"Истребители мостов" VS "Улыбка Ветра", приключение в реальном мире

[Reytar >>>]

Обсуждение данного прикла здесь: /forum/index.php?showtopic=8056#

Утро 11 июля 1942 года выдалось ясным и солнечным, лишь легкая туманная дымка на высоте примерно двадцати метров над джунглями, скрадывала очертания деревьев. В это утро над зелеными равнинами Кораллового и Соломонова морей, летели два гидросамолета. Два ничем в принципе не связанных гидросамолета, причем разных сторон в сотрясающем Землю конфликте, но очень важных для нашей, ничем не примечательной истории. Истории, каких много случалось в тот период...
В 9.45 на гидродром, расположенный в укромной бухте у поселения Лаэ, прибыла очередная летающая лодка из Бугенвиля, доставившая на борту 25 пилотов Авиации Имиператорского Флота, примерно месяц назад потерявших свои авианосцы в сражении у атолла Мидуэй. 4 тяжелых ударных авианосца погибли в этом сражении, потери среди экипажей были огромны, но пятно позора, легшее на не знавший поражений прежде Императорский Флот, причиняло куда более сильную боль чем сами потери. Уцелевшие летчики были отправлены в госпиталь базы флота на острове Бугенвиль и те, кто прошел короткий курс лечения и был признан годным к службе, получили назначение в какую-то формируемую часть армейской авиации, расквартированную в Лаэ. Первая партия летчиков выгрузилась из Н8К1 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...0winta/H8K1.jpg , разобрала свои парусиновые чемоданы с нехитрыми пожитками и заняла места в кузове крытого грузовика, ожидавшего их у причала. Примерно сорок минут спокойной поездки, пост охраны, проверка документов, автомобиль останавливается возле нескольких деревянных бараков, крытых гофрированным железом, чуть в стороне расположены еще не достроенные сборные ангары для самолетов, взлетная полоса, заграждения из колючей проволоки и вышки с часовыми венчают пейзаж. Летчики только покидали кузов грузовика, когда к ним приблизился высокий и худой как щепка старший офицер, в абсолютно новой, словно с иголочки, униформе.
"Равняйсь!" - офицер прошелся вдоль строя подтянувшихся пилотов, хлопнул себя стеком по голенищу безукоризненно блестящего сапога и прошелся назад. - "Меня зовут Нибуи Сабуро, командир 101 Хикосентая "Улыбка Ветра", в котором вам выпала честь служить. Отныне я - ваш командир, посему, считаю своим долгом напомнить господам офицерам и нижним чинам, о том что вы теперь служите в АРМИИ! Вам, бывшим пилотам авиации флота стоит крепко усвоить что никаких нарушений устава и чиноподчинения я допускать не буду, а все виновные в подобных проступках будут караться по всей строгости. Я не допущу вашего флотского разгильдяйства и расхлябанности, из-за которых вы и попали сюда! Вы должны быть достойны оказанной вам чести с оружием в руках смыть позор поражения со своих мундиров! Первый вылет завтра на рассвете, командиры каждого чутая проведут брифинг, а пока можете располагаться - бараки с 1 по 4 - ваши, наша часть пока формируется, так что места хватит всем. Так же настоятельно рекомендую ознакомиться с вашими машинами, которые несколько отличаются от применяемых Флотом образцов. Я все сказал. Свободны.

Сообщение отредактировал Reytar - 28-03-2006, 20:41

[Суор >>>]

Тетсуо не нравилась эта страна - жаркая, знойная клоака, кишащая паразитами и надоедливыми насекомыми, норовящими забиться в рот и нос, стоит тебе углубиться на сотню шагов глубже в джунгли. Данная земля потенциальных рабов Империи была так не похожа на его исконную родину – далекий остров Окинава, с его легким, ласковым бризом, гуляющим в волосах. Этот рассыпчатый песок, схожий которому он нигде и никогда не встречал, да и честно говоря, сомневался, что где-то еще есть пляжи прекраснее, чем на покинутой отчизне. А какая там была чистая и прозрачная вода, не чета той, которую приходилось теперь им пить - мутную и маслянистую жидкость, добываемую из местных речек.
- Эй, вы, - командным тоном обратился он к двум механикам, тащившим ящик из-под зарядов для 20мм пушки его «Джоу-ох-сана» – осторожнее! – повышая свой тон голоса, левой рукой проведя по слегка нагретой обшивке своего истребителя, вульгарно окрашенного в маскировочно - пятнистый окрас, со стилизованным рисунком борьбы на манер приснопамятных начал "инь" и "янь", двух драконов - длинного угреподобного азиатского с вислыми усами и ветвистыми рогами и тучного меднобрюхого европейского, в хвостовой части.

Сообщение отредактировал Суор - 27-02-2006, 15:31

[Bishop >>>]

Три с лишним часа (взлет-посадка, облет соседнего острова на всякий случай) в воздухе доконают кого угодно. Даже если ты летчик. Даже если ты военный летчик. Даже если уже две недели – с тех пор, как начал сознавать, на каком ты свете, - мечтаешь выбраться из госпиталя и вернуться в часть; в любую часть, твоей уже не существует. Мечтай сколько влезет, но три с лишним часа в душном брюхе гидросамолета без туалета и желания общаться с соседями – и ты готов взорваться. В буквальном и переносном смысле.
Сначала Ашимура пристроил на колене блокнот – писать очередное письмо, но нещадно болтало, ничего не получилось. Тогда он просто закрыл глаза, привалился спиной к борту и стал ждать окончания полета. Рядом народ пытался разговаривать.
Речь господина Нибуи впечатляла – не содержанием, контрастом. Выглаженный офицер на фоне помятых, желающих поскорее в кусты пилотов. Куда те и бросились по окончании вводной. Койка досталась так себе, но Ашимура не спорил, положил на нее вещи и отправился знакомиться с самолетом.

[Суор >>>]

- Смотрите, неужели это пилоты «непобедимых» военно-морских сил? – довольно громко, чтобы его могла услышать аэродромная прислуга, корпевшая сейчас над сменой двигателя холеного «Зеро» обратился низкорослый мужчина, с резкими выдающимися чертами лица, завидев новоприбывших "асов" - Ха! Да будь там с дюжину летчиков из Экспедиционной Маньчжурской Армии, эти долбленые корыта были бы сейчас на плаву! – и летчик – «старик», презрительно сплюнул в сторону, подав очередную ногу младшему механику, чистившему его хромовые сапоги. Тот принялся усердно работать своей тряпкой, покорно склонив голову.

Сообщение отредактировал Суор - 27-02-2006, 16:16

[Bishop >>>]

Он-то думал, что пережил достаточное потрясение, чтобы его удивило хоть что-то в этой жизни – и в последующих, если они будут. Ошибся. Под ногами хрустел крупный песок, который ветер нес на полосу. Ашимура покачал головой: проблемы будут со взлетом. Чем хорошо на авианосце? Чистота на летной палубе, а если ее нет, то есть те, кому положено сделать так, чтобы была. Он оглянулся на бараки. С их командира станется заставить провинившихся разгребать мусор.
- Прошу прощения, - Ашимура поймал механика. – Не могли бы вы показать, где стоит машина командира второго сётая?
Ответная реакция если не насторожила, то слегка удивила. Механик потребовал, зачем кому-то это знать. Ашимура недоуменно пожал плечами:
- Это моя машина.
Неподалеку раздалось:
- Смотрите, неужели это пилоты «непобедимых» военно-морских сил?.. и так далее.
Замечательно. Мало им сухопутного командира.
- А в чем дело? – с безмятежной улыбкой полюбопытствовал Ашимура, обращался он к воздуху. – Крысы боятся замочить лапы?
У них сухопутный командир, у них армейские соседи и у них выскочки из простолюдинов (и храни нас ками, судя по выговору – с Окинавы)... все что необходимо для высокого морального духа.

[Reytar >>>]

Примерно в 9.15 на внутреннем рейде Порт-Морсби приводнилась потрепанная "Каталина" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...ta/PBNNomad.jpg , перебросившая через Коралловое Море десяток пилотов разных национальностей, получивших назначение в потрепанные в предыдущих боях авиационные части Союзников, прикрывающие осажденный японцами город. Вылет прошел несколько нервно - бортстрелок вертевший турелью словно любимой женушкой, рассказал, что поплавковые истребители японцев ухитряются перехватывать идущие из Австралии самолеты, наверное, стартуя с палуб пиратствующих неподалеку вспомогательных крейсеров.
В 9.20 пилоты уже ехали в небольшом, покрашенном в хаки автобусе по перегороженным баррикадами улицам города, мимо устроенных из мешков с песком пулеметных гнезд, мимо установленных вдоль улиц противотанковых пушек, мимо щетинившихся стволами пятидюймовых орудий, береговых батарей. Через 20 минут и пересечения контрольно-пропускного пункта и быстрой проверки документов, проведенной под "улыбчивым" дулом "виккерса", смотревшего из амбразуры импровизированной огневой точки, пилоты обтряхивали брюки и разбирали свои чемоданы, высматривая поблизости столь необходимое помещение типа "сортир", когда к ним деловитым шагом приблизился плотный мужчина в форме майора Королевских ВВС. Он взглянул на вставших в шеренгу пилотов, на их чемоданы и взмахом руки указав направление, сказал: "Вот там - за ближайшим ангаром, в пятидесяти метрах, "посадочных мест" там всего четыре, так что не передеритесь. На то что бы оправиться - 10 минут. Разойтись!" Обрадованные летчики бросились в указанном направлении, оставив чемоданы на попечение стоящего на вышке часового и собственно офицера, давшего столь желанную команду. Пока пилоты оправлялись, офицер задумчиво присел на подножку видавшего виды автобуса и курил сигарету. Когда выделенное время истекло, и долготерпеливые страдальцы вернулись, офицер поднялся на ноги, поправил ремень и встал, как и полагалось по уставу - заложив руки за спину, давая тем самым понять что опять начинается официоз. Окинув взглядом вновь сплотившуюся шеренгу, офицер одернул свой френч, поправил покосившуюся орденскую планку, абсолютно не знакомой расцветки и произнес спокойным баритоном: "Господа офицеры и подофицеры, рад вас приветствовать. Я - Казимеж Скшетуский, в данный момент майор ВВС Его Величества, командир десятого авиаполка "Истребители Мостов", и, следовательно, ваш новый командир. Наша часть прошла не легкий боевой путь, понесла большие потери в Бирме, из-за чего переброшена сюда на доукомплектование и перевооружение, дабы усилить прикрытие с воздуха этого города и порта - можно сказать "ключа" к северному побережью Австралии". Он внимательно взглянул в молодые и не очень молодые лица своих новых подчиненных, и продолжил: "Мы заменили ранее базировавшуюся на этом аэродроме часть, точнее то, что от нее осталось. Японцы сильны, знают это и ведут себя нагло, господствуя в воздухе. Дело нам всем предстоит серьезное - позволить себе второй "Гонконг" мы не имеем права. Все что я могу твердо вам обещать - это жестокие воздушные бои, зачастую против превосходящих сил противника. Недостатка в машинах у нас нет - в начале недели в Порт-Морсби проскользнул транспорт с новыми самолетами на борту, доставивший даже несколько новинок. Располагайтесь, по двое из вас в каждую эскадрилью, после чего рекомендую в первую очередь познакомится со своими механиками и "лошадками". Наш технический персонал состоит из опытных техников, готовивших машины к взлету в любых климатических и погодных условиях. Они - отличные профессионалы, так что я буду требовать от вас уважительного отношения к ним, хотя бы по той простой причине, что именно от качества их труда напрямую зависит ваша жизнь. Вот в принципе и все. Ах да! На территории части работает небольшой бар для всей крылатой и "около-крылатой" братии, называется он "От винта!". Очень порядочное заведение, вполне пригодное для вечернего отдыха. Ничего крепче пива вам там не нальют, но в зале есть пара бильярдных столов и даже музыкальный автомат. В общем, очень не плохо бывает отдохнуть там после полета".
Майор взглянул на карманные часы, с тихим щелчком захлопнул их крышку и кивнул: " На сегодня все. Завтра в 6.00 - первый брифинг. Будьте к нему готовы. Свободны."

Сообщение отредактировал Reytar - 28-02-2006, 17:47

[Суор >>>]

- Хо! – высокомерно вставил пилот – истребитель, убирая сапог с ящика из-под патронов для пулемета калибра 7,62, на котором его обувь красовалась, словно на пьедестале, натираемая до характерного блеска – Спешу вас разочаровать, но мы – истинные воины, потомки самураев, не ведаем страха! «Чем больше врагов, тем смелее воин» - говорит Ученье Войны – перетрактовав на свой лад изречение Сун Цзы, Хаджимото злобно прищурился, при этом на его скулах отчетливо проступили желваки. Перед ним стоял человек, обесчестивший свой мундир офицера и потерявший лицо, заслуживавший лишь презрения.

Сообщение отредактировал Суор - 27-02-2006, 18:14

[Bishop >>>]

- Вам действительно удалось меня разочаровать, - Ашимура рассмеялся своим мыслям. – Я впервые встречаю потомка самураев, который бы не только столь безграмотно говорил на японском языке, но еще так безбожно коверкал трактат. То, что вы носите меч, еще не делает вас воином. По моему скромному мнению, вам сподручнее орудовать вилами. Хотя они не поместятся в кабине.

Подумать только: каждый пес теперь лает, прикрываясь родословной. А ведь меньше сотни лет назад предки этого человека восторженно ратовали за реставрацию и отбирали привилегии.

- Вы мне напомнили одно изречение, хотя в вашем случае должно его переиначить. Сдается мне, что вы тот, кто дома в тигровой шкуре, а вне дома – в собачьей.

[Grey >>>]

Грузовик, проехав ворота, лишь на секунду притормозил, чтобы дать возможность попутному пассажиру спрыгнуть. Два начищенных до блеска сапога глухо припечатались подошвами об землю, подняв облачко желтой пыли. Унтер-офицер первого класса Харада Тадао обвел открывшуюся ему панораму самым презрительным взглядом, на какой был только способен.
"Вонючая, пыльная и жаркая помойка!" - таким и было мнение, составленное с первых секунд пребывания на этой базе.
Длинноногий унтер размеренно зашагал к видневшемуся вдали бревенчатому зданию штаба, о чем говорил, вывешенный над входом, флаг. Кто-то из техников взглянул в профиль на пилота, проходившего мимо, и чуть не выронил из рук замасляную тряпку. Левого уха у Тадао не было, вместо него была лишь давно зажившая рваная рана, вырваные волосы во многих местах так и не проросли вновь. Эту отметину Харада привез с Халхин-Гола, русский пилот на И-16 чудом не снес тогда японцу голову.
Где-то неподалеку велась беседа на повышеных тонах, Тадао прошел бы мимо, но упоминание самураев заставило его остановиться.
"Дерьмовые самураи, просравшие все, что только можно, угробили четыре авианосца и продолжают заикаться о своей чести!"
Тадао не важно было, кто какую позицию занимал в обмене репликами, потомственный военный, но отнюдь не из знатного рода, этот летчик знал лишь одних виноватых во всех бедах - зазнавшихся выскочек с мечами.
"Видел я вас всех, видел, как вы драпали, бросая свои ножички и на Халхин-Голе, и на Хасане! Русские навтыкали вам в зубы, а теперь и европейцы подобрались! И по вине вашего потомственного тупоумия должна страдать великая Япония!"
Унтер-офицер повернулся и направился к двум пилотам, планшет с приказом покачивался на ремне, перекинутом через плечо.

Сообщение отредактировал Grey - 27-02-2006, 19:38

[Суор >>>]

- О моем воинском искусстве говорят эти сбитые семь иностранных дьяволов – и пилот, кивком головы указал на аккуратные ряды серебряных молний, красовавшихся сбоку, на фюзеляже. Он хотел было продолжить в своем уничижительно спокойном тоне, но не сдержавшись сорвался на высокие тона
- Хэ! Вздор! Мой род своей доблестью в боях во славу Японии заслужил "эту" привилегию, неся смерть врагам Микадо! – здраво рассудил Хаджимото, продемонстрировав короткий клинок, в простых ножнах, стянутых лоскутом синего шелка, после чего, давая понять, что разговор окончен, повернулся спиной к флотскому разгильдяю.

Сообщение отредактировал Суор - 28-02-2006, 10:46

[Bishop >>>]

Что за жалкое зрелище...
Похваляется заслугами, похваляется оружием, тычет в меч пальцем... Деревенский выскочка, не имеющий понятия о приличии и воспитании, из тех, кто «заламывает головной убор на затылок, вместо того, чтобы скромно надвинуть на глаза».
Ашимуре говорили, что армейские летчики отличаются дурными манерами, но самому увидеть такое еще не доводилось. Он посмотрел на механиков.
- Сожалею, что вам довелось стать свидетелем подобной бесцеремонности. А теперь, прошу, проводите меня к моей машине.

Машина была необычна – обтекаемый корпус, удлиненные плоскости (мелькнула мысль: «на палубе неудобно, нужно больше места», мелькнула и погасла), непривычная композиция фюзеляжа. Ашимура застыл на месте.
- Вы не ошиблись?
- Ни в коем разе...
Невзрачный человек в черном (как ему не жарко?) возник словно из воздуха. Небрежным жестом отогнал механика, будто от мухи отмахивался. Тот исчез.
- Вы уже поняли, что самолет еще не стоит на вооружении? – скучным голосом произнес господин.
- Hai...
- Вы правы. Не прототип, конечно. Он только проходит испытания, - невзрачный человек уставился на пилота тяжелым взглядом; это было неприятно. - Здесь.
Несмотря на липкую жару, Ашимуре стало холодно.
Но – его тянуло к машине, необычная красота ее завораживала, хотелось прикоснуться к ней, опробовать. Неприметный господин еще что-то говорил: об ответственности перед страной и Императором, о возможности смыть позор, о карах, что обрушатся на голову Ашимуры в случае, если самолет окажется в руках противника... Такауджи не слушал. Он разговаривал – пока молча, пока только мысленно – с машиной.

[SonGoku >>>]

Будь его воля, Чак не отлип бы от запыленного автобусного окошка и через час, но поездка закончилась. Впечатлительного (это когда он забывал о придуманной неизвестно кем и неизвестно зачем необходимости сохранять невозмутимое спокойствие) молодого человека с момента прилета поражало буквально все. И жаркая оглушающая влажность, как мешком врезавшая по голове так, что застучало в висках, и непривычный пейзаж, и городок, превращенный в укрепрайон какой-то, честное слово. Если добавить сюда и то, что весь полет на "Каталине" он провел, обозревая изумрудно-синие яркие просторы за иллюминатором, то времени на знакомство со спутниками как-то не выделилось. Ругань у заветных дверей, за которыми скрывались не менее заветные кабинки, не в счет. Там, кроме "куда прешь без очереди, дубина белобрысая?" он ничего нового для себя не услышал.
Еще на погрузке в транспортник Чак постарался выделить из небольшой разношерстной толпы, кто окажется достойным соперником, а кто начнет представлять досадную помеху, а затем до поры до времени потерял к спутникам интерес. После вводной, Чак водрузил на плечо чемодан и потопал занимать койко-место, по дороге вызубривая имя нового командира. Касимеш Шкше... Казимеш Шксету... нет, что-то не то у него получается. Oh mein Got, как любит повторять бабуля.

[дон Алесандро >>>]

- Эй, Том! Глянь! Новички!
- Где?
- Да, вон глянь, топают! Орлы!
- Точно, орлы… - в голосе говорившего сквозила насмешка.
- Скорей валлаби*!
Сидящие рядом лётчики захохотали.
- Спорю на кружку пойла, что подают в этой дыре, что половина и штурвал-то только на картинке видала… что скажешь Том?
Названный Томом прищурил правый глаз, и внимательно осматривал подходящих к казарме «новичков», потом почесал сломанный нос и проговорил.
- Про всех не скажу, а вот та Белоснежка с чемоданом на плече, явно видела, и штурвал и рожи японские…
Соседи снова захохотали.


Wallabies* - австралийцы.

Сообщение отредактировал дон Алесандро - 28-02-2006, 20:15

[Далара >>>]

В отличие от явно помиравшего с жары беловолосого, Элвин чувствовал себя почти что дома. Сначала шла до боли знакомая сине-изумрудная поверхность моря. Не хватало только привычного ощущения контроля. Приходилось занимать руки чем-нибудь. Например, рукоятью любимого ножа. Правда, кажется, это отпугнуло всех возможных собеседников. Не то чтобы Кокс расстроился, но познакомиться не удалось. Парни, большинство моложе его, быстро разбились на группки. Очень пестрые получились кучки. И громкие, к тому же. Потому Элвин и заметил беловолосого - тот не примкнул ни к одной из групп. Таращился на воду так, будто впервые видел. Может, и правда впервые, кто их в Европе знает. А этот совершенно точно европеец.
Пейзаж после прибытия тоже не показал ничего нового, все те же пальмы, пыль. Разве что укрепления выглядят непривычно. Совершенно не вписываются. Они здесь лишние, и чем раньше их отсюда уберут, тем лучше. Чем раньше закончится война, тем лучше.
Элвин взвалил на плечо сумку и пошел вместе с остальными осматривать новое место жительства. Про себя отметил наблюдавших за прибывшими "старожилов".

[Grey >>>]

Перепалка, впрочем? гайдзинам бы это показалось вполне нормальным разговором на чуть повышенных тонах, закончилась. Харада лишь покачал головой.
"Красавцы! Как раз время грызть друг другу глотки из-за того, у кого прославленнее род! Рузвельт с Черчиллем были бы счастливы присутствовать при такой беседе, после чего они бы не задумываясь о высоких стратегиях, пошли бы на нас в лобовую атаку. И маршировали бы уже по улицам Токио, пока эти шизанутые самураи продолжают выяснять отношения между собой!"
Унтер-офицер наградил каждого пилота презрительным взглядом вслед и продолжил свой путь к штабу.
- Где я могу видеть Нибуи Сабуро, командира 101 Хикосентая? - поинтересовался Тадао у, замершего по стойке смирно, часового у входа.
Солдат молча указал на дверной проем, и Харада вошел внутрь.

[Reytar >>>]

Штаб находился в просторном помещении одного из бараков: у стола уставленного телефонами сидел офицер с повязкой дежурного, легкая бамбуковая ширма отгораживала отдельные клетушки для начальника штаба и командира части, все остальное помещение занимал длинный стол, со всех сторон окруженный складными походными стульями.
Именно у этого стола, рядом с окном, так что солнечные лучи падали на развернутую газету, сидел высокий худощавый как щепка офицер в монокле. Очевидно услышав разговор входящиего летчика с часовым, он отложил газету и обернулся:
- Я и есть Нибуи Сабуро, командир 101 хикосентая. Кто вы такой и по какому вопросу прибыли к нам?
Офицер смерил посетителя от присыпанных пылью, но все же явно блестящих сапог, до затылка, изучающим взглядом, взглянул на украшавшие голову рубцы пристальнее и коротко бросил:
- Где и когда вы это заработали?

Сообщение отредактировал Reytar - 3-03-2006, 2:45

[Grey >>>]

Харада замер по стойке смирно, глядя чуть выше (благо рост позволял) и правее головы будущего начальства.
- Унтер-офицер первого класса Тадао Харада, командир звена гидросамолетов-истребителей А6М2-N. Два часа назад мое звено перебазировалось на гидродром у Лаэ, у меня и моих подчиненных приказ прибыть в ваше распоряжение, Нибуи-сан. - в подтверждение этих слов Харада расстегнул свой планшет и положил на стол конверт с приказом.
- Наши техники и некоторое оборудование прибудут на гидродром в течение этого дня. Список пилотов, механиков и оружейников, - из планшета появились сложеный пополам лист бумаги, на котором были видны заверительные подписи и печать. - А также, некоторые сообщения, которые мне было приказано доставить в штаб 101 хикосентая.
На столешнице оказалось еще два конверта, содержание второго Хараде было прекрасно известно. Нет, он не вскрывал конверт, и даже подумать о таком не мог, просто один приятель-связист перед отлетом в целое ухо нашептал ему о содержании этого пакета. Приказ о присвоении унтер-офицеру Тадао звания суб-лейтенанта должен был сообщить уже новый начальник. Естественно Харада не упомянул этот факт сейчас. А тот момент, что его самого использовали как простого курьера, следующего в нужном направлении, заставлял немного нетактично высказываться про себя о бывшем начальстве.
- А это, - ответил он на второй вопрос. - Халхин-Гол, 1939 год. Русскому И-16 не понравилось, что я сбил его ведомого. К счастью мне удалось дотянуть до нашего аэродрома, прежде чем я потерял сознание.

Сообщение отредактировал Grey - 4-03-2006, 16:52

[Reytar >>>]

- Благодарю! - Майор отложил газету, достал из кармана небольшой складной нож и поправив монокль, принялся распечатывать первый конверт; - Пока можете быть свободны. Места в бараках есть, располагайтесь и подберите места для своих людей. Я отдам необходимые распоряжения. Вы опытный летчик, это хорошо. Таких как вы нам не хватает. Если понадобитесь - вас вызовут. Крууугом!

[Grey >>>]

Харада выполнил команду и вышел обратно под открытое небо. Когда будут доставлены механики и оборудование для ремонта понтонов, придется снова отправиться на гидродром, чтобы удостовериться в правильности всех работ, как командир звена Тадао обязан будет это сделать. А потом придется договариваться о постоянной машине, которая в любом случае должна быть у пилотов гидросамолетов, чтобы ежедневно или в случае экстренной обстановки доставлять их к самолетам, если уж самим летчикам велено размещаться в бараках аэродрома.
Вот так, обдумывая все и нахмурив брови, Харад шел вдоль череды деревянных стен, прикидывая куда где бы лучше застолбить места для своих бойцов.

Сообщение отредактировал Grey - 4-03-2006, 16:54

[SonGoku >>>]

В том, чтобы быть новичком, есть и плюсы, и минусы. Чак как раз подводил очередной баланс и только что решил не учитывать смену климата. В Австралии было полегче, воздух и там был раскаленным, но там по крайней мере это был воздух, а не квинтэссенция расплавленного металла. Заодно из колонки минусов Чак вычеркнул свои отношения с солнцем. В той же Австралии он успел обгореть на солнце, облезть, как ошпаренный цыпленок, снова обгореть, пообщаться на эту тему с врачом и наконец-то покрыться сносным загаром. Так что недозрелую свеклу перестал напоминать.
Итак - минусы. Радостный гогот и подначки старожилов. Необходимость осваивать новую машину (один в один такую же, что прежняя, но совсем не такую удобную, привычную и любимую). Знакомство и улещение нового механика, всего из себя опытного и квалифицированного, как было сказано (плюс?), и не упускающего ткнуть пилота носом в грязь (явный минус). А самое главное - все удобные места в казарме распределены между вышеуказанными старожилами.
Теперь плюсы...
Чак успел выяснить, какая из свободных коек наиболее комфортабельна, и доказать такому же, как он, новоприбывшему, что тот заблуждается, нацеливаясь на нее. Ни драки, ни затяжной дискуссии не вышло из-за врожденной молчаливости Чака Линдеманна, унаследованной от нордических предков вместе с неплохими физическими данными. Еще он успел распаковать нехитрые пожитки и выйти на "свежий" воздух, но так и не вычислил плюсов.
Наверное, эксперимент не чистый. Раньше надо было думать, когда Чак с полным на то правом звался желтоклювиком и не записал на свой счет ни одного успешного боевого вылета. Но тогда ему было не до этого.

[Bishop >>>]

Не отгони его механики – до темноты бы кружил вокруг машины. Рядом с ней забывалось все: и малоприятный разговор, и жизненные неурядицы, и недавнее поражение. Кто счастливее отделался – те, кто, как и он, прыгнул за борт «Каги», сообразив, что сейчас произойдет, или те, кто остался? Вот вопрос.
Механики объединили усилия и выставили пилота из ангара – вежливо и решительно. Ашимура успел спросить, где можно умыться, и получил нужный курс. До вечернего построения оставалось время. Море было совсем рядом, ветер иногда приносил запах соли и водорослей, но – не добраться. Часовым не понравилось, что он стоит возле «колючки», пришлось уйти.
Тогда Ашимура вернулся в казарму, достал из парусинового чемодана блокнот и пристроился поближе к свету.
"Дорогая мама, сообщаю вам, что здоров, из госпиталя меня выписали, и я возвращаюсь в строй. Сожалею, что не могу вас навестить. Еще раз прошу меня извинить за подобную невнимательность".
В памяти всплыла фраза окинавца: "Будь там дюжина армейских летчиков, эти корыта остались бы на плаву..." Но их там не было, не было - потому что армия отказалась предоставить флоту дополнительные самолеты вместе с пилотами. Ашимура усмехнулся: окинавец хотел справиться дюжиной... какой наивный.

Сообщение отредактировал Bishop - 2-03-2006, 17:58

[Grey >>>]

Найдя для своих пилотов хорошее свободное место, Харада застолбил четыре койки в конце длинного сухого барака и отправился встречать их самих. Унтер-офицеры и часть техников прибыла уже ближе к вечеру, в основном это были оружейники, приехавшие, чтобы провести ночь на аэродроме, а затем посвятить день "добыче" боеприпасов. Остальные механики остались с машинами, ночевать им предстояло теперь в хижине на берегу рядом с полозьями для понтонных работ и тучами местного комарья.
Пилоты, все унтер-офицеры второго ранга, доложили командиру, что никаких неприятностей не случилось. Харада велел Окузаве, Горо и Дзюро идти размешаться, с таким расчетом, чтобы успеть к вечернему построению, которое, как казалось Тадао, будет сегодня обязательно как минимум по одной причине.

[Reytar >>>]

Точно в 19.50, за десять минут до ужина, трижды взвыла сирена, установленная на крыше штабного барака, тем самым, подавая сигнал всему личному составу собраться на пыльном пятачке, заменявшем обычный бетонированный плац этого, забытого ками острове. Солдаты, унтер-офицеры и офицеры со всех ног спешили на плац, что бы занять свои места в строю и не призывать на свои головы неудовольствия майора Нибуи, который, как об этом втихую судачили все, был капризен и занудлив как старая дева, во всем, что касалось внешнего вида и красоты построения. Не прошло и пяти минут, как почти весь личный состав полка, исключая разве что часовых на вышка и страдающих дизентерией больных в лазарете, или в том месте, куда эта сама болезнь их загнала, а так же только сегодня прибывшей команды механиков, которым придется обслуживать гидросамолеты, являл собою несколько идеальных шеренг. На левом фланге каждой по стойке смирно, но с заметным на глаз видом собственного достоинства, стояли командиры эскадрилий и их заместители. Еще через две минуты, из штабного барака появились: как всегда выглаженный и словно отполированный майор Нибуи с неизменным стеком в руках, его заместитель - среднего роста офицер с абсолютно не запоминающимся лицом, и начальник штаба - столь же долговязый и худощавый, вечно спокойный и не пробиваемый как главный бронепояс линкора "Ямато", офицер. Приблизившись на пятнадцать шагов к застывшим шеренгам, Нибуи провел по ним туда-сюда холодным, словно сквозь оптический прицел, взглядом и громко, но абсолютно без эмоций произнес:
- Офицеры, унтер-офицеры и солдаты непобедимой армии Микадо! Я собрал вас, что бы огласить две приятные новости. Первая - сегодня, после полудня, наши войска прорвали оборону противника на перевалах хребта Оуэна и устремились вперед. Остатки дезорганизованных частей противника в панике отходят к Порт-Морсби. Падение этой вражеской базы и завершение завоевания этого несносного клочка суши теперь вопрос нескольких дней. Поздравляю вас! - Майор коротко кивнул и помолчал, пережидая троекратно прозвучавший боевой клич, изданный подчиненными, после чего продолжил:
- Прежде чем сообщить вам вторую приятную новость напомню всем на чем держится непобедимость нашей армии - на ПОВИНОВЕНИИ ПРИКАЗАМ и ДЕСЦИПЛИНЕ!
Вы всегда должны помнить, что если будете халатно относится к своим обязанностям и допускать падение дисциплины, вас не минует суровая кара. Но если честно выполняете свой долг, награда так же не продет мимо вас, ваше командование и я об этом позаботимся. В подтверждение моих слов - приятная новость. Унтер-офицер первого класса Харада, три шага вперед!
Заранее ожидавший чего-то этакого, явно в стиле гарнизонной муштры, Тадао, сделал три четких шага вперед, глухо стукнул каблуком свеже начищенных сапог в красноватую пыль и застыл навытяжку. Нибуи окинул его отдельным испытывающим взглядом и продолжил, развернув поданный начальником штаба документ:
- За многолетнюю безупречную службу и отличное выполнение своих обязанностей, приказом верховного командования унтер-офицер первого класса Харада Тадао присваивается звание суб-лейтенанта. Поздравляю вас с первым офицерским чином, господин Харада!
Майор стал по стойке "смирно" и прижал руку к козырьку фуражки, на что Тадао ответил таким же жестом, согласно уставу, после чего майор все тем же безучастным голосом произнес:
- В честь столь знаменательного события, все офицеры поощряются чашечкой сакэ к ужину, а нижние чины - двойным пайком. Все свободны!
Завершив речь, майор Нибуи зажал под мышку неизменный стэк и во главе высших офицеров вернулся в штаб...

Сообщение отредактировал Reytar - 3-03-2006, 2:56

[Bishop >>>]

От сакэ народ заметно повеселел. Скучали лишь те, кто осушил свою порцию либо разом, либо быстро, - и тут выяснилось, что больше до особого распоряжения господина майора никто не получит. Младшие чины осторожно поворчали на скупость, кто-то из старших резонно отрезал: доставить транспортом на Папуа столько сакэ, сколько нужно, чтобы армейские прочувствовали его вкус, - любой бюджет лопнет. Армия возразила: молчали бы флотские о размере выпивки...
Более прозорливые офицеры нянчили свои порции, как няньки – новорожденных. Ашимура в их число не попал, выпил быстрее, чем хотел. Накаока (самый молодой из трех пилотов его сётая) вежливо предложил свою порцию, остальные внимательно следили. Хотели знать, как поведет себя их новый командир. Все трое были армейскими. Ашимура обратил внимание, что флотских поставили командирами звеньев. Пить больше не хотелось, но отказать тоже было нельзя. Вероятно, поэтому он осмелел.
Долговязого безухого унтера видно было издалека; его голова торчала над остальными.
- Примите мои поздравления, господин Харада...
Интересно: отошьет или нет? Не похоже, что бывший унтер настроен общаться. Но он казался опытным воином, Ашимура просто не мог не подойти к нему.
- Прошу извинить, если некстати.

[Суор >>>]

Хаджимото одним махом осушил свою питейную пиалу, молча следя за своим недавним собеседником, завязавшим разговор с виновником сего торжества. Сидя за другим рядом столиков, заложив разутую левую ногу под правую, вертикально упертую в бамбуковый настил пола, Тетсуо сейчас испытывал некое противоречивое чувство по отношению к награжденному новым званием офицеру, некая притупленная зависть к нему исходила скорее из жизненных принципов островитянина, чем из личной неприязни, хотя, которая уже начинала, похоже, давать всходы тоже…

Сообщение отредактировал Суор - 3-03-2006, 15:53

[дон Алесандро >>>]

- Ха! А вот и наша Белоснежка! – хихикнул кто-то.
Сидящие рядом лётчики захохотали.
- Какими судьбами такой красавчик попал в нашу дыру?
- Наверное хочет очаровать япошек!
Компания разразилась хохотом.
Чак обвел взглядом собравшихся.
- Ньет... они не в моем вкусе, - он приценился к главному весельчаку. - Но если помошешь переотеться к балу, то могу оставить тебе туфельку, да.
Он продемонстрировал ботинок - не пятидесятого размера, но и не тридцать второго.
- А спинку тебе кремом для загара не натереть? – хихикнул человек с коротко подстриженными пепельными волосами, он почесал сломанный нос и добавил – и откуда же к нам приехал такой знаток сказок?
У Чака имелась вторая причина держать рот закрытым: его неистребимый акцент, который не смогли сгладить ни два поколения на американской земле, ни даже тот факт, что на языке предков он говорил с еще большим акцентом. Беда состояла в том, что я зык этот был сейчас не в фаворе.
- С восточноко поберешья, - тщательное выговаривание согласных привело к тому, что вылезло совсем уж лишнее придыхание на гласных. - Ис Новой Англии.
- Откуда? – протянул сосед пилота с разбитым носом – ты парень ещё скажи, что из Гарварда, или из Сиракуз!?
- Ней... ис Джаспер Коув, кород такой.
Назвать их крошечный Джаспер Коув деревней, которой он по сути являлся, не позволил гонор.
Компания разразилась диким хохотом.
- А говорить ты где учился? На Святой Елене?
Загар не загар, а вот теперь Чак покраснел до ушей. Он вообще легко заливался здоровым до нельзя румянцем, и когда сердился, и вообще по любому почти поводу. Сейчас самое главное - не ляпнуть лишнего.
- Ней... у меня претки - колландцы, да, - он нарочито небрежно пожал плечами. - Вот... осталос.
- Голландец? - протянул человек со сломанным носом - хоэ хеэт йе?
- Линдеманн, сэр, - наугад брякнул псевдо-голландец; кое-что из языка он понимал (спасибо, несккольким соседским семействам, прабабки и прадеды которых все еще упрямо называли Нью-Йорк Нью-Амстердамом). - Чак... Чарльз Линдеманн.
- Ха! И вправду голландец! Эх! Не знаю больше ничего, а то поболтали бы! Том Флинтворт, рад знакомству! - человек с пепельными волосами протянул руку - А эти горлодёры, наша эскадрилья бомберов!
Сидящие рядом летчики наперебой тянуть руки для рукопожатий
И каждый, пусть и не со зла, а от избытка чувств, пожимал ему ладонь так, что в конце приветствия Чак потряс слегка распухшими пальцами в воздухе.
- Ф-4 "Вильд..." ней... "Уальдкэт", - ответно представился он. - Путу вас охранять, если что.
- Гля, охранник пожаловал! - расхохотался Том - а на ночь целовать будешь? А, Белоснежка?
- Путешь хорошо сепя вести, токда поцелую, - парировал Чак, набивший себе руку (или правильнее сказать - язык?) в подобных пикировках еще в летной школе.
Почему-то всем всегда нравился его нежный вид. Нет, некоторым японцам он совсем не понравился. А может, они так загляделись, что нарвались на его выстрелы?
- Хорошо, мамочка! - нарочито тонким голосом припищал Том.
Товарищи захохотали.
- Белоснежка, а ты кроме лимонада что-нибудь пьёшь? - подмигнул один из бомберов
- Йа... пиво. Если принц постафит.
Хорошо, что подкалывать его начали бомберы: не тот калибр. Вот брату-истребителю Чак постарался бы начистить винт, но не спорить же с целой эскадрильей.
- Мне скасали, тут тают пиво. Столько вокрук принцев, кто ш откашется?
- Ха-ха-ха! А губа у тебя не дура! - захохотал Том - но вот сумеешь ли ты выпить столько воды? Потому что, наш бармен, продался япошкам, и мучает нас коктейлем Порт-Морсби, ложка пива, пакетик чая для цвета, а остальное вода!
- Не морская? - озабоченно уточнил Чарли. - От морской меня... не коршо, в обшем случается.
- Болотная! – хихикнул кто-то.
- Пошли! – Том хлопнул голландца по плечу. – Ты платишь!
- Токда все поцелуи - са тфой счет!
Если придется раскошеливаться на столько глоток, а уж господа союзнички не упустят шанс выдуть как можно больше, скромным финансовым возможностям придется совсем каюк. Но Чак согласился, потому что дружить все равно придется, а если из чистой вредности британцы разбредутся на миссии кто куда, он надорвет пупок, собирая это тучное стадо в кучу. Учитывая японских волков, это было бы неразумно.
- Пра-а-тивный! – протянул Том. – как же мы без тебя?!
Летчики расхохоталсь.
- Да не боись ты! Тут не Манхеттен! Скинемся! За прилёт!
- Посмотрим какой ты на твердой поверхности!
- Крен так сказать проверим!
- На тфертой поверхности я плох, - не стал скрывать Чак. - Там! - он выразительно ткнул пальцем в яркое небо над головой. - Кораздо лучше, да.
Местная версия пивной бурды на вкус оказалась не такой уж плохой, как его уверяли. Не то пиво, что бабушка гнала потихоньку на радость себе, дедушке и соседям, но и не моча, которую он как-то раз попробовал в Австралии и зарекся прикасаться к тамошнему пойлу. И о бильярдных столах командир не соврал, хотя надо было подождать своей очереди, чтобы пробиться к ним.

(унт СонГоку)

[Reytar >>>]

Когда развеселая группа пилотов-пикировщиков вломилась в бар, никто не обратил на это внимание - небольшое заведение пользовалось популярностью не только у экипажей недавно прибывшего полка, но и ближайших "соседей" - экипажей отряда гидросамолетов и у 13-й эскадрильи RAAF, работавшей на "Warhawk"-ах, тоже. Пилоты-бомбардировщики, или "карусельщики", как все их называли за излюбленное построение атаки на цель, при котором выныривающую из пике машину тут же сменяла другая, пикирующая за ней следом, шумели и громогласно жаждали пива. "За нашего нового товарища Белоснежку!" - громогласно скандировали они, поднимая наполненные пивом кружки и шутливо, заложив одну руку за спину, словно пародируя гномов из знаменитого фильма, кланялись молодому светловолосому парню, чья новенькая форма выдавала с головой что он - новоприбывший. Постепенно в этот тайфун веселья были втянуты почти все, кто в тот момент находился в баре. Лишь два долговязых новозеландца - "водителя летающих лоханей", как все за глаза называли пилотов гидросамолетов, спокойно пивших свое пиво и судачащих на извечные темы - о женщинах и проклятых японских морских истребителях за ближайшим ко входу столиком, да четверо мрачных, словно тучи над океаном когда тайфун готовится обрушиться всей своей мощью на острова, поляка, тихо разговаривая пивших свое пиво на столике в дальнем углу, не поддерживали царившего в баре всеобщего воодушевления. Поляки сидели тихо и лишь изредка прикладывались к своим кружкам, перекидываясь фразами на своем, не понятном окружающим языке. Когда карусельщики, уже прилично загрузив на борт пива, начали операцию по "захвату в личное" пользование одного из бильярдных столов, один из поляков принес своим компаньонам еще пива, после чего они переглянулись, встали и, подняв вверх полные кружки, негромко запели что-то маршевое и одновременно протяжное, молодцеватое и грустное:

Jeszcze Polska nie zginela,
Kiedy my zyjemy,
Co nam obca przemoc wziela,
Szabla odbierzemy.

Marsz, marsz Dabrowski,
Z ziemi wloskiej do Polski,
Za Twoim przewodem
Zlaczym sie z narodem.

Przejdziem Wisle, przejdziem Warte,
Bedziem Polakami,
Dal nam przyklad Bonaparte,
Jak zwyciezac mamy
…
Они пели так слаженно, что все находящиеся в баре, хотя слов песни никто не понимал, говорили тише, стараясь не сбить это совпадение тембра и выразительности голосов. Когда песня смолкла, поляки еще выше вознесли наполненные пивом кружки и одновременно выдохнули:
- За майора Вихуру!
- За Вихуру!
- Пусть дно Канала будет ему пухом!
- За нашего Кшиштофа!
После чего недолго помолчали, стоя надпили из кружек и наконец присели на свои табуреты, продолжая негромко разговаривать. Все кто был свидетелем этого неожиданного "концерта" еще минутку помолчали, в память об одном из "крылатой братии", а затем продолжили шуметь и веселиться с новой силой, словно стараясь выгнать из сердец легкий осадок, возникший после таких громких, пускай и мелодичных поминок. "Карусельщики", казалось, шумели громче всех, то и дело прохаживаясь по поводу внешности Линдеманна, цвета его волос и умения играть в бильярд, так что ему приходилось отвечать той же монетой и весьма громко, иначе бы просто никто не услышал. После одной, наиболее удачной шпильки Чак обратил внимание, что один из допивающих свое пиво и явно собирающихся уходить поляков как-то странно на него косится. Очень странно - словно с удивлением обнаружил с своем свежем носке пьяную в драбадан крысу или змею, и теперь не знает - поверить что это так и есть и вышвырнуть скверную тварь прочь, или решить что тварь - все же плод его больного воображения и потрясти головой, в надежде что наваждение исчезнет. Чак решил не подавать виду что заметил этот странный взгляд и продолжить веселье, а самому - незаметно выяснить у своих новых знакомцев что это за пилот так на него косится и чего от него следует ожидать.

[Grey >>>]

«Ты хотел этого? Ну, признайся честно, ведь очень хотел! Очень хотел, потому что хотел доказать всем, и себе в том числе, что ты чего-то стоишь, что ты достоин большего. Твое самомнение удовлетворено? Конечно же, нет. Ты уже хочешь еще больше, чтобы быть уверенным, что все произошедшее не нелепая случайность и не глупое стечение обстоятельств!»
Наполовину пустая чашечка с сакэ грелась между широких ладоней Харады.
- Примите мои поздравления, господин Харада. Прошу извинить, если некстати, - раздался рядом голос.
Лицо пилота было выдублено морским ветром и солью, сильнее, чем лицо Тадао, постоянно бегающего по береговой линии, а значит, этот летчик был бывшим флотским. Точно, сознания Харады выловило из памяти этого человека, бывшего на построении, он занимал место командира звена, а командирами звеньев как раз вроде бы ставили флотских. Единственное чувство, какое пробудилось в душе у новоиспеченного суб-лейтенанта, было призрение. У Мидуэя пилоты флота позволили гайдзинам отправить на дно гордость японских вооруженных сил, лучшие из лучших авианосцы, так прославившие себя у Перл-Харбора. Внутренне Харада весь скривился, но внешне сохраняя невозмутимость ответил:
- Благодарю…
Больше Харада не сказал ничего, слова были не нужны.

[Далара >>>]

Вместо того, чтобы пойти вместе со всеми в бар после забивания мест в "общественном шалаше", как окрестил это здание Элвин, австралиец отправился разведывать окрестности. Разведка окончилась мысленным составлением весьма своеобразной карты ближайшей округи. Карта получилась не очень большая, зато подробная.
Завершил свой обход Кокс у дверей бара, откуда доносились многозначительные звуки. Если в баре так громко спорят, кричат или просто разговаривают, значит, это не спроста, значит, внутри весело. Пропустить такое событие никак нельзя, даже если подобные сборища будут случаться каждый день. В конце концов, первый день здесь только один.
Австралиец прошел в двери да так и остался у порога, потому что в этот момент встали поляки. Из их песни Элвин не понял ни слова, даже не полслова, но душу трогали вовсе не слова. Сощурив глаза, будто от яркого солнца, он несколько минут молча рассматривал певцов, когда те снова устроились за столом.
Поскольку здесь больше ничего интересного не происходило, Элвин пошел вглубь зала. У одного из столов был замечен и опознан уже знакомый ервопеец. В расслабленной обстановке бара он выделялся еще больше. И как такого сюда занесло?..
Кто-то назвал парня Белоснежкой, и Кокс захихикал. Все еще широко улыбаясь, подошел к беловолосому и хлопнул его по плечу.
- А что, подходящее прозвище. Нам как раз гномами быть, - австралиец смотрел на европейца снизу вверх. - Элвин Остин Кокс.
Элвин протянул руку.

[SonGoku >>>]

Предложенную руку Чак пожал с удовольствием, видимо, сказывалось количество выпитого. Правильно, что пиво, от него мягкое веселье, без злости и желания выяснить, кто из здесь присутствующих круче. Чак точно знал ответ на вопрос, кто круче, но врожденный скептицизм подсказывал, что у других может возникнуть иное мнение.
- Линдеманн, - прокричал пилот, чтобы его было слышно за общим гамом. - Чак Линдеманн, да. Котите присоетиниться к нам?
Тот парень, что глазел на него целый вечер, что-то занервничал. Наверное, на свежий воздух ему потребовалось срочно. Спросить, что с ним было не у кого, лучше всех всегда и все знает бармен, но он сейчас слишком занят. Оставим на будущее.

[дон Алесандро >>>]

- Ого! Ещё новички! А этот точно валлаби! - "карусельщики" захохотали.
- Вот это компания подбирается, я, Том Флинтворт! - пепельноволосый протянул руку подошедшему пилоту.
- А эти замаринованные пивом гуси, эскадрилья пикирующих бомберов, так ребята?
«Гуси» как и положено, ответили дружным гоготом.
- Давай к нам, парень!
- Эй, налейте ему штрафную!
- Две!
- Лопнет!
- А ты налей и отойди!
Новый взрыв хохота заглушил ответ на такое дельное предложение.
Том чуть приблизился к голландцу кивнул головой в сторону и проговорил:
- Слышь, Белоснежка, вон те польские гномы уже час как на тебя уставились, и я не думаю, что они хотят просто познакомиться с тобой… ты их раньше не видел?

[SonGoku >>>]

Для верности Чак еще раз присмотрелся к странным ребятам, языка, на котором они пели, он не знал, но предположил, что что-нибудь европейское. Поляки так поляки, не хуже и не лучше других.
- Ней, - он помотал белобрысой головой. - Нье вител, ньет.
- А вот они похоже узнали тебя... - англичанин подмигнул. - Может девчонку у них увёл как-нибудь?
- Сейтшас.
Пиво начинало действовать совсем уж расслабляюще, акцент полез во всей своей красе и мощи, но пока еще Чак помнил о необходимости держать себя в узде. Линдеманн протолкался к своим новым "поклонникам".
- Прифет! - сказал он обоим, так как не совсем точно помнил, который на него уставился первым. - Йа польшен таким вниманием, но хотелось бы снать... еко притшину, та.

[Bishop >>>]

Ясно и недвусмысленно: "держись как можно дальше, чтобы мне не запачкаться". В госпитале Ашимура почти не сталкивался с таким отношением; возможно - не замечал. Сначала было не до того, потом они, уцелевшие, предпочитали держаться вместе и по молчаливому соглашению не говорили о том, что произошло. Ладно, сам напросился... Такауджи еще раз поклонился и ушел. Надо было выспаться.

... Авианосец начал разворачиваться против ветра. Ашимура отодвинул колпак кабины, его машина только встала на дозаправку, время еще есть. Из облака вынырнули бомбардировщики и в крутом пике завалились в атаку. Запоздало гавкнули зенитки. В воздух полетели горящие человеческие останки. Кабина соседнего "зеро" наполнилась пламенем, внутри скорчилась черная фигура пилота. Ашимура дернул онемевшими пальцами ремень безопасности; замки заклинило. За ослепительной вспышкой последовал еще один взрыв, и волной горячего воздуха его выбросило из кабины - прямо под оборванный шланг. Обжигающая жидкость хлынула в легкие, он зашелся в жестоком кашле, зажимая рот ладонями - и проснулся. Какое-то время лежал, ошалевший, и пытался сообразить, на каком свете. Вокруг было темно, приступ кашля догнал его на самом деле, все остальное - приснилось.
Это было не с ним; ему действительно повезло, то ли успел сообразить и прыгнуть за борт, то ли кто поумнее выпихнул его туда. Воспоминаний не осталось. Но его не было на палубе, когда та за несколько секунд превратилась в огненный ад. Ничего серьезнее контузии и вывихнутой при ударе о воду руки с ним не приключилось... тогда почему? Почему ему опять и опять снятся этот проклятый воспламенившийся бензин, взрывающиеся самолеты и охваченная пламенем надстройка мостика?
"Надеюсь, на этот раз никого не разбудил, обошлось без криков?"
Ашмура на ватных ногах вышел из барака, опустился на землю спиной к тонкой дощатой стене.
- Пламя, что, вытягивая огненные языки, обвивало кузов и полыхало до небес, - как его описать? Казалось, точно упало солнце, и на землю хлынул небесный огонь, - произнес Такауджи вполголоса.
До июня он любил, не смотря на робкие протесты матери, поддразнивать цитатами. После - в памяти всплывал только рассказ о сожженной карете со связанной внутри девушкой.

Сообщение отредактировал Bishop - 7-03-2006, 10:49

[Далара >>>]

Элвин пожал руку человека со сломанным носом. Одобрительным кивком оценил крепость пожатия. Штрафных налили все-таки две, а не одну. Впрочем, австралиец и не возражал - чего ж тут возражать? Осторожно попробовал пиво, потом в несколько глотков выпил кружку до дна и довольно крякнул.
- Хорошее пиво.
Хотел добавить, что обычно приходилось пить нечто гораздо хуже, но вовремя заткнулся. Не выставлять же себя на посмешище перед иностранцами. Хотя они, небось, и так в курсе, какое пиво пьют в Австралии.
Элвин взял вторую кружку, но на этот раз сделал лишь один глоток. Взглядом проследил за Чаком.
- Когда это он успел что-то не поделить с теми ребятами? - поинтересовался Кокс у ближайшего к себе окружения.

[Reytar >>>]

(Сон-Гоку+Рейтар)
Двое поляков двинулись к выходу за несколько минут до этого, и слов Чака просто не слыхали. Двое все еще цедивших свое пиво подняли на него глаза и два взгляда: один слегка удивленный, второй - настороженно изучающий, уперлись ему в лицо.
- Может, не стоило приставать? Ну подумаешь, пялятся ребята и пялятся? Может, развлечений им не хватает? - Подумал Чак.- Я вам мешаю, та?
Тот что сидел чуть левее, - крепкий малый за тридцать лет, удивленно поднял брови. Но вот тот что справа, - худощавый и длинный, на первый взгляд нескладный, костистый словно тремпель, тот уставился на Чака совсем как южанин на негра, - словно в коллиматорный прицел рассматривал и решал, стрелять сразу, или чуть поближе подобраться.
- Нет, союзник... ПОКА не мешаешь. - Это тот что слева.
- Так откута ты есть, говоришь, парень? - Это уже "тремпель".
- Ешше не коворил, но коли спрашиваешь, ис Новой Англии, той, что на Востотшном поберешьи, та.
Чак инстинктивно чувствовал настрой на хорошую драку. Нет, пока еще не совсем на драку, скорее, пока совершались плавные и настороженные подходы, прощупывание почвы.
- А што?
"Тремпель" покосился на него еще подозрительнее:
- А как город твой назывался, союзничек? - В словах поляка явственно читалась издевка; - Уж не "Медвежье Логово" ли какое?
- Сам-то ты откуда, ефропа? - парировал Чак. - тфою теревню видать на карте или нет?
Сидящий слева поляк ухмыльнулся, услышав ответ длинного и сказал примирительно:
- Чего ты к парню пристал, Франтишек? Ну какая разница из какой он деревни или города? Ты же сам тоже не житель Лондонского Сити,- по роже видно! Прибыл парень и выставляется за знакомство как положено, не то что некоторые даже из наших... - Он привстал и протянул Чаку руку для рукопожатия.
- Присаживайся, союзник! Я - Станислав Тополевский. А это, - Кивок в сторону нахмуренного соседа, - Франтишек Печка. Он добрый малый и обычно ни к кому не цепляется. Наверное пива просто недоперепил. Нам завтра рано на вылет, - в патруль пойдем, вот Граф и сказал что бы не перебрали. А Франтишек видать все еще жаждет, но уже нельзя. Так ведь, Франтишек?
Он выразительно взглянул на своего товарища, словно отдавал приказ. Тот это уловил и без слов подал руку Чаку, буркнув:
- Привет!
- Прифет!
Что такое "мало, не хватает, хочется еще, но нельзя", Линдеманн знал отлично. Сам сколько раз попадал в подобное неинтересное положение.
- И рат бы помотчь корю, но никак, - он пожал протянутую ему руку, одновременно запоминая "буяна", просто так, на всякий случай. Он много что делал на всякий случай и пока ухитрялся выходить живым из переделок.
- Присаживайся, союзник! - Повторил крепыш, покосился на напарника и произнес: Франтишек, будь другом, сходи к стойке и принеси пожалуйста ту бутылку пива, которая мне еще положена. Это конечно не много, но что бы приветствовать нового товарища, думаю нам троим ее хватит.
Он легко улыбнулся, когда костлявый чуть скривился, словно бросил в рот что-то чрезвычайно кислое, но молча подчинился, поднимаясь и направляясь к стойке. Оказалось что его худоба - все же лишь первое впечатление, да к тому же и не верное в корне. Он был скорее очень жилистым чем худым, и под защитной рубахой прглядывали мускулы, а отнюдь не кости. Высокий рост и длинные ноги лишь усливали общее впечатление жилистости, при том что двигался он мягко и легко, словно этакий кот. Пускай и кот с помойки - чуток облезлый и поголодавший, но еще более опасный, чем домашний мурлыка.
Пока Франтишек ходил за бутылкой, крепыш посмотрел ему вслед и хмыкнул:
- Странно как-то... Никогда раньше он первым не нарывался, никого не задирал. В первый раз его таким вижу. Жизнь его во все зубы грызла, но что бы он на кого-то кроме японцев за это злился - ни разу не видел. Не обращай внимания на это недоразумение, союзник, хорошо?
Чак с интересом наблюдал за передвижениями "потенциального союзника/противника", который был гораздо менее пьян, что во-первых, хотел показаться, а во-вторых, был сам Линдеманн.
- А у фас тут весело, - одобрительно заметил Чак, вновь озираясь по сторонам (да на что тут смотреть, все аэродромные бары похожи друг на друга, по крайней мере те, в которых удалось ему побывать). - Я тумал, путет скутшно немноко, но нет, та.
Крепыш широко улыбнулся и произнес:
- Тут куда веселее, чем ты думаешь! Вижу по тебе что ты уже был в "деле" и галушки на уши накладывать не буду. Нас крепко прижимают. Кольцо сжимается. стоит японцам отрезать нас от Австралии, уплотнить блокаду, - нас можно списывать в расход. Неделю назад на Порт был групповой налет - говорят более полусотни бомбардировщиков с истребительным прикрытием. Прикоывавший базу полк потерял в воздушных боях более половины машин и пилотов в течении двух часов, при том что большинство бомберов ушло назад без повреждений. Раздолбали склады с горючим и ушли, то ли кто их навел, то ли еще что, но не по муляжу били, а по настоящим складам. Хорошо, что почти пустыми были те склады - израсходовали все, что на них было, а танкеры с новым ожидались лишь через сутки.
- В общем... - Тополевский достал из пачки сигарету и дружелюбно предложил пачку Чаку, - Уверен, тут и так нам всем хватит "веселья", что бы еще между собой грызться.

[Reytar >>>]

(Бишоп+Рейтар)
Ашмура на ватных ногах вышел из барака, опустился на землю спиной к тонкой дощатой стене. Через несколько минут неподалеку послышались шаги. Неясный силуэт выскользнул из-за угла строения и приблизился к сидящему у стенки барака пилоту...
- Господин Ашимура, я не ошибся? - Послышался, вызывающий не самые приятные ассоциации, голос майора Нибуи...
Такауджи поспешно вскочил, согнулся в поклоне.
- Hai, господин майор, - выпрямившись, продолжал смотреть поверх головы начальства, на близкий горб невысокого горного хребта. - Прошу прощения.
Из всех людей меньше всего хотелось видеть именно Нибуи, но - армия есть армия, - не выбираешь, с кем общаться.
Нибуи приблизился еще на пару шагов, внимательно посмотрел на освещенного лунным светом пилота и кивнул:
- Присаживайтесь как сидели. Мы сейчас все же вне строя...
Подавая пример, майор поддернул свои брюки с идеально ровными, хоть брейся ими, стрелками, и присел на корточки, привалившись спиной к стенке того же барака.
От внимания майора не укрылась ни легкая нервозность пилота, ни мокрые от пота волосы. Он мог с ходу определить как минимум две причины такого поведения - только что завершившуюся самоволку или последствия каких-то травм или резких переживаний, которыми так богата жизнь военного летчика, и теперь впитывал информацию, что бы четко решить чего удостоить подчиненного - легко пожурить, или дать полновесный нагоняй.
Рядом с аккуратным начальством мокрый от пота и злой от переживаний Ашимура чувствовал себя провинившимся курсантом. Опустился на прежнее место, попытался пригладить волосы.
- Извините, - с меньшей уверенностью повторил он. - Этого больше не повториться.
А может, и хорошо, что пришел именно господин Нибуи. Этот армейский слушать не станет, но и с утешениями уж точно не полезет! Такауджи не сдержался, усмехнулся, представив майора с платочком в руке.

Сообщение отредактировал Reytar - 17-03-2006, 12:16

[Bishop >>>]

"Нет. Похоже все-таки не самоволка. И это радует - очень не хотелось бы опять поднимать шум, срывать с постели начальника роты охраны, с ним вместе устраивать проверку часовых, на предмет обнаружения рисовой водки или денежной взятки в их карманах... Хлопотно, да и надоело... Просто по-человечески НАДОЕЛО..." - думал майор, изредка поглядывая на пилота, а в основном любуясь выглядывающим из-за дальних отрогов серпом луны. - "Сколько же лет прошло с той поры как меня отправили в тыловую часть? Два года? Нет, уже три... Три года вытирать сопли неоперившимся птенцам, разбирать доклады о самоволках, взятках за них и подпольной торговле армейским имуществом среди подчиненных... Как это надоело. И вот наконец-то направление в действующую армию, свой полк, при чем именно СВОЙ - создаваемый с нуля, который станет таким, каким его вылепишь, как горшечник из невзрачной глины лепит то, что позже станет легкой и звонкой фарфоровой чашечкой для саке. И вот, когда наконец занимаешься любимым делом, еще и здесь устраивать ками знают что, да еще по такой пустячной причине? Ну уж нет!"
Нибуи Сабуро легко улыбнулся и слега потянулся, хрустнув позвонками:
- Что привело вас под эту стену в такое время, господин Ашимура?
Он искоса взглянул на подчиненного, расслабленно ожидая ответа.
Говорить или нет? Ашимура всегда скептически относился к начальникам всех рангов и мастей – до такой степени, что отец (когда был жив) только разводил руками и бессильно ругался. Но – командир это командир.
- Я плохо сплю, - обреченно признался Такауджи. – После нашего поражения при Мидуэе. Мне снятся кошмары.
Ну все: от полетов наверняка отстранят (кому нужен пилот, который не всегда соображает, где находится?), а полеты – единственное, что держит его в этом мире.
Майор слегка приподнял брови, услышав признание пилота.
- Ясно... - Он вновь прижался спиной к теплой древесине барака и взглянул на луну: Туго там было?
- Очень... – плотину как прорвало; он так долго (две недели, не больше) выстраивал защиту, чтобы никого не допустить ближе. – Машины горели, как... как бумажные... Раньше я никогда... то есть... ну, боевой вылет – это понятно, это честно. И там – либо ты сильнее, либо противник. Столько пилотов погибло, даже не поднявшись в небо...
Он помотал головой. Наверное, не стоило откровенничать, но он не мог остановиться. Еще несколько лет назад он сумел бы признаться – не отцу, что вы! – брату, но сейчас и брата не было, а он просто не знал, не умел быть старшим.
Нибуи чуть прикрыл глаза и вспомнил свой последний воздушный бой в Китае... Они ударили по позициям противника, развернулись, чтобы уходить. Он вел свою эскадрилью и был доволен - потерь среди бомбардировщиков нет, его парни все целы, идем домой - все великолепно. И тут, из-за облака - несколько незнакомых машин с свеженарисованными белыми солнцами на фоне синего круга. Тупорылые, короткорылые и очень юркие... Вроде бы русского производства. Он развернул первое звено им наперехват, второму приказал прикрывать бомбардировщики и тут начался Ад... Машины его парней вспыхивали от первой же очереди вражеских истребителей. Горели как журавлики-оригами, взрывались в воздухе. Он прикрыл глаза и вспомнил наполнившее кабину пламя, запах горелой плоти, своей горелой плоти и боль пальцев, сжимающих штурвал и сажающих пылающую машину на неубранное рисовое поле. Лишь гораздо позже, увидев в действии авиационную 20 мм пушку, Нибуи понял, как стала возможной та, чуть не погубившая его катастрофа.
- Ясно... - Сквозь зубы выдохнул майор. - Бывает. Я вас понимаю и не собираюсь накладывать на вас взыскание. Если будет очень туго - зайдите к доктору, я распоряжусь, он даст вам успокоительное. Только... Постарайтесь не привыкнуть к нему. Очень вам советую... Потом бывает крайне трудно отвыкнуть...
Майор поднялся, легким движением одетых в перчатки рук прогладил стрелки на брюках и направился прочь, но тут же остановился:
- Да, еще одно... Как-нибудь сходите в "батальон наслаждения", я дам вам направление. Вам это поможет отвлечься. А сейчас идите-ка спать. Завтра рано вылет...
- Слушаюсь, господин майор...
Спать... чтобы опять увидеть все сначала? Возражать Такауджи не стал, поплелся обратно в душный барак. Если кто и проснулся из соседей, голоса никто не подал. Все храпели в свое удовольствие. Немного беспокоил грядущий поход в «батальон». Умом Ашимура понимал: майор прав, а вот... и что удерживало? С женой они не были близки, свадьба по соглашению, отцы договорились еще до их рождения. Отчего же смущаться? Его ровесники, и люди много младше, заглядывали к девушкам из «батальона» и не могли нахвалиться. Надо будет попросить у кого-нибудь совета, осталось придумать – у кого.

(Reytar mo)

[Reytar >>>]

6.45 утра следующий день. Аэродром, на котором базируется "Улыбка Ветра". На стене штабного барака вывешена карта района боевых действий, перед которой расставлены грубые деревянные лавки, заполненные пилотами. Собрание возглавляют начальник штаба полка и майор Нибуи. Майор был в своем репертуаре: в его сапоги можно было смотреться как в зеркало, а безупречной чистоты подворотничок резал глаза своей неестественной белизной.
Он сделал шаг вперед, обвел холодным взглядом подчиненных и безэмоциональным голосом произнес, указывая неизменным стеком на карту: http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...winta/MAP_J.jpg
- Сегодня утром, разбитые в прошлых боях части противника отошли на новый рубеж южнее Наура, и стараются закрепиться на нем. Ваша задача - нанести по этим частям бомбово-штурмовой удар в районе южнее и западнее Наура и, таким образом, помочь нашим войскам сбить врага с позиций, не дав ему закрепиться на них. Наносить удар будут два сётая D3A2 второго отряда, под прикрытием звена господина Хаджимото. (на карте выделено синим цветом)
Сётай господина Ашимура выходит на свободную охоту сразу после совещания и за 15 минут до взлета наших пикировщиков. Ваша задача - патрулирование района Нола-отрог западнее Бтоги-Наура-Арауара. Все встречные патрули противника атаковать, обеспечить прорыв к цели группы господина Хаджимото. (на карте выделено черным цветом)
Группа господина Харада пока отстраняется от полетов. Пусть экипажи обустраиваются на новом месте, займутся обслуживанием и техосмотром своих машин после перелета. На этом все. По машинам!

Сообщение отредактировал Reytar - 12-03-2006, 3:55

[Reytar >>>]

6.30 утра, собрание в штабной казарме "Истребителей Мостов". Присутствуют все командиры эскадрилий и звеньев. Майор Скшетуский подошел к висящей на стене карте и указал на нее длинной веточкой с еще зелеными листиками:
http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...winta/MAP_U.jpg
Если хотите курить - закуривайте. Господа, не буду от вас скрывать - положение крайне серьезное. Вчера вечером наши части были сбиты с позиций неподалеку Наура и отступили в южном направлении. Они стараются создать новый рубеж обороны, но до этого пока далеко - некоторые подразделения оттеснены в джунгли, связь с ними утрачена. На 6.00 сего дня положение следующее: Части 3-й бригады хайлендеров с боями отходят от Наура к Лорибава, часть из них частично окружена противником и отсечена от дороги. Севернее Лорибава стараются закрепиться два батальона гурков, а так же остатки 4-го Ольстерского полка. Гурки - серьезные ребята, но почти не обладают тяжелым вооруженим. Вчера вечером противник опрокинул горцев и ирландцев, введя в бой танковый батальон. Командование ожидает повторения атаки сегодня утром, как раз когда над джунглями рассеется туман. Нам поставлена задача - любой ценой помешать прорыву танков противника. Удар будут наносить по два звена эскадрилий тяжелых истребителей и пикировщиков. Район работы - восточнее и севернее Лорибава, южнее Наура. Старайтесь бить максимально прицельно - четкой линии фронта нет, постарайтесь не попасть по своим. Прикрытие будут осуществлять два звена Первой эскадрильи. (на карте выделено красным цветом)
Кроме вас там будут работать эскадрильи наших соседей - американцев из "Крылатых Бобров" и "Вомбаты" австралийцев. Постарайтесь не спутать их с японцами и помогайте союзникам при случае.
Третье звено Первой эскадрильи - уходит в боевой патруль. Ваша задача: осмотреть район юго-западнее Ларуни, куда вчера были оттеснены "Бушрейнджеры Андерса". Связи с ними нет, но возможно они еще не уничтожены противником. Дорогу в этом направлении держат части 6-го Новозеландского полка, так что в принципе там еще продержимся. Вы пройдете по этому району и постараетесь обнаружить их. Если вам это удастся - сбросите к ним тубу с картой и приказом на отступление. Не знаю, уцелели в ротах "Бушрейнджеров" авианаводчики, но на всякий случай имейте в виду - если увидите желтый дым, знайте что это - наши. По возможности поддержите их штурмовкой и сбросьте тубу. После этого, вы патрулируете район западнее Ларуни-восточнее Бтоги-западнее Наура и возвращаетесь на аэродром. (на карте выделено бордовым цветом)
Докуривайте, господа, и по коням! На взлет!

[Grey >>>]

Харада кивнул словно сам себе, услышав приказ майора, как и предполагал суб-лейтенант, первый день обернется рутинной, но важной и необходимой, работой по подготовке звена к боевым действиям. Оружейники грузили у склада ящики с патронами для пулеметов и снарядами к двадцатимиллиметровым пушкам. Пилоты-подчиненные сидели рядом на пустых деревянных коробках и о чем-то беседовали, еще с подъема Тадао распорядился, что на гидродром они поедут все вместе. Раннее утро было приятно своей хоть какой-то, но прохладой, и еще тем, что комарье все еще спало по своим щелям.
Грузовик выехал через ворота склада, четверо пилотов и четверо оружейников в кузове, кинули на аэродром по короткому взгляду, все-таки он был их временным пристанищем, местом проживания и сна, но не более. Покачивающиеся на морских волнах прибоя, фигуры гидро-истребителей были им куда роднее.

[Кысь >>>]

Дни проходили быстро здесь. Несмотря на кажущееся безделье части, готовящейся к прибытию новых пилотов, рутинная работа не выпускала из сетей, не давала задуматься достаточно глубоко, чтобы окончательно испугаться или окончательно успокоиться. Этим, наверное, и объяснялось то, что Фука все еще пребывала в нервозном состоянии первого дня. Впрочем, оно постепенно сглаживалось по мере того, как девушка лучше знакомилась со своими обязанностями.
Зато все больше начало ощущаться другое - собственное положение. Она хотела на фронт. Хотела сражаться, мстить... А вместо этого у нее рация с бесполезным трепом связистов и куча довольно глупых рутинных дел. Возможно даже, что дома, работая на военной фабрике, она помогла бы больше. А здесь - похоже главной заботой всех была чистота сапог и ровное построение на плацу. Уминеко очень ждала прибытия летчиков - настоящей фронтовой жизни, когда от ее готовности жертвовать всем хоть что-то сможет измениться. И очень боялась, что за одним не последует другое.
Утро выдалось отличным - не таким ужасающе-жарким, и даже, кажется, свежее, чем обычно. Фука проснулась на полчаса раньше - перед чем-то важным она всегда плохо спала. Одевшись, глянула в зеркало - оттуда на нее смотрел суб-лейтенант Ямаширо Мицуя, невысокий и худощавый юноша, треугольное лицо которого смотрелось почти трогательно под форменной фуражкой. Которого за глаза называли маменьким сынком и неженкой, в насмешку над его стеснительностью и нефронтовыми манерами. Который стал вторым я Фукафуки. От первого осталось только прозвище - пушистые длинные волосы уже давно не украшали голову девушки, сменившись фронтовым "ежиком". И еще - ироничное и словно вопросительное выражение черных глаз.
Встречу пилотов Мицуя пропустил - одному из офицеров потребовался машинист, а суб-лейтенант уже успел выдать свою квалификацию в обращении с громоздким штабным аппаратом. Впрочем, в этом были свои плюсы - три часа общения с пишущей машинкой остудят чей угодно пыл. Так что на построении Ямаширо только разглядывал с любопытством стоящих рядом новичков части. Один из местных пилотов, которого Мицуя про себя прозвал петухом за характерные манеры, говорил, что позор этих людей смоет только кровь. Ямаширо придерживался более либеральных взглядов, но сейчас его интересовала не степень вины пилотов, а то, как отпечаток этого поражения лежит на их лицах и душах. Вот один из бывших флотовиков выпрямился, глаза сверкнули, а секунду назад стоял туча-тучей - что он, сам с собой спорит? Или вон другой - нос держит высоко, а по сторонам даже глянуть боится. А вот стоит местный пилот - четыре дня назад еще, поджав хвост, в углу сидел, а сейчас чуть не лопается от гордости и косится на новоприбывших с нескрываемым презрением.
Построение меж тем успело закончиться. Рассеянно глядя в спины расходящимся пилотам, и думая о предстоящем вечере с сакэ, суб-лейтенант наткнулся взглядом на удивительно знакомую спину. Все было почти родным - и осанка, и походка, и даже странная манера держать одно плечо чуть выше другого - вот только вспомнить обладателя этой спины Мицуя никак не мог.
За ужином Ямаширо не пил сакэ. Вообще-то, он его вообще не пил - но сейчас на то был повод. Молодой офицер внимательно вглядывался в лица соратников, ища знакомые черты, и, стараясь спрятать свои собственные - разоблачение грозило как минимум возвращением домой. И нашел - да сам не ожидал чего! Знакомый до последнего обертона голос поздравившего нового суб-лейтенанта заставил взгляд Мицуи упереться в... брата Ашимуры Уминеко, Фукафуки, девушки, оставшейся утром в зеркале лейтенантской комнаты-кельи. Брата, погибшего на войне. Или считалось что погибшего.
В этот вечер Ямаширо - нет, Уминеко - не ложилась долго. Сигарета сгорала за сигаретой, оставляя тошноту и головокружение, но девушка упорно тянулась за новой. И даже не удивилась, когда, взглянув в очередной раз в окно, увидела встающее солнце.

[Суор >>>]

Островитянин поднялся с места, со всеми своими товарищами по оружию и как того требовала традиция - поклонился в пояс своему командиру за оказанное доверие. Тетсуо и не рассчитывал, что данная процедура прижилась на флоте…
- Это большая для нас честь, господин, если потребуется, мы отдадим свои жизни во славу Императора сегодня… - с напыщенной чувственностью произнес Хаджимото, при этом в его тоне ощущался фанатичный порыв, что ни в коем случае не подвергало сомнению весь этот пафос насчет самопожертвования...
Когда же окинавец легкой трусцой вбежал в ангар, где уже в полной готовности ожидал его истребитель, прозванный им «Джоу-ох-сан», технический персонал уже намеревался выталкивать машину командира эскадрильи в отстойник, откуда та смогла бы выехать на взлетную полосу и набрав должную скорость оторваться от земли, взмывая в небо...
- Вот, ваш парашют, Хаджимото – сан - проговорил кто-то из механиков, подав приплюснутый рюкзак, еще двое помогли снарядиться и застегнуть лямки, подергав за ремни, проверив крепления.
Тетсуо и не собирался толкать свой самолет наравне с низшими по рангу и просто влез в кабину, высунувшись оттуда наполовину. Тут же выбили угольники просунутые под шасси и истребитель медленно шурша колесами по каменистому грунту, выкатился наружу приводимый в движение живой массой людей. И теперь Хаджимото меланхолично взирал на то, как и остальные машины его крыла плавно выезжают из-под укрытий. Сейчас, Тетсуо как никогда напоминал того самого воина, что всегда рисовало его воображение в далеком детстве – вот, он, словно верхом на резвом скакуне гордо восседает над рядами своих преданных воинов. Напялив шлемофон и надев защитные очки, он подал знак рукой, описав круговое движение кистью…
- «Диспетчерская, говорит «Мучи», ждем взлета бомбардировщиков, как поняли, прием?» – произнес пилот, поднеся к губам переговорное устройство

Сообщение отредактировал Суор - 17-03-2006, 18:14

[Bishop >>>]

Возле ангара ждали молодой Накаока и более спокойный, более опытный Кабурага; техники выкатывали их машины на полосу. Мимо, гордый, как Сын Солнца в праздничном паланкине (занавесочки не хватает да желтых гирлянд), проехал в кабине «зеро» недавний оппонент. Накаока засмеялся и заработал от старшего товарища подзатыльник. Ашимура кивнул часовому и в ожидании своей очереди стал разглядывать небо. Пока ясное, но из-за горизонта уже высунулся первый «кошачий хвост».
- Господа, у нас может возникнуть небольшая проблема.
Изучение перед сном документации не прошло даром. Ашимура вкратце изложил подчиненным свои соображения.
- Таким образом, даже случайно разбив строй, мы ничего не теряем, - подытожил он.
Молодой Накаока расцвел в улыбке, он вообще часто и охотно улыбался. Кабурага – коренастый, круглоголовый, с печатью деревни на лице) скептически хмыкнул.
- Только вас, - указал он. – Мы не успеем за вами, и в случае...
Накаока попытался возмутиться, его не стали слушать.
- Будем рассчитывать на мою маневренность и ваш опыт, - успокоил пилотов Ашимура. – И, прошу вас, не надо погибать.
Рядом с тупоносыми «хаябуса» его машина казалась чужеродной, как акула в стае тюленей. Легкую сонливость после нехорошо проведенной ночи как ветром сдуло. Кстати о ветре – что у нас с ним? Боковой. Замечательно. Будем надеяться, что он не даст маху. Армейские только и ждут их ошибок. Такауджи размассировал травмированную месяц назад руку. Все прошло, но тот давний вывих порой напоминал о себе. Сейчас такой привет будет лишним.
Он взлетал первым; пока делал круг над полем, взлетели и пристроились сзади оба его пилота. Никто не сказал ни слова, но все трое надеялись на скорую встречу с противником.

Сообщение отредактировал Bishop - 14-03-2006, 15:39

[дон Алесандро >>>]

Со стороны казалось, что на аэродроме стояла полная анархия, техники бегали туда сюда, таскали боеприпасы, канистры с топливом, запчасти для летучих коней полках, механики орали на техников, пилоты подгоняли с механиков, люди не сведущие так и подумали бы. Но это было далеко не так, все были при деле, и все знали своё дело.
- Давай! Давай! Что ты спишь!? Мы уже должны лететь на задание, а у тебя самолет не готов!
- Не кипятись, Том, сейчас всё будет, и время ещё навалом! – рыжий механик крутился у самолета, проводя последние доводки и проверки.
- Десять минут до взлёта!
- Ха! Да за десять минут я и пьяным переберу движок!
- Пьяным ты будешь картошку на губе перебирать!
- От картошки я бы не отказался! – подмигнул механик и хлопнул рукой по крышке двигателя – как в аптеке, Том!
Флинтворт кивнул и покрутил головой, поглядывая за прочими пилотами эскадрильи. Взгляд его упал на истребителей.
- Белоснежка! Кончай спать! Тебе ещё японцев гонять сегодня! Неужели вчера перебрал? Вроде и не пили совсем? Или ты огорчен, что те поляки не составили тебе компании?

[Суор >>>]

В ожидании команды на взлет, окинавец наблюдал, как один за другим в небо поднимались штурмовики, которые ему сегодня и предстояло прикрывать силами своей группы сопровождения, из проверенных в боях товарищей, служивших с ним в Китае. Тогда его боевое крещение прошло в боях над воздушным пространством Нанкина, Тетсуо помнил как коршуном налетам на колонны отступающих солдат гоминдана в толпе беженцев, расстреливая женщин, детей и стариков на бреющем полете. Было весело – китайцы обоих полов и всех возрастов деревянно валились под рокот его пулеметов, он косил их, образуя просеки в копошащейся внизу массе, это выглядело так, словно гигант ударами своего хлыста, срезал колосья травы. Именно тогда за ним и прикрепилось прозвище «Мучи». Но это невинное развлечение довольно быстро наскучило, и тогда пилот Императорских ВВС опустившись на максимально низкую высоту, начал заходить все на новые заходы, присматривая достойную цель для поражения авиабомбой, прицепленной под днищем. Вскоре, Тетсуо приметил на опустевшем участке шоссе съехавшую в кювет санитарную машину, вокруг которой теперь суетились ярко выделяющиеся на общем фоне сестры милосердия, пытаясь оказать своевременную медицинскую помощь гибнущим вокруг людям. Окинавец сбросив обороты двигателя до приемлемой частоты, поднял машину на безопасную высоту, готовясь совершить пикирование…
Из старческой ностальгии его вернул голос оператора – надо было взлетать. Опустившись в кресло, Хаджимото прикрепил куском магнита небольшую фотокарточку Микадо, и небрежным взмахом десницы давая понять, чтобы технический персонал отошел в сторону. Дав пару холостых выхлопов мотор утробно заурчал как сытый тигр, машина послушно вырулила на ВПП и разогнавшись оторвалась от земли.
- «Говорит «Мучи», занять эскортную формацию и следовать запланированному курсу, до встречи с противником сохранять радиомолчание» - монотонно скомандовал островитянин, убирая шасси.

Сообщение отредактировал Суор - 17-03-2006, 18:13

[Bishop >>>]

Их надежды оправдались - но не сразу. Поначалу все было спокойно, если не считать ощущений от полета, волнения на границе с эйфорией. Такауджи не выбирал авиацию, решение принял отец, пожелал, чтобы и младший отпрыск рода Ашимура стал флотским летчиком, как и старший брат, как и он сам. По-настоящему он распробовал небо только на борту "Каги". То ли посодействовал азарт сражений, то ли наложилось сумасшедшее на грани безумия впечатление от неба над океаном. Врожденной боязни своих соплеменников перед водой и глубиной Ашимура не испытывал, он вырос на морском берегу и воспитывался среди флотских.
Потом восторг притупился, в госпитале не было никакого желания садиться за штурвал.
"Хиен" стоило поблагодарить хотя бы за это. По сравнению с ним его прежний "зеро" казался более надежным, но более тяжелым и малоповортливым. "Ласточка" отзывалась на каждое движение, казалось, ею можно управлять одним дыханием.
А потом они увидели чужой патруль. На расстоянии и при слепящем солнечном свете было непонятно, кто именно, но что противник - сомнений нет. Вероятнее всего, их тоже заметили, хотя их тройка шла на фоне горного склона. Чужаки летели достаточно низко, ниже их по эшелону, должно быть, тоже прятались. Как и договаривались, Такауджи начал набирать высоту - посмотреть, как отреагирует противник.

Сообщение отредактировал Bishop - 16-03-2006, 16:39

[SonGoku >>>]

- Белоснежка! Кончай спать! Тебе ещё японцев гонять сегодня! Неужели вчера перебрал? Вроде и не пили совсем? Или ты огорчен, что те поляки не составили тебе компании?

Чак вздрогнул и очнулся от ступора. Вообще-то он не спал, он размышлял о том, что раньше бок его истребителя украшала вполне симпатичная картинка; сейчас же новая неразрисованная машина угнетала его своей прозаичностью. Наверное, в душе Линдеманн был неисправимым романтиком, как впрочем всегда утверждала liebe mutter. Не менее liebe vater добавлял, что пук крапивы или ремень навсегда излечат наследника от подобных глупостей.
- Йа? - удивился Чак. - Найн. Сатумался.
Толстячки-гномики уже были готовы к взлету, так что дремать следовало прекращать, тут англичанин прав. Чак дотошно и очень придирчиво проверил шлемофон и ремни парашюта, потом проверил, не сунул ли кто из шутников что излишне колючее в подушки сиденья. Его "wildcat" (надо бы имя дать зверю, ну да само придумается) помотал хвостовым пером, покачал элеронами, тоже на всякий случай, мало ли что.
- Эй, помперы! Не саблутитесь там бес меня!
Гномики наверняка ответили какой-нибудь гадостью, но Чак задвинул колпак кабины и их не услышал.

[Reytar >>>]

Две пары Р-36G http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...0winta/P36G.jpg из 30-й эскадрильи RAF, патрулировавших фланговые направления, как и предусматривалось планом отражения наступления японцев, силами расположенных на Папуа авиачастей союзников, носившим название "Небесный Щит", задрав носы, начали набирать высоту. Лейтенант Джонсон принял решение перехватить явно японское, если судить по построению, истребительное звено, замеченное в отдалении. Покачав крыльями, он дал команду перестроиться правым эшелоном и повел своих людей на перехват, надеясь не дать японцам большого преимущества в высоте. По мере сближения, лейтенант понял, что одна из машин противника поднимается куда шустрее двух оставшихся и, коль враг сам дает шанс бить его по частям, решил воспользоваться маневренностью своих "Ястребов" навалившись своими четырьмя машинами на два вражеских "Оскара" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...ta/Ki43Otsu.jpg , атакуя на сходящихся курсах.

Сообщение отредактировал Reytar - 16-03-2006, 17:47

[Bishop >>>]

Противник заглотил приманку. Вот если бы они сначала захотели разобраться с одиночной машиной – у Ашимуры могли возникнуть проблемы. Ничего, успокоил себя Такауджи. Они еще могут возникнуть. Англичане первыми открыли огонь; возможно, чуть раньше, чем следовало. Какие нетерпеливые... «Хаябуса» начали маневр уклонения – скользнули одновременно в сторону, затрудняя прицел. Продолжением должна была быть полубочка и разворот, чтобы не оставлять у себя на хвосте четыре машины.
Для красивого маневра не хватило времени и простора. Да и знания машины – тоже. Ведомые завязали бой с противникам, выгадывая Ашимуре секунды. Пикирование получилось под слишком острым углом, «хиен» отреагировал чуть проворнее, чем предполагал Такауджи. Зато успел поймать в прицел ведомого второй пары.

[Reytar >>>]

Машины стремително сближались и лейтенант Джонсон, не выдержав ожидания, нажал на гашетки чуть раньше чем следовало. Шесть 7,62 мм пулеметов застучали, поливая огнем передний из шарахнувшихся в стороны "Оскаров" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...ta/Ki43Otsu.jpg . Через миг, по тому же самолету открыл огонь ведомый лейтенанта, а вторая пара пальнула по второму самолету вражеской пары. От переднего "Оскара" полетели клочья обшивки, он слегка дернулся, и судя по всему начал слегка заваливаться на правое крыло (среднее повреждение тяг элеронов правого крыла), но все остальные пулеметные очереди Р-36 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...0winta/P36G.jpg пошли "в молоко".
"Хаябусы" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...ta/Ki43Otsu.jpg огрызнулись короткими очередями, но ни в кого не попали, уходя на разворот. "Хиен" Ашимуры плеснул огнем и сталью по мелькнувшему в прицеле силуету четвертого в эшелоне Р-36 и пронесся мимо, пользуясь преимуществом в маневре, начиная разворот. Очереди, отрывая куски обшивки, пробарабанили по фюзеляжу и центроплану Р-36, погрызли закрылок правой плоскости (среднее повреждение) и пробили топливный бак (тяжелое повреждение), который не загорелся лишь благодаря протектированию. Р-36 дернулся и, чуть потеряв в маневренности и оставляя за собой шлейф медленно вытекающего топлива http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...-36G_in_hit.jpg , продолжил бой.
Р-36 разбились на две пары и разошлись в разные стороны, совершая вираж и преследуя "Оскары".

Сообщение отредактировал Reytar - 17-03-2006, 14:35

[SonGoku >>>]

Сверху жарило солнце, снизу зеленели джунгли, в которых наверняка орали мартышки. В джунглях всегда кто-нибудь орет, почему бы не обезьянам? Порой Чаку казалось, что среди листвы он видит яркие цветные пятна, возможно, попугаев. Ему рассказывали, что здесь должна быть масса попугаев, которых он в жизни не видел. Чарли очень хотел взглянуть на эту птичку.
"Карусельщики", с которыми они взлетели почти одновременно, ушли по своим делам, но на прощание поперебрасывались шутками в эфире, а один сделал вид, что хочет отбиться от стаи. Линдеманн послушно изобразил овчарку, про себя дав клятву в ходе боя (не сегодня, к сожалению, много позже, но Чак был терпелив и умел ждать) совершенно случайно подпалить кому-нибудь из гномиков хвост. Шальная очередь, так сказать. Совершенно шальная.
В кабине становилось душновато, а может, ему только казалось. В ожидании событий Чак всегда потел и крайне стеснялся потом вони, но ничего не мог поделать. Вот такая несообразность...

[Bishop >>>]

Не повезло именно Накаоке, отчего его левый вираж вышел кривоватым, а машину снесло в сторону чуть дальше, чем предполагал пилот. Кабурага свою полубочку выполнил идеально, и теперь оба ведомых разделились, посчитав, что в паре представляют собой лучшую мишень, чем по отдельности. Они напоминали двух мелких собак, давших бой четверке крупных мастифов – большая маневренность и скорость против силы челюстей.
Чтобы вернуться к подчиненным, потребовался рискованный шаг. Если выравнивать, уходить вверх – так окажешься совсем далеко; еще придет кому-нибудь в голову удариться в преследование. Ашимура еще больше сузил угол, если не получится – воткнется мордой в землю, и sayonara всем тревогам и заботам. «Хиен» описал обратную «мертвую» петлю, открыв огонь на наборе высоты.
Из двух пар англичан он выбрал ту, что преследовала Накаоку. Хотелось обстрелять ведущую машину, но на оптимальное расстояние его едва ли подпустят. Поэтому Такауджи взялся за ведомого, понадеявшись, что Накаока сумеет более-менее нормально маневрировать, а Кабурага продержится против двойки Р-36, имеющей в составе одну уже поврежденную машину.

Сообщение отредактировал Bishop - 17-03-2006, 15:41

[Далара >>>]

Первое свидание с машиной прошло достаточно спокойно, если не считать недопонимания с механиком. Возникло оно на почве "дикого", как тот выразился, акцента австралийского пилота.
- Да у тебя слово "день" не отличишь от "дань"! - возмутился маленький кругленький британец.
- А у тебя все слова слиплись, не разберешь, где одно, где другое, - огрызнулся Элвин.
- Кто тебя вообще английскому учил?
- Ты бы сам сначала научился на нем разговаривать, потом спрашивал.
- Валлаби!
- Сноб!
Слово за слово, чуть не подрались, но тут свое дело сделал самолет. Ради него помирились и пообещали друг другу по пиву. Пилот обошел машину, разглядывая, оценивая. Машина, казалось, делала то же самое. Процесс завершился к обоюдному удовольствию. Удовлетворенно крякнув, Элвин дал знак, и несколько механиков выкатили "Харрикейн". Летчик забрался в кабину, откуда с широкой ухмылкой махнул рукой англичанину.
Через несколько минут он разглядывал более-менее привычный ландшафт внизу. Море все-таки было бы привычнее, но и так сойдет. Сзади пристроились остальные три машины звена.
"Харрикейн" Коксу определенно нравился, чем-то он напоминал привычные гидросамолеты, на которых возили почту из Австралии на острова.
- Как бы тебя назвать, а? - поинтересовался Элвин у машины.
Та лишь утробно бурчала в ответ, предоставляя ему самому выбрать имя, раз уж ему так хочется. Сама она привыкла обходиться номером.
- Ладно, девочка, не тужи - будет у тебя имя, что-нибудь придумаем.

[Reytar >>>]

Рискованный маневр Ашимура удался - "Хиен" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...inta/Ki61Ki.jpg извернулся словно морская змея и в прицеле мелькнул силует машины британского ведомого пары. Гулко застучали пулеметы: оба британца открыли огонь по преследуемому "Оскару" от фюзеляжа (легкое повреждение каркаса) и элерона правой плоскости (полностью выведен из строя - маневр возможен лишь за счет рулей) которого полетели клочья, но и стволы "Хиена" не молчали, выпустив в вражеского ведомого немало свинца. Пули выпущенные "Хиеном" изрешетили хвостовое оперение Р-36 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...-36G_in_hit.jpg , перебили тяги руля поворота (полностью выведены из строя - горизонтальный маневр возможен лишь за счет элеронов) и словно град, побарабанили по центроплану и левой плоскости, повредив элерон (среднее повреждение). Поврежденный Р-36 ведомого вскинулся, как подстреленный на скаку конь и выпал из боя на вираже, продолжая полет по очень пологой кривой. "Хаябуса" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...Otsu_in_hit.jpg Накаока вздрогнул под ударами пуль и гораздо более неуклюже, продолжил маневрирование, стараясь уклониться от атаки наседающего ведущего британцев.

Сообщение отредактировал Reytar - 17-03-2006, 17:24

[Суор >>>]

Полет проходил нормально, все приборы функционировали на должном уровне, топливо расходовалось согласно расчетам, а измерительная стрелка горючего все еще упорно подплясывала над делением, показывающим заполненность баков на четверть с лишним. Поерзав костлявым задом на грубом кресле, Тетсуо высвободив руку, спустил резинку очков и большим пальцем протер запотевшее стекло.
- «Хаджимото – сан, установлен визуальный контакт с противником! Юго-западное направление, движутся нам на встречу, пока не могу установить тип и точную численность» – подал голос один из его подчиненных, шедший левее и немного выше – «Похоже, они нас заметили»…
- «Это говорит командир крыла сопровождения, звену бомбардировщиков продолжать выполнение поставленной задачи, Мичугуро, прикроешь их, Исахара приготовиться к бою» – разгоняясь до крейсерской скорости и одновременно поднимаясь над формацией, проговорил Мучи, наблюдая за несколькими приближающимися точками.
Покрутив тумблер передатчика, лавируя на различных частотах, островитянин вскоре поймал характерную речь иностранных дьяволов.
- «Гайдзыны, с вами говорит Тетсуо Хаджимото из истребительного полка «Улыбка Ветра», сегодня вам будет оказана великая честь пасть от моей руки, примите смерть, как подобает настоящим воинам» – не задумываясь над тем поймут ли его японский выцедил окинавец

Сообщение отредактировал дон Алесандро - 17-03-2006, 21:14

[Reytar >>>]

Две пары F2A2 "Буффало" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...0winta/F2A2.jpg из эскадрильи "Крылатых Бобров" были выдвинуты в этот район в качестве передового охранения. "Бобры" проделали долгий нелегкий путь, пока не бросили якорь в Порт-Морсби - бои на Филиппинах и в Малайе. Отступление и потери боевых товарищей не сломили их дух, по этому, услыхав на своей частоте японскую речь, командир американского звена Джеффри О'Браен лишь оскалился и помянул Святого Патрика, командуя: "Атакуем!", своим людям. Построившись шахматным порядком, "Буффало" резво полезли вверх, приближаясь к строю японских пикирующих бомбардировщиков и прикрывающим их истребителям.

[Суор >>>]

- Расходимся, бьем дьяволов при сходящихся курсах – скомандовал Хаджимото, плавно перевешивая штурвал в сторону. Машина послушно повиновалась, завалившись на левое крыло, заходя на фланговый удар построению противника, которому теперь не останется ничего другого, как разделить свои силы и выдвинутся навстречу. Сейчас приоритетной задачей пилота была сохранность бомбардировщиков, требовалось выиграть время, что он и намеревался сделать, после чего при возможности оторваться от преследования или обратить противника в бегство и воссоединиться с эскортируемым звеном для продолжения поставленной Микадо задачи...
Когда в направление к Тетсуо повернули вражеские истребители, он тихо шептал оскорбления в адрес противника, примериваясь указательным пальцем к гашетке от пулеметов, которыми он собирался встретить гайдзынов на дальней дистанции (короткие очереди), переключившись на пушки уже на момент пересечения маршрутов, когда те войдут в зону эффективного поражения орудий (длинные очереди). А затем выжав все из двигателя своего самолета резко вырваться вперед, оставляя разворачивающегося противника за спиной, чтобы пересечься со своим ведомым, который должен был выполнить идентичный маневр, целью которого было сесть на хвост проклятым иностранным дьяволам…

Сообщение отредактировал Суор - 19-03-2006, 18:27

[дон Алесандро >>>]

По просьбам трудящихся, пост содержит анекдот двусмысленного характера (спасибо за помощь мастеру!!)


Взлёт прошёл нормально, эскорт тоже не подкачал, пока. Даже этот голландец и тот валлаби сумели взлететь. Полёт проходил нормально. Что уже было не мало, скоро самолёты должны были разлететься, штурмовики в патруль, а они и прикрытие должны были проутюжить япошек.
- Эй! Белоснежка! А ты знаешь анекдот про немца, японца и новый хорьх?
- Ха! Люк! Я тоже не знаю!
- И я? Ты когда его придумал?
- Одна сволочь в трамвае рассказала! Раздобыл себе как-то немец новый хорьх, позвал своего друга - маленького и пухленького япошку, усадил рядом с собой и начал показывать, на что его новый драндулет способен. Долго катал, наконец - финал. Разогнал немец свой хорьх и мчится к пропасти. Японец уже белый как полотно, а потом зеленый стал, когда немец ее возле самого обрыва остановил.
- Ну что, уписался? - С хохотом спрашивает немец.
-У-у-у-у-уписался... - Проблеял японец. - А можно я этим автомобилем поуправляю?
- Гы! Отчего ж нельзя? Попробуй! - осклабился немец.
- Передал руль японцу сел на место пассажира, а того пустил на место водителя. Тут японец как нажмёт педаль. Мотор взревел и понеслись! Несутся-несутся. Все быстрее и быстрее. Японец направляет их к пропасти. Немец ждет, когда же японец останавливать хорьх будет, а тот их все ускоряется и ускоряется. Немец уже красным, белым, зеленым успел побывать, а сейчас уже синеет и молитвы сквозь зубы читает, как японец к нему оборачивается, хотя до пропасти уже вплотную, и говорит:
- Ну, фриц, уписался?
- Уписался- уписался!!! Останови машинууууу!!!
- Тогда укакывайся - я до тормоза не достаю!
Хохот, который грохнул по радио, заглушил даже рев моторов.
- Хорош, эфир засорять!!! – гаркнул Том Флинтворт. – Развесили уши! Штурвалы крепче держите!
- Есть командир!!! – бравурно сообщил Люк.
- Следите лучше за японцами!

«- Мда, скоро бомбить, ветераны не подкачают, не впервой, а вот новички, что в эскорте да и пара на бомберах, как они? Черт их побери! Лопухнуться ещё! Так! Отставить! Не каркать! Всё будет!» - Том хмыкнул, полёт продолжался, цели определены, а это главное сейчас.

Сообщение отредактировал дон Алесандро - 19-03-2006, 20:26

[Bishop >>>]

Подранками можно заняться потом - если хватит времени и если они не уберутся восвояси. Кстати, о подранках и возвращении домой... Накаока ковылял впереди, машину держал, но кажется, из последних сил. Набирать высоту ему не было смысла, держаться земли - опасно. И так непонятно, куда приведет его следующий зигзаг.
Чем был занят третий пилот его сётая, Ашимура не видел; их тройка -подбитый "хаябуса" Накаоки, англичанин и он сам ушли в сторону. Но там расклад: один опытный пилот против двоих, один из которых на поврежденной машине, второго будем считать опытным до получения доказательств обратного.
Атаке не британца ничего не мешало. Кроме маневров самого британца. Его Р-36 пританцовывал в прицеле, чувствовал опасность сзади. Ведомый его больше не прикрывает, а "хиену" сократить расстояние до цели - раз плюнуть. Такауджи присмотрелся, как противник бросает машину из стороны в сторону, приноровился к его рывкам и снова открыл огонь - на опережение.

[Reytar >>>]

Лейтенант Джонсон затылком чувствовал чужой недобрый взгляд, да еще словно этот взгляд смотрит сквозь оптический или коллиматорный прицел и снабжон рукой, которая вот-вот нажмет на гашетку. Верный своему ощущению и очередям, недавно повредившим Р-36 ведомого, Джонсон яростно маневрировал, стараясь уклониться от возможной атаки в хвост и одновременно поймать в прицел пытающийся уйти поврежденный "Оскар". В тот миг, когда вокруг его самолета засверкали трассера, лейтенант нажал на гашетки пулеметов. Джонсон услышал как по корпусу его Р-36 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...-36G_in_hit.jpg забарабанили пули, как что-то застучало в двигателе (серднее повреждение двигателя, тяга упала до 50%), видел как что-то отлетело от преследуемого им "Оскара" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...ta/Ki43Otsu.jpg , который начал все больше заваливаться на крыло (полностью выведен из строя руль поворота, маневрирование невозможно) и яростно дергал штурвал, стараясь увернуться от новой атаки висящего на хвосте японского истребителя незнакомого типа.

[Bishop >>>]

So desu... игры кончились. Накаоке теперь до базы не дотянуть (а если и доберется, то не сядет).
- Прыгай, - цедил сквозь зубы Ашимура. - Ну прыгай же...
Кажется, Накаока собрался еще немного изобразить из себя мишень, дав командиру шанс пристреляться.
- Прыгай, k'so kurae!
Наконец, впереди распустился купол парашюта, а "хаябуса" клюнул и по дуге ушел к земле. Если не хочешь терять двух ведомых за один день, нужно что-то сделать. Например: разобраться с британцем и идти на помощь Кабураге. Там один из вреследователей поврежден, но остается в строю. "Хиен" прочно сел на хвост противнику - тот терял скорость, и догнать его было легко. Ашимура набрал высоту - немного, только, чтобы оказаться в горизонтальной плоскости выше Р-36, опустил нос машины и нажал на гашетку, одновременно играя рулем поворота. В результате его очереди ложились не как обычно - по прямой, а россыпью, как будто зерна из руки сеятеля.

[Reytar >>>]

Заметив маневр японских истребителей идущих на перехват, F2A2 "Буффало" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...0winta/F2A2.jpg разделились, каждая пара выбрала для атаки один из "Зеро" и пошла на сближение, открыв пулеметный огонь ним на сходящихся курсах с предельной дистанции. "Буффало" и "Зеро" пронеслись мимо друг друга, хлестнув сталью и свинцом по машинам противника: в корпусе и кабине переднего F2F2 взорвался снаряд 20 мм авиапушки Хаджимото, разбив вдребезги приборную панель, прицел и фонарь кабины, а так же поранив осколками лейтенанта О'Браена (прицельность огня упала, управляемость упала, пилот легко ранен) http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...F2A2_in_hit.jpg . Досталось и второму ведущему "Буффало" - пулеметные очереди ведомого Хаджимото - Тетсуо, изрядно поклевали фюзеляж F2F2 (легкое повреждение корпуса), но на скорости и маневренности машины это никак не сказалось.
"Победа - в руках богов!" - как говорили древние, и эта истина еще раз оправдалась в кратковременной стычке истребителей: "Буффало" сосредоточили огонь на цели, и крупнокалиберные пули хлестнули по фюзеляжу машины Хаджимото, пробив основной топливный бак (легкое повреждение топливного бака), из которого, сквозь пробоины начало выливаться топливо, серым шлейфом стелясь за "Зеро" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...Zero_in_hit.jpg . Машине Исахара досталось куда больше - крупнокалиберные и малокалиберные пули несколько раз хлестнули по двигательному отсеку, хвала всем ками - не задев двигатель, но изрешетив моторную раму каркаса фюзеляжа (тяжелое повреждение - на 30% упала скорость) и несколько погрызли обшивку правой плоскости (легкое повреждение).
Разминувшись с противником, "Зеро" пошли на крутой вираж по пересекающимся траекториям, а "Буффало" по пологой кривой устремились к японским бомбардировщикам, прикрываемым лишь одним истребителем "Зеро". "Вперед, парни!" - хрипел в микрофон О'Браен, чувствуя как что-то горячее и липкое течет из немеющего левого плеча а бешеный ветер, проникая в кабину сквозь дыры в фонаре, режет лицо словно ножом. - "На щепу их! Атакуем!"

Лейтенант Джонсон яростно дергал штурвалом управления, заставляя свой подраненый "Ястреб" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...-36G_in_hit.jpg давать легкий крен влево-вправо и вверх-вниз, стараясь сбить прицел висящему на хвосте японскому истребителю, так похожему на немецкий Bf-109 "Мессершмит". Он отчаянно старался разогнать свой истребитель и уйти под прекрытие земли, на фоне которой в его потерявшую ход машину было бы куда сложнее попасть, когда воздух вокруг кабины загудел от трассирующих пуль, забарабанивших по обшивке и дернувших машину в левый крен. Взглянув на левую плоскость, Джонсон увидел там, где только что были два крыльевых 7,62 мм "Браунинга" нечто, очень напоминающее решето. Дав ручку до упора "от себя", лейтенант рванул машину к земле, стараясь уйти от преследования. В этот момент вторая пара Р-36, не смотря на повреждения ведомого, все же смогла догнать на вираже яростно маневрирующий "Оскар" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...ta/Ki43Otsu.jpg и готовилась взять его в "коробочку" стараясь прижать к земле и накрыть совместным огнем.

Сообщение отредактировал Reytar - 22-03-2006, 12:34

[Bishop >>>]

Пришлось отпустить противника, британец нырнул к самой поверхности земли. А гоняться за ним на малых высотах не было времени. Ашимура выдал ему вслед короткую пулеметныую очередь - не целясь, только чтобы дать понять "не лезь ко мне больше хотя бы сегодня, я занят", и развернулся ко второй паре Р-36. Ведомый все еще терял топливо, но был исполнен намерения отыграться. Ведущий Р036 был цел и в равной степени зол. Такауджи чуть-чуть обострил маневр (в ушах зашумело от перегрузки), превратив его в боевой разворот, а затем и вовсе в "свечку". Расстояние между ними было немалое, а Кабурага проигрывал по скорости противнику. Один Р-36 загонял "хаябуса", второй собирался перехватить его на сходящемся курсе.
Раньше Ашимура всегда совершал одну и ту же ошибку, он лез в бой и слишком рано открывал огонь. Инструкторы бились над ним, но ничего не могли поделать. Все исправилось, когда в один прекрасный день он едва-едва дотянул до авианосца на теряющей все что можно и нельзя (от высоты и скорости до бензина и кусков обшивки) машине.
Сейчас Такауджи тянул до последнего, жал на гашетку, когда разве что заклепки на противнике мог сосчитать.
Он атаковал не загонщика - второго, его ведомого, уже поврежденного в самом начале боя. Британец либо слишком увлекся охотой, либо не хватило опыта или маневренности машины, отреагировал он не сразу, но все же дернул машину в сторону на скольжении... и все-таки отвернул - навстречу своему ведущему. Кабурага не растерялся и воспользовался ситуацией, обстрелял неудачливого "охотника", который неожиданно для себя сам попал в засаду.

[Reytar >>>]

"Мама!!!" - Рональд Гастингс - молодой пилот поврежденного в начале боя Р-36 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...-36G_in_hit.jpg запаниковал, когда неизвестно откуда подкравшийся японский истребитель неизвестной модели осветился выстрелами, и крупнокалиберные пули изрешетили часть фюзеляжа, стенку кабины, приборную панель и отсек с парашютом самого Рональда. Хорошо хоть часть очередей противника прошли мимо - за что британец мысленно возблагодарил Всевышнего, готовый пообещать все что угодно, лишь бы вернуться из этой свалки живым. Когда мимо вас в маленьком уютном мирке кабины свистят трассирующие пули, - поневоле станешь набожным. Гастингс что было сил выворачивал штурвал в бок, стараясь довернуть на встречу загоняющему верткого "Оскара" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...ta/Ki43Otsu.jpg ведущему, надеясь, что тот сможет прикрыть его и отцепить с хвоста так близко подобравшегося врага. Вражеский истребитель висел на хвосте как приклеенный, но как оказалось, основной угрозой теперь был уже не он. Верткий "Оскар" перехватить которого и должен был истребитель Рональда, зашел в лобовую атаку и зло залаял установленными под тупорылым капотом тяжелыми пулеметами, хлестнув сталью по уже поврежденному крылу израненного Р-36. Ранее поврежденные тяги элеронов вышли из строя окончательно (тяги элеронов перебиты, маневрирование возможно только за счет руля поворота) и изрешеченный Р-36 Гастингса фактически превратился в летающую мишень.
Выходящий из виража Р-36 ведущего их пары успел поймать в прицел неизвестный и верткий, словно рыба, вражеский истребитель неизвестного типа и нажать на гашетки, надеясь вырубить мчащегося встречным курсом врага и таким образом хоть как-то уравнять шансы. Опытный ведущий, пилот этого Р-36 отлично представлял себе, что такое отбиваться от пары наседающих японцев, да еще и прикрывать поврежденных в бою товарищей, старающихся дойти домой своим ходом. Часть очередей выпущенных Р-36 ушли "в белый свет", но часть все же поразила стремительный силуэт вражеской машины неизвестного типа. По обшивке моторной группы "Хиена" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...1Ki_in_hit1.jpg зацокали мелкокалиберные пули, продырявили обшивку и пронзили топливный бак, который благодаря протектированию дал небольшую течь и не угрожал пожаром (легкое повреждение топливного бака). Разминувшись с только что обстрелянным японским истребителем, оставшийся неповрежденным Р-36 рванул к подбитым машинам товарищей, что бы оторваться от возможного преследования и прикрыть их отход в сторону родного аэродрома.

Сообщение отредактировал Reytar - 21-03-2006, 20:37

[SonGoku >>>]

Под брюхом машины кучерявилась растительность. Распрощавшись с «кномиками» и их сопровождением, Чак сверился с картой, прикинул курс и приготовился чуть-чуть поскучать. Если они не наткнутся на японцев (вариант: если японцы не наткнутся на них), то до Ларуни им делать особенно нечего. Интересно, как в этом буйном месиве всех оттенков зеленого отыскать новозеландцев и этих «Бушрейнджеров»? Что там Шксешут... найн. Скшетуски? Йа, он самый, говорил про цвет дыма? Желтый. Отлично, будем ждать желтый дым. Чак вспомнил рассказанный «карусельщиками» анекдот и опять заржал, представив фрица с японцем в одном автомобиле, да еще распространяющем непередаваемое амбрэ. Небо здесь было гораздо ярче и синее, чем дома, а солнце такое, что впору надевать плавки вместо парашюта. Надо где-то разжиться темными очками, не то ослепнуть недолго. А еще недолго пропустить какого-нибудь раскосого умника, который за неимением под рукой приличной тучи атакует со стороны того самого светила. Очень неудачно получится, если сейчас им прямо на головы вывалятся эти коротышки. Чак разок попался на этот их фокус, еле ноги унес в результате, потому что японцы положили с ходу половину их эскадрильи. После того случая Линдеманн зауважал японцев, перестал хлопать ушами и начал активнее крутить головой по сторонам во время полета, который проходит вроде бы вот так легко и спокойно.
Среди густой растительности вдруг обозначилась проплешина, симпатичная такая, поросшая зеленой травой. Идиллию портил обгоревший остов самолета, отсюда трудно было сказать, своего или чужого. Чак сделал круг над заданным районом, потом еще один, уже на малой высоте, чтобы были различимы опознавательные знаки на плоскостях. Ведомый - с красивым именем Ланс и жуткой манерой говорить так, будто забил рот жевательной резинкой - болтался поверху, зорко высматривая врагов. Тех пока не было, а вот внизу, вокруг неопознанного остова начали выплясывать, размахивая руками, некие личности. Для полноты картины они размахивали широкополыми шляпами и кажется даже орали.
Чак качнул плоскостями. В ответ одна личность выскочила на совсем уж открытое пространство и что-то швырнуло на землю, а через секунду на этом месте вспухло желтое облако. Товарищи смельчака принялись подпрыгивать еще выше и еще яростнее размахивать шляпами. Чак задумчиво посмотрел на тубу, что висела в брезентовом чехле в кабине. Ну почему ему раньше в голову не пришло запихать в ту самую тубу пакет с приказом и картой, да еще привязать цветную длинную ленту, чтобы комитет по встрече не потерял из виду? А теперь мы все это проделываем - сначала одной рукой, потом двумя, но штурвал держим уже коленями, произнося вслух слова, от которых обычно горят уши (сначала у родителей, потом у тебя, но уже по иной причине). Машина разве что траву не косит... преувеличение, конечно, но кто к ним не склонен? Чак очень боялся промахнуться по поляне и немного ощущал себя пилотом предыдущей войны в Европе. Ему рассказывали, что тогда летчики стреляли друг в друга из пистолетов, а бомбы бросали рукой, примерившись на глазок.
Линдеманн как раз задвигал фонарь обратно после на редкость удачного броска, когда открытая местность начала покрываться легкими облачками разрывов. Какой-то умелец сандалил по прогалине из минометов. Комитет по встрече кинулся врассыпную и залег, а Чак поспешно взял вверх, одновременно пытаясь разглядеть, откуда стреляют, и узнать то же самое у ведомого.
- Ммэнэввыдно.
- И естче кофорят про мой акцент!
В сторону северного края прогалины полетели три красные ракеты, в отличие от крылатого ведомого пешие зольдатики знали, где сидит тот фазан с минометом. Чак развернулся по заданному направлению, но там уже была почти сплошная зеленка. Барражирование на предмет поиска цели дало кое-какой результат: Чак заметил внизу движение и неяркие вспышки в тени деревьев.
- Ах зоо... есть контакт! Ты их тошше фидишь?
- Умммгуммм.

[Reytar >>>]

Сориентировавшись по вспышкам, пилоты пары "Вайлдкэтов" смогли рассмотреть копошащиеся у минометов расчеты, несколько отдельно стоящих фигурок, напоминавших совещающихся офицеров и две движущиеся ленты, состоящие из пеших солдат, с какими-то ящиками на плечах шагающих в направлении уже виденной прогалины. Чуть дальше - в направлении, откуда двигались солдаты, блеснула светлая полоса узкой лесной дороги. По которой неторопливо, но уверенно двигались четыре больших крытых тентом грузовика с орудиями на прицепе и без, легкий танк и пара небольших юрких автомобильчиков, прикрывающих колонну спереди и сзади.
Тут же, словно лишь миг, дав пилотам полюбоваться этой идиллией, из придорожных кустов ударили четыре станковых зенитных пулемета, а чуть дальше по дороге, с небольшой прогалинки на повороте, залаяла автоматическая пушка, разукрашивая воздух вокруг "Вайлдкэтов" пушистыми и словно не опасными на вид разрывами.

Сообщение отредактировал Reytar - 21-03-2006, 23:37

[SonGoku >>>]

- Тфою матть!
Линдеманн так стремительно набрал высоту, что его вжало в спинку пилотского кресла. Вообще-то в его понимании обстрел самолета с земли чем-то менее мощным, нежели зенитка, оскорбляет саму суть авиции. Впрочем, сейчас по нему долбили из чего-то близкого по зенитке по духу. Чак не любил артиллерию. Коли сел за штурвал, значит, и драться с тобой должны в воздухе, нет? Маловнятное злое мычание в наушниках шлемофона подтвердило, что ведомый разделяет мнение напарника. А может быть, Ланс просто подавился наконец-то своей жвачкой.
А теперь - внимание! - главный вопрос часа. Это японцы там внизу копошаться или новозеландцы не разглядели опознавательных знаков на плоскостях? Этот вопрос породил цепочку других. Если второе, то как дать ребятам понять, что здесь, наверху, тоже свои? Если первое, то как быть с парнями на прогалине? Тут Чаку в голову пришла гениальная мысль: едва ли новозеландская поддержка должна явиться с севера.
- Ах зо-о...
Он еще больше набрал высоту, разворачиваясь для второго захода, заранее выбрав себе в мишени минометый последовал за ним с единственным комментарием:
- Сдурел?
- Есть трукие претлошений?
Чак прошелся вдоль растянувших колонн, прицелиться как следует мешали ветки, но он все равно нажимал на гашетку, чувствуя нечто, напоминающее угрызения совести. Дома он набирал летные часы, тренируясь с пожарной командой, и хотя время от времени сбрасывал песок не совсем по отметке, но на наземные цели заходил неплохо и малых высот не боялся. На курсах ему прочили карьеру штурмовика, но Чак неожиданно для всех выбрал истребители и упрямо шел к своей цели. Когда его спросили в лоб, то за пятой кружкой пива он пояснил, что в небе в бою с другим пилотом чувствует себя на равных, в крайнем случае - в равных условиях. А стрелять по бегающим по земле людям считает ниже собственного достоинства. "Фсе рафно что таффить дшипом мурафейник..." Правда, здешние муравьи здорово вооружены и стреляют в ответ.

[Reytar >>>]

Первый заход на штурмовку, выполненный парой "Вайлдкэтов", застал подтягивающуюся к позициям минометной батареи японскую пехоту врасплох. Крупнокалиберные пулеметы "Кошаков" сбивали листву, рубили ветви деревьев и тела солдат, заставляя уцелевших разбегаться по кустам, бросая ящики с боеприпасами, которые они тащили на плечах. Спрятанные в зарослях у дороги зенитные пулеметы и 25-мм зенитная пушка встречали всякий заход истребителей бешеным лаем, но не могли нанести сколько-нибудь заметного ущерба.
Вторым заходом истребители союзников атаковали позиции минометной батареи, все еще гвоздящей по проплешине с остовом самолета. Когда первые очереди хлестнули по стоящим кучкой силуэтам офицеров, прислуга минометов залегла, не прекращая работы, но новые очереди придали ей бодрости и разогнали по окрестным кустам, после чего на позициях батареи что-то с громким хлопком взорвалось. Автоколонна успела скрыться, больше наземных целей в пределах видимости нет.
Лишь во время третьего захода японские зенитчики смогли пристреляться и, когда крупнокалиберные пули зацокали по станинам зенитного орудия, зацепили каждый из атакующих истребителей, после чего детонировали боеприпасы и расчет вместе с орудием отбыл в лучший мир - дальше тренироваться в стрельбе по подвижным воздушным целям.
Каждый из истребителей получил повреждения.
Ведущий - "Белоснежка": очень легкое повреждение стойки левого шасси; легкое повреждение каркаса фюзеляжа; легкое повреждение каркаса правой плоскости.
Ведомый - Ланс: легкое повреждение каркаса левой плоскости; легкое повреждение каркаса фюзеляжа, легкое повреждение левого элерона; заклинивание заслонок двигателя (двигатель склонен к перегреву на высоких оборотах).

[Bishop >>>]

Британцев отпустили, как ни хотелось довершить начатое, но – еще патруль, а у них и так серьезная потеря. Ашимура сделал круг над дырой в лесном покрове, откуда тянулась струя дыма. Кажется, внизу слишком влажно, самолет не взорвался, только что-то горело, но что – не видно. Накаоки тоже не видно. Такауджи вызвал базу, доложил о сбитом пилоте, сообщил координаты, сверившись с картой. Хотелось верить, что с Накаокой ничего не случится. Если бы все произошло над морем, Ашимура был бы спокойнее за судьбу пилота; джунгли немного пугали его – неизвестностью.
Кабурага не вмешивался в разговор, держался сзади и левее. Он единственный, кто пока не пострадал. Хорошо. Качнув плоскостями (а вдруг Накаока все-таки видит их?), истребители легли на прежний курс.

[SonGoku >>>]

- Как ты там?
- Ещенэпон'л, надо гля... Вродежив
- Гут. Мошшет, тля ферности ешше рас?
- Нуужн'т! Уммячто-тосдвигател'м.
- Не есть гут.
Они с напарником наблюдали картину произведенного ими разрушения с некоторой высоты, чтобы никому из японцев не вздумалось пальнуть снизу еще раз. Чак все еще не мог отдышаться после взрыва боеприпаса у зенитки, ему казалось, что у него все еще звенит в ушах, хотя наверняка, он просто себе придумал все это.
- Токта летим тальшше, сдесь польше телать нетшего, та-а.

[дон Алесандро >>>]

- Том, а ты слышал байку о двух япошках и попугае?
- О языках? Сто раз!
- А о двух япошках и пингвине?
- А потом мы пошли в кинотеатр?
Из динамиков послышалось довольное ржание.
- Фил, а новое придумать слабо? Или только в архивах копаться силён?
- Да, ладно тебе Том, с тобой не интересно!
- Новичкам расскажи, как ты того японца сбил – посоветовали из динамиков
- Только не это – картинно прохрипел кто-то.
- Эй, парни, хорош эфир засорять, кажысь мы подлетаем!

- До предполагаемой цели пять тысяч*!
Бомбардировщики выровняли строй, а самолёты сопровождения заняли свои места, всё как будто на учениях.
«- Но только это не учения, здесь всё серьёзно, серьёзные японцы, их армейское ПВО, и прочие прелести, тут или, или – Том сразу посерьёзнел, да они могли бросаться шутками да подколами сколь угодно долго, но не в бою, и он и парни сейчас серьёзней некуда – Кажется скоро будут гости.»
- Сопровождение, не спим! Тут вам не лекция в Сиднее! Скоро у нас будут гости!



* - ярдов разумеется (авт.)

[Суор >>>]

Хаджимото обернулся и громко выругался в эфир, видя как, извиваясь, тянется за ним шлейф из пробитого бензобака, пачкая хвостовое оперение.
- «Бомбардировщики, рассыпаться, разбить строй, просачиваться к намеченному району по одиночке. Мичигуро, в лобовую, рви их из орудий! Снарядов не жалей!» – выкрикнул командир звена, краем глаза наблюдая, как стремительно начала пересекать сектора трепещущая стрелка спидометра, медленно, но вполне уверенно переваливая в красное деление. Машину начало слегка трясти. Сейчас, Тетсуо выжимал все из своего авиационного двигателя, пытаясь настичь эти «крылатые кадки» гайдзынов, он знал, что преимущество в скорости на его стороне и поэтому только ждал пока ближайший к нему самолет не окажется на расстоянии эффективного ведения огня сначала из пулеметов, которыми он намеревался превратить вражеский истребитель в решето, а затем и вовсе разорвать его на клочки с помощью своих носовых 20мм пушек.
- «Исахара, бери другую двойку…» – подстегнул своего ведомого окинавец, открывая пальбу и пытаясь поймать машину иностранного дьявола на пересечении линий трассеров

Сообщение отредактировал Суор - 26-03-2006, 12:05

[Далара >>>]

Полет шел нормально, ничего неожиданного. Горы и лес внизу - знакомый пейзаж. Конечно, море было бы предпочтительнее в плане воздушных потоков и видимости, но и так ничего. Вероятно, после нескольких полетов местность станет знакома, как родное побережье.
Летящие несколькими сотнями метров ниже бомберы перекидывались шуточками и байками. Элвин на мгновение ощутил легкий укол зависти пополам с тоской по оставшимся дома друзьям. Тут же одернул себя: нашел время ностальгировать. Оглянулся на свое звено. Все трое там, где им полагается быть. Молодцы, стройно летят, хотя командного духа еще и в помине нет, как и ощущения друг друга, знания, как другой поведет себя в случае изменения ситуации. Отлетать бы несколько тренировок, сработаться... Особенно неплохо было бы предварительно освоиться тем, кто впервые попал в такую местность, как вот Белоснежка. Надо же, как быстро к парню прилипло прозвище. Впрочем, похож... Но раз командование решило послать сразу на задание, так тому и быть. Ему, командованию, виднее.
- Седьмой, - раздался в наушниках взволнованный голос. Сквозь помехи да по недолгому знакомству не понять, кто из ребят требует внимания. - Седьмой!
- Назови свой номер. Что случилось?
- Это двенадцатый. Там впереди какие-то силуэты. Прямо по курсу.
Элвин присмотрелся - действительно, впереди на фоне синего неба выделялись серые на таком расстоянии точки. Пока не разобрать, кто такие, свои или чужие. Но расстояние быстро сокращалось.
- Сопровождение, не спим! Тут вам не лекция в Сиднее! Скоро у нас будут гости!
- Без вас видим, умники.

Сообщение отредактировал Далара - 27-03-2006, 8:40

[Reytar >>>]

Выполняя приказ Хаджимото, пилоты пикировщиков сломали строй и рассыпались в стороны, уходя с потерей высоты, что бы не подставить врагу лишенное турели брюхо. Пулеметы стрелков встретили атакующие истребители азартным лаем, из-за разности в курсах так и не сумев сосредоточить огонь на какой-то конкретной цели. Уже не раз бывавшие в схватке, "Крылатые Бобры" не стали охотиться за "двумя зайцами" и парами навалились каждый на свою цель. Первая пара F2F2 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...0winta/F2A2.jpg атаковала уходящий в сторону самолет ведущего первого бомбардировочного сётая, вторая пошла на перехват второго D3A2 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...0winta/D3A2.jpg второго сётая. Прикрывавший бомбардировщики, A6M2 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...20winta/A6M2-21 Zero.jpg Мичигуро атаковал американские машины в лоб, обменявшись залпами с первой парой F2F2. Снаряд его 20 мм пушки взорвался в носовой части ведущего "Бобра" (среднее повреждение каркаса моторамы - скорость снизилась на 30%), но и его фюзеляжу простучали 12,7 мм пули (легкое повреждение каркаса фюзеляжа). Проскочив мимо атакующих истребителей союзников, Мичигуро начал боевой разворот, стараясь сесть им на хвост. "Бобры" не стали ждать атаки с тылу, открыв огонь по бомбардировщикам, бортстрелки которых ответили, зацепив ведущего первой пары (легкое повреждение каркаса фюзеляжа) и ведомого второй пары (легкое повреждение жалюзи радиатора).
Ведущий первого бомбардировочного сётая яростно маневрировал, когда почувствовал, как затрясся под ударами пуль его пикировщик (легкое повреждение двигателя, среднее повреждение топливного бака, среднее повреждение каркаса моторамы), как из пробитого бака темным шлейфом начало литься топливо, когда, внезапно, двигатель глухо щелкнул и замолчал (выведен из строя двигатель), а корпус, где из простреленного бака сочилось топливо, начал окутываться дымом. Отжав ручку на себя, пилот выиграл немного высоты, после чего экипаж покинул загоревшийся бомбардировщик. http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...3A2_in_fire.jpg
Первый ведомый второго бомбардировочного сётая пытался уйти в штопор, но попал в прицел второй пары "Бобров" и был превращен в летучий дуршлаг (легкое повреждение каркаса правой плоскости; легкое повреждение топливного бака; выведен из строя двигатель). Экипаж покинул вышедшую из строя машину. . http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...Zero_in_hit.jpg

Успешно атаковав, бомбардировщики, "Бобры" рассыпались и начали выполнять боевой разворот. Преследующие их "Зеро" открыли огонь из пулеметов, но дбиться попаданий из-за большой дистанции не смогли

[Кысь >>>]

"Настоящая фронтовая жизнь" пришла точно как ожидалось, с самого утра этого дня. Уминеко даже не успела толком обрадоваться этому, столько навалилось дел. И даже в редкие минуты относительного спокойствия ее тяжелая с недосыпа голова предпочитала заниматься текущими проблемами. Например, английской речью в наушниках. Она не только отличалась от книжной по лексическому составу - казалось, все поголовно говорили со страшным акцентом, а недостатки дикции и привычка опускать "само собой разумеющиеся" слова превращала даже простой монолог в нечто совершенно непонятное. Так что разбор отдельных фраз требовал от Фукафуки нескольких минут сопоставлений и особенного внимания к контексту.
Тем не менее с работой она, кажется, справлялась. Когда становилось слишком тяжело, девушка просто переставала слушать англоязычный канал, реагируя только на фразы, сказанные явно командным тоном - понимать странные шутки гайдзинов было сверх ее сил, а без понимания они приносили только головную боль. Тем более что с координацией "своих" тоже хватало работы - один эскорт бомбардировщиков чего стоил. Что-то там происходило, но девушка ждала, когда "Мучи" сам свяжется - сейчас пилотам явно не до нее. Особенно Хаджимото. Когда девушка подумала об этом, мелькнувшая перед ее внутренним взором картинка - петух с опаленным хвостом - заставила ее сдавленно хихикнуть в микрофон.
Несколько раз в наушниках появлялся знакомый голос. Один раз этот голос даже перепугал ее до холодного пота, но, кажется, зря - через несколько секунд до Уминеко-таки дошло, что в рискованном положении находился кто-то другой. Вызвать Ашимуру для расспросов она также не решилась - бой там еще продолжался. Через несколько минут Такауджи сам связался с базой. Когда Мицуя отвечал ему, его голос дрогнул, но опознать в этой осипшей от постоянного дублежа пародии на дискант свой голос не смогла бы и сама Уми.

[Reytar >>>]

- Сопровождение, не спим! Тут вам не лекция в Сиднее! Скоро у нас будут гости!
- Без вас видим, умники.

И они, четверка А-24 "Баньши", пара "Харрикейнов"-ІІС и пара Р-39N, увидели…
Внизу - на поросшем зарослями плоскогорье кипел бой. Густые цепи японских пехотинцев, одетых в светло-зеленую форму, теснили ирландских и непальских солдат, яростно огрызающихся из-за каждого дерева, или камня и медленно пятящихся назад. Замаскированная чуть позади, ирландская противотанковая батарея из двух орудий, не могла пока что открыть огонь, так как цели еще не вылезли на прямую наводку. Четыре средних японских танка "Чи-Ха", двигавшиеся позади первой пехотной цепи, поддерживали наступающих огнем и не давали обороняющимся зацепиться за укрытия. Позади третьей цепи, на перевал вползала колонна из пяти легких танков "Ха-ГО", готовящаяся вступить в бой через некоторое время и опрокинуть обороняющихся. Еще дальше на север по дороге, в сторону перевала поднимая пыль, ползла колонна из восьми крытых тентом грузовиков, четыре из которых тащили на прицепе полевые орудия.
В северо-западном направлении, на фоне неба темнели две быстро приближающиеся черные точки. Уже не вызывало сомнений, что одна из них - японский истребитель Кі-43, а вот модель второго истребителя опознать пока не удавалось, лишь ведущий второй пары тяжелых истребителей - долговязый угрюмый поляк с смешной фамилией Печка, помянул сквозь зубы загадочную "Matka Boska Chenstohovska " и громко произнес:
- Ну вот, уже и швабы сюда пожаловали… Внимание! Приготовится к бою! Bf-109 "Мессершмит" с 10 часов!

[Суор >>>]

Островитянин плавно лег на крыло, садясь на хвост отстающей машине гайдзынов, идя ей параллельным курсом. В противоположное направление рванул Исахара, так же беря на себя еще одного иностранного дьявола.
- «Ха, ты попался!" – зло ухмыльнулся Мучи, мягко надавливая на гашетку, теперь огненные нити неслись к цели, пытаясь, опередить разворачивающийся истребитель – "Сражайся и пуля настигнет тебя, беги и пулю настигнешь ты сам…» – выворачивая штурвал за своей жертвой, проговорил Хаджимото, намереваясь слегка приподняться над ней, когда они окажутся на одной плоскости и стрелять уже под небольшим углом…
Второй ведомый тем временем закончив свой маневр, шел наперерез ведущей машине противника…

Сообщение отредактировал Суор - 27-03-2006, 16:45

[Bishop >>>]

Полет дальше проходил спокойно, Такауджи против всех обстоятельств начал верить, что на сегодня приключения окончены. Ками его не услышали или им пришло в голову пошутить. Ничем иным самолеты противника в районе патруля Ашимура не сумел объяснить. Впрочем – какой тут патруль, боевые действия в полном объеме. У ведомого тоже не нашлось внятных мыслей на эту тему. Такауджи вызвал базу.
- Говорит Ястреб, вижу самолеты противника. Координаты... - он сверился с картой. – Мы юго-западнее Наура. AG-17, повторяю... Ввязываться в бой... пока не буду.
От тактики, что оправдала себя в первом бою, Такауджи отказался. Бросать ведомого сейчас – неразумно, да и утекающее из бака топливо не радовало. Придется действовать парой (неслаженной, уточним, парой) и надеяться на опыт Кабураги. Лезть сейчас в самую гущу – глупее не придумаешь. Да и курс у них с Кабурагой неудобный, солнце хоть и залезло высоко, но глаза слепит пока еще. Можно обойти по широкой дуге, вдруг не привяжутся...
Ашимура начал набирать высоту. И ведь как назло – ни облачка на небе, когда они нужны позарез. Ведомый приклеился сзади.
- Восемь самолетов противника, - перечислял Такауджи для радиста на базе. – Четыре «тайко-накихаха», два «гуфу», «хичихеби» - тоже две.


*
taiko nakihaha - А24 "баньши"
gufuu - "харрикейн"
hichihebi - "аэрокобра"

Сообщение отредактировал Bishop - 28-03-2006, 15:03

[Reytar >>>]

Рассыпавшись в стороны, "Бобры" заходили на боевой разворот, когда вокруг них засверкали трассирующие очереди и потянулись дымные следы 20-мм снарядов. Лейтенант О'Браен успел лишь рявкнуть кое-что предельно "теплое" в адрес надоедливых японцев, когда два снаряда авиационной пушки разорвались у него в кабине, ударив в грудь и живот горячими осколками. Ирландец захрипел и обвис на ремнях, а его F2F-2 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...F2A2_in_hit.jpg свалился на крыло и, оставляя за собой полосу дыма, потянулся к земле. Два других, подвергшихся атаке "Бобра" сумели увернуться от пушечного огня японских истребителей, но вот от пулеметных очередей не ушли (каждый из F2F-2 получил легкое повреждение бензобака). Не смотря на это, пилоты совершили разворот и соединившись в звено, атаковали один из пытающихся уйти D3A2.

(совместно с Bishop)
- Восемь самолетов противника. Четыре «тайко-накихаха», два «гуфу», «хичихеби» - тоже две. - Донеслись из динамика полковой радиостанции, слова Такауджи.
Сидящий неподалеку за столом и внимательно слушающий переговоры пилотов, майор Нибуи, удивленно поднял брови. Отложив карандаш, он подошел к ведущему работу Мицуя, взял у него микрофон и, нажав кнопку вызова, коротко бросил:
- Вашу покойную тещу будете восхвалять в другой раз, господин Ашимура. А пока - не теряйте визуального контакта с обнаруженными вами бомбардировщиками врага и не лезьте под занесенное лезвие. Где-то неподалеку ведет бой группа Хаджимото - она постарается прийти вам на помощь, кроме того, попросим поддержки у соседей - их патрули должны работать в вашем районе. Ждите удобного момента, а тогда атакуйте! Как поняли? Прием!
- Вас понял, жду удобного момента для атаки, - пилот едва сдерживал веселье, кажется с "покойной неправедной матерью" да еще громко визжащей он перестарался, но, как еще перевести термин, которым противник называл свою машину. Его теща пока радовала живущих, по крайней мере, Такауджи на это надеялся.
- Хорошо. До связи! - Майор вернул молодому радисту его "символ власти" - т.е. микрофон, после чего вернулся за стол и повернувшись к склонившемся над картой начальнику штаба, произнес:
- Поднимать в воздух еще звенья, смысла нет - до места боя они доберутся не ранее чем через тридцать минут. К тому времени все уже закончится - либо соседи нас поддержат, либо обойдемся собственными силами.
Как всегда молчаливый начальник штаба просто кивнул и продолжил планирование новой боевой операции.

Сообщение отредактировал Reytar - 28-03-2006, 16:22

[Суор >>>]

(пост обсужден с Китти)

- «Хо! Атакуем! Бьем с разворота! Без лидера гайдзыны не будут сражаться! Наседаем на них сзади!» – глухим баритоном произнес Тетсуо, закончив разворот, слева и справа от него пристроились ведомые. Теперь они были построены в атакующую формацию и на всех порах неслись к обезглавленной тройке вражеских машин. Инициатива была перехвачена. Силы сравнялись, а потом чаша весов и вовсе склонилась в сторону бесстрашных воинов Императора. Развернуться неприятель уже не успеет…
- «Ястреб юго-западнее Наура, AG-17, наткнулся на превосходящие силы противника, нужна помощь» - раздался в наушниках голос оператора. Очень своевременно. Не хватало еще и спасать эту напыщенную конг кхи. Щелчок и Хаджимото сменил частоту.
- «Банзай!» – раздался боевой клич на вражеской волне и тут же эстафету перехватил рокот шквального огня, сконцентрированного на замыкающем истребителе. Но когда противник разделился, Мичигуро и Исахара сломав строй, бросились за двумя другими, предоставив право закончить охоту своему командиру. Тот с упоением разряжал боекомплект, пытаясь разнести свою добычу в щепы, намертво приклеившись к цели…

Сообщение отредактировал Суор - 28-03-2006, 16:44

[Bishop >>>]

- Слышал их? Сидим тихо, ждем поддержку.
Кабурага слышал.
- А вы верите? - спросил ведомый.
Две машины совершали облет по широкому кругу, набрав достаточно высоты, чтобы к ним пока никто не привязывался. Внизу - на нескольких уровнях - шло сражение, в котором они не принимали участия.
- Во что? - уточнил Ашимура, хотя знал ответ.
- В то, что группа Хаджимото придет к нам на помощь.
- Кабурага!
- Прошу прощения, господин, - без тени сожаления или раскаяния отозвался ведомый.
- Нет.
Кабурага молчал.
- Нет, - повторил Такауджи. - Не верю.

[Reytar >>>]

Пушечно-пулеметные залпы настигавших японских истребителей накрыли тройку F2F-2 заходивших в атаку на очередной пикирующий бомбардировщик. Машине ведущего досталось меньше - снаряды авиационных пушек лишь перебили тяги руля поворота (потеря маневренности 1/3; горизонтальный маневр возможен лишь за счет элеронов). Пилот повел машину к земле, надеясь уйти от преследователей на фоне гор.
"Буффало" одного из ведомых пулеметные очереди прошили фюзеляж (легкое повреждение каркаса фюзеляжа), а 20-мм снаряды разворотили топливный бак - тупоносый истребитель взорвался, превратившись в огненный ком. Пилот не успел выпрыгнуть. F2F-2 второго ведомого попал под залп пытаясь развернуться, - 7,7-мм пули прошили фюзеляж (легкое повреждение), а 20-мм снаряды взорвались попав в двигатель и вывели его из строя. Подбитый истребитель накренился и заскользил вниз - к поросшему джунглями плоскогорью http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...F2A2_in_hit.jpg . Пилот выпрыгнул из подбитой машины.

[Далара >>>]

(Вместе с доном Алесандро)


Кокс негромко чертыхнулся сквозь зубы. Мало того, что внизу такая каша, так еще и «мессер». Правда, та парочка не стремилась немедленно вступить в бой. Ну так и мы пока не будем к ним вязаться, подумал Элвин. Словно читая мысли, в эфир влез кто-то из своих:
- Надо задать жару тем двоим!
Кажется, это был все тот же Двенадцатый.
- Остынь, а то перегреешься, - посоветовал Элвин. – Надо сначала разобраться с теми, кто на земле. Но и про тех двоих не забывать, держать на заметке. Бомбры, как вы насчет пострелять по танкам?
- К чёрту танки, ты глянь что там едет, вот это наши цели, армейские орудия надо грохать, - подал голос Том Флинтворт - танки могут и подождать!
- Танки докатятся до пехоты, и той настанет хана! Надо заняться одновременно теми и другими.
По привычке сощурившись, Кокс оглядел место действия еще раз, отмечая про себя положение пехоты с обеих сторон, танков и противотанковой батареи.
- Well, вы займитесь орудиями, мы отвлечем танки.
- Понял вас! Парни, перестроение! - гаркнул Том.
- Бомбры, не забывайте поглядывать на японских птичек, - напомнил Кокс.
Бомбардировщики начали маневрирование, самолёты один за другим стали уходить вниз. Ловкий маневр крыльями и машина начинает снижаться, одновременно набирая скорость. «Баньши» выстраивались в линию, и в таком построении заходили на колонну техники японцев, это и называлась «карусель»: один уходил в пике, сбрасывал бомбу, а вслед за ним шёл следующий. Сейчас наступал самый важный момент, правильно лечь на курс и правильно рассчитать скорость, чуть что не так, можно пролететь цель, или не выйти из падения, или попадёшь под бомбу первого, тут уже приборы не помогут, тут всё зависит от пилота...
- Поехали!!! - первый самолет нырнул в пике.
Элвин кинул еще один взгляд в сторону японца и «мессера». Пока угрожающих движений не делают. Тяжелые истребители рассредоточились, каждый выбрал себе мишень. Двенадцатый как-то очень резво рванул вниз. Кокс его одернул. Взял в прицел один из двух центральных танков в первой линии атаки – больно наглым казался этот «Чи-Ха», плюющийся огнем в людей с безразличием черепахи, идущей по берегу моря. Поляки пошли вслед за "Баньши", чтобы прикрыть их в случае нападения. Двенадцатый кинул свой самолет к перевалу, нацеливаясь на первый из пятерки легких «Ха-ГО».
В наушниках вдруг прозвучал нежданный голос, заставив Элвина замереть на мгновение. Хрипловатый низкий голос не принадлежал ни одному из пилотов союзников. Говорили по-японски:
- Hairu arimasen. - Пауза. - Hachi-dai tekki. Yon-dai hidoi taiko-nakihaha mo ni-dai gufuu mo ni-dai hichihebi mo da.

Сообщение отредактировал Далара - 28-03-2006, 22:18

[Grey >>>]

Харада слушал переговоры пилотов по своей радиостанции в кабине. Как же ему хотелось сейчас оказаться там, вместе с ними, лететь навстречу врагу, неся губительный огонь из всех орудий, видеть как раскалывается пополам фюзеляж вражеского самолета, слышать испуганные вопли гайдзинов в эфире. Но нет, суб-лейтенанту и остальным его пилотом надо было продолжать подготовку машин, первое звено-то уже было полностью готово, пушки и пулеметы заряжены, механики на берегу возились со второй парой гидро-истребителей. Тадао побарабанил пальцами по краю кабины, внизу под посадочными понтонами плескались волны.

[Суор >>>]

- «Не дайте ему уйти! Он должен умереть!» – злорадно смеясь, отдал очередной приказ Тетсуо, своим ведомым, которые уже опять пристроились к нему сзади, восстановив смертоносным клин, на острие которого, рассекая встречный ветер, неслась «Джоу – ох – сан», постепенно сокращая расстояние до ретирующейся машины иностранного дьявола. Хаджимото слегка наклонил штурвал вперед, теперь он мог обрушиться на трусливого янки, зажатого на малых высотах, словно хищный кондор сорвавшийся со своего высокого насеста, завидев жертву. Несся он под уклон, обрушив всю огневую мощь трех истребителей на убегающего противника…

[Reytar >>>]

Джон Джонсон, или Длинное Перо, на языке его предков, индейцев племени оджибве, умел чувствовать Смерть. Не важно кому она грозила - он всегда безошибочно, каким-то шестым чувством понимал, рядом ли она и за кем идет по следу. Сейчас, когда за его подбитой машиной неслись три "Зеро", можно было не гадать за кем именно пришла Костлявая. Спокойно оглянувшись на уже поймавших в прицел его ковыляющую машину, японских пилотов, Длинное Перо позволил себе легкую улыбку, ведь выражение гнева или страха не к лицу воину, тем более перед лицом врага, и резко отдал рукоять штурвала от себя. "Буффало" рванулся вниз, переворачиваясь через крыло и устремляясь в самоубийственное пике, к поросшим, пестрящими проплешинами, джунглям. Выпущенные тремя "Зеро" очереди прошлись рядом с резко дернувшейся машиной американца, полоснули правую плоскость (выведены из строя шасси, выведен из строя пулемет, тяжелое повреждение каркаса правого крыла), но полностью оторвать ее не смогли. Оставляющий за собой пелену текущего из пробитого бака топлива, F2F-2 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...2A2_in_hit1.jpg устремился к одной из проплешин и, сбросив скорость насколько мог, с заглушенным двигателем, сел на брюхо. Поднимая фонтаны пыли , поврежденный истребитель прополз несколько десятков метров и застыл уткнувшись погнутыми лопастями винта в высокий кустарник на противоположной стороне прогалины.

Истребители союзников полого устремились к земле, на бреющем полете приближаясь к выбранным целям. "Баньши" легли на крыло, открыли тормозные щитки и один за другим, почти вертикально с воем, как настоящие Баньши, понеслись к земле. Из кустов по сторонам ведущей к перевалу дороги, на встречу истребителям ударили три 25-мм зенитные пушки, один из снарядов которых взорвался рядом с закрылком левой плоскости "Харрикейна"(среднее повреждение элеронов) с тактическим №12, атакующего передний из "Ха-Го". Поврежденный истребитель дернулся, и выпущенные им очереди прошли мимо цели, хлестнув по задней японской пехотной цепи, которую танки как раз обгоняли, искрошив в лапшу несколько пехотинцев. Атака обоих Р-39 и ведущего "Харрикейна" удалась - снаряды 37 мм пушек "Аэрокобр" и 20 мм пушек "Урагана" дырявили более тонкие бронелисты крыши и моторного отсека японских танков, обрубали гусеницы. Идущий первым "Чи-Ха" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...inta/Chi-Ha.jpg на ходу потерял пробитую гусеницу и завертевшись, подставил тонкий борт под очередь Кокса, окутался дымом и загорелся. Еще один "Чи-Ха" получил несколько снарядов в лоб корпуса, остановился и был брошен экипажем. Когда последний танкист покидал башню, из открытых люков начали вырываться языки пламени. Идущий среди своих собратьев "Ха-Го" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...-Go_in_fire.jpg будучи поражен снарядом в лоб башни просто взорвался из-за детонации боекомплекта. Прведя штурмовку, истребители живо полезли вверх, что бы прикрыть выходящие из пике пикировщики.
"Баньши" один за другим выходили из пике, сбрасывая в нижней его точке свой смертоносный 454 килограммовый груз, и вновь устремлялись вверх, спеша убраться подальше до взрыва бомб. Почуяв что-то неладное, из остановившихся машин выскакивали японские солдаты, из-под тента последней в колонне - зло лаял пулемет, но сбить с курса атакующие пикировщики не смог. Три из четырех бомб легли четко по оси дороги, между автомобилями, лишь одна - падавшая третьей, при падении чуть отклонилась в сторону, упав неподалеку от позиций одной из японских зенитных пушек. Через 6 секунд после падения, как раз когда последний из бомбардировщиков союзников выходил из пике и убирал тормозные щитки, сработали детонаторы первой, а за нею и последующих бомб. Четыре роскошных черно-огненных цветка выросли над дорогой, расшвыривая и размалывая все, что можно было разнести на куски ударной волной и осколками. Через восемь секунд автоколонна и одна из японских зенитных пушек просто прекратили свое существование.

Сообщение отредактировал Reytar - 1-04-2006, 10:40

[Bishop >>>]

Ашимура наблюдал за атакой, ему было холодно. Отсюда сверху не было слышно, что творится внизу, но рев пикирующего бомбардировщика он не сможет забыть до конца жизни, какой бы - длинной или короткой - его жизнь ни была. Вслед за ослепительной вспышкой – новый взрыв, волна обжигающего легкие воздуха сметает все с палубы... Такауджи тряхнул головой: очнись, какая палуба? Ты больше не флотский... Но было поздно. Пламя молниеносно пожирало кормовую часть авианосца, охватывая выстроенные крылом к крылу машины, начали рваться торпеды. Позади центрального лифта зияла дыра, а сам подъемник скрутило в спираль...
- Кабурага... – губы не слушались.
Машины противника – ниже по эшелону, выходят из пике, еще не набрали скорость.
- Здесь я, - мрачно отозвался ведомый.
- Пошли.
Такауджи уронил «хиен» к земле, под острым углом заходя на бомбардировщик со стороны фонаря кабины, и не стрелял до тех пор, пока действительно – или ему показалось? – увидел пресловутые заклепки на листах обшивки. Потом нажал на гашетку, так, что свело пальцы. Потом небо поменялось местами с горами, еще раз, и еще; машина, словно по собственной воле, укатилась через многочисленные «бочки» в сторону и свечой уходила вверх.

[Далара >>>]

(И вновь мы с Алесандро)

- Вот дрянь!!! - проорал один из пилотов - СЛЕВА!!!!
- Прикрытие не спим!! Да и вы не хлопайте, на кой черт вам пулёметы!! - крикнул Том.
Как по команде проснулись стрелки позади пилотов, пулемёты яростно клекотали, пытаясь подбить атакующих, в то время как "баньши" стремительно набирали скорость и высоту.
На какой-то миг показалось, что сейчас падавший, как коршун с неба «мессер» влепится в кого-нибудь из бомбардировщиков. В мыслях уже расцветал огненный цветок взрыва двух машин, волнами расходилась паника внизу. Нет, не влепился, и «хаябуса» тоже. И не пострелять по ним, что самое противное.
- Эй, бомбры! – окликнул Элвин Флинтворта. – Вы куда понеслись? Вдогонку, что ли? Так он вас прытче.
Он оглянулся на Двенадцатого. Тот довольно резво скакал рядом, хотя с машиной явно были некоторые нелады. Убедившись, что парнишка жив-здоров, Кокс проводил взглядом увильнувший «мессер».
- Здорово летает, сволочь. Еще и заходил со стороны солнца.
- Ты баньшей что ли не видел никогда в своей Валлабии!? А скорость и высоту кто набёрет за нас, Черчиль?
- Ему трудновато будет, он дядька полный!
- Тихо там! Аккуратней! А то сейчас на второй заход пойдут, сваливать пора, бомб всё равно больше нет, а главное, что пушки уже скорее пукнут по нашим!
- Вы скачите, да из-под прикрытия не выскакивайте, а то получится рагу из ваших баньшей и вас вместе с ними.
Поляки шли рядом. «Харрикейнам» наконец удалось догнать разошедшихся бомбардировщиков. Они заняли позиции неподалеку, чтобы иметь возможность пройтись пулеметами, если японцы еще раз посягнут.
- Вас понял, сэр! - раздалось по радио.
Баньши, лихо вывернув свои машины, ловко развернулись и легли на обратный курс к базе.

Сообщение отредактировал Далара - 3-04-2006, 22:56

[Кысь >>>]

Услышав треск, означающий разрыв связи, Уминеко ощутила мгновенный прилив злорадства - поступок тянул как минимум на внушение. Но только мгновенный. Помощи не будет. Нужно срочно отзывать их оттуда. Нужен приказ.
- Господин майор, ондо... господин Хаджимото отключил связь. Помощи не будет. Прикажете отзывать группу Ашимуры?
И краем уха Уминеко услышала "пошли". Словно статический разряд пробежал по пальцам, касающимся наушника. Девушка застыла в неудобной позе, не слушая эфир, не решаясь приказать пилотам вернуться. Наверное, анализируй она свое поведение со стороны, она бы и сама удивилась, насколько глубоко в ней засело воспитание дочери военного. Но сейчас Ашимура только ожидала приказа командования - с каменным лицом, вцепившись в наушник побелевшими пальцами. Ей казалось, что майор специально медлит с ответом - каждая секунда растягивалась как резиновая, а негромкий неприятный звук - радист почесал руку прямо сквозь форму - казался почти грохотом.
- Понятно. - Майор спокойно отложил трубку телефона, по которому только что говорил. - Группу Ашимуры не отзывать. Передайте им следующее: в бой первыми не вступать, сохранять визуальный контакт с противником. Я связался с соседями - помощь будет.
- А что касается господина Хаджимото... - Майор задумчиво скрестил пальцы рук. - С ним мы пообщаемся по возвращении. И о отключенной связи - в том числе.
- Лейтенант Ашимура, в бой первыми не вступать, сохранять визуальный контакт с противником. В бой не вступать, ожидайте помощи, - девушка выпалила это в микрофон на одном дыхании, бессознательно пытаясь замаскировать официальностью фразы мольбу в голосе.

[Reytar >>>]

Выходящие из пикирования бомбардировщики союзников еще не набрали скорость и не могли свободно маневрировать, представляя собой легкую мишень. Прикрывающие их тяжелые истребители еще не успели набрать высоту и ничем не смогли помочь, когда два японских истребителя молниеносно атаковали "Баньши" со стороны солнца. Поскольку атака происходила на сходящихся курсах, бортстрелки не могли открыть огонь, пока японские истребители не проскользнули мимо, хлестнув свинцом и сталью по А-24 ведомого второй пары. Пули японцев продырявили правую плоскость, зацепили тяги элеронов (среднее повреждение, маневренность упала до 50%) и дважды прошлись по моторной группе повредив двигатель (тяжелое повреждение - мощность упала до 40%, скорость и тяга - соответственно). http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...BD-3_in_hit.jpg Подбитый "Баньши" покачнулся и, оставляя за собой тонкий шлейф из вытекающего бензина, куда медленнее и более неуклюже покачиваясь, продолжил набирать высоту.
Японские истребители, проскользнув мимо четверки "Баньши", уходили с набором высоты, и теперь уже ничто не мешало бортстрелкам бомбардировщиков, зажав рукоятки гашеток, высказать вслед японцам все, что о них думают. Восемь трассирующих очередей перекрещивались в воздухе, создавая огненную паутину, но загадочный "Мессершмит", верткий как атакующая змея, ухитрился проскользнуть между "нитями" почти без повреждений. Один из бортовых стрелков союзников слегка зацепил очередью его левую плоскость (среднее повреждение 7,7 мм пулемета; оружие не заклинило). Менее скоростной "Оскар" не успел проскользнуть вслед за ведущим и очереди сразу двух бортстрелков союзников скрестились на нем. Трассирующие 7,62 мм пули пробарабанили по фюзеляжу и моторной группе, задев жалюзи системы охлаждения (среднее повреждение жалюзи, двигатель склонен к перегреву на высоких оборотах), пробив фонарь кабины и ранив пилота в плече и бок (Кабурага получил среднее ранение; кровотечение среднее). Тем ни менее "Оскар" не покинул строя, продолжая тянуться вверх вслед за ведущим.

Сообщение отредактировал Reytar - 4-04-2006, 16:24

[Bishop >>>]

- Лейтенант Ашимура, в бой первыми не вступать, сохранять визуальный контакт с противником. В бой не вступать, ожидайте помощи...

Ответить, что поздно? Уже вступили и поплатились за неосмотрительность – лично его глупость и неосмотрительность. Такауджи пробормотал несколько ругательств. Он увлекся – собственными переживаниями, способностями машины... и забыл, что у ведомого таких возможностей нет.
- Кабурага?..
- Все в порядке.
Врет. Голос напряженный, слышно даже в наушниках.
Их машины сейчас шли над построением противника, слишком высоко, чтобы самим представлять угрозу и чтобы завязывать бой. Впрочем, у противника могло иметься другое мнение.
- Кабурага, хочу знать о повреждениях «хаябуса».
Ведомый прежним тоном перечислил все, что знал сам. Почти все.
- Если гайдзины будут атаковать до подхода наших сил, разворачиваешься и уходишь.
Ему показалось или нет проклятие в шорохе помех?
- Я... не хочу терять двух ведомых на одном задании, - оборвал Ашимура возможные протесты напарника.
Сам он тоже не собирался геройствовать. Просто в одиночку имел простор и скорость для маневра – и для побега. Да, он поступил неразумно, глупо рискнул и собой и ведомым ради порыва, но все равно был доволен. Как ребенок, разбивший камнем окно надоедливого ворчливого соседа.
- Я передумал, - сказал он. - Ты разворачиваешься и уходишь в любом случае.

[SonGoku >>>]

- ...
- Это есть помехи или шефательная ресинка фо рту?
- ...
- Не понял, таа.
- ... ... и ...
- Все раффно не понял.
- Бой впереди наблюдаю!
- Ушше лутше... кде?!!!

[Reytar >>>]

На аэродроме "Истребителей Мостов" яростно выла сирена, экипажи со всех ног выбегали из бараков, расчеты зенитных орудий подтаскивали ящики со снарядами поближе, что бы побыстрее можно было перезарядить прожорливые 40 мм "бофорсы", уткнувшие стволы в небо. Алая сигнальная ракета перечеркивала небосклон, и четверка Р-39 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...winta/P-39N.jpg спешно шла на взлет, освобождая место для пары "Spitfire"MkV http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...a/SpitfireV.jpg . Майор Скшетуский резким движением пальцев тушил сигарету и, застегивая летный шлем, поспешил к стоянке своего звена, а штабной радист-"слухач" скороговоркой забубнил в микрофон:
- Всем машинам первой, второй и третьей эскадрилий! Возвращение запрещено! Наш аэродром подвергается нападению противника. Возвращение запрещено! Постарайтесь прикрыть позиции наших войск на перевалах.
Звено "Spitfire"MkV, каждый из которых нес на борту эмблему - две пики, скрещенные позади уланского кивера, на бело-красном, звездно-полосатом поле, и надпись: "Kosciuszkowski" прогревало двигатели на взлетной полосе. Майор подбежал к головной машине, из кабины резво выскочил пожилой усатый механик и на удачу хлопнул Скшетуского по спине, когда тот занимал место на нагретом сидении. Майор прогрел двигатель еще немного, плавно повышая обороты, кивнул дающему отмашку финишеру и, резко повысив мощность, отпустил тормоза шасси, так что его самолет устремился вперед, все больше и больше набирая скорость. Затем Скшетуский выпустил закрылки, выставив их во взлетное положение и его "Spitfire" с низким ритмичным гулом оторвался от земли, быстро набирая высоту. Майор привычно по чуть-чуть отжимал штурвал на себя, плавно разворачивая машину, этим позволяя взлетающему ведомому пристроиться чуть позади и правее, и думал. Он думал о причудливости жизни и истории, о том, что многие подразделения Польской Армии носящие имя Косцюшко, как и их звено, сражаются под знаменами Великобритании - страны, потере земель которой способствовал, и против армии которой сражался, этот великий поляк. Скшетуский тихо хмыкнул, заставляя машину спиралью набирать высоту, оглянулся на ведомого, на вторую пару, - как идут, и покачал крыльями, давая команду взлетевшей раньше четверке Р-39 присоединиться к эшелону. На западе, на фоне далеких облаков уже можно было разглядеть черные точки приближающихся японских бомбардировщиков.
"Ну вот, сейчас и начнется…" - подумал майор: "без прикрытия бомбардировщики не ходят, а раз так, значит "Зеро" сейчас пойдут на перехват. Сколько из моих людей переживет этот бой - кто знает? Никто не знает… А раз так, Богородица - помогай!"
Он немного дал штурвал от себя, разгоняя истребитель, направив нос в сторону точек на горизонте и коротко произнес в микрофон:
- Работаем группой, панове жолнежи. Пары не ломать. Помогать друг другу. В первую очередь бить бомбовозы. Вперед!
- Говорит Третий. Вас поняли!
- Говорит Пятый. Вас поняли!
- Говорит Седьмой. Вас поняли! - Откликнулись ведущие пар, растягивая строй и направляя свои машины за командиром.


В это же время, над полыхающим боем перевалом, неподалеку от четверки "Баньши" и истребителей союзников уходящих на базу, с северо-восточного направления появились новые самолеты, вынырнув из одного из облаков. Два дальних бомбардировщика G4M1 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...0winta/G4M1.jpg и пара так же несущих 250 кг бомбы, A6M2, http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...A6M2-21Zero.jpg которые прикрывали их. Вся эта четверка дала вираж и направилась к гребню перевала, явно намереваясь бомбовым ударом поддержать очередную атаку Императорской Армии.

Сообщение отредактировал Reytar - 8-04-2006, 20:25

[Bishop >>>]

Эти четыре самолета были словно ответ самой Канзеон Босатсу на невысказанное пожелание. Непонятно, откуда они здесь взялись, но вот они – не мираж, не фантом и не морок. Сначала Ашимура решил, что ошибся, и окинавец все-таки пришел к ним на помощь; потом разглядел машины. Нет, другие номера, другая раскраска.
Такауджи посмотрел на ведомого, даже взял ближе, чтобы наверняка разглядеть за колпаком кабины. Напарник выглядел бледно.
- Кабурага!
- Hai…
- Возвращайся на базу.
- Hai.
«Хаябуса» взял курс на север. Ашимура проводил его немного, удостоверился, что никому не пришло в голову преследовать «подранка», вернулся в зону действия. Пока два дальних бомбардировщика и двойка «зеро» из их сопровождения сокращали расстояния между собой и остальными, было время чуть-чуть обдумать ситуацию.

[дон Алесандро >>>]

- Эээй! Валлаби! Что будем делать с новенькими? - раздалось по радио.
- С новенькими, с новенькими... Мочить, пока все тут не разнесли! На базу все равно нельзя, так что надо задать жару узкоглазым. Разворачиваемся.
Кокс пригляделся к приближающейся четверке.
- В хвост к ним не заходить, эти пчелки больно жалятся. Двенадцатый, ты там как, держишься?
- Держусь! – отозвался бодрый, но несколько разозленный голос.
- Ужалить можем и мы, - снова подали голос из радио. - У нас тут есть, чем укусить японцев!
- Кусать не надо, они невкусные, - вернул шутку Элвин таким тоном, будто он каждый день ел японцев на завтрак. – Двенадцатый, остаешься с хромым бомбром. Держитесь подальше от общей свалки.
- Ну ты прям гурман! Вас понял ведущий, разворачиваемся и идём за нашим австралийским другом!
Один из «баньши» отстал, рядом с ним остался второй «харрикейн». Тройка бомбардировщиков выстроилась клином. То же самое сделала троица истребителей, держащаяся сверху.
- «Кобры» - берите бомбардировщики, - распорядился Элвин. – Бомбры, на вас «Зеро».
Сам он нацелился на первого из G4M1, но пропустил поляков вперед, оставшись чуть позади. Снизу «баньши» выстроились таким же вогнутым клином.

(Далара, и чуть-чуть Я)

[SonGoku >>>]

Белоснежка от неожиданности разинул рот, но опомнившись тут же его захлопнул. Кажется, если они не вмешаются, его "кномикам" придет очень неприятный крутящий момент. Японские самолеты с японскими же летчиками были ему не в новинку, если не считать того, который болтался по верхам, словно архангел Мисаил с разящим мечом. Как будто для того, чтобы придать достоверность сравнению, плоскости незнакомого самолета, были испачканы темными дымными подпалинами.
- Или я совсем турак, или этот джап снает, как трать свестно-полосатый садниц. И сейчас это стелает.
Из чистого пижонства япошка отослал домой напарника... Чак присмотрелся. Ошибочка вышла, "хаябуса" не в себе, как его тетушки после посиделок на веранде. Но даже минус один самолет японцы выглядели более, чем внушительно. Два свеженьких дальних бомбера, два "зеро" и пижон на... а на чем, кстати, это он?
- Снаешь такую шелеску?
- ...
Ведомый тоже не знал.
- Латно-о... - Линдеманн покрутил настройку. - Кномикам прифет. Есть пошеланий, кого ронять перфым? Я пы санялса "серо", как поняли меня, та-а?

[Bishop >>>]

Что-то полезное сделать было сложно. Полноценной атаки все равно не получится - без ведомого, на уже побитой машине. Но кое-что Такауджи сделать мог. И не собирался отказываться от участия в завязывающемся сражении. Истребитель, который шел в тройке последним, показался самой подходящей мишенью. "Хиен" по глиссаде соскользнул вниз; на этот раз Ашимура открыл огонь издалека - короткими быстрыми очередями. Детский глупый порыв прошел, оставив чувство стыда и уступив место спокойствию и хладнокровию (вот надолго ли?). Расчет был на занятость противника - имея перед собой бомбардировщики, они будут огрызаться, но не выделят целый самолет, чтобы отогнать наглеца. Если атака затянется, и "хиен" поднырнет под истребители противника, надо будет сменить планы, но это тоже неплохо. Но Ашимура намеревался вернуться в прежний эшелон раньше - вне зависимости от результата собственной атаки, - и повторять налеты, сбивая противнику настрой и расчеты. А "челночные" ходы Такауджи оставил на крайний случай.

[Reytar >>>]

Пара P-39D "Аэрокобр" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...winta/P-39N.jpg и примкнувший к ним "Харрикейн" MkIIC http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...rricaneMkIC.jpg понеслись навстречу заходящим на бомбометание японским бомбардировщикам. В это же время "Баньши", http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...winta/SBD-3.jpg утробно урча моторами, направились на перехват "Зеро". Японские истребители проигнорировали пикировщики союзников, со всей возможной скоростью и маневрами устремившись к истребителям, поскольку пилоты "Зеро" отлично понимали чем чреваты для отягощенных бомбами и маломаневренных дальних бомбардировщиков, атаки пушечных истребителей союзников.
- Если будет туго, "Варшава" и краковчане? - Коротко обронил в микрофон один из пилотов "Кобр".
- Да. Именно. Ты знаешь, как это делать? - Франтишек Печка скосил глаза на силуэт машины ведомого.
- Слышал, но самому пока не приходилось… - Ведомый немного нервно хмыкнул и продолжил. - Но если будет нужно, сделаю все как положено.
- Добро. Только запомни - в крайнем случае. Пока еще мы не выгоняем последних швабов с Поморья и Силезии, мы нужнее живыми…
- Понял. - Ведомый качнул крыльями дублируя свои слова по радио и дернул "Кобру" более резко, когда вокруг нее замелькали трассирующие пули.
Находившийся в отдалении от свалки Ки-61, с все возрастающим ускорением заскользил к истребителям союзников, атакую их на глиссаде короткими очередями, в то время как турельные стрелки трех "Баньши", идущих сомкнутым строем, встретили его дружным огнем своих спаренных "Браунингов". С дистанции в пятьсот метров, "Зеро" открыли пулеметный огонь по противнику, а с трех сотен метров - пушечный и сами попали под пулеметный огонь атакующих их "Баньши". Атакой на сходящихся, "Зеро" накрыли обе "Аэрокобры" - ведущий получил легкое повреждение каркаса правой плоскости (2/8), ведомый - легкое повреждение каркаса левой плоскости (2/8), по "Харрикейну" огня не открывали. Истребители союзников пронеслись мимо "Зеро", по которым открыли огонь из носовых пулеметов идущие следом "Баньши". Ведущий "Зеро" повреждений не получил, ведомый получил пробитие кабины - (2/6) легкое повреждение каркаса фюзеляжа, пилот легко ранен.
Прорвавшись к японским бомбардировщикам, http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...0winta/G4M1.jpg истребители союзников открыли огонь на сходящихся курсах, носовые стрелки бомбардировщиков ответили огнем своих пулеметов. Ведущий G4M1 был обстрелян "Харрикейном" и ведущей "Коброй", получив повреждения: полностью выведено из строя шасси в мотогондоле правой плоскости (2/2), легкое повреждение правого двигателя (1/4), тяги элеронов правой плоскости (2/3) - тяжелое повреждение, тяги рулей высоты (2/4) - среднее повреждение, легкое повреждение каркаса фюзеляжа (2/8), попадание 37 мм снаряда в кабину пилота - выведен из строя фонарь, пилот убит. Ведущий бомбардировщик вывалился из строя и заваливаясь на крыло, устремился к земле. Экипаж начал покидать обреченную машину. Ведомый P-39D-2 "Аэрокобра" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...winta/P-39N.jpg , напавший на ведомого сам попал под огонь Ки-61 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...inta/Ki61Ki.jpg и не смог вести прицельный огонь по бомбардировщику, получив следующие дополнительные повреждения: (2/4) среднее повреждение шасси правой плоскости. Ведомый бомбардировщик получил среднее повреждение каркаса кабины (3/6) пилот легко ранен и среднее повреждение тяги элеронов пр. плоскости (потеря маневренности 50%) но продолжил идти прежним курсом. Ки-61 был обстрелян турельными стрелками трех "Баньши" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...winta/SBD-3.jpg и получил: (2/8) легкое повреждение каркаса фюзеляжа и пробитие парашюта пилота (парашют выведен из строя).
В ходе стычки все машины кроме бомбардировщиков промчались мимо друг-друга а в дали, с того направления, откуда появились японские самолеты, из облаков вынырнули еще два дальних бомбардировщика G4M1 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...0winta/G4M1.jpg , под прикрытием пары A6M2 "Зеро" http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...A6M2-21Zero.jpg и направилась к полыхающему боем перевалу, а северо-восточного направления к месту боя вышли два союзнических истребителя F4-F3 http://i40.photobucket.com/albums/e202/Rey...0winta/F4F3.jpg "Уайлдкэт".

[Bishop >>>]

Потеря парашюта, как ни странно, привела Такауджи в неожиданно веселое состояние духа. Когда по обшивке пробарабанила чужая очередь, сердце екнуло, чего скрывать, но потом – когда понял, что обошлось, почти обошлось, - Ашимура усмехнулся. Противник строже очертил рамки задания; лишил возможности воспользоваться желанием выпрыгнуть. Теперь Такауджи мог только посадить «хиен» - и только на своем аэродроме.
Он решил подождать ответного хода противника или появления на сцене двух истребителей; те либо кинутся спасать своих, либо не устоят перед искушением поохотиться на одиночную мишень. Тогда и посмотрим, что делать дальше.

[Кысь >>>]

Время еще было, Ашимура вызвал диспетчерскую - вдруг строгое начальство отвернулось или слушает в пол-уха?
- Это Ястреб...
Сделать из собственного имени позывной - только он сумел додуматься до такого.
- Отправил к вам Кабурагу, он ранен, приготовьтесь встретить его... на всякий случай.
- Будет сделано. У вас как? - тоже не по уставу задала вопрос Фука.
- Все в порядке, - бодро соврал Такауджи, чтобы не пугать радиста. - Минуты через три уточню, как на самом деле.
- Возвращаетесь на базу? - девушка была уже немного слишком сонной, чтобы осторожничать.
- Пока нет.
Он и хотел бы, после месячного отлучения от полетов и госпиталя усталость подкатилась раньше, чем он рассчитывал, но приказа возвращаться не было, да и миссия пока не закончена.
Хорошо, что рация не передавала выражения лица. Фуке уже до смерти надоело беспокоиться. Но сообщить о пилоте следовало.
- Подождите, я сообщу о пилоте... - девушка выскользнула из мешанины проводов и перекинулась парой слов с "рядовым на посылках". - Да, они его встретят. Возвращайтесь скорей...
Девушка неловко замолчала, понимая, что пилота озадачит последняя фраза. Зря она такое сказала!
Ашимура слегка удивился, но промолчал. Два истребителя - теперь уже видно, что "дикие коты", - увеличились в размерах; спешат изо всех сил, им не терпится.
- Все будет хорошо, я скоро...
Он прикусил губу; брат сказал на прощание ту же самую фразу - и не вернулся. Впервые в жизни нарушил данное слово.
- Я скоро вернусь, - Такауджи заставил себя договорить до конца.
Уми вздрогнула - она тоже помнила эту фразу. На том конце рации замолчали. Несколько секунд тишины - мысли обоих попали в резонанс почти физически ощутимо для Фуки. Потом девушка выпрямилась, и медленно, глубоко вздохнула. Надо работать. Не может быть так чтобы дважды... Просто не может.

(+ Bishop)

[SonGoku >>>]

Ах зо-о, и что у нас тут? Тут у нас маленькая мясорубка, скромная совсем, на ебольшое количество гостей. Вопрос только в том, что здесь делают вон те бомберы, и что здесь делает вон тот непонятно какой самолет? Жаль только, понятно, чей он. Симпатичная машинка.
- Ты тошше это фитишь, та-а?
- ...
- Катстфо.
- Точно.

[Reytar >>>]

Как оказалось, "Катстфо" - было еще очень мягко сказано по сравнению с тем, что намечалось с минуты на минуту. Пока в небе над перевалом закипал бой, стучали пулеметы и руки пилотов до боли стискивали рукояти штурвалов, над ними начиналась куда более страшная битва. Кто знает почему метеорологи в погонах не смогли предсказать ее, почему не предугадали зарождение циклона, как раз в эти минуты собиравшегося с силами и готовившегося обрушить на утлые воздушные посудины, несущие в своих чревах людей, всю мощь буйства воды и ветра, всю ярость неудержимой стихии.
Небосклон стремительно заволакивало тучами, ветер изменился, став сильнее и более порывистым, где-то вдалеке, пока вне пределов видимости молний, гремел гром. Гремел все сильнее и сильнее, словно предупреждая о приближении сверкающих высоковольтных клинков, готовых перерубить дюралевые каркасы или поджечь оставшееся в баках сцепляющихся в схватке самолетов топливо.

[SonGoku >>>]

Donnerwetter и sweinehunde были самыми мягкими из эпитетов и выражений, которые сейчас звучали как в эфире, так и в кабине одного из истребителей. Пусть потом будет, что будет, но Белоснежка просто обязан был высказать всему миру, противнику, напарнику, погоде, а самое главное - этому свинскому, долбанному, плохо свинченному, чтобы тебя разорвало. но не сейчас, а на земле, самолету, - все, что он думает о сложившейся ситуации. Только-только он подобрался к незащищенному брюху одного из япошек, как на тебе подарочек от Himmel (о чем они там думают и чем?), молния ударила так близко, что от скрежета помех Линдеманн чуть было не лишился слуха на все оставшиеся ему времена. Которых может оказаться до обидного мало, если он сейчас же не развернется хвостовым оперением к противнику, пропеллером к родному аэродрому.
Чак нашел взглядом чужой истребитель и помахал ему рукой. В том, что это истребитель, он не сомневался, у кого еще могут быть такие обводы, хищная заточка всей машины вызывала уважение.
- Пока, неснакомец! Таст сутьпа, встретимся.
Чужая машина, как будто в ответ, качнула на прощание плоскостями.

[Кысь >>>]

Приказ о возвращении на базу не был неожиданным, но долгожданным определенно был. С той самой секунды, когда первые раскаты грома треском отозвались в наушниках, лейтенант Мицуя ждал только этих слов. И сейчас, нажав кнопку общей связи, Уминеко почти прокричала:
- Всем пилотам приказ - возвращаться на базу немедленно. Повторяю - немедленно.
Молния ударила рядом с самолетом,приборы взбесились, от хрипа разрядом Ашимура чуть не оглох, услышал только: "...ленно... ряю - немедленно", остальное проглотили помехи.
- Ястреб - базе, повторите последнее сообщение.
Интересно - а они его слышат?
Слышали превосходно. По крайней мере пока. Лихорадочным движением Уми переключила установку на обычный режим.
- База - Ястребу. Повторяю - возвращайтесь на базу. Немедленно. Возвращайтесь на базу, - девушка даже не заметила, как перешла на крик.
Повтор приказа удачно пришелся на мимолетную паузу в разрядах.
- Хорошо... - Такауджи немного растерялся. - Возвращаюсь на базу.
Покачал на прощание плоскостями навязчивому американцу, но вместо того, чтобы прижиматься к земле, подальше от молний, взял выше, под самое брюхо грозовых туч. Еще на флоте его часто ругали за любовь забираться в облака и - хвалили за умение летать в них.
Пилот что-то ответил, но что - скрыли помехи. Уми искренне надеялась, что это было согласие - но сознание против ее воли выискивало все новые и новые поводы нарушить приказ. В конце концов, голова девушки начала напоминать разбуженный улей - тревожные злые мысли грозили просто разорвать ее на кусочки. Усилием воли Фука заставила замолчать этот внутренний хор, и с преувеличенным вниманием занялась перестройкой радиоустановки.

(и Bishop)

[Bishop >>>]

Когда по плексигласу фонаря простучала первая дробная очередь, Такауджи вздрогнул в ожидании боли, удивился – откуда здесь противник и почему они с машиной все еще целы. И только потом сообразил, что идет дождь. Потоки воды залили колпак, в кабине сразу сделалось жарко и душно. Ашимура рассмеялся, чтобы прогнать невольный первый испуг; приборы не отказали, внизу – суша, не океан, не заблудится. «Хиен» подвывал на высоких оборотах двигателя, боролся с ветром, что норовил снести в сторону.
Перевал не стал искать, преодолел горы, не меняя курса; Такауджи опасался, что не сумеет рассчитать, достаточно ли осталось горючего в баках. Аэродром – не авианосец, навстречу тебе не пойдет и не развернется. А добираться сегодня до базы пешком в планы Ястреба не входило.
Опять заныла поврежденная рука, предупреждая, что ночью Такауджи будет ворочаться, искать удобное положение и к досаде соседей маяться бессонницей. Впрочем, он и так сомневался, что сумеет уснуть. Слишком велико возбуждение от полета, сам не думал, что будет счастлив вновь оказаться в воздухе.
На этой стороне хребта облачность была плотнее и ниже, машина вынырнула из туч, как баклан из воды в перевернутом мире – море сверху, небо снизу. После летной палубы полоса казалась ненормально длинной, но в последнюю секунду ветер преподнес неприятный сюрприз – «хиен» покатил не по прямой, словив в левый бок сильный порыв ветра, а наискосок, куда-то в жухлую траву. Подскочивший было к самолету механик побежал прятаться.
- Куда? А ну назад...
Машина съехала правым шасси с полосы, нехотя остановилась. И на том спасибо. Ашимура отодвинул колпак кабины, в воздухе стояла водяная пыль, а та пахла солью. Хоть что-то знакомое и привычное. Если закрыть глаза, можно представить, что ты на корабле, земля под ногами мерно покачивается, нужно за что-то держаться, чтобы не упасть. Такауджи попрыгал на месте, возвращая ногам способность ходить.
- Кабурага вернулся?
Механик пожал плечами, но обещал все выяснить.
Пилот кивнул, содрал с головы шлемофон, кое-как пригладил волосы. Если он явится к начальству в том виде, в котором они ходили докладываться на «Каге», опять пойдут разговоры и шуточки про «морских зазнаек». После чего – взял курс на штаб.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
У дверей в "центр управления полетами" Ашимура еще раз пригладил волосы, попытался принять бравый вид - дальше расправленных плеч дело не прошло. Немного бодрости добавило сообщение о том, что Кабурага добрался нормально и уже отправлен в госпиталь; механик догнал на полдороги. Про младшего никто ничего не знал, но сейчас не было сил беспокоиться еще и о нем.
Такауджи вошел, дождался кивка как дозволения заговорить.
- Разрешите обратиться, господин майор?
- Разрешаю. - Нибуи Сабуро все так же сидел за столом в углу и что-то быстро чиркал карандашиком в блокноте, под которым была расстелена карта, словно так и просидел на этом месте не вставая, с самого вылета ударных групп хикосентая. Подворотничок майора как всегда был безукоризненно белым, а виднеющиеся под столом сапоги - надраены до блеска. - Разрешаю и готов выслушать ваш рапорт о результатах вылета.
Такауджи добросовестно перечислял события, старался не упустить ни одного и изгнать из головы недостойную мысль, что - во-первых - рядом с майором пугалом будет выглядеть даже самый опрятный чистюля, и - во-вторых - чем еще заниматься, сидя на земле? Лишь полировать ботинки.
- В целом вылет не рассматриваю как удачный, - зачем-то добавил Ашимура; прежний командир поощрял их давать оценку своим действиям, видимо, сработала привычка.
Кое о чем умолчал, его не предупреждали, можно ли делиться с начальством возможностями новой машины.
- Согласен. Такой такой вылет не заслуживат названия удачного. - Что-то, еще раз чиркнув в блокноте, словно ставя жирную "галочку" напротив чьей-то фамилии, майор Нибуи поднялся и вышел из-за стола. Без своего стека и монокля, которые лежали на краю стола, он смотрелся несколько необычно, но изменять своим традициям явно не собирался. Пройдясь два-три шага в обе стороны, то есть, благодаря своим длинным и тощим ногам, фактически от стены до стены у входа, он покосился на Ашимуру и коротко бросил:
- Я бы назвал это очень скверным вылетом. Ваше звено потеряло один истребитель сбитым, один - поврежденным, при раненом пилоте, при этом, добившись весьма посредственного успеха, за что вы несете прямую ответственность как командир звена. Что можете сказать в свое оправдание?
- Оправдание?
Вот теперь стойка действительно стала почти идеальной.
- Не считаю нужным за что-либо оправдываться, господин майор, - отчеканил Такауджи.
Брать на себя вину за выпуск на боевое задание неслетанной тройки на неподходящих друг другу машинах он не собирался; как и говорить сейчас об этом. Если господину майору хочется вытаскивать из него слова клещами, это - проблема господина майора. Если хочет - может ознакомиться с личным делом, там полно дисциплинарных пометок на эту тему.
- Хорошо. - Майор остановился точно напротив командира звена, лицо в лицо, глядя ему в глаза. Костистая физиономия Нибуи была холодна словно лед на верши не Фудзи и столь же непроницаема:
- Гордыня не к лицу воину Микадо, а дерзость только разлагает дисциплину, если конечно эта дерзость не оправдана... Я напомнию вам о ваших упущениях, точнее, о двух из них - самых основных:
1. Вы рисковали опытной, секретной машиной, продолжая бой в одиночку, когда ваш ведомый Кобурага получил ранение и выполняя ваш приказ отправился на базу.
2. Вы, как командир вдвойне подвергли риску жизнь вашего ведомого Кабураги, когда отправили его на базу в одиночку, отлично зная о его ранении. Вы так же отлично знаете, что скоростные данные "Хаябусы" уступают сокрости истребителей противника, следовательно, осознавали что Кабурага, обладая пониженной боеспособностью мог быть перехвачен противником и сбит. Так же как могли быть сбиты и вы, сражаясь в одиночку, при этом ценнейшая секретная машина была бы потеряна, а то и захвачена противником.
Это - весьма серьезные упущения. Век поединков на мечах закончился более семидесяти лет назад, офицер. Сейчас побеждают более многочисленные и более сплоченные, действующие как один организм.

[Bishop >>>]

Круто развернувшись, майор отошел на два шага назад, облокотился о стол и перелистал блокнот:
- В этом вылете вы проявили себя как слабый командир и как недисциплинированный пилот, но я не наложу на вас взыскание. Хотите знать почему?
- Никак нет, господин майор. Если это ценная информация, вы все равно об этом скажете вне зависимости от моего желания. Если нет – вне зависимости от моего желания умолчите.
- Совершенно верно. - Майор еще раз окинул взглядом командира звена, смахнул невидимую пылинку с рукава френча и продолжил: - Потому, что у остальных командиров звеньев результаты еще хуже. Группа бомбардировщиков, которую сопровождало звено Хаджимото, рассеяна, потери составили 50% машин, при этом успех достигнут не был. Само звено вернулось без ведущего - Хаджимото пропал без вести во время грозы. Два других звена так же понесли большие потери и не добились сколько-то серьезного успеха в этом вылете. Но и это не самая важная причина...
Нибуи судорожно поправил верхнюю пуговицу воротника, словно та мешала ему дышать:
- Я говорил с командирами соседних частей. Там потери не меньше, а кое у кого куда больше чем в нашем полку. Сегодняшний день прошел крайне неудачно, более того - перевал остался в руках неприятеля. Вражеская пехота закрепляется на этом рубеже и выбить ее оттуда будет куда сложнее, и стоить это будет гораздо большей крови. Сегодня нам дали хорошую оплеуху, офицер. И вам, и мне, и всей нашей Армии, в лице находящихся на Папуа частей дали затрещину. Мне не приятно это говорить, но это пятно на чести нашего мундира. Пятно, которое смывается только кровью, но лишней крови у нас нет. Вы все мне нужны живыми и боеспособными. Это не последняя битва, впереди куда более решающие сражения, но и проиграть ее мы не имеем права...
Майор помолчал после чего продолжил куда тише:
- Как понимаю, пока что вы остались без ведомых. Я решу эту проблему. В следующий вылет, если до той поры в полк не вернется Накаока, с вами пойдет командир сётая гидросамолетов, унтерофицер Тадао Харада. Пусть его люди пока возьмут на себя прикрытие порта и самой базы, а ему, как одному из самых опытных пилотов, найдем иное применение. Все. Вы свободны.
Оставалось только откозырять и идти восвояси – отдыхать, изводить радистов и разведку вопросами о потерявшемся в джунглях или над ними напарнике. В дверях Такауджи оглянулся, почувствовав на себе чужой взгляд. Мальчишка-радист сделал вид, будто занят.
Хорошо, что напарник на этот раз будет опытный. Плохо, что его срывают с подразделения и кидают в подчинение другому. И если уж говорить о разнице скоростей, то «хиену» теперь только по земле кататься, чтобы не получить преимущество над гидропланом. Такауджи не выдержал, рассмеялся – новое слово в ведении боя, противник умирает от изумления и хохота... хотя положение у них у всех, тут майор прав, не до смеха.

(sohite Reytar-dono)

[Grey >>>]

Старенький, но еще крепкий грузовик привез пилотов обратно на базу. Под колесами хлюпали грязные лужи, а потоки воды, лившиеся с неба, неистово стучали по натянутому брезенту. Кроме Харады, Дзюро, Окузавы и его напарника Горо в грузовике ехали два оружейника, везшие с собой неисправный пулемет, починить который можно было лишь в условиях нормальной мастерской. Пока же Дзюро поставили на крыло запасной.
Скомандовав своим пилотам отправлятся в казарму, Тадао договорился с водителем, что тот отвезет оружейников назад, когда они закончат с ремонтом, а сам направился в штаб, стараясь не обращать внимания на капли дождя. На взлетной полосе в ангар закатывали "хаябусу", всю изрешеченную и потрепанную. Пилота поблизости не было видно, но оно и понятно, дырки от вражеских попаданий были и в районе кабины. Когда-то Харада прилетел на аэродром точно в таком же измочаленном корыте, с разбитой головой и простреленным бедром.
Кто-то из пилотов вышел из дверей штаба и направился прочь. Чуть наклонившись, чтобы пройти под бревенчатый свод, Тадао отдал начальнику честь и сказал:
- Господин майор, разрешите доложить. Сётай гидросамолетов, находящийся под моим командованием, провел все необходимые работы и теперь полностью готов к боевым действиям.

Сообщение отредактировал Grey - 25-07-2006, 8:36

[SonGoku >>>]

Из кабины открывался самый грустный вид, который доводилось видеть Линдеманну за свою недолгую жизнь. Сверху все это напоминало огромную песочницу, в которой дети заигрались в солдатики и перепахали все, что можно и что нельзя. Если бы не усталость, Чак обязательно поинтересовался бы у наземных служб, как это им удалось так изысканно вскопать взлетно-посадочную полосу и что они собираются на ней сажать, яблони или груши. Лучше бы, конечно, вишни. Японцам вишни понравились бы, говорят, они просто с ума сходят от этих вишен.
Вместо этого Линдеманн сухо осведомился "как там понимают, ему сатиться?"
- Молча, - посоветовали ему в ответ.
- Не фыйдет, - вздохнул Чак, хотя раздражение в голосе диспетчера ему было хорошо понятно. - Если стойка шасси стелает напополам, отной форонка путет польше, машиной и летшиком меньше. Не есть гут.
- Слушай, не засоряй эфир, садись как хочешь! - зло буркнул диспетчер; наверное, злился за то, что пилоты не уберегли аэродром от бомбежки.
- Найн, снатшала - кномики.
- КТО?!!
- Сейтшас уфитишь.
Бомбардировщики недовольно бурчали, что, мол, и полоса кривая и косая, что они устали и хотят спать, и вообще жизнь к ним несправедлива. Затем наступила очередь Линдеманна, как он ее ни оттягивал. Чак сглотнул и медленно отжал штурвал от себя. Он уже представлял, как будет садиться виртуозным зигзагом, лавируя между воронками, как его голову посетила гениальная по простоте мысль. Которую он и воплотил в жизнь, вообще не выпустив шасси и плюхнув машину на брюхо. Получилось даже неплохо, если не считать, что на последних метрах истребитель зацепился хвостовым оперением за что-то прочное и торчащее из земли. Ремни безопасности оказались крепче, чем о них думал Чак, но головой до штурвала он все-таки достал. Потемнело не только в глазах, но и вообще.

[Bishop >>>]

Наконец хлынул настоящий дождь, взлетная полоса превратилась в реку, машины блестели влажными боками. Механики, растопырив на вытянутых руках куртки над головами, бегали и таскали все, что не успели спрятать, под крышу. Ашимура прошел мимо них, не глядя. «Хиен» опять стоял в стороне от всех, под охраной; часовой узнал пилота, откозырял, снова застыл неподвижно.
Век поединков на мечах закончился более семидесяти лет назад, офицер. Сейчас побеждают более многочисленные и более сплоченные, действующие как один организм... Такауджи подошел к машине, ткнулся лбом в холодный металлический бок. В чем польза многочисленных и сплоченных действий? «Сорю» унес с собой больше семисот человек, его командир Янагимото остался на охваченном пламенем мостике и, по слухам, был жив, когда авианосец ушел на дно. Сколько сгорело заживо, Ашимура не брался считать. Их «Кага» забрал еще больше жизней, пылающий неподвижный остов – два финальных взрыва, и ничего не осталось. Это цена сплоченных действий? Пилот зажмурился, закрыв лицо локтем. За спиной притихли механики. «Если кто-нибудь из них скажет хоть слово – я его убью...» Отец любил повторять: путь самурая - путь смерти. Половину Такауджи прошел, стоит ли жалеть о будущем, которого нет?
Он вернулся к штабу, когда разговор между командиром и Харадой должен был завершиться, подождал снаружи. Когда новый напарник вышел – поклонился и еще раз назвал себя, так как не был уверен, что тот помнит.
- Лейтенант Ашимура Такауджи, назначен к вам в пару...
Чуть не сорвалось «старшим».
Он никогда не любил дождь, но сейчас радовался ему. Все смазано, расплывчато, ничего не надо объяснять.
- Прошу меня извинить за неприятные для вас чувства, которые вызвало мое назначение.
Он еще раз поклонился и ушел. К чему ждать ответа, если того все равно не будет?

[Далара >>>]

Зрелище летного поля заставило Элвина вспомнить последствия тайфунов на родине. Выглядело очень похоже, но там была природа, ей в вину не поставишь, а здесь дело рук людских. Поотрывать бы эти руки вместе с головами!
- Эй, Двенадцатый, как там твои плоскости, не отвалились еще? - пожалуй, получилось более зло, чем хотел.
- На месте, - молодой голос выдавал напряжение и усталость. Интересно, сколько раз парнишка вообще летал и сможет ли он посадить сейчас машину?
- Отлично. На сегодня отпастушили, осталось загнать бомбров в бар и отдыхать.
Двенадцатый засмеялся:
- Да они сами туда... - и вдруг замолчал.
Кокс живо представил, что парень испуганно смотрит вниз, туда, где Белоснежка пропахал брюхом землю. В наушниках шлема раздались взволнованные попытки диспетчера вызвать пилота на связь, но тот и не думал отзываться.
Элвин сообщил на землю, что они с ведомым садятся, выбрал место поровнее неподалеку от "хромой дикой кошки" (сравнение напрашивалось именно такое) и повел машину вниз. К чести Двенадцатого, тот сумел не попасть стойкой шасси ни в одну из воронок, молодец.
Кокс приземлился в нескольких метрах от распластанного "Уайлдкэт", выбрался из кабины и, взметая комья земли, кинулся смотреть, как там Белоснежка. Тот был на месте, а куда денется? Лежал, откинув голову; рот, словно красные усы, очертили две струйки крови. Элвин стукнул по задвижке. Заела. С кряканьем долбанул сильнее - получилось. Фонарь кабины уехал назад, и Кокс принялся отстегивать ремни безопасности. Краем глаза заметил, как несется к ним бледный Двенадцатый. Уже вдвоем они вытащили Белоснежку из пилотского кресла и поволокли к строениям.
- Маловато гномиков на такую Белоснежку, - проворчал Элвин, чтобы хоть как-то разрядить напряжение, да и убрать с лица мальца сосредоточенно-угрюмую гримасу. Получилось, парень заухмылялся:
- А я думал, гномики это бомберы.
- А мы, значит, и.о. будем.

[Bishop >>>]

Дождь зарядил, пожалуй, надолго... хорошо, подстать настроению. Многие пилоты – от матросов научились, не иначе, - прятали где только могли придумать фляжки с трофейным алкоголем или дешевым, купленным в отпуске сакэ. При одной мысли о выпивке затошнило. Только не по такой духоте, развезет сразу и окончательно. Если он не отправится к предкам в процессе розыска. У самого Такауджи подобного спасительного запаса не было.
Вспомнился полу-приказ, полу-совет прогуляться в «батальон наслаждения». Нет, когда-нибудь потом, не сейчас. Одежда прилипла бы к телу от пота, если бы не прилипла от проливного дождя. В офицерском клубе – бараке из гофрированного металла со складной казенной мебелью и провалившейся в замысле попыткой создать видимость уюта – не было ни души. Такауджи без определенной цели перебрал граммофонные пластинки, взял с полки книгу, поставил ее обратно. На одном из столов лежала бумага и карандаш, на верхнем листке кто-то оставил неуклюжие каракули – ребенок и тот нарисовал бы самолет лучше.
Еще час Ашимура сосредоточенно грыз карандаш под барабанную дробь дождя, мусорная корзина пополнялась смятыми обрывками бумаги. «Дорогая мама, наверное, тебя пугают эти ежедневные налеты...» зачеркнуто, еще раз зачеркнуто, смято, очередной бумажный комок полетел в корзину. «Дорогая мама, несколько раз перечитал твое последнее письмо – все семь страниц. Я недавно посылал тебе деньги и, раз тебе не пришлось жертвовать их в этот раз богам, потрать всю сумму на себя. Потрать их так, будто мы все еще богаты. Не надо откладывать на свадьбу Фуки-фуки, моего жалования хватит. Да и сомневаюсь, чтобы она сейчас думала о замужестве. И пожалуйста, не плачь, если получишь уведомление о моей смерти. Буду ждать тебя в храме Ясукуни. Знаю, отец предпочел бы что-нибудь подревнее и чтобы не напоминало о Мейдзи, но мне кажется, что Ясукуни подходит мне больше всего».
Такауджи навалился грудью на стол, как будто хотел закрыть письмо от чужих глаз, хотя никто не подсматривал. Что-то мешало, Ашимура запустил пальцы в карман, вытащил небольшую игрушку-талисман - лисичку с красной лентой на шее и улыбкой на острой мордочке.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Раздавшиеся за спиной четкие, словно парадные шаги, дали понять Ашимуре, что не зря он налег грудью на стол, словно скрывая от кого-то содержание письма, потому что больше в офицерском клубе он явно был не один. Вряд ли кто-то на территории части не узнал бы мгновенно этот выглаженный вид, эти безукоризненно блестящие сапоги и белоснежный подворотничок, как и неизменные, стек и монокль. Майор Нибуи Сабуро по какой-то причине лично соизволил посетить этот немноголюдный в такой час, барак.
Пройдя мимо сидящего за столом пилота и поприветствовав его коротким кивком, майор остановился перед этажеркой, на которой были аккуратно расставлены, разрешенные к хранению книги, и приступил к ее осмотру, сосредоточенно переставляя их с места на место, явно в поисках какой-то конкретной книги.
Такауджи покраснел - будто его застали за чем-то позорным, - торопливо начал сворачивать лист бумаги, выронил талисман, смутился еще больше. Вот кого бы он не хотел сейчас видеть...
- Прошу прощения, господин майор.
Интересно - получится ногой задвинуть дурацкую игрушку в зону невидимости, если стоишь почти по стойке смирно?
Нибуи мгновенно, словно на пятачке, развернулся, еще раз кивнул и произнес:
- Вольно! Раз вы в данный момент свободны, то отдыхайте. Напоминать о том, что существует военная цензура, как и о том, что именно разрешается упоминать в письмах родным, а что нет – не буду. Думаю, вы сами это отлично знаете. Что же касается вашего досуга, я все больше прихожу к выводу, что безделье отрицательно сказывается на боеспособности отдельного пилота и части в целом, посему, считаю необходимым впредь обязать каждого боевого офицера в течение каждой недели отчитать курс лекций по теории и практике воздушного боя. План занятий, перечень тем и расписание, получите в штабе, примерно завтра утром.
Еще раз взглянув на подчиненного, майор вновь развернулся к этажерке и продолжил настойчивые поиски какой-то книги, но неожиданно произнес:
- А талисман все же поднимите. Не стоит ему валяться в пыли – дух-хранитель может на вас обидеться за такое обращение и отказать в помощи.

[Bishop >>>]

(и Reytar)

- Лекций?.. но...
Да что же он краснеет, как Фука-фука, только что окончившая школу? Ашимура торопливо нашарил игрушечную лисичку и опять выпрямился.
- Но что я могу сказать им? Почти все пилоты опытнее и лучше меня?
Майор, все так же невозмутимо перебирающий книги, внезапно застыл спиной, немного постоял неподвижно, а затем, взяв в руки несколько отобранных ним книг, развернулся лицом к пилоту и присел за первый столик. Аккуратно сложив все кроме одной, книги, идеальной стопочкой слева от себя, он поднял холодные, как линзы оптического прицела, глаза на Ашимуру и бросил:
- Вы, кажется, забыли о субординации, офицер. Да, мы сейчас не в строю, но это не дает вам права оспаривать приказ вышестоящего по званию, в данном случае - МОЙ ПРИКАЗ. Думаю, вы просто растерялись и забыли, каким молодым по возрасту был один из ваших ведомых. Так вот, я скажу вам, что таких как он, у нас в полку около 30%. Это много или мало, господин Ашимура? Сколько у вас на счету сбитых и сколько успешных боевых вылетов по предыдущему месту службы? Приказываю отвечать.
Такауджи прикусил губу. Почему в присутствии этого майора он чувствует, как будто отец еще жив? «Какие сегодня успехи в учебе? Приказываю отвечать. Не подрался ли ты сегодня в школе? Хотя что с тебя взять?»
- Почти двести вылетов, господин майор, - Ашимура уставился в пол. – Если быть точным, сто восемьдесят пять. Шесть подтвержденных сбитых машин противника, три – предположительно. В двух случаях пилотам противника удалось выпрыгнуть и добраться до поверхности.
Если он читал личное дело – а он читал! – поймет, что вранье. Таких случаев больше, рука не поднималась стрелять по спасающемуся человеку, хотя это, наверное, не правильно.
- И... уничтожение наземной цели, - добавил Такауджи.
- Ясно. - Майор немного помолчал, полистал книгу и лишь через пару минут продолжил:
- Как вы думаете, сколько успешных боевых вылетов было у вашего ведомого, рядового 1-го класса Накаока, о судьбе которого мы до сих пор ничего не знаем? Десять, всего лишь десять, скажу я вам, и сбит им был лишь один самолет противника.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Нибуи снова замолчал, перелистывая книгу и словно полностью погрузившись в этот увлекательный процесс, но затем в упор взглянул на подчиненного и бросил:
- Теперь вы все так же будете протестовать, и пытаться отказаться от выполнения боевого приказа, господин Ашимура? Мне почему-то кажется, что нет. Вы – боевой офицер, не важно, болтались вы по волнам на палубе лоханки, или взлетали с раскисших полос в джунглях Малайи. И должны понимать, что я заставлю вас всех стать единым организмом, единой боевой машиной. А для этого, вы и остальные опытные пилоты, будете регулярно, между вылетами обучать своих менее опытных подчиненных. Взлететь, так что бы разбег был более плавным и коротким. Идти по маршруту так, что бы потратить минимум горючего. Вести бой так, что бы добиться максимальных результатов при наименьших потерях с нашей стороны, все это лишь части одного целого – искусства ПОБЕЖДАТЬ. И именно этому выбудете учить, передавая подчиненным свой богатый практический опыт.
Майор еще раз внимательно окинул взглядом подчиненного, словно выбирая в его фигуре место, куда удобнее всего было бы, всадить очередь и продолжил:
- Вы не участвовали в победных кампаниях на Филиппинах, в Китае и Индонезии, я так же не принимал в них участия как боевой пилот, но как инспектор достаточно общался с ними. Тогда все было иначе. Что-то неуловимо изменилось с тех пор, как мы победно двигались все вперед и вперед. Что, я пока не знаю, но считаю, нужно быть готовым менять наши тактику и стратегию, если мы хотим продолжить наш победный марш.
И понять, что именно нуждается в изменении, мне поможете вы, господин Ашимура. Вы и такие как вы командиры звеньев, ведомые, даже механики.
Нибуи резко замолчал и вдруг бросил:
- Что вы бы могли сказать после первого вылета? Ваше впечатление о противнике, его силах, опытности пилотов и боевом духе? Приказываю отвечать откровенно, без пропагандистских лозунгов.

[Bishop >>>]

(те же)

- Первого? – Такауджи собрался с мыслями, сжал в кулаке игрушку-талисман. – Они стали... наглее. Не думал, что тому причиной, наше поражение при Мидуэе или...
Зря он заговорил об этом – в ушах вновь зазвучал истошный визг пламени, что пожирало их корабль.
- Скорее всего – именно оно. Раньше мы были непобедимы, мы заставляли их бояться даже звука наших двигателей. Теперь все иначе. Теперь перевес на их стороне. Для нашего народа характерна нелогичность в поступках. Мы принимаем решение под влиянием порыва, наши действия противоречивы и случайны. Мы слишком медленно принимаем нововведения и расстаемся с прежними традициями. Из-за своей нерешительности мы нередко становимся чванливыми, что порождает нас презрение к другим народам. Из-за отсутствия смелости и независимости мы раболепно подчиняемся старшим начальникам...
Было поздно останавливаться. Такауджи как будто опять спорил с отцом.
- Короче, нам как нации недостает ума и собранности, благодаря которой мы знали бы, когда и чем жертвовать во имя главной цели.
"Сейчас он меня пристрелит…" - падающим сбитым самолетом пронеслось в голове у Ашимуры.
Майор молча и не перебивая, слушал подчиненного, затем, когда тот выдохся, перевернул очередную страницу и произнес, все так же не сводя с него холодных глаз:
- Вы только что высказали то, о чем я думаю все это время. Вы сделали это в предельно недопустимой форме, но в оценке сути, думаю, ошибки не допустили. Напомню вам лишь одно - четкая субординация и дисциплина, беспрекословное повиновение, это то, что делает нас сильнее, а никак не слабость как вам кажется. И именно этим, как и боевым духом, мы превосходили армии всех европейских государств, против которых сейчас сражаемся. Вспомните Гонконг, Сингапур и полуостров Батан - противник еще мог сопротивляться и попортить нам немало крови, но не стал этого делать и предпочел сдаться. Гарнизон Гонконга сложил оружие, обладая двукратным численным преимуществом над нашим осадным корпусом. Скажите, неужели мы в подобной ситуации повели бы себя так же, как британцы в Гонконге? Нет. Нет, никогда. Это знаю я, это знаете и вы. Но есть нечто, в чем противник превосходит нас, и об этом вы сказали совершенно верно - они менее связаны правилами, штампами поведения и отжившими традициями. И если мы хотим победить, нам нужно отбросить спесь, и попытаться понять врага, понять, и измениться так, что бы сохранить все наши преимущества и уменьшить те, которые имеет он. Нам придется отбросить часть традиций. Это будет отнюдь не всем по душе, но это - необходимость. Семьдесят лет назад, наши предки пришли к выводу, что необходимы перемены, что Япония захиреет и погибнет, если ничего не изменится. Они приняли решение, и, не смотря на кровь и грязь во время Мейдзи, наша страна стала такой какую мы видим сейчас. Она живет, борется и будет бороться, но стоит задуматься, не пришло ли время вновь менять ее, раз мы подходим к краю пропасти? Думаю, стоит. Стоит задуматься, сделать выводы и предоставить их на рассмотрение высшего командования, но, со всем соблюдением субординации.
Нибуи коротко хмыкнул:
- Не думаю что во время службы в составе Императорского Флота, вы позволяли себе критиковать решения его превосходительства адмирала Ямамото, или я ошибаюсь?

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
"Менять? Мы уже поменяли ее - и растеряли всех воинов... Будь проклята наша самоуверенность! Зачем принимать меры предосторожности и убирать в защищенные места бомбы, которые сняли с самолетов, чтобы заменить их торпедами? Сложим их прямо на палубе! Противник никогда не нанесет удара по нашему кораблю..."
- Нет, господин майор, к сожалению, нет. Едва ли бы он прислушался к моему мнению. Адмирал - военный гений, преклоняюсь перед ним, но он находился далеко от нас. Если бы он мог лично командовать нашими силами вместе адмирала Нагумо, все было бы по-другому, - горько добавил Такауджи вслух.
Какая теперь разница, за подобные речи от отца можно было ждать оплеуху, а от командования - разве что штрафной батальон... в лучшем случае.
- Нда… - Майор вздохнул, вынул из глазницы монокль и, моргнув несколько раз, протер глаза рукой, все так же затянутой в перчатку, после чего взглянул на Ашимуру несколько иначе – скорее устало, чем осуждающе. – Теперь я кажется, понимаю, почему отпрыск столь знатной семьи как ваша, все еще не командует своим полком… Того, что вы сейчас наговорили, вполне хватит для суда офицерской чести и как минимум – штрафной роты, как максимум – совершения сеппуку. Но знаете с чем проблема, господин Ашимура? В том, что в чем-то вы правы, как ни жаль. Пусть я с вами в чем-то и согласен, но предупреждаю сразу – за попытки ведения таких вот, подрывающих боевой дух вверенного мне подразделения, бесед, карать буду нещадно. Это добрый совет. Во всем же прочем… Считаю необходимым установить следующий порядок обмена информацией: если у вас появятся некие соображения о складывающейся ситуации, пускай даже такие радикально-агрессивные и унижающие нашу страну и народ, вы выскажете их мне лично в устной форме, при условии отсутствия посторонних, ясно? Вот это – уже приказ.
Такауджи чуть не сболтнул лишнего - о том, что полком не командует, так как никогда не стремился отдавать кому-то приказы и не представляет, зачем ему отвечать за кого-то еще, кроме самолета и ведомых. Вовремя прикусил язык. С кем он будет вести подрывные беседы - со штурвалом? - если ни с кем здесь толком не разговаривает? Но вот эту мысль высказывать начальству было равно самоубийству. Азарт кончился, навалилась апатия, а может быть - усталость после долгого за затянувшийся период времени без неба полета. В такие минуты отец укорял его за безынициативность и отсутствие амбиций. И ставил в пример старшего брата.
- Слушаюсь, господин майор.

[Grey >>>]

Харада выслушал приказ командира, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Точно также ничего не отразилось на лице айну* после короткого представления с новым ведущим, новым командиром его звена. Тадао было немного обидно, конечно, начальству может и виднее как поступать, но переводить одного командира звена вторым номером к другому пилоту, пусть и для фактической охраны нового истребителя… Было в этом что-то незримо кощунственное, вот только твои заслуги признаются и ты понимаешь, что твоя служба верна и правильна, и вот ты уже в некотором замешательств.
Идя под дождем, Харада отогнал все эти мысли в сторону, ему снова придется летать на простом «Зеро», как именовали этот самолет гайдзины. Надо будет назначить старшего в оставшемся звене гидросамолетов. Поразмыслив немного, Харада пришел к выводу, что предложит майору Нибуи кандидатуру унтер-офицера Окузавы, с А6М2-N тот справляется лучше всех. С такими мыслями Харада и вернулся в свой барак.

*айну – народность с северной оконечности Хоккайдо, к которой и принадлежит Харада Тадао.

[SonGoku >>>]

- А я думал, гномики это бомберы.
- А мы, значит, и.о. будем.

Новый способ передвижения Чаку Линдеманну совсем не понравился, но что же тут поделаешь, если тебя куда-то волокут, а ты болтаешься, словно мешок с картошкой, во рту неприятный металлический привкус, а голова гудит воскресным колоколом. Чак не успел высказать неудовольствие, потому что его относительно нежно сгрузили в мокрую жижу, а к церковному перезвону добавились человеческие голоса. Линдеманн сделал неуверенную попытку собрать мысли, получилась довольно скудная группка, зато удалось выстроить логическую цепочку, началом которой служила его шедевральная посадка на брюхо, а финалом – стремительно приближающаяся приборная доска.
Диспут над ним продолжался; в основном спорщиков интересовало, каким способом привести в сознание валяющегося в луже товарища, транспортировать ли его к медикам в прежнем виде или существует надежда, что дойдет самостоятельно, и не пора ли из Белоснежки переименовывать его в Спящую красавицу. Наконец было высказано кардинальное решение, и тут уж Чак не выдержал.
- Тселовать не дамся, - хоть и слабым голосом, но твердо заявил он, не открывая глаз.
- О, Спящая красавица возвращает себе прежнее имя, - высказался голос, звучавший старше. – Не придется кидать монетку. Эй, Белоснежка без гномов, сам доберешься до медчасти или тебя нести?
- Сам, - без особой уверенности предположил Линдеманн.
Покачивалось не только небо, земля тоже норовила дать крен, хотя чем дальше, тем больше Чак привыкал к качке. Он даже на ногах устоял с первой попытки. С земли летное поле выглядело не лучше, чем сверху, Чак отвернулся, чтобы глаза его это «катстфо» не видели.
- А где мой ведомый? – всполошился он, когда союзники почти уже захлопнули за ним дверь медсанчасти.

[Кысь >>>]

Уми пока было не до отчетов - потерялся один из пилотов. Когда Мисиме в последний раз удалось связаться с ним, он был не так далеко, но точных координат не сказал. И вот уже тридцать или сорок минут Фука пожирала взглядом радиоустановку в ожидании того, что связь наладится. Скоро ее сменит Мисима и тогда ей придется идти в штаб на бумажную работу. Хоть бы пилот нашелся раньше! Но радиоустановка только шипела и плевалась, а боковым зрением Уми уже цепляла то застенчивую улыбку Мисимы, то ежик его волос. Он пока перекладывал какое-то оборудование, давая знакомому еще несколько минут, но скоро это было должно кончиться.
Усилием воли Ямаширо заставил себя оторваться от наушников и подозвал Мисиму. Кто-то должен делать и бумажную работу. Дождь приятно холодил лицо, и даже база сквозь падающую воду казалась роднее. Вокруг пробегали люди в полевой форменной одежде, но некоторые, как и Уми, шли медленно, и, казалось, получали такое же удовольствие от буйного южного ливня. Фука сняла фуражку и подставила голову щедрым, неожиданно прохладным струям, думая обо всем сразу - дождь словно бы смывал с них всю тяжесть, всю затхлость предрассветной бессонницы, в которой они обычно приходили ей в голову, всю горечь неуверенности, что они будили в Уми. Пропавший пилот, найденный Такауджи, фальшивые документы и война где-то там, в сотнях метров от нее, будущее Японии и судьба мохнатой дворняги, что жила у них во дворе - не было никакой разницы.
Фука заметила, что стоит прямо посреди дороги и, торопливо надев фуражку, зашагала к штабу.

Может - дождь остудит мысли? И голову... или взбодрит. Такауджи сунул под рубашку сложенное в несколько раз письмо - чтобы не промокло под ливнем, - выскочил наружу. Надо же, не один он такой, вон механики пользуются моментом, чтобы помыться и не думать, хватит ли на всех воды. Кто-то из пилотов задрал голову, ловит ртом капли, мальчишка. В первый выход на "Каге" он так же стоял - вцепился в леер, подставляя лицо морским брызгам. Только те были соленые.
Ашимура прибавил шагу, потому и возле самого входа в штаб подскользнулся и - чтобы не растянуться в грязной луже, хорош бы он был тогда в глазах командира и всех остальных, - ухватился за человека, что тоже собирался войти в дощатую дверь.
Кто-то оперся на ее плечо. Уми обернулась как раз чтобы подхватить падающего человека. Не следит за дорогой - Фука эту лужу еще за полулицы приметила. Встретилась взглядом со случайным "спасенным". Резко отвела взгляд, вздрогнула. Хоть бы не узнал! Развернулась и быстрой, резкой походкой скрылась в штабе.
Ашимура оторопел, не ожидал такой реакции даже от армейских. Да, те не любят морских летчиков - возможно, есть, за что, судить трудно. Но даже поблагодарить себя не дал и извиниться.
Такауджи оправил форму и открыл захлопнутую перед самым носом дверь.

Сообщение отредактировал Китти - 3-10-2006, 18:46

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)

Эта часть была уже третьей, которую капитану Кавабата Масахару пришлось посетить за последние несколько часов. Влажная, изнуряющая духота, столь непривычная, после куда более умеренного климата Гонконга, изрядно действовала на нервы, а малыш-"Куроганэ", на котором пришлось немало проколесить, при всех его плюсах, отнюдь не сулил своим пассажирам комфорта, каким славились виденные в бывшей британской колонии, лимузины. Их часть, точнее первый батальон вместе со штабом 6-го парашютного полка, высадился с борта "Кита-но Мару" не далее как вчера вечером, второй батальон прибыл сегодня утром, но разгрузка все еще продолжалась, все еще на стадии создания находился военный городок, причем до завершения всех необходимых мероприятий требовалось приложить еще немало усилий. Мысли об этом упорно лезли в голову, выматывая как офицеров, так и нижних чинов, не покладая рук старавшихся вложиться в минимально допустимые, и достойные славного 6-го парашютного полка императорской армии, сроки. Масахару в чем-то повезло, а в чем-то и нет - с одной стороны, он, как курьер, получивший приказ доставить секретные депеши по указанным ему адресам, был лишен части проблем, связанных с выгрузкой и размещением личного состава и имущества полка. Но с другой, - летящие из-под колес и вдыхаемые клубы пыли, нервотрепка объяснений с начальником охраны каждой из посещенных им частей, непроницаемые лица шофера и сопровождающих, - всего этого было более чем достаточно, что бы вымотать и испортить настроение любому, сколь угодно флегматичному офицеру, даже такому внешне спокойному, как Кавабата Масахара. В предельно быстром и максимально напряженном темпе, он посетил штаб дивизии, которой придавался их полк, расположение тяжелого бомбардировочного полка, полка транспортной авиации, чьи L2D, очевидно, должны были обеспечить выброску парашютистов в нужное время и в нужном месте, а так же, последним номером на сегодня - расположение смешанного авиаполка, прикрытие истребителей которого, было необходимо для успешного проведения разрабатываемой командованием, операции.
Капитан Кавабата вошел в штабной барак, вскинул ладонь к покрытой пылью каске в приветственном жесте и представился дежурному офицеру, протянув ему запечатанный пакет и бланк, на котором тот незамедлительно расписался. Масахара еще раз козырнул и, спрятав в планшетку бланк, куда менее официальным тоном, поинтересовался, нельзя ли попросить у уважаемого дежурного офицера чего-нибудь попить, так как пыль на зубах, пережевываемая с самого утра, уже не кажется изысканным лакомством, определенно нуждаясь в смачивании ее, изрядным глотком воды. Дежурный офицер сочувствующе покосился на припорошенную дорожной пылью форму курьера и молча наполнил стакан водой, из стоящего на его столе графина, после чего протянул парашютисту. Масахара приник губами к прохладному стеклу стакана, так, словно вкушал из чашечки великолепного фарфора лучшее на свете саке, когда за спиной услышал легкий хлопок входной двери, на который и обернулся. Шагнувший в штабной барак очень молодой офицер, из-за худощавости и короткой стрижки выглядевший вообще как мальчишка в форме, направился к сидевшему за радиостанцией лейтенанту. Судя по тому, что дежурный офицер лишь коротко кивнул на приветствие мальчишки, тот явно имел право здесь находиться и сомнений у дежурного не вызывал. Вошедший же следом за юношей, коротко стриженный худощавый офицер лет 25, одетый в летный комплект, словно только-только вернувшийся из вылета, привлек куда более пристальное внимание дежурного.
Масахара показалось, что этого жилистого, не очень высокорослого офицера он уже когда-то видел. Более того, с ним, тогда несколько более молодым, не таким усталым и одетым в иного типа униформу, он когда-то говорил, а возможно, даже и пил чай, при том, что повод у чаепития был отнюдь не радостный. Старательно порывшись в заваленных важнейшей информацией, амбарах своей памяти, Масахара еще раз отхлебнул из стакана и уважительно кивнул вошедшему:
- Прошу прощения, мы с вами знакомы, господин капитан?
Ашимура оглянулся. Этого человека он узнал бы в толпе, из сотен лиц безошибочно выбрал бы его. Такое не забывается.
- Так точно, - он коротко поклонился. - Вы приходили в дом моих родителей.
Масахара еще внимательнее взглянул на капитана и произнес:
- Да, кажется, припоминаю, очень милый дом в Нагасаки. Я тогда был прикомандирован к комендатуре города, занимался всем, что приказывало командование, в том числе и разносил повестки и извещения… Насколько помню - вам я был вынужден доставить отнюдь не радостную весть. Если не ошибаюсь о вашем старшем брате, кажется, он пропал без вести. Еще раз выражаю вам свое искреннее соболезнование. - Парашютист поставил на стол недопитый стакан и поклонился собеседнику.
- Благодарю вас за то, что помните нас, - Такауджи вернул поклон.
Этот человек, он долго говорил с матерью, а они с Фукой ушли наверх. Фука молча глотала слезы, у него не было сил ее утешать, замкнулся в горе, что объединило их всех - и развело в разные стороны.
- Надеюсь, вам больше не приходится выполнять тот долг.

Сообщение отредактировал Reytar - 27-10-2006, 17:20

[Кысь >>>]

- Найдется, никуда не денется, - навстречу пилотам уже выпорхнула медсестра, миниатюрное рыжеволосое и совершенно открыточное создание, сочетающееся с полевой обстановкой не более чем яблочный пудинг или лепный ангелочек под потолком. Даже армейская форма и старательно нахмуренные брови девушки не спасали положения. - Пройдите на кушетку, сэр. Нет, раздеваться не обязательно.
- Ш-шаль, - соверешнно искренне огорчился Чак, которому очень понравилась мысль лечь на кушетку, и пышечка тоже понравилась, хотя возникала еще одна мысль, что во-первых, им вместе там не уместиться, во-вторых, свидетели, а в-третьих, в этом случае он получит еще раз по одной и той же больной голове. Поэтому Линдеманн уточнил: - Нушно сесть?
- МОжно и сесть, - "пышечка" шустро поднесла к носу пилота флакончик с чем-то ну очень пахучим, отчего в голове Белоснежки прояснилось окончательно. Даже слишком. - Но лучше лягте, вам удобнее будет.
Девушка уже смачивала водой какую-то тряпочку.
Чак осторожно переместил себя в лежачее состояние: голова напоминала чугунный шар у дверей мэрии, ее кренило, а боль перекатывалась внутри шариком поменьше.
- Фы итите... - реплика была обращена к топтавшимся у входа австралийцам. - Кашется, шить пуду.
- Только не плачьте, я вас умоляю! Я верю, что вы большой мальчик, - медсестра занялась избавлением лба Линдеманна от излишков цвета. Порез оказался не таким серьезным, как можно было подумать по виду и девушка успокоилась, что окончательно лишило ее всяких претензий на серьезность.
- Катсфо... - прокомментировал Чак свои ощущения и принялся клянчить что-нибудь, чтобы голова перестала ныть, а его перестало тянуть в сон; мир вокруг подозрительно раздваивался.
- Сейчас все будет. И от головы, и от сонливости... - пространно пообещала девушка, судя по акценту, австралийка. И достала бутылку со спиртом.

[SonGoku >>>]

Линдеманн забеспокоился, так либе фатер перед отбытием сына на фронт строго-настрого запретил употреблять напитки крепче кофе. Про пиво родитель не упоминал из благоразумия, так как полагал, что тут запрет давно нарушен.
Медсестра, демонстративно не замечая перемен в лице жерт... ээ, пациента, смочила спиртом кусочек ваты и приступила к дезинфекции пореза, с интересом наблюдая за живой арийской мимикой Белоснежки.
Чак попытался взвыть, но это было бы весьма несолидно для геройского летчика, и поэтому он только шипел сквозь стиснутые зубы. Щипало-то ой-ёй как!!!
- Вот кто вас просил лихачить? - девушка тут же проявила немалую осведомленность о делах снаружи. - Теперь и самолет чинить придется. Бедные техники, им и так работы много! А теперь терпите.
Медсестра занялась самой неприятной процедурой за весь осмотр Белоснежки - пальпацией носа на предмет цельности оного.
- Не лихатшил... - в промежутке между экзекуциями выдавил Чак. - Там пыли ямы на вслетной... а у меня шасси не выхотили и... oh schweinehunde, мама!!!
- Ничего. Цел ваш нос, - улыбнулась "пышечка". - И кровь к вечеру идти перестанет. А сейчас мы будем вас зашивать. Вы же не хотите шрама, правда?
Девушка помахала перед лицом Линдеманна иголкой с жутковатого вида ниткой... при виде которой Белоснежка немедленно вспомнил, что шрамы только украшают мужчину.
- Найн, - твердо сказал он. - Пусть лутше путет.
Медсестра выдала один из тех взглядов, которыми девушки смотрят на ухажеров, испугавшихся более увесистого конкурента или банальной мыши. Но тут же пожала плечами и улыбнулась.
- Ваше дело. От полетов отстраняетесь на пару дней, потом проверю реакции и может быть допущу. Свободны.

[Кысь >>>]

Зависшую паузу нарушил дежурный офицер, спросил, что угодно. Такауджи отдал ему письмо. Офицер кивнул, несколько раз переспросил адрес, но записал все правильно. Хотелось остаться, но кажется, они с гостем оба стали друг для друга источником нерадостных воспоминаний, обоих стесняло такое положение.
- Прошу еще раз меня простить, - Ашимура не знал, что сказать; все-таки хорошо, что есть повод уйти. - Надеюсь, у вас все будет хорошо.
Он выскочил под дождь, зажмурился, ловя пересохшим ртом капли.

Дзиро всю жизнь не везло. Когда родители искали, кого отправить за водой, он всегда оказывался на виду, а когда раздавали сладости, всегда подходил последним. Когда дядя давал ему это задание, сперва ему грезилась как минимум романтическая история, потом - ордена и медали, потом - объявление наследником дядюшки. Но все мечты рассыпались в прах после того, как Фука очень вежливым, светским тоном перечислила то, что сделает с ним, если он попробует сунуть нос в ее дела. Так что теперь несчастный денщик находился между двух огней - с одной стороны его сдерживало обещание следить за каждым шагом Ашимуры, подкрепленное увесистым дядюшкиным кулаком, с другой - обещание самой Фуки поджарить его на медленном огне в случае избыточного рвения. Выход открылся ему только утром. Конечно же, он знал в лицо семью, в которой его дядя работал много лет, и мгновенно узнал Такауджи. То-то Уминеко так испугалась! Если братец ее узнает, то живо отправит домой. А значит, и Дзиро, наконец, увидит родные пляжи, и, быть может, даже получит от дяди что-то за свои старания. Основная проблема состояла в том, что если бы о его участии узнала Фука, он мог бы и не дожить до возвращения.
Решение созрело внезапно. Дзиро как раз бежал в штаб, чтобы встретить одного бедового суб-лейтанта уже с теплым плащом, как прямо навстречу ему вышел Такауджи. Дзиро впоймал взгляд пилота и сделал ему знак подойти поближе, дрожа и от страха (неуставной жест все-таки) и от предвкушения удачи.
- Вам что-то понадобилось, рядовой?
Поведение мальчишки показалось нелепым, но на флоте случались и более странные вещи. Надо было привыкать. Может, в армии и иначе? Но в море отвечаешь на зов любого - если отвернешься, можешь сам потом не докричаться. Ашимура вытер лицо - и зачем? что изменилось? Дождь лил как из ведра.
- Господин Аш.. Капитан, - мальчишка явно недавно на фронте, да и выучка нулевая. - Простите... Просто хотел дать совет. Вы следите за господином Ямаширо. У него какой-то личный зуб на вас.
Дзиро совсем смешался.
- Ямаширо? - Такауджи растерялся. - Но... я даже не знаю такого...
Тут, на суше, у всех зуб на морских летчиков, сложно удивляться, но чтобы - лично.
- Нн...невысокий, радист, - Дзиро оглянулся на дверь штаба и заговорил быстрее. - Только не говорите, что это я указал. Он меня убъет.
И денщик почти бегом устремился к двери.
- Хорошо... спа...
Благодарить было некого, неожиданный советчик скрылся внутри.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)

Господин Нибуи Сабуро одновременно любил и ненавидел дождь. Любил, потому что в деревне, в которой жил с отцом - школьным учителем, дождь был признаком достатка, дождь обещал хороший урожай, дождь вызывал радость крестьян, был условием красочного празднества, веселых игр, театральных выступлений и щедрого угощения. Но господин Нибуи ненавидел дождь по той же причине, по которой очень-очень редко снимал лайковые перчатки, придающие ему вид сноба. Дождь провожал его в полет тогда, когда звена еще капитана Нибуи уходило в свой очередной полет и неубранное рисовое поле встречало его дождем в тот раз. В тот самый, - последний полет и воздушный бой, из которого вернулся живым лишь он, израненный молодой офицер с поломанной судьбой и карьерой. Майор Нибуи Сабуро любил и ненавидел дождь, именно по этому он всячески старался преодолеть эту ненависть. Он завел привычку одевать офицерский плащ и бродить под дождем по вверенной ему территории, от караулки у входа до ангаров, одновременно и контролируя подчиненных, и заново приучая себя к запаху дождя, с которым не смешивается вонь горящего бензина, краски и человеческого тела. Он ходил и приучал себя смотреть сквозь струи, не видя алого с черным, пламени, охватывающего фюзеляж его машины, он приучал себя слушать звук падения капель, с которым не сплетается треск пламени и шипение пробитых бензопроводов. Нет ничего удивительного, что в такие минуты он предпочитал прогуливаться неподалеку от ангаров, смотрел на целые, в свежей краске, крылатые машины и чувствовал, что и дождь становится праздничным, почти как в детстве…
В этот вечер под дождем гулял не он один. Точнее - второй полуночник, устав от изобилия воды, укрылся под навесом ангара. Вода - хорошо, успокаивает, на нее приятно смотреть, когда она вскипает легкой пеной у борта... а не когда висит в воздухе и напоминает, как не мог разобраться, где раскаленный воздух, где пламя, а где горьковато-соленая вода. Все равно ничем из этих трех стихий нельзя было дышать.
Пилот тряхнул головой - он пришел сюда не за этим. Он приближался к машине, как к живому существу. Сейчас, в полутьме ангара, под шуршание воды за стеной, она еще больше казалась такой.
Майор медленно шагал между стройными рядами ангаров, между стоящими крыло к крылу, прикрытыми маскировочными сетями, машинами, между больших ящиков с запасными частями и размышлял. Он думал о том, что положение на фронте нестабильно, что возможно, бравый марш на Порт-Морсби прекратиться и война хотя бы временно перейдет в позиционную стадию, а значит на этом аэродроме придется обустраиваться капитально – так, что бы ни в коем случае не повторилась ситуация с огромными потерями, такими, как заносчивые моряки понесли под Мидуэем. Придется много работать, решать кучу пока что почти не важных, но в будущем, если сообщение с метрополией станет еще более нерегулярным, – приобретающих жизненное значение, проблем. Размещение и маскировка запчастей и горюче-смазочных материалов, создание тщательно замаскированных емкостей для хранения большого запаса ГСМ, создание скрытого склада боеприпасов большой емкости, ужесточение охранного режима вверенной ему базы, размещение личного состава в защищенных от бомбовых ударов противника, убежищах – все эти вопросы будут требовать решения. Немедленного и эффективного решения, и в выигрыше будет только тот, кто не поленился себе задать их заранее и заблаговременно разработать мероприятия по их решению.

[Bishop >>>]

(Reytar mo)

Майор остановился у ангара одного их звеньев, судя по непривычным очертаниям единственной стоящей там машины, капитана Ашимура. Новой, опытной и секретной машины, которая вызывала у майора настороженное восхищение - своими обводами и легкое пренебрежение - пониженной по сравнению с А6М2, маневренностью и огневой мощью. Еще раз приласкав взглядом, сегодня как раз вернувшийся из первого боевого вылета, самолет Нибуи Сабуро повернулся и увидел в углу ангара легкую, почти незаметную тень.
Машина напоминала акулу - стремительностью и опасностью, которую хранила в себе. А еще - породистого жеребца. Которого надо подманивать, который не подпускает к себе, норовит лягнуть или укусить. И которому надо показать, кто хозяин. Такауджи протянул было руку, чтобы коснуться прохладного влажного борта... и, услышав чужие шаги, замер на месте.
Майор не имел привычки долго размышлять в экстремальной ситуации - через миг его пальцы поглаживали рукоять штатного "Намбу", причем, как и когда он успел расстегнуть кобуру, майор не помнил и сам.
- Кто здесь? Стой, стрелять буду! - Положенные по уставу фразы автоматически слетали с языка, пока господин Нибуи прищурившись, пытался рассмотреть полночного гостя, посетившего ангар новой, секретной машины, за которую он - командир полка, отвечает головой и своей честью.
- Три шага вперед, освети лицо! - "Намбу", сжатый в затянутой, в неизменную перчатку, руке майора смотрелся несколько неуместно, но внушительно. Ствол смотрел четко в грудь замершему в тени у стены, силуэту, готовый в любой миг плюнуть огнем и сталью.
- Господин Ашимура? - Майор присмотрелся. - Ну конечно… Кого же еще можно было ожидать встретить здесь в неурочный час. Какую причину вашего местонахождения в столь позднее время, здесь, а не на койке в бараке можете назвать, господин капитан, прежде чем я вызвал часового и отправил вас освежиться на гауптвахту?
И это его называют счастливчиком? Вот это - удача? Пусть ответят, а заодно подскажут, что отвечать на вопрос командира. Кажется, майор не поверит истине: "Мне не спится".
- У меня нет ответа на ваш вопрос.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
- Фу-у-у-у-у-уф-ф-ф-ф-ф… - Господин Нибуи весьма громко и протяжно, словно где-то неподалеку спустили пневматический насос, выдохнул, покосился на полуночничающего подчиненного, затем взглянул на вышку, на площадке которой, у прожектора, скучал часовой и спрятал пистолет.
- Мы с вами поступим следующим образом, господин Ашимура. Я вам задам несколько вопросов, и вы, максимально откровенно, ответите на них. От ваших ответов будет зависеть, отправитесь вы сегодня ночью на гауптвахту, или нет. Итак, начнем…
Майор застегнул кобуру, все так же, не снимая перчаток, достал из кармана полную пачку сигарет и протянул ее подчиненному:
- Закуривайте если хотите, сейчас мы вне строя. Пока что, - вне строя… Мой первый вопрос вам: помните ли вы как пришли сюда, во всех деталях или эпизодично, или это произошло помимо вашей воли?
Такауджи взял сигарету - не потому, что хотелось курить. Не хотелось обижать.
- Помню... - он задумался. - Я отнес письмо дежурному офицеру, потом... говорил с чьим-то денщиком. Он - со мной. Ничего особенного. Потом...
Потом ему совсем не захотелось идти в барак. Сон ушел, осталась усталость, которая не давала уснуть. А напоминание о том визите подтолкнуло к разговору, только - не с человеком. Вот он и пришел к единственному собеседнику, который понимал жизнь точно так же, как он.
- Ясно… - Майор так же достал из пачки сигарету, размял ее в пальцах и похлопал по карманам, но спичек не нашел, после чего испытующе взглянул на подчиненного:
- Второй вопрос: Вы пришли сюда, потому что вам не спалось, как в прошлый раз, или по какой-то иной причине? Если ходили в самоволку, а сюда попали случайно, на обратном пути обходя посты охраны – лучше так и скажите, и вам будет проще и мне.
Спички обнаружились в кармане Ашимуры - мятый, чудом сухой коробок.
- Я не был в самоволке, - обиделся Такауджи.
Но и сознаваться, что боится закрыть глаза, боится уснуть, чтобы не возвращаться туда, куда не хочется, не хотел.
- Я пришел к самолету.

[Bishop >>>]

(мы же)

- Хорошо… - Господин Нибуи раскурил сигарету, вдохнул ароматный дым и с коротким кивком вернул капитану коробок. Он в упор, словно в оптический прицел, взглянул в глаза пилоту и произнес:
- А теперь личный, и возможно, последний вопрос: Вы пришли к самолету, что бы поговорить с ним? Что бы услышать его, того, кто будит в вас некие чувства, возможно уверенность в себе, возможно - воспоминания, так? Приказываю отвечать.
- Чтобы избавиться от воспоминаний, - вырвалось раньше, чем он успел подумать. - С ним мне не страшно.
- Понятно… - Лицо майора резко застыло, на скулах заходили желваки, уголок рта дернулся, словно в тике, но тут же успокоилось. Затянутая в перчатку рука порывисто поднесла сигарету к губам, последовала короткая затяжка. Еще затяжка. Еще одна - от сигареты осталось совсем немного, и лишь когда губы ощутимо обожгло, господин Нибуи выдохнул в звездное небо ароматный дым и продолжил:
- Понятно. Я мог бы наложить на вас взыскание, но не буду делать этого по нескольким причинам: во-первых - это ВАШ самолет, за эту машину вы несете ответственность наравне со мной. Следовательно, если очень захотите, можете даже спать под его крылом - ваше дело, ваше чувство долга и ответственности. Во-вторых - насколько мне известно, вы были ранены во время того инцидента, у Мидуэя. Естественно, полностью вылечить вас не успели и прислали к нам так быстро, как смогли, следовательно, по долгу службы я обязан отстранить вас от полетов и направить на лечение в госпиталь. Но, вы мне нужны как один из немногих опытных пилотов, что бы обучить молодняк в этом театре кабуки, носящем громкое название полка, которым я имею честь командовать. А кроме того… Госпиталь здесь - на Папуа, это не то место, где бы смогли вам помочь. Поставить на ноги больного грибком ступней пехотинца - да, они могут, но с вашей проблемой им нечем бороться, да и квалификации не хватит. По этому, вам нечего делать в госпитале базы.
И в-третьих: Пилот и его машина - одно целое в полете. Хороший пилот не обязательно душа компании и заводила, но он всегда чувствует свою машину, сживается с ней как с своим конем, как с другом и братом, потому что они почти всегда вместе. Вместе рискуют, вместе побеждают и умирают зачастую тоже - вместе. Следовательно, вас нужно бы поощрить за такое отношение к вашему самолету. А поощрение и взыскание одновременно не накладываются, одно аннулирует иное, следовательно, и шум поднимать незачем.
Господин Нибуи взглянул вверх, на виднеющийся над лесом серп луны и кивнул:
- Завтра утром придете в штаб и получите у дежурного офицера пропуск на посещение Батальона Наслаждений. Это - мой ПРИКАЗ, возражения не принимаются. Раз уж здесь нет нужных медикаментов, мы попробуем вылечить вас старыми солдатскими средствами. Вы еще что-то хотите сказать, господин Ашимура?
Может быть, все-таки в госпитале были правы? И его любят ками? Ничем другим события своей жизни Такауджи не мог объяснить. Хочет ли он что-то сказать? А что он может сказать. Только:
- Никак нет, господин майор.
- В таком случае не задерживаю вас, господин Ашимура. Вы свободны.
Майор кивнул, смахнул теплые дождевые капли с капюшона плаща и, затушив сапогом окурок, все так же неторопливо, почти прогулочным шагом, удалился куда-то в сторону ангаров третьей эскадрильи…

[Кысь >>>]

Уми долго не отпускали из штаба, настолько, что последние страницы отчетностей она набирала уже на ощупь - глаза слипались. Но стоило ей, наконец, сдать последнюю бумажку и выйти на воздух, сонливость как рукой сняло. Дождь еще не кончился, и, кажется, способен был лить еще часами. Фука протянула руку - в горсть тут же шлепнулось несколько крупных капель - и смочила лоб. А жаль все-таки, что все так... Если вчера она чувствовала только шок, радость, смешанную с гневом, с детской обидой и какой-то совсем непонятной злостью, днем - страх и особенное ощущение присутствия дорогого человека рядом, то сейчас ей было тоскливо. Если бы она не уезжала никуда из Японии, если бы это Такауджи приехал домой! Она бы сначала обижалась, конечно, что перепугал всех, что не писал, но потом все равно бы бросилась на шею и долго бы плакала от счастья. А сейчас... Даже если бы она могла, слез бы не получилось. И счастья тоже. Слишком все страшно.
Странными были ее отношения с братьями... Отца она уважала, но при этом старалась не показываться ему на глаза слишком часто. Ей не нравился его взгляд - взыскующий, оценивающий. Правильно ли, по статусу ли она одета? Хороши ли ее манеры достаточно для дочери генерала? Это было нормально, в любой знакомой семье она видела в девушках ту же робость, то же боязливое уважение. Но братья... Они ведь и правда дружили. Не так, как дружат дети, силою провидения вынужденные расти под одной крышей, а так, словно они сами долго и придирчиво выбирали друг друга. Даже когда Фуку начали одевать в неуютные узкие одежды - отец предпочитал видеть на женской половине дома исключительно традиционные наряды - эта связь не потерялась. В те редкие минуты, когда Дзюннаи бывал дома, он без тени неудовольствия выслушивал немудреные домашние сплетни или беззлобно смеялся над попытками Уминеко уложить волосы в какую-нибудь особенно мудреную прическу. А Такауджи пару раз даже добровольно подвергался экспериментам, сама мысль о которых "правильному военному" показалась бы оскорбительной. Она, в свою очередь, была идеальным слушателем, понимающим и принимающим братьев так, как редко понимала и принимала себя. Их жизнь казалась ей более настоящей, чем ее собственная, наполненная запоздалыми попытками матери сделать из нее леди. Девочек она тоже любила, но понимала по-настоящему только братьев. Тогда она часто жалела, что не родилась мальчиком.
Смешно - сейчас она хотела быть именно девушкой, простой и слабой, способной плакать и тихо ждать, предоставить право действовать кому-то сильному. Но этого Фука уже не смогла бы, даже если бы ей правда было на кого опереться. Слишком страшно кричали люди в горящих домах, слишком тяжелы были взгляды опытных военных, видевших не только штабные карты... Слишком все было плохо, чтобы сваливать это на кого-то другого. Когда она узнала о гибели второго брата, она решила, что теперь она будет щитом семьи - мамы и двух младших сестер. И отступать было поздно.
Уми задержалась у входа, подставила лицо дождевым каплям. Ночь и долгий дождь делали воздух свежим - редкость для этих мест - и ей не хотелось заходить в душный барак. Но если не поспать хотя бы сегодня, завтра от нее останется одна тоска и головная боль. Вздохнув, Фука нырнула в темный проем.

[Bishop >>>]

(soshite Китти-chan)

Утро - и механики - застали Такауджи в ангаре, он спал на ящиках из-под снарядов. Господина капитана удалось растолкать, отправить приводить себя в порядок и переодеваться. Никто не задал вопроса, что он делал возле самолета, но майору - через несколько инстанций - доложили. Ответ строго блюстителя Устава и поборника дисциплины младших офицеров удивил.
Спустя некоторое время Ашимура направлялся в штабную палатку - за разрешением. Дежурного офицера развлекло смущение пилота, поэтому нужная бумага выписывалась долго, чтобы все смогли насладиться. Такауджи придумывал, куда деваться, но вспомнил совсем другое.
- Простите, где я могу видеть господина Ямаширо?
- Над установкой они колдуют, в радиопалатке, - один из присутствующих поднял голову, кажется, его звали Мисима. - Найдете или провести?
- Найду, - кивнул Такауджи. - Большое спасибо.
Уходил он под шутки армейских, что напалубной авиации не найти авианосца посреди Тихого океана. Сделал вид, что не услышал, не заметил или - шутка не про него. И что правда, Ашимура думал о другом. Если Ямаширо - радист, как он может иметь что-то против? Незнакомый ему человек, но если это его голос Такауджи слышал по радио - тут должна быть ошибка. Обязана.
Над установкой склонился какой-то мальчишка с коротко остриженной головой.
- Прошу прощения...
Все детство Фука свято верила, что природное не может быть плохим. Ей нравился и снег, и холодная осенняя морось, и летняя жара. Но здесь, в этих местах, хорошей погоды, кажется не существовало вовсе. Или просто ее, Фуки, настроение, не давало ей почувствовать здешнюю красоту? И сейчас душный, перенасыщенный влагой воздух только усиливал муть в душе девушки. Так что услышав шаги, она даже не обернулась: подумаешь, Мисиму она уже помнила со всех сторон, вряд ли он сильно изменился с утра...
Но голос, прозвучавший из-за спины заставил ее вздрогнуть и рефлекторно, бысто обернуться, тут же снова спрятав лицо.
- У вас какое-то дело, капитан? - хрип в голосе вышел как-то сам собой, даже без вмешательства Уми. Говорить так было неудобно и наверняка не по уставу... Но вообще не говорить - было хуже.
Хороший вопрос.
Хороший вопрос без ответа.
- Нет...
Такауджи разглядывал оттопыренные уши, тонкую шею в слишком широком воротничке униформы.
- Это вы дежурили вчера? Во время нашего вылета.
- Да, я. - Ямаширо так и не повернулся - вперил взгляд куда-то в угол палатки. Пальцы сжали один из кабелей, если приглядываться - дрожат мелкой дрожью.
- Сколько вам лет, лейтенант?

[Кысь >>>]

(продолжение)

- Ддевятнадцать. А это важно? - вопрос явно поставил Мицую в тупик. Он даже тряхнул головой, словно бы непроизвольно попытался оглянуться, но вовремя опомнился.
- Нет.
Такауджи улыбнулся - смешной мальчишка. Действительно, ошибка. Может, есть какой-то другой "господин Ямаширо"?
- Тогда зачем вы пришли и задаете такие вопросы? - в тоне суб-лейтенанта ощущалась какая-то нервозность, даже несмотря на простуду.
Радист умеет задавать вопросы, что ставят в тупик. Рассказывать ему о предупреждении - едва ли уместно.
- Не знаю, - честно сказал Такауджи. - Наверное... хотел узнать, кто о нас так волнуется. Голос по рации... хотелось увидеть, кому он принадлежит.
Теперь уже растерялась Фука. Все-таки выдала? Или просто... просто сказала что-то не то, что-то, что могло вызвать вопросы? Пальцы, вцепившиеся в кабель питания, сами собой разжались.
- Прошу прощения за неуставные фразы, капитан Ашимура. Больше такого не повторится, - мальчик опустил голову.
- Жаль, - огорчился Такауджи. - Когда беспокоятся, знаешь, куда возвращаться. В море было так. Здесь хоть под брюхом есть, на что посмотреть. А в море - только волны. Это как маяк. Видели когда-нибудь маяк, лейтенант?
- Видела... То есть видел. Я рос на побережье, - эти слова Ямаширо произнес очень тихо, почти слишком для разговора на таком расстоянии. Стриженая голова суб-лейтенанта опустилась еще ниже - разговор то ли был ему неприятен, то ли вызывал какие-то не слишком хорошие воспоминания.
- Я тоже на побережье! - обрадовался Ашимура. - Потом наша семья перехала в дом в столице.
Он пожал плечами, продемонстрировал, как не любит столичную жизнь. Он и правда ее не любил - слишком чинная, непривычная для уроженца Кюсю.
- Поэтому у меня такой смешной акцент.
Разговор обещал быть бесконечным - а Уминеко все больше боялась себя выдать: слишком нервничала, слишком плохо понимала, чего в самом деле хочет больше - остаться неузнанной, или чтобы все это, наконец, закончилось и не нужно было больше прятаться. Наверное, хорошо было бы сейчас просто взять и обернуться. Он же наверняка сразу ее узнает - должен, даже несмотря на короткий ежик волос и солдатскую форму. Вот только... Потом она просто поедет домой. И опять будет ждать похоронки целыми днями. И все же тяжело было оборвать разговор - вряд ли этот момент повторится еще раз.
- Простите. Мне нужно работать, - тонкие, не по-мужски изящно очерченные пальцы Ямаширо снова вцепились в какую-то штуковину на сером ящике радиоустановки. - Я надеюсь, что вы еще увидите свою семью, капитан Ашимура.
- Это вы меня простите. Увлекся, - Такауджи очнулся, вновь замкнулся в прежней раковине. - Извините, что помешал, и за назойливость.
Надо было идти - его тоже ждали дела - и не хотелось. Он еще постоял немного и вышел.
Суб-лейтенант Ямаширо тоже стоял, не говоря ни слова. И только когда звук шагов совсем стих, быстро, рывком, вытер глаза рыжеватыми от пыли руками.

[Bishop >>>]

(без Китти - не удалось бы. Domou arigato gozaimasu)

Разрешение показывал трижды – на выходе из расположения своей части, на входе в расположение соседней и младшему офицеру. Барак торчал посреди огороженного пространства, ничем не отличался от таких же, стандартных, что и у них на базе. Различия начались внутри. Для начала – барак был разбит на клетушки. Потом - другой запах, проветривали здесь чаще, но и еще пахло духами, благовониями и женским бельем. Неожиданная начинка гофрированной железной ракушки.
- Господин офицер предпочитает кого-то конкретного? – деловито осведомился «распорядитель».
Из-за нескольких дверей послышалось задушенное ладонями хихиканье, девушки подслушивали.
- Не особо...
Видимо, "не особо" приняли слишком буквально - девушка, зашедшая в клетушку, явно была не из лучшего десятка. Когда-то вьющиеся волосы давно спутались в жгуты, простое платье с чужого плеча - вылиняло и здорово поистрепалось, а взгляд, казалось, вообще никогда не отрывался от пола. Девушка взобралась на постель с ногами и замерла. Потом, словно бы включили механизм, встала опять и начала стаскивать с себя платье.
Такауджи ждал – каких-то эмоций, наверное, но не мог испытать ничего. Даже отвращения. Не человек – инструмент для достижения цели.
- Как тебя зовут?
Вопрос прозвучал неожиданно для него самого, не хотел спрашивать. Зачем ему ее имя?
- Оцу, - тихо, так же не поднимая взгляда кажется, даже еще ниже ростом стала. - Оцу Фьори, - сжалась, словно в ожидании удара. Потом спохватилась. - Господин.
- Оцу...
Она была тощая, как некормленая селедка, ребра выпирали стиральной доской. Кажется, проведи по ним пальцем – получится звон. И говорит странно, как будто насморк.
- Давно ты здесь?
Почему он вообще с ней разговаривает?

[Кысь >>>]

- Не очень. Я сначала в плену была, - смотрит в пол. Немного расслабилась - видимо, поняла, что пока бить не будут. И тут же, - Я полукровка. Француженка.
Это было - как работа, которую надо выполнить. И забыть. Если командир говорит, что поможет, значит, возражения - даже если есть - нужно оставить при себе. Девица села на тощий футон, на обычные армейские койки поскупились. Или - оставили их для чинов покрупнее. Раздеваться здесь не хотелось. Такауджи сел рядом, пропустил между пальцев нечесанные пряди ее волос.
Девушка сначала шарахнулась, потом с деланным безразличием села прямо. Еще одно усилие - и даже посмотрела в глаза. Изобразила улыбку - почти похоже.
- Господин желает, чтобы я сделала что-то конкретное?
Кажется: спроси ее, чего хочет она сама, убежит, забьется в уголок и зажмурится. От нее даже пахло страхом.
- Помоги мне.
Взглянула сначала с недоумением, потом отвела глаза - снова в пол. Но безошибочно нашла застежки - одной рукой опираясь на футон, начала расстегивать. Потом, мокрые от пота, задыхаясь от духоты, они хватали жаркий воздух, оба притворялись. Она - что ей не хочется, чтобы все поскорее закончилось, он - что она что-то значит. Постель казалась расплавленным металлом.
- Прости...
Наверное, она едва дышала под его тяжестью.
- Ничего не получится. Не в тебе дело...
Отвернулась, закрыла лицо руками - на спине отчетливо проступили ребра. Почему расплакалась, сама не очень поняла: в кои-то веки так обращаются... Хотя наверное потому и. Глубоко вздохнула, размазала слезы по лицу пальцами.
- Господин хочет, чтобы я сделала что-то еще? - старается смотреть в стену.
- Принеси воды...

(и Биш)

Сообщение отредактировал Китти - 5-12-2006, 19:18

[Bishop >>>]

Зачем-то натянула на себя платье, убежала, вернулась уже с чашкой. Не дала в руки, поставила рядом. И присела тоже не на футоне, на полу. Такауджи приподнялся на локте, взял чашку.
- Всегда боялся... – Ашимура помолчал, но с ней, не с уроженкой островов, по сути, даже не нисеи, легко быть откровенным. – Всегда боялся, что перед моей смертью никто не даст воды. Будет не до того, ни мне, никому. Будем считать, эта воды – на будущее.
- Вы тоже умираете, да? - Вырвалось быстрее, чем успела подумать. Почему-то раньше ей просто не приходило это в голову, что они тоже умирают, и для них это тоже война. Хотя нет, вряд ли. Их родственники в безопасности. Снова уставилась в угол, словно и не говорила ничего.
- Одна небольшая цистерна с бензином, - проговорил Такауджи. – Всего четыре бомбы, остальные упали рядом, в воду. И только одна из четырех попала в эту проклятую канистру. Капитан Окада, все, кто был на мостике, сгорели заживо. Да, мы тоже умираем.
Теперь она правда подняла глаза. Долгий взгляд, не то ищущий понимания, не то пытающийся - понять. И опять непродуманный, невольный вопрос.
- Зачем вы?
О чем она спрашивала? Зачем они вступили в войну или зачем он рассказывает ей то, что ей знать не хочется или не интересно? Зачем он пришел сюда без желания или зачем не делает того, что с ней делали уже не раз?
- Я не знаю...

(futari Kitty to)

[Кысь >>>]

- У меня была сестра... Совсем маленькая, ребенок. Она совсем француженка, не как я. Она... Она очень хотела увидеть Японию. Я ей рассказывала... - Опять слезы. И еще - стыд. Не нужно было. Она просто... очень давно не говорила. Спрятала лицо в ладонях, ожидая, пока пройдет.
Такауджи протянул чашку Оцу, там еще оставалась вода.
- Мы не все такие, хоть ты мне и не поверишь.
Вода оказалась кстати. Девушка сама не заметила, как от нее не осталось ни капли. Она пыталась представить вот этого мальчика - с автоматом, стреляющим в людей, в сестру... Злиться было легче, злость помогала здесь жить. Но в голову упорно лезли совершенно другие картины - мама, элегантные японские женщины, какой-то подросток, добрых полчаса утешавший ее, когда она поскользнулась на ступеньках и разбила коленку. Да все воспоминания Оцу о Японии были детскими и отменно-радужными, а потому вместо злобы выходила только тупая боль.
- Я знаю, - подобие улыбки, неожиданно-теплый взгляд. И - теперь точно - понимание.
Ее лицо опять изменилось, настолько, что тем более было боязно тронуть ее и пальцем, чтобы не спугнуть. Вот на кого она была похожа - на белок в парке Мейдзи. Выглядывает из укрытия, но всегда готова убежать. И глаза - такие же блестящие и голодные, что не хочется, но отдашь последний орех. Жаль, пусто в карманах.
Ответила - движением, переползла на футон, обняла ближайшее плечо, уткнулась носом. "Каменный век", - далекая мысль, будто и не ее. Сейчас было легче совсем без мыслей. Не так страшно, не так гадко. И легче верить - хотя бы пару минут.

[Далара >>>]

Врачи сказали, что теперь и сами позаботятся о Линдеманне и чуть не пинками выставили Элвина из медпункта. Наверное, он им надоел своими вопросами и советами, но должен же он был убедиться, что с Белоснежкой все будет в порядке и что на местных врачей не распространяется странное заболевание, поразившее европейских союзников на базе - недоверие к Линдеманну. Ну белокожий блондин, ну говорит с акцентом. Можно подумать самого Элвина все здесь понимают с первого раза.
- Аа-а!
Приглушенные дверью казармы вопли, топот бесчисленных ног, беспорядочно бегущих не совсем понятно куда. Может, японцы уже высадились на базе и ведут зачистку? Но почему тогда вокруг все спокойно? И где, в таком случае, стрельба?
Распахнулась дверь, и наружу выскочил один из летчиков. Ширина его глаз легко могла поспорить с шириной Тихого океана. Следом за ним еще двое попытались выскочить одновременно, но не преуспели и загородили собой проход. Сзади напирали другие желающие покинуть казармы как можно быстрее, все в различной степени одетости. Элвин отловил первого, пока тот не сбежал, к чему сильно стремился, и держа его за предплечье так же, как обычно кенгуру за хвост, допросил о причинах переполоха.
- Там змеюка! - воскликнул задержанный, откровенно трясясь, но даже не пытаясь вырваться. - Здоровенная, жуть! Чуть не укусила Барри. Она за ним гналась, честное слово. Страшенная!
- Вы ее поймали?
- Да какое там, не знали, как ноги унести.
- Надеюсь, вы ее не обидели?
Парень уставился в полнейшем ошеломлении.
- Такую обидишь...
- Хорошо.
Элвин выпустил своего пленника. К этому времени остальные сумели преодолеть самодельный затор в дверях, и высыпали наружу. Доброволец показать, где змея, нашелся, хоть и не сразу, - желание спать в койке, а не в ближайшем лесу, перевесило страх. А может и еще что. Элвин вооружился палкой, вторую дал своему помощнику, тому самому Барри, и они пошли внутрь. Вымершая казарма напоминала "Летучий голландец".
- Она вот здесь была, - сказал Барри. - Вылезла из тумбочки.
- Видел, куда она делась?
- Кажется, заползла под ту койку.
Вдвоем отодвинули койку, потом другую, наконец, в углу нашлась та, кого они искали. Змея свернулась в черное подобие канатной бухты.
- Не волнуйся, моя хорошая, - успокоил ее Элвин. - Мы тебе не причиним вреда. Ты ведь хочешь домой в лес? Мы тебе поможем. Барри, оставайся на месте.
Кокс осторожно подошел к змее, неотрывно следя за ней. Медленно, шаг за шагом, не переставая уговаривать земноводное. Сзади пыхтел помощник, похоже, ему сильно хотелось убежать с криками.
- Держи палку наготове, по моей команде прижми ей шею, но не слишком сильно, не задуши, - проинструктировал его австралиец.
- Есть, сэр!
Элвин сделал еще шаг на полусогнутых. Змея не сводила с него маленьких глаз. Примеривалась. Еще шаг. Бросок. Кокс рванулся в сторону. Вскрикнул Барри. Хвост змеи вдруг оказался в плену в полуметре от пола. Земноводное удивленно дернулось, не понимая, что произошло.
- Прижимай ей голову!
Барри судорожно кивнул, перехватил палку. Первый раз палка соскользнула. Змея изогнулась, пытаясь достать сначала одного из атакующих, потом того, что держал хвост. Элвин отскочил, не разжимая пальцев. Барри изловчился и прижал-таки голову змеи к полу, с ужасом глядя на раскрытую, сочащуюся ядом пасть. Старший товарищ вручил ему хвост змеюки и опустился на корточки рядом с ней. Привычным и ловким движением ухватил за шею у самого основания головы. Змея зашипела, не в силах ничего сделать.
- Ты моя красавица, - сказал ей Элвин. - Барри, посмотри, какая у нее пасть, какие глаза.
На лице Барри было написано отвращение. Ничего-то он не понимает в змеях.
- Не отпускай хвост. Отнесем ее в лес.
- Разве мы ее не убьем?
- Она никому ничего не сделала. Вы ее напугали, она до сих пор боится.
- Мы ее напугали?! - кажется, Барри был готов удариться в истерику. - Да она меня чуть не укусила!
- Это потому что ты ворвался туда, где была она.
- Это моя тумбочка!
- Она живет здесь дольше.
У Барри не нашлось, что возразить, хотя он страстно желал.

[Bishop >>>]

Ашимура оставил девушку там же, на футоне. Она заснула, как кукла – одна такая была у сестры, кто-то из сослуживцев отца привез из Европы или ему привезли, уже неважно. Кладешь ее на бок – она закрывает глаза. С красивыми длинными волосами цвета пакли и круглыми голубыми глазами. Сестра ее боялась поначалу. Говорила: она смотрит прямо на меня.
Такауджи не чувствовал, что изменился. Его прислали сюда для перемен, но их не произошло. Машины, что должна была забрать его в часть, еще не было, и Ашимура курил, пристроившись под навесом у входа. Воздух, что внутри, что снаружи был одинаковый – густой, тяжелый и влажный. Сквозь ткань просочилась капля, упала со снайперской меткостью на сигарету, та зашипела и умерла.
Позади скрипнула под ботинком пыль, и мимо курящего под навесом офицера медленным шагом прошел невысокий, жилистый человек, который как-то умудрялся сутулиться, даже не смотря на малый рост. На человеке естественно была военная форма летчика, со знаками отличия командира звена, хотя сидела на нем она слегка странно, словно была не по росту, а ушить ее до нужного размера не успели или не потрудились.
Незнакомец взглянул туда и сюда, не увидел автомобиля, который должен был отвезти его в расположение части и, широко ставя ноги при каждом шаге и чуть косолапя, вернулся под навес, расположившись напротив Такауджи. Порывшись в карманах, офицер достал серебряный портсигар, странно медленным движением левой руки поднес сигарету ко рту и раскурил ее от огня зажигалки, после чего выпустил первое кольцо дыма и искоса, несколько странно, словно в прицел, посмотрел на Такауджи, после чего отвел глаза, уперев холодный, безжизненный взгляд куда-то вдаль.
- Отсюда почти не чувствуется запах моря, а жаль… - Ни с того, ни с сего произнес он.
Говорят, морского летчика узнают сразу – хотя бы по походке. Возможно. На Ашимуру в толпе не оглядывались, возможно, потому что он так и не привык ходить в раскачку. Больше доставалось смешков на корабле – за то, что все время приходилось хвататься за леера, за переборки, за все, что попадется, чтобы не упасть. А еще говорят – уроженца Кюсю узнают издалека. Не по росту, по говору. И последнее верно.
- Слишком далеко до берега... – Такауджи прищурился. – Господин капитан.
- Да, далеко, господин капитан… - Незнакомец дернул щекой и затянулся вновь. - Господин сухопутный капитан, я хотел сказать…
Офицер вновь искоса взглянул на Такауджи, словно прицеливаясь, куда получше ударить, и произнес:
- А впрочем что я говорю… Ведь и я теперь сухопутный, по кое чьей вине, вот ведь пакость какая… Имею честь представиться: капитан Като Киёмасу, бывший командир эскадрильи пикирующих бомбардировщиков с "Хранителя Востока", а теперь ведущий звена состоящего из четырех не нюхавших соли молокососов. А как ваше имя, господин "пеший по крылатому", капитан?
- Капитан Ашимура Такауджи. До перевода сюда служил на «Каге», - зачем-то добавил он.
Если бы не разговор с той девчонкой, наверняка, не сорвалось бы с языка. Но – воспоминания и еще один ссаженный на берег пилот.
- Под началом господина Сато Масао.

(Reytar mo)

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)

Тихий но явственный скрип зубов был ему ответом, после чего на пару минут установилась тишина. Трясущейся левой рукой Киёмасу скомкал притухшую сигарету, достал из портсигара новую и закурил опять. Наконец, после трех затяжек, Като произнес, глядя куда-то в даль:
- Сато Масао? Он на «Тадаши» служил вроде бы… Лично я его не знал, хотя в декабрьском рейде он шел в первой волне, как раз перед нами. А вот с господином Огава Шоичи имел честь быть знаком. Они были опытными пилотами… Да что там говорить, о мертвых или ничего, или только хорошее… Если бы не господин Нагумо, если бы не грубейшие просчеты, если бы не вы все тогда! – «пикировщик» уже почти кричал, комкая в пальцах вторую, еще не успевшую дотлеть сигарету:
- Если бы не подставились так глупо, на дозаправке, словно сидячие утки! После этого нас осталось так мало – до полусотни машин, против более чем двухста! Мы почти ничего не могли сделать и умирали один за другим! Уцелевшие пикировщики построили в оборонительный круг, но это мало чем могло помочь против «Кошек» гайдзинов… Горели как свечи… Один за другим… Один за другим… Но держались, дрались! До самого конца дрались! Не то, что некоторые, из-за которых мы потеряли наш «Страж Востока»…
Косой взгляд капитана Като стал прямым, угрожающим, полным боли и неутоленной ненависти, полным вызова и презрения.
- Подставились?.. - Такауджи не договорил.
Он уже сталкивался с подобным отношением, и не раз. А не так давно - сам кричал что-то подобное какому-то санитару, обронившему мало лестное замечание в адрес... он не сумел вспомнить, кого тогда обругал санитар.
И ему нечего было сейчас ответить.
- А как еще назвать то, что у вас произошло? – Като прищурясь смотрел снизу вверх на собеседника. – Гонялись за торпедоносцами, как дети за лакомством на ниточке, и прошляпили два звена пикировщиков, которые вам прямо на головы уселись и сплясали на них! Как это еще можно назвать?! Как можно назвать некомпетентность, благодаря которой из трех отличных авианосцев атаке врага вынужден был противостоять один, далеко не самый мощный из них, а остальные вспыхнули словно журавлики оригами от первого же попадания? КАК?! – Жалкие остатки сигареты полетели в пыль, левая рука Киёмасу мелко дрожала:
- Как я могу назвать это?! Может быть, предательством?
- Господин Като! - рявкнул Такауджи. - Возьмите себя в руки.
Он даже не знал, что способен так орать. И не подозревал, что похож на отца больше, чем когда-либо хотел.
- И имейте мужество не обвинять мертвецов в своих собственных бедах. Мы с вами пока еще живы. Ни вы, ни я не сгорели. И вас не было на борту "Каги", - у Ашимуры задрожали губы, непонятно еще, как сдержался. - Вы не видели, что там творилось. Вам был дан шанс изменить хоть что-то. Нам - нет. Но вы, как я вижу, не воспользовались этим случаем.

[Bishop >>>]

- Мы не воспользовались? - Левый кулак Киёмаса сжал ремень, когда уперся в бок, а правая рука сама по себе прогулялась по поясу правого бока, словно ища рукоять меча или пистолетную кобуру: - Мы сделали все что могли и даже больше, в отличие от вас, неженок! Я своими глазами видел, как наши бомбы поразили один из американских авианосцев типа "Йорктаун"! Не скажу, что он сразу затонул, но как загорелся - видел лично! Я видел, что творилось на палубе "Сорю", когда прорвавшиеся сквозь наш строй гайдзины по нему все же попали! Но мы продолжали драться, господин капитан! Мы боролись за живучесть нашего корабля, нашего "Стража Востока"! Боролись с врагом и пламенем! И корабль оставили, не в панике попрыгав за борт, а выполняя приказ! Не вам, господин Ашимура, упрекать нас, до конца исполнивших свой долг! Вы хотите поединка, или законы чести настолько прочно забылись у вас, с начала Мейдзи, не будь она добром помянута?
- Люди обсуждают, какие ошибки были допущены в клане господина, хулят вассалов кланов и чиновников, перемалывают косточки всем своим знакомым...
Как удачно всплыли в памяти эти давно забытые строки!
- И считают себя умными, хотя на самом деле они глупцы. Они отличаются от хвастунов далекого прошлого, как ночь ото дня, а белое от черного. Их можно назвать лишь клеветниками и недоумками, - Такауджи усмехнулся; он не успокоился, наоборот, ярости только прибавилось, той, которую он не хотел бы сейчас выпускать. – Не правда ли любопытно, что эти слова написаны четыре века назад, господин Като?
- Правда, господин Ашимура! Очень любопытно! Но при всем вашем знании поэтов древности, я так и не услышал ответа на вопрос, не забыли ли там, откуда вы родом, законов чести?
Низкорослый офицер, набычась и уперши руки в бока, смотрел на Такауджи снизу вверх, словно готовился пойти на таран. Время от времени он прикусывал побелевшие губы и переступал с ноги на ногу, словно еле сдерживая рвущуюся изнутри злобу.
За дверьми в бордель негромко сопели все, кто подслушивал их перепалку. Такауджи подумал, что ронин Дайдоджи Юдзан был бы рад услышать, как его называют поэтом. Вслух сказал:
- Вы предложили поединок. Не стану спрашивать, не на палках ли мы будем биться за неимением мечей. В результате – один из нас погибнет. И на одного солдата в нашей армии станет меньше. Вынужден отказаться, - он коротко склонил голову. – Честь имею.
Еще более громкий скрип зубов худощавого коротышки-капитана был ему ответом. Тот немного посопел, но продолжать перепалку не стал, лишь ожег Ашимуру очередным ненавидящим взглядом и скрестив руки на груди подпер собой одну из стоек навеса с противоположной от Такаужди стороны. Так он там и стоял, пока посланная за отпускниками машина не подъехала к бараку отведенному "батальону наслаждения", и он с каменным выражением лица не поднялся на ее борт. В этот момент выяснилась еще одна не самая приятная деталь, - капитан Като Киёмаса служил в том же полку что и Такауджи, потому что шофера этого автомобиля было не сложно узнать, именно он доставлял сюда Ашимуру из штаба.
Дорога в расположение части прошла в напряженном молчании, но когда путь завершился, и оба отпускника выбрались из тесной кабинки "Куроганэ", капитан Като лишь коротко кивнул Ашимуре, в очередной раз полоснув по нему злостью во взгляде, после чего направился куда-то по своим, очевидно важным делам.

(futari)

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)

Погода более-менее улучшилась лишь к 14 часам этого дня. Небо частично очистилось от облаков, сильный северный ветер, трепавший брезентовые тенты и сбивавший с тропических деревьев листья, ослаб, и военные метеорологи обоих сторон наконец-то напророчили ясную погоду хотя бы на пару дней вперед. Общевойсковые штабы, работавшие 24 часа в сутки, угрюмо обрадовавшись, дали «добро» на широкое применение авиации на очередном этапе тщательно спланированной и развивающейся операции. Тут же с повышенной нагрузкой заработали радиостанции, радисты с сосредоточенными лицами так часто стучали ключами, передавая шифрованные сообщения, что порой этот стук сливался в подобие пулеметных очередей. Взмыленные вестовые на не менее взмыленных автомобилях носились по расквасившимся от ливня дорогам, спеша передать секретнейшие депеши и приказания. Оживились и «береговые наблюдатели», и действовавшие в тылу войск союзников разведгруппы японской армейской разведки, старающиеся отследить путь вестовых, а то и перехватить их, что бы добыть для своего командования столь необходимые сейчас сведения. С первой улыбкой за сегодняшний день взглянули в очистившееся небо мокрые, хоть выкручивай, австралийцы и канадцы, под прикрытием тропического ливня и грозы пробирающиеся сквозь джунгли из сужающегося кольца окружения. И естественно, никак не могли не удостоить вниманием улучшение погоды те, для кого термин «не летная» обозначал не только вынужденный отдых, но и пытку бездельем, а так же внутреннюю боль, больше всего напоминающую неприятные ощущения, вызванные геморроидальными шишками, или заболевшим зубом. Авиационные части каждой из сторон бурлили словно муравейник в который ткнули палкой. Каждые несколько минут кто-то взлетал на выполнение задания по разведке или патрулированию, кто-то готовился к вылету, подвешивая под крылья должное количество стальных «гостинцев», а кто-то тихо ругался, понимая, что влажный и жаркий климат Папуа сыграл с ним отвратную шутку и в двигателе только что, что-то заклинило.

[Bishop >>>]

(вместе с Рейтаром)


Именно в этот самый, наиболее суматошный и момент на аэродром «Улыбки Ветра» прибыл длинный легковой автомобиль с номерами штаба дивизии, сопровождаемый незаметными и безликими людьми в черных штатских костюмах, которые, скорее всего, служили в контрразведке. Автомобиль с занавешенными окнами проследовал к самому дальнему и почему-то, тщательнейшее охраняемому взлетному капониру и остановился, а на взлетную полосу вне очереди выкатился необычный, вытянутый и стремительных очертаний, самолет. Самолет, как две капли воды похожий тому, который с недавних пор пилотировал Ашимура Такауджи, прогрел двигатель, набрал скорость и весьма изящно, даже несколько молодцевато, взлетел, после чего направился куда-то на юго-восток.
Сначала Такауджи решил - провожает взглядом собственную машину. Но охрана у ангара была спокойна, в небо беспорядочно не стреляла, никто не бежал с докладом в штаб. От сердца слегка отлегло, но ненадолго. Поэтому Ашимура направился не в барак, где ожидал встретить ухмылки и выслушать плоские шутки, а в ангар.
Примерно на пол пути к ангару, Ашимура увидел майора Нибуи. Тот о чем-то говорил на повышенных тонах с одним из незаметных людей с серыми лицами, что-то явно пытался доказать, но, судя по отрывистым жестам майора, и тому, как впились обтянутые неизменной белой перчаткой, пальцы, в стек, не преуспел в этом деле. Наконец, господин Нибуи явственно дернул щекой, коротко кивнул человеку в штатском и, круто развернувшись, медленной механической походкой направился в сторону штаба, глядя куда-то вдаль невидящим взглядом. Это продолжалось не более нескольких мгновений, но вот шаг майора приобрел прежнюю пружинистость, а во взгляде блеснул привычный, равнодушный почти ко всему, металл. Глубоко выдохнув, словно захлопывая пинком ноги ведущую куда-то в глубину, к чему-то не очень приятному, дверь, он оглянулся и, заметив приближающегося Ашимуру, направился ему навстречу.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)

Ответив на приветствие пилота, майор кивком головы указал в сторону ангара, где стоял самолет Ашимуры, словно предлагал проследовать туда:
- Пройдемте. Нам стоит кое-что обсудить, причем немедленно.
Прежние тревоги всколыхнулись с новой силой, но машину Такауджи увидел сразу; механики уже потрудились над ней, счистив копоть.
Майор окинул пилота проницательным взглядом и произнес:
- Ваша машина на месте, никто у ее не забирает, господин Ашимура. Хотя бы потому, что она все еще в ремонте и сегодня взлететь на ней точно никто не сможет. Тут дело в ином…
Нибуи Сабуро помолчал, дернул щекой, подбирая слова, которыми мог бы выразить подчиненному все презрение к этой темной истории, не показывая свое отношение к вышестоящим «умникам» в штабах, интриги которых торчали из недоговорок ищеек контрразведки, словно мужское достоинство обаке из прибрежных кустов, около того места, где крестьянки приохотились купаться. Наконец, господин Нибуи скривил губы в гримасе, должной обозначать вынужденную улыбку и произнес:
- Мы – солдаты и должны выполнять Приказ. Любой Приказ, что бы мы ни думали о его целесообразности. Но тем ни менее, мы обязаны как можно лучше выполнить свой Долг перед страной, и мы его выполним, даже если полученные ранее Приказы этому могут помешать. Не так ли?
- Совершенно верно, - ошарашенно пробормотал Такауджи, которому устав подсказывал, что отвечать следует "так точно". - Но я не совсем понимаю, господин майор...

[Bishop >>>]

(и опять - вместе с Рейтаром)

Майор вздохнул еще раз, словно сокрушался о уровне умственного потенциала молодого поколения и продолжил:
- Ситуация вот какая: штаб дивизии по согласованию со штабом армии начал некую
сверхсекретную операцию, название которой вам ничего не скажет, используя наш аэродром как базу для ее проведения. Вы и ваша машина - лишь одна сторона монеты. Кроме вас в испытаниях новой машины, призванной сменить в эскадрильях Ki-43, участвует какой-то крайне засекреченный пилот. Кто он и откуда, почему допущен до испытаний и имеет столь широкие полномочия, что диву даешься, не известно. Как вы видели, на летное поле его доставили в машине с занавешенными стеклами, и таким же образом заберут отсюда, когда он вернется из полета. Обслуживание его машины так же засекречено и возложено на группу механиков, которая подчиняется господам из контрразведки и никому более. Не мне вам рассказывать, что представления господ-контрразведчиков о том, что такое хороший истребитель, могут существенно отличаться от представлений тех, кто на них будет летать. По этому слушайте следующий боевой приказ: вы будете летать на своей машине осторожно, но не уклоняясь от боя. Вы изучите все ее слабые и сильные стороны, кратко охарактеризуете их в рапорте, который сдадите мне, а так же, будете предельно внимательны во время вылетов. В особенности, это касается случаев, встречи в воздухе с второй машиной, взлет которой мы только что наблюдали. Если вы подвергнетесь нападению с ее стороны, разрешаю вам ответить огнем и сбить ее, лишь бы ваша машина уцелела, а вы были в состоянии внятно рассказать после о том, что и как происходило в бою против нее, вам понятно? Так же приказываю обращать особое внимание на поведение этой машины в воздухе, на то, что и как делает ее пилот, какие фигуры он любит применять во время боя и как именно дерется. Возможно, эта информация так же сможет пригодиться в будущем. О полученном от меня приказе вы пока что не скажете никому, даже духу предков, если придете помолиться в храм. Вы поняли меня, господин Ашимура?
Наверное, Такауджи еще раз подтвердил мнение майора - и без того невысокое. Но он все равно мало, что понял. А браво кричать "так точно" и "да здравствует император" не хотел. Да и не подходило к моменту. Поэтому он просто кивнул.
- Разберусь.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)

Майору ничего не оставалось как еще раз выдохнуть, и коротко кивнуть, показывая что ответ пилота принят к сведению. Вздохнув еще раз и вновь дернув щекой, господин Нибуи бросил полный тепла взгляд на стремительно выглядящий даже на земле, истребитель, которым занимались механики и откозыряв, направился в сторону штаба, по тем каждодневным важным делам, которые занимают все время любого командира полка.

[Reytar >>>]

База «Истребителей Мостов»
предыдущая ночь

Болеслав Митава, ранее надпоручик ВВС Польской Республики, а ныне лейтенант RAF редко получал удовольствие от сна. Чаще всего он просто проваливался в какой-то темный колодец, падал в нем, плавно опускаясь все ниже и ниже, а затем открывал глаза и понимал что наступило утро. Но были и другие сны… Сны, о которых он не рассказывал никому из сослуживцев, даже старым соратникам, прошедшим с ним рядом яростную грызню схваток над Бельгией и севером Франции и уцелевшим в «собачьих свалках», во время Битвы за Британию. Таких снов было несколько, и Болеслав сумрачно радовался в мыслях, что пока такие сны посещали его довольно редко и никогда несколько к ряду. Но все хорошее и терпимое рано или поздно заканчивается, пришел конец и неустойчивому равновесию в мире грез – сегодня один из редких неприятных снов сменил второй, еще более яркий и неприятный, а кроме того, настолько реальный, что Болеслав проснулся в холодном поту и долго не мог заснуть.
Он опять, во всех мельчайших деталях видел тот ясный сентябрьский день, когда их 113-я эскадрилья вылетела для прикрытия «Карасей», собиравшихся бомбовым ударом приостановить продвижение танков и мотопехоты вермахта и выиграть время, позволив ребятам из волынской кавалерийской дивизии покрепче зацепиться за родную землю у речушки Мокра. Они летели крыло к крылу, один чуть позади другого, как зачастую вместе гуляли по улочкам ставшего для них родным Лодзя – два брата, Болек и Лёлек, как называли их сослуживцы. Они летели…
«Караси» сделали свое дело насколько могли качественно – за три прохода, почти не обращая внимания на зенитный огонь, сбросили на головы немцам все взрывчатые «подарки» которые несли под фюзеляжем и повернули домой. Истребители прикрытия шли чуть позади и выше бомбардировщиков, надеясь заполучить хоть какое-то преимущество, если длинноносые хищные машины с черными крестами нагонят возвращающийся отряд, но все было тихо. Они проводили «Карасей» до аэродрома и повернули на базу, когда заметили черные столбы дыма, поднимавшиеся над островерхими крышами древней Лодзи и кружившие над ними двухмоторные силуэты, посыпающие горящий город новыми порциями бомб. Топлива в баках было немного но в бездействии смотреть как город, в котором находятся твои близкие и друзья превращают в руины, было очень тяжело и командир эскадрильи не выдержал. Качанием крыльев он отдал приказ: «Делай как я!» и повел своих людей к гибнущему городу.
Дальше во сне, как и в реальности того яростного дня, все смешалось: кресты, кресты, кресты, кресты… Они сверху, сбоку, сзади. Глухое тарахтение «Браунингов» перемешивалось с утробным стрекотом MG-15, трассера пронизывали воздух. Старые польские Р-11с с трудом догоняли даже пикирующий бомбардировщик «Штука», а с «Мессершмидт»-109Е сражаться с шансами на успех могли лишь на виражах, но не сдавались и не отступали. В те мгновения Болеслав не заметил, когда алым, чадящим факелом устремился к земле первый польский истребитель. Он лишь понял, что этот факел, увы, не будет последним и сжал зубы, не желая гадать, кого из друзей недосчитается через несколько минут. Он не ошибся – один за другим, оставляя дымящийся след польские и немецкие самолеты падали вниз – на поросшие садами окраины горящего города. 113-я эскадрилья дралась яростно и дорого для немецких пилотов складывала свои крылья, но силы были не равны. Когда истребитель командира эскадрильи попал под совместный залп трех «Мессершмидтов» взорвался, и они с братом остались лишь вдвоем, Болеслав взглянул на приборы и понял, что либо они сейчас выйдут из боя, либо уже не дотянут до аэродрома. Он передал брату: «Уходим. Свое дело мы выполнили.» и это действительно было так – немецкие бомбардировщики новой волны, попавшие под атаку поляков не смогли отработать по целям прицельно, сбросили бомбы как попало, в основном в поля и сады окраин и, сбившись в плотную группу, уходили на запад. Брат качнул крылом: «Понял!» и два последних уцелевших польских истребителя, как два селезня, попытались уйти на бреющем, слившись с землей. Они бы ушли, но «ястребы» кружившие вокруг них тоже не дремали – четверка «Эмилей» ринулась на перехват и нагнала их над небольшой, омывающей город речушкой.
Болеслав плохо помнил, что и как тогда случилось, но словно в кино, если прокручивать фильм с замедленной скоростью, перед ним разворачивалась одна и та же картина – стреляющий по его машине залпом желтоносый немецкий истребитель. Чувство ярости, ненависти, ожидание боли, ожидание смерти и срезавший время на вираже и принимающий смертоносный залп на себя, самолет брата, закрывший его собой от огня. И еще один чадящий факел, с жалобным воем двигателя рухнувший вниз и взорвавшийся среди заречных садов – высота была слишком маленькой, выпрыгнуть с парашютом Людовик просто не успел. И ненавистный желтоносый убийца, прошедший рядом, ближе чем на расстоянии пистолетного выстрела, не боящийся ответного огня, так как отлично знающий, что у последнего уцелевшего поляка давно закончились патроны. И молодое, улыбающееся лицо, светлые волосы выбившиеся из-под шлема, за фонарем кабины, и шутливая пародия на козыряние, как вызов, как удар перчаткой по лицу.
Этот миг Болеслав помнил очень четко, но вот что случилось потом было покрыто пеленой, сквозь которую ощущалась лишь огромная пустота в душе и боль в сжатых на штурвале пальцах, и забивающий горло дым от пробитого двигателя, и горячие брызги масла на щеках, и неотвратимо приближающиеся кроны деревьев…
Тогда он уцелел чудом – возможно благодаря помощи Богородицы, заметив прорезавшую сады грунтовую дорогу и сумев бросить планирующий истребитель в последний вираж, благодаря которому изрешеченный пулями Р-11 с срезанной точно ножом кромкой правого крыла смог не камнем рухнуть на деревья, в тяжело плюхнуться на пыльную колею и, потеряв обе стойки шасси, все же остановиться…
Тогда он выжил, но все это было не так уж важно. Брат погиб, а родители, как выяснил потом Болеслав, погибли под бомбами в тот же день. Ему почти незачем стало жить. Почти незачем. Все что у него осталось – это желание сбивать и сбивать машины с черными крестами на крыльях, в надежде, что однажды среди сбитых окажется тот самый, светловолосый юнец, который походя убил брата и издевательски козырял при этом…
Болеслав очень-очень надеялся, что однажды все же встретит этого человека и сразу воздаст ему за все. Полной мерой.
Этой ночью проснувшись в холодном поту, Болеслав Митава вдруг понял, что цель его жизни стала куда ближе. Он был готов поклясться, что недавно, буквально вчера, видел очень похожего на того, кого ищет, человека. Того немного странного, высокого блондинистого парня с подозрительно знакомым акцентом. Очень запоминающимся акцентом. Акцентом, отлично знакомым любому силезцу, таким, словно родной речью этого светловолосого парня был не английский, а немецкий…

[Далара >>>]

Если кто-то думал, что на происшествии со змеей Элвин остановится, он жестоко ошибался. На следующий же день австралиец явился в лагерь в компании другой твари. Он нес ее, прижимая к себе, как любимую собачонку, - тем больше был шок встречных, когда на месте предполагаемого щенка оказывалось длинное черное тело. Желтые глаза "зверушки" взирали на мир с непоколебимым спокойствием хладнокровного. Шевелился толстый хвост. Неприятного вида когти грозились впиться в запястье Элвина, но тот их не замечал. Он был в восторге от своей находки, что-то бормотал рептилии и нежно гладил ее по голове. Люди шарахались.
- Только не сюда! - попытался спасти казарму Барри.
- На кухне слишком шумно, - возразил Кокс.
Барри стоял до последнего, но в неравном бою победила Австралия, и рептилию устроили в углу пить молоко из блюдечка. Элвин блаженно улыбался, глядя на успешную кормежку.

[Reytar >>>]

Сколь бы эпохальные события ни портили нервы людям, всякий раз готовы произойти более или менее эпохальные события, готовые попортить нервы в куда большем количестве – этот вековечный закон не устарел ни на йоту, вновь и вновь доказывая свою действенность в данный момент господину Нибуи Сабуро.
Вышеназванный господин майор рано утром отправился на совещание в штаб командующего авиационной дивизии, откуда вернулся в девятом часу утра в настроении куда более угрюмом, чем до того.
Среди прочих «обрадовавших» командира полка, новостей, были ужесточение норм экономии авиационного горючего, что напрямую уменьшало количество самолето-вылетов полка, а следовательно, время, которое его самолеты могли «висеть» над полем боя, осуществляя прикрытие и поддержку своих частей, а так же бомбово-штурмовые удары по противнику. Но, кроме того, это ужесточение норм расхода рубило на корню всю летно-тренировочную программу, без выполнения которой не стоило и надеяться на превращение разношерстного, на две третьих состоящего из новичков, соединения, в полноценную боевую часть, чего майор в данный момент желал более всего на свете.
Маленький юркий «Курогане», немилосердно переваливаясь на складках местности, наконец, доставил господина Нибуи на территорию вверенной ему части. Покинув кабину, майор раздраженно окинул взглядом расположение части, но с легким чувством гордости отметил, что придраться не к чему – личный состав занимался согласно расписанию. На взлетную полосу как раз выруливали два звена «Зеро» из второй эскадрильи, отправляющиеся на патрулирование линии фронта, а у дальнего ангара, рядом с которым застыла фигура часового, трое механиков латали поврежденный во вчерашнем бою, новейший истребитель. Пилот опытной машины с одним из механиков в этот момент готовили к вылету временную замену раненому самолету – наскоро заштопанный «Зеро» из первой эскадрильи, пилот которого из-за тяжелого ранения в бедро, попал в госпиталь.
Дернув щекой, полковник с тоской взглянул на крылатую, готовую подняться в небо, машину, затем перевел взгляд на свои, обтянутые белыми перчатками, кисти рук, вытянул их перед собой, и, вновь дернув щекой, опустил наполненный болью взгляд – обе кисти нервно подрагивали, слушаясь хозяина, но подавая четкий сигнал: «На нас особенно можешь не рассчитывать». Стиснув зубы, господин Нибуи размашистым шагом направился в штаб полка, где немедленно имел деловой разговор с начальником штаба – отличным боевым офицером с непревзойденным аналитическим умом и цепкой памятью, которого весьма уважал. После уточнения ряда первоочередных вопросов, речь дошла и до второстепенных, с точки зрения высшего командования, но не менее важных для жизни полка в целом, проблем. Одной из них, было совместное решение штаба авиадивизии и штабов пехотных частей, осуществляющих наступление на Порт-Морсби.
Пехотинцы, резонно требовали от авиаторов как можно более широкой поддержки в проведении наземных наступательных операций, так же настаивая на увеличении времени , которое самолеты полка проводят над линией фронта, и улучшении координирования действий авиационного и наземного командования. Авиаторы не менее резонно ссылались на жесткий лимит топлива, выделяемого на проведение операций каждые сутки, при этом, соглашаясь, что более четкое координирование действий должно принести свои плоды с минимальными затратами ресурсов. Плодом этих обсуждений и было решение о передислокации стационарных точек службы радиообмена аэродром-самолет из зоны базирования в создаваемый координационный центр на хребте Гряды Оуэна, с их дублированием. Иными словами это означало выделение от каждой авиационной части по лучшему радисту с соответствующим оборудованием, который, перебазировавшись в создаваемый на хребте отдел штаба дивизии, будет осуществлять куда более устойчивую связь с самолетами над линией фронта, являясь промежуточным звеном и передавая необходимую информацию на аэродром базирования.
Решением командира полка и начальника штаба, для этой операции выделялся лейтенант Ямаширо, которому предстояло к полудню собрать личные вещи и с походным комплектом радиостанции ожидать у штабного ангара прибытия транспорта.

[Кысь >>>]

- Вы должны делать это быстрее, - лейтенант Ямаширо опустился на корточки возле пыхтящего подчиненного, в очередной раз перераспределяющего кабели. Поставку новых слегка подпалили при перевозке, так что теперь приходилось обходиться тем что есть для обеих установок. - У вас не всегда будет столько времени.
- Хаи.
- Особенно следите за этим модулем. Он склонен произвольно сбрасывать частоту в последнее время. Я уже отписал заявку, но скоро ее не ждите.
- ...вы уверены, что это мудрое решение, господин Ямаширо?
- Другого у меня нет. Поторопитесь, Мишима.
Сборы шли странно - в кажущейся спешке, но все-таки очень, очень медленно. Наверное, когда-то Мишима был земледельцем в каком-нибудь отдаленном районе: нехитрая электросеть базы до сих пор пугала его, как ребенка. Фуке смешно было - радист очень гордился своим назначением и обращался с техникой почти так же, как христианские священники с изображениями Христа. Даже передвинуть не мог без отдельного ритуала. Иногда Уминеко специально выдирала какой-нибудь кабель, чтобы посмотреть на панику на лице подчиненного. Словно бы всегда тут жила, - неожиданно подумалось. Мисима был неаккуратным и смешным, но уже привычным и почти родным. Наверное, время здесь летело по-другому. С радистами, никто не пытался прощаться навсегда, но сами они прощались, и это накладывало отпечаток на само восприятие времени. И тесная офицерская комнатка, и палатка уже были знакомыми до последнего уголка. Даже знала, что здесь будет, когда вернется назад с задания - горка из спутанных, в панике толком не расплетенных проводов, пыль и цветочный мусор во всех щелях. Мишима, конечно, попробует прибрать к ее приходу - на ровных поверхностях появятся характерные разводы, но они только добавят неаккуратности. И цветок завянет...
Цветок был личной гордостью Фуки и главной достопримечательностью палатки: пророс неведомым образом сквозь старательно утрамбованную землю, и сразу же дал бутон. Сквозь полупрозрачную зеленую пленку уже было видно, что лепестки ярко-алые. Должен был расцвести со дня на день, и каждое утро Фука приходила чуть раньше положенного времени, только чтобы первой увидеть, но бутон все еще не спешил раскрываться. А теперь, видимо, еще и отцвести успеет до следующей встречи. Вздохнув, лейтенант нахмурил брови и занялся перепроверкой оборудования.

[Bishop >>>]

Все время казалось: брошенный «хиен» обижен на своего пилота. Хотелось подойти к нему, успокоить, найти слова утешения. Рассказать, какое наслаждение и честь – быть с ним вместе. На «Каге» его ничто не удержало бы, там все понимали, что человеку и машине необходимо побыть наедине. Делали вид, что ничего не происходит, что заняты неотложными делами.
Механик перехватил его взгляд, тоже посмотрел на подбитый «хиен».
- К вашему возвращению он будет готов, - пообещал он.
В кабине пахло смазкой, нагретым на солнце металлом и совсем слабо – кровью. С потрескавшейся кожи не смогли соскоблить темные пятна, напоминание о том, что случилось с предыдущим пилотом. Такауджи сковырнул ногтем сухую бурую чешуйку.
«Зеро» разбежался по полосе, подпрыгнул в воздух и, быстро набирая высоту, забрался по спирали вверх. Воспоминания возвращались: привычная машина, знакомые ощущения.

[Кысь >>>]

Машина приехала с опозданием. Лейтенант стоял и рассеянно смотрел, как отрываются от земли первые самолеты. Зе-ро... "Ноль" по-английски. Странное название. Среди "островов" и стремительных пернатых хищников - особенно. Сумки с оборудованием отправились в кузов, туда же полетел собственный неплотно упакованный рюкзак. Компактный радист забрался в салон и почти сразу же мотор взревел. Ямаширо прикрыл глаза и откинулся на спинку сиденья: предстоял долгий путь.
Потеряться в мыслях так и не удалось. Машина немилосердно подпрыгивала на камнях, а уже через полтора часа в узкой полосе неба отчаянно-дурной приметой мелькнул силуэт самолета. Еще извив дороги, пара подскоков - и листва зашуршала от отдаленного глухого "Бум!". Над головой проскользнул еще один темный крест, потом еще один. Водитель замедлил скорость, но лейтенант, то и дело поднимающий взгляд к пронзительно-лазурному разрыву в густой листве, сухо напомнил о времени. Машина снова затарахтела по колдобинам.

[Далара >>>]

Лампа - скорее роскошь, чем повседневная утварь. Даже если есть она сама, нужно еще раздобыть масло. А потом зажечь серную спичку и, прикрывая ее от случайного сквозняка, поднести к фитилю. Тогда и только тогда загорается маленький уютный огонек, немножко слишком ароматный для некоторых, но вполне устраивающий остальных. По крайней мере, любители перекинуться в картишки, переползающие по полу вместе с лунным светом, вовсе не были против.
Элвина никто из них не окликал. Посмотрели раз, другой и решили оставить самого по себе. Если человек так смотрит на фотографию - а что еще может быть этим жестким прямоугольничком картона? - значит, ему важно. Незачем трогать, у каждого припасен свой такой же кусочек бумаги с тонким слоем потемневшего хлористого серебра. Нет, просто с изображением лиц оставшихся где-то далеко родных.
Жена напряженно улыбается, еще бы, столько времени не дышать, сидеть, не шевельнувшись! За ее спиной маленький деревянный домик, такой родной, что нужно обладать всего лишь капелькой воображения, чтобы представить, как ты идешь по выгоревшей на солнце траве к нему, касаешься рукой высохших досок и слышишь женский смех:
- Что это ты с домом обнимаешься, нет чтобы жену обнять!
Койка, масляная лампа, кто-то опять сдает...

[SonGoku >>>]

НРПГ:

Как оставшийся в одиночестве со-мастер, который, во-первых, не совсем в материале, во-вторых, не потянет никоим образом этот прикл, как бы он мне ни нравился, имею заявить:

1. Основной мастер волею судьбы или личной прихотью положил на прикл с прибором. Он появлялся в сети, но не соизволил заглянуть сюда гораздо большее время.
2. Я, правда, не могу (и не хочу) вести этот прикл.
3. Я люблю этот прикл, но...
4. Я сама очень давно сюда не писала.
5. Продолжать тянуть волыну без мастера можно, но не продуктивно для игры.
6. Через положенное количество дней я закрою этот прикл, если не найдется никого, кто захочет в нем играть и/или взять его себе в мастеринг.

Dixi