Курс на бухту Барахту, или Свистать всех наверх!

Барон фон Блумбургер продолжал передвигаться по палубе. Шел он в направлении... впрочем, не важно. Генрих просто шел. Весь мокрый и с пресловутым штиблетом в руке. Заметив катящегося юнгу, барон неодобрительно забормотал что-то насчет пьяной в доску молодежи:
- Пиян... савсем пиян... Не-е... Такому дай штиблет памыть - утопит. И-е-е-х... ик... маладеж... савсем пиян... Учить нада маладеж. Сказано в пасловице: Тяжело в учении – а дома лучше... Эх... Сам памою... Патом... патом вазьмусь за васпитание юнги. И всех. И все... И переоденусь, а то капетан, а мокрый. Нихарашо.
С этими словами барон поднял ведро, к которому успел подойти, пока говорил. Опустил его на веревке за борт и зачерпнул воды. Вымыв штиблет, он натянул его на ногу. Все равно весь мокрый. После чего встал и, хлюпая мокрой одеждой, пошел переодеваться.

Сообщение отредактировал Ясмик - 11-02-2006, 23:49

Аделина проследила своим взглядом накопившуюся суматоху и матросов, которые вели себя совершенно по-разному, и задумалась, почему ей с головной болью не хочется ничего, кроме как биться о стену, в надежде, что эти постукивания в висках кончатся.
Девушка откинула волнистый хвостик с плеча и устремила свои глаза в небо, жмурясь от солнца, яркие лучи которого теперь могли достать пиратку без препятствий.
Она уже подумывала встать и начать работу на палубе, однако что-то мешало подняться с бочки, на которой и сидела Лануэль, может быть лень, может быть простое нежелание вообще работать в таком состоянии. Аделина улыбнулась невнятному разговору людей, которые, кто кричал, кто пытался успокоить остальных. Сама девушка вообще пока предпочитала ничего не говорить, чтобы не пугать никого своим хриплым голосом после алкоголя и невменяемостью, поэтому продолжала молчать и внутренне приходить в себя. Мысли пиратки, одна за другой, недавно беспорядочные, сейчас раскладывались по полочкам, создавая целую картину дум в голове, когда как Лина поправляла рюшчатый воротник своей блузки с жабо в викторианском стиле.

Штурман проснулся оттого, что судно как-то неправильно качалось на волнах, а качалось оно как ему угодно, но только не носом к волне, а это не есть хорошо. Он с трудом поднялся с кровати, голова, раскалываясь, и жутко болела, на его счастье он нашел на рабочем столе в своей каюте остатки рома, и допил их, ему сразу стало легче, это подействовало лекарство. Он понимал, что с этой болезнью идти к судовому доку абсолютно бесполезно, залечит на смерть. А вот то, что судно рыскает как ему хочется это не правильно! Антонио оделся в свой неизменный черный камзол и черные штаны, повесил на пояс шпагу и вышел на палубу.
Вид палубы превзошел самые смелые его ожидания. Он понимал, что команда, да и сам корабль бухали не один день, как никак поминали своего "любимого капитана", но надо и честь знать, чудо, что стоял почти штиль, и бухта была без мелей, а то …. Не ходить всей команде по Карибам, а кормить акул. Так надо выбирать нового капитана, а он был одним из старших офицеров, и на пост капитана мог вполне претендовать. С этой мыслей он поднялся на мостик и не обнаружив там рулевого, громко крикнул на весь корабль – БОЦМАН !!!
-- БОЦМАН, твою морскую душу, давай живей тряси ластами !!!
Ожидая, когда к нему придет боцман, он попытался определить, где находится их шхуна.

Переодевшись, Генрих фон Блумбургер снова вышел на палубу.

БОЦМАН !!!
-- БОЦМАН, твою морскую душу, давай живей тряси ластами !!!

От крика штурмана, барону едва уши не заложило... Он поморщился и подошел к Антонио Д'Ортеги.

- Ви... Чиго ви кричите? Ви хто? Штюрман? Ви пролажили курс? Гиде? Пакажите. - засыпал штурмана вопросами барон, осматривая его. Затем продолжил - Падите курс пролажите... Патом даложите мине, капетану шхуны. Ви хоть умеете курс пракладивать? А то ведь гаварится в пагаворке: Тише едешь - море по колено. Ну идите, идите... Праложете, пакажете.

-Милейший, постойте, куда это вы собрались, - крикнул сэр Уильям вслед юнге, который стремительно катился к спасительному трюму,- надобно палубу вымыть, а вы сбежать вздумали, так не пойдет, вы же ведете себя как сущий мальчишка! - в два широченных прыжка сэр Уильям достиг люка, ведущего в трюм, скрестил руки на груди и стал поджидать хитрющего Рика, и тут...

БОЦМАН !!!
-- БОЦМАН, твою морскую душу, давай живей тряси ластами !!!

Все в душе интеллигентного боцмана восставало против такого возмутительного обращения к почти состоявшемуся капитану шхуны. Он грозно насупил брови, тут же забыл про Рика и кинулся на капитанский мостик.
Там он и нашел разошедшегося штурмана и что-то вещающего Генриха (в голове боцмана еще не достаточно прояснилось, поэтому он не до конца понимал то, что говорил достопочтенный фон, и посему не мог квалифицировать его как конкурента, претендующего на пост капитана).
-Доброе утро, господин фон Блумбургер, господин Д'Ортеги,- поклонился обоим сэр Уильям,- а теперь, - он повернулся к Антонио,- извольте объяснить по какому праву вы столь непочтительно обращаетесь ко мне, вашему капитану, ибо, уважаемый сэр, запомните, что я, Сэр Уильям Арчибальд Третий являюсь капитаном этого прекрасного судна.
Он скрестил руки на груди (это был его любимая поза) и выжидательно посмотрел на штурмана.

Разгон в движении, набранный Риком был уже настолько велик, что тот, даже если бы надумал остановиться не смог бы, когда... на пути к спасительной тьме трюма, которая бы скрыла юнгу от многочисленных претендентов надавать работы, - так вот, на этом пути оказался боцман, сэр Уильям Арчибальд III.
- Милейший, постойте, куда это вы собрались?
Не в силах физическими своими действиями предотвратить прямое столкновение с достопочтенным сэром Уильямом, которое повлекло бы за собой их совместное падение в трюм, Рик предпринял единственное, что ему оставалось – он вознёс молитву пресвятой деве Марии. И, о чудо! Прозвучал крик штурмана, и боцмана как ветром сдуло, видимо, он отбыл выяснять для чего это так срочно понадобился на капитанском мостике.
Рик, всё ещё не верящий в свою удачу продолжал катиться прямиком в тёмный провал трюма. И тут он подумал, что падать в трюм, наверное, будет больно. Но заступничество пресвятой избавительницы от напастей в количестве одного действия за день уже было использовано и ничто не помешало Рику, достигнув люка, с громким криком в него влететь. Через секунду, не прекращаясь, крик перешел в бульканье – в трюме было полно воды! Волны, так усердно зачерпываемые бортами шхуны, естественно никуда не девались а оканчивали существование в тихой заводи, образовавшейся в трюме. Но Рику на такой вывод мыслительных способностей не хватило и он едва сев (после чего голова всё-таки оказалась над водой) – что есть мочи закричал:
– ПОЛУНДРА, ТОНЕМ!!! ВОДА В ТРЮМЕ!!! КАРАУЛ!!!

Лануэль, которая тихо и мирно сидела тем временем на палубе, внимательно вслушивалась в разговор боцмана и Генриха фон Блумбургера, от чего ее ровные брови с каждым словом удивленно поднимались все выше.
- извольте объяснить по какому праву вы столь непочтительно обращаетесь ко мне, вашему капитану, ибо, уважаемый сэр, запомните, что я, Сэр Уильям Арчибальд Третий являюсь капитаном этого прекрасного судна, - пронеслось над ее ухом, отчего девушка пришла в возмущение, и легкая злость затаилась в ее душе, тогда как лишь маленькие нотки проскользнули изнутри, вылившись в прекрасный блеск озорных глаз.
В итоге Аделина, раздраженно ухмыльнувшись, подошла, не шатаясь, а будто бы собрав себя в полный порядок, к серу Уильяму, встав рядом, ни сколько не стесняясь, что она - женщина, нарушает уединение двух мужчин, и перебила их обоих звонким, мелодичным голосом.
- Дорогой капитан! - Саркастически подметила девушка, - вы – всего лишь боцман.
Судно во всей красе, должно принадлежать мне.
Я буду капитаном.
Вместо Вас, - она ткнула тонким пальцем в его грудь, женственно и иронично, - боцмана.
Лануэль приоткрыла рот, приготовившись к новым фразам – стихам, однако громкий крик, отразившийся болью и новыми постукиваниями в голове Лины, перебил ее вдохновение.
– ПОЛУНДРА, ТОНЕМ!!! ВОДА В ТРЮМЕ!!! КАРАУЛ!!! – Девушка широко раскрыла и без того большие глаза, изумляясь возгласу, поступавшему снизу, и подбежала к лестнице, ведущей в трюм, заметив плавающего в ней Рика.
- Не сбежал, да?.. – она улыбнулась, но, заметив брызги, выпалила, - Что за ерунда?!

Сообщение отредактировал Anhenes Asel - 13-02-2006, 15:13

Через некоторое время дед свыкся с тем, что "бросаттт не хужее заправского шторма", и поняв, что заснуть ему уже четко не удастся, принялся от полного безделия отстреливать пролетавших птиц.

В этом была своя неглубокая логика: разумеется, стрелять во все летающее было верхом неблагоразумия, однако Дед Мушкет считал, что его старый организм не пристало питать одной солониной (а какие варианты? жевать стряпню кое-кого, в матросской среде называемого не иначе как Облевье, - испытание того похлеще), и необходимо обеспечивать разнообразие, даже если и таким варварским способом.

Впрочем, и задача была не из простых. Вспоминая те ценные знания о математики и геометрии, которые он получил от восточных мудрецов (одного так и звали - Аведьценно... ну, или как-то так), он очень ругался, когда пертнатые братья меньшие удирали из его прицела по траектории, напоминающей то ли параболу, то ли дугу большого радиуса овала, то ли маршрут движения пьяного матроса по улице.

То есть мы-то с вами, дорогие читатели, знаем, что на самом деле по такой траектории - благодаря мачте шхуны - двигался сам ДМ, птицы, как им и положено, спокойно висели в воздухе на одном месте, но рядом сдедушкой в тот момент не было умного человека, который бы ему это обьяснил.

Однако - нет невыполнимых задач для опытных снайперов! И через некоторое время на палубу начали падать подбитые птицы разных калибров.

"Хе-хе," - думал дед, досылая очередной патрон в патронник, - "Обеспечиваю команду едой... я им как отец родной получаюсь... Так, стоп, а кто обеспечивает команду едой? Кто ей как отец родной? Капитан? Таки кто тогда капитан?"

Бах.

Шлепп.

"Таки я!"

Снаружи доносились крики, однако де Найф не обращал на них ни малейшего внимания. Огромная жаровня "Филе вороны" было почти готово. Осталось только полить ... эээ ... соусом (жидкое - значит соус. И не важно, как оно пахнет и насколько активно пытается напасть на едока) и украсить петрушкой ( что значит - кактус? Вы еще не видели других вариантов).
Готово. Можно подавать.
Оливье окинул взором жаровни (сколько ворон погибло ... если бы не слегка иррациональное поведение шхуны вчера, пришлось бы самому выходить на охоту ) и пришел к выводу, что нести их самому - ниже его достоинства. Обычно в таких случаях нанимался какой-нибудь член экипажа помладше, за дополнительную порцию. На шхуне "Фиг догонишь" практиковался другой метод - наем за отсутствие дополнительной порции. Открытие данного метода в свое время весьма оскорбило кока и убило в нем большую часть жалости к экипажу.
Высунувшись из камбуза, де Найф огляделся. Затем прислушался. Ага. Юнга. Вот его-то нам и надо.
Вооружившись именным половником, господин Оливье двинулся на голос Рика...

Фафа остановилась в раздумье. «Что же мне надеть для того, чтобы предстать перед моей командой в новом свете?» Через десять минут усиленных раздумий, во время которых она подпиливала ноготки, Бамбино решила, что надо надеть её любимое платье с декольте со всех сторон.
Её размышления прервал страшный гвалт где-то впереди. Принцесска перепугалась – вдруг делёжку начали без неё? Вдруг они решили взбунтоваться против нового капитана?!
Фафа побежала на голоса. Тут раздался невразумительный крик юнги. Похоже, он кричал что-то про трюм. Принцесска неслась так, что забыла о всяком достоинстве, а шляпа съехала на глаза. Ничего не видя перед собой, с выставленными вперед руками, она походила на… Даже непонятно на кого она походила. Но то, что походила – это точно.
Так вот, как уже говорилось, принцесска бежала. Но в конце всякой дороги есть тупик. Таким тупиком оказался Оливье де Спун де Найф. Он как раз подходил к трюму… Оттуда доносились вопли юнги…
Бабах!!! Полёт шмеля оказался недолгим. Это тебе не «поскользнулся – очнулся – гипс». Тут всё гораздооооо хуже. «Налетел – упал – трюм».
Итак, когда Фафа очухалась, то поняла, что находится в нелицеприятной позе – верхом на самом де Спуне! То бишь, де Найфе. Она удивленно моргнула. Напротив неё удивлённо моргал юнга. Бамбино ещё раз перевела взгляд на очумевшего Оливье, потом на свои руки…
Звук, сотрясший корабль был, похоже, слышен и на Луне:
- Я СЛОМАЛА НОГО-О-О-ОТЬ!

-- Доброго дня вам Сэр Арчибальд, произнес Антонио, не обращая внимания на вопли одного из пиратов, Я как старший офицер данного судна, беру на себя временное командование судном, до тех пор, пока не будет выбран Капитан, по всем правилам пиратского братства. А если кто с этим не согласен, то будет иметь дело с …. с этими словами Антонио выхватил шпагу, шпага просвистела рядом с ухом барона, чуть не срезав его.
Поэтому, Я приказываю Вам сэр Арчибальд, срочно подать команду "свистать всех на верх", а потом прислать на мостик самого протрезвевшего матроса, на место рулевого, а остальную команду поставить к помпам и начать спешно окачивать воду. А то ходить по славным морям мы будем ровно 5 минут, а потом пойдем всей командой на корм акулам, Я вижу, что юнга уже свободно плавает в нашем трюме.
Если есть вопросы я готов их выслушать, после того как палуба будет блестеть как одно место у кота, а в трюме будет сухо как в пустыне Сахара.

Сообщение отредактировал Nekroc - 13-02-2006, 19:40

...с этими словами Антонио выхватил шпагу, шпага просвистела рядом с ухом барона, чуть не срезав его.

Офигевший Генрих Блумбургер проводил выпучеными глазами просвистевшую шпагу. Говорить он был не в состоянии... Вот когда он пожалел, что оставил внизу свой пистолет... Хотя... Глаза барона мгновенно сузились. Его... Над его ухом всякая пиратско-высшая собака махать шпагами будет?! Не говоря не слова, барон бросился за пистолетом... Лицо у него было не то чтобы решительное... а скорее безумно-решительное...

Сообщение отредактировал Ясмик - 13-02-2006, 20:16

БЕРЕГ БУХТЫ БАРАХТЫ
Сон шаманки был неспокоен.
Она видела огромное водное пространство, по которому, дергаясь и раскачиваясь из стороны в сторону, двигалось странное существо. Существо было достаточно велико, чтобы уместить на своем могучем теле некоторое количество более мелких существ.
Эти твари внешне напоминали людей. Кожа их была непривычно светлой, одеты они были в причудливые одеяния. Существа вели себя необычно: одни лежали в неестественных позах, другие передвигались нетвердой походкой, одно из существ куда-то катилось. На фоне всего этого замысловатого действа носились призрачные зеленые змеи…
Проснувшись, КрикМакакиОглашающийБезлуннуюНочь помнила все.
- О, это знак! Это знак! Боги дали мне знак! Но… что все это значит?..
Она лихорадочно шарила руками вокруг себя, нащупав свой посох, она вскочила на ноги и выбежала из хижины.
Двигаясь к берегу, Крик, не переставая, бормотала себе под нос.
- Большое существо… Это рыба… Нет, не рыба…Духи всегда изъясняются очень туманно… Да… нет… хм… Возможно, это большая пирога, на которой духи отправляются в царство ночи… Да, но при чем здесь зеленые змеи? И эти странные бледные существа: это духи или демоны… И почему они так странно себя вели… О, это был ритуальный танец! Да-да, это танец!
Дойдя до берега, Крик уселась на большом валуне, глядя, как волны лениво лижут его массивное каменное брюхо и ласково перебирают наросшие на нем водоросли. Крик любила этот валун. Она была знакома с духами, живущими в нем. Знакомство состоялось довольно давно в результате непосредственного контакта этого самого камня и ее головы. Духи камня радостно приняли жертву в виде пролившейся из расквашенного носа крови и с тех пор всегда помогали Крик решать трудные вопросы, касающиеся тонкого мира.
Проведя на валуне некоторое время, Крик наконец смогла более менее четко представить смысл ночного видения: верхом на таинственной твари из бездны по большой воде плыли духи, а может демоны, непрерывно исполняющие ритуальные танцы, посвященные высшим богам.
Тот факт, что таинственная тварь из бездны все же больше походила на огромную пирогу, а поведение духов-демонов подозрительно напоминало состояние ее собственных соплеменников после распития божественного нектара жизни (или попросту, кактусовой самогонки), был решительно отметен Крик, как не заслуживающий внимания. Она терпеть не могла простых решений.
В любом случае, ясно было одно: в скором времени надо ждать гостей.

Сообщение отредактировал Laelar_Dalharil - 14-02-2006, 10:53

Итак, барон Блумбургер, полный решимости, бежал за своим оружием. В гневе он не обращал внимание ни на вопли юнги (до того ли: думать, что корабль тонет, когда тебя оскорбили?), ни выстрелы, доносящиеся откуда-то сверху… А зря…
- Ф – ф – и – и… ш – у – у – х … Шлеп! – пути барона и, подстреленной дедом Мушкетом, птицы пересеклись. Генрих с перепугу споткнулся, как говорится, на ровном месте, и пробороздил на своем тощем животе чуть ли не полпалубы… Остановился он в аккурат перед люком трюма. О том, куда и зачем только что бежал, Блумбургер напрочь забыл, а вид воды в трюме заставил его отказаться от мыслей о капитанском мостике… Нет уж, дураков нет. Стань тут капитаном… А если корабль ко дну пойдет? Может быть даже сегодня. Барон не отличался особой храбростью и уж тем более терпеть не мог быть за что-то ответственным. С трудом поднявшись на ноги и потирая живот, фон Блумбургер вспомнил о джентльменском поведении и, снова наклонившись над трюмом, спросил:
- Мисс Бамбено Фафа жиляет ищо поплавать или хочит вибраца? А то ведь сказано било каким-то мюдрим народом: доброе дело клином вышибают.

- Закаляйся, если хочешь быть здоров! Водой холодной обтирайся, если хочешь быть здоров! – пел один из плотников, когда забивал очередной гвоздь в гроб мирового капитала, а попутно строил корабль. Эта песенка «ФиДо!» так понравилась, что он тут же вспомнил о ней, когда принимал водные процедуры.
«И не стоило так орать, ну подумаешь немного водички в трюме, а вы на что, откачаете» - думал про себя «ФиДо!», а мозги у него были отменные. Доски были законопачены отменной голландской паклей, высшего сорта, получше, чем некое серое вещество у этих двуногих. А мачты? Нет, вы видели эти две прекрасные мачты: фок и грот. Сосны были привезены специально из Сибири, а это вам не хухры-мухры. А ведь он еще помнил те далекие времена, когда они пахли смолой. Он тогда мечтал увидеть те леса, где растут такие корабельные сосны. Да были корабельные мастера в наше время, не то, что …он ощутил досками пьянь, что ни как не могла собраться и выбрать себе капитана, за место усопшего Ляпа. Кхе-кхе, ну да, он немного помог Ляпу выпасть за борт, но он не знал, что Прожора в этот момент будет поблизости. Ну, зачем врать самому себе, прекрасно знал, что эта бездонная глотка постоянно крутиться возле него, вместе с этим занудой Илларионом.
«А нечего было обещать разобрать меня на доски и пропить. Сам виноват.» - очередная мысль прошлась по доскам и затерялась где-то трюме, куда упал боцман. От этой оптимистичной мысли у него приподнялось настроение и, несмотря на недавнее похмелье, поймал веселую волну и полетел…

Фафа ащё не оправилась от потрясения при виде сломанного ногтя, когда над головой раздался голос:
-Мисс Бамбено Фафа жиляет ищо поплавать или хочит вибраца? А то ведь сказано било каким-то мюдрим народом: доброе дело клином вышибают.
Девушка медленно подняла голову. Там, в окружении яркого света был... Барон Блумбургер? Неужели она умерла и находится в аду?!
К такому шоку принцесска явно не была готова. В голове замелькали мысли: "Неужто они и меня отправили в пасть Прожоре? Или мы все затонули? А боцман и барон будут вечно преследовать меня бесплотными духами? И вообще при чём тут юнга? Чего он так на меня пялится?"
Вот такие мысли посетили головку несчастной бывшей фаворитки капитана Ляпа. От избытка чувств, а может из-за страшного нимба вокруг головы Блумбургера Фафа потеряла сознание. Уже в состоянии "я-статуя-афродиты-кто-купит" она вновь упала. На приснопамятного де Спуна. То бишь де Найфа.

Сообщение отредактировал Lustration - 14-02-2006, 18:02

Решив не дожидаться ответа и подумав, что собралось куча матросов, что помогут Рику, Аделина, поправив выбившиеся пряди иссиня черных волос, до сих пор оправляясь внутренне от дикого крика принцессы, что ей импонировала как подруга, отошла на несколько шагов назад, все еще пристально наблюдая за суматохой в трюме.
«Интересно, они вылезать собираются? Или там мокнуть им нравится…» - подумала девушка, мило улыбнувшись, в голове составляя план ее дальнейших действий, как капитана. Конечно, она должна занять штурвал, она просто создана для такой удачи, что должна постигнуть ее в скором времени. Это даже не везенье, это судьба. Предначертано свыше. Загадано звездами.
Молодая пиратка грустно вздохнула, борясь с желанием уйти в каюту, ввиду неважного самочувствия и не лучшего настроения, но лишь покорно стояла на месте, размышляя, чем бы занять руки.

- Куда... матросня... поплыла... без... команды? - мерный скрип палубы и периодические порывы ветра отменно глушили в доносившихся сверху криках все матюки.
- Всем... ухи... зайцев... натяну.... приход... капитана! - а вот это уже менее удачно заскрипелось - но тоже вполне понятно.

Дед Мушкет не слишком прывык к дикой качке на ровном месте. А вот когда судно шло по морю, он таинственным образом обнаруживал в себя вестибулярный аппарат макаки... ну, ладно, здорового седого бабуина. С мушкетом. Иначе говоря, когда "Фиг Догонишь" начала самопроизвольно плыть куда-то, дед наконец смог слезть - и как следует обозреть творившуюся внизу порнографию с участием невесть как оказавшихся на борту аристократов и прочих "моряков", а также некоторого количества дохлых морских птиц.

Дельфин Илларион нарезал круги вокруг шхуны, время от времени высоко подпрыгивая в воздух и разглядывая творящийся на палубе бардак.
-- Попугая не видно, -- вздохнул он. С разговорчивой птицей у него были неплохие отношения.
-- И доктора не видать! -- мрачно откликнулась Прожора. Она давно знала в лицо весь экипаж, считала каждого своей законной будущей добычей и только жалела, что на стряпне здешнего кока морячки не могут откормиться до нужной кондиции.
-- За врача не переживай, -- со знанием дела объяснил дельфин. -- Таната ром прямо в свои колбы наливала, мешанину с лекарствами хлестала... до завтра не проснется, плавник даю!
-- О, Дед Мушкет с мачты полез! -- прицельно глянула акула в сторону шхуны. -- И ведь не брякнется, каракатица двуногая!
К старожилу шхуны у акулы было особое отношение -- с того случая, когда старикан на повороте шхуны на другой галс, рискованно свесившись за борт, ухитрился долбануть Прожору по башке прикладом мушкета.
Обычно акулы глотают жертву не жуя. Пасть у них для жевания не приспособлена. Но Прожора дала себе слово: если встретит Деда Мушкета в родной своей стихии, среди волн, -- наплюет на законы природы и познакомит старого моряка с каждым из своих полутора тысяч зубов...

- Террибль. Между прочим, больно. - прокряхтел господин Оливье. - В следующий раз, миледи, когда проголодаетесь - просто скажите. Падать вовсе не обязательно.
Кок, не прекращая кряхтеть, встал и повернулся к юнге.
- Молодой человек. У вас есть три варианта. Я кормлю вас дополнительной порцией, и рассказываю вам, как я её готовил. Я сначала рассказываю, потом кормлю. Я не кормлю, но вы помогаете мне доставить блюда в столовую.
Господин де Найф закончил свою речь и уставился на юнгу, помахивая половником влево-вправо. Это действие производило соответсвующий психологический эффект и перекрывало все пути к отступлению.
- Итак, юноша?