Судьба Девяти, …and then the Nazgul came…

[DarkLight >>>]

Продолжение.
Совместно с Леонардо да Винчи.

Разговор с Ономори не клеился. Особенно, после того, как Шестой заверил собратьев, что пристать к берегу в любом месте нельзя. «Примерно то же самое, что идти в Шир без разведки», - сказал он про это мероприятие, и Другояр, недовольно поморщившись, решил не соваться с вопросами. С Широм тогда получилось не очень, да и сейчас желания собирать доски от корабля кости команды по мелководью у него как-то не наблюдалось.
К тому же, Ономори хранил упорное молчание о собственных планах, и Пятый с Восьмым, переглянувшись, тоже решили не распространяться. Судя по всему, Шестой еще не отошел от шока возращения памяти. В этом смысле ему не повезло: сам Джарил до сих пор вспоминал этот миг, когда его голову, казалось, вывернули наизнанку, с невольным холодком по спине. Но как долго продлиться это бездействие? С кем будет Шестой, когда будет готов? Восьмой подозревал, что этого не знает и сам улаири.
Подходящая, по мнению Ономори, гавань, показалась лишь к вечеру. Назгулы сдержанно попрощались, обменявшись дежурными фразами, и Доример с Джарилом ступили на берег.
«Твердая земля под сапогами – что может быть лучше? Видимо, то час, когда я решил пуститься в плавание по Андуину, был моментом краткого помрачения рассудка, - думал Восьмой.- Другое дело: бескрайняя равнина кругом, верный конь под седлом и острый меч в правой руке. Так можно вызвать на бой все Средиземье и надеяться победить!» Равнина имелась в наличии. Правда, ее то тут, то там пятнали холмы. А вот коня не было. Да и с мечом дела обстояли негусто. После моргульских клинков прочее, даже хорошее оружие, казалось грубой поделкой ремесленника.
- Так что ты хотел сказать о наших мечах? – спросил Джарил Доримера.
- Их надо найти, - Доример рассматривал свои чуть намокшие сапоги. - Нить, очень тонкая нить течет к Умбару. Но я ничего не могу гарантировать. Я считаю, что для начала нам нужно попасть в Гондор. Или нет, для начала стоит обзавестись лошадьми.
Эсхольд посмотрел по сторонам. Похоже, что они находились где-то в районе Энедвейта. С правой стороны виднелись горы, чуть подернутые дымкой облаков. А за ними как раз был Гондор. Но расстояние все равно было большим.
- Без лошадей будет трудно, - задумчиво произнес Доример, подбрасывая камешек сапогом.
- Трудно, - вздохнув, подтвердил Восьмой. – А что делать? Здесь же – не Рохан, где на каждом лугу табуны. А воплотить «вещь» такого размера не под силу и Самому Властелину, не говоря уж о нас, бедных полубессмертных тенях, - улыбка скрадывала значение слов. Несмотря не на что, Джарил был в хорошем настроении, это отражалось на юморе:
- Разве что… это ведь тебя называли в Мордоре Повелителем Живности. Может, приманишь кого? – один назгул с надеждой посмотрел на второго.
Доример словно бы принюхался, пытаясь рассмотреть то, что было вокруг него. Расстояние которое можно было покрыть этим поиском было не очень обширным, но его вполне хватало, чтобы в случае чего контролировать то что в нем было.
- Что то есть, - Эсхольд произнес эти слова медленно, словно уже утонул в мягкой пелене другого мира. - Что то очень тусклое.
Нащупав туманную нить назгул попытался прощупать то, что он поймал. Явственный образ табуна мустангов пронесся перед ним, словно бы живой. Нашептывая слова Доример медленно потянул за нить.
Вскоре ему удалось подтянуть ее настолько, что стал слышен гул множества копыт, а на ближайшем склоне появилось облако пыли.
- По-моему, они бегут прямо на нас, - голос Восьмого слегка дрогнул. Джарил не был трусом, ни в назгульем, ни в человечьем обличие, но дикий табун мог напугать и самого отъявленного смельчака
- Именно, - пробормотал Доример, продолжая тянуть мустангов невидимой нитью. Когда до лошадей оставалось метров 300, земля начала трястись, а гул уже закладывал уши.
К счастью, пятый точно знал, что делал. Сила, зовущая лошадей вперед, заставляющая быстро мелькать тонкие ноги развивать шелковистые гривы в галопе исчезла как раз в нужное время. Табун затормозил: лошади казались потерянными. Они шли на Зов – и вдруг потеряли зовущего. Это не умещалось в их головах. Воспользовавшись замешательством, Восьмой протянул руку к ближайшему из грациозных коней.
Черный, как ночь жеребец обладал независимым нравом, но Джарил вырос рядом с лошадьми. Так что конь и всадник быстро поладили. Эх, жаль, что нет упряжи! Но хорошего всадника такие мелочи не остановят, а плохому хоть предка всех коней оседлай – все равно обзовет «старой клячей». Ласково разговаривая с конем – память услужливо подсунула несколько слов на синдарине и роханские присказки – Джарил накинул на голову лошади недоуздок, смастеренный из обыкновенной веревке. Жеребцу это не понравилось: он рванулся из рук, грозя пленителю копытами и сверкая лиловым глазом. Счастье, что Джарил был начеку и не дал ему стать на дыбы, навалившись на шею.
- Ну, ты драчун! И имени другого не надо. Разве что – назвать тебя «Сауроном»? – Восьмой применил магию и глаза коня мигом осоловели. В таком состоянии он покорно позволил всаднику забраться на свою спину. Конечно, финальный этап выяснения «кто здесь хозяин?» еще предстоял, но Джарил решил, что сейчас для бешеных скачек не время.
Устроившись на спине скакуна, бывший назгул оглянулся на спутника. Как и ожидалось, у Доримера – или Пятого, как звала его память Восьмого – проблем с конем не возникло.

Сообщение отредактировал DarkLight - 21-06-2007, 18:06

[Латигрэт >>>]

После встречи с двумя легендарными существами Средиземья, Айрин немало часов провела в некотором остолбеневшем состоянии. Что, впрочем, не мешало ей добраться до оставленного коня с вещами, затем сходить обратно на берег, третий раз вернутся за ужином, и наконец в более или менее нормальном состоянии отправиться на поиски... следов побоища недельной давности. Сказать "на поиски тел" язык у Айрин не повернулся.
Задумчивость принесла свои плоды, когда, второй раз вернувшись на "Берег ужаса", девушка с удивлением поняла, что закутанный в паутины страхов и шепота Орхтанк вовсе не так ужасен. И дело даже не в отсутствии дракона или Короля-Чародея, без которых сразу становится ясно, как действительно без них хорошо, но... чем-то другом.
Озеро, под ровной гладью которой исчезли катакомбы Изенгарда, таило много тоски, и своим покрывалом страха надежно прятало тайны и горечь, но... Снова это "но".
Проведя с "неправильным тенем" (который именно как Тень был вполне правильным) столько времени, Айрин научилась не только ругаться по-"университетски". Еще – чувствовать законченность того, что в своей совершенной правильности могло считаться даже красивым. Плетение покрова страхов вокруг Орхтанка было в том числе.
Нет, башня по-прежнему вызывала у дочери Вельхира чувства средние между отношением к наследникам Шелоб и... еще раз наследникам Шелоб, только побольше размером. И место гибели товарищей она любить не собиралась. Да и некоторые, не будем тыкать пальцами, особых пылких чувств у нее не вызывали. Не говоря уж о тех, кого по всему быть не должно, но они почему-то были (ох). Айрин не стала другой, просто к вечеру странного дня поняла – не все в этом мире так просто, как хотелось бы.
И ужас бывает умиротворяющим, и сказки – настоящими, и даже друзья – смертными.
На берегу страшного озера, под тихий плеск волн, где лишь несколько часов назад ступали лапы дракона, перед башней черного наследия прошлого, одна юная, но потихоньку взрослеющая роханка прощалась с мертвыми.
А потом пошла спать. Зная, что в самом скором времени пора отправляться в родной Эдорас, с ясным сердцем и очень смущенным разумом. Но если долг перед мертвыми выполнен, долгов перед живыми – караван и возок. И, кстати, возок тот называется "Сэймур"...

Следующим утром оказалось, что "самое скорое время" имеет очень растяжимые понятия, в основном застревающим над вопросом того самого возка, только на практике. Прямо говоря, Айрин не могла понять, стоит ей ждать улайри с башни (сколько?), или отправляться домой одной. Дополнительной проблемой был серый Сэйма, откуда-то пришедший на знакомое ржанье и теперь намеревавшийся следовать в Эдорас даже без седока. А настоящий рохиррим не могли ни привязать слишком патриотичного копытного друга (на милость застрявшего в башне кое-кого), ни забрать с собой, ибо даже тот самый кое-кто пешком вряд ли бы далеко нашагал. Или нашагал, но потом не сказал бы спасибо. В общем, было непонятно, за кого Айрин беспокоилась больше – за коня или назгула, Изенгард или Эдорас.
Примерно к полудню наконец было решено ждать пропадучего неправильного теня до заката, а потом – чисто айринова присказка "сам виноват" (и как это решение показывает, даже взросление на некоторые черты не влияет).

Естественно, при таком решении вредный Сэймур тянул до последнего, заставив Айрин целый день прождать на берегу, и в лучах заходящего солнца очень красиво навернулся с вершины Башни, куда-то в процессе полета девшись. Не то растаяв, не то рассыпавшись, отчего вдобавок больно отозвалось где-то... в левой пятке.
От такого у роханки даже слов не нашлось, одни эмоции и чувства. И самым внятным из них оказалось:
- Если ты умер – найду и сама убью!

[V-Z >>>]

Умбар, крепость
– Почему та башня не загорелась? – холодно осведомился Ларанир.
– Не знаю, генерал, – с искренним удивлением покачал головой командир лучников. – Стрелы были хорошие. Может, они там водой или какой новой пакостью камни полили?
Объяснение было слабоватым, но иного не находилось.
Впрочем, одна неудача – это еще отнюдь не поражение.
Ларанир поднял голову; постепенно солнце смещалось к краю небосвода. Скоро вечер, а потом – и ночь. Скверно…
Крепость надо было брать поскорее. И чтобы не замедлять продвижение армии, и чтобы… И чтобы лишний раз показать себя и своих солдат, если честно. Маршала Беоргиля с его полками знает весь Гондор, а солдат Ларанира? Чем они отличаются-то, если по совести смотреть?
Что ж, очень скоро подойдут осадные орудия, и укреплениям придет конец.
– Выслать разъезды и следить за всеми путями отхода из крепости, – распорядился Ларанир. – Неровен час, они попытаются сбежать ночью.
Конечно, тогда бы крепость была захвачена неповрежденной. Но… каждый убитый или пленненный сейчас мордорец или умбарец – это отсутствие одного солдата в будущем. Так что стоит поднапрячься сейчас, чтоб потом было легче.
– Обстрел продолжать. Пехоте – ждать.
Зачем спешить? Тем более, что если сейчас полезть на стены, то штурм может продолжиться уже ночью, а тогда у защитников будет преимущество – свою крепость они лучше знают.

Гондор, Минас-Тирит. Северен (немного ранее)
Во дворец Северен прорвался, не обращая внимания на все возражения стражи. Последние, впрочем, были слабыми; здесь его хорошо знали и понимали, что по пустякам он волноваться не станет.
И по той же причине к нему вышел советник Динеар, один из доверенных людей короля. Один из тех, кто знал – с каким поручением Северен отправился в Кирит-Унгол.
Одно слово – и гостя провели к нему в кабинет, оставив обоих наедине.
– Что случилось? – изрядно удивился он, разглядывая порванную и запачканную дорожную одежду Северена.
– Очень многое, – хрипло выдохнул Северен. – Катастрофа, Динеар, почти катастрофа…
Гондорец вздрогнул, и словно окончательно сбросил с себя волнение. Взгляд стал твердым и уверенным.
– Но что именно произошло?
– Назгулы, – каждый слог Северен произнес предельно четко и убедительно. – Они снова здесь, Динеар. Они снова в Средиземье.
Советник поверил сразу и безоговорочно. Он знал, что Северен не склонен к досужим выдумкам и никогда не станет шутить такими вещами. Если говорит – значит уверен.
– Рассказывайте, – велел советник.
И Северен рассказал все – от входа в Кирит-Унгол до своего бегства из подземелий.
– Вы понимаете, что это значит? – прошептал Динеар.
– Еще бы. Минас-Тирит им сейчас не взять… но если они ударят в спину нашей армии? И представляю, как воспрянут Мордор и Умбар…
– Но назгулов лишь двое?
– Я видел двоих, – Северен подчеркнул слово «я», и советник понял его правильно. – Мой просчет. Я был почему-то уверен, что беру в отряд надежных людей, а оказалось…
Он махнул рукой.
– С другой стороны, назгулы внутри стен Минас-Тирита – это еще хуже.
– Согласен. Но тем не менее – моя вина.
– Вот теперь ее и искупите, – жестко сказал Динеар. – Северен, именем короля поручаю вам – искать и найти этих двоих. Желательно – выяснить, вернулись ли только двое, или вся Девятка. А то и, не приведи Валар…
Договорить фразу он не решился. Северен тоже не стал – мысль была чересчур жуткой.
– Я сделаю это. Пусть и ценой жизни.

Мордор, Хигон. Лидеры
Урлахи летят быстро. А уж в пределах одной страны новости они доставляют за весьма краткое время.
Так что написанное рукой Миртайна послание прибыло в Хигон очень скоро, и прочитавший его Саррэйл немедля созвал всех остальных Лидеров, находившихся в тот момент в Мордоре.
Конечно, они удивились. Гралин поворчал по поводу того, что отрывают от работы; те же претензии выдвинул Лиргар.
Но все они замолкли, когда дипломат зачитал письмо главы Лидеров.
В зале какое-то время стояла полная тишина. Новость была невероятной… но все же очень многие мордорцы в глубине души ожидали ее услышать. Кто со страхом, кто с радостью – но ожидали.
– Неужели это правда? – наконец нарушил молчание Урхаран. Урук-хадара его работа приучила сомневаться во всем.
– Несомненно, – подтвердил Саррэйл.
– Вы представляете, что это значит? – приподнялся Больгор. – Если вернулся и Хозяин Зверей… да знаете, как это двинет наши исследования? Мы до сих пор лишь улучшаем созданное им!
– А армия станет непобедимой, – прибавли Митнар. – С Девятерыми… да ни один дуб перед нами не устоит.
Гралин угрюмо молчал. Гном не сомневался, что ему придется долго доказывать свое право вообще жить в Мордоре.
– А вы еще кое-что учли? – прозвучал голос Белгарда. В отсутствие Миртайна именно его помощник возглавлял Совет.
Лидеры недоуменно воззрились на урук-хадара.
– Девятеро пришли, – мягко пояснил он. – И это значит, что теперь они будут править Мордором. Кто им попробует возразить? Никто. А… кем станем мы?
Шестеро переглянулись. Белгард был прав.
Лидеры давно привыкли к власти… но в то же время каждый из них был воспитан на историях о величии Девяти.
– Думаю, им понадобятся помощники, – заметил Саррэйл. – И наш опыт нельзя заменить.
– Заменить можно все, – буркнул Гралин. – И всех.
– Так, что я слышу! – Митнар грохнул кулаком по столу. – Даже и думать не смейте. Девятеро – первые после Повелителя, и у них – право на власть, которое выше нашего. Муршарка тут нет, но я уверен – он бы сказал то же самое.
– Согласен, – после некоторой паузы кивнул Саррэйл.
– Согласен, – добавил Больгор. – Наука наша с их помощью расцветет.
– Согласен, – присоединился Лиргар. – То же самое думаю.
– Согласен, – после долгой паузы сказал Урхаран. – Разведка всегда нужна. Всем.
Гралин молчал еще дольше. Потом сообщил:
– Согласен. Но сами объясните им, откуда я тут взялся.
Шесть пар глаз обратились на Белгарда. Тот развел руками.
– Согласен.

[Aylin >>>]

(Лати и)

Боль стихла, обернувшись щекотными сумерками и искрами... волнами изящных линий, чем-то похожих на графики непонятных функций... Почему-то внизу показался зеленый холм с пасущимися на нем... динозаврами? И откуда-то извне пришло гневное "Найду и сама убью!"
"Непонятно".
Картинка повернулась и расцвела яркими созвездиями. Множеством далеких звезд и полосами тьмы...
"Зачем убью?" - Подумал он в ответ.
"Кто он?" - Подумал он просто...
И тут же в виски Айрин толкнулась тихая мысль – будто шорох. Шелест волн растворился в накатившем шуме звездного прибоя, а мир окрасился в тусклые серые тона. Словно на Той дороге, но... Эта серость была цвета смерти.
"Сэйм", - безоговорочный вывод. Если где-то рядом с ней случалось что-то странное, удивительное, подозрительное или ужасное – явно работа этого мордорского теня. Хотя он в самом деле мордорский.
"Сэйм..." – Зеленым ярким зигзагом высветилось поверх теней. И картинка сменилась – комната, без особых примет и обычная по обстановке - кажется, комната начальника штаба. Двое. Но вместо начальника штаба...
"Айрин?!"
"Определенно он", - гневная девичья мысль потихоньку закисла, вытесненная робким осознанием, что убивать не придется. Он, и живой. Просто чудесно. Просто сволочь. Просто слов нет!
...Особенно от местной обстановки. Серый мир мертвых истаял, как недавно падающее тело Сэймура, превратившись... Нда. Айрин уже говорила про "сволочь"?
Пустая зала с гладкими стенами и потолком, мелкие скамейки, похожие на трончики, дверь подобная окну (или окно, похожее на дверь?), свет. Свет. Свет. Карта. Неизвестно каких земель. Вполне натуральное и присутствующее тело улайри, похожего не на Призрачный ужас, а самый обычный Грязный кошмар. Пятнистый, в непонятной одежде, и окровавленный.
- Куда ты свалился?! – справедливо возмутилась девушка, окончательно признав что Сэйм живой, правда поврежденный, но не ранами же дочь воителей пугать.
- Да... мы там повздорили...- Сэйм понял, что он ничего не понял.- Я собирался починить шкурку, но похоже.- Он с сомнением посмотрел на рану.- Не болит... странно. Впрочем тут где-нибудь есть био-гель.
- С духом Сладкоголосого, что ли? - почему-то не испугалась, а продолжила возмущение роханка. Попутно, не доверяя всяким "био" и иным ругательствам, решив перевязать назгула на свой лад. Стены при этом интересно потекли, а вместо раздвижных дверей обнаружился вполне средиземьего вида шкафчик.
К слову, сама Айрин тоже понимала только то, что ничего не понимает, но... некоторым мыслях понимание даже не требовалось. Наверное.

[Латигрэт >>>]

(& Ri)

- Ну почему с Духом? - Капельку возмутился Сэйм. - С вполне таким материальным... ой... этим... назгулом. Ты не видела – клинок из меня там вывалился? - Вдруг спросил он. Клинка ведь в нем сейчас не наблюдалось. Потеклость картинки появлением шкафчика не ограничилась и рядом с Сэймом появился медицинский контейнер. - Спим мы что ли?
- Клинок? Назгул? Спим?! – от прилива чувств Айрин даже разобралась со второй, совершенно незнакомой аптечкой, правда, обнаружив у эмоций побочный эффект. В ужасе представленный клинок немедленно появился, благо еще, не снова в сэймовом животе. Упал рядом, и мирно сделал вид, что он тут не при чем. На лице же девушки явно написалось, что стоит кое-кого оставить одного, как он то встречается с драконами, то дерется с назгулами. Да еще и спит как-то странно.
Чуть позже слегка залеченный (совместными усилиями) Сэймур вдруг сообразил, что сном Айрин окружающее быть не может просто по определению. Тихо к тому же – ненормально тихо. Ничто не гудит, не жужжит, в небе не летает... Подошел к дверям – те предупредительно распахнулись. Позади тихо вздохнула роханка, несмотря на состоявшееся знакомство с аптечкой к автоматике непривычная.
Коридор, имеющий одинаково мало общего с переходами рохирримов или пролетами на базе. Деревянные полы и прозрачные двери. Факелы по левой стороне и лампы на правой. Нет, факелы уже везде (а подозрительное сопенье Айрин не имеет к освещению никакого отношения). Матовые двери с символами Марки и... знакомыми табличками фамилий. Факелы упорно пытаются мимикрировать в плафоны, а потом обратно... Причем все быстрее и быстрее.
- На сон не похоже, - произнесла роханка, остановив круговерть огней, но немедленно взглядом обвинив в этом спутника.
- Так. Хватит. - Сэйм замерев будто повелительно подался всем телом вперед. Нет, не телом, всем собой, всем своим существом. И... ничего не случилось - коридор по-прежнему не успокаивался и лихорадочно менялся от одного стиля и эпохи к другим.- Не понял. - Очень удивленно сообщил назгул. Затем его похоже осенило и он изумленно уставился на собственные руки. Лицо его посерело. - Да... не похоже, а кроме того... тут я могу не больше твоего. Оч-чень интересно.
- Бред, - безапелляционно отреагировала девушка, похоже посчитав что мест, где неправильный тень становится настолько неправильным просто не существует. Назгул он, или как?
Но, учтя степень потрепанности оного назгула и вдобавок свежеприобретенный серый окрас, с сугубо собственной логикой решила, что расстояние имеет свойство лечить не хуже времени. Проще говоря, от непонятной комнаты и странного коридора лучше убраться подальше...
- Идем отсюда, а? Клинки из воздуха появляются, ты весь пятнисто-полосатый, сплошные пакости, - "а потом можно и подумать".

[Aylin >>>]

(они же)

- Сон это... сон. - "Успокаивающе" вздохнул назгул. И пояснил. – Сон мага, оно же – ужас мага. Страхи овеществляются... но не все и не только они. Очень похоже на то, во всяком случае. – Скептически посмотрел он вдаль по коридору и неожиданно легко согласился. – Пойдем.
И они провалились... Вокруг небо – синее в белых полосках – и они висят в совершенно пустом месте – высоко-высоко над расстелившейся снизу землей. Почему-то не дует... точнее – ветерок обдувает, но во всем не той силы, что должна быть, когда падаешь в небе.
Странный звук, изданный Айрин, можно было расшифровать как фырканье на повышенных тонах, и с интонацией "а кто тут маг?! Я всегда знала, кто во всем виноват...", однако он быстро прервался без расшифровок испуганным и возмущенным:
- Ты снова!..
Предполагалось, что снова не перевязанный и истекающий, но Айрин не вовремя взглянула вниз, не поверила что тут можно висеть и не падать и немедленно стала падать. До уровня сэймовых ног, за которые весьма немилосердно и дернула.
- С кее-е-ем ты дра-ался?! – судя по тому, что падать стали оба, с воображением у дочери Вельхира все было в порядке. К сожалению.
- Необычные чувства. - Сэймур нагнулся и подтянул роханку обратно, на привычную высоту. Рассеянно проводил взглядом улетающие вверх капельки крови и серьезно посмотрел Айрин в лицо. - Ты можешь смотреть только на меня? Недолго.
- Очень приятное зрелище, - честно буркнула девушка, то ли не отойдя от несуществующего падения, то ли съехидничав, а то и вовсе сказав на полном серьезе. – Это сон такой кровавый или тебя кто-то пять раз подряд порезал? – смотрение только на улайри, впрочем, словам не мешало.
- С тем кто был капельку сильнее меня. - Запоздало ответил Сэйм, пожав плечами. - Нет. Только один, но можешь поверить, этого вполне достаточно. Не люблю тоннели. - Скривился он, а вокруг замелькали стены какого-то тоннеля, призрачного и светящегося. Судя по всему они летели по нему куда-то вверх.
Учитывая, что самым близким, похожем на тоннели, из знакомого Айрин были Тропы Мертвых, она согласилась что любить их не за что. И с тем, что даже одной раны достаточно и много, тоже.
- Если он сильнее, ты проиграл? – выразительно покосившись на аномальный "сон" вокруг.
- Нет. Проиграли оба – он быстрее, но все же не настолько, и... – Мимо пронесся грузовик и оба "сновидца" покатились по нагретому асфальту. Сэймур как остановился, так и остался лежать на спине.

[Латигрэт >>>]

(те же)

- Оно и видно... - ресницы роханки взлетели, опустились, взлетели - грузовик исчез за поворотом. Облегченно опустились еще раз, поднялись, вместе с хозяйкой. - Что оба!
Перевязка началась по второму кругу, и уже ни одна из "спящих" сторон не обращала внимания, как сочетаются в пейзаже многолинейное шоссе, камуфляжи посторонних войск и походные одежды коневодов. В мыслях Айрин начали водить странные хороводы нервные мысли, например куда деваются окровавленные повязки и что умеет делать кровь Кольценосца (без кольца), или что сейчас делают на берегу озера ее кони.
Запахло близкой водой и чуть в стороне от места пребывания появилось затянутое ряской болотце... даже не болотце, а река. Сэйм попытался сесть. Помотал головой.
- Интересно, что там делает Сау... - Оглянулся. – Нет. Лучше поинтересуюсь, чем занят Первый. – С интересом оглядел окрестности, пока его перевязывали. – Зачем все это? – Спросил он у роханки, подразумевая перевязи и прочее. – Само пройдет.
- Само оно у тебя только пропадает, - отрезала Айрин, - сказать бы "все не как у людей", так и на человека ты... хм... не похож. – И неожиданно улыбнулась. Не то над каламбуром, не то глядя на перевязанного улайри, в котором потустороннего и страшного было на один ноготок. Большого тигра, но тем не менее – всего ноготь.
А шоссе потихоньку расплывалось, тая в обычную проселочную дорогу, запах ковыля, пыльцы... обычных смертных.
- Не переживай. – Улыбнулся одними глазами Сэймур и похлопал ее по ладони. – Пройдет.
В воздухе мелькнуло неоформившееся видение-мысль о Короле-Чародее, но, только и обдав холодком, исчезло. Но погасить улыбку Айрин хватило.
- А тебе это все нравится? – неожиданно обиженно спросила девушка, по неисповедимым путям женской мысли уместив во "все" историю Средиземья за четыре тысячелетия, конкретно последний день, несколько других миров и пропадающие перевязки, не считая Колец, собратьев, драконов, Ангмарцев и всех войн, ведомых Роханской Маркой со времен Эорла.
- Наверно. – Не совсем понимая о чем идет речь, настороженно ответил Сэйм. – Но ты о чем?
Рука Айрин обвела поля вокруг, заодно волнообразным жестом показав зыбкость и нереальность этого.
- Высшие силы, мертвые кольца, древние легенды. Ты же ходячий кошмар Средиземья... - тот факт, что Сэйм лежал, как обычно масштабную логику роханки не смутил.
- Ты про это... Высшие силы. Да они и себе сами несимпатичны. – Назгул откровенно иронизировал. – Вот только сейчас уже мало что можно изменить. Считаешь эльфийское "Великое Добро"? Чем-то лучше нас?
- Опять шутишь, - укоризненное. – Вообще-то... я даже не видела эльфов, говорят, они совсем затворились в своих городах, больше не интересуясь миром. И их добро... мы давно живем без него. Но ты не затворник. И... К-король-Чародей тоже.
- Шучу. Да, мне не слишком нравится быть ходячим кошмаром, но не слишком и беспокоит. Вообще-то люди не должны жить столько. Иначе они перестают быть похожи на людей... и не становятся похожими на эльфов.
Судя по продолжительному молчанию, Айрин примерила на спутника эльфийский лик и была сильно шокирована получившимся.
- Но живут, - задумчиво произнесла она наконец. – По воле Валар?..
- Эльфы? Живут, куда они денутся. А вот мы... я не уверен. Что мы все еще живем. – Возможно Сэймур заразился чем-то неощутимым от Третьего во время короткой стычки, но последние слова он произнес тихо и глядя в сторону. Пейзаж вокруг почти не менялся.
Они немного помолчали, задумавшись каждый о своем и вокруг сгустились сумерки. Где-то рядом с Айрин всхрапнули кони, вокруг стало нормальное Средиземье, а со стороны озера послышался громкий всплеск.
- Жизнь, - вопросительно-задумчиво протянула девушка, и поднялась с прибрежного песка.

...Что и говорить, с мертвыми разобраться было намного проще.

[Lila >>>]

Третий сел и усмехнулся. Валар, видимо, развлекались! Материализоваться то он, материализовался, только вот без одежды и оружия, которые, судя по всему, остались в Ортханке. Да и местность вокруг тоже казалась незнакомой. Лес, лес, лес… Живой, зеленый, ничем не напоминающий сумрачное Чернолесье. Фангорн? Третий поморщился, только встречи с энтами ему не хватало. Насколько он помнил, Девятку в этих местах не жаловали. Хотя, кто признает в нем сейчас назгула?
Чуть прикрыв глаза, он мысленно потянулся вдаль. Какое-то селение на северо-востоке, но оно слишком многолюдно… Конный отряд южнее… Рохиррим? Слишком далеко. А что на западе? Ортханк. Воспоминания липкой грязью всплыли в памяти. Стычка с Клинком, Лориэн…Сейчас Третий не понимал и половины своих действий. Что он хотел изменить? Чего добиться? Уничтожить Девятку? Так ведь ее и так уже не было. Назгулы умерли вместе с Кольцом, остались лишь люди со своими страхами, надеждами и амбициями. Даже не известно, объединиться ли бывшие Кольценосцы вновь! Скорее всего, нет. Слишком уж они разные. И жизнь теперь у всех своя. Собственная. Не принадлежащая Саурону.
Третий вновь вернулся к Ортханку (как там Четвертый?), но следов Сеймура не обнаружил. Изенгард был пуст. Ну, и слава Валар! Значит можно вернуться, не рискуя вляпаться в неприятности: силы еще полностью не восстановились, а новая встреча с собратом не сулила ничего хорошего.

Третий скользил в Тенях. Это был его Мир, его Стихия. Он чувствовал себя уж если не всемогущим, то, по крайней мере, вездесущим, ведь пути теней везде: и великие горные кряжи, и мельчайшие песчинки отбрасывают тень, а мест, где Свет и Тьма абсолютны почти не существует!

Тень добралась до руин Изенгарда, пролетела над зеркалом озерной глади, скользнула вверх по отвесной стене Ортханка и замерла на верхней открытой площадке, сплетая человеческий силуэт.
Третий выпрямился, огляделся. С его последнего посещения здесь ничего не изменилось. Презрительно фыркнув, он пнул ногой кучу тряпья. В этом он ходил? А этим куском железа собирался сражаться? Воистину, он был не в своем уме! Но так как альтернативы пока не предвиделось, приходилось брать то, что есть.
Едва Третий успел одеться, как почувствовал почти неуловимое движение со стороны озера. Подойдя к краю площадки, он посмотрел вниз. Водная гладь подернулась рябью, от внезапно налетевшего ветра. На берегу стояла девушка. Девушка, знающая пути Сумрака?
Третий заинтересованно присмотрелся. Нет, дело было не только в ней. Четвертый! Мелькор его забери! Четвертый возвращался в Ортханк. И встреча с ним сейчас была совсем не кстати: с одной стороны Третий не хотел оправдываться и что-то объяснять, с другой – новую драку ему не выдержать.
Третий с досады сплюнул в Озеро и отступил назад, исчезая в тенях.

[DarkLight >>>]

Первый и дракон.
Совместно Higf & DarkLight

- Не поспешили ли мы с отлетом? - зазвучало в осанве. Мысленный голос Анкаладора был слегка виноватым. Там, в Мордоре, он потерял самообладание. А это было совсем не то состояние, которое рептилия приветствовала. Холодная кровь ящера должна была погасить волну бешенства. Увы: пример Смога показывал, что драконы - не всегда властелины своих же эмоций. К счастью, за долгие годы жизни, рептилия научилась признаваться в ошибках. - По сути, что бы там не произошло - все уже случилось. День-два промедления ничего не решает.
Первый до самого Итилена задумчиво молчал. Выражение его лица резко менялось, хотя дракон и не мог этого видеть.
- Может, спешить и не стоит, - вслух медленно произнес он. - Но что еще искать там? Анкаладор, давай найдем внизу подходящее место для отдыха. Нам нужно поговорить.
Дракон удивился, даже умудрился на ходу изогнуть шею, покосившись золотым глазом на всадника. От такого маневра Анкаладор отклонился от курса, Первого изрядно тряхнуло, и ящер решил отложить "разбор полетов" до приземления. Чародей, желающий поговорить? Это - новый этап в их отношениях. До сих пор именно он, Анкаладор, намекал и допытывался. Реплика Первого из Девяти разбудило известное всей Арде драконье любопытство.
Место для посадки нашлось очень скоро. Уютный лужок, с ручейком и без гостеприимных для чужих ушей кустов в пределах прямой видимости. Только стройные свечи деревьев да редкий подлесок, где не спрятаться даже хоббиту.
Прыжок с драконьей спины был быстрым, осторожными лишенным красоты. Ангмарец приземлился на ноги. Эффектный полет с неподвижным плащом хорош при посторонних. Король-Чародей осмотрелся, не найдя и не почуяв никого вокруг, и подошел к пасти огнедышащего создания.

[higf >>>]

- Сперва я хотел тебе сказать об Анрайме. Сэймур разумен, но стремление вернуть того, кто ушел, может появиться еще у кого-то. Это опасно...
- Пусть возвращается! – фыркнул дракон. – У меня есть, что сказать этому майа.
Ангмарец помрачнел и покачал головой.
- Мне тоже, но я не хочу мериться силами с Айну, и тебе не советую. Лучше обойтись без этого.
- Но как мы узнаем про клятву, если не от него? На месте Гортхаура я бы подстраховался, а он уже доказал, что хитрее меня. Да и тебя тоже, Король-Чародей. Поэтому - предлагаю решать проблемы по мере их возникновения. Саурона пока нет. Есть Анрайм. Но, пока не Самого, вы - попутчики. Так? Значит, Девятого можно оставить в покое.
Ангмарец упрямо покачал головой.
- Вернется? – на миг его лицо потемнело еще больше, зрачки почернели, а в глазах плеснула радость, но тут же эту трансформу словно сгладило волной. – На каждого хитреца... Как доказал один хоббит... Ладно, есть дело еще серьезнее. Я не говорил тебе раньше, но дальше сложно молчать. Ты знаешь, что я был человеком и властителем не одно десятилетие. Знаешь, что тысячелетия был Кольценосцем, приняв клятву. И видел, как пришел к тебе другим человеком, ничего не помня. – Голос был тверд и бесцветен, такими же стали серые глаза, словно выгорев. – Ты знаешь, что я – это все трое, но не знаешь другого, - «Да, Эйданор?» - «Да, лекарь!», - Первого, Короля-Чародея – нет. Это постоянное поле битвы и временных союзов трех этих... существ, у каждого из которых свои цели, свои мысли, и лишь память общая! – Он скрестил руки на груди и замолчал, давая змею время обдумать услышанное, затем продолжил. – В Мордоре я чуть не подумал, что сойду с ума. Сражаться с другими и с собой одновременно очень трудно, хотя пока я держусь.

(Как обычно - с DarkLight)

[DarkLight >>>]

Продолжение совместки.
С Хигфом.

- Кто именно - ты? - спросил дракон. Казалось, он совсем не удивился таким откровениям. Хотя, если подумать, для существа созданного магией, многие странные для людей вещи казались обыденными. И наоборот. - Если ты говоришь "я", значит - есть некая общая часть, стержень, скрепляющий этих троих вместе?
Ангмарец не шевелился, казался собственной статуей, сделанной искусным мастером. Ответил на этот раз мысленно.
- Есть. Мы все хотим жить и побеждать. Сейчас я - союз двух людей, ибо мы не хотим быть тенью воли Гортхауэра. Однако говорить мы - будет как-то нелепо, другие могут не понять, - улыбка тенью тени скользнула по губам и исчезла. - Обычно говорит тот, кто более сведущ в данном вопросе. Нуменорец Эйданор, когда речь идет о делах государственных и военных. И Болеслав, который пришел к тебе - при обычных беседах или когда лучше ум ученого.
- Выходит, вы все же неплохо ладите, - задумчиво проговорил Анкаладор. - По крайней мере, двое из трех. Удивительно…, - он на секунду запнулся, что-то обдумывая, и после продолжил: - Удивительно, что твои человеческие ипостаси так яростно отторгают назгула. Я должен спросить… прости… но было ли твое поступление на службу Саурону добровольным? Он ведь - известный интриган. Но, если я говорю про него с раздражением, то ты-человек Властелина Колец почти… ненавидишь? А ты - Король-Чародей - почти что боготворишь?
На спокойное лицо набежало раздражение.
- Тебе обязательно это знать или простое любопытство?
- Ты сам начал рассказывать. Значит - уже накипело, - спокойно ответил дракон. - Я любопытен, да, но думаю - это нужно тебе. А болтливыми драконы не были никогда.
- Мне нужна помощь. Я ценю союз с тобой и думаю, что ты заинтересован, чтобы всадник не мог вмиг стать другим человеком. Или нечеловеком. Так-то мне не нужны исповедники, - сухая, почти злая усмешка. - Оставим это эльфам. - Он помолчал миг и вернулся к бесстрастию. - Я принял Кольцо добровольно, считая это союзом, пусть неравным. Но ведь союзы не вечны. Однако не знал, что Кольцо порабощает волю, намертво впечатывая преданность обладателю Единого. Думаю, это ответ на оба твоих вопроса об отношении к Саурону?

[higf >>>]

- Ты сейчас злишься не на меня, потому и обижаться на тебя, Чародей, было бы глупо. Да, я хочу понять, с кем связался, и думаю, это разумное желание. Но ведь ты не ответил мне до конца. Человек считает себя порабощенным? А назгул? Неужели ему это нравиться? Почему бы вам, троим, просто не дать высказаться каждому? Может, у вас больше общего, чем видеться, пока вы перетягиваете одеяло каждый в свою сторону? Моргот Бауглир! Да не может не быть у вас общих целей, вы же – одна личность.
- Назгул? Кольцо ушло, печать верности осталась на нем. Дракон, я знаю, что творится у меня внутри и как можно договариваться, поверь! И это не выход навсегда. Представь, что каждое свое действие ты должен обсудить с двумя собратьями, – ехидная ухмылка. – Долго выдержишь?
- Нет. Но тогда выход один - стереть границы между живущими в тебе личностями. А ведь ты - вы вместе, как раз и цепляетесь за эти различия. Ты - не один человек с прошлым кольценосца. Ты - три личности со своими целыми. И каждая считает правой только себя. Дело конечно твое. Но пока вы не договоритесь - дело не сдвинется.
- Их надо стереть, - коротко кивнул Первый. - Не знаю, как другие назгулы, но согласия тут мало. Нужна магия, дракон, и как можно скорее. Говорят, у драконов тоже есть свои знания.
- Стереть? - Анкаладор недоверчиво покачал головой. - Чародей, я понимаю, что в таком виде, как есть, они тебя раздражают. Но... вот я собираю драгоценности. Собираю всю жизнь - таковы все драконы. И вот однажды я решу, что мне неудобно на них спать и все надо расплавить. Зачем же тогда тратить столько лет? Опыт бесценен, а я - не Ирмо Лориен.
Похоже, все попытки объяснить разбивались о глухую стену невозможности словами отразить душу и мысли...
- Опыт и знания никуда не денутся, они общие, - в голосе зазвенело напряжение. – Если ты не можешь помочь ничем, кроме совета договориться, то я напрасно начал этот разговор.
- Я могу помочь, - вздохнул дракон. - Моя магия тоже на что-то годится. Например, я умею зачаровывать взглядом. Люди с сильной волей могут этому сопротивляться, но, если ты позволишь себе уснуть... по сути, в магическом сне можно сделать то, что видится немыслимым в обычное время. Дело твое - и только тебе решать, чего ты хочешь... для вас всех.

(вдвоем, пока завершение)

[Easterling >>>]

Джарил и Кхамул
Снова DarkLight & Easterling

Возможно, генерал Ларанир изменил бы тактику - если бы знал, что действия его войск вызывали у осажденных только надежду на лучшее. На прямой бой противник не шел, а стреляют... что ж с того, пусть даже зажигательными? - крепость защищали опытные воины, уж во всяком случае умеющие укрыться за каменными укреплениями, чтобы не попасть под случайную стрелу - и ответить выстрелами, если понадобится.
- Ночью можно будет вывести отряд и немного потрепать их, - неопределенно махнул рукой умбарец. - Не полезут они сейчас на стены. А вот завтра, может, и серьезный штурм начнется.
- Будем решать проблемы по мере их поступления, - отозвался Кхамул и прикрыл глаза, вслушиваясь в происходящее. Говорить не хотелось: это с Восьмым можно было побеседовать откровенно, не скрывая известной безнадежности положения, а здесь...
Хотя им вряд ли будет легче, если придется вдруг вступить в бой на корабле. Это Шестой на воде - в своей стихии; остальные же...
– Восьмой... Джарил? Как ты? Где ты сейчас?
Покрытая желтоватой растительностью равнина легко ложилась под ноги коня. Скакун восьмому достался великолепный, толчков от его галопа почти что не ощущалось. С некоторой гордостью в сердце, Джарил подумал, что за все эти века он не разучился выбирать себе четвероногих попутчиков. Его отец некогда говорил: «Есть три вещи, в которых должен разбираться настоящий мужчина: женщины, кони и вина».
Джарил покачал головой, прогоняя непрошенные воспоминания. В пункте про лошадей он все еще следовал родительским заветам… даром, что с тех пор минуло больше четырех тысяч лет. Есть ли у него родственники в сегодняшнем Средиземье? В бытность назгулом он этим не интересовался, а теперь – и следов не найдешь. Да и зачем? Ну, найдешь в степи родича, между тобой и которым столько же «пра», как между светлой майа Мелиан и недоброй памяти королем Элессаром. И что? Выйдет так глупо…
Монотонность движения и невеселый пейзаж способствовали погружению в размышления. Бывший кольценосец был уверен: с коня он не свалиться, даже если заснет, а потому смело предавался раздумьям о прошлом и будущем, пока не услышал шепот осанве:
- Мы с Пятым едем по направлению к Гондору, - сказал и сам поразился, как легко произнеслось слово «Пятый». В мысленной речи сложно лгать, особенно себе. Столько лет общения только по номерам в Темной Девятке не зачеркнешь парой дней и - даже парой месяцев знакомства в иных ипостасях. Привыкать к новым реалиям бытия им придется долго и трудно:
- Навещаем, так сказать, места своей боевой славы. А как там в Умбаре?
- К Гондору? Что вы там забыли?! - удивление Второго было, похоже, нешуточным - по крайней мере, вопрос про Умбар был начисто проигнорирован, а перед Джарилом вдруг ярко вспыхнул... его собственный образ - но в одежде гондорского солдата; следом - и Пятый, так, как они выходили в Мордор... видимо, Кхамул просто не смог вовремя оборвать осанве.
Через миг видение резко погасло.
- Извини, - это было произнесено уже куда более спокойным тоном. - Все правильно... вы правильно сделали, что ушли с корабля. Не наше это дело, на воде воевать. Но почему - Гондор? Не Мордор, не Умбар... - короткий смешок, - впрочем, в Умбар, верно, тоже не стоит соваться - сейчас.
Фантазии Второго вызвали у Восьмого невольный смешок:
- А знаешь, Кхамул, ты ведь попал близко к истине. Мы с Доримером наверное, и по сей день числимся солдатами гондорской армии.
Перед мысленным взором обоих экс-кольценосцев пронесся калейдоскоп видений недавнего прошлого:
…белые стены Гондора…
…трапеза у доме у Северена и его щедрое предложение…
…бой с потомками Шелоб и возвращение памяти…
- Как видишь, Северен не очень-то жаждал тесно общаться с ближайшими слугами Темного Властелина, - против воли, в мысленный голос Джарила просочились нотки горечи. - Так что – мы войдем в Черные Врата без мундиров с белым древом. А выбор наш прост: во-первых, в Гондоре у нас с Пятым осталась пара долгов, а во-вторых – он учуял кое-что интересное, и… постой! А почему нам не стоит соваться в Умбар?

[DarkLight >>>]

Осанве. Джарил и Кхамул.
Снова DarkLight & Easterling

- А... нет, все равно было бы бесполезно, - чуть помолчав, отозвался Кхамул, - я не отказываюсь от своих слов - здесь армия нужна. У нас, кстати, ничего особо не изменилось... пока.
Гондорские воины, окружившие крепость...
Стрелы, мелькающие над стеной...
Огонь, весело рванувшийся вверх по башенке с узкой бойницей...
- Не очень-то весело, - прокомментировал Восьмой «подслушанные» у собрата видения. – Похоже, что тебе нужна помощь и срочно.
- Вот только не надо бить себя в грудь и хором уверять, что готовы героически погибнуть за свободу южных земель, - в голосе слегка ожившего Второго прорезались знакомые саркастические интонации, будто он представил себе, как Джарил с Доримером стоят перед ним и проделывают именно это. - Хватит, что я влез... Может, Гондор - это и к лучшему. Только осторожнее там в поисках...
Вопрос "что интересного может быть в Гондоре?" не успел прозвучать.
- Второй, я, конечно, понимаю, что ты – великий маг и все такое, - ответил Джарил, - но при наших летах разница в возрасте уже мало что значит. Так что – едва ли стоит учить нас с Доримером, что стоит или не стоит делать. Мы, знаешь ли, тоже сделали выбор, согласившись на Кольца, да и теперь не ищем теплого и безопасного места, чтобы пересидеть там опасное время. Так что и не надейся тихо сгинуть там в одиночестве. У тебя же есть мы! Неужели четыре тысячи лет, проведенные вместе, это – пшик? Ничего не значащая мелочь? Нет, я не согласен!
Даже в свою бытность призраком кольца, Восьмой оставался весьма эмоциональным существом, а уж теперь, обретя человеческое тело и память, он и вовсе обзавелся огненным темпераментом. В жилах Черного Истерлинга текла та же кровь, но Восьмой всегда казался рядом с ним менее сдержанным. Хотя – надо сказать, что и более откровенным. В отличие от Девятого, отличавшегося более серьезным характером и склонностью к глубокому анализу событий, Восьмой, как казалось, жил впечатлениями сегодняшнего дня, был жизнелюбив и на удивление легко ладил с окружающими людьми, включая всех членов Девятки. Вот и сейчас – его беспокойство казалось вполне искренним, а возмущение – неподдельным.
Кхамул усмехнулся, на этот раз старательно закрывая мысли: с остальными связываться, да, пока не стоит, тревожное чувство опасения - кого можно встретить? - никуда не делось; но в этом случае - решение поговорить было верным, интуиция не подвела, в самом главном Джарил не изменился - собрат...
- Ты не понял, - произносить ехидный комментарий относительно "великих магов", "разницы в возрасте" и горячности Восьмого явно было бы сейчас совсем уж неразумным. - То, что вы окажетесь в Гондоре - это действительно к лучшему. Их король и маршал ведь сейчас здесь, с армией. Не исключаю, что ваше присутствие в их столице станет весомым аргументом... да, весомым. А будь вы оба здесь, все равно это ничем бы не помогло, ты сам понимаешь. Конечно, не спорю - красиво было бы, - иронический тон начал постепенно возвращаться в голос Второго, - живописные руины крепости, рядом - курган высотой в пол-Барад-Дура над нашими бренными останками... торжественное построение умбарских сухопутных войск... Остальные шестеро стоят с мрачными, как подобает случаю, лицами, и Ангмарец с надрывом в голосе клянется отомстить за нас... - Кхамул хохотнул - совсем не "как подобает случаю". - Я пока не собираюсь "тихо сгинуть", видишь ли. Если уж совсем плохо будет - так это произойдет громко и разрушительно, обещаю. Но пока еще не все потеряно...
- Очень на это надеюсь, - ответил Джарил. На воображение бывший обладатель восьмого кольца не жаловался отродясь, так что "курган в пол-Барад-Дура" и все остальное представил весьма живо. Видение вызвало скупую улыбку на губых кольценосца. Он понимал, что веселье на сей развыходило не очень веселое. Все же Кхамул здорово влип в этой морготовой крепости. Но - он прав: единственное, чем они с Пятым могут помочь в такой ситуации - это навести ужас на родину гондорцев. Если повезет и ветер будет попутным для слухов, их король, может быть, и оставит Второго в покое. Хотя - верилось в подобное слабо. Скорее уж так: он спокойно добьет Кхамула а потом - займеться собратьями покойничка по Девятке. В порядке живой очереди. Ай, да перспектива! Обхохочешься...
- Не пропадай!

[V-Z >>>]

Судьба Девяти
нрпг: всех прошу заглянуть в обсуждение
Ортханк. Дроглор
Нельзя сказать, что гигантский волк любил эту башню. Скорее испытывал к ней неприязнь. Но… она все же была местом силы, а такие Дроглор отлично чувствовал. И сейчас, решив доложить Отблескам о том, как он поработал, волк обходил все подходящие места.
Он прекрасно знал, что Отблески способны сейчас быть здесь, а к вечеру – в Доме Хозяина. Потому и искал не их самих, а места; Дроглор полагал, что в одном из них Отблески непременно окажутся.
Не заметить громадного волка возле Ортханка было невозможно. И уж тем более никто из Девятерых не смог бы его не узнать или не ощутить его присутствия.

Лориэн. Ралленос
Лес был все так же по-вечернему тих и печален. Вечные сумерки не собирались отступать, и по-прежнему наполняли Лориэн мягким мерцанием.
Но теперь в тенях Ралленос чувствовал угрозу. И хотя умом он прекрасно понимал, что здесь бояться нечего… сердце эльфа чуяло недоброе.
Назгулы. Кольценосцы. Улайри. Призраки Кольца…
Снова здесь. Снова на этих землях.
Эльф не знал, по какой причине один из Девяти повернулся против своих и решил выдать их смертельным врагам. Он даже не знал, возможно ли доверять назгулу. Но… нельзя не воспользоваться такой возможностью.
Ралленос никогда бы себе не простил, если б из-за его промедления Средиземье было бы вновь запятнано.

Мордор. Анрайм и Фенде
Когда крылья Анкаладора унесли их с Королем-Чародеем в небо, Фенде вернулся и долго смотрел вслед дракону. Потом повернулся к Анрайму; взгляд юноши был задумчивым.
– Возникли вопросы? – с усмешкой поинтересовался Девятый.
– Наверное, – Фенде сел, прислонившись к камню. Вздохнул. – Странное дело. Я ведь честно считал, что все назгулы – неотличимы друг от друга. Ну разве что Первый – корона там, командование… А всех остальных невозможно различить. А вот уже которого вижу – и вы все разные. Совсем разные.
– Типичное западное мышление, – Анрайм облокотился на серую скалу, едва ли не растворяясь на ее фоне. – Поверь, наши солдаты без труда нас различали. Хотя бы по манере отдавать приказы… да и по манере двигаться тоже. Ну а с людьми Запада и эльфами мы встречались по большей части в бою… а там есть ли разница, который назгул тебя убьет? Думаю, нет.
– Наверное, – повторил Фенде. – Вот что я недавно понял… вы ведь тоже были людьми. Не призраками, не творением волшебства, не иным народом – а людьми. И, думаю, сильными людьми – иначе бы он вас не выбрал.
– Простая истина, да? – усмехнулся Анрайм. – Увы, доступная совсем не каждому. Увы…
Он легко оттолкнулся от скалы, вдруг оказавшись рядом.
– Хочешь знать, как я получил Кольцо?
Фенде ничего не ответил – перехватило дыхание. Но в глазах плеснулось несомненное и яркое согласие.
– Хорошо, – Анрайм шагнул обратно в тень. – Я уже говорил, что был королем. Ма-аленькое королевство, пусть даже и процветающее. Мой народ не претендовал на величие Нуменора, и не собирался воевать с таковым. Выступать за него, впрочем, тоже. Мы вполне логично рассуждали – пусть себе Нуменор воюет, нас это не касается. Зря, кстати… но об этом позже.
Я правил – и сочинял баллады. Привечал в своей столице менестрелей, беседовал с ними и слушал их песни. Заодно и своими делился; разве что оговаривал, чтобы они, исполняя одну из них, непременно упомянули сочинителя. Что поделаешь, тщеславие свойственно всем в той или иной степени.
Думаю, историю Берена и Лютиэн ты знаешь. Хм, покажите мне того, кто ее не знает… Не раз ее пели и мне.
Вот я и задался вопросом – а если ее спеть с другой стороны? Спеть, не наблюдая за влюбленными, а глядя глазами Темного Майа?
Сложная была задача. Ты сам можешь представить, как смотрит на мир, и как думает существо, которое совсем ненамного младше этого мира? Вот и я не мог. Но попробовал.
По-моему, получилось. Во всяком случае, баллада быстро разошлась среди менестрелей; многие из них любят рисковать, а исполнение таких песен на нуменорских землях определенно было риском.
А потом… Однажды я отправился в расположенную близ дворца таверну… Не смотри с таким удивлением. Еще раз повторю – мое королевство было маленьким, насчитывало всего три небольших городка. Да и обычаи в те времена были несколько иными, и король мало чем отличался от своих подданных. Тем более, что к моим причудам народ давным-давно привык.
Словом, в таверне я встретил странника. Хорошо одетого, с гладкой речью, и оказавшегося очень приятным собеседником. Сколько уже лет прошло, а я тот разговор до сих пор помню в деталях… Мы говорили о живописи, музыке, истории, науке… да обо всем. Иногда мне казалось, что мой собеседник лично присутствовал при осаде Ангбанда или падении Гондолина – так ярко и со знанием деталей он рассуждал об исторических событиях.
А уже ближе к вечеру… мы почти весь день пробеседовали… он сказал, что слышал мою балладу. И поинтересовался, почему там почти нет слов Финрода. Я развел руками и честно ответил, что у меня и так ушло много сил на изображение Аннатара, и представлять образ мысли эльфийского короля я уже не мог. А повторять чужое не хотел.
Тогда он сказал: «А это было бы не так уж сложно. Противоположность – но похожая противоположность. Финрод – единственный из эльфийских королей, которых я уважаю».
И вот в этот момент я понял, с кем говорю. И он понял, что я воспринял его слова правильно.
Знаешь, что такое «испытующий взгляд» у Аннатара? Неподвижный, тяжелый… не злой, но предельно внимательный. Такой взгляд словно разбирает твою душу и позволяет рассмотреть ее без всяких покровов.
Не знаю, как я его выдержал – тогда я ведь был еще просто человеком. Но сумел. И, потянувшись за кубком, сказал с усмешкой: «Тогда я выпью и за Финрода».
Уже позднее я узнал, что мы, Девятеро, – единственные, кто выдерживал испытующий взгляд Аннатара. Тогда и подумал – уж не стало ли это одной из причин, по которым он меня выбрал? Впрочем, я забегаю вперед.
Он распрощался и ушел, оставив меня в некотором недоумении. Впрочем, кто поймет пути майа?
Так вышло, что через пару месяцев после этой беседы появились нуменорские послы. С обычным для них предложением – принять власть Нуменора и стать одной из провинций.
Я ответил отказом; мы не враждовали с Островом, но не видели причин, по которым нам следует им подчиняться.
В Нуменоре имелись и отличные военные, и талантливые дипломаты. Кто-то из последних, возможно, смог бы со мной договориться. Если не о подданстве, так о некоем договоре… маловероятно, правда, но все же…
Но все мастера слова были в других местах; нам в послы достался военный. И отказ он счел прямым оскорблением величия Нуменора.
Правда, вначале он попытался все же что-то сделать мирно. А именно – выбрал менестреля из своих людей и предложил мне певческое состязание. Я просто из интереса согласился.
Замечу: и хороших певцов в Нуменоре хватало. И этот был неплох; просто у меня было куда больше опыта и практики. Да и любви к искусству, если честно. Если короче, то я победил.
Но не учел мышления нуменорцев. Даже у самых лучших в сознании укоренялось с детства: «Нуменорское – лучшее. Если кто-то одолевает – значит, это обман, колдовство и вообще оскорбление Острова».
Хороший повод для войны, а? Вот и посол посчитал, что хороший.
С началом войны мы могли лишь отступать. Схватиться строй на строй в поле? С нуменорскими легионами? Бред. Они нас превосходили и по выучке, и по количеству; мне оставалось только уводить своих людей и стараться избежать прямого боя. Зато в «летучей войне» мы поднаторели – удары из засад, ловушки, яды… И песни, кстати. Это ведь тоже оружие – действующее на сердца. Трудно воевать, когда в каждой деревне на тебя глядят с ненавистью, а собственные солдаты задумываются: «правы ли мы?»
Увы, преданность нуменорцев своему Острову была очень велика. И поколебать ее… было возможно, но у нас не хватало времени.
И вот тогда-то он пришел снова. Прошел мимо всех дозоров, и поздоровался. Я не стал устраивать разнос охране; сомневаюсь, что они могли хоть что-то поделать.
Вот эту беседу я тебе пересказывать не буду. Это… сложно объяснить. Мы, можно сказать, играли словами. Полутонами, полунамеками, иронией, метафорой… Я был поэтом, а он – одним из первых певцов мира.
Кончилось тем, что он протянул мне Кольцо. И я его взял.
Дальше рассказывать… Нуменорцы уже укрепились на этих землях, и согнать их не вышло. Но большая часть моих солдат… тех, кто выжил… ушли в Мордор. Приятно думать, что многие из нынешних – их потомки. Конечно, не только их, но все равно приятно.
А я, вместе с Третьим и Пятым, приложил все усилия, чтобы сделать жизнь нуменорских солдат в этих краях невыносимой. Удары из теней, нападения зверей, слова, въедающиеся в сердце… хорошее было время.
Впрочем, так предаваться воспоминаниям можно до бесконечности. Вставай, Фенде. Пойдем дальше; нам нужно в глубь Мордора.

[Латигрэт >>>]

Спустя неделю после встречи в Дол-Гулдуре Седьмой мог смеяться над своими тогдашними мыслями. По утрам – смеяться, к вечеру же – вновь задумываться.
Офицер Федерации, нашедший свою долгожданную память.
Улайри, очнувшийся спустя четыре века после гибели властелина.
Так и не нашедший в памяти кольца смысла.
Так и оставшийся вечным воином – без отечества.

За седьмицу титулованный орками Мечом Теней понял, что человечность к кольцам не имеет никакого отношения, как и отсутствие или присутствие амнезии. Бывший среди Девятки лучшим убийцей никогда не любил и не жалел, но и став человеком, десять лет собственным выбором посвятил войне. Долгий срок для тех, кто измеряет жизнь полувеком... Каждая из его памятей по отдельности кивала на вторую, считая что та сможет жить по-другому, а уж тут – что есть.
Четыре с половиной тысячелетия Седьмому понадобилось на осмысление простой истины – жить можно и просто так.
Еще неделю он потратил, чтобы пройти от первой ступени до второй – отсутствие выбора лишь нежелание его делать.
И с такими знаменательными успехами раскачивался перед третьей, для которой тот выбор сначала надо было таки сделать. А как уже упоминалось, от раскачивания Эрику было смешно на рассвете, горько на закате и совершенно непостижимо в полдень или полночь. Примерно по утрам же, когда обе мрачные половинки впадали в апатичное равнодушие, просыпался слабый юмор и некоторые зачатки, как бы это назвать, человечности (...коя не имела ни малейшего отношения к кольцам и магии...).
В такие моменты занимаясь бумажной волокитой (которой у урук-хаев оказалось воз с тележкой и еще целое подземелье) (апатичная половина Кадша немедленно с тоской вспоминала полевые планшеты и компьютеры в командирских шлемах) (столь же апатичная половина Седьмого предлагала сократить объем всех переписок и указаний до трех глаголов, причем первым и третьем были убить-убью), Эрик начинал чувствовать что-то похожее на зависть к смертным. Людям, хоббитам, оркам – всем, кто через муки режущейся души и воли прошел намного раньше почетного возраста четырех тысяч лет. Впору было подозревать эльфов в родстве "по душам", но, к счастью, пусть собственное решение Кадшу принимать не хотелось, он знал что однажды все окончательно решит. Хотя бы по той причине, что сроки своей жизни теперь не знал, а отсутствие бесконечного "потом" очень трезво влияло на мысли. Это не считая менее глобальной, но столь же весомой причины орков: отдавать долги через восемь поколений, даже по мнению Седьмого, было бы не... хорошо.
Правда, с другой (одной из кучи других) стороны, улайри по той же причине неопределенного выбора столь же неопределенно представлял, как именно отданный долг будет выглядеть, но тут взамен еле живой человечности выступал рассудок. Зная истоки и историю воинственного народа, вопрос стоял только в том, против кого им воевать. Так что совершенно посторонних вроде "мир или война" делающий выбор Эрик даже не задавал (до такой степени "человечности" в апатию не впадала ни одной из памятей). А в преддверии решения занимался тем, чем (как оказалось) может заняться заинтересованный в благе подчиненных бывший кольценосец, человек, назгул, командир, воин, убийца, тактик, просто "важная персона"...

В один из дней таких занятий, "важная персона" недолго поколебался над письмом в Мордор (половина десантника изъяснялась неперевариваемыми в Средиземье терминами, а память улайри выудила у соседа присказку "бей своих, чтобы чужие боялись" и на полном серьезе обдумывала деления "своих" в ней), из вежливости к традициям сообщая в метрополию о производимых в Мории изменениях. Вежливость легко давалась обеим памятям улайри, прекрасно разделявшего личные пристрастия и дисциплину, но поводы к сомнению давали подписи. Вкупе с чувствами, на которые Кадш (раньше называя интуицией) никогда не жаловался.
Эрик не видел в ответах имен других.
Но знал, что братья чем-то заняты, причем – все. Полную Девятку он почувствовал, еще подходя к Морийским вратам.
И еще он не видел, не чувствовал и остро ощущал полное Его отсутствие, хотя уж тут подписи и свитки были не виноваты – великий майя и раньше обходился без улагов.
Рассудок знал, что занимается должным и правильно, но вот эти подписи постоянно вносили в жизнь состояние не-верности происходящего.
Девять были без Одного.
И эти Девять были как обычные девять. Каждый сам по себе.
Собственно, на чувстве данной не-верности и шатался свежеобретенный свободный выбор Кадша. Он мог или признать его верным, или – окончательно сочтя неправильным начать исправлять.
...Последнее письмо не стало исключением, и, традиционно наградив Эрика чувством дежа вю, завершило работу. На поверхности сияли звезды, реформируемые орки спали мертвым сном (в понимании "мертвого" чутких урук-хаев) – не считая тех, чья смена уже отоспалась, откровенно невзлюбившие назгула (за объем работ) улаги мчались по своим направлениям... Был час, когда Седьмой стоял между двумя крайностями духа и не знал, радоваться одиночеству, или ненавидеть его.
Обычно в этот час звенело оружие, как оказалось и сегодня. Хотя, по чести, как раз таки звона от клинков Эрика никто не слышал. Наследием памяти была не только ненависть, но и то, к чему привела ее умноженная кольцом сила.
Седьмого называли Мечом Теней.

[V-Z >>>]

Гондор. Северен
Вновь за вроде бы короткое время Северен покидал Минас-Тирит; и снова с важнейшим заданием. Только теперь горечи в душе было куда больше.
Ему пришлось рассказать Ральмире о том, кем оказались его воины. И у гондорца до сих пор стояло в глазах застывшее и побелевшее лицо дочери, расширившиеся глаза…
За одно это он бы преследовал назгулов до самого Валинора.
Одно хорошо – сейчас не надо было тратить время на подбор людей в отряд. Из прежних солдат остались лишь Мельнар и Тинетор; остальных выделил Динеар – из числа лучших королевских стражников.
Северен не знал, где разыскивать назгулов… но представлял, где можно начать.
Осгилиат. Место, где были похоронены многие славные люди прошлого. Увы, в окруженном могучими стенами Минас-Тирите всегда недоставало места даже для живых…
Там же располагалась гробница его собственного предка… участника Войны Кольца. А еще там же лежали мечи.
Некогда выкованные в Мордоре, специально для назгулов.
После войны их нашли в Минас-Моргуле; видно, кто-то запасливый хранил клинки в крепости, на случай, если Девятерым понадобятся новые. В составе того отряда и был предок Северена; он увез пару мечей в Гондор – как трофей.
Правда, на стену он клинки не повесил – еще недоставало держать в доме изделие мордорцев. Клинки положили в склеп, рядом с его собственным гробом, под тонкий слой камня.
Считалось, что сила духа похороненных здесь, надежно удержит любую злую силу, что может истечь из трофея.
Так это или нет, но назгулы могли все же прийти за оружием… если знали, что оно там. А даже если и не знали – не стоит оставлять его в пределах досягаемости и снабжать Кольценосцев клинками им по руке.

[DarkLight >>>]

Земли Гондора. Джарил ака Восьмой из Бессмертных.

Выгоревшая на солнце равнина ложилась под копыта коня, казалось, не ведавшего усталости, а восьмой из Девяти продолжал размышлять. По каким-то только ему известным причинам, Пятый не заострил внимания на новом осанве собрата, хотя, конечно же, почувствовал присутствие еще одного из Девятки. Скорее всего, Доример, со свойственной ему практичностью, попросту дожидался привала. Зная Пятого, можно не сомневаться: привал настанет именно того, когда лошади выдохнуться. Ему, имеющему столь глубокую связь с существами, живущими и дышащими на просторах Арды, это было так же очевидно, как Джарилу – кипение воды в котелке. Восьмой не притворялся, что понимает способности собрата. Скорее, он воспринимал их, как должное. Как то, что трава – зеленая, небо – голубое, а кровь – красная.
За время, прошедшее с пробуждения памяти. кольценосец сильно переменился. С каждым днем, с кожной пройденной горкой он становился все больше Джарилом. Другояр-найденыш был замкнутым и сторонящимся общества. Скорее всего, поневоле, ведь никто в селении на мечтал о дружбе со странным пришельцем. Хотя… с другой стороны он, Джарил, всегда тянулся к людям неординарным и интересным. Сказать подобное о селянах было нельзя. С точки зрения одного из Бессмертных, они были лишь крикливыми петухами, не видящими дальше стен родного курятника. Впрочем, такая ограниченность не делала их менее опасными.
Смерть приемной матери и сейчас заставляла сердце бывшего призрака Кольца сжиматься от горечи, но там, где Другояр тосковал Джарил бы отомстил. А Восьмой из Девяти не стал бы марать руки лично. Как, впрочем, и сомневаться в необходимости воздаяния. Оглядываясь назад, Джарил признавал, что Кольцо придавало ему, как назгулу, черты не свойственной ему-человеку жесткости и бескомпромиссности. Кое-что из воспоминаний Восьмого казалось Джарилу странным. Но все же - память веков имеет свои плюсы. За столько лет жизни, Девятеро, вместе и по отдельности, попадали в такое количество переплетов, что едва ли могли оказаться не знающими, не сведущими и просто не готовыми к какой-либо ситуации. А, вместе с тем, в Умбаре все обстояло именно так. Да, можно впихнуть в человеческую голову кучу разнообразных знаний. Но как заставить делать из них выводы? Вопрос, так вопрос. Вот, например, он сам. Призрак Кольца, четырех с половиной тысяч лет от роду, ровесник бессмертных эльфов, которые к такому вот возрасту дико уставали от жизни. Столько прожил, и что – помудрел? Как бы не так! Опять какой-то мальчишеский азарт, стремление с истинно подростковой горячностью бросаться в любую драку и взрываться от каждого слова. Ай да ужас Средиземья! Впрочем, Джарил всегда подозревал, что Темный Властелин предложил ему восьмое из колец именно из-за характера. Сам мудрый майа, являясь по своей природе одной из малых стихий, не отличался излишним постоянством в эмоциях. Джарилу он всегда напоминал пламя, которое может тихо гореть языком свечи – или вырываться из жерла Ородруина. Но, если Гортхаур был пламенем, тио Джарил – мордорским порохом. Соответственно, и отношения Восьмого с Владыкой никогда не были ровными. В те времена Джарил мог его обожать в одно время – и почти ненавидеть в другое. Причем все эти чувства, порой, выражались достаточно громко. В такие времена мордорцы старались держаться от Восьмого из Девяти как можно дальше, смотря на назгула с той же затаенной тревогой, как матросы с корабля Ономори. Наверное, не понимали, как можно сказать Властелину ТАКОЕ – и продолжать топтать землю Арды. Но столь явные для окружающих разногласия Самого и назгула были достаточно редкими. Большую часть времени Саурон и восьмой из его верных слуг вполне друг друга устраивали. Хотя бы потому, что долгая жизнь – штука, конечно, полезная, но весьма скучная. Скучать вместе у них не выходило никогда.

[higf >>>]

Сперва была радость – наконец можно избавиться от этого кошмара вечного разрывания на части, по тонким губам даже пробежала непривычная улыбка.
- Да, - короткий кивок.
А потом...
На миг, казалось, все трое действительно слились в одном усилии, тянущем назад, дальше от этого кошмара, от взгляда дракона. От смерти. Ибо всем троим предстояло умереть – что бы ни произошло после слияния, если оно удастся, не будет Болеслава... Назгула... Эйданора. Может, двоим, но скорее, что троим придется исчезнуть, даже оставшись при этом. Ибо лишь осознание своего Я делает разумное существо личностью, а оно уйдет, пусть останутся память и знания.
Убить себя без нужды, добровольно? Хотелось отказаться от замысла или попросить отсрочки – ведь до сих пор он справлялся и так! И Первый отступил, опустив голову.
- Но позже.
И словно наяву ему послышался язвительный хохот Саурона. Гортахауэра-победителя, смеющегося над оказавшимся в его вечной власти человеком. Человеком ли? Да, теперь он человек.
Может ли быть воля – вне личностей? Казалось, кто-то или что-то властно схватило всех и потащило вперед. Может быть, гордость, которая превыше надежды и заставляет приговоренных к смерти держаться мужественно, даже когда нет ни малейшего шанса на спасение?
Где, в ком, почему она жила? Нет ответа.
На траву упали шлем и броня, и мужчина вытянулся на поляне, перед огромным крылатым созданием, глядя на него снизу вверх.
- Я готов, - произнес он бесстрастно, но что-то – может, осанве или эхо его, ибо Ангмарец закрылся – просило поскорее начать не то пытку, не то казнь, не то возрождение.

[DarkLight >>>]

Первый и Дракон. Где-то в глубинах подсознания.
Higf и DarkLight

Надо сказать, что согласие Короля-Чародея на эксперимент застало дракона врасплох. Почему-то он полагал что людям, особенно – тем, чья память отягощена грузом прожитых лет, необходимо больше времени для раздумий. Сюрприз: Ангмарец оказался куда решительнее, чем предполагал Анкаладор. Правда, оставался еще вариант, что его слишком замучила эта постоянная битва трех «Я». Но дракон уже предложил помощь – и не собирался отказываться от произнесенного обещания:
- Думаю, тебе лучше сесть и постараться расслабиться. Думай о чем-нибудь приятном, а еще лучше – о чем-то, что у вас, двуногих связано со сном, - сказал ящер своему всаднику. – Твоя воля слишком сильна, чтобы моя магия погрузила тебя в сон без наших обоюдных стараний.
Легко сказать – связанным со сном, но в таком случае ничего не идет на ум. Узкая койка в комнате ученого? Давно уже истерлась прорехами память о спальне короля. Но это не навевает мысль о сне, а бессмертным призракам он и вовсе не был нужен. Самым похожим на сон тысячи лет была смерть. Иногда слуг Самого все же убивали, точнее – уничтожали физическое воплощение, как в начале Войны Кольца в водах реки неподалеку от Имладриса... Первый почему-то не любил слова «Дольн».
Тогда душа какое-то время блуждала по равнинам на пороге смерти, а потом с болезненными ощущениями воплощалась вновь. Однако это не вызывало желания окунуться в сон, скорее наоборот.
И он, всеми тремя своими частями, каждая из которых надеялась на успех, просто старался не думать ни о чем. Мысли постепенно затихали, словно их уносило куда-то. Глаза остановились на небе перед собой, и человек отчетливо увидел такой знакомый серебристый ободок, только огромный, утягивающий в себе чувства и эмоции. И тогда, не желая отпускать радость и боль, он сам отделился от земли и пролетел сквозь вспыхнувший мертвенным светом круг, почувствовав, как обожгло кожу – впрочем, не оставив следа.
Золотые глаза внимательно всматривались в серые, а природная магия драконов между тем ткала вокруг них зачарованный полог. Чем-то это напоминало знаменитую Завесу, некогда окружавшую Дориат по воле майа Мелиан. Конечно, силы у рептилии были не те, но для того, чтобы отвести глаза всем случайно проезжающим мимо (случись такое в подобной глуши) их вполне вы хватило. Для любого стороннего наблюдателя там, где только что были человек и дракон, теперь осталась только пустая поляна.
Анкаладор смотрел в глаза первому из Девяти и думал, что они напоминают холодную сталь. Должно быть, такому как он сложно отдать кому-то контроль над собственной жизнью. Даже сейчас он хочет помочь – но в глубине души все же сопротивляется. Сильная личность, железная воля… и, все же, их обоюдные усилия увенчались успехом. Сталь склонилась перед блеском золота, плечи человека расслабились, а глаза, цвета так любимого Крылатым металла, спрятались за ресницами. И в тот же момент пришло ощущение падения вниз.