Shimotsuke gishi den

[Далара >>>]

Очарование девушки как ветром сдуло, стоило ей открыть рот и начать отпускать желчные замечания. Стала похожа на склочную уличную торговку, что целыми днями от безделья ругается с соседками. Судя по всему, решил Такамори, эти двое знакомы и чем-то друг другу изрядно насолили. Догадались же устроить перебранку у всех на виду. Встать и уйти, к сожалению, не представлялось возможным, хотя очень хотелось: нельзя же так оскорблять человека, с которым только что заключил договор. Вспомнив еще с детства привычные официальные приемы, на которые его таскали, чтобы привыкал вести себя в приличном обществе, Такамори просидел всю перепалку с каменным лицом, устремив расфокусированный взгляд в никуда. Его здесь нет, он ничего не видел и не слышал.
Женщина сыпала оскорблениями, умудряясь замарать все, включая мечи и самураев вообще. Интересно, не ее ли рук... э-э... того, что под хвостом, дело тот запах утром, который, похоже, до конца не выветрился до сих пор, несмотря на раскрытые где только можно перегородки. Сейшин то ли в отместку называл ее лисой, то ли... Такамори вспомнил рыжий комочек, пригретый когда-то юным шаманом. Если эта и лиса, то совершенно точно не та самая. У той не было задатков ни shoufu*, ни стервы.
И держись покрепче за меч, не ровен час, тебе и сражаться то будет нечем.
Она еще и воровка? Надо будет проследить, чтобы не утащила, девица-то явно сноровистая, сейчас Такамори был склонен верить потрепанному оборванцу-ронину. Новый знакомый ушел. Девица кинулась следом, но на ее лице не было ни раскаяния, ни сожаления. Такамори проверил – меч на месте.
Как ни в чем не бывало, словно и не ругался здесь никто, не устраивал театра без сцены, Такамори встал, отдал хозяину деньги за еду, съеденную обоими, и пошел проверить раненого монаха. Придется сообщить Кин Ки неприятную новость – лекаря в деревне нет и неизвестно, когда он появится.

------------
*shoufu - (яп.) проститутка

[Bishop >>>]

Любимое занятие – без дела и смысла шататься по улице, отираться у лотков со сластями и глазеть на прохожих – сегодня не радовало. Да и улиц на этой деревне – одна вдоль, три поперек. У реки, подальше от любознательных глаз Мицуке привел себя в порядок, умылся, вытряхнул из волос птичий пух. Ледяная вода принесла облегчение только телу, на сердце по-прежнему оставалось погано. Был бы рядом Чиру, вот порадовался бы позлорадствовал.
Мицуке посмотрел на деревья, что росли на противоположном берегу; склон горы уходил почти вертикально вверх, среди пиний и густого подлеска кое-где проступали красноватые пятна гранита. Может, плюнуть на все, сдались ему эти люди? В конце концов, что он потеряет, кроме нескольких медных монет? А если он кому что и обещал – так чего ждать от него? Ронин, одним словом, человек без хозяина, не прирученный волк. Хорошо жить без чести – кто тебя упрекнет? И Чиру пусть здесь остается с новыми друзьями... а ему всех дел – переправиться вброд через отмель.
- Мррр? – раздалось у его ног, кот толкнулся лбом в колено ронину. – Мря?
Мицуке неожиданно всхлипнул, подобрал рыжего зверя, запихал на привычное место, за пазуху. Вытер кулаком нос. Слезы не высохли. Кот высунул морду наружу, лизнул шершавым языком обветренную скулу хозяина.
- Ничего, Чиру... все в порядке.
- Ма-о!
Даже кот на слово не верит, дожили.
Дождь накатил стеной, еще не ливень, но зарядил хорошо, плотно. Тем лучше, никому не придет в голову, что Мицуке может плакать. Его жизнь опять принадлежала лишь ему одному. Вновь превратиться в ронина, не успев даже привыкнуть к новому господину – пусть с хвостом, пусть воровке, пусть женщине, - забавное ощущение. Не для слабых духом.
- Что я ей сделал?
- Ма... – вздохнул кот.
- Вот и к тому, что ничего... да спрячь ты усы куда-нибудь! Щекотно.
Кот заворочался, устраиваясь поудобнее, зашуршал какой-то бумагой. Что он там еще отыскал? А... ну да, договор. Надо, как обещал, отнести его деревенскому писарю, пока окончательно не стемнело, чтобы тот успел с утра вывесить дощечку. Мицуке поднялся с камня, поправил за поясом мечи. Долину глициний, зажатую между двух высоких гор, начинала заполнять вечерняя прохлада. В твердой решимости найти писаря дотемна Мицуке зашагал к домам, по дороге он думал о том, что не видел здесь пока ни одной глицинии.

[Кысь >>>]

Сражаться, значит... Ну что же. Будет сражение. Рыжая вылетела из зала почти сразу после Мицуке.
Через несколько минут у мастера по заточке объявился сам Мицуке. Он коротко объяснил, что чрезвычайные обстоятельства вынуждают его покинуть деревню немедленно, и забирает вакидзаси сейчас. Плата мастеру, конечно же, идет как за заточенный меч. Когда Мицуке подошел к домику писаря, у ворот его уже ждал невысокий самурай с удивительно знакомым лицом, одетый и причесанный по всем правилам, но вооруженный только вакидзаси.
- Прилюдно говорю тебе, ты не держишь своего слова, - заявил последний. - Будь мужчиной и прими поединок.
- Опять ты?
Мицуке выгрузил Чиру; кот немедленно взлетел на ближайший забор и оттуда обеспокоенно мявкал. Ронин подставил дождевым каплям ладонь. Наверное, когда они закончат, от договора останутся одни пятна туши на промокшей бумаге.
- Хорошо. Ты хочешь драться здесь и сейчас?
- Да. Можешь отнести договор, я буду ждать тебя у выхода, - тон кицунэ не оставлял сомнений в том, что она может сидеть под этим дождем и пару лет, если понадобится.
На писаря Мицуке потратил совсем мало времени, только объяснил, что и как и оставил вознаграждение за труды. А потом - снова вышел под дождь. Тот разогнал всех ненужных зевак; свет давал фонарь в доме писаря, если бы не он, они с лисой могли пройти мимо друг друга и не заметить. Мицуке достал меч, со вздохом отвел его вниз и за спину.
- Приступай.
Ох, знать бы еще, как этой штукой пользоваться... Рыжая вытащила вакидзаси из ножен, и, за неимением лучших идей, просто попробовала нанести горизонтальный рубящий удар на уровне пояса самурая.
Длинная даже по меркам этого времени катана - что уж говорить о том, когда она создавалась, - в руках Мицуке описала узкую длинную петлю, отбивая клинок противника. Закончив движение, острие замерло возле носа лисы. Ронин не нападал. Снисходительность только разозлила лису еще больше. Она наносила удар за ударом, полагаясь больше на случайность, чем на умение или силы.
Отбивать их было легко - если бы не усталость и действие яда, медленное, но верное. Противники бились молча, только сердито сопели; от обоих валил пар, дождевая вода заливала глаза, ноги скользили по раскисшей глине. Кицунэ теснила ронина к забору, откуда на нее шипел кот.

[Reytar >>>]

Тихонько вздохнув от облегчения, что смог выпутаться из обсуждения с юной подопечной такой щекотливой, и не очень-то достойной темы, Хидэтада вновь наполнил чашечку горячим чаем. Достойный десятник вдохнул его терпкий аромат и позволил расслабленной улыбке осветить лицо, словно пугливая луна иногда выглядывает из-за скрывающих ее лик туч, но снизошедшее было на кавалериста умиротворение, было неожиданно прервано. Симпатичная и обольстительная служаночка, обслуживавшая столик, за которым сидели ронин и столичный щеголь, поначалу вела себя весьма скромно, хотя и одаривала щеголя явно излишними, на взгляд бравого кавалериста, знаками внимания. Но правы были древние, когда говорили, что стоит женщине открыть рот, переговорить ее не смогут сто мудрецов, а заткнуть этот фонтан красноречия не сумеют и сто могучих воинов. Служаночка сперва перекинулась с Мицуке-саном парой ничего не значащих фраз, а затем, распахнула свой очаровательный ротик на всю ширину колчана и начала говорить такое, что десятник просто застыл с чашечкой в руке как памятник самому себе, даже глаза прикрыл, что бы не видеть, как пытаются смешать с грязью самурая, пускай даже без герба, но все же честного воина и его союзника. А служаночка все не утихала: поровну грязи досталось и самураям, и их мечам, и понятиям чести, а уж в отношении одного вполне конкретного самурая, создавалось такое впечатление, что этого непутевого ронина не должна была пустить на порог ни одна, уважающая себя тюрьма, справедливо опасавшаяся за нравственную чистоту уже содержащихся в ней воров и разбойников.
Слушать все эти поношения спокойно не было никаких сил, но не убивать же служанку гостиницы в которой остановился, тем более что сам объект ее нападок не так уж яростно оправдывался, словно с этой девицей раньше его что-то связывало. Такеда судорожно выдохнул сквозь сжатые зубы, с усилием открыл глаза и, устремив куда-то вдаль отсутствующий взгляд, отхлебнул разом потерявший всю свою прелесть чай, напрочь игнорируя все, что происходило далее за соседним столиком. Наконец, Мицуке-сан, похоже, не выдержав нападок взбалмошной девицы, резко вышел из обеденного зала. Девица метнулась следом, и в зале повисла просто предпохоронная тишина, только слышно было, как какая-то муха тонко жужжит, упав в оставшееся в чашечке сакэ, видимо яростно не желая кончать свою жизнь утоплением.
Десятник, уж на что простой вояка, кожей чувствовал – не стоит сидеть в такой тишине, не к добру это. Разрядить обстановку лучше всего было бы стихотворной притчей, тонкий смысл которой ослабил бы тяжесть упреков служанки, сводя их к обычной констатации факта: «все бабы – дуры!», которая во все времена успокаивала натянутые нервы прилюдно оскорбляемых мужчин. Разрядить обстановку было просто необходимо, но как на зло, ни одно подходящее по смыслу стихотворение Хидэтада не мог вспомнить. А то, что все же удавалось вырвать из цепких когтей старухи-памяти, как-то слабо подходило для такого случая… Яростно разыскивая в амбаре памяти рисовое зерно смысла, Хидэтада упорно бурчал под нос непослушные стихотворные фразы:
«Сон – лучшее время для медитации. - Не то! «После просветления – стирка!» - Это нам пока ни к чему! «Ученье – свет, а неученье – приятный полумрак.» - Гм-м-м… Это явно из воспоминаний о додзе. О! Кажется нашел!»
Десятник кавалерии-нагината клана Санада, ветеран трех битв и бессчетного числа малых стычек Такеда Хидэтада расправил широкие плечи, плавным движением отставил чашечку вконец остывшего чая и произнес, все так же глядя в никуда, а точнее куда-то вглубь себя самого:
- Сказал когда-то Учитель из Джунго: «Куда бы ты не шел, иди со всей душой.» И еще он сказал: «Дни влачить свои без друга – наигоршая из бед. Жалости душа достойна, у которой друга нет.» Не знаю о чем говорили Мицуке-доно и эта служанка, но могу точно сказать, что этот ронин не нарушает слова Учителя. Он идет со всей душой, был верен слову по этот момент и уверен, будет верен и впредь. А друзья… Друг у честного воина всегда найдется, пусть даже у него нет рук, а есть рыже-полосатый хвост, и произносить он умеет лишь: «Мао-о-о!», верным другом быть он не перестанет…
Произнеся такую глубокомысленную тираду, первую за прошедшие пол года – не менее, Хидэтада почувствовал себя почти что бритоголовым хэшаном - поклонником Будды, уже стоящим на пороге Просветления, неторопливо потянулся за чашечкой и небольшими медленными глоточками допил вновь приобретший вкус, но полностью остывший, чай.

Сообщение отредактировал Reytar - 14-07-2006, 14:48

[Bishop >>>]

(и Рыжая, то есть кицунэ... то есть Китти)

Первой выдохлась Рыжая. Тот прилив сил, который давала ей злость, иссяк, и девушка просто осела на землю, недоуменно глядя на ставшие вдруг такими слабыми колени. Ее подбородок подозрительно задрожал, но, если она и плакала, дождь все равно это скрыл.
- Убил бы уж, что ли, - произнесла она внезапно охрипшим голосом.
Мицуке убрал меч.
- Нет, - сказал он. - Не могу.
Мокрая одежда облепила плечи.
- Не хочу, - торопливо поправился ронин.
- А ведь селянам выдал... - Рыжая с преувеличенным вниманием разглядывала вымазанный в глине рукав одежды.
Мицуке присел рядом - прямо в грязь.
- Прости, - сказал он, неумело попытался улыбнуться. - Не подумал.
- Правда? - кицунэ подняла на ронина взгляд и вдруг засмеялась. Даже сквозь дождь было видно, что липового самурая бьет крупная дрожь. - Не надо так больше.
- Не буду. Превращайся-ка ты обратно, - Мицуке обнял лису за плечи; кот с забора начал плеваться, но под дождем не было заметно. - И вакидзаси отдай.
Некоторое время девушка молчала, потом, наконец, решилась.
- И ты меня прости... За то, что наговорила.
- Пошли, - он помог кицунэ встать на ноги. - Простудишься еще.
Трудно сказать, кто кого вел - то ли Мицуке наваливался на спутницу, чтобы устоять на ногах, то ли поддерживал ее, когда у нее ноги разъезжались в очередной луже.
Во всяком случае, в гостиницу оба собрались ввалилиться по уши измазанные в грязи.

[Хикари >>>]

(Возраждаем традиции.. Далара+Хикари)
Итачи пустил коня шагом, и под мерную поступь животного Кайо задремала. Сначала она старалась сидеть прямо, и только веки непослушно опускались, не давая смотреть. Но тело требовало свое, и сама того не заметив, девушка откинулась назад, положив голову Итачи на плечо, и погрузилась в полудрему, где воображение играет странные шутки, подменяя звуки и ощущения чем-то гротескным.
Сын управителя пустил коня еще спокойнее, чтобы не потревожить девушку.
«Что все-таки с ней произошло? Это ведь явно не простое утомление от воды. Но ей и правда нужно отдохнуть. Пусть немного поспит».
Итачи немного прищурил глаза, всматриваясь в даль. До Фудзихары было уже недалеко.
На очередном повороте дорога пошла вниз, лес расступился, и водопад обрушил на путников всю мощь своего рыка. Кайо вздрогнула во сне, не открывая глаз, пробормотала:
- Seiryuu*...
Открыла глаза, посмотрела на залитый солнцем лес, на облака, начавшие стягивать войска.
- Скоро будет дождь.
-Проснулась, - голос Итачи был очень тихим, гораздо тише, чем обычно, - Думаешь, стоит немного прибавить ход?
- Если мы не хотим промокнуть насквозь, стоило бы добраться до Фудзихары как можно быстрее. Я могу поспать и там.
Девушка выпрямилась, поправила прическу.
Итачи несильно сжал коленями бока коня, и тот, как и всегда прекрасно понимающий приказы своего хозяина, перешел на бег. Так они наверняка успеют достигнуть Фудзихары до начала дождя.
-Как я понимаю, у тебя нет желания помыться сегодня еще раз? - весело спросил он, пытаясь немного взбодрить девушку.
- Нет уж! - воскликнула Кайо и тут же рассмеялась. - Одного раза вполне достаточно. Наверное, водяные духи меня не любят.
-Значит, полюбят, - ни капли не сомневаясь, ответил Итачи.
И куда сейчас подевался тот вспыльчивый надменный самурай, несдержанность которого совсем недавно кардинально поменяла его жизнь?

-----
*Seiryuu - (яп.) чистый поток, а также имя дракона-хранителя востока.

Сообщение отредактировал Хикари - 15-07-2006, 0:39

[Далара >>>]

(Hikari to Dalara no rensaku desu)

Тем временем, на землю начинали падать первые капли дождя. Сын управителя обеспокоено посмотрел на небо и на этот раз сдал бока коня сильнее.
- Мы обязательно успеем до начала дождя, - уверенно проговорил он.
Убежать от дождя они все же не успели. Словно мстя за самоуверенность, он настиг их у ворот Фудзихары, обрушился сначала отдельными водяными нитями, потом зарядил всерьез. Оба всадника промокли, одежда липла к телу, затрудняя движения. Морщась и моргая под льющими сверху струями, Кайо прочитала табличку у въезда в деревню.
- Многообещающее название.
- Надеюсь, что местные ками будут к нам чуть более благосклонными, - взгляд Итачи отстраненно скользнул по табличке, - Что ж, давай быстрее доберемся до чайного домика.
Путь от ворот до упомянутого самураем здания был недолгим, и вот уже Итачи, оставив коня на попечение очень учтивой прислуге (сына управителя знали и боялись даже здесь), повел Кайо внутрь здания.
И вот тут выяснилась неприятная подробность: хозяин гостиницы беспрерывно кланялся, слезно умолял его простить, но ни одной свободной комнаты у него нет. Сейчас праздник, толковал он, во всем городе трудно с местом, а к нему приехали целых два самурая, да еще и не одни, а со спутниками. Может быть, господин будет так любезен, простит старика, и отправится в дом к старосте? Там большой особняк, много комнат, да и слуги не в пример лучше обучены. Там господина ждет гораздо более достойный прием, чем может обеспечить старый хозяин захудалой гостиницы. Староста же сумеет оказать почетному гостю прием, достойный сына замечательнейшего управителя одного из лучших и известнейших городов провинции.
Итачи смерил хозяина надменным взглядом (молодой самурай снова стал собой, стоило ему лишь перейти порог чайного домика) и произнес тоном, не предвещающим ничего хорошего:
- Послушай, если бы я хотел поехать к старосте, то сделал бы это сразу, не посещая вашей захолустной гостиницы. Поэтому прекрати лепетать и принеси нам что-нибудь поесть. Надеюсь, того времени, пока мы ужинаем, тебе хватит, чтобы решить эту досадную проблему с нехваткой комнат?
Катана недвусмысленно выглянула из ножен на четверть длины.

[Bishop >>>]

Мицуке согревался - больше принимая горячительное внутрь; небольшой жаровни не хватало, чтобы в общей комнате стало тепло. Из щелей задувал прохладный влажный ветер. А тут еще - дверь нараспашку, ввалились еще гости. Девушка ничего, Мицуке засмотрелся и тут же получил маленьким крепким кулачком под ребра от Рыжей.
- Ты чего? - изумился ронин.
Кицунэ только фыркнула.
А вот сопляк не понравился.
- Не спеши, - остановил замельтешившего хозяина Мицуке.
Тот замер, не зная, что предпринять. В неплотно задвинутую дверь втек взъерошенный рыжий кот, одарил хозяина взглядом, в котором читалось нелицеприятное мнение о хозяине, о погоде, об отсутствии миски с теплым молоком, опять о хозяине и еще раз о нем же.
- Вопрос с комнатами решить легко, - продолжал ронин, счистил с ног корку глины. – Молокосос встает и уходит. А девушку куда-нибудь пристроим.

[Далара >>>]

Зал, бывший полупустым еще минуту назад, быстро наполнялся народом. Как будто с улицы, хотя никто не мог утверждать этого наверняка, явилась Амэ, окинула зал оценивающим взглядом, весело хмыкнула и отошла к стене, приготовившись наблюдать за развивающимися событиями. На ее лице было написано: о, новое развлечение.
Кайо, не слишком довольная таким поворотом, стояла сбоку и позади Итачи, раздумывая, как было бы хорошо, если бы можно было сейчас его дернуть – может, опомнился бы. Она заметила Амэ, девушки скрестили взгляды, обменялись полуулыбками, полувздохами. Два шага, и Кайо переместилась к второй девушке, предоставив мужчинам самим разбираться.
Из-за лестницы вышел Такамори и удивился: стоило отлучиться на две минуты (не слишком плодотворно, правда, так как монах все еще спал), как здесь уже назрел новый конфликт. Юный самурай стоял посреди зала, перед ним с заискивающим видом жался хозяин. Так, Амэ вернулась, да еще и где-то нашла подругу. Такамори на всякий случай сделал шаг вперед.

[higf >>>]

Горячность демона наконец нашла применение: девушка-оборотень набросилась на Мицуке с обвинениями. Впрочем, тот тоже явно не очень чист, судя по ответам, и знаком с ней. Якшается с нечистой силой или обманут ей? Сложно… Оба спорщика сперва исчезли, а затем появились вновь, причем за время их отсутствия Хидэтада произнес горячую тираду о воинской чести.
Отец Андрео все это время молчал и размышлял, промолчал он, и когда ронин с девушкой снова вернулись, и когда появились новые гости, насквозь промокшие – снаружи пошел дождь.
Однако, когда вопрос с комнатами стал предметом для новой ссоры, священник заговорил.
- Послушайте! Все мы дети Творца, Создателя нашего. Пристало ли людям, созданным по образу и подобию Божьему, беспрерывно ссориться и бросаться друг на друга с оружием? Нет, это демоническая гордыня, разрушающая мир и душу, ибо завещал нам Господь Бог любить друг друга и проявлять милосердие. - Про прощение врагов эти вояки, конечно, не поймут… - Остановите ярость и попробуйте договориться, не гневите Создателя!

[Хикари >>>]

Шиобара

Момоко так и спала, крепко прижавшись к Хаку и положив голову ему на плечо, а сам Говорящий с духами смотрел на выставленную вперед руку, точнее на колокольчики на запястье. Он думал о том, что ждет его впереди: поиски мальчика, стычка с тенгу, возможно еще будут проблемы с отцом и братом. Но все это казалось сейчас совсем неважным и далеким. Потому что рядом была Момоко.
Очень осторожно, чтобы не будить девушку, Хаку освободился из ее объятий и подошел к окну. Рука шамана отправилась за пазуху, доставая оттуда белого цвета амулет, с изображенным на ним тигром. Стоило солнцу упасть на печать, и глаза тигра засветились зеленым. Хаку смотрел на амулет, а в голове проносились воспоминания.
***
В этот день Учитель разбил лагерь раньше обычного и, сев разбирать найденные недавно свитки, приказал Хаку найти дров и разжечь костер. Старший сын управителя немного удивился, что Наставник не разожжет огонь просто при помощи заклинания, как делал это всегда, но лишь пожал плечами и отправился в рощу. Дров в окрестностях было достаточно, поэтому много времени это не заняло. Видимо в свитках было нечто важное, поскольку, когда Хаку вернулся, он застал Учителя разбирающим все те же свитки. Вид у шамана был очень встревоженный.
-Учитель, я могу вам чем-то помочь? – обеспокоено спросил беловолосый юноша.
-Не думаю, Хаку-кун, - голос Наставника даже сейчас не потерял своей уверенности и глубины. Это был все тот же голос, услышав который, будущий шаман и покинул столь недружелюбную для него Шиобрару, - приготовь себе ужин и ложись спать.
-А как же вечерние тренировки?
Но Учитель так ничего и не ответил, снова погрузившись в чтение свитков, и Хаку оставалось только послушаться его.
Проснулся юноша от холода. Дрова в огне прогорели полностью и костер, гревший его всю ночь, потух.
«Неужели Учитель тоже проспал?» - обеспокоено подумал Хаку, поднявшись с земли.
Но наставника поблизости не было. Зато недалеко от костра лежал кожаный мешочек, набитый монетами.
«Что это значит? Учитель ушел без меня? Но почему?» - беловолосый юноша был близок к панике. Он совершенно не мог представить, что ждет его теперь одного, хоть и с деньгами. Нужно было немедленно как можно скорее найти его и спросить, что он, Хаку сделал не так. Одному ему не выжить в этом мире. Тем более с такой внешностью.
Старший сын управителя нагнулся, чтобы поднять деньги и тут его оранжевые глаза заметили амулет, свисающий с шеи. Тот самый амулет из белого нефрита, который до этого Хаку видел лишь один раз, когда они нашли его в каком-то святилище. Учитель никогда не показывал этот амулет, а сейчас ушел, оставив его юноше. Значит, все действительно серьезно, и догнать его нет никакой возможности.
Хаку покрепче закутался в соломенный плащ и, опустив голову отправился в сторону ближайшей деревни.
***
Мягкие руки обняли его сзади.
-Какой красивый амулет, - раздался из-за спины голос Момоко, - а что он делает?
Говорящий с Духами повернулся к девушке, и тепло улыбнувшись ей, произнес:
-Расскажу как-нибудь. Нам пора идти в святилище.
Такой ответ явно не удовлетворил девушку, но, вспомнив о случае с пыльцой шиповника, она решила не спорить с Хаку.
-В святилище Ину? – с улыбкой на лице произнесла она, - Думаю, что кое-кому это не покажется хорошей идеей.
-Тем не менее, это ближайшее святилище в этих краях. Поэтому… ей придется немного потерпеть.
После этих слов шамана Хаку и Момоко звонко засмеялись.
(Momoko mo... ой, в смысле одиночный пост)

[Reytar >>>]

(Хикари+Bishop+Reytar)
Фудзихара. Гостиница. Обеденный зал. Вечер. Снаружи дождь.

- Вопрос с комнатами решить легко. Молокосос встает и уходит. А девушку куда-нибудь пристроим.
Слова оборванца явно не понравились Итачи. Катана сразу же выскочила из ножен, а сам Итачи, повернувшись к ронину, со злобой в голосе произнес:
-Никто не смеет говорить со мной в таком тоне! Тем более, оборванец вроде тебя.
- А что? Недостаточно знатен для сопливого зазнайки?
"Опять..." - Подумал Хидэтада, слушая очередную, которую уже по счету, вторую или третью, этим вечером, перебранку. - "Не-е-е-ет. Вечер явно не задался! Пускай бы что-то серьезное было причиной, но наглый юнец, лишь благодаря якобы багатству, якобы предков, якобы знатности, якобы рода и полному отсутствию присущей воину сдержанности и фантазии, возомнивший себя полубогом, на основании чего возжелавший выгнать кого-то из посетителей гостиницы под дождь, дабы он, своей сиятельной персоной, и его спутница, кстати весьма миловидная дева, чем-то очень похожая на ругавшуюся недавно с Мицуке, служанку, соизволили переночевать под жалким кровом этого клоповника, отвергнув более богатый и естественно удобный дом местного старосты... И ронин - "хорош"... Не понятно помнит ли он вообще о заключенном договоре, с изрядным постоянством, вместо помощи Хидэтаде в его нелегком деле, из-за собственной непутевости по пустячным поводам подставляя свою голову под мечи.
Кроме того, пока что Мицуке был нужен десятнику живым и не покалеченным, а уж потом, когда долг будет исполнен, непутевый ронин сможет идти куда угодно и набивать себе "шишки" в свое удовольствие. Значит что-то было нужно делать, причем немедленно, не ожидая пока богатый молокосос и Мицуке сцепятся как два кота, с воплем и мявом, за тухлую рыбью голову, в клубах пыли и сверкании клинков. Нужно что-то решать...
Десятник кавалерии-нагината Такеда Хидэтада отлично знал кога стоит доставать меч, а когда можно обойтись и выломанным из забора или сарая колом. Жизнь научила. Эта самая жизненная наука сейчас, словно шаловливый ками, настойчиво подталкивала опытного воина под руку, подсказывая решение сложившейся ситуации, которое можно было назвать почти бескровным. А что юный наглец почувствует себя оскорбленным или затаит обиду - доблестного десятника никапельки не волновало...
"Приступим..." - Подумал Хидэтада, наполняя чашечку свежим, круто заваренным чайком и поднося ее к губам, старательно делая вид, что не обращает внимания на кричащего юношу. - "О! Уже и меч выхватил? Это он зря... И на Мицуке только смотрит - тоже зря. Пора!"
Через неуловимый миг, горячий чай плеснул в лицо выхватившего катану юноши, а катана самого кавалериста, как была - в ножнах, ударила юношу под колено, стараясь сбить с ног, пока Хидэтада вставал в полный рост, направляясь к богатому юнцу с явным намерением задать ему хорошую трепку...

[Хикари >>>]

Подобного поворота событий Итачи явно не ожидал. Перекатившись чуть в сторону, он моментально поднялся на ноги – годы тренировок не прошли даром.
-Похоже, здесь много желающих бросить мне вызов, - с злобной усмешкой произнес сын управителя, снимая с глаз заварку - Сначала ты, старик, - сказал он, повернувшись к Такеде, - а ты, оборванец, если не зря носишь меч – не вмешивайся.
И Итачи приготовился к бою.
Мицуке присел на корточки, спиной к стене, опираясь на неубранный за пояс меч. Неожиданный холод ронин списывал на дождь и мокрые тряпки. У молокососа хороший клинок, жаль в дурные руки попал.
- Когда надоест, - сказал ронин "старику" Такеде. - Ты скажи. Что-то хочется согреться.
- А за "старика" ты мне сейчас ответишь, молокосос! - выхватив катану, Такеда держал ее правой рукой направив острие вниз и чуть в сторону, относительно юноши , а левую руку положил на рукоять вакидзаси, медленно приближаясь к задире. Он прикинул, что в обеденном зале с низким потолком, где они сейчас находились, наносить катаной рубящие удары сверху, столь любимые ценителями "правильного" боя - крайне не разумно, меч застрянет в потолке и попытавшегося так ударить, привыкшего к широким замахам и огромной силе удара, бойца, можно будет брать голыми руками. По этому свой бой он решил построить на коротких горизонтальных ударах, "мельницах" и финтах, как раз так, что бы не срубить, ненароком голову кого-нибудь из гостей, все так же сидящих на дзобутонах... - Ну же, покажи чему тебя учили!
А вот рука на рукояти вакидзаси Итачи совершенно не обрадовала. Нападать сейчас – значило открыться для удара, который наверняка не заставит себя ждать. Итачи конечно хотел как можно быстрее закончить со стариком, но и в гости к шинигами он тоже не собирался.
-Ты спровоцировал бой, ты и начинай, - пытаясь сдерживаться, произнес юноша.
- Угу... Вот значит как? - Хидэтада в притворном удивлении приподнял одну бровь: - За меч сразу хвататься тебя научили, вынимать его из ножен без повода, тоже, а вот храбрости - что то не видно. Или ты так привык к покорности простолюдинов, сосунок, что забыл как выглядит самурай и тявкаешь на всех подряд, не глядя кто перед тобой? Ты у меня сейчас вылетишь на улицу сам, под дождь, где и проведешь остаток вечера и ночь в компании таких же как ты, шумных и трусливых дворняг...
Кавалерист медленно, шаг за шагом приближался к юноше, обходя его сбоку так, что бы за спиной у молодого человека получился дверной проем. Наконец, сочтя позицию удобной для атаки, Такеда ударил катаной снизу вверх, целясь в правое плечо юноши, одновременно сокращая дистанцию до упора и, выхватив вакидзаси рукоятью вперед, нанося удар его рукоятью в лоб противника...
Катана Итачи обрушилась сверху вниз на катану десятника, в то время как сам Итачи сделал шаг вправо, уходя от приближающегося вакидзаси. Посчитав этот момент наилучшем для контратаки, молодой самурай отправил катану вперед, нанося таким образом колющий удар в бедро противника.
(в том же составе)

[Bishop >>>]

- Ничья, - прокомментировал Мицуке, не двигаясь с места.
Что бы ни говорил кавалерист, что бы разозлить юношу и заставить ошибаться, обучали того явно неплохо. Юнец оказался достаточно подвижным и настырным, он отбил направленный в плече удар, как и предполагал кавалерист, но проявив неожиданную ловкость, попытался уколоть своей катаной десятника в бедро, чего Хидэтада уже не ожидал. Пришлось уклоняться от уже пропоровшего хакама лезвия, спасая нечто, что было весьма дорого суровому кавалеристу, пускай и использовалось им не так часто, как бы того хотел достойный отпрыск рода Такеда. Пришлось портить шикарный удар рукоятью вакидзаси в лоб, всего лишь скользнувший по черепу нахального юнца и, как ни жаль, не оглушившей его.
- Это были новые хакама!!! - Взревел Хидэтада, отпрыгивая вправо и вновь устремляясь в атаку, нанося горизонтальный удар катаной по шее нахального юнца, так, что бы лезвие прикоснулось к цели не режущей кромкой, а плоской стороной, в то же время подставляя вакидзаси под ожидаемый удар юноши, прикрывая себя от атаки слева.
После удара рукоятью в голове сына управителя зазвенело. К счастью, времени, которое десятник потратил на уход от его атаки, хватило, чтобы в голове хоть немного прояснилось. Итачи сделал шаг назад, уходя от удара катаны и в следующий момент ударил по мечу противника справа, подгоняя его.
- Детский сад, - подал свою реплику Мицуке.
По крайней мере, один понимающий и благодарный зритель у них был. Остальные невольные свидетели поединка жались по углам, ни у кого не было желания попасть под меч даже случайно.
Такамори так и остался стоять около лестницы. Скрестив руки на груди, он оперся спиной о вертикальную балку, подпирающую потолок, и молча наблюдал за ходом поединка. Влезать в драку он не собирался, защитников чести всех и вся вокруг и без того нашлось предостаточно - целых двое на одного юного паренька. Хоть и умелого. Не позорить же свой меч в этой мышиной возне. Вот если бы что-то грозило Сейшину, а значит и заключенному между ними договору, тогда можно было бы и вмешаться. Но голова того была вне опасности, как и головы окружающих.
Рыжий кот подошел к хозяину, толкнул его лапой, Мицуке лишь отмахнулся: не мешай, не видишь, как интересно! Кот с хмурой мордой удалился на кухню.
Судя по всему, юнец не собирался сдаваться и махал мечем не менее рьяно чем до удара в лоб. Его катана свиснула, стремясь выбить из рук десятника вакидзаси, пока сам юноша прыжком назад разрывал дистанцию, отскакивая к самой стене обеденного зала и выходя из-под удара. Такеда, не будь дурак, не стал подставлять короткий клинок под всю мощь удара катаны противника. Он плавно отвел вакидзаси в сторону, лишь контролируя клинок юноши, а не блокируя его, после чего бросился вперед, стараясь ударить юнца рукоятью катану в подбородок, или плечем в грудь, выталкивая его наружу в входной проем, который как раз был точно за спиной юноши, клинок которого, был все еще переплетен с вакидзаси кавалериста.
«И зачем было контратаковать сейчас? Неужели удар по голове совсем отупил тебя, Итачи?», - подумал про себя сын управителя.
Отбить очередную атаку кавалериста не представлялось возможным, поэтому нужно было срочно придумывать что-то еще. Поэтому юноша, не дожидаясь, пока кавалерист выдворит его на улицу, вышмыгнул туда сам, падая на спину и выставляя свою катану перед собой.

(те же - Рейтар, Хикари, немного - Bishop, еще - Далара)

[Хикари >>>]

- Интересный прием, - одобрительно заметил Мицуке. - Кто вас учил, молодой человек?
Ронин встал, собираясь выйти посмотреть; оперся ладонью о стену. Откуда эта непонятная слабость взялась? В голове обрывком мысли промелькнуло воспоминание, что когда-то давно, в детстве, с ним подобное приключалось. Только не так сильно. Перед отец всегда требовал выпить неприятное на вкус питье, потом так же подкашивались ноги. Мицуке еще раз тряхнул головой.
Увидев что противник сам выкатывается наружу, падая на спину, кавалерист затормозил, но полностью остановиться не успел, изрядно стукнувшись плечами в входной проем так, что стена гостиницы изрядно затряслась:
- Уф-ф-ф-ф!
Он перевел дух и осмотрелся, как далеко укатился юноша, спасая свою дорогую шкуру и не менее дорогую одежду от взбучки, наконец увидев противника.
Хидэтада полюбовался плюхнувшимся на спину, прямо в успевшую натечь лужу, юнца, выставившим перед грудью катану, что бы защититься от ожидаемого нападения, хмыкнул, и посчитав поставленную задачу выполненной, подпер плечом один из столбов дверного проема, почти полностью заполнив собой весь проем:
- Вот там и ночуй, Как-там-тебя-наглый-мальчишка-не-уважающий- страших-и-не-знающий-правил-поведения-в-обществе! Как тебя кстати, зовут-то, юнец?
Хидэтада не собирался никого убивать, а раз удалось одернуть нахала, вытурить под дождь и искупать в грязи, считал свой долг полностью выполненым и не прочь был пообщаться с неудачником, вся горячность которого, скорее всего, была вызвана неправильным воспитанием и юношеской глупостью.
Мицуке понял, что ему не протиснуться в дверной проем.
- Моя очередь, - хмыкнул он. - Может, пропустишь?
- Ну, если ты так хочешь вымокнуть, Мицуке-сан... - Кавалерист немного повернулся, взглянул в лицо ронину и буркнул:
- Ты действительно хочешь этого боя? Что-то бледный ты какой-то... И глаза нездорово блестят... Ничего необычного в этой деревне не пил, а?
Итачи встал с земли и отряхнулся. Надо было бы продолжить бой с наглым стариком, но тут вдруг вызвался оборванец, оскорбивший его. Но главное, покусившийся на Кайо. Сын управителя поднялся и, отряхивая одежду, произнес:
-Мы продолжим наш бой в другой раз, старик. Меня зовут Итачи. Хикари Итачи. А теперь ты, - он повернулся к ронину.
(Хикари+Bishop+Reytar+Далара+Китти)

[Reytar >>>]

(Хикари+Bishop+Далара+Китти+Reytar)
Под рукой неведомо как очутился Юки, посмотрел серьезным и укоризненным взглядом, и поволок куда-то в сторону кухни.
Если честно - нет, этот бой ему даром не был нужен; обычное упрямство пополам с дурной головой. Ронин сдался на милость лисицы - на этот раз она приняла вид мальчишки - сделал несколько шагов прочь, и тут им навстречу вышел рыжий кот.
Точнее - сначала выскочила Олури с горшочком васаби в руках, следом, норовя зацепить когтем ее за голую щиколотку, мчался Чиру. Девочка задрала голову, глядя Мицуке куда-то в грудь.
- Мару и Чиру говорят, что вам надо съесть это, - Олури качнула горшочек в ладонях.
Дальнейшие события совершенно сбили Итачи с толку. Невесть откуда взявшийся мальчишка, уведший его противника, а теперь еще и обезумевший кот. Боевой настрой сына управителя исчез окончательно. Юноша подошел к Такеде и произнес:
-Ты неплохо дрался. Нет желания выпить немного саке?
Кавалерист услышал голос нахального юнца, чей пыл не смогло остудить даже купание в грязи и одобрительно хмыкнул, - парень явно не сдался и упорно лез в драку, только не понятно зачем, ну да это его дело.
- Ты хорошо дрался, Хикари Итачи. Я рад буду выпить с тобой и поговорить, но честно предупреждаю, еще раз назовешь меня "стариком" и я собственноручно искупаю тебя в грязи.
Кавалерист вложил оба меча в ножны и коротко поклонившись, освободил входной проем.

[Кысь >>>]

(с )
Юки отобрал горшок и пошептался с девчонкой. Та принесла еще молока в миске. Смешивание происходило под строгим надзором Чиру. Потом Юки перелил смесь в чашку. Он шептала Мицуке на ухо что-то не то успокоительное, не то упрашивающее, а чашка со странной смесью оказывалась все ближе, уже под самым носом.
- А может, не надо? - ронин предпринял последнюю отчаянную попытку выкрутиться.
- Ма-о!!! - решительно возразил кот. - Ма!
- Да не хочу я эту гадость...
Упрашивающих интонаций в голосе явно прибавилось, но чашка не отодвинулась ни на бу.
- Опять твои проделки? - Мицуке с подозрением понюхал содержимое. - Ну и запах...
- На сей раз это твои проделки, пей давай, - фыркнула кицунэ и наклонила чашку. Теперь у Мицуке оставалось два выхода - выпить это или захлебнуться им же.
Ронин подчинился и сглотнул. И - зажал обеими ладонями рот. Он очень хотел сказать все, что думает о лисах и лисьих шутках, но рот сейчас открывать не стоило. Вернее - не здесь, а где-нибудь поближе к отхожему месту. И желательно без свидетелей. Мицуке вихрем вынесло во двор.
Рыжая скосила глаза на Чиру и рассмеялась.

[Bishop >>>]

- Ма-а... ма-а... - вздохнул кот, потрусил за хозяином; ему не хотелось оставлять Мицуке без присмотра даже на короткое время.
Особенно, когда тот некоторое время будет не в состоянии себя защищать.
Рыжая, вернее, Юки, не переставая смеяться, поплелся за ним.
Из-за колодца под раскидистым деревом доносились звуки, по которым можно было не только узнать, где находится ронин, но - и чем он там занят. Между двумя приступами рвоты Мицуке догадался - и даже сумел - набрать воды, время от времени полоскал рот, сплевывал и опять сгибался пополам.
Юки вымыл чашку и с невинным видом протянул ее Мицуке.
- Я тебе припомню... - кое-как выдохнул ронин, с трудом сделал несколько глотков воды. - Если жив останусь...
Юки предпочел не высказывать вслух, ЧТО он думает о способности отдельных ронинов жить долго и без приключений. Вместо этого он деликатно осведомился, не принято ли на родине ронина иногда менять одежду.
Ответа долго не было, если не считать за них прежние звуки. Потом Мицуке надолго припал к чашке.
- А из-за кого я промок, а? - огрызнулся ронин, когда снова сумел заговорить.
- И отраву ты подхватил тоже из-за меня, - зевнул мальчик. - И это мое присутствие превратило... гм, какого цвета это было, когда ты его покупал?
- Синего... да не во что мне больше переодеваться, это последнее... минуту...
Он вновь скрылся за колодцем. Юки еще некоторое время прислушивался к звукам, потом соскочил с края колодца и испарился в неизвестном направлении.

(теперь - вместе с Китти)

[higf >>>]

На горячие слова отца Андрео никто не отреагировал и, пожав плечами, святой отец с терпением, человека, привычного к неспособным понять истину язычникам, уселся на место. Как священнику показалось, его просто не услышали, что подтверждало его давнюю теория. Она состояла в том, что в мозгу людей, выбравших себе карьеру воина, независимо от расы и веры, существовали три явно преобладающих центра – один тянул в драку, второй к еде и выпивке, а третий, естественно, к женщинам.
Нет, солдаты разных стран могли нередко рассуждать и о других вещах, и даже иногда вполне интересно, но когда включались одно или более из этих направлений, все остальные мысли переставали существовать, и эти люди походили на быков, мир которых сузился до размеров красной тряпки.
Исходя из всего этого, миссионер спокойно наблюдал произошедшую сцену, не делая попыток вмешаться, и только потом последовал за Олури, верный решению не оставлять ее одну. Сцена отпаивания Мицуке у него почему-то подозрений не вызвала, он почему-то не верил, что оборотень будет травить ронина, хотя незаметно перекрестил чашку.
Вслед за этим появилось желание испытать крестное знамение при случае и на самом Юки-не-Юки, хотя кто их, местных демонов, знает. И их силу – тоже.
- Мы отправимся в путь завтра? – спросил он усаживающегося за стол с новым гостем Хидэтаду, как относительно наиболее разумного из самураев.

[Grey >>>]

Темнота пульсирует и зовет его... Зовет пойти за собой... Туда... во Тьму... к Блаженству...
Нет. Еще рано. Еще нельзя. Еще не завершен Путь. Не окончено Служение. Не ясен Замысел.
Но там так хорошо... Так спокойно... Так тихо...

Он почувствовал слабость монаха и попытался вырваться. Уже в который раз он пытался сделать это в такие моменты. Но маленькая фигура с посохом в темно-оранжевом одеянии вновь оказалась у него на пути. Короткий и длинный меч скользят, выпрыгивая из ножен. словно живые продолжения рук.

Уйди.
Нет. Я еще не настолько слаб.
Уйди во тьму... Я дам тебе покой и забвение...
Нет. Ты не выйдешь отсюда.
Червь!!!

Кин Ки поморщился во сне, руки непроизвольно сжались в кулаки. Монах застонал. Его лицо покрылось испариной, дыхание стало частым и прерывистым.

Уйди!!!
Нет.
Уйди!!!!!
Нет.
Прочь!!!!!!! Отпусти!!! Уйди!!! Свободы!!! Ра-а-а-а-а-а-а!!!!!!!

Нет.

Мускулы лица медленно расслабились, губы растянулись в улыбке. Кин Ки спал, а тьма уходила, сегодня она не смогла освободить своего сына, но она еще попробует сделать это.