Хроники древнего королевства, эпическая средневековая летопись

«Ну и времена пошли, – рассудил Малкольм. – Даже короли звереют. Хотя, с другой стороны, тем интереснее при дворе…»
Он не любил, когда на него кричали. А поскольку Дайены умели реагировать с обычной язвительностью…
– Не сомневаюсь, что прошедшие дни были богаты на все перечисленное, – заметил Дайен вслух. – Только уж простите, ваше величество, но я в последнюю очередь склонен кому-то подражать. Так что я лучше вас разочарую.
Малкольм отстегнул от пояса ножны с мечом. Шагнул вперед и положил оружие у ног короля; выпрямился и отступил на шаг.
– Я, Малкольм, семнадцатый граф Дайен, клянусь в верности Ричарду Элленрофу, государю Синерайса. Да будет мой клинок, моя честь и моя жизнь тому порукой.
Конечно, официальная формула звучала не так. Но именно таким образом принес присягу адмирал Виктор, и его потомки с фамильным упрямством отмахивались от положенного по этикету. Как некогда выражался Грегори, восьмой граф, – «да не красивая болтовня важна, а суть. Мы верны. Ясно?»
Впрочем, долю торжественности Дайены все же в присягу вкладывали; сейчас голос Малкольма прозвучал оружейной сталью.
Полагался ответ. И до получения такового говорить не стоило… впрочем, это все понимали.

Магнус Росби.
Миновал полдень, когда Магнус Росби наконец добрался до Хеалдана. Фокусы с переодеванием и подбором париков у знакомого цирюльника заняли еще какое-то время. С него хватит. Он уже и так достаточно "светился". Пора пауку залезть на свою паутину, собрать все нити в кулак, и дергать в них поочередно...
Одетый купцом Магнус поспешил узкими переулками в сторону Рыночной площади. Вдруг, чья то рука ударила его по затылку, а у его горла возник нож.
- Кошелек или жизнь? Выбирай - сказал чей-то гнусавый голос с ехидным смешком. На него пахнуло вонью из чьего-то гнилозубого рта.
- Деньги на бочку - добавил другой, появляясь перед ним.
- Не оборачивайся, - просипел чей-то голос, - а то прирежу!*
- Хорошо- хорошо, - Росби дрожал от страха и злости. - Я дам вам деньги. Только оставьте мне пару гиней на извозчика.
Бандиты захохотали.
- Ты что глухой*? Не понял, что тебе говорят? Деньги давай! Все до последнего пенни. И камзол свой снимай. Я его себе приглядел еще с того конца улицы.
- И штанишки, штанишки, - подхватил чей-то писклявый голосок. - Я давно себе хотел такие штанишки, зелененькие, с голубой каемочкой, и галунчиками. Ах!
- И башмаки свои с серебряными пряжками тоже снимай. И чулки, - просипел гнилозубый.
И тут раздался оклик:
- Ни с места, стража!
Грабители разразились грязными ругательствами, а нож, приставленный к горлу Росби, неожиданно полоснул его по горлу. От внезапной боли Росби отклонил голову назад, и тут щелкнула тетива арбалета. Тот кто стоял сзади, шлепнулся на камни мостовой. Дружки Гнилозубого бросились в разные стороны, но арбалет щелкнул снова, и вор повалился в придорожную пыль.
- Держи вора! -крикнули стражники, и трое или четверо из них бросились вдогонку за убегающим вором.
- Вы в порядке, ваша светлость?
По горлу Магнуса текли струйки крови. Он попытался что-то сказать, но из горла раздался невнятный хрип.
- Молчите, - стражник достал платок и прижал его к ране.
- Хортон, достань флягу, где там у тебя было бренди. Надо остановить кровь. Счастливый ты человек, папаша, - сказал стражник, цокая языком. - Кабы не жир под кожей, то ты бы уже истек кровью. Повезло тебе.
Товарищ стражника обмакнул платок в бренди, и приложил к ране. Росби зашипел от боли, но еле удержался, чтобы не задергаться все телом.
- Хортон, придержи, я сделаю перевязку.
Стражник порылся в сумке, и достал длинный кусок льняной материи. Он приложил ткань к повязке, затянул ее на шее и таким образом закрепил промоченный в бренди платок на ране.
- Ну вот. Жить будете, папаша. Идти можете?
Росби зашатался, и стражники подхватили его под руки.
- Доведем его до поста. А ты, Кейни, беги позови лекаря, на худой конец цирюльника или аптекаря.
- Дык здесь цирюльня в квартале отсюда.
- Тогда отведем его туда.
Взяв Росби под руки, стражники отвели его к тому самому цирюльнику, от которого он ушел буквально полчаса назад...

Сообщение отредактировал Ноэль - 23-12-2006, 15:03

Ричард медленно улыбнулся, оглянулся на Аларика, который промолчал, глядя на эту неожиданную сцену присяги, затем поднял с пола ножны и обнажил меч, лезвие указав Дайену встать на одно колено.
Улыбка не покидала лица юноши, когда клинок самым кончиком коснулся левого плеча Малкольма, словно посвящая его в рыцари:
- Я, Ричард Элленроф, милостью Теуса владыка Синерайса, Каледонии и Першерона, Восточного острова и Жемчужной Россыпи, принимаю твою клятву в верности. Служи верно, служи честно и не предавай короля, - Ричард не помнил и никогда не хотел запоминать официальную формулировку, благо в тот день, когда лорды складывали свои регалии к его ногам, на ухо нашептывал то ли Штрудель, то ти Малихер, а все происходящее казалось каким-то невероятным сном, кошмаром, затянувшимся настолько, что можно позабыть, где реальность, а где - лишь дымка фантазий, проносящихся перед внутренним взором.
Тогда он не хотел верить до последнего, что отца больше нет в живых, а Эрик отправился вслед за ним. Он не мог осознать, что теперь, не смотря на Мелиссу и королеву-мать, стал, по сути, единственным наследником престола. Единственным законным мужчиной-Элленрофом, который должен взять государство в свои руки...
- Возьми это оружие, граф Дайен, и служи королю, - юноша вернул клинок в ножны и протянул Дайену, который принял их из рук правителя.
Ладонь Ричарда опустилась на плечо Малкольма, и Элленроф заглянул графу в глаза, храня молчание. Дайен ответил на этот взгляд, и лицо короля вновь посетила улыбка.
- Мне нужны такие люди, как ты, граф, - тихо произнес Ричард. - Нужны, как никогда.
__________________

Вечер, который украдкой, незаметно, пробрался к городу, заполнил улицы прохладой и морским запахом, идущим от причалившего в доках корабля, прибывшего из Речного города. Фонари осветили Хеалдан, выхватывая каменные здания, угрюмо склоняющие головы в предверии ночи, дабы забыться долгим сном. Люди спешили по домам, перепрыгивали через мусор или небольшие речки сточных вод. Стража выстукивала каблуками по каменной мостовой и периодически окликала друг друга.
Ветер, который недавно резвился в коридорах замка, взмыл вверх и взъерошил гвардейцу на внешней стене волосы, раздул стяг с оленем Элленрофов и вновь устремился вниз, туда, где слуги, в панике, но при этом незаметно, словно мыши, метались по галереям, зажигая факелы и приготавливая королевскую приемную. Бал, бал, бал!.. Королева изволила устроить бал! Да какой бал! Всего лишь небольшой прием в тесной компании... Нет-нет, это будет что-то другое! И никто - повторяли они шепотом - никто этого не ожидал. Но при этом никто не спрашивает, готово ли у слуг хоть что-то, а следовательно, лучше чтобы было готово...

Магнус Росби

Человек в широкополой шляпе сунул руки подмышки, качнул головой и направился в другую сторону, когда стражники подхватили Магнуса. В сгущающихся сумерках никто не обратил на темную фигуру внимания, что человеку играло только на руку.

Каледония
Килдар, морской порт, в нескольких днях пути от Кейслина

Корабль, медленно покачиваясь на кажущихся в сумерках черными волнах и еще ловя на белые паруса лучи закатного солнца, пришвартовался к пристани и бросил якорь.
Сержант медленно поднялся с бочки, на которой сидел уже достаточно давно, глядя, как маленькая точка превращается в корабль. Корабль из Синерайса.
- Скилдур, - бросил сержант будто даже лениво, даже не глядя в сторону подчиненного. Тот тут же развернулся и побежал назад, на Холм. - Прибыли вести... - пробормотал сержант себе под нос и тяжело вздохнул.
Когда с корабля бросили трап, и по нему, словно по ковру в королевской приемной, сошли несколько человек, ведомых рыжеволосым епископом, к пристани уже спешил длинный, худой человек с редкими каштановыми волосами и огромной бородавкой на носу, облаченный в темную кольчугу и белый плащ с лиловым щитом на нем.
- Ваше преподобие, - склонил голову лорд Скегерд, - рад видеть Вас после долгого отсутствия. Приказать подать лошадей?..

Сообщение отредактировал Father Monk - 27-12-2006, 13:20

Хеалдан

Роберто Манчини был лучшим в своем роде цирюльником. Не только потому, что брил бороды лучше всех... Ни у кого не было такого богатого опыта по изменению внешности, как у этого хитрого и шустрого ильпачитского авантюриста. Кроме того, этот человек еще подрабатывал шпионажем, шпионя сразу за многими, и одновременно выдавая информацию всем сторонам, которые были в ней заинтересованы.
Магнусу Росби это было хорошо известно. Поэтому он делал все, чтобы этот прохвост знал о нем и его делах как можно меньше...

Увидев, как грузное тело его постоянного клиента тащат на себе двое дюжих городских стражников, сопровождаемых рослым белокурым детиной с нашивками сержанта, цирюльник побледнел, несмотря на заметный южный загар на гладкой коже.
- Синьор... Что с вами? - он всплеснул руками и подбежал к стражникам.
- Этот господин в рубашке родился, - сказал один из стражников, ухмыляясь. - Надо же, его ножом по горлу полоснули, а ему хоть бы что...
- Вот и держи себя после этого в должной форме, - сказал другой стражник. - А жир под кожей, оказывается, сущее спасение от резаных ран...
Стражники усадили Росби в кресло цирюльника.
- Вот, осмотрите рану, и сделайте что сможете, - сказал сержант цирюльнику. - Мы просто остановили кровь и перевязали. Похоже, ни одна артерия не задета...
- Скажите мне ради Теуса, что случилось? - пролепетал цирюльник.
- Бандиты... Напали на этого господина...
- Я же говорил вам, синьор, пошлите за каретой мальчишку...
Росби в ответ прохрипел чуть слышно, так что оба - и сержант, и цирюльник - наклонились к нему поближе, чтобы расслышать, что он там говорит.
- Я был на свидании... у любовницы... Вернее шел к ней на свидание теми переулками... Чтобы меня никто не видел и не узнал... не повезло просто...
- Ну и ну! - сержант расхохотался, показав здоровые и крепкие как у коня зубы. - Что же это за цыпочка, ради которой стоит так рисковать? Или Вы не знали, что таким людям, как Вы, вообще опасно ходить в одиночку по предместью? Да там каждый второй - или вор, или грабитель, или шулер, а их жены - либо воровки, либо шлюхи, либо торговки ворованным товаром, либо и то, и другое, и все вместе...
Из горла Росби послышался хрип и клекот.
- Я вас вознагражу... Только никому не говорите...
В цирюльню вошли еще двое стражников, запыхавшихся от долгого бега.
- Эти двое ушли... Нырнули в подворотню, а там свиньи, куры, навоз и нечистоты... В общем, никаких следов...
Сержант грозно глянул на них сверху вниз.
- Р-р-р-растяпппы! - и перевел дух. - Упустили... Хотя... На каждом углу конного стражника не поставишь... Коней после войны вообще мало очень. И не надо нас благодарить. Мы за два квартала услышали как эти кретины гогочут, и заинтересовались, чего это этим оборванцам стало так весело. И, как видите, не прогадали... Благодарите коннетабля... Жаль уже бывшего. Это его распоряжение было, чтобы патрулировать все улицы, прилегающие к предместью. Чтобы приличные граждане - от купцов до ткачей и прочих трудяг - не страдали от этих оборванцев. Только за эту неделю мы уже выловили и перевешали не меньше сотни грабителей...
- Хорошо еще, что король назначил барона Штенберха, - заметил кто-то, - уж он-то не хуже милорда Болларда будет... Даром, что барон...
- Это сколько же еще женщин выйдут на улицу торговать собой... - сказал один из стражников, покачав головой. - Или пойдут красть кошельки на рынке.
- Это уже не наша забота, - оборвал его сержант. - И вообще нашему градоначальнику следовало ввести ценз на право селиться в этом городе. А то, что получается - со всей страны сюда стекаются всякие лодыри и оборванцы, которые работать не хотят, а тут их ждет легкая нажива.
- От нашего лорда-протектора дождешься, - стражник вздохнул. - Скупой как эвратский ростовщик. Все копит, а для кого и для чего - непонятно. Хотя до лорда Скрапсворда ему далековато...
- Не знаю, - пожал плечами один из стражей, выглядывая на улицу. - Лорд Хайлайн сумел-таки столицу от упадка сохранить...
Росби залез рукой за пазуху и достал оттуда кожаный мешочек. В мешочке что-то ощутимо звякнуло. Он развязал завязки и покопался в мешочке, выуживая монеты. Три монеты получил сержант, и по две каждый стражник. Сначала все отказывались приличия ради, но как заметил сержант, это их двухнедельное жалование, и если господин так настойчив и так любезен, то отказываться им не с руки.
- Еще две монеты тому, кто приведет сюда карету... - прохрипел Росби.
Стражник ухмыльнулся.
- Джек, Мартин, позовите экипаж с Рыночной площади. Это в трех кварталах отсюда. А мне еще одну за содействие. За молчание я уже получил. Да и не бойтесь, никто Вас не сдаст. Все мы мужики, понимаем, каково это, когда есть симпатичная милордка и ревнивый муж... Хе-хе. А по вам и не скажешь... Седина в бороду - бес в ребро... А что ваша супруга думает насчет ваших... э... приключений...
- Ей уже все равно, - ответил Росби. - Она умерла... когда рожала младшего сына...
- Понимаю... - усмехнулся стражник. - Слышь, южанин, не найдется тут у тебя, чем горло промочить?
У цирюльника сначала губы поползли вниз, потом он сделал вымученную улыбку..
- Есть вино. Из Тристии... Хорошее... Эй, Лючано, достань бутылку красного тиристийского! Синьоры хотят выпить за наше здоровье и процветание... И вообще, синьоры, если кому надо бороду сбрить или постричь волосы... или себя в респектабельный вид привести... Заходите, не стесняйтесь...
- Конечно, непременно. Может у вас и ароматы есть, которые дам делают сговорчивее? - спросил сержант с хитрой улыбкой... - А то я смотрю, у вас такие вот странные посетители есть.
- Есть, а как же... Для дам ведь и стараемся... - с улыбкой ответил цирюльник. - Если не для дам, то для кого же все это бритье, наведение лоска, прически?
Стражники дружно засмеялись.
- Ну если дорого брать не будешь, то мы все - твои клиенты.
- Заходите, буду только рад... По всякому такому делу. Искусство обольщения, знаете ли, требует мноних умений...
Со смехом и шутками стражники покинули цирюльню.
- Ну вот... - цирюльник испустил долгий и протяжный вздох, как только дверь за стражниками закрылась. - Мамма миа! Что за дьявол заставил меня связаться с вами? Один убыток, куда ни посмотри...
Цирюльник аккуратно снял повязку, смыл чистой водой с разбавленным спиртом запекшуюся кровь, и обильно замазал ее мазью, затем взял чистый бинт и аккуратно забинтовал горло.
- Синьор, а то и правда были бандиты?
- Правда, - прохрипел Росби, откашлявшись. - Подкрались так тихо, что я не услышал, а когда услышал, было поздно доставать меч...
- Они в этом поднаторели... И повезло вам, что в тот переулок стражники заглянули...
Через полчаса пришла карета.
- Не буду оригинальным, но повторю синьор - заходите еще. Но не ходите больше один - времена нынче беспокойные...

-- Хеалдан --

Кучер щелкнул кнутом, причмокнул, посылая лошадей рысью, и карета затряслась, отправляясь прочь от лавки цирюльника, который постоял на входе, глядя вслед удаляющимся. Затем он вытер руки слегка грязноватым белым фартуком, обернулся и крикнул внутрь:
- Эй, Лючано! - цирюльника вновь глянул вслед карете, огляделся и уже тише добавил: - Напиши-ка Лису, что барона Росби, что пытается остаться неузнанным, кто-то чиркнул по шее... Да поторопись ты, бездельник!

Магнуса трясло в карете, и он лениво смотрел на проплывающие пейзажи за окном, дома, улочки, запоздалые прохожие, патруль стражи...
Качка успокаивала, убаюкивала, и потому Росби не сразу понял, что карета остановилась. Какой-то мерзкий холодок пробежал по телу Магнуса, когда он потянулся к дверце, дабы открыть ее и спросить, почему возница не трогает... Дверца раскрылась, явив взору Магнуса темную фигуру в широкополой шляпе. В сумерках он не сразу понял, что это-таки человек, а не тень самого Росби.
Человек проворно заскочил внутрь, гаркнул "Поехали!" и захлопнул дверцу, откинувшись на сиденье и глядя из-под шляпы на Магнуса. Тот не успел задать вопрос, как неожиданный спутник заговорил:
- Милорд Кеннет передает тебе привет, Магнус, - нагловатым голосом сообщил незнакомец. - Я всего лишь посланник его воли, поэтому мое имя неважно.
Незнакомец замолчал, затем быстро продолжил:
- Он ждет тебя в "Поросятах". Постарайся не растягивать встречу на несколько дней, милорд не любит ждать, - человек усмехнулся, стукнул кулаком по стенке, останавливая кучера, и проворно выскочил из кареты, скрывшись в сумерках города.

-- Предместья Хеалдана --

Несколько священников, служителей Церкви и Господа нашего Теуса, в которых любой проезжий путник узнал бы смиренных монахов с севера, медленно ехали по направлению к Хеалдану, расцвеченной огнями столице. Северный ветер и снег заставили монахов задержаться в пути, разбойники, которых гнали баклфопские всадники, унесли на небеса одного из бывших соратников монахов, которого они отпели в ближайшей часовне.
Неспокойные времена. Слишком неспокойные.
Никто бы не сказал, что маленький отряд монахов, едущих, по всей видимости, поклониться Его Высокопреосвященству Роджеру Лантогенету, на самом деле состоит в Ордене Искариот, и что едут они не к кардиналу, а к капеллану Агестусу Риммелю. И не везут хороших новостей.
Ювелир Джек Боттом, проживавший на землях Комьера и неоднократно, как удалось узнать, видевший перстень графа и его герб, недавно перебрался в столицу.
Просчет в сведениях стоил жизни одного из членов Ордена. Маленький, незначительный просчет - и человек, служивший Церкви, навсегда покинул этот грешный мир.
Риммель не будет обрадован...

Килдар, Каледония

- Да, хорошо бы побыстрее добраться до замка, сын мой.
Епископ осенил благословением склоненную голову графа, и вдовеем они зашагали по старой брусчатке, выложенной на каледонской земле еще древнеильпачитскими инженерами Гая Кесаря.
- Дела в столице не так хороши, как я все же надеялся, - говорил по дороге О’Беннон. – Король так не ответил ничего утвердительного, кроме одного, мириться с мятежом Доггерти он не намерен. Боюсь, нам предстоит долгая осень и еще более долгая зима.

Хеалдан

Единственный глаз герцога быстро скользил по строчкам донесения, Генрих как всегда был пунктуален и отослал отцу все сведения в срок. Кэвэльбальн Альбот, мертиец, чей род восходил еще к доайсовским временам, и вассал правителей Мерта в седьмом поколении, ждал реакции своего господина, стоя возле стола.
Мастер над кораблями довольно улыбнулся и передал записку Кэвэльбальну. Тот, даже не попытавшись заглянуть в сложенный пергамент, прошел к камину и бросил его в огонь. Личная переписка правящей фамилии самого крупного герцогства Синерайса не должна была опасть в чужие руки. К счастью Норфолки никогда не жаловались на плохую память, даже в преклонном возрасте, а потому постороннему было не отыскать в их личных покоях или кабинетах хоть один листок, содержащий хоть что-то важное.
- Ситуация в Першероне становиться лучше с каждым часом, пока там достаточно мертийских матросов и солдат, «отпущенных капитанами кораблей погулять», - ответил герцог на не прозвучавший вопрос. – Пока мы сумеем удержать внешнего врага в рамках допустимых для нас. Осталось понять, хочу ли этого только я. Позови ко мне бонда Бьорна, следует обсудить еще один вопрос, который он похоже намерен затронуть на встрече с Его Величеством.

Предместья Хеалдана

Два обычных путника, ничем не привлекавшие взгляд, скакали по древней Королевской дороге со стороны Речного города. Добраться из землей Комьеров было куда проще по воде, чем петлять долго между северных непроходимых буреломов по тонким ниточкам старых путей, где всегда можно было повстречать любителей нехитрого заработка, использовавших ножи, топоры и кистени из ременных петель и камней. Брат Томас и брат Углежог знали это. Они знали и другом отряде отправившемся в путь раньше них, они знали и о неудаче постигшей их.
Постигла ли неудача этих двоих служителей Теуса? Можно сказать и так. Только вот засохшие капли крови на рукаве Тома говорили о том, что Чарльз Ахейм, бывший подмастерий Боттома, а теперь и самостоятельный ювелир, успел открыть несколько секретов той ночью, после которой его нашли в городской канаве с перерезанным горлом и выпотрошенными карманами.

Сообщение отредактировал Grey - 25-12-2006, 8:30

Долгожданные сумерки, наконец, спустились на город. В замке, так же как и в лачугах на окраине города зажигались огоньки, только здесь толстых белых свечей, а там ненадежных лучин или сальных огарков.
Приемная королевы в это время куда больше напоминала оранжерею, нежели само здание, под цветник отведенное. На низеньких стульчиках и пуфиках, расправив широкие юбки, больше напоминающие хвосты заморских птиц, нежели типичное женское одеяние, сидели разряженные девушки, сиявшие юностью, красотой и тем особенным блеском неотягощенности, свойственным только созданиям совсем не знающим жизнь, с ней не соприкасающимся. Что могла знать о жизни Петунья Кариэл, лукаво глядящая на окружающих из под пушистой сени ресниц, если ничего кроме нового платья из розового муслина, подчеркивавшего великолепный цвет кожи и нежный румянец щек, чудом не утраченный в мрачной ловушке замковых стен, ее ничего не интересовало. Ничего не знали о настоящей жизни и заливисто хохочущая Тисса Марель, вновь поражающая товарок оранжево-зеленой окраской наряда, и прозорливая Хедвига Норвич, которой казалось, что она прекрасно знает правила игры, а потому воображавшая себя как минимум ладьей, когда как на шахматной доске даже роль пешки была бы для нее большим успехом. Впрочем, Хедвига была помолвлена и ее желтое платье ей очень шло- чего же еще нужно девушке ее происхождения…
Гертруда, сидела в углу, насупившись, всеми силами пытаясь скрыть волнение, вызванное отсутствием внятного ответа от Найджела. От этих неуклюжих попыток ее нервность становилась все более очевидной. Хотя, у старшей леди Лерлиннь было некоторое преимущество перед большинством из присутствующих дам- они, по разным причинам, вообще оставались без спутников. Та же Элен Хаггарт-Борланд: ну не мужа же звать, в самом деле… Без спутника оказалась и Сарра Лэрдис. Дело было отнюдь не в отсутствии привлекательности у этой милой шатенки, томной и загадочной, а скорее в претенциозности ее планов. Основной ее целью на этот вечер было не больше, не меньше очаровать посла Фёлюньерры Анри де Пуатье, чем обеспечить себе гипотетическую возможность покинуть ненавистный Синерайс и отправится в сказочную, по ее представлениям, страну, где выросла ее бабка, а во-вторых, досадить заносчивой идиотке Шерилл, возомнившей себе невесть кем. Карие глаза Сарры горели азартом.
"О, сегодня десерт у нас передвигается самостоятельно", - заметила статс-дама королевы, загадочно улыбаясь при взгляде на платье леди Лэрдис, темно-шоколадного цвета, столь шедшего девушке.
Сама же Шерилл, еще не переодевавшаяся к празднику, зашла к Лиане, чтобы помочь своей повелительнице выбрать достойный наряд.
"Что же, Ваше Величество, ударный отряд "Радуга" в полной боевой готовности. Все попугаи в стране уже должны полинять от зависти, глядя на ваших фрейлин",- заметила она, останавливаясь у входа, дожидаясь приглашения войти.

Впечатления от встречи с королем у Малкольма остались необычные. Ричард Элленроф ему определенно нравился: несмотря на молодость, он не проявлял неуверенности… или же загнал ее поглубже. То есть не собирался позволять себя перековать под какой-то общепринятый образец; не просто носить корону, но и править.
Такой взгляд Малкольму всегда был симпатичен.
«Мне нужны такие люди, как ты, граф…»
«А таким как я, нужны такие короли, – мысленно добавил Малкольм. – Нахально, а? Мы по-другому не умеем. Ветер не останавливается, сталь не ломается».
К большому удовольствию Дайена через несколько часов после встречи с королем прибыла и пара его слуг, привезших положенные для жизни в столице вещи. Роскошью одежд Дайены никогда не отличались (да и не стремились), но зачем являться в чем-то дорожном и потертом?
Правда, причины нежелания так поступать не имели ничего общего с мнением высшего света. Если не отвечать представлениям двора, то кто-то будет ехидничать. Нарвется на ответное ехидство – куда более острое. Может вызвать на дуэль. А зачем нужны трупы в первые дни пребывания в Хеалдане?
Так что Малкольм облачился в родовые цвета – синий костюм с серебряным шитьем. Разумеется, не забыл меч… что бы там ни думали о ношении оружия на балах, он доверял своему клинку больше, чем любому из высокородных. И в данном случае мнение общества он не учитывал вообще.
Что ж, осталось только свести свою дорогу с пригласившей его – Шерилл Лерлиннь. Отыскать ее в дворце сложновато… но зачем? Дорогу, что привела его к покоям королевы, Малкольм отлично помнил. И достаточно быстро добрался туда; остановившись невдалеке от дверей, стал ждать.

Гвардейцы, стоявшие у входа в покои королевы, с подозрением отнеслись к человеку, остановившемуся невдалеке от вверенных их заботам апартаментов. Один из них, молча, покинул свое место и подошел к неизвестному.
Выяснив, кто это и с какой целью расположился в галерее, гвардеец отправился в приемную королевы, где и возвестил собравшимся там фрейлинам о прибытии Малькома Дайена, заявляющего, что он приглашен сегодня к королеве. Девицы, в нерешительности молчавшие несколько мгновений, зашебуршали, спрашивая друг у друга, кто же такой этот Дайен.
-Я, кажется, что-то слышала об этой фамилии… Но они точно не имеют отношения к столичным делам,- успокоила всеобщее волнение Элен Хаггарт-Борланд, тоном и выражением лица показывая, как именно она относится к любому человеку, не интересующемуся делами Двора, а следовательно и Высшим Сферам неинтересным.
-Но зачем-то же он приехал? Да и не стала бы королева приглашать абы кого. Если, конечно, наша милочка Шерилл не сделала это без ее ведома,- заметила Сарра, делая особое ударение на последней части.
Поднявшись со своего места, леди Лэрдис направилась к комнате Лианы, где королева выбирала наряд при присутствии леди Лерлиннь.
-прошу прощения, Ваше Величество,- с поклоном проговорила девушка, отворяя дверь,- Прибыл сэр мальком Дайен. Прикажете его пригласить?
Шерилл, стоявшая подле королевы, помогая той выбрать украшения к наряду, удивленно подняла голову
-Как? Уже? А Вы еще не готовы, Ваше Величество,- всплеснула она руками,- Да и я, признаться, тоже.

Сообщение отредактировал Ноэль - 2-02-2007, 9:21

Аларик вышел из приемной в смешанных чувствах. С одной стороны граф Дайен ему понравился, хорошо, если такого человека можно назвать другом. В бою с таким соратником можно не бояться за свою спину. С другой стороны, если он враг, то врагом он будет опасным и страшным. Хотя, Комьер, за время службы, успел повидать немало людей и, почти всегда, мог определить кто есть кто. К тому же, король явил к нему свою благосклонность, а для Аларика это тоже многое значило. Он был одним из немногих, кто считал короля не глупым юнцом, но достойным правителем.
Как начальнику королевской стражи, Аларику предстояло явиться на бал раньше многих и самолично проследить за мерами безопасности. Для кого бал – праздник, песни и танцы, а для кого и тяжелая работа. Если бы кто-нибудь спросил графа, он посоветовал бы вовсе отказаться от бала. Пользы от него немного, а вот, если что, не дай Теус, случится, вреда может наделать немалого. Но Аларика никто не спрашивал, когда принимал решение. Ему осталось принять его как должное и четко выполнять свои обязанности, что он и собирался сделать.

Весь оставшийся день после получения записки фрейлина никак не могла прийти в себя. Она даже не смогла вернуться к королеве. Что ей хотели сказать? Какая опасность может угрожать Раулю, и что может сделать сама Люси? Вопрос идти-не идти даже не стоял. Если она может помочь, то она сделает всё, что в её силах... И никакие уговоры предуспотрительной Клари не могли переубедить госпожу. Весь день девушка то металась по комнате, то садилась у окна и сидела неподвижно, размышляя. Она уже и жалела, что пригласила бывшего коннетабля. Ведь здесь, казалось, неизвестная угроза становилась ещё сильнее, не зря же он уехал из дворца. Надо было бы послать Клари предупредить, чтобы он не приходил... Но это было выше всяких сил. Письмо Рауля было уже перечитано десяток раз и бережно спрятано в шкатулке. Наконец-то она его снова увидит... Прошлая встреча была так давно... как же давно... При мысли о том, что они снова встретятся у королевы, сердце сразу сладко замирало и перехватывало дыхание. Ах, не пристало светской даме так жаро краснеть при мысле о почти незнакомом мужчине, так жаждать новой встречи...
Люсинда потупила взор и вздохнула. Уже близился вечер. Что же она будет делать?
Бледная, с горящими, ка в лихорадке щеками, девушка посмотрела на себя в зеркало и закрыла глаза, успокаиваясь.
- Клари, помоги мне нарядиться... Найти то платье, цвета тёмного золота... И... достань ожерелье.
- Фамильное колье? - с хитрым прищуром переспросила служанка, доставая из гардероба наряд. - О, в нём Вы, госпожа, будете просто неотразимы!

Лианна величественно махнула рукой, что, при должном опыте, следовало расшифровать как " Да какая в сущности разница! Пусть заходит, я и так достаточно хороша. Займитесь им сами". Сарра, имевшая нужный опыт, быстро поклонилась и, тихо затворив за собой дверь, объявила, что сэр Мальком Дайен может зайти. Гвардеец вышел, чтобы пригласить его, а весь сияющий птичник застыл на несколько мгновений в ожидании появления первого гостя, готовый обрушиться на него всем своим блеском.
-Ну, идете же, одевайтесь! - не поворачивая головы, приказала королева своей наперснице, - Дальше мы справимся без Вас.
Шерилл лукаво улыбнулась, зная, что королева прекрасно видит ее в зеркале.
-Благодарю, Ваше Величество.
Шерилл, как и в день, когда к Мередит пришел загадочный посланник, покинула королеву-мать, воспользовавшись потайной лестницей, ведущей из покоев ее повелительницы в ее собственную спальню. Приготовления, как впрочем и всегда, не заняли у нее много времени. Что же поделать, фрейлины- своего рода солдаты королевы: как и солдаты, они должны уметь быстро приходить в полную боевую готовность.
Три кольца, два браслета, пять камней ожерелья, три камня в одной серьге, три в другой, корсет, кринолин, платье - кто бы сомневался, что серое, шнуровка туфель, рыжеватые локоны по плечам, немного румян, горьковатый аромат духов… Вот, в сущности, и все. Чем не заряжение ружья на двенадцать счетов? Те, кто упрекает прекрасный пол в медлительности в момент сборов, просто никогда не видели, как быстро способна женщина привести себя в порядок, если ей действительно надо сделать это быстро.
Прошло не так уж много времени, и статс-дама уже вновь стояла подле Лианны.

Сообщение отредактировал Ноэль - 2-02-2007, 9:19

«О женщины, – мысленно прокомментировал приглашение Малкольм. – Пока что даже и не видно той дамы, которая, собственно, меня и пригласила… вместо нее появляется слуга и с важным видом препровождает. Королевский двор, одним словом».
Но, разумеется, отказываться Дайен не стал, и последовал за слугой.
Пестрое великолепие фрейлин напомнило Малкольму птичьи стаи, иногда объявлявшиеся рядом с замком. Яркое оперение, непрерывный щебет, любопытные взгляды по сторонам…
– Приветствую прекрасных дам, – проявил вежливость Дайен. – Признаюсь, поражен столь блестящим обществом.
Валентин, младший брат Малкольма, изрядно бы повеселился. «Блестящий» отнюдь не равнозначен «блистательному»; к пустому блеску они оба относились весьма скептически.

Королева осталась верна цветам своего клана, во-первых, считая черный цвет практичным и крайне удобным во многих случаях, а во-вторых, в нем она удачно оставалась скромно-заметной на фоне радужного соцветия фрейлин.

– Приветствую прекрасных дам. Признаюсь, поражен столь блестящим обществом.

- Сэр Малькольм, - Лианна едва заметно склонила голову; на миг опущенные ресницы обозначали приветствие. - Мы рады вас видеть.
Фрейлины дружно присели в реверансах, готовые встретить противника во всеоружии.
Королева развернула веер и, прикрывая им лицо и едва разжимая улыбающиеся губы, произнесла:
- Без шута и этой... поэтессы наша радость сегодня будет неполной.
Кто-то из фрейлин еще раз присел и метнулся к выходу; Лианна подумала, что ее кажется. поняли всерьез.

То, что его призывали на вечеринку королевы, Блямс воспринял без удивления: работа есть работа...
Но когда фрейлина, передавшая приказ Лианны, упомянула о том, что приглашена и Виола Вран, шут резко занервничал.
Бедная девочка! От нее потребуется экспромт, как же она выкрутится на этот раз?
А как прошлый раз выкрутилась, так и сегодня! Не так уж много при дворе людей, которые симпатичны ему, Блямсу! Так почему же не выручить хорошего человека?
Шут метнулся к столу, на котором стояла чернильница и лежали несколько листков бумаги.
Ода? Мадригал? Нет, пожалуй, сонет...

– Счастлив предстать перед вашим величеством, – Дайен отвесил ответный поклон, предназначавшийся конкретно королеве.
Малкольм не считал себя знатоком человеческих лиц, но краткий взгляд на Лиану Элленроф оставил впечатление – женщина более чем волевая и сильная. И граф по достоинству оценил удачный цветовой ход.
Среди павлинов заметны мудрые вОроны.
«Если ее сын пошел в мать, то придворных змей ждет большое разочарование. Впрочем, если пошел в отца – то тем более».
А в момент поклона взгляд Дайена стремительно скользнул по лицам фрейлин, на мгновение задержавшись на уже знакомом лице. Интересно будет сравнить присутствующих и дам из вотчины Малкольма.
– Приношу свои извинения, что не смог предстать перед вами раньше. Однако шторм задержал мой корабль, и потому в столицу я опоздал – что нашему роду не слишком свойственно.

-Вас задержал шторм?- изобразила удивление Шерилл, мило улыбаясь и не сводя внимательного взгляда с Малькома. Увы, она была еще не настолько искушена жизнью, чтобы научится обманывать даже глазами. Или просто, будучи уверенной, что ей все сойдет с рук, как настоящая кошка, не спешила спрятать свои коготки.
-Это должна была быть воистину страшная буря, если она задержала Вас более чем на две недели.… И Вы, наверняка, совершили какой-нибудь подвиг, что, вашему роду, несомненно, свойственно куда больше опозданий. Неужели Вы не порадуете нас рассказом, пока не придет Блямс, чтобы позабавить нас своими шутками?

Виоле, как ни странно, понравилась её нынешняя жизнь. Это было даже забавно - являясь на самом деле человеком-невидимкой при дворе, строить из себя придворную поэтессу, находящуюся в опале... Жаль, что строить особо не перед кем. Единственным человеком, в присутствии которого Виола чувствовала себя свободно, был Блямс, а он, как никто другой, знал об успехах "придворной поэтессы" в поэзии. За всё время Виола нисколько не продвинулась на литературной ниве, хотя и продолжала регулярно строчить для адресантов Паулы игривые письма и записки.

Вот поэтому то приглашение (читай - приказ явиться) на бал прозвучало для Виолы как приглашение на казнь. Она лихорадочно заметалась по комнате, ища и не находя средств к спасению. Перерывая свои старые свитки, как будто надеясь найти среди них что-то стоящее, девушка внезапно наткнулась на обрывок, написанный не её подчерком. "Ну конечно же! Это Блямс!"
Поэтесса просто вскочила в своё черное, с зеленоватым отливом, платье, кое-как привела в порядок рыжие, непокорные пряди и выбежала в коридор.
Виола уже успела устать и отчаяться, пока увидела в приоткрытой двери знакомый сгорбленный силуэт. Убедившись, что шут один, Виола проскользнула в комнату и молча встала у стола. На неё вдруг напала робость и нерешительность. "Зачем ему снова помогать мне?"- мелькнула паническая мысль, расширив и без того большие зрачки и заставив побледнеть и без того бледное лицо...

Обернувшись на скрип двери, Блямс изумленно распахнул глаза. Меньше всего он ожидал, что Виола Вран сама придет к нему в комнату. С ума сошла, ее же могут увидеть! Конечно, всерьез никто не сочтет девушку скомпрометированной – это же Блямс, а не какой-нибудь смазливый придворный кавалер! – но насмешек ей потом хватит не на один год вперед...
И все же что-то живое, радостное дрогнуло в груди шута – неужели сердце? Неужели оно еще есть?
– Счастлив видеть вас, сударыня! – начал было Блямс серьезно, без обычного кривляния... и замолчал, увидев смятение и тревогу в глазах Виолы. – Во имя Теуса, что случилось?!
А сам уже догадался – что... И тихо порадовался, что листок бумаги на столе уже исписан неровными, быстрыми строчками...

Альбина Суар спешно собирала Мелиссу. Девочка стойко терпела какие-то чудовищные махинации с ее прической. Конечно, она должна выглядеть принцессой, дабы Ее прекрасному величеству не пришло в голову, что пора перепоручить воспитание своего отродья кому-то другому. От Мелиссы волнами исходило раздражение. На это… «сборище», иного слова она подобрать не могла, она решила пойти добровольно. Но что еще делать несчастной девочке запертой во дворце? После многих лет сплошных занятий, причем по крайне бесполезным предметам, таким как генеалогия королевского рода, история, танцы и прочие глупости, которые никак не могли быть интересными и захватывающими даже эти собрания щебечущих фрейлин казались ей забавными. Такая жизнь иссушала всю ту резвость и наивность, которая была свойственна юным барышням. Мелисса устало прикрыла глаза.
«Пройдет немного времени, и я стану по-настоящему «образцовой» леди».
Ее одевали, причесывали, учили правильно двигаться и говорить правильные вещи. Все это входило в обучение, которое представлялось Альбине таким важным.
«Кукла! Кукла! КУКЛА!!!» - безмолвно кричала Мелисса.
Раздражение все усиливалось. Альбина уловила легкую дрожь, проходящую по телу девочке. Она положила ладонь на ее плечо и с сочувствием посмотрела на нее.
Конечно, она понимала, что ее воспитанница находится в тяжелом возрасте, и что она сильно меняется, возможно, как раз сейчас она начала осознавать свое место в жизни, и оно ей явно не нравится. Но также она и понимала, что пройдет немного времени и она поймет, что у каждого есть своя роль, которой надо следовать и не в силах человека изменить свою участь.
Альбина внимательно посмотрела на девочку, пытаясь заглянуть в ее глаза.
Мелисса дернулась, поведение Альбины говорило о том, что сейчас последует еще одна проповедь. Она поднялась с кресла и быстро подошла к окну.
- Вы закончили? Теперь мы можем идти?
Альбина нахмурилась, ее воспитанница говорила так, словно, исполняла какую-то нелепую прихоть Альбины. Но гораздо больше ее волновала внезапная скрытность всегда такой открытой Мелиссы. Она будто в статую превратилась, причем статуя эта совсем не вписывалась в остальную обстановку замка.
«И что она там высматривает, в этом окне?»- внезапно разъярилась госпожа Суар. Она-то знала, что ничегошеньки из того, что простирается за пределами замка, там не увидишь.
- Да, мы можем идти.
Мелисса молча повернулась и вышла из комнаты. Альбина пошла рядом. К ним присоединились два стражника из тех, чьей задачей было охранять принцессу от призраков.
«Интересно сколько их здесь… этих призраков?» - подумала Мелисса, оглядывая темные коридоры. Наверняка больше чем указывалось в ее книжках.
Они дошли до покоев королевы.
Когда Мелисса вошла, ей захотелось прикрыть глаза рукой. Она поражалась тому, что некоторые люди мечтали окружить себя таким цветником.
Альбина обратилась к королеве.
- Добрый вечер, Ваше Величество. Я подумала, что принцессе полезно будет полезно Ваше общество.
Едва Альбина закончила, говорить раздался не в меру высокий голос Мелисы.
- Здравствуйте, матушка. И вправду, я давно не видела ни Вас, ни Его Величество.
Мелисса запнулась на слове «матушка», так как называла подобным образом королеву лишь в детстве. Она снова повела себя как капризный ребенок, подчеркнув то, как невнимание ранит ее. Это было всего лишь еще одной возможностью обвинить всех и вся. В глубине души она, конечно, понимала, что вовсе не хочет ни общества матери, ни общества Его Величества, которого она упорно не признавала братом.