Сквер поэтов

На город неспешно опускался вечер, листва деревьев и яркие скамеечки тонули в тенях. В сквере еще царила тишина.
Здесь по вечерам собирались те, кто просто любил читать - или слушать - стихи... свои и чужие...
Она пришла сюда первой. Огляделась. Нет, никого кругом. А нужно ли это?..
Она вытащила из кармана помятый листок и прочитала тихо:

Отражение

Глаза в глаза,
Рукой об руку,
В твоих очах – моя слеза,
И голос твой
Ожившим звуком,
В моих устах – твои слова.

В твоих руках –
Огонь надежды
В моих – лишь мертвой лампы жар,
Мой свет фальшив
Он гаснет прежде,
Чем сгинет твой ночной кошмар.

В моих делах –
Твое движенье,
Моя душа – в твоем тепле,
Поверь, ведь я –
Лишь отраженье,
Застывший призрак на стекле...

За критикой - в "Башню гарпий". За дружеской беседой - в Мансарду (ПМ Соуль и Darkness).
Здесь только творчество.
Джет

Сообщение отредактировал higf - 19-03-2011, 14:11

II
Как лист осенний падает на
дно,
Как мерно дышит озеро
волнами,
Как мысли, очарованные
снами,
Трезвее не становятся давно...
Вино пьянит - на то оно вино,
Яснее жизнь становится с
годами,
Но наважденье догорит, как
пламя,
И буду вновь одна... Мне все
равно:
Что паруса над гладью вод
скользят,
Что осень,как в фату, в туман
одета,
Что листья в гладь озерную
глядят...
От этого не меньше в мире
света,
И больше не становится
печаль.
И листья слов летят, срываясь,
вдаль.
III
Слова ложатся, словно снег,
на душу,
И серебрят и строки,и виски.
Размер и ритм - отчетливей и
суше,
И только в сердце - странный
след тоски.
Слова летят... печаль все
тише, глуше,
Настала ночь, и звезды так
близки...
Но я оковы света не разрушу -
Я им верна до гробовой доски.
Глаза слезятся от ночного
ветра.
Что жизнь, что смерть -
нетленна и права.
Слова летят из темноты и
света,
И серебром искрится голова...
Один вопрос - и тысяча
ответов.
Но все они - слова... одни
слова...

А я вот чем иногда балуюсь - пришлют авторский стих (этот сочинил Евтушенко) почитать:


Со мною вот что происходит:
ко мне мой старый друг не ходит,
а ходят в мелкой суете
разнообразные не те.

И он
не с теми ходит где-то
и тоже понимает это,
и наш раздор необъясним,
и оба мучимся мы с ним.

Со мною вот что происходит:
совсем не та ко мне приходит,
мне руки на плечи кладёт
и у другой меня крадёт.

А той -
скажите, бога ради,
кому на плечи руки класть?
Та,
у которой я украден,
в отместку тоже станет красть.

Не сразу этим же ответит,
а будет жить с собой в борьбе
и неосознанно наметит
кого-то дальнего себе.

О, сколько
нервных
и недужных,
ненужных связей,
дружб ненужных!
Куда от этого я денусь?!
О, кто-нибудь,
приди,
нарушь
чужих людей соединённость
и разобщённость
близких душ!



А я, мол, дописываю, только это не я, понарошку.

16:38:52

Талант портного не встречали,
В краях степных уже сто лет,
Но если ножницы из стали,
Возьмет насущный человек...

То он,
Отрежет, что попало,
И шелк, и шерсть, и нить батиста.
Он связи - под свое лекало,
Чертить начнет; промеж статистом,
суфлером, или первым планом,
В твоем спектакле жизни,
Нет разницы ему - и даром,
Пройдет мольба отсечь всех тех,
Чьи письма окаляли жаром
Нутро.

Оставив только тех,
Чьим стопам счастлив твой
Порог.

О нет, он даже не портной!
И не слуга старушки той, с косой.
Он просто пишет свой сценарий,
И пьесу ставит - в ней хромой,
Кадриль вам спляшет; тварей,
Выгуливать привык безногий,
Глухие же дудят в гобой.

Актеры не хотят играть,
А он всё пишет, пишет, пишет,
И если в пьесе сей абсурда,
Ты видишь истину и суть,
Добро пожаловать, сценограф,
Дели с калекой Музы путь.

Какая тонкая нить
Между «тогда» и сейчас».
А мне б судьбу изменить
Один-единственный раз.
Какая острая грань
Между «люблю» и «прощай».
Мы платим вечности дань,
Чтобы не видеть, где край.
Какой короткий разбег:
Три шага – и в небеса.
Нескоро выпадет снег,
Ещё чиста полоса…

Моя дорогая,
Вчера получил я письмо от тебя .
Читал его долго, стеная, рыдая,
Моя дорогая…

Моя дорогая,
Ты, правда, уходишь? Ты правда?..
Скажи всё, как есть, не скрывая.
Моя дорогая…

Моя дорогая,
Ты знаешь, слова могут ранить?
А эти безжалостно жгут, убивая
Моя дорогая…

Моя дорогая,
А, впрочем, зачем тебе это?
Нелепо и глупо… Я знаю, я знаю.
Моя дорогая…

Моя дорогая,
Я просто хотел попрощаться.
Прости, что бумага от крови сырая…
Моя дорогая…

Вообще, я писала его для "Пера". И не дописала. На несколько четверостиший. Да и те, что есть, получились не вполне такими, какими виделись. Поэтому его нет в "Пере".

Они уходят

Люди-духи.
Уйдут незаметно, неспешно, бесследно -
Словно солнце развеяло сизый рассветный туман.
Вроде - помнишь: в сознании всполохом блеклым и бледным
Возникают и снова стираются их имена.

Люди-стрелы.
Щелчок тетивы - и впиваются в душу.
Ты сраженный стоишь на коленях, не веря в финал.
И от боли ослепнув, не видишь, как жизнь свою рушишь,
Не давая изъять наконечник, что в сердце застрял.

Люди-пули.
Без них все бессмысленно, серо и пусто.
Каждый день ты жалеешь, что так и не умер вчера.
Может, время пройдет, - ты воскреснешь для нового чувства,
Но пока у тебя вместо сердца сквозная дыра.

Он любил книги, она – шоколад.
Друг без друга для них наступал ад,
но и вместе было не легче,
пожалуй, даже похлеще.
В общем, любили они разные вещи,
но почему-то еще были вместе.
Она гуляла по крышам, ища вдохновение,
а он слушал музыку. Погромче, пожестче.
Она ловила мгновения
и впечатления,
а он среди фраз искал те, что короче, но звонче.
Он смотрел на нее, как на ангела,
а она, хоть и летала, но исключительно на метле.
И только по воскресеньям.
Они были странные.
Но живые.

Ты знаешь, они ни с кем не сходились,
Знакомились,
пели, болтали,
ссорились и разбегались;
мирились.
Но так и ни с кем:
никогда, ни за что
Не сходились.

Ты знаешь, она была ведьмой,
Колдуньей,
ангелом и лисичкой,
больной истеричкой,
А в ушко дунь ей -
растает, сонная,
Ляжет удобнее,
И так
с первого на седьмое.

Ты знаешь, тот, у нее, был не лучше.
Хуже,
и демон ее искуситель,
и ангел, внезапно, хранитель.
И кое-какой ведьмак.
Она прижималась - и жесткость
он убирал,
прятал гордость
и обнимал,
словно сжимая кулак.
Не как у людей, не так.

Ты знаешь, им запретили быть вместе,
И даже разные вести
о горе,
про взгорья,
моря,
лукоморья
Они получали с полей.
И каждую ночь они были
как думалось, не одни.
Ведь им же уже запретили?
А значит,
что были,
любили,
забыли.
Но искорку каждый хранил.

И вновь повстречали:
узнали своих,
влюбили,
влюбились,
Ценили, как будто родных берегов прилив.
И пара вышла отлично:
Ведьмак и ведьмачка,
Волчище с лисичкой,
И ангел-хранитель с больной истеричкой.
Что и не скажешь - про них.

И зажили вместе, и даже счастливо,
А те, кто давно
иль недавно
уже запретили,
чтоб ангел с ведьмачкой,
ведьмак с истеричкой,
которая, кстати, еще и лисичка...
Так вот, мне о них ничего неизвестно.
Но повсеместно,
и, кстати, уместно
Везде, всем сказать: идеальная пара -
Всегда шум и гам, вдохновенная свара,
когда весь такой из себя искуситель
Зажав в кулак хвост, таскает лисичку,
За что сковородкой ангел-хранитель
Вмиг получает от ведьм-истеричек
(О, юноши, знайте, попомните слово:
Когда ведьма злится, ее сразу много)
И, рядом в углу, у ведьма с ведьмачкой
На знаках Аард идет поругачка.

Ты знаешь, потом они все же мирились,
просили прощенья,
ласкались,
лечились.
И пели, болтали, и жили,
и не тужили.
Быть может, впервые,
как будто живые,
они ощущали себя,
и сходились,
и жили,
любя,
Как себя, только больше.
И вроде бы все, как у всех: они пели,
болтали, смеялись,
ссорились и матерились,
мирились.
Быть может, единственный раз,
один шанс
им дали:
Чтобы двое сходились.

Это странное чувство, похожее на ожог,
Когда тебя взводят до упора, словно курок,
И медленно, мягко, исподволь выбрав ход,
Судьба бойком по затылку бесшумно бьет.
Ты больше не веришь, не знаешь, не помнишь, не...
Ты только движение к цели, удар по ней.
И пока не закончен короткий, как вдох, полет -
Там, под сердцем, внутри,
обжигающий,
мертвый
лед.

Листья, сдавшись, упали, унылый вид.
И дождливое утро пронзило душу.
Я тебе не сказала, она болит,
Бьется в реберной клетке, стучит наружу.

Там, за окнами глаз, на железный путь
За перрон опустились в дождливом танце
Нити слез. Лабиринт, чтоб тебя вернуть.
И самой по дороге нельзя теряться.

Я бы с радостью ей подарила высь
И оставила тело бездушной клеткой.
Я бы в ухо шептала: «Тесей, вернись,
Ты оставил на год меня с черной меткой»

Но нельзя. Я сижу и играю роль
Будто жизнь продолжается, будто мимо.
А на сердце, где метка, тупая боль
Еще зависть к пернатым, что объяснимо.

Я дождусь, ты же знаешь, люблю тебя
И с тобою я буду опять крылата.
Пенелопа ждала, как и я – любя,
Жду хранимого мною солдата.

А почему бы и нет)

Хокку для двоих

К A.

Невозможно спать:
По крыше катится лёд.
Пустота вокруг.

* * *

Птица-ветер рвёт
Паруса ожиданий -
Мне не добраться.

* * *

Ты не бумажный,
Но вижу я на просвет
Летнее солнце.

К V.

Нет, не тревога -
Тень от цветущей вишни
На твоём лице.

* * *

Рядом, вдали ли -
Как бы ты ни был близко,
А душой далёк.

* * *

Верю, что в небе
Для бесконечно разных -
Синева одна.

Закрой глаза и узнаешь,
Сколько "трупов" хранит мир внутренний твой
Ты даже и не представляешь,
Они всюду идут за тобой...

Ты сам их в себе питаешь
Ты помнишь, то чего нет.
Ты каждый вечер страдаешь
И с грустью смотришь на свет.

Тебя обжигает он, ранит
Тебя он съедает до тла
И кровь людская дурманит,
Сильнее любого вина.

Ты хочешь быть снова "нормальным"
Услышать стук сердца внутри.
Но ты себя не обманешь
Решил быть вампиром - терпи.

(выкладываю и сюда. Это песня -- заявляю с полным правом, потому что это уже спели.)

Ночью боялась закрыть глаза,
говорила себе "нельзя".
Если в комнате тьма,
то сходила с ума,
каждый вечер -
то лампы, то свечи.

Кто-то там ей сказал:
хуже всякого зла
темнота,
темнота, да не та.
Черта с два отличишь.
Помолчи.

В темноте, да не в той,
слишком долго не стой,
и не слушай ее,
и не слушай.
Она знает слова,
ты права.

Будет плохо порой,
будет страшно порой,
ведь она проникает в душу,
ведь она тебя знает лучше,
чем родной,
чем любой другой.

И как вечер - ни шагу из дома,
и дорога - лишь та, что знакома.
И не слушай ту тьму,
и не верь никому,
даже мне.
- Я не верю,
не...

А в зрачках -
темнота, да не та.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 28-11-2012, 21:14

Сезон осеннего дождя,
Размытый след, туманный сад.
Под ноги, пристально глядя,
Во тьму прохожие спешат...

А где-то за косым дождем
Бредет она, пьяна слегка.
И я ее впускаю в дом:
- Входи скорей, моя тоска.

Упавший лист очертит круг.
Уже с утра горит камин.
Как хорошо, что ты - мой друг
И мы с тобой вдвоем грустим.

Сезон осеннего дождя,
Туманный сад, размытый след.
Под ноги, пристально глядя,
Уходит в ночь твой силуэт...

Сообщение отредактировал Алиса фон Крюгер - 7-12-2012, 18:28

Твои острые стрелы,
ой, да стрелы каленые,
красят перья мне белые
кровью алой, соленою.
Лью я горькие слезы,
а и слезы текучие...
Скоро свяжут морозы
травы пряно-пахучие,
а деревья зеленые
скоро снегом укроются...
Кровью алой, соленою
мое тело покроется.
"Умирай же, лебедушка!
Засыпай, белоперая!
Дай душе своей волюшку -
закрывай очи черные..." -
шепчет ветер мне ласково,
гладит мягкою лапкою...
Утекает кровь алая,
тонкой струйкою капает.
Ты, калеными стрелами,
отнял жизнь мою ясную!
Перья больше не белые -
окровавленно-красные!
Я приду к тебе полночью,
а и стужей смертельною,
горькой ягодой волчьею,
холодами, потерями!
А последняя песнь моя
будет вечно преследовать!
Утекает кровь алая...
эта капля -
последняя.

Стекает время, как песок, в ладони снов,
Несет сожженные мосты, осколки слов,
И бег его не удержать, не возвратить.
Простому "Как мне быть?" в ответ - простое "Быть".
Все то, чем век наш дорожит, не сохраним,
И только ровный сердца стук - один двоим.
Простому "Приезжай" в ответ - простое "Жди".
...стучит бессонная любовь в моей груди.

День ото дня холоднее
И руки всё чаще немеют,
А хочется тихо и страстно
Пусть даже однообразно.

Лёгкая улыбка при встрече,
Твои руки и мои плечи.
Когда-нибудь всем станет ясно,
Но чувство запрета прекрасно.

Между жизнью и смертью, меж ночью и днём
Отпускаются старые вины.
Кто-то пишет на плоскости белой углём:
Мина, мина, шекель и полмины.
Мы богатство своё проиграли до дна
И спускаем последние гроши,
Но вина есть вина, и цена есть цена:
Горсть пуста - не осталось и крошек.
Дуновение ветра, касание тьмы,
Свет, что будет во тьме золотиться...
Оглянись, Милосердный - ведь это всё мы,
Утомлённые, грустные птицы.

Солдат
Не вернусь я к тебе, родная,
Не приду я домой с полей.
Рука дрогнула... умирая,
Ничего не оставил он ей.
Только эти бесцветные строчки
Передал шелестящий ковыль,
И глаза его цветом у дочки,
да постели холодная стыль.

В день, когда перестанешь быть нужной, любимой, родной,
Не осыплются звезды и солнце взойдет на востоке,
Память ниточкой бус проскользнет день за днем под рукой,
Ты поймешь, что так было всегда - ты была одинока.
Как легко было жить для других, нараспашку - любя,
Принимая улыбку как высшую в мире награду,
Все - для тех, кто вокруг, и совсем ничего - для себя...
А теперь ничего для себя уже просто не надо.
Понимание горькой морщинкой заляжет у рта,
В сером взгляде погаснет на взлете подбитая радость.
Позади, впереди, и внутри - пустота, пустота...
И последней надеждой - короткое, злое "я справлюсь".

Просто верить в любовь - так наивно, смешно и нелепо.
Вот и вера угасла, остыла, как угли костра...
Доживи до утра, неумело, отчаянно, слепо,
Через горечь и страх - просто так, доживи до утра.
Как наркоз, отпускает беспамятство самообмана,
И от боли почти не спасают ни мысли, ни сны.
Доживи до весны, не касаясь открывшейся раны,
Позабыв, кто ты есть, доживи до короткой весны.
Эта кроткая стойкость - она тоже родом из детства.
Где иначе не выжить, глаза закрывай - и живи...
Доживи до любви. Не проси, не ищи, не надейся.
Все, что есть, потеряв, все равно - доживи до любви.