Сквер поэтов

На город неспешно опускался вечер, листва деревьев и яркие скамеечки тонули в тенях. В сквере еще царила тишина.
Здесь по вечерам собирались те, кто просто любил читать - или слушать - стихи... свои и чужие...
Она пришла сюда первой. Огляделась. Нет, никого кругом. А нужно ли это?..
Она вытащила из кармана помятый листок и прочитала тихо:

Отражение

Глаза в глаза,
Рукой об руку,
В твоих очах – моя слеза,
И голос твой
Ожившим звуком,
В моих устах – твои слова.

В твоих руках –
Огонь надежды
В моих – лишь мертвой лампы жар,
Мой свет фальшив
Он гаснет прежде,
Чем сгинет твой ночной кошмар.

В моих делах –
Твое движенье,
Моя душа – в твоем тепле,
Поверь, ведь я –
Лишь отраженье,
Застывший призрак на стекле...

За критикой - в "Башню гарпий". За дружеской беседой - в Мансарду (ПМ Соуль и Darkness).
Здесь только творчество.
Джет

Сообщение отредактировал higf - 19-03-2011, 14:11

"Забудь о смерти" - говорили мне порой, -
"Живи и радуйся, покуда сам живой.
Оставим мёртвых мертвецам, живых - живым,
И будем дальше жить лишь так, как мы хотим.

К чему напрасно слёзы лить и горевать,
Коль можно дальше жить и век не унывать?
Они ушли, их нет, всё безразлично им,
Оставим мёртвых мертвецам, живых - живым."

"Нельзя оставить их," - я говорил в ответ. -
"Они живут для нас, хоть рядом их и нет.
Их чувства, мысли, вера, доброта, мечты -
За это всё теперь в ответе я и ты.

Уходят все от нас - уйдём затем и мы,
Но будут дети слышать нас сквозь саван тьмы,
И будут лучше, чище и добрей подчас,
Лишь потому, что всё же будут помнить нас."

* * *
Серая пыль покоренных дорог
Снегом мой плащ укрывает,
Яркое солнце – полуденный рок –
В небе бездонном сияет…

Меч мой сломали, гитару сожгли –
Сердце тотчас опустело.
Шляюсь, погрязнув в дорожной пыли,
Я по дорогам несмело.

Мир отвернулся от песен моих:
Правду им слушать не лестно.
Им, кто не ведает тягот земных.
Им, кто не знает о чести.

Смрадом и тленом легли их слова
На сердце, душу загадив.
В гневе кружилась моя голова,
Взор мой мутился досадно.

Я не сказала ни слова тогда,
Слушая хулу и ругань.
Осиротела, осталась одна
И нелюбима повсюду…

Серая гладь полусонных озёр
Ляжет на лоб палантином.
Бренное тело: невзрачный узор
Выведен бурою тиной…

Гей, славяне
(La fantaisie courtoise maniériste)

Бил его по младому лицу
Крепкий парень в доспехах ОМОНа,
И не слышен был смех купидона
Ни ему, ни с крамолой борцу.

Но когда кровь стирал он с сусал,
То с омоновцем встретился взглядом
И в очах их, сверкнувши разрядом,
Незнакомый им огнь запылал:

И забыл про гаранта крепыш,
А повстанец забыл про свободы,
Сплюнул зубы и кровь на сугробы,
Улыбнулся: Ну, здравствуй, малыш!

И разжался пудовый кулак -
Так сержанта звала только мама,
Сбилась где-то в подкорке программа,
Понял он, что все как-то не так.

Битва долга и чувств на лице,
Сердца стук, как стрельба пулемета -
Посильнее и "Фауста" Гете,
И любовь победила в конце:

Заходил милицейский кадык,
Замер вдруг, а суровые губы
Улыбнулись и стали негрубы,
Хоть и видно, что он не привык.

Ну, пускай хоть и так, кто судья.
Пусть, как все тут у нас - через ...
И нацболу и стольному копу
Чуть откроется суть бытия.

----------------
растворяюсь среди мертвых птиц и
дыхание серого ветра сушит волосы и звёзды.
утро приятное. уши звенят. решаю влюбиться отлюбившись.
в лёгкий трель луговых колокольчиков
и шумно плачу. стесняюсь быть не услышанным.
марширую по параду. Вижу лорда.
читаю Байрона и жду вестей.
метрополитен поедает лица людей и указывает на белый туман и лёгкий завтрак на ужин.

Звуки музыки рвутся в небо,
Темнота проникает в дом.
Я зверею, не веря в небыль,
Я бешусь и горю огнём.

Перевёрнутый мир в квартире.
Одеяла лежат комком,
Нет покоя в неспящем мире,
Не уйти от кошмара в нём.

Лампа злая жестоко жжётся,
Сыплет свет - по-английски "лайт".
В каждом Хайде свой Джекил жмётся,
В каждом Джекиле рвётся Хайд.

Вырывается ярость стоном,
Слёзы в кровь обратила ночь.
Я уже преступил законы -
Но никто не придёт помочь...

Юноша опять заглянул в скверик, со страхом прошел в его середину и робко начал:

Песня о Солнце – борце со злом.

Солнце! Я стою по колено в тебе
Ты радостно шепчешь что-то свое
Я смою всю грязь, что во мне
Ты сожги ее, ладно? Это всё не мое!

Цветы потянули свои лепестки
К тебе, огромной звезде
Я окунусь с головой, подожди!
Если сгорю, я знал! Я в тебе!

Гони лучи к холодной земле,
Согрей, растопи лед морозной зимы
Разгони, не дай укрыться во мгле!
Сожги пороки, не будет войны!

Я желаю согреться, остыть от обид
Встать на тебя, увидеть весь мир
О боже! Красиво! Вот это вид!
Нет лицемерных, наглых задир.

Полететь камнем вниз, ветер в лицо
В твоих горячих, нежных лучах.
Почувствовать на себе дыханье того
Что можно увидеть только во снах!

****

В стихах излить несчастия мои?
Хороший способ мне подруга подсказала.
Проблем немало – в жизни, дружбе и любви…
В семье еще проблем мне не хватало.

Они тяжелым грузом на душе,
Они мне портят жизнь и отравляют мысли,
Как будто я – судьбы любимая мишень.
Поник мой взгляд, и руки вдруг повисли.

И хочется не делать ничего!
А просто сесть в углу и тупо там подохнуть.
И чтобы тишина – как естество.
И чтоб от тишины от той оглохнуть.

И хочется сбежать от всех проблем.
И спрятаться в ущелье иль на море.
И чтобы не читать на мониторе
Те препирательства, что так противны всем.

Когда ж порыв души сей оборвётся?
Когда покончу с трусостью своей?
И кто из вас, друзья, не отвернётся,
Смотря, как мерзок в худший я из дней?

Но нет, всё те же страхи и порывы,
Решенья, мысли, глупости и страх.
Когда-нибудь я – трус – я подойду к обрыву,
Решив: моя судьба – в моих руках.

И, полный самых лучших убеждений,
Что мой уход улучшит этот мир,
Я прыгну. Я – глупец? А, может, гений?
Неважно. Чайки, продолжайте пир.

Алаверды

Стройный пьесы сюжет - по спирали и вспять,
Но на каждом витке очень душно;
Простодушно сорвавши седьмую печать,
Ее вешаем сызнова дружно.

Ангел бедный устал уж поди запевать,
Из солистов ушел в подтанцовку,
Но развязка не может, опять и опять,
Развязаться в простую концовку.


* * *

Умом громам повелеваю...
(и далее по тексту)
Державин Г. Р.

На колени дай голову, что ль положу,
Чай не Генрих по счету четвертый;
Я ж по четным, как он - сюзереном служу,
Готспер я и фрондер по нечетным.

Чую рифмой простецкой опять нафлужу,
Что в подметки и письмам подметным;
Ничего, я - по четным на троне сижу,
А памфлеты строчу по нечетным.

Если б я был султан, не взыщи, паранджу
В терему ты носила б высотном,
Но по четным Гарун-аль-Рашидом брожу,
Вором бегаю я по нечетным.

Ах, такие колени, я вам доложу,
Сторожить караулом почетным;
Хотя, я по нечетным, признаться, грешу,
А грехи отпускаю по четным.


Страх (гомерический)

Такой же: с грязью и в каких-то тряпках и бутылках снег,
Но нет, не зимний, а весенний, - не скажу что свежий, - ветер дует;
И как-то сам замолк и матерок и стадный смех,
Когда в руках увидели обрезки арматурин.

И как-то ясно встала между нами смерть,
Не фигурально, а вполне себе по-свойски;
И перспектива - так по настоящему, взаправду умереть,
И понимание - что в жизни никогда не умирают по геройски,

И страх. Он ведь проходит сквозь и в никуда
В кровати, перед сном брутальным, перечитывая Дюну,
А здесь уходят мысли и чиста как у младенца голова,
Тут прямо в рыло железякой ржавой сунут.

Так что он здесь, но он другой теперь -
Он к прочим обнаруженным прибавился рефлексам,
Он гонит кровь, и жить как никогда хотящий зверь,
Свой ловит даже кайф, почти что как от секса.

Но, в целом, повезло - все обошлось без хладных тел.
Тот мордобой вошел в районный эпос даже типа Трои,
Как битва славная, а не обычный беспредел,
А все участники, ну, стало быть - герои.


Ковер

Твой райский сад - узор персидского ковра,
Ты перед ним - царевна Несмеяна.
Пусть вышьет в небе суру из Корана,
Ну да, она - адмиралтейская игла.

Пусть слезы в нем, те что застыли в глубине,
Останутся затейливою вязью.
Я не хочу, чтоб все, что было, стало связью -
Не для меня, да и пожалуй, не по мне.

Недолгой вышла тысяча ночей.
Еще одна - и обнулится счетчик.
Наверно, буду где-то среди прочих -
Еще одной досадною ничьей.

Да, да - ничья, но что-то гложет, не дает
Уснуть, скребет мохнатой лапкой.
Да, да - мужик, мужик не будет тряпкой,
Пусть даже и балбес и рифмоплет.

И ни к чему, - вот вспомнил, не забыть, -
Ковер, посадка, взгляд: ну да, он самый - Врубель;
Но ночь последняя уже идет на убыль,
Уже кладет стежок по серым тучам нить.

Посвящается мальчику с которым не ем блины на брудершафт, но с удовольствием слушаю звон его колокольчика.
***

Нас с тобой перепутали при зачатии.
"Выживут/сдохнут" спорили в рае.
У меня в голове помещаются трое.
А сколько в тебе? Врать не буду. Незнаю.


Кро-
потливо в единое целое
Себя из
Голосов и тела
Собираем под звон колокольчиков.

Путая,
что своё,
а что от тебя отлетело.

Вечер... усталость.
Ты не осталась.
Так суждено.

Стынут бокалы,
Холод и жалость
Лезут в окно.

Кухня пустая...
Утром растает
Иней в руке.

Ты не осталась.
Малая малость -
Кровь на клинке...

Сон - наважденье,
Нет пробужденья,
Только рассвет.

Солнце пылает.
День проклинаю -
Огненный бред.

Ты не вернулась,
Где-то проснулась
С кем-то другим.

Всё не случилось.
Ты мне приснилась
В холоде зим.

Завтра экзамен.
Худо с глазами,
Где же очки?

Молвлю надежде:
"Больше, чем прежде
Мы далеки".

Бьётся сердечко -
Тихо, конечно -
Из темноты.

Двери открою,
Выйду босой я -
Вдруг это ты?

Выйду в халате.
Мятое платье,
Шапка в снегу.

Сломаны строчки.
Да, в одиночку
Я не могу.

Плед, сигареты,
Кофе, конфеты,
Капля вина.

Голые пятки.
Этих - десятки,
Ты - лишь одна.

Снег падал. Он клубился и взлетал,
И падал вновь - по медленной спирали.
И люди падали. И первый снег ругали,
Поскольку дворник в этот день проспал.
А дворник не любил трудиться зря,
Он чокался с метлою на скамейке,
Занюхивал обшлагом телогрейки
И потчевал перцовкой снегиря.
А снег не обижался - он летел,
Он занят был своей работой вечной,
Такой простой, веселой и беспечной,
И грязный город на глазах белел.
Машины, как незрячие щенки,
Повизгивая жалко тормозами,
Едва ползли, куда - не зная сами,
Плутая в белом кружеве пурги.
Огромный город в зыбком полусне
Задумался, затих, остановился...
И только снег все падал, все кружился -
Неповторимо первый, чистый снег...

Для цикла "Палевый снег"

День

Пришла зима, и все былое
Осталось пылью на века.
Горел туман, горело море,
Летели птицы на юга.

И я хотела вслед за ними
Идти, бежать, лететь к теплу.
Но вот зима, повсюду иней
И льдом картины по стеклу.

Ушло из города сиянье
За горизонт, оставив нас.
Дрожит вокруг зимы дыханье
И пробивает твердый наст.

Все серо, блекло и постыло.
Подобен зверю город мой:
Его оскал под снегом стынет,
Присыпан грязью и золой.

Чёрный день. Стемнело слишком рано,
Чёрным небом мрачный мир накрыт.
Чёрный день. Чернеют в сердце раны.
Будь я жив - давно бы был убит.

Чёрный холод чёрными ночами
Сыплет чёрным снегом в раны мне,
Кровь чернеет и течёт ручьями,
Стынет чёрной лужей в тишине.

Чёрный свет сочится в щель под дверью,
На стене зажёгся чёрный крест.
Чёрный сон, в который я не верю...
Будь я мёртв - сейчас бы я воскрес.

Чёрный зверь разлёгся у дивана,
Скалит злобно чёрные клыки,
Лижет кровь, натёкшую из раны,
Треплет кисть с оторванной руки.

Чёрной болью бьёт озноб до колик,
Чёрной пеленой закрыло взор,
Чёрный крест - указ недоброй воли,
чёрной ночи чёрный приговор.

Воет зверь над распростёртым телом,
Вспыхнет чёрный свет в последний раз.
И, когда рассвет настанет белый,
Слёзы потекут из мёртвых глаз.

Я не устану ждать тебя, мой милый,
Я не устану жить одним тобой.
Меня влечет какой-то чудной силой
К морскому берегу, где так шумит прибой...

Я не устану снова возвращаться
В объятия морских соленых брызг;
В душе моей с тобою не прощаться,
Навечно продлевая дивный миг.

Людским я не поверю разговорам
Что нет тебя давно уж на земле,
На них я посмотрю с немым укором
И в мыслях улечу опять к тебе.

Я не устану ждать тебя, ты знаешь,
И пусть сейчас ты где-то далеко:
Я верю, обо мне не забываешь...
От мысли этой на душе легко.

Ну вот опять, опять сбежала!
Опять сбежала мне назло!
А мать моя воображала,
Что мне с тобою повезло!

Опять несешься от опушки
Всё глубже в чащу! Эй, постой!
Ну хватит, брось свои игрушки,
Останься - иль возьми с собой!

Как белка скачешь ты по веткам,
Смеёшься, дразнишь, манишь вновь,
И вдруг кидаешь шишку метко -
Такая, стало быть, любовь?

Но пусть ловка ты, как куница,
А я опять тебя найду!
Опять, лесная озорница,
Тебя у леса украду.

И пусть ворчит твой батька-Леший,
Не отведёт он мне глаза.
Я сам лесной. Не ваш - а здешний!
Тебя забыть уж мне нельзя.

Шали, резвись напропалую -
Сетей моих не избежать!
Тебя добуду, озорную,
И буду снова целовать!

Сообщение отредактировал Scorpion(Archon) - 23-12-2007, 15:24

Прости?..

Хотел сказать тебе : "Прости"...
Мне кажется, последний путь
Мне предстоит. Но не грусти.
Ты лучше про меня забудь.

И если сделал что не так,
Ты не серчай, а отпусти.
Один потерянный дурак -
Лишь веха на твоём пути.

Прости меня, когда порой
Я был не тем, кем должен был.
Прости, коль скоро я слезой
Вдруг на щеке твоей застыл.

И если слишком занят бы
(Хотя я вроде не бывал),
Прости, коль вдруг тебя забыл.
Прости - ведь я не опоздал?

Прости - когда я был жесток,
Я мго обидеть вдруг тебя.
Прости - я не хотел. Но мог.
Мне стыдно. Правда. За себя.

А вот еще одно "прости" -
Что смел я показать свой пыл.
Что встал преградой на пути.
Прости за то, что полюбил.

Хотя мне кажется, что ты
Не будешь долго горевать.
Прости и за мои мечты.
Откланяюсь. Мне надо спать.

Шепотом нежным ,
Море зовет,
Лаской прибрежной,
Звезды зажжет.
*
Если допустишь,
В свой мир пустоту,
Этим погасишь,
Солнца мечту.
*
Волны накатят,
Смоют печаль,
Что в твоем сердце,
Плачет опять.
*
Песня прольется,
Лунным лучем,
В твой мир ворвется,
Радостным сном.

Все позади. Наши счеты закрыты - и ночь
Падает медленно вниз, на заснеженный город.
Стих перестук электронных пустых разговоров,
И - тишина, и никто не сумеет помочь.

Белой разметкой пурги по ущельям дорог
Город расчерчен, и стекла промерзли до звона...
Молча с божнички забытая смотрит икона
В сердце и строго, и скорбно.... прости меня, Бог.

Тихо за стеклами плещется снежный прибой,
В ночь навсегда унося догоревшую душу...
Нет одиночества горше, больнее и глубже,
Чем одиночество рядом с самою собой.

***

Сейчас так тяжко на душе,
Что больно дышать.
Я, кажется, проклят уже,
И поздно бежать.

И не к кому обратить взгляд:
Все спрятались вдруг.
А как бы я видеть был рад
Друзей и подруг.

С проблемой своею я так
К подруге пришёл.
"Вали, мне сказали, дyрак,
Жилетку нашел!"

И этот вот самый ответ,
мне мыслей он дал
На целую тысячу лет.
И я перестал.

Ведь... надо ль кого-то грузить?
Нам всем тяжело.
А долго ли можно любить,
Коль что-то ушло?

Но я, как упрямый глупец,
Держусь на плаву.
Я чувствую - скоро конец,,
Но как-то живу.

Я встречу тот страшный удар
И не упаду.
Я чувствую сильный пожар -
Мы все здесь в аду.

Все мы. Мы играем в любовь,
Забыв про себя.
Проигрывая вновь и вновь,
Мы раним, любя.

И всё это - бесполезняк.
Сдавайся, гордец.
Я так же, как ты. Я - дyрак.
Мы встретим конец.

Поэма

I

Из городской кипящей гущи
Под сень дубрав, в чертог лесной,
Где Пан проказник вездесущий,
Шельмец рифмуется с Весной,

Охота ведь неволи пуще.
Поникнув гордой головой,
Как Пушкин к Пущину допущен.
Что я несу?! О, Боже ж мой!

Паду с подломленной несущей,
С тропы проторенной кривой
На корм для рыб, как "Стерегущий".
Открыть кингстоны! Не впервой.

II

Его пример - другим наука.
Неясно чей и что извлек.
Слова что стрелы Чингачгука
Летят рассудку поперек.

И жмутся кнопки ноутбука,
И слезы в горле и упрек:
За что туземцы съели Кука?
Где корень этих подоплек?

Вот жизнь сквозь линзу Левенгука,
Вот от судьбы кровоподтек.
Сценарий сложный как "Вампука"
Из инфузорий киселек.

III

Пряди старуха свою пряжу,
Желаний дерзких не тая
Исповедальнику трельяжу,
Про тазик новый для белья.

А скажут, помяните, скажут! -
Хоть были только ты да я, -
Что перли четверо поклажу
И поднимали якоря.

Напишут, снимут и покажут,
Не быв, не даже состоя.
По парапетному по пляжу
Иди луна - жена моя.

IV

Какая гадость ваша рыба.
Не ждали? Опа, новый год!
Компресс из водки от ушиба,
От всех невзгод и непогод.

Звезда нездешнего пошиба
В исподнем елочки из-под.
Вот человечище, вот глыба,
Вот в нужном смысле антипод.

Пустите верного сахиба,
Все дьявольски-наоборот!
Все понял умница-улыба,
Чеширский кот, чеширский кот.


* * *

Придумал одиночество
Я сам себе - и рад.
Ядреней будет творчество
И глубже во сто крат,

Трагичней будет, пристальней,
Надрывней и мощней,
Глагол печалью истинной
Всех вывернет людей.

Хохочите?! Питаетесь?!
А вот вам в глотку стих!
И все тут сразу в ауте,
И вилок звон затих.

Тут прыгаю на сцену я
К стриптизному шесту
И вечного творения
Слова в народ несу.

Ну а потом овации,
Ну а потом банкет.
В журналах иллюстрации,
А в каждой из газет:

Статья и две рецензии,
И обе про меня,
Про глубину рефлексии
И смысл бытия,

Что я раскрыл так мастерски,
Так тонко и острó,
Что гений мой новаторский
Все ждали так давно.

Сам Вознесенский выступит:
Вот он! - пришел второй,
Вот он мне в спину выстрелит,
Он - вытянет за мной...

Такой примерно выдумал
Пока спускался бред,
Пока в подъезде выдымил
Полпачки сигарет,

Пока всползал перилами
Обратно пол пути.
Потом, ты - дверь открыла мне,
Я - промычал: Прости.