"Истребители мостов" VS "Улыбка Ветра", приключение в реальном мире

[SonGoku >>>]

Ах зо-о, и что у нас тут? Тут у нас маленькая мясорубка, скромная совсем, на ебольшое количество гостей. Вопрос только в том, что здесь делают вон те бомберы, и что здесь делает вон тот непонятно какой самолет? Жаль только, понятно, чей он. Симпатичная машинка.
- Ты тошше это фитишь, та-а?
- ...
- Катстфо.
- Точно.

[Reytar >>>]

Как оказалось, "Катстфо" - было еще очень мягко сказано по сравнению с тем, что намечалось с минуты на минуту. Пока в небе над перевалом закипал бой, стучали пулеметы и руки пилотов до боли стискивали рукояти штурвалов, над ними начиналась куда более страшная битва. Кто знает почему метеорологи в погонах не смогли предсказать ее, почему не предугадали зарождение циклона, как раз в эти минуты собиравшегося с силами и готовившегося обрушить на утлые воздушные посудины, несущие в своих чревах людей, всю мощь буйства воды и ветра, всю ярость неудержимой стихии.
Небосклон стремительно заволакивало тучами, ветер изменился, став сильнее и более порывистым, где-то вдалеке, пока вне пределов видимости молний, гремел гром. Гремел все сильнее и сильнее, словно предупреждая о приближении сверкающих высоковольтных клинков, готовых перерубить дюралевые каркасы или поджечь оставшееся в баках сцепляющихся в схватке самолетов топливо.

[SonGoku >>>]

Donnerwetter и sweinehunde были самыми мягкими из эпитетов и выражений, которые сейчас звучали как в эфире, так и в кабине одного из истребителей. Пусть потом будет, что будет, но Белоснежка просто обязан был высказать всему миру, противнику, напарнику, погоде, а самое главное - этому свинскому, долбанному, плохо свинченному, чтобы тебя разорвало. но не сейчас, а на земле, самолету, - все, что он думает о сложившейся ситуации. Только-только он подобрался к незащищенному брюху одного из япошек, как на тебе подарочек от Himmel (о чем они там думают и чем?), молния ударила так близко, что от скрежета помех Линдеманн чуть было не лишился слуха на все оставшиеся ему времена. Которых может оказаться до обидного мало, если он сейчас же не развернется хвостовым оперением к противнику, пропеллером к родному аэродрому.
Чак нашел взглядом чужой истребитель и помахал ему рукой. В том, что это истребитель, он не сомневался, у кого еще могут быть такие обводы, хищная заточка всей машины вызывала уважение.
- Пока, неснакомец! Таст сутьпа, встретимся.
Чужая машина, как будто в ответ, качнула на прощание плоскостями.

[Кысь >>>]

Приказ о возвращении на базу не был неожиданным, но долгожданным определенно был. С той самой секунды, когда первые раскаты грома треском отозвались в наушниках, лейтенант Мицуя ждал только этих слов. И сейчас, нажав кнопку общей связи, Уминеко почти прокричала:
- Всем пилотам приказ - возвращаться на базу немедленно. Повторяю - немедленно.
Молния ударила рядом с самолетом,приборы взбесились, от хрипа разрядом Ашимура чуть не оглох, услышал только: "...ленно... ряю - немедленно", остальное проглотили помехи.
- Ястреб - базе, повторите последнее сообщение.
Интересно - а они его слышат?
Слышали превосходно. По крайней мере пока. Лихорадочным движением Уми переключила установку на обычный режим.
- База - Ястребу. Повторяю - возвращайтесь на базу. Немедленно. Возвращайтесь на базу, - девушка даже не заметила, как перешла на крик.
Повтор приказа удачно пришелся на мимолетную паузу в разрядах.
- Хорошо... - Такауджи немного растерялся. - Возвращаюсь на базу.
Покачал на прощание плоскостями навязчивому американцу, но вместо того, чтобы прижиматься к земле, подальше от молний, взял выше, под самое брюхо грозовых туч. Еще на флоте его часто ругали за любовь забираться в облака и - хвалили за умение летать в них.
Пилот что-то ответил, но что - скрыли помехи. Уми искренне надеялась, что это было согласие - но сознание против ее воли выискивало все новые и новые поводы нарушить приказ. В конце концов, голова девушки начала напоминать разбуженный улей - тревожные злые мысли грозили просто разорвать ее на кусочки. Усилием воли Фука заставила замолчать этот внутренний хор, и с преувеличенным вниманием занялась перестройкой радиоустановки.

(и Bishop)

[Bishop >>>]

Когда по плексигласу фонаря простучала первая дробная очередь, Такауджи вздрогнул в ожидании боли, удивился – откуда здесь противник и почему они с машиной все еще целы. И только потом сообразил, что идет дождь. Потоки воды залили колпак, в кабине сразу сделалось жарко и душно. Ашимура рассмеялся, чтобы прогнать невольный первый испуг; приборы не отказали, внизу – суша, не океан, не заблудится. «Хиен» подвывал на высоких оборотах двигателя, боролся с ветром, что норовил снести в сторону.
Перевал не стал искать, преодолел горы, не меняя курса; Такауджи опасался, что не сумеет рассчитать, достаточно ли осталось горючего в баках. Аэродром – не авианосец, навстречу тебе не пойдет и не развернется. А добираться сегодня до базы пешком в планы Ястреба не входило.
Опять заныла поврежденная рука, предупреждая, что ночью Такауджи будет ворочаться, искать удобное положение и к досаде соседей маяться бессонницей. Впрочем, он и так сомневался, что сумеет уснуть. Слишком велико возбуждение от полета, сам не думал, что будет счастлив вновь оказаться в воздухе.
На этой стороне хребта облачность была плотнее и ниже, машина вынырнула из туч, как баклан из воды в перевернутом мире – море сверху, небо снизу. После летной палубы полоса казалась ненормально длинной, но в последнюю секунду ветер преподнес неприятный сюрприз – «хиен» покатил не по прямой, словив в левый бок сильный порыв ветра, а наискосок, куда-то в жухлую траву. Подскочивший было к самолету механик побежал прятаться.
- Куда? А ну назад...
Машина съехала правым шасси с полосы, нехотя остановилась. И на том спасибо. Ашимура отодвинул колпак кабины, в воздухе стояла водяная пыль, а та пахла солью. Хоть что-то знакомое и привычное. Если закрыть глаза, можно представить, что ты на корабле, земля под ногами мерно покачивается, нужно за что-то держаться, чтобы не упасть. Такауджи попрыгал на месте, возвращая ногам способность ходить.
- Кабурага вернулся?
Механик пожал плечами, но обещал все выяснить.
Пилот кивнул, содрал с головы шлемофон, кое-как пригладил волосы. Если он явится к начальству в том виде, в котором они ходили докладываться на «Каге», опять пойдут разговоры и шуточки про «морских зазнаек». После чего – взял курс на штаб.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
У дверей в "центр управления полетами" Ашимура еще раз пригладил волосы, попытался принять бравый вид - дальше расправленных плеч дело не прошло. Немного бодрости добавило сообщение о том, что Кабурага добрался нормально и уже отправлен в госпиталь; механик догнал на полдороги. Про младшего никто ничего не знал, но сейчас не было сил беспокоиться еще и о нем.
Такауджи вошел, дождался кивка как дозволения заговорить.
- Разрешите обратиться, господин майор?
- Разрешаю. - Нибуи Сабуро все так же сидел за столом в углу и что-то быстро чиркал карандашиком в блокноте, под которым была расстелена карта, словно так и просидел на этом месте не вставая, с самого вылета ударных групп хикосентая. Подворотничок майора как всегда был безукоризненно белым, а виднеющиеся под столом сапоги - надраены до блеска. - Разрешаю и готов выслушать ваш рапорт о результатах вылета.
Такауджи добросовестно перечислял события, старался не упустить ни одного и изгнать из головы недостойную мысль, что - во-первых - рядом с майором пугалом будет выглядеть даже самый опрятный чистюля, и - во-вторых - чем еще заниматься, сидя на земле? Лишь полировать ботинки.
- В целом вылет не рассматриваю как удачный, - зачем-то добавил Ашимура; прежний командир поощрял их давать оценку своим действиям, видимо, сработала привычка.
Кое о чем умолчал, его не предупреждали, можно ли делиться с начальством возможностями новой машины.
- Согласен. Такой такой вылет не заслуживат названия удачного. - Что-то, еще раз чиркнув в блокноте, словно ставя жирную "галочку" напротив чьей-то фамилии, майор Нибуи поднялся и вышел из-за стола. Без своего стека и монокля, которые лежали на краю стола, он смотрелся несколько необычно, но изменять своим традициям явно не собирался. Пройдясь два-три шага в обе стороны, то есть, благодаря своим длинным и тощим ногам, фактически от стены до стены у входа, он покосился на Ашимуру и коротко бросил:
- Я бы назвал это очень скверным вылетом. Ваше звено потеряло один истребитель сбитым, один - поврежденным, при раненом пилоте, при этом, добившись весьма посредственного успеха, за что вы несете прямую ответственность как командир звена. Что можете сказать в свое оправдание?
- Оправдание?
Вот теперь стойка действительно стала почти идеальной.
- Не считаю нужным за что-либо оправдываться, господин майор, - отчеканил Такауджи.
Брать на себя вину за выпуск на боевое задание неслетанной тройки на неподходящих друг другу машинах он не собирался; как и говорить сейчас об этом. Если господину майору хочется вытаскивать из него слова клещами, это - проблема господина майора. Если хочет - может ознакомиться с личным делом, там полно дисциплинарных пометок на эту тему.
- Хорошо. - Майор остановился точно напротив командира звена, лицо в лицо, глядя ему в глаза. Костистая физиономия Нибуи была холодна словно лед на верши не Фудзи и столь же непроницаема:
- Гордыня не к лицу воину Микадо, а дерзость только разлагает дисциплину, если конечно эта дерзость не оправдана... Я напомнию вам о ваших упущениях, точнее, о двух из них - самых основных:
1. Вы рисковали опытной, секретной машиной, продолжая бой в одиночку, когда ваш ведомый Кобурага получил ранение и выполняя ваш приказ отправился на базу.
2. Вы, как командир вдвойне подвергли риску жизнь вашего ведомого Кабураги, когда отправили его на базу в одиночку, отлично зная о его ранении. Вы так же отлично знаете, что скоростные данные "Хаябусы" уступают сокрости истребителей противника, следовательно, осознавали что Кабурага, обладая пониженной боеспособностью мог быть перехвачен противником и сбит. Так же как могли быть сбиты и вы, сражаясь в одиночку, при этом ценнейшая секретная машина была бы потеряна, а то и захвачена противником.
Это - весьма серьезные упущения. Век поединков на мечах закончился более семидесяти лет назад, офицер. Сейчас побеждают более многочисленные и более сплоченные, действующие как один организм.

[Bishop >>>]

Круто развернувшись, майор отошел на два шага назад, облокотился о стол и перелистал блокнот:
- В этом вылете вы проявили себя как слабый командир и как недисциплинированный пилот, но я не наложу на вас взыскание. Хотите знать почему?
- Никак нет, господин майор. Если это ценная информация, вы все равно об этом скажете вне зависимости от моего желания. Если нет – вне зависимости от моего желания умолчите.
- Совершенно верно. - Майор еще раз окинул взглядом командира звена, смахнул невидимую пылинку с рукава френча и продолжил: - Потому, что у остальных командиров звеньев результаты еще хуже. Группа бомбардировщиков, которую сопровождало звено Хаджимото, рассеяна, потери составили 50% машин, при этом успех достигнут не был. Само звено вернулось без ведущего - Хаджимото пропал без вести во время грозы. Два других звена так же понесли большие потери и не добились сколько-то серьезного успеха в этом вылете. Но и это не самая важная причина...
Нибуи судорожно поправил верхнюю пуговицу воротника, словно та мешала ему дышать:
- Я говорил с командирами соседних частей. Там потери не меньше, а кое у кого куда больше чем в нашем полку. Сегодняшний день прошел крайне неудачно, более того - перевал остался в руках неприятеля. Вражеская пехота закрепляется на этом рубеже и выбить ее оттуда будет куда сложнее, и стоить это будет гораздо большей крови. Сегодня нам дали хорошую оплеуху, офицер. И вам, и мне, и всей нашей Армии, в лице находящихся на Папуа частей дали затрещину. Мне не приятно это говорить, но это пятно на чести нашего мундира. Пятно, которое смывается только кровью, но лишней крови у нас нет. Вы все мне нужны живыми и боеспособными. Это не последняя битва, впереди куда более решающие сражения, но и проиграть ее мы не имеем права...
Майор помолчал после чего продолжил куда тише:
- Как понимаю, пока что вы остались без ведомых. Я решу эту проблему. В следующий вылет, если до той поры в полк не вернется Накаока, с вами пойдет командир сётая гидросамолетов, унтерофицер Тадао Харада. Пусть его люди пока возьмут на себя прикрытие порта и самой базы, а ему, как одному из самых опытных пилотов, найдем иное применение. Все. Вы свободны.
Оставалось только откозырять и идти восвояси – отдыхать, изводить радистов и разведку вопросами о потерявшемся в джунглях или над ними напарнике. В дверях Такауджи оглянулся, почувствовав на себе чужой взгляд. Мальчишка-радист сделал вид, будто занят.
Хорошо, что напарник на этот раз будет опытный. Плохо, что его срывают с подразделения и кидают в подчинение другому. И если уж говорить о разнице скоростей, то «хиену» теперь только по земле кататься, чтобы не получить преимущество над гидропланом. Такауджи не выдержал, рассмеялся – новое слово в ведении боя, противник умирает от изумления и хохота... хотя положение у них у всех, тут майор прав, не до смеха.

(sohite Reytar-dono)

[Grey >>>]

Старенький, но еще крепкий грузовик привез пилотов обратно на базу. Под колесами хлюпали грязные лужи, а потоки воды, лившиеся с неба, неистово стучали по натянутому брезенту. Кроме Харады, Дзюро, Окузавы и его напарника Горо в грузовике ехали два оружейника, везшие с собой неисправный пулемет, починить который можно было лишь в условиях нормальной мастерской. Пока же Дзюро поставили на крыло запасной.
Скомандовав своим пилотам отправлятся в казарму, Тадао договорился с водителем, что тот отвезет оружейников назад, когда они закончат с ремонтом, а сам направился в штаб, стараясь не обращать внимания на капли дождя. На взлетной полосе в ангар закатывали "хаябусу", всю изрешеченную и потрепанную. Пилота поблизости не было видно, но оно и понятно, дырки от вражеских попаданий были и в районе кабины. Когда-то Харада прилетел на аэродром точно в таком же измочаленном корыте, с разбитой головой и простреленным бедром.
Кто-то из пилотов вышел из дверей штаба и направился прочь. Чуть наклонившись, чтобы пройти под бревенчатый свод, Тадао отдал начальнику честь и сказал:
- Господин майор, разрешите доложить. Сётай гидросамолетов, находящийся под моим командованием, провел все необходимые работы и теперь полностью готов к боевым действиям.

Сообщение отредактировал Grey - 25-07-2006, 8:36

[SonGoku >>>]

Из кабины открывался самый грустный вид, который доводилось видеть Линдеманну за свою недолгую жизнь. Сверху все это напоминало огромную песочницу, в которой дети заигрались в солдатики и перепахали все, что можно и что нельзя. Если бы не усталость, Чак обязательно поинтересовался бы у наземных служб, как это им удалось так изысканно вскопать взлетно-посадочную полосу и что они собираются на ней сажать, яблони или груши. Лучше бы, конечно, вишни. Японцам вишни понравились бы, говорят, они просто с ума сходят от этих вишен.
Вместо этого Линдеманн сухо осведомился "как там понимают, ему сатиться?"
- Молча, - посоветовали ему в ответ.
- Не фыйдет, - вздохнул Чак, хотя раздражение в голосе диспетчера ему было хорошо понятно. - Если стойка шасси стелает напополам, отной форонка путет польше, машиной и летшиком меньше. Не есть гут.
- Слушай, не засоряй эфир, садись как хочешь! - зло буркнул диспетчер; наверное, злился за то, что пилоты не уберегли аэродром от бомбежки.
- Найн, снатшала - кномики.
- КТО?!!
- Сейтшас уфитишь.
Бомбардировщики недовольно бурчали, что, мол, и полоса кривая и косая, что они устали и хотят спать, и вообще жизнь к ним несправедлива. Затем наступила очередь Линдеманна, как он ее ни оттягивал. Чак сглотнул и медленно отжал штурвал от себя. Он уже представлял, как будет садиться виртуозным зигзагом, лавируя между воронками, как его голову посетила гениальная по простоте мысль. Которую он и воплотил в жизнь, вообще не выпустив шасси и плюхнув машину на брюхо. Получилось даже неплохо, если не считать, что на последних метрах истребитель зацепился хвостовым оперением за что-то прочное и торчащее из земли. Ремни безопасности оказались крепче, чем о них думал Чак, но головой до штурвала он все-таки достал. Потемнело не только в глазах, но и вообще.

[Bishop >>>]

Наконец хлынул настоящий дождь, взлетная полоса превратилась в реку, машины блестели влажными боками. Механики, растопырив на вытянутых руках куртки над головами, бегали и таскали все, что не успели спрятать, под крышу. Ашимура прошел мимо них, не глядя. «Хиен» опять стоял в стороне от всех, под охраной; часовой узнал пилота, откозырял, снова застыл неподвижно.
Век поединков на мечах закончился более семидесяти лет назад, офицер. Сейчас побеждают более многочисленные и более сплоченные, действующие как один организм... Такауджи подошел к машине, ткнулся лбом в холодный металлический бок. В чем польза многочисленных и сплоченных действий? «Сорю» унес с собой больше семисот человек, его командир Янагимото остался на охваченном пламенем мостике и, по слухам, был жив, когда авианосец ушел на дно. Сколько сгорело заживо, Ашимура не брался считать. Их «Кага» забрал еще больше жизней, пылающий неподвижный остов – два финальных взрыва, и ничего не осталось. Это цена сплоченных действий? Пилот зажмурился, закрыв лицо локтем. За спиной притихли механики. «Если кто-нибудь из них скажет хоть слово – я его убью...» Отец любил повторять: путь самурая - путь смерти. Половину Такауджи прошел, стоит ли жалеть о будущем, которого нет?
Он вернулся к штабу, когда разговор между командиром и Харадой должен был завершиться, подождал снаружи. Когда новый напарник вышел – поклонился и еще раз назвал себя, так как не был уверен, что тот помнит.
- Лейтенант Ашимура Такауджи, назначен к вам в пару...
Чуть не сорвалось «старшим».
Он никогда не любил дождь, но сейчас радовался ему. Все смазано, расплывчато, ничего не надо объяснять.
- Прошу меня извинить за неприятные для вас чувства, которые вызвало мое назначение.
Он еще раз поклонился и ушел. К чему ждать ответа, если того все равно не будет?

[Далара >>>]

Зрелище летного поля заставило Элвина вспомнить последствия тайфунов на родине. Выглядело очень похоже, но там была природа, ей в вину не поставишь, а здесь дело рук людских. Поотрывать бы эти руки вместе с головами!
- Эй, Двенадцатый, как там твои плоскости, не отвалились еще? - пожалуй, получилось более зло, чем хотел.
- На месте, - молодой голос выдавал напряжение и усталость. Интересно, сколько раз парнишка вообще летал и сможет ли он посадить сейчас машину?
- Отлично. На сегодня отпастушили, осталось загнать бомбров в бар и отдыхать.
Двенадцатый засмеялся:
- Да они сами туда... - и вдруг замолчал.
Кокс живо представил, что парень испуганно смотрит вниз, туда, где Белоснежка пропахал брюхом землю. В наушниках шлема раздались взволнованные попытки диспетчера вызвать пилота на связь, но тот и не думал отзываться.
Элвин сообщил на землю, что они с ведомым садятся, выбрал место поровнее неподалеку от "хромой дикой кошки" (сравнение напрашивалось именно такое) и повел машину вниз. К чести Двенадцатого, тот сумел не попасть стойкой шасси ни в одну из воронок, молодец.
Кокс приземлился в нескольких метрах от распластанного "Уайлдкэт", выбрался из кабины и, взметая комья земли, кинулся смотреть, как там Белоснежка. Тот был на месте, а куда денется? Лежал, откинув голову; рот, словно красные усы, очертили две струйки крови. Элвин стукнул по задвижке. Заела. С кряканьем долбанул сильнее - получилось. Фонарь кабины уехал назад, и Кокс принялся отстегивать ремни безопасности. Краем глаза заметил, как несется к ним бледный Двенадцатый. Уже вдвоем они вытащили Белоснежку из пилотского кресла и поволокли к строениям.
- Маловато гномиков на такую Белоснежку, - проворчал Элвин, чтобы хоть как-то разрядить напряжение, да и убрать с лица мальца сосредоточенно-угрюмую гримасу. Получилось, парень заухмылялся:
- А я думал, гномики это бомберы.
- А мы, значит, и.о. будем.

[Bishop >>>]

Дождь зарядил, пожалуй, надолго... хорошо, подстать настроению. Многие пилоты – от матросов научились, не иначе, - прятали где только могли придумать фляжки с трофейным алкоголем или дешевым, купленным в отпуске сакэ. При одной мысли о выпивке затошнило. Только не по такой духоте, развезет сразу и окончательно. Если он не отправится к предкам в процессе розыска. У самого Такауджи подобного спасительного запаса не было.
Вспомнился полу-приказ, полу-совет прогуляться в «батальон наслаждения». Нет, когда-нибудь потом, не сейчас. Одежда прилипла бы к телу от пота, если бы не прилипла от проливного дождя. В офицерском клубе – бараке из гофрированного металла со складной казенной мебелью и провалившейся в замысле попыткой создать видимость уюта – не было ни души. Такауджи без определенной цели перебрал граммофонные пластинки, взял с полки книгу, поставил ее обратно. На одном из столов лежала бумага и карандаш, на верхнем листке кто-то оставил неуклюжие каракули – ребенок и тот нарисовал бы самолет лучше.
Еще час Ашимура сосредоточенно грыз карандаш под барабанную дробь дождя, мусорная корзина пополнялась смятыми обрывками бумаги. «Дорогая мама, наверное, тебя пугают эти ежедневные налеты...» зачеркнуто, еще раз зачеркнуто, смято, очередной бумажный комок полетел в корзину. «Дорогая мама, несколько раз перечитал твое последнее письмо – все семь страниц. Я недавно посылал тебе деньги и, раз тебе не пришлось жертвовать их в этот раз богам, потрать всю сумму на себя. Потрать их так, будто мы все еще богаты. Не надо откладывать на свадьбу Фуки-фуки, моего жалования хватит. Да и сомневаюсь, чтобы она сейчас думала о замужестве. И пожалуйста, не плачь, если получишь уведомление о моей смерти. Буду ждать тебя в храме Ясукуни. Знаю, отец предпочел бы что-нибудь подревнее и чтобы не напоминало о Мейдзи, но мне кажется, что Ясукуни подходит мне больше всего».
Такауджи навалился грудью на стол, как будто хотел закрыть письмо от чужих глаз, хотя никто не подсматривал. Что-то мешало, Ашимура запустил пальцы в карман, вытащил небольшую игрушку-талисман - лисичку с красной лентой на шее и улыбкой на острой мордочке.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Раздавшиеся за спиной четкие, словно парадные шаги, дали понять Ашимуре, что не зря он налег грудью на стол, словно скрывая от кого-то содержание письма, потому что больше в офицерском клубе он явно был не один. Вряд ли кто-то на территории части не узнал бы мгновенно этот выглаженный вид, эти безукоризненно блестящие сапоги и белоснежный подворотничок, как и неизменные, стек и монокль. Майор Нибуи Сабуро по какой-то причине лично соизволил посетить этот немноголюдный в такой час, барак.
Пройдя мимо сидящего за столом пилота и поприветствовав его коротким кивком, майор остановился перед этажеркой, на которой были аккуратно расставлены, разрешенные к хранению книги, и приступил к ее осмотру, сосредоточенно переставляя их с места на место, явно в поисках какой-то конкретной книги.
Такауджи покраснел - будто его застали за чем-то позорным, - торопливо начал сворачивать лист бумаги, выронил талисман, смутился еще больше. Вот кого бы он не хотел сейчас видеть...
- Прошу прощения, господин майор.
Интересно - получится ногой задвинуть дурацкую игрушку в зону невидимости, если стоишь почти по стойке смирно?
Нибуи мгновенно, словно на пятачке, развернулся, еще раз кивнул и произнес:
- Вольно! Раз вы в данный момент свободны, то отдыхайте. Напоминать о том, что существует военная цензура, как и о том, что именно разрешается упоминать в письмах родным, а что нет – не буду. Думаю, вы сами это отлично знаете. Что же касается вашего досуга, я все больше прихожу к выводу, что безделье отрицательно сказывается на боеспособности отдельного пилота и части в целом, посему, считаю необходимым впредь обязать каждого боевого офицера в течение каждой недели отчитать курс лекций по теории и практике воздушного боя. План занятий, перечень тем и расписание, получите в штабе, примерно завтра утром.
Еще раз взглянув на подчиненного, майор вновь развернулся к этажерке и продолжил настойчивые поиски какой-то книги, но неожиданно произнес:
- А талисман все же поднимите. Не стоит ему валяться в пыли – дух-хранитель может на вас обидеться за такое обращение и отказать в помощи.

[Bishop >>>]

(и Reytar)

- Лекций?.. но...
Да что же он краснеет, как Фука-фука, только что окончившая школу? Ашимура торопливо нашарил игрушечную лисичку и опять выпрямился.
- Но что я могу сказать им? Почти все пилоты опытнее и лучше меня?
Майор, все так же невозмутимо перебирающий книги, внезапно застыл спиной, немного постоял неподвижно, а затем, взяв в руки несколько отобранных ним книг, развернулся лицом к пилоту и присел за первый столик. Аккуратно сложив все кроме одной, книги, идеальной стопочкой слева от себя, он поднял холодные, как линзы оптического прицела, глаза на Ашимуру и бросил:
- Вы, кажется, забыли о субординации, офицер. Да, мы сейчас не в строю, но это не дает вам права оспаривать приказ вышестоящего по званию, в данном случае - МОЙ ПРИКАЗ. Думаю, вы просто растерялись и забыли, каким молодым по возрасту был один из ваших ведомых. Так вот, я скажу вам, что таких как он, у нас в полку около 30%. Это много или мало, господин Ашимура? Сколько у вас на счету сбитых и сколько успешных боевых вылетов по предыдущему месту службы? Приказываю отвечать.
Такауджи прикусил губу. Почему в присутствии этого майора он чувствует, как будто отец еще жив? «Какие сегодня успехи в учебе? Приказываю отвечать. Не подрался ли ты сегодня в школе? Хотя что с тебя взять?»
- Почти двести вылетов, господин майор, - Ашимура уставился в пол. – Если быть точным, сто восемьдесят пять. Шесть подтвержденных сбитых машин противника, три – предположительно. В двух случаях пилотам противника удалось выпрыгнуть и добраться до поверхности.
Если он читал личное дело – а он читал! – поймет, что вранье. Таких случаев больше, рука не поднималась стрелять по спасающемуся человеку, хотя это, наверное, не правильно.
- И... уничтожение наземной цели, - добавил Такауджи.
- Ясно. - Майор немного помолчал, полистал книгу и лишь через пару минут продолжил:
- Как вы думаете, сколько успешных боевых вылетов было у вашего ведомого, рядового 1-го класса Накаока, о судьбе которого мы до сих пор ничего не знаем? Десять, всего лишь десять, скажу я вам, и сбит им был лишь один самолет противника.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Нибуи снова замолчал, перелистывая книгу и словно полностью погрузившись в этот увлекательный процесс, но затем в упор взглянул на подчиненного и бросил:
- Теперь вы все так же будете протестовать, и пытаться отказаться от выполнения боевого приказа, господин Ашимура? Мне почему-то кажется, что нет. Вы – боевой офицер, не важно, болтались вы по волнам на палубе лоханки, или взлетали с раскисших полос в джунглях Малайи. И должны понимать, что я заставлю вас всех стать единым организмом, единой боевой машиной. А для этого, вы и остальные опытные пилоты, будете регулярно, между вылетами обучать своих менее опытных подчиненных. Взлететь, так что бы разбег был более плавным и коротким. Идти по маршруту так, что бы потратить минимум горючего. Вести бой так, что бы добиться максимальных результатов при наименьших потерях с нашей стороны, все это лишь части одного целого – искусства ПОБЕЖДАТЬ. И именно этому выбудете учить, передавая подчиненным свой богатый практический опыт.
Майор еще раз внимательно окинул взглядом подчиненного, словно выбирая в его фигуре место, куда удобнее всего было бы, всадить очередь и продолжил:
- Вы не участвовали в победных кампаниях на Филиппинах, в Китае и Индонезии, я так же не принимал в них участия как боевой пилот, но как инспектор достаточно общался с ними. Тогда все было иначе. Что-то неуловимо изменилось с тех пор, как мы победно двигались все вперед и вперед. Что, я пока не знаю, но считаю, нужно быть готовым менять наши тактику и стратегию, если мы хотим продолжить наш победный марш.
И понять, что именно нуждается в изменении, мне поможете вы, господин Ашимура. Вы и такие как вы командиры звеньев, ведомые, даже механики.
Нибуи резко замолчал и вдруг бросил:
- Что вы бы могли сказать после первого вылета? Ваше впечатление о противнике, его силах, опытности пилотов и боевом духе? Приказываю отвечать откровенно, без пропагандистских лозунгов.

[Bishop >>>]

(те же)

- Первого? – Такауджи собрался с мыслями, сжал в кулаке игрушку-талисман. – Они стали... наглее. Не думал, что тому причиной, наше поражение при Мидуэе или...
Зря он заговорил об этом – в ушах вновь зазвучал истошный визг пламени, что пожирало их корабль.
- Скорее всего – именно оно. Раньше мы были непобедимы, мы заставляли их бояться даже звука наших двигателей. Теперь все иначе. Теперь перевес на их стороне. Для нашего народа характерна нелогичность в поступках. Мы принимаем решение под влиянием порыва, наши действия противоречивы и случайны. Мы слишком медленно принимаем нововведения и расстаемся с прежними традициями. Из-за своей нерешительности мы нередко становимся чванливыми, что порождает нас презрение к другим народам. Из-за отсутствия смелости и независимости мы раболепно подчиняемся старшим начальникам...
Было поздно останавливаться. Такауджи как будто опять спорил с отцом.
- Короче, нам как нации недостает ума и собранности, благодаря которой мы знали бы, когда и чем жертвовать во имя главной цели.
"Сейчас он меня пристрелит…" - падающим сбитым самолетом пронеслось в голове у Ашимуры.
Майор молча и не перебивая, слушал подчиненного, затем, когда тот выдохся, перевернул очередную страницу и произнес, все так же не сводя с него холодных глаз:
- Вы только что высказали то, о чем я думаю все это время. Вы сделали это в предельно недопустимой форме, но в оценке сути, думаю, ошибки не допустили. Напомню вам лишь одно - четкая субординация и дисциплина, беспрекословное повиновение, это то, что делает нас сильнее, а никак не слабость как вам кажется. И именно этим, как и боевым духом, мы превосходили армии всех европейских государств, против которых сейчас сражаемся. Вспомните Гонконг, Сингапур и полуостров Батан - противник еще мог сопротивляться и попортить нам немало крови, но не стал этого делать и предпочел сдаться. Гарнизон Гонконга сложил оружие, обладая двукратным численным преимуществом над нашим осадным корпусом. Скажите, неужели мы в подобной ситуации повели бы себя так же, как британцы в Гонконге? Нет. Нет, никогда. Это знаю я, это знаете и вы. Но есть нечто, в чем противник превосходит нас, и об этом вы сказали совершенно верно - они менее связаны правилами, штампами поведения и отжившими традициями. И если мы хотим победить, нам нужно отбросить спесь, и попытаться понять врага, понять, и измениться так, что бы сохранить все наши преимущества и уменьшить те, которые имеет он. Нам придется отбросить часть традиций. Это будет отнюдь не всем по душе, но это - необходимость. Семьдесят лет назад, наши предки пришли к выводу, что необходимы перемены, что Япония захиреет и погибнет, если ничего не изменится. Они приняли решение, и, не смотря на кровь и грязь во время Мейдзи, наша страна стала такой какую мы видим сейчас. Она живет, борется и будет бороться, но стоит задуматься, не пришло ли время вновь менять ее, раз мы подходим к краю пропасти? Думаю, стоит. Стоит задуматься, сделать выводы и предоставить их на рассмотрение высшего командования, но, со всем соблюдением субординации.
Нибуи коротко хмыкнул:
- Не думаю что во время службы в составе Императорского Флота, вы позволяли себе критиковать решения его превосходительства адмирала Ямамото, или я ошибаюсь?

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
"Менять? Мы уже поменяли ее - и растеряли всех воинов... Будь проклята наша самоуверенность! Зачем принимать меры предосторожности и убирать в защищенные места бомбы, которые сняли с самолетов, чтобы заменить их торпедами? Сложим их прямо на палубе! Противник никогда не нанесет удара по нашему кораблю..."
- Нет, господин майор, к сожалению, нет. Едва ли бы он прислушался к моему мнению. Адмирал - военный гений, преклоняюсь перед ним, но он находился далеко от нас. Если бы он мог лично командовать нашими силами вместе адмирала Нагумо, все было бы по-другому, - горько добавил Такауджи вслух.
Какая теперь разница, за подобные речи от отца можно было ждать оплеуху, а от командования - разве что штрафной батальон... в лучшем случае.
- Нда… - Майор вздохнул, вынул из глазницы монокль и, моргнув несколько раз, протер глаза рукой, все так же затянутой в перчатку, после чего взглянул на Ашимуру несколько иначе – скорее устало, чем осуждающе. – Теперь я кажется, понимаю, почему отпрыск столь знатной семьи как ваша, все еще не командует своим полком… Того, что вы сейчас наговорили, вполне хватит для суда офицерской чести и как минимум – штрафной роты, как максимум – совершения сеппуку. Но знаете с чем проблема, господин Ашимура? В том, что в чем-то вы правы, как ни жаль. Пусть я с вами в чем-то и согласен, но предупреждаю сразу – за попытки ведения таких вот, подрывающих боевой дух вверенного мне подразделения, бесед, карать буду нещадно. Это добрый совет. Во всем же прочем… Считаю необходимым установить следующий порядок обмена информацией: если у вас появятся некие соображения о складывающейся ситуации, пускай даже такие радикально-агрессивные и унижающие нашу страну и народ, вы выскажете их мне лично в устной форме, при условии отсутствия посторонних, ясно? Вот это – уже приказ.
Такауджи чуть не сболтнул лишнего - о том, что полком не командует, так как никогда не стремился отдавать кому-то приказы и не представляет, зачем ему отвечать за кого-то еще, кроме самолета и ведомых. Вовремя прикусил язык. С кем он будет вести подрывные беседы - со штурвалом? - если ни с кем здесь толком не разговаривает? Но вот эту мысль высказывать начальству было равно самоубийству. Азарт кончился, навалилась апатия, а может быть - усталость после долгого за затянувшийся период времени без неба полета. В такие минуты отец укорял его за безынициативность и отсутствие амбиций. И ставил в пример старшего брата.
- Слушаюсь, господин майор.

[Grey >>>]

Харада выслушал приказ командира, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Точно также ничего не отразилось на лице айну* после короткого представления с новым ведущим, новым командиром его звена. Тадао было немного обидно, конечно, начальству может и виднее как поступать, но переводить одного командира звена вторым номером к другому пилоту, пусть и для фактической охраны нового истребителя… Было в этом что-то незримо кощунственное, вот только твои заслуги признаются и ты понимаешь, что твоя служба верна и правильна, и вот ты уже в некотором замешательств.
Идя под дождем, Харада отогнал все эти мысли в сторону, ему снова придется летать на простом «Зеро», как именовали этот самолет гайдзины. Надо будет назначить старшего в оставшемся звене гидросамолетов. Поразмыслив немного, Харада пришел к выводу, что предложит майору Нибуи кандидатуру унтер-офицера Окузавы, с А6М2-N тот справляется лучше всех. С такими мыслями Харада и вернулся в свой барак.

*айну – народность с северной оконечности Хоккайдо, к которой и принадлежит Харада Тадао.

[SonGoku >>>]

- А я думал, гномики это бомберы.
- А мы, значит, и.о. будем.

Новый способ передвижения Чаку Линдеманну совсем не понравился, но что же тут поделаешь, если тебя куда-то волокут, а ты болтаешься, словно мешок с картошкой, во рту неприятный металлический привкус, а голова гудит воскресным колоколом. Чак не успел высказать неудовольствие, потому что его относительно нежно сгрузили в мокрую жижу, а к церковному перезвону добавились человеческие голоса. Линдеманн сделал неуверенную попытку собрать мысли, получилась довольно скудная группка, зато удалось выстроить логическую цепочку, началом которой служила его шедевральная посадка на брюхо, а финалом – стремительно приближающаяся приборная доска.
Диспут над ним продолжался; в основном спорщиков интересовало, каким способом привести в сознание валяющегося в луже товарища, транспортировать ли его к медикам в прежнем виде или существует надежда, что дойдет самостоятельно, и не пора ли из Белоснежки переименовывать его в Спящую красавицу. Наконец было высказано кардинальное решение, и тут уж Чак не выдержал.
- Тселовать не дамся, - хоть и слабым голосом, но твердо заявил он, не открывая глаз.
- О, Спящая красавица возвращает себе прежнее имя, - высказался голос, звучавший старше. – Не придется кидать монетку. Эй, Белоснежка без гномов, сам доберешься до медчасти или тебя нести?
- Сам, - без особой уверенности предположил Линдеманн.
Покачивалось не только небо, земля тоже норовила дать крен, хотя чем дальше, тем больше Чак привыкал к качке. Он даже на ногах устоял с первой попытки. С земли летное поле выглядело не лучше, чем сверху, Чак отвернулся, чтобы глаза его это «катстфо» не видели.
- А где мой ведомый? – всполошился он, когда союзники почти уже захлопнули за ним дверь медсанчасти.

[Кысь >>>]

Уми пока было не до отчетов - потерялся один из пилотов. Когда Мисиме в последний раз удалось связаться с ним, он был не так далеко, но точных координат не сказал. И вот уже тридцать или сорок минут Фука пожирала взглядом радиоустановку в ожидании того, что связь наладится. Скоро ее сменит Мисима и тогда ей придется идти в штаб на бумажную работу. Хоть бы пилот нашелся раньше! Но радиоустановка только шипела и плевалась, а боковым зрением Уми уже цепляла то застенчивую улыбку Мисимы, то ежик его волос. Он пока перекладывал какое-то оборудование, давая знакомому еще несколько минут, но скоро это было должно кончиться.
Усилием воли Ямаширо заставил себя оторваться от наушников и подозвал Мисиму. Кто-то должен делать и бумажную работу. Дождь приятно холодил лицо, и даже база сквозь падающую воду казалась роднее. Вокруг пробегали люди в полевой форменной одежде, но некоторые, как и Уми, шли медленно, и, казалось, получали такое же удовольствие от буйного южного ливня. Фука сняла фуражку и подставила голову щедрым, неожиданно прохладным струям, думая обо всем сразу - дождь словно бы смывал с них всю тяжесть, всю затхлость предрассветной бессонницы, в которой они обычно приходили ей в голову, всю горечь неуверенности, что они будили в Уми. Пропавший пилот, найденный Такауджи, фальшивые документы и война где-то там, в сотнях метров от нее, будущее Японии и судьба мохнатой дворняги, что жила у них во дворе - не было никакой разницы.
Фука заметила, что стоит прямо посреди дороги и, торопливо надев фуражку, зашагала к штабу.

Может - дождь остудит мысли? И голову... или взбодрит. Такауджи сунул под рубашку сложенное в несколько раз письмо - чтобы не промокло под ливнем, - выскочил наружу. Надо же, не один он такой, вон механики пользуются моментом, чтобы помыться и не думать, хватит ли на всех воды. Кто-то из пилотов задрал голову, ловит ртом капли, мальчишка. В первый выход на "Каге" он так же стоял - вцепился в леер, подставляя лицо морским брызгам. Только те были соленые.
Ашимура прибавил шагу, потому и возле самого входа в штаб подскользнулся и - чтобы не растянуться в грязной луже, хорош бы он был тогда в глазах командира и всех остальных, - ухватился за человека, что тоже собирался войти в дощатую дверь.
Кто-то оперся на ее плечо. Уми обернулась как раз чтобы подхватить падающего человека. Не следит за дорогой - Фука эту лужу еще за полулицы приметила. Встретилась взглядом со случайным "спасенным". Резко отвела взгляд, вздрогнула. Хоть бы не узнал! Развернулась и быстрой, резкой походкой скрылась в штабе.
Ашимура оторопел, не ожидал такой реакции даже от армейских. Да, те не любят морских летчиков - возможно, есть, за что, судить трудно. Но даже поблагодарить себя не дал и извиниться.
Такауджи оправил форму и открыл захлопнутую перед самым носом дверь.

Сообщение отредактировал Китти - 3-10-2006, 18:46