Ищем приключения, на свою... голову

[Алеф >>>]

Кьяра знала, как вести себя, чтобы выглядеть полной дурой. Хотя бы потому, что таковой не являлась. Ну и еще подобное лицедейство иногда помогало в жизни. Вот стоит хорошенькая девушка, стреляет глазками, надувает губки, поправляет складки платья. Ну кто подумает, что у нее в рукавах метательные ножи, а за поясом - короткий меч? Который не замедлит вонзиться в горло хорошо оплаченной жертве.

И Кьяра принялась изображать полную дуру. Достала зеркальце (аглесское полированное стекло, серебряная амальгама, пятьдесят золотых монет – мечта!) и прямо на ходу принялась поправлять покрывало на голове. В этом же зеркальце отлично отражалась вся улица, так что Кьяра держала в поле зрения все, что происходило сзади.

Из переулка заманчиво потянуло запахом съестного.
- Каух! Чувствуешь, как вкусно пахнет?

Маг нервно дернул плечом, но все-таки ответил:
- Ну хочешь, еще раз мимо пройдем?

Кьяра поняла, что обед придется брать в свои руки. Равно как и ужин. Она решительно остановилась.
- Значит так. Есть нам все равно надо – даже если нас кто-то хочет убить. И попить чего-нибудь не помешало бы. Мне уже плюнуть нечем! Стой здесь – я мигом.

В крохотной лавчонке было полутемно и очень жарко. В углу пылала жаровня, вокруг нее суетилась маленькая горбатая старушонка в черном платье. Пара серебряных монеток чрезвычайно обрадовала бабульку, так что через минуту Кьяра уже торопливо шла к Кауху с большой плетеной корзиной, в которой помещались – немалая бутыль пива, кувшин с водой, увесистый кусок копченой баранины и целая стопка тонких пресных лепешек (другого хлеба на Юге не знали).

Сгрузив все это добро в седельные сумки Ирги, Кьяра предложила:
- Как насчет присесть где-нибудь в тенечке?

[MjavTheGray >>>]

- Тенёчек сначала нужно найти! - проворчал Каух. А сядешь под стеночку - на
тебя помои выльют и никто возмущения не поймёт. Пойдём вон в тот клоповник,
но на этот раз я сам поговорю с хозяином. Твоей щедрости всё равно никто не
оценил. Да научится этот верблюд ходить куда ведут?!

[Алеф >>>]

Клоповник вызывал дрожь даже на расстоянии. Из открытой двери, ободранной и грязной, несло прогорклым жиром. Рядом ошивались несколько типов в лохмотьях. У стены стояли две развеселые девки в чадрах, но с голыми до колен ногами.

- Бррр! - поежилась Кьяра. - Ты хочешь туда пойти? Да там впору подцепить какую-нибудь заразу.

Но маг был непреклонен. Путешественники вошли внутрь - пришлось пригнуться, чтобы не задеть головой притолоку. Изнутри клоповник выглядел еще отвратительнее – затоптанные полы, темные закопченные стекла в маленьких окошках, лоснящиеся от многолетней грязи столы и слуга в переднике неопределенно-грязного цвета. Кьяру аж передернуло.

[MjavTheGray >>>]

Если ты не рос в Гильдии - ты никогда не сможешь быть готовым к тем
неожиданностям, которые подкидывают твои бывшие коллеги. Остановив
Кхяру, швырнувшую на грязную лежанку старое шерстяное одеяло и
готовую бухнуться и уснуть, Каух закрыл глаза и пробормотал коротенькое
заклинание. Он, конечно, мог и сам найти большинство ловушек, но почему не
призвать духов, если сейчас никто не мешает? Да и Къяре неполезно знать
о нём лишнее - мало ли кто сочтёт, что девица, знающая о Гильдии слишком
опасна?

Так и есть. Недаром хозяин этой дыры так мялся и мямлил, что мол в комнате нужно убрать... Между соломенных тюфяков был аккуратно пристроен грязный
и ржавый гвоздь - как бы случайно упавший и устроенный вверх остриём.

Каух подмигнул девушке, потом громко вскрикнул и стал копаться в мешке
с вещами. Достал небольшой нож, аккуратно резанул себя по пальцу, капнул
на гвоздь, а потом с проклятиями двинулся к двери. Как только маг оказался в
коридоре, он сильно захромал, а лицу придал выражение оскорбленной тупости.
Только Боги знают - поможет трюк или нет, но что-то же делать надо?

[Алеф >>>]

Каух с окровавленным пальцем вышел. Кьяра осталась одна стоять посреди неряшливой комнатушки со смертоносной лежанкой. Мысли метались в голове как мыши в разоренном гнезде. Вот это да! Ничего себе, сходили за хлебушком! На такой кроватке уснешь - и уже не проснешься.

Кьяра все-таки кой-чего понимала в деле бесшумного умерщвления. Гвоздь жирно поблескивал. И попахивал одной очень неприятной смесью. Одна капля которой могла отправить на тот свет Кьяру с Каухом вместе взятых, да еще и с лошадьми. Кьяра знала этот запах. Когда-то давно с помощью этой же отравы спровадили на тот свет ее знакомого. Близкого знакомого.

Кьяра нервно оглянулась, словно ожидая тысяч отравленных гвоздей, высунувшихся из стен комнаты. Ну и что делать, скажите на милость?

На всякий случай Кьяра поправила меч за спиной и достала из сумки кастет. Если догадки Кьяры верны, то скоро в комнатку припожалуют гости.

[MjavTheGray >>>]

Хозяин клоповника подобострастно кланялся, но глаза его горели торжеством.
Чужак вляпался! Тяжело дыша - он же отравлен, и ему уже нехорошо, да и
сам он толст и неуклюж - Каух с торжествующим видом выложил гвоздь
на стол.

- Ну! Сын подзаборной собаки и полудохлого шакала! - ругаться Каух любил,
и часто делад это ради одной лишь любви к искусству - Что ты на это скажешь?

Хозяин рассыпался в извинениях, и закланялся ещё ниже.

- Я всем расскажу, что у тебя в клоповнике - от оскорбления у южанина
яростью полыхнули глаза - гвозди в постелях! Если не хочешь этого - подашь
нам обед бесплатно на десять человек!

И - придерживая рукой сердце, двинулся, хромая, к лестнице. Взгляд за спиной
стал совершенно торжествующим.

[Раймон >>>]

Полумрак. Затхлый воздух, наполненный запахом пота, немытых тел и другими, еще более мерзкими "ароматами". Люди в засаленных грязных халатах с лицами, далекими от облика праведников. Настоящая клоака, хуже которой - только притоны портовых городов.
Однако немолодого мужчину в черном бурнусе и накидке из верблюжьей шерсти, сидящего на тонкой, местами протертой до дыр циновке и лениво посасывающего трубку кальяна, все это ни мало не беспокоило. Еще час назад, купив у владельца чайханы (являвшимся, заодно, и содержателем примыкающего к ней караван-сарая) чашку скверного щербета, он намекнул, что ищет торговца, который не шибко интересуется происхождением предлагаемых ему товаров. И теперь терпеливо ждал, изредка поглаживая узловатыми пальцами черный клинышек бородки, изрядно разбавленный серебристыми прядками седины.
Мимо, припадая на ногу и ругаясь на чем свет стоит, проковылял какой-то упитанный человек и начал громко костерить владельца чайханы, что-то ему показывая. Ругался он, надо признать, отменно, хотя и с сильным северным акцентом. Однако внимание человека в черном бурнусе тут же переключилось на другого посетителя. Ожидание было вознаграждено.
Скупщик краденного, так же не отличающийся стройностью тела, шумно отдуваясь и проклиная жару, повертел головой и, после того, как чайханщик кивнул ему на циновку в углу, проследовал в указанном направлении. Глаза, еще не привыкшие после яркого дневного света к полутьме помещения, подслеповато обежали "пьющего дым" и остановились на небольшой украшенной самоцветами золотой брошке, словно по волшебству появившуюся на грязной циновке.
- Я так понимаю, уважаемый, да продлятся твои дни, что ты хочешь продать эту вещицу? - потирая руки, поинтересовался толстяк.
Брошка так же молниеносно исчезла, накрытая смуглой рукой с пальцами, чем-то неуловимо напоминающими когти хищной птицы.
- Именно так, почтенный, - голос говорившего был хриплым и надтреснутым. - И не только ее. Если тебя заинтересовал этот, без сомнения, достойнейший товар, то ты можешь осмотреть его и обсудить условия сделки ...в более подходящем месте.
- С радостью, уважаемый, с превеликой радостью...

...Однако, через четверть часа, когда торговец (будучи прижатым к глинобитной стене в одном из узеньких проулков) увидел кривой остро отточенный нож, его радость куда-то испарилась, а на лбу выступила холодная испарина.
- Не вздумай кричать, дорогой Мустафа. Это тебе все равно не поможет.
- Н-не над-дно... Я... я заплачу з-золотом...
- Какой ты щедрый! - в голосе разбойника явственно просквозила насмешка. - Но щедрость тебя, отпрыску ослицы и верблюда, уже не спасет. Тебе не стоило сдавать Гасана своим продажным дружкам из стражи.
- Ты... ты...
- Вот именно. Сплетни о моей гибели в Гадючьем Ущелье сильно преувеличены. Тебе никогда не говорили: не жри в три горла - подавишься...
Нож коротко сверкнул, и несчастный Мустафа принялся оседть на загаженную отбросами землю. А Зерхет ибн Харуд, атаман Коршунов Пустыни, брезгливо ветерев нож о халат свежеиспеченного покойника, запахнул бурнус и направился к коновязи в другой части города. Погибшие месяц назад от сабель эмирских стражников разбойники были, отчасти, отомщены...

[MjavTheGray >>>]

Вернувшись в комнату, Каух старательно закрыл дверь, и лишь тогда
подмигнул Къяре. Громко закашлялся, как будто поперхнулся, и нарочито
тяжело опустился на лежанку.

- Проклятый притон! - громко выкрикнул он. - Меня уже тошнит от этой вони!

За стеной чуть слышно кто-то перевёл дух, потом так же еле различимо
послышались шаги. Скрипнула дверь, и всё опять затихло.

- Так, попутчица... - шепотом продолжил маг. - Дела наши откровенно плохи. Либо мы выходим во двор и вешаемся, либо нас убирают. Сейчас нам ещё
поверили, что мы беззащитны против удара в спину, и попробуют это
сделать тихо. Но как только окажется, что мы способны ожидать удара и
ударим в ответ... Скорее всего на нас начнут охоту по полной...

- И в конце концов! Я хочу на воздух! В конюшне и то не так воняет! - опять громко. - Собирай вещи и пойдём!

[Алеф >>>]

Тридцать семь демонов подземелья! Кьяра не знала - смеяться ей или горевать. Маг с таким удовольствием изображал смертельно отравленного, так достоверно стонал и кряхтел! С другой стороны, не было ничего смешного в сдержанном топоте за стеной. Там явно вострили ножи для нападения на северян.

- Чтоб их всех стервятники сожрали! - тихо выругалась Кьяра и продолжила уже громко (для тех, кто за стеной):
- Пойдем! Чтобы я еще хоть минуту пробыла в этой дыре! Тут еще какую-нибудь заразу подцепишь!

И снова перешла на шепот:
- Вешаться я не хочу! Но куда идти? Да еще на ночь глядя! По-моему, нужно пересидеть ночь в конюшне или во дворе. В конце-концов, если они захотят нас угробить, то проследят за нами. А тут хотя бы уже обстановка знакомая.

Тут у Кьяры мелькнула шальная мыслишка.
- А что, если нам изобразить жуткий загул? По-нашему, по-северному! Вот сейчас спустимся, сядем в уголочке – будем дуть пиво и делать вид, что оно нас сильно забрало. Потом начнем орать песни – короче, по-всякому привлечем к себе внимание. В конце-концов, может отравленный северянин для снятия напряжения выпить?

[MjavTheGray >>>]

Удовольствие от пьянки он Къяре всё-таки испортил. Неизвестно, что там за
пиво в этом бурдючке. Пусть и брали, внимательно наблюдая за продавцом,
пусть налил он им - как и всем... Нельзя никогда доверять никому - ничего
хорошего из это не выйдет. Заклинание удаления яда из еды и питья - долго
готовишься, а читаешь почти мгновенно. Когда Каух отдал призывно булькающий
бурдючок Къяре, у него в ладони была маленькая горошинка - всё то, что
могло принести вред тому, кто выпил бы это пиво. Увы - мелкий дух,
призываемый этим заклинанием, имел весьма скверный характер - и предпочёл
посчитать алкоголь ядом. Вкус и запах сохранились, а вот от хмеля осталось
только воспоминание...

[Алеф >>>]

Пока маг колдовал над пивом, Кьяра тоже времени зря не теряла. Пригрозив хозяину клоповника вечным проклятием, вытребовала пару вытертых, но вполне приличных циновок. Велела мальчишке-прислужнику подмести уголок двора возле глинобитной стены конюшни. Расстелила циновки. Проведала Иргу (кобыла грустно смотрела в кормушку, где было насыпано нечто непонятное, что в здешних краях именовалось кормом для лошадей). Глянула мельком на Каухова верблюда. Новоприобретенное средство передвижения меланхолично жевало жвачку, глядя вокруг с неизбывным презрением.

- Каух, ну скоро ты там? Пить охота!

Маг протянул спутнице приятно булькающую емкость. Кьяра нетерпеливо выдернула пробку и отхлебнула большой глоток.

- Тьфу! Что это ты с ним сделал?

Пиво превратилось в нечто непонятное. Вроде бы вкус тот же, да и пахнет пивом. Но это было не пиво!

Кьяра протянула бурдюк магу:
- Ну, может яда там и не осталось. Но и ничего другого тоже. И что же - прикажешь весь вечер хлебать эту пакость, изображая восторг и буйное помешательство?

Разочарованная Кьяра села на циновку (предварительно подстелив свое собственное одеяло) и принялась разворачивать припасы.

- Ну, что у нас дальше? - спросила она у Кауха, жуя лепешку.

Сообщение отредактировал Алеф - 1-09-2005, 10:07

[MjavTheGray >>>]

- Каух... - распевающая во всё горло Къяра вдруг прервала это веселое
занятие, и придвинулась поближе. Делая вид, что справляется о здоровье
совсем "разболевшегося" Кауха, она наклонилась к магу.

И, кажется, тот знал, о чём сейчас спросит воительница.

- Тот бродяга на рынке... Рассказал бы ты...

Каух громко застонал, делая бешеные глаза. Обсуждать эту тему ему не
хотелось совершенно.

- Почему? Почему он так удобно и вовремя умер? Кты ты, Каух?

- Тот кто старается не говорить лишнего, живёт дольше. - пальцы мага
сделали почти незаметный со стороны жест. А Къяра, если она знала,
что это такое, должна была понять, что дальше расспрашивать не стоит

[Алеф >>>]

Кьяра тихо поперхнулась трезвым пивом. Пальцы мага на мгновение сложили тайный знак. Тайный - для большинства простых смертных. Но не для Кьяры.

Когда-то давным-давно, когда Кьяра была еще маленькой девочкой и совсем не воительницей, отец, тогда еще здравствующий, посадил дочь на колени (что случалось о-о-очень редко) и показал ей этот знак со словами:
- Если увидишь когда-нибудь, что незнакомый человек сложил так пальцы, держись от него подальше. Но если этот человек - твой друг, то можешь ему верить как самой себе.

Пару месяцев спустя отец крепко поссорился с местным сборщиком налогов. А немного позже к отцу пришли двое незнакомцев в черных плащах. Отец тут же приказал дочери выйти, но Кьяра успела заметить тот самый знак, который один из пришельцев показал отцу. Через день по городку разлетелась новость - сборщика налогов нашли мертвым. На теле его не было ни единой царапины, но в открытых глазах застыл ужас. И Кьяра поняла, что отцова врага убили те самые черные плащи с тайным знаком.

Теперь Кьяра сидела, осторожно откашливаясь, и смотрела на мага внимательными черными глазами. Что сказать, она так и не нашлась, поэтому просто предложила:

- Пива хочешь?

[бабка Гульда >>>]

Каух не успел ответить на любезное предложение своей спутницы.
В ночную тишину, которая до этого мгновения принадлежала только им двоим, вплелся медленный глуховатый голос, негромко и задумчиво выговаривавший слово за словом:

Воздух лавою в легкие льется -- идет караван.
Обезумело гневное солнце -- идет караван.
Взор усталый напрасно скользит по пескам раскаленным.
Что глядеть? Всё равно -- всё одно: за барханом -- бархан...

Северяне быстро обвели взглядами конюшню -- ни одной живой души, кроме кобылы Ирги, которая до сих пор не была замечена в пристрастии к поэзии. За низкой плетеной загородкой, отделяющей конюшню от верблюжьего загона, тоже не было никого, кроме верблюда, который уставился перед собой с видом угрюмым и равнодушным...
А голос продолжал звучать:

Где ступали копыта -- уже оплывают следы.
Будет путь твой забытым -- смотри, оплывают следы!
Караванщик, ответь: далеко ли еще до привала?
Далеко ль до спасительной, теплой и мутной воды?

Как ни странно, надо было признать: голос доносился из загона... да чего там -- это говорило животное, экспроприированное сегодня Каухом!

Ты не нужен пустыне, и память ее коротка.
Ты бредешь еще ныне, но память ее коротка.
Погляди, как белеют скелеты издохших верблюдов,
Словно вехи, средь бурого, мертвого, злого песка!..

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 19-11-2005, 2:01

[Алеф >>>]

Кьяра ушам своим не верила. Стихи были замечательные! Вот только кто же их читал? Ну не верблюд же, честное слово! Кьяра потихоньку вытянула меч из ножен за спиной, сделала Кауху знак молчать и на цыпочках пошла к верблюжьему загону.

Не дойдя нескольких шагов, остановилась, переводя дыхание.

- Эй, кто там прячется? А ну выходи! - негромко велела она.

[бабка Гульда >>>]

Верблюд встревоженно качнул ушами, дернул шеей и обернуся к Кьяре.
Тот же глуховатый голос испуганно спросил:
-- Неужто здесь кто-то прячется? Кого ты углядела, о звездноглазая дочь северных ветров? Неужели угонщиков скота? Но ведь твой грозный меч отразит все посягательства на беззащитное животное -- не так ли, о грозная воительница заснеженных земель? Быть украденным дважды за один день -- это было бы слишком злой насмешкой судьбы!

[MjavTheGray >>>]

- Кто тебя украл? - взвился со своей лежанки Каух, но вспомнил о том, что
"отравлен", и тяжело опустился обратно. - Ты скажи мне, кто тебя украл? Сам
сбежал, когда повод оборвался. Украли его, как же! - ворчание мага стало тише,
когда он заметил некую деталь, которую должен был бы увидеть уже давно.
Говорящий верблюд, явно не способный причинить вред, был ему сейчас
интересен куда меньше, чем седельная сумка, одиноко лежащая неподалёку.
Его - Кауха - сумка, снятая с украденного мула. Не так важно было, украли
что-то из сумки или нет, как то, что принёсший эту сумку был настолько ловок
и незаметен, что маг ничего не заметил...

[Алеф >>>]

- Тихо, Каух, - медленно проговорила Кьяра. - Спокойно. Лежи, тебе вредно волноваться. Ты, может, не заметил одну важную деталь? Верблюд говорит!!! Говорящий верблюд!!! Тысяча демонов подземелья! Чтоб мне сквозь землю провалиться!

Маг, похоже, каждый день видел целые караваны говорящих верблюдов. Он даже не удивился. Глядя на такое спокойствие, и Кьяра слегка поостыла. Ну верблюд, ну говорящий. Мало ли какие чудеса бывают на свете. Однако же меч не убрала. Потому что слышала, как демоны вселяются в безобидных животных и творят всякие безобразия. Поэтому Кьяра осторожно спросила:
- Э-э-э...(как же к верблюду-то обращаться?)...уважаемый верблюд, а почему ты говорящий?

Более глупого вопроса Кьяра не могла придумать. Но что еще можно спросить в такой момент?

[vera >>>]

Пустыня - она вечна. Прежде, чем появились люди, Ариан и Дофу сотворили свои жаркие бескрайние владения. И будь благословенна Малеиз, подательница воды, ибо нет здесь жизни без её источников и редких дождей. Даже духи оазисов чтят её.
Примерно такие мысли завладели думами одного из путников. Его спутника, немолодого уже человека, одетого в старый стёганый халат, больше занимали мысли о том, сколько ещё предстоит сопровождать госпожу Джайну в её поисках всякой гадости, из которой каким-то образом получаются всякие снадобья, до её возвращения в Маррат. Именно госпожу, поскольку первым путником, размышляющем о тайнах мироздания была молодая особа. Сейчас, в старой мужской одежде, она выглядела скорее как один из крестьян. Будучи единственной дочерью и вообще единственным ребёнком Фаруха ибн Хасана, известного алхимика, она почти всю жизнь прожила в столице. А после кончины отца унаследовала семейное дело.
Солнце, окрасившее пески в красный и шафрановый цвета, уже почти скользнуло за высившийся вдали горный хребет и от него протянулись длинные черные тени, как выщербленные зубы дракона.
- Красиво, - произнесла Джайна. Она остановила мула и обернувшись смотрела на великолепие заката. - Сколько ни приезжаю сюда - не устаю любоваться на это. Всегда одно и то же и всегда разное. Ты заметил, Амаль, - нет двух одинаковых закатов?
- Я заметил, что Фатима всегда находит новые слова, когда Вы, госпожа, возвращаетесь вот как сейчас. И при этом она не устаёт повторять, что пустыня - опасное место и днём и ночью. Сколько караванов пропадает без следа? Даже могучие воины отправившись в одиночку могут уже не вернуться. Что уж говорить о молодой девушке?
- Ай, отстань, Амаль. Ничего ты не понимаешь. - беззаботно отмахнулась Джайна. - Ну кому в пустыне есть дело до двух крестьян, которые зачем-то ездили в горы? Да и наше селение уже почти рядом.
- А дикие звери? А разбойники? А духи и демоны? Как рассказывал мудрейший Али ибн Гасан...
- Это тот, который заходил вчера? Да ведь дух, обитающий на дне кувшина с вином давно похитил его рассудок. Сам посуди, демонов и ифритов никто, кроме твоего Али уже лет триста не видел, дикие звери тоже что-то не попадаются, а караваны из Маррата могут не бояться "Коршунов пустыни" с тех пор как стража, по приказу нашего эмира, да продлят боги его дни, вычистила их гнездо.
- А я слышал от...
На небе заблестели первые звёзды. Путники, продолжая привычно препираться, приближались к селению "Три чинары"...

[бабка Гульда >>>]

Два брата, Хуррагаш и Большой Джа, не могли считаться гордостью и украшением шайки Зерхета ибн Харуда. И не потому, что им недоставало преданности, отваги и жестокости...
Увы, атаман однажды справедливо заметил: "Братьям на двоих отпущено столько мозгов, что как раз хватило бы одной курице..."
Причем этот семейный запас ума почти целиком достался маленькому, жилистому, пронырливому Хуррагашу. Он умел бойко трещать языком, мог при случае переодеться иноземным купцом или женщиной, а порой строил такие планы обогащения, что Большой Джа восхищенно цокал языком. Увы, хитрость и ум -- не всегда одно и то же, и планы Хуррагаша всегда кончались крахом.
Большой Джа, чья массивная фигура заставляла слоних призывно трубить ему вслед, не смог бы связать и трех слов (впрочем, сам он этого не знал, потому что считать до трех тоже не умел). Зато мог кулаками размолотить глинобитную стену в пыль. (Завистники фыркали: дескать, лбом у него это получилось бы еще быстрее...) Брата он уважал и подчинялся ему беспрекословно.
И еще у обоих был талант, весьма ценимый Коршунами: братья (даже Большой Джа, который только выглядел неуклюжим) умели, если надо, становиться невидимыми и тихими, как мыши. Они смогли бы пройти по рассыпанному сухому камышу и не зашуршать ни одной тростинкой!
И сейчас они лежали на крыше постоялого двора Хассана и выжидали, когда же выносливого северянина свалит отрава...
Большой Джа словно в камень превратился. Он даже не скучал -- просто равнодушно ожидал приказа действовать.
А Хуррагаш обратился в слух, цепко ловя каждое слово, сказанное северянам их весьма необычным собеседником.
-- Почему я говорящий? Ответ один: на то воля богов! Как и на то, что твой спутник украл меня сегодня... да-да, именно украл! Но я не ропщу... может, это знак благосклонной судьбы? Может, именно вам дано вернуть мне человеческий облик, утраченный из-за козней презренных завистников? О, если это так -- я сделаю вас счастливыми и богатыми! Клянусь всеми караванными тропами Великой Пустыни, я могу заплатить куда щедрее, чем многие из тех, кто не ступает на четыре копыта и не покачивает на ходу двумя горбами!.. Но сначала, о дети Севера, ответьте: понравились ли вам стихи, что излились из моей души? Если вы разбираетесь в поэзии так же скверно, как этот глупец, мой прежний хозяин, то вы -- лишь неудавшиеся, смятые комья глины в утомленных созиданием руках богов. И незачем тратить на вас мед моих слов, ибо ничего у вас все равно не получится!