Shimotsuke gishi den

[Далара >>>]

(soshite Hikari tsuzuketa)

- Замечательно, – обрадовался Такамори. – Вот туда-то мы и пойдем. Надеюсь, ты помнишь точную дорогу к ней.
- Конечно, Такамори-сан, это недалеко.
Полуразвалившуюся хибару было почти не видно под снегом, но все же, хоть какое, но убежище. Беловолосый шаман принялся очищать от снега то место, где по его представлению должен был быть вход.
С полминуты Такамори наблюдал за действиями беловолосого паренька, чьи движения затрудняла забота о зверьке за пазухой, потом решительно остановил его.
- В этой развалюхе можно находиться только летом, сейчас мы попросту замерзнем. Судя по ее состоянию, там даже огонь развести негде. Пойдем обратно в деревню, найдем что-нибудь... поцелее.
- Небольшой огонь можно развести и здесь, - произнес Хаку, возвращаясь к работе. - Лису нужно согреть, пока ей не стало еще хуже. Или Такамори-сан думает, что селяне добровольно поделятся с нами местом, чтобы мы отогрели зверя, которого простые люди считают оборотнем?
- Она и есть оборотень, - в тоне ронина не было и капли сомнения. – Люди иногда сдают во временное пользование небольшие дома целиком. Можно найти такой.
Вид хибары уж слишком удручал. Все бы ничего, если бы это была хижина какого-нибудь монаха-отшельника, но ведь это попросту заброшенный домишко, пришедший в негодность.
- А пока мы будем искать, ее время подойдет к концу, - не сдавался шаман, - И никакой она не оборотень. Это всего лишь предрассудок.
- Какой же ты шаман, если не знаешь, что все лисы оборотни? Ладно, отойди, а то растрясешь лису, еще зашибешь ненароком.
Сопроводив слово делом, Такамори отодвинул беловолосого в сторону и принялся сам разгребать снег. Печатки тут же намокли, стали тяжелыми и грозили свалиться, но рыться в снегу голыми руками хотелось еще меньше, чем терпеть такое неудобство.

Сообщение отредактировал Далара - 10-07-2006, 1:16

[Хикари >>>]

Шаман поправил клубок под одеждой и начал рыться в свитках. «Это не тот, этот успокаивает духов, этот изгоняет, точно, вот нужный».
-Такамори-сан, отойди, пожалуйста, - сказал Хаку и, не дожидаясь исполнения просьбы начал читать заклинание.
- Эй, аккуратней!
Отойти, сохраняя достоинство, не удалось, требовалось поскорее убраться с линии между шаманом и объектом его колдовства. Большого доверия к умениям Хаку Такамори не испытывал, и перспектива оказаться поджаренным заклинанием не радовала, а слово «огонь» уже прозвучало.
А за ним и все остальные слова со свитка. При последнем слове Хаку выставил руки, сложив из них печать Тигра, вперед. Внезапно соломенный плащ шамана заполыхал.
-Shimatta! - вскрикнул тот и, достаточно проворно сняв плащ, бросил его в сторону хибары.
Оставшийся снег стаял очень быстро, и перед путниками открылся вход. Хаку, зябко дрожа, произнес:
-М-может в-войдем-м?
Такамори первым вошел в хижину, огляделся, проверяя сохранность крыши. Будет неприятно, если на кого-нибудь из них вдруг свалится сугроб, а то и потолочная балка. Только удостоверившись, что сооружение стоит прочно и не собирается развалиться в самое ближайшее время, ронин пустил туда шамана. Несмотря на громкое зубовное клацанье, которое тот издавал. Посреди хибарки нашелся очаг, тщательно вычищенный и в одном углу даже покрытый паутиной. Давненько здесь не зажигали огня.
- Ну и зачем ты спалил плащ? - спросил Такамори шамана.

-Если бы это было моим желанием, - смущенно ответил Хаку, - Надо скорее разжечь огонь.
И его пальцы снова сложились в печать тигра.
- Стой! Сейчас же все вокруг сожжешь!
Такамори перехватил и развел руки Хаку в стороны прежде, чем тот успел что-нибудь сделать.
- Ты когда-нибудь слышал слово «огниво»? И вообще, что ты собираешься разжигать, если в очаге нет дров?
Откуда это существо на мою голову? только и мог подумать ронин. И не оставишь ведь такого одного - не выживет. Такамори снял собственный плащ, накинул его на плечи Хаку.
- Посиди, я принесу дров и разожгу очаг. И не колдуй пока больше, ладно?
-Un, - только и смог ответить шаман

(в том же составе)

[Далара >>>]

(Bishop to tsukutta)

Гуси хоть и сопротивлялись отчаянно, вынуждены были отступить под натиском хворостины. Будь то не гуси, а вражеское войско, туго бы пришлось ему, всех бы порубил меч-хворостина; при большом воображении можно было нарисовать весьма героическую картину. Правда, мешали декорации – жалкая пыльная раскаленная солнцем улочка в заштатной деревушке. Гуси с яростным гоготом разбежались кто куда.
Такамори огляделся, все еще воинственно сжимая в кулаке хворостину. В пыли свободного пространства разбойник номер два молотил разбойника номер один и уже был близок к печальному результату.
- Эй, как там тебя, прекрати его бить, за мертвого денег меньше дают, - крикнул Такамори, стараясь перекрыть гам оживившихся на периферии крестьян.
- Меньше? - донеслось из облака пыли и гусиных перьев.
Но те пятки, что взбивали эту пыль, подергиваясь в такт ударам, это делать перестали.
- В два раза, - подтвердил самурай с хворостиной.
Мицуке не без сожаления разжал пальцы, разбойник стукнулся затылком о дорогу и успокоился. Ронин поднялся, сделал неудачную попытку отряхнуться.
- Сколько? - уточнил он с беззлобной деловитостью.
- Всем десять, мне обещали двенадцать, - в тон ему ответил Такамори. Посмотрел на хворостину у себя в руке, будто в первый раз заметил ее присутствие, и выбросил уже ненужный прут.
Мицуке поднатужился, складывая три цифры. Получалось неплохо, но вот как все это делить?
- За голову? Или весь товар целиком?
- За голову. И твою в том числе, поскольку ты тоже разбойник.
Такамори оценил размеры и силу безымянного собеседника, но отступать был не намерен. Хотя, судя по некоторому блеску в глазах, с этим можно было и договориться.
- Ты, случайно, не из Кансая?
- Из Нары, - согласился Мицуке, подумал и уточнил: - Рядом.
Потом он еще подумал, но проиграл битву с не ко времени проснувшейся честностью и добавил:
- За твою голову обещали больше, получается.
- Земляки, значит... почти. Я из Овари. И кто же обещал награду за мою голову?
Неужели преследователи успели добраться и сюда? Будет неприятно, более чем. К тому же, сейчас он связан словом позаботиться о Кин Ки, так что о побеге в крайнем случае не может быть и речи.
Мицуке пожал плечами, наклонился и достал из пыли притихшего мужичонку. Какой смысл отрицать, что он не злодей, если во-первых, все равно не поверят, а во-вторых, с какой-то точки зрения наверняка он такой и есть. Хотя это уже немного грустно.
- Был бы разбойником, грабил бы торговцев в Осаке... - из-под грязи на щеках пробилось нечто, что отдаленно напоминало румянец. - А не здесь.
Такамори начал призадумываться. Краснеющих разбойников ему видеть еще не доводилось. Он оглянулся на столпившихся крестьян и предложил:
- Пошли поговорим где-нибудь в менее людном месте, где этот сбежать не сможет.
В конце концов, с земляком можно и поговорить, а не сдавать его сразу же властям.
На лице его собеседника отразилась сходная мысль.
- Еще раз ударишься в бега, - предупредил еле дышащую добычу Мицуке, - сделаю так, чтобы нечем было не только бегать, но и думать. И не радуйся, ты мне еще должен за нарушенное слово.
Он огляделся по сторонам, держа пойманного разбойника за шиворот одной рукой.
- Где тут есть подходящее место?

[Bishop >>>]

(Takamori to Mitsuke, они же - Далара и Bishop)

- Похоже, самое безлюдное место – у реки, откуда мы так быстро удалились благодаря этому вот.
Хмурый взгляд в сторону пойманного. Не дожидаясь иных предложений, Такамори пошел в сторону берега, хотя и не в ту сторону, откуда они с таким шумом прибыли. В этой деревне, рассудил он, почти с любой стороны есть река. Сзади шагал его новый знакомый и почти земляк, подгонял добычу подобранной и больше не нужной гусям хворостиной. Мицуке размышлял. Живой – дороже мертвеца, а деньги нужны позарез. Но – слово есть слово. Ему пообещали и обещания не сдержали. Коротко свистнул клинок, всхлипнул удивленно разбойник, в неожиданно повисшем молчании тело мешком осело на дорогу. Когда Такамори оглянулся, рослый оборванец вытирал лезвие меча о рукав.
- Не удержался, - виновато вздохнул ронин. – Буду тебе должен.
- Видимо, остается разобраться нам с тобой, поскольку его ты убил.
Уйти с улиц они еще не успели, стояли между домишек на пыльной утоптанной земле. Такамори положил пальцы на рукоять меча, ожидая, что сделает громила. А тот сначала собрался отправить клинок в ножны, но заметил – должно быть, краем глаза, - движение противника. Медленно отвел меч в опущенной руке за спину и разом утратил лень и добродушие.
- Хорошо, - сказал Мицуке. – Доставай меч.
Достал. Не отводя взгляда, держа рукоять двумя руками, увел клинок назад и чуть в сторону. Оценил стойку противника: немногие умеют биться мечом одной рукой. И не похоже, что выделывается. Похоже, шансов на победу не много, но – плевать.
Мицуке прищуренными глазами следил за перемещениями столичного щеголя, даже удивлялся. Немного отыщется народа, что по своей воле полезут с ним в драку, да еще и с коротким мечом. С коротким?
Впервые Такамори получше пригляделся к верзиле и вдруг понял, что вовсе он не так здоров, как казался раньше. На широком лице ясно написана усталость, будто он вот-вот свалится и заснет на месте. Капельки влаги на лбу и щеках при желании можно принять за пот – бегал, потом дрался, запыхался, - только как объяснить, что они выступают поверх корки из пыли и все прибавляются. Сейчас-то никто не бежит. Но руку держит опасно, отсюда не видно, что она делает и куда пойдет меч. А это что? С темной ткани рукава на землю капали медленные густые капли – одна, другая, третья, окрашивая пыль алым.
- Ты ранен.
- Ничего, - соврал Мицуке. – Не мешает.
Они помолчали, описывая медленный круг, в центре которого лежало мертвое тело.
- У тебя меч почти на полтора сяку короче, - мрачно заметил оборванец.
- Ничего, - повторил интонации противника Такамори. – И это не помешает.
Они описали еще полкруга, и вот тут вернулось отступившее перед азартом погони головокружение, да еще и решило мстить за отсрочку. Верх с низом вознамерились поменяться местами. Такамори оступился, на мгновение прикрыл глаза и тут же широко распахнул их. Если он ждал в эту секунду удара, то не дождался, его противник сделал шаг вперед, но – так и не поднял меч.
- Mate! Так не пойдет.
Бросив короткий взгляд на противника, Такамори убрал меч в ножны.
- Да, глупо получится. Что ты предлагаешь?
- Дашь слово в лучших условиях продолжить поединок?
- Составим договор. Тогда никто из нас не сможет нарушить данное сейчас обещание.
- Годится, - Мицуке вернул меч в ножны; теперь действительно стало видно, что по пальцам его течет кровь. - Пойдем. Писаря можно позвать и сидя за столом.

[SonGoku >>>]

Шиобара, дом Хикари Кантаро

Говорят, что боги создали мир, просто появившись в нем и сочетавшись браком друг с другом. Свой мир Иэмон выстраивал из звуков, которые для него были не менее вещественны, чем камень, дерево или металл, а возможно, и более. Бива в его руках вызывала к жизни даже умерших, и неважно, что стоило ей замолчать, пропадали и сотворенные ею образы; на тот короткий по сравнению с веками богов срок магия действовала. Даже если слушателями были рыбы в пруду и воробьи, дерущиеся на крыше.
Раздвинутая перегородка в одной из комнат делала ее похожей на театральную декорацию, готовую для финального акта. Ветер раскачивает ветку старой пинии, и тень ложится поочередно на каждого из двоих участников представления. Жаль, что солнце, хотя и склонилось к закату, но висит еще достаточно высоко; поздним вечером, когда в комнате зажгли бы светильники, а в саду – пару каменных ламп, впечатление драмы усилилось бы.
Иэмон взял несколько пробных аккордов, прислушался к голосам.
- Завтра меня не будет в живых, но я прошу прощения не для себя...
В его воображении первый «актер», хозяин этого дома, стал высоким сухим стариком с запавшими, обведенными черной тенью, как гримом, глазами. Неуступчивый, твердый, как камень, и такой же замшелый. Подобрать к нему мелодию было легко. Со вторым персонажем вышла заминка, его образ не складывался, расплывался белесым туманом. Только-только слепишь мужскую фигуру в рваном каригину и с всклокоченной гривой длинных волос, как все ускользает, трудно подстроиться.
- Как вы легко и просто решаете свои вопросы с помощью вакидзаси... А что делать тем, кто вечен?
- Ты хочешь обмануть меня, ты хочешь увидеть, как зажжется новый свет! Я все равно принесу жертву ками. Но сначала ты.
Мелодия набрала темп, то ли подстегивая диалог, то ли стараясь не отстать от него, скоро развязка – предсмертный хрип старика. Иэмон придержал дощечку-медиатор, еще рано, сейчас нужна длинная пауза перед новым взрывом действия.
- Старый дурак... ты сделал только хуже. И как ты собираешься попасть в павильон Белой яшмы без моего разрешения?
Стук отодвинутой фусума, пронзительный женский вопль. Пора. Бива в руках Иэмона заговорила вновь, не так басовито и мощно, как раньше, суматошные звуки наскакивали друг на друга, рассыпались, как зернышки риса из прохудившегося мешка. В доме, откуда музыканту ответил другой инструмент, начался переполох, по доскам веранды стремительно и почти бесшумно прошелестели чужие шаги, словно ветер смел пригоршню сухих листьев. Ткань мелодии разорвал резкий скрежет, как будто кот, огромный, как баке-неко, не успел затормозить на повороте и выпустил когти. Завершил трагедию, как положено, удар гонга – что-то звучно ударило по натянутой туго бумаге в одной из перегородок.
Иэмон опустил руку с медиатором, оперся спиной о нагретую солнцем стену и устало закрыл глаза. Представление завершилось, актеры благодарят терпеливых зрителей.
То ли облако набежало на вечернее солнце, то ли подул ветер, чересчур ледяной для такой теплой осени.
- А... явились, - сказал музыкант, не открывая глаз. – Что там произошло?

[Кысь >>>]

Мару не было и в комнате наверху. Рыжая не решилась входить, только чуть приоткрыла створки. В комнате царил такой беспорядок, словно десяток демонов отплясывали тут неделю. И чье-то неприятное злое присутствие. Нет, определенно не место для лис. И для попугаев, кстати, тоже.
А вот внизу оказалось веселее. Компания во дворе, кажется, надумала перебираться в дом. Ох, какой удар! Юки зажал рот ладошкой чтобы не расхохотаться.
Тем временем обеденный зал стремительно наполнялся - в дверях показались еще две фигуры. Одной из них оказался ее собственный самурай, второй - смутно знакомый аристократ. Свертка при Мицуке уже не было, зато пыли на его одежде хватило бы на пару деревень. Мужчины сели за один столик, и, кажется, собирались о чем-то говорить.
Такой шанс Рыжая упустить не могла. Маленькой серой тенью метнулся мальчишка на кухню, на ходу меняя облик. Запоздало заметил, что загадочный Патэрэн стоит к нему лицом - ну да ладно, кто ему, иностранцу поверит? В кухню вошла уже миловидная молодая женщина в припыленном дорожном кимоно. После пары слов с хозяйкой в ее руках оказался поднос со съестным. Чуть опустив голову, как это и подобает приличной девушке, Рыжая поставила еду на столик между мужчинами, подняла взгляд на Такамори, тут же вспыхнула и опустила глаза опять.
Мицуке не стал откладывать поправку здоровья на неизвестное будущее, ждать, когда городской щеголь догадается, тоже не стал - обслужил себя сам. И только выпив первую порцию, сообразил: хорошо бы умыться.
Они обошли всю деревню в поисках места, где будет не слишком шумно, не нашли и тут щеголю пришла в голову гениальная мысль. Сначала надо отдать трофей, чтобы было на что пить. И есть... да и писарь наверняка запросит оплату. К тому времени Мицуке больше хотел не столько сесть, сколько лечь и на все согласился. Они обменяли голову на деньги и, не сговариваясь, повернули в одну и ту же сторону. Когда входили в общую комнату, городской щеголь как-то странно начал поглядывать на ронина, но ничего не сказал.
- Воды принеси, - попросил у девушки Мицуке. - Лучше сразу целый ковш. А еще нам нужны бумага и письменные принадлежности.
Интересно, куда делся кот?
Такамори мысленно сказал себе, что от такого деревенщины нечего ждать чистоплотности и хороших манер. На девушку он посмотрел мельком, отметив, что не видел ее здесь раньше. Вернув внимание к спутнику, усомнился, что ему хватит даже ковша, слишком уж много пыли и грязи.
- И еще тряпье для перевязки, - добавил Такамори к заказу. - Стоит промыть и перевязать рану до того, как
ты зальешь кровью все вокруг.
- Боишься, что умру до того, как ты получишь шанс убить меня? - Мицуке налил себе еще и взялся за палочки. - Не надейся, такого удовольствия от меня не дождешься.

[Далара >>>]

(как и предыдущее, втроем - Биш, Китти и я)

- Надеюсь, - Такамори положил себе на тарелку еды и тоже взял палочки. - Но вымоченный в крови договор меня не привлекает, так что будь добр, позаботься о чистоте.
Рыжая взглянула в сторону Мицуке, выгнув бровь со смешанным выражением иронии и удивления. Потом подозвала хозяйскую девочку и пересказала ей просьбу ронина, вместе с уточнением его спутника. Стремительным движением убрала за ухо выбившуюся прядь волос, снова взглянула на Такамори. Передала тому саке, не дожидаясь просьбы, улыбнулась, и вдруг, снова засмущавшись, опустила голову.
Такамори оглядел девушку, как будто впервые увидел. Такая на вид милая деревенская девушка, хотя и не похожа на местных, слишком тонкие и правильные черты лица. И явно никогда не работала с клиентами раз краснеет и смущается при каждом движении. Кивком поблагодарив ее, самурай взял чашечку, секунду колебался – ему пришло в голову, что смешение сакэ с табаком может дать интересные результаты – и выпил. Жидкость приятным теплом разошлась по телу, похоже, не причинив вреда. Тем лучше. Теперь можно и поесть.
Служанка попалась смышленая, а может - посмотрела на гостя и принесла вместо затребованного ковша небольшое деревянное ведро, до краев полное водой. Мицуке кое-как оттер грязь, не удержался и один ковш вылил себе за шиворот. Спину защекотало, зато стало легче. Ронин подвернул испачканный рукав, недовольно осмотрел сбившуюся повязку. Капустные листья помогли, но, кажется, не настолько, как он надеялся. Кожа вокруг раны покраснела.
- Значит, травой пахнет, да? - процедил сквозь зубы Мицуке, сдергивая повязку совсем.
Оставшейся водой он опять промыл рану, начал стягивать руку чистой тряпкой. Девушка услужливо подала молодому самураю миску с рисом, выставила на стол соусы. Мицуке она словно бы и не замечала - все внимание было устремлено в сторону Такамори. Тот, в свою очередь, делал вид, что не замечает, а может действительно отнес повышенное внимание к своей персоне на счет неопытности девушки. Не впервые особы женского пола так реагировали на него, по большей части это кончалось ничем, если только у него не возникало желания превратить ситуацию во что-то большее.

[Bishop >>>]

(та же компания)

Потрепанный чумазый теперь уже собутыльник принялся разбираться с раной. Такамори оценил четкость и умелость действий нового знакомого, похоже, не впервые ему приходится заниматься перевязкой. А также оценил он то, что ронин свободно действует левой рукой, накладывая тряпицу на правую. Свободно действует обеими руками, значит... тем интереснее.
- Что пахнет травой? - уточнил Такамори, расслышав бурчание собеседника.
- То, что оставило мне вот это на память, - Мицуке постарался зубами потуже затянуть узел; руку словно обожгло огнем.
Собеседник уже неплохо продвинулся в деле уничтожения еды, надо было нагонять. Оборванец опять взялся за палочки. На тренировках от отца часто доставалось палкой по спине - а порой и по голове, - когда в рассеянности брал меч не той рукой; но не раненой же правой сейчас есть? А несколько удивленные зеваки - это всего лишь случайные зрители.
- Кто писать будет? - полюбопытствовал он.
- А ты умеешь? - усомнился Такамори.
- А ты нет?
Самурай открыто и весело усмехнулся, взял кисть.
- Всего лишь беспокоюсь, сумеешь ли ты поставить подпись.
- Ты, главное, свою поставить не забудь! - парировал Мицуке, отправляя в рот очередной кусок.
- Ну, если судить по надписи на том удальце, за чей счет мы сейчас едим, писать ты умеешь, но не так чтобы очень.
Едкое замечание повисло в воздухе, якобы незамеченное.
Привычными движениями выводя символы со всеми причитающимися завитушками, Такамори быстро набросал на бумаге текст договора. Высушив чернила речным песком из специальной коробочки, передал лист Мицуке.
- Сначала ты читаешь и подписываешь. Или не подписываешь. Потом уже я.
Кицунэ подлила мужчинам еще сакэ, стараясь не смотреть на бумагу - она уже убедилась, что прочитать, о чем речь, с ее места не удастся.
Текст был простой, обычный в таких случаях. Городской щеголь даже сумел обойти маленькую неловкость - имен-то они не назвали друг другу. Впрочем, те, кто будет заверять и переписывать текст на табличку, чтобы выставить ту на площади для ознакомления, сами переправят как надо.
Ронин хмыкнул, взял кисточку и, не заботясь о красоте почерка, накорябал иероглифы "жизнь" и "боги", а после задумчивого взгляда куда-то в потолок добавил еще два: "чистота" и "защита". Прозвище приписывать не стал. Только покосился на девушку, что уже сидела почти в обнимку с городским щеголем, отдал бумагу обратно.
- Твоя очередь.
Переставшая смущаться девушка показалась еще более привлекательной. Амэ он ничего не обещал... впрочем, после. Сейчас нужно завершить договор. Такамори аккуратно вывел "золото", добавил к нему "замок" и только тут бросил взгляд на предыдущее имя. От неожиданности чуть не испортил иероглиф "высокий". Он ожидал увидеть имя, записанное хираганой, а вовсе не иероглифы, хоть и начерченные, как кошка хвостом. Похоже, надпись на груди разбойника сделал все-таки не этот грамотей, кто-то другой постарался.
- Занятно, что наши имена оканчиваются одинаково, - прокомментировал Такамори вслух и приписал в хвосте "защита".

---
*Кандзи sei (жизнь) и shin (боги), kyou (чистота) и mori (защита) составляют имя Мицуке - Сейшин Киёмори.
Kin (золото), jo(замок), taka(высокий) и mori(защита) - Кинджо Такамори

[Далара >>>]

(Bishop to kyouen)

- А... явились, - сказал музыкант, не открывая глаз. – Что там произошло?
- Хозяин поместья отправился на тот свет, - будничным тоном доложил Ханзо, усаживаясь рядом с Иэмоном, скрестив ноги. Сторонний наблюдатель, обладай он способностью видеть призраков, решил бы, что живой из этих двоих как раз Ханзо.
Самми зашелестел одеждами и расположился по другую руку от слепого музыканта, некоторое время устраивался, будто ему было трудно сидеть в любой позе.
- Расстался с жизнью ни за что, да еще и сделал все неправильно, - в голосе флейтиста ясно звучало огорчение. - Как можно так обращаться с собой, окружающими и Тигром? Этот Кантаро испортил все, что только мог...
- И теперь в доме переполох, - продолжил Масанари, вытащил откуда-то маленький острый предмет, очевидно не предназначенный для мирных целей, и начал его полировать неизвестно откуда извлеченной тряпочкой. – Ищут убийцу старика.
- Словно не видят, что Кантаро покончил с собой, - Самми не шевелился, застыв в официальной позе и скорбно уставившись в пруд. Что он там видел, можно было только гадать. – Теперь они обыщут весь дом и, возможно, даже найдут Тигра, тем более, что он оставил столько следов.
- Следы когтей на террасе особенно живописны, - иронически поднял бровь Масанари. – Да и седзи досталось на славу, таким-то хвостом.
- Не найдут, - отозвался Иэмон, хотя откуда взялась уверенность, он не стал уточнять; впрочем, спутники и не требовали объяснений. - Вот ведь охота людям гоняться за ветром.
Он прислушался. Да, топот и крики. Людской топот и людские крики.
- Ну а ты что так разволновался?..
Пауза. Самми, поняв, что обращаются к нему, шевельнулся, переложил длиннющий рукав и ответил:
- Кантаро мог дождаться утра, подготовиться и сделать все, как надо, с соблюдением всех церемоний. Он же пренебрег этой возможностью, поддавшись неразумному порыву. Как императорский мастер церемоний, я не могу на это спокойно смотреть.
Он помолчал немного, на открытом лице с тонкими чертами отразилось сомнение, стоит ли продолжать.
- Человек не должен расставаться с жизнью вот так. Теперь он не жив и не мертв.
- Утешайся тем, что ты по крайней мере можешь смотреть, - усмехнулся Иэмон.
- Глаза бы мои этого не видели.
Самми достал флейту, выдул несколько пробных нот, проверяя готовность.
- Теперь остается только оплакать его.
- Помочь?
- Да.
Ханзо фыркнул. Флейтист приложил инструмент к губам, закрыл глаза и завел тоскливую, щемящую сердце мелодию, разлившуюся по всему саду и словно отгородившую пруд и окрестности от суетливых выкриков в доме. Иэмон не стал упрямиться. Старого управляющего ему не было жалко, но несчастный Самми так расстроился, что если кто-то и нуждался в утешении, так это он.

[SonGoku >>>]

(пост написан вместе с Доном Алесандро и Hinode)

Бамбуковая роща вблизи Шиобары

Поисковая партия во главе с дайме всё сильнее углублялась в лес, выйдя на маленький пятачок который чудом не облюбовали заросли, отряд остановился, дайме посмотрел по сторонам, и повернулся к охотникам:
- Куда нам идти дальше? – князь посмотрел на начальника охотников.
- Э-э-э… - человек выдал неопределённый звук – Г-господин, но м-не к-кажется что в-вы вели…
Дайме удивлённо и чуть вопросительно посмотрел на охотника:
- Значит, ВЫ не можете найти следы мальчика?
- Да, господин, то есть, нет, господин! То есть немедленно, господин!
Дайме кивнул и потерял интерес к побежавшему раздавать команды несчастному старшему охотнику.
- Кажется, собирается дождь… - проговорил дайме не обращаясь ни к кому в отдельности. Один из самураев охраны поднял, было, голову к кусочку чистого неба над головой, но тут же опустил головы, устыдившись…
Акаихигэ сложил свой веер, и прошёл на середину пятачка, тут он раскрыл веер и начал делать упражнения для разминки рук, веер то описывал полные круги, то складывался, то снова раскрывался, дайме перекидывал его то в левую, то в правую руку, на первый взгляд можно было решить что Акаихигэ наконец полностью рехнулся и просто забавляется с веером, но в движениях был свой ритм, очень жесткий как и во всех упражнениях, очень необычный и даже в чём-то пугающий, веер мелькал в руках князя то ускоряясь то снова замедляя свои движения, наконец дайме закончил последний круг движений и ловко подкинув его, закрыл его в полёте.
Слуги и охотники заворожено и откровенно пялились на князя, оглядев такую публику, дайме чуть покачал головой и указал в сторону каких-то зарослей
- Мне кажется там что-то есть! Туда! – проговорил аристократ и первым устремился в них.
Заросли чуть закачались от прохода по ним людей, а в кронах деревьев запел ветер…



***

Нобору, не выпуская руки спутницы, озабоченно посмотрел вверх; над головой сухо шумели листья, звонко ударялись друг о друга бамбуковые стволы.
- Кажется, мы заблудились.
- Нет, почему же, - Майе глянула вверх. - Или нам нужно куда-то еще?
Мальчишке чудились шаги в зарослях и чей-то угрожающий шепот, как будто со всех сторон их обступали демоны или дикие звери. Нобору прикусил губу, чтобы не расплакаться. Он больше не маленький мальчик, цепляющийся за рукав сестры... сестры? У него был еще кто-то, кроме странного и притягивающего мужчины, перед которым все склонялись, пожелания которого исполнялись без замедления и проволочек и которого все называли сиятельным даймё? Нобору тоже хотел стать таким, чтобы... он не придумал, для чего ему нужно исполнение этого желания, первая крупная капля щелкнула его по носу. Мальчишка сморщился, вытер лицо.
- А в какую сторону мы идем?

[Nikkai >>>]

- В любую, - девушка поймала на ладонь каплю дождя. Она была теплой и слегка соленой - или это соль от ее ладони? Бамбук вокруг шумел тревожно и радостно, и Майе невольно обрадовалась сама. - Куда ты хочешь?
«Домой...» чуть было не выпалил мальчишка, но вовремя прикусил язык.
Вечерняя полутьма постепенно сгущалась в полноценную грозовую ночь, россыпи капель забарабанили по длинным узким листьям.
- Смотри! - он указал куда-то вглубь чащи. - Там свет. Наверное, кто-то разжег костер.
- В такой дождь? Он же потухнет, - пожала плечами Майе. Дождь приятно холодил лоб, смывая соль и горечь с лица. - Пойдем, посмотрим.
Чем ближе они подходили, тем ярче полыхал огонь, но это оказался не костер. Не обращая внимания на дождь, на огромном валуне, сложив мощные крылья, сидел монстр и разглядывал что-то, ведомое только ему одному. С широких перьев сыпались и шипели на дожде искры. Нобору попятился, но было поздно.
Оох... Майе потянула мальчика за руку, так что он чуть не упал. Не место ему было рядом с этим... с этим... От обилия образов у девушки закружилась голова. Существо внушало ужас, смертельный ужас, но было в нем еще что-то - завораживающее, притягивающее. Словно бы из криков умирающих сложили прекрасную музыку. Почти против своей воли Майе сделала шаг вперед. И коснулась бы искрящегося крыла, если бы не...
И коснулась бы искрящегося крыла, если бы обаке не отдернул его. Лицо, так похожее на девичье, обрамленное длинными волосами, обратилось к людям.
- Какая занятная встреча, - прошелестел негромкий голос, больше напоминающий шум дождя. - Вы тоже пришли что-нибудь предложить для обмена?
- Обмена на что? - девушка завороженно любовалась танцем капель и искр, тусклыми отблесками молний на перьях. Словно бы не говорила с внушающим ужас демоном, а рассматривала дивной красоты драгоценность.
- На исполнение желания, конечно, - улыбнулся демон. - Люди такие странные существа, не могут существовать без желаний.
Нобору сильнее сжал руку новой знакомой.
- Уйдем отсюда, - громким шепотом попросил он, нашаривая на поясе нож.
- А много ли ты можешь? - Майе опять протянула руку к перьям, но тут же спохватилась. Погладила большим пальцем руку мальчишки, пытаясь успокоить его, но оборачиваться не стала.
- А ты хочешь начертить границы моей власти?
Необычное существо распахнуло крылья, как будто потягивалось; поляну залило пламенем. Нобору изо всех сил потянул женщину прочь с поляны. Вторую руку - с ножом - он выставил перед собой, защищаясь от демона.
- А если ей нет границ, зачем ты обмениваешься? - девушка словно бы и не заметила этой демонстрации, но на несколько шагов отошла.
- А если вы все приходите и предлагаете, зачем мне отказываться? - вопросом на вопрос ответило огненное существо, по-прежнему улыбаясь. - Так чего же ты хочешь? И чего хочет та маленькая рыбка, что когда-нибудь вырастет в большую?
- Хочу чтобы ушла гроза. Чтобы страшные ветры с севера перестали дуть. Чтобы забытых вспомнили. Чтобы блуждающие птицы нашли свои гнезда. Чтобы дети нашли родителей, а духи - свой покой. Если после этого от меня что-то останется, то предлагаю тебе это взамен. Больше у меня нету. - Майе взглянула прямо в глаза демону.
- Не надо!.. - испуганно зашипел Нобору у нее за спиной.
Итсумаден сложил крылья и вытянул длинную, покрытую змеиными чешуйками шею, так что его губы едва не касались уха женщины.
- Договорились, твое предложение пока самое интересное, - прошептал он. - За оплатой я приду позже.
- Только выполни, - девушка скривила губы в подобии улыбки. Мир куда-то поплыл, и через секунду Майе обнаружила влажную землю под пальцами.

[Reytar >>>]

(Далара + Reytar)
В глубине не слишком-то большого зала устроились за столом Олури и Хидэтада. Патэрэн Андорео сказал, что ему требуется отлучиться на минуту, и ушел куда-то в дом. К столу зайцем подскочила девочка-служанка и спросила, не желают ли гости еды или питья, может быть чего-то холодного из погреба, чтобы остудиться после жары. У девочки вдруг прорезался аппетит, и она попросила лапши, чтобы горячей и с горкой.
Кавалерист прислушался к своему внутреннему голосу, к хрусту уличной пыли на губах и ответил что был бы очень не прочь смочить горло чашечкой-другой горячего, крутозаваренного чая. Поудобнее расположившись на дзобутоне, Хидэтада глубоко вздохнул и покосился на двери, размышляя где в данный момент шляется Мицуке-доно, как скоро вернется и где его искать, если это "скоро" растянется на неопределенное время. Такеда как раз осмысливал, не придется ли до утра обшаривать окрестные кусты и буераки с горящим фонарем в руках, что бы увидеть, наконец, торчащие из высокой травы, ноги уже покойного непутевого самурая, когда предмет угрюмых размышлений десятника сам заявился в обеденный зал гостиницы. Заявился в таком виде, словно его очень долго и успешно использовали в качестве метлы, причем, судя по налипшим на одежду перьям и пуху, - скорее всего в птичнике. Кавалерист удивленно поднял брови, глядя на потрепанный и куда более запыленный чем у него самого, вид ронина, и лишь после этого обратил внимание на спутника Мицуке - высокого и стройного молодого человека с вакидзаси у пояса, внешностью и поведением более всего напоминавшего какого-то столичного щеголя. Когда Мицуке и щеголь, присели чуть в отдалении от остальной компании, за соседним столиком, а невесть откуда взявшаяся служанка принесла поднос с едой, на который Мицуке не замедлил накинуться, забыв даже о необходимости хоть сколько-нибудь умыться, Хидэтада вернул брови на прежнее и место и ничего не говоря, стал ожидать дальнейшего развития событий, понимая, что просто так два ронина не собираются за одним столом, особенно если один из них ранен, к тому же весь в пыли и перьях, а второй - столичный щеголь, которому не место в такой забытой всеми ками глубинке, как эта деревня, название которой достойный кавалерист запамятовал в очередной раз.
Олури, забыв о лапше, которую как раз поставили перед ней, принялась с откровенно разглядывать обоих ронинов. На ее лице со скоростью молнии сменялись выражения: беспокойство, любопытство, досада, когда служанка закрыла собой вид. Впрочем, едва девочке казалось, что на нее вот-вот посмотрят, как она отводила взгляд, пряча его в миске лапши.
Когда наконец принесли и их заказ, Такеда продолжал молча наблюдать за непутевым ронином и его спутником. Он видел как Мицуке, видимо наконец вспомнив, что перед едой обычно что-то полагается мыть, затребовал воды, щеголь добавил к требованию еще и ткань для перевязки, как ронин промывал и перевязывал рану, пользуясь левой рукой с той же легкостью, словно правой. Кавалерист не мог не оценить силу духа и умение Мицуке, и заметил, что щеголь, не смотря на поглощаемую пищу, крайне серьезно наблюдающий за ронином, тоже обратил на это внимание. Подумав, что ничего особенно важного пока не происходит, десятник решил воздать должное остывающему чаю, прижал к губам чашечку и лишь опорожнив ее понял, что что-то успел пропустить. За столь короткое время перед щеголем появился свиток, который он принялся с истинно придворной легкостью и упоением, покрывать иероглифами, выполненными в вычурной манере, с множеством завитушек, после чего передал лист Мицуке, предложив подписывать. Доблестный десятник кавалерии чуть заметно скривился, словно съел что-то весьма кислое или несвежее, например рисовый колобок с прокисшей начинкой, пытаясь одновременно заглянуть через плечо ронина что бы прочесть в написанный на свитке текст, и допить почти полностью остывший чай.

[Далара >>>]

(с Рейтаром)

Заглянуть через плечо удалось, но вот прочесть... Так как излишняя, по его мнению, начитанность, никогда не входила в список добродетелей семьи Такеда, Хидэтада не особенно-то разбирал письмо кандзи, а уж что-то написать им без ошибок, у славного десятника можно было добиться только в одном случае, - привязав его к заряженной пушке и подпалив запальный шнур, да и то, вряд ли эта процедура сильно повысила грамотность достойного воина клана Санада.
Более-менее прочесть и понять смысл текста Такеде так и не удалось, даже с пятой попытки, провалившейся как раз в то время, когда ронин и щеголь поочередно подписывали свиток. Скривившись еще сильнее чем раньше, Хидэтада сдвинув брови и шевеля губами, был так поглощен осмыслением этого хитрого письма, что сам не заметил как вслух пробурчал все что думал об умниках пишущих такими непонятными символами и о том, зачем это вообще может делаться:
- Чудное что-то понаписали, нет что попонятнее, что бы хираганой... А так гадай, что в виду имели, то ли долговая расписка, то ли акт, удостоверяющий согласия на занятия мужеложеством, - не понять ей право...
- Мужеложством? – немедленно подхватила Олури незнакомое слово.
Она вытянула шею, стараясь увидеть, что же там такое написано на листе, но поскольку в деревне не считали, что женщине нужно что-то большее, чем хирагана, и девочке удалось вызнать всего с десяток символов кандзи, разобрать она ничего не сумела, кроме не имеющих смысла по отдельности значков хираганы.
- А что такое мужеложство?
Поняв, что именно произнес вслух, причем весьма громко, доблестный десятник смущенно крякнул и насупился, размышляя, как бы теперь выпутаться из неловкого положения, да еще и объяснить значение этого термина юной благородной девушке, явно еще не познавшей мужчину.
- Кхем-кхем... Ну в общем, вы это узнаете в свое время, Олури-химэ. К чему вам забивать такой, не стоящей вашего внимания, мелочью, свою голову, да еще и когда вы не совсем здоровы. Вот пройдет полгода-год, выдадут вас замуж, тогда мужа и спросите, он вам сам все объяснит!
- А вдруг это что-то важное и?.. – начала Олури, посмотрела на явное смущение, написанное на широком крупном лице Хидэтады, и закончила совсем другим: - Наверное, это что-то особенное человеческое, чего у животных нету. Непохоже, чтобы Мицуке-сан нашел шамана. Или это и есть шаман, дядя Хидэ?

[Reytar >>>]

(Далара + Reytar)
- Ну-у-у-у... Не только человеческое... Говорят у обезьян такое тоже есть, но точно не знаю - не проверял как-то...
Десятник смущенно почесал затылок, хмыкнул еще раз и смущенно уткнулся носом в чашечку, которую только что наполнил горячим чаем, откуда то ли пробурчал, то ли пробулькал - не понять:
- Не похож этот столичный щеголь на шамана. Скорее уж он, или просто постоялец этой гостиницы, с которым наш ронин что-то не поделил, или такой же самурай-без-господина, как и Мицуке-сан, только поумнее и поудачливее, наверное, так как выглядит он куда более преуспевающим. Не шаман это - ясно видно.
- У нас в деревне никогда шаманов не было, был только один старенький священник, который всегда на всех бурчал, - поделилась Олури. Поковырялась палочками в миске, вылавливая лапшу погорячее, та что сверху, успела остыть. Стрельнула любопытными глазами в сторону договаривающихся и нахмурилась, увидев рядом с интересующим ее столом девушку-служанку, ведущую себя как-то совсем не как все, а...
- Смотрите, какая противная служанка, - буркнула девочка, надув губы.
Такеда взглянул на столик, за которым сидели оба самурая и хмыкнул еще раз - служанка, весьма привлекательная девица лет примерно восемнадцати, усиленно жалась к щеголеватому самураю, который то ли не обращал внимания на ее потуги, то ли старательно делал вид что их не замечает.
Полюбовавшись стройностью и красотой служаночки, Хидэтада хмыкнул, подумал что эту служанку он то ли где-то видел, то ли когда-то уже встречал, после чего буркнул:
- Ну, не очень уж и противная... Скорее наоборот... Как везет всяким столичным щеголям... Просто завидно иногда, хотя зависть и не достойное самурая качество.
- А я говорю - противная! - уперлась Олури. - Гадкая и мерзкая, вот.
Она зарылась носом в миску, громко хлебая. Наружу торчали лишь челка и два нездорово блестящих глаза.

[Bishop >>>]

(совместно с Китти)

Когда мужчины закончили с подписями, Рыжая осведомилась у Такамори, не нужно ли господам еще чего-нибудь.
- Нужно-нужно, - Мицуке опять принялся набивать рот едой, подмигнул Олури, что сидела за соседним столом. - Покрепче держаться за вакидзаси ему нужно, не то последнее унесут.
- А у вас уже унесли, мм... господин самурай? - девушка смерила Мицуке откровенно насмешливым взглядом.
- Да нет, - ронин приметил у кого-то сладкие мицумамэ, задумался, не попросить ли еще еды или сразу начинать клянчить их у служанки. - Но столько раз пытались! Бывают такие девушки, которые сначала наобещают, заманят мужчину, а стоит тому отвернуться или на миг глаза прикрыть, норовят обокрасть. Не встречала?
- Сочувствую этим девушкам. Сейчас редко встретишь настоящего мужчину - все больше бродяги и грубияны. Стыд для хорошего меча болтаться на бедре подобных людей, - кицунэ произнесла это медленно, словно бы в задумчивости.
- Стыд для хорошего меча валяться без дела в какой-нибудь лисьей норе, - парировал Мицуке.
Даже отсюда запах свежих сладостей кружил голову или это все еще действует яд? При мысли об отравленном сюрикене ронин подумал, что следует все-таки и лекарство придумать, но - не срываться же с места?
- Может статься, что там ему будет чище, - усмехнулась Рыжая. Достав из-за пояса веер, девушка раскрыла его - удивительно тонкая роспись изображала уже знакомый Мицуке заброшенный храм и какую-то груду тряпок, лежащую прямо на земле. Без меча. Вокруг тряпок прыгал кот.
- Что же это за меч, что, оставшись без дела в одной чистоте, ржавеет и рассыпается в прах? - удивился ронин.
Наклонился, чтобы получше рассмотреть рисунок; кивнул в знак оценки. Чиру был похож на себя.
- Не хочу дожить до того дня, когда самураи отложат мечи и расстанутся с честью. А что скажешь ты?
Такамори молчал; возможно, решил, что вопрос обращен не к нему.
- Хочу дожить до того дня, когда самураи вспомнят, что честь не в одном мече, - произнесла кицунэ после паузы.
- Может быть, - ронин пожал плечами. - Но когда больше ничего, кроме меча, не остается, цепляешься за последнее.
- Даже когда самурай теряет свой меч, у него остается гордость и слово, - улыбнулась девушка. - Самурай без меча - все еще самурай. Самурай без слова - уже нет.
- Даже когда тот, с кем был заключен договор, сам не держит своего слова? - хмыкнул Мицуке. - Помнится, заключал я один раз такой договор. Знаешь, что произошло на следующий день? Меня обманули. Не подскажешь имени, а?
- Рассказывали мне подобную историю. Говорят, та женщина ничего не обещала - только раз отдать меч. А вот самурай, с которым она заключала договор, забыл о собственном слове уже через несколько часов. Грустная история, - притворно вздохнула кицунэ.
- Забыл? - искренне удивился Мицуке. - Ну что ж, коли так, договор можно посчитать разорванным. Я больше ничего не должен тебе, верно?
- Какой смысл заключать договор с теми, кто так относится к собственной чести? - Рыжая бросила на Мицуке очередной насмешливый взгляд из-под ресниц.
Ронин встал, покачал головой, смерив взглядом недавнего противника и девицу.
- Я был готов отдать за тебя жизнь, но сидеть и слушать, как ты при всех поносишь меня, не буду. Оскорбить меня ты не можешь, ты всего лишь женщина, - он взял договор, сунул за пазуху, коротко поклонился Такамори. - Отнесу бумагу писарю, пусть объявят о поединке. И держись покрепче за меч, не ровен час, тебе и сражаться то будет нечем.
Он еще раз поклонился и вышел на улицу.

[higf >>>]

Войдя в здание, святой отец увидел, что Мицуке уже вернулся и, хотя выглядит неважно, смертельной угрозы его состояние не представляет. Так любивший вляпываться во всякие неприятности ронин сидел за столом с незнакомым иезуиту самураем, тут же вертелся Юки.
У воинов – воинские дела, и священник решил не подходить пока к спутнику и сопроводить в свою комнату девочку, но тут мальчишка поразил его. Пока уставший португалец провожал его взглядом к дверному проему, ведущему в кухню, паренек… на ходу изменил свои черты, превращаясь в миловидную девушку!
Отец Андрео застыл на месте, не зная, что думать. Больше всего сейчас ему надо было несколько минут одиночества, чтобы спокойно обдумать увиденное. А где можно найти самое уединенное место? Правильно, там, куда и король ходит пешком и в одиночестве, тем более что побывать там действительно не помешает. На некоторое время отец Андрео исчез з глаз своих спутников, а когда возвращался, в голове уже сложилось мнение.
Оборотни, безусловно, относились к силам демоническим. Конечно, ангелы Господни тоже могли менять облик, но на ангела Юки не тянул, так что вывод был однозначным. Однако кричать, привлекая внимание, было бы глупо – проведя полжизни среди людей с другой верой и другими обычаями, иезуит научился быть осторожным и не торопиться. Тем более, что пока непосредственного вреда Юки, если его можно так называть, никому, кажется, не причинил.
Несомненно, это было хитростью демона, однако позволяло надеяться, что тот не собирается нападать прямо сейчас. Чуть придя в себя, священник решил пока не поднимать шума, не оставлять паренька наедине с Олури, посоветоваться с кем-либо из местных и опробовать на оборотне святое причастие. Вопросами о галлюцинации миссионер не задавался, так никогда ими не страдал и был абсолютно трезв.
Появившись в зале, священник застал момент, когда Мицуке весьма высокомерно, насколько позволял потрепанный вид, удалялся из помещения, а предмет его размышлений сидел рядышком с незнакомым самураем. Патэрэн опустился рядом с Хидэтадой и Олури и поинтересовался, что произошло.

[дон Алесандро >>>]

Бамбуковая роща вблизи Шиобары

(и СонГоку)

- Что тут произошло? - голос Акаихигэ раздался прямо за спиной Нобору.
Мальчик, который, вцепившись обеими руками в одежду Майе, пытался оттащить женщину подальше от занявшейся огнем сухой травы, вздрогнул и оглянулся. Смуглое лицо его было залито слезами.
Дайме смотрел на мальчика, его лицо не выражало почти ничего, маска, будто все эмоции оставили князя, но глаза господина Тайра радовались, они выдавали явную радость от такой встречи, мужчина подошёл ближе и чуть присел, чтобы смотреть в глаза Нобору:
- Вот я и нашёл тебя.
Отпустив Майе, мальчик кинулся на шею старшему, порадовавшись еще и тому, что вокруг сейчас нет никого из самураев и можно спокойно реветь, уткнувшись носом в чужую одежду.
Руки дайме крепко обняли мальчика, обычно он крайне не любил пачкаться, друзья шутили что дайме Акаихигэ способен поймать свинью в придворном платье и не меняя ничего отправиться к микадо, но сейчас он был страшно рад таким объятьям:
- Всё хорошо, всё будет хорошо - проговорил князь.
- Я хочу уйти отсюда, - шмыгнув носом, сказал Нобору. - Я никогда больше не хочу видеть пожар.
Дайме поднялся вместе с мальчиком на руках.
- Ко мне! - Акаихигэ чуть-чуть повысил голос, из кустов высыпала охрана, охотники и слуги.
- Она с тобой? - спросил князь спокойным голосом у мальчика
Нобору кивнул.
- Она заблудилась, - осипшим от слез голосом сказал он. - И заключила договор с демоном. Ее нужно увести отсюда.
Дайме кивнул, и двое самураев подскочили и подняли девушку с земли.
- Убираемся отсюда! Быстрее, пока ночь совсем не скрыла дорогу!

[Далара >>>]

(традиционно, ничего нового - с Бишем)

Она впорхнула птицей в щель между перегородками, спасибо, кто-то оставил, и сменила облик уже внутри. Чуть запыхавшаяся и раскрасневшаяся после перелета, осмотрелась: никого. Хорошо. И вдруг снаружи крики, топот ног. Назвавшая себя Кайо едва успела сесть перед зеркалом, поспешным движением откинуть прикрывающую его вышитую тряпочку. Интересно, кому оно принадлежало. Ой, надо бы развернуть так, чтобы входящим не видно было ее отражение...
- Кто там? – она обернулась и от удивления приоткрыла рот. – Ты тут откуда?
Катсукесуми лишь отмахнулся.
- Люди сошли с ума, - выдохнул он, тяжело опускаясь на пол. - Помоги извлечь наконечник. У тебя есть нож?
- Шпильки подойдут? Они костяные.
Молодая женщина оказалась рядом с полутигром-получеловеком. Бегло осмотрела его и вцепилась в ткань рукава, раздирая ее.
- Подойдет все, что режет, - процедил сквозь зубы Катсукесуми. - Встречу Такаги-но ками... осторожнее ты!.. встречу его, он узнает, как раскидывать стрелы! Как его колчан мог попасть к этому сопляку?
- Нечего было подставляться под эти стрелы. Да не вертись ты, хуже сделаешь.
Кайо перехватила две острые шпильки а манер палочек-хаси и предупредила:
- Сейчас вытащу, только не загрызи.
В следующую секунду тигриный рык сотряс стены. Кайо сморщилась, зажимая одно ухо и держа второй рукой окровавленные шпильки с зажатым между ними наконечником.
- Да потише ты! Сейчас же все... вот, пожалуйста, уже бегут. Куда тебя девать-то?!
Она завертелась, выискивая место, куда можно запихнуть такую тушу, но среди голых стен ничего не находилось.
Превращаться было уже поздно, огромный тигр закрутился на одном месте, припадая на одну лапу, и вдруг растянулся на полу, словно мертвый.
- Ложись сверху, - буркнул он, умеряя на этот раз мощь голоса.
Девица плюхнулась на мягкий тигриный бок, поелозила, устаиваясь.
- Поосторожнее! - фыркнул огромный зверь, укладывая тяжелую голову на переднюю лапу. - Не любовью собрались заниматься.
- Да? – съязвила миниатюрная на его фоне девушка.
Через секунду, когда в комнату с криками ворвались слуги, скромная родственница грациозно возлежала на громадной тигриной шкуре и, по-видимому, дремала. Медленно, томно приоткрыв глаза, она поинтересовалась, что значит это вторжение, когда честная девушка отдыхает в отведенной ей комнате. Слуги несколько замялись, кричать точно прекратили. Сразу двое спросили, не видела ли она бегущего человека.
- Кроме вас я здесь никого не видела бегущим, - не стала врать Кайо. – И говорите по одному, пожалуйста.

[Bishop >>>]

(с птичкой... с этой... с Даларой!)

- Может быть, слышали шаги или голос? - спросил тот из двоих, что постарше.
- Шаги? - девушка задумалась, погрузив пальцы в белоснежную шерсть. - Да не шевелись ты, - тихо-тихо прошипела она тигру под собой.
Тигр едва заметно шевельнул хвостом; хорошо - догадался закрыть глаза раньше, а то пришлось бы таращиться в одну точку, не моргая.
- Нет, шагов тоже не было. Вы собираетесь все тут обыскивать? - круглые глаза.
Мужчины смутились, засовещались между собой. Наконец, пришли к единому мнению.
- Мы быстро осмотрим все комнаты и больше не будем вас беспокоить, госпожа. Еще раз, простите за вторжение.
Кайо мученически вздохнула.
- Побыстрее, пожалуйста.
Никого не отыскав, слуги уже без криков удалились с женской половины. Кайо, не вставая, сладко потянулась и спросила:
- Ты там живой еще?
- Живой, - донеслось сквозь стиснутые зубы. - Почти.
- Ну и чудно!
Кайо легко вскочила на ноги. Быстрым движением скинула занавесочку, покрывающую зеркало и обернулась к несчастному животному, растянувшемуся на полу во всю немалую длину и занимающему половину достаточно большой комнаты. Девушка присела рядом с тигром, потеребила ухо.
- Тебе помочь? - Он же гордый, просто так, без уговоров помощь не примет. - Давай поделюсь.
Катсукесуми приоткрыл янтарный глаз.
- Сам справлюсь, - басовито проурчал тигр.
- То-то я смотрю, как ты справляешься, - фыркнула Кайо. Ухо она так и не выпустила.
Тигр дернул вторым ухом - чтобы показать, что сил еще осталось немало. Но ничем большим протеста не выдал. Должно быть, просто не мог.
Приняв это за сигнал к действию, девушка взобралась на распластанного Кастукесуми и прижалась к нему всем телом. Если бы сейчас вновь ворвались слуги, они посчитали бы, что она попросту спит на роскошной тигриной шкуре. Прошло некоторое время прежде чем она прервала "сон" и села, помотав головой. Тигр, развалившись и разметав во все четыре стороны лапы, крепко спал и урчал во сне.

[Хикари >>>]

(И снова с Даларой)

Путь до места встречи с Кайо сын управителя прошел очень быстро. Силы после тренировки как ни странно лишь прибавились, и теперь можно было без остановок добраться до Фудзихары (а путь «изгнанного» самурая лежал именно туда, поскольку эта деревня была ближайшей к Шиобаре).
Кайо задерживалась, и это немного обеспокоило Итачи. Но не идти же к ней на самом деле? Да и сын управителя прекрасно знал, что женцины нередко опаздывают. Оставалось только ждать.
В конце концов девушка показалась из-за деревьев. Купание определенно не пошло ей на пользу, она едва переставляла ноги, и на лице ее было совсем не лучезарное выражение. Завидев Итачи, она сделала попытку приободриться хотя бы внешне. Улыбка вышла несколько вымученной, но в остальном, кажется, получилось.
Но все же молодой самурай смог заметить жуткую усталость девушки.
-Кайо-чан, - произнес он, сам удивившись подобному обращению к ней, с тобой все в порядке?
- Да, со мной все хорошо, - отмахнулась она от заботы. - Долгое купание всегда отнимает у меня много сил. Неразумно сидеть столько времени в воде, не правда ли? Поедем?..
-Подожди, ты еле на ногах стоишь, - обеспокоено произнес Итачи, - будет лучше, если я тебя донесу.
И он подошел к девушке, намереваясь взять ее на руки.
Та шарахнулась от него, на ее лице проступил страх буквально на долю секунды прежде чем она успела отвернуться.
- Не трудись, я дойду сама.
И Кайо демонстративно пошла к коню. Не добралась буквально два шага, остановилась.
-Ты не доверяешь мне? – с долей горечи в голосе спросил Итачи, встав сзади - расскажи, что случилось, прошу тебя.
Тебе же хуже будет! Или не будет? Кайо свела тонкие брови, обернулась к Итачи и посмотрела ему прямо в глаза, нарушая все нормы приличия. Кивнула сама себе. Похоже, в этой семье все необычное досталось старшему сыну.
- Переутомилась, ничего больше. Пожалуй... наверное... боюсь, я сама не дойду.
«Все-таки что-то здесь не так» - Итачи был сильно обеспокоен, но виду не подал.
Не говоря ни слова, он взял Кайо на руки и донес до лошади. Сын управителя помог девушке забраться и следом запрыгнул сам.

Сообщение отредактировал Хикари - 14-07-2006, 10:00