Карибское Море, Эпоха Пиратства

[Лиссандра >>>]

Часть Первая

Итак, на дворе XVII век, дамы и господа, эпоха великих открытий, завоеваний, романтики и конечно же пиратства. Очарование морских просторов, свежий ветер Карибов, лихие абордажи и наземные сражения, всё это вы найдете здесь у нас. Место действия, как все вы уже знаете - Новый Свет, именно здесь взошло и расцвело пышным цветом пиратство, заслонив собой морскую мощь многих государств. Именно здесь предстоит очутиться всем нам и испытать на себе кому-то - все тяготы и лишения тех суровых времен, а кому-то - сладость победы и шикарную жизнь на награбленное золотишко. Испытания буду суровыми, возможно не все пройдут их до конца, пиратская пуля(как впрочем и любая другая), не различает тех, в кого попадает.

Добро пожаловать в Эпоху Пиратства.

[Centurion >>>]

Last Unicorn

Несмотря на ранний час, дом адмирала Эйнхорна гудел, будто растревоженный улей; не было ни одного человека – ни хозяев, ни прислуги – кто бы сидел без дела этим утром. Сэр Ричард Эйнхорн внешне сохранял полное спокойствие, являясь примером невозмутимости, но на душе у него скребли кошки. Это назначение отнюдь не порадовало его, адмиралу было очевидно, что английский престол стремится отослать неугодного военного, и никакие былые заслуги не смогут послужить достаточным оправданием. Сэру Ричарду придется покинуть родной Лондон вместе с семьей: женой и молодой дочерью, которая теперь потеряла шанс выйти замуж за благородного дворянина Старого Света и будет вынуждена составить партию кому-то из этих грязных колонистов. Старый вояка был непоколебим в своем отношении поселенцам Нового Света, считая их всех до единого мужланами, не достойными руки его дочери. Но и Эйнхорна можно было понять. Сын адмирала погиб в бою, оставив отца без наследника. Происходя из одного из самых знатных семейств Англии, сэр Ричард рассчитывал выдать Амальтею, его единственное дитя, за богатого и благородного дворянина и сделать их сына своим преемником, чтобы род Эйнхорнов не угас. Но там, в проклятых колониях, лучшее, на что они могли надеяться, - это такие же опальные англичане или сегундоны, вторые сыновья знатных семей, решившие скопить собственное состояние, поскольку они не наследовали родового имущества.

[Лиссандра >>>]

Мышара

Название портового городка, где все 23 года жила Салинос, никто толком не помнил, настолько он был мал и сер. Серая каменная кладка домов, изредка меняющаяся с посеревшими от дождей деревянными сараями, серые дороги и серое от скуки выражение лиц у всех жителей этого места. Человеку, родившемуся в этих краях, предстояло либо становиться таким же унылым, либо бежать отсюда. Многие бежали, уходили в море на изредка заглядывающих в гавань кораблях, соглашаясь на самую грязную работу, лишь бы поскорее оказаться подальше от этого богом забытого поселения.

10 июля 1678 года Катрисса, глядя из окна дома, принадлежавшего ее то ли пропавшему, то ли сбежавшему мужу заметила на горизонте паруса, неспешно приближающиеся к землям Пуэрто-Рико.

[Centurion >>>]

Латигрэт

Селение Эль-Котуи, что на острове Эспаньола, выделялось своим спокойным очарованием среди других деревень, городов и портов острова. Утопающее в зелени садов, оно грелось под лучами карибского солнца, окруженное плантациями какао и шоколада, имбиря и табака. Местные жители часто ходили к побережью, где брали каноэ, чтобы отправиться рыбачить к острову Савона. Некоторым из них везло больше, и они возвращались домой не только с богатым уловом рыбы; им порой удавалось поймать больших морских черепах, когда те выбирались на песчаные пляжи Савоны из воды. Колонисты с радостью обменивали плоды своего труда на выделанные шкуры, когда в Эль-Котуи заезжали охотники и трапперы, или же сами отправлялись в ближайшие города торговать, а на вырученные деньги веселиться в тавернах или за игорным столом. Зачастую они возвращались с пустыми руками, и все селение подтрунивало над неудачниками, хотя, наверное, каждый рыбак и рабочий здесь не раз бывал в такой ситуации.

Этот день ничем не отличался в череде жизни Эль-Котуи: солнце уже опускалось за горизонт, и мужчины готовились к завтрашним работам и проверяли снасти, а женщины стряпали своим семьям ужин. В доме Сабрины Каденьер, стоявшем на западном конце селения весело горел свет, а ее отец латал рыболовную сеть, в нетерпении поглядывая на стол и сглатывая слюну от аппетитного аромата, доносившегося из котелка, рядом с которым бойко крутилась его жена.

[Лиссандра >>>]

Джей Пройдоха

Тортуга, которая располагается всего лишь в двух милях к северо-западу от Эспаньолы, вся покрыта скалами; селиться на таком острове мало кому взбредет в голову, поэтому ее северная часть необитаема. Только южное побережье имеет гавани, одна из них – Кайонская бухта. Именно ее и облюбовали пираты, заплывающие в эти воды, чтобы подлатать паруса или заделать дыры в корпусе своих бригов и фрегатов. А пока на верфи кипит работа, морские разбойники тратят награбленное золото, оседающее в тавернах и за корсажами куртизанок.

Портовая таверна, над входом в которую висела вывеска с намалеванным сажей кашалотом, путающимся в огромной бороде, будто в сетях, готовилась принять вернувшихся из плаванья моряков: сегодня к берегам Тортуги пристало два корабля, фрегат и корвет, и команда уже сошла на берег в поисках развлечений.

[Centurion >>>]

higf

"Тик-так, тик-так", большие часы у стены отсчитывали секунды, секунды сладывались в минуты, минуты в часы... Так потихоньку шла жизнь молодого английского офицера бывшего командиром гарнизона в Порт-Ройале. Гарнизонная служба никогда не отличалась особым разнообразием и даже, то, что доверенный Джеймсу Хендвику под защиту город скучным назвать не повернулся бы язык пожалуй ни у кого, дела особо не спасало. Ежедневный обход постов, ежедевные раздачи слонов и пряников подчиненным, почти ежедневные стычки с кем-нибудь, то с пиратами, то с испанцами, то с еще иногда являющими себя местными, а то и вообще с кем-то малопонятным. Так дела и шли, медленно, вязко, как в болоте...

[Латигрэт >>>]

В то время сама Сабрина помогала матери, сноровисто разбираясь с посудой. Хотя при более пристальном внимании легко было заметить, что девушка весьма рассеяна. Чистая посуда ее усилиями пару раз кочевала на улицу, где ополаскивалась снова, и хотя выглядело все вполне естественно, так как редко что выглядит уместным более, чем работающий на своем месте человек, ко времени ужина мать уже бросала до помощницу странные взгляды. Которые юная рыбачка по рассеянности тоже не заметила. Впрочем, так как родительница была в курсе, что дочь вечером не встречала отца у лодок, а помогала подруге, у которой по чистому совпадению был брат, нравящийся Сабрине, и он тоже тем же вечером помогал сестре (и, в свою очередь, ее подруге...), вопрос оставался закрытым. Тем более, сомнений не вызывало, что завтра по чистой случайности упомянутый брат может оказаться в обществе той же сестры и ее подруги, у причала и на этот раз встречать компания будет уже лодку Каденьер.
В общем, в теплом воздухе тропиков витала тропическая романтика, и рассеянность Сабрины, которую та, кстати говоря, считала незаметной для окружающих, была начисто лишена сопровождающих вопросов. Особенно внимательной родительнице нравилось, что вся семья подруги и иже с ней была чистокровными испанскими колонистами, хотя сейчас было немало мулатов. Не то чтобы кто-то был против или за чистоту крови, но тихая гордость у старших еще оставалась...

Сабрина, естественно, всего этого не знала, и вообще-то знать не хотела. И если бы национальность кого бы то ни было тревожила ее, то однозначно в последнюю очередь. И исключительно в память к привычкам родителей. Которые, опять же кстати говоря, несмотря на весь ореол почтительности, иногда казались рыбачке... слишком... слишком родителями. К концу ужина девушка снова отправилась с тарелками, и снова по рассеянности взяла лишнюю чистую, однако мечтательная улыбка не покинула ее смуглого лица. Хотя чувство, вызвавшее ее, было не совсем верно определено матерью. Да, парень был хорош, но куда лучше были его байки. О ком? Выросшие на море и у моря, молодежь колонистов тоже любила рассказы о героях, или злодеях. О последних даже больше, так как материал для рассказа не переводился уже который год, и временами выбрасывался в окрестности берега штормом. Герои в этом плане попадались куда реже, и рассказы о них часто казались слишком невероятными, чтобы быть похожими на правду. Но иногда все таки попадались. В смысле байки, а не герои. Герои, увы, топиться напротив Эль-Котуи не любили... и вылавливать, соответственно, было некого.

[Last Unicorn >>>]

Золотистые кудри, ниспадающие до плеч, зеленые с карим глаза,заливистый смех и тонкие пальчики, державшие поводья гнедой лошадки, которая гарцевала по парку.
Девушка держала осанку, сидев на дамском седле, платье бежевого цвета свешивалось на круп лошади.
Амальтея была довольна..Да больше! Амальтея была просто счастлива!
Прижав пятками лошадь, она перевела ее в галоп - ветерок развевал ее светлые волосы, чуть не срывая шляпку.
Они уезжают в Новый Свет! На еще и на бриге "Альбатрос",на этом величественном красавце!
Лошадь, шумно фыркая, сделала еще один круг, выбивая песок из под копыт.
Что же с стобой взять? Почти все вещи собрали слуги, осталось только самое главное...
Лицо девушки так и засветилось, предвкушая приключения.
Теперь не придется общаться с этими напыщенными сэрами из Старого Света, с которыми потстоянно знакомил ее отец. Амальтея раздраженно фыркнула, вспоминая те бесконечные балы и ненужные встречи...
Галопирующая лошадь сделала еще круг, на лоснящихся боках выступил пот, мыщцы холеного жеребца так и переливались под шкуркой.
С детства девушка мечтала о море, соленом ветре и приключениях. Ее не привлекала тихая,домашняя жизнь аристократки, ее манило море...
Романтика, да и только...
Наслушавшись баллад о пиратах, о островах с сокровищами, о абордажах мирных торговцев, Ами даже и не представляла, что есть настоящая жизнь пирата...
Но это ее сейчас не заботило. Остановив лошадь,она подождала слугу, пока тот поможет ей спрыгнуть, не помяв платья. Похлопала по шее своего любимого коня и направилась к дому-собирать вещи.

[higf >>>]

Джеймс Хендвик встал из-за стола и отправился к себе переодеваться в мундир. Слуга начали тихо и слаженно убирать в столовой, что было несложно, поскольку офицер жил один. Вернее, со слугой, вдвоем, больше прислуги ему было не нужно, так как основная часть бодрствования проходила на службе: либо в душном, несмотря на открытые окна, кабинете, либо в обходах и объедах.
Дел в городе и его окрестностях было немало. Конечно, Порт-Ройял был хорошо укреплен, но Бог бережет береженого. Известны были случаи, когда отчаянные пираты совершали, казалось бы, невозможное. И хотя они сами, как правило, были англичанами и нападали чаще на испанцев, гарантией это обстоятельство никак не служило. К тому же между государствами в Европе постоянно шли войны, и всегда следовало ожидать недружелюбно настроенного флота испанцев, англичан или голландцев - с кем поссорится на данный момент Его Величество.
В общем, форты постоянно достраивались и ремонтировались, как и пушки, солдаты обучались и вооружались, да и эскадра требовала внимания, хотя это уже не относилось впрямую к компетенции Хендвика.
Джеймс был стройным светловолосым молодым человеком высокого роста, которому очень шла форма. Переодевшись и не без легкого самодовольства глянув на отражение, офицер вышел из дома и направился по улице. Сегодня после обеда предстояло посмотреть, как новобранцы проходят обучение. Но это подождет. Сперва надо проверить, как идет перевооружение форта, одного из нескольких, охранявших гавань.
Народа на улицах сейчас было немного, ибо большая часть населения сейчас отдыхала, пережидая послеполуденную жару.

[Джей Пройдоха >>>]

- Аххххх! Что может быть лучше бутылочки рома после долгого плавания?
Молодой человек среднего роста, окруженный сомнительного вида людьми стоял у сомнительного вида заведения. Хотя, на самом деле вид молодого человека тоже не вызывал доверия. Взлохмаченные рыжие волосы, крупная золотая серьга в левом ухе, по верх дорогой, но засаленной сорочки был надет китель офицера английского флота (правда тот факт, что рукава этого кителя были аккуратно отрезаны, не давал подумать, что молодой человек имеет какое-либо близкое отношение к самому английскому флоту). За поясом парня легко можно было разглядеть пару пистолетов и абордажную саблю, а особо наблюдательный человек мог бы заметить, что обрубок кителя сзади топорщится под давлением еще пары пистолетов.Первый же шаг, который сделал этот парень по направлению к двери этой забегаловки был сопровожден мелодичным звоном. Просто к каждому сапогу было пришито по четыре бубенчика…. Ну и так, на всякий случай к каждому сапогу был прикреплен чехол с ножом.
Без сомнения - это был капитан Джей Пройдоха. Пока еще малоизвестный в цивилизованной среде пират…. Зато среди самих пиратов он уже был известен как человек прирезавший своего капитана, а затем еще двенадцать претендентов на место капитана….
- Я думаю, две бутылочки рома, кусок хорошего мяса и сочная бабенка!
Ударом ноги распахнув дверь Джей вошел в заведение. Метко швырнув золотую монету на стойку он заявил. - Рому мне! Рому! – и уселся за стол, игнорируя окружающих его людей.
Когда ему принесли рома на все (а лучше даже не представлять– сколько можно купить этого дешевого пойла за один золотой), то Джей откупорив первую бутылочку предался своим размышлениям.

Тайну того, откуда капитан… поправка, бывший капитан, Красноглазый Морган раздобыл новехонький сорока четырех пушечный военный фрегат – так, и ушла с ним в могилу. Но это была тайна из разряда тех, которые никого не интересуют. Отправив на тот свет тринадцать конкурентов подряд – Джей убедил остальных членов своего экипажа, что он, не смотря на молодость, вполне достоин звания капитана. Ну, или просто отбил у них желание оспаривать его достоинства и недостатки. Новый боцман (среди претендентов на звание капитана был даже старый боцман) отправлен присмотреть в команду несколько новых надежных людей. Фрегат приводят в порядок осле плавания, а так же вносят некоторые изменения в его конструкцию, сделать которые приказал Джей….
В общем осталось решить. Быстрый и хорошо вооруженный корабль – этот фрегат был просто создан для охоты за купцами, осталось только наметить хорошую добычу.
За этими мыслями пройдоха вдруг заметил, что опустошает уже четвертую бутылку рома… Тогда он гохнул по столу и заорал так, Что перекрыл шум галдящей толпы.
- Ээээй! Мне прнест пжрать в этм зведении?! А?!

Сообщение отредактировал Джей Пройдоха - 18-07-2005, 21:14

[Лиссандра >>>]

Бабка Гульда и Джей Пройдоха (ну и я сама заодно, короче, все, кто в таверне)

В «Бородатом Кашалоте» за деревянным столом с зарубками по краю, опустив на глаза шляпу, украшенную пером гуакамайи (нрпг: это вид больших попугаев, в основном, преобладает красное оперение, реже - голубое и белое), сидела молодая женщина в потрепанном камзоле неопределенного цвета. На столе стояла бутылка агуардьенте, напитка, поставляемого из Новой Испании.

Изабелла, а именно так звали любительницу мексиканской выпивки, знала, что Мамаша всегда держит парочку бутылок этого пойла за стойкой, и поэтому не упускала случая, бывая на суше, завернуть именно к ней и опрокинуть по стаканчику. Но, судя по тому, что бутылка была почти пуста, одним стаканом не обошлось.

Рядом с Изабеллой, свесив короткие ноги со стула и болтая ими в воздухе, вальяжно расположился карлик. Своей внешностью он походил на англичанина: светлые волосы, выгоревшие на жарком карибском солнце почти добела, падали на его лоб, а серые глаза, казалось, навсегда запомнили в своей глубине туманы далекого Альбиона. Внешность его спутницы, напротив, говорила о ее испанском происхождении, что подтверждалось любовью к соответствующей выпивке, которая уже ударила женщине в голову.

- Hey, to…tonto… - пролепетала испанка, обращаясь к карлику на родном языке, ведь здесь никого не заботило, где тебя угораздило родиться. Все равно сдохнешь в соленой воде Карибского моря. – Traimе...mas...bebida.

(нрпг-перевод: Эй, дуралей, принеси мне еще выпить)

- Хватит с тебя на сегодня! – буркнул тот в ответ, но потом, рассудив, что ему-то не досталось ни стаканчика агуардьенте, соскочил со стула и направился к стойке, семеня и попрыгивая. В этот момент в "Кашалоте" на радость Мамаши Хаффи появился новый посетитель, и пьяные глаза Изабеллы тут же уставились на него. Но, похоже, пожелавший промочить горло пират был не тем, кого ждала испанка, т.к. она сразу отвернулась и погрузилась в созерцание пустого стакана.

Карлик наконец подскочил к стойке и настойчиво постучал по ней кулаком, а сделать это было крайне трудно, учитывая его рост; даже на цыпочки пришлось встать.

[бабка Гульда >>>]

-- Подождешь, -- небрежно бросила карлику хозяйка заведения -- крупная старуха в яркой юбке и цветастой кофте.
Она поправила алую, по-мужски повязанную косынку на черных, с проседью, волосах и, не взглянув даже на золотой, только что упавший перед ней на стойку, этаким флагманским кораблем величественно проплыла к новому гостю.
Рыжий молодой человек изумленно уставился на старуху, спокойно подсевшую к его столу.
-- Пожрать? У меня, сударь, жрут собаки из миски. А почтенному гостю, капитану, у нас подают такие блюда, что люди потом возвращаются из-за семи морей, чтоб снова этакого отведать! Хотите -- жаркое "Варадо де Франчо", хотите -- гуакомос, хотите -- энчиладас... А только сначала хотелось бы убедиться, что к нам зашел настоящий капитан, а не дурень-горлопан...
Старуха глянула в гневно расширившиеся глаза гостя, не ожидавшего таких слов, и твердо продолжила:
-- Джей Пройдоха, так? Слыхали, слыхали... Тринадцати пиратам на тот свет дорогу клинком указать -- это не бродячей кошке пинка дать! За такое уважать можно... А только капитанствовать -- это не только клинком махать. Тут еще и ум нужен -- вот я и посмотрю, как у тебя с умом-то... Спокойно, сынок, не дергайся, не то твоя команда -- вон, пить бросили, смотрят в нашу сторону! -- решит, что тебе не терпится свою саблю со старухиной клюкой скрестить...
Хозяйка чуть помолчала, убедилась, что рассерженный молодой человек убрал руку с эфеса, а затем продолжила:
-- Ты на Тортуге впервые, верно? Добычу сбывать будешь -- и, конечно, губернатору нашему, мсье д`Ожерону. И он тебя оберет, как ты -- проплывающих мимо купцов. А если откажешься, так в другой раз тебя встретят не девки на пристани, а пушки из Горного форта! А только и на такого жадного проглота, как наш губернатор, тоже хитрость найдется. Ты ему часть добычи представь, окажи этой сволочи уважение. А остальное тайком неси сюда. Найдем, кто у тебя все это купит -- и заплатит пощедрее губернаторского... Слыхал про Анну Хаффи, Пиратскую Мамашу? Так это я и есть. Ну так как, сынок, будем ссориться или дружбу заведем?

[Мышара >>>]

… и вздохнула. Усталость – вот как можно было охарактеризовать ее состояние. Нет, она, конечно же, не вкалывала на пирсе, разделывая рыбу или разгружая рыбацкие лодки, и не пахала в саду, да и дома, по правде сказать, не убивалась за стиркой и готовкой. И все же она устала: утомилась от одного и того же вида из окна, от опостылевшего одиночества, от осточертевшего ожидания. Такой бы кобылице делом заняться – отцу помогать: прачкой устроиться или торговкой в скобяную лавку. Куда там! Попробуйте ей это предложить и узнаете множество интимных подробностей о себе и о своей родне до пятого колена в таких вариациях, что впору записывать. А вы хотели чего-то иного от девицы, выросшей среди портовых рабочих в обществе папочки, от словотворчества которого птицы сбивались с курса и осыпалась штукатурка со стен? Право же, вы будете удивлены. Но если же ничего иного вы и не ожидали, то не разочаруетесь: девица (нет, для этих особей надо выдумывать какое-нибудь отдельное слово, ну нельзя же равнять воспитанных барышень и этих бестий) просто тайфун в юбке. Дал же бог характер – упрямее, строптивее и непреклонней только морская волна, да и та разбивается о берег, Катрисса же не встречала до сей поры достойного препятствия для своих желаний. Не то чтобы ее баловали и купали в роскоши – их дом вряд ли отличался от большинства соседей: такие же беленые стены, черепичная крыша, цветок на подоконнике, только вот торчит одна девица в окне без роздыху и чахнет как полынь, выросшая сдуру на скале.
Отец Катриссы – морской офицер в отставке в бытность службы боцманом в испанском флоте, имел неплохой приработок на контрабанде, которой они «заодно» занимались с капитаном. Так вот это «заодно» обеспечило Хавьера Салиноса капиталом, вчетверо превышающим официальный заработок, отложенный на потом. Итого вышло аккурат на то, чтобы жить без нужды с дочерью и не заставлять ее работать. Одевать, обувать ее, как подобает молоденькой сеньорите и позволять ей маленькие капризы вроде коралловых бус, модной шляпки или новых туфель к сиесте. По дому хлопотала черная служанка Нлая, отец пропивал да прогуливал немного – здоровье уже не то: и землю под утро штормит и в трюме изжога, так что никаких причин и мотивов для того, чтобы заняться работой у Катриссы не было, и она не утруждала себя их поиском. Да что она умела в своей жизни, собственно? Нет, что-то, конечно, умела и в первую очередь надо сказать о танцах. Урожденная итальянка, но испанская подданная, она отличным образом усвоила национальный характер и традиции, а потому танцевала фламенко так, что на нее приходили посмотреть со всего квартала, ну а желающих саккомпанировать ей не переводилось в любое время суток. Главным зрителем всегда был, конечно же, отец, он прибегал из любого конца города, если узнавал, что дочь дает фламенко где-нибудь на улице или на смотровой площадке над пирсом и сопровождал ее танец такими сочными эпитетами, что окружающие закашливались и то и дело вопрошали, как только хватает совести говорить о дочери такими словами. А дочь? А что дочь? Неужели она обидится на своего папку за несколько крепких словечек, высказанных из чистого восторга, да нет, конечно, напротив, станет танцевать еще пуще.
Вторым ее умением было мастерство собирать модели кораблей из подручного материала. Они с отцом, садясь за очередной шедевр, могли сидеть над ним сутками, прилаживая мачты, паруса, форштевни и гитовы, причем делом они занимались всерьез и все тросы и оснастка имели самый, что ни на есть натуральный вид и крепились и завязывались настоящими морскими узлами. Так что разбуди Катриссу ночью и спроси, где находятся бом-брам-фордуны, то сначала получишь в глаз, а уж затем полную выкладку по упомянутым тросам. Остальные таланты Катриссы носили чисто боевой характер, а именно стрельба из мушкета и пистолета: прицельная и вполне успешная, и фехтование шпагой. Все дело в том, что не ей одной в этом доме было нечем заняться, еще старик Хавьер не знал, куда руки пристроить, ну вот он и занял их обучением родной дочери этим неженским занятиям. Нет, нельзя сказать, что папаша Салинос мечтал о сыне, потому что дочь любил сверх всякой меры, и не сгинь ее муж где-то в море, так и ограничивался бы морскими байками да настольным судостроением, но тут, когда дочь в тоске и печали сам бог велел заняться чем-то полезным. Такую пользу Хавьер нашел в стрельбе и фехтовании и гонял Катриссу по заднему двору, словно новобранца в армии. И добился таки успехов, нечего сказать, хоть бы кто руки оборвал старому упрямцу. Не дочь выросла, а сущее несчастье: с таким характером, да еще и с оружием уметь управляться – неудивительно, что муж сбежал.
Хотя сбежал он еще до того, как Катрисса освоилась с холодным и огнестрельным оружием, но уже тогда успел получить суповой тарелкой в голову и десятком других об пол. Ссорились они с мужем часто и по любому поводу, да так вдохновенно и активно, что соседи потом полдня обсуждали подробности скандала. Но не дай вам бог, подумать, что она его не любила – любила и еще как, до сих пор любила, хоть и понимала уже, что ждет напрасно: муженек либо утоп, либо сбежал. Просто такой уж паскудный характер: ревновала буквально к каждой встречной особи женского пола в возрастном диапазоне от десяти до семидесяти лет. Потому и скандалила, потому и била посуду, потому и устраивала истерики. Мирились, правда, тоже бурно, удивительно, что Хавьер не обзавелся парочкой внуков – видимо Гастон все же слишком быстро ушел в плаванье, гарпун ему в селезенку!
Так вот, Ктрисса вздохнула. Она уже и не надеялась, что на борту этого судна окажется блудный муж - ни на этом, ни на паре сотен других, приставших и отчаливших от местной пристани за четыре года. Найти бы его и голову оторвать… Дело было вечером, делать было нечего – папаша отправился бороздить просторы алкогольного океана, Нлая перебирала крупу, а между тем за окном спадала жара и приятный бриз подул с моря. Пойти что ль, посмотреть, что за судно – паруса вон белые, новые, вдруг что интересное везет, купить можно будет какую-нибудь диковину. Решено, Катрисса схватила со спинки стула красный платок, набросила его концы на согнутые локти, провела расческой по длинным, слегка вьющимся каштановым волосам и выскочила за дверь, на ходу прилаживая выдернутую из вазы на столе красную розу в прическу. Танцующей походкой она пошла вниз по дороге к пристани.

[Лиссандра >>>]

Дамиана (прошу прощения, что запаздываю с вводной, не в обиде? )

Ночь – это не причина просиживать последние штаны, любуясь звездами на небе, когда не менее прекрасные «звездочки» бродят по грешной земле, готовые за небольшую плату окружить вернувшегося из далекого плавания моряка женской ласкою и заботой. Команда корвета, на борту которого должна была бы красоваться золоченая надпись «Отважный», сошла на берег, оставив на палубе лишь тех, кто успел утонуть в бутылке еще прибытия в порт. Название корабля сейчас представляло собой бессмысленный набор букв, между которым зияли дырки; прочесть то, что осталось от «Отважного» было задачей не из легких. Впрочем, это никого не смущало.

Пьяный канонир, обнимая пушку, горланил песни, распугивая акул и моряков в радиусе сотен морских миль вокруг.

Черный флаг пиратский
По морю плывет,
А на флаге надпись:
"Не влезай! Убьет!"

- орал он, то и дело прикладываясь к бутылке рома.

Меж тем, на борт поднялись трое моряков; на фоне портовых огней, маячивших за их спинами, было не разобрать, кто пожаловал в гости – свет бил им в спину, скрывая лица. Пираты прошли мимо канонира, один из них остановился перед пьяницей, двое других направились к камбузу и громко забарабанили в дверь.

[Дамиана >>>]

Сварливо булькала, закипая, вода, и над огромным котлом поднимались клубы пара. В одном поварском фартуке и штанах, подвернутых выше колен, Н’Ганга-Лу носилась по тесному камбузу, а вместе с ней метались по стенам зыбкие тени.
Блестела от пота стройная, красиво вылепленная спина с удивительно гладкой оливковой кожей («Эти ублюдки секли девушек так, чтобы не портить товар», - со слов самой Лу), и в такт ударам ножа по плечам прыгали жесткие завитки волос, подвязанных темно-зеленой косынкой. В таком виде мулатка напоминала самого настоящего черта, и если бы не запах поспевающей маисовой каши, легко было б вообразить, что в ее котле варятся грешные души пиратов, жадничавших при разделе добытого золота.
Н’Ганга резко обернулась на стук – звякнули двойные кольца серег, с сухим треском сошлись рыбьи позвонки в резном амулете из крашеного кедра. Лицо у Лу было – точь-в-точь как у матери, смазливой рабыни для утех, но казалось куда жестче и выразительней, а беспокойные глаза полукровки смотрели гордо, с задором и с вызовом.
- Кого там акула в зубах принесла? – Н’Ганга говорила низким, слегка гортанным голосом. На корабле знали, что она отменно поет – так, что можно заслушаться, но знали и то, что мулатку каждый раз приходится долго уламывать: вроде из первых рубак и первых же охальниц, а дичится порой, как... ну как дитя малое!

[Джей Пройдоха >>>]

Джею икнулось.
- А… э …о …… у…э. Тсть я хтел скзать… Нет… в смысле, да. В смысле…. Без бтылки тут не рзберешся.
Ухватив очередную бутыль, Джей выдернул из нее зубами пробку, сплюнул ее и уже хотел влить содержимое сосуда себе в глотку, как вдруг его рука остановилась…Он слегка прищурился и заговорил снова, правда голос его уже не казался таким пьяным как секунду назад.
- Хэээй. Ты не моя мама! Да и без разницы. На счет ссориться или мириться – это мы еще посмотрим. И про добычу тоже подумаем…. Определенно подумаем.… А пока все-таки хотелось бы… чего угодно, мясного и без лишних пряностей. Я бы был весьма…как это? А, я бы был весьма признателен…
Джей сам кивнул своим словам и снова окосело, уставился на бутылку, потом не сдержался и хрюкнул…
- Кхмффф…. Пчтенному гстю….хе-хе-хе….

Сообщение отредактировал Джей Пройдоха - 19-07-2005, 19:16

[Лиссандра >>>]

Дамиана

Стук раздался снова, еще более настойчивый, чем прежде.

- Открывай, да побыстрее! – рявкнули снаружи. – А то сами откроем!

Голос был незнаком Н’Ганге, которая плавала на «Отважном» с момента его захвата пиратами, что произошло три года назад. Ранее корвет принадлежал французскому флоту и ходил под трехцветным, сине-бело-красным, флагом этой державы, пока однажды на горизонте не показались неизвестные паруса…Банально, не правда ли? Корвет оказался в руках Изабеллы Ласарильо, радовавшейся красавцу-кораблю, как ребенок радуется новой игрушке. Залатав пробоины в трюме и команде, причиненные ядрами и картечью соответственно, Ласарильо направилась «куда-глаза-глядят-лишь-бы-там-пахло-наживой»; сезон охоты был открыт нападением на судно, следовавшее к Барбадосу, а добычей стали полсотни рабов. Рассудив здраво, команда «Отважного» воспользовалась такой удачей, взяв новый курс, чтобы доставить груз к месту следования и получить куш от торговли живым товаром. Мужчин-рабов согнали в трюм, а с красотками-женщинами, мулатками и индианками, сначала решили повеселиться. Изабелла, зевнув, отправилась в каюту, дабы предаться мыслям о светлом будущем, когда заметила среди рабынь 18-летнюю девушку с гладкой оливковой кожей и большими красивыми глазами, полными страха. Только страх этот походил на страх хищника перед охотником: зверю не совладать против пистолета, но клыки его обагрятся кровью. Схватив мулатку за руку, пиратка рывком поставила ее на ноги и впихнула в свою каюту, спасая незнакомку от матросов. Что двигало в тот момент Изабеллой, она никогда не признавалась. Жалость? Сострадание? Бросьте, Ласарильо не знала таких слов. Но прихоть судьбы спасла Н’Гангу, ставшую с тех пор корабельным коком на "Отважном".

[Centurion >>>]

Молодой человек, лет двадцати семи на вид бодро взбежал вверх по ступеням ведущим к главному входу виллы губернатора Ямайки. Молодого человека звали Джонатан Кэрнуолл и был он капитаном корвета "Королевский Крест" приписанного к флоту Её Величества Англии. Пройдя в холл он представился дворецкому и попросил доложить губернатору о себе. Буквально через три минуты офицера пригласли в кабинет, губернатор уже ждал его.
- Вызывали меня, сэр? - отдав честь по всем правилам спросил Джонатан.
Губернатор указал капитану на кресло:
- Да, садись, есть для тебя дело, парень, - губернатор был уже далеко не молод и на этом основании называл "парнями" всех моложе сорока лет: - Послезавтра из порта выйдет торговое судно, "Пьяная русалка", они повезут очень ценный груз в метрополию, но груза много и он очень ценен, понимаешь о чем я?
Кэрнуолл понимал:
- Мне предстоит сопровождать их, сэр?
Губернатор кивнул и стал рыться в столе:
- Именно, друг мой, именно, я всегда говорил что котелок у тебя варит, - выкопав наконец нужную бумагу он протянул её Джонатану: - Вот, возьми, отдашь это капитану "Пьяной русалки", чтобы он знал кто перед ним. Видишь ли отправка должна пройти в полнейшей тайне, о том что корабль отходит послезавтра знают только три человека: я, ты и капитан "Русалки" и я хочу чтобы так и оставалось, понимаешь меня?
Когда они закончили разговор Джонатан взял бумагу и поклонившись вышел, ноги понесли его в порт, к кораблю.

[Лиссандра >>>]

Обиженный карлик вернулся с пустыми руками к столику и, бурча под нос нечто непристойное, забрался на свой стул. Две пары глаз угрюмо смотрели друг на друга сквозь мутное стекло пустой бутылки, понимая без слов, что их обидели. Не дали нажраться, уснуть, упав под стол, и спать так, пока алкоголь не выветрится из их голов. Никакого уважения к отдыху честных моряков!

В дверном проеме появилась высокая сухопарая фигура и не спеша подошла к парочке.

- Наконец-то пришел! – зевнула Изабелла, даже не удостоив посетителя взглядом.
- Здравствуй, Ласарильо. – спокойно ответил незнакомец, будто бы не замечая пренебрежения в голосе женщины.
- Какой вежливый! Влюбился, что ли? – не удержалась пиратка и издала звук, отдаленно похожий на пьяный смех. В следующую секунду она повисла в воздухе, болтая ногами в нескольких дюймах от пола, а ее собеседник нагло ухмылялся ей в лицо, держа Изабеллу за ворот камзола.
- Не тебе язвить, неудачница! Я такое дело нашел, что даже ты не провалишь, так что будь любезна со старым другом.

Сказав это, он вышвырнул Ласарильо на улицу и вышел следом. Карлик бросил несколько монет на стол, раскланялся с Мамашей и побежал догонять своего «летающего» капитана.

[Centurion >>>]

Поднявшись на борт "Креста" Джонатан подозвал юнгу, шустрого мальца по-имени Джерри попавшего на корабль пару лет назад, еще в Англии.
- Значит так, - сказал ему капитан - Давай резвым аллюром по кабакам, собери наших, чтоб через два часа все были тут, ясно? - паренек кивнул: - Ступай.
Поглядев вслед убежавшему юнге Кэрнуолл прошел в каюту боцмана, тот был на месте, отдав ему распоряжение готовить корабль к отплытию и пообещав скоро вернуться Джонатан пошел искать торговца которого ему предстояло сопровождать. Найдя его примерно через четверть часа стоявшим в самом конце пирса он поднялся на борт и нашел капитана:
- Добрый вечер, капитан Глэдстоун?
Огромный, двухметрового роста детина в форме неопрятного вида кивнул и ответил рокочущим басом:
- Он самый, а ты должно быть Кэрнуолл? - они пожали друг други руки: - Рад знакомству! Выпьешь? - капитан "Русалки" кивнул на бутыль виски на столе.
- Нет, спасибо, - Джонатан покачал голоой: - Не употребляю.
Глэдстоун удивленно приподнял брови:
- Как это? Совсем что ли?
- Совсем, так получилось, ну долгая история.
- Как знаешь, - детина пожал плечами и сам отхлебнул добрый глоток прямо из бутылки.
Затем они перешли к делу, оба были профессионалы и договорились о совместных действиях быстро, Джонатан должен был идти чуть впереди, прикрывая от возможной опасности, Глэдстоуну предстояло двигаться позади и драпать в случае опасности куда подальше, его корабль почти не нес вооружения ибо представлял собой свежеугнанный испанский галион, прежние хозяева еще не успели оснастить его пушками, а новые рассудили что для грузоперевозок под конвоем и так сойдет.
Вернувшись через два часа на своей корвет Джонатан нашел там всех членов экипажа в весьма угрюмом настроении и принялся, при поддержке боцмана и штурмана, отрезвлять людей и проводить шмон на спиртное, присутствия оного на борту Кэрнуолл не терпел и бил за это сильно.