Shimotsuke gishi den

[Reytar >>>]

(Далара+Китти+Рейтар)
На лотке оказалось столько всего манящего и волшебного, что у Олури потекли слюнки и разбежались глаза. Она медленно пошла вдоль выложенных на всеобщее обозрение сладостей (хорошо хоть, теперь можно было смотреть на них, не подпрыгивая, как в последний раз, когда они ездили на большой праздник). Все хотелось потрогать руками, а еще лучше тотчас запихать в рот. Ногу что-то задело, девочка посмотрела вниз и увидела кота, полным безмолвного укора взглядом смотрящего на нее. Коту досталось несколько поглаживаний, и Олури опять отвлеклась на дивные запахи и цвета невероятного богатства, разложенного перед ней.
Такеда ворвался в толпу, как кабан в камыши, он расталкивал простолюдинов нагинатой, вертел головой, стараясь поверх голов и плеч рассмотреть девочку, одетую наряднее чем обычно одеваются крестьянские дети. Он крутился около лотка кукольника, но никого похожего не увидел. Мало того, сам торговец, на вопрос, проходила ли тут только что нарядно одетая девочка лет пятнадцати, лишь развел руками, ответив, что если не считать таковой 75-летнюю старушку, мать сельского старосты, никто больше к его товару не приценялся и не рассматривал его. Словно опровергая его слова, красивая девушка в черном кимоно с оранжево-красным поясом приблизилась к лотку, позванивая монетками, сжимая их в кулаке и поинтересовалась:
- День добрый, почтенный. Сколько вы желаете за вот эту куклу?
Естественно торговец тут же расцвел и начал расхваливать свой товар,
Напрочь игнорируя верзилу в полном доспехе, проявляющему такой подозрительный интерес к совсем еще юным девушкам, почти что детям. Хидэтада скрипнул зубами, но смолчал, продолжая озираться по сторонам.
Кот, которому надоели постоянные попытки наступить на роскошный рыжий хвост, забрался на ближайший забор и взирал оттуда. Понял, что глупое человеческое существо не вразумить. Олури продолжала, открыв рот, разглядывать выложенное на прилавке. Торговец начинал беспокоиться и не сводил с нее глаз, наверное, боялся, что эта странная хорошо одетая девочка без спутников что-нибудь украдет. Она уже хотела сказать, что не собирается ничего красть (наглая ложь, но ему-то об этом знать незачем), когда кто-то грубо схватил ее за рукав. Развернули. В ноздри ударил запах спиртного.
- Какая на тебе красивая одежка! Где твои родители, девочка?
Олури состроила обиженную мину.
- Здесь.
Мужчина присел и теперь смотрел на нее снизу вверх.
- Хочешь что-нибудь сладкое, да? Дядя может тебе купить. А если пойдешь, со мной, получишь очень много всего интересного.
- Никуда я не пойду!
Олури шатнулась прочь, но страшный незнакомец вдруг выпрямился и крепко схватил ее. Девичьих силенок явно не хватало, чтобы вырваться, да и врезать никак – держат как дикого звереныша, не достанешь.
Хидэтада в очередной раз оглядывался, надеясь увидеть прическу или часть рисунка на кимоно, в которое была одета Олури, но девчонка как сквозь землю провалилась - скорее всего потому что была мелковата ростом, а толпящиеся на площади торговцы и покупатели изрядно возвышались над ней. Такеда уже начал потихоньку закипать - шум и толкотня рынка злили его, а больше всего злила беспечность, с которой Олури исчезла в неизвестном направлении и своя собственная нерасторопность, из-за которой он не успел помешать взбалмошной соплюшке. В довершение всему, кто-то наступил кавалеристу на ногу, и чьи-то умелые руки попытались срезать кошель с деньгами, висящий у пояса Такеда. Десятник очень не хорошо оскалился, как это так, его пытаются ограбить среди бела дня. Его - участника трех больших сражений и доброй полусотни мелких стычек, пытаются облапошить как какого-нибудь сельского олуха?! Тут же широкая лапища кавалериста накрыла обхватывающую его кошель ладонь и сжала ее, раздался короткий хруст, длинные тонкие пальцы обмякли, а чей-то высокий голос взвыл в толпе, совсем рядом. Коротко рыкнув, немногим хуже разозленного тигра, Хидэтада воздел над головой нагинату с жутким свистом рассекаемого клинком воздуха, завертел ею над головой и двинулся вдоль лотков, заорав на всю площадь:
- Где моя хозяйка, вы, плебеи неумытые?! Ложись, сволочи! Разбежись, корявые! Поубиваю к Янь-ло всех и родовых имен не спрошу! Где Олури-химэ, куриные души?!

[Кысь >>>]

Народ, не будь дураки, подались в стороны, спеша убраться подальше от рассерчавшего воителя. Никому не хотелось лишиться головы или какой другой части тела. Возникла суматоха. Не пытались сбежать лишь торговцы, они стойко защищали с таким трудом завоеванные места. Через несколько секунд толпа значительно поредела, и стало можно разглядеть коренастого мужичка средних лет в тускло-синем косоде и явном подпитии. В его руках, тщась вырваться, билась тоненькая девчушка.
Торговец опять зацокал - точно белка. Горько вздохнул.
- Ну хоть еще два мона надбавьте! Она не ветшает, она очень древняя. а потому - ценная!
- Один мон. - Девушка принялась отсчитывать деньги. В тот момент, когда она протянула торговцу нужную сумму, за ее спиной раздался рев, способный принадлежать только самураю или демону. И судя по страху окружающих - демонами даже не пахло. Заполучив куклу, Рыжая оглянулась - теперь и ей самой было интересно, где Олури. Увиденное ее напугало, но не слишком - сейчас тот самый крикливый самурай отрежет негодяю голову и все будет отлично. Девушка выступила вперед и оказалась почти рядом с Хидэтадой.
Десятник увидел коренастого и простоватого на вид мужичка, схватившего Олури и сощурился еще более пакостно, так что его глаза выглядывали в узкую щель век, словно лучник из бойницы осажденного замка. Несколькими длинными прыжками, Такеда метнулся к коренастому в синем косоде и широким взмахом, раскрутив нагинату над головой, хлестнул ее утяжеленным подтоком над головой девчушки, попав точно по голове мужичка. Громкий треск удара слился с коротким свистом и гулким падением недостаточно летучего подпитого субъекта, над которым через секунду вырос кавалерист, уперев острие нагинаты во впадинку между ключицами потерявшего сознание мужичка. Было ясно - достаточно неловкого движения лежащего, или малейшего желания десятника и коренастый отправится в гости к предкам быстрее, чем сможет вздохнуть.
- Олури-химэ, с вами все в порядке? - Хидэтада внимательно взглянул на девочку. - Он ничего вам не сделал? Не обидел вас?
Та стояла несколько бледная, но в глазах уже не было страха.
- Хотел обидеть, только не успел. Говорил что-то про чайный дом и «хорошее пополнение». А вы, - Олури перевела восхищенный взгляд на Такеду, - вы так красиво и быстро все сделали! Я хочу тоже так уметь.
Рыжая еще приблизилась. Нда, раньше она не сочла нужным задуматься о том, с чего бы незнакомой даме дарить девочке куклу. Но обстановка предполагала какие-то объяснения - иначе и Рыжую запишут в похитители. Наконец, уже подойдя и протянув Олури куклу, кицунэ сбивчиво промямлила что-то про "Мицуке-сан очень просил меня выбрать для вас", и поспешно скрылась в заново сгущающейся толпе.
От этого неожиданного подарка девочка обалдела окончательно. Она лишь хлопала глазами и недоуменно смотрела то на куклу, то на Хидэтаду, то вслед одетой в черное незнакомке. С гортанным мявом кот снялся с забора и очутился у ног Олури. Разве что не зашипел вслед дарительнице.

[Далара >>>]

(те же трое)

- Ваше желание - закон, Олури-химэ. - Кавалерист смерил презрительным взглядом все еще валяющегося без чувств мужичка и глубоко задумался, что же с ним делать. С одной стороны - он покусился на честь особы, которую доверено защищать, но с другой, пачкать лезвие нагинаты кровью вот этого... Хидэтада скривился еще больше и задумался еще сильнее: будь все дело в лесу или на дороге между деревнями, где нет никого, этот "любитель маленьких девочек" моментально лишился бы своего "хозяйства", так что никогда уже ни с одной маико не смог бы иметь каких-либо контактов, кроме сугубо деловых. Но устраивать экзекуцию под взглядами доброй трети жителей деревни, при том что неудачливый похититель скорее всего родом отсюда же, десятник рискнул бы лишь в случае, если бы за спиной стояла готовая к бою полусотня бравых кавалеристов, а еще лучше - усиленная хотя бы двумя десятками конных лучников. Взвесив все "за" и "против", Такеда прошипел в лицо потихоньку приходящему в себя мужичку:
- Будет тебе наука на следующий раз - думать сперва той головой что на плечах, а не той, что в фундоси, свинячий ты выкидыш! После этих слов Такеда выпрямился, мгновенно распорол верхнюю и нижнюю одежду на лежащем, бритвенно острым клинком верной нагинаты, остановив его четко напротив скрытого фундоси "достояния" неудачливого похитителя, а когда тот испуганно пискнул, обрушил на голову лежащего чуть менее сильный чем в прошлый раз, удар подтока. Мужичек тут же снова обмяк, теряя сознание, а кавалерист присел на корточки перед неподвижным телом и извлек из небольших ножен на поясе короткий походный нож. Задумчиво хмурясь и бурча под нос чередование слогов, чтобы ничего не забыть, Хидэтада хираганой нацарапал на лбу мужичка слово: "Насильник", после чего вытер лезвие ножа об одежду лежащего. Еще более угрюмо покосившись на него и располосовав на мелкие кусочки низ косоде коренастого и его фундоси, так что пьяница ничем кроме ладоней не мог прикрыть свой срам, когда придет в себя, Такеда поднялся в полный рост и еще более угрюмо и многообещающе, словно бойцовый пес, покосился на стоящих и толпящихся вокруг простолюдинов. Взгляд десятника сулил море неприятностей любому, кто рискнет хотя бы криво посмотреть на него или доверенную охране девочку, не говоря уж о том, что ожидало бы того, кто рискнул бы проявить непочтительность или, береги его ками, обнажить оружие.
- Если кто-нибудь тут еще захочет рискнуть - попробуйте! - Проворчал Хидэтада как кот, увидевший жирную мышь. - "Улыбка Вечности" уже несколько дней не пила крови, проголодалась и я с радостью напою ее здесь, если найдется еще хоть один столь же глупый и верящий в свою безнаказанность плебей.
Еще раз окинув предельно подозрительным взглядом притихших крестьян и торговцев, кавалерист поудобнее перехватил нагинату и развернулся к Олури, с удивлением увидев у нее в руках роскошную и дорогую куклу, которой до того, Такеда готов был поклясться, у девочки не было. Подойдя к ней, десятник спокойно произнес. - Откуда у вас эта кукла, Олури-химэ? Разве пристало девице вашего сословия и рода заниматься воровством?
Сначала до ее сознания дошли слова «сословия и рода», на что она тут же возразила, что не такое уж великое сословие у приемной дочери деревенского старосты, а уж про род и говорить нечего. Потом уже разобралась, что спрашивают о кукле.
- Я не украла. Как вы могли такое подумать, Такеда-сан? Мне подарила та красивая женщина, сказала, что ее попросил Мицуке-сан, а потом быстро ушла.
Девочка прижала куклу к груди, всем видом показывая, что отбирать бесполезно – не отдаст ни за что.
- Мицуке-сан? - Такеда удивленно округлил глаза, про себя сравнивая стоимость куклы с потрепанностью одежды ронина и прикидывая, как он мог так ошибиться в давшем согласие помогать ему только ради денег Мицуке, при этом дарящем такие дорогие подарки. Откровенно удивленно, Хидэтада попытался почесать затылок, совсем забыв что этой рукой сжимает древко нагинаты и еле-еле успел остановиться, чуть не сбрив себе ухо.
- Ну, если это подарок от Мицуке-сана, тогда другое дело, Олури-химэ. Я ничего не имею против, только очень прошу вас впредь не вести себя так безрассудно. Мне поручена ваша охрана и сопровождение, ваши родственники очень волновались о вашей безопасности и думаю не без повода, так давайте же сделаем все, что бы вы живой и здоровой предстали перед радостным взором моего Господина и вашей родни. Если хотите что-то купить, или куда-то пойти - скажите мне. Я куплю вам то, что сочтете нужным, или буду сопровождать вас, Олури-доно.
Десятник вежливо и коротко поклонился, боковым зрением осматриваясь, что бы в случае нападения заметить резкое движение даже когда смотрит на девчонку.

[higf >>>]

Надо сказать, не самый предпочтительный получился вариант. Конь уставился на португальца настолько злорадно, что, казалось, решил подтвердить свое демоническое имя, которое священник успел услышать от владельца. Португалец ответил взглядом хотя и спокойным, но гораздо более дерзким, чем положено смиренному служителю Божьему. Разумеется, Демону-У это не понравилось и он, выполняя предсказания своего хозяина, попытался тяпнуть зубами за державшую поводья руку. Однако, как известно, кто предупрежден – тот вооружен, и Андрео отдернул служащую мишенью конечность. Конь крутнулся за ней, слегка напомнив большую юлу явно неправильной формы.
Священник рассудил, что позволение кусать коня включает в себя и иные формы воздействия и подставил под зубы черной бестии свой посох. Конь, надо сказать, из принципа попытался перегрызть палку, но потом понял, что это все-таки не сено и недовольно выпустил ее из зубов. Иезуит и скакун вновь уставились друг на друга, и неизвестно, чем кончилось бы дело, если бы в этот момент над рынком не разнесся громовой голос Хидэтады. Оба соперника, забыв о своей борьбе, уставились туда, и, кажется, подумали примерно одно и то же – «никак, крыша поехала». Самурай вращал оружие над головой и орал на весь рынок. Вскоре. однако, обнаружилось, что это было не зря. Демон-У и отец Андрео следили за дальнейшим развитием событий со всем вниманием.
- Так тому мерзавцу и надо, но дикие, однако, нравы, - пробормотал про себя священник. – Будем считать, что десятник – орудие правосудия Божьего. Главное, чтоб большой драки не вышло.
Однако желающих связываться не нашлось.

[Bishop >>>]

В единственной на всю деревню маленькой гостинице – питейное заведение по совместительству – из двух имевшихся комнат одну кто-то занял. Мицуке заинтересовался: а вот если бы кого-то другого послали с этим поручением, ему бы так же повезло? Потом сообразил – а его никто и не посылал. На всякий случай дал одну из двух оставшихся монет в задаток, растолковал, как выглядит девочка и ее спутники, рассудив, что Хидэтаде хватит здравого смысла посторожить дверь, а чужеземный монах сам сказал, что уповает на своего господина. За себя Мицуке не тревожился, ночи еще теплые, в крайнем случае поспит в чьем-нибудь сарае или напросится переночевать внизу, на первом этаже.
Хозяин напомнил про праздник, Мицуке притворился, что не понимает. Хозяин попытался втолковать молодому крепкому дубу (осторожно, так как юный дуб был вооружен мечами) суть вопроса, Мицуке поглупел на глазах. Хозяин в лоб сообщил, что комнаты нынче дороги, Мицуке ответил, что все вопросы ни к нему, а к...
А потом – они услышали глас богов... одного бога – только у одного голос мог походить на раскат грома в бурю. Только неизвестно, знает ли Сусаноо-но микото те слова и выражения, что громыхали сейчас на улице. Впрочем – возможно, что знает, учитывая его репутацию.
Следом за любопытными ронин вышел наружу. Повелителя грозы и бури временно замещал вооруженный нагинатой Хидэтада.
- Ну и глотка! – восхитился Мицуке, подталкивая локтем хозяина. – Вот с ним и будешь обсуждать плату за комнату.
Вмешиваться в сражение он не стал – Такеда сам справился, - заинтересовался, когда тот вынул нож и занялся выводить на лбу поверженного врага какую-то надпись. Так вот кто тот безграмотный писарь, что привязал разбойников к дереву. Любопытно, сейчас он тоже ошибется или все сделает правильно? А еще любопытно, откуда девчонка раздобыла желанную куклу? Купленная им до сих пор завернута в фуросики вместе с новой одеждой. Ну что ж, будет у Олури две игрушки вместо одной... хотя немного жаль, что кто-то успел его опередить.
Ронин подождал, когда стихнут волнения толпы, подошел к спутникам, кинул взгляд на коренастого мужичка, который то ли не вернулся в сознание, то ли притворялся. Мицуке хмыкнул, прочитав надпись. Что ж, Такеде виднее... В конце концов, раз уж не получилось задуманное - наверняка слабак*.
- Там в гостинице, - он кивнул на хозяина, что все еще топтался у дверей заведения, - имеется комната. Но только одна.
Чиру потерся о его ногу, как обещание, что не бросит хозяина и придет в холодную ночь согревать своим телом.
- Это мы еще увидим, - сказал ему Мицуке.

***
* okasu "насиловать" и akasu "терять силы, слабеть", написанные хираганой, отличаются только первым, очень похожим значком. Легко перепутать.

[дон Алесандро >>>]

(и плем.. и СонГоку)

Дайме и его спутник сидели в комнате для отдыха и одевались, вернее, позволяли одевать себя, дайме избрал для себя кимоно красного цвета, на котором белели редкими пятнами белоснежные бабочки, и теперь он восседал на подушках, и ожидал когда миловидная прислужница закончит укладывать его волосы, веер снова был у него в руке, и он лениво обмахивался им, в комнате всё также стоял столик с легкими закусками, и играли молодые музыканты. С молодым «племянником» тоже занимались слуги, но там успехов было меньше.
Гораздо меньше, о чем свидетельствовали приглушенные и чуть ленивые попытки мальчугана отбиться от банщиц, смех прислуги и советы держать крепче, пока не убежал. Его уже сумели уговорить, что приличествующая его положению одежда его не укусит, и теперь расчесывали спутанные и совсем не по-детски отросшие волосы.
Наконец, последняя прядь в причёске князя была уложена. Акаихигэ поднялся.
- Который уже пошёл час?
- Час Крысы господин.
Дайме на мгновение задумался и проговорил:
- Я желаю чуть-чуть подышать ночным воздухом, перед ужином с Кантаро-саном, проводите меня к воротам, я хочу посмотреть на спящий городок…
Банщица склонилась в поклоне и показала на дверь.
- Как вы пожелаете господин, прошу за мной,
- Нобору, ты можешь не сопровождать меня… вижу, у тебя есть не законченные дела здесь

***

Дайме стоял у раскрытых ворот и обозревал окрестности, четверо его телохранителей молча стояли сзади, внезапно, его внимание привлёк быстро приближающийся огонёк, очень скоро показался молодой паренек, который бежал с факелом к дому.
- Там! Идут! – прохрипел задыхающийся гонец, добежав до даймё он повалился на колени
- Кто идёт? – голос дайме был спокоен как мельничный пруд
- Воины!!! Прямо по дороге!!! Человек сорок! Надо предупредить Кантаро-саму!
- Не надо, лучше покажи мне их
- Но… они же…
- Они идут, открыто, не так ли? Значит, нападать они не будут.
Паренёк замялся.
- Пойдём же! – Акаихигэ махнул веером и первым шагнул из ворот.
Телохранители тотчас тронулись вслед, двое последовали за князем, а ещё двое ловко подняли коленопреклоненного парня и поставили его на землю.
- Показывай путь!
Парень с сомнением подчинился и повёл сиятельного князя ко вторым воротам Шиобары, они успели как раз вовремя, отряд воинов подходил к воротам, их действительно было довольно много, первыми на красивых, откормленных конях ехало десять конных самураев, за ними шли воины вооруженные мечами и луками, их было почти две дюжины человек, а центре шли воины вооруженные необычным оружием – мушкетами, варварским оружием огромной разрушительной силы, всю эту колонну сопровождали несколько человек носильщиков, которые замыкали колонну войск. Мушкетёров было совсем мало, всего шестеро, но уже это показывало, дайме Акаихигэ куда как близок к самым возвышенным покоям власти.
- Вот и моё маленькое подкрепление – на лице аристократа заиграла улыбка, - как раз во время…

[SonGoku >>>]

Несение караульной службы - дело муторное и безнадежное, к каковому выводу пришла троица, поставленная охранять ворота... да какие тут ворота, одна видимость. Частокол, скрепленный полосами бамбуковых листьев и веревками, не устоит не только перед армией, но и перед захудалым отрядом. Два столба, перекладина да обязательная дощечка с призывом всем путникам в исполнение приказа сегуна предъявлять на заставе надлежащим образом выправленные документы, удостоверяющие личность. Три стражника жарились на осеннем солнце, лениво переругивались и черной завистью завидовали своим товарищам, которым повезло дремать в тени навеса. Спор шел принципиальный, считать или нет (а следовательно, спрашивать или нет цель визита и документы) путниками тех, кому по делам приходилось отлучаться по делам в другой город или просто соседний лес? Всех этих людей они знали в лицо, если не по именам. Разумеется, времена нынче страшные, но так всегда бывает после большой войны, что тут удивительного?
Но сегодня проверяли чуть ли не всех подряд, даже местного кузнеца, которого знала вся Шиобара плюс окрестности. В гооде знатный гость, не грех подсуетиться.
Высокого самурая в дорожной накидке и широкополой соломенной шляпе-амигаса стражники заметили издалека и долго не могли разобрать, что же он несет в руках, лишь потом разглядели, что биву.
- Ну и ну... - проворчал Киичиро, самый младший из троицы. - Меч за поясом, а на плече дорожная сумка, как у монаха! Будь он бива-хоши, так одет не по порядку, ну а если он самурай, то зачем ему сума?
- Знаешь его?
- Вижу впервые в жизни...
Подозрения окрепли, когда незнакомец даже не повернул головы к табличке, и короткого пренебрежительного взгляда не бросил; толи не умел читать, то ли не считал нужным обращать внимание на досадные мелочи.
- Эй вы! - сорвался на высокие ноты Киичиро, которого подталкивали локтями, понуждая проявить характер. - Остановитесь!
- Именем сегуна! - поддержал его второй стражник, не придумав фразы получше.
- Но не именем хозяина этих мест? - усмехнулся пришелец.
Он склонил голову к плечу, как будто прислушивался; на крупных четко очерченных губах заиграла тень улыбки. Стражники выставили перед собой копья, но незнакомец остановился, только когда на шум из-под навеса выбежал начальник караула, на ходу вытаскивая из ножен меч. Почувствовав у горла прикосновение холодного, острого, как бритва, металла, странный путник был вынужден подчиниться.
- Назовите себя! - потребовал начальник караула.
Самурай по-прежнему улыбался своим мыслям; стражникам показалось, что он вот-вот сделает еще один шаг, последний в своей жизни, потому что тогда меч наверняка распорет ему горло. Старшой поспешно отодвинул клинок, заглянул незнакомцу в лицо, затененное широкой шляпой, и попятился, встретившись с путником взглядом. Никогда еще он не видел у людей таких глаз, разве что у новорожденных котят и щенков, - голубовато-серых, безмятежных, по-детски незрячих к бедам окружающего мира.
- Я - Иэмон с мыса Данноура, - произнес незнакомец, как будто повторял заученную давно фразу или повторял за кем-то невидимым. - Услышал, что господин Акаихигэ любит игру на биве, и осмелился предложить ему оценить мое умение. Расступитесь.
Онемевшая стража не посмела его остановить.

[Bishop >>>]

Тот, кто назвал себя Катсукесуми, достал из-за пазухи квадратный лоскут разноцветного шелка, расправил перед собой на земле; пять отполированных рекой плоских камешков сойдут за тарелочки. Щепотка земли, растертый в пыль сухой лист, монетка и капля воды, а на пятом камешке – ничего. Катсукесуми переплел длинные пальцы, опустил ресницы. Запах сухой травы и поздних осенних цветов вместо благовоний, царапины палочкой на земле вместо триграмм. Басовито мурлыкая заклинания, Катсукесуми ждал, с какой стороны придет ветер; он был терпелив, хотя к тому времени, как по луговой траве прогулялась волна, уже почти решил сбегать и попросить у шамана или его спутников бумагу, чтобы наделать амулетов для вызывания ветра.
Сначала ему послышался топот копыт – будто из леса вниз по склону промчался табун, затем шорох травы наполнил шипение волны, набежавшей на берег, а потом ветер взвыл, точно конаки-джиджи*. Катсукесуми вздрогнул, открыл глаза.
- Вот оно как...
Пространство вокруг него было усыпано алыми кленовыми листьями.
- Грядет великая смута, - озабоченно пробормотал себе под нос гадатель, запрокинул лицо к небесам. – Ну, чего вы еще придумали?
Услышал за спиной удивленный вздох, смел рукавом разложенный предметы, оглянулся. Невысокая девочка с острым носом торопливо поклонилась ему.
- Бьякко-сама, а я думала, для гадания нужны особые места, - застенчиво произнесла лисичка. - Старые храмы, пещеры и кладбища... и обязательно нужно гадать ночью или на закате.
Катсукесуми отмахнулся пыльным рукавом.
- Это – чтобы посторонние не мешали. Пустяки.
Девушка осмелела, заглянула ему через плечо.
- Что ты видишь? – полюбопытствовал Катсукесуми.
- Ничего...
Он со вздохом снял с себя забытый венок, напялил на голову лисички.
- Ну что, готова еда?

***

*конаки-джиджи - чудовище из префектуры Токушима, напоминающее старика весом от пятидесяти до ста кан (от 188 до 376 кг). Подражая крику младенца, он заманивает добросердечных путников далеко в горы, а когда жертва поднимает на руки призрачного младенца, принимает свой истинный облик и расплющивает несчастного насмерть.

[Далара >>>]

(и СонГоку)

Киичиро чуть не ляпнул, что такую подозрительную личность не то что к дайме, в чайный дом играть не пустят. И сказал бы, но старшие товарищи, увидев ошарашенное выражение лица начальника, на всякий случай оттеснили младшего за спины, пока чего не вышло. Старшой махнул рукой, мол, пропустите, и сам сделал шаг в сторону.
Поблагодарить хотя бы кивком головы, вместо поклона, самурай мог бы, но не стал, возобновил путь, переложив тяжелый инструмент из затекшей руки в другую. Стражники чуть-чуть успокоились, теперь у музыканта была занята правая рука, так что, наверное, у них будет шанс убежать, если он передумает и все-таки схватится за меч.
Кто-то попятился еще дальше, наткнулся спиной на Киичиро и от неожиданности выпустил копье, которое упало поперек дороги прямо под ноги путнику. Младший не сдержался и громко пискливо ойкнул. Растяпа, оказавшийся без копья, хотел дать ему подзатыльник, даже руку поднял, но по затылку будто дунул холодный ветерок, и рука непроизвольно прикрыла шею.
Самурай чуть не оступился, но успел остановиться прежде, чем перешагнул через выпавшее оружие.
- Уберите, - приказал он. - Это не меч и даже не нагината, но оскорблять его я не хочу.
Он помолчал, улыбка его стала шире.
- Я бы тоже хотел на это посмотреть, - весело добавил он.
Хозяин копья, тихонько выстукивая зубами неровную дробь, кинулся подбирать оружие. Он подхватил древко и отшатнулся в сторону, подальше от странного высоченного самурая, который, и в этом стражник уже не сомневался, водится с призраками. Ему казалось, что тяжелое дыхание заглушает даже громкий шорох гравия под ногами. Так заслушался, что чуть не столкнулся с Киичиро второй раз.

[дон Алесандро >>>]

(И Сон...)

Сиятельный Акаихигэ предавался медитациям чтобы настроиться на нужный лад, перед ним лежала рисовая бумага, кисть и несколько баночек с разноцветной тушью, и множество скомканных и изорванных листов измаранных тушью, он хотел написать стихотворение или балладу, но мысль как на зло не шла в голову, вдохновения не было и в помине, и что бы он не начинал, всё было не так... ритм подкачал, размер не тот, всё было не так... даже музыка выходила мерзкая и недостойная такого небесного таланта как глава дома Тайра, но Акаихигэ был не из тех что легко бросает высокие искусства, поэтому он уже в который раз пытался настроиться на волну вдохновения. Стража, что охраняла покой господина, казалось даже не дышала, можно было услышать как летит муха, или дует ветерок...
Поэтому быстрый топот пяток по доскам услышали издалека; к господину подполз на коленях слуга, присланный от ворот дома.
- Там пришел бива-хоши, странствующий музыкант из Уэда, утверждает, что хочет предложить вам свои услуги. Прикажете прогнать? - протараторил слуга, уткнувшись лицом в пол и от себя добавил: - Какой-то он странный...
Акаихигэ медленно повернул голову на слугу, что трясся рядом смерил его взглядом, несколько раз обмахнул себя веером и проговорил, будто через силу:
- Странный... и хочет показать мне своё искусство... пусть пройдёт, я милостиво послушаю его игру.
Князь лениво махнул веером и прикрыл глаза.
Дальше веранды их все равно не пустили, велели сесть на землю перед открытыми створками дверей. Иэмон неторопливо достал из-за пояса меч, протянул суетливому слуге; в последнее мгновение самурай чуть было не сжал пальцы на ножнах, до того непривычно ему было расставаться с оружием. Рядом Самми, должно быть, готовил флейту, продувал ее и придирчиво осматривал. Иэмон подкрутил колки на биве, еще раз пробежал кончиками пальцев по туго натянутым струнам и достал из монашеской сумки дощечку-медиатор.
- Амигаса не хочешь снять? – засмеялся Самми.
Музыкант покачал головой.
- Что господин хочет услышать? – спросил он.
Дайме немного удивлённо посмотрел сначала на музыкантов, потом перевёл взгляд на склонившегося в поклоне слугу, несколько раз обмахнул себя веером, принял обычное выражение лица и проговорил:
- Сыграйте мне что-нибудь для поднятия настроения... что-нибудь из песен Восточных провинций.
Иэмон согласно опустил ресницы.
- Не вздумай... – едва слышно прошипел Самми.
- Не беспокойся, - улыбнулся Иэмон. – Я знаю и восточные песни.
Басовитому голосу хэйке-бивы вторила настроенная на тон выше гаку в руках их молчаливого товарища, Самми вплел в общий рисунок мелодию флейты.

Облака вскипают над далекими горами,
Полная осенняя луна прогнала дождь,
Воистину мирное время настало...

Сообщение отредактировал дон Алесандро - 23-05-2006, 18:48

[higf >>>]

(В одиночестве, как ни странно это в прикле)
Все пропавшие возникали из-под земли, будто по воле Божьей. Сперва нашлась девочка, потом Мицуке. Теперь, наверное, еще мальчик-проводник отыщется…
Тем временем священник счел нужным двинуться в сторону своих спутников, хотя и не слишком близко – еще опять начнет махать нагинатой, кто их, язычников, знает. По крайней мере, теперь видно, что он грамотный, хотя, кажется, перо и бумага среди орудий письменности не на первом месте.
Демон-У после победы Хидэтады пришел в доброе расположение духа, видимо, это повышало его самооценку, и позволил подвести себя. Однако Андрео был на недостаточном расстоянии, чтобы расслышать слова Мицуке о комнате и священнику оставалось только гадать, что ронин сказал спутнику.
В голове иезуита промелькнула мысль, что надо таки выбрать время и поговорить со спутниками об учении Христа. Конечно, вряд ли он сразу достигнет успеха, да и из столицы уже глядят на веру косо, запрещая подданным принимать ее. Но когда запреты останавливали посланцев Божьих? Ведь он здесь не только для того, чтобы смотреть и слушать!

[Далара >>>]

Выпустив пар в споре и помирившись, Дзирокичи с соседом все еще сидели под навесом и вели неторопливую беседу. Юные подмастерья затеяли возню с большими кухонными ножами. Хозяин мастерской время от времени опасливо косился на них, как бы не покалечили друг друга и добро не попортили. Дал бы по ушам, но мальчишки почти все сделали, почему бы не дать им порезвиться. По возгласам можно было судить, что один из них притворялся великим воителем Тойотоми Хидейоши, а второй, сосредоточенно поразмышляв несколько минут, вследствие чего на щеке остался явственный след грязного пальца, заявил, что тогда он будет Ода Нобунага. Так они и носились по небольшому открытому двору, взметая рыжую пыль голыми пятками.
Носились, пока один из них не наткнулся на посетителя. Хозяин лавки, занятый благородным делом подливания вина господину Даичиро, поднял голову, когда подмастерья вдруг смолкли. У входа во двор стоял молодой человек лет двадцати пяти в темно-синей одежде и из-под полуприкрытых век разглядывал лавку. Старший и более бойкий из мальчишек спешно бросил острое орудие забавы и подскочил к посетителю.
- Если вы хотите поточить меч, лучше нашей лавки не найти во всей округе, - звонко принялся расхваливать он.
Самурай посмотрел на него, потом оглядел весь двор и направился к господину Дзирокичи под навес. Второй подмастерье тотчас опустил полотнище занавески, отгораживая эту часть двора от посторонних взглядов.
- Мне нужно заточить меч. Сколько возьмете?
- Все зависит от металла, из которого он сделан, да и от степени изношенности.
Было продемонстрировано лезвие. У хозяина загорелись глаза, словно две свечки в темноте. Рассудив, что у человека с таким мечом должно быть много денег, хозяин заломил цену во много крат выше обычной. Глаза самурая еще больше сузились, и в них мелькнула угроза. Дзирокичи снизил цену вдвое. Клиент презрительно поджал губы; господин Даичиро принялся искать способ быстро покинуть своего соседа. Подмастерья подслушивали с живейшим интересом. Наконец, цена устроила господина буси, и меч перекочевал к хозяину лавки вместе с задатком. Остальное было обещано по окончании работы.
Едва клиент покинул пределы двора, как господин Дзирокичи обнажил меч, жадно исследуя его. Особо пристальному вниманию подверглись клеймо мастера и цуба. Последняя оказалась ничем не примечательной, а вот клеймо мастера заставило обоих соседей посмотреть вслед самураю.
- Думаю ли я о том же, о чем думаешь ты, Дзирокичи? – спросил сосед.
- Думается мне, что мысли наши схожи, - задумчиво проговорил хозяин лавки.
Хотели сначала отправить подмастерье, потом решили, что староста не будет слушать какого-то мальчишку, да и нельзя такому разгильдяю доверить важное дело, а потому к старосте отправился сам господин Даичиро. Не выдержав дольше одной минуты, Дзирокичи присоединился к нему.

[дон Алесандро >>>]

Когда мелодия и песня закончилась, дайме мазнул взглядом по странным музыкантам, несколько раз обмахнул себя веером и проговорил:
- Вполне приемлемо... кто был вашим учителем? - дайме обвёл взглядом охрану.
Иэмон опустил руку с медиатором. Значит, "вполне приемлемо..."
- Едва ли господин слышал о Мими-наси Хоичи, - произнес он, надеясь, что флейтист смолчит. - Но мне выпала честь называть его учителем.
Флейтист оправдал надежды, но при этом его лицо стало не выражающим ровным счетом ничего, как у каменного изваяния.
Князь перевёл взгляд на веер и принялся изучать, как будто он нашёл на нём что-то новое.
- Никогда не слышал о таком... и где же он проживал? - дайме чуть отвлёкся от созерцания веера, и снова обратил свой взор на музыканта.
- Далеко отсюда.
Иэмон отложил медиатор и перебирал струны пальцами, звук получался очень тихий, напоминающий перезвон бубенчиков в храме.
- В Акамагасеки, что на западе от страны Ямато.
Аристократ потёр переносицу и продолжил.
- Нет, я не слышал о таком... я удовлетворен вашей игрой, и предлагаю вам показать своё искусство за сегодняшним обедом у управителя Шиобары, - Акаихигэ перевёл взгляд на листы бумаги, что лежали перед ним, и взял один из листков, особо густо исписанных тушью.
Флейтист и второй музыкант с бивой одновременно посмотрели на Иэмона, потом обменялись быстрыми взглядами. Оба кивнули. Самми убрал флейту, а Масанари ослабил хватку ловких пальцев на грифе. Ни один из них не сдвинулся с места, предоставляя Иэмону самому решать, как быть дальше. Тот неторопливо убрал медиатор-бачи в сумку.
- Господин очень добр, - признал музыкант, едва сдерживая смех, и согнул спину в поклоне; когда низко кланяешься, не видно выражения твоего лица.

- Нам нужно попасть на обед к управляющему, - негромко сказал Иэмон, предупреждая вопросы Самми, когда они оказались в отведенной им небольшой комнате. – Я чувствую, нам недолго осталось искать.
Он замолчал, услышав, как отодвигается перегородка; слуга принес его меч и спросил куда положить.

(и снова Сон)

[SonGoku >>>]

Староста выслушал точильщика мечей и его соседа, на то он и староста, и погрузившись в размышления, что-то долго взвешивал в уме, вычислял и рассчитывал. Его решения ждали в почтительной тишине и облегченно вздохнули, когда наконец-то услышали:
- Тот человек...
Староста покачал головой, просители затаили дыхание.
- ...говорят, его услуги стоят недешево.
Хозяин мастерской по заточке мечей господин Дзирокичи и его сосед Даичиро обменялись радостными взглядами. Если бы староста хотел отказать, то сразу бы отрезал: «нет, не пойдет», а раз начал торг, то и дело на мази. Староста надул щеки, точильщик подтолкнул соседа локтем.
- Можно собрать деньги по домам, - высказал мысль Даичиро.
- Ну-у... не знаю... сейчас время сбора урожая... еще не все продали... – затянул староста.
- Пообещаем заплатить ему после осеннего праздника, когда у всех будут деньги...
- У кого же останутся деньги после праздника?
Сосед Даичиро робко подал идею, что рассчитаться можно не деньгами, а натурой. Едой, например. Такие бойцы, как тот молодой самурай, которого они видели в мастерской, должны хорошо питаться; едва ли он откажется, по нему сразу видно, что голодать он не любит.
- И у него наверняка есть женщина, - поддакнул точильщик.
Обсудили и этот вопрос, прийдя к выводу, что такой представительный господин не может долго обходиться без женского общества. Староста задумчиво пощипывал себя за край эбоши, заглаживая складку на ней.
- Часть платы можно дать подарками для его женщины, - удовлетворенно кивнул он в конце концов и переплел пальцы на животе, словно пояса уже не хватало, чтобы поддерживать объемистое брюшко.
Степенную беседу прервал запыхавшийся и раздувавшийся от гордости (послали с важным поручением!) мальчишка, сын бочара, с сообщением, что под мостом нашли мертвеца, и все напуганы, потому что раньше еще ни на кого не нападали среди бела дня.
- Неслыханное дело! – возмутился староста. – Поступим вот как. Пусть объявят о награде. Кто принесет голову разбойника, то получит пять мон. Кто приведет его живым, получит десять мон или один хики. И того самурая тоже надо нанять, мы пообещаем ему больше денег. Если кто-то опередит его, нам не придется много потратиться, если нет...
Староста сделал паузу и отдышался, он был тучен и не любил длинных речей.
- Раз его меч так хорош, как ты говоришь, Дзирокичи, этот самурай обязательно избавит нас от разбойников. В любом случае деревня окажется в выигрыше.

[Hideki >>>]

Два монаха неспешно приближались к Шиобара. Оба уставшие и голодные, особо не насытишься, питаясь дарами леса, они шли по дороге.
- Вы ведь в курсе святой отец, что Шиобара это не простое селение, - после долгого молчания разговор начал ямабуси, который решил попрактиковаться в своем знании латыни, поэтому весь последующий разговор между отцом Иоанном и Хирохата состоялся на латыни.
- Да, отправляясь сюда я попытался узнать об этом месте побольше. Это ведь курорт? – францисканец посмотрел в спину шедшему впереди японцу. Он был явно удивлен, что его спутник завел разговор на латыни, но постарался скрыть свое удивление, и как ни в чем не бывало продолжить беседу. Ему тоже надоело идти молча, а начать разговор первым он не осмелился. Особенно после событий прошедшей ночи, когда он во время своего дежурства уснул. О том, что произошло дальше, он даже не хотел вспоминать. И теперь чувствовал свою вину перед ямабуси.
- Да, это курорт, куда приезжают влиятельные даймё, что бы отдохнуть, - Хирохата повернул голову в сторону отца и улыбнулся, но эта улыбка не предвещала ничего хорошо. – Вы действительно надеетесь вести свои проповеди в Шиобара?
- Нести свет Божий мой прямой долг. Бог направил меня сюда, дабы свет истины озарил эту темную страну, - отец Иоанн перекрестился.
- Это может плохо для вас кончиться, - Хирохата уже не в первый раз пытался предупредить священника об опасности, что может грозить ему, если тот начнет свою бурную деятельность в Шиобара. Но священник был глух к его словам.

[Далара >>>]

(вместе с Хикари)
Небольшой временной перескок – следующее утро.

Перегородка отъехала в сторону, и в образовавшийся проем ступила юная девушка, одетая в усыпанный мелкими цветами небесно-лазоревый комон*. В руках она несла поднос с набором для сакэ и небольшой миской, в каких обычно подают лапшу. В сложной высокой прическе девушки звонко позвякивали вплетенные украшения с подвесками.
- Доброе утро, Итачи-доно, - ласково улыбнулась Кайо.
Сын управителя непонимающе смотрел на гостью:
- Они**? Kuso… этот напиток…
Когда же Итачи понял, что это действительно его вчерашняя знакомая, а не насланное демонами видение, он снова заговорил:
- Кайо... Что ты здесь делаешь? Ты тоже работаешь здесь?
- Конечно, нет, - улыбка стала лучезарной, - я лишь пришла помочь молодому господину преодолеть страшного врага, заставляющего лежать бездвижно, словно малого ребенка. Попробуйте, что я принесла. Douzo***.
Она села поблизости от Итачи и подвинула к нему поднос-столик.
Самурай нерешительно смотрел на угощение. Он пил сакэ вчера, и хоть тогда оно успокоило его, сегодня его действие явно не было приятным. «Ну да будь что будет».
Почему-то Итачи хотелось довериться этой девушке. Просто довериться.
- Но почему ты вернулась? Ты же знаешь, что я отлично понимаю, что мой отец не посылал тебя. И, поскольку ты знаешь, кто я… - мысли путались в голове, и поэтому сын управителя не смог договорить до конца.
Первая порция саке наконец достигла цели. Кайо залилась веселым девичьим смехом.
- Не стоит употреблять горячительные напитки, не поев.
Она подвинула миску поближе к юноше, сняла крышку. Из посудины поднимался пар, внутри обнаружилась целая гора горячей лапши-рамэн с приправами. Девушка буквально вложила палочки в руку сына управителя.
- Итачи-доно так мил, когда не знает, как следует поступить, - как будто про себя проговорила она, взмахнув длинными ресницами, и тут же кокетливо покосилась на Хикари.

-------
*Комон - женское кимоно с мелким рисунком
**Они - одно из названий демонов.
*** douzo - прошу вас (яп.).

Сообщение отредактировал SonGoku - 26-05-2006, 9:32

[Хикари >>>]

(и Далара)
Если бы Кантаро-сан увидел сейчас своего сына, возможно, он не один раз подумал бы о правильности своего решения отречься от родства с Хаку, который по всем законам должен бы был занять его место в будущем. Недостойно самурая, тем более будущего управителя вести себя так перед женщиной.
Итачи опустил голову, боясь встретиться взглядом с девушкой. «Неужели саке столь пагубно меняет людей? Или дело не в нем? Что вообще со мной происходит?»
-Примите мою сердечную благодарность, Кайо-сан.
Ваша благодарность греет мое сердце, Итачи-сан.
Девушка встала и мелким семенящим шагом подошла к кучке одежды Итачи, сложенной вечером служанками. Там было все, кроме хитатарэ и фундоси, в которых юноша спал. Кайо принесла одежду и положила рядом с футоном.
- Я могу отвернуться, пока Итачи-сан будет одеваться.
Сын управителя рассеянно повертел в руках одежду, очевидно пытаясь припомнить, для чего она все-таки нужна. Когда же ответ все-таки посетил его голову ( которая после новой порции саке мгновенно перестала болеть), он так же отрешенно оделся.
-И все-таки, почему ты вернулась?
- Мне нравится Шиобара. А кто как не Итачи-сан сможет помочь одинокой девушке не пропасть?
Когда Кайо повернулась к уже одетому юноше, на ее лице больше не было улыбки.
-Хорошо, какого рода помощь тебе требуется? - взгляд самурая моментально прояснился. Вернулась вечная уверенность и надменность, правда к Кайо они не имели совершенно никакого отношения, - Я готов сделать все, что в моих силах.
- Может ли Итачи-сан помочь мне встретиться с мальчиком, что приехал с дайме?
«Вот оно что. Значит, ее интересует мальчик. И что в нем такого особого, если все так озабочены им?». Но обещание есть обещание, тем более, что сын управителя действительно хотел чем-либо помочь девушке.
-Хорошо, я сделаю это. Но можно задать один вопрос? Что такого особенного в этом мальчике?
Теперь Кайо казалась задумчивой и даже немного грустной.
- Это как раз то, что я хочу узнать, - что особенного в этом мальчике.
-Тогда предлагаю узнать это вместе Кайо-сан, - взгляд Итачи стал гораздо мягче. Эта девушка была вторым человеком (хотя человеком ли?), видевшим этот взгляд.

[Далара >>>]

- Господин! Господин! Постойте, господин!
Такамори не сразу услышал зов, а может, просто не принял его на свой счет. Но прерывистый голос позади не думал замолкать. Самурай остановился и повернулся к запыхавшемуся точильщику мечей. Добежав, тот некоторое время пытался отдышаться, потом буквально потащил самурая в закуток между заборами.
- У меня важное дело к господину. Ваш меч так хорош, просто загляденье, в наших краях нечасто встречается видеть такое великолепие. И мы с Даичиро рассудили, что у такого превосходного оружия и хозяин должен быть сильным и благородным...
- Ты говорил о важном деле, - оборвал его излияния Такамори.
- Да, да, конечно. Как раз о деле. Может быть, вы слышали, а может быть и нет, но у нас в округе в последнее время завелось много разбойников, проходу от них никакого. Все страдают, а ведь сейчас праздник. И вот сегодня староста объявил, что тот, кто принесет голову разбойника, получит пять мон, а кто приведет его живьем – целых десять.
Короткая пауза, чтобы перевести дыхание. Убедившись, что самурай все еще слушает, а значит, ему интересно, Дзирокичи продолжил:
- И вот мы с соседом рассудили, что если у самурая такой меч, то этот самурай без сомнения сможет избавить нас от разбойников. И нам польза, и он не останется в накладе. А староста, как услышал про вас, господин, так сразу сказал, что вы достойны большей оплаты. Сказал, что для вас не пожалеет даже двенадцати мон вместо десяти. Вот я и спешил рассказать вам это.
Точильщик хитро улыбнулся и даже подмигнул.
- Соглашайтесь, староста всегда платит, коли обещал.
Такамори взвесил все за и против (последних, впрочем, было немного) и согласился. Деньги, тем более, честно заработанные, никогда не бывали лишними. Смущало лишь временное отсутствие привычного меча, но вакидзаси тоже пригоден.
Довольный Дзирокичи вернулся к себе в лавку, где тут же шуганул подмастерьев, чтобы не лентяйничали, и сел обсудить такой поворот событий с соседом.

Сообщение отредактировал Далара - 25-05-2006, 23:22

[Bishop >>>]

В горах неподалеку от Долины глициний, вечер

Место как специально подбирали - чтобы нагнать уныние и тоску, лучше не найти. Стоило свернуть с тропы к развалюхе-хижине под корявым мертвым деревом, как из низины дохнуло прохладной сыростью. Болотистая почва упруго пружинила под ногами, протертые на подошвах вараджи тут же промокли. Лягушки с цикадами устроили последнее осеннее соревнование - у кого громче голос.
Мицуке огляделся. У неба был гнилостно-желтый цвет, кривые ветки дерева казались руками призраков. Ронин не стал подходить ближе - вдруг это действительно джюбокко, схватит и высосет всю кровь. Под трухлявыми досками веранды кто-то копошился и пищал, негодовал из-за вторжения смертного.
Мицуке нашел себе кочку, что показалась ему суше других, уселся, скрестив ноги. Если противник заставит себя ждать - чего доброго, пустишь корни, сам сделаешься деревом. Ладно чем-то приличным, но откуда на болоте не чахлая растительность? Ронин бросил взгляд на небо, из грязно-желтого оно становилось фиолетовым; еще чуть-чуть - и стемнеет. Когда взойдет луна, он будет как на ладони посреди открытого пространства.
Под чужими шагами зашуршала блеклая трава.
- Погибнуть от руки оборванца - невелика честь! - произнес за спиной Мицуке насмешливый голос. - Неужели не могли подыскать человека опрятного? Меня так низко ценят?
Ронин молча вытащил из-за пазухи ленту, подвязал рукава, чтобы не мешали. И только затем поднялся на ноги, повернулся. Раз противник заговорил - не станет бить в спину... хотя вот в этом Мицуке вовсе не был уверен.
Шум ветра напоминал голос моря, с таким звуком волны накатываются на берег.
- Сколько тебе заплатят за мою голову? - продолжал смеяться противник; его было уже видно, темная фигура посреди жухлой травы. - Хватит, чтобы заплатить за выпивку сегодня вечером? Или потратишь все на женщин? Опасаюсь только, что тебе недостало ума запросить достойную сумму, чтобы купить услуги хорошей женщины...
- Как доказательство я отрежу тебе не голову, - обронил Мицуке, - а язык. Тебя все равно признают.
- Попридержи собственный язык, оборванец!
Теперь их разделяла шагов десять, противник тоже начал готовиться к схватке: подобрал рукава, перевязал голову, сложил в отдалении лишние вещи.
- Какие условия? - деловито осведомился противник.
- Одно и простое, - Мицуке указал на узелок, что заранее снял с плеча и оставил у перекошенной хижины. - Если мне не повезет, передай то, что в свертке, Олури-химэ. Отыскать легко, она сейчас в деревне, ее сопровождает самурай из рода Такеда.
Противник кивнул.

[Кысь >>>]

Болото пахло старостью. Не сухой и пряной старостью осени, монахов и мудрецов, а другой, гнилой, затхлой - старостью одинокого скупца. Рыжая подняла лапу, понюхала, брезгливо отряхнула. Кажется, она начинала понимать человеческую страсть к обуви. Но менять облик на болоте было страшно - мало ли какой дух... Фигура Мицуке почти скрылась из виду и лиса нерешительно ступила в вонючую жижу. Не так уж и страшно... Если не дышать.
Болото все начиналось и начиналось, не думая перерастать в настоящие топи, и даже запах, кажется, поутих. Самурай пару раз огляделся - каждый раз Рыжая едва успевала скрыться за чахлыми хилыми деревцами. У какой-то старой хижины ронин, наконец, остановился. Как раз по соседству с лисой оказалась отличная наблюдательная точка - невысокий, но относительно сухой холм, какой-то кустарник на нем, и даже закуска в кустарнике. Там Рыжая и устроилась.
Ждать пришлось недолго. Тот, кто пришел, явно знавал лучшие дни. И явно не боялся - или очень хорошо делал вид. Странное место для переговоров! А вот для драки в самый раз. Чем люди и занялись - почти без лишних долгих разговоров, обменялись парой фраз и достали мечи.
Рыжая вскочила на ноги, спугнув какую-то неосторожную мелочь. Это совершенно не входило в ее планы - ни один соперник не казался ощутимо слабее или неискуснее другого, а это значило, что ее, ее! жизнь находится под угрозой. Впрочем, под мечи соваться всяко не следовало - Рыжая снова легла и наклонила голову на бок, обдумывая дальнейшие действия. Глаза кицунэ закрылись - сейчас обычное зрение только мешало ей видеть. А другое - внутреннее - безошибочно распознало и крохотных древесных духов, и голодных, обиженных на все и вся духов болот, и - самое главное - сильное, старое, и страшно недовольное нечто в самом основании заброшенной хижины. Всего чуть-чуть помощи, и Рыжая уведет как минимум одного из нарушителей покоя. Всего чуть-чуть...
Все произошло так быстро, что Рыжая почти засомневалась, что это был ответ на ее просьбу. С жутким, пронзительным скрипом балка, чудом оставшаяся на своем месте, упала на самый край веранды и, неловко отскочив (Рыжая могла бы поклясться, что балки так не отскакивают), полетела прямо в противника Мицуке. Увы, инерции не хватило на то, чтобы обеспечить ронину быструю и легкую победу, но приложило неизвестного самурая по затылку достаточно. Теперь была очередь Рыжей вступать в игру. Уже через пару мгновений прямо перед Мицуке стоял Юки - волосы растрепались, лицо в пятнах от быстрого бега.