Shimotsuke gishi den

[Далара >>>]

(Вместе с СонГоку)

Трое музыкантов вышли из леса на дорогу, под ногами заскрипел песок. Самый высокий из них остановился, прислушиваясь к чему-то, потом вновь пошел вперед. Двое других переглянулись за его спиной.
- Иэмон, - окликнул флейтист. – Если ты продолжишь идти в ту сторону, мы скоро окажемся в другой провинции.
- Провинция другая, деньги одинаковые, - флегматично отозвался тот, хотя и недовольно хмурился, по-прежнему напрягая слух; ему не нравилось то, что он слышал. - Там не хуже, чем здесь.
- Неужели ты думаешь, что граница сыграет какую-то роль? К тому же, здесь больше деревень.
Третий молчал, кажется, не мог решить, какая позиция ему нравится больше.
Иэмон остановился, переложил в другую руку биву, которая выбрала именно этот момент, чтобы почему-то стать неподъемно тяжелой. Флейтист был прав, хотя, как обычно, не высказался напрямую. К тому же, смешно ему бегать от призраков...
- До границы еще через гору Нантаи идти, - из чистого упрямства сказал он вслух.
- Верно, - флейтист вынул из «кармана» расшитого крупными цветами коноши флейту. – И наверное ты рассчитываешь найти на ней много слушателей.
Флейтист поднес инструмент к губам, и в воздух полилась незатейливая мелодия.
- Местные тигры будут в восторге... - буркнул Иэмон. - Лягут к твоим ногам...
"После того, как сожрут меня, очевидно", добавил он про себя. Идти на гору Нантаи хотелось примерно так же, как и оставаться здесь.
Мелодия прервалась.
- Местным тиграм нет дела до твоих костей и жил. Как и до моих ног. С каких пор твоя осторожность граничит с трусостью? Ты сам привел нас в эту провинцию, а теперь хочешь сбежать, когда все только начинается.
Мелодия возобновилась, а темные глаза флейтиста впились в лицо Иэмона.
- Сейчас он сделает вид, будто не замечает, что ты на него смотришь, - хмыкнул третий, нарушив свое затяжное молчание.
- И как всегда, не получится. Иэмон, долго будешь изображать принцессу, увидевшую лягушку на пруду?
- Откуда вы только взялись на мою голову... - проворчал бродячий музыкант вопрос, на который никогда не стремился получить ответ.
Он присел на обочину дороги и, отложив инструмент, принялся вытряхивать мелкие камешки и песок из дырявых носков, всем своим видом демонстрируя, что именно в этом причина остановки, а вовсе не то, что подумали его спутники. Поднявшись, он вдруг ухмыльнулся:
- В какой стороне Шиобара?
- Справа, - откликнулся флейтист, убирая флейту обратно под одежду, как будто передумал играть.
Он замер на несколько секунд, словно тоже прислушивался, потом улыбнулся, хоть и не слишком весело.
- Кажется, здесь водятся не только тигры.

[Bishop >>>]

Сходить бы размяться к ближайшему водопаду (раз Хидэтада еще спит, а без него у Демону-У и подойти страшно), только – Мицуке вновь одолела лень. Ищи его, подходящий водопад, в этих горах не одна речка, а лис – и того больше. Хорошо бы еще найти ту самую лису, рыжую, сделать так, чтобы долго сидеть не могла. Тоже лень, а несносная кицунэ и без того не сидит на одном месте.
В бочке плескалась вода. Как натаскали вчера, так и оставили, тушить больше нечего. Мицуке одолжил у старухи, что скромно сидела на развалинах хижины, ждала, когда семья соберется в дорогу, ведро, приглядел неплохой желоб на крыше чайного домика – там, где крыша навесом спускалась к веранде, - и поманил к себе Олури.
- Лезь наверх.
Девочка наверх лезть была не против - интересно же, и вид оттуда лучше, - но потребовала объяснить, зачем это.
- Будешь лить воду, - последовал исчерпывающий ответ.
А для начала – таскать ее вверх в ведре. Мицуке зачерпнул воду из бочки, не без помощи Олури и одной из служанок выволок на навес бадью из купальни, привязал один конец веревки к ставню, второй скинул вниз, чтобы привязать к ведру. Действия грешили логикой, но с утра и до завтрака Мицуке не умел думать последовательно.
Олури вручили веревку и сказали поднимать ведро с водой наверх. Девочка потянула за веревку, но выяснила, что не тут-то было. Кот сидел рядом и с интересом наблюдал. Олури покрепче схватилась за веревку, на ее лице появилась упрямая решимость преодолеть закон всемирного тяготения и нехватку собственных сил и веса заодно. Она изо всех сил дернула. Ведро подпрыгнуло, но тут же свалилось обратно на землю, расплескав часть воды. Ноги скользнули по навесу. Олури взвизгнула и отпрыгнула назад, чуть не наступив на хвост Чиру. Тот сделал кульбит, очутившись сразу в нескольких метрах от девочки.
- Не получается, - громко заявила Олури.
Неунывающий Мицуке предложил поменяться местами, и дело пошло веселее. Девчонка ходила за водой к кадке, ронин затаскивал ведро с водой наверх и выплескивал в бадью, Чиру и служанка давали советы. В знак благодарности последнее ведро Мицуке вылил на них, кот сумел увернуться, служанка – нет.
- Залезай сюда, - ронин махнул рукой Олури.
Девочка, развеселившаяся от вида мокрой служанки, забралась на навес. Заглянула за край. Не очень высоко, но все равно веселее, чем с земли. И служанка отсюда еще смешнее, особенно ее мокрая макушка.
- Куда лить? - деловито уточнила Олури.
Ее научили, что лить надо вот в этот желоб, предупреждать, когда будет лить – не надо. Мицуке спрыгнул вниз, отогнал подальше служанку, чтобы не попала случайно под руку. Кот отошел сам, имел опыт. Бродяга опустился на колени в пыль, смешанную с золой, положил ладонь на рукоять меча, полуприкрыл глаза – как будто смотрел на то, что находилось не здесь. Со стороны могло показаться: он заснул... если бы не слишком выпрямленная спина и развернутые плечи. С крыши по желобу потекла вода, клинок с шипением покинул ножны, успел поймать первые капли, второй стремительный удар рассек струю надвое.
Мицуке открыл глаза, запрокинул голову к небу – и девчонке на крыше.
- Еще раз, - выдохнул он. – Только не шуми так.

(Далара mo)

[SonGoku >>>]

(+ Далара)

...он собирался сесть на корабль, но вспомнил, что оставил флейту по имени Маленькая ветка в лагере, и не желая с ней расставаться и не желая, чтобы она попала в руки врагов, вернулся...
Сначала Иэмон напевал только мелодию, слова крутились в голове, но дальше он их не выпускал. Потом отвлекся, и все получилось как-то само собой.
- ...все корабли и лодки вышли в море, но его конь был сильный и выносливый, донес бы седока, но Кумагаэ-но Дзиро Наодзанэ взмахами веера дал понять, что хочет продолжать сражение.
- Ты заткнешься когда-нибудь? – наконец-то не выдержал флейтист.
- Там дальше еще есть, - ухмыльнулся Иэмон. – Не хочешь послушать?
- Я и так знаю, что там дальше, - отозвался Самми с кислым выражением лица.
Ну нет, так нет.
- То я иду не в ту сторону, то пою не то. Ну хорошо... Ты какой свиток предпочитаешь? «Хахакиги» или «Акаши»? Вот мне лично больше всего нравится «Аои».
- И что бы тебе не оставить моих родственников в покое... Или завидуешь Хикару?
Иэмон не ответил. Удар был нанесен нечестно, и расхотелось разговаривать, да и на шутки не потянуло. Народа на дороге прибавилось, все торопились в одну сторону, но расступились, услышав протяжные крики, возвещающие о «прибытии высокородного господина Тайра-но Акаихигэ...» Иэмон замешкался, и его оттолкнули в сторону, да так сильно, что он чуть не выпустил из рук биву.
Флейтист и второй музыкант с бивой отступили в сторонку. Самми недовольным цоканьем выразил презрение к подобному отношению к музыканту, да еще слепому. Можно подумать, это все вокруг лишены глаз.
- Не зашибли? - спросил он Иэмона, радуясь про себя, что тот не видит выражения лица своего спутника при упоминании имени "Тайра".
- Куда им... – Иэмон покрепче прижал инструмент; вот если биву сломают в переполохе, тогда действительно будет плохо, а ему самому ничего не сделается. С дороги раздавался не только топот множества ног, но и цоканье конских копыт. Ветер принес запах крови, опасности и пренебрежения; воображаемый это был запах или нет, Иэмон не стал спрашивать, ему достаточно было знать, что что-то либо уже случилось, либо вскорости произойдет.

[higf >>>]

Ответив на приветствие священника, молодой человек тут же затеял что-то странное. Иезуит никак не мог догадаться, что он собирается делать, и к чему все эти приготовления. Мыться, что ли, решил? Если так, то это самый оригинальный душ из всех возможных, вот только в одежде же придется!
Можно было, конечно, подойти и спросить, но гадать казалось очень забавно, а вдруг, к тому же, это какой-то неизвестный ему японский обычай? Хотя, кажется, остальные тоже не в курсе. С другой стороны, на сумасшедшего Мицуке не походил… Вроде бы. Ладно, поглядим.
Снедаемый любопытством португалец подозвал одну из служанок и попросил приготовить завтрак, а также принести ему немного воды – помыть лицо и руки. После этого он уселся снаружи в ожидании, продолжая наблюдение за разворачивавшимся представлением.
К тому времени, как ронин обнажил меч, уже принесли поднос, на котором заменявшие тут вилки хаси лежали рядом с фаянсовой ложечкой для супа и плошками, в которых были собственно сам мисо, вареный рис и овощи. Мясо заменяла речная рыба.
- Не присоединитесь ли к скромному завтраку, Мицуке-сан? – окликнул монах спутника. – Если, конечно, ваше занятие не очень надолго…

[Bishop >>>]

(Далара тож)

– Если, конечно, ваше занятие не очень надолго…

- Надолго?
Мицуке отвлекся – и тут Олури щедро выплеснула ему на голову ведро воды. Служанки захихикали, наверху ойкнули, кот удрал под дом. Бродяга постоял, вспоминая, что женщины – они и есть женщины, что с них взять (в голову лезли воспоминания о сестрах, эти перережут врагу горло, не моргнут глазом, с ними не жизнь в одном доме – сплошное приключение)... потом вытер клинок о рукав, отправил меч в ножны. Из-за края навеса половинкой луны выглянуло лицо Олури. В глазах раскаяния – нет и не было; все-таки что-то в ней есть от его добрых сестричек.
- Ладно уж... – добродушно проворчал Мицуке, вытер мокрое лицо ладонью. – Тебя снять или сама слезешь?
Олури надулась.
- Сама, конечно.
Слезала она долго, поскольку все вокруг было мокрым и оттого скользким. Один раз чуть не слетела, но вовремя вцепилась во что-то. Не хватало еще, чтобы ловили.
Мицуке стоял под навесом – на всякий случай, вдруг действительно не удержится. Перед носом в воздухе дергались две притягательные розовые пятки. И он не устоял – пощекотал ту, что чуть не смазала ему по носу.
Девчонка взвизгнула совсем по-детски и дернула обеими ногами сразу, совершенно не задумываясь, в кого может попасть.
- Unko... – Мицуке прикусил язык, пригибаясь; основной удар прошел выше, но на излете девица все-таки исхитрилась и ощутимо врезала ему. – С меня хватит.
Он взял Олури за пояс и снял с навеса.
Ей вдруг показалось, что в воздухе снова запахло гарью, что кто-то пытается утащить ее то ли с пожара, то ли наоборот прямо в огонь.
- Пусти! - девочка забилась, как пойманная птица.
- Эй!.. эй, да что...
Мицуке редко пользовался силой, которой наделила его природа, но тут – пришлось. Мотнул головой служанкам: не лезьте, мол, лучше принесите еду, было обещано. Девчонку прижал так, чтобы не дергалась, и держал, пока не прекратились попытки убежать куда глаза глядят.
- Вот теперь я тебя отпущу, хорошо? Только не убей тут никого.
Олури промычала что-то неразборчивое, потом кивнула. Как только руки стали свободны, шмыгнула носом и быстро-быстро размазала слезы по щекам - может, никто не заметит этих ручьев? Ну вот что она разревелась, как дите малое? Тото бы стал над ней смеяться... Слезы хлынули с новой силой.

[Кысь >>>]

Как, однако, медлительны люди! Никогда еще кицунэ не пробовала путешествовать в человеческом облике. Уже на втором часу ходьбы Рыжая прониклась беспредельным состраданием к немощным двуногим, а на исходе четвертого часа сострадание плавно сменилось на недовольство всем, начиная с неудобной человеческой обуви и заканчивая самим устройством мироздания. Благо для местных жителей, что время это пришлось на самую глубину ночи, и никому не выпало несчастья испытать на себе гнев кицунэ. А позже лиса вспомнила, что люди - дневные животные, и, сменив облик на более привычный, занялась поисками пищи и ночлега.
Разбудил Рыжую шум на дороге. Двое мужчин и женщина. Мужчина, женщина и священник. Ронин, священник и женщина. И еще кто-то... что-то. Лиса невольно отступила на несколько шагов, чуть не потеряв из виду людей. Что-то было женского пола и очень недовольно. Не лисой, другим... другой. Пара шагов вперед - Рыжая вернулась на свой наблюдательный пост и проводила путников взглядом до поворота. Так оно все-таки спокойнее.
Сон не вернулся, а далекие облака уже отражали свет скрытого где-то за горизонтом солнца. Некоторое время кицунэ еще лежала на остывшем за ночь камне, дыша туманным воздухом и прогоняя из мыслей неприятные ощущения. Ей было безотчетно жалко тех людей - они наверняка даже не знали, что за спутник у них. Кицунэ и сама не могла пока назвать точного имени или даже происхождения опасности, но не хотела бы она оказаться на их месте. Да и не в опасности дело - страх Рыжей внушило само ощущение существа, прикосновение к нему. Словно ныряешь в бездонный колодец со старой прогнившей водой. А со дна свет, и что он несе...
Лиса подскочила как ошпаренная и больно укусила себя за лапу. Не хватало еще на себя эту заразу переманить. Нет, чем дальше она окажется от странных путников, тем лучше. Приняв для удобства облик мальчишки лет двенадцати в безразмерном косодэ какого-то мышастого цвета, Рыжая выбралась на дорогу и пошла в избранном еще вчера направлении - в надежде обзавестись менее потусторонними попутчиками.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Хидэтада спал и видел сон. Он видел, как вспыхивают на остриях яри лучи утреннего солнца, как мелькает земля под копытами Демона-У, как трепещут на ветру штандарты на спинах бойцов его сотни. Сотни, которую он - Такеда Хидэтада ведет в бой во славу клана. Видел, как скакавший рядом конные лучники натягивают тетивы, как длинные стрелы со свистом несутся на врага, как прореженные стрелами вражеские асигару сплачивают ряды, ощетиниваясь длинными тонкими жалами яри и надеясь остановить несущийся на них вихрь из неистового ржания, ветра и блестящей стали. Несущийся, подкатывающий на расстояние тридцати шагов и вдруг останавливающийся, словно по волшебству.
- ОДИ-И-И-ИН!!! - Хидэтада выхватывает из висящих у седла ножен длинный "меч для поля", слыша собственный рев и лязг обнажаемых его воинами мечей.
- ДВА-А-А-А!!! - Он мгновенно соскакивает с седла, зная что бойцы слышали команду и повтор
ят его движение, твердо впечатывая ноги в поросшую редкой травой землю и вознося над головой тяжелые тускло сверкнувшие клинки но-дачи. Сверкнувшие как хитрая улыбка маико, клинки. Улыбка, которая для многих очень скоро станет улыбкой вечности.
- ТРИ-И-И-И!!! САНАДАААА!!! - Слышит Хидэтада свой рев, рев своих бойцов, чувствует дрожь земли, в которую одновременно ударила сотня ног, устремляя своих владельцев вперед на встречу славе или смерти, видит ужас на лицах вражеских асигару и, когда его меч перерубает первые несколько яри, отсекая наконечники как колоски камыша, вновь устремляясь вперед, с громким лязгом ударяя по металлу, Такеда слышит очень странный и громкий, колеблющийся и ритмичный звук, больше всего напоминающий рычание голодного тигра, у которого отобрали завтрак, обед и как раз отнимают ужин. От этого жуткого звука бравый кавалерист открывает глаза и просыпается. Просыпается от собственного храпа...

[Bishop >>>]

Возможность сбежать от разговора порадовала. Мицуке знал, что делать с девчонками, которые в первый раз посмотрели на мужчин, что делать с теми, которые видели мужчин много раз – тем более, даже с детьми ему удавалось ладить, но вот как успокаивать плачущую Олури – понятия не имел. И когда победной нотой оборвался храп Хидэтады, сам чуть не заплакал от облегчения. Сунул девчонке еду, пусть забьет чем-нибудь рот и избавит его от ответов, прошел в общую комнату, сделав вид, что пора собираться в дорогу. Что ему собирать, если даже смены одежды нет? Ну, об этом пусть думают его спутники... не съели бы они только всю еду, что приготовили им в чайном домике.
- Хороший сон? – поинтересовался он у Такеды.
Хидэтада покосился на вошедшего, задумчиво нахмурился и кивнул:
- Неплохой. Но сон, каким бы хорошим он ни был - не более чем сон. А нас ждут дела.
Он сел и перво-наперво с громким хрустом потянулся всеми суставами, с не менее громким хрустом завращал головой, вытянул длинные волосатые руки, размял кисти и громко клацнул пальцами, сжимая кулаки, после чего блаженно прикрыл глаза и глубоко вздохнул.
- Перекусить бы сейчас чего-нибудь этакого, жареного, и в седло! - Кавалерист мягко вскочил на ноги, несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул вентилируя легкие, пощупал почти спавшую шишку на затылке и еще довольнее улыбнулся:
- Что у нас на завтрак? Опять рыба? Эх... Вот помню, захватили мы одну деревню у перевала, а в ней простолюдины рис почти не сеяли - земля больно убогая, а разводили таких визгливых тупоносых животин, которые свиньями называются. Ну мы этих "свиней" тут же на вертел, так один из наших, моряк бывший, свою долю мяса на кусочки порезал, на боевые спицы нанизал и над огнем жарил, поворачивая и дешевым вином поливая. Я потом попробовал - вкуснятина просто! Вот сейчас бы такого отведать, почуяли бы в желудках Рай Будды-Амитабхи!
Такеда подмигнул ронину и вышел из чайного домика, выразительно оглядываясь в поисках чего бы сжевать.

От мяса пусть даже невиданного зверя Мицуке сейчас бы не отказался. Правда, из всех тупоносых и визгливых – не считая кабанов в лесу – он знавал только хозяйку веселого дома в Эдо. В тот дом они с приятелем все хотели попасть, но никак не удавалось – если рослый Мицуке еще мог соврать, что ему на целых пять лет больше одиннадцати, то тощего приятеля хозяйка раскусила враз и велела гнать в шею. Обоих.
- Интересно, - сказал ронин, обращаясь к Чиру, что бесшумно возник на пороге, - что сказал бы наш святой человек, зажарь мы кого-нибудь из животных.
- Мя? - уточнил кот.
- Iie, тебя не будем, тощий ты, одна шерсть. Иди проследи, чтобы меня без завтрака не оставили.
Кот вышел на веранду. Мицуке попытался исследовать погреб, но кто-то опустошил его раньше. Пойманный с поличным ронин объяснил, что ищет, во что бы завернуть пожитки Олури, и служанка принесла кусок ткани, которого хватило, чтобы спрятать меч. Еще удалось выпросить анмитсу, и появившись на веранде Мицуке с довольным видом облизывал сладкие и липкие от медового сиропа пальцы.

(Reytar mo)

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Увидев уплетавшего что-то съестное гайдзина, кавалерист поприветствовал его и оживился еще больше. Он покосился на забытое кем-то ведро, взглянул в него и, найдя примерно на треть воды, умыл руки, лицо и шею, после чего, отфыркиваясь от удовольствия, присел напротив монаха и начал воздавать должное завтраку с таким усердием, что плошки пустели на глазах; в небольшом промежутке между плямканьем он подозвал служанку и заказал все то же самое еще два раза.
Мицуке опустился на корточки на пороге.
- Нас четверо, - сказал он. - Конь один. Что будем делать?
Громко плямкнув и утерев с губ немного налипших рисинок, Такеда покосился на него, только сейчас заметив что ронин насквозь мокрый, словно вместо ведра в колодец нырял, улыбнулся краем рта и произнес:
- Пешком пойдем. Девчонку в седло посадим, а если какие обалдевшие от безнаказанности грабители привяжутся, ссадим, если понадобится, и пошлем их к Янь-Вану. А то и не ссаживая ее с седла пошлем... Думаю нас при удаче на это вполне хватит, Мицуке-сан!
Кавалерист довольно улыбнулся и, подмигнув ронину, еще глубже сосредоточился на содержимом очередной плошки, довольно пробулькав из ее глубин:
- А ты чего не ешь, воин?
- Так не осталось ничего, - беспечно махнул рукой Мицуке. - Ничего, я привычный.
Не стал добавлять, что выклянченные на кухне сласти, перебили желание есть. Все равно ненадолго это; перейти на подножный корм, что ли? Но от робко предложенной Олури плошки с рисом отказываться не стал, смел все, не раздумывая.
Выяснилось, что ошибся - еды было еще вдоволь. Если отобрать ее у Хидэтады. Впрочем, тот сам поделился.

Сообщение отредактировал Reytar - 12-05-2006, 15:01

[Bishop >>>]

Дай Мицуке волю, весь день провалялся бы в тени ближайшего дерева или напросился к крестьянам в повозку, но раз согласился помогать, ничего не поделаешь.
- Надо бы идти, - сказал он. – Пока не слишком жарко, успеем отмерить приличное расстояние.
- Ну что же... - Хидэтада вытер самую последнюю плошку кусочком лепешки, одним махом проглотил его и оглянулся в поисках того, чем доблестный воин мог бы запить трапезу, то есть саке, но ничего похожего на столике не обнаружил и вопросительно покосился на служанку.
- Губы бы смочить и можно отправляться!
Служанка была понятлива, но несчастна, потому что во всем доме не осталось ни капли требуемого напитка. Мицуке подтвердил: девчонка права, уже сам все проверил, ничего нет. Кто-то бессовестный выдул все запасы досуха, так что или они ограничатся водой, или все и так сойдет. Лично Мицуке тоже хотелось бы выпить, но он плеснул себе в плошку немного кипятка и трудился, протирая посуду кусочком сушеной рыбы.
Кот вышел на веранду. Там с дальнего края, почти закрытая листьями куста, сидела Олури и изо всех сил сгребала палочками в рот горячий рис из миски. Она боялась, если остановится, снова потекут проклятущие слезы, которых все вокруг боятся. Вдруг им придет в голову оставить ее здесь, чтобы не видеть слез? Что она тогда будет делать, как искать Тото?
Чиру подошел и потерся головой о колено сидящей девочки, заглянул в глаза. Она положила палочки и погладила рыжий пушистый бок. Кот басовито муркнул. Посмотрел, мол, пустишь на колени? Олури кивнула, отставляя локоть. Кот вспрыгнул, походил немного и улегся.
- Предатель, - прокомментировал Мицуке.

(Reytar mo, Далара тож)

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Глубоко и горестно вздохнув, Хидэтада не стал впадать в уныние, запил обильный завтрак, и обед похоже одновременно, водой, после чего отправился седлать Демона. Демон так же неплохо покушал и был благодушно настроен, но сдаться и позволить себя оседлать вот так просто - без борьбы, было бы недостойно такого прославленного воина как он: при попытке оседлать, жеребец хитро прищурился и лягнул обоими задними ногами сразу, но попал только одной и то по седлу, которое Хидэтада держал в руках. Сквозь зубы наградив коня дюжиной цветастых эпитетов, десятник зашел чуть сбоку и обидно хлопнул коня ладонью по крупу, а когда тот, донельзя возмущенный таким поведением, опять лягнул, уклонился от удара копыт и с размаху нахлобучил на спину вреднющего коня седло, спешно затянув подпругу. Жеребец зло фыркнул и крайне многообещающе покосился, но сразу мстить не стал, явно поджидая более удобного момента, позволив себя беспрепятственно вывести из конюшни и привязать к столбу у крыльца чайного домика.
Совершив это, во многом примечательное деяние, и почесывая синяк от удара седлом на животе, Такеда отправился одеваться и облачаться в доспехи, уложившись в стандартные пять минут, после чего вышел из домика в полной боевой готовности и со шлемом под мышкой.
- Ну, отправляемся? - Спросил он, поудобнее прицепляя шлем к передней луке седла и подсаживая в него Олури и расплачиваясь за завтрак с служанкой: - Все готовы, ничего не забыли?

[Bishop >>>]

Все были готовы и никто ничего не забыл, что само по себе - удивительно. И Олури больше не боялась коня; видимо, считала что она и кот против Демона-У - лучше, чем она без кота. Мицуке оставил завернутый в ткань меч ее брата у себя, перевязал обрывком веревки и закинул за плечо. Чужестранный святой человек тоже путешествовал налегке.
Пожарище с чайным домиком посередине осталось позади. Иногда путники обгоняли крестьян, что решили переселиться в места получше; те косились на странную компанию, но просто кланялись, давали дорогу.
Почему всем вдруг понадобилось в Шиобару - Мицуке не знал. Но - либо туда, либо в другую сторону, больше дороги тут не было.

[Кысь >>>]

Рыжая уже чуть было второй раз не разочаровалась в бренном человеческом существовании, как из-за очередного поворота показалась группа людей. К уже знакомым ей Олури и Мицуке прибавился грозного вида самурай и кто-то уж совсем странный. Как будто какой-то веселый бог вздумал лепить человека заново и не слишком утруждал себя изучением оригинала. Оружия странный человек не носил, и вообще выглядел вполне мирно, так что кицунэ уверенно окликнула Олури.
- Прошу прощения, а не у вас ли есть маленький брат воот такого роста?
Девочка вздрогнула.
- Вы видели Тото?! Где он?
- Его забрал с собой даймё Акаихигэ. Я случайно видел, он меня просил сообщить... В Шиобару увез.
- Ак-к... Увез?! Вот... - из уст юной девушки вылетело такое слово, что у Мицуке, наверное, уши свернулись в трубочку.
- В Шиобару? - по привычке переспросил Мицуке.
- Еще с вечера, - парень потер глаза. - Всю ночь почти шел. Вы знаете, про этого даймё слухи такие ходят...
- Если он хоть пальцем тронет Тото, я его... он у меня...
Несмотря на красивую одежду, позаимствованную в чайном домике, сейчас Олури больше походила на рассвирепевшего ежа. Даже волосы встопорщились.
- А чтобы не тронул, поторопиться надо, и так уж вон сколько прошло, - вздохнул мальчик-кицунэ. - Так даже следов не застанем.
- А ты, значит, нас проводишь? - уточнил с подозрением ронин.
- А что тут провожать? Одна дорога, чай не заблудишься... - Паренек волком посмотрел на Мицуке. - Коли мое общество не нравится, вы только скажите, я сам пойду.
Бродяга расхохотался, поманил к себе неожиданного помощника, наклонился к его уху.
- Общество нравится, - негромко произнес он. - Вид нынешний - не особо.
Кицунэ не то зашипела, не то фыркнула - если бы взглядом можно было убивать, Мицуке бы уже лежал под копытами лошади. Но уже через секунду лицо мальчика приняло прежнее простоватое выражение. - А что вид? В дороге и не так перемажешься...
- Пусть он идет с нами! - встряла Олури. То ли ей стало скучно в компании взрослых, то ли показалось, что Мицуке слишком несправедлив к незнакомцу, но она решила встать на сторону неожиданного встречного. - И вообще, он же сказал, где Тото, а вы с ним, - девочка укоризненно посмотрела на ронина. Парень не упустил момента и укоризненно посмотрел на ронина тоже.
Мицуке поскреб небритую скулу, сделал вид, будто крепко задумался. Ну ладно, Олури смотрит на него почти сверху вниз, на лошади сидит. Но эта пигалица - вернее, пока этот - туда же? Если еще и Демон-У начнет его укоряющим взором мерить...
- Да мне-то что... - проворчал бродяга, уступая. - Не я тут командую...
Олури заулыбалась. Тут ей в голову пришла совсем уж интересная идея, и она протянула к руку мальчишке со словами:
- Залезай ко мне.
- ...а она, - завершил мысль Мицуке.
Парень не заставил просить себя дважды. Постаравшись не слишком тянуть Олури за руку, он забрался в седло если и не с грацией воина, то вполне неплохо для своих лет. Отсюда укоризненно смотреть на Мицуке оказалось еще удобнее, но кицунэ не стала злоупотреблять этим, тем более что кот ее кажется узнал. И в подтверждение того - попытался укусить нового седока. Или в лучшем случае разодрать на нем одежду. Уши Чиру прижал к голове так плотно, что та стала круглой, как пушистый шар.

[Далара >>>]

(+ Grey)

На рассвете первым ожил попугай и тут же вообразил себя петухом – огласил воздух громким приветствием солнца. От резких звуков Такамори вздрогнул. Рука сама поднялась, чтобы легонько стукнуть вредную птицу, но та была научена опытом и от руки ускользнула.
- С добрым утром, - засмеялась Амэ. – Хорошо спалось?
- Бывало и лучше, - честно признался ронин и потянулся.
Мару от греха подальше слетел на ближайшую ветку, взирая оттуда большим круглым глазом.
- У тебя неплохо получается ходить во сне, ни разу не сбился с дороги, - с долей ехидства в голосе похвалила девушка.
Он хотел что-то ответить, но Амэ вдруг вскрикнула и остановилась. Такамори, пытавшийся подозвать обратно осторожничающую птицу, повернулся к спутнице и увидел, что позади девушки стоит квадратный плохо одетый мужичок и с жадностью глядит на фуросики. Лезвие большого полуржавого ножа поблескивало у смуглой шеи Амэ. Глаза на ее неподвижном лице были устремлены на Такамори.
- Деньги давай, - прохрипел бандит.
- Может лучше чего-нибудь съестного? - раздался рядом спокойный голос.
Монах стоял у края дороги, опираясь обеими руками на свой посох. Бандит казалось был немного ошарашен вопросом, но не настолько, чтобы потерять контроль над ситуацией.
- Сколько дней ты не ел нормальной пищи? - продолжал тем временем Ки. - Четыре дня? Нет, скорее шесть. Наверное, уже болят десна от лесных кореньев.
- Как? - грабитель удивленно воззрился на монаха.
- Ты слишком пропитался лесными духами, они овладевают твоей душой, ты почти на самой зыбкой грани, голод и страх только приближают неизбежное, - монах вдруг улыбнулся. - Но ты еще можешь остановиться, если не позволишь жадности затопить свое сознание.
Взгляды Ки и бандита встретились, время словно приостановило свой бег, примолкли ночные насекомые...
Лезвие ножа дрогнуло, и оружие упало в траву. Разбойник отпустил Амэ, и та быстро отскочила назад к Такамори. Ки прошел к человеку, опустившемуся на колени в придорожную пыль.
- Хорошего гайдзинского вина не хочешь глотнуть? - поинтересовался монах протягивая свою расписную флягу. - Только не пей сразу много, ударит в голову.
Кин Ки повернулся к своим спутникам.
- Юджи-сан, этот человек некоторое время будет идти с нами, надеюсь вы не против?

[Bishop >>>]

(Reytar, Китти, Далара, я... может, сразу уж всей толпой писать начнем? хотя а мы чем заняты)

Хидэтада задумчиво покосился на мальчишку и ничего не сказал. Его ноздри уловили еле-еле слышный странный запах... Очень странный и почти незаметный, но навевающий воспоминания запах. Однажды, корейский проводник впал в панику и поскорее увел разъезд самураев из небольшой долины, в которой точно такой же запах был явственно слышен. Он что-то нес про каких-то злых духов в обличье зверей, про то, что они могут принимать любой облик и всякую чушь в том же духе. Неизвестно, бывают ли оборотни прикидывающиеся мальчишками и сообщающие путникам о тех, кого они ищут, но приглядывать за этим парнем определенно стоит, что бы не убил ненароком Олури-химэ. Времена нынче бурные, под личиной мальчишки может и синоби скрываться, нечего делать...
- Я Олури. А тебя как зовут? - спросила девочка новое прибавление к компании, стараясь удержать кота и не оказаться при этом расцарапанной. - Ну Чиру, что с тобой?
- Я.. Юки, племянник коменданта Шиобары. Двоюродный... От меня, наверное, барсуком пахнет, я в норе спал.
- А мы с Тото тоже спали в норе, только там жила лиса, - немедленно поведала Олури. - Кыс-кыс, Чиру, не кусай Юки.
- Мааааооооо! - высказался кот.
Мицуке отказался приближаться к животному, объяснив, что он лично сам себе - может, и оболтус, но не враг, на что Юки проворчал, что только оболтус мог завести такого злого кота.
- Чиру не злой, - вступился за любимца ронин. - Он разборчивый.
- Как он еще с голоду не помер при такой разборчивости? - удивился парень.
- Так то - в еде, а то - в... людях.
Олури еще несколько секунд боролась со ставшим абсолютно диким котом, потом разжала исцарапанные руки. Чиру попытался одновременно прыгнуть в сторону и укусить ненавистного ему мальчишку. Кот дугой взлетел в воздух и приземлился сбоку от коня. Кицунэ не удержалась и фыркнула в кулак, наблюдая за полетом несговорчивого зверя.
- Он хороший, просто иногда странный, - заступилась за любимца и Олури, пытаясь разобраться, что теперь делать с изодранными в клочья рукавами и кровоточащими царапинами на руках.
- Эк он тебя... - озадаченно произнес парень-лиса. - Нету кусочка ткани?
Рыжая бы охотно оторвала полосу от своей неудобной одежды, но вот будет ли иллюзорный ситец хорошим бинтом?...
- Кусочка? - девочка растерянно оглядела себя, коня, мужчин. - Разве что оторвать от моего подола...
Ну и нечего на него теперь смотреть. Мицуке демонстративно отвернулся. И без того, нижнее кимоно у него годится разве что рыбу ловить - вместо сетки.
- Видимо придется, - мельком глянув на Мицуке, кицунэ пришла примерно к такому же выводу, как и он сам. А спрашивать грозного самурая или этого странного попутчика было боязно. - Сама справишься?
- Угу.
Олури наклонилась, взялась обеими руками за край косоде и изо всех сил дернула ткань. Руки скользили, но она упрямо дергала. В какой-то момент уже начала примериваться к хакама - вдруг их легче будет порвать, но тут наконец получилось. Кусок оторвался неровный. Девочка протянула его Юки.
- Поможешь?
- Угу, - в тон ей откликнулся мальчик. Он уже сам разорвал кусок ткани на несколько более узких полосок, и замотал руки Олури так, чтобы прикрыть царапины, а заодно и уменьшить необходимость в рукавах. - Вот. Не туго?
- Нет, как раз. У тебя хорошо получается, часто приходилось такое делать?
- В первый раз, - честно смутился парень. - Но я видел, как это делается.
- Хочешь есть? - Олури достала из свертка рисовый колобок.
- Немного. - И это тоже было вполне честно. Однако, у Рыжей вошло в привычку объедать этих детей. На всякий случай кицунэ попробовала уклониться, - Если голодна, то ешь сама.
- Нет, что ты, мы совсем недавно завтракали. Держи.
Девочка протянула колобок пацану, разве что в руки не пихнула. Юки покорно взял комок риса и благодарно, хотя и без лишней поспешности, съел. Подумал было вытереть руки о шерсть Демона-У... Но вовремя раздумал - еще одного врага о четырех ногах ему здесь не хватало. Так что в ход напоказ пошло косодэ, а украдкой - седло и.. таки-шерсть лошади. Ну, вдруг он подумает, что это его гладят?..

[higf >>>]

Чего именно добивался своим представлением молодой ронин, так и осталость для иезуита загадкой, об ответе на которую он решил при случае непременно спросить. В суматохе сборов случая так и не представилась, как и в начале пути, ибо вскорости у них появился новый спутник. Встреча с мальчишкой и его принятие в отряд сопровождалось очередной суетой, во время которой святой отец помалкивал и наблюдал за остальными.
От его внимания не укрылось перешептывания Мицуке с мальчишкой, но о содержании их разговора священник, конечно, догадаться не мог. Ничего не сказало ему и поведение кота, ибо в духов он не верил. Точнее, верил, но, как и положено доброму христианину, считал их посланцами дьявола, за исключением ангелов господних, но те приходили обычно во снах. Увы, как известно, дьявол - князь мира сего, а господь зачастую награждет лишь после окончания нашего бренного существования.
Так что отец Андрео спокойно наблюдал происходящее, пытаясь примечать обычаи, привычки и новые для себ обороты речи. Лишь когда все улеглось и отряд вновь двинулся в направлении Шиобары, португалец подошел к ронину и задал вертевшийся на губах вопрос, завязывая разговор:
- Мицуке-сан, если не секрет, для чего вам понадобилась вся эта вода на крыше нынче утром?

[SonGoku >>>]

(и дон Алесандро)

Их провели коридором с деревянными, гладко выскобленными стенами и деревянным же полом (только у стен, где стояли лампы, была уложена речная галька) в комнату, где можно было снять дорожную одежду и отдохнуть, дожидаясь банщицу. Тото то принимался озираться, то смущался и стыдливо прятал глаза, особенно, когда служанки с веселым хихиканьем принялись стаскивать с него одежду. Мальчишка вцепился обеими руками в новое косодэ и оглянулся на господина, который привез его сюда; тот уже возлежал на плоских удобных подушках, обмахиваясь веером.
- Ну что же... не стесняйся их - аристократ чуть улыбнулся - неужели ты никогда не занимался омовением себя?
Даже находясь в бане, Акаихгэ не расстался со своим веером, однако назвать его потешным не повернулся бы язык, даже нагим, дайме из дома Тайра сохранял величественность и достоинство, словно тигр, он возлежал на подушках, ожидая когда, наконец, явятся слуги, которые будут дальше заниматься гостями. И они не заставили себя ждать.
С одеждой пришлось все же расстаться, и теперь Тото переживал по другому поводу. В деревне его удавалось время от времени отловить, чтобы засунуть в бадью, да и то, как правило, обманом и хитростью, на которые он регулярно ловился. Но купаться Тото все равно предпочитал в каком-нибудь ручье, он бы и в реку залез, но его к ним не подпускали. Мальчишка попытался отбиться от девушек, он был мокрый, а потом еще и скользкий вдобавок, и хотя служанок было больше, ему удавалось какое-то время избегать окунания в горячую воду. Но тут его прихватили за руки и за ноги и с хохотом опустили в деревянную бадью. И воспользовались ситуацией, не только искупали, но еще и волосы ухитрились вымыть, а потом все еще возмущенно орущего, царапающегося, извивающегося, с залепленными распущенными волосами глазами препроводили в небольшую каменную ванну, доверху наполненную горячей водой. Тото вынырнул и обнаружил, что находится в ванне не один.
В комнату, легко переступая с ноги на ногу, прошли новые слуги, четверо девушек, что несли в руках легкие закуски, напитки ароматические масла и благовония, и двое юношей-музыкантов, у одного в руках была флейта, второй же принёс столь нежно любимую дайме биву. Акаихигэ, долго и оценивающе глядел на музыкантов, потом чуть кивнул им, будто разрешая начать играть, и обратил свой взор на девушек с подносами. Молодые люди же поклонились, присели в угол и принялись играть, медленную, расслабляющую мелодию. Воздух комнаты тем временем наполнился ароматом сандала и розового масла, а также иными ароматами, что помогали быстрее достичь расслабления мускулов и приводили разум в гармонию.
Одна из банщиц приблизилась к Тото, держа в руках мочалку и коробочку с мылом, подойдя почти вплотную, девушка с поклоном подала их пареньку.
- Это еще зачем? – ощетинился мальчишка.
Ему объяснили, что с этим нужно делать; даже не объяснили, а вежливо напомнили. Возможно, уже сегодня вечером будут обмениваться впечатлениями, что племянник господина не слишком-то обучен манерам, но столь миловиден, что все находится в равновесии.
Тото сглотнул, но раз надо, значит, надо, и в конце концов, он здесь действительно самый младший.
- Только тебя я мыть не буду, - предупредил он девушку.
Девушка звонко рассмеялась.
- Если пожелаете, я сама могу вас помыть - глаза банщицы на мгновение сверкнули, но девушка мгновенно их опустила и добавила - после...
- Нет уж!!!
Тото посмотрел на мочалку, на даймё Акаихигэ, на мочалку, на даймё...
- С чего начинать? – спросил пацан.
Дайме, наблюдавший всё это, на мгновение прикрыл лицо веером, мгновение и лицо снова открыто.
- Со спины - спокойно проговорил аристократ и легко поднялся с подушек, при этом веер так и не покинул его руки.
Тото решил, что терять ему все равно больше нечего, и взялся за дело со всем рвением и энергией детства. Было необычно, страшно и любопытно ощущать под ладонью чужую кожу, прикасаться к кому-то незнакомому и ожидать ответного прикосновения.

[Bishop >>>]

(и higf, с кем продолжим начатый разговор, и Китти)

- Мицуке-сан, если не секрет, для чего вам понадобилась вся эта вода на крыше нынче утром?
Вопрос не застал врасплох, скорее – заставил смутиться. Как объяснить?
- До водопада идти далеко.
И не обязательно хмыкать, Мицуке и сам понял, как глупо звучит ответ. Он начал путано объяснять вопросы техники, с каждым словом понимая, что уводит беседу все дальше и дальше. У его собеседника не было меча, не похоже, чтобы он владел оружием.
- Кто первым вынет меч, тот побеждает в схватке, - наконец, сказал ронин. - Нужно добиться такой скорости, чтобы поток воды не отлонялся, когда его разрубает клинок.



***

Дорога стала шире, утоптаннее, следы повозок на ней уже не так выделялись, народа прибавилось. Перед необычной процессией – боевой конь с двумя ребятишками в седле, самураем в доспехе, оборванцем-ронином и странным человеком в необычной одежде – почтительно расступались, пропускали, начинали перешептываться за спиной. Впереди – крошечный предводитель маленькой армии - трусил кот.
Возле моста через быструю реку они остановились.
- «Долина глициний», - прочитал Мицуке выцветшую надпись на деревянной дощечке, хмыкнул. – Либо от развилки пошли не по той дороге, - пояснил он в ответ на вопросы. – Либо кто-то из нас дружит с лисами.
- Либо кто-то из нас связался с блудными ронинами, - проворчал Юки. - Лисы по дорогам не ходят.
- Заметно, - согласился бродяга. – Ну, что будем делать?
Лично он высказался за то, чтобы не возвращаться, передохнуть здесь и уж после решить, как быть дальше.
- Спросить у кого-нибудь встречного, - беспечно предложил мальчик-кицунэ. - Они-то наверняка в курсе, откуда идут...
Встречных не было, все шли в ту же сторону, что и они – в деревню. Мицуке взял одного из крестьян за шиворот, развернул к себе лицом и поинтересовался: далеко ли до Шиобары. Выяснилось: пять ри, если есть крылья и умеешь летать, а по дороге – все десять будут. Бродяге захотелось кого-нибудь немедленно убить, для успокоения.
Почувствовала ли Рыжая это, или просто прочитала по лицу, но комментарии были на время приостановлены, сменившись насмешливым взглядом из-под длинной челки.
Деревня готовилась к осенним праздникам, деревянные ворота-тории украсили белыми и красными бумажными лентами, повсюду развесили заклинания от злых духов, а торговцы зонтами, масками, шляпами, деревянными фигурками богов и разнообразными сластями во весь голос, перекрикивая друг друга, расхваливали свой товар.

[Далара >>>]

(и немножко Grey)

Не против ли он? Какое-то время, может быть, и не против, если бродяга будет идти под присмотром монаха и желательно как можно дальше от Амэ.
- Пусть идет, если не попытается сделать какую-нибудь подлость, - согласился Такамори вслух.
Монах кивнул и снова пошел по дороге. Разбойник, бросив исподтишка косой взгляд на самурая и девушку, кинулся догонять. Очевидно, из всех зол монах казался ему наименьшим.
- Кин Ки-хоши - истинный священник, - полусерьзено, полусмеясь сказала Амэ.
Она опять взяла Такамори под руку. Попугай вдруг спикировал на плечо, покосился на девушку, попереминался и выдал длинную тираду, которую никто не понял. Потом ронин с девушкой ушли вперед, угрюмый бандит плелся позади, а монах шел так, словно старался на всякий случай отгородить его от окружающих, или же окружающих от него.
Вскоре на дороге стало появляться все больше людей, потом пошли возы, доверху нагруженные всевозможными товарами. Несколько торговцев пользовались случаем и пытались продать какую-то мелочь прямо в пути. Между людьми и повозками бегали детишки и предлагали купить у них ленточки, гребешки или даже маски. У одного паренька лет восьми от роду на спине висела целая связка масок, отчего казалось, что в толпе скачет карлик с обращенным назад лицом тэнгу.
Однообразная река людей и повозок переливалась через деревянный мост с давно облупившейся краской, если таковая там вообще была. Табличка сообщала всем желающим знать, что в этой долине растет множество глициний.
- У них праздник, как замечательно! - обрадовалась Амэ. На ее лице было написано желание начать танцевать прямо сейчас.
- Пожалуй, стоит найти свободные комнаты и отдохнуть, - предложил Такамори.
Монах, несмотря на видимую бодрость, явно тоже был не прочь отдохнуть, да и приложиться к своему напитку, но разбойник что-то шепнул ему, отчего Кин Ки принял деловой вид.
- Юджи-сан, - сказал монах. - Боюсь мне и нашему новому спутнику придется оставить вас на некоторое время.
"Юджи-сан" согласился на такой план, и четверка разделилась. Монах с неудавшимся бандитом скрылись за ближайшим углом, а Такамори и Амэ направились к вывеске, говорящей, что в этом доме сдают комнаты.

Сообщение отредактировал Далара - 16-05-2006, 6:22

[Кысь >>>]

Олури, разглядывавшая все это великолепие, приоткрыв рот, вдруг громко заявила, показывая на лоток с нарядными куклами:
- У меня была такая химе, только еще красивее.
Рыжая некоторое время недоуменно рассматривала кукол.
- А зачем они?..
- Как это, зачем? - поразилась Олури. И тут же авторитетным тоном объяснила необразованному, по ее мнению, мальчишке: - У каждой девочки должна быть хотя бы одна. Лучше много. Богатым и знатным их дарят каждый год, чтобы к свадьбе у них был целый императорский двор. Это очень хорошее приданое. А совсем без химэ бывают только нищенки.
- А сейчас у тебя их много? - Ничтоже сумняшеся уточнил Юки.
- Ни одной, - сильно погрустнела Олури. - Наша деревня небогатая, у меня была только одна химэ, но она... И деревня...
Девчонка была готова снова разреветься, но пока держалась.
Был бы здесь барсук, он бы моментально узнал выражение, с каким прищурились нечеловеческие глаза мальчишки. Именно такое выражение было написано на морде одной рыжей лисы, когда той неожиданно начало везти в игре. Сейчас же парень только пробормотал что-то извинительное и скатился с лошади. Уже через секунду его не было - юркнул в какой-то переулок.