Shimotsuke gishi den

[higf >>>]

(Соучастники - Хигф и Далара)

Сколько лет назад состоялось их первое знакомство? Семнадцать, кажется? Вроде бы так недавно, и Танаке Масуми хорошо помнится тот солнечный день. С последней встречи прошло уже около десяти лет. Как мальчишка мог сотворить такое и почему не пришел, не сказал ничего, не посмотрел в глаза тогда? Он обманул. Предал. Он убийца.
- Ты должен умереть. Лучше бы ты не дожил до этого дня после того, что… что произошло.
Глупости он говорит, пустое. Не смог почему-то удержаться.
Невозможно смотреть в глаза. Если бы ложь, можно было бы, но Масуми-сенсей говорит правду, и это гораздо хуже. Такамори опустил взгляд, спину наоборот выпрямил еще больше. Глубоко вдохнул.
Нужно было быть настойчивее. После побега и всего... после деревни, где он скрывался целый месяц. Если бы он не сдался, продолжил попытки встретиться с учителем, сейчас все было бы по-другому. Возможно, Масуми-сенсей убил бы его тогда, но не было бы сейчас этой горечи в знакомом голосе и ненависти в глазах. Неудачные попытки, и он, пятнадцатилетний мальчонка, уверился, что это ками не желают их встречи. В тот последний раз он со слезами на глазах провожал взглядом группу всадников, среди которых был сенсей. Провожал, чтобы встретить почти десять лет спустя вот так.
Ком в груди не давал дышать, и Такамори закрыл глаза, борясь с ним. Сдавленным голосом выжал из себя слова:
- Вы привезли меня на суд дайме провинции. Я благодарен за это.
Почему-то накатило странное желание – сорвать с шеи бывшего ученика кусок нефрита и убить его. Или убить и сорвать – все равно. Нет, стоп, он привез преступника на суд, и закон должен сказать свое слово. Акаихигэ, конечно, со странностями, но он должен понять…
Странное желание схлынуло, и, будто груз на веревке качнулся в обратную сторону. Возникло желание спросить сейчас, попробовать понять, будто не прошло этих десяти лет. Затем маятник вернулся в исходную точку, застывшую точку холодной ненависти. Он больше ничего не может сказать или сделать.
- Да восторжествует справедливость, - Масуми склонил голову и отошел на несколько шагов.

[Далара >>>]

Говорят, местный дайме – самодур, и решениями его правит прихоть, а не разум. Что ж, криво улыбнулся Такамори, есть шанс на оправдание. Нет, юные мальчики из Ода, я смеюсь не над вами. Оправдание, помилование – о чем речь? Смешно отрицать вину, которая очевидна. Да, убил Акено. И сделал бы это снова! Здесь нечего отрицать. Даже если бы было желание, одного взгляда на лицо Масуми-сенсея достаточно, чтобы оно пропало. Давно нужно было надеть белые одежды, попросить кого-нибудь... Да нет, кто окажет честь беглому преступнику? В лучшем случае просто меч, в худшем – веревка, как для какого-нибудь бродяги.
Отец, ты собственными руками убил бы такого сына, разве нет? Убил бы... Так и видится лицо, родное и отстраненное до недоступности. Гордый род, стремление быть наверху, вечное следование традициям до буквы. Посмотрел бы ты сейчас на сидящего посреди двора в чужой одежде, окруженного со всех сторон. Впрочем, ты, наверное, давно отрекся от такого наследника. Или объявил умершим и назначил другого. Да, ты наверняка сделал именно это.
Почему они тянут? Сколько можно сидеть здесь, пытаясь хоть немного размять затекшие руки, несмотря на стягивающие запястья веревки? Этот обычный двор заурядного деревенского богатого дома уже приелся до тошноты. Мальчишки, только-только получившие свои мечи и прически, заметно нервничают. Интересно, им когда-нибудь приходилось убивать? Вообще видеть мертвого человека? Вряд ли...
Еще этот холод. Можно поклясться, что здесь призраки. Возможно, это Азака терпеливо ждет, когда ее несостоявшийся жених наконец-то коснется ее снова, чтобы уже не разлучаться никогда. Ничего, любимая, осталось недолго.
Шаги. Что, уже, наконец? Юноша чуть старше остальных. Удивленно вздымаются брови, на мгновение кажется, что это сам Ода Нобунага почтил вдруг этот двор своим присутствием. И словно опять толкает в спину Сакио, напоминая, что надо кланяться. Разум говорит: быть не может, и видение пропадает. Ода Хидэнобу до дрожи похож лицом на своего деда. Ходят слухи, что это сам Нобунага, перевоплотившийся в собственного внука. Много слухов ходит. Например, что он несдержан в своих желаниях, и может сотворить что взбредет в голову.
Смотрит. С презрением, чем же еще. Невольно на губах пробивается улыбка-смешение горечи и удовлетворения, что не обманулся. Вот от чьей руки не хочется отправиться в павильон Белой яшмы.

[SonGoku >>>]

Вскоре одна за другой начали поступать вести от лазутчиков, и ни одна из новостей не обрадовала. Хуже всего оказались две последние: о нескольких мертвецах на дороге и об армии, которая форсированным маршем пересекла равнину от Ашикаги до Никко, этим утром переправилась через Кинугаву и, если солдаты окажутся неутомимыми, то вскоре подступят к непрочным стенам Шиобары. И герб на штандартах виден издалека.
На известие о трупах юный Хидэнобу лишь махнул рукой, помрачнев, и попросил, нельзя ли отправить людей, чтобы привезти тела для должного погребения. А заодно добавил, что предпочел бы, чтобы шляющиеся по здешним лесам монахи больше думали о смирении и просветлении собственных душ, чем о прибавлении в Павильоне белой яшмы душ посторонних.
Не сразу, но старшему каро дома Тайра удалось получить у Хидэнобу краткий и не изобилующий деталями рассказ о встрече их небольшого отряда с хорошо вооруженными святыми людьми.
- Если они вдруг повернут сюда, - сумрачно добавил Ода, - встреча с Хосокавой нам покажется благом. Они и при деде не отличались терпимостью, а теперь их некому сдерживать.
Онодэра Тодзаэмон поблагодарил и, распорядившись сообщить остальным воинам свиты, что найти его можно у центральных ворот, туда и отправился, предварительно отправив крестьян рубить бамбук для дополнительной защиты стен. Он надеялся, что Хосокава не станет предпринимать необдуманных действий, хоть и не очень на это рассчитывал. Ну что ж, хорошо, что бамбука в окрестностях растет много...

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Дорога на Шиобару

Глухой стук копыт в дорожной пыли постепенно приближался, было слышно, что приближающиеся всадники идут неторопливой рысью, - скорее всего потому, что за сегодня уже проехали немало ри и еще больший путь еще предстояло истолочь копытами коней. Наконец из-за поворота показались пять сидящих на небольших выносливых лошадках, человек. Легкие доспехи из материи, пара переброшенных через седла нагинат и мечи в ножнах, – все в их облике говорило о том что это в первую очередь дозорные и лазутчики, а уж во вторую – воины. Монотонно покачиваясь в седлах они вели неторопливую беседу, единственно подобающую достойным людям и слугам могущественного даймё, не забывая при этом внимательно замечать все, что происходило вокруг.
Естественно, даже будь на месте этих воинов неопытные мальчишки, не заметить застывшего посреди дороги огромного, черного как смола скакуна и одетого в тяжелые доспехи воина, чья физиономия отнюдь не лучилась радушием и миролюбием, восседающего на спине коня, они бы не смогли. Передний из воинов – высокий и долговязый малый в алых одеждах дома Тайра покосился на всадника черного коня, ласково прикоснулся к древку, словно погладил лежащую поперек седла нагинату, но беседы с одним из спутников – пухлым коротышкой, который будто бы нечаянно положил руку на рукоять меча, ни на миг не прервал.
Десятник кавалерии-нагината клана Санада, ветеран победоносной компании на землях Коре, подождал пока всадники приблизятся на расстояние двадцати-тридцати шагов, оскалился еще кривее, похлопал по шее нервно фыркнувшего Демона-У и, задрав лицо к небу, зарычал. Низкий, вибрирующий звук, грозный рев, которым обычно тигр-самец оспаривает у клыкастого конкурента охотничью территорию, словно предупреждая: «Не отступишь, буду убивать!», прокатился по окрестностям.

[Bishop >>>]

(soshite Reytar)

Рык был довольно коротким по длительности, но весьма не бесполезным, так как на разных участников этой сцен оказал весьма разное воздействие: невысокие поджарые лошадки, так удачно подходящие для ведения дозоров, отлично знали, что такое тигр, боялись его и не желали иметь с ним ничего общего. Лошадки тут же испуганно заржали и заметались, горя желанием унестись подальше и лишь сдерживаемые крепкими руками вцепившихся в поводья сквернословящих всадников, которым отнюдь не хотелось падать из седел, остались на месте, громко хрипя и кося бешеными глазами. А вот на черного жеребца тигриный рев произвел полностью противоположный эффект, - Демон-У яростно взвизгнул и с громовым топотом ударил в галоп, причем не куда-нибудь подальше, а прямо по курсу, туда, куда была направлена его голова. На свою беду, на пути яростного Демона оказался долговязый предводитель дозорных, чей фыркающий от страха и пританцовывающий конек развернулся почти поперек дороги. Вот его-то черный жеребец и ударил грудью, попав по корпусу в районе седла.
Удар могучего черного жеребца был страшен - рыжеватого конька просто снесло с дороги, а куда улетел всадник, и насколько серьезно ему досталось, Хидэтада так и не успел понять.
Демон-У заржал и поднялся на задние ноги, молотя передними по воздуху перед собой так, что под эту "молотилку" словно нечаянно, угодил недавний собеседник предводителя - тот самый толстячек, тут же с громким криком рухнувший из седла и сжимавший рукой правое плечо, по которому пришелся удар подкованного копыта.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
там же

- САНАДА!!! – Некормленой и крайне злобной пандой ревел Хидэтада, полосуя воздух справа от себя, стараясь дотянуться лезвием до очередного из всадников, который заслонялся собственной, более короткой и легкой нагинатой. Громкий лязг и жалобный стон разрубаемой стали, в руках у одетого в легкий матерчатый доспех, удивленно округлившего глаза дозорного, остается дважды по пол нагинаты, а тяжелый кавалерист в рогатом шлеме перехватывает древко и тупым концом нагинаты с размаху тычет в лицо все еще не верящего, что уцелел, противника. Звук глухого удара, дозорный рыбкой вылетает из седла и валится в пыль, все еще не выпуская из рук куски того что недавно было нагинатой, а кавалерист в цветах дома Санада уже разворачивается к двум другим, пришедшим в себя от неожиданности, справившимися с лошадьми и наседающими на него вместе, оставив за спиной обочину дороги, противниками, мечи которых, полосуя воздух отбрасывают солнечные зайчики.
Мицуке не был уверен - стоит ли ему соваться в общее месиво. Своя голова ему нравилась на собственных плечах, но выбирать не приходилось. Роши взвесил на ладони короткий клинок метательного ножа. Еще один сегодняшний неудачник свалился в пыль, а Мицуке мысленно поблагодарил родной клан за нежданный подарок. Потом вынырнул из зарослей позади дозорных, подцепил ближайшего за ногу, дернул изо всех сил, вышибая из седла.
Дозорный заорал и замахал руками, яростно стараясь удержаться в седле, но не преуспел в этом начинании, словно мешок с рисом плюхаясь в пыль, но тут же вскакивая и размахивая мечом, устремляясь на недорого, хотя и добротно одетого долговязого малого с прической ронина. От обочины дороги, занося нагинату для удара, к месту боя ковыляет изрядно запыленный и поцарапанный предводитель сторожевого отряда, улетевший от удара Демона-У в кусты и именно в этот момент вернувшийся на поле боя.

[Bishop >>>]

Мицуке от расстройства покачал головой, меч уютно дремал в ножнах, участвовать в бою не желал, что ты будешь делать? Бродяга наклонился, подобрал с дороги обломок древка – им и вытянул первого обалдевшего от удара о землю стражничка по рукам, заставляя выпустить оружие. Со вторым этот фокус едва ли прошел бы, и роши нырнул под клинок нагинаты, как будто все-таки собрался расстаться с жизнью. Он врезался плечом под «фартук» доспеха. С громким отчетливым: "Ф-фу-у-у-уххх…", сопровождаемым выпучиванием глаз, предводитель стражников отлетел на несколько шагов назад, скорчился, зашатался и рухнул на землю, где начал качаться, постанывая и все так же пребывая в свернутом виде. Первый, которому досталось древком по рукам, взвыл благим матом и сейчас тихо сипел сквозь сжатые зубы, сидя в пыли, обхватив здоровой рукой ушибленную и баюкая ее словно младенца. Тот же из стражников, по чьему плечу "прогулялось" копыто Демона-У, изрядно оное подпортив, а возможно и размозжив, заправил вышедшую из строя руку за пояс, выхватил левой рукой меч и осторожно приближался к ронину, готовясь полоснуть его по руке или ноге, что бы лишить подвижности и уровнять шансы.
Что ж, на равных так на равных. С небольшим исключением. Роши выпрямился, исподлобья отслеживая передвижение стражника. Одной рукой придерживал мечи, что были заткнуты за пояс.
Стражник занервничал, услышав за спиной громкое фырканье боевого жеребца, в чьих боевых качествах не мог усомниться и, надеясь хоть как-то вывести из строя ронина до того, как на него бросится СТРАШНЫЙ ЧЕРНЫЙ ЖЕРЕБЕЦ со своим одоспешенным всадником, атаковал сам. Он сократил дистанцию коротким шагом, нанося простой удар сверху вниз, но, готовясь попытаться уколоть тыльной стороной, если удар цели не достигнет. Мицуке шагнул ему навстречу. Короткий миг как будто ничего не случилось, оба замерли, прислушиваясь к чему-то. Потом стражник недоуменно скосил глаза, пытаясь разглядеть, что творится у него с животом. Потом, хлюпая кровью, сел в пыль. Мицуке поморщился, вытер клинок.

(те же)

[Reytar >>>]

Те же...
Там же...

- А с остальными что будем делать? – Полюбопытствовал все так же восседающий на коне Хидэтада. – «Лишние глаза и уши нам ни к чему, но и добивать этаких «вояк» право стыд возьмет…» - Кавалерист покосился на тихо стонущего предводителя стражников, все еще лежащего в пыли и сжимающего руками промежность, и скривился.
- Оставим здесь, - решил Мицуке. - Возьмем их лошадей. Верхом мы быстрей доберемся.
- Вот это дело! – Кавалерист улыбнулся и рявкнул на израненных стражников так, что на ближайших деревьях задрожала листва:
- Шустренько встаем, уважаемые, так-вас-разэтак! Оружие складываем вот здесь, что бы я видел где оно лежит, а потом культурно отходим к обочине, присаживаемся в позу лотоса и тихонько медитируем никому не мешая, до тех пор, пока я не скажу. Иначе, выводы делайте сами – два трупа уже есть, если горите желанием пополнить собой яшмовые палаты Подземного Царства Янь-Вана – рискните!
После того, как мрачные словно грозовые тучи, но молчаливо-покорные стражники положили на землю свое оружие, а затем сели на траву у обочины, где было указано, Хидэтада спешился и приблизившись к ронину хмыкнул:
- А ты, уважаемый, знаешь какой-то хитрый прием, как я погляжу? Как ты это сделал и где научился подобному, не подскажешь ли? Честное слово – впервые вижу такое умение владеть клинком, такую скорость и точность удара, ведь ни я сам, ни этот дурак не успел заметить как ты выхватил меч!
- Это техника, не прием. Посмотрел бы ты моего деда! Вот у кого скорость...
Роши оглянулся на заросли.
- Вылезайте! Нам пора идти дальше.

[higf >>>]

Принимать участие в бойне, подобной развернувшейся, не для самообороны – недостойно священника. Тем более, трудно помочь воинам, если на тебе лежит заповедь «Не убий», сдерживающая руку.
Отец Андрео ждал в кустах, около Олури, готовясь помочь девочке, если дело обернется не самым лучшим для их отряда образом. Быстро – схватка заняла в действительности очень мало времени – выяснилось, что если кто и нуждается в помощи, так это противники бравой пары – Хидэтады и Мицуке. Когда португалец покинул укрытие, предоставленное лесом, стражники сидели рядком, напоминая наказанных нерадивых учеников в монастыре, где когда-то он начинал путь к Богу.
Вот только пара из них уже завершила свое обучение навсегда, и путь в этом грешном мире – тоже. Очередная смерть, не первая и не последняя, увиденная миссионером. Люди очень усердно убивали друг друга, и в просвещенных странах, и среди варваров…
- Смилуйся, Господи, над их душами, - произнес европеец.

[Grey >>>]

Пара капель, чудом уцелевших на дне фляги, одна за другой упали на язык монаха, чтобы исчезнуть через мгновение в горле. Кин Ки посмаковал еще несколько секунд остатки золотистого нектара и вздохнув выбрался из повозки. Бедро уже практически не болело, но при ходьбе старик все же пока предпочитал опираться на свой посох.
На дороге уже шел последний акт очередного представления на тему "Кто кого больше поубивает!" Одним из главных критериев этого действа, похоже, было еще и дополнительное зверство, проявляемое исполнителями, причем желательно ярко выраженное.
Бросив взгляд на тех двоих, что отправились испить из Желтого Источника, Ки недовольно поморщился. Они шли спасать Юджи-сана, но, в конце концов, неужели нельзя было обойтись без убийства хотя бы таких уж совсем "безобидных" противников. Для грозных спутников монаха вряд ли составило бы большого труда просто ранить врагов, а не обязательно лишать тех жизни. Но воскрешать Кин Ки не умел, а потому лишь прошел мимо смирно сидевших воинов, и остановился на краю дороги.
Рыжая лошадка, отбежавшая дальше всех остальных, поняв, что сражение уже закончилось, невозмутимо объедала листья с одного из кустов, ничуть не интересуясь своей судьбой и судьбой своего владельца. Ки улыбнулся и негромко прищелкнул языком, издав странный звук. Лошадь оторвалась от своей трапезы и удивленно обернулась. Монах чуть слышно чирикнул еще раз. Обернувшись теперь всем телом, конек неторопливо потрусил к Кин Ки, и замер когда рука старика легла на его холку.
- Не вечно же Мицуке-сану меня на себе возить, - усмехнулся Ки, обращаясь к животному.

[дон Алесандро >>>]

Шиобара


- Нобору... Ноборуу... - голос звал тихо-тихо и очень мягко, но голос почему-то проникал глубоко-глубоко, он звал, манил, просил, и будто старался заполнить сознание мальчика - Иди сюда... иди ко мне!
Под верандой произошла небольшая, но яростная возня, и во двор выбрался чумазый племянник сиятельного дайме; растрепанные волосы были щедро украшены паутиной, а на одежде к прежним мазкам туши прибавились пятна от грязи и чешуйки лишайника. Мальчик, потупившись, шмыгнул носом.
Князь стоял на веранде, неподвижно, руки в рукавах кимоно, лицо казалось воплощением спокойствия, опустив взгляд на мальчика, Акаихигэ прищурился, взор его впился в паренька.
- Нобору... - интонация голоса князя была странной, удивление смешанное с недовольством и массой показного спокойствия, будто жирного трепанга чуть присыпали перцем, перчинки есть, но вкуса так и не появилось.
- Я больше не буду, - без особой убежденности отозвался мальчик; глаза его за длинной челкой озорно блестели. - Можно мне пойти переодеться?
Он сделал шаг к подбежавшей прислуге, которая во главе с запыхавшимся Хейкичи столпилась неподалеку. Дайме милостиво кивнул, и слуги, подхватив мальчика, бросились выполнять экзекуцию. И вскоре Нобору опять вывели из дома, уже чистого и одетого в парадную одежду; даже сумели причесать копну волос на голове, так что мальчик выглядел необычно по-взрослому и серьезно. К тому времени приготовили и плетеные подушки-дзабутоны, разложив их на веранде с другой стороны двора, а для господина Акаихигэ вынесли походный складной стульчик.

[Далара >>>]

Ода Хидэнобу уже ждал, прохаживался нетерпеливо по двору, сжимая в кулаки заложенные за спину руки. Самураи из свиты сиятельного дайме, те, кто были постарше, негромко перешептывались; кто-то сказал, будто ждет, что услышит требование подвести коня. Заметив Акаихигэ, Ода повернулся к нему.
- Онодэра-доно просил передать, что возводит укрепления у стен Шиобары, - негромко произнес Хидэнобу. - Сюда идет армия. Поспешим.
При слове "армия" пленник встрепенулся. На его лице отразилось веселое недоумение человека, которому уже нечего терять. Но продержалось недолго, сменившись на сомнение, и наконец скептическое покачивание головой.
- Да, князь Хосокава, видимо решил нанести нам визит - дайме улыбнулся - Начнем же!
Акаихигэ опустился на стул и вынул руки из рукавов вновь явив свой любимый веер.
Двое юных членов клана Ода, что покрепче, ухватили Такамори под руки, заставив встать, провели два шага и снова усадили, теперь уже лицом к веранде и суду. Один из юношей поправил сбившееся косодэ, запахнув его как можно плотнее. Оба встали позади в сторонке, настороженно поглядывая на подсудимого. Тот повернул голову, кинув единственный взгляд на Танаку, потом сел прямо и устремил рассеянный и словно бы невидящий взгляд в сторону дайме.
Хмуря выгоревшие брови, Хидэнобу занял положенное место, перечислил немногочисленные преступления некоего Кинджо Такамори из Овари, призвал в свидетели присутствующего главу рода Танака, «от чьего имени и по чему требованию призывают к справедливости». Заметно было, как ему хочется поскорее закончить дело и вернуться к делам собственным.
- Что ж, суть дела ясна, - дайме внимательно смотрел на подсудимого, будто нашел что-то интересное и разглядывал это, обмахивая себя веером - у тебя есть, что сказать по делу, Кинджо Такамори?
- Я не отрицаю, что совершил все, перечисленное господином Ода Хидэнобу, - ответил подсудимый безучастным голосом, словно не его судьба решалась сейчас, словно что-то гораздо более важное занимало его мысли. Возможно, он про себя уже составлял предсмертное стихотворение. Потом, словно вспомнив, добавил:
- Да, я убил Танаку Акено. Но и он хотел моей смерти.

(Сон+Дон+я)

[SonGoku >>>]

- Не отрицаешь? - улыбка чуть осветила лицо дайме - Интересно... Скажи, что побудило тебя совершить все это? Ты не похож ни на смертника, ни на раскаявшегося преступника!
- На этих делах лежит снег многих зим. Ни к чему ворошить его ради простого любопытства, - произнес обвиняемый. Рассеянность во взгляде ушла, теперь он смотрел в упор на Акаихигэ, точно пытаясь найти что-то в складках яркой одежды.
Нобору все никак не мог усидеть спокойно на одном месте, он то и дело порывался открыть рот и что-то сказать, но умолкал под тяжелыми взглядами взрослых.
- Нобору, а что ты скажешь? Тебе принимать решение... ты судья, - дайме махнул веером слугам, - Но сначала покажите, господину Кинджо, как правильно смотреть на высокородных господ...
Пара слуг подхватили бамбуковые палки и подскочили к обвиняемому:
- Раз...
- Два...
- Три...
- Четыре.
Отсчитал дайме. Четыре сочных удара обрушилось на Такамори, после чего, слуги подняли опутанного веревкой человека и снова поставили его на колени, при этом косодэ раскрылось, и стала видна обнаженная грудь воина.
- Казнь в день, отведенный для праздника, - произнес чей-то голос, - никому не принесет добра.
Кто-то схватился за меч, некоторые отпрянули. В последствии все они пришли к выводу: не иначе, как прорицатель появился из воздуха. Никто не видел, чтобы он входил во двор, никто не заметил, как он уселся в стороне, прислушиваясь к разговору.
- Не много ли смертей в этом доме?

(дон Алесандро, Далара и Bishop)

[Далара >>>]

Такамори, стараясь восстановить дыхание и морщась - слуги не жалели силы, - обернулся на голос вместе со всеми и не сумел удержать возглас удивления. Невозможно перепутать эти глаза, будто глядящие тебе прямо в душу, не отвлекаясь на внешние проявления. Длинный острый нос, губы в неизменной полуусмешке. Даже аккуратная гладкая прическа и головной убор те же самые. Но как он мог оказаться здесь?! Именно сейчас.
Глаза Нобору сузились, когда он тоже посмотрел на пришедшего.
- Ты знаешь что-то... об этом человеке, что нам следует знать? - голос тоже был напряженным.
Дайме перевёл взгляд нового участника действа. Улыбнулся и слегка наклонил голову.
Прорицатель, как и положено людям его занятия, был одет в белое каригину, низ длинных штанин был запачкан в пыли, но - никто не допускал мысли, что повелитель демонов и стихий мог шагать по дороге, словно обычный человек. Постукивая по ладони сложенным веером, колдун с интересом разглядывал мальчика, что подобно взрослому должен был решать судьбу пойманного преступника.
Потом один раз кивнул.
- Да.
Нобору тоже кивнул, приглашая говорить.

(теперь нас еще больше: СонГоку, Китти, Бишоп, Хигф, дон Алесандро и я)

[дон Алесандро >>>]

- Достаточно будет просто слов или потребуется доказательство? - усмехнулся колдун; жмурясь, точно большой кот, посмотрел на солнце, потом - точно так же - на связанного человека перед верандой.
- Скажи слова, - губы наследника тронула едва заметная улыбка. Взгляд скользнул по представителям клана Ода, по "дяде". - И доказательство тоже... потребуется.
- Мы слушаем тебя - князь прикрыл глаза и сложил свой веер.
Ронин заволновался, в очередной раз попробовал на прочность веревки, все так же безуспешно. В груди поднималось щемящее предчувствие чего-то непоправимого, что уже словно стоит за стеной, тенью на рисовой бумаге, готовое отодвинуть тонкую перегородку и шагнуть в бытие. Камень на груди стал почти горячим. Захотелось снять его, сдернуть, чтобы перестал касаться кожи.
- Принесите мне принадлежности для письма, - прорицатель сунул веер в широкий рукав.
Хидэнобу чуть не взорвался возмущенным протестом, но его удержали. Он раздраженно махнул рукой, отвернулся: делайте, что хотите.
Колдун - как будто нарочно испытывал терпение всех собравшихся - неторопливо перебирал кисти, потом ему не понравилась палочка спрессованной туши, но в конце концов все было готово. Он передал сложенные змейкой полоски бумаги слугам.
- Пусть развесят вокруг двора.

(СонГоку, Китти, Бишоп, Хигф, дон Алесандро и Далара!)

[higf >>>]

Оттянув, чтобы не мешал, рукав каригину, другим концом кисти прорицатель начертил вокруг Такамори несколько прямых линий - восемь раз по три. Повернул голову к сидящим на веранде судьям.
- Уверен ли сиятельный князь, что поступки его продиктованы справедливостью, а не местью?
- Я уверен, что мои поступки в отношении этого человека не продиктованы личной местью - медленно проговорил князь - Так я вижу его впервые в жизни.
Масуми, стоявший с каменным лицом, внутренне поморщился, когда палки обрушились на плечи Такамори. Он хотел смерти убийцы и предателя, но не унижений своего бывшего ученика. Акаихигэ не был его господином, и ничто не мешало Танаке осуждать его действия, часто, как говорили, не несущие никакого смысла.
Суд выглядел глупым фарсом. Вершил его мальчишка, бегавший от тех, кто должен был привести его в порядок перед таким важным действием, Тайра развлекался, все затягивалось, а ведь так хотелось, чтобы дело было закончено как можно скорее!
Тут, в довершение всего, словно из-за кулис театра, появился прорицатель в белом. Похоже, пришел пешком. Странно, но думать об этом некогда, и недовольство пересилило почтение.
Масуми шагнул вперед и почтительно, но твердо заговорил, по-прежнему с невозмутимым видом:
- Я хотел бы напомнить справедливым и мудрым, что вершат суд, что он уже назначен и должен быть свершен. Не дОлжно затягивать пребывание преступника, признавшего виновность, в этом мире.

(Шестеро - не рекорд ли? Бишоп, СонГоку, Далара, дон Алесандро, Китти, Хигф.)

[Bishop >>>]

Акаихигэ перевел взгляд на говорившего.
- Кто это? - спросил дайме у Оды - Вы его знаете уважаемый Хидэнобу-кун? Мне кажется, он приехал в составе вашей свиты.
Взгляд янтарного цвета глаз с тигриным вертикальным зрачком остановился на Танаке.
– В нем... – перебивая ответ Хидэнобу, колдун прикоснулся ко лбу связанного преступника сложенным веером, – спит другой. Казните одного – погибнет второй. И тогда люди скажут, что сиятельный князь Тайра-но Акаихигэ мстит за родственников, но не так, как положено воину и военачальнику.
Ода, который как раз наклонился к дайме, чтобы подтвердить свое знакомство с Танакой, быстро выпрямился и схватился за рукоять меча.
- Мы уважаем твое искусство, но зачем ты оскорбляешь правителя этой земли?
Пожилой самурай, кажется, начинал испытывать презрение к Акаихигэ, похоже, толком не слушавшего юного Хидэнобу, ведь тот представлял Танаку. И это - властитель, хранитель земли и судья? Хотелось бы узнать, правда, имеет в виду прорицатель? Однако пока ему неприлично спрашивать.
- А что скажет судья? – прорицатель склонился в поклоне, недостаточно низком, чтобы нельзя было следить за людьми во дворе.
- И вправду, - дайме повернулся к Нобору - каково твоё решение?

(СонГоку, Китти, Далара, Хигф, дон Алесандро и Бишоп)

[дон Алесандро >>>]

Шиобара.

Суд, похоже, остановился, всё ожидали решения мальчика, слуги даже немного заскучали, хоть и никоим образом не подавали вида. Солдаты готовились к обороне, местные жители уже начали рубить бамбук и укреплять стены, аркебузиры стояли отдельно, проверяли сух ли порох, заряжены ли ружья, исправны ли запалы. Стража вокруг самого Акаихигэ сменилась, самураи надели боевые доспехи, и приготовили алебарды. Шиобара готовилась постоять за себя перед приближающейся армией!

[Кысь >>>]

(я и СонГоку, по просьбе и с разрешения Хиноде)

Никем незамеченный с другой стороны дома из-под веранды выбрался еще один мальчик, удивительно похожий на первого; хотя все мальчишки в этом возрасте одинаковы. Особенно, когда вылезают из мест, где можно всласть вываляться в паутине, опилках и мокром песке. Он сделал осторожный шаг в сторону от дома, оглянулся на музыкантов, но те не обращали на него внимания. Слепой настраивал биву и только усмехнулся, когда под ногой маленького беглеца скрипнул песок.

Ей было страшно, очень страшно. Она не могла почувствовать мальчика-призрака теперь, а потому ей неизменно казалось, что страшный человек просто съел его. Худые плечи дрожали, и, хуже всего, она не помнила, ради чего тут оказалась. Дорога проваливалась пропастями, вокруг стояли стены - и не было никуда выхода. Худенькая оборванка с растрепанными длинными волосами просто кружилась на одной из центральных улиц, пытаясь решить, какая пропасть менее страшная.

Мальчик сделал второй шаг, затем третий... а затем, уже не оглядываясь, перелез через стену и спрыгнул на другую сторону. И теперь уж пустился бежать во весь дух. Пока не налетел на перекрестке на кого-то, кто случайно очутился у него на пути. Преграда была не слишком крупная, но все же и ее хватило, чтобы мальчишка с размаху уселся в уличную пыль.

[SonGoku >>>]

(Хинодэ попросила, вот и старались)

Девушка рассматривала его с удивлением и еще каким-то странным выражением - словно только что оторвалась от какой-то страшной истории.
- Извини... я не хотела.
На чумазом лице засияла широкая улыбка.
- Ты тоже идешь смотреть на осаду?
- Нет, - задумчиво. - Туда нельзя. Давай убежим, а? Подальше...
- Но я хочу посмотреть! Я никогда не видел настоящего сражения!
Тут пацан сморщился, потому что только что соврал, но признаваться в этом уже было поздно да и не очень удобно.
- Ну... почти не видел. В прошлый раз мне не дали как следует посмотреть, - он вздохнул. – Да и в позапрошлый... А почему туда нельзя?
- Там будут убивать, - серьезно ответила Майе. - Это плохо.
- Я не позволю, чтобы тебя убили, - пообещал без тени улыбки пацаненок.
- Меня не надо. Там умрут много, - вздрогнула, опустила взгляд.
Ветер донес откуда-то запах костра. Мальчишка сморщился еще больше, как будто собирался пустить слезу, но передумал.
- А что же тогда делать? – растерянно спросил он.
- Не знаю. Хочу отсюда... - Закрыла лицо руками.
- Мы можем спрятаться в святилище Ину, - предложил мальчик, почувствовав себя старшим из них двоих. – Если сумеем выбраться из города.
- Сумеем, - кивнула Майе. - Они все будут там - рука взметнулась навстречу предполагаемой атаки. - А мы пойдем туда.