Shimotsuke gishi den

[SonGoku >>>]

- Только мальчик? - уточнил слепой. - Нам требуются двое.
Самми покачал головой.
- Там был только мальчик. И он сам не знает, где его сестра.
- Тогда сначала он, потом второй ребенок, - Масанари так и не пошевелился.
Свет встающего солнца, рассеянный и приглушенный бумажными перегородками, создал в комнате атмосферу сумерек, в которых отчетливо выделялись только светлые овалы лиц.
Иэмон сунул вдруг замерзшие руки в широкие рукава; кто-то заботливо переодел его, одежда была чужая, слишком свежая и неизношенная. И сухая, но ему все равно было холодно.
- Ладно, - музыкант откинул тяжелое ватное одеяло, хотя больше всего на свете хотелось забраться под него с головой. - Мне нужна моя одежда и оружие.
Где лежит бива, он уже определил; инструмент отозвался на его голос едва слышным звоном.
- Одежду они выстирали и повесили сушить на заднем дворе, - проинформировал его Ханзо. - Мечи на стойке у стены. Слева, а не справа от тебя. О постель не споткнись.
- Может быть, сначала найти девочку и только потом действовать? - неожиданно заволновался Самми.
- И потерять мальчишку?
Иэмон вел ладонью по стене: планки, скрепляющие плотную бумагу, тонкие доски, - пока рука не наткнулась на знакомые рукояти. Слепой музыкант сунул оружие за пояс, точно тем же способом отыскал перегородку, за которой открывался проход на веранду и в сад.

(и Далара)

[дон Алесандро >>>]

Шиобара. Дом управителя.


- Сегодня мы устроим маленький праздник – проговорил дайме – позовите мне пару женщин, что хорошо поют, принесите мою биву, чай и позовите ко мне каро Тодзаэмона…
Дайме чуть махнул слугам рукой и прикрыл штору в своих покоях.
Спустя какое-то время, и в коридоре послышались торопливые шаги; впрочем, когда совсем чуть-чуть приоткрылись фусума, и сквозь щель стало возможно разглядеть старшего каро дома Тайра, Онодэра Тодзаэмон не выглядел так, будто бегом бежал на призыв.
- Я пришел, как только узнал, что нужен.
Дайме сидел на циновке, в руках он держал биву и наигрывал мелодию, на столике рядом с ним лежали свитки со стихотворными одами и стихами, видно было что Акаихигэ что-то уже отметил на страницах особо выдающихся стихов:
- Твоя поспешность делает тебе честь, ты уже слышал новости о нашем маленьком празднике – в голосе сиятельного не было даже намека на вопрос – но боюсь что этот праздник будет немного грустным, поиски нужно продолжить, но объект поисков будет иной, у маленького Нобору есть сестра, и она должна быть где-то рядом, я чувствую это…
Князь повернулся к каро.
Онодэра Тодзаэмон приподнял брови. Конечно, девочки есть девочки, кто же их будет считать, но он что-то не слышал, чтобы у последнего сегуна была дочь. Про наследника говорили, но про дочь...
- Как будет угодно, - старший телохранитель слишком давно служил Акаихигэ, чтобы вслух выказывать удивление. - Тогда может быть, чувство подскажет, и где искать сестру юного господина.
"А мне бы узнать, зачем она нам понадобилась?" грустно добавил про себя Тодзаэмон.
Дайме никак не показал своих эмоций, сложно было сказать, о чём подумал в этот миг князь, но проговорил он следующее:
- У меня в голове с недавнего времени крутится одно слово, Фудзивара – дайме вдруг моргнул – одно только слово…
- Фудзивара? - переспросил каро. - А при чем тут старший клан?
Акаихигэ не удалось сдержать пожимания плечами.
- Эй, кто там… карту провинции сюда! – крикнул аристократ.

[SonGoku >>>]

Послышалось торопливое топанье и через пару мгновений створки чуть раздвинулись и один из слуг с поклоном протянул карту провинции.
- Положи её тут и разверните - дайме бросил взгляд на столик - Благодарю.
Слуга исчез.
Отложив биву на подушечку князь поставил палец на Шиобару и пару мгновений спустя провёл пальцем линию по дороге до соседнего городка, название городка было: Фудзихара*
- Прикажете выслать туда отряд? - спросил Онодэра Тодзаэмон.
Зачем было столько усилий, когда можно просто сказать? Но старший каро уже привык и не обращал внимания.
- Нет, мне кажется что разгадка в чём-то ином - дайме чуть потёр висок и запустил руку в рукав, через мгновение его знаменитый веер снова пришёл в движение - пошли разведчиков в этом направлении, пусть ищут, но не лезут сверх необходимого, в том ужасном трактире я видел солдата Санада, мне кажется что он не отправился бы в путь один…
- Санада - хитры, - согласился Тодзаэмон. - Помните, они сумели обмануть самого Токугаву?
История с замком Уэда позабавила их немало, и припомнив ее, старший каро и сейчас усмехнулся.
Дайме также позволил себе легкую улыбку.
- Да, они хитры, а ещё, не смотря на худородность, довольно умны - Акаихигэ продолжать обмахиваться веером - Неприятное сочетание.
С точки зрения Тодзаэмона, любой, кто сумеет обвести вокруг пальца Токугаву Иэясу и чей сын по достоинству носит прозвище "алый демон битвы" умен без сомнения**.
- Разведчики будут высланы немедленно, - сказал он.
- Только не распыляй наши силы, отправь охотников, они лучше знают эти места и гарантированно не полезут на рожон, наши солдаты сгодятся нам и здесь - дайме взял свободной рукой свиток бумаги и проглядел его, после чего снова перевёл свои взгляд на каро и спросил:
- Что произошло нового в Шиобаре за время моего отсутствия?
Онодэра Тодзаэмон перечислил все немудреные события: драку между местным стражником и солдатом из свиты даймё, обнаруженные в доме торговца шелками излишние запасы сакэ, и таинственных гостей, которые несомненно скрываются в доме начальника городской стражи.

---
*Фудзихара (название деревни) и Фудзивара (один из кланов, ответвлениями которого являются Тайра и Минамото) пишутся одинаково.

** Алый демон битвы - прозвище Санада Юкимуры, сына главы клана Санада на то время.

(вместе с Алесандро)

[Далара >>>]

Дорога на Шиобару

Всадники уехали, не догнать уже. И спросить не у кого, действительно ли было то лицо, которое он видел, или новая иллюзия, которых становится слишком много в последнее время. Но сами цвета и мокко внушают опасения. А с дороги никуда не деться, она одна до самой Шиобары.
Попугай ущипнул за ухо, видимо, желал вернуть хозяина из раздумий в реальный мир. У него получилось. Такамори быстрым взглядом окинул маленькое воинство, к которому теперь принадлежал и сам. Такеда-доно выглядит петухом-победителем в схватке, гордым собой, что понятно – его клан имеет большой зуб на Ода, а тут целый отряд ушел, не решившись продолжать драку. О том, что она вообще была, говорит густо-красная лужа на дороге. Ки-хоши прикладывается к фляге по своему обыкновению. Значит, цел. Патэрэн явно рад, что все обошлось. Но где Амэ? И Олури?
- Ты весь мокрый, - сообщила ронину девочка.
Она вылезла из кустов, все еще держа в руках палку. Недовольно посмотрела на нее и отбросила в сторону.
- Мне очень хотелось стукнуть того, который оскорблял дядю Хидэ. Только не получилось, - расстроенно сказала она. - Но я его запомнила. А патэрэн Андорео очень здорово его стукнул, я и не знала, что вы так умеете, - Олури меняла слушателей с быстротой летящего сокола.
Такамори улыбнулся девочке и снова встревоженно огляделся.
- Вы видели Амэ?
Если сейчас скажут, что Ода ее забрали, он догонит всадников и...
- Я, кажется, что-то пропустила.
Пропавшая, как ни в чем не бывало, вышла из леса по ту сторону дороги. Покосилась на недвусмысленную лужу. По очереди обвела игриво-восхищенным взглядом всех мужчин.
- Я вижу славных воинов.
- Это, - кивнул на кровавое пятно Такамори, - не моя заслуга.
Танцовщица почему-то рассмеялась. Когда переливы колокольчиков ее смеха растаяли, сказала:
- Нам нужен костер.
Натаскать веток, сложить аккуратно и поджечь, дело нехитрое. Вскоре на кучке веток, сложенных на обочине в двух шагах от дороги заплясало прозрачное пламя. Такамори сел поближе. Хотелось высохнуть поскорее, а еще больше - прогнать ощущение снега, тихо ложащегося на деревянный мост над прудом. Амэ села рядом, протянула маленькие изящные руки к огню. Неужели тоже замерзла? Ведь на дворе лето.
Олури отправилась шастать по ближайшим кустам, вдруг найдутся орехи.
И тут на полянку ворвался Мицуке собственной персоной, да еще и с девушкой под руку. У неряшливого роши, похоже, талант находить не только неприятности, но и женщин. Даже посередь леса. Краем глаза Такамори заметил, как на лице Амэ появилась презрительная усмешка. Повернулся спросить, в чем дело. Упала маска; ничего не скажет.
Откуда ни возьмись маленьким пестрым ураганчиком налетела Олури. Встала перед Мицуке и незнакомкой. Потребовала:
- Ты кто такая? И по какому праву пристала к моему брату?

[Кысь >>>]

- Твоему брату нужно просушить одежду, - Рыжая улыбнулась Олури так, словно та только что пожелала ей доброго вечера. - Ветер очень холодный.
Пряча улыбку, кицунэ поклонилась всем присутствующим на полянке, а особенно - Амэ. Поднесла рукав дорогого шелкового кимоно к носу, улыбнулась с притворным смущением.
Может, девушки без него разберутся? Надежда умерла, не родившись. Кицунэ не собиралась отходить от роши и на шаг, а Олури - наоборот - вознамерилась пойти в нападение.
И даже пошла, напыжившись, как та самая маленькая птичка, от которой получила свое прозвище. Но, оказавшись нос к носу с девицей в черной с рыжим одежде, остановилась, пригляделась. Сморщила носик.
- Это ты мне тогда приносила куклу, да? И еще была на обеде. Ты что, шла за нами?
- Или вы меня нагнали, - кивнула кицунэ. - Благодаря доблести твоего брата моя прогулка не окончилась плохо. Если благородные господа не возражают, я хотела бы побыть под вашей защитой некоторое время.
Мицуке - для разнообразия - решил скромно промолчать, зато высказался его кот. Высунулся из травы, прицельно плюнул в новую подругу хозяина и зашипел. Не для устрашения, просто чтобы продемонстрировать свое отношение. Но его не стали слушать.
"Благородные господа" в общем и целом не возражали. Такамори вздернул одну бровь, но не стал комментировать. Амэ улыбнулась гостье с обещанием задушить при первой возможности во взгляде. Олури взяла Мицуке под вторую руку. Вернее, обхватила ее ниже локтя, потому что выше было не достать.
- А вы знаете, что сегодня Миябито? - радостно сообщила она окружающим. - И его обязательно надо праздновать.
Мицуке спросил:
- Миябито?
Рыжая ответила Амэ не менее сладкой улыбкой и потянула Мицуке к костру.
- Ты что, не знаешь, что такое Миябито? - удивилась Олури, изо всех сил стараясь не наступить на край хакама "старшего брата".
- Догадываюсь, - сознался роши. - Но в нашей провинции его называют иначе. Эй! Жарит надо, по слухам каштаны, а не меня!
Амэ звонко рассмеялась, подвинулась, давая место, и заговорщицки подмигнула Мицуке.
- Каштаны невкусно, - возразила Рыжая, но руку отпустила. Тонкий шелк ее кимоно тоже изрядно промок и сейчас девушка осторожно сушила длинный широкий рукав.
- Вкусно, - обиделся за любимое лакомство Мицуке; за одно из любимых. - Если правильно сделать.
Роши присел возле огня, жизнь его устраивала все больше и больше - и стала совсем прекрасной, когда чуть ли не на плечи пристроилась Олури.

(разумеется, с Даларой и Бишем =))

Сообщение отредактировал Китти - 3-11-2006, 14:09

[Reytar >>>]

(Grey+Китти+Bishop+Reytar)

Дорога на Шиобару

Такеда Хидэтада полюбовался клубами, поднятой копытами коней Ода, пыли, тихо хмыкнул и еще более тихо, так, что бы никто не заметил, выдохнул, расслабляясь и сбрасывая напряжение последних минут, утер пот со лба. Чувствовать себя готовым убить и умереть, а затем внезапно получить небольшую отсрочку и возможность выполнить долг чести – изрядное испытание для любых, даже закаленных во множестве стычек, нервов.
Десятник поудобнее перехватил нагинату и осмотрелся, размышляя, куда могли подеваться неугомонный Мицуке-сан и не менее скорый на дела, Такамори-сан, когда заметил последнего, спешащего к месту стоянки весьма быстрым шагом, плавно переходящим на бег. Хидэтада удовлетворенно улыбнулся – с возвращением одного из ронинов, шансы на успех в рукопашной, взбреди Ода в их пустые головы, мысль вернуться и повторить попытку нападения, изрядно возрастают. Хотя, - как рассуждал далее кавалерист, шансы на успех в столкновении с прореженным десятком доспешной конницы Ода, возросли бы еще больше, если бы Мицуке-сан, наконец, изволил возвратиться к месту стоянки из кустов, в которые направился по какому-то важному и явно, неотложнейшему делу.
Но стоило Такеда лишь подумать об этом, как вдалеке, из скрывающих берега речушки, зарослей, показался ронин, как всегда легкий на помине, да вдобавок с какой-то весьма миловидной и нарядно одетой девицей, сжимающей в руках короткий клинок.
Десятник только хмыкнул и с легкой завистью покосился на столь любимого женщинами ронина, скользнув клинком воспоминаний по прочному доспеху Памяти и соответственно погрузившись в их борьбу. Борьбу, чье беззвучное течение заставляло возникать перед его мысленным взором ряд образов прошлого, учитывать минувшие промахи и планировать будущее так, что бы их впредь, по возможности избегать и обязательно воспользоваться шансом изменить текущее положение дел, буде и если, таковой появится. Как бы то ни было, Хидэтада вынырнул из мира памяти и грез в минуту, когда на полянке у дороги уже вовсю пылал костерок, у которого грели руки Такамори-сан и путешествующая с ним девушка, а как раз приблизившийся к костерку Мицуке-сан и красиво одетая незнакомка, подвергались усиленному давлению со стороны Олури-химэ, напыжившейся и преисполненной праведного гнева по отношению к той, которая «пристает к брату».

[Bishop >>>]

Вслушавшись в суть беседы, плавно перетекавшей в свару и обратно, десятник кавалерии-нагината клана Санада предпочел не привлекать к себе излишнее внимание усевшихся вокруг Мицуке и вцепившихся в него, как орел падальщик вцепляется в свою законную добычу, девушек. Хидэтада тихонько обошел костер и присел, скрестив ноги, затем положил рядом нагинату, снял с головы шлем и подумал о том, что, прекрасные и дорого одетые в рыжее с черным, а так же странно знакомо выглядящие и словно когда-то уже виденные десятником кавалерии-нагината девицы, это, безусловно, хорошо. Но все же очень не плохо и куда лучше на данный момент, чем просто пялиться на вышеуказанных девиц, было бы перекусить что-нибудь простое, но многочисленное и отменно приготовленное. Такеда даже мысленно облизнулся, представив себе большую миску полную отлично приготовленной, свежей, ароматной бататовой каши, когда до его ушей долетело высказывание неизвестной хорошо одетой девицы, о том, что Миябито уже наступил и отпраздновать его просто необходимо.
Такеда даже слегка зажмурился от удовольствия, вспомнив угощения, на которые был щедр для своих верных людей его Господин, но быстро взял себя в руки и уважительно поклонившись, одетой в оранжевое с черным кимоно, девушке, произнес:
- Прошу прощения, госпожа, что не знаю вашего благородного имени, узнать которое было бы для меня честью, но вы правы - отпраздновать столь священный и древни праздник как Миябито, было бы более чем приятно для всех нас. Но мы в пути и раздобыть положенные к такому празднику по обычаям, обильные угощения, нам просто негде.
- Данго мы точно не напечем, - с сожалением подтвердил Мицуке, пытаясь увернуться от Олури, что дергала его за стянутые шнурком волосы. – Но каштаны есть, а сладкий батат найдем, если поторопимся до темноты.
Ки плотно закупорил флягу и потряс ее, проверяя количество содержимого. Результаты проверки, похоже, не сильно обрадовали монаха, поскольку он продолжил сохранять угрюмое выражение лица. Встреча с людьми клана Ода была не самым приятным, что можно было себе представить, и радовал лишь относительно бескровный конец этого события.

(те же, отыгрыш на четверых)

[Grey >>>]

Ки уже обернулся, чтобы посмотреть, не занял ли кто его лежбище в тележке, но взгляд бесцветных глаз, когда-то бывших карими, замер на новой спутнице, которую привел самурай. Кроме Такамори Кин Ки не был в достаточной степени знаком с остальными членами отряда, и не проявлял особого желания исправить это положение. Но лишь до этого момента. Монах хитро прищурился и неторопливо зашагал к костру, демонстративно опираясь на посох как можно более небрежно.
- Как же случилось, что столь милая девушка отправилась в путешествие одна по этим дорогам, когда окрестные деревни полны слухов о разбойниках, и не только их? - Ки смотрел в глубину пламени, лишь искоса поглядывая на Рыжую.
- Моя мать называла меня Кагами, - улыбнулась Рыжая десятнику. Вопреки собственному недавнему утверждению, жареных каштанов она не пробовала никогда, а потому заинтересованно следила за разговором. Когда подошел монах, кицунэ посмотрела на него так, словно его мысли были написаны мелкими значками у него на лбу, и она пыталась их разобрать. Но ответ ее был выдержан в том же нейтрально-дружелюбном тоне.
- Глупость девушки граничит только с ее самонадеянностью, - Рыжая опустила глаза. - И, если бы не ваш спутник, я бы сполна поплатилась за оба этих порока.
Мицуке взмахом ладони отмел от себя похвалу, заодно - досталось и Олури, но та лишь птичкой заскакала по поляне, напевая про зайца на луне.
- Кагами так Кагами, - сказал роши. - Но имя Дайдай тебе тоже подходит.
- Да, порой не стоит слишком уповать на заступничество Дзидзо, - продолжая смотреть в огонь, произнес монах и обращаясь уже похоже только к себе самому.
- Особенно тому, кого нет среди тех, кого он хранит, - эти слова Ки произнес уже совсем тихо, со стороны это могло показаться лишь чуть пьяным невнятным бормотанием.
Мицуке наклонился, поворошил палкой огонь - рыжими светляками рассыпались искры.
- Кем бы ни был тот несчастливец, ему бояться нечего, - негромко сказал роши, глядя через огонь на монаха.
Рыжая кивнула, спрятав улыбку. Это имя она тоже прибережет... На потом.

(+ все выше названные)

Сообщение отредактировал Grey - 3-11-2006, 19:08

[Кысь >>>]

Слова монаха ее встревожили. Кицунэ метнула быстрый как молния взгляд - он видит ее насквозь, но выдаст ли? До дрожи Рыжая боялась таких людей. И не любила тоже. Знание подобного рода означало власть, и никогда не получалось сказать заранее, что потребует человек за сохранение тайны. А ведь может и не потребовать, а просто произнести вслух пару слов на главной площади Шиобары, скажем... Кицунэ непроизвольно придвинулась поближе к роши.
- Несчастливец, - похоже, это слово особенно позабавило Ки, и он открыто улыбнулся. - Если его удача вместе с ним всегда, если его удача в пути в руках не Дзидзо, то вряд ли его можно назвать несчастливцем. Несчастлив тот, кому уже не нужно ничье покровительство, но отсутствие оного ничего не изменяет для него, - Ки нахмурился и провел рукой по подбородку. - Трудно прожить жизнь, но куда порой сложнее дожить ее…
Монах привычным движением потянулся к фляге.
Мицуке обнял Кагами, показалось - или она на самом деле дрожит?
- Так не укорачивай дней, хоши. Ни чужих, ни своих.
- Когда-то давно я уже решил для себя этот вопрос, и за это решение был…
Ки сделал большой глоток и оттер губы. Мельком бросил взгляд на деревья, растущие с другой стороны дороги, но похоже могучая поступь действительно лишь померещилась ему.
- Хорошее вино, - внезапно улыбнулся монах, совершенно меняя тон. - Бьет в голову быстро, и вот я уже говорю и говорю, не замечая смысла в словах.
Кин Ки улыбнулся еще шире и, подойдя поближе к костру, опустился на землю, протянув к пламени руки.
Рыжая благодарно кивнула роши. Этот монах был немного похож на того, которого она встречала в лесу много лет назад. Его слова тоже казались игрой, когда ее, словно маленького ребенка, провоцировали то на страх, то на.. Сейчас она должна была разозлиться на испугавшего ее монаха, но не получалось. Вместо этого кицунэ уставилась в огонь, вспоминая давнишние разговоры, странные судьбы людей и свою собственную игру-жизнь.

[Bishop >>>]

- Мы будем ночевать в лесу, - ни к кому не обращаясь, произнес Мицуке; никто не спрашивал его мнения или решения, но раз остальные молчали, заговорил он. – И не будем ссориться. И вот что, хоши, я родом из Нары, ни промокнуть еще никогда не боялся под грозой, ни кусачих собак.
- Страх это случайное, внешнее… Порой надо выйти из-под грозы сухим, и только тогда не будет страхов, приходящих после, но, как часто это бывает, ты оказываешься не Буддой и даже не императором Дзимму, чтобы проделать подобное. Особенно если каплями командует твой самый ненавистный враг, которого ты и идешь спасать…
Речь монаха все больше теряла смысл, слова сбивались, а фразы прерывались иногда по середине. Правда, теперь Ки говорил вес это с улыбкой, словно рассказывал забавную историю.
Десятник внимательно взглянул на неожиданно включившегося в беседу, обычно неразговорчивого монаха, на богато одетую девушку, назвавшуюся Кагами, на Мицуке-доно, вступившего во вновь разгорающийся, на сей раз уже по поводу богов-покровителей и прочих небожителей, спор. Смысл высказываний ускользал от его внимания, хотя бы потому, что, похоже, зачастую был загадкой для самих спорщиков, словно собравшихся на Великое Состязание Мудрецов, победителем которого был бы назван тот, кто сумеет так построить состоящую из обычных слов фразу, что не только запутает прочих претендентов, но и сам не сможет понять, что же именно он имел в виду. Лишь когда монах, очевидно ослабевший из-за раны и быстро утомляющийся, по сравнению с прочими участниками диспута, резко сменил тему, десятник улучил мгновение что бы вставить свою реплику:
- Насколько помню, Мицуке-сан говорил, что где-то поблизости можно найти сладкие бататы и каштаны, которые он к тому же умеет готовить правильно, не так ли?

(все еще - те же)

[Reytar >>>]

(Grey+Китти+Bishop+Reytar)

Хидэтада искоса взглянул на ронина, словно уточняя, все ли правильно он понял и продолжил:
- Так как ни у кого не вызывает сомнений, что столь священный праздник как Миябито, нам должно и можно отпраздновать, предлагаю все же определиться, как именно нам это сделать: кого отправить на поиски сладкого батата, кого - за каштанами, а кого оставить охранять лагерь, поддерживать огонь и готовить дрова, для приготовления изысканных лакомств, которые еще следует изготовить. Короче говоря - кто идет за бататами и каштанами? Кто - за дровами? И кто готовит пищу? По крайней мере, кто уверен, что сумеет приготовить воистину ПРАЗДНИЧНОЕ и достойное Миябито, лакомство?
Прошу отвечать поскорее, потому что, как бы, нам ни хотелось этого, солнце скроется за горизонтом в положенное ему время, которое, увы, не слишком далеко, что бы можно было заниматься досужей болтовней.
Рыжая промолчала - готовить она не умела. Вообще. В принципе. Строго говоря, когда человеческое общество не предполагало определенных рамок, она предпочитала вообще не готовить пищу. Тем более что "еще теплая" еда в ее естественном окружении встречалась весьма часто. Мицуке спохватился, высыпал рядом с их маленьким костерком собранные каштаны.
- За бататами мы пойдем, нам потребуется... острый нюх, - вызвался он. - За дровами - вот он.
Роши кивком указал на Такамори, единственного, кто не счел нужным принимать участие в разговоре.
- А остальное... увидим.

[higf >>>]

Как и следовало ожидать, благодарственную молитву Христа за избавление от опасности никто не разделил, но отец Андрео был отнюдь не из тех, кого такое смущает. Он хладнокровно и уверенно прочитал ее, будто находился на богослужении, и закончил как раз тогда, когда вернулись оба странствующих рыцаря.
Именно эту аналогию вызвали у священника Мицуке и Такамори. Только искали они не святой Грааль и на жизнь зарабатывали… Кстати, интересно, чем. Мицуке сейчас в роли наемника, если португалец не ошибался, хотя для такового ведет себя весьма свободно, а Такамори в деньгах, кажется, не очень стеснен. Впрочем, кто знает, какими средствами добывали пропитание искатели таинственной чаши? Они тоже не все были праведниками.
Интересно, есть ли у каждого из молодых людей свой Грааль?
Отца Андрео, успокоившегося после неожиданной переделки и настроенного сейчас на лучшее, появление новой спутницы не смутило. Люди слабы и грешны, а воины любят тешить себя мирским – взаимное внимание ронина и девушки не прошло мимо него. Их компания и так достаточно странная…
До распределения ролей миссионер был скорее в роли наблюдателя и лишь теперь проявил инициативу.
- Я буду рад помочь вам. И хотя наверняка не смогу приготовить каштаны и бататы так же искусно, как Мицуке-сан, от моей еды еще никто не умер, - иезуит улыбнулся с изрядной долей самоиронии. – Ведь стол будет не из одних каштанов, наверное, а уважаемый Мицуке не сможет их готовить каштаны прежде, чем соберет. Или, еще лучше, я помог бы с хлопотами кому-то из прекрасных дам, а они отблагодарят рассказом о Миябито – надеюсь, я правильно произношу?
Про такое празднество за время пребывания в Японии отец Андрео прослышать не успел и с удовольствием предчувствовал пополнение своей тетрадки с преданиями разных стран и народов.

[Далара >>>]

Огонь вызывал в памяти образы. События, лица, слова. Иногда всплывал голос говорившего, а смысл и конкретные фразы оставались где-то за рамками разумения. Почти невидимый в свете дня костер погружал в воспоминания не хуже завораживающих пассов колдуна. Амэ, прижимающаяся к плечу, словно провоцировала поток воспоминаний.
Азака была еще совсем маленькой девочкой, когда Такамори впервые ее заметил. Тогда они оба были еще детьми. Она была маленькой и худенькой, всегда тихой, с кротким взглядом, но было в ней что-то особенное. Она была его двоюродной сестрой. Возможно, они могли бы стать женихом и невестой, но родные выбрали для них другое. Он должен был стать наследником клана, а она должна была выйти замуж на юношу из вышестоящего клана. Им было всего по пятнадцать...
Потом они совершили побег, их нагнал несостоявшийся жених, сумбурная дуэль, и Такамори очутился один с любовью в сердце, которая не могла быть выплеснута, и убийством человека, которого убивать не хотел. И, возможно, Азаки тоже... но такая мысль причиняла слишком сильную боль. Тогда он бежал из клана, перестал носить моны и зарекся вспоминать. Но это не помогло. Прошлое, словно издеваясь, настигало раз за разом.
И вот опять.
Хотелось позвать ее, попросить прощения, утешить и утешиться самому. Хотелось представить, что сидящая рядом Амэ это на самом деле Азака, но четкое знание не давало такой возможности. Да проклянут ками эти мозги!
Такамори вытащил из фуросики трубку, раскурил. Это средство помогало раньше, должно помочь и сейчас. Пары опьяняющего зелья окутали разум.
- Моя мать называла меня Кагами, - донеслось откуда-то, словно бы издалека. Кагами... зеркало. Если человек является зеркалом, разве может он называться человеком? Ведь человек, по сути, это индивидуальность, личные действия, не отражающие что-либо, только учитывающие. Человек не должен быть зеркалом.
- Особенно если каплями командует твой самый ненавистный враг, которого ты и идешь спасать... – голос Ки-хоши.
Спасать врага. Что же может заставить вступиться за него? Какие мотивы побудить к такому поступку? Но командовать каплями мог только один человек, и люди, уехавшие сегодня, носили его цвета и моны. Значит, они с Ки-хоши близки хотя бы во врагах. Значит, не просто так свела их судьба.
Судьба. Капризная дама в одежде кокетливой придворной дамы, что заставляет всех окружающих подчиняться ее правилам. Безжалостная и холодная, никем не побежденная, хотя бы потому, что точно никто не знает ее замыслов.
Судьба привела его в эту провинцию, она же столкнула его с этими людьми. Надо ли благодарить ее за это? Наверное, да. Наверное, в ближайшее время нужно найти подношения для нее и отблагодарить как следует, что больше не нужно идти одному.
- За бататами мы пойдем, нам потребуется... острый нюх, - донеслась до сознания фраза. - За дровами - вот он.
Мицуке кивком указал на Такамори. Сцена выплыла из тумана, словно специально подготовленная артистами.
- Почему это ты раскомандовался? – возмутился ронин, но неряха уже скрылся в кустах вместе со спутницей. Не оставалось ничего другого, как пойти и найти дрова для костра, тем более, что какая-то внутренняя сила гнала не сидеть на месте, действовать, хотя и не давала подсказки, как. Такамори удалился в лес вдоль реки.

[SonGoku >>>]

Нобору попытались уложить если не спать, то хотя бы отдохнуть после ночных приключений, но сначала дремлющий на ходу мальчик выслушал сдержанное ворчание Хейкичи, который сетовал на безрассудство и непослушание юного господина, а затем - высказанное в куда более крепких и решительных выражениях мнение Онодэры Тодзаэмона. Нобору сидел, понурившись, с раскрасневшимися от стыда щеками (про уши можно было и не поминать, они горели, как будто два праздничных фонарика, словно старший каро все-таки исполнил угрозу хорошенько надрать их для лучшего усвоения урока) и боялся поднять взгляд. Он не оправдывался и не придумывал объяснений, да никто и не просил их. Если честно, то Нобору почти не слышал обращенных к нему речей. Вновь обретенное знание требовало немедленного осмысления, а сил думать не было.
- Мне неприятно, что я стал источником стольких неприятностей, - произнес мальчик в первую же сделанную Тодзаэмоном паузу.
Старший каро замолчал, озадаченно разглядывая своего малолетнего подопечного.

[дон Алесандро >>>]

Шиобара. Дом управителя.

Онодэра Тодзаэмон перечислил все немудреные события: драку между местным стражником и солдатом из свиты даймё, обнаруженные в доме торговца шелками излишние запасы сакэ, и таинственных гостей, которые несомненно скрываются в доме начальника городской стражи.
- Что ж, хорошо, что ничего существенного не произошло – дайме подтащил к себе ещё один свиток – надеюсь, их всех уже наказали?
- Должно быть, - согласился Тодзаэмон; старшего каро не интересовали наказания и другие подобные вопросы.
Странное, должно быть, получится празднество, когда в доме покойник. Впрочем, он давно служил клану Тайра, здесь случались и более необычные вещи. Такой уж клан.
Внезапно дайме махнул веером, будто ему пришла какая-то идея:
- Кажется, начальник стражи приютил монаха… - проговорил князь, чуть улыбаясь – я полагаю, что Кантаро должен быть предан огню на рассвете следующего дня! А чтобы оказать ему полные последние почести за долгую и безупречную службу, я полагаю уместным, чтобы ямабуси читал благочестивые молитвы всю ночь! Разумеется, его услуги будут хорошо оплачены…
- О, я думаю они не откажутся от такой чести, тем более это мой долг, обеспечить достойное погребение, верному слуге - дайме улыбнулся чуть шире.
В дверь поскреблись, не постучали, а именно поскреблись.
- Ваше сиятельное высочество… женщины прибыли и смиренно ждут указаний – голос слуги был тихий-тихий.
- Вот и отлично! Не смею задерживать тебя более – дайме вежливо кивнул Тодзаэмону.

(и СонГоку)

Сообщение отредактировал дон Алесандро - 7-11-2006, 16:38

[Nikkai >>>]

Бамбуковая роща вблизи Шиобары

Между зеленоватых стволов бамбуковой рощи медленно скользил белесый клочок тумана, как будто один из жгутов не успел втянуться в облако и вместе с ним осесть росой. Его не трогало птичье пение, не привлекали спелые ягоды на ветке; порой казалось, будто золотистые солнечные лучи пронзают его насквозь, настолько он был бесплотен, но в тени он вновь обретал четкие очертания. Рот призрака был приоткрыт, словно маленький пришелец с границы миров пил утренний воздух, выискивая дорогу по запаху.
Майе бросилась за призраков со всех ног, спотыкаясь о старые полувысохшие стебли бамбука, о невидимые под этими стеблями камни. Добежала. Протянула руку, словно пытаясь схватить за плечо, остановить - рука прошла сквозь, а пальцы ощутили только легкое водяное прикосновение. Легкое и... страшное.
- Постой! Ты ищешь.. кого-то? Кого-то, кого... любил?
Бореи смотрел куда-то мимо нее; там, где у обычного человека должны быть ноги, туман истончался, и казалось, будто призрак плавает в воздухе... что, собственно, наверное, соответствовало истине. А потом он вдруг кивнул, один раз, очень решительно. С черных волос сорвались мелкие капли.
Майе опустила голову. Чем она может помочь? Она ведь даже по имени никого в Шиобаре не знает! И стражник ее не пропустит. А может быть?..
- Ты помнишь свое имя? Ну... Которое было когда ты был жив?

[SonGoku >>>]

Широкий белый рукав описал почти ровный круг, узкая ладонь призрака клинком ударила... ударила бы Майе в грудь, но маленький кулачок сжался, не коснувшись женщины. Потом призрак указал на небо.
Что это? Иероглиф, которого она не знала? Намек на то, где теперь его имя? Может быть, кто-то из местных знает?
- Пойдем в деревню... вместе. Ты ведь можешь стать мной, правда?
Майе не делала различий между духами, даже с трудом понимала их. Почти каждый пах водой и смертью, некоторые - огнем и гневом. Она могла только видеть, не понимать. Некоторые духи могли становиться ей, это точно. Все ли?
Бореи снова кивнул. Может быть, улыбнулся и показал знаками: открой рот. Вздрогнув - почему-то Майе показалось, что это будет больно - бродяга разомкнула губы. Маленький призрак вдруг оказался совсем близко, теряя очертания и действительно приобретая сходство с дымкой над рекой. Майе вдохнула, как будто туман или дым от благовоний, на мгновение ей стало холодно, словно она выскочила зимой босиком на мороз, а потом вдруг очутилась одна посреди бамбуковой рощи. Бореи нигде не было видно. Девушка закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям, словно бы пытаясь найти духа внутри себя, но он словно бы слился с ней. Обхватив локти руками, Майе пошла туда, где, по ее расчетам, она оставила мальчика. Оттуда она, по крайней мере, помнила дорогу вниз... почти помнила. Зато теперь она знала, что хотел ей показать бореи. Его имя, единственное имя, которое у него было как при жизни, так и после нее, потому что никому не пришло в голову дать ему посмертное. Воин и звезда - Цува Хоши.

(вместе в Утренней девушкой)

[Bishop >>>]

Дорога на Шиобару



Мицуке высматривал среди жухлой травы длинные плети с остроугольными листьями, но и по сторонам не забывал оглядываться – их клан отличался упрямством, непробиваемым и тяжеловесным, как морские утесы. Люди, что послала за его головой вторая жена отца, вернутся, даже лишившись старшего. И вернутся еще раз – пока от них не останется ни одного или они не добьются своего.
Рыжая задумчиво рассматривала окружающий ее лес - все еще витала где-то в облаках. Только наткнувшись взглядом на охапку, уже набранную Мицуке, опомнилась, и начала собирать батат с преувеличенным усердием.
- Это тот праздник, когда люди танцуют в росе, да? - теперь, когда они были одни, кицунэ смогла, наконец, задать давно назревший вопрос.
- Танцуют?..
Им повезло, заметили один кустик, а рядом обнаружилась небольшая полянка, где батат рос в изобилии, вскоре на разложенном платке-фуросики высилась хорошая куча розоватых и красных клубней.
- И купаются в ней, - кивнул роши. – Говорят, роса этой ночи дарит молодость. Врут, наверное, зато весело.
- Они делают это почти каждый год, но все равно стареют. Я видела, - тут же проинформировала его кицунэ. - Но выглядит забавно. Лесные духи всегда собираются поблизости и смотрят на праздник.
Рыжая очистила небольшой батат и попробовала его на вкус. Судя по выражению лица, не понравилось. Мицуке рассмеялся.
- Его сначала надо испечь! Кто же ест сырые бататы? – роши стал завязывать углы фуросики, узелок получался большой, клубни все норовили укатиться; хоть снимай одежду и неси в ней, нет, снимать пока еще рано, луна не взошла. – А сегодня? Будешь смотреть или станцуешь?
- Не знаю, - Рыжая, кажется, всерьез задумалась. - А есть какие-нибудь правила, как двигаться, что делать?
Кицунэ взобралась на упавший ствол какого-то дерева - дожди и время стерли все видовые признаки. Неудобная человеческая обувь скользила, но девушка упорно шагала дальше, вытянув руки в длинных широких рукавах в стороны.
- Да нет... какие же правила в мэйгетцу?

(с Китти!)

[Кысь >>>]

Фуросики наконец-то был увязан, зато его оказалось неудобно тащить. Мицуке взвалил увесистый узелок на плечо. Для обильной росы еще не стемнело, но на нескольких листьях уже выступили мелкие капельки - как испарина на лбу уставшего человека. Роши сорвал один такой лист.
- Иди-ка сюда.
Рыжая спрыгнула с бревна - рукава крыльями прочертили дугу в воздухе. Вопросительно глянула на лист, потом на роши. Протянула руку - запястье без следа загара блеснуло в сумерках.
- Знаешь, почему осенью такая яркая луна? По поверьям там растет лавр, осенью его листья краснеют.
Мицуке слизнул несколько капель с сорванного листа, остатком поделился с лисой.
- А еще на луне живет заяц, готовит из коры и листьев лекарство, что продлевает жизнь. Так старается, что капли летят во все стороны. Хочешь?
- Хочу! - Рыжая сорвала еще лист, брызнула росой на Мицуке. - А куда он потом это лекарство девает?
- Не знаю. Может, боги все себе забирают?
Узелок с клубнями полетел на землю, роши сделал попытку отловить кицунэ за одежду.
- А они разве не бессмертные? - Рыжая вывернулась и обрызгала уже ухо ронина целой подобранной веточкой - росы становилось все больше.
- Как только встречу первого попавшегося бога, сразу проверю, - пообещал Мицуке, вытирая ладонью мокрое лицо.
Примерился, стукнул по ближайшему стволу кулаком - на головы обоих осыпался небольшой водопад.
- Попалась!
- Вот. Теперь и я буду жить вечно, - кицунэ встряхнулась, обдав роши еще одним градом капель. Она честно пыталась состроить на лице обиженную мину, но получалось из рук вон плохо - Рыжую душил смех. Очевидно, воспользовавшись этим обстоятельством, Мицуке отловил наконец увертливую лису.
То, что происходило далее, ведомо разве что бессловесным обитателям полянки - даже любопытные лесные духи предпочли отвернуться в жесте своеобразного великодушия, хотя искушение было и не из легких. А когда над деревьями, наконец, взошла полная луна, то кроме примятой травы и оброненных невначай бататов уже ничего и не напоминало о... О том, чего читатель не знает, и не может знать по понятным ему самому причинам.

Сообщение отредактировал Китти - 8-11-2006, 21:53

[Далара >>>]

Когда Такамори вернулся, ни Мицуке, ни его неожиданной дамы не было и слуха. Зато два звонких девичьих голоса, принадлежавших Олури и Амэ, слышно было очень даже хорошо. Девушки спорили рядом с кучкой каштанов с уже надрезанной шкуркой, сложенной рядом с костром. Одна говорила, что нужно закопать каштаны в горячую золу, вторая утверждала, что достаточно просто положить их поближе к костру, поджарятся и так. Олури возражала, что в деревне всегда клали в золу, если не было посуды.
Мару, после недавних событий не решавшийся бросить хозяина одного даже на минуту, и ездивший в лес на его плече, степенно прошелся взад-вперед и добавил собственное мнение:
- На палочки. Наниз-зать.
Спорщицы повернулись к нему одновременно и с одинаковым выражением.
- А ты пробовал? – язвительно осведомилась Амэ.
Пернатый гордо задрал голову, всем видом показывая: попугаи вообще каштанов не едят, только люди вечно тянут в рот всякую гадость.
Тем временем Олури, воспользовавшись отсутствием внимания старшей, сгребла веточкой побольше золы и принялась старательно закапывать в нее угощение. Такамори сложил добытый хворост недалеко от костра, и тут же был втянут дамами в приготовление пищи и разрешение спора.
Дабы никто не был обижен, каштаны поделили, одну половину закопали в золу, вторую положили просто так рядом с костром. Ронин вынул из-за пазухи бумажный кулек, и Олури тут же сунула в него нос.
- Брусника! – девочка запихала в рот несколько ягод, потом усовестилась, хотя глядела блестящими глазами. – У нас дома тоже растет брусника. Мы часто ходили ее собирать. Я и не думала, что здесь она тоже есть, так далеко...
- Она много где растет, на севере и на юге, на западе и на востоке, - сказал Такамори, вороша палкой угли.
Олури села рядом, тоже протянула палочку. Посмотрела снизу вверх.
- Ты много где был, да? Расскажи про всякие места. Пожалуйста.