Судьба Девяти, …and then the Nazgul came…

[DarkLight >>>]

- Восьмой, - раздался в ответ голос Джарила. - Кстати, можешь не представляться. Твои манеру общения, Эрик, можно узнать из десятков, а не только из Девяти. Ты воистину неподражаем.
- Рад, – по смутному видению, пришедшему вместе с выражением радости, можно было счесть что или у Седьмого нелады с определениями, или он маньяк, радующийся Армагеддону. Или прорезался ментальный юмор. – Ждем, - тут пришла картинка отдыхающих орков, в которой издевательскими дырами мелькали вырезанные места пустоты. В стратегических местах секретов разведки, что видимо заменило Эрику слишком много умных слов про обещание не стрелять и опознавательные хитрости, на кои горазды мелкие отряды в тылу врага. Мелкие разнорасовые отряды.
«Ай, да Эрик», - восхищенно подумал Джарил, обозревая картинку. Восьмой, разуметься, не считал себя единственным стратегом на пол Средиземия, но пример ясно показывал разницу в стиле действий. Он, Восьмой, решил активно воевать только после беседы с Первым. А Седьмой, вот, забрался в тыл к Гондорскому королю и без всяких подсказок. Хотя, конечно, координация действий все же не помешала бы.
- Меня ждете? – спросил он.
- Первого, - серьезный и кислый-кислый ответ – явно положительный, в осанве это легко ощущалось, - доказывал, что у Кадша таки проснулся юмор. А так же – свеженареченный Гвэйнон вызывает у Седьмого чувства, схожие с закуской незрелыми лимонами, и тот не собирается сие скрывать. И долго ждать, кстати, тоже: уж на что у Эрика было мало демонстрируемых чувств (недовольный, очень недовольный, злой, взбешенный), в градациях этих нескольких невозможно было ошибиться. В одно свое недовольство он впихивал все причины для оного и четко их демонстрировал ("Король, лимоны, гондорцы, братья, болтовня, цейтнот").
- Увы, Первый сейчас несколько занят, - в тон брату ответил Восьмой кольценосец. – но, может, и я на что-то сгожусь? У меня на хвосте гондорский обоз с отличным вином. А некотором воителям из обоза очень жмут их минас-тиритские кольчуги и шлемы. Думаю, что на твоих орках они будут выглядеть лучше.
- А кроме вина? – выдал героически длинную и не хамскую фразу Кадш, мгновенно уловивший смысл (на самом деле: "Наконец-то драка", а не "как это тактически полезно...").
- Еда тоже есть. Так что сворачивайте лагерь и ищите место для засады. Будем ждать указаний Гвейнона с комфортом.
Через некоторое время сошедшиеся отряды – благодаря присутствию двух улайри без всяких недоразумений и резких движений, - с подачи тех самых улайри перемешались во благо дела, и занялись обустройством засады. Анамаркиль (единственное незанятое лицо на ближайшие сотни лиг) как искушенный и свободный зритель смог от души насладится процессом этой перемешки, когда молчаливый Эрик в длиннейшей фразе привел доводы "за", а его собрат на редкость для себя лаконично (всего в восемь раз многословнее Кадша) осветил оставшиеся аспекты. В целом вопрос сводился к осознанию фактов, что "люди лучше знают местность, орки быстрее бегают, у людей есть кони, коней трудно прятать, урук рукопашники, а у местных луки". Последний факт, что приказы Эрика обсуждаются самоубийцами мазохистами, не всплыл ни у кого – морийцы и раньше знали, а спутники Восьмого вдохновились сначала перворожденным, а потом мордой "Бессмертного" (не про эльфа речь).

(в основном - Лати и немного меня)

[Латигрэт >>>]

(в основном Дарки и начало меня)


К устройству засады подошли с размахом, воскрешающим в памяти славные те времена, когда Барад-Дур диктовал свою волю половине Средиземья. Впечатление портило только напутствие назгулов, и, особенно, Джарила, который изложил план просто и понятно (с точки зрения орков) и совершенно несерьезно (по мнению умбарцев).
- Итак, уважаемые, - начал он, для убедительности забравшись на крупный валун. – все вы уже знаете, что следом за нами идет гондорский обоз, который мы, - кивок на Седьмого, - решили подкараулить. Возможно, некоторые люди, - поклон умбарцам, - скажут: «Для чего нам размениваться на обозы, когда впереди гвардия Короля Гондора, готовая напасть на наши укрепления, как волк на ягненка?» Отвечу, что Первый из Девяти, - не ягненок, а обоз нужен нам как прикрытие. Ведь, если дать врагу по носу, он, конечно, отступит не успокоиться. Бить надо наверняка… а те, кто имеет что-то против обманных маневров, пусть вспомнят, как Светлым досталась победа в прошлой войне.
Умбарцы сдержанно зашумели: то, как государь Элессар поймал капитанов в ловушку со своей армией мертвецов, до сих пор не давало им спокойно спать, будя в душе жажду реванша. В рядах орков тоже наметилось движение, но на сей раз – вспомнили хоббитов, просочившихся через ряды лучших воинов Мордора. Джарил поднял руку, прося тишины.
- Так как мы уяснили необходимость маневра, перехожу к более конкретным указаниям. Сейчас лучники залезут на эти холмы, замаскировав свою позицию с помощью виноградных лоз. Лозы наломаете по соседству. Два отряда пехоты перерезают дорогу спереди и сзади, в обе стороны выслать разведчиков. Еще один спрячется за холмом справа, он будет повыше, и, когда обоз остановиться, зайдет ему в тыл. Орки залягут на склонах холма, чуть ниже позиции лучников. Я знаю, что в маскировке уроженцам Мории равных нет, но подстрахую вас иллюзией. По моему сигналу, вы бросаетесь на обоз. Сам я встану на дороге, и заставлю врага остановиться. А, чтобы с отчаяния они не помчались вперед, вот за этим камешком, - назгул топнул сапогом, указывая за каким, - спрячется Седьмой и поможет мне отбить у лошадок такую охоту, применив свое знаменитое обаяние. Постарайтесь поднимать как можно меньше шума. Есть вопросы?
У обаятельного Седьмого вопросов не было, благо корни плана росли из осанве, а там недоразумения редкость. У остальных тоже, логика "перекрыть все выходы и накрошить фарш из тех, кто внутри" легко достигала и умбарцев, и морийцев.
Обведя взглядом отряд, Восьмой удовлетворенно кивнул:
- Если все ясно, слушайте далее. Не сомневаюсь, что каждый воин Гондора готов отдать свою жизнь за Короля и Белое Древо. Но нам нужнее заложники, особенно если нас обнаружат раньше времени, а потому – старайтесь не убивать всех подряд, а взять часть людей живыми. Мы свяжем их и погрузим в повозки, предварительно облегчив их от провизии. Нечего гондорцам пить знаменитые вина Умбара, ходя по чужой земле… да и я бы не отказался угоститься за счет неприятеля. Чем легче будут повозки, тем быстрее мы будем перемещаться, а это важно. Наши морэдайн, как наиболее похожие на гондорцев, станут руководством обоза. На всех гонцов из ставки рекомендуется смотреть свысока и… ну, не мне вас учить. Часть орков мы переоденем в гондорские доспехи, другая часть – поедет в повозках, для обеспечения неожиданности. Главное – напоминать приличный и минас-тиритский до мозга костей обоз, пока мы не подберемся поближе к ставке Короля. И тогда мы ударим их армию в самое сердце, как моргульский клинок.
Это доходило чуть дольше, так как природная кровожадность (кто сказал про урук? Морэдайн те же маньяки) боролась со здравым смыслом, но смысл, как водится, победил. Нынешние подчиненные Восьмого были ветеранами.
Орки тоже были в битве не в первый раз, так что работа закипела. Через весьма недолгое время, засада была готова и надежно скрыта от подозрительных глаз особенностями ландшафта, чарами и природной растительностью. Листья на ветвях в такую погоду вянут быстро, так что лозу ломали в последнюю очередь.
Восьмой и его конь встали посредине дороги…


Через пару часов единственный беззаботный (условно) наблюдатель смог убедится, что слова с делом у назгулов не расходятся, а так же – нынешний мирный и уютный, почти смертный вид оных улайри – грандиозная лапша на его острых ушах. Хотя он еще не проверял, что случиться если воткнуть в того же Восьмого... или Се... Эрика локоть-другой металла, и имел все подозрения считать что кольценосцам от этого изрядно поплохеет, мысли про лапшу не исчезали.

[DarkLight >>>]

(в основном Лати и конец от меня)

Как здравомыслящий и взрослый эльф, Анамаркиль наконец стал понимать, что потенциальная возможность убить девятерых, и практическая способность это сделать – две грандиозные разницы, и эта грандиозность душит всякую потенциальность. Иначе говоря, сменяли шило на мыло – хотя речь Перворожденного осталось культурной и возвышенной. "Деревья, пни и корни".
Осознанию способствовали метаморфозы, устроенные Джарилом, после которых гондорцы схватились пополам за мечи и сердце (некоторые – и то и другое), а Эрик развеселился (то ли его собрат насмешил... лучше бы не смешил, за сердце чуть не схватились умбарцы, - то ли от предвкушения драки) до лошадиной истерики. Коней эльфу стало жаль, а Восьмому и остальным назгулам он позавидовал. Сам уже научившись понимать Кадша, за возможность почувствовать его мысли – в момент, когда от зловещего смеха шарахаются выезженные скакуны и мелькает в полутенях гостья-смерть... – отдал бы... немало.
А за то, чтобы Седьмой никогда не стал прежним – четырехсотлетней давности – отдал бы вообще все. Потому что перед боем на тревожный взгляд тот совершенно мирно буркнул: "Никакого геноцида", - резко обозначив видимое... и невидимое. Раньше ужас был второй сущностью призрака, а теперь стал инструментом. Подчиненным.
Оставшуюся битву, или точнее бойню, светлый почти пропустил, механически отметив что для иноверцев, инородцев и впервые вместе сведенных оба отряда сработались на диво хорошо. Но куда больше его интересовали эти "дивы", а люди... орки... да хоть гномы – в этой стычке на краю земли эльф донельзя сильно почувствовал, какая пропасть лет лежит между его народом и остальными. И еще сильнее – что будущее находится с другой стороны той пропасти.
- Эльф, - отвлек спутника от вредных умных мыслей виновник торжества, успевший упаковаться в черное с серебром (что не украсило ни его, ни форму, но оттенило шрамы до легкой жути). – Не на прогулке, - в пыль упал сверток тех же цветов, предельно вежливо (для Эрика) напомнив, что статус наблюдателя это конечно приятно, но рано или поздно придется закругляться. Первые такты этого "рано" звякнули людской кольчугой, не очень целой напротив сердца. Анамаркиль резко поднял взгляд.
...Кадш поймал его едва ли не с облегчением... Или наоборот с яростью, сам не мог разобраться, чего было больше. Прощаться с бессмертным ему не хотелось, тащить его в Умбар – тоже, а нечто среднее, из-за чего остроухий философ осилил орочий марш-бросок, свойствами резины не обладало. Так что теперь Эрик был рад возможности свалить с больной головы на остроухую, ответственность решения. И одновременно злился, что Анамаркиль как натуральный светлый эльф не мог промолчать и вылез...
Взгляд миндалевидных мудрых глаз изобразил вопрос.
Взгляд прищуренных тусклых культурно ответил: "Ну и вали".
- А потом вернись? – не без ехидства переспросил светлый.
- Если будет куда, - Кадш хмыкнул в сторону Умбара, где заодно находился Первый, он же Гвэйнон, он же...
- "Если будет к кому", - теперь ехидства стало еще больше, после чего Перворожденный спокойно прихватил сверток и принялся за маскировку. Эрик выдохнул. То ли с облегчением, то ли с яростью – опять не знал, чего больше.
Окружающие дружно сделали вид, что ничего не заметили, и без всякого притворства – ничего не поняли.
В отличие от Эрика, Джарил с переодеванием не спешил, и теперь выглядел встрепанным воробьем среди стаи подтянутых морэдайн. Последние, одев черное с серебром, стали смотреться коренными дунаданами из центра Минас-Тирита. Общие корни, нуменорская кровь. Одно слово – элита армии. И рядом с ними – Восьмой, вот в таком виде. Витязи Гондора – и наемник. Контраст был разителен, хотя самого улаири производимое впечатление, казалось, совсем не заботило: Назгул лучился энергией и был очень доволен, впрочем, не без оснований. Все его планы осуществились блестяще. Хотя резоны, по которым Джарил отказался ехать во главе отряда, поручив это умбарцам, были понятны и неясны одновременно. С одной стороны, первенства улаири в военных делах никто здесь не оспаривал, и подчеркивать очевидное в общем-то нужды не было. С другой – король всегда остается королем, даже в одежде наемника. Осанка, походка. Так вот: королем Джарил не был. Более того, создавалось впечатление, что удовольствие от маскарада, и возможности одурачить врага, для него важнее победы. Это совсем не вязалось с Девяткой и ходившими о ней жуткими слухами. И в то же время – им соответствовало, ведь только недавно меч Восьмого по рукоять искупался в крови.

[Aylin >>>]

(немного Четвертого назгула)

Все было очень просто четыреста лет назад - тут свои, тут враги, первых лучше отправить убивать вторых; вот воля, вот мы, чтобы ее претворить в жизнь... точнее, чаще - в смерть.
Сэйм по обыкновению занимался любимым занятием обывателей, "философствованием", которое имело к философии такое же отношение, что, например, улаири к обывателям - то есть сугубо утилитарное.
При этом Четвертый в сопровождении офицера Умбарских сил обороны спускался все глубже и глубже под казалось и так находящееся ниже уровня моря (и тем более суши) плиты внутреннего двора старой крепости.
- Не буду поминать Валар всуе, но скоро ли кончится эта лестница?
Поинтересовался завернувшийся в плащ не слишком непроглядного мрака и умеренного ужаса Четвертый у своей спутницы - разумеется, он выбрал в сопровождающие офицера-женщину. Несущая факел женщина средних лет с невыразительным лицом и всем остальным... тоже не слишком выразительным, вздрогнула - спутник ее немного нервировал и у нее, увы, не было сотен поколений предков в услужении у Черного Властелина - так что ей было простительно. Голос тем не менее остался твердым (Надо ли повторятся про невыразительность? К тому же это была бы ошибка - голос был красивый).
- Нет... милорд. Раньше она кончалась заметно раньше.
- Вот так, да? - Сэймур остановился и заглянул за перила. Офицер не стала вздрагивать, завороженно наблюдая, как разгораются желто-оранжевым глаза страшноватого спутника. Плотный и ощутимый взгляд будто высветил несколько лестничных пролетов вниз, затем зачем-то вверх.
- Хм... что ж, тогда придется мне провожать вас. - Пожал плечами Сэймур и подошел к стене, снял с руки перчатку и положил ладонь на камень. - Нет... это не Нуменор. Пойдемьте. - сказал он чуть позже. - У вас хороший голос, откуда вы родом?
- Из Гондора... - ответила офицер и явно приготовилась к тому, что ее сейчас будут казнить.
Сэймур чуть улыбнулся. Лицо у него было бледным, как у сказочной смерти.
"Но, они ведь совсем не сказка..." - подумала офицер.
- Красивая страна, но бездарные короли. - взглянул в ее сторону и отвернулся улаири.
- Отец служил в дворцовой страже. - вдруг выдала свою страшную тайну сопровождающая. - но родителям пришлось бежать. Он был ни в чем не виновен, но...
- Я понимаю. - отмахнулся Сэйм. - Где-то не подкупился или не того задержал в непотребном виде... Или заступился?
"Говорят, они читают мысли... и питаются страхами. - подумала офицер и кивнула.
- Что ж, но эта лестница меня уже нервирует... - несколько пролетов ниже назгул опять "слушал" камень стен. Офицер переминалась с ноги на ногу и старательно освещала факелом окрестности.
- Как он умер? - вдруг спросил улаири.

Сообщение отредактировал Ri - 28-06-2008, 15:55

[V-Z >>>]

Море близ Умбара (с Хидеки)
Начав войну против Умбара, гондорцы прекрасно понимали: успехи на суше будут не столь уж значительны, если не переломить господство противника на море. В конце концов, именно на воде Умбар всегда был сильнее всего.
Первые схватки флотов в этой войне окончились для гондорцев не слишком удачно; впрочем, те вели себя крайне осторожно и вовремя отступали.
Но здесь, в виду самой столицы врага, отступать уже не было смысла; тем более учитывая то, что армия Гондора уже подходила по земле.
Сюда, под Умбар, направился почти весь гондорский флот.

– А они заботятся о своем порте, – пробормотал Фарнир, разглядывая видные уже отсюда умбарские суда. – Что и неудивительно…
Потомок одного из благородных родов Гондора командовал флотом в этой войне; как и его давний друг Беоргиль, Фарнир имел немалый боевой опыт. Он никогда не считал себя военным гением, но обоснованно полагал, что сейчас противнику придется несладко.
В конце концов, гондорцы умели учиться. И Фарнир лично добивался у короля одобрения методов, которые были, прямо сказать, не рыцарскими, но эффективными. «Преимущество надо получить любыми методами», – изрек Арандир и дал командиру флота разрешение на все, что он сочтет нужным.
И сейчас все подготовленное Фарнир намеревался пустить в ход.
– Передайте на все суда – начинаем, – бросил он помощнику, не отводя взгляда от корсарских парусов.

С борта «Алого Волка» за перемещениями гондорских судов пристально наблюдал Высокий Капитан Кареллон. Он не сомневался в искусности своих людей, но враги уже один раз преподнесли сюрприз… стоит ли ждать повторения?
Капитан решил, что лучше ожидать худшего, чем получить неожиданный удар. Посмотрим, что Гондор приготовил сейчас… или они всерьез намерены одолеть Умбар только своими судами?
Два флота сходились. Битва на море началась.

Умбар
- Без приказа не принимать никаких действий! – разнеслось по кораблю.
Старый матрос сплюнул на палубу и растер плевок босой ногой:
- Это ж что, нам ждать пока это гондорское дубочье разнесет нас на радость рыбам?
- Не твоего ума дело, - рыкнул подошедший боцман. Ему тоже не нравился приказ капитана, но приказ был приказ.
Боцман посмотрел в сторону «Алого Волка», именно с него шли все распоряжения.
Алая стрела взлетела в воздух. Боцман улыбнулся демонстрируя беззубый рот:
- Скоро будет потеха.

Река. Где-то на подходе к Умбару
- Чтоб вам всю жизнь жрать акульи жабры! Кому сказано делать все быстро!? – Эйн расхаживал по палубе взад и вперед, успевая только раздавать подзатыльники матросам. – Если мы не успеем прибыть в Умбар вовремя…вам лучше не знать, что сделает с вами Капитан.
Последняя фраза подействовала на моряков, как кнут. Все они прекрасно знали, кто теперь является их капитаном. Это знание давало им некоторое чувство гордости и значимости, замешанное на страхе перед Шестым…

Фарнир бросил недовольный взгляд назад; увы, все неприятные сюрпризы, которые Гондор приготовил умбарцам, изрядно замедляли движение судов. В частности, именно поэтому почти все они оставались тайной – новые суда просто не успели еще подойти, когда случились первые схватки на море.
Оно и к лучшему.
Гондорец перевел взгляд на другие корабли. Посылать сигналы сейчас не требовалось; до начала атаки все капитаны собрались на его корабли, и обсудили план десятки раз. Фарнир мог быть уверен, что корабли сделают именно то, что было намечено.
Впрочем, эту битву должны были выиграть не только корабли.
– Кодамира ко… – начал он, оборачиваясь, и осекся.
Помянутый Кодамир – невысокий, худощавый холодноглазый человек – уже стоял рядом.
– Начинаем, командир? – осведомился он.
– Готовь своих, – кивнул Фарнир.

Кареллон был уверен в том же самом касательно своих моряков; враги могли устроить что угодно, но в одном Высокий Капитан был убежден – его люди не побегут. Умрут, но не побегут, если только он не решит отступить.
Но этого ведь не придется делать, так? Хотя… Кареллон с долей сомнения покачал головой. Никогда нельзя быть абсолютно уверенным. Даже знакомый враг может вытворить такое, на что ты и не рассчитываешь.
Что ж, если по-прежнему дрейфовать – так ничего не поймешь.
А значит – вперед!
Море - не суша, это знает даже ребенок. И то, что ожидание битвы на море отличается от того ожидания на суше, несомненно. О деревянный борт корабля бьются волны, осыпая моряков соленными брызгами, что услужливо подимает вверх ветер, который используют для планирования крикливые чайки.
Вода - не спокойная стихия. Она вечно движется и требует от тех, кто с ней имеет дело, того же. Она не прощает ошибок и всегда готова принять в свои объятия любого, невзирая на толщину кошелька и количество регалий.
Флот Умбара, разделенный на три неравные части, двинулся вперед, рассекая волны. Центральная, она же и главная атакующая эскадра шла на три корпуса впереди. Две остальные должны были прикрывать ее и прийти на помощь в случае надобности.

В отличие от умбарцев, их противники не могли позволить себе хитрые тактические маневры; их суда просто не сумели бы обогнать корсаров в боевых построениях.
Поэтому Фарнир сделал ставку на живучесть бортов, вытесанных из добрых гондорских деревьев - и направил свои корабли вперед, к центральной части вражеского флота.
На "стрелках" звучно щелкнули корабельные баллисты, посылая тяжелые снаряды. Замерли лучники, готовые осыпать противника стрелами, как только корабли достаточно сблизятся.
Но основной сюрприз сейчас таился за первыми кораблями эскадры Фарнира, и был невидим для умбарцев.
На воду спускали небольшие лодочки, в каждой из которых было всего по два-три человека.

Тяжелые снаряды падали в воду, поднимая большие волны, отчего корабли умбарцев раскачивались, как при буре. Некоторые из них находили свою цель, но из-за все еще достаточно большого расстояния между двумя флотилиями урон серьезный нанести не могли. Только у одного корабля сбило мачту, а другому пробило борт и теперь команда отчаянно пыталась откачивать воду, чтобы раньше времени не пойти на корм рыбам.
Но и умбарские моряки не из тех, кто будет молча смотреть, когда их бьют. К бортам были придвинуты огромные стрелометы. Орудие, основанное на действие катапульты, стреляло стрелами и не по одной, а сразу несколькими. Для этого были предусмотрены специальные отверстия в двух параллельных деревянных щитах, в которые просовывались стрелы. Третий щит, сделанный из прочной, но при этом достаточно гибкой, древесины, при помощи рычагов и шестерней оттягивался назад.
По приказу капитана рычаг снимался с предохранителя и третий щит, который с огромной силой бил по стрелам. Умбарские моряки, которые всегда отличались острым языком, назвали третий щит «ладонь Тойра». Был такой моряк, который в портовых тавернах любил шлепнуть проходившую мимо симпатичную служанку. Но это-то любит сделать каждый, но у Тойра рука была настолько тяжела, что у бедной девушки синяк проходил целую неделю. А усидеть она могла и то, только после применения лекарственных примочек.
Единственный недостаток стреломета был все же в легкости самих стрел. Те не очень хотели пробивать деревянную корму кораблей, застревая в толстых и прочных досках, но зато приносили большой урон на самой палубе, где было много народу и куда им можно было спокойно воткнуться. Поэтому для пущей надежности их еще и поджигали.
Умбарцы правильно сделали, рассчитывая на стрелометы; к такому морскому оружию гондорцы привычны не были. Посыпавшаяся с чужих кораблей смерть прошлась по палубам, унося жизни немалого количества солдат; от вонзившихся в доски стрел начали расходиться пламенные дорожки
– Щиты поднять!
Одинаковая и, пожалуй, единственно возможная мысль пришла в голову командирам солдат, находившихся на судах. Вообще-то, крупные и тяжелые щиты предназначались для защиты от вражеских лучников – но сейчас они сгодились и против стрелометов.
Легкие снаряды с силой ударялись о прочные щиты, застревали в них, но пробить были не в силах. Уже без приказа матросы принялись окатывать палубу и сами щиты водой; правда, на одном из кораблей этого сделать не успели, и рулевому оставалось лишь спешно крутить штурвал, пытаясь вывести судно из боя, пока его товарищи стараются потушить разгоревшееся пламя.
Но самым скверным было то, что стрелы поразили многих лучников, не успевших сделать ни одного выстрела. Часть из них спаслась, вовремя укрывшись за щитами, однако идущие впереди корабли лишились немалой части стрелков.
В ответ снова щелкнули корабельные баллисты; находившиеся дальше в строю, и менее пострадавшие суда начали маневр – у них-то команды лучников потерь не понесли. А уж стрелять гондорцы умели, и длинные луки били далеко и смертоносно.
Между судами переднего ряда проскользнули лодки, стремительно понесшиеся к вражеским кораблям. На столь небольшой дистанции они могли развить очень даже немалую скорость – благодаря могучим гребцами.
Со стороны казалось, что гондорцы решили взять врагов на абордаж.
Взять корабль на абордаж. Многие, кто сейчас находился на кораблях Умбара, знали это не понаслышке. Уж слишком эти «многие» промышляли пиратством и преуспели в этом деле. Круг Капитанов прекрасно осознавал, что выиграть битву, перебрасывая с корабля на корабль смертоносные «игрушки», шансов мало. Умбарские матросы жаждали этого мига. Словно акулы, что плавают возле потерпевших крушения, изводя своим в предвкушении сладости крови. Закинуть «кошку», перебраться на корабль дуболомов и перерезать врагу глотку.
Стратеги Круга Капитанов рассчитывали все верно. Пока Центральная эскадра приближалась к флоту Гондора, Левая и Правая держали врагов на метке, не давая увернуться и сделать какой-нибудь «финт ушами», продолжая вести обстрел вражеских судов.
Корабли Гондора подались назад; похоже, они решили отступить, встретив такое сопротивление… Так решил бы любой наблюдатель.
И ошибся бы.
«Мордорский перец» считался в королевствах Запада оружием недостойным, но отрицать его эффективность было глупо. Однако состав взрывчатого порошка алхимики Черной Земли хранили в строжайшем секрете, а захватить сколько-нибудь значимое количество не удавалось.
Но хотя бы небольшая замена была найдена.
Фейерверки в западных землях любили еще с тех пор, как по ним ходил Гэндальф, большой мастер таких забав. А за прошедшие века научились изготавливать ничуть не худшие огненные смеси для праздников.
Фарнир, однако, был первым, увидевшим в них возможное оружие. И он же убедил в этом других; в результате мастера фейерверков взялись за составление иных смесей – которые цветных сполохов на половину неба не давали, но зато взрывались куда сильнее, и поджигали то, что могло гореть.
Увы, по простоте производства, силе и количеству такие смеси изрядно уступали «мордорскому перцу». Но… они были, и это сейчас являлось главным.
Именно такими смесями были нагружены внешне безобидные лодочки, рванувшиеся к умбарским судам. Названия для них еще не придумали, хотя кое-кто уже именовал «огненными лодками».
Оказавшись у бортов, воины в лодках действовали очень быстро и слаженно. Гребцы бросили весла и дружно метнули в чужие борта гарпуны и крюки, соединенные прочными веревками с лодкой; зазубренные лезвия гарантировали, что моментально их не вытащат. А веревки были сплетены на совесть.
А затем – дружно бросились в воду.
На каждой лодке задержался лишь один человек – который, вытащив из кожаного мешочка кремень и огниво, высек искру и подпалил конец веревки, уходившей к мешкам, плотно уложенным на дне.
Никто даже ничего не успел понять – только глянуть, изумиться, увидеть, как огонек доползает до мешков…
А затем по умбарской эскадре прокатилась череда взрывов.
Гондорцы рассчитали все очень верно. Даже выбор кораблей, которые должны были взорваться первыми. Взрывались не все, но горящие обломки, что разлетались во все стороны, делали свое дело. Пожар охватил большинство кораблей Центральной эскадры.
Возникшая паника заставила оставшиеся корабли отступать, что повело за собой полную неразбериху среди тех, кто руководил Левой и Правой эскадрами.
Расчерченные фарватеры на карте говорили о том, что пробиться мимо горящего флота невозможно. А значит – позорное отступление.
«Еще есть шанс!»
Кареллон трижды проклял взрывы и крики погибающих; на их фоне было совершенно невозможно докричаться до других судов, и отдать новые приказы. А дым от загоревшихся кораблей не позволял отдать сигналы.
Но Высокий Капитан надеялся, что сейчас его моряки преодолеют растерянность, и ударят; в конце концов, у них еще оставалась возможность сдавить гондорский флот с двух сторон и пустить на дно немало «дубовых» посудин. А лодки теперь и на полет стрелы не подпустят к бортам… точнее, как раз на полет и подпустят.
Так бы оно и случилось; опомнившись, умбарцы пришли в ярость, и их суда стремительно двинулись на сближение с врагами, осыпая их стрелами.
Увы, у Фарнира еще не кончились неприятные откровения. И вот то, что он собрался пустить в ход, стоило ему немалого здоровья – потому что пришлось невероятно долго доказывать, что таким образом воевать можно.
Тогда в спорах Фарнир рисковал всем; кто-то даже открыто обвинил его в использовании наследия Ортханка… что было правдой на тысячную долю. Из цитадели Сарумана не взяли ничего, но вот сведения о былых изобретениях натолкнули Фарнира на мысль, которую он и развил.
Алхимики сумели сделать почти все, что от них требовалось, а механики, обрадовавшись невиданной задаче, изобрели и подходящий механизм. И вот за его применение Фарниру пришлось выдержать настоящую битву.
Окончательно спор разрешил лично король, заявив: «Если это позволит сразить врага, и не потерять наших воинов – оно пригодится». Кто-то возразил, что такой способ ведения боя не сделает Гондору чести, на что Арандир отчеканил: «Зато дети нашей земли будут живы».
И сейчас тяжелые корабли новой конструкции двинулись навстречу умбарцам, а матросы торопливо срывали плотную ткань, открывая чужим взорам массивные устройства из дерева и металла.
Умбарские моряки среагировали мгновенно, закрывшись корабельными щитами; у них и не было сомнений, что сейчас ударят стрелы – такие же, как и с их собственных кораблей.
Зря.
Потому что странные машины выплеснули густую жидкость, загоравшуюся сразу по выходе из металлического сопла.
Пламенный поток прошелся по палубам умбарских кораблей; творение гондорских алхимиков с равной легкостью прожигало деревянные щиты, доспехи и плоть. Над морем взвились дикие вопли горящих заживо людей; пламя вспыхнуло и на судах – там, где падали огненные брызги.
«Стоит ли этого победа над умбарским флотом? – невольно подумал Фарнир, вцепившись побелевшими пальцами в борт своего корабля. И уверенно ответил себе: – Да. И даже если меня за это проклянут – я принесу Гондору победу».
А Кареллон, глядя на пылающие суда, отчетливо понимал – надо отступать. Иначе могут зажечь едва ли не весь флот; кто знает, сколько такого напитка припасли гондорцы для своих вечных противников?
И иного выхода не было.
Отойти в залив, поднять цепи – и восстанавливать силы, чинить корабли… готовиться к новой битве, с новым знанием о враге.
Один за другим умбарские корабли проскальзывали в гавань; скорости и маневренности у них отнять не могли никакие изобретения противника. Один за другим; и в конце концов заскрежетали старые механизмы, поднимая громадные цепи, наглухо закрывавшие выход из гавани.
Теперь врагу было не достать корабли Умбара.
Но… тяжелый нож вошел между лопаток одному из работавших у механизма цепей, и тот бессильно рухнул на камень. А на обернувшихся и застигнутых врасплох умбарцев набросились полуобнаженные загорелые люди.
Именно их и привел Кодамир. Это тоже была идея Фарнира; набрав самых крепких из жителей прибрежных селений, он создал отряд, воины которого могли плыть в любом море, и после этого – драться, унося жизни врагов.
Абордажников бы из них не вышло; все же в боях на палубах кораблей умбарцам равных просто не было. Но вот неожиданно атаковать, и выполнить совершенно иную задачу – это воины Кодамира могли.
Из двадцати бойцов восемь остались лежать рядом с умбарцами, и их кровь потекла в море, смешиваясь с кровью корсаров. Но оставшаяся дюжина задание выполнила – искорежила и заклинила механизм цепей.
Теперь ушедший в убежище умбарский флот не мог вновь выйти на морские просторы.
– Уходим, – распорядился Кодамир, оглядывая дело рук своих солдат и зажимая рану на плече. Он не был уверен, что доплывет до корабля Фарнира, но относился к этому спокойно.
Главное – они сделали, что должны были сделать.

[higf >>>]

Переговоры

Утро было тревожным. Первый просчитывал вероятность поражения на море, и все же, как и все в Умбаре, не ожидал его душой. Прирожденные моряки привыкли бить «дубов» на воде, и неудача вогнала город в уныние, совершенно непозволительное сейчас. Ангмарец мобилизовал жителей на работы по укреплению внутренней стены. Не то, чтобы от этого было много толку, но если людей занять, им будет некогда предаваться мрачным предчувствиям.
Снова вспомнилась Война Кольца. Да, они должны были победить – и все же проиграли. Конечно, тогда на стороне врагов был Митрандир-Гэндальф, а где-то в стороне от решающей битвы – эльфийские владыки. Но ведь на их стороне тогда был Аннатар, а улаири - бессмертны
Зато вести через осанве от Джарила и Эрика об успешной операции с обозом мелькнули лучом надежды. Хотя, скорее, тучей, набежавшей на слепящее солнце. Луч света был для темной стороны уж больно неподходящим символом.
Перед Умбаром уже вырос походный лагерь, выстроенный по всем правилам, настоящий передвижной городок. Острое зрение назгула уловило движение – к воротам города приближалась группа вооруженных всадников.
Гондорские воины держались рядом; смерти они не боялись, но сейчас им было необходимо защитить другого человека, ехавшего вместе с ними.
Маршал долго уговаривал короля не рисковать собой, но Арандир настоял; он не сомневался, что на переговорах появится Ангмарец... а короли говорят с королями.
Даже если один из королей был мертв и воскрес. Даже если земель, которые ему принадлежат, давно нет.
Равные говорят с равными.
И потому среди всадников находился король Гондора.
Когда они приблизились на достаточное расстояние, Арандир послал вперед одного из всадников - предложить переговоры.
- Убьем? - предложил Третий Гвейнону, глядя на фигурку внизу и слушая вызов. И шагнул туда, где тень от башни спускалась по стене до самой земли.
- Зачем? – в голосе Первого слышался лед холодного моря, омывающего северные берега Ангмара.
- Раньше ты не задавал таких вопросов... Король, - Эалунг отвесил почтительный поклон с еле уловимой иронией и привычно замер, словно видя что-то доступное лишь ему.
- Может, упустим возможность убить кого-то поважнее, - пожал плечами Первый и, не дожидаясь ответа, подозвал стражника. Тот заорал в ответ, передавая согласие на переговоры. Подготовка заняла немало времени – несколько отрядов гондорцев временно оттянулись на расстояние в два полета стрелы от стен города, которые чуть приоткрылись, выпуская трех всадников.

(с Визетом и ДаркЛайт)

[V-Z >>>]

(тот же состав)

Пятый некоторое время упирался, не желая отпускать Короля-Чародея, но тот не стал вдаваться в дискуссию, оборвав ее приказом. Одним из условий было отсутствие поблизости дракона.
Арандир внимательно наблюдал за приближением конников. Обычные люди на вид... но кто-то из них (а может, и не один) - старше его страны.
Такое - еще опаснее. Когда сразу понимаешь, что перед тобой - нечто, глубоко тронутое Тьмой, то легче. А когда противник кажется обычным человеком...
Он покачал головой, отгоняя мысли не ко времени. Сейчас следует сосредоточиться на переговорах.
Ехавший первым был пониже остальных, но держался так властно, что не возникало сомнений в том, кто тут главный.
- Нас трое – вас тоже должно быть трое, - заметил он громко, не подъезжая ближе.
Арандир коротко глянул на спутников; движение руки - и несколько из них неохотно направили коней назад, к армии.
- Теперь мы равны, - спокойно отозвался король Гондора.
- Наверное, - коротко отозвался мужчина – со светлыми волосами, короткой бородкой и правильным, невыразительным лицом. Лишь полуприкрытые решеткой ресниц светло-серые глаза мерцали черными искрами. – Мы, кажется, уже встречались недавно.
- Вряд ли нам удалось видеть друг друга на таком расстоянии, - вежливо заметил король. Чуть помедлил, скользя взглядом по лицам чужих всадников. - Я - Арандир, король Гондора.
- Эйданор, сын Гейдара, Первый из Бессмертных, король Ангмара, главный маршал Мордора. Ныне – Гвейнон... комендант Умбара.
Ироническая усмешка пробежала по лицу, оживляя его.
Арандир застыл, невольно вглядываясь в лицо собеседника.
Значит - это действительно он? Легендарный Ангмарец, первый из слуг Саурона?
Но... кто же тогда другие?
Сумрачное лицо Пятого, ехавшего слева от Короля-Чародея, было непроницаемым. Лишь один раз – при имени «Арандир» на нем отразилось подобие интереса. Все же, Доример был уроженцем Гондора, так что личность короля этой страны была ему более чем интересна. И как члену Девятки, и, собственно, как Доримеру, чья память сейчас так причудливо переплелась с воспоминаниями кольценосца. Спутники властителя Минас-Тирита своих имен не назвали, так что Пятый из Девяти предпочел стойко проигнорировать заинтересованный взгляд короля. Едва ли стоит давать ему лишнее преимущество, заставив насторожиться словами «трое из улаири». Хватит пока одного Ангмарского Короля, который зачем-то припомнил и родовое имя, и прочие титулы. Видимо, противостояние с Гондором давно перешло для него в разряд «что-то личное».

[higf >>>]

После этой мысли, в голове кольценосца раздался знакомый смешок: если остальные назгулы скрывали свой интерес к происходящему, то Восьмой подслушивал, не стесняясь. Похоже, Джарил не считал подобное поведение убылью для достоинства. Он предложил пари: «Всего трое» назгулов – против всей гондорской армии». В другое время Доримера это бы позабавило – особенно, в свете слов гондорского короля о равенстве сил. Но сейчас Пятый был одним из этих троих, а потому он, не разжимая губ, попросил Восьмого подслушивать молча. Джарил фыркнул, но все же послушался. Отчасти – из-за того, что пауза в разговоре не затянулась. А может быть, из-за того, что два короля, и впрямь, смотрелись достойными противниками. Почти равными, невзирая на разницу в возрасте длиною в тысячелетия.
Третий смотрел на гондорцев, как ночь смотрит в окно дома на свечи
- Эалунг, - коротко отреагировал он – и ничего не добавил.
- А это Доример, - усмехнулся Король-Чародей. Титулы, номера или принадлежность к улаири они подчеркнут сами – если пожелают. – Вы хотели говорить с нами?
- Разумеется, - чуть наклонил голову Арандир.
Эти двое... сородичи Ангмарца или нет? Впрочем, никак не определить... да, теперь все куда сложнее.
- Мы собирались предложить Умбару сложить оружие, - без обиняков произнес король Гондора. - Это позволит избежать излишнего кровопролития.
- Гондор теперь идет на переговоры с теми, кого считает Тьмой? – серьезно спросил Ангмарец. – Что ж, действительно многое изменилось.
- Минули века, - едва заметно пожал плечами Арандир. - Думаю, ваши союзники не ожидали того, что с ними случилось.
Он коротко кивнул в сторону гавани.
Удар был чувствительный, тем не менее лицо Ангмарца выразило не эмоций, чем в дни, когда было невидимо смертным.
- Что ж, всё меняется. Это не первая неожиданность этой войны. Возможно, не последняя. Каковы ваши условия?
Арандир помедлил перед ответом.
- Умбар сокращает флот и перестает нападать на нас и наших союзников в течение определенного срока. Выплачивается контрибуция. Часть северных территорий отходит к Гондору.
Конечно, по каждому пункту существовала масса уточнений. Но сейчас король называл только самую суть.
- А сам город, его гарнизон и его предводители? – так же бесстрастно уточнил Первый.
- Я не думаю, что жители Умбара отдадут свою столицу, - тон Арандира был не менее спокойным. - Разумеется, город остается в их владении, но гарнизон также сокращается. И союзники Умбара - я имею в виду солдат Мордора - возвращаются на свои родные земли.

(тот же состав)

[V-Z >>>]

(вновь те же)

Третий был удивлен мягкостью требования Гондора. Это действительно было совсем непохоже на времена Аннатара, когда стороны бились отчаянно насмерть, мира не было и быть не могло – лишь временное перемирие. Может, потому, что на самом деле то была борьба высших сил, которые передвигали смертные и бессмертные фигуры. С чего бы игрокам устать от увлекательных комбинаций и бросить свое увлечение?
В то же время в чувство служения тому, что выше и сильнее тебя, как-то поднимало и избавляло от многих забот, хотя теперь Принц Теней понимал, какая доля принуждения в нем содержалась.
Он был мало разговорчив и подозревал, что Ангмарец взял его с собой скорее в качестве телохранителя, да разглядеть что-нибудь недоступное другим. Потому и позволял себе думать не столько о самом предложении, сколько о том, что на него ответит Король-Чародей, и что кто думает сейчас. Вглядываясь в лица, Эалунг не упускал из виду и руки, которые могли потянуться к рукоятям мечей. Тень от капюшона ложилась на лицо, привычно скрадывая его выражение.
После слов гондорского властелина, Пятый молча повернулся к Ангмарцу, ожидая решение. Поза говорила: «Ты – главный, и право выбора за тобой».
А вот Джарил снова не удержался от реплики. На сей раз его слышал все трое переговорщиков:
«Предложение Гондора заманчиво. Но почему бы тебе, первый, прямо не спросить «а что вы планируете делать с назгулами?» Арандир не сказал об этом не слова и, думаю, неспроста. Кроме того, то, чем мы сейчас занимаемся вместе с Седьмым, не очень-то похоже на честную игру по правилам поединка».
«Восьмой прав, - подал голос Пятый. – Гондорцы показали себя способными воевать по-новому. В прежние времена я назвал бы это «коварством». Правда, Аннатар считал это хорошим качеством».
«Но едва ли кто-то из нас повернулся бы безоружной спиной к Аннатару, не имея хотя бы ножа в сапоге», - закончил Джарил. – Кроме того, одно дело – победить и потом великодушно предлагать мир на мягких условиях, а вот тянуть время переговорами, пока двое из Девяти заходят гондорцам в тыл – совершенно иное. Боюсь, Первый, что проявить благородство тут не получится».
«Раскрыв тайну нашего обходного маневра, мы утратим единственное преимущество, не получив выгоды», - похоже, совместное путешествие привело к тому, что Пятый и Восьмой кольценосцы, при всех внешних различиях, стали очень похоже смотреть на проблемы.

[higf >>>]

«Наша подготовка к удару в спину – это война. Если бы в то же время гондорцы готовили удар в тыл – было бы правильно. Вряд ли это открытие поразило б вождей Минас-Тирита... А выдачи назгулов от назгулов он, к сожалению, не потребует» - невесело усмехнулся Ангмарец в осанве. Он не ожидал такой уступчивости от извечных врагов – и это было не так хорошо, как казалось. Будь требования высоки – он гневно отверг бы их, и был бы прав. Но теперь враждебная армия просит за отступление так немного, что, отказавшись, Король-Чародей рискует прослыть глупцом, напрасно отдающим жизни тех, кто ему доверился. Конечно, на самом деле Умбар мог бы сдать лишь Круг Капитанов, но если прямо сейчас он отправится назад... Нет уж, Первый назгул – не мальчик на побегушках! После возвращения из небытия нужна победная война, а не почётная капитуляция!
В голову пришёл простой выход. Очень простой – и эффективный. Если Арандир сейчас умрёт – армия врага будет потрясена, а переговоры сорваны. Немного иллюзии и всем покажется, что гондорцы напали сами. Он уже готов был сплести чары, простые и эффективные. Уже первые слова звучали в голове, а пальцы были готовы вытянуть клинок...
Нет. Он всегда верил своему чутью, верил больше, чем логике и вычислениям, иногда поступая даже наперекор здравому смыслу. И обычно ощущения не подводили. Вот и сейчас Первому откуда-то пришло осознание, что этого делать не надо, без всяких «почему» и «зачем». Просто – нельзя.
Он не только остановился сам. Почти одновременно он уловил похожие мысли в осанве, исходившие от Эалунга.
«Нельзя» - кинул он, но Третий не остановился. Он тоже иногда действовал по наитию... что должен был хорошо помнить Сеймур – и камни Ортханка. Тени под копытами стали гуще, пока еще незаметно для людей.
Лицо Первого было неподвижным, только чуть побледнело, да бешено забилась жилка на виске. Казалось, он обдумывает предложение Арандира, а в это время в осанве шёл поединок воль, и тень чуть то густела, то вновь слабла – словно легкие облачка примеряли на солнце нескромные полупрозрачные наряды.
Принц Теней был упорен – и все же воля Ангмарца брал верх. Внезапно борьба прекратилась так же внезапно, как и началась. Третий всё это время оставался послушной статуей.
«Если хочешь – убей меня» - послал мысль он.
«Ты нужен мне. Все остается по-прежнему» - мысленная интонация – как песок, скребущий доспехи.
Наконец Король-Чародей заговорил. Медленно, словно взвешивал и отмерял каждое слово, перед тем, как отпустить их в воздух.
- Это хорошее предложение, король. А что будет с Ангмаром, который останется один? И когда он будет побежден – что будет через пять лет? Десять. Еще один поход, новые мягкие условия, еще немного территории. Я знаю историю. Её знаешь и ты. Ни Нуменор, ни его наследник – Гондор – никогда не останавливались. Впрочем, ни одно королевство не откажется от возможности расширить границы, и одна уступка влечёт другую. Даже если ты сдержишь слово – ты ведь не вечен... И еще – чтоб желать уступок, нужно быть победителем. Какие же славные победы Гондор одержал в этой войне? Взял крепость в горах и наблюдательные форты у стен Умбара?

(и снова)

[V-Z >>>]

(и завершают те же)

Арандир переводил пристальный взгляд с одного лица на другое; в памяти всплывали все легенды о способностях Девяти. Неужто они сейчас совещаются, ни слова не произнося вслух?
Да вроде бы не бывает такого… но кто знает.
Прозвучали слова, и король ощутил облегчение, не допустив его на лицо. Что ж, вновь говорим – а не ждем чужой магии.
– Ангмар есть Ангмар, и с ним мы сейчас не воюем, – спокойно ответил Арандир. – А будущее я предсказать не могу… да и вряд ли сейчас кто-то может его предвидеть.
«Разве что спланировать» – но этого король вслух не произнес.
– А что до побед… Наша армия – здесь, под стенами Умбара. Наш флот – у гавани Умбара. Даже если прямо сейчас в поход выступит вся армия Мордора – то придет она слишком поздно. Да, чтобы желать уступок, надо быть победителем… но условия зачастую называются, когда меч занесен над головой.
- Конечно, - хмыкнул Первый. - С Ангмаром воюет Рохан, а не Гондор, и они совершенно случайно начали военные кампании одновременно. Но неужели, если война сложится не очень удачно, Минас-Тирит оставит помощью братский народ, выручивший ваш на Пеленнорском поле? Не поверю, что гондорцы способны на такое! – сарказм сочился из его слов, как мертвенное сияние из моргульской крепости тысячу лет назад. Назгул помолчал, затем продолжил надменно-спокойным тоном. – Меч... У нас тоже есть меч, замахнуться – мало. Вы хотите мира? Я предлагаю его. Если гондорская армия и флот немедленно покинут окрестности Умбара, полагаю, я смогу уговорить Круг Капитанов не требовать возмещения за причиненные убытки.
- Вот как... - медленно протянул Арандир. - Боюсь, что я не смогу согласиться. В предыдущих войнах мы не дошли до Умбара; сейчас - сделали. И отступиться сейчас... продолжая сравнения, это как остановить разящий удар у самого клинка или щита противника. Такое случается очень редко, не так ли?
На мгновение король пристально взглянул в глаза своему противнику.
"Отступился бы ты, Ангмарец, стоя у стен Минас-Тирита? Отошел бы? Даже если бы за тобой не было воли Саурона - отступился бы, занеся клинок над врагом?"
Первый встретил взгляд твердо, с непроницаемым лицом. Уголки губ чуть приподнялись, намекая на улыбку, словно нарисованную на бесстрастном лице.
- Очень редко, - подтвердил он. – Хотя это предложение равноценно тому, что сделано нам. Не так ли, Ваше Величество? Это ответ.
Один из гондорских рыцарей чуть вздрогнул: сейчас выражения лиц Короля-Чародея и правителя Гондора были похожи, как в зеркале.
"Парирование ударов", - подумал Арандир.
- Видимо, к согласию мы не придем, - заметил он вслух.
- Полагаю, - подтвердил назгул. – Конечно, я передам наш разговор Кругу Капитанов, и если он примет иное решение – Вы об этом узнаете. Но вряд ли. - Улыбка стала совсем жесткой, не обещая ничего хорошего тем, кто будет отстаивать капитуляцию, если такие найдутся. До встречи в бою? Надеюсь, доблесть Эарнура передалась его наследникам.
- Надеюсь, что легенды правдиво говорили о силе того, кто видел моих предков, - кивнул в ответ Арандир.
Оценив достойный ответный удар, Ангмарец не спеша вытянул – именно вытянул – клинок, отсалютовал им оппоненту и повернул коня. Третий ненадолго задержался – видимо, ждал ножа в спину Короля-Чародея, но потом последовал за ним.
Арандир несколько мгновений смотрел им вслед, а потом развернул коня к лагерю.

[Aylin >>>]

(и Сэйм где-то там, глубоко под высокими договаривающимися сторонами)

- Это очень странная лестница. - Сэймур скрывал усталость и отчетливо видел сполохи нарастающей паники спутницы, время от времени отбрасываемые ею одновременно со взглядами на проем за перилами. Офицер все еще была уверенна, что держит себя в руках, но в горле все пересохло и хотелось пить. - Честно говоря, я бы не удивился, обнаружив подобное в Мории, но там ее нижней части как раз-то и нет.
Ступени сменялись ступенями, казалось, что прошла вечность. Если бы не мысль, что уже начинающие подкашиваться ноги просто не смогут вернуть свою хозяйку наверх, офицер бы уже попросила бы повернуть обратно. Но сейчас она бы не поднялась даже на десяток пролетов... и потому какой-то ее части ей было даже любопытно, что они ищут.
Еще сколько-то минут спустя Сэймур опять некоторое время слушал камень стен, и на этот раз вместо того, чтобы идти дальше, решил иначе. Он не знал, что как раз в это время высокие переговаривающиеся стороны едут по полю друг навстречу другу, но понимал, что идут они вниз по лестнице, ведущей вниз - очень долго... для человека уж точно.
- Дело в том, что мы неправильно идем. Погасите факел.
- Н...
- Сядьте возле стены и постарайтесь не уснуть. И не бойтесь, я буду говорить.
Сэймур бы уже очень сильно пожалел, что взял сопровождение - вспомнив, что обычный человек и получаса не выдержит в полной тьме и тишине, а здесь тьма и тишина грозили стать не просто полными, но... Было одно "но". Откуда ж в Средиземье "обычные люди"?
Офицер, сама удивляясь своей храбрости, погасила факел. Или - удивляясь своей глупости, доверчивости да и вообще - просто хотелось пить.
Некоторое время единственной реальностью был запах погасшего факела. Затем спина ощутила холод камня, но это тут же прошло, дрожь в усталых мышцах, какой-то шум. Офицер шмыгнула и шум стих.
Затем она увидела улаири. Рванувшийся было неконтролируемый ужас тут же стерло, будто по запыленному стеклу восприятия чья-то невидимая рука провела чистой тряпкой. И увиденное не вызывло содрогания или страха, паники, жути... чуть позже офицер поняла, что ей жаль улаири. Хотя это и была невоспринимаемая ею мощь - далеко снизу, казалось, с бездонных глубин лестницы и куда-то вверх, к поверхности земли трепетал на невидимом ветру жгут туго свитого черного пламени... но жаль - в том пламени все еще присутствовали отдельные человеческие черты.
Улаири показался на один миг и метнулся вбок, освобождая восприятие от своего присутствия и то ли взрезав камень, то ли только лишь растекшись языком пламени по сейчас почему-то блекло-серой стене. Что-то далеко рокотнуло, серая темнота и тишина рассыпались обломками.
Кто-то подхватил офицера за руку и куда-то повел. Не вверх, не вниз - вбок. Она только и успела отстраненно заметить, что с одной стороны лестницы больше нет. Что-то беззвучно сыпалось там сверху.
- Пфф... - рядом зажегся огонек едва заметного пламени, но после серой тьмы перед этим он показался ослепительным. Сэймур откашливался от пыли, затем закрыл себе и спутнице лицо полой плаща. - По моему, это была какая-то ненадежная лестница... А вот тут... тут уже пахнет Нуменором.
Они пошли дальше по немонятному разлому, потихоньку выбираясь из клубов пыли и удаляясь от лестницы. Как улаири ухитрялся что-то видетьв здешней пыли - офицер не понимала, но упорно шла, куда вели.

[higf >>>]

Встреча с Ономори, пробравшимся в осажденный город, состоялась сразу после того, как Первый побывал на совете по случаю переговоров.
- До сих пор не могу поверить, что оборона Умбара дала трещину, - Шестой долго сдерживал гнев. – Дуболомы научились плавать.
Ономори пришлось долгое время провести в седле, и сейчас он с радостью расхаживался по комнате, разминая отекшие мышцы, продолжая при этом язвить.
- Может быть, все обернулось бы иначе, успей ты к морскому сражению, - качнул головой Первый.
Он не садился – было некогда. Рядом был третий. Он стал тенью Короля-Чародея. Даже то, что произошло во время переговоров, ничего не изменило. Ангмарец иногда думал – охраняет его Эалунг или следит за соблюдением условий соглашения. Проверять, впрочем, пока было без надобности. Верховный назгул продолжил:
- Однако этого теперь не изменишь. Надо защищать стены... Хотя они могут внезапно попытаться атаковать и с моря.
- С моря? Пусть только попробуют, - Ономори вытащил саблю и рубанул ее по стулу. От удара, в который были вложены ненависть и гнев, стул развалился, а сама сабля чиркнула по каменному полу.
Шестой стоял, опустив голову вниз, и тяжело дышал. Они слишком долго отсутствовали в этом мире и вот к чему это привело.

(с Хидеки)

[Hideki >>>]

- Круг Капитанов не допустит повторения своих ошибок, - назгул попытался собраться с мыслями. - Следующий их промах будет стоить им жизни.
- И нам тоже, - сумрачно усмехнулся Первый. – Хорошо хоть, что Круг подтвердил мое решение не сдавать Умбар – я опасался худшего.
- У них нет другого выбора, - мрачно ответил Ономори. – Не рассчитывают же они всерьез, что дуболомы оставят им жизнь?
Он убрал саблю в ножны и повернулся к Первому.
- Ты, конечно же, останешься здесь и поможешь мне, - то ли спрашивая, то ли утверждая произнес он.
Тот уставился на собрата с некоторым недоумением.
- Вообще-то я и не собираюсь сбегать... И даже возглавляю оборону города, как ты, наверное, заметил, - Король-Чародей хмыкнул. – Пойдешь на стены или будешь охранять порт?
- Мое место на море. У Умбара еще есть корабли, способные защитить город. Ими придется пожертвовать, но другого варианта, как задержать корабли противника я пока не вижу. Сколько у нас времени до наступления?
Ангмарец задумался.
- Пожалуй, первый штурм начнется через несколько часов. Как только они нащупают слабину. Время играет не на Гондор, а вот сил у них вдосталь. Не исключено, что в порт попытаются высадить десант... пользуясь темнотой. - Улаири, видевший и чуявший в темноте лучше кошки, усмехнулся собрату. – Мне пора возвращаться на стены.
- Времени мало. Если что, то знаете, где меня искать, - Ономори развернулся к выходу.

(с Хигфом)

[higf >>>]

День пролетел неожиданно быстро, хотя не сказать, чтобы весело. После неудачного завершения переговоров гондорская армия взялась за дело с удвоенным усердием. Не прошло и часа с тех пор, как ворота закрылись за Ангмарцем и его спутниками, а осаждающие начали бомбардировку крепости. Катапульты и требушеты, явно застоялись без дела и теперь были рады случаю показать свою силу и меткость. Механизмы напрягали свои стальные, деревянные и веревочные мускулы, соревнуясь друг с другом в скорости и точности. Они лихо метали камни, которых вдоволь было на скалистой почве, бревна, пучки горящей соломы...
Последние, правда, загорались неохотно. Усилиями Третьего и Первого чуть ли не единственная туча, которую удалось найти в эту ясную погоду, повисла над полем боя и постепенно истончалась моросящим дождем. Впрочем, от огненных стен и шаров по той же причине пришлось отказаться и осажденным. Анкаладор тоже не горел желанием летать под дождем, и Ангмарец это одобрил. Он опасался, что случайный – или, напротив, особо ловкий – снаряд собьет дракона, и они лишатся важного козыря, который может спасти в крайней нужде.
Возможные магические атаки назгулов на таком расстоянии были малоэффективны, особенно днем, и гондорцы методично расстреливали стену. Инженеры в Минас-Тирите явно ели свой хлеб, и даже пироги с мясом, недаром. Они хорошо потрудились не для одного флота, и местами по стенам уже змеились трещины, а сверху падали обломки камня. Оставалось лишь пожалеть о мощи Аннатара, воздвигшего почти неуязвимый Барад-Дур, или об утерянных секретах нуменорских зодчих, что возвели Ортханк. Увы, такой властью над камнем никто из Девяти не обладал.
Дождь, в котором искажались расстояния, сбивал прицел... и все же было очевидно – скоро усилия увенчаются успехом. Несколько самых громоздких монстров сосредоточили обстрел на самом низком и уязвимом участке стены между холмами. Намерения были просты – образовать пролом, и атаковать, использовав численно превосходство.
Кхамул, вспомнив практику в горной крепости, вызвался в ночную вылазку. Специально для таких целей из города наружу вели несколько потайных ходов, что заканчивались в укромных местах – кустарники, холмы неподалеку... Он сформировал несколько отрядов, и один твердо решил повести сам.
- Боюсь, правда, что они нас опередят, - заметил Ангмарец. – Но это не основание отказываться от вылазки.
Несколько отрядов уже стягивались к месту предполагаемой атаки. Впрочем, и в других местах осажденным не давали расслабиться.
Туча наконец истощилась и дождь прекратился, а ночной сумрак еще не окутал землю, когда после особенно удачного залпа участок стены все-таки рухнул, и гондорская пехота устремилась в атаку.

[V-Z >>>]

Успех любой армии - в том, чтобы правильно определить командиров для войск. Это сознает любой толковый военачальник; маршал Беоргиль исключением не был. Поэтому атака на стену была поручена Кораниру, гондорцу из древнего рода, отменному бойцу; он не стремился командовать полками, но вот небольшие отряды под его началом действовали прекрасно. Хотя бы потому, что Коранир умел заражать своим энтузиазмом остальных, и отступали его воины крайне редко.
Впрочем, и с другой стороны имелся лидер; назгулы не задерживались долго на одном участке, а вот Капитаны разделили меж собой обязанности. И здесь защитников возглавлял Скэйнард; он и повел умбарцев и мордорцев к пролому, сквозь который уже прорывались гондорские латники.
- Гондор и Древо!
- Мордор и Око!
- За волны Умбара!
Скрестились и зазвенели мечи; помимо боевых кличей, не слышалось даже кратких команд. Сейчас особое руководство и не требовалось; каждый понимал, что от него нужно.
Первые гондорцы, ворвавшиеся в пролом, выставили щиты, застыв на месте - удержать позицию, пока не войдут все остальные. Но то же самое понимали и защитники.
Вперед рванулись несколько орков в тяжелой броне; просто так ее мечом было не пробить. Удары ятаганов обрушились на щиты, заставляя гондорцев сделать шаг назад... еще шаг...
Один из них оступился, и мордорец немедля этим воспользовался, вложив всю силу в удар; воин рухнул наземь, и в строю зазияла дыра. С торжествующим криком орк рванулся в нее, но с двух сторон ударили мечи; умелые воины нашли щели в доспехах.
Гондорцы сумели удержаться еще считанные минуты, но этого хватило - чтобы сквозь пролом прошло немало их товарищей.
И вот тогда они позволили строю рассыпаться; началась уже иная, куда более хаотичная битва.
- За волны Умбара! - проревел Скэйнард, орудуя тяжелым топором, своим любимым оружием. Огромная сила Высокого Капитана не раз помогала ему при абордажах, не подвела и теперь - даже закованные в доспех воины отлетали назад, когда лезвие топора обрушивалось на щит.
Перед умбарцем вырос высокий воин; Скэйнард на выдохе ударил так, что топор проломил щит и застрял в нем. Гондорец упал на одно колено, но ударил мечом снизу; Капитан сумел чуть уклониться, и острие лишь скользнуло по кожаной броне, но следующий удар оказался бы куда более точным...
Помог очутившийся рядом мордорец, рубанувший ятаганом по на мгновение открывшейся полоске между шлемом и плечами.
- Спасибо, - выдохнул Скэйнард, выдирая топор из щита.
Орк молча кивнул и тут же отскочил в сторону, избегая вражеского удара.
- Вперед! - скомандовал Коранир; сам он и так находился в первых рядах. Гондорец не позволял ударам врагов прийтись прямо на щит; он заставлял клинки соскальзывать по щиту, увлекая за собой хозяина. А там уже выполнял свою роль меч самого Коранира.
Солдатам он казался неуязвимым; да и как не поверить, когда видишь - командир под градом ударов спокойно и хладнокровно поражает одного врага за другим?
Увидел это и Скэйнард, и мгновенно понял - перед ним тот, кто возглавляет отряд.
Пусти на дно флагман - и эскадра противника придет в растерянность. Убей командира - и...
Капитан за несколько мгновений преодолел разделявшее их расстояние; сверкнул, описывая дугу, топор.
Этот удар увести в сторону Кораниру не удалось; от щита отлетел крупный кусок. Ответный же выпад цели не достиг - Скэйнард уклонился с неожиданной ловкостью.
А второй удар лишил гондорца укрытия - с такой силой он был нанесен, что щит разломился надвое.
Коранир отбросил обломки и перехватил меч обеими руками.
- Передай привет Валар, - усмехнулся Скэйнард, занося топор.
Два клинка скрестились, и, к изумлению капитана, выдержали и меч, и его хозяин - гондорец оказался значительно крепче и сильнее, чем ему показалось вначале.
- Мое почтение Морготу, - глухо донеслось из-под шлема, и длинный клинок рассек воздух.
Коранир очень быстро понял - слабое место его противника в обороне. И если рубящие удары он достаточно успешно отбивал лезвием топора, то с колющими сложностей было куда больше; поэтому и атаковал гондорец именно такими.
Казалось, битва вокруг - зеркало, отражающее этот поединок. Не осознавая того, все пытались уследить за битвой предводителей... и переходили в атаку, когда их лидер атаковал. И отступали, когда под ударами противника один из воинов вынужден был сделать несколько шагов назад.
Скэйнард перехватил инициативу - он нарастил скорость до наивысшей, и противник просто не мог атаковать, не рискуя погибнуть под ударом топора.
Еще мгновение... еще... у него не выйдет защищаться вечно...
Совсем ненамного отклонился топор. Совсем ненамного - но удар прошел мимо, а скорость была слишком велика, чтобы вовремя дернуть назад тяжелое оружие.
И меч Коранира вошел в плечо умбарца.
Боль вспыхнула в руке; Скэйнард едва не уронил топор, но сумел удержать его левой рукой. И еле смог отбить второй удар - уже рубящий.
Третий оставил глубокую рану на груди; четвертый мог бы стать смертельным, но пара подоспевших умбарцев отвлекла на себя Коранира. Еще двое оказались рядом, помогая своему командиру отступить.
Воодушевленные победой гондорцы рванулись вперед, оттесняя защитников; Коранир, вогнав клинок в горло второму противнику (первый уже недвижно лежал на земле), двинулся вместе с ними - в первых рядах, как обычно.
Слева ему подали новый щит, и командир кивком поблагодарил солдата.
- Гондор и Древо! - рявкнул Коранир, и такой же клич прокатился по рядам.
В этот раз поле осталось за Гондором. Если можно назвать так промежуток между стенами... но крови, пролившейся в нем, хватило бы на любое поле.

[DarkLight >>>]

Второй и Восьмой кольценосцы.
*с разрешения Истерлинга*

Фигуры, пробирающиеся по тайному ходу молчаливыми тенями, будили в памяти воспоминания о тысячах удачных вылазок, совершенных под серым плащом улаири… и еще об одной, без него. Что бы не говорили союзники о Девяти, разница между призраком кольценосца и человеком из плоти и крови была очень значительна. У призрака не течет кровь, его сложно поймать, у него ноги не мокнут… а еще он бессмертен. А вот живой улаири очень привлекателен и для холодной воды, текущей по полу подземного хода и забирающейся в сапоги, и для неизвестно как выплодившегося в темноте подземелья гнуса, и для вражеских мечей. Возможно, кто-то из Девяти еще питался иллюзиями о том, что ничего, мол, не изменилось, они – это прежние Девять бессмертных, вот только теперь можно пить вдоволь вина и бегать за девушками с надеждою на симпатию, а не эльфийские обереги под нос. При эстетизме, свойственном Саурону, было бы сложно ждать, что он не учтет внешности кандидатов при выборе всего девяти из многотысячной армии людей Средиземия, так что всех улаири было можно смело считать мужчинами интересными и обаятельными. Особенно, если увидеть лицо… ну, или что-нибудь, кроме пугающей пустоты под капюшоном плаща. Но что до Кхамула, то прошлая вылазка заставила его трезво взглянуть на новые возможности улаири. Он едва не погиб. Такие вещи заставляют часть людей думать о вечном, а другую часть – наточить нож, утроив возможную бдительность. Величайший из чародеев, некогда рожденных землею Востока, совместил оба занятия: он обдумал и подготовился. К счастью, способности к магии, так некстати ослабшие во время прошлой военной компании, теперь почти что восстановились, а уж в умении ими воспользоваться Второму из Девяти не отказывали ни друзья, ни враги. Первый был полководцем, Второй – чародеем, так повелось еще с давних времен. Хотя отношения двух ближайших сподвижников Темного Властелина никогда не были ровными. Зная ум Аннатара, казалось почти очевидным, что он нарочно избрал сильнейших из двух народов, связанных поколениями неприязни и сотнями недоразумений, от мелких, до очень серьезных. Жители Нуменора, некогда обласканные Стихиями Арды за верность Западу, считали всех остальных низшими существами, тронутыми печатью тьмы, и, следовательно, достойными только презрения. А «низшие», в свою очередь, полагали жителей острова тщеславными белоручками, с морской водой вместо крови. Поколения ненависти накладывают печать даже на лучших, а потому отношения Первого со Вторым не заладились почти сразу. Восток признавал хитрость и осмотрительность добродетелями, в то время как Запад ценил простоту и самозабвенную доблесть в бою. Восток не видел в чарах зла, легко сплавляя частицы Искусства, оставшиеся с Первой эпохи с суевериями и шаманизмом, давая жизнь новой магии. Запад презирал культы, не прославляющие Валар, а заодно отвергал и приемы, упрощающие познание магии смертным, вместо плетения чар предпочитая слушать эльфийскую кровь в своих жилах. Второй был подобен туману, легко меняющему свою форму и приспосабливающемуся ко всему, но в то же время всегда таящему в сердце возможность стать ядовитым и лишить спящих дыхания. Первый был клинком светлой стали, на котором можно повиснуть аш вчетвером, но не согнуть и тем более сломать. Они оба были ожившей смертью, но смертью рядящейся в различные одежды. Скорее всего, Саурон был похож на обоих, но майа может позволить себе быть очень разным, а человек – нет. Люди не меняются ТАК, как это удается Стихиям, они могут лишь притвориться… или, подобно Восьмому, нацепить маску безмозглого легкомыслия поверх истиной сути.
Ну вот, стоило упомянуть его мысленно, как Джарил счел это приглашением для беседы.
- Ты решил дезертировать? – от такого пассажа хладнокровный и выдержанный Кхамул даже споткнулся, чуть не создав помеху отряду. Поймав равновесие, он сделал быстрый шаг вперед, досадуя за оплошность. И как это Восьмому удается ляпнуть что-нибудь эдакое, да еще – с завидным постоянством?
- И с чего это ты взял? – холодно поинтересовался Второй.
- С того, что я сам предпочел быть оттуда подальше.
Осанве для сильнейшего из чародеев Девятки было не тем же самым, что для других. Прислушиваясь к словам в голове, Кхамул, при желании, мог даже увидеть своего собеседника. Вот и сейчас, ухмылка Джарила была видна ему так, будто Восьмой стоял рядом. На сомом же деле, как показывало магическое зрение, он ехал по ущелью, змеящемуся между невысокими скалами. На голове у назгула был полотняный шарф, замотанный на манер тюрбана. Хорошая находка в умбарском климате, но от подобного штриха к внешности улаири стал гораздо более… восточным мужчиной. Да и вообще, он сейчас напоминал разбойника с большой дороги, а не предводителя какой-нибудь армии.
- Просто образчик благоразумия.
Комментарий относился, скорее, к внешности Восьмого, но последний счел это ответом на собственную фразу.
- Нам не слишком везет в этой войне. А ведь это даже не наша личная драка.
Тут конечно, можно было бы и поспорить… ради дискуссии. Но по сути, Джарил был прав. Это ведь даже не Ангмар, к которому Первый дышит очень неровно… ну, по понятным причинам. На этой войне улаири выполняли роль, прямо скажем, наемников. Эдаких заезжих специалистов, приглашенных лидерами осажденных для успешного совладания с серьезной угрозой. Точнее, пригладившихся самостоятельно. И то, что военным успехом пока и не пахло, наводило на МЫСЛИ. С их опытом битв, пылать пламенем патриотизма было вовсе не обязательно. Тот же Ангмарец всегда ценил холодную голову в битве, и задания Саурона выполнял более чем превосходно. Хотя, разумеется, тогда это было для него только работой, которую нужно сделать, а не порывом души. А вот теперь… м-да.
- И, значит, нам желательно постоять в стороне и посмотреть, кто же выкрутится?
- Не скажу, что я не рассматривал такой вариант, - пожал плечами Джарил. – Но Гондор всегда будет врагом улаири, да и завещание Самого, как я понимаю, в Умбаре. Похоже, твоя идея, Второй.
Это было похоже на скрытый упрек, и Кхамул отреагировал соответственно. Фыркнул:
- Ты бы все равно не ушел отсюда без драки.
- Да, – неожиданно легко согласился Восьмой. – Я – вовсе не светлый Вала, но даже я вижу разницу между мелким ребячеством и большой подлостью. Но это все же не повод забыть осмотрительность. Я не верю в безудержный альтруизм Бессмертного Короля, а, значит, необходимость позаботится о себе никуда не девается.
Почему-то после этих слов Джарила о Гвейноне в памяти у Второго всплыл едкий стишок пере неизвестного автора, родившейся еще в давние, Барад-Дурские времена:
«На его нуменорскую рожу
С выражением «прочие – ниже»
Я смотрю – вроде назгул он тоже!
Только брата в нем как-то не вижу…»*
Тогда автора так и не нашли, и кое-кто даже думал, что провокация идет с самого верха. Хотя формально к тому времени Саурону – да и им всем – уже было не до таких глупых шуточек. Приближались времена Последнего Союза и трехтысячелетнего отсутствия Властелина. Конечно, он тогда что-то предвидел. И не только он. Может быть, потому тогда многие делали глупости – напоследок. Очень уж выжить очень хотелось.
- Думаешь, это смешно? – спросил Джарил и Кхамул понял, что так и не ответил на его реплику.
- Смешны мы. А вот ты – для разнообразия прав.
- А как же иначе? Ладно, увидимся в битве!- и Восьмой исчез так же неожиданно, как появился.

*Вольный Нечистик «Из дневника барад-дурской вороны»

Сообщение отредактировал DarkLight - 30-07-2008, 15:31

[higf >>>]

Гарнизон Умбара укрылся за второй стеной. Кто-то из солдат пустил по рядам шутку:
- Одёжку сняли, осталось белье... Вот его стянут – и надерут задницу!
К сожалению командиров, шутник предпочел остаться неизвестным. Да и не до него было. Настроение это остроумие никому не подняло. Иные солдаты начали косо поглядывать на назгулов. Чужаки, что ни говори, а капитаны им поверили... Даже если действительно Девять Бессмертных, толку-то? Не больно пятьсот лет назад прошлый раз это помогло, а призраки были всяко страшней.
В таких мыслях было немало горькой правды. Первый в бой не ходил. Он был уверен, что внешняя стена падет, и лишь не ждал этого столь быстро. Осадные машины впечатляли... А назгулы? Что назгулы? Каждый, возможно, справится с десятком врагов, а если дать поколдовать, да еще и не спеша – вред для врага будет гораздо больше, но кто же даст?
Огненные шары Первого вырвали из рядов врага несколько бойцов, пока гондорцы бежали к стенам. Не отстал и Эалунг с призрачными молниями. Стрелы Доримера прошивали тела насквозь и убивали ничтожной царапиной. А потом началась рубка, в которой даже самый искусный боец – просто боец. Баталии выигрываются армиями, а не одиночками – мастерами клинка. Это подтвердил опыт Третьего, который неожиданно оставил место близ Короля-Чародея, устремившись в бой. Его движения ускользали от противника, и тени на клинке были последним, что солдаты Минас-Тирита успевали увидеть, пока сталь не пронзала тело, не разрезала горло. Но место убитого занимал следующий. А сильная магия скосила бы столько же друзей, сколько врагов.
Эалунг вернулся невредимым, но разочарованным и каким-то потускневшим.
- Надо напасть на них неожиданно, когда остановятся, - произнес Пятый, нахмурившись.
- Они не остановятся, - ответил Ангмарец. - Будут атаковать с ходу.
Он оказался прав. Сперва воздух снова засвистел от камней и зажигательных снарядов. Результат в темноте и издалека получился как у вдрызг пьяного охотника, не отличающего зайца от собак. После попадания в собственную пехоту стрельба быстро прекратилась, зато появились штурмовые лестницы.
- Гондор и Древо! – разнеслось над полем, и, уже в ночной темноте, армия Соединенного Королевства пошла в новую атаку.

Доример поглядывал на Короля-Чародея, который казался спокойным, будто противник был за много миль, а не прямо внизу, а Умбар – не на грани падения. Даже прежде, тенью кольца, он казался более эмоциональным. Что-то изменилось в бывшем Эйданоре – нынешнем Гвейноне... А может, ему, видевшему столько побед и поражений, и впрямь всё равно? Такое предположение не радовало Пятого, а разделить чувства Эалунга, который во всём положился на новоизбранного короля, он не мог. Зачем нужна горчащая вечность неудач? Скажите – зачем?
Ангмарец, наверное, в случае чего сядет на дракона – и маши ручкой... Доример решил для себя, что останется до конца и будет драться, пока его не убьют.

Внутри Первого бушевал Ородруин. Лава злости, оскорбленной гордости и упоения боем яростно клокотала... А разум стоял на краю, смотрел и просчитывал дальнейший ход боя. Если противники ворвутся внутрь, умбарцы дрогнут. Скорее всего, побегут. Правда, первую атаку с ходу удастся отразить – хватит и стрел, и смолы. А потом Кхамул отвлечет их ударом сзади. Должен отвлечь...
Конечно, в атаке подземельями был риск, но Ангмарец шел на него. Умбар был могучей крепостью, но не стены защищают город, а те, кто на них стоит. А умбарские солдаты не имеют опыта защиты от штурма. Хорошие моряки, они непривычны к сухопутному бою и новым командирам.
Возможно, стоило принять предложение короля Арандира? Нет. Гондор не остановился бы. Он верил в каждое слово, которое сказал там, на переговорах. И в то, что удастся выстоять и победить – тоже верил. Последними козырями были отряд Эрика с Джарилом... и дракон

[DarkLight >>>]

Пелленорское… то есть, умбарское поле.
Совместно Истерлинг и ДЛ

Положение осажденных казалось отчаянным, но Король-Чародей еще не использовал все резервы. Один из этих сюрпризов сейчас покинул внутренний двор крепости, где спокойно проспал все начало осады, и неторопливо кружил над полем битвы. Вообще-то, дракон не был для Гондора таким уж сюрпризом, но в данный момент на нем не было всадника. Рептилия кружила высоко, вне досягаемости от стрел противника и уж тем более выше гондорских проклятий.
«Я хорошо их вижу, - сказал Анкаладор Второму из Девяти. – Что будет первой мишенью?»
- Направляй тогда - отсюда трудно оценить положение...
Отряд покинул крепость без эксцессов, и так же тихо переместился подальше от подземного хода, чтоб не раскрыть ненароком уязвимый путь в крепость. Воины замерли в ожидании сигнала к нападению. А Кхамул шагнул на серые пути - насколько можно, приблизиться к бою.

Высоко подняв голову, Джарил наблюдал за полетом Анкаладора. Появление дракона ясно говорило, что война перешла в новую стадию и у ближайшее время на нападающих свалятся новые беды. Это было как раз на руку переодетому подкреплению, так как Восьмой сильно сомневался в своей способности долго ломать комедию прямо в центре минас-тиритской армии. Тем более что воители были явно не против перекусить, а обоз, приведенный к крепости назгулами, был полон солдат, а не пищи.
Так как первый до сих пор не посвятил его в детали вылазки, Джарил предположил, что их с Эриклом выход еще не настал, хоть он и не за горами. Но, если Гвейнон не приказывал выступать, то это еще не значит запрета на инициативу. Так что Восьмой облюбовал для себя тяжелую дубовую повозку, запряженную двумя злобно косящимися тяжеловозами. Лошади нервничали: в отличие от роханских жеребцов, рожденных чтобы стать конями воителей, этим красавцам явно не нравились здешние звуки и запахи.
«Ну, я, конечно, не Пятый, - подумал Восьмой, забираясь на место возницы, - но хорошо понимаю их лошадиные чувства. И использую их в нужном русле».
- Когда начнется веселье, - обратился Джарил к молчаливому Эрику, - начинайте движение вперед. И постарайтесь, чтобы на вас не сразу полезли с мечами. Бой итак будет жарким».
И сжал поводья, явно давая понять, что с обозом он не идет.

- Насколько я вижу, гондорская армия подтягивается к пролому во внешней стене крепости. Часть их солдат уже внутри. Думаю, если ударить здесь, то потери врага будут очень большими, - сейчас в мысленном голосе Анкаладора слышались шипящие нотки, так напоминающие беседу бесплотных улаири друг с другом.
- Понял, - коротко ответил Кхамул и оборвал осанве.
Судя по всему, он находился как раз примерно напротив рухнувшей стены. Только как ударить здесь? Несколько десятков человек не проведешь к полю боя незримыми. А если и провести - не поможет.
Раньше было намного проще... замок Темного Чародейства был - его... но и тогда не годы - десятки лет понадобились, чтобы Рованион признал новых повелителей...
Сейчас хуже - много воинов погибло здесь в последние часы, и эту жертву никто не принимает. Попробовать иначе?
Второй провел по ладони кинжалом, опустился на колени и прикоснулся к земле окровавленной рукой.
...Был бы здесь Эалунг - тот, кто лучше прочих умел сплетать Тени, - может, и без этого можно было бы обойтись.
Был бы здесь Анрайм, прозванный Певцом Ночи, - непременно услышал бы, как звенят струны изменяющегося мироздания...
Кхамул не умел этого слышать - но чувствовал, что земля Умбара откликается на призыв.

По земле пробежала дрожь, заставившая животных забеспокоится, а людей – приготовить оружие. Они были воинами, привыкшими встречать любую опасность во всеоружии, но сталь – плохая помощь в борьбе со стихией.
Помянув Эру, Джарил снова спрыгнул на землю, одной рукой разворачивая плащ, а другой – доставая из ножен клинок. Две половины плаща надежно закрыли глаза лошадям. Их страх был нужен Восьмому, но он планировал использовать его несколько позже.
"Подбирайтесь поближе, - Второй говорил спокойно, будто их разговор не прерывался ни на секунду. - Пора действовать".
Информация была принята к сведению. Надо сказать, что остальные лошади тоже забеспокоились, но опытные погонщики совладали с конями (не в последнюю очередь – благодаря орочьей силе). Обоз начал медленное движение к крепости, стараясь сохранять видимость стихийного перемещения объятых ужасом лошадей. Никакого строя, никаких колонн. Повозки двигались вроде бы беспорядочно, но на деле – как раз в нужную сторону.

Сообщение отредактировал DarkLight - 4-08-2008, 20:23

[Aylin >>>]

Сэймур

Было пыльно и ничего не видно, а где-то там, над головами двоих пробирающихся вдоль расщелин, сменяющихся коридорами и опять щелями, далеко наверху лились ручьи крови, плескались озера боли раненых и умирающих, сочились под землю. Души павших ярились и гневались - яркие души не хотели отлетать на Запад, гневные - на Восток. Дыхания света и тьмы не спрашивало души, но они все равно сопротивлялись и часто таяли "без пользы", так и не отправившись на "свою" сторону. Крики и грохот там, у стен крепости, да тишина древних и равнодушных камней здесь, глубоко под ней. Молчание камней пронизанных магией людей, ни во что не ставящих ни Валар с Майярами, ни плененного ими не только им на беду Саурона. Камней с помощью той магии созданных, сколь неразрушимых, столь же и бесполезных.
- Сейчас... выйдем. - отхаркал слова, похожие на выброшенные на берег и высохшие водоросли, Четвертый. Если его спутницу мучала обычная жажда и ушибленные о невидимые углы ноги, то улаири тяготило что-то совсем другое. - Здесь... бездна... сил... Надо только взять.
Тьма вокруг поплыла и зарябила. Откуда-то появилось немного света. Оказалось, что они находились в округлом зале с присыпанным обломками и щебнем, ровным полом. Офицер со слабым удивлением поняла, что улаири оставил ее возле входа, а сам когда-то успел встать по центру и заговорил. Тьма, пыль и усталость казались милосерднее того, как он говорил. Не разобрать было ни одного слова, даже звуки не были теми, к которым офицер привыкла за свою жизнь. От черной фигуры по полу разбежались, будто растрескались, линии изломанного и тусклого свечения, оплели пол оранжевой паутиной, затем разбили на неравномерную мозаику и воздух над полом, добрались до потолка и словно от того же самого ужаса, что сейчас испытывала спутница назгула, завизжали камни стен. Все произошло очень быстро - душа сопровождающей только-только попыталась убежать куда-нибудь прочь, когда и ее и ее тело и кусочек мира вокруг впечатало в заклинание улаири. Офицер даже еще успела почувствовать непонятную странность в происходящем, как ужас сменился яростью и чувством собственной мощи, всесокрушающей и всеподавляющей, небрежно узнающей вещи вокруг и их подчиняющей. Вот только и видела и слышала она сейчас совсем иначе...
Сэймур на пробу качнул вобравшей магию и что-то большее саблей, рухнул на колени, прокашлялся. А когда поднялся опять на ноги, попросил непонятно кого.
- Ну, теперь выведи нас на поверхность.
Сабля засветилась, ей хотелось наверх - она чувствовала, что там ей сейчас самое место. Она помнила, кем она была только что, но... она ею и осталась... только кончик сабли чуть дернулся, чтобы отбить ощущение потери, и тут же разрубил его пополам. Сэймур едва ухмыльнулся и потянулся вверх, вслед за саблей. Она все еще хотела пить...