписи, впрочем, нечитаемые из-за пыли. На открытом же не было ни одной надписи. Казалось, что он предназначался для кого-то, но им так и не воспользовались.. В следующий момент Марта ощзутила, будто что-то вокруг изменилось.. И вскоре она поняла, что именно. Тишину, царившую вокруг, нарушили слабые звуки. Шорох. Нет.. Шепот. Леденящий ужас начал вползать в ее разум, когда она узнала этот шепот. Тот самый, который она слышала недавно.. И как в тот раз, звук приближался. А у ног уже клубился серый туман.. Бежать было некуда. По тому пути, которому она пришла сюда, теперь двигались они. Единственная, отчаянная мысль пришла Марте в голову. Спрятаться было негде, кроме как..
Не раздумывая больше, она поспешно забралась в пустующий гроб.. Он был довольно глубоким, и Марта надеялась, что ее не заметят. Над собой она уже ничего не видела, кроме серого тумана, а неясный шепот становился все громче.. И внезапно затих. "Они здесь.." - поняла Марта. И в этот момент, полдтверждая мысли, раздался уже знакомый, похожий на шепот ветра, голос. На сей раз голос был женским:
- Мы упустили ее.. ты ее упустил! Как ты мог позволить ей уйти?!
- Ш-ш-ш, сестра.. Я тут не при чем. Ей помог старик Эверард.. - Ответил ей мужской голос-ветер.
- Эверард.. Как долго он будет отказываться от своей судьбы? Как долго его гроб будет пустовать?.. - Произнес другой женский голос, похожий на эхо.
- Тише.. Старика здесь нет, но ведь его гроб не пустует.. - Снова послышался первый из голосов, и затем злой, торжествующий смех.. Внезапно что-то темное нависло над гробом, где, затаив дыхание, лежала Марта. С глухим стуком это нечто упало, закрывая выход.. Марта протянула руку, и ее пальцы уперлись в холодный камень. Каменная крышка..
Тут она увидела, что внутрь просачивается туман.. Он, кажется, светился - внутри было темно, но Марта отчетливо видела струйки серого тумана. Переплетаясь, они образовали улыбающееся женское лицо.
- Теперь ты останешься вместе с нами.. и приведешь других. Вот, возьми мой подарок. - произнесло лицо и растворилось. А сверху, прямо сквозь крышку, упало сто-то слабо мерцающее.. Рука Марты сжала розу. Листьья и лепестки ее были полупрозрачными, мертвенно голубыми.. Этот цветок был похож на те, что она видела во дворе дома. И тут она поняла, что она не может разжать руку, а наоборот, все сильнее сжимает. Шипы впивались в ее ладонь, и она видела, как тонкие струйки крови поднимались по стеблю, к лепесткам, окрашиваясь в ярко-красный цвет. Она закричала..

- Марта! Марта, очнись! - кто-то тряс ее за плечи. Она открыла глаза. Яркий свет ударил в глаза, и она прикрыла их ладонью. Перед ней была ее сестра, Мари.
- Где я? - Растерянно спросила Марта, все еще ничего не понимая.
- Что значит, "где"? Там же, где и час назад.
- Что произошло? Где все?
- Да что с тобой такое? Наверное, тебе приснился кошмар. Ты кричала во сне..
Марта села на кровати и осмотрелась. Все та же комната, уютная и чистая. Солнечные лучи пробиваются в окно. Только рука болела.. Рука! Марта посмотрела вниз, на свою руку, и обнаружила, что крепко сжимает ярко-алую розу.
- Откуда это у тебя? - Мари выглядела удивленной. - Мне казалось, никто не приносил сюда розу.. А, я же забыла закрыть окно. Наверное, кто-то забросил ее снаружи. Кажется у тебя появился поклонник! - Она подмигнула сестре. - Давай, я поставлю ее в вазу. Марта, ты же поранила руку! Нужно чем-то перевязать..
- Не нужно, все в порядке..
- Нет уж, теперь ты не отвертишься. - Мари взяла руку сестры и принялась аккуратно перевязывать ладонь платком. Выходило это у нее довольно ловко, особенно если учесть недавнюю травму ее собственной руки. - Ну вот и всё. А теперь пойдем к остальным, наверняка они уже заждались нас.
Обе девушки вышли из комнаты, направившись туда, где собрались их друзья. А эхо странного голоса все еще шептало в ушах Марты: "Теперь ты останешься вместе с нами.."

Сообщение отредактировал Йоши Тамака - 31-10-2008, 19:33

Девушка неуверенно прошла в парк и, помявшись, смущенно начала:
- Небольшой такой рассказик, я его зачитаю, если никто не против...

Они ненавидели и убивали; и люди восхваляли их.
Тагор Рабиндранат


...Молодой воин склонил колено перед повелителем.
- Ты спас меня, воин. Чего же ты хочешь в награду? Денег?
- Нет, господин мой.
- Тогда высокий чин? Хочешь поступить в мою гвардию?
- Нет, господин мой.
- Так чего же ты хочешь?
Смех раскатами грома прокатился по зале, когда воин ответил: "Меч, господин мой. Мой-то сломался...", но тут же затих, повинуясь жесту повелителя.
- Хорошо...
...Воин постарел и стал кузнецом, но меч повелителя все еще был с ним. В своих странствиях воин повидал немало стран, и в одной из них он нашел свою судьбу - девушку, прекрасней которой он до сих пор никого так и не увидел. Теперь у них подрастает сын, ему недавно исполнилось пятнадцать зим... В дом ворвались воины городского главы.
- Тебе надо было отдать меч по-хорошему, кузнец.
Подарок повелителя им удалось забрать только из рук уже мертвого кузнеца, лежащего на теле жены, собой прикрывшей его...
...Паренек лет пятнадцати вот уж несколько дней бродил по городу. К нему привыкли и больше не показывали пальцами и не шептались за его спиной, только опускали взгляд, если им случалось проходить мимо, чтобы не видеть в его глазах отблеск безумного пламени, поглотившего кузницу. Неожиданно какой-то разговор заинтересовал его, и он остановился, прислушиваясь.
- Ты слышал? Недавно убили ростовщика. Говорят, он брал невероятно-огромный процент, и крестьяне два года копили, чтобы нанять человека из Гильдии Убийц.
- А что же городской глава?
- А что глава? Он сам их боится, и правильно. Я бы сам заплатил Гильдии, чтобы его убили. Говорят, там такие ребята, от них никакая стража не убережет. Только вот кто знает, а вдруг следующий-то еще хуже будет? Так же никаких денег не напасешься...
Огонь в глазах паренька разгорелся еще ярче, еще безумнее. Он принял решение...
...Смех, вызванный просьбой мальчишки, мгновенно сменился тишиной, когда тот молниеносно подскочил к человеку, приведшему его в эту залу, одним движением перерезал ему горло тускло сверкнувшем в полумраке ножом и снова повторил:
- Я хочу вступить в Гильдию.
Глава Гильдии несколько мгновений смотрел в детские глаза, в которых не было ничего, кроме недетской ненависти, безумно сверкавшей всполохами пожара на дне зрачков, и, наконец, ответил:
- Хорошо...

Закончив читать, Реана спряталась в тени деревьев.

Мидгардские байки

Часть первая.


Вечерело. Последние лучи заходящего летнего солнышка напоследок обогревали землю, раскашивали небосвод Рун-Миргарда в совершенно невероятные оттенки. Небо переливалось почти что всеми цветами радуги, за исключением, наверно, зелёного, – от тёмно-фиолетового на Востоке, цвета наползающей ночи, до всё еще тёпло-жёлтого на Западе – там, где еще теплилось солнышко, там, куда оно ушло.
Лёгкий ветерок тихонько шелестел в кронах пригородных деревьев, в городских садах, в торговых лавках на Рыночной площади, заглядывал в распахнутые настежь окна домов, играл со шляпами неосторожных прохожих редкими порывами. Его везде приветствовали, радовались и ждали – лето в этом году выдалось более чем жаркое. Более того, оно не хотело заканчиваться. Уже наступила пора Златоцвета, месяца, когда трава начинает увядать, деревья наливаются красками золота и багрянца, листья перестают так ревностно цепляться за дерево и вместе с ветром отправляются в своё первое и последнее путешествие по свету.
На этот раз ни трава, ни деревья, ни листья, ни солнце своего прямого долга выполнять не собирались. Днём жара стояла такая, что впору было прыгать в ближайший колодец и сидеть там до вечера. Впрочем, и вечером было нелегко, камни столицы сполна отдавали накопленное за день тепло, и невозможно было и пяти минут усидеть на каменных лавочках даже в тенистых сквериках, куда, казалось бы, солнце и не должно было проникать. Лишь ночью, при свете Двух Лун, город мог отдыхать в блаженной прохладе.
Стоит ли говорить, что из-за этого даже ночью в Пронтере царило карнавальное настроение, и народу бодрствовало гораздо больше, чем обычно? Не стоит.
Однако, конечно же, народу много было не везде – оживление царило лишь на нескольких главных улицах, а по закуткам и переулкам изредка бегали лишь бродячие кошки, собаки и Пеко-Пеко, да иногда с нецензурными воплями пробегали потерявшие их не совсем трезвые рыцари и крестоносцы.

Было уже около полуночи, когда в королевском замке послышалось глухое эхо шагов. Не смотря на позднее время, вокруг было светло, хотя в некоторых местах настенные факелы уже были зажжены. Раскрашенное небо мутным зеркалом отражало на город лучи ушедшего на Запад солнца. Часть этого света проникала и сквозь роскошные витражи, открытые двери балконов и узкие бойницы Замка. Летом ночь в Столице длилась от силы часа четыре – по сути, она была лишь «временем, когда солнца нет». Оно бродило вокруг по окаёмке горизонта, не появляясь, но и не отдаляясь совсем. Некоторые особо ретивые его почитатели могли пропутешествовать к Геффену, взять чуть западнее, после чего пройти южнее и потом идти на восток, и, через пару часов – чуть севернее, а там и добраться до Излюда, откуда и встретить рассвет, собственно ни разу не потеряв солнце из виду.
В дворце было почти пустынно. Королевская семья разбежалась по почивальням, спасаясь от неистребимой жары, еще часов в десять, когда официально закончился приём. Конечно, король вряд ли спал – все знали, что его спальня совмещена с личным кабинетом, и скорее всего Тристан сейчас все еще работал. Король был не из тех людей, что просто так бросал все дела по собственной прихоти, свои обязанности он выполнял безупречно. Правда у него, как и у всякого человека, были свои причуды: ходили слухи, что в особо тяжёлые времена, когда от жары чуть ли не плавилась золотая королевская печать, король запирался в одном из пустых залов с двумя лучшими своими архимагами и клоуном и… выходил оттуда минут через двадцать, украдкой обрывая сосульки с бороды, неизменно бодрый и готовый к новым свершениям. Магический фон потом стоял во всем дворце около часа, а бедные архимаги выползали, выжатые как лимоны, и сразу бросались на кухню за виноградным соком. Всем трём, ясное дело, строжайше запрещалось разглашать государственную тайну, и лишь бедные уборщицы никак не справлялись с лужами воды в безымянном зале, как бы «невесть откуда взявшимися». Впрочем, после повышения зарплаты перестали возмущаться и они.

Сейчас по Главному Коридору, выходившему в Тронную Залу и пронизывающему почти весь Замок насквозь, шёл один человек. Скорость шагов заметно снизилась, но, когда проникший и сюда вечерний ветерок донёс до нас негромкий голос, прочитавший молитву, темп и ритм снова возобновились. Марий, как истинно верующий человек, не любил оставаться без Божьего благословения. Прошло уже много времени с тех пор, как мы видели его в последний раз – а если быть более точным, то со времени приключения в Гласт Хейме прошло два с хвостиком года.
В ответвлениях Коридора неясно шебуршались крысы (ничем не выведешь, заразы эдакие!), тихонько пробегали слуги, а один раз священнику, пряча улыбку, пришлось объяснить заблудившемуся молодому мечнику, что «дядя главный крестоносец» устал и больше не хочет видеть посетителей. Всего пару минут назад Марий помог вдрызг пьяному «главному дяде крестоносцу» подняться по лестнице и добрести до двери своей комнаты в замке. Впрочем, отойдя шагов на двадцать, по истошному женскому визгу священнослужитель понял, что командир ошибся дверью. Однако возвращаться Марий не стал, справедливо опасаясь, что его объявят сообщником совращения какой-нибудь из фрейлин.
За два года священник возмужал, окреп, стал мудрее и опытнее, несколько раз постригся… и стал Высшим. Черты лица заострились, но не сильно, придавая ему привлекательности, волосы выгорели под знойным летним солнцем, плюс походы в Моррок сыграли свою роль, и теперь они были светлыми. Манера поведения, понятно, тоже изменилась, священник стал немного ироничнее, прозорливее, как-то взрослее. Исчезли благоговения перед сильными мира сего, исчезли все эти Крестоносцы, Рыцари и Волшебники с Большой Буквы, исчезла инфантильность. Впрочем, последняя исчезла не полностью, лёгкий налёт все-таки остался. Поменялись даже глаза – в голубых зрачках поселилась вышеозначенная ирония. Пожалуй, от прежнего Мария остались лишь воспоминания – и неугасимый интерес к жизни.
Проходя мимо Тронной Залы, священник на минуту остановился и помахал рукой в сторону собственно трона. С одного из его подлокотников поднялся скипетр и приветливо замахал в ответ. Через пару мгновений раздался громкий хлопок подзатыльника, скипетр вернулся на место со сдавленным всхлипыванием, а еще через секунду из тени вынырнул знакомый Марию ассассин кросс.
- Что, новичков, я смотрю, в дело пускаете? – широко улыбнулся священник. Вслед за кроссом из тени вынырнул ведомый за ухо простой ассассин. Хмурый, как грозовая туча в дождливый осенний день. Таких дней, кстати, уже ждали с нетерпением, забыв, как в прошлом году ругали беспрестанные ливни, умудрившиеся затопить несколько столичных улиц, находившихся в низинах.
- Пытаемся, - хмуро ответил первый. - Да вот только некоторые никак не усвоят, что королевские регалии трогать нельзя!
- Не трогал я королевские фекалии! – завопил оскорбленный парень. – Нагхыра они мне сдались?!
Марий, не удержавшись, захохотал в голос. Смущённый син непонимающе повернул голову на старшего соратника, чуть не вывернув себе ухо. Тот, старательно пряча усмешку, развернул парня по направлению к трону и поддал тому пинка. Повернулся к священнику:
- Представляешь, с кем мне приходится работать?! – возмущено и нарочито громко воскликнул он. И дальше, уже тише, - Королевские, блин… - все-таки захихикал он.
- Ничего, живот не надорвёшь тут. Разве что от смеха!
- Да уж… Ладно, пойду я, - придав себе благоприятный для нравоучений вид, сказал кросс. – Не дай Боги, опять что натворит. Пожонглирует там… гыгы, - он опять хихикнул и, осадив себя, обернулся.
- Удачи, - искренне пожелал священник и, по привычке благословив знакомого, снова отправился в путь.

Шёл Марий с севера на юг – с территорий вассальных замков к городу через дворец. Проходя по пустом коридору, священнослужитель разглядывал гобелены на стенах, перемешивающиеся с каменными мозаиками и барельефами. Некоторые из мозаик, правда, ушлые биохимики умудрились превратить в паззлы, выковыривая ценные и очень полезные для… гхм… алхимичесва камни. А бедные королевские профессоры постоянно дополняли их драгоценными вроде Камня Мудреца. Конфликт усугублялся тем, что ни одним, ни вторым король увеличивать субсидирование не собирался, а потому в скором времени по столице прокатилась серия небольших взрывов с большими и световыми шумовыми эффектами – профессора не зря были раньше мудрецами. Бедные биохимики так привыкли к высочайшему качеству ворованных ночью из королевского замка камней, что даже перестали их проверять, на что и понадеялись профессора. Проверка состоялась собственно во время эксперимента или варки. С тех пор вместо красивых камней в некоторых из мозаик зияли черные дыры.
А сегодня на улице был праздник. Поэтому, собственно, теряли Пек рыцари, приходили пьяными не совсем домой крестоносцы и наживались те же ушлые биохимики, продавая направо и налево недавно сваренный алкоголь. Праздновался юбилей постройки этого самого дворца, по которому шагал Марий. Сам священник считал праздник глупым, но при этом совершенно не собирался его пропускать. Сегодня, правда, не выходило, сегодня дела, но остальные праздники он отправздновал весьма неплохо. И уже знал, как это будет происходить. Сначала толпа будет гулять в центре и близлежащих территориях где-то до часу ночи, после чего дружным скопом двинется к виновнику торжества, чтобы нещадно побить об него бутылки с элем и вином. И спиртом. Бывало, некоторые в запале отбирали у ближних своих склянки с кислотой и взрывоопасными веществами. После одного такого случая королю пришлось выделить из бюджета внеплановую энную сумму зени на восстановление повреждённой замковой стены, и после этого на народных праздниках химикам платили на защиту стен от собственных же зелий.
Что было после разбивания алхимических изысков об стены замка Марий обычно ничего не помнил. Просыпался один в своей постели – стабильно, безо всяких там сюрпризов – и шёл к ближайшему водоёму за святой водой. Как ни странно и как ни смешно, она лучше всего снимала похмелье. Некоторые над святой Церковью даже подшучивали – мол, с этой целью святая вода и была придумала! Некоторые шли дальше, и уверяли, что Церковь основал один из вечно пьющих орденов, а их испытанное средство от похмелья стало для них святой водой. Была ли в том насмешка судьбы, что эта же святая вода действительно отравляла жизнь мертвякам? Впрочем, что мидгардцу хорошо…
Марий вышел из дворца и прошёл опущенный подъёмный мост. На памяти Мария мост никогда не поднимался. Это составляло некую даже гордость для горожан столицы – в самые тяжёлые времена монстры не могли прорваться в замок, и мост никогда не поднимался. Марий помнил даже то время, которое, увы, не все смогли пережить, когда на город обрушился Танатос. Стоны и крики раненых, хрипы умирающих и рёв схватки тогда предопределил будущую профессию мальчугана – он стал послушником.
Сегодня Марий шёл не на праздник. С некой даже тоской он поглядел вдаль, в центр города, где сейчас развивалось самое веселье, и свернул на Восток, к церкви. Именно там было на сегодня назначено собрание высшей Иерархии клана Трилистника.
Именно сегодня там решалось, быть ли союзу с Неугомонными и орденом Порядка.


Здесь был цензор Оррофин и правил орфографию.

здесь был автор поста и еще кое-что подправил

Сообщение отредактировал Dezmond - 19-11-2008, 20:52

Вот мой рассказ, терпеть его не могу, но он единственный достаточно короткий))))

Лицо демона


Всё это началось в сентябре, тогда ударил сильный мороз. По всему Смоленску мокрые после дождя клёны покрылись коркой льда, а дороги больше походили на каток. Я шёл в школу по заледенелой тропинке. Тогда я был ещё учеником 10В класса с уклоном к химии. Она была первым и вторым уроком. Со второго сентября я уже начал жалеть, что выбрал химию, а не гуманитарные науки.
В общем, шёл я по тропинке, поскользнулся и упал спиной на камень, мягко говоря, было больно. Через пару секунд я перевернулся и увидел, что это не обычный булыжник, а выточенный из какого-то прозрачного камня. Фигурка была кривой как подогретая пластиковая бутылка и легко могла поместиться на ладони.
Я взял фигурку, и та обожгла мне руку адским холодом, от неожиданности я вскрикнул и вдруг заметил, что никто не обращает на меня внимания и на мой крик. Привстав, я увидел, что всё вокруг посерело, потеряло цвета… всё кроме меня! Тем временем моя рука онемела от холода, и я не мог разжать её.
Терпя боль, я подошёл к стоящему на автобусной остановке мужику и помахал у него перед лицом, он даже не моргнул. А также всё двигалось в сильно замедленном темпе.
Никто меня не видел и не слышал – я был невидимкой. Тем временем жгучий холод давал о себе знать. Я зашёл за остановку и с помощью левой руки разжал онемевшую правую, фигурка упала на покрытую инеем траву, и я вновь почувствовал аномальный мороз сентября, ноги подкосились, заболела и закружилась голова, «подкатила» тошнота, а из носа быстро закапала кровь. Короче, это были незабываемые ощущения, а какая-то бабка обозвала меня «наркошей». Через минуту симптомы начали ослабевать, я вынул платок, завернул в него фигурку и положил её в карман, а нос закрыл ладонью, закинул голову назад и пошёл домой.

Как я и думал, в школу меня не пустили – температура была под сорок. Папа напичкал меня лекарствами и ушёл на работу.
Я человек не очень впечатлительный, так что сразу подумал о том как можно использовать эту вещицу. Как не странно ничего путного в голову не приходило. И тут на глаза мне попалась наша семейная фотография. Мама! Она уже несколько месяцев болела, чем я не знал, родители отчего-то скрывали от меня это. Но я знал, что нужны деньги на лечение и реабилитацию после болезни. Тем не менее, идти против закона не хотелось, и решил пока повременить с этим.

Химия опять была первой, Анастасия Захаровна та ещё карга, кроме того после её преподавания любой пятиклашка соседней школы знал бы химию лучше нас, если бы не учебник. Диктуя материал из него, она постоянно поправляла свою вставную челюсть. Короче, уроки химозы были полным маразмом (как предполагали некоторые, она им страдала).
Никто её не слушал: кто конспектировал из учебника, а кто-то играл на мобильнике или отправлял анонимом пошлые сообщения учителям. Так было всегда. Как она меня тогда бесила, да ещё голова болела после вчерашней передряги с фигуркой! Тогда-то я и почувствовал лёгкий холодок в кармане. Фигурка!!! Я забыл её вытащить из кармана! Именно тогда мне в голову пришла сознательная мысль применить её. Самое интересное, что я не помнил вчерашних ощущений, когда стал видимым. Ну что ж, я решил действовать и поднял руку:
– Анастасия Захаровна, можно выйти?
Она оборвалась на полуслове и уставилась на меня – явно «тормозила»:
– Как хочешь, – бросила она и продолжила читать текст.
Я вышел из класса, вынул из кармана фигурку и крепко сжал её в руке, которую тут же пронзил ледяной мороз. Вокруг всё посерело, и я зашёл в класс через дверь, которую специально оставил открытой. Анастасия Захаровна всё ещё читала материал вслух – слов было не разобрать. Я подошёл к ней и ударил по корешку учебника и тот ударился ей в лицо. Все подняли головы и смотрели на неё – кто злорадно хихикал, кто прятал не произвольные улыбки, один Морозов «ржал» как вороной скакун. Учительница встала со своего места, я подумал, что она сейчас на всех наорёт, но нет, решила уйти из класса. Я даже подумать не успел, как поставил ей подножку, и она растянулась на полу. Шагнув к ней, я замахнулся, что бы пнуть её по рёбрам, но тут, же замер – ЧТО Я ДЕЛАЮ? Я измываюсь над человеком, который мне в прабабушки годится.
Быстро выйдя из класса, я стал пытаться разжать свою онемевшую руку (которая онемела не только кистью, а почти до локтя, возможно, я слишком долго был невидимым). С большим усилием это, наконец, удалось – камень упал на пол и не отскочил, а сразу же примёрз к нему и стал покрываться инеем. Без страха я достал платок, отодрал камень от пола и положил в карман.
Войдя в класс, я помог учительнице подняться.
– Спасибо большое, Стас, – поблагодарила она меня и, выходя из кабинета, доставала таблетки из кармана. Довёл, а она меня ещё и благодарит. Каким же подонком я себя тогда почувствовал.

Камень лежал на столе, а я, не переставая, смотрел на него – что-то странное произошло сегодня в школе. Я же чуть не испинал Анастасию Захаровну! С этого раза голова всё ещё болела. Я завернул камень обратно в платок и сел делать уроки. Тогда я ещё не догадывался, что это делал камень, но подозрения у меня были и они сбылись на следующий день…

Я шёл в библиотеку, кажется за «Грозой» Островского, но это не важно. В библиотеке запрещено было ходить между полок, там стояла специальная стойка, за которой находился библиотекарь и приносил книги, которые просили ученики. Это объяснялось тем, что там были настелены ковры, а у учеников грязная обувь к тому же были случаи воровства книг. Короче, библиотека была разделена на два сектора: с книгами и читальный. В секторе с книгами библиотекари обустроили себе уютное «гнездышко», где пили чаёк.
Почти никто из учеников не ходил между полок с книгами, тогда меня и посетила эта нездоровая мысль – использовать камень.
Когда я положил его в руку, было уже не так больно как раньше. Я прошёл в библиотеку: на полочках были подвешены открытки и настольные игры для продажи, повсюду стояли цветы, на полках пылились книги, а на стойке стояли книжные подставки с объявлениями о каких-то конкурсах.
Пройдя в, так сказать, «запретный сектор» я прошёлся по первым рядам. Разумеется, там было полно книг, библиотекарши пили чай с пирогом. За последней полкой был умывальник и шкаф с вещами, в котором лежали зимние меховые шапки. Ну что ж, здесь нет ничего интересного. Я пошёл обратно, и когда проходил рядом со стойкой увидел, как в библиотеку заходила наша зубрила из класса, как сейчас помню, её звали Лиза Арбузова, ударники называли её «Абузова», вероятно потому что она всегда была первая в учёбе, особой связи с этим прозвищем я не видел. Но в тот момент я жутко её возненавидел и, проходя мимо, поставил ей подножку. Опять! В тот момент мне всё и стало понятно – молния два раза подряд в одно, и тоже место не бьёт. Это не случайность, это камень делает меня таким. Тем временем Арбузова в полёте ударилась лицом о стойку, упала и из носа у неё хлынула кровь. Я выбежал из библиотеки, позади, слышался рёв Арбузовой.
Я поднялся на второй этаж и зашёл в туалет, чтоб умыться, но неожиданно увидел в зеркале, что всю до плеча мою руку с камнем окутывает какой-то непонятный мрак и он постепенно увеличивался, как мне тогда показалось. Я посмотрел на свою руку не через зеркало – она была нормальной, но немного всмотревшись, я увидел этот мрак, я почувствовал, что делаю, что-то чего раньше не делал, как будто посмотрел на мир по-другому, увидел нечто запретное, но то, к чему теперь Я имею отношение.
Я начал судорожно пытаться разжать руку и извлечь камень, но она вцепилась в него мёртвой хваткой, как умирающий цепляется за последнюю надежду. Рука не поддавалась, и тогда я решил её вывернуть самому себе, точнее я попытался. Как вообще это можно сделать самому себе? После многочисленных пыхтений, кулак всё-таки получилось разжать, и камень упал на кафельный пол, покрывая его инеем. Из носа капнула кровь, а голова ещё сильней заболела.
Немного помедлив, я встал, он лежал у моих ног. Сильным ударом сверху вниз я разбил хрупкий камень вдребезги твёрдым каблуком ботинка. Вокруг всё потемнело, несколько секунд я видел перед собой ужасное существо. У него были заострённые зубы, губ не было, на висках было рассыпано множество загнутых рожек, бурая свисающая кожа и длинные чёрные когти на пальцах. Определённо, это был не человек. Его глаза были очень странными, в них было то ли радость, то ли коварство, это сложно описать. Я смотрел ему в лицо и не испытывал страха, я вообще ничего не чувствовал, я был холоден как лёд покрывший улицы моего города…
Когда я открыл глаза, надо мной стоял перепуганный семиклассник, секунды три я смотрел на него, а потом встал и потирая затылок вышел из туалета. В коридоре мне попалась мой классный руководитель – Грибкова Татьяна Васильевна. Посмотрела на кровь у меня под носом и сказала, чтоб я шёл домой, а ещё она сказала, что завтра Анастасия Захаровна проводит свой последний урок химии у химического класса перед уходом на пенсию.
На улице меня догнала Арбузова с пластырем на опухшем носу и предложила идти домой вместе, как я узнал, они совсем недавно переехали в дом через дорогу от моего.

Я тогда ещё не знал, какую глупость сделал, разбив камень. Я думал, что уничтожил это зло, но я лишь выпустил его на свободу. И я не предполагал, что мне ещё раз придётся посмотреть в лицо демона…

Цензор Оррофин был и здесь, всё с теми же целями.

Сообщение отредактировал andoRUS - 23-11-2008, 3:20

Неясные блуждания по планам

Все было прекрасно. Мы гуляли по кузьминскому парку около прудов. Средина лета. Ночь. Ароматы цветов и запахи трав разносятся по ветру. Я в компании со знакомым негром и одноклассницей Леной и ее младшей блондинистой сестрой. В дни лета 2008 года начала зарождаться новая субкультура, которая привела красивую и приятную Землю в череду смертей и убийств, особенно с моей стороны. Кто мог знать, что начитавшиеся техно-фэнтези и пост-апокалиптики подростки (старшеклассники) начнут помимо определения для себя особой одежды, которая бы выделяла их среди других субкультур (а то был обязательный атрибут в виде черного плаща надвинутого на лицо), собираться в подвалах подобно крысам и создавать свои ночные патрули. Кто мог знать, что даже полицейский, завидев очередной местный отряд из 10-15 молодых людей, скорее не станет с ними связываться. И что из-за этого гулянья ночью в самый из чудесных сезонов года, будет неприятно и опасно ходить по вечерним улицам. Уже ни одна парочка или небольшая компашка не выйдет на улицу лишь для того, чтобы вдыхать божественные природные ароматы, когда ветер унес продымленный городской воздух куда-то далеко, и осталась лишь свежесть.
Мы нагулялись, налюбовавшись сиянием половинки Луны и редким блеском для Москвы небольшого количества звезд. И двинулись по домам. Ни одной живой души не встречалось нам по пути, даже пресловутых отрядов мелкоты в черных плащах. И даже я, местный знаток всех уголков двух близлежащих районов, местный рейнджер и говорящий с дубами, никак не могла определить, где мы находимся. Как будто... мир изменился. И тут мы вышли на улицы города из парка и чутье моем вело меня вперед, хотя ни этих домов ни самой улицы я не узнавала, и даже подсвеченных названий улиц и номеров домов не стало, словно их никогда и не было, а нумерация в один прекрасный момент стала не актуальна. Меня трясло, было страшно. Фонари едва освещали улицу и вместо нормальных приобрели форму периода прошлых двух веков со свечами за стеклом. Мы шли молча и эхо наших шагов по асфальтированной улице как будто что-то заглушало. Нависло мрачное и жуткое ощущение в купе с плохим предчувствием. Тут мы все заметили единственный магазин, чьи витрины и вывеска светили спасительной радостью. И это все так странно... найти в спальном районе оплот лучших французских магазинов, годный лишь для центральных улиц Москвы по своей роскоши. Он весь просматривался, так как стены не скрывали того, что в нем находилось. И в этом квадрате, уставленном сувенирами для очень богатых господ века 17-18, где свет отражался от стен уставленных зеркалами, мы, едва зайдя внутрь, нашли все, чего нам в тот момент хотелось, даже если ранее мы не видели этого внутри. Для моего чернокожего знакомого вырос целый отдел спорт-товаров... а для меня огромная оранжерея и отдел с икебанами... Не помню что видела моя знакомая и ее малолетняя сестренка.
Это место очаровывало и подавляло. Ощущения предела счастья... бесконечное восхищение - вот что я чувствовала. Это длилось невероятно долго. Не знаю сколько мы провели внутри волшебного магазина. Я помню, что когда я наконец готова была купить маленький сад-розарий, сидящий прямо в шкатулке! (какое удивительное произведение искусства!), то магазин вдруг снова принял прежние формы и уменьшился. Все полки опустели. Лишь яркий свет и зеркала по стенам... Даже персонал, так с нежностью следящий за нами, исчез, кроме кассирши. Это была женщина со светлыми волосами, уже в летах, но еще крепкая. Она была одета в строгий черно-красный пиджак и с табличкой имени на груди. Светлана... такое у нее было имя, но фамилию я забыла, как только вышла. Но именно фамилия раскрывала сущность бутика. Я точно это помню. Когда все опустело, шкатулка с розарием исчезла, и отделы все закрыли. Моих друзей не было и я обернулась к выходу, где терпеливая и молчаливая кассирша поджидала меня, смотря своими вечно-мудрыми глазами. Не знаю что сказать, но я подчинилась и вышла на улицу. Там меня уже ждали мои испуганные друзья, и говорить о загадочном магазине они отказались. Я еще несколько секунд смотрела на пустой магазин, пока и он сам не исчез. Огни его потухли. Стеклянная витрина зарастало камнем по мере нашего отдаления, когда мы шли вперед по лестницы. У меня в голове крутилась мысль, как могло случиться так, что мою волю подавил какой-то там магазин. Ведь я могла остаться там навечно...
Вскоре мы заметили перекресток, и я огласила тихую и пустую улицу (уже совсем не освещенную огнями фонарей), - Я узнаю эту местность! Тебе, Лен, направо, а мне прямо. Так что удачи... нам пора.
Негр пошел со мной, но не долго, вскоре после перекрестка он свернул, а я все шла вперед. Меня удивляло только то, что улица, по которой мы шли, не могла привести нас конкретно к этому перекрестку, а так же то, что от него я уже вижу желтоватое свечение своего дома на холме. «А ведь нужно еще дойти до Седьмого Континента и пройти мимо 687-ой школы.» Но моя мысль так и смогла оформиться, когда я проходила мимо школы № 484, у которого оранжевое здание с дикими и злыми учениками. Серебристое свечение в этом момент захватило меня. Сложно описать... чувство полного покоя: ни тревог, ничего лишнего. Только царство разума и вокруг как если и воздух и жидкость. Я плохо разбираюсь в планах. Не знаю куда попал мой разум, но это было прекрасное место. Серебристая жидкость-воздух перетекала, рисуя звездами-блестками витиеватые рисунки и в этом состояние я как будто знала абсолютно все, ведь даже когда мысль приходящая мне на ум была абсолютна вне сферы моих интересов, то окружающее пространство как если бы отдавало мне свои знания. Единственно, оно забрало у меня все не принадлежащее мне, когда я внезапно очнулась в том же движущемся положение, какое было, когда я шла к своему дому. Только ночь уже прошла, а мир предстал передо мной сухой, потрескавшейся пустыней. Высохшая земля... исчезли дома, от них даже руин не осталось, лишь занесенные песком фундаменты. И перед обрывом мой бессмертный дом, убежище призраков, вурдалаков и вампиров. И проходя мимо каменных руин, стены, которая когда-то огораживала местную помойную площадку, я заметила парящие в воздухе головы роботов. Они что-то выкрикнули мне на английском и их глазницы зарябили электрическими зарядами. Плохо помню, что точно случилось. Меня снова охватило то чувство всезнания и покоя, которое захватило в серебристом измерении, и от туда я вытащила рунный посох. Прекрасная вещь, точная копия моего, только в дополнение к эльфийской и японской тематике узоров, добавились письмена викингов, но мне в тот момент думалось, что это создание друидов. Поскольку даже сейчас я помню те боевые приемы с посохом, то увернувшись от молний, я разбила глазницы головам роботов и в конец их расколотила о все те же руины. Но моя победа не была такой простой. На шум пришел гуманоидный киборг и, наставив на меня что-то странное, произнес каким-то противным и невнятным голосом слова на ломанном английском. Мне они не понравились и я, зигзагами к нему подбежав, сбила его с ног и ударом в горло убила. Тут же заметила как еще трое таких же уродов несутся на меня и с ними две молниевых головы... Я сразу бросилась к дому. К удивлению старый пароль подошел. Не знаю почему, но пробиться внутрь со своими модными органическими пушками эти твари не смогли через обычную стальную дверь. Но вероятно дом был защищен. Ступени лестницы к моей квартире частями были обвалены и едва держались. Для меня, страдающей фобией высоты, это был такой подвиг забраться на второй этаж. Меня трясло от страха и ужаса. Взгляд вниз и ноги и руки подкашивались и вся моя храбрость застревала в горле и не позволяла мне дышать. Параллельно с этим я думала о том, что же за сияние, которое выхватило меня из мира и сколько лет прошло, что мой по тем временам дом, построенный в 1920 году, все еще стоит оплотом нерушимой крепости для этих уродов? И кто убил землю? И где те сосновые парки, что вперемешку с дубами становились прелестным местом сборов эльфов и людей? Прыгнув на площадку, которая стала крошиться у меня под ногами, я уже приготовилась к смерти, пока не открыла посохом дверь. Не понимаю как он открыл замок.
Я ворвалась в свое жилище, которое к моему удивлению не носило отпечатка заброшенности. Мне стало страшно. Я прошла на кухню и обнаружила там свою мать с пистолетом, ястребом смотрящую в окно за теми тварями, что остались снаружи. Она была уже старая... ей было 49 лет, как я узнала позже. Похудевшая, высохшая, в морщинах, подтянутая и со сломанной психикой, как у побывавших в Чечне. Она меня не узнала и было видно, что я пришла уже в тот момент, когда присутствие духа и храбрость, желание вести против этих тварей борьбу, иссякло. Я заметила свои бережно сохраненные вещи и тут же кинулась к ним с восклицанием и удивлением. Только когда я провела рукой по своему собранию книг и дисков, она узнала меня. Радость ее была сдержанной, что всегда было характерно в нашей семье для людей, служивших в армии.
Мы провели два дня в осаде, еды было мало. И тут я вспомнила про захоронения местного авторитета в склепе дочери\внучки князя Голицина в Кузьминках. Его тогда нашли с пулей во лбу, а сам он приторговывал оружием, как говорилось в газете. Я высказала идею, что мы можем попробовать найти его склад и добыть пистолеты с обоймой. Но это 1% шанс, что все удастся и нам придется выйти. Если вообще не бесплотный. Мать согласилась. Не знаю почему... Это было очень рискованно, но лучше уж так, чем сдохнуть с голоду. Перед выходом я забрала некоторые свои вещи в рюкзаке и прихватила с собой диск Найтвиша. Мы ушли ночью, когда эти твари значительно лучше нас видели в темноте. Не понятно почему мы так решили. И направились в сторону Волжского бульвара, в верхнюю его часть, где когда-то располагалось ОВД. Мы шли по пустыни, пока не наткнулись на границу с зеленной травой... перед нами предстала степь. И даже где-то виделись редкие деревца, невысокие, из-за сильных ветров и тяжелой жизни, с узкими листьями и широкими как в Африке стволами, чтобы лучше сохраняли драгоценную влагу. Мы прошли около километра, когда на нас из травы выскочил низенький десятилетний мальчишка. Он принял нас за киборгов и хотел убить. Но мы ему втолковали кто такие и зачем идем, и этот рыженький пацаненка в сильно поношенной одежде, с озорными глазами проказника и несмываемой усмешкой, присоединился к нашему небольшому рейду. Назвался Томом Сойером, и мне показалось в этом имени что-то знакомое.
Рассказали ему про мафиози. Былое чувство серебряной реальности возникло на краюшке разума, тревожно пульсируя, и я долго вглядывалась в землю под ногами. Мои спутники забеспокоились. И тут парнишка... начал рыть землю, вырывая траву. Спустя минуты мы вместе разомкнули стыки металлического прохода, вроде люка и спустились вниз. Ночь еще не уступила свои права дню и, спускаясь по потрескавшейся лестнице, мы опасались того, что ждет нас внизу. Но на площадке внизу не было ничего особенного. И Томас снова удивил всех своим острым зрением, нащупав в нише стены скважину для ключа. А сам ключ был неподалеку: припорошен грязью и прикрыт булыжником. Мы вошли внутрь. Здесь было сыро, и прозрачные ручейки воды стекали по стене. Неровные необработанные каменные стены, как если бы в скале. Дверь за нами мы закрыли. Тут было четыре выключателя. Врубив их, пещеру озарил желтый искусственный свет ламп. Жуткое место. Пути дальше не было. Капание воды действовало на нервы. Мы услышали эхо захлопнувшейся крышки люка. И сразу же вырубили свет. Все трое замерли и почти не дыша, прислушались к шагам спускающихся вниз. Из-за каменной двери мы услышали голоса молодых людей. Подростки, судя по еще не выраженным ноткам голоса, который точно отличается от голоса взрослых людей. Не знаю как... но я впала в транс и смогла заглянуть за дверь. Мое присутствие четко ощущалось подростками, и я была права, когда подумала что это молодые люди. У каждого было оружие. У кого-то даже был пулемет. Меня они не видели, но были мрачны, и когда мой глаз перемещался от места к месту, то ближайший к духу начинал хмуриться. Я помнила с чего началась эта война. С них и теперь я боялась и ненавидела всех, кто младше меня. Но некоторые вопросы все еще оставались без ответа. Кто же создал киборгов? Действительно ли все это устроили шайки молодых фантастов? И зачем? Что же произошло, раз мир стал умирать? Куда подевались дома людей? И как здесь все выживают?

"История одного паладина"

За окном лил дождь. Хибарка пошатывалась под порывами ветра. Гнилой потолок пропускал воду. Свеча медленно догорала, и капала воском на стол. Из лесу доносился вой волков и крик совы. Паладин сидел за маленьким трёхногим столиком и читал свиток пергамента. Паладин знал, что ему придётся задержаться в этом месте. Он смотрел на размытые буквы на свитке и размышлял. Ему казалось, что слухи об этом месте, всего лишь сказки. Но всё же вдруг и на самом деле здесь происходят странные еретические ритуалы? Иначе орден не послал бы паладина сюда. Паладин был силён, вынослив и статен. Недаром одного из самых сильных паладинов ордена послали именно сюда. «Может это, в самом деле, сказки напуганных женщин, или сплетни старушек, которые боятся любого воина? Ритуалы? Жертвоприношение? Я здесь уже неделю, а ни одной подозрительной личности не увидел,…Я не слышал криков или песней, которые обычно поются различными обществами. Меня поселили в какой-то хибарке на краю леса, за три мили от деревни. И как я должен здесь искать улики? Хотя старейшина говорил, что здесь находили изуродованный труп со странным знаком, вырезанным на груди. Но дело ли это рук еретиков, или возможно это был просто некромант, который иногда ловит людей. В любом случае это моё дело. » Поразмыслив, паладин положил голову на стол и заснул. Он не спал уже два дня, да и теперь выспаться ему не удастся. Наутро идти в деревню надо.
Паладина разбудило пение птиц и яркий свет в окно. Он встал со стула, и сонным взглядом огляделся вокруг. Перед его глазами была всё та же комната в хибарке. С потолка ещё капала дождевая вода. Паладин нехотя вышел на улицу. Перед ним была мокрая от дождя лужайка, а по левую сторону стоял могучий, густой лес. Паладин подошёл к бочке, что стояла около входной двери, и умылся. На крыше хибарки сидело несколько маленьких птиц, они весело щебетали, радовались новому дню и тому, что ливень, наконец, закончился. Паладин опять вошёл в хибарку, расчесал свои длинные светлые волосы и надел доспехи. Затем он надел ножны и взял свой полуторный меч. Свиток что паладин читал ночью, лежал на столе. Паладин сделал вывод, что оставлять его здесь опасно и потому положил его в сумку. Затем он вышел из хибарки, и, не закрывая на ключ дверь, направился в сторону деревни. Путь был не далёкий, за час можно было дойти.
Паладин шёл быстро, погруженный в мысли. Он проходил через поле, на котором трудились крестьяне, затем мимо узенькой речки. Ближе к деревне располагался особняк одного дворянина, который владел этой деревней и ещё двумя другими. Паладин остановился около ворот особняка и недовольным взглядом оглядел поместье. Здесь располагался роскошный сад, в котором росли дивные плоды, а сам особняк был увешен диким виноградом. На крыше особняка была серебряная звезда. Паладин хоть был из дворянского рода, но такой роскоши позволить себе не мог. И не потому смотрел он на дом недовольно, что завидовал, а потому что хозяин поместья ему с первого взгляда не понравился. Паладин отвернулся от особняка и пошёл дальше.
Перед его глазами появилась деревня. Она была окружена деревянной стеною, а подле стены стоял стражник в кольчуге и с копьём. Он кивнул паладину и тот прошёл. Деревня была маленькая, имела всего одного кузнеца и алхимика. Также в деревне была ведьма, которую паладин давно приметил. Войдя в деревню, он направился прямиком к ней. Но его остановило одно событие, на центральной площади сидела молодая женщина и плакала, её обступила толпа людей, среди которых было два эльфа. Нелюди большая редкость в этих местах и потому паладин удивился, увидев эльфов. Но впрочем, его это не касалось. Паладины, как войны Бога должны сражаться с нежитью, демонами и еретиками, а нелюди, такие как эльфы, гномы, хафлинги и полуорки не входили в число ереси. Они были такой же расой, как и люди и имели право на существование.
Неожиданно к паладину подбежала маленькая женщина средних лет и закричала.
- Слава богам! Паладин! Горе у нас в деревне! - кричала женщина.
-Успокойтесь, сударыня. Расскажите всё по порядку,- ответил паладин.
-Да что по порядку?! Дело рук некромантов! И всё тут. Они теперь не только взрослых приносят в жертву, но и младенцев!- продолжала кричать женщина.
-С чего вы взяли?
-Сами подойдите и спросите у нее - сказала женщина и указала пальцем на плачущую женщину.
Паладин подошел к женщине и спросил:
-Что произошло, сударыня?
Женщина подняла свои заплаканные глаза на паладина и ответила:
-Сыночка моего похитили. А ведь ему и года от роду не было! - и она продолжила плакать.
-Вы уверены, что это дело рук некромантов и еретиков? - спросил паладин.
-А кого же ещё?! Некроманты приносят в жертву младенцев своим тёмным богам!

-Не волнуйтесь, я найду вашего сына и покончу с этим обществом. А когда вашего сына похитили?
-Сегодня ночью! Да что его искать они уже давно принесли его в жертву!
-Некроманты приносят жертву в полнолуние, а до него ещё два дня.
-А если это не некроманты? Вот вчера вечером я видела, как подле моего дома ведьма местная ошивалась! Может это её рук дело!
-Что ж вполне может быть. Не волнуйтесь, я разберусь, - и, сказав это, паладин вышел из толпы. Теперь его путь лежал к ведьме.
Он дошел до ветхого дома, в котором по слухам жила ведьма. Паладин поднялся по хлипкой лестнице, которая вела к входной двери. Затем он резким движением открыл дверь и вбежал в дом. Антураж дома был совсем не весёлый. Забитые досками окна, трупы крыс и летучих мышей. На столике что стоял в центре комнаты, лежали травы. Паладин с неприязнью оглядел комнату и увидел как по лестнице, со второго этажа спускалась девушка миловидной внешности, в рваной серой мантии. Волосы её были черны как зола и не причёсаны. Она спустилась и подошла к паладину.
-Чего вам угодно, милсдарь?- спросила она кокетливо строя глазки.
-Ты местная ведьма? - с угрозой в голосе спросил паладин.
- Ну, во-первых, не ведьма, а знахарка,- с обидой сказала она.
-Похищения и жертвоприношения твоих рук дело?!
Ведьма смутилась и удивлённо посмотрела на паладина. Не услышав ответа, он выхватил меч из ножен и приставил его к шее ведьмы.
-Я паладин, я воин Бога, я истребляю всяческую ересь. И потому я могу убить тебя без зазрения совести.
-Уберите меч, господин. Я не еретичка. Я просто лечу людей, снимаю проклятья, и, между прочим, не хуже жрецов и магов. А что касается похищений, то это не я.
-Откуда мне знать, что твои слова не ложь?
-Спроси у своего бога. Он даст ответ.
-Мой бог ответит, если сочтёт нужным. Давай говори что знаешь, - сказал паладин и убрал меч
-Ну, чего рассказывать…не давно когда я ходила в лес за травами, которые собираются в полнолуние, я увидела странных людей в чёрных мантиях и капюшонах. Они пели возле костра на странном языке. А затем испивали что-то из кубка. Рядом с тотемом, возле которого всё происходило, стояло два скелета. Они держали в руках ржавые топоры. Слава богам меня никто не заметил.
- Скелеты…значит, там есть некромант,…Ты знаешь кого-нибудь оттуда?
-Милсдарь, я же сказала, что мне нет нужды общаться с подобными существами.
-Кстати о существах, там были только люди?
-Не знаю, лица были закрыты капюшонами, хотя я там заметила интересную вещь.
-Что за вещь?
-Золотая статуэтка, с самоцветами, эта статуэтка есть только в доме у графа. Он ей очень дорожит. Возможно он один из них.
-Не известно…у него её могли украсть.
-Я не была в доме у графа, но слышала, что статуэтку охраняю три великих воина.
-Некроманты могли воинов загипнотизировать, или убить…в любом случае я поверю. Но если слова твои ложь…
-Знаю,…но они не ложь.
-Что же,…рано или поздно всё раскроется,- сказал напоследок паладин и вышел из дома. Теперь ему надо было проверить другую теорию.
Путь его лежал теперь к тому самому поместью, которое он проходил. Граф, что владел этими деревнями, принадлежал к одному дворянскому роду, род этот промышлял торговлей и добился высоких чинов ещё в ранние века. Но вот что странно, граф не имел, ни жены, ни детей, хотя он был уже не молод. По слухам, сын его погиб в младенчестве при неизвестных обстоятельствах, а жена сошла с ума после этого и покончила с собой. Говорят, у графа даже слезинки не было, когда он узнал о смерти сына, а на погребении жены стоял с каменным лицом. Всё это вызывало подозрения. Паладин чувствовал людей, и что-то вызвало у него неприязнь к этому дворянину. В любом случае теперь надо было узнать у графа обстоятельства.
Паладин подошел к поместью и постучался в ворота. На стук вышел человек огромного роста, с топором на поясе, одетый в кожаный доспех. На лице человека был шрам.
-Чего надо?- басом спросил громила.
-Мне нужно с графом свидеться,- ответил паладин.
-А больше тебе ничего не нужно? Пошёл отсюда, пока я не пробил тебе череп!- крикнул громила.
-Он что занят?
-А тебе какое дело? Иди, иди, слабак, а не то… - рявкнул громила и схватился за рукоять топора.
-Ладно, ухожу, но передай графу о моём визите.
-Передам!
Громила ушёл в особняк, а паладин пошёл вновь в деревню. « Надо как-то пробраться в дом, а не то меня это великан превратит в пар. Но только как незаметно прошмыгнуть? Я всё-таки паладин, а не ассасин…но лежать с пробитой головой не хочется. Придётся ночи дождаться…». В этих размышлениях паладин ушёл в деревню. Теперь оставалось только ждать.
Паладин отправился в таверну, которая была единственной в деревне. Таверна была старая, краска на ней давно облупилась, дверь скрипела неприятным звуком. Надпись на вывеске была не разборчива, но её с трудом можно было различить. Скорей всего там было написано «Нечто в кружке». Хотя название говорило само за себя, паладин всё же зашёл туда. Зал в таверне был полон и насыщен шумом. Все посетители смеялись, кричали и разговаривали друг с другом. Зал был освещён свечами. За стойкой стоял дворф, завидев паладина, он подозвал к себе какого-то паренька и что-то нашептал ему. Паладин сел за свободный столик и стал ждать, пока его обслужат. Через две минуты к нему подошла молодая официантка и спросила:
- Чего желаете, господин?
-Бокал вина и свинину, пожалуйста, - ответил паладин.
-Будет сделано,- улыбнулась девушка и ушла на кухню.
Паладин оглядывал помещение и терпеливо ждал заказа. Неожиданно дверь распахнулась, и в таверну вошёл странный человек (хотя на счёт человека паладин был не уверен). Он был высокий, одетый в плотную кожаную куртку с заклёпками. За спиной у него было два полуторных меча. Длинные кудрявые волосы опускались ниже плеч, лицо было бледное. На шее висел медальон в виде волчьей головы. На руках были кожаные наручи и перчатки. Глаза имели вертикальные зрачки и были похожи на кошачьи. Человек медленно оглядел всех вокруг и, заметив паладина, с презрением посмотрел на него. Он подошел к трактирщику и сказал внятно и громко:
-Пива.
- Тёмного, как обычно? - с улыбкой спросил трактирщик.
-Да - всё так же внятно ответил парень.
Он взял бокал и пошёл к столику. А с тех пор как человек вошёл в таверну, на посетителей опустилось молчание. Столиков свободных не было, но два парня резко встали и сказали со страхом в голосе человеку:
- Садитесь, господин…
Человек, молча сел и отхлебнул из бокала. Таверна вновь наполнилась шумом, но на сей раз не таким громким. Паладин пристально разглядывал гостя. Он заметил, что мечи были разные, один стальной, но не обычный, а второй, скорее всего, был из серебра. Паладин, не знал человеком, ли являлся гость. С виду человек, но глаза? « Странный парень… бледная кожа, кошачьи глаза…может это вампир? Хотя какой вампир, солнце яркое как никогда…подойти и поговорить с ним? Нет. Скорее всего, разговор закончится звоном клинков. А проливать невинную кровь не хочется, да и сам он видно первоклассный воин. Недаром его испугалась вся таверна, надо подойти и поговорить с трактирщиком.» -размышлял паладин.
Тем временем заказ паладина уже принесли. Официантка поглядела на гостя и тихо засмеялась. Гость, заметив её, тоже улыбнулся. Паладин ел заказ и продолжал рассматривать парня. Вдруг взгляд гостя от бокала с пивом перешёл на паладина. Парень пристально присмотрелся, его взгляд выражал не приязнь к паладину. Сделав последний глоток, парень вышел из таверны. Паладин доел обед и подошел к трактирщику.
-Чего вам? - спросил дворф.
-Что это был за человек? - спросил паладин.
-Да так…просто ведьмак.
-Ведьмак? Здесь?- с удивлением переспросил паладин.
-Да, а что такого, здесь для него много работы
- И как он себя ведёт, я слышал, ведьмаки хамят всем и часто начинают драки.
-Да нет, спокойно, правда деньги за работу немереные берёт, и соблазняет девушек. Переспал со всеми молоденькими девушками из деревни.
- А какую работу он выполняет?
-А какую работу может выполнять ведьмак? Монстров убивает, очистил кладбище не давно, перерезал гоблинов лесу, ну и всё в этом роде. Главное что после работы он возвращается без единой царапины и бодрый как никогда. А насчёт драк, убил одного парня в деревне, тот вернулся домой, когда ведьмак спал с его женой. Ну, крестьянин сразу полез драться, взял вилы, а ведьмак достал меч и одним ударом проткнул насквозь беднягу.
- Ведьмаки похищают детей, а у вас стали дети маленькие пропадать, все ссылаются на язычников, но может это работа ведьмака.
Лицо трактирщика помутнело, и он сказал:
-Может,…паладин убей его!
-Я не знаю, может это и не он, но я проверю,- паладин ответил и вышел из таверны.
Выйдя, он замел, что ведьмак ещё ушёл не далеко. Паладин решил догнать его. Он добежал до ведьмака, и остановил его. Ведьмак повернулся и посмотрел паладину прямо в глаза.
-Похищение детей твоих рук дело? - спросил настойчиво паладин.
Ведьмак оглядел с ног до головы паладина, ухмыльнулся и сказал:
-Умерь свой пыл, слабак, иначе я умерю его сам! - спокойно отвел ведьмак и развернулся, что бы уходить.
-Стой, ведьмак! Отвечай!
-Я не обязан отвечать на твои вопросы.
-Тогда я убью тебя!
-Попробуй!- сказал ведьмак и сделал жест рукой. Паладин отлетел от какой-то энергетической волны.
-Считай это первым предупреждением…Воин Бога! - засмеялся ведьмак и ушёл.
Паладин встал с земли. Что бы сражаться с ведьмаком, надо быть готовым, а сегодня предстоит поход к графу.
Ночь медленно опускалась на деревню, месяц светил ярко, а звёзды напротив тускло. Лёгкий ветерок обдувал окрестности и заходил в открытые окна жителей. Собаки лаяли, злясь на свое положение. Паладин сидел на лавке и точил меч. До полуночи оставалось полчаса. Паладин положил меч в ножны, встал и накинул плащ поверх доспехов. Он уже собирался идти к поместью, но неожиданно остановился и стал смотреть на фигуру около одного из домов. В доме открылась дверь и из него вышла та самая официантка, которая сегодня обслуживала паладина.
-К тебе можно?- с галантностью в голосе спросила фигура.
Этот голос паладин узнал, это был голос того самого ведьмака, с которым он вступил в некий конфликт.
-Да конечно, заходи… я тебя давно жду,- кокетливо ответила девушка.
Ведьмак зашёл, и закрыл за собой дверь. Паладин посмотрел ему в след и ушёл из деревни.
Ночь была в самом разгаре, тысячи звёзд освещали тёмное небо, месяц нарастал, окрестные леса шелестели и будто бы пели о чём-то своём. Паладин шёл к поместью, готовый к битве и к дипломатичному разговору одновременно. И вот показался особняк, огражденный забором. Паладин остановился на миг и пошёл дальше. Но в это время из особняка вышли две фигуры. В тёмноте их лица не были заметны, только у одного в руках что-то блестело. Фигура вторая была высокая и плотно сложенная.
- Завтра полнолуние, можно принести в жертву младенца которого вы вчера выкрали. Моя статуэтка напьётся крови, и накормит богов!- сказала фигура с вещью в руках.
- Да, но только я слышал, что у тебя проблема с жителями этой деревни?- ответила вторая фигура.
-Какая проблема? Я же всё-таки граф и они волей- неволей подчиняются.
Паладин вздрогнул, когда услышал это, он понял, что граф причастен к этому обществу.
-Я знаю, что здесь паладин, и он может быть нам помехой? Кто его сюда вызвал,- недовольно спросила вторая фигура
-Не знаю, но недели две назад у нас был путник и возможно деревенские попросили его прислать паладина. Хотя я точно сказать не могу.
-Он один?
-Да,…но здесь есть ведьмак…это уже намного сложнее.
-Ведьмак истребляет монстров, и только за деньги ему нет дела до чужих проблем.
-А если ему заплатят?- со страхом сказал граф.
-Кто, ведьмак берет немалые деньги за работу, а откуда они у крестьян?
-Ты прав…
-Да и к тому же я некромант, ведьмаку со мной не справится.
Паладин обнажил меч, зная, что с некромантом шутки плохи.
-Он силён…
-Ну что с этого?! Против моей магии действенна только светлая магия, а ведьмаки её не пользуются,- крикнул некромант,- а что до паладина у него сил не хватит, что бы справится с нами.
-Верно, ну ладно я пошёл…завтра свидимся, - сказал граф и ушёл.
Паладин решил, что сейчас самое время напасть на некроманта. Он решительно, держа меч крепко в правой руке, пошёл на некроманта. Тот, завидев негативно настроенного паладина, сделал взмах руками и сотворил трёх зомби. Зомби оказались между паладином и некромантом. Паладин сделал взмах мечом и снёс голову одному из зомби, но тем временем второй ударил дубинкой паладина. Паладин, не ожидая удара, пошатнулся и резко отошел в сторону. Зомби попал по доспеху и не нанёс повреждений. Паладин проткнул этого зомби мечом, но в этот момент третий нанёс сильный удар Моргенштерном по спине паладина. Паладин почувствовал резкую боль, но, невзирая на нее, развернулся и убил последнего зомби. А в этот момент некромант, кинул в паладина огненный шар. Паладин почувствовал, как горит его плащ на спине. Он скинул его с себя и пошёл в атаку. Паладин взмахнул мечом, и собирался ударить, но некромант резко уклонился от удара. Затем он достал кинжал и воткнул его паладину между доспехов, в бедро. Паладин закричал от боли и попробовал ударить ещё раз. Но и этот раз оказался неудачным, некромант и сейчас успел увернуться. Паладин выдернул кинжал из бедра и бросил его на землю. Тяжело дыша, он ударил по некроманту с разворота. Но тот произнёс заклинание, и удар пошел на зомби, который возник из воздуха. Очередной зомби пал, а некромант так и остался без единого ранения. Он только ухмылялся и пристально смотрел на паладина. Паладин же продолжил атаку, но в это время ему кто-то нанёс удар по спине, чем-то тяжёлым, да так что разрубил доспехи и попал по плоти. Паладин упал наземь. Он повернулся на спину и увидел перед собой громилу, которого он встретил сегодня утром. Громила держал в руках топор и собирался нанести добивающий удар, но некромант остановил его.
-Оставь его! Завтра ночью я принесу его в жертву!- крикнул он.
Громила послушно опустил топор. Паладин попытался встать, но некромант произнёс заклинание. Паладин почувствовал, что хочет спать. В глазах потемнело, и он лег на землю спящий.
Глаза медленно открывались, пелена, словно дым, окутала взгляд. Паладин лежал в лесу, не помня, как он здесь очутился. Голова раскалывалась. Паладин начал вспоминать, как здесь оказался. Он посмотрел вокруг. Уже начало светать. Небо было ещё темное, но звезды угасали и небеса светлели от лучей раннего солнца. Паладин увидел, что рядом с ним странный тотем из камня, а сам он лежит не на земле, а на чём-то каменном и твёрдом. Паладин посмотрел. Он лежал на алтаре для жертвоприношений. Паладин понял, что теперь его очередь. Он стал нащупывать меч, но его не было. Также как и не было доспехов. Паладин лежал в одной лишь рубашке. Ни денег, ни всего остального не было.
Паладин поднялся, ему показалось странным, что он не прикован стальными цепями к алтарю. Обычно сектанты и тому подобные личности приковывают свою жертву, если она особенно сильная, к алтарю. Паладин заподозрил, что-то неладное. Он босыми ногами встал на землю и огляделся. Он находился в лесной чащобе, и отсюда надо было выбираться. Паладин посмотрел, нет ли тут его доспехов и оружия. Но ничего не было. Скорее всего, их забрал некромант. Паладин должен был отсюда выбираться. Он пошёл сквозь ветки с неизвестную сторону. Может ему повезет, и он выйдет из леса.
Паладин шёл около получаса, как вдруг набрёл на маленькую хибарку. Он осторожно подошел к ней, стараясь не создавать шума. Из хибарки послышались голоса.
-Ну что будем делать с этим святошей?- сказал грубый мужской голос.
-Хозяин решит сам, что с ним делать, скорее всего, мы принесем его в жертву нашему богу, в полнолуние сегодня,- ответил другой скрипучий и неприятный голос.
-Да сегодня полнолуние, если пролить кровь паладина на алтарь, то наш бог будет милостив к нам,- сказал первый голос.
-Не в этом дело, принести в жертву паладина, достойно только великих!- крикнул второй голос.
-А что будем делать с его доспехами и мечём? За такие можно кучу золота получить!
-Хозяин всё решит. После того как убьём паладина, вырежем эту деревню. Кроме конечно тех, кто служит чёрным богам.
-Хорошо, что граф с нами, он нам щедро платит. Но, постой в деревне ведьмак! Он нас убьёт за секунды! Нам с ним ни за что не справиться!
-Ведьмаки работают только за деньги, а без них они и пальцем не пошевелят.
-А если деревенские заплатили ему?
-Нет, он здесь только ради монстров, а сектантами занимаются паладины. Зачем платить ведьмаку, когда бесплатно может поработать паладин.
-В этом ты прав, пойдем, проверим как там святоша.
-Пошли.
Паладин услышал шаги и спрятался за кусты, которые находились возле хибарки. Из неё вышло два человека. Один крупный с секирой странного мастера, второй худощавый в мантии. Они побрели в тут сторону, откуда паладин пришёл.
Дождавшись, пока головорезы скроются за деревьями, паладин осторожно забрался в хибарку. Она была маленькая, без стёл на окнах. В комнате стоял стул и две кровати. Подле одной стояли доспехи паладина, и лежал меч. Паладин, долго не думая, надел на себя доспехи и взял меч. Затем он вышел из хибарки, не создавая шума. Он побрел на сей раз в другую сторону, ему необходимо было подготовиться к ночи.
Паладин шёл через утренний лес, слушая пение утренних птах и шелест листьев обдуваемых приятным утренним ветерком. Его доспех намокал от росы, стальные сапоги шаркали по опавшей листве и звенели. Паладин шёл с мыслями о предстоящей битве с сектантами. Он задумался о смысле своей работы, о смысле служения богу, о том правильно ли быть воином бога, истреблять нечисть и ересь. Но паладин выбрал свой путь и теперь надо пройти его до конца.
Неожиданно его мысли прервал дикий нечеловеческий крик, быстрые шаги и странные звуки неподалёку. Паладин пошёл на них желая узнать, что там происходит и помочь тем, кто попал в беду. Паладин вышел на лесную поляну и увидел ведьмака, который виртуозно расправлялся с кучей здоровенных падальщиков. Паладин обнажил свой меч, но идти в атаку не решался. Ведьмак мечем, делал разные приёмы и так быстро, что паладин не успевал заметить его движений. Через несколько секунд, десяток падальщиков превратился в мелко нашинкованный салат. Ведьмак убрал меч за спину, затем достал из сумки колбочку с жидкостью и выпил её.
-Ты очень хорошо владеешь, мечём, ведьмак - сказал паладин с восхищением
-Что ты, это мастерство низкого уровня - сказал ведьмак, затем оглядел паладина с ног до головы и с усмешкой добавил - хотя для тебя это высокий уровень, даже очень, вы рыцари, паладины и тому подобные личности владеть мечем, толком не умеете.
Ведьмак усмехнулся и ушёл. Паладин согласился со словами ведьмака, по сравнению с мастерством ведьмака его мастерство ничто. Но зато у паладинов достаточно других преимуществ. Паладин ушёл с поляны и быстрым шагом вышел из леса.
Ночь. Полная луна светила ярко, изредка покрываясь тучами. Зловещий лес отпугивал от себя. От волчьего воя тело покрывалось мурашками. Из леса доносился крик совы. Неприятный промозглый ветер забирался под доспехи и пробирал до костей. Паладин стоял перед входом в лес и молился своему богу. Но надо было действовать. И паладин решительно вошёл лес.
Лес встретил паладина с неприязнью. Ветки деревьев норовили выколоть глаза и зацеплялись за волосы. Паладин шёл в строну алтаря, где он утром был. Издали он увидал большой костёр и услышал странные молитвы на непонятном языке не известного культа. А паладин знал языки всех культов известных обществу и ордену. Он осторожно подошел ближе. Он увидел тот самый алтарь, на котором утром лежал, вокруг него было десять человек в чёрных балахонах. Около тотема стоял некромант, который напал на паладина прошлой ночью. Он с закрытыми глазами произносил молитву, иногда поднимая руки к небесам.
Паладин обнажил меч и пошёл прямо на сектантов. Около алтаря он увидел младенца в клетке. Паладину это добавило только ненависть. Сектанты были увлечены молитвой так, что не замечали паладина. А он тем временем нанёс удар по спине одному из сектантов. Тот вскрикнул и упал замертво. Молитва затихла. Сектанты повернулись лицом к паладину. Некромант открыл глаза. Увидев паладина, он произнёс:
-А вот и наш беглец,…что же тем лучше. Он нарушил наш обряд, убьём его!
Сектанты достали из-под балахонов ритуальные кинжалы. Из леса вышел граф, облаченный в чёрную стальную броню. Он был, вооружён мечём. Паладин приготовился к битве.
Некромант взмахнул руками, и на поле боя оказалось четверо зомби. Паладин, не опуская меча, скрестил руки, произнёс какие-то слова и из его ладони вырвался свет. Зомби превратились в прах. Но в это время двое сектантов приступили к нападению. Один из них подпрыгнул и налету вытянул руку, в которой был кинжал. Паладин отпрыгнул назад и проткнул летящего противника, насквозь мечём. Но пока паладин вытаскивал меч из трупа. Другой сектант напал сзади. Но благо, доспех остановил удар. Паладин развернулся и снёс голову врагу. Неожиданно один из сектантов стоящих у алтаря метнул кинжал в паладина, но к счастью попал только в ногу и не нанёс серьезных ранений, так как попал в прокладку между доспехов. Паладин развернулся и пошёл в атаку на толпу врагов. Но в это время некромант метнул в паладина огненный шар. Благо доспехи не горят. Но здорово нагреваются. Паладину немного обожгло руки. Но не успел паладин отойти от шока как трое сектантов начало атаку. Один из них сделал подножку и повалил паладина наземь. Но паладин быстро встал, несмотря на вес доспехов. И тут же получил удар кинжалом под доспех, в бок. Паладин вскрикнул от боли, но, не смотря на нее, продолжил битву. Он взмахнул мечом и разрубил одного из сектантов. В это время другой хотел воткнуть кинжал паладину в шею, но промахнулся. Паладин хотел воткнуть ему меч в грудь, но промахнулся и попал в руку. А третий тем временем собирался атаковать, но паладин ударил его кулаком в лицо. Тот пошатнулся и отошел. А паладин в это время добил второго сектанта. И затем повернулся к третьему и попытался нанести ему удар в ребро, но промахнулся. В этот момент некромант оживил одного из сектантов и тот ринулся в атаку. Он запрыгнул на паладина и повалил его. Паладин упал и тут же ему нанесли удар под доспех. Кинжал порезал ему живот. Паладин взвыл от боли. Но, превозмогая её, поднялся. Он резко снёс голову восставшему и затем проткнул третьего сектанта.
Осталось ещё четверо сектантов, не считая некроманта и графа. Они пристально наблюдали за битвой. Паладин пошёл в наступление. Четверо обступили его со всех сторон. Один из них толкнул паладина, но тот только пошатнулся и нанёс режущий удар по ребру нападавшему. Тот упал, но стался жив. Но пока паладин наносил удар по противнику, другой сектант воткнул ему кинжал в бедро, между доспеха. Паладин, превозмогая боль, выдернул кинжал из бедра и проткнул врага мечом. Перед паладином оставалось ещё двое. Один из них попробовал ударить его в шею, но паладин уклонился, и ударил, мечём сектанту в грудь. Тот свалился на землю. В это время последний из сектантов отошел назад, взял Моргенштерн, который стоял около тотема. И занёс его над головой. Удар последовал по паладину. Но паладин увернулся и отсёк руку врагу. Моргенштерн упал на землю. Сектант взвыл от боли, но его мучения были не долгими, так как паладин проткнул его. Затем паладин добил не добитого сектанта, который лежал на земле.
-Что же святоша ты справился со всеми, но посмотрим, справишься ли ты с нами! - крикнул некромант и метнул в паладина шаровую молнию.
Паладин отлетел и упал на землю, ударившись о дерево. Его пробирала боль по всему телу. Боль была невыносима. Как будто его грызли варги живьём. Но с трудом, паладин всё же, поднялся. В это время граф обнажил меч и приступил к атаке. Паладин парировал его первый удар клинком меча. Затем паладин отошёл к алтарю и увернулся от второго удара. Паладин сам попробовал нанести удар, но попытка оказалась неудачной, противник тоже парировал. Мечи звенели. Каждый пытался ударить врага. Граф был нелёгким противником. Сражался как дьявол. Все удары, нанесенные паладином, были отражены. Но паладин тоже не пропустил ни одного удара. Неожиданно граф ударил его ногой в грудь, и паладин упал на алтарь. Граф выбил меч у паладина из рук. Паладин встал, но граф резким ударом разрубил ему доспех в районе груди и нанёс серьёзную рану. Паладин закричал. В глазах потемнело. Боль была сильной, казалось, что смерть спустилась на землю и приготовилась забрать паладина с собой. Но он не сдавался. Надо было продолжать сражение, и выйти оттуда победителем. Вдруг паладин увидел факел и зажег его в костре. Затем метнул его в графа и сжёг ему половину лица. Граф схватился руками за лицо и закричал. Паладин, воспользовавшись этим, толкнул графа в костёр. Затем паладин развернулся к некроманту. Тот явно был удивлён исходом битвы.
-Давай убей меня паладин! Но наш культ не умрёт, мой учитель начал его и там, в городе он его продолжит! Тебе повезло, что я не сильный маг иначе ты был бы давно мёртв!- кричал он.
-Я и с ним разберусь! Или не я, но мой орден!- крикнул в ответ паладин, поднял свой меч и проткнул им некроманта, тот упал на землю, и из него вышла тёмная дымка.
Битва была закончена. Паладин убрал меч в ножны. Его раны истекали кровью. Он сделал жест руками и его ладони засияли, синим светом. На теле паладина стали медленно заживать раны. Рана на груди перестала кровоточить и медленно срослась. Боль постепенно утихла. Паладин подошел к тотему и, приложив усилия, повалил его. Затем он собрал все тела убитых им врагов и положил их в костер.
-Да сгорят их грешные души! - крикнул паладин и произнёс молитву.
Затем он раскрыл клетку и вытащил оттуда малыша, который заливался слезами и плачем разрушал тишину. Паладин взял его на руки и ласково сказал:
-Не плачь малыш, я отведу тебя к маме,…всё будет хорошо, плохие люди больше никого не потревожат.
Младенец перестал плакать, в его глазах заиграла радость, и он улыбнулся паладину. Паладин побрёл прочь из леса.
Он шёл мимо зловещих деревьев, прижимая к груди малыша. Путь паладина лежал в деревню, надо было сообщить, что с сектантами покончено. Но некромант сказал, что этот культ растёт и возможно предстоит новая, более сложная и опасная битва. Что же, паладин знал что делать, нужно было сообщить ордену об этом. Придётся вновь обнажить свой меч, придётся вновь идти в битву. Но эта будет уже совсем другая история…

Здесь был цензор Оррофин, правил грамматику и очень рекомендует автору гонять произведения хотя бы через Вордовскую проверку, а после выкладывать.


Сообщение отредактировал Orrofin - 22-12-2008, 18:34

(И не думал, что мемуары Лисы продолжаться и что дело примет такой оборот, когда Лиса попадет в идеальный мир *долго фыркает* где колобков особо не... хмык - еще как наблюдаются, но в таких количествах, что уже даже за колобков не сойдут!.. Мир захватили колобки-агрессоры! *грустит*)


"У меня есть рыжий фост"
Есть ли у вас рыжий фост? У мя есть. Но каким трудным был путь к обретению атрибута столь важного для каждой подлинной рыжей и хвостатой, что в словах этого просто не объяснить! Только помахать - хвостом, когда есть.
Во-первых, чтобы был хвост, сначала надо родиться, разумеется - в нужном месте. Затем... хм, затем стоит проявить хитрость. Если нет про запас в тайном месте хотя бы чуть-чуть хитрости, рыжий хвост вам не светит - и не греет, даже если он у вас есть. Может быть, ваш фост вам пришили добрые дяди, а хитрость в комплекте не поставлялась? Это не страшно - у тигров тож есть хвосты - длинные и полосатые. А еще они забавно катаются - тигры с хвостами длинными и полосатыми. Будьте тигром - хотя там для начала нужна храбрость. И ведь тоже слово на "х". Сворачиваюсь клубком, размышляю. Бойтесь добрых дядь с пришивными хвостами - в комплекте вам дольют либо подлости, либо посредственности. И ни то ни другое не заменит вам хитрость! Ну или храбрость - это по вкусу.
Еще вы можете полюбить что-нибудь длинное и блестящее (острое и опасное - о, в панике выглядываю из-за ближайших кустофф) и иметь гордость - это дорога для воинов, хвосты им не требуются да и не полагаются, так и ходят бедные совсем-совсем бесхвостыми.
Да, об этом можно немножечко погрустить. Но и тут добрые дяди могут вам бесплатно подлить - кружечку другую со специями, спесь - ингредиент дешевый, у любого кота продается. На всех, кто любит длинное и блестящее, с остатком хватает. А мне, мне можно поулыбаться с крыши.

Вернемся к вопросу обретения хвоста. В комплекте с настоящим хвостом идут лапы с когтями. Нет, вовсе не теми, не мехрун-шиггорадскими, но тоже вполне ничего. Вот сейчас поточу когти о ближайшие колючки. И почему они так напоминают кактусы? Я их не ем!
А потом расскажу... наверное. Нет, пусть вам старейшина расскажет. И пошлет, куда нужно и даже не слишком далеко пошлет. И не так часто пошлет, если совсем честно - немного попрыгать, не слишком побегать - так, по мелочи. Сами разберетесь.
Нет. Это какой-то колючий кактус. А это колючие лучники. А вот тапиры - мягкие и пушистые, очень доброжелательны и, кажется, вегетарианцы... Ой! Оно кусается!
Наверно, во всем замешаны даосы. О. Кто-то мимо полетел и утащил с собою колючих лучников. Спасибо, они как раз мешали мелкой лисице потренироваться в йо-йо. Вместо мячика, правда, скорпион. И не на резинке... Но очень похоже!
Про хвост забыла. Но если он вам нужен - крепко подумайте, чего у вас больше - хитрости или храбрости. А дальше - "природа подскажет".

Мемуары Лисы

Сообщение отредактировал Ri - 25-12-2008, 7:52

Его очень давно не было видно в парке и многие успели его позабыть, но он снова шел по тенистым тропинкам в парке, насвистывая любимый мотивчик. "Наконец-то я дома!" - подумал Тэриэл и сел на свободную скамейку достав увесистую тетрадь и перелиснув пару страниц начал свой рассказ.

ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ

Он стоял на обрыве, подставляя свое лицо ветру, необычно холодному для июльской ночи. Он знал, что не сделает этот шаг, не сможет разорвать нить так усердно сплетенную Хозяйкой Судеб. Но поверьте, он желал этого всей душой. Он знал что не сможет жить с такой болью. Много раз ему удавалось ускользать из её холодного, но от этого ещё более крепкого объятия. И Вот на этот раз удача ему изменила. Он не плакал хороня друзей и подруг, Он держал свои чувства под контролем. Но так бывает всегда и ты теряешь голову, чтобы потом просыпаться средь ночи в холодном поту. Такова Плата за это чувство, и Такую свинью может подложить только любовь. это началось как бывает очень часто - он увидел её в толпе знакомых. Она ему понравилась. Он ей тоже. Была ли это прихоть судьбы или же боги наделили его на краткое время способностью видеть будущее, но когда он заглянул в её глаза,понял, Что рано или поздно она станет причиной многих неприятностей в его жизни..
И Вы Думаете, его это остановило?
Как бы не так. Никто не стал бы пить яд, если бы он не был сладким. И Он осушил эту чашу одним глотком. И В этом некого винить кроме себя, но так хотелось ему переиграть судьбу, что он забыл главное правило: Судьба обычно настигает тех, кто как раз пытается её обойти а Обойти её можно только по мелочам, но плата за это очень высока. Думал ли он тогда об этом, наверное нет. Мощное чувство влекло его за собой и он перестал замечать, что происходило с ним и с окружающим миром. Зачем ему мир, Если есть ОНА. Зачем ему пение птиц, если можно слышать ЕЁ голос. Такой прекрасный и чарующий. Зачем ему были краски мира, если он мог видеть ЕЁ!!! И это не пустые слова, он знал что говорил. Она была красива,и он восхвалял её красоту в песнях, что писал ей ночи напролет. Если вы думаете, что она была к нему холодна, то вы ошибаетесь. Когда они смотрели друг на друга, солнце меркло перед их взглядами, и ,наверное, в тот короткий период когда это было действительно так, попади на пути этих взглядов толстое дерево , оно тут же сгорело бы до тла и даже пепла бы не осталось. Для них мир был ограничен только ими самими. Любовь была безграничой и всепожирающей как огонь, который и красив и опасен. И,я думаю, никого не удивит тот факт, что нашлись люди, которые позавидовали их счастью черной, лютой завистью. Любой ценой хотели они получить хотя бы половину их счастья, а ели не получить, то хотя бы разрушить это хрупкое и нежное чувство.
Такие истори на каждом шагу, скажите вы, и чего он только бумагу марал пересказывая дешёвый бульварный романчик пропахший нафталином? Любовь-морковь и бла бла бла... Согласен тема стара как мир, но вот что интересно... не все бульварные романы пишутся на пустом месте или от несбывшихся надежд и неразделённой любви. Эта история пугает тем, Что она произошла на самом деле. О нет, не спрашивайте с кем, не имею права рассказывать, хотя и очень хотелось бы намекнуть... но увы. Я всего лишь рассказчик, а не биограф. и так вернемся к нашим влюбленным.
Время шло, но чувства обоих не притуплялись, а наоборот, все было очень даже хорошо. уже шли приготовления к свадьбе, родители обоих конечно были против, тут уж ничего не попишешь, но со скрипом признавали что движет ими не просто похоть или привязанность на почве секса, а действительно сильное и чистое чувство глубокого взаимного уважения. И тем не менее сомнения закрадывались в сердца к обоим, тем более, что слухи, нарочно пущенные злыми языками, попадали прямо в цель, Они знали куда бить. Находили самые слабые места в броне и беспощадно всаживали в них клинки недоверия и лжи. и вот Он уже не мог до конца быть увереным, восходит ли он один, на брачное ложе, или жо его прихода оно согревается кем-то ещё? вроде бы не было никаких косвенных или прямых улик к этому, но он не мог не замечать, как она бросала взгляды на других, и как они жадно их ловили. Он начал пить. Даже не пить, а понастоящему спиваться. Друзья говорили ему, что мол не парься, рога у всех есть, не ты первый не ты последний, и говорили, настолько убедительно, что он поверил. нет он не кинулся учинять погромы и скандалы, просто его недоверие и ревность росли как на дрожжах. Они стали ссорится. он замечал все её странности в поведении, следил за ней. у него начиналась параной. Он даже лег в клинику - поправить нервы. не помогло. Он знал, что так больше продолжаться не может. То прежнее чувство, что было между ними, то хрупкое равновемие двух сердец бившихся в унисон было нарушено. Раз и Навсегда.
Не буду вдаваться в подробности, чем все закончилось между ними. Это не моего ума дело. поговаривают, что они расстались друзьями, но это не так. Поверьте мне на слово. я видел его глаза. Они горели тем огнем безумия, которое часто появляется, когда любовь превращается в ненависть. Зачем я это написал спросите вы. Ответить на этот вопрос я не берусь. Возможно из чувства долга, возможно потому, что не могу рассказать эту историю близким мне людям, но обязан поведать эту историю, так как считаю, что у каждой истории должно быть продолжение, но это лично мое никого кроме меня неинтересующее мнение...

Орлания безшумно подошла к Тэриэлу и взяла его за руку.
- Я слышала...это так...мне жаль... - надломившимся голосом произнесла она - так...похоже...даже немного страшно. - грустно закончила она - послушай мою историю, если хочешь...а если не хочешь уходи...я могу рассказать её парку...но ты... - девушка окончательно смутилась. Ора просто достала тетрадь из сумки и принялась читать.

Обычная история.
- Я люблю тебя! – кричала девушка. Её голос время от времени обрывался, а тело сотрясали рыдания и всхлипы.
- А я уже нет. Я не верю тебе! – спокойно отвечал юноша, сидящий в кресле; лицо молодого человека было скрыто под капюшоном, длинный плащ скрывал его фигуру.
Ему порядком надоела эта глупая девчонка, которая везде преследует его и мешает выполнить миссию. Она постоянно радостно бросалась ему на шею, а когда он отталкивал её руки, вешалась снова.…Иногда юноша делал ей больно, но она как будто не чувствовала этого. Девушка улыбалась.…Однажды он дал ей пощёчину, а она снова смотрела на него влюблёнными глазами и улыбалась…
Но сегодня она ушла. После этой спокойной его фразы Лили встала и ушла. Он ждал её. Но девушка так и не вернулась. Ему являлись видения…Вот она входит в комнату, обнимает его, ласково шепчет что-то ему на ухо…непонятно что именно, но по голосу ясно, что это что-то приятное…ведь Лили так любит его.
Юноша вышел на улицу и стал искать. Девушки нигде не было. Пошёл снег, большие хлопья налипли на его капюшон. Парень не находил себе места… он не мог без неё. Не мог без её улыбки, без её шуток и историй, без приятного ощущения, которое появлялось каждый раз, когда она была рядом…
Дрек упал на колени. Капюшон слетел с его головы, обнажая тёмные волосы.
- Я люблю тебя!!! – закричал он – Вернись ко мне! Я не могу без тебя! – юноша посмотрел на белое небо; крупные снежинки падали на его лицо и таяли.
- Вот это я и хотела услышать, - с довольной усмешкой сказала Лили, выходя из-за угла ближайшего дома.

Закончив читать Орлания выжидающе взглянула на Тэриэла.

Сказки рыжей и хвостатой
Мирно стало в лесу. Все звери давно благоустроили свои норки и увлеченно отлучались по семейным обстоятельствам. Дети, работа... кто-то даже чему-то учился - к примеру белки так наловчились колоть орехи, что ненадолго создали проблему перешелушенности цветущих кустов. Но и с ней звери справились, колобки на что спрашивается? Пусть себе катаются, да и бабке с дедом занятие. Тишь да благодать... Хотя и видно плохо.
Один царь зверей чем-то обеспокоен. Прознала о том лиса, пришла в гости.
- Как дела, о великий? - отличалась ржая некоторой велеречивостью, за что многие обитатели леса терпеть ее не могли. Нет бы ляпнуть по простому: "Что подагра заела?" - издалека лиса подкатилась. - Как львята и львицы?
Тяжко вздохнул лев.
- Что такое рыжий? Никак неладно что-то в нашем благоустроенном? Может колобки достают и надо с ними немножко побеседовать? - облизнулась лиса, давно вкусненького хотелось, да лев не велит.
- Остынь рыжая, колобки - важная часть нашего леса.
Поморгала лиса на грозную отповедь, отвернулась даже, из скромности. Разве ж стала такой предсказуемой? Ой, беда. А лев продолжил.
- Тоскливо мне, давно не было в лесу ни одной рожи новой, ни одной незнакомой загадницы.
Ухмыльнулась лисица, свернулась клубком рыжая.
- Тебя лев, что больше интересует? - помахала кончиком фоста лиса, и поперхнулся лев, наверно, чистым воздухом нашего леса.
- Что-нибудь индустриальное... прогрессивное. - наконец нашелся с ответом царь зверей. Долго моргала лиса, пушинка, наверное, на нос села.
- Ну что ж, удачи в поисках, о великий. - скользнула серебряной почему-то тенью в наступающую ночь рыжая... И когда в блондинку покрасилась?

"И в самом деле, скучно стало в нашем лесу." - решила лисица. - "Ни новой рожи набить, ни загадницы поразгадывать... Тех не трогай, этих не ешь. Цивилизация наступает. Даже красные шапочки волков на шубки уже не используют. Скучно..."
И побежала рыжая смотреть, как в соседних и окраинных, больших и малых лесах дела обстоят? Ясно ей было, что не как у нас, но тем любопытнее!
А ведь страшно было, отвыкла, что и саму съесть могут. Так что вид приняла грозный - полчаса "клыки", "когти" перед зеркалом репетировала. Это в нашем лесу все знают, а там еще сделают чего нехорошего. Да, законы и у нас несправедливые - колобки бесчинствуют, но справедливости вообще нет. Так что перекусить подвернувшейся курой да в путь. Шубку - жалко. Но любопытство - не порок, а смысл существования для некоторых... рыжих, хвостатых.

Долго ли коротко ли, но побегала лиса по окрестностям, попрыгала, фостом помахала, набегалась до упаду, ничего толком не увидала и собралась возвращаться домой, но уснула в каком-то овраге. А тем временем в нашем лесу... *помехи, статика, лиса спит, не видит*

Сообщение отредактировал Ri - 4-02-2009, 4:34

После Граней спор был на тему "смогу ли я написать рассказ на _любую_ тему/
От Оррофина мне пришла тема "Семь колец с мантрой, тантрой и мандалой". Ограничение- рассказ должен быть от второго лица. Срок - две недели (истекает 6.02.09). Опустив этическую сторону вопроса, я написал-таки. А Оррофин не мужчина проиграл спор

Бесполезная змеиная шкура подхвачена ветром и летит недолго, как призрак китайского белого дракона Байлунга. Застревает на ветвях персикового дерева. Проще всего сказать «Ну кто же знал», только перед собственной жизнью не оправдываются, не в школе стекло разбил.
Ты честно следовал всем ее указаниям и подсказкам. Ты пересек Долину Духов, нашел старого команча, одетого будто в маскарадный костюм индейца. Старик вообще сильно напоминал актера, выгнанного из труппы когда-то очень давно за воровство и разгильдяйство. Хриплым, с хорошо поставленным скрипом голосом команч рассказал тебе о мантре Первого Кольца. Давно пора заняться делом, но ты летел на крыльях мечты и веры, еще не подозревая, что эти крылья списаны реквизитором из того же театра одновременно с команчем.
Ты старательно зарисовал мандалу с мантрой в свою тетрадь, поблагодарил старика и оставил его стервятникам: крылья Мечты и Веры требовали продолжать поиски немедленно, у тебя не было времени помогать умирающим. Да выживет, они, индейцы, живучие.
Первое кольцо было совсем простенькое, мантра ясно давала указания на место и способ начертания мандалы и соответствующей Тантры для обряда. Ты встал в магический круг на вершине самой восточной оконечности Большого Каньона ровно в час совы, когда восходит луна. И ты увидел Второе Кольцо. Извилины каньона образовывали неровный круг и несколько раз особым образом пересекались внутри. Прямо перед тобой, через два канала, раскинуло ветви дерево, в ироничном ожидании. Да, Мантра и Тантра оказались высечены на его коре.
Семь Колец Виджьяпути – это звенья в цепи Великой Силы. Познай все – и мир падет к твоим ногам. Ну, вообще-то перевод неточный, знакомый студент – восточник при переводе больше махал руками и употреблял слова «ну», «типа» и «там, короче». Но смысл такой был.
Второе Кольцо ты чертил тонкой палочкой, изнутри полой и наполненной ядом цикуты, на собственном запястье. Висел вниз головой на протянутой над Анхелем веревке и чертил, боясь ошибиться в малейшей черточке. И когда все было закончено, и ты опустил голову, перед глазами, меж мелькания черных пятен, у подножья водопада в грохоте воды ты узрел Третье Кольцо. Рядом стояла заброшенная хижина, остальное ты нашел без труда.
Четвертое Кольцо требовало Камчатки, точнее, Ключевскую Сопку. Ты подобрался так близко, как только мог, на арендованном вертолете, чтобы заглянуть с высоты последнего птичьего полета в жерло вулкана. Оно было там. Придя в себя после вида ожившей огненной плоти, ты отправился дальше.
Пятое Кольцо. Земля Франса-Иосифа. Костер на северной оконечности. Ты так захвачен поисками, что перестал видеть время, но Северное Сияние, текучей акварелью рисующее по небу знаки, наполняло тебя, и ты с удивлением и некоторым смущением понимал в тот момент, зачем живешь на земле.
Тень от костра указала зарытый под снегом и льдом каменный секрет. Шестое Кольцо. Памир.
Ты летел. Да. Летел. Пропуская сквозь себя ветер. Так, что едва не забыл о Мантре и последнем, Седьмом Кольце. Его пришлось поискать, поплутав в узких расселинах и пару раз запнувшись о замерзших альпинистов.
Наконец. Шри-Ланка – окрестности Парижа рядом с этой великой Тайной. Заброшенный Город Мертвых, увитый лианами, населенный обезьянами и змеями. Каменные идолы и узоры на строениях, духота от жары и невероятной влажности. Осторожность в каждом шаге –на толстую лиану наступаешь или на тощую кобру?
Храм. Седьмое Кольцо и седьмая Тантра у тебя была. Не было мантры – она здесь. Благоговейно, задыхаясь, потными ладонями раздвигаешь плющ на алтаре. Змея и тут; лежит, свернувшись в несколько оборотов. Машинально пересчитав, ты нашел пять, и кажется, еще два, но потревоженная гадюка взвилась. Ты на автомате выстрелил с бедра.
На алтаре было пусто. Ты захотел утешиться, высвежевав змею и забрав ее кожу. Королевская кобра, ну да. Причем, кажется, королева Королевский кобр – по всему телу причудливо вьются линии, что татуировки сидха-йоги.
А ночью, заснув у костра, ты понял. И бесполезная змеиная кожа подхвачена ветром.
Мир.. он ведь был у твоих ног… Был…

Хотелось большого и серьёзного, вышло маленькое и каламбурное.

"Разбор полётов"
- Мими, Мими, что с тобой? – маленькая девочка сидела на берегу ручья подле распростёртого тельца лягушки. Девочка выглядела очень испуганно, казалось, что ещё чуть-чуть и она начнёт плакать. Лягушка тяжело дышала, высунув язык на бок. – Мими, ну не умирай, пожалуйста.
Лягушка слабо повернула голову и посмотрела на девушку.
- Во-первых не Мими, а Мим. Я – мальчик. Заколдованный принц. А во-вторых, пока ты меня не поцелуешь, буду здесь лежать и дальше.
Девочка действительно заплакала:
- Дурак! – и побежала прочь.
Лягушка приняла нормальное положение, задумчиво почесав лапкой шею.
- А с мальчиками такой фокус проходит, почему-то.

"Разбор полётов-2"
Старый судья чинно водрузился на полагающееся место и со вздохом потянулся за молоточком.
- Можете садиться, ага. А заодно огласите суть дела, - кивнул он приказчику. Тот быстро зашуршал бумагами, выискивая нужную. Резко выпрямился и звонко возвестил:
- Рассматривается дело сказочных персонажей против авторов народных сказок.
- Ага, - судья довольно зажмурился. – Это хорошо, это правильно. Давно уже пора. А кто представляет стороны?
Приказчик покосился поверх очков на ряды зала, а затем уверенно ответил:
- Никто, ваша милость.
- Ага, это хорошо, - продолжил радостно щуриться судья. Потом вздрогнул и широко открыл глаза. – То есть как это никто? Как, неужели ни со стороны защиты, ни со стороны обвинения никто не явился?
- Никак нет, ваша милость.
- Значит, доверяют, - судья только хмыкнул. – Ну и ладно. Тогда суд постановляет… закрепить их отношения официально! Пусть теперь попробуют, что-нибудь возразить.

Ты здесь?

- Открой, - прошу я, прислоняясь щекой к холодному полированному дереву. Ладонь снова нажимает на дверную ручку - бесполезно. Заперто.
Остается только благодарить столь ненавистную мне судьбу, что сентябрь здесь совсем не холодный.
- Впусти меня. Я же знаю, ты там.
Мне кажется, я слышу ее прерывистое дыхание, там, за почти невидимой щелью. Словно она вдруг судорожно вдыхает воздух, выдыхая при этом совсем неслышно; как будто плачет. С чего бы?..
Я не попрощался, уходя. Неужели поэтому?
В последнее время она совершенно неузнаваема - бледная, говорит о странном. Впрочем, здесь все сумасшедшие. А что до головной боли - хинин ведь прекрасно помогает, если нет ничего лучше.
Устать от нее - легче легкого. Слишком много думает о смерти.
А еще ходят разные слухи... Как я понял, ходят они давно. Но с моим приездом, само собой, их стало намного больше. Говорят, не одному мне она согревала руки, а многим до меня, и уж, наверное, потом очередных будет не меньше... Нет, не верю.
Хотя - мне ли? Спасителю с лукавыми глазами дьявола. Ангелу на змеиных крыльях. И как там еще меня прозвали.
- Эй, - говорю я, прижавшись к дверной щелке едва не губами. - Ну что ты? Открой мне дверь. Неужели сердишься?..
Должно быть, сердится.
А двумя днями назад попросила зачем-то принести ей твирина. Конечно, я отказался - хватает того, что от одного запаха этой травы у нее кружится голова. Что же тогда с ней сделает настойка? Признаться, мне самому не по себе от этой горчащей пряности в воздухе. Цветение - как раз в августе и сентябре.
До ломоты в висках.
Мне кажется, или я больше не слышу ее дыхания?
- Ты здесь? - с силой толкаю дверь, ударяя ладонью. Бесполезно. Заперто.
И отчего-то невероятно тихо.
- Ее здесь нет, - отвечает мне детский голос, негромкий, будто надломленный. И уже знакомый. Девочка в старой куртке, будто с чужого плеча, и тяжелых ботинках, девочка в полосатом свитере и грязной шерстяной юбке. Девочка с голыми коленками и длинными пальцами.
Интересно только, которая из двух? Я оборачиваюсь, даже не надеясь это узнать - они совершенно неотличимы.
- Евы здесь нет, - она качает головой. - Уже давно.
И тут вдруг ладони похолодели, словно я все уже понимал, и не хотел понимать, но знал наверняка...
- Просто, понимаешь... - пальцы ее шевельнулись, как лапки огромного бледного паука. - Воздух не поднял ее. Она не сумела взлететь. Чуда не произошло.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 2-03-2009, 20:24

Вернуться
Желтая накидка песка вздымалась на буграх дюн и опадала между ними.
Третий день. Всего третий. Или третий век? Казалось - именно так. Я забыл, что в мире есть что-то, кроме песка и бездонного неба. Зачем идти куда-то, если весь, весь мир состоит из пустыни, лазури вверху и палящего солнца? Можно просто сесть и ждать, когда сольешься с ними. Растворятся тревоги и ненужная суета. Потом ленивый песок засыпет кости – и все.
Я отчаянно мотнул головой. Нет, идти надо. Там, на северо-востоке, должен быть город. Должен!
Пустыня настойчиво шуршала, и я в который раз услышал ласковый шепот безумия и бессилия.
Достал флягу и сделал глоток воды. Ее осталось мало - еще пара глотков. Полупустая фляга – все, что я успел взять, когда прыгал из горящего вертолета. Фляга и плеер. Заряда хватит всего на двенадцать часов – дешевка. Я отключал его, как только он помогал вспомнить, что за пределами пустыни есть мир. Но сейчас – вставить капельки наушников...
Помогала только одна запись... Полчаса мерного шума дождя, время от времени перебиваемого раскатами грома. Я слушал каждый раз, когда пески хотели поглотить разум. И верил. Верил, что где-то идет дождь, живут люди, текут реки...
Все. Хватит. Осталось около трех часов работы плеера и два глотка воды. Я могу идти дальше. Я дойду.

а вы думали? с кошью, конечно


Еще немного о принцессах

Залы здесь очень просторные, холодные до дрожи. Стук каблуков по каменному полу очень похож на крупную дрожь, как будто это зубами стучишь, коченея. И едва не сходя с ума от бесконечного одиночества, думая - ну когда же?
Как смерти ждешь. А может, и правда - смерти.
Совсем никого в целом замке, только ветры за спиной шепчутся: "Сумасш-ш-шедшая". И правы, невидимые-безымянные, иначе проводила бы здесь дни и ночи?
Она даже не воет под окном. Раньше выла, сначала каждый день, потом на новолуние, потом - на весеннее и осеннее равноденствие. Теперь скулит только тихонько, огромную голову сложив на мощные, точеные, для сокрушения созданные лапы. И крылья сложив, что к небу привыкли. Не летает - на цепь посажена. Меня охранять.
Я ей хлеб крошу на подоконник.
Сначала я думала, что надо уснуть и постараться не проснуться. Совсем. А если кто-нибудь придет, наверное, разбудит - и непременно поцелуем.
По ночам приходил этот, холодный, целовал в закрытые веки и проводил когтями по щеке, ласково. И всякий раз просыпалась, первые три ночи с криком, потом привыкла.
Скажешь ему "Ну не мешай, ну чего ты", и уходит, грустный. Даже стыдно.
Она сказала как-то, прошлая, та... не знаю, ревную, наверное. Та, что до меня тут была, они с этим дружили, что ли? Он ее вроде как вызволил, и с Ней они договорились, и вроде все как в песне поется, поцеловал-разбудил-женился-жили долго и счастливо. Не долго. Сглазил ее кто-то, или его, точно не помню, память от озерной воды стала прозрачная, что русалочьи руки. В общем, она с башни выбросилась, а он с горя... вот ходит теперь, ищет. По векам гладит.
Если подняться под самую-самую крышу... или кровлю, не знаю, как она называется у замка, - можно услышать хлопанье крыльев. Очень хотелось думать, что это ангел, что он добрый и обязательно заберет меня отсюда куда-нибудь. Казалось даже - вот он, кончик крыла, промелькнул в луче света, едва пробившегося сквозь свинец туч.
Весной у ангела была линька. Кусочки сброшенной им змеиной кожи я храню под подушкой, на память, и больше никогда не поднимаюсь под самую крышу.
Я нашла комнату с зеркалами. Много-много пыльных, разбитых зеркал, больших, в рост. И на самом балконе одно маленькое, с ручкой. Я на него наступила.
Теперь вся постель в чешуйках. И на теле они. Прилипают?

Времени словно и нету. Весна, лето, осень - их легко различить из окна моей комнаты (моих покоев!), но вот посчитать... Весна-весна, ты какая по счету? Сбилась я точно после пятой, а насколько "после" - если бы хоть представить.
Хотела поговорить с холодным (гладкая-гладкая у него кожа, омерзительно гладкая), но он молчит. Всегда. Иногда гладит по голове, и лицо печальное.
Все молчаливое, все страшное, все родное. Только ветры в спину шипят, неласковые и совсем безобидные.
Еще чешуйка на локте. Отковырнула - кровь пошла. Задела, что ли? О-ох, ногти бы чем отстричь, стали почти как у того, холодного.
Или у Нее.
А она совсем побелела. И однажды морду на балкон засунула, ей как раз шею распрямить, и говорит своими глазами - безднами - "Прыгай, дочка. Пора"
Я потом три ночи спать не могла. Совсем она, что ли, от скуки с ума сходит?
или это мне мерещится?
Вроде бы с каждым днем все теплее становится - чувствую что-то такое в крови. Согревает, как вино согревает.
Расколдуется, наверное, все тут скоро. Замок меньше стал, комнаты уже не такие огромные, только по лестнице винтовой подниматься трудно. Ступеньки осыпаться начали - боюсь, как спадут чары, так ни замка, ни меня не останется.
А потом наступил день, да так и остался. Ночь не пришла. Протирала глаза в недоумении (как же неудобно... ногтями, наверное, все лицо расцарапала, хорошо, хоть не видит никто), но свет не исчезал, наотрез отказывался сменяться темнотой.
Ну и хорошо, ну и ладно.
Она потянула осторожно, за платье вроде, зубами. На балкон?
Холодный рядом стоял, по плечу огладил, то ли останавливая, то ли подбадривая. К чему? зачем? Внизу зелень, деревья колышутся. Она взмахнула крыльями, повисела немного напротив балкона, будто улыбаясь, ветром едва не все яблони снесло, но это не важно. Она все тянула и тянула. Потом отпустила и взлетела куда-то, к солнцу, наверное.
А я почему-то знала, что мне тоже надо, за ней, к солнцу. И почему бы остаться в холодном сумасшедшем замке, придумать не могла. Шаг…

/сказка для Лиоры/

Сказка про жука и бабочку

***
Эта история произошла в далеких-далеких трущобах Гарлема. Меня там не было, но и вас тоже, так что примем этот рассказ на веру.

В доме, который построил Джек, жил-был жук. Обычный коричневый жук, даже не короед, а обычный такой жучара со здоровенными рогами на лбу. Он ел крошки со стола Хэппи-Энда и довольствовался малым.
Самому же Хэппи-Энду как истинному хиппи и настоящему индейцу требовалось тоже совсем немного, а почти-что ничего. Блюзы, вино, женщины, сало. Что-то из этого, наверняка, сленговое название травы, но суть не в траве, а в бабочке.

То всё присказка была, сказка будет впереди.

- Ви а ве чемпионс! Ви а ви чимпионс!
Жук пробежал еще два ярда.
- Вот такой рогатый таракан! Редчайший вид!
Радостно орал Хэппи сгребая свой выигрыш. Наверное, только хиппи мог поверить, что есть рогатые тараканы, и только дурак не воспользоваться этой верой.
День был удачен.
Хэппи был удачлив.
Один жук вкалывал как проклятый.

Они зашли в Макдональтс. Им было тепло и уютно.
- А знаешь что, Жук, мир похож на пустую коробку. И одному Джеку решать.
Кто-то оглянулся. Кто-то настороженно повернул голову, прислушиваясь, но Хэппи это не волновало.
- И всё зависит от того, какого рода содержимым вы наполняете его. Гладиолусы.
Принесли гладиолусов и стало еще лучше.
- Я уезжаю, Энд.
Повисло молчание поскольку хиппи жадно грыз свой биг-тести и плевать хотел на всё.
- Куда?
Наконец спросил он, пробивая соломкой пластиковую крышку стаканчика.
Жука передернуло.
- Я же просил так не делать! Ты же знаешь, что это выглядит так, словно ты стеклянной булавкой пробиваешь тончайшие крылья самой прекрасной в мире бабочки! Словно юннат-конструктор не умеющий читать! Нет что бы погуглить, так нет же! Хлеба и зрелищ! Иголок и боли! Сволочи.
- Ссорь. Успокойся. Так куда ты?
Жук помолчал немножко, тяжело вздохнул и начал.
- Помнишь я рассказывал тебе про бабочку, а ты разглагольствовал про тропические леса? М? Ок. Напомню.

Она летала над капустными полями дяди Тома. А я проползал мимо в поисках весны. Дураки вроде тебя считают, что петух кукарекает и приходит утро, а сурок очухивается от сна и приходит весна. Ну бред же. Только египтяне прочухали фишку, что все держится на жуках. Так вот. Я искал весну, поскольку оголодавшие грызуны врядли способны на что-то дельное. В ней не было ничего особого, кроме того, что она мне понравилась. Я спросил про весну, а она поняла все без слов. Мы расправили крылья и полетели на восток, что бы повернуть на запад. Только так можно быть уверенным, что ищейки старика не найдут нас.
Мы летели и летели, пока не показался океан. Привал. У меня еще оставалось немного травы, а у неё чутка росы. Вобщем это было лучшее время в моей жизни. Но старик не спал. Ищейки не нашли нас, но Старик был старый и вредный. Богатый. Наглый. Тупой. Ленивый. Что-то я отклонился от темы. Старик нанял паука, что бы выследить нас. Живыми или мертвыми. Тварь легко выследила нас по трассерному следу счастья.
Он выследил нас у океана. Мы лежали на пляжу и забавлялись тем, что закапывали друг друга в песок. Ей нравился мой рог. Он заводил её. Она всегда закапывала его первым. Так было и в этот раз.
Сложно сказать, что было на самом деле, подозреваю, что он увидел нас в тот миг, когда она только-только закопала мой…атрибут. Кто я без рога? Жалкая тряпка, слабак, пустышка. Он напал, предвкушая скорую потеху. Моя возлюбленная закричала сначала от страха, а затем от чудовищной боли. Мерзавец, разжал жвалы и повернулся ко мне. Сделал два шага вперед и прыгнул, намериваясь закончить всё одним ударом. Дальше я помню лишь тепло его внутренностей сочащихся по моему лицу. Помню, как прижимал её к себе. Помню, как пытался поймать машину, что бы отвести в больницу. Помню как её такие тонкие, такие изящные крылышки были перепачканы кровью, стекающей с моего рога. Они сказали, что она умерла, хотя я слышал, что сердце её бьется. Они сказали, что у меня глюки, а когда я вспорол врачу живот, заорали что я ненормальный.

- Энд, а я нормальный. Честно. Когда я разрывал финишную ленточку сегодня, я услышал как она зовет меня. И это не то что вчера. Это правда. Я знаю, что она ждет меня на том пляже около того океана.



Наступила весна, и на ступеньки старого дома лег сверток. Открыв его Хэппи-Энд обнаружил редчайший в мире снимок.

В мире очень мало счастливых семей.
И в мире только одна счастливая семья жукобабочек.

"Ни для кого из Сородичей так не затруднен поиск пропитания, как для Носферату".

Мы с сестрой часто играли в прятки.
Еще с тех пор я всегда замечал, что из-под кровати мир кажется совсем другим. Большие вещи скрываются от глаз, а маленькие становятся большими. Наверху - что-то пыльное и темное, зачатки клаустрофобии сладостно щекочут нервы, когда я представляю, что это темное опустится, и я не смогу больше выбраться наружу. Зато можно бесконечно смотреть вбок, положив голову на ладонь и наблюдая пол совсем рядом с глазами. Можно различать мельчайшие пылинки, царапины на паркете, пробежавшего мимо паука. И конечно, ужасно весело и страшно смотреть на людей, от которых остались одни ноги - и как эти ноги Мэг неуверенно движутся туда-сюда, пока она наконец не наклоняется и ее торжествующий крик "нашла!" не выгоняет меня из убежища.
Еще я прятался там, когда ссорились мама с папой. А еще - прячусь сейчас. Только сейчас все совсем по-другому.
Закрыв глаза и стараясь дышать как можно тише, я жду, когда Лили заснет. Странно, но я научился видеть ее отсюда, сквозь кровать - стоит закрыть глаза, и в темноте наверху, надо мной, отчетливо прорисовывается бледно-красная светящаяся фигурка. Я бы мог ее обнять, если мои руки, как и мой взгляд, тоже проходили сквозь перины.
Она беспокойно ворочается, и никак не решается погасить ночник. Мама говорит, что ей уже пора спать без света, как большой девочке, но Мэг все еще боится темноты. Набрав воздуха в грудь, я терпеливо жду, когда она заснет. Окна закрыты, в комату не проникает ни единого звука с улицы, и единственным, что рассеивает вязкую тишину, остается дыхание сестренки - сначала прерывистое и неравномерное, но затем оно становится ровным и глубоким.
Выждав на всякий случай еще минуту, я выползаю из-под кровати.
Осторожно, стараясь не скрипнуть досками пола, я подхожу совсем рядом, едва удерживаясь от того, чтобы подоткнуть Мэг одеяло, и некоторое время просто любуюсь ей, не в силах сдержать расплывающуюся улыбку. И как я раньше не замечал, что сестренка такая красивая? Сколько я себя помню, она была самой обычной девчонкой. Курносой, с постоянно растрепавшимся хвостом, немного вздорной, охотно ябедничающая маме, всегда держалась чуть свысока - как же, старше на целых пятнадцать минут...
Мне хочется погладить ее разметавшиеся по подушке волосы, и я делаю это - и одновременно с этим приобнимаю ее другой рукой, поворачивая лицом к себе.
Она просыпается.
Ее теплое и мягкое тело вдруг начинает дрожать, безвольно обмякает у меня на руках - когда сестра видит меня, у нее в глазах ужас и оцепенение. Я уже знаю, что нельзя окликать ее по имени или медлить дольше чем следует - в прошлый раз Мэг все-таки завизжала, перебудив весь дом и весь день потом в истерике рыдала, выдавливая сквозь слезы, будто ее хотел съесть Кэндимен. Бедняжка. Она узнает меня, я уверен - но должно быть, спросоня ей грезится что-то нехорошее.
Я не хочу, чтобы сестренка видела плохие сны.
Поэтому я наклоняюсь совсем близко, на этот раз к левой стороне шеи, и целую ее белую молочную кожу, чуть более бледную, чем обычно. Ты чем-то больна?.. Ее лицо искривляется от отвращения, но спустя совсем чуть-чуть после того, как длится мой поцелуй, разглаживается. Она прижимается ко мне поближе и обнимает в ответ - вот видишь, я же знал, что ты узнаешь своего брата... И мои руки, с которых почему-то не смывается грязь, совсем не кажутся тебе некрасивыми.
Я знаю, что ей хорошо.
Но долго держать ее так нельзя, сестренка совсем бледная и едва дышит - и я нехотя отпускаю ее, расцепляя объятия. Она спит счастливым сном, и на ее лице плавает едва заметная улыбка. Отдыхай, Мэг. Я укрою тебя одеялом.
Мне необыкновенно тепло. Я знаю, она меня любит - она, а не папа и мама, которые отдали меня доктору, а потом так и не пришли за мной. Я едва помню, что со мной было, после того, как у меня стали такие руки - помню только, что мама с папой потеряли меня на прогулке, а потом отдали меня к доктору... У доктора тоже были такие руки, грязные и холодные.
Но это все позади, а я вернулся домой. Пусть даже мама с папой и не видят меня, зато мы с сестрой играем в прятки, прямо как в детстве.
Раз-два-три-четыре-пять.
Найти меня, если сможешь.

Сообщение отредактировал Черон - 19-05-2009, 15:56

Странные приключения


Часть первая.


Вступление.

Далеко-далеко, конечно не так далеко, как могло бы, но все же не близко, жила-была, а может даже и до сих пор живет, семья гномов по фамилии очень трудно произносимой - Г"ут.
Ппа как во всякой порядочной гномьей семье вкалывал на двух рудниках, конечно, он еще подрабатывал тем, что принимал участи в таких звездных проектах, как битва за Средиземье 2 , служа в батальоне подрывников орчьих складов эля (орки не пьют эль, это эльфийская радость, или это были трофеи?). Ясное дело, что эль подрывали совсем другим способом, как это могло представить себе командование, не порохом, а глотательно-желудочным путем. Это все позитивно сказывалось на воинствующем духе бригады. Города, занятые орками, после таких мероприятий неожиданно пустели. Если вы хотите узнать, каким способом, то прошу запастись такими вещами, как кольцо всевластья, или, на крайний случай, плащ-невидимку, ибо находиться вблизи с наэлившимся гномом чревато проблемами со здоровьем.
Конечно, в город и на следующий день никто не мог войти, даже мирные жители, ибо непохмелишийся гном, хуже наэлившегося, как говорит народная мудрость.
Вернувшись из очередной командировки, глава семьи швырнул в угол мешок добра ( честно отнятое у зеленокожих, а точнее все подряд упиханное в мешок на второй степени эллирования) завалился спать.
Хозяйки дома в это время не было, знаете ж этих гномих, постоянно лазят где ни попади, нападая стаями на спящих драконов, отбирая добро, взятое от постоянно рыскающих тщеславных рыцарей, которым к тому времени совершенно перестало быть нужным, в связи с скоропостижной кончиной оных.
Хозяйка, вернувшись после очередного шопинга, по драконьим бутикам, узрела, что детей почему-то стало больше. Вместо 12-13 шт. Она, конечно, пару раз пересчитала, для пущей уверенности, но их стало 10, а потом вообще 15-ть. Испугавшись, она решила больше их не пересчитывать.
Дети воспитывались в гномьих семьях исключительно предоставленные сами себе любимым, их просто совали партиями в гносадик, а потом в гношколу, ну а там уж и в гноверситет. Если после этого они выживали, то становились самым настоящим гномом.
Имена им в детском возрасте не давали, ибо под защитным слоем грязи распознать кто есть кто, было невозможно.

Сообщение отредактировал SimiRel' - 5-06-2009, 16:11