В тридевятом Царстве в Тридесятом Государстве.

[Мышара >>>]

У Гамаюн была истерика и паника, она только что смерти в лицо... морду... морды заглянула. Вся ее жизнь гамаюнская перед глазами пронеслась: вот она из яйца вылупляется мокрая, жалкая и лохматая, вот маменька с папенькой ее ругают, за то, что из гнезда выпала в лужу, а она вся такая жалкая, мокрая и лохматая. Как в гнезде под дождем сидит и ноет, в зеркало глядючи на прыщи свои подростковые вся такая жалкая мокрая и лохматая, как родичи пинками летать заставляют над озером, в которое она падает и вылезает... правильно! Жалкая, мокрая и лохматая.
Опомнившись от страха и обнаружив себя в составе экипажа союзнического летательного аппарата, Гамаюн с облегчением вздохнула... а потом еще пуще закручинилась, ну что за жизнь у нее паршивая была? Перед смертью и вспомнить-то нечего! Но все лучшее еще впереди, это она себе еще в том году предсказала, а потому, сосредоточившись на происходящем, Гамаюн радостно закричала:
- Бей его змия клятого, выползня чешуйчатого! Беееей! Горыныч змей - параша, победа будет наша! Ой... - птица стыдливо примолкла, не туда ее куда-то понесло!

[Torvik >>>]

Чем отличаются гарпии от пресловутой Гамаюн знала, наверное, только Средняя голова. Она вообще много чего знала. По мнению Правой, так и много лишнего. С её точки зрения разница была невелика. Как одна, так и другие представляли собой чудную смесь человеческой самки с пернатым (самцы гарпий вообще вещь редкая, один на сотню, а то и больше, а потому до участия в различных акциях их просто не допускают). А какое основное оружие гарпий, если они попёрли на Змея? Клюв? Как же! Где вы у них клюв видели? Под хвостом что ли? Когти? Но Горынычевой чешуе их когти, что слону дробина. А что же ещё? Правильно, экскрименты! Горыныч был в полном "штопоре", когда дождь из гуано обрушился на него откуда-то сверху. Пришлось резко плюнуть в сторону удирающей Гамаюн, погрозить лапой со всё ещё зажатой в ней вазой и изменить курс. Удрать от стаи гарпий было бы просто, размах крыльев позволил бы сделать это на раз-два, но вот только сей поступок был весьма унизителен. Гарпии ведь были известные любители позлословить и посплетничать. Слухи о его поражении будут у всех на устах потом ни одну неделю. Бросаться навстречу? Слова "дурно пахнущий змей" воплотятся в жизнь и вновь придётся купаться и с водяным цапаться. А, где наша не пропадала...
Горыныч развернулся и запустил вазой в старую гарпию, что неслась впереди. Глаза Левой жалостливо проводили сосуд по всей его траектории. Ваза перекувыркнулась в воздухе два раза и широким горлышком наделась прямо на голову гарпии. Та потеряла ориентацию и принялась осторожно снижаться, старательно щупая куриными пальцами воздух под собой. В этот момент в приоткрытую пасть Правой попал кусок... того самого, чем гарпии атаковали зеленошкурого. Вот это-то точно было их ошибкой. Если Средняя молча выплюнула бы вонючий комок, то Правая спустить такое никак не могла. Слова "Огонь" можно было не кричать. Одновременный залп из трёх глоток отбросил пернатых на недосягаемое растояние. Запахло палёным, жареным и...гадким. Посыпались обугленные перья. Потрёпанные гарпии с обожжёнными хвостами, потерявшие свою предводительницу развернулись и полетели обратно, до Кощея, издали осыпая вонючего Горыныча самыми мерзкими из всех слов, входящих в их литературный словарь.
Горыныч в свою очередь опустился как можно ниже и, почти касаясь верхушек сосен, полетел на озеро. Мыться.

[Heires$ >>>]

Тем временем русалка, обиженная на жизнь, сидела в озере и гадала на кувшинке.
- Бросит царевну, не бросит царевну.... женится, не женится...
Этот цветок был уже десятым по счету. В предыдущих, варианты выпавшего ответа совершенно не устроили водяную царевну. И с последней кувшинкой постигла её неудача! Русалка в сердцах зашвырнула несчастное растение в кусты и надула губки.
- Наверняка это всё Яга виновата! - Неоспоримый аргумент успокоил её, и хотела она, было, плыть в свое царство подводное, когда увидела, заходящего на посадку Горыныча.

Сообщение отредактировал Heires$ - 9-03-2006, 12:03

[Freja >>>]

Очертания комнаты постепенно становились все более четкими. Уже не плавали перед глазами круги, а в ушах воцарилась приятная здоровая тишина. Валерьяна вздохнула и жалобно застонала:
- Эй! Кто-нибудь! Что случилось! Я умираю?
Тут же над царевной склонилось знакомое лицо. Да нет, не просто лицо - самый прекрасный из всех светлых ликов на свете. Можно держать пари, что Бессмертный ожидал от пленницы чего угодно, только не того, что случилось в следующий момент.
- Сокол ты мой ясный! - расплылась в нежной улыбке Валерьяна и обвила тонкими руками шею повелителя нежити.
Интересно, а сам Горыныч знал, что его слюни приворотным эффектом обладают? Наверное, не знал - а то бы не шлялся, как последний бродяга, а жил бы во дворце, да ел на золоте.

[Grey >>>]

Идти через Дикое поле без коней на своих двоих сразу же показалось Ивану затеей пропащей. Раздобыть средства передвижения «а-ля конь четырехногий» можно было лишь у местного населения. Но местное население вряд ли бы решило одолжить лошадку путникам среди которых объявился бы сам царевич Петр Горохович. Кроме того, так как на данной территориальной единице не действовали правила, установленные Гаагской и Лукоморской конвенциями, Иван вполне серьезно мог опасаться и за свою жизнь, а значит, надо было хитрить, как только подвернется случай.
- Вашество, а давайте сходим до ближайшего бивуака и раздобудем там тягловую скотину, в смысле лошадь, а не нового холопа. А заодно и перекусим, - с невинным видом Ваня достал из мешка лимон, стилизованный под яблоко руками хохломских умельцев.
Давно Ванюша хранил это «яблочко» как раз для такого случая.
- Откушайте, Вашество…
«Чтоб потом ничего лишнего не ляпнули бы…»

[Torvik >>>]

Вы никогда не видели как глушат рыбу? И славненько. И дай вам боги не попасть под такую раздачу. Потому, что выжившие обычно завидуют тогда погибшим, а погибшие, погибшие плавают вверх брюхом. То, как плюхнулся в озеро Горыныч, потомки сравнят с Тунгусским чудом, особо при этом напирая на то, что чудо-то не воняло, а вот Горыныч... Едкий помёт гарпий сразу же нарушил всю устоявшуюся экосистему водоёма, заставив головастиков зажимать себе носы, ибо не каждый из них надеялся пережить внезапную химическую атаку.
- Вот и славненько, - блаженно произнесла Средняя, когда большая часть фекалий отстала от змеевой чешуи, растворяясь в некогда прозрачных водах.
- Вазу, жаль потеряли... - вздохнула о своём Левая.
- Так мало им дали, ату их, ату! - начала было Правая но, получив по кумполу, замолчала. Видимо соображала, что её пленяет больше, драка по шею в гуано или лирическая идиллия на водной глади.

Сообщение отредактировал Torvik - 13-03-2006, 9:42

[Heires$ >>>]

Когда вонючая туша плюхнулась в водоем, русалка поняла, что её там пребывание было роковой ошибкой! Не надо даже объяснять, как она чувствовала себя в растворе из отходов гарпиевой жизнедеятельности. Вот так, собственно, в чем пребывала, так и чувствовала.
- Ты.. ты.. ТЫ! - Русалка даже не могла продолжить свою мысль, задыхаясь от возмущения и ароматов, распростершихся над озером. - Ты - гадкое, грязное животное! - Наконец выпалила она. - Да ты только посмотри, во что мою чудную водичку превратил! Да чтоб у тебя хвост отсох!
Только одно было утешение у водяной царевны, что кто-то уже на Горыныча сумел нагадить, тем самым превентивно отомстив за испорченный водоем.

[Reytar >>>]

Допев очередную жалостливую песню, хан Чучмек подумал, а не пора ли подкрепиться. Не расставаясь с верным дутаром, он вышел из шатра, взглянул на ноги тургаудов-телохранителей,
потерявших сознание от инфразвукового удара и коротко хмыкнул, пнув носком расшитого серебром и белым конским волосом сапога, огромный башмак лежащего телохранителя.
"Совсем ослабел народ Степи…" - с тоской подумал хан. - "Вот еще при дедушке покрепче были. Свистом и рыком дубы к земле пригибали… Гм-м-м-м… За что иногда от заезжих богатырей огребали, конечно…"
Хан подошел к огромному казану, висевшему на толстенных цепях над угасшим уже костром и заглянул внутрь, на несколько кучек плова, сиротливыми горками лежащие на дне, посреди которых заснул, сомлевший от обжорства поваренок, и хмыкнул еще раз. Втихую, как замысливший шкоду мальчишка, хан прокрался в кухонный шатер и "раздобыл" небольшой бурдючек кумыса, копченого мяса, лепешек и всякой снеди, способной утолить голод истинного акына и ценителя прекрасного. После чего привольно уселся у казана, хлебнул хмельного и, зажевав лепешкой, взвыл с утроенной силой, причем так, что подпрыгнули не только дремавшие у котлов повара и на своих постах - часовые, но и собаки по всему стойбищу подняли невообразимый лай и вой, подтягивая высокие ноты, вслед за ханом. Чучмек старался взять ноту еще выше, псы не сдавались, и через пару минут шум стоял такой, что у всех обывателей начали трескаться тонкостенные глиняные горшки с простоквашей из кобыльего молока. Через пять минут стенки этих горшков начали рассыпаться, а через десять начали лопаться стеклянные колбы в кальянах старейшин племени. Стерпеть это аксакалы уже не могли и всей толпой бросились к шатру хана, потрясая посохами и развевая жидкими бородами. Узрев столь почтенную делегацию, Чучмек понял, что дело пахнет топленым салом, которым стоило бы смазать пятки и, от греха подальше нырнул в казан, пинком выпроводив сидевшего в нем поваренка. Следующие примерно пол часа были для хана весьма звонкими - разъяренные старцы от всей широты души лупили посохами по крепким стенкам казана, отзывавшегося лишь недовольным гулом. Под конец, когда старейшины чуть подустали, до ушей сообразительного Чучмека стали долетать отдельные, особо красочные эпитеты, которыми его награждали лучшие люди племени и пожелания особо долгих лет жизни, только почему-то провести их предстояло очень далеко от родного шатра. Наконец, среди боевых старцев созрело некое общее мнение, которое они не замедлили высказать своему хану - Длинному Мечу, Властелину Степи, Могучему Чучмеку:
- Вот что хан, иди-ка ты… куда ни будь!
- Вот-вот! В поход пусть валит! Батыры босы, жены без украшений, духам в жертву приносить почти нечего!
- Послать его, шайтана!!! Послать!!! Что бы ранее, чем через неделю и не показывался!!!
- На охоту! На охоту его послать!!! Ой-бой, разорался то как, шайтан!
- Именно! Вот иди-ка ты, хан наш, Могучий Чучмек, на охоту, да поохоться хорошо так - не день не два и не седьмицу, а не меньше чем до новой луны, и привези побольше свежей добычи в стойбище, как такому батыру как ты и положено! Если согласен - вылазь, бить не будем.
И понял хан, что с такой постановкой вопроса, поднятого избранными членами парламента, придется согласиться. Вылез он из котла под пыхтение старейшин, поклонился мудрым аксакалам и отправился собираться в долгий путь - взнуздал под седло лучшую лошадь, вторую взял под вьюки, нагрузил коней легким шатром походным, снедью всякой и водой на первое время. Надел кольчугу байданную, поверх - зерцало с оскалом звериным да шлем с конским хвостом на острие. Взял лук тугой, да сагайдак со стрелами острыми, да копье харалужное, да саблю булатную, посмотрелся на себя в отполированный бронзовый щит, сплюнул под ноги, да и снял с себя всю эту красоту. Поехал в одежде простой, словно табунщик какой, или воин, лишь дутар неизменный не смог оставить в шатре своем…
Привязал поводья вьючной лошади к луке седла, и тихонько наигрывая, и порыкивая былины земель чужедальних, отправился в путь:

Пусть свинцовые ливни,
Нам пророчат беду.
Мы на плечи взвалили,
Вай! - Большую беду!

Полыхает с урусами война,
От темна, до темна.
Много в Степи тропинок,
Только к СЛАВЕ - одна!!!

Сообщение отредактировал Reytar - 17-03-2006, 23:39

[Torvik >>>]

Хвост у Горыныча, ясное дело не отсох. Мало того, пока Змей плескался он не очень-то и слышал все те эпитеты, коими награждала его девушка водных кровей, пребывавшая теперь в одном с ним водоёме. Хоть головы было и три, но процесс очищения был настолько бурным, что большинство выражений красавицы или просто пролетели мимо ушей Горыныча или же были восприняты им, как своеобразный комплимент, восхваление его мощи, силы и красоты. Когда же он выплеснул воду из ушей и подплыл к русалке вплотную три его обычно зловещих хари цвели, "как майский роз" .
- Да, я такой, блин. Покататься хошь? - Правая после мытья была приветлива, как никогда.
- Гривна - круг по озеру, - внесла свою лепту Левая, не забывавшая и о коммерческой стороне вопроса.
Средняя молчала, пребывая в состоянии блаженства после весьма продолжительного купания, отмывшено с тела постудные следы воздушного боя. То, что экосистема будет восстанавливаться не один месяц ей, в общем-то тоже было наплевать. Ну превратится озеро в болото. Что с того? Если и винить кого, так это гарпий со товарищи.

[Ноэль >>>]

-Все! Надоело!- громко вознегодовала Фрося, которой яблок как всегда не предлагали. Ну хоть вой, ни в грош ни ставят они вою спасительницу... Жениться не хотят, красотой неземной не восхищаются, каменьев драгоценных не дарят- где справедливость жизни!-Вы тут кушайте яблочки- смотрите не подавитесь!- на этих словах разгневанная девица выхватила фрукт у Ивана, зажала Петру нос и, дождавшись, когда царевич, имеющий только один альтернативный способ дыхания, в отличие от своей зеленоволосой соблазнительницы, откроет ротик, запихнула туда "угощение", а опосля и челюсти помогла соединить.
-Все!Я ушла! Мыться!
Где уж Ежкина ученица накопала в степи речку, то нам не ведомо. Как она умудрилась отмыть с себя всю копоть и сажу, накопившуюся на ней за последние лет шесть, не используя терку, мыло и скребок- это уже чудо... Нет, она действительно была феей...

[Heires$ >>>]

- Какое покататься?! Чучело, ты, трехголовое... Ты хоть погляди, какой свинарник тут устроил! - Продолжала возмущаться русалка, пока неожиданно ей в голову не пришла очередная "умная" мысль. - Хотя.. погоди-погоди.. Покататься, говоришь? Только вот не по кругу.. а до Царевича?
Голос земноводной царевны из истеричного, вдруг стал слаще меда.
- Ты ведь вон какой... Могучий! Сильный! А теперь даже чистый! Знаешь, у меня папаша правитель подводного царства... Поможешь мне, и он будет о-очень благодарен!
Русалка решилась сразу идти на подкуп, потому что одной лестью Горыныча было явно не пронять..

[Локки >>>]

Еще только нового холопа и не хватало! – Скривился Царевич, оплевываясь кислыми остатками «яблочка». – Здесь за тобой одним – глаз да глаз нужен. Воспитывай тебя, да учи. Повезло тебе, Ванька с энтим – с су-ве-ре-ном. Другой ж уже и рукой махнул – а я все мучаюсь с тобой. Глядишь – человеком сделаю!
Стоп! Если человеком делать – то сейчас он кто? НЕ человек?! – Петр подозрительно зыркнул в сторону слуги. – Затешется нелюдь в доверие царское, дождется ночи темной…. – Воображение рисовало мрачные картины. - Только ежели не человек – это он кто?
Царевич Петр старательно задумался. Дельная мысль пришла незаметно, да и то ведь, наверняка по ошибке – заблудилась. – Холоп он! Ванька, родной… куда ж без него-то?
Петр сплюнул «хвостик» от яблока:
-Слушайте высочайшее повеление – коней достать! Да не каких-нибудь, а царевича достойных. А не то – четвертую.
Царевич вздохнул и задумчиво добавил:
-А все-таки, Вань, я – добрый. Коль лютовать бы решил – женил бы на Фроське.

Сообщение отредактировал Локки - 20-03-2006, 11:50

[Grey >>>]

Подивившись фроськиной отваге и петровскому «великодушию», Иван лишь понадеялся, что лимон окажет свое пагубное воздействие на десны и язык царевича в ближайшее время. Скинув мешок, холоп отправился исполнять повеление особы царской крови. С трудом поборов желание сбежать обратно в Муромские леса, и руководствуясь исключительно еще теплящимися патриотическими воззрениями, Ваня зашагал к ближайшему каменному идолу, дабы с высоты его осмотреть широкую степь.

[Torvik >>>]

- Садись, пока добрый.
До царевича, так до царевича. Знать бы ещё, где ошивается это недоросль. Последний раз Горыныч его видел как раз на озере, где он мило общался с дамами, прямо скажем, разного происхождения и о благоверной своей, той, что в башне кощеевой и не вспоминал за ненадобностью.
- Где он? - прямо в лоб спросила русалку Правая, когда та взобралась ему промеж крыльев и уселась в том месте, где сходятся все шеи, плавно переходя в могучее тулово. Лесть любят не только вороны, как известно. Говорящие пресмыкающие падки на неё не менее, особенно при благодушном расположении духа опосля обильного купания.
- Ты скажи, а я уж курс проложу по области максимальной видимости и минииальной стратегической опасности, - добавила Средняя, поворачиваясь к девушке.
Левая хотела было потребовать плату за проезд, но вспомнив, что это лишь вторая красотка, которой доведётся на нём прокатится, не стала (баба яга в оный список не включена, ибо красоткой её в текущее время может назвать разве что леший, да и тот с большого бодуна).

[Heires$ >>>]

"Знать бы ещё, куда этот Казанова запропостился..." - Подумала русалка, но не говорить же в самом деле Горынычу: Лети туда, не знаю куда, авось и найдем. Поэтому, хоть и мерзко ей от этой мысли было, пришлось морской царевне припомнить, что собирался её Пётр спасать свою "невесту" (ХА! как бы не так, не бывать такому!) из лап Кащея.
- Широту и долгоду доподлинно не скажу, но путь Царевич держит к башне Кащеевой. Так что полетели куда-нибудь в ту сторону, а там, авось, с высоты твоего полета и заприметим его.
Русалка ухватилась покрепче за Горыныча и приготовилась ко второму, в своей водяной жизни, полету. Ещё немного такими темпами, и дочь водяного станет заправским летчиком-испытателем.

[Reytar >>>]

Нет никакого более древнего и славного искусства, нежели охота! Лишь она одна требует такого знания природы, такого острого глаза, такой сильной руки и ловкости, какая свойственна только настоящим воинам, истинным вождям своего народа. Именно по этому, могучий хан Чучмек уже второй день ехал по широкой степи, хорошо кушал, пил из родников ключевую воду, спал под невысокими абрикосами растущими в глубоких балках и все остальное время распугивал окрестную живность громким бренчанием на дутаре, и не менее громкими и немузыкальными воплями, которые у него звались песней. Тугой лук без дела стоял в колчане, длинная охотничья пика, какой и тура встретить можно - болталась на ремне за спиной, а хан ревел, хан рычал в запале, иногда роняя на усы чистые слезы человека, влюбленного в искусство. Напрасно зайцы сбегались со всей степи, что бы покривляться перед мордой его коня, напрасно дрофы нахально поднимали головы из кустарника, которым поросли склоны оврагов, напрасно джейраны кружили вокруг меткого Чучмека свои легконогие хороводы - в хане проснулась душа акына и усыпить ее теперь не мог никто, разве что пока она сама не умается и не захрапит до следующего приступа "синдрома акына-звезды ".

Ночь коротка, цель далека,
Жарко как в пекле и хочется пить,
Нужно ехать вперед, ведь здесь нет родника,
Нужно ехать вперед, третьи сутки вокруг лишь пыль...

Ночь - для кочевья, наш вождь молодой!
Ночь - чтоб идти, ведь не видно конца пути...
Ночь - для кочевья, Чучмек наш, лихой,
Нас звезды зовут за собой!

Жгучий рассвет - полыхает восток,
Третий рассвет, только пыль на губах,
Но мы едем вперед, нас влечет как магнит,
Видно зелень вдали, может, что-то нас ждет в лесах...

Ночь - для кочевья, наш вождь молодой!
Ночь - чтоб идти, ведь не видно конца пути...
Ночь - для кочевья, Чучмек наш, лихой,
Нас звезды зовут за собой!

Мы бродили в степи, это было всегда...
Позади лишь огонь - не смогли мы набег отбить...
С мест обжитых изгнала нас злая беда,
Но мы землю найдем, что бы знова спокойно жить...

Ночь - для кочевья, наш вождь молодой!
Ночь - чтоб идти, ведь не видно конца пути...
Ночь - для кочевья, Чучмек наш, лихой,
Нас звезды зовут за собой!

День последний настал, мы, шатаясь, идем,
Злой песок позади, под ногами - земля...
Наша ноша - легка, наша цель - далека,
Трое суток брели мы сквозь море песка...

Мы идем, мы стремимся скорее дойти,
Уж почти нет коней, но бредем мы вперед...
Мы шагаем туда, куда ведет нас инстинкт,
Видно зелень вдали, пусть нас там никто и не ждет...

И вот, когда душа акына как раз начинала клевать носом и блаженно посапывать, а сам Чучмек - все еще завывая, вертеть головой в поисках места для обеда и должной последовать за ним сиесты, зоркие глаза хана заметили на вершине рядом лежащего кургана - каменного идола, а на верхушке идола - какую-то фигуру, напоминающую человека в длинной холщовой серовато-белой рубахе, неизвестно зачем туда взобравшегося.
"Не иначе это Умертвие Из Курганов…" - подумал отважный хан, судорожно прижимая к груди тихо тренькнувший дутар. "Вот сейчас одурманит меня, заманит меня в пещеру, оденет в такую-же хламиду, увешает драгоценностями и начнет надо мной кухонным двуручным мечем размахивать!" - Обомлел отважный хан, вспомнив одну из рассказанных заезжими купцами легенд, и только он собрался, как во все той же легенде, громко запеть заклятие-оберег: "Pesnya zvonkaya leti k tomu-bombadilu…" , как увидел, что человекоподобная фигура на истукане заметила его и почему-то слегка подпрыгнула. Так как умервию не полагается столь бурно выражать эмоции, если оно неожиданно увидит одинокого степняка с двумя лошадьми, а особенно, как, наконец сообразил находчивый хан, умертвию не полагается торчать на идоле посреди полуденного солнцепека, Мудрый Чучмек предположил что имеет дело все же см человеком. Ну а человека можно уболтать, накормить и напоить, благо в сумках еще оставалось немного еды, да и кумыс в походном бурдючке еще водился. Убить на худой конец, - тоже можно, или самому от него булавой получить, - мысль об этом не радовала, но тем более открывала отважному хану широкий простор для размышлений. Тем более что любопытно было все же, - кто это шляется по принадлежащим Могучему Чучмеку землям, да еще и не спросив его на то разрешения? Подумав так, а потом - иначе, хан спрятал дутар в кожаный чехол, перехватил поудобнее пику и пришпорил коня, направив его на тот самый, увенчанный теперь уж двумя фигурами, курган.
- Вай-Вай! Кто в такую жарку пору, влез на предкову контору? Пикой мой твоя сбивать, если твой сам не слезать!

[Grey >>>]

Иван внимательно обозревал море колышущейся травы, когда и заметил фигуру всадника, приближающегося к его месторасположению.
«Басурманина вот еще принесло!» - подумал холоп, почесывая в затылке и обдумывая тот момент, что у татарина (или кто это там ехал) целых два коня. Проблему представляло копье, сабля и лук, которые так же были у татарина.
Сын степей окончательно подъехал, и Иван, вняв угрозам, спрыгнул вниз, вести себя стоило соответственно, в надежде на то, что лимон все же вывел речевой аппарат Петра из строя и его комментарии не помешают.
- Здравствуй век, сильномогучий багатур, - затянул Иван, которому выше названый багатур едва доставал до подбородка, и это сидя на лошади. – Прости, что потревожили прах умерших, но три дня мы бродим по этим местам, все ноги стоптали, из сил выбились, все никак не можем дойти дорогой до владыки этих земель, - «Или испугается, или объявит себя владыкой, один хрен!» - Ехали мы к нему с посольством из Горохова царства, подарки везли да троюродную племянницу князя, дабы заключить союз и скрепить его родственными узами. Да проклятый Змей трехглавый разорил весь караван, все пожог да украл, только вот мы и спаслись, да еще княжна, где-то здесь была только что, - Ваня вполне разумно решил, что и от пропавшей Фроськи должен быть хоть какой-то толк.

[Reytar >>>]

Стяпняк вздыбил коня, занося копье:
- Что забыл ты на нашей земля? Али твоя в наш полон захотел? - Но услышав слова Ивана, удивленно округлил раскосые глаза и приветственно поднял руку:
- И тебе много лэт жить хорошо, урус! Вай-вай-вай! - Покачал задумчиво головой степняк, дернул себя за правый ус, перебросил пику за спину и, казалось, глубоко задумался. - Опять значит этот Змей - шайтан крылатый, орнитозавр реликтовый безАбразничает?! Ведь предупрждал же я его - наша степь, и право караваны гр… встречать - тоже только наше! Вай, докидает он однажды понты, беспрэдельщик чешуйчатый, дозагибает пальцы! Его голова, наш кинджял - чик-чик, голова, одын-два-три - всэ нэт! Наша братва на то зуб самых старых и уважаемых аксакалов дает!
После столь грозной тирады, сопровождавшейся кусанием кончиков усов, зубовным скрежетом и размахиванием над головой коня мгновенно выхваченной саблей, степняк успокоился. - Ну а вам, раз вы - послы, дорога свободный! От один край степи, до другой - все держать слово крепко и послы уважать всегда. Говоришь, к Владыке Степи ехали? Подарки и прекрасный дэвушка везли? Моя зовут Шарукан, третий темник Басурман-стана, страж этих пределов. Моя своя служба шибко-шибко нести, моя вас к хану проводить лично, моя ваша охранять, особенно княжну!
Щуплый кочевник гордо расправил плечи и потянул пальцами ус.По вполне понятным причинам гордый Чучмек, а это был именно он, не рискнул себя назвать, ведь кто поймет, что в голову этих урусов взбрести может? Даже тот, с которым отважный хан говорил - вон какой вымахал! Такой раз взмахнет рукой - улочка, второй раз - переулочек, третий - площадь имени Ленина, да еще и копией знаменитого мавзолея для тех, кто под этот взмах подвернется. А коли, не просто так взмахнет, а булавой? Вот то-то… Хан - всегда персона видная, а уж отважный Чучмек за свою жизнь и врагов себе нажить успел не мало, вот и подумал, что обычным темником вряд ли кто заинтересуется, мало ли таких темников уже видывали, что ли. А он, пока до стойбища орды ехать будут, приглядится к послам - те ли они, за кого выдают себя, или богатырская "Альфа" гороховская переодетая. А что бы поточнее это узнать, дорогу можно выбрать подлиннее и позаковыристее, такую, что бы на все выяснение хватило времени. Ну а как до стойбища доберутся - там уж и судить-рядить можно, то ли с честью принять дорогих послов, то ли головами их старый частокол становища украсить. Осмыслив все это, Чучмек воздел руки и восторженно закатил глаза:
- Так пАкажи же скорее яркий цвеэток урусской зэмли, что ты в подарок моему могучему хану везешь!

[Ноэль >>>]

-Когой это тут кто куда везет!!!- нежным криком поинтересовалась из-за холма появившаяся Ефросинья, старательно заплетавшая непостижимым образом оказавшуюся русой косу. На затылке красовался резной каменьями изукрашенный гребень, "одолженный" в пещерке разбойничьей. Юбка Бабы Яги, в которой та не одного Кощея соблазнила по небольшой древности лет, считавшейся у бабули молодостью, радостно подмигивала окружающим подсолнухами на подоле. Щеки горели румянцем удовольствия, глазки голубенькие звездами блистали- что ни говори, а уже не та замухрышка, которой она от Яги сбегала. Даже, кажись, малость подросла, хотя и по прежнему в гренадеры не возьмут...
Завидев всадника, не замеченного ранее в отряде, а следовательно сочтенного перспективным, Фрося мигом на пальчик колечко напялила, ресницами захлопала да разулыбалась, показывая улыбку "оголодавший питон". Но говорить пока не стала, предоставляя "объекту" возможность по достоинству оценить ее незаурядную красоту и скромность.

Сообщение отредактировал Ноэль - 2-04-2006, 20:10

[Reytar >>>]

"Когой это тут кто куда везет!!!"
Слегка контуженый мощью девичьего голоса, степняк пригнулся в седле, словно стараясь стать незаметнее и, естественно, завертел головой в поисках источника столь знатного акустического удара. Обойдя окрестности, но не заметив поблизости никакого замаскировавшегося богатыря, взгляд доблестного Чучмека задержался на невысокой (хотя по сравнению с кривоногим кочевником - вполне даже ничего рослой) русоволосой, как раз переплетавшей косу девушке. Взгляд любвеобильного Чучмека прошелся по стройной девичьей фигуре от самого русоволосого затылка, украшенного резным гребнем, до золотистых подсолнухов на подоле колышущегося, при каждом девичьем шаге, платья. Хан еще больше округлил свои раскосые глаза, да так успешно, что любой персонаж анимэ просто удавился бы от зависти, тщетно стараясь добиться такого же безупречно вытаращенного выражения лица. Чучмек открыл рот и попробовал выдохнуть, но не смог. Чучмек хотел что-то сказать, но опять не смог. Он лишь молча смотрел на стройную урусскую девушку, неторопливо приближающуюся к вершине кургана, на ее плавную, словно у плывущей лебедушки походку, на быстрое мелькание небольших умелых ладошек, переплетающих косу, на чудный румянец на ее щечках. Хан смотрел на живую голубизну и сияние ее глаз, в которых что-то переливалось так, словно несколько маленьких проказливых, но не злобных шайтанчиков играли там в чехарду и весело показывали ему языки. Могучему Чучмеку - Грозе Степей вдруг захотелось бросить походы, добычу, славу, лишь бы вечность смотреть в эти два чистейших горных озера, любоваться их загадочной и задорной голубизной. С огромным трудом, так, что даже хрустнула челюсть, хан сглотнул, еще больше, если такое вообще возможно, округлил глаза и наконец смог выдохнуть одно единственное слово - квинтэссенцию всего, что смог пробудить в его душе облик пока еще незнакомой урусской красавицы:
- ВА-А-А-А-А-А-А-Х!!!