Чужая Тьма-2, Война продолжается

[Инэйлэ >>>]

Око уступало. Сколь ни были велики заложенные в него силы, они не могли совладать с живым разумом, поддерживаемым волей Богини. С каждым мгновением Тесса освобождалась от его влияния - и всё больше подчиняла Око себе. Она всем существом своим сосредоточилась на астральной битве и заставила окружающий её реальный мир исчезнуть, отойти на второй план, и захваченная потоком Силы, не придала значения тому, что в какой-то момент Око стало сопротивляться гораздо слабее. И уж тем более не заметила прыжка Гаррета. И арбалетный болт, вдребезги расколотивший Око, стал для неё полной неожиданностью...

..Взрывом Око в единый миг разнесло на мелкие осколки. Часть из них рассеялись по тоннелю, некоторые бессильно скользнули по нагруднику Тессы, а остальные вонзились в её истерзанные руки...

...Эльфийка не успела даже подумать о том, что следует хотя бы попытаться разорвать контакт - как щепку во время половодья, её подхватил бешеный поток вырвавшейся из-под контроля Силы.

Вспышка!

Нестерпимый Свет, сжигающий всё на свём пути. Изначальная Тьма, породившая всё Сущее и готовая принять его обратно в своё лоно. Сумрак - грань, узкая настолько, что волосок по сравнению с нею - нахоженный тракт, и безграничная в своём могуществе, как безграничны просторы течения великой Реки Времени.

И крохотная песчинка сознания в бездонном омуте Вечности.

Горячо пламя новосотворённой звезды - но ему не сравниться с холодом Пустоты и одиночества во мраке. Не затмить своим блеском сияния крыл Золотого дракона, купающегося в океане мелодий звёздной симфонии, прекрасней которой нет и не было ничего в великой совокупности Миров. И всё это - Ничто перед ликом Великой Тьмы - рассекаемой на части сиянием новорожденой звезды.

- Что это за место?
- Всё и ничто. Суть Пустоты и бессмысленность Сущности. Сердце Миров. Твоё сердце.
- Что я здесь делаю?
- Тебе решать.
- Но кто я?
- А кем ты хочешь быть?
- Собой.
- А кто ты?
- Какой ответ тебе нужен?
- Мне - никакой. Ответ нужен тебе. Ответь - и будь. Ты ведь хочешь быть?
- Да.
- Да?
- Да. Я хочу быть. Быть - не казаться, а быть.
- Тогда ответь мне. Может, ты хочешь обрести Силу Ока? Власть?
- Нет. Я хочу, что бы драконы были свободны в выборе. Как и все Смертные.
- Тогда решай.
- Кто ты?
- Это не имеет значения. Ответь - и возвращайся.
- Куда?
- Ты должна вспомнить сама.
- Хорошо. Я отвечу тебе.

И Тесса ответила.
И умерла. Сердце её остановилось а потом - миг спустя - забилось с бешеной скоростью. Мгновения - или тысячелетия - иномирового существования забылись, стёрлись из памяти сестры Эллинсинос, и никогда больше не возникали в ней. Мгновение - и Тесса вспомнила всё. В следующий миг она открыла глаза.

В мире прошло от силы несколько мгновений. По-прежнему сражались элементали и обезумевший дракон. Надвигались на Даламара полугномы. Бились в окружении Тарим и Элтанас. А сама Тесса по-прежнему сидела, прислонившись к стене, только её руки были чисты - не было следов ни ожогов, ни обморожения - только ногти приобрели странный, бриллиантовый блеск.
Одним лёгким движением Тесса вскочила на ноги. Она не могла оставаться в стороне. Она должна была помочь друзьям. Она должна была хоть что-то сделать - и сделать быстро... Времени почти не оставалось...
И для Элтанаса этого времени уже не было. Магический болт, выпущенный из арбалета Гаррета кем-то из воинов Мелькора, разнёс верхнюю часть его тела в клочья. Мир Тессы взорвался вместе с останками друга. Горячие слёзы обожгли глаза, а вслед за ними пришла ярость и ненависть. Ненависть к убийце, поразившему воина в спину. Та, что ещё несколько мгногвений назад была сестрой Эллинсинос, вперила в Найла бешеный взгляд - и под ним человек начал изменяться.
Он ещё не успел опустить арбалет - как волосы его поседели, а лицо покрылось глубокими морщинами. Он ещё ничего не успел понять - а его тело уже умирало. Растекались слизью и выпадали из глазниц глаза, рассыхались мускулы, клочьями слазила с лица кожа, и сами кости обращались во прах. Несколько секунд - и на месте воина осталась лишь горстка праха.

Сообщение отредактировал Инэйлэ - 30-07-2006, 16:15

[Гадюка >>>]

Проклятое Око! Проклятый дракон! Почему он не остановился, ведь Око замолчало?! Джигеши была совершенно уверена, что драконы не полезут в подземелье без Зова, но этот был какой-то ненормальный, поэтому его голова в стене стала для Огненной полной неожиданностью. Дангина же, не мешкая, успела прикрыть сестру-антипода... Почему? Из-за родственных чувств, общей цели или нежелания позволять кому-то со стороны вмешиваться в их огненно-ледяные отношения? Тем не менее драконье дыхание прошло в непосредственной близости от Джигеши, не доставив никаких приятных ощущений. Огненная побелела, но не от холода, а от злости, бездумной эмоциональной вспышки раздражения. Ей было не за что ненавидеть свихнувшегося дракона, но разозлить ее он сумел до крайности. Где-то рядом лопнуло могучее, неживое, язвительное Око, но Джигеши даже не обернулась поинтересоваться концом своего недавнего собеседника. Ледяные узоры на стенах вокруг Огненной почти сразу растаяли, а в ее руке оказался конец рыжей косы с вплетенным бронзовым полумесяцем. Лезвие полыхало багряным... Один стремительный расчерк оранжевой молнии - а волосы Огненной вели себя не хуже водных - по глазам белого дракона. Он, мгновенно ослепший, мотнул головой и заревел, сотрясая своды уже не ледяным, а самым обычным звериным воем боли. А в открытую пасть Джигеши резким движением кисти отправила огромный (для любого мага, но не для воплощения) шар огня и лавы. Которым дракон и подавился. В глотке у него что-то лопнуло, что-то зашипело, и шар взорвался, едва не оторвав голову. Дракон последний раз ударился теменем о каменный свод и застыл на полу с пустыми глазницами и диким оскалом...

[V-Z >>>]

Не услышать зов других элементалей было невозможно. И не ответить – тоже.
Тарим чувствовал, что именно произошло с Аорой… и ему это не нравилось. Однако чувство солидарности с теми, с кем бился рядом – пересилило.
Так что часть своей энергии он Даламару отдал; а потом…
А потом в спину элементалю вошел меч – и мгновением позже ударила молния, пронизавшая тело Земного.
Это было… неприятно. Вдвойне неприятно – потому что били в спину.
Чувства элементалей сложно представить существам земным; однако все сложные эмоции Тарима можно было выразить одним, знакомым каждому словом.
Тарим обиделся. И был намерен обидчикам отплатить. Благо точно знал, где они – в подземелье для этого Воплощению не стоило и оглядываться.
А так как контакт со стенами пещеры был давно налажен…
Казавшаяся несокрушимой стена брызнула осколками – и две тяжелые глыбы ударили в цель. В рыцаря и боевого мага; последнему Тарим еще и прибавил маленьким сотрясением пола под ногами – дабы сосредоточиться не успел.
Путешествуя с эльфами, он многому у них научился. Хотя воины Мелькора сказали бы «набрался».

А что же Даламар? Почему он не принимал участия в схватке?
Ответ прост: сперва эльф восстанавливал силу, а потом хладнокровно выбирал наиболее подходящее заклинание для боя.
Волна Дангины лишила его контакта с Земным, но Даламар уже успел обрести достаточно энергии; неудовольствие от воды маг пока загнал вглубь – совершенно не время для него.
Всплеском – удар Тессы. Хорошо, что она жива… будет кому договариваться с Иридией… да и с Элинсинос объясняться по поводу смерти сестры не хочется.
Смерть Элтанаса, мелькнувшая где-то на окраине сознания, вызвала противоречивые чувства – с одной стороны, Даламару было жаль терять сильного союзника… да и что таить, соратника, с которым бились вместе. А с другой же, как бы цинично это не звучало, – она была полезна.
Брать силу из чужих смертей эльф умел – и неплохо в этом натренировался до пришествия Мелькора. Смерть же такого сильного существа, как Элтанас, дала впечатляющий выброс силы…
«Для мага важны мастерство, сила и контроль над используемым. Мастерству учатся, и его никто не может отнять; контроль тоже нарабатывается. А вот силу следует добывать везде, где только можно».
Так когда-то сказал Рейстлин Маджере, и ученик был с ним совершенно согласен.
Когда-то, давным давно, лучший маг Кринна заинтересовался вопросами посмертия, и в частности – лордом Сотом. Вместе Рейстлин и Даламар пришли к выводу, что, увы, создать второго Рыцаря Черной Розы у них не получится, поскольку в появлении такового участвовали божественные силы.
Однако границы традиционной некромантии они тогда неплохо раздвинули.
По лицу Даламара скользнула улыбка.
Эх, часа два-три бы поработать с любым из этих воинов… Лучше всего – с командиром. Хотя не стоит, в его ауре явно просматриваются следы влияния Мелькора… Фанатик? Или еще что-то? Лучше с ним не рисковать. Используем кое-что более простое.
Ну что же, воины, посмотрите, на что способен истинный темный маг!
И Даламар атаковал – так, что выжившие должны были навсегда запомнить этот день.
– Аххисадашаэх фиррихаоэсти! Фиидхаш! Сиоихион ашурсараах эйхен! Фиидхаш!
Технически – ничего сложного. Напитать энергией лежащие вокруг трупы, повлиять на них своей волей. Заставить подняться и действовать в защиту призвавшего.
Некромантом Даламар был не из последних – и сплел заклинание безупречно.
Те из мертвецов, кто был способен двигаться – медленно поднялись на ноги. Подобрали оружие; впрочем, у большинства клинки все еще были зажаты в пальцах.
Те, кто не сумел бы встать – поползли, скребя по камню пальцами и не отрывая мертвого взгляда от врагов.
Поднятые Даламаром мертвецы шли в бой. Недвижим остался лишь Элтанас – его Даламар не касался.
Тессе может не понравиться, – подумал маг, машинально посылая успокаивающий сигнал эльфийке. – Но иначе мы тут все останемся… Думаю, она поймет.
Шаги мертвых воинов не могли не отвлечь тех двоих, что нацелились на Даламара – и этим маг воспользовался.
Кинжалом эльф работать умел – ибо если уж носил с собой какую-то вещь, то обращаться с ней учился превосходно.
Разумеется, в ближний бой Даламар лезть не стал. Зачем? Есть куда более простой и изящный способ.
Метнуть кинжал – точно в глаз одному из воинов. Выставит оружие – и магическая нить вовремя исправит направление полета, позволяя обогнуть преграду и достичь цели. А потом – то же самое со вторым.
Так Даламар и поступил.

Тарим, как и остальные элементали, все меньше напоминал человека; сейчас он скорее был похож на ожившее изваяние. Так было легче говорить с камнем.
Особенно… да, странное дело. Там, в проходе было необычное – Тарим бы назвал это «воинственным камнем».
Раздумывать над этим элементаль не стал. Просто послал приказ – и услышал в ответ скрежет шагов.
Дракониды после смерти обращаются в камень. А таковой подвластен Воплощению Земли.
И потому мертвый драконид подчинился приказу; тяжело шагающая статуя двинулась к сражающимся, с явным намерением приложить по голове всех врагов элементаля.
Если бы кто-то сказал Тариму, что тревожить мертвых дурно, он бы искренне удивился. Ведь подавляющее большинство всех мертвецов лежит именно в земле – так почему Воплощению Земли этим не пользоваться?

[higf >>>]

Даже великий маг не может бросить один кинжал в двоих одновременно. Магия помогла, и Грас рухнул на пол замертво, уже не попав под действие закончившегося заклинания Даламара. А вот Брасу повезло больше – он оглянулся и успел инстинктивно поднять руку. Клинок Даламара пробил ладонь и остановился около глаза. Перед бойцом оказался выбор – попробовать нанести удар, ибо дистанция уже позволяла, или заняться спасением своей единственной и неповторимой жизни и столь же неповторимого зрения.
Сила, Сила, Сила… сколько ее можно отдать и прокачать через себя. Количество это для смертного, даже будь он эльф и ученик Рейстлина, ограничено.
Поднялись Лар и его рыцарь тьмы – его убийца, на ногах оказался Тарвил и Гаррет, который, казалось, упал в последний раз, тело Лайониса дернулось, но вновь обмякло – эльф не смог поднять жреца Мелькора. Как и дракона – это было превыше его сил. Тело второго рыцаря тоже дернулось, но так медленно, что его можно было не брать в расчет, а маг, раздавленный ударом Тарим, превратился в кашу, поднять которую не смог бы и самый опытный некромант. Рассыпавшиеся останки Найла зашевелились, но были слишком прахом - Тесса поработала основательно.
Четверка двигалась замедленно, но, тем не менее, двинулась в атаку на врагов Даламара.


Как так может быть? Она дышит Воздухом, но не ощущает его магии. Судорожный взмах веером… Нет, ничего. Чисто женский страх заполнил душу Аоры и, когда из норы показалась зеленая драконья голова, могущественная элементаль взвизгнула, как девчонка, увидевшая мышь.
Впрочем, это до некоторой степени вернуло ей самообладание, а когда змей выдохнул свой страшный яд, ужас, раскаляясь, перещал в гнев, в топку которого была брошена и изрядная доля страха. Страха как за себя, так и за Джеяна. Да, он бессмертный Майя, и яд может и не повредить, но это слишком слабое основание для влюбленной женщины. К тому же дракон не только грозил им обоим, но и отравлял своим мерзким дыханием Воздух, ее Воздух!
Аора всей своей душой ударила в поставленный Даламаром барьер – и пробила его. Незримая стена рассыпалась острыми осколками, часть из которых ранили тонкую, магическую составляющую Воплощения, и женщина, застонав, закусила губу, чтоб не кричать.
Но – дело было сделано. Дотянувшись до своей стихии, она первым делом собрала рассеивающуюся в нем отраву и погнала ее назад, в глотку Кхаллиалу. Одновременно с этим растворенный в крови каждого живого существа живительный воздух вскипеть – в каждом кровеносном сосуде, в каждой конечности и внутреннем органе, и даже в мозге.
Смерть была почти мгновенной, но очень мучительной. Дракон забился в проделанном им тоннеле, заревел, стены, и так потревоженные Таримом, содрогнулись вновь, с потолка упало еще несколько камней и по нему зазмеилась трещина, угрожая похоронить под лавиной всех участников боя, кроме, разумеется, Тверди. Затем зеленая голова безжизненно шлепнулась на пол, а женская головка вставшей на колени Аоры откинулась вбок, слегка ударившись о камень стены. Из прокушенной губы стекла капля крови – красной, человеческой.

Кетариэль тоже была на коленях почти рядом, но она не поднялась, а упала – эльфийке таки досталось от яда Кхаллиала, и теперь ее мутило и выворачивало.

Килгор вскинул лук и поискал мишень. Элементали неуязвимы для него, до эльфийки далековато… Сорвавшись с тетивы, стрела отправилась в полет к Даламару.

[Инэйлэ >>>]

Тесса смотрела на останки убийцы Элтанаса безо всяких эмоций. Сам факт его смерти оставил её равнодушной, слишком много смертей она видела за свою жизнь.
Гораздо больше её поразило другое - причина и... способ его смерти. Эльфийка прекрасно помнила, что яростно глядя на убийцу, она всеми силами души желала ему сгнить заживо, рассыпаться прахом - и это тут же исполнилось... почему? Как? У неё не было разумного ответа на этот вопрос. Как и на тот, почему её руки, обожжённые и обмороженные, теперь были чисты и здоровы...
Но это могло подождать - а то, что творилось вокруг, ждать не могло. Тесса шагнула вперёд и оглядела творящееся в пещере, краем сознания понимая, что за её спиной пришёл конец безумному белому дракону. А в пещере шла настоящая бойня. Кто был живым, а кто мёртвым?
Дико заревел дракон. Медленно двигались к Даламару и его противникам четверо тех, кто вообще-то был мёртвым. И поднимал лук эльф в дальнем конце пещеры.
Тесса замерла, стиснув кулаки. Странное вдохновение поднимало её на своей волне.
... Лук - это не палка с ниткой, лук - это творение, прекрасное в своей гармонии, равно как и стрела. А когда её нет - нет и красоты. Если у лука немного истёрта тетива. Если у стрелы чуть-чуть потрёпано оперение. Если она, Тересенна, смогла принести смерть одним желанием - так пусть её желание разрушит гармонию выстрела!.. И пусть ветер, поднятый Аорой, довершит дело. Пусть стрела пролетит мимо цели.

[Тельтиар >>>]

О Бог, Владыка Мира,
Услышь мои слова,
Пусть все решает сила,
Пусть участь такова!

И я, твой верный рыцарь,
Карающий клинок,
В одном клянусь, Властитель:
Твоих сразить врагов!

Пусть близок час расплаты,
Вложи мне в руку меч,
Мятежник или предатель -
Их ожидает смерть!

Вспять обратяться реки,
Дождь звезд падет с небес!
Один закон навеки -
Едины жизнь и честь!
Молитва Илласа


Красная Ярость

Беллату не суждено было осознать всю глубину своего безуми, и отнюдь не потому, что он лишился разума, а потому, что он в буквально смысле лишился головы. Туша с хрустом, ломая стену, вывалилась, загораживая проход, пару раз дернулась, и застыла белой грудой мяса и чешуи.
Не лучше пришлось и Кхаллиалу - этот зеленый змей наверное даже не понял, что его погубило, хотя и находился в здравом уме. Просто для дракона утверждение "Не на того напал" до этого момента казалось глупым, а после - для него уже никакое утверждение важным казаться не могло.

- Стоять!
Озлобленный голос Ашара заставил Хассаяра вздрогнуть. Дракон, едва лишь пришедший в себя, после того, как зов Ока оборвался, и принявший человеческий облик, с удивлением обернулся к хозяину.
- Но?...
- Око уничтожено, и нам там делать нечего, - отрезал красный гигант. - Более того, Беллат и Кхаллиал мертвы.
- Кто мог убить этих?..
- Идиотов, - завершил за него Ашар. - Элементали. Запомни, Хассаяр, не суйся туда, с элементалем могу сразиться только я из всего рода драконьего, а ты просто умрешь.
Позади послышались шаги - маги и рыцари, что были на площади, догнали дракона в тоннеле.
- Идите туда, - приказал он им. - Вашему возлюбленному маршалу нужна помощь.
- Ты послал их на смерть, Ашар, - удивленно вскинул брови юный дракон, едва только люди отдалились на достаточное расстояние.
- На войне потери неизбежны...

Бойня в пещере

Бэйнин обернулся как раз в тот момент, когда позади него послышался шорох. Пухлый целитель занимался перевязыванием ран Рагни, и в руках его все еще было какое-то снадобье. Позади, медленно поднимался труп Тарвила, молодого разведчика, чье тело было буквально насквозь пробито осколками костей взорвавшегося драконида.
- О, Мелькор! - Взывл Бэйнин, но времени даром не терял, выхватив из походной сумы некий пузырек, и с силой вогнав его в одну из ран мертвеца, что было мочи оттолкнул его прочь - еще не полностью пришедшее в себя, тело отшатнулось, падая на пол, шагах в пяти от целителя, рухнувшего со всем возможным проворством.
Затем раздался взрыв, и останки неупокоенного заляпали стены вокруг.

Рухнувшая стена, раздавившая боевого мага (эх, жалко парня, совсем еще молодой был), одновременно завалила и выход из пещеры, отрезая медленно поднимавшегося Лара, от основной битвы, и оставляя его один на один против Бэйнина.
Мертвец, за неимением других целей, двинулся на целителя.
- Что, один подавился, второй на очереди?
Первое что попалось в руки пухлому лекарю - это посох Гартена с выдвигающимися лезвиями. И он не замедлил пустить его в дело. Удар, еще один, отталкивая мертвеца назад, затем лезвием по горлу.
- Ах, тебе до этого дела нет, мертвячина?! На вот!
Подсечка, с одновременным отрубанием стопы лезвием! Еще удар по лбу, череп не выдержал, мозги заляпали дерево дубинки. Лекарь, запыхавшись, продолжал держать мертвеца на расстоянии, лупя его почем зря, и отталкивая, едва лишь он хотел приблизиться на расстояние удара.
- Ух! Вах! Ох! - Тяжело дышал Бэйнин, но отбиваться не забывал, зная что лишь он опустит оружие, как тут же будет разорван, а мозги его сьест этот бывший серый маг.
- Получи, получи! Попал под раздачу, так не ворчи!
Приговаривал толстяк, припоминая, есть ли у него еще немного той горючей смеси. Ах да! Как же он мог забыть о такой простой вещи - все мертвецы боятся как огня.
Удар в брюхо Лару, отталкивая его назад, а затем Бэйнин подхватил сумку, и достал из нее очищенную воду, которой промывал раны. Так уж вышло, что всю воду, что он брал с собой, очищали жрецы Мелькора, а заодно и освящали. Откупорив пузырек, он окатил мертвяка его содержимым, и вновь оттолкнул, радуясь полученному результату.

"Братишка!!!" - Осколок мысли дернулся в отголоске сознания полугнома. Он даже не почувствовал физической боли, от кинжала, разорвавшего его ладонь, столь сильна была боль душевная, от гибели брата-близнеца, рукоять оружия в единый момент уже оказалось сжато в этой самой ладони.
Кроме брата и службы у полугнома, изгоя, ублюдка для обоих народов ничего не было. А убийца был рядом. Брас не размышля, умелый воин наносит удар быстрее, чем мысль может его отследить - в десятки раз быстрее. Эльф успел метнуть кинжал, но по сравнению с реакцией настоящего воина, колдун был медленнее, а стопы его приросли к полу, благодаря предсмертному заклинанию боевого мага.
Топор опустился наискось, стремясь разрубить от плеча до пояса, кинжал просто желал войти в живот, причиняя как можно больше страданий.
Прошла лишь тягучая доля мгновения...


Король Воров

Колдовской Глаз покачивался на шее у Старика. Лицо его, до этого спокойное и благостное, сейчас было встревожено, он видел, как легко элементали погубили двоих могучих драконов, и это было жутким зрелищем. Страх закрался в его сердце, а вместе со страхом и осознание того, что их шансы на победу ничтожно малы.
- Старсис, прости меня, - прошептали уста Старика.
- Но за что?... - лишь сейчас молодой маг понял, что не может пошевелиться, а в следующий момент кинжал оборвал его жизнь, перезав горло.
Клык и Карп в теле Мире подались назад. Кровь медленно стекала, ровно как и жизнь удалялась из тела мага. Он стал бесполезен, в тот миг, когда истратил всю свою силу, но его смерть высвободила нужное количество энергии, столь необходимой Старику - Старсис был талантливым и, быть может, могущественным магом, с огромным, пусть и не раскрытым потенциалом. Смерть раскрыла все.
Старик использовал только что узнанное заклинание, Молчание Стихий, лишь самую малость изменив его назначение, и использовал на это все те силы, что получил от смерти Старсиса, однако заклинание было направлено не на воплощение, оно слилось с клинком темного рыцаря, по имени Иллас, подпитываясь его яростью и болью от потерь близких друзей. Той болью что шла из сердца, навеки преданного делу Великой Тьмы.

Человек Чести

Тело жреца разлетелось тысячей осколков света, когда огненный болт вонзился ему в спину. "Вот и закончился наш вечный спор, жрец. Правда на острие клинка...", но вместо этих слов, вырвался крик, исполненный боли:
- Найл!!!
Разведчик и друг распадался кучкой праха. Не оставив после себя и следа. На глазах у Илласа он превратился в ничто, развеянное налетевшим ветром. Скрипя, поднимались доспехи, а внутри их был уже не рыцарь тьмы, а его мертвое подобие. Но кто посмел тревожить покой человека, что отдал жизнь за Господа?! Чья извращенная душа могла пойти на это?!
Обернувшись, Иллас понял все.
"Даламар, ты был предателем, ты отрекся от своей ложи, ради власти и магии, ты предал Бога, а теперь глумишься над душами и телами его верных слуг. Ты хуже Клыка..."
Но между ним и Даламаром было существо, которого не должно было существовать - элементаль земли, воплощение живородящей стихии, несущее смерть.
Иллас рванулся вперед, взывая к Господу, и прося у него помощи! А затем нанес удар, и сталь клинка рассекла плоть каменного гиганта. Рыцарь восхвалил Мелькора, уверенный, что это Бог даровал его мечу силы для битвы, не зная, чье колдовство сплелось с лезвием на самом деле, но его вера, его ярость и жажда мести лишь питали заклятие, позволяя с каждым ударом отсекать от стихии воплощение.

Каменный Прах

Ближайшим врагом, находившемся подле ожившей статуи была Кетариэль. Похоже жить ей оставалось до того момента, пока каменный кулак не раздоробит череп.

[Латигрэт >>>]

Звон, с которым разлетелись осколки страшного для элементали заклинания, не остался неуслышанным. Дангина ждала этого звона, ждала мгновения, когда почувствует сестру. После поединка с Джигеши водная остро ощущала сущности и гармонию равновесия (точнее, остро сознавала, что перестала его ощущать), и молчание Четвертой уязвляло. Счастливый вздох Аоры, вновь слившейся с родным воздухом, сладкой нотой отозвался по натянутым чувствам Дангины.
Не обращая внимания на кипящую вокруг битву – мельтешение раздражало, но не более, чем если бы Дангина забралась в атакованный муравейник. Силы стихий не могли равняться краткоживущим – элементаль вновь метнула поток мыслей и образов. Стены, пространство, живые и мертвые – задержать чувства той, что лишь недавно поняла каково это, жить, и ощущать, было не под силу никому. Разве что подслушать, хотя чтобы вместить весь бурный поток, ныне ставший страстями элементали, нужен был более чем могущественный разум.
"Сестра, я рада, что ты вернулась..."
Мимо застывшей стихии свистели стрелы, рядом проковылял поднятый зомби – чтобы спустя мгновение фейерверком костей и праха улететь обратно, а разум Дангины витал вокруг недавнего, но такого бесконечно далекого разговора.
Когда Воздушная научила Водную чувствовать, когда обе делились друг с другом тайнами ненависти – тайнами любви. Когда на берегу озера по волнам бежал легкий ветерок, и в полных мелких брызг порывах играла радуга. Чувств.
"Когда-то мы говорили о том, что наши стороны выбрали за нас. Забудь, сестра. Мы бесцветны, мы не свет и не тьма, но мы любовь и ненависть. Мы жизнь, мы этот мир..."
Недошедший до Дангины поток льда растаял и испарился в испепеляющем гневе Джигеши, в свободно струящиеся по полу волосы затекла чья-то кровь. Хранящая остывающую память, но сейчас Водную не интересовали такие мелочи. На Аору изливался каскад мыслей, подобный недавнему фонтану на Тарима.
Слушающего Джеяна захлестнуло страстью, в которой перемешалась искренняя ненависть воды к огню, и странная любовь сестер. Безумная жажда жизни, в полной мере оцененная Дангиной лишь когда она перестала сожалеть о разлуке со своей стихией, о невозможности полного единения. И то самое сожаление, пусть стихшее, но грызущее душу как тень прошлого – когда у Дангины появилось будущее, разом возникло и осознание прошлого. Простые чувства, понятные любому человеку с рождения, у элементали проявлялись несколько месяцев, но когда все таки проявились...
В каждом отзвуке услышанного Черным Маршалом таилась поистине бездна. Прошлое Водной уходило в века, тысячелетия и вечность. Будущее устремлялось в бесконечность, и при этом четко разграничивало "сейчас", "чуть-чуть попозже" и бесконечное "потом", которое дитя стихии, в отличие от придумавших эти понятия, отлично осознавала.
Такой океан информации и эмоций, уместившихся в один вздох, полностью понять могли лишь элементали.
И Аора поняла. Все что чувствовала Дангина, что она думала о Равновесии и его нарушениях, сколь равнодушна была к воле богов и как ее тревожил сам мир. Кринн, стихии, Иридия. Зов.
"Сестра, первый раз за вечность зову тебя драться вместе... Очистить наш мир, очистить для чистой любви и чистой ненависти".

Долгое мгновение, в котором слились потоки воздуха и воды, сменилось рвущим грохотом эфира. В установившемся было квадрате элементалей снова что-то взорвалось, и закрутившийся треугольник очередной раз со всего размаха припечатал ставшую слишком чуткой Дангину. По тонким астральным связям как Аоры, так и Дангины пронеслось эхо обеим ненавистного "Молчания", и взорвавшаяся злость Воды зеркально переметнулась к Огню. Но щедро плещущая силой и страстью элементаль была уже не так сильна в физическом воплощении – хватало на себя, но не других, - чтобы второй раз устраивать фонтан чистой силы.
Прозрачная фигура Водной даже не шевельнулась, когда клинок Илласа коснулся каменной кожи Тверди, но по эфирным путям метнулось невообразимое сочетание горящей воды и текучего огня, смешение двух истинных и несмешиваемых сущностей. По следу заклинания, влившего в меч рыцаря нерыцарскую магию, от двух вечно-ненавидящих сестер к смертному магу.

[Инэйлэ >>>]

Тесса выругалась бы, будь у неё время. Получеловек-полугном, которого она в последний момент пощадила и не стала направлять стрелу, продолжил атаку, несмотря на рану. Топор и кинжал - против простой ткани.
Тесса не почти думала. Просто - только что промелькнувшее воспоминание о разговоре с Элтанасом об оружии, оружейном металле и заклинаниях для них - моментально оформилось сильное в желание - и в металле произошли незаметные со стороны, но мгновенные и необратимые изменения. Кинжал и топор, только что твёрдые почти как алмаз, теперь были очень гибкими и пластичными, способными изогнуться даже от легчайшего нажатия пальцем...
А сам воин скоро почувствует слабость, ведь выдёргивая кинжал, он рассёк себе артерию....

[higf >>>]

Старику не помогла вся его хитрость, не спасла и тщательная маскировка заклятия. Он замаскировал бы себя от смертного мага, но не от элементаля, чувствовавшего себя на тонких планах вполне свободно. Собственно, поскольку удар был мысленным, телу главы Гильдии воров не было причинено никакого ущерба, но мозг не выдержал адской боли жидкого огня. Лицо человека стало багровым, и он мгновенно рухнул замертво. Очень грамотный лекарь, какого тут не наблюдалось, поставил бы диагноз «кровоизлияние в мозг со смертельным исходом».

Иридия бесстрастно глянула на тело.
– Бесполезно прятаться, нас и тут достали, – произнесла она холодно.
Возня вокруг драконицы, хотя девушка понимала не все происходящее, внушала ей чувство брезливости – все это было как-то… неправильно.

А Карп вдруг почувствовал, что теряет контроль над телом приходящей в себя Мирэ.

Джеян слышал все. Если бы в этот миг можно было расслабиться, он бы расслабился. Оправдана погоня, оправданы преследования и жертвы! Он выполнил задание и теперь знает, чего искали Светлые и с какой целью. Разумеется, Черный Майя хорошо помнил Иридию, но кто мог тогда подумать? Впрочем, все в этом мире меняется. Теперь все ясно и просто. Есть враг и есть цель – не дать Светлым использовать Иридию, а сделать это самому.
Если только… одновременно с этим знанием он почувствовал призыв, обращенный к Аоре: "Сестра, первый раз за вечность зову тебя драться вместе... Очистить наш мир, очистить для чистой любви и чистой ненависти". Дангина звала ее. Каков будет ответ? Да, она его любовь, но никогда, по сути, не признавала власти Мелькора над собой. И всегда оставалась Воплощением, стихией в человеческом теле – об этом нельзя забывать. Теперь, если Аора шагнет к остальным, круг стихий, всех, будет завершен. Ибо Джигеши более не на стороне Мелькора. Это потом можно разобраться, как это назвать, а сейчас – противник. Хорошо хоть не за Светлых – теперь у них своя сторона. Наиболее близкая по происхождению его… Кому? Союзнику? Любовнице? Жене? Джеян никогда не был силен в таких терминологических вопросах и не любил зря ломать голову над философскими вопросами.
А теперь задумался. И никогда, пожалуй, так не боялся, как в эту минуту.
Впрочем, терять голову даже от любви и страха маршал не собирался. Он сделает то, что должен, даже если останется один против четырех Воплощений. Хотя в этом случае придется умирать, но, возможно, так будет даже лучше, если Аора изменит.
Джеян потянулся за силой. Самым простым источником были зомби Даламара. У эльфа не было времени и возможности проделать ритуал настоящего подъятия, и маг просто напитал их силой. Учитывая бывшее у него время, результат был неплохим, но Джеян воспользовался магией врага к своей выгоде. Готовясь к бою, возможно, безнадежному, он потянул энергию из потревоженных некромантией покойников, собирая ее в себе и частично восстанавливая растраченные запасы. Один за другим ходячие трупы падали на пол и умирали второй раз. Сложнее всего было с Думвингом, которого направил Тарим. Но в этот момент в Твердь врезался меч Илласа, и ему стало не до поддержки тела драконида. А черный Майя изучал их сто лет. Как и орки, к примеру, они не имели выбора стороны и душой принадлежали Повелителю Тьмы. Прибегая к силе и знаниям, данными Мелькором, его помощник перехватил управление драконидом, вытягивая и ту часть силы, что вложил элементаль. Щит он тоже снял, чтобы не тратить силы на его удержание, и теперь никто не сказал бы, что Майя отстранен от окружающего.
Правда, Кетариэль это чародейство не помогло – за миг до того, как рухнуть и развалиться на два куска камня, Думвинг размозжил ее голову кулаком.
За всем этим Джеяну было просто не до смерти Старика, убитого магией, которую он тоже почуял, прослушивая тонкий план - такая мелочь!

Удар Илласа был для Тарима, пожалуй, самым опасным из испытанного за все время этого странного путешествия. Старинный меч благословленного Богом генерала при поддержке магии Старика вполне мог развоплотить Твердь, уничтожив элементаля, как некогда клинок Юттрей положил конец существованию Эригдан. Это было так же, как обычная рана для обычного человека, и левая рука Тарима повисла, а из рассеченного левого же плеча потекла жидкость, мало, правда, походившая на кровь. Если элементаль Земли не уйдет, он вполне может остаться в этой пещере на веки. А может и победить – как будет на то воля судьбы.

Удар Браса оборвал бы жизнь Даламара, не вмешайся Тересенна со своей новообретенной силой. Правда, она чуть запоздала. Топор ударил по плечу, благодаря Массе отозвавшись тупой болью и лишай правую руку подвижности, а кинжал вошел в тело справа, но, помягчев, скользнул по ребрам. Из раны полилась кровь, хотя из руки Браса она хлестала ручьем, унося жизнь и силы с каждой секундой. Ноги мага по прежнему были прклееены к полу заклинанием уже мертвого колдуна.

Аора услышала мысли Дангины... Нет, не так. Можно услышать и не понять или не почувствовать. А она на миг, такой краткий и такой бесконечный, совершенный в своей мимолетности сама была Дангиной и даже Джигеши. Она думала их мысли и чувствовала их чувства, и это было… правильно. Ведь весь мир состоял из того, что воплощали Четверо. Это единство было прекрасным, как миг страсти, в нем была завершенность.
Лицо стоявшей у стены на коленях Аоры осветилось внутренним огнем, она поднялась на ноги и шагнула к пролому в груде камней, в которую превратилась стена.
Мысли остальных к тому времени уже схлынули. Эту завершенность и цельность так хотелось удержать…
Веер закрыл лицо. Его взмах – тоже мимолетный миг. И он тоже прошел. Увы, нельзя удержать и заморозить даже самое прекрасное мгновение. Ибо остановившееся время - это т смерть, нежизнь.
А так хочется снова испытать это ощущение единства! Все очень просто, надо только пойти с ними и оставить стоявшего неподалеку чуждого Кринну пришельца с его Повелителем. Всего-то.
Веер вниз.
- За нас не делают выбора, Дангина. Мы его однажды делаем сами. Я сделала его более ста лет назад и остаюсь с тем, кого люблю.
Это было глупо и бессмысленно, особенно с точки зрения стихии, это нельзя было объяснить. Это можно было только понять или не понять. Аора послала в ответ Водной всю сложную смесь своих чувств. Будь ей от роду считанные недели, наверное, она поступило бы так же, но Воздух была воплощена уже более ста лет. Веер открыл лицо, и даже в глазах сейчас не было ничего нечеловеческого. Перед всеми стояла в первую очередь женщина, которая выделилась бы среди других разве что красотой и гордой осанкой, она была в этот миг совсем непохожа на остальных троих. В них черты людей стирались с каждой минутой, подруга Джеяна была полной противоположностью.

[Тельтиар >>>]

Забывшие меру добра или зла
Мы больше не пишем баллад,
Покрыла и души, и мозг, и тела
Костров отгоревших зола.
В золе ни угля, и в душе ни луча,
И сердце забыло науку прощать!
Забытый бард былых времен

Прощание

- Учитель? - Кэлнис в ужасе смотрел на сползавшего на пол Старика, его лицо было умиротворенным, таким умиротворенным, какое не могло быть у живого человека. Холеные пальцы юноши, унизанные перстями, обхватили голову бывшего короля воров. - Учитель...
Плач молодого мага огласил комнату, он сжимал в ладонях тело своего учителя, раскачиваясь из стороны в сторону, и постанывая, точно малое дитя. Пальцы гладили седые старческие волосы, чуть косаясь их.
Там в коридоре, один за другим упали замертво Алые Убийцы, лишившиеся своего короля. Не далек был момент, когда воры, узнав о гибели Старика, разбегуться, точно крысы, того, кто мог бы управлять столь огромной преступной империей, раскинувшейся под всем Ансалоном, больше не существовало. А значит прекратила свое существование и сама гильдия.
И только плач Кэлниса еще напоминал о существовании Старика.

Карп не стал задерживаться в теле драконицы, едва лишь почувствовав, как к ней возвращаеться ее воля.
"Прости, другого выхода не было" - прошептал призрак в голове у Мире. - "Ты вернула меня к жизни, и я не мог позволить тебе бежать на помощь Оку"...
Но Драконица пока еще только приходила в себя.

Клык тихо скользнул за дверь - он, стоявший за спиной у Старика, видел всю битву, видел то, как легко элементали убивали драконов, как вершилась волшба. И то, сколь легко был убит сам Старик.
Лежавшая на полу Вианда медленно приходила в себя, Раф и Элиза изумленно смотрели на тела Алых Убийц.
- Раф, - подходя к верному лучнику, произнес Клык. - Эта битва тебе не по плечу.
- Что ты говоришь, Сен? - лучник вскинул брови. - Мы вместе прошли...
- То было тогда, а теперь уходи! - Резко оборвал его Эссен Майриган. - Забирай ее и уходи! Что ты сможешь противопоставить элементалю, за мгновение превратившему дракона в мешанину запеченого мяса и костей? Или Черному Маршалу?
- А Мире? - Голос целительницы дрожал, но она считала, что не вправе сейчас молчать.
- У Мире есть ее магия, - стальные нотки в голосе Клыка говорили о том, что он больше не намерен слушать пререкания. - Раф, ты единственный человек, которого я могу назвать другом, и потому не хочу, чтобы ты просто погиб, когда какая-нибудь тварь мимоходом бросит огненный шарик!
- А ты сам, Клык?
Дезертир шагнул вперед, заключив лучника в объятия, тихо прошептав:
- А у меня есть должок к нашему Маршалу. Иди! Быть может свидимся еще!
Элиза хотела что-то сказать, но Раф обернувшись, накрыл ее уста поцелуем. Клык отступил, посмотрев на молодую целительницу. Да, Рафу было ради чего жить. А у него осталась лишь эта последняя битва.
- Прощай, друг, - скупая слеза прокатилась по щеке лучника, и он, схватив за руку возлюбленную, поспешил прочь.
Клык прислонился к стене, его взгляд пробежался по комнате - Вианды здесь уже не было.
"Присмотри за ними, эльф" - вспыхнула в голове мысль, и тут же раздался ответ:
"Хорошо..."

- Учитель... - пальцы нащупали Колдовской Глаз на шее у Старика. Средоточие его магического могущества, артефакт, хранивший в себе тайны сотен заклинаний. - Учитель...
Голос изменился, теперь это был уже не плачь, но алчный шепот человека, нашедшего сокровище.
- Спасибо учитель... Этот подарок я буду ценить больше, нежели любой другой...
Пальцы обхватили артефакт, срывая его с шеи колдуна...
- Нет! - Вскинула руки, пришедшая в себя Мирэ, бросился наперерез ему Кастор. Но было уже поздно...

...Взрыв сотряс комнату, превращая ее в кострище. Разнося стены, убивая тех, кто в ней находился. Алчный ученик забыл снять защитное заклятие с артефакта...


Вианда больше не ощущала Зова, но ее влекло чувство куда более ненавистное и древнее, нежели разрушенное око. Здесь, совсем рядом был убийца ее родных, нечестивый Ашарриаторекс, красный змей. И она, плутая по корридорам, шла навстречу ему.
Лишь чудом удалось девушке обойти место битвы слуг Мелькора и Элинсинос, но она не думала об этом - ее влекла только месть, месть тому, кто убил всех ее родных.
Он появился из-за угла тоннеля, уверенный в своих силах, огневолосый бородач в алой робе. Взгляд желтых глаз смотрел на девушку с легкой иронией.
- Моя маленькая Вианда, - с усмешкой произнес змей. - Ты пришла, чтобы убить меня? Как это глупо с твоей стороны, неужели ты не знаешь, что обречена.
Он подходил, медленно сплетая на кончиках пальцев смертоносный узор заклинания. Девушка молчала - все было понятно по ее ненавидящему взору.
- Что, моя малышка, ты теперь осознала всю глубину твоих заблуждений, ты не сможешь отомстить мне, как бы того не хотела, - издевательский шепот дракона отражался от стен громоподобным эхом. Ему доставляло удовольствие говорить с заведомо слабой противницей, хотя к ней больше подходило слово - жертва. - Ты дрожишь, бедненькая, давай я тебя согрею...
Слова утонули в хрипящем булькании, из затылка дракона вырвался кусок льда, пробивший его голову насквозь, поразив мозг. С пальцев сорвалось заклинание, буквально разорвавшее тело девушки надвое, отшвыривая его прочь. Вианда умерла мгновенно, но зная, что отомстила.
Ашар пошатываясь сползал, хватаясь слабеющими руками за стену тоннеля. Он все еще не мог поверить, что серебрянная смогла пробить его защиту, что у нее хватило сил одолеть его - самого могущественного из драконов Кринна.
За спиной погибшего Ашара стоял Хассаяр, на губах юноши играла плотоядная улыбка. Ученик одолел учителя, разрушив его магическую защиту, когда старый змей был уверен в своей неуязвимости.

- Он поднял меня из грязи, - говорил Раф, пока они с Элизой удалялись от тайного логова. - Я всем обязан Эссену и Карпу. Потому и пошел с ним, когда он отрекся от Бога. А потом Мире вылечила меня, когда мои раны были смертельны. И теперь я их бросил!
- Клык спас тебе жизнь сейчас! - Резко, словно удар хлыста, отрезала девушка. - Если ты вернешься, то лишь разочаруешь его!
Молодой лучник смотрел в глаза целительнице. Он знал, что должен был быть рядом с Клыком, но... но он должен быть рядом с ней, сейчас и всегда. Он обещал, что заберет ее в Сильванести, когда все кончиться. И пусть финал не такой, как предсказывал Майриган, у него есть одна веская причина выжить в этой битве. Элиза...
Хлопанье крыльев заставило их обернуться. Огромный ворон завис над ними, всматриваясь круглыми глазами в странных людей. Раф узнал его - тот самый ворон, что был у жреца в Утехе, что порвал его тетиву.
Элиза вскинула руку, подманивая птицу.
- Иди сюда, садись, - произнесла она, и ворон, сначала недоверчиво, но все же сел на ее кисть, обхватив когтями палец. Девушка погладила его по голове. - Как же тебя зовут, пернатенький?
- Мечеклюв, - вдруг вырвалось у Рафа, когда он вспомнил имя ворона. И сам провел рукой по его крылу. - Ну что, долой былые обиды, черноперый? Иди с нами, раз уж твой хозяин мертв - разносола не обещаю, но мясо у тебя будет всегда.
Ворон лишь каркнул в ответ, но улетать не спешил.


Это предчуствие. Оно всегда спасало его, всегда помогало уйти от неминуемой гибели. Но сейчас Клык хотел, чтобы оно его подвело. Развалившаяся дверь, обгоревшие останки Кастора в углу, разорванное тело Кэйлиса на полу, у головешек, некогда бывших столом, упавшая в углу Иридия... и Мире... она была раздавлена рухнувшей стеной, и лишь оторванная рука с перстнями на изящных пальцах, которые не тронуло пламя, лежала прямо посередине комнаты, все еще подрагивая.
Драконесса сумела защитить себя от взрыва, но не от его последствий. Клык шел медленно, точно во сне. Он помнил, как подарил ей Жало Скорпиона, магический кинжал, способный поглащать любое пламя, дабы оно не повредило владельцу - но и он не помог. Странное чувство опустошенности овладело дезертиром, он стоял, глядя на останки драконессы. Смотрел и понимал как ему будет ее не хватать. Этой женщины, которую он порой ненавидел, за ее стремление управлять им, и которой восхищался за несгибаемую волю, за решимость и благоразумие. За то что она была той силой, что вела их к единой цели.
Тогда давно, еще в Утехе, трое дезертиров и полусумасшедший маг повстречали ее на дороге из города. Кем они были тогда - никем, кучкой преступников, по которым плакала виселица, объединенных безумной надеждой избежать наказания. Но эта встреча дала им новый смысл жизни.
Благодаря Миреналиссе он, Эссен Майриган, смог бросить вызов Богу и тем силам, что неподвластны смертным. Он перестал быть пешкой в чужой игре.
Он помнил все - от первого слова, там на пыльной дороге.

- Ты ведь не просто путешественница, а драконесса, причем из тех, что раньше звались темными, так?
- Ты догадлив и я не стану спорить, ибо не вижу в этом смысла. Да, я драконэсса. Черная драконэсса. А тебе нужны от меня либо сведения либо помощь. Ни то, ни другое не обойдется тебе даром. Думаю, это тоже очевидно.
- Я думаю мы найдем общий язык, миледи...

Помнил, как их, вобщем-то обреченный отряд, день ото дня становился все сильнее, как Мире заключила сделку со Стариком, как к ним присоединились Вианда и Литас. Как они получили артефакты, на которые так опрометчиво сделали ставку в этой борьбе.
Помнил, как она спасла жизнь Рафа, рискуя своей собственной.
И тогда, в Палантасе, когда она пошла в библиотеку, Эссен последовал за ней, опасаясь за ее жизнь, а она решила что он за ней следит...
А теперь ее не было. Как не стало и цели, к которой они шли, все вместе. Он вновь остался один.

Эссен обнажил кинжал, аккуратно кладя его рядом с телом Мире.
- Меня называли Клыком Дракона, - тихо прошептал он. - Но правильнее было бы назвать Клыком Драконессы.
Это было последнее прощание. Клык снял с пальцев мертвой драконицы перстни, надевая их на свои. Как память.
Он никогда бы не признался себе, что любил эту черную драконицу.

[Гадюка >>>]

Злость Огненной прошла так же быстро, как и нахлынула. Она услышала ответ Аоры, хотя тот был адресован Дангине - теперь это не имело значения. Осталась печаль... В отличие от Водной, Джигеши долгое время провела в пути с Аорой и Джеяном и чувствовала, что Аора гораздо в меньшей степени Воплощение, чем остальные трое. Теперь Джигеши понимала, что такое любовь. Но... любовь сестер-элементалей имела мало общего с земной любовью. Почти неслышным эхом докатились до Аоры чувства Огненной.
Жаль, сестра, что ты не идешь с нами... Но я понимаю.
Жаль, сестра, что мне не пойти твоим путем и не испытать того, что испытала ты.
Жаль, что мы встали по разные стороны. Но и ты пойми...
Теперь Джигеши чувствовала Аору совсем по-другому. Не четвертой гранью. Иным, не похожим ни на кого элементом в мозаике. Этот по-новому ощущаемый мир с элементалью-человеком тоже был правильным. Ведь и раньше были элементали, ушедшие с пути ненависти и вечной битвы. Ведь равновесие колеблется, и мозаика играет цветами...
Но Джеян... Знает ли он, какую опасность несет миру алчность Богов? Джигеши почувствовала необходимость объясниться с Маршалом, потому что потом времени не останется...
Джеян... Поймешь ли ты? Не держи на меня зла, я просто слишком люблю этот мир. Наши дороги разошлись. Но ты не чувствуешь Кринн так, как Воплощения. Бойся нарушать Равновесие. Бойся, потому что она может умереть!
К сознанию Маршала устремился огненный поток картин и чувств Джигеши. Там было все - страх, ненависть-и-любовь, разбивающиеся вдребезги чашки весов, рвущиеся цепи и рвущиеся нити, держащие Кринн, сошедшие с ума стихии, обломки чужих миров... Огненная надеялась, что Маршал поймет ее. Не так, как может понять Вода, а просто... Просто почувствует то, что она хотела ему сказать.

[Латигрэт >>>]

Услышав шелестящее нет, сказанное уже не сестрой, а кем-то большим – или много меньшим, - Дангина осознала не только мелькнувшие призраком просторы аориных чувств. Призраком любви, которая показалась неспособной любить меньше чем на миг, больше чем на вечность, но и открыла новую грань так стремительно разворачивающегося перед ней равновесия.
Воплощения стихий не были вечными, и в своей мимолетности не были и самим миром. Не могли быть, но были. Недолго. Те краткие дни, луны или годы, пока воплощенная и усеченная вечность познавала саму себя мерками смертных. Разумных.
"Стихия неразумна..." – в душе со скрежетом и лязгом встал на место очередной кусочек истины, аккуратно мостившей необузданный нрав Водной.
А я не стихия...
Только ее элемент...
Элемент может думать...
Но чувства привилегия смертных...
Смертных...
Смерть...
Мироздание в голове Дангины кувыркнулось, и встало на место, перебаламутив и снова выкристаллизовав все омуты и глубины сознания. Короткое "Нет" Аоры объяснило Водной, что истинно полюбившая воздушная уже перестала быть элементалью, выбрав смертность за любовь (хотя до Воды это дошло с опозданием в сто лет), а сама Дангина, дойдя в своем осознании до подноготной чувств, тоже скоро окажется перед развилкой.
Впрочем, как сообразила Водная, ни один элемент из прошедших границу между скоротечными эмоциями до полнозрелых чувств оставаться собой не мог. Не мог продолжать быть всего лишь элементом... Быть, жить, не быть, умереть...
Посвятив уложению мироздания три секунды, Дангина успела признать истину Аору, еще раз утвердиться в своей, с оглядкой на ту – справедливо ли за глубину чувств платить скорой смертью, как венцом доступного стихии пути?.. – и разом оставила глубины бытия. Понимание штука интересная, но если уж Дангина додумалась до понимания вечности, то и смысл "своевременности" от нее не ускользнул. И сейчас времени на вопросы глобальные, но все таки терпимые, не было.
Джигеши слышала ответ воздуха одновременно с Водой, и сестрам не нужно было лишний раз договариваться. Кипящая вокруг битва не интересовала ни одну, а цель прихода разлетелась хрустальным крошевом. Не забыв, впрочем, сначала рассказать Огню все нужное, а затем передать силу и знания той... В памяти Дангины всплыло видение цунами и крик эльфийки... – Тересенне.

Открыв глаза, элементаль обернулась к выходу из пещеры, который за истекшие мгновения успел украситься останками белого дракона и полным набором следов "тут были Вода и Огонь", и который обещал привести к Иридии. И сходно которому, кстати, умчалось астральное пламя. Но этот явно не случайный факт Дангина отметила уже на ходу, текучим шагом (или шагающим потоком) влившись в проход. Без всяких гейзеров, каскадов и наводнений – просто сойдя с одного места и направившись в другое. Обогнув мешающихся, мешающих и просто бывших помехами. Иногда – сразу с трех сторон.
Придя незваной, водная так же и ушла, забыв кого-то спросить и не видя смысла задерживаться. И кто мог бы удержать ее...

[Инэйлэ >>>]

Вопрос, куда ушла, точнее - куда утекла - Дангина, занимал Тессу недолго. Просто так она не покинула бы поля битвы. Просто так Вода никогда бы не объединилась с Огнём. Есть только одна причина, ради которой эти события могли произойти - причина по имени Иридия.
Тесса, недолго думая, последовала за элементалаями, удостоив останки дракона лишь беглым взглядом.
Иридия, Иридия, Иридия... Зачем ты вернулась, Дитя Богов? Ну не из ностальгии же, в конце-то концов? Что-то заставило тебя вернуться в Кринн - и это что-то, а точнее кто-то - не Мелькор, иначе ты уже была бы с ним, помогала бы рушить Равновесие. Равновесие... Тесса стиснула зубы, чтобы не застонать. Что-то, что терзало её иномировыми видениями весь уть до Палантаса ушло, но не до конца. Оно сменилось чем-то другим, какой-то странной Силой, которая позволила безо всяких заклнаний, одним простым желанием, манипулировать окружающим миром. Откуда оно пришло - можно было только гадать. И разгадка была пока всего одна - Око Дракона. Последнее из созданных магами Века Мечтаний, вместивших в Очи саму суть крылатого племени, соединив Свет и Тьму Равновесием.
Равновесие, всюду Равновесие... Хорошо бы понять, что оно и узнать, насколько оно сейчас пошатнулось?.. Внезапно пол поехал вбок - Тесса повалилась на стену, и вдруг поняла, что с полом ничего не происходило - это её по непонятной причине повело в сторону. Эльфийка сделала ещё пару шагов - как её шатнуло к противоположной стороне прохода. Словно пол пещеры стоял на качелях.
Тесса тихо зашипела сквозь зубы - ругаться больше не было ни сил, ни возможности - произошедшее вышло за пределы её нецензурного арсенала. Равновесие нарушено. Весы начали раскачиваться. Резким толчком оттолкнувшись от стены, Тесса поспешила вслед за элементалями, не сомневаясь, что они приведут её к Иридии. А потом... Потом надо выяснить, что Дитя Богов потеряла на Кринне - и действовать соответственно полученной информации.
А если Иридия откажется прислушаться к словам разума, или - не приведи Истинные Боги Упорядоченного, где бы их не носила нелёгкая - появится Мелькор, желающий получить её Силу - тогда... Тогда придётся рискнуть и ПОЖЕЛАТЬ Иридии оказаться далеко-далеко от Кринна. И себе самой - тоже...

[Тельтиар >>>]

Только ухнул сыч, когда нанес удар,
Я пролил его кровь, и жизнь забрал,
Но руки красны как никогда,
И эту кровь не смоет вода.
Последний стон он издал во тьме,
Отец погиб, эта смерть на мне,
Закончено дело, но руки в крови,
И эта кровь очернит мою жизнь...

Отцеубийца, Повелитель Лилии Кларенс ут-Малкольм сидел в темнице Ангбада, в ожидании суда чести и казни. Он знал, что его преступлению нет прощения и оправдания, но не сожалел о содеянном.
О нем говорили рыцари и оруженосцы, слуги и простые люди. Он - самый молодой из Повелителей Ордена, герой войны у Восточного Рога, образец для всех молодых рыцарей, и в то же время преступник, убийца и изгой. Для него не осталось места в Ордене. Не осталось места в этой жизни.
Слухи говорили, что юные рыцари и оруженосцы требовали у суда Повелителей сохранить жизнь Кларенсу, но закон был суров в этом отношении.
Между отцом и сыном никогда не было взаимопонимания. Повелитель Черного Клинка, Малкольм Торранд держал сына в ежовых руковицах, многое запрещал, стремился вылепить из него идеального рыцаря, не считаясь с желаниями самого Кларенса. В семнадцать лет юноша стал Повелителем Лилии, в том возрасте, когда другие еще ждут посвящения в рыцари, но это не принесло ему счастья.
А потом отец отправил его под Восточный Рог, следить за Гарсиасом, и разве мог кто-нибудь предположить, что Кларенс найдет в честолюбивом генерале идеал для подражания, и человека, которого с большим трепетом назовет старшим братом, и ради которого пойдет на все.
После возвращения Кларенса в Ангбад отношения между ним и отцом лишь усугубились - признанный герой войны, не желал терпеть наставления старика, ни разу в жизни не учавствовавшего в настоящей битве, и сделавшего карьеру протирая кресла в кабинетах столицы. Малкольм точно нашкодившего щенка, отчитывал дерзкого юнца за неповиновение, часто на людях, что было для Кларенса сродни публичному порицанию.
Той ночью они оба выпили слишком много, Малкольм вновь кричал на сына, называл Гарсиаса кровавым ублюдком и соламнийским выкормышем, ни во что не ставящим кодекс, а своего сына жалким блюдолизом, ничего не понимающим в жизни. Слуги, подслушивающие под дверью, ворвались в комнату, когда в ней послышался стон и падение тела - Кларен вогнал в шею отцу столовый нож, которым резал хлеб.
Он не сопротивлялся когда его арестовали и бросили в темницу.

Это убийство было омрачено и другой смертью - Ромуальд Жейен, Палантасский Губернатор, прибывший на похороны Повелителя Ночи, был найден мертвым в своей постели. Отравленное вино стало причиной его смерти. По словам магов, расследовавших убийство - его отравил человек, относившийся к гильдии Старика.

Троих высших Повелителей Черного Рыцарства было решено похоронить в один день, а после похорон, вынести приговор Кларенсу, бывшему Повелителю Лилии, лишенному имени Ут-Малкольм Торранд.



Алая Ярость

Хассаяр превращался медленно, аккуратно стараясь не принять слишком большой формы, чтобы было где разместиться в пещере. А затем он подошел к останкам Вианды, нещадно потрепанным заклятием его учителя. Зубастая пасть распахнулась, пожирая ее тело, отрывая мясо, кусок за куском, и заглятывая не жуя, перемалывая в челюстях кости. Высасывая мозг, и сьедая отважное сердце юной драконессы, погубившей самого могущественного из драконов Кринна.
Затем настала очередь самого Ашарриаторекса - тело которого медленно возвращалось к драконьей ипостаси. Хассаяр начал с лап, тщательно пережевывая каждый кусочек, так, чтобы он хорошо усвоился его желудком. Пасть алого дракона медленно, но верно становилась все более окровавленной, по мере поедания великого собрата.
Впрочем, подробное описание трапезы молодого дракона особого интереса для читателей представлять не должно, а потому, добавить можно лишь, что ненасытный Хассаяр пожрал все, что когда-то было Великим Красным Драконом, и лишь череп Ашарриаторекса остался в руках алого, как доказательство одержанной победы. Ведь никто не узнает, что Ашара убил не он. Особенно теперь, когда по жилам Хассаяра текла кровь могущественного змея, и он сам чувствовал, как становиться намного сильнее, нежели был.
Конечно, чтобы сравняться с Ашаром, ему потребовались бы еще долгие долгие годы, но сейчас он уже стал много сильнее своих сородичей. И желал забрать все, что некогда принадлежало Ашару Красному.

Удары сердца твердят мне, что я не убит,
Сквозь обожженные веки я вижу рассвет.
Я открываю глаза - надо мною стоит
Великий Ужас, которому имени нет!
И можно тихо сползти по горелой стерне,
И у реки, срезав лодку, пытаться бежать,
И быть единственным выжившим в этой войне
Но я плюю им в лицо, я говорю себе: "Встать!"
Я вижу тень, вижу пепел и мертвый гранит,
Я вижу то, что здесь нечего больше беречь,
Но я опять поднимаю изрубленный щит
И вырываю из ножен бессмысленный меч.
Я знаю то, что со мной в этот день не умрет,
Нет ни единой возможности их победить,
Но им нет права на то, чтобы видеть восход,
У них вообще нет права на то, чтобы жить!

Укус Клыка

Элементали. Джеян. Бессмертные.
Она тоже хотела стать бессмертной. Сбросить Черного Бога, и занять его место. Покончить с безумством стихий, и отправить в вечную отставку Черного Маршала. Разве она многого желала? Разве она была достойна той участи, что ее постигла?!
Если бы кто-нибудь увидел Клыка в этот час, то не узнал бы его - дезертир поседел в один миг, сетка морщин покрыла его чело, а в глазах читалась та пустота, которую не способно заполнить уже ничто в этом мире. Там, под грудой обломков были похоронены все его мечты, его чаяния, что смертный может бросить вызов Богу... и победить.
Ужастная правда открылась в тот миг, когда уже поздно было отступать. Щемящая боль растекалась по всему телу, и это была не физическая немощь, но душевная. Говорят - потерявший все опасен, ибо более ему терять нечего. Эссен сейчас был таким.
Мире больше не существовало. И странное прозрение пришло к Клыку в этот миг - Старик погиб так же, как умер Карп. Он знал, кто всему виной - элементали. Огонь, Вода, Воздух, Земля - четыре стихии, каждая из которых отняла у него что-то невосполнимое.
Перстни, снятые с руки Мире жгли кисть, они просили, нет требовали, чтобы их могущество выпустили наружу! И он не мог, да и не хотел им противиться - напротив, он сам вскинул руку, представляя перед собой заклятых врагов. Воплощения стихий, которые были насмешкой над самой природой!
Они не должны жить! Они не могут жить! Не имеют права на само существование!
Изумруд, Рубин и Сапфир раскалились, нагревая золото перстней, обжигая кожу. Боли пока не было. Мире научила его многому, помогла постичь саму суть магии, и пусть в нем не было ни грама магического искусства, но его воля, несгибаемая воля позволяла ему даже передавать мысли. И сейчас он чувствовал силу древних артефактов. Последнего наследия ушедших богов. Вещей, не связанных глупым законом равновесия - амулетов, которым было дано лишь раз явить свое могущество. И они избрали этот миг.
- Дангина-волна! Джигеши-Пламень! Аора-ветер! Будьте вы прокляты отныне, и до вашей гибели!
Слова сами срывались с языка дезертира. Он видел их перед собой, в своем воображении - всех трех. Они были рядом, артефакты сами нашли их. И он сделал то, что должна была сделать Мире, будь она жива...

Древние боги сковали стихии, управляя их жизнью. Они создали вечную борьбу, вечные противоположности, чтобы те никогда не смогли выступить против богов. Это было извечным равновесием на протяжении тысяч лет.
Оно пошатнулось, сейчас, когда Вода и Пламя объеденились в противоестественный союз, и отглолоски силы древних Богов жаждали вернуть все на круги своя.
Отступники умирают. Богов не было - было то, что осталось от них. Была сущность воды и пламени, сущность матери-земли, заключенные в камнях-артефактах, и эта сущность вырвалась на свободу.

Рубин Сирриона, бога пламени, вспыхнул, осыпаясь пеплом - и это пламя неминуемо поразило бы Дангину, парализуя каждую ее частицу, испаряя то, что некогда было водой. Разрушая саму связь ее духа и тела, дабы она стала лишь безжизненной лужей.
Сапфир Зебоим, богини моря и штормов, опал, растекаясь лужицей, и вода эта, не медля, готова была пронзить саму суть Джигеши, туша извечное пламя, горящее в ее пламенном сердце. Дабы она стала лишь кучкой пепла.
Изумруд Чизлев, богини жизни и земли, обратился в мелкую крошку, и тяжелая поступь тверди, должна была придавить Аору, сдавливая ее горло, отрывая от потоков воздуха. Разрывая тело, дабы она стала лишь воспоминанием, шепчущего в листьях ветра.

Сила Артефактов была велика, но быть может они не смогли бы уничтожить стихии, не будь четвертого. Граненого Алмаза, о котором Мире говорила, лишь, что его ей дал незнакомец в Гавани, сказав, что он пригодиться в самый необходимый момент.
Алмаз усиливал действие каждого из артефактов, вливал новые силы, необходимые, чтобы древние, забытые боги усмирили разбушевавшиеся стихии. Чтобы не осталось и самой памяти о их существовании. Говорили, что силу древних богов могла остановить только сила нового Бога, но станет ли он останавливать то, что нанесет удар по его врагам.

Четырех перстней-артефактов более не существовало, была лишь обгоревшая левая кисть, зажатая правой, и пустота. Клык сделал все, что мог, теперь у него не было даже кинжала, чтобы защитить себя. Он прислонился к стене, и медленно опустился на корточки.

Но не знал того дезертир, что сейчас, выпустив магию артефактов, он защищен лучше, чем искусный старик, ведь он не творил волшбы, и к нему не шел след. Более того - все, кто чувствовали удар древней силы, должны были думать, что его нанесли другие стихии - что Дангина поразила Джигеши, а Джигеши Дангину, что Тарим ударил по Аоре в полную силу...

Но им нет права на то, чтобы видеть восход,
У них вообще нет права на то, чтобы жить!

В этот самый миг, ободренный первой победой, нанес новый удар генерал Иллас, его меч неумолимо приближался к плоти Тверди. Он должен был вонзиться в грудь элементаля, в его каменное сердце, дабы свершилось правосудие.

Дабы круг стихий не замкнулся никогда.

Сообщение отредактировал Тельтиар - 6-08-2006, 8:04

[V-Z >>>]

Клинок резанул по телу, и Даламар не смог сдержать вскрика - точнее, яростного шипения.
Боль, короткая вспышка ярости - "ты посмел ранить меня?!", и - краткий луч благодарности. Благодарности Тессе - ибо эльф не пропустил вспышку Силы с ее стороны, и понял, что именно спасло его.
Но закончить схватку он должен был сам.
Даламар резко отклонился назад - так чтобы точно утратить контакт с лезвием. И выбросил руку...
Противник был воином. А Даламар - магом. Но у эльфов всегда есть небольшое преимущество перед гномами и их потомками - ловкость и гибкость.
Этим ученик Рейстлина и воспользовался.
Его пальцы стремительно коснулись лезвия кинжала - разумеется, не режущей кромки.
- Сехеш.
И - молния. Яркая, слепящая молния, соскользнувшая с пальцев - проходящая через кинжал в тело противника. Металл, даже гибкий, все равно остается металлом - и он отменно проводит молнии...
Результат прост - вкупе с предыдущей раной этого полугному хватит. Сам же Даламар за себя не боялся - ни один более-менее искусный маг не позволит своему заклинанию нанести себе вред. Особенно такому простому.
А затем маг оглянулся - и увидел меч мелькорова генерала, направленный на Тарима. Даламар почувствовал - это клинок действительно способен причинить вред...
"Тарим, осторожно!"
Мысль метнулась между ними - и не только она. Даламар сумел повторить ход с кинжалом... правда, теперь уже не своим. Первый попавшийся меч, выпавший из руки кого-то из убитых, взмыл в воздух - целясь в генерала. Войдет в лицо - хорошо. Просто атакует - тоже неплохо - генерал отвлечется.

Разум магических созданий нередко бывает сильнее, чем у смертных. И потому элементали вполне могли думать об очень многом сразу… если находились в стихийной форме.
Тарим же, постепенно теряя человеческий облик, все еще сознанием и мышлением был близок к обычным разумным; и в бою предпочитал не отвлекаться на то, что не связано с собственно битвой.
Но в краткие мгновения передышки он сумел обдумать слова сестер - и согласиться, что они справедливы. Хоть и колебался - оставить ли своих спутников?
И мысль ему помешала докончить резкая боль - а затем занесенный клинок.
Лишь сигнал Даламара позволил Тариму вовремя заметить движение противника - и отреагировать.
Земной сделал широкий шаг в сторону, молниеносно нагнулся, протягивая руку к полу - и на камне вспух продолговатый бугор... а через секунду он оторвался от гранита - потому что Тарим его подхватил. Подхватил тяжелый каменный посох.
Генерал бил быстрее; но посох Тарима был длиннее и, несомненно, удар получался куда мощнее.
Выпад в корпус посохом, одновременно с ударом меча, поднятого Даламаром - отразить и то, и другое вряд ли возможно для смертного.
А Тарим принял окончательное решение.
Я ПОЙДУ, - мысленная речь Земного была такой же мощной и тяжелой, как и его стихия. - НО НЕ ОДИН.
И та же мысль - ушла к Даламару и Тессе.

Эльф, конечно, не мог слышать разговор Стихий. Но какой-то обмен сообщениями между ними уловил - и сделал правильные выводы.
"Мое искусство, сила Тессы... да, это может спасти нас даже рядом с элементалями".
Принцесса, - Даламар постарался сделать мыслеречь как можно более лаконичной. - Тарим идет с другими Воплощениями, собирается взять и нас. Объединим силы - и я сумею сплести защиту, которая сохранит нам жизнь.

[Гадюка >>>]

В Джигеши ударил стремительный поток не видимых глазу ледяных осколков, выстужая, вымораживая огненное нутро, гася пламенные языки мыслей и чувств. Элементаль схватилась за грудь и закашлялась; изо рта посыпались искры.

Как же так?! За что?! Ведь у них все получалось, ведь цель была так близка! А главное, как? Ведь союз элементалей, заключенный на словах, не мог не отразиться на их сути. Воплощения воспользовались покачнувшимся Равновесием - элементы мозаики сместились, перекатились цветные стекла в калейдоскопе. Вода и Огонь, вечные противоположности, вечные полюса, оказались чуть ближе, чем раньше. А воплощениям теперь не укрыть ни движения, ни вздоха друг от друга. Как же Дангина смогла ударить так, что Джигеши не почувствовала угрозы в мыслях сестры?!

Краем глаза Огненная увидела, как Дангина судорожно хватается рукой за стену. Это не так, это не правильно... Кто-то спустил стихии с цепей и натравил друг на друга. Кто-то чужой. И Стихиям это не понравилось. Не надо понукать Огонь делать то, что он умеет лучше всего - воевать с Водой. Не надо заставлять Воду нападать на Огонь. Стихии привыкли решать это сами. А к тому же, Воплощениям сейчас очень нужно было жить и очень хотелось жить. Поэтому где-то глубоко под землей недовольно заворочалась, заворчала Лава. Джигеши спросила ее, не подведет ли она свое Воплощение на это раз, и Стихия поддержала ее, решительно и яростно заревела из глубин.

Тогда Огненная, из последних сил цепляясь за рассыпающийся мир, сотворила вокруг себя и сестры черное, мертвое Зеркало Лавы, по угольной поверхности которого скользили алые и серые тени. Остатки ледяной волны стали исчезать в нем - их поглотило само Подземное Пламя, бьющееся в каменных объятьях невообразимо глубже катакомб. Одновременно Джигеши увидела огненную волну, захлестнувшую Дангину - Зеркало с той же алчностью поглощало и ее. Лава поддержит этот щит, даже если элементаль потеряет сознание. Огненная вспомнила, что Зеркало придумала незабвенная Юттрей, гораздая на такие штучки и за долгие века своего существования достигшая совершенства в изящных, несиловых приемах общения со Стихией.

Последним, что увидела Джигеши перед тем, как мир окончательно расплылся в глазах, было аналогичное Зеркало, поставленное Дангиной. Кто лучше Огня защитит от пламени, кто лучше Воды спасет ото льда?..

[Тельтиар >>>]

Всадник Возмездия, Кара Всевышнего,
Меч Справедливости вспорет восход.
Нет побежденного, нет победившего
В мире, чье сердце навеки замрет.

Человек Чести

Трудно наверное было творить заклинания Даламару, ведь для магов важнее всего концентрация, а при боли - она рассыпаеться алмазной пылью, что уносит нещадный ветер. Хотя - вряд ли сейчас подобные мысли могли занимать полугнома.
Смерть Браса была быстрой. Точнее - слишком быстрой - его сердце остановилось от удара тока, но ноги продолжили путь, пусть даже вопреки желанию угасающего разума. Дымящееся тело полугнома врезалось в черного мага всей своей тушей, с навешанными поверх элементами доспехов, а поскольку отступить он не мог, приклеенный заклинанием, то...

Илласу некогда было размышлять о судьбе Даламара. Этот ублюдок получит свое, когда придет его время. Увернувшийся от смертоносного удара, элементаль еще пытался сопротивляться. Твердь могуча и быстра, когда уподобляеться лавине, но из раны на плече Тарима медленно сочилась сама его суть. С каждой каплей, силы все больше покидали воплощение, ибо зачарованный клинок оставил саму суть заклятия в ране.
Короткий подшаг. Меч ушел вниз, в тот миг когда элементаль создал каменный посох, и резко пошел наверх, словно желая описать обратную, рубящую снизу восьмерку, этот удар и спас жизнь генералу - пропроров, словно мягкую глину, посох тарима, лезвие вынырнуло наверх, уже на излете отбрасывая, прочь поднятый магией Даламара меч, целившийся ему в лицо. Железяка отлетела на пять-шесть шагов и со звоном рухнула. Видимо у каждого мага есть свой предел, или эльф не стал тратить силы на поддерживание заклятия, или ему сейчас было вообще не до этого... а какая разница?
Не лучше пришлось и посоху тверди - от единого прикосновения клинка он рассыпался каменной крошкой, поскольку меч, напоенный силой Молчания, разрушал любую элементарную волшбу. Тарим же все еще должен был двигаться в направлении удара своего уже несуществующего оружия, в то время как меч, оказавшись в наивысшей точке замаха, то есть перед лицом Илласа, резко пошел вниз, описывая уже обычную восьмерку, в основание шеи элементаля, так чтобы разрубить его от плеча до пояса. Длинны оружия хватало, чтобы при ударе, еще и выйти на поллоктя из спины тверди.
"Джеян! Сделай же хоть что-нибудь! Почему ты не сражаешься?!" - Иллас почему-то был уверен, что маршал услышит его мысли. "Джигеши предала нас, она должна умереть!"

Вкрапления Алого

Бэйнин благоразумно отошел, едва только увидел приближающийся отряд - рыцари, маги. Неужели подкрепление, но откуда? Впрочем разве мог целитель знать, что это именно те люди, что пришли с Ашаром Красным - Маги Башни, лучшие из тех, что выжили в последние дни, серые маги, и даже несколько черных рыцарей. Они, как и приказал им великий дракон, пришли на помощь своему маршалу.
Заклятие одного из них быстро сделало проход в завале, под которым покоился боевой маг Вихрей Судьбы.
Колдуны помнили последнии минуты битвы на площади, и видели как Огонь соединился с Водой. Ашар говорил, что теперь оба элементаля должны умереть, что же у магов Башни было кое-что, созданное как раз для этого. Заклинание называлось - Развоплощение, и его сотворил Черный Магистр, о котором ходили слухи, что он являлся сильнейшим магом Кринна, который многое узнал от Черного Маршала, беседовал с Богом, и знал тайны заклятий древних и великих. Жаль самого магистра с ними сейчас не было, но Ашар благосклонно позволил узнать некоторые из его заклятий.
По слухам, во время первой войны, Джеян сумел почти уничтожить Воду, разделив ее сущность с физической оболочкой, посредством испарения. Именно на этой основе и строилось заклинание черно-красных магов - только нацеленно оно было не на воду, которой здесь не было, а на огонь. Всем известно, что огонь способен гореть лишь тогда, когда к нему есть доступ кислорода, а значит - стоило его перекрыть, и пламя затухнет в единый миг. А вместе с ним придет конец и Элементалю, причем - что немаловажно - тихий конец, без взрывов, и растеканий рекой лавы. Магическим зрением можно было бы уже увидеть пульсирующий кокон, накрываюший Джигеши.
Как раз тогда, когда ей больше всего поплохело от действия артефакта, активизированного Клыком.

Наверное об этом и просил Иллас - чтобы Маршал помог им сейчас...

[Инэйлэ >>>]

Подземелья Палантаса

Принцесса, - сквозь хаос осколков сил донёсся до Тессы мысленный зов Даламара. - Тарим идет с другими Воплощениями, собирается взять и нас. Объединим силы - и я сумею сплести защиту, которая сохранит нам жизнь.
Тесса сдержала стон. Идея была хорошей, вот только насколько она выполнима? Одно дело - разрушать, уничтожать что-либо - тут большого ума не надо. А вот управлять своими силами тонко, изящно - совсем другое дело. Удастся ли ей это?
"Хватит ныть и сомневаться!" - мысленно одёрнула себя Тесса. Нечего скулить как побитая собачонка. Если она пожелает, то сможет.
Тесса сосредоточилась - и тонкие нити Силы изменили своё плетение.
И опять спутались. Эльфийка не знала точно, в чём дело, - и могла лишь страстно пожелать - пусть Даламару повезёт, пусть он справится со всем... Пусть все чары, направленные на него, рассеются!

Синие крылья

Любое неосведомлённое существо было бы поражено до глубины своей души (если таковая, конечно, имелась) синему дракону, преспокойно устроившему себе логово за Барьером. Но неосведомлённые уже давно перевелись, а если такие всё же находились, то им быстро объясняли суть творящегося на границах. Новички не верили – пока не убеждались сами. Дракон действительно имелся. И звали его Скай.
Огромный для своей расы, могучий синий дракон поселился здесь через десять лет после Неракской битвы. Во время всеобщей неразберихи, царившей после поражения сил Света, Скаю удалось скрыться от пристального влияния Мелькора, но уже через несколько лет ситуация радикально изменилась – большинство цветных драконов присягнуло Мелькору, а несогласные безжалостно истреблялись, в первую очередь – древним красным драконом Ашарриаторексом. В этой ситуации многие видели в прошедшем войны Копья и Хаоса Скае лидера, чтобы он сам не думал на этот счёт. Сначала он не придавал этому значения.
Рождённый за пределами Кринна и владеющий искусством путешествия меж мирами, большую часть своего времени он проводил в странствиях по Межреальности, в поисках Ушедших Богов. Он не желал их возвращения, но, уходя, они забрали с собой души своих вернейших слуг. И Такхизис забрала душу Китиары. Поиски его были тщетны - так Скай говорил всем - и лгал. Истина же заставляла его рычать от бессильной ярости: Боги забыли о Кринне, утопив воспоминания в заботах о другом мире, а души верных им - и Китиары в том числе - ушли неведомыми путями, предназначенными Смертным. Скай вернулся на Кринн, опустошенный и лишённый всяких перспектив. И едва не погиб, когда на его обиталище напали наёмники и миньоны Ашарртиаторекса.
Сначала он решил найти себе местечко на Таладасе, но и там было слишком много агентов Красного. И тогда Скай решился на действительно неординарный ход. В одну из дождливых ночей он прилетел к Барьеру – и пересёк его, потому что не питал почтения к Мелькору и враждебности к Эллинсинос. И уважения особого, по правде говоря, тоже, но Квалинести оставалось единственным местом на Кринне, где драконы Мелькора не имели власти. Разумеется, прибытие Ская не осталось незамеченным – за Барьером он не скрывался. И уже через два дня он покинул его пределы – чтобы среди сородичей, отказавшихся подчиняться Мелькору, отыскать самых вменяемых – и предложить им убежище. И теперь на границах, у самого Барьера в разных укромных местах обитало с десяток синих, зелёных и чёрных драконов. С бешеными кровожадными красными и тупыми холодолюбивыми белыми Скай не связывался. Почти сто лет около дюжины драконов жили надеждой на падение Мелькора – чтобы потом вернуть сородичам разум и свободу.

Богиня Света

Эллинсинос почувствовала победу Тессы - а потом потеряла сестру. На один миг. Потом Тесса вернулась - но уже совсем иной. Прежде обычная эльфийка, теперь она лучилась непонятной, непознанной на Кринне, чудовищной Силой, ещё незрелой и несмелой, но... Тесса всегда была способной. А у Элли сжалось сердце от страха за сестру.
А потом - могучим ударом набата пронёсся по астралу чудовищный удар, направленный на сам Кринн, на его основы и первоначалы - на Стихии. И всё существо юной (по меркам высших сил) Богини пронзил ужас осознания того, что может случиться... Она сжала кулачки. Время пришло. Но для начала Элли звоном колокольчика вызвала слугу:
- Позовите Александра ут-Мондара. Передайте, что ему предстоит путешествие.
Рыцарю-жрецу Эллинсинос доверяла больше всех из оставшихся в Квалинести. А затем сосредоточилась для Зова. Наставал час, оговоренный девяносто три года назад.

Полёт над Бездной

Ская разбудил далёкий раскат грома. Странно, что это случилось – прежде грозы, отнюдь не редкие здесь, не тревожили его сон. Могучий синий дракон слегка приподнялся на передних лапах и повернул голову в ту сторону, откуда шёл гром. На горизонте вздымалась стена чёрных облаков, увенчанная белоснежными вершинами и озаряемая призрачными вспышками молний. И стена эта приближалась к нему.
Скай нахмурился. Обычно грозы не задевали окрестностей его логова, а если подобное и происходило, то его заблаговременно предупреждали об этом. Что, интересно узнать, произошло в Квалиносте, раз их поразила амнезия? Что, ещё один городишко вздумал поиграть в мучеников веры? Хм, хм и ещё раз хм. Китиара, будь она здесь, уже собиралась бы в полёт – узнать в чём дело. А он сам – что ж, он сделает то же самое.
Синий дракон полностью поднялся, потянулся всем телом и расправил крылья. И в тот же миг его настиг мысленный зов Эллинсинос.
- Скай, это Эллинсинос. Наш мир дрогнул. Лети в Квалиност - необходимо поговорить.
Скай отвечать не стал - не было смысла, вскоре они будут говорить лицом к лицу. Резкий взмах крыльев и толчок ногами бросил дракона в воздух. Он сделал пару кругов над логовом, поднимаясь всё выше, а потом глубоко вздохнул - плавным скольжением переместился в переливающееся многоцветие Коридора.
Древние Тропы, Тропы Магов, Древние Дороги - везде их называли по-разному, он звал их Коридором. Странное, ни на что в мире не похожее, это место напоминало Межреальность. Там не было ничего - кроме понятия Пути. Надо было просто точно знать, куда тебе надо попасть, войти в Коридор - а потом Коридор сам выводил путника к намеченной цели. Иногда это занимало секунды, порой минуты. Подчас - когда расстояние было невелико - всё происходило почти мгновенно - как сейчас.
Скай изящно спланировал на площадь перед дворцом. На ступенях его уже ожидали Эллинсинос и светловолосый рыцарь в полном вооружении.
- Приветствую тебя, Скай. И спасибо, что так быстро отозвался, - начала Эллинсинос.
Но дракон не был настроен на длительные речи. В глубине души он всё ещё оставался солдатом, не привкшим разговаривать ни с кем, кроме своей Повелительницы.
- И тебе привет, Эллинсинос. Что именно стряслось? Ты бы не позвала меня без веской причины...
Элли только кивнула.
- Тебе должно быть известно о некоей экспедиции...
- И о сражениях в Утехе и Гавани тоже. Это связано с ними? Они нашли то, за чем шли? - теперь от показного спокойствия Ская не осталось и следа. Дракон казался сжатой до предела пружиной, готовой в любой момент рвануться в стороны.
- Ещё нет, но случилось другое. Кто-то нанёс удар по Стихиям Кринна. Удар очень мощный. Кринн на опасной грани. А если в этот момент в ход пойдёт артефакт, нарушающий Равновесие...
- То от Кринна не останется ничего, кроме памяти. - Мрачно закончил Скай. Не раз странствовавший между мирами, он мог без особого труда отыскать себе новое пристанище, но вот забавный факт - Кринн стал его домом. Настоящим домом, каким не был даже покинутый столетия назад родной мир.
Несколько мгновений над площадью царило молчание. Затем Элли заговорила:
- Я приняла решение отправиться в Палантас. Может быть, удастся предотворатить катастрофу.
- Может быть? - фыркнул Скай, скептически изогнув шею. Китиара это словосочетание терпеть не могла. - Может да, а может и нет. Что Мелькор? - перешёл к делу он.
- Он там. Я не искала его, он мог почувствовать, но сейчас он может быть только там.
Дракон немного помолчал. Затем перевёл взгляд на не проронившего до сих пор ни слова Александра.
- Он тоже отправляется?
- Да, я лечу с вами. - Коротко ответил Александр. Ему доводилось летать на металлических драконах, и полёт на цветном его тревожил только со стороны совпадения-несовпадения взлядов на направление полёта. Эллинсинос он верил - а если Богиня верила этому дракону, то ему верил и Александр.
- Хорошо, - коротко кивнул Скай. Всё, что можно было обсудить, обсуждено много лет назад. Пришла пора действий. - Забирайтесь.
Забирались пассажиры не так уж и долго, но достаточно, чтобы Скай успел ещё раз вспомнить те благословенные времена, когда Китиара одним лёгким прыжком оказывалась в седле... Наконец, обернувшись и убедившись, что Эллинсинс и Александр утвердились на его спине, дракон расправил крылья и взлетел. Минуту спустя всех троих приняло радужное многоцветие Коридора.

Сообщение отредактировал Инэйлэ - 8-08-2006, 19:31

[higf >>>]

Появление новых действующих лиц на поле боя было эффектным и неожиданным, но, увы, недолгим. Потолок пещеры был расшатан магическими схватками и над их головой, после того как исчезла опора потолку в виде разнесенного завала, оторвалась огромная глыба. Увы, вверх никто из магов не смотрел, так что огромный камень, рухнувший сверху и похоронивший всех вновь пришедших, стал неожиданностью. Он оборвал заклятие на последних словах, и никто из чародеев даже не успел ничего понять. В живых остались – по ту сторону завала – только Бейнин и Рагни.

На этот раз воздух не ушел от Аоры, но ей показалось, что на плечи рухнула тяжелая плита, а каменные стены сдавили с боков, хотя на самом деле подобного не произошло. Женская фигурка рухнула на пол, как будто ее ноги разом подогнулись. Ей сейчас было не до того, чтоб искать нападающего, единственное, что она успела – раскрутить против этих нематериальных стен столь же нематериальный вихрь, который должен был удержать их.

Зато Джеян был поражен сильнее. Он выслушал слова Джигеши и – впервые заколебался. может ли нарушение Равновесия как-то повлиять на существование Аоры? Нет-нет, Повелитель должен предусмотреть все! И Майя обратился к Вала. Мысль пронзила астрал, рассказывая Мелькору о выполненном задании, о том, что и для чего искали Светлые. И в этот миг его подруга упала наземь под давлением Тверди. Джеян не мог понять, как у Тарима, атакованного со всех сторон, хватило сил на подобный удар, но не видел, как остановить его. И он сделал то, что мог – взмолился Повелителю, который его слышал, хотя помощнику было неведомо – откуда: «Мелькор, спаси Аору! Во имя…» Чего, он и не договорил – не до слов, да и было бы их слишком много, емких, красивых, и пустых, как воздушный шарик. Он – поймет.
А сам Джеян в это время нанес ответный удар по Земле, о котором его так просил Иллас. И снова он использовал любимую тактику – найдя слабое место, он начал, как уже проделал не раз, тянуть силу. Смерч из непроглядной черноты впился в оставленную мечом генерала рану, одновременно вдыхая внутрь дыхание нематериальности, развоплощения и вытягивая силу элементаля. Удара через связь Джеян не боялся – смерч не был непосредственно связан с ним. А должен был доставить силу позже, по выполнении дела или команде. К тому же Майя был сильнее. Даже с учетом того, что дело происходит в тоще земли – зато он измотан.

Спуститься сквозь толщу Земли, когда рядом Воплощение этой стихии, а ты – сила, от открытой поступи которой дрожит тонкий план – нелегкая задача даже для Бога. Мелькор получал своего рода удовлетворение от тонкого, нового для себя и необычного колдовства – ведь он был творцом. Поэтому спуск вниз чуть затянулся, и когда он услышал слова маршала, то был немногим более, чем на полпути. Услышанное заставило его остановиться, чтоб переоценить ситуацию. В этом месте в каменном подножии Палантаса рядом скалы была небольшая каверна, вполне достаточная, чтоб вместить человеческое тело. Защита была поставлена автоматически. Одним потоком мысли Бог слушал своего помощника, другим сопоставлял известные ему факты и пытался нащупать Иридию. И при этом у него в голове, исходя из своего опыта и знаний, начала складываться сумасшедшая в своей простоте идея, но выпадет ли случай ее проверить?
Отчаянный зов Майя был для него как крик на ухо и Мелькор невольно поморщился. Но Аору действительно надо было спасать. Уже давно Вала заметил, что их преданность ему минимум наполовину базируется на верности друг другу.
Тело легло в толще камня с закрытыми глазами, а дух устремился вниз. Будь тут кто-то из жрецов, было бы проще, но увы… Однако попытка осторожно усилить защиту не принесла боли и противодействия проклятых Весов, что было и неудивительно – ведь удар на самом деле наносил не Тарим, находившийся, хоть и весьма условно, на стороне Светлых, а Клык с помощью артефактов древних богов. Ни на некогда темного, теперь бившегося против всех Эссена Майригана, ни на старинные артефакты Равновесие не распространялось.
Мелькор усилил колдовство Воздушной, и стены вместе с угрозой существованию отступили. Правда, влить в нее силы и привести в сознание в силу того же Закона было затруднительно.

Тела Даламара и полугнома столкнулись и рухнули на пол. Сам по себе удар с разгона телом в броне малоприятен, но обошлось без особой боли – очевидно, благодаря Тессе. Зато маг ощутил сильную боль в ногах – тело падала, а ступни были по-прежнему приклеены к полу. О сосредоточении для колдовства теперь можно было только мечтать. И тем не менее удача, о которой просила эльфийка, не оставила темного эльфа.
Килгор прицелился перед вторым выстрелом в мага, но… коридор, ведший в тоннель, откуда пришел Джеян, наконец тоже сомкнулся, под действием давно забытого всеми заклинания Тверди. Один из камней, упавших сверху, ударил в голову стрелка, и он рухнул без сознания. Теперь из пещеры оставался только один выход – вперед, правда, перегороженный убитым белым драконом.
На упавшего Даламара пока никто просто не обращал внимания.

Заклинание, наложенное на меч, было не вечным, Илласу и так повезло, что сражавшийся на два фронта ученик Рейстлина не успел как следует прицелиться в броске. Однако сила меча иссякла на перерубленном посохе, и он бессильно ударился о каменное тело. Генералу было не избежать смертельных объятий Тверди, но тут будто чья-то сильная рука отшвырнула его на несколько шагов, а знакомый голос произнес в голове: «Тут сразится тот, кто сильнее тебя. Ты еще нужен живым. Иди за элементалями и эльфийкой в тоннель».

Страшный удар накрыл одновремененно Дангину и Джигеши. Обе потеряли сознание и осели на пол за своими щитами, однако защита спасла им жизнь – все-таки Клык был далеко и магом не был. Лишь ярость помогла ему атаковать с такой силой. На какое-то время мысль покинула Воплощения, и Тересенна могла видеть, как ее могучие защитницы лежат неподвижно, и аура силы вокруг них для ее нового магического зрения сильно померкла.

[Тельтиар >>>]

Молитва Зархалаама

То, что творилось на площади, перед библиотекой повергло в ужас жителей Палантаса. Десятки смертей, разрушенные здания, могучие драконы, разрывающие саму толщу земли, и Воплощения, о которых люди слышали лишь из древних легенд. Ни Маги Башни, ни рыцари Жейена не могли защитить их, и они воззвали к тому, в кого верили всем сердцем и душой, к тому, кто был их Богом, у кого просили защиты и помощи, кому возносили молитвы в час крайней нужды и великой радости.
Палантасский Храм, совсем недавно ставший местом казни юного Дариаса, теперь наводнился народом. Женщины, дети, старики, ремесленники и торговцы - все они искали защиты и совета у мудрых жрецов, слышавших слово Божье, знавших как помочь истово верующим.
Зархалаам Архижрец Палантаса встретил их, слегка подняв руку, призывая к тишине. Его мудрые глаза вселяли уверенность в тех, кто смел
поднять на него взгляд. Выслушав просителей, он тихо произнес:
- Помолимся, братья! - мягкий, обволакивающий, точно бархат, голос, убивал страх. - Мелькор, Всемогущий и Всевидящий, да не оставит нас в час нужды и отчаяния, да прольет благодать надежды на наши измученые души, подобно целительному бальзаму, что очищает раны. Помолимся...
И люди пали на колени перед Архижрецом, повторяя за ним слова молитвы. Зархалаам просил у бога справедливости, просил защиты, просил явить знак, что Бог не оставил их. Жрец молил, и надеялся, что его молитва, поддержанная жрецами и палантасцами не останеться безответной.

Алая Ярость

Завершив трапезу, молодой Хассаяр обернулся, увидев, что за его спиной стоит один из магов, которых Ашар послал на помощь Джеяну.
- А ты разве не пошел с ними?
- Нет, слишком уж это не по мне, - молодой черный маг, насколько помнил Хассаяр, был сыном самого Магистра, вот только - был ли он так же могуществен, как отец, или нет - это еще стоило проверить.
- И что же ты собрался делать?
- Пойду с тобой, о мой ненасытный друг, - на губах мага играла странная улыбка.
- Решил мне угрожать?
- Нет, сильный убивает слабого, время Ашара прошло, настало твое, меня ваши драконьи усобицы не интересуют.
- Пусть так, - дракон медленно обрел вид человека. - Но что тогда?
- У нас есть одно дело, которое начал Ашар, и я думаю ты знаешь о чем я...
Хассаяр знал. Пожрав разум Великого Дракона, он обрел и большую часть его знаний, в том числе и о походе Джеяна, окутанном тайной. Пора было немного увеличить ставки.
- Идем, маг...

Человек Чести
"О, Бог, Почему?!" Почему ты отнял у моего меча карающую силу? Чем я тебя прогневал? Почему ты спас это отродье от его законной участи?
Сильдый толчок отбросил Илласа на несколько шагов от Тарима. Огненная скрылась вместе с водяной. Исчезла и эльфийка. И только голос в голове говорил, что надо делать.
"Я сражаюсь, а Джеян? Джеян лишь трясеться над своей Аорой, словно заяц! Элементали предали нас, неужели, неужели я один должен исполнять волю Бога?!"
Почему Джеян не ударит сейчас. Почему не оборвет жизнь элементаля?
Иллас шел к проклятому выходу, заваленному тушей дракона, осозновая всю бесполезность этой битвы - десятки смертей. Думвинг, Брас, Грас, Тарвил... Найл... юный Найл, отдавший жизнь за своего генерала. Почему они все погибли? Почему враги столь могущественны, а против них сражаються простые люди?
Потому что люди верны, а все эти твари - непостоянны! Он не доверял огненной и не доверял воздушной.
"Дела элементалей тебя не косаються, смертный..." так когда-то произнесла Джигеши. Что же, следовало сразу понять, что кроветься за этой фразой.
Проклятые отступники, недостойные жить. Не имеющие права дышать одним с ним воздухом! Она клялась служить Богу, и предала Его! Генерал бросил ставший бесполезным, меч в ножны. Ему было плохо... плохо от осознания собственного бессилия - что толку в том, что он убил этого жреца, эльфа, во многом похожего на него самого, когда эти твари еще живы - те кто убивали, просто потому, что хотели убивать. Потому что могли убивать, не страшась, что кто-либо мог оказать им противодействие.
Про себя он уже решил одно - если Джеян не убьет твердь и колдуна, как обещал того Бог, он покинет темное рыцарство, потому что служить командиру, который не способен отомстить за тех, кто погиб за него, он был не намерен.

Сообщение отредактировал higf - 10-08-2006, 19:14