Shimotsuke gishi den

[Nikkai >>>]

Шиобара

Ствол дерева был теплым, почти горячим, едва заметно пульсировал под пальцами. Майе обхватила его руками и замерла, прижавшись лбом к жесткой коре. Еще секунду назад внизу был только туман; сейчас девушка ясно различала хрупкую паутину корней, чувствовала прибитую землю дороги и два больших валуна на обочине. Где-то там, дальше, были ворота из мертвого дерева: Майе втянула ноздрями воздух, словно бы пытаясь уловить их запах. Ворота ее манили, что-то важное было написано на них, что-то, что ей обязательно надо было прочитать.
Она уже почти достигла цели. Позади остались извилистые горные тропы, которые казались ей бесконечными, коварные склоны и злые духи лесов. Но людское поселение хранило не меньше преград и опасностей. Майе уже давно привыкла к реакции людей на себя - безотчетный ужас ли, брезгливость ли, жалость ли. Да что там - она сама себя боялась. Одинокая жизнь бродяги вычерпала до дна даже ту грацию и женственность, что перепали на долю молодой женщины - более всего она сейчас напоминала молодящуюся старуху. А еще были демоны. Когда Майе была ребенком, их было мало, и тогда ей даже удавалось их прятать – держать внутри. Тогда никто даже не догадывался, что они существуют. Но с годами демонов становилось все больше, а вот самой Майе почти не прибавлялось. С некоторыми она и один на один бы не справилась - куда уж со всеми сразу? И мстили они за неволю так, что все людские обиды казались смешными.
Вздохнув, девушка попрощалась с деревом и двинулась к воротам.

Конечно же, стражник смотрел на нее волком. Преградил дорогу, спросил что-то громким грубым голосом. Словно целая стая птиц рванулась прочь из груди Майе, гулко застучали по ребрам крылья, воздух наполнился злыми выкриками. Испугался стражник, попятился даже, только сразу же перехватил пику поудобнее и замахнулся на Майе древком. И тут предатели-демоны оставили ее одну, маленькую и напуганную. Закусив губу, убралась странница с дороги, да от стен подальше.
И только уже в лесу поняла, что же было написано на воротах. «Он умрет». Пространность пророчества пугала. Определенность – пугала втройне. Всхлипнув, Майе побрела по тропинке вверх по склону в поисках воды и удобного места для сна – ничего другого пока не оставалось.

[Хикари >>>]

(Вчетвером: Я, Bishop, SonGoku, Далара)
Управитель Щиобары, Хикари Кантаро недавно проснулся и теперь слушал донесения о прошедшей ночи.
-Пропал стражник дайме? А у госпожи Сакурады смотрели? - проблемы с самого утра отнюдь не добавляли оптимизма старому воину.
-Мы осмотрели весь город, Кантаро-сама. Никаких следов.
-Осмотрите еще столько раз, сколько потребуется для его нахождения. И знать не хочу о ваших проблемах, но до вечера вы обязаны его найти.
Капитан стражи медленно отступал к стене, не зная, что и ответить управителю. К счастью для него, в следующую секунду вбежали испуганные крестьяне, которые, постоянно сбиваясь, поведали старому Хикари о невесть откуда взявшемся тигре, которых в окрестностях деревни никогда не было.
«Хранители Ину, сколько еще проблем нам предстоит решить? - с отчаянием подумал Кантаро, - Или… Тигр - это отличный способ немного разрядить обстановку охотой для сиятельного дайме».
Подобные мысли немного взбодрили управителя, и он велел слугам немедленно оповестить Акаихиге-сама о утренней охоте на тигра в честь приезда столь высокого гостя.
Слуги известили не только гостя - весь дом загудел потревоженным осиным гнездом. Готовили снаряжение, осматривали лошадей, пересчитывали стрелы. Посреди суматохи откуда-то взялся сонный Нобору, который тер глаза кулаками, но тем не менее громко извещал всех, что не останется дома, когда все поедут так веселиться, он тоже хочет вместе со всеми, вот только...
- Вот только мне не из чего будет стрелять, - упавшим голосом сказал мальчишка, с завистью разглядывая длинные, почти в два метра луки взрослых.
-Не из чего стрелять? - с наигранной досадой произнес управитель Шиобары, - Ну это не беда, мы можем дать тебе старый лук Итачи. Да и его охотничья одежда думаю, тебе будет впору.
Кантаро сказал пару слов слугам, и буквально через минуту перед Нобору появились небольшой лук и одежда.

[SonGoku >>>]

Тут же выяснилось, что мальчишка не в состоянии сам разобраться, как, что и в каком порядке на себя надевать; к тому же, он упрямо тянулся руками к оружию, забыв обо всем остальном на свете. Пришлось пообещать ему, что никто другой не посмеет прикоснуться к луку, пока племянника сиятельного даймё и наследника древнего рода будут облачать должным образом в карисодзоку-сугата*. Процесс вышел шумный, не столько потому что Нобору громко и весело хохотал над каждой шуткой, но и потому что поинтересоваться, что за гам, явилось четверо самураев из свиты Акаихигэ и тоже приняли участие в веселье. С джубаном, косоде и хакама Нобору справился почти самостоятельно, помогли только завязать длинный пояс на штанах, а вот всякие мелкие принадлежности охотничьего костюма вызвали у мальчишки состояние, близкое к потрясению. Вот тут-то и понадобился Онодэра Тодзаэмон, который на правах старшего и уже некогда «опекуна» мальчишки под шутки товарищей принялся обучать юного племянника великим премудростям надевания мукабаки** и югаки***.
Через пару минут сворки двери раздвинулись, и в комнату вошел усталый Итачи в сопровождении Кайо. Девушка сразу же встала за спиной молодого самурая, вновь превратившись в «дальнюю родственницу» и скромно опустив глаза. Сам же сын управителя недовольно осмотрелся, и, не увидев за спинами свиты дайме мальчика, поинтересовался:
- Что здесь происходит, отец?
- Слуги объяснят тебе, Итачи. Надеюсь, что ты не откажешь сиятельному дайме и его племяннику в компании. У меня же есть еще некоторые дела, - произнес Кантаро и, на секунду задержав взгляд на сыне, вышел.
Слуги, перебивая один другого, объяснили младшему Хикари, что «в честь приезда сиятельных господ было решено провести охоту, и поскольку недавно в окрестностях деревни видели тигра, охота обещает быть очень интересной».
- А где сами Акаихиге-сама и Нобору? - без особого интереса спросил Итачи.
- Акаихигэ-сама переодевается в своих комнатах, а его племянник... – начал один из слуг.
Тут с громким визгом в центр комнаты выскочил сам племянник; он бы сумел спастись бегством, но опытный Тодзаэмон ухватил его за шиворот и водворил на место.
- Не хочу надевать эту дурацкую шляпу! – Нобору вырывался изо всех сил, но был опять пойман. – Не хочу! Она смешная! Она на корзинку похожа!
Самураи, давясь хохотом, объяснили, что все, кто собирается стрелять из лука и ездить сегодня верхом, будут носить такие шляпы.
- Верхо-ом? – Нобору присмирел, и в эту секунду на него удалось не только надеть нарукавник-иготэ****, но и напялить на голову шляпу, и, пока мальчишка не опомнился, затянуть завязки.

---

карисодзоку-сугата* - классический, еще с хэйанской эпохи костюм для охоты невоенной аристократии, который со временем стал одеждой для всех, кто собирается на охоту или в поездку верхом, а так же получил широкое распространение среди военных.
мукабаки** - нарукавники из плотной ткани для стрельбы из лука.
югаки*** - перчатки из мягкой ткани для стрельбы из лука, порой весьма веселой расцветки
иготэ**** - надевается поверх всего костюма на правую руку, что-то вроде отдельного рукава на завязках.

(Хикари, Далара, Bishop, я - вот как!)

[Bishop >>>]

(oi, kore wa... kore wa... Далара+Хикари+Сон, немного - я)

«Как всегда в центре внимания, - завистливо подумал Итачи, - А что это за одежда на нем?»
Когда сын управителя понял, что маленькому наглецу, столь неожиданно начавшему портить его жизнь, дали именно его одежду, а значит и лук тоже будет его.
Стараясь не останавливаться взглядом на мальчике, Итачи произнес:
- Нобору-кун готов к охоте?
Притихнув при виде недавнего противника, мальчишка сделал попытку застенчиво улыбнуться, получилось, но только не очень застенчиво, скорее – умильно.
Онодэра Тодзаэмон почти вошел в роль наставника, дал пацану несильный и необидный подзатыльник, Нобору почти поклонился.
- Хай.
- К старшим следует обращаться вежливо, - подсказал самурай.
- Почему это? – возмутился Нобору и заработал еще один подзатыльник. – Хай, Хикари-сан. Готов.
««Почему это?» Да что он о себе думает?» - Итачи не смог больше сдерживаться, и, казалось, не заметив окружения и свиты, бросился к мальчику:
- Послушай, будь ты хоть трижды племянник дайме и единственный наследник нынешнего сегуната, - кричал он, схватив Нобору за ворот одежды, - Это не дает тебе права так себя вести. Ты ничем не лучше меня, запомни это, и ты не сделал ничего, чтобы заслужить такое внимание со стороны окружающих.
В этот момент сын управителя совершенно не думал о последствиях. Кайо машинально сделала шаг вперед, одумалась, одернула себя и продолжила наблюдать со стороны. Даже не осознавая этого, она мяла и дергала край собственного рукава, словно намеревалась оторвать его вовсе. Мальчишка окончательно растерялся, и потому, наверное, осмелел еще больше:
- Я не виноват, что тебя никто не хочет любить! Отпусти меня!
Нобору шарил на поясе, но меча там не было, зато они имелись у самураев из свиты даймё, и если бы не Тодзаэмон, что встал между ними и сыном управляющего, не сносить бы последнему головы.
- Mate! Mate!*
Но его сейчас мало кто слушал. Кто-то из прислуги побежал за стражей дома, кто-то - припустил за охраной даймё. Кайо снова переместилась, теперь она стояла в стороне, но еще шаг, и она оказалась бы рядом с Тодзаэмоном. К счастью, на нее сейчас никто не обращал внимания, иначе удивились бы настороженной готовности в глазах вместо обычной скромности. Кажется, Кайо сама не знала, к чему, но, тем не менее, готовилась.

---
Mate* – стойте, остановитесь, прекратите (японск.)

[higf >>>]

(НРПГ. Вы искали одиночного поста? Получите и распишитесь)
Отец Андрео замолчал, ожидая ответа Хидэтады. Олури, видимо, тоже. Когда ожидание чрезмерно затянулось, священник прислушался получше и различил набирающие силу звуки. Это оказался, как вскоре выяснилось, храп бравого десятника, который был измучен то ли дорогой и стычкой, то ли чрезмерным для себя умственным напряжением. Первая попытка проповеди оазалась весьма неудачной, и иезуит был несколько смущен и раздосадован, но, впрочем, полон решимости продолжить при удобном случае.
Судя по всему, уснула и девочка, а потому не было решительно никакой причины мучить себя бессонницей. Укрывшись одеялом, португалец отправился в страну снов, где ему виделось, как Идзанаги и Идзанами рассекают воду мечами и ищут в ней пропавшего Сусано-о, а он сам в это время пытается рассказать японским небожителям об учении Христа.
Сон немало смутил священника, однако почти сразу улетучился, как обычно бывает при пробуждении, тем более что шум внизу весьма способствовал тому, чтоб обратить внимание наобыденную реальность нашего мира.
Решив не будить спутников, отец Андрео поднялся, быстро оделся и спустился вниз – разузнать, что случилось.

[Далара >>>]

(Те же четверо)

На шум сбежались почти все обитатели дома Хикари, в том числе и сам управитель Шиобары. Все были очень обеспокоены, а сам Кантаро, увидев происходящее только и смог тихо произнести:
- Видимо, я чем-то прогневал хранителей Ину, если меня постигло такое наказание. Единственный любимый сын…
Услышав слова отца, Итачи наконец пришел в себя и отпустил Нобору. На лице явно читались непонимание и паника.
Опять прозвучал приказ всем остановиться, но на этот раз произнесен он был другим голосом; даже Тодзаэмон удивленно оглянулся. Насупившийся встрепанный Нобору сжал кулаки, как будто собирался воевать с целым светом и всеми богами в придачу.
- Прекратите, - повторил мальчишка. - Уберите мечи. Мы собирались на охоту, на нее мы и отправимся. Не будет ли Хикари-сан так добр, не покажет нам лошадей.
Итачи, наконец, понял, что обращаются именно к нему. Причем не кто-либо, а сам же Нобору. Пару секунд он оценивающе смотрел на паренька и, наконец, заговорил:
- Мы еще встретимся, обещаю, - и выбежал из дома.
Кайо, наконец, опомнилась, опустила ресницы, потом и голову, чтобы никто не заметил отпечатавшегося на лице выражения. Поклонилась, не глядя, видит кто-нибудь или нет, и все так же не поднимая головы, ушла на женскую половину. Нобору посмотрел ей вслед, оглянулся в ту сторону, куда скрылся сын управителя.
- Мне обещали охоту на тигра. Верхом, - в его голосе не слышалось каприза, обычное утверждение человека, уверенного в том, что он получит желаемое. - Кто проводит меня?
Его взгляд остановился на старом Кантаро.
- Как пожелаете, Ашикага-доно, - только и смог ответить управитель.

Сообщение отредактировал Далара - 13-06-2006, 21:38

[Хикари >>>]

(Совместно с Хиноде)
Мысли безостановочно сменяли одна другую, грозя свести Итачи с ума. Единственное, что он сейчас понимал, это то, что Шиобара перестала быть для него домом, и теперь его ждут долгие скитания по провинции, а может и по всему Нихону в поисках средств для выживания. А выжить ему просто необходимо, поскольку он должен отомстить. Наглый мальчишка ответит за свою дерзость.
По дороге ему встретились неразлучные Итиро и Дзиро, что-то спрашивали у «молодого господина», но Итачи не слышал их голосов. Да и не особо хотел слышать. Добравшись до конюшен, сын управителя сам отвязал своего коня и через пару мгновений уже несся на нем в сторону ворот Шиобары. Стражник встал на проходе, намереваясь что-то спросить, но вынужден был освободить дорогу, едва не сбитый конем Итачи.
Уже за воротами к Итачи начала возвращаться способность спокойно думать. Сын управителя, наконец, начал понимать последствия столь необдуманного поступка. Теперь он стал изгоем, как и его брат, а значит, обратной дороги для него нет и быть не может.
Он мог бы размышлять над этим очень долго, если бы не увидел невдалеке странную путницу, которая, казалось, жила совершенно не заботами этого мира, путешествуя где-то далеко. Итачи сам не знал, что заставило его подъехать ближе. Возможно, это была воля ками. Он догнал девушку и произнес:
-Дороги в это время очень опасны. Ты не боишься путешествовать одна?
Из ворот вылетел всадник. Он не очень волновал Майе - ей был нужен кто-то другой или что-то другое - она сама не знала что, но не он точно. Но всадник обратился к ней сам. Может быть, он умрет? Это не казалось духовидице невероятным - слишком много дыр было в нем, мясо гнило и отравляло то, что еще можно было вылечить. Еще пара таких дыр, и...
Встрепенувшись, девушка кивнула, потом смутилась и поклонилась незнакомцу.
- Я всегда путешествую одна - главные опасности не покидают селений. А что делает в пути столь представительный самурай? - Майе сама не знала, зачем попыталась поддразнить всадника.
«Представительный самурай. Теперь я не более, чем изгой, лишенный всего, чего мог лишиться. Даже Кайо…», - впрочем, о девушке Итачи сейчас предпочитал не думать.
-Скажем так, совершаю муся шугьё , - произнес он.
- В таком случае вам стоит ехать помедленнее - вы спугнете его шумом, - девушка усмехнулась, запрокинув голову.

[Nikkai >>>]

(вместе с Хикари, разумеется)

Если бы кто-то сказал ему такое еще вчера, то Итачи скорей всего проучил бы наглеца, но сейчас он лишь усмехнулся:
-Похоже, я шумел так сильно, что давно уже спугнул его. А что ищешь ты в этих краях?
- Избавления. Лекарь в деревне сказал, что меня избавит смерть, а я хочу быть хорошей женой, - Майе не то усмехнулась, не то всхлипнула. - Много у вас в деревне гостей... И у кого ни глянь - все рога да хвосты. Что же такое течет из ваших источников?
Собеседница все больше и больше напоминала Итачи одного человека. Одежда, облик, странные слова, мистический ореол… «Ладно, прочь все эти мысли. Это прошлое, времена, которые уже никогда не вернуться. Отец, Хаку, Кайо…»
-Избавления? -спросил он, пытаясь голосом заглушить неприятные размышления.
- Демоны настойчивы, - улыбнулась Майе. - Им некуда спешить, в отличие от нас. Не играй с демонами, воин, они разорвут тебя на части из самых добрых побуждений.
-Я проклят. Ками отвернулись от меня. Так что если мне суждено пасть по воле демонов… все станет только легче.
Девушка распрямилась словно пружина и уставилась на Итачи неподвижным взглядом. Сейчас она напоминала змею или птицу - люди никогда не смотрят так пристально. А потом она вдруг оказалась около лошади и положила узкую коричневую ладонь на ладонь Итачи.
- Ты сам себе демон, воин, - произнесла она тихим, не по-женски хриплым голосом.
Итачи удивленно посмотрел в лицо девушки:
-Что… что ты хочешь этим сказать?
- Лучше быть мертвым, чем гнилым заживо, - пояснила Майе. - Прижигать раны больно.
Девушка спрятала лицо за прядями длинных спутанных волос и отошла на шаг.
-Похоже ты знаешь очень многое, - произнес он, - Но твои знания не помогут мне, ровно как и тебе вряд ли пригодится моя помощь. Sayonara.
Почему-то странная девушка пугала его, и сын управителя хотел как уехать как можно дальше.
-Надеюсь, ты найдешь свое избавление, - добавил он.
- Сайонара, - эхом произнесла Майе.

Сообщение отредактировал Hinode no otome - 13-06-2006, 22:57

[Кысь >>>]

Больше всего Юки сейчас хотелось спать, и знание, что долго спать ему не дадут, делало это желание только сильнее. Неприятная гостиница, темная, холодная – особенно здесь, на втором этаже. Совсем недавно он ощущал такой же холод, вспомнить бы еще где... Мальчик остановился перед двумя одинаковыми комнатами, прислушался. Да, такой храп может принадлежать только одному самураю... Войдя, Юки поежился. Все-таки холодно тут, неужели кто-то умер? На всякий случай он сунулся за ширму Олури. Нет, живая. Хотя... Дышит странно. Осторожно склонившись над постелью, Юки положил палец на висок девочки. Висок был холодный и неровно пульсировал. Кицунэ вспомнила, где ощущала этот холод. Конечно же, те путники! Наверняка тоже остановились здесь... И Олури провела рядом с этим ночь.
Раздался тихий удивленный вздох, и на кицунэ при свете фонаря уставились два круглых испуганных глаза.
- Юки? Ты зачем сюда пришел?
- Ты как себя чувствуешь? - мальчик отдернул руку, но тут же попытался поправить на Олури одеяло. - Я услышал что ты странно дышишь и испугался.
- Странно дышу?
Девочка приподнялась на локтях, недоуменно прислушалась к собственному дыханию. Потом все же перестала его задерживать и попыталась услышать. Пожала плечами.
Просто дышу. Зря ты пугаешься. Только вот... принеси, пожалуйста, воды, очень хочется пить.
Юки кивнул и скрылся за ширмами.

[higf >>>]

(С Китти и Даларой)
По пути лиса отчаянно пыталась вспомнить, как люди борются с подобными недугами. Вызывают лекарей? Монахов? Мицуке об этом наверняка знал лучше – с его-то удачей... Вот только в холле самурая не оказалось – оказался давешний чужеземец и какой-то незнакомый мужчина с повадками аристократа. Ох... Может быть, европеец знает что-то?
- Ты умеешь лечить болезни насланные духами? - в лоб спросил Юки у мужчины.
Все-таки Япония – немного странная страна. Люди исчезают и вновь появляются как ни в чем не бывало. Где пропадал мальчишка, неизвестно… Однако на вопрос следовало ответить.
- Злых духов можно изгнать силой молитвы, хотя все зависит от их могущества, - португалец оставил себе путь к отступлению.
- Злой дух уже ушел. Нужно вылечить болезнь, - объяснил мальчик. - Олури наверху, а я сейчас вернусь. Надо набрать воды.
Не дожидаясь ответа, Юки побежал во двор, где, как подсказывала ему память, был колодец.
Священник остался с двумя загадками вместо одной. К первой – что за шум и малоприятный запах – прибавилась вторая – что за болезнь такая. А заодно лучше было понадеяться, что поможет молитва или его небольшие врачебные познания, приобретенные в путешествиях. При удаче это могло бы создать плодородную почву для проповедей.

Удивительно, как много народу может, оказывается, поместиться в этой маленькой с виду гостинице. Сначала сверху пришел португалец. Да, кажется, именно португалец. Следом прибежал мальчишка, да еще и с таким известием.
- Можно позвать знахаря, - сказал Такамори, обращаясь к священнику.
Ему в голову вдруг пришла мысль, что мальчик откуда-то точно знает, что в болезни виноват именно злой дух. Откуда? Такамори задумчиво наморщил лоб.
- Если демоны покинули человека и знахарь есть, это будет лучше всего, - согласился иезуит.
Он сам подумывал о странном заявлении мальчишки, но решил, что если даже он и ошибается, осмотр не помешает. Правда, странным показалось упоминание его спутницы. Неужели больна она? Или все-таки нет? Вечером девочка чувствовала себя вполне нормально. Утром же она еще спала, но никаких признаков недомогания, например, стонов, не было. Даже если ночью что-либо случилось, когда и каким путем мог узнать этот появляющийся, исчезающий и вновь появляющийся странный мальчик? Много вопросов, а вот ответы что-то не торопятся бежать к нему и создавать очередь.
Португалец начал понимать, что попадает в весьма необычную историю.

[Хикари >>>]

( И Далара)
Когда странная девушка осталась позади, Итачи остановил коня и спешился. Перед тем, как отправится в путь, было бы хорошо хотя бы примерно представлять, куда ему собственно ехать. «Значит, нужно обустроить лагерь и хорошенько все обдумать. Тем более, что мне не мешало бы немного отдохнуть. А поем в ближайшей деревне». Привязывая коня к ближайшему дереву, Итачи вспомнил, что не успел взять с собой ничего, кроме своей катаны. И в карманах ни одной монеты. Мелькнула мысль, что надо бы вернуться в Шиобару и нормально собраться в дорогу, но в следующее мгновение пришло понимание, что такой возможности у него нет, и теперь уже не будет.
Поняв всю безысходность этой ситуации, Итачи сел на землю, обхватив голову руками.
- Знаешь, есть такая поговорка: поспешишь, людей насмешишь, - словно из ниоткуда раздался голос.
Зашуршала листва, несколько зеленых листьев с мазками красного и желтого слетели на землю.
- Ты поступил очень неосмотрительно, - теперь стало понятно, что говорит Кайо. В ее тоне не было насмешки, скорее удивление.
Итачи неверяще смотрел на девушку. Во взгляде перемешивались радость и удивление.
-Ты… ты пришла, - тихо проговорил он

[Далара >>>]

(вместе с Хикари)

- Пришла...
Казалось, она сама не до конца уверена в этом факте. Тряхнув головой, она вытянулась на толстой ветке и пристально посмотрела на Итачи.
- Что ты собираешься делать теперь?
-Не знаю, - только и смог ответить Итачи, - постараюсь выжить. Я должен поквитаться с мальчишкой.
При мыслях о Нобору юноша невольно сжал рукоять катаны.
- Опять ты за свое.
Кайо принялась теребить листья. Один оторвался, и она некоторое время смотрела на него, будто слушала.
- У тебя не так-то много способов выжить. Денег нет, особых умений тоже, характер не сахар. А для войны ты еще ма... слишком молод. Да и умереть на войне – проще некуда.
- А у меня есть хоть какое-то право выбора? - мрачно произнес Итачи.
- Право? Разумеется, есть. Выбирай дорогу и иди.
Хикари только горько усмехнулся.
После этого он встал и осмотрелся:
- Там меня ждет смерть, - он указал в сторону Шиобары,
- Если пойти туда, то скорее всего я встречусь с разбойниками, и очень быстро стану напоминать ёжика, - взгляд переместился на заросшую лесную тропинку. После этого молодой самурай посмотрел на дорогу, идущую от Шиобары и произнес:
- Небогатый у меня выбор.
- Один выбор ты сделал, сделай теперь другой.
Кайо надоело возлежать на ветке, и она мягко спрыгнула в траву под деревом. Встала, положив руку на ствол.
- Если хочешь, я пойду с тобой.
И тут же прикрыла рот ладонью.

[Хикари >>>]

(те же)
-Да,- внезапно произнес Итачи, неожиданно для себя, - Но… почему? Почему ты пришла, почему хочешь разделить со мной эту дорогу?
- Хочу и все. Зачем тебе причины?
Кайо подошла к коню. Тот сначала было шарахнулся, всхрапнул, потом успокоился и даже позволил погладить себя по холке.
-Не знаю, - произнес Итачи, «или все-таки знаю? В любом случае, думаю, что она не станет меня обманывать или еще что похуже», - Возможно… чтобы, наконец, понять… что происходит…
То, что девушка подошла к его коню, ничуть его не смутило.
- Никто не знает, что происходит, - неожиданно жестко ответила Кайо. - Все встало с ног на голову, и пытается так существовать. Ты, я, конь, дерево, небо - все поворачивается неправильно.
Она ткнулась головой в основание шеи коня, постояла чуть, прижавшись к лоснящейся коже, затем повернулась к Итачи.
- Поехали в деревню?
Сын управителя посмотрел в сторону Шиобары и его глаза заблестели. Ему хотелось верить, что все это из-за солнца.
-Там меня ждет неминуемая смерть. Дайме не закроет глаза на этот случай.
- Значит, в другую сторону. Ты ведь не хочешь умереть прямо сейчас?
Кайо взялась за его запястье неожиданно сильными цепкими пальцами и вопросительно посмотрела на юношу. Ей было интересно, посадит он ее впереди себя или позади, поскольку седла не было, и возможными представлялись оба варианта. Да и вообще - не прыгать же ей, конь не сучок на дереве все-таки.
Итачи не задавался вопросом, куда именно посадить девушку, и через мгновение она уже сидела впереди него.
-Спасибо тебе, - произнес он.
Кайо неопределенно хмыкнула.

[Далара >>>]

(und Higf)

- Странный мальчик... – задумчиво проговорил Такамори. – Вы хорошо с ним знакомы? Уверены, что он сам не демон?
- Я его знаю со вчерашнего дня, почтенный. Не много, хотя на день дольше, чем вас, - заметил священник таким мирным тоном, какой напрочь отрицал скрытую язвительность, не подобающую служителю Иисуса. - Пока у меня не было никаких оснований полагать, что выходцы из Ада завладели его душой.
- Раз вы так уверены, мне нет причин сомневаться. Простите, я не представился: меня зовут Такамори.
В следующее мгновение он понял, какое имя назвал, но был уже поздно. Не станешь же отпираться и говорить, что ошибся в собственном имени, тем более что это была бы ложь. Оставалось полагаться на то, что иностранцу не потребуется выяснять обстоятельства, связанные с этим именем. А ведь в клане, наверное, до сих пор ищут сбежавшего родственника.
- Hajimemashite*, Такамори-сан, - имя ничего не говорило иезуиту. - Я хоши Андрео, смиренный служитель Иисуса, несущий слово Божье. А почему вы так полагаете относительно мальчика? И, кстати, не знаете, что здесь был за шум, от которого осталась такая вонь?

------
*Hajimemashite - (яп.) приятно познакомиться

Сообщение отредактировал Далара - 15-06-2006, 22:19

[higf >>>]

(И Далара)
- Я как раз и спустился посмотреть, что за шум, но к тому времени все закончилось. Хозяева ничего не говорят, но судя по запаху... – самурай не сдержался и поморщился, - здесь была лиса. И, кажется, именно ее я видел, идущей сначала в дом, потом обратно. Что же касается мальчика, он был совершенно уверен, что в болезни виноват злой дух. Но знать это наверняка может либо демон, либо ками. – Такамори вдруг как будто что-то вспомнил, и на его лице мелькнула полуулыбка. – Либо человек, способный видеть их и разговаривать с ними. Этот мальчик, Андорео-хоши, должен быть одним из этих троих, чтобы знать наверняка.
Вопрос о происшествии был пока закрыт за отсутствием нужных свидетелей, оставался второй. Священник передвинулся поближе к выходу, где воздух был свежее.
- В ваших словах есть своя логика, но людям свойственно строить разные предположения и самим себя в них уверять. Тем более детям, - усмехнулся португалец.
- На вашем месте я бы относился с осторожностью к этому ребенку.
Ронин огляделся, заново оценивая устроенный неизвестными бедокурами погром.
- Сомневаюсь, что лиса могла перевернуть столы. Никогда не слышал, чтобы лисы занимались подобными проделками. Как вы думаете, кому и зачем понадобилось раскидывать мебель?
- Может, за ней кто-то гонялся? Вполне правдоподобно, а точно могут сказать только те. кто тут был.
- Неужели хозяин решил сдать кому-то и этот зал? Поистине, его жадность безгранична...
- Право, не знаю, - Андрео пожал плечам и задумчиво постучал костяшками пальцев по стене, отозвавшейся тихим звуком. – Нас уверяли, что наша комната последняя, а заняв ее, мы не выходили – устали в дороге.
- Остается еще раз спросить хозяина, - лицо Такамори не предвещало ничего хорошего для того. – Надеюсь, на этот раз он не станет заговаривать зубы.
Священник решил не напоминать лишний раз в данный момент о долге сильного быть милостивым и промолчал.

[Далара >>>]

(soshite Hikari)
Снова в прошлом, году так в 1593.

Утро выдалось серым и блеклым, словно застиранная до дыр тряпка. За стенами свистел ветер. Такамори, проснувшийся первым и успевший совершить утренние приготовления к новому дню, при свете фонаря разбудил своего нового знакомого, тронув его за плечо. Беловолосый шаман вздрогнул и проговорил сквозь сон: «что с ним? Он ведь проснется?», но через какое-то время все же открыл глаза и произнес:
- Ohayo gozaimasu*, - после чего сел и встряхнул голову, будто пытаясь избавится от неприятного сна.
Такамори повторил приветствие и откинулся на пятки, с высоты оглядел лежащего товарища.
- Хотя уже не так и рано. Кажется, тебе не слишком хорошо спалось, а? И кто должен проснуться?
- Простой кошмар, - ответил Хаку, - не обращай внимания.
- В кошмарах мало приятного, - согласился Такамори со знанием дела. – Внизу есть завтрак, если хочешь.
Он ушел в другой угол комнаты, где лежал его фуросики, и принялся что-то искать внутри свертка.
- Сенсей говорил, что в первую очередь нужно заботиться о пище для разума, и тогда проблем с обычной пищей никогда не возникнет, - произнес беловолосый шаман, доставая из-за пояса один из свитков.
Развернув манускрипт, он быстро пробежал глазами его начало, отыскивая место, на изучении которого он остановился.
- Такамори-сан, что ты ищешь в своем путешествии? - спросил он, отвлекаясь от прочтения.
Самурай нашел то, что искал, и сунул нечто маленькое в складки одежды. Развернувшись лицом к Хаку, он уселся, скрестив ноги. Несколько секунд раздумывал над ответом.
- Может быть, спокойствия. А может, человека, которого потерял.
Стоило ли говорить это шаману? Впрочем, кто знает, вдруг он умеет читать в сердце, и все уже сам знает. Такамори внимательнее присмотрелся к собеседнику. Да нет, не похоже, не такое у него выражение лица. Хотя, кто знает, какое должно быть выражение у читающего мысли? На всякий случай ронин отвел взгляд и уставился на фонарь.
- Потерял человека? Ты ведь не имеешь в виду...
Такамори сел еще прямее.
- Неужели ты тоже кого-то потерял?
Говорить ему или нет? Ронин выглядел дружелюбно, но все-таки его ремесло несло смерть. «Ты ни чем не лучше, изгнанный сын, - подумал шаман про себя, - шинигами приходили в этот мир и по твоему зову».
- Да... - все же ответил он.
- Ошибусь ли я, если скажу, что это случилось недавно?

-------
*Ohayo gozaimasu - (яп.) доброе утро! Иероглиф в первом слове имеет значение "ранний"

Сообщение отредактировал Далара - 16-06-2006, 10:23

[Хикари >>>]

(soshite Dalara)
Надо же, вот так случайно встретиться с тем, кто разделил такую же судьбу. Может ли быть, что ками сделали такой подарок, потому что Азаку уже не вернуть... или... Вдруг шаман умеет возвращать умерших, вдруг он сумеет помочь?
- Я постоянно кого-то теряю, - произнес Хаку, невесело ухмыльнувшись, - Возможно, это злая шутка они.
- И никогда не находишь снова?
-Никогда? - сейчас беловолосый шаман совершенно не был похож на того затравленного тигренка, который появился вчера в чайном домике, - сложно ответить на подобный вопрос в восемнадцать лет. Но я верю, что даже если человек переступил ту черту, за которой заканчивается обычная жизнь, он не теряется из этого мира бесследно. Именно поэтому я выбрал путь заклинателя. Ведь именно их называют также Говорящие с Духами.
- Говорящие с Духами... - зачарованно повторил Такамори. - Хотел бы я уметь говорить с ними, а еще лучше делать их снова живыми!
Хаку удивленно смотрел на собеседника. Наконец, убрав свиток обратно за пояс, он произнес:
-Похоже, мы ищем одно и тоже, Такамори-сан. Быть может, наша встреча была продиктована волей ками?
- Именно об этом я только что подумал.
Самурай придвинулся ближе к шаману.
- Возможно, у нас получится помочь друг другу найти искомое.
Он вынул талисман в виде деревянной лошадки, раскрашенной и украшенной пучками конских волос там, где должны быть грива и хвост. Повертел амулет в руке и вдруг показал его Хаку.
- Как по-твоему, это может оградить от демонов?
Беловолосый шаман с интересом осмотрел амулет:
-Это не просто может оградить, это ограждает тебя от них, Такамори-сан. Когда-то у меня была похожая фигурка ину, - при этих словах в «демонических» оранжевых глазах на секунду промелькнуло что-то схожее с выражением глаз человека, на теле которого только что появился свежий шрам от вакидзаси.
Такамори поспешно убрал талисман. Ему не понравилось выражение Хаку, да и показывать лошадку он не слишком любил. Вряд ли вор позарился бы на черную с росписью деревянную игрушку, но ощущение неуместности демонстрирования перевешивало логику, и ронин всегда прятал фигурку.
Когда фигурка Такамори снова была спрятана, беловолосый шаман улыбнулся:
-Пища для разума конечно очень полезна, но подобные разговоры гораздо лучше поддерживаются обычной пищей, - произнес он, - как ты относишься к идее спуститься вниз и позавтракать, Такамори-сан?
- Пойдем.
Самурай тряхнул головой, будто скидывая паутину странного разговора, и встал.

[Далара >>>]

Побродив еще по особняку, Масанари вышел в сад, где и нашел Самми у пруда рисующим иероглифы на воде. Тот сидел на камне в полном придворном облачении, левой рукой придерживая длинный рукав каригину, и чертил кончиком веера в правой руке. Сотворенные из ряби символы мгновение держались, потом растворялись на поверхности воды. Ханзо сел рядом и стал следить за действиями товарища по несчастью, по крайней мере, именно так он охарактеризовал бы их нынешнее положение. Символы повторялись.
- Что ты пишешь? – поинтересовался Ханзо.
- Прочитай, - отстраненно отозвался Самми.
Быстрыми движениями написал иероглиф.
- «Баку», – прочитал Хаттори. – Или «хаку». Ты собрался что-то завоевывать?
- Нет.
Другой иероглиф появился на воде.
- «Га». Я и так знаю, что ты играешь гагаку*, что с того?
Самми издал длинный звук: пффф.
- Сложи их.
- Получается «осведомленный». Я не понимаю, к чему ты клонишь.
Терпение Ханзо начало иссякать. Решив, что, возможно, после общения с той женщиной флейтисту требуется своеобразная разрядка, Масанари скрестил руки на груди, будто собирая ими остатки терпеливости. Тем временем Самми написал следующий знак.
- Долгий, длинный, - прочел Ханзо. – И что?
- Читай дальше.
Показался новый символ. Ханзо наморщил лоб.
- Это еще что за черепаха на дереве? Зачем она туда залезла? Откуда ты вообще такое взял?
Самми перевел взгляд на собеседника и несколько секунд непонимающе взирал. Потом его лицо просветлело.
- Ах да, его упростили. Тогда вот так.
- Лягушка на дереве... Осень? Долгая осень?
Самми кивнул.
- Ну и что ты этим хочешь сказать?
- Это все мои имена.
- И не жирно тебе столько?!
Флейтист усмехнулся и встал.
- Я, знаешь ли, умер осенью, так что она, в какой-то мере, является моим временем. И я говорю тебе – эта осень сотворит странные вещи.
- Твои игры когда-нибудь сведут тебя с ума, - высказался Ханзо вслед уходящему флейтисту. Тот не ответил.

--------
*Гагаку - древняя японская придворная музыка

[SonGoku >>>]

Шиобара, двор дома управляющего, сборы на охоту.

Онодэра Тодзаэмон пребывал в замешательстве и растерянности, и посоветоваться было не с кем, даже если бы он собирался так поступить. Он давно, с самого своего генпуку* служил при доме Акаихигэ-сама и не знал другого господина. Решения и поступки даймё не всегда нравились самураю, но Онодэра редко высказывался против них, предпочитая скрывать мнение за неодобрительным молчанием. В молодости он не считал свою персону настолько важной, чтобы открывать рот в присутствии старших, а повзрослев, пришел к выводу, что словами мало что изменишь. Онодэра не был трусом, никто не посмел бы сказать о нем так ни в лицо, ни за спиной; он отличился во многих походах и, если сейчас, приближаясь к закату дней, и сожалел о чем-то, так это о том, что все больше времени проводил при дворе сиятельного даймё и все меньше в седле. А неприятнее всего было сознавать, что предназначен не для сражений, а для спокойных бесед, чтения, воспитания молодежи и погашения ссор и конфликтов.
Чтобы избавить людей от неприятного осадка после выходки несдержанного в словах и поступках младшего Хикари, Онодэра устроил возле конюшен настоящее представление и удивился, когда юный Нобору подыграл ему. Мальчишка отлично умел держаться в седле и вовсе не боялся лошадей, как решил показать. Самураи от души хохотали, глядя, как он выглядывает из-за спины (м-мм... почти спины) Онодэры и заявляет, что ни за что в жизни не сядет верхом, потому что злое животное замыслило недоброе, что оно - сагари** и обязательно его сожрет. Только управляющему Шиобары было не до веселья, впрочем, с ним старались не заговаривать и вообще сторонились. Притворившись, будто потерял остатки терпения, со словами, что данный призрак водится только на острове Кюсю, а никак не здесь, Тодзаэмон без почтения, но и без грубости поднял легкого, будто котенок, мальчишку и усадил в седло. Против всех ожиданий Нобору не завопил и не попытался свалиться на землю, а перехватил поводья и, насупившись, сердито и нетерпеливо потребовал, чтобы ему укоротили стремена, так как у него ноги пока еще не достают. В седле мальчишка держался не по-военному, но уверенно.
Пока все разбирали оружие и лошадей, Онодэра улучил момент и попросил у господина Акаихигэ разрешения охранять юного Нобору вместо того, чтобы как обычно сопровождать самого господина. Пока Акаихигэ-сама неторопливо обдумывал просьбу, веселый и быстрый на язык Кадзума из его свиты тут же пошутил, что юному наследнику вовсе не требуется сукэдачи***, что юный наследник с кем угодно справится самостоятельно.
Разрешение было получено, и теперь Онодэра Тодзаэион ехал, держась на полкорпуса лошади позади Нобору, и терзался тревожными мыслями. Он не был близко знаком с четырнадцатым сегуном из клана Ашикага, но не питал никаких иллюзий на его счет. Нерешительный рохля, ничем не лучше своего старшего кузена; у того хотя бы было оправдание – отец, видя неизбежную гибель клана, отрекся в пользу старшего сына, когда Ёшитэру было всего одиннадцать лет. Тодзаэмон задумчиво посмотрел на мальчишку, тот извертелся в седле, высматривая добычу. Нобору того же возраста, может, годом младше, неужели ему суждено повторить судьбу своих предшественников? Оба, и Ёшитэру, и его младший брат Ёшиаки, были игрушками в руках заговорщиков, но если этот мальчишка – действительно сын последнего из Ашикага, значит, несмотря на слабость и бесхарактерность Ёшиаки сумел перехитрить своих главных врагов. И ушедший из этого мира Нобунага****, и его соратники Тоётоми и Токугава, что сейчас делят власть, едва ли предвидели подобный виток событий.
И тем не менее, Онодэра Тодзаэмон пребывал в растерянности и замешательстве. Как так случилось, что в угасающем клане у глуповатого и нерешительного человека (что бы сказал первый сегун Ашикага, узнай он в кошмарном сне о печальном финале своего рода? У Онодэры был на это ответ*****) родился наследник, который непокорным норовом и упрямством скорее напоминает первого сегуна – Такауджи, - чем собственного отца?

---
*генпуку – церемония «вхождения во взрослую жизнь»; мальчиков в возрасте от 12 до 16 лет приводили в храм божества, покровительствовавшего им, где им давалась их первая взрослая одежда, детская прическа менялась на взрослую, вручалось оружие и давалось взрослое имя.
**сагари – призрак в виде лошадиной головы, свисающей с веток дерева. Происхождение сагари и причины его поведения абсолютно неясны, но те, кто слышат его жуткое ржание и видят призрак, часто заболевают.
***сукэдачи – дословно «вспомогательный меч».
****Ода Нобунага – в 1567 году выгнал сегуна Ашикагу Ёшиаки из Киото, чем положил конец его правлению, с тех пор до 1603 года страна жила фактически без сегуна.
*****Ашикага Такауджи, первый сегун из этого клана, отравил своего старшего брата и соратника, когда нерешительность родственника стала ему серьезно мешать.

[Bishop >>>]

Бамбуковая роща возле Шиобары, святилище Ину

Он хотел проснуться – и не мог. Мешал тяжелый удушливый запах; сквозь сон белый тигр слышал далекий топот копыт и веселые крики, он знал их значение, но – не мог открыть слипающиеся глаза. Как будто задремал возле горячих источников в низине, где скапливаются ядовитые испарения. Однажды он видел странную долину, узкую полоску каменистой земли в горах, там из каждой трещины поднимался вонючий желтоватый пар и пахло смертью. Еще там было много костей – старых, хрупких, выбеленных солнцем, и еще свежих, с которых дожди не успели облизать плоть. Дожди – а не стервятники, падкие на мертвечину, этих там не было видно, не спешили они на угощение. Только камни, кости, несколько полуразложившихся трупов и запах. И белый тигр, хранитель мертвых, поторопился убраться оттуда, как будто воздух с ароматом давно сгнивших персиков, мог и его приковать к горячим камням и клубам ядовитого подземного пара.
Сейчас пахло иначе. Похоже, но если в воздухе из долины не было ничего противоестественного, то бамбуковая роща источала ненависть и злобу ко всему живому.
Тигр поднялся, пошатываясь, на подгибающихся лапах заскользил среди зеленоватых стволов; белая с пепельными полосами шкура сливалась со светом и тенью.