Ищем приключения, на свою... голову

[бабка Гульда >>>]

А за дверью, среди выставленных в коридор стражников, маялись братья-разбойники.
Собственно, маялся только Хуррагаш. У Большого Джа с детства не было воображения, и иногда это служило ему хорошую службу. Сейчас, например, он с интересом разглядывал дверь в комнату Акопа и прикидывал: смог бы он ее вышибить кулаком -- или пришлось бы плечом приналечь?
Зато Хуррагаш трясся за двоих. И, приблизив губы к горлышку кувшина, нервно шептал:
-- О скверное порождение ослицы и бешеного шакала! О капкан, подброшенный мне на пути злой судьбой! Ты замыслила погубить нас с братом, о безголовая? Да если бы ты хоть слегка царапнула Акопа своим мясницким топором -- тебе в кувшине стало бы о-очень тесно! Потому что нас с братом запихали бы туда! В горлышко! Мелкими кусочками! Вот сколько уместилось, столько бы и запихали, а остальное скормили бы голодным псам! А зачем тебе понадобилось наступать мне на спину, о дитя шайтана? Или ты думаешь, что ты невесомее струйки дыма? Да ты весишь больше откормленной свиньи!
Кувшин хранил оскорбленное молчание.

[MjavTheGray >>>]

- Ы...? - сумел спросить Маломыш, неожиданно почувствовавший себя не очень хорошо. Ноги как-то дрожали и подгинались, да и голос не очень слушался. А интуиция вора (которая порою куда лучше любой магии) вовсю кричала, что нужно бежать спасаться...

Скамейка наконец нашлась, и "почтенный Маломыш" поспешил присесть.
- Ы..? - Маломыш хотел усмехнуться едко, хотя бы затем чтобы перед собой показаться сильным, но... Тело лучше него знало, что нужно сейчас делать. - ы?

[Момус >>>]

- Я думаю не стоит тебе объяснять, почтенный - глаза у мальчишки были очень ... недобрыми - змеи пустынь вились в них, самумы и хамсины, бушевали в них, скелеты умерших от жажды - белели в них - что, Акоп Хромец переполнил чашу терпения Милосердного. И думаю не стоит объяснять тебе, уважаемый, что это честь, стать оружием Милосердного, дабы покарать нечестивца. Я думаю, что место главы гильдии, должен занять более достойный и умный человек, а не дряхлый растлитель мальчиков. Ты согласен со мной, почтенный?
Медовый голос был у мальчишки. Воистину медовый - когда мёд на острие кинжала

[MjavTheGray >>>]

Маломыш очень испугался. Очень-очень... Настолько, что неожиданно - перестал бояться. Потому что боялся уже не странного мальчишки. Потому что - очень боялся Акопа. А что, если соглядатаи уже слушают этот разговор?

- Я не знаю, кто ты и что ты. Джинн ли ты, колдун ли, или ещё кто. Ты можешь убить беззащитного, о странный непонятно кто, но ты явно не знаешь, что глава Гильдии не может быть дряхлым. Ты приходишь ко мне, и приказываешь убить того, кто по праву занимает своё место. Ты приходишь, и говоришь о том, что надо убить Акопа, который уже много лет несёт на себе печать благословления Богини Смерти. Каким бы старым не казался Акоп, он в схватке победит любого смертного, и среди Мастеров Тени - он - первый... Нет, - Маломыш покачал головой - я не посмею поднять руку на пророка Богини!

[Момус >>>]

- Поднять нет - было во взгляде мальчишки что-то такое... ядовитое. - Возьми, почтенный.
С худенькой детской руки, словно слеза скользнул на ладонь Маломышу, перстенёк. Простой такой перстень, ой бросьте, уважаемые, какое там золото. Хорошо если бронза. И камешек, дай Милосердный, если не гранит.
- И ещё возьми - на шею Маломышу легла тоненькая, узлом вязанная верёвочка.
- Сегодня вечером, почтенный, ты поднесёшь, столь уважаемому тобой Акопу, кубок подогретого архазийского вина. Как он любит. А перед этим бросишь в кубок перстень. Милосердный терпелив, Он прощает людям слабости. Акоп конечно попросит тебя глотнуть. И ты, о вор воров глотнёшь из кубка ничего не опасаясь. А после этого возвратишься к себе. Но заклинаю тебя розами Садов Избранных, не снимай с шеи верёвочки. Амулеты Раш, так просто не достаются.
Мальчишка говорил так легко и уверенно, словно и не сомневался в том, что его поручение будет выполненно.
-Прощай, уважаемый. - глаза оборванца на миг потеряли своё добродушное выражение, как рассеяный покупатель кошелёк - Ты ведь не обманешь меня, да, о падишах, срезающих кошельки.
Уже на выходе из комнаты жуткий гость обернулся, стегнув Маломыша взглядом, как плетью, так что тот вновь облился холодным потом ужаса.
- А на счёт Богини смерти, не беспокойся. К тебе, у неё счетов не будет.

[Алеф >>>]

Самум выл подобно раненому льву и яростно кидался на все, что попадалось ему на пути. Стены древней башни дрожали, но выдерживали натиск ветра и песка.
- Долго мы еще будем тут стоять? - поинтересовалась Кьяра. Ей порядком прискучило торчать в темном закутке под лестницей, утопая ногами в груде нанесенного снаружи песка и держа меч наготове. Хотелось вернуться к ласковому теплу костра, сесть на шерстяное одеяло и снова заняться жареной ящеркой. А приходилось прикрывать Кауха и выслушивать робкие оправдания пойманной девушки.

История про неожиданного воздыхателя, якобы воспылавшего страстью к прекрасной северянке, Кьяру совершенно не удивила.
- Еще бы! Да в какой бы город я не пришла, обязательно найдется хотя бы парочка поклонников! - заявила Кьяра. - Эх, да знала бы ты, девочка, какие мужики по мне сохли! Вон, Каух подтвердит. Даже принцы! Особенно тот, как его там... ну из того королевства... как оно называлось-то? Ну в общем, тот принц даже предлагал мне руку, сердце и корону. Только он мне совершенно не понравился. Слабак! Куда ему против меня в бою, не говоря уж о семейной жизни!

Каух фыркнул, но благоразумно воздержался от замечаний.
- Чего ты фыркаешь? - возмутилась наемница. - Можно подумать, ты лучше! Вон, даже оборотня подцепил! Думай теперь, что мы будем с ней делать.

[Иннельда Ишер >>>]

Вирна судорожно соображала, что теперь делать. Каух изменился на глазах, превратившись из добродушного увальня в холодную и скользкую змею. Да, удружила неведомая сила, так невовремя возвратившая ей вид изначальный...
Оборотень попыталась состроить глуповато-медовую мордочку, но в мигом потемневших глазах плескались котлы.. нет, озера кипящей смолы. Жестокая, циничная, изворотливая, словно хлыст, тварь искала лазейку для бегства...
И не находила ее.
Внезапно ответ пришел сам собой.
Если она превратится в кошку, вряд ли кто-то из взрослых сможет поймать ее. Странный - Вирна кожей чувствовала эту странность - мальчишка куда-то испарился, а неповоротливые северяне... Вряд ли у Кауха в запасе есть какое-нибудь магическое средство, Вирна на собственной шкурке не раз проверила старинное утверждение: на истинного оборотня слабо действует большинство заклинаний.
Оставалось дождаться, пока Каух хоть на секунду отведет глаза...

[Алеф >>>]

Каух не смог бы объяснить, КАК она успела... Тот миг, который мелькает взмахом ресниц, девушка-оборотень смогла использовать с толком. Только что на песке стояла стройная фигурка в белой рубашке и вот уже она исчезла, а на песок серой молнией скользнула кошка и опрометью кинулась между ног мага к выходу.
- Держи ее!!! - не своим голосом завопил Каух, шустро поворачиваясь вокруг себя и взмахивая бесполезным арбалетом.

Не долго думая, Кьяра прыгнула вперед и накрыла беглянку своим телом. Кошка заорала дурным голосом и принялась вырываться и царапаться, но северянка держала добычу крепко. Каух поспешно подскочил с крепкой корзинкой, в которой недавно еще были съестные припасы.
- Давай ее сюда!
Кьяра поспешно сунула извивающуюся кошку в корзину и захлопнула крышку. Каух не менее поспешно перетянул корзину шнурком, а для верности еще и пробормотал запирающее заклинание.

- Теперь не выберешься, - самодовольно сказала Кьяра корзинке, откуда доносилось угрожающее завывание.
Маг с трудом перевел дух и постучал по крышке:
- Эй ты, обманщица! Имей в виду, превратишься в человека - сломаешь себе шею!
Корзинка помолчала немного, а потом разразилась новой долей непонятных кошачьих угроз.

- Пойдем дальше ужинать, - вздохнула Кьяра. - Или обедать. Такая темень из-за этого самума - не поймешь, сколько времени.

Сообщение отредактировал Алеф - 19-09-2006, 10:02

[Момус >>>]

- О благороднейшие из наиблагородных - медоточивый голос расколол напряжённую тишину, и оборванец юркой ящеркой проник в развалины, хотя кто скажет, сколько он уже наблюдает за произошедшим - Неужели вы, о непобедимые и непревзойдённые побоитесь кошки? Или не ты наирыжебородейший светоч мудрости, движением мизинца подчиняешь себе стихии? Или не ты, о пэри севера, чей меч не знал поражений, выходила победительницей из любой схватки? Полноте, сжальтесь над несчастной. Обещаю вам, что сам пригляжу за ней, покамест мы не придём в хамулскую библиотеку.
Взгляд оборванца лишь на мгновение задержался на неожиданной гостье и смешинки, будто маленькие иблисы запрыгали в глубине его глаз.
- А нам, достопочтенные пора отправляться в путь. Ветер стихает и идти уже можно. Пока самум не стих окончательно, он занесёт наши следы. И... - тут голос мальчишки стал самым обыкновенным, но очень жалостливым - У нас поесть ничего не осталось?

Сообщение отредактировал Момус - 19-09-2006, 11:54

[MjavTheGray >>>]

- Нет уж! - Каух держал корзинку с пленницей на вытянутой руке. Из кошачьей тюрьмы слушалось глухое рычание вперемежку с подвыванием. - Пусть посидит, подумает, как на меня охотиться.

Пленница издала особо гнусный вопль и попробовала прутья на прочность. К несчастью для неё, она была кошкой, а не крысой.

- Лицемерка... - с презрением пробормотал Каух. Коварность кошки поразила его до глубины души.

[Алеф >>>]

- Хайрулла! Ты, кажется, есть хотел? - Кьяра торжественно протянула мальчишке скрючившийся, но вкусно пахнущий жареным хвост - все, что осталось от несчастной ящерицы. Хвост, впрочем, был довольно крупный. Ящерка попалась не маленькая.
- Есть еще лепешки. И немножко пива. Или нет... нечего спаивать молодежь. Пей лучше воду. А пиво я допью.

Кьяра плюхнулась на одеяло и принялась догрызать свою долю жаркого. Пиво в бурдюке северянка пристроила рядом с собой и отпивала маленькими глотками. Эх, жаль мало осталось! Хотя... то, что на Юге называется пивом, не идет ни в какое сравнение с северным пивом. Чтоб из настоящего ячменя, со спелым хмелем и из дубового бочонка!

[MjavTheGray >>>]

Ветер стонал и бился в стены, как будто рвался заглянуть вовнутрь и увидеть глупого смертного, возжелавшего попасть в объятья смерти раньше отмеренного ему срока.

"Дверь сорвёт..." - мелькнула ленивая мысль, и исчезла бесследно. Не до двери было Маломышу. Письмо Акопу было уже закончено, бокал с отравленным вином выпит, а перстень и амулет выброшены в огонь.

Конечно же, Маломыш хотел жить - а кто бы не хотел? Конечно, ему страшно было пить яд. Но ещё страшнее было подумать, что что-то может случиться с Акопом. Страшным Акопом. Бессердечным Акопом. Акопом Безжалостным. Но вместе с тем - с Акопом мудрым. Акопом отважным. Акопом, которого, боясь, все воры города по-своему любили.

Нет, не к тому человеку пришёл этот странный и страшный колдун, притворившийся оборвышем. Разрываясь меж многими страхами, боясь оставить всё как есть, боясь пойти к Акопу (а вдруг перстень убъёт его просто потому что будет рядом?), боясь всего на свете, Маломыш принял самое простое из возможных решений.

И теперь - глядя на огонь, чувствовал, как лёд ползёт от ног вверх...

[Алеф >>>]

Серебряный кубок сплющился в пальцах Акопа, словно был восковым. Рыжая Ума скорчилась, уткнувшись лбом в пол и боясь лишний раз вздохнуть. Если Акоп Хромец гневался ТАК, без проклятий и угроз, молча сжимая зубы, тревожить его было крайне опасно для жизни.
- Я знал, что эти северяне доставят мне неприятности, - процедил наконец глава воров. - Печенкой чую, что без них тут не обошлось. Этот маг, Каух... Наверняка это был он...

Грозный Акоп перевел взгляд на Уму.
- Встань, моя верная Ума. Ты доставила мне плохую весть, но твоей вины тут нет. Маломыш славно служил мне и в смерти остался верен своему господину. Он достоин высочайших почестей. Распорядись насчет похорон. Все должно быть лучшим! Но сначала... позови Эрлунга.

Ума молча поклонилась, поцеловала руку Акопа и выскочила из комнаты. А через несколько мгновений в комнату неслышно вошел начальник охраны Акопа Эрлунг - отчаянный боец и умелый шпион, в свое время восхитившийся гением главы гильдии воров и оставивший ради этого родную гильдию убийц.

- Я обещал Луарану оставить северян в живых, - отрывисто сказал Акоп, не глядя на верного слугу своего. - И я сдержу обещание. Северян необходимо доставить мне живыми... даже если они будут едва живыми. Ты меня понял?
- Да, господин.
- Возьми лучших людей - воинов и магов. Оставь засады на всех караванных путях и во всех оазисах в округе. Они не могли уйти далеко.
- Да, господин.
- А Зерхет... обойдется! - в голосе Акопа послышалась едва заметная усмешка.
- Да, господин, - в третий раз поклонился Эрлунг и, повинуясь взмаху руки Акопа, вышел вон.

В комнате стало тихо. Лишь потрескивала ароматическая свеча да шелестел листок бумаги. Акоп Хромец в который раз перечитывал предсмертное письмо Маломыша и по скулам главы гильдии бегали желваки.

[MjavTheGray >>>]

-Очень вовремя, - довольно сказал Каух, увидев очередных жертв самума. - Как раз их двое, и скакунов двое. Только нужно вам, друзья мои, переодеться...

- Прекрати! - Къяра брезгливо отвернулась, когда маг стал раздевать мёртвые тела, совершенно очевидно, не понимая, чего ради её обычно разборчивый спутник вдруг занялся мародёрством.

Обернулась только тогда, когда услышала знакомое "Вита мортис кайо".

Бледный, но довольный (или - довольный но страшно белдынй?) Каух уже указывал путь двум всадникам, одетым в их с Къярой старую одежду - ту, в которой они всем наверняка запомнились.

[Алеф >>>]

- Каух, ты какой-то зеленый, - заметила Кьяра, глядя на мага, пошатывающегося на спине ослика.

Каух только буркнул нечто нечленораздельное и вытер вспотевший лоб рукавом красного бурнуса. Обычно круглые щеки мага ввалились, под глазами наметились темные круги.

- Каух, может остановимся? Отдохнешь? - от Кьяры не так-то легко было отделаться.
Маг вздохнул и ядовито ответил:
- Еще бы не позеленеть! Четыре трупика поднять - это тебе не кольчугу в штаны заправить!
Он хотел добавить еще что-то не менее ехидное, но покачнулся и едва не свалился на песок. Кьяра еле успела подхватить соратника.

- Вот что, любезный Каух. Видишь пальмы на горизонте? Постарайся дожить до них. Остановимся в оазисе и передохнем немного. Не принимаю никаких возражений.

[бабка Гульда >>>]

(Совместно с Иннельдой Ишер)

Шер-эд-дах размеренно переставлял ноги, покачиваясь на ходу, но в мыслях его не было обычного покоя и желания слагать стихи. Жаль, что Хайрулла задремал в седле: верблюд нашел бы тему для беседы с ним. Например, Шер-эд-даха тревожила загадочная кошка, ехавшая в закрытой корзинке, что приторочена была на боку верблюда.
Наконец философ не выдержал. Чуть повернув голову, он спросил учтиво:
— Да простит меня незнакомая попутчица... я хотел спросить, владеет ли она человеческой речью в кошачьем обличье, как я одарен речью людей и в облике верблюда?
Выразительный фырк, донесшийся из корзины, не мог служить ответом на вопрос верблюда.
— Вы не удостаиваиваете меня беседы — или просто не лишены возможности ее поддержать? — не унималась настырная вьючная скотина.
Нечеловеческий, с трудом выговаривающий отдельные согласные голос прошелестел из корзины:
- Отвяжжиссссь!
Попытки процарапать стенку корзины возобновились, теперь уже в сторону верблюжьего бока.
— О! — обрадовался верблюд. — Так ты владеешь искусством членораздельной речи, о госпожа плетеной корзинки! Но почему ты так неприветлива, обладательница мягкой шкурки? Не утомила ли тебя тряска? Я стараюсь идти как можно ровнее!
- Гррррхххх... Тттыы... Посссмотрела бы я на тебя, есссли б тебя засунули в эту иблисссову корзззинку, - неожиданно миролюбиво закончила пленница.
— Да храни меня от такого несчастья Создатель земли, воды и пустыни! — совершенно искренне ужаснулся верблюд. — Я был бы счастлив помочь... ну, хотя бы тем, чтобы быстрее дойти до оазиса. И увлекательной дорожной беседой. Я, например, хочу спросить: не был ли тот колдун, что дал прекрасной деве усы и хвост, наррабанцем с татуировкой на лбу в виде буквы "рэй"?
- Да не видела я его литссса! - в сердцах мякнула Вирна и замерла. Проболталась!!
Но верблюд не заметил ее оплошности.
— Жаль! Я был бы счастлив узнать что-нибудь о негодяе, да вышвырнут могилы на белый свет всех его предков и да пойдут их древние скелеты бить морду своему потомку... Но не грустите, госпожа с полосатой шкуркой. Вы теперь получили возможность увидеть мир так, как не видит его никто из подруг вашей юности. Ловля мышей и... э-э... — Верблюд замялся, не зная, что еще такого хорошего в кошачьей жизни.
- Мда, оссссобенно хорошшшо мир виден из этого узззилищщща! - съязвила кошка. - А горбатый госссподин уверен, шшто нашши друзззья сссобиратссся и далее тассскать меня ссс ссобой?
Верблюда никто не поставил в известность о дальнейших планах северян, но сознаваться в этом он не собирался.
— Если и так, — сказал он загадочно, — я буду искренне рад вашему присутствию в нашей компании... Позвольте мне назвать свое скромное имя: Шер-эд-дах, прославленный философ и эмир поэтов...
Кошка размышляла, стоит ли ей называть свое настоящее имя. С одной стороны, мало ли Вирн* в проклятой пустыне.. А с другой, если ей удастся сбежать, то имя вкупе с некоторыми эээ.. особенностями жизнедеятельности станут слишком хорошей приметой для поиска.
- Меня ззззовут Вейла**, - наконец выдохнула она.
— Какое поэтическое имя! — восхитился верблюд. — Кстати, о поэзии... не захочет ли моя милая спутница скрасить дорогу стихами? Я мог бы прочесть что-нибудь из того, что написал, когда ходил на двух ногах.
Кошка решила, что пока горбатый говорун чего-то там рассказывает, она сможет немного отдохнуть.
- Хххорошшшо, - устало согласилась она.
На верблюжьей морде не отразилось ничего, но внутренне Шер-эд-дах просиял. Вейла оказалась разумной девушкой с хорошим литературным вкусом.
— Вряд ли юной красавице будут интересны философские трактаты, — начал он тоном щеголихи, выбирающей наряд. — А вот любовная лирика... придутся ли по сердцу моей госпоже любовные стихи?
- Да, - не терпящим возражений голосом ответила кошка. Ох, когда же он наконец начнет читать??? Ей ужасно хотелось спать.
Верблюд с удовольствием начал:

Соловей своей песней прогнал мои сны.
Ветер тучку сорвал с лика полной луны.
Так же дерзко чадру с ненаглядной подруги
Мы срываем, когда влюблены и хмельны!

И на зов соловья я покинул свой дом.
Нет покоя влюбленным ни ночью, ни днем!
Я не видел, куда я бреду, как безумный, —
Как же я под твоим очутился окном?

Кто сказал, что я пьян? Я не так уж и пьян,
Но любовным безумьем мой дух обуян,
И любовь привела меня к окнам желанной,
Так в песках караванщик ведет караван.

Я глотками прохладу полночную пью.
За окном этим — гурия. Сам я — в раю.
Отвори поскорей, пока петь я не начал —
Вся округа сбежится на песню мою!

Как расцвечена звездными гроздьями ночь!
Отвори мне, о солнца и месяца дочь!
Отвори же скорей! Мы сплетем свои руки
И прогоним печаль поцелуями прочь!

Вирна не услышала последних слов, так как мирно сопела, убаюканная мерным покачиванием и монотонным голосом верблюда.
Шер-эд-дах довольно покачивал длинной шеей. Новая подруга была не из тех, кто лезет к поэту с восторгами, за которыми скрывается непонимание (или, что еще хуже, с критикой!). Нет, она в благоговейном молчании повторяла про себя его... хм!.. весьма удачные строки!..

(* Вирна - в пер. "колючка")
(** Вейла - в пер. "ветерок")

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 22-09-2006, 14:26

[MjavTheGray >>>]

Голова болела так, что заботливую Къяру хотелось превратить в белку ( было и такое заклинаие в арсенале Кауха,жаль - бесполезное - мишень должна стоять пять минут на одном месте ) и сунуть в корзинку к кошке. Пусть друг о дружке позаботятся.

А ещё... ещё звенел в сознании колокольчик тревоги, пытаясь о чём-то предупредить. Но вот о чём? Как же болит голова...

- Так. Къяра. Отстань от меня. Отстань отстань. Шагов на двадцать. И с приставаниями о моём здоровье тоже отстань! - всё это Каух пробормотал не очень громко.

А вслух громко заявил - А не подстрелить ли зверушку на ужин?

Каух тяжело сполз на песок. Прислушался к нехорошей тишине. И, повинуясь инстинкту, всадил арбалетный болт в манящую тенью зелень ближних кустов!

Сообщение отредактировал MjavTheGray - 22-09-2006, 15:27

[бабка Гульда >>>]

- Назад! - прошипел Каух, напряженно вглядываясь в тени, мелькающие среди зелени. Слишком, слишком давно в последний раз приходилось ему сталкиваться с Мастерами Тени...
Верблюд тревожно вытянул длинную шею, заозирался. Зрение у него было паршивое. А вот чутье - острое. И запах чужих людей он ощутил явственно.
Притаиться -- это для всяких кошек. А верблюд распахнул пасть и трубно заревел.
- Идиот... - злобно прошипел маг, и, поскольку терять было нечего, во всё горло заорал - Къяра! Засада!
Это слово оказалось той самой последней соломинкой, которая, по пословице, сломила спину верблюду. Разумеется, не сломило, а помутило разум, вселило в сердце ужас, заставило шарахнуться в сторону. При этом лопнул седельный ремень, корзинка с кошкой полетела на песок, но верблюду уже не было до этого дело. Длинные ноги несли его прочь.

[MjavTheGray >>>]

Метнуть нож вон в те заросли, отпрыгнуть в сторону (как же некстати подгибающиеся ноги!), призвать духов воздуха, чтобы защитить себя и Къяру от стрелы в спину, и слишком, слишком неуклюжим от слабости кувырком откатиться в сторону.

Увидеть, как Къяра уже сцепилась сразу с тремя противниками, выросшими из ниоткуда...

Плохо... плохо,ой как плохо! Но вот вам, ребята, сюрприз - огненная стре...

Духи воздуха остановили стрелу, не дали вонзиться в плечо, но заклинание ушло псу под хвост.

Как же всё плохо плохо плохо!

[Иннельда Ишер >>>]

Внезапно что-то стряслось. Вирну подбросило. Затем корзинка затряслась, словно была приторочена к спине не верблюда, а ночной падальщицы гиены, страдающей от чесотки.
Удар. Переворот. Еще удар.
Крышка корзинки не выдержала. Не спасло заклинание, не сдержали слова - узилище распалось по прутикам во время полета вниз, к подножию бархана.
На котором какие-то люди в упор расстреливали яростно сопротивлявшихся Кауха и Кьяру.
Нельзя сказать, что оборотень воспылала праведным гневом и кинулась на защиту северян, сумасбродно напав на много превосходящие силы противника. Колючку подвело проклятое свойство организма - иногда в состоянии крайнего гнева, испуга или от неожиданной встряски она непроизвольно теряла облик. И вот уже с песка взвилась гибкая фигурка в белом, в прыжке разметав темные волосы и блестящее лезвие клинка-пояса.
Уйти незамеченной не удастся, это как пить дать. Тем более те двое уже бегут к ней... Вирна ощерилась, в этот момент вряд ли даже поэтично настроенный Шер-эд-Дах назвал бы красивым ее лицо... Над поющими песками пронесся предсмертный хрип разбойника. За секунду до того он прочел в глазах странной девушки смертный приговор...

Сообщение отредактировал Иннельда Ишер - 22-09-2006, 19:44