Shimotsuke gishi den

[Bishop >>>]

Дорога на Шиобару

- ... на дороге всегда можно столкнуться с пьяницами, дебоширами, безумцами и прочими глупцами. Вот почему древние говорили: «Выходя за ворота, самурай видит врага»...
Кот высунул морду из-за пазухи хозяина, с глубочайшим сомнением на рыже-белой морде уставился наверх. С одним из людей, к которому подходили все четыре определения, он был знаком достаточно давно. Для этого ему не требовалось выходить за ворота их дома в Наре.
- Что делает воин на поле сражения?
- Мрр?
- Он пойдет вперед, дубина полосатая. И не будет думать ни о чем, кроме верности и долга. И без колебаний отдаст свою жизнь...
- Мя?
- И ты тоже, раз уж ты воин.
Кажется, бесхвостый кот задумался, что же делать одному отдельно взятому самураю, который путешествует за пазухой у своего господина. Господин вместе со спутниками направлялся к неведомой Чиру цели. Теперь, когда не надо было месить дорожную пыль самостоятельно – хозяин ехал верхом на одной из отобранных у лазутчиков лошадей – лапы отдыхали, зато сокращалось время на размышления.
- Долг самурая, и знатного, и низкого ранга в первую очередь в том, чтобы сражаться, - роши легонько щелкнул кота по любопытному носу. – А некоторые считают исполнение своих обязанностей утомительным. Так вот они – не что иное, как лакеи и слуги в самурайских одеждах.
- Ма-а!
- А при сопровождении господина самурай обязан представлять себе место, где они остановятся на ночлег...
Под пристальным взглядом кота Мицуке поперхнулся. Вот тут Чиру прав: а сам-то он хорошо представлял те места, где собирался заночевать?
Еще один поворот дороги - и они окажутся у городских ворот.

[Далара >>>]

Провинция Идзумо

Шорох прибрежных волн и незабываемый запах моря пропитали всю эту местность, вплоть до каждого листа на деревьях. Впереди, освещаемые послеполуденным солнцем, покоились равнина моря и торчащие из нее две каменные глыбы, напоминающие ворота-тории, у которых кто-то убрал горизонтальную перекладину. Не раздумывая, Кайо направилась прямиком к каменным стражам границы, незримой для простых смертных. Итачи смотрел на воду с сомнением, но видя, что его спутница не колеблется, поспешил следом. Вот уже вода заплескалась у ног. Ласковые волны прибоя стремились поглотить, присвоить.
- Куда мы идем? - вопросил бывший сын управителя Шиобары, когда вода добралась до пояса.
- Впереди нас вход в Ёми, царство мертвых, - отозвалась девушка, ставшая вдруг отстраненной, будто надела доспехи, за которыми не видно человека.
- Зачем оно нам? Что мы там будем делать? – заволновался юноша, которому только недавно исполнилось четырнадцать, и он совсем не хотел по собственной воле переходить границу между жизнью и смертью.
- Мы хотели узнать, где четвертый Хранитель земли или хотя бы, кто он. Идзанами – одна из двух создателей мира, уж она-то должна знать, - с особым, не свойственным ей пафосом ответила Кайо.
Хикари встал как вкопанный, на его лице отразилось пополам со страхом упрямство избалованного ребенка, казалось бы, оставленное в прошлом.
- Я туда не пойду. Это вы хотели узнать, а не я.
- Ты отдал мне в служение свой меч.
Юноша растерялся. Обещал, конечно, но...
- Возвращайся на берег, - приказала хранительница юга, не дожидаясь, пока ее спутник придет хоть к какому-нибудь решению.
Он кивнул, заторопился обратно на сушу, к солнцу и твердой опоре.
Голодный, одинокий, Итачи прождал до заката, но никто к нему так и не пришел. Словно вода поглотила сияющую птицу навек. Могла ли Кайо остаться в Ёми?

[Grey >>>]

Поляна неподалеку от дороги на Шиобару

Два человека в белых платках, повязанных на голове и вокруг лица так, что оставались открытыми лишь глаза и переносица, быстро пересекли поляну и склонились у потухшего костра. Один из них внимательно рассматривал примятую траву и другие следы недавно свернутого лагеря. Другой выхватил из кострища пригоршню пепла и помял ее в руке.
- Треть дня, не больше, - пробормотал он, из-за повязки голос вышел приглушенным.
- Как же мы смогли разминуться? – произнес в ответ второй сохэй, явно более молодой, чем его спутник.
- Кто знает помыслы Будды, - отрешенно сказал тот.
- Но далеко они не могли уйти, у них лишь одна лошадь с тяжелым грузом и повозка, которую они тащат на себе, - сделал вывод молодой монах, заканчивая рассматривать следы на траве.
- Мы настигнем их у Шиобары, появление всадников Ода не случайность. Возвращаемся к развилке, остальные уже должны быть там.
Держа у пояса короткие мечи с длинными рукоятями, сохэи поспешили в обратную сторону, их цель была сейчас от них совсем близко.

[Reytar >>>]

Дорога в Шиобару (в то же время, что и в посте Bishop-sama)

Вновь копыта топчут землю, вновь покачивается седло, вновь скрипит на зубах пыль. «Сколько раз так уже было, а сколько еще будет – не знает никто, разве что самые могущественные из ками, или сами боги могут провидеть судьбы безошибочно, но не простые смертные. Смертным дарован иной удел – скакать в неизвестность, надеясь на лучшее, на исполнение долга, на преумножение чести, на долгие годы жизни впереди, на славу, а может и богатство, на старость в окружении детей, и внуков. Скакать вперед, надеясь на лучшее но ожидая худшего, того, что из-за ближайшего куста в клубе дыма и грохоте аркебузного выстрела может вылететь смерть, может оскалиться в лицо острой сталью в горячке боя, или явиться куда тише и незаметнее, ядом в питье или пище, уколом отравленной иглы в тиши замка, который считаешь своим домом. Никто из смертных не в силах предвидеть, что ждет его впереди, и хвала всем ками за это! За то, что мы – смертные, можем поступать так, как велят нам честь и долг, как велят нам совесть и представление о правильном и не правильном, о правде и лжи, о добродетели и преступлении». - Так или примерно так рассуждал десятник кавалерии-нагината клана Санада, Такеда Хидэтада немного сдерживая Демона-У, что бы его широкая поступь иноходца не заставляла маленьких, но выносливых лошадок, на которых скакали спутники, выбиваться из сил, поспевая за черным как смола скакуном.
Он ни о чем не жалел и не переживал особенно, лишь о том, что бы суметь выполнить поручение, возложенное на него Господином, а там, будь что будет.
Он скакал и сам не заметил, как в глухой стук копыт, сперва тихо и незаметно, начала вплетаться мелодия. Мелодия, через несколько мгновений обретшая звучание и даже текст, нашептываемый разуму кавалериста каким-то тихим, мелодичным, словно принадлежащим женщине, голосом:

Нынче прошлого не жаль,
А что будет – кто ответит?
Снова огненный кинжал
Поднимает черный ветер.

И кто прав, кто виноват, -
Снова гарь над городами,
И звенит шальной набат
Над разбитыми годами.

И опять несется вскачь
Полусонная эпоха,
Что ей крики, что ей плачь,
Лишь бы вдаль вела дорога?

И опять горит земля
Под ногами, под ногами,
И растоптаны поля
Сапогами, сапогами.

Снова в щепки рубят лес,
Плавят сталь в горячке боя,
Мы заплатим за прогресс,
Как обычно, головою.

Вместо чести – лишь огонь,
Вместо долга – черный ветер.
Нет у прошлого ни дня,
А что будет – кто ответит?*

«А что будет – кто ответит? Не знаю… Но если что-то случается, если на небе каждую ночь зажигаются звезды, значит это кому-то нужно? Значит и наш путь кому-то тоже нужен и к чему-то обязан привести. К доброму или злому, важному или не очень, но к чему-то он обязательно приведет. А к чему именно – узнаем в свое время, лишь бы это время не пропустить и сделать все, что нужно, что бы конец пути оказался не самым худшим.» - Подумал Хидэтада, поглядывая вперед из-под козырька шлема. Он чувствовал, что их временная цель – стены Шиобары уже близко…

* - в посте использован текст одной из песен Алькор.

Сообщение отредактировал Reytar - 12-01-2007, 19:33

[Далара >>>]

Все та же дорога на Шиобару

Отец Андрео ехал на лошади вслед за Мицуке и Хидэтадой. Он был не очень привычен к верховой езде, но, как и почти все моряки, крепко держался в седле. Мысли, вполне достойные самурая, бродили в его голове, и он, сам того не замечая, думал почти соответственно едва знакомому по разговорам кодексу. Он виноват тем, что нарушил обещание, виноват перед Богом и семьей. Вполне возможно, что его ждет сегодня гибель, но этим миссионер отдаст долг и искупит грех. Он рискует, чтоб спасти жизнь человека. Недавно знакомого, но все же знакомого. Правое ли его дело? Как разобрать чужестранцу, но иезуит горячо молился про себя и ему показалось, что на просьбы был дан ответ - откуда-то явилась вера, что выбор верный.
Рядом ехала Амэ, сидя на лошади прямо и, судя по хмурому сосредоточению, о чем-то задумавшись. Несмотря на внешнюю хрупкость сложения, правила танцовщица одной рукой, второй придерживая платок-фуросики с завернутыми в него вещами Такамори. Мечи она устроила у себя на поясе.
Позади Олури вцепилась обеими руками в поводья своего коня, умудряясь при этом держать еще и нагинату, отобранную у одного из горе-нападвших. Ей выбрали самого маленького, но он все равно казался громадным по сравнению с девочкой. Словно пытаясь хоть сколько-нибудь увеличить вес всадницы, на ее плече восседал попугай, похожий на матроса, всматривающегося в морские дали.

(вместе с Хигфом)

[higf >>>]

Поначалу он хотел устроиться на холке коня, но животное было резко против, и недвусмысленно выразило свой протест громким ржанием и брыканием. Тяжелая птица заставляла девочку пригибаться, и та чуть не скатывалась с седла то в одну, то в другую сторону – подогнать стремена под коротенькие ножки было некогда.
Несмотря на неудобства, Олури радостно улыбалась. Как же, теперь у нее есть долгожданная нагината, целых две куклы, да и еще и собственный конь впридачу. О таком можно было только мечтать! И они едут выручать Мори-ни, и может быть удастся найти Тото. Тогда все три брата – родной и два названных – будут рядом с ней, и она будет самой-самой счастливой в мире!
Как бы ни был погружен в свои мысли священник, но, наконец, обратил внимание на жутко воинственный вид девочки, которая явно собиралась прорубать дорогу в Шиобару своей новой, но самой уже любимой острой игрушкой, и несколько усомнился, что ее удастся оставить сзади. Сдержав лошадь и бросив очередной немного нервный взгляд на Амэ, миссионер вскоре чуть отстал и поравнялся с девочкой.
- Как вы себя чувствуете, Олури-химэ?
- Отлично! – бодро воскликнула юная воительница и опять чуть не скатилась с седла. Закачалась, пытаясь удержать баланс. Мару захлопал крыльями, но было непонятно, помогает он этим или больше мешает. - Я больше не болею. Жалко только, что Юки не поехал с нами дальше.

(в компании прекрасной дамы, то есть - с Даларой)

[Далара >>>]

(и опять мы)

- Жаль, конечно, но я рад видеть вас такой, - улыбнулся священник. И действительно, он был доволен, что странная болезнь, которая была не совсем болезнью, отступила, но испытывал тревогу, ибо не знал причины. Может быть, напасть затаилась и ждет удобного случая? Плохо, если так, но пока ничего не поделаешь. А Юки вообще был странным... Впрочем, теперь уже не было такой уверенности, где добро, а где зло, но он хотел поговорить не об этом. - Я надеюсь, что вы понимаете, как важна охрана наших вещей и лошадей? Если с ними что-то случится, весь план может оказаться бессмысленным.
- Конечно, - с напускной серьезностью отозвалась девочка. – Их надо очень хорошо охранять, особенно лошадей, потому что мы потом на них поедем.
Это обнадеживало. Похоже, их подопечная прониклась серьезностью момента и не полезет в бойню, которая грозила разразиться. С мужчинами может случиться что угодно, а вот она должно уцелеть. Амэ, как подсказывало какое-то чувство, вряд ли грозит что-либо действительно серьезное. Оставалось надеяться, что опасности подвергнется не Олури, а, в худшем случае, какой-нибудь неосторожный крестьянин, если таковой пройдет в это время мимо.
- Конечно, а ведь их могут попытаться украсть, - произнес отец Андрео и посмотрел на Мару. - Правда ведь? - спросил он у попугая по-португальски.
- Ver-rdadeir-r-ro!* – подтвердила птица и согласно закивала головой.

--------
Verdadeiro - (порт.) правда

[higf >>>]

- Но кто будет их охранять? – задалась вопросом боевая юница.
Священник посмотрел сперва на попугая, будто ожидая поддержки, потом, пока не дождавшись, перевел взгляд на собеседницу. Очень хотелось сказать: «А ты чем слушала-то?», но он сдержался, и прозвучало это так:
- На совете говорилось, Олури-химэ, что это можно доверить только вам…
- Разве? – искренне удивилась та. – А как же я одна смогу защитить все, если кто-нибудь все-таки попробует украсть? Вот если хотя бы пугала построить, вроде как дома на огородах – чтобы было видно, будто там много людей, никто и не сунется.
Попугай склонил голову на бок, вмешаться в разговор не пожелал.
- Вам поможет госпожа Амэ, - священник продолжал процедуру повторного доведения до сознания девчонки общего решения. – С одним-двумя людьми вы справитесь, а от большого отряда лучше ускакать. Боюсь, что кто-то может не испугаться чучел.
- Но я хочу помочь остальным, - надулась маленькая воительница. – Я тоже умею драться.
- Мы уже обговорили это на совете, на котором ты была, - улыбка легким касанием тронула губы священника. – И ты не возражала.
Олури надулась еще больше, но не смогла долго находиться в этом состоянии, тем более, что нагината и куклы все еще были в ее руках. Улыбнулась широко и задорно, пообещала:
- Ладно. Но если кто-то попробует сунуться, я его на кусочки порублю.

(все те же, четвертая серия)

[SonGoku >>>]

Лес возле стен Шиобары

Там, где поросший лесом склон почти отвесно уходил вверх, деревья вплотную подступали к городу. Среди камней беззаботно и весело булькал небольшой ручей, чтобы, поднырнув под городскую стену, где-то там влиться в реку и затеряться среди множества горных потоков.
Никому не пришло в голову выставить здесь охрану, как никому никогда не пришло бы в голову атаковать отсюда маленький городок. Любой конь переломал бы ноги, и обычному человеку грозила подобная участь, что уж говорить о вооруженном. Но даже если бы отыскался бдительный стражник, он все равно не разглядел бы нескольких чужаков, в темной дорожной одежде, которые устроили себе наблюдательный пункт среди папоротника и замшелых гранитных валунов. Эти люди умели не привлекать к себе внимания.
Они наскоро перекусили и запили еду водой из ручья, и теперь сидели, ожидая сигнала.
- Что это Аканэ командует?
- Она дочь главы нашего клана, - самый младший пожал плечами, давая понять, что тут нечего спорить. – Кому же еще?
- А что если его успели казнить?
- Голову выставят на всеобщее обозрение, мы ее заберем.
- Не нравится это мне...
Они все покосились на Аканэ (теперь, когда она сняла широкополую соломенную шляпу-амигаса, стало ясно, что это девушка в мужской одежде), та стояла поодаль, прислонившись к сосне и, запрокинув голову, что-то выискивала среди реденьких облаков, где ходил кругами в вышине пестрый перепелятник.
- Глядите-ка! – самый младший подтолкнул локтем соседа, указывая вниз, туда, где в отверстии, проделанном для ручья, показалась растрепанная мальчишеская голова
Маленький беглец без труда пролез сквозь дыру и протянул руку кому-то, кто пока оставался невидимым по ту сторону низкой стены. Чужаки насторожились, но спутником мальчугана оказалась тощая оборванка, уж никак не способная представлять угрозу. Младший рассмеялся, прикрывая ладонью рот. Переждав, когда женщина и парнишка скроются в зарослях, чужаки спустились по ручью к самой стене и прислушались.
Аканэ, которая все еще оставалась на прежнем месте, вдруг подняла руку, подставляя запястье пестрой небольшой птице. Девушка отвязала от ее лапки свернутое трубочкой послание и прочла, хмуря брови.

Еще выше по склону, незамеченный всеми, , прячась за толстым смолистым деревом, сидел долговязый бродяга и кормил рыжего кота печеным бататом. Кот отказывался, и тогда роши съедал батат сам.

[Далара >>>]

Шиобара

Такамори единственный из всех понял, что сейчас сделает колдун. Уже начал делать, готовя место действия. Чтобы посмотреть тому в лицо, пришлось запрокинуть голову. Как же так, ведь был уговор, что второй будет спать! Словно почувствовав взгляд, мастер заклинаний обратил свое лицо к опутанному веревками пленнику. В глазах, с виду, таится насмешка. Показалось, или мысленный голос произнес, отвечая на невысказанный вопрос: «Ты предпочтешь свою голову на воротах этой деревни?»
Если этот колдун остался таким же, как был в предыдущую встречу, то даже негодующее «Лучше так, чем...» будет воспринято им как согласие. Ронин качнул головой: «Нет». На по-кошачьи скуластом лице промелькнула улыбка: «Я так и думал».
Такамори гордо поднял голову.
Колдун привлекал к себе все внимание, не оставляя в сознании зрителей места для чего-либо еще. Они не издавали ни звука. Показалось, что птицы тоже смолкли, проникшись важностью момента. Или попросту звуки этого мира перестали долетать в круг? Такамори прислушался, но для его ушей существовала только тишина. Дневной свет показался темнотой храма. Прочерченная в пыли линия начала светиться, сначала бледно, но с каждым мгновением набирая силу. С громким хлопком взметнулось высокое пламя, скрыв всех.
Низкий голос запел, выводя уже знакомые, будто слышанные когда-то давно во сне, слоги мантры.
За огненной стеной появился колдун, чьих одежд белизна почти слепила. Это его голос произносил нараспев древний речитатив. Взметнулась рука, пламя дрогнуло от движения рукава. Вниз, вверх, поворот... Взметаются одежды. Снова этот танец, так поразивший в первый раз. Движения наполнены струящейся силой.
Шум текущей воды...

[Grey >>>]

Монах сидел в седле, прикрыв глаза, и со стороны могло показаться, что он просто дремлет в момент нежданной остановки. Веки его глаз не дрожали, дыхание было равномерным и спокойным. Ничто не говорило о том, где на самом деле Кин Ки оказался сейчас.

Деревянный посох стучит по невидимым камням дороги. Незримые ворота пропускают фигуру в желтом одеянии. Неведомые стражи склоняются в почтенном поклоне. И скуля, начинают уползать прочь, завидев еще издалека мощную фигуру, сотканную из тьмы. Его могучая поступь гремит и грохочет дикими переливами эха. Но эти звуки не слышно там, где идет человек в желтом, он не боится этих звуков, он привык к ним.

Твой последний час близко! Я чувствую!!!

Еще не так близко…

Но близко! ОТПУСТИ!!!

Нет.

Отпусти, и я дам тебе прожить еще столько же!!!

Не дашь. Обманешь. Вечный лжец.

Но хоть не глупец!!!

Ты уверен?

Где-то близко творится колдовское действие. Человек в монашеском одеянии не видит этого, не чувствует и не слышит. Он только знает. Черная хмарь давно скрыла все в себе, осталось лишь знание происходящего. Знание без возможности вмешаться или остановить. Намеренный отказ, чтобы не дать лазейки, щели, тонкого пути на свободу тому, кого нельзя выпускать.

И ты не поможешь ему?!

Черный голос глумится.

А ты ведь обещал!

Ты не держишь обещаний, почему я должен?

Злобный рык израненного зверя мечется, пугая тех, кого уже давно здесь нет. Его не боится только крохотная фигурка в желтом одеянии. Он привык к этому за долгие годы.

Ки открыл глаза, одинокая капля пота скатилась по его бритой голове и сорвалась с резко очерченной скулы.

- Я выполню все свои обещания, Юджи-сан, - прошептали губы монаха.

Сообщение отредактировал Grey - 17-01-2007, 17:44

[Bishop >>>]

Шиобара, задворки

Встреча получилась - на удивление; и захочешь подготовить, не получится лучше. Одна сторона не ожидала, что злоумышленники усядутся рядком, цыплятами на морковной грядке. Вторая сторона не думала увидеть желанную голову крепко сидящей на плечах, а владельца ее - у себя за спиной. К тому же Мицуке подозревал, что либо щель маловата, либо он великоват, либо мечи за что-то зацепились.
Кузен и младший брат схватились за оружие. Роши поднапрягся - поперечная бамбуковая перекладина заскрипела. Родня смотрела на Мицуке с недоверием и беспокойством, Мицуке на сородичей - с досадой.
Рыжим клубком из-за пазухи вывалился бесхвостый кот, растопырился, угрожающе зашипел, готовый принять бой, пока хозяин не окажется на свободе и сам вышибит дух из злодеев. Зверек плевался, дыбил шерсть на загривке, пушил хвост - разом стал вдвое больше. А когда из горла Чиру вырвался басовитый утробный вой, Мицуке понял: пора спасать оставшуюся родню, пока не сделался круглым сироткой. Бродяга едва не обрушил забор, но - выбрался.
Но тут между ними шагнула Аканэ. Сестра молча смерила Мицуке неодобрительным взглядом, опустилась перед ним на колени.
- Что ты делаешь?! - выкрикнул самый младший, Ясабуро.
Аканэ не повернула к нему головы.
- Наш отец вчера умер, - сказала она, протянула роши сложенный листок бумаги. - Вот глава нашего клана.

[Далара >>>]

(продолжение ритуала)

Ветер, швыряющий пыль в лицо, заставляет сощуриться.
Далекий звон, будто колокольный. Или то скрестились мечи?
Сквозь языки пламени, не касаясь их, летит веер. Приземляется, раскрытый. Поэму не прочесть, скорописные знаки сливаются в длинные завитые линии.
"Зови!" - приказывает голос, которого невозможно ослушаться.
- Йошицунэ, - одними губами произносит Такамори.
"Громче. Полностью".
- Минамото-но Йошицунэ!
Колышется огонь, и сквозь него в удушающе тесный круг вступает человек. Мгновение они смотрят друг другу в глаза, наплевав на все приличия. Вызов, соревнование, вопрос... Такамори опускает взгляд, кивает. Закрывает глаза. Движение света чувствуется даже за сомкнутыми веками. Круг пламени начинает сужаться. Гул колокола затопляет разум.
Разорвать бы веревки!
Огонь сомкнулся. Словно проник внутрь, не тронув кожу. Растекается по венам, сжигает кости. Охватывает чувства, превращая их в тлеющие головешки. Тело сжимается в попытках избавиться от вторжения. Веревки режут запястья. Кажется, стоит открыть глаза, их выест дым.
И вдруг - пустота и ощущение полета, и нет земли, чтобы по ней ходить. Все реальное ушло, отстранилось.
Во дворе дома управителя Шиобары подсудимый открыл глаза.

- Ну что? - нетерпеливо спросил мальчик, которому доверили решать судьбу взрослого человека. - Теперь можно? Демон изгнан?
Заклинатель, пряча улыбку, покачал головой.
- Нет. Зато теперь он знает дорогу.

[Bishop >>>]

Шиобара, дом Цувы Гембэя

(вместе с Хидеки)

- Хирохата-сан, - О-сен растеряно посмотрела на вошедшего в комнату монаха, - госпожа еще не пришла в себя.
Рюджи сел возле служанки и положил ладонь на лоб Каоко:
- Принеси холодной воды и чистую тряпку, - О-сен встала и, еле сдерживая слезы, вышла из комнаты. Ямабуси посмотрел на лежащую женщину. Как много ей пришлось вынести в прошлом, и какой тяжелый удар она получила сегодня. Дважды потерять Хоши…- Куда же пропал Гембэй?
Каоко застонала и приоткрыла глаза. Увидев перед собой лицо ямабуси, она постаралась привстать:
- Что вы здесь делаете? У меня все тело ломит, и голова раскалывается, - тихонько проговорила она. – Что произошло?
- Вы не помните? – Каоко насторожилась. Ее внутреннее чутье подсказывало, что она пропустила что-то важное.
- Помню я сидела в саду…закат был так прекрасен, что я не спешила уходить домой, а потом…потом я ничего не помню. Что случилось? Где мой муж?
- Не волнуйтесь Каоко-сан, - в это время в комнату вошла О-сен с миской наполненной водой и белым полотенцем. Увидев, что с госпожой все в порядке, она не сдержала улыбку и расплакалась. – О-сен, поставь миску сюда и выйди. Мне нужно о многом поговорить с госпожой, - О-сен поставила миску возле монаха и низко поклонившись, вышла из комнаты, закрыв за собой фусума.
- Что с Гембэй-сан я не знаю, он еще не пришел домой, - начал рассказывать Хирохата. – Но случилось нечто, что вы, как хозяйка дома, должны знать. В дом проник злой демон, который успел много чего натворить здесь. Он и есть причина вашего обморока и…
- Что еще случилось? – Каоко боялась услышать продолжение рассказа монаха, но она должна знать все.
- Священник, отец Иоанн…
- Что с отцом Иоанном? – ее голос дрожал, она приготовилась услышать худшее.
- Борясь с демоном он…он стал его жертвой, - стараясь опередить события он продолжил. – Демон вселился в него, и теперь я не знаю, куда он ушел.
- Демон…, - прошептала Каоко. Неужели ее кошмары стали реальностью…

***
Совет держали в первом же подходящем доме, перепугали домочадцев едва ли не до смерти. При виде незнакомцев, женщина закричала, слуги расхватали, что попалось под руку, одна из прислужниц вооружилась деревянной колотушкой для стирки белья. Кровопролития избежали только чудом. Горе-вояк согнали в одну комнату, пригрозили, что жизнь хозяйки дома зависит только от них, но - для верности - связали и заткнули рты кляпами.
- Странная какая, - заметила вполголоса Аканэ.
- Не наше дело.
Они ждали посланного на разведку Ясабуро, тот вернулся быстро - и с дурными новостями.
- В доме шестеро каро и воины из Овари. И еще один, его монов я не разглядел, но он не из свиты Тайра.
- Где солдаты дайме? - спросил долговязый роши.
- Почти все у ворот.

[Hideki >>>]

- Как-то очень тихо? – Хирохата насторожился и его взгляд уперся на закрытую О-сен фусума.
Слуги, еще недавно живо обсуждающие произошедшее событие и бегающие по всему поместью враз утихли. Сама служанка испуганно сложила руки на груди и словно сжалась в комок, никто не заметил странного огонька, который на мгновенье появился в ее глазах.
- О-сен, присмотри за госпожой, - приказал ямабуси. Неужели демон вернулся?
Каоко переводила испуганный взгляд с монаха на служанку и обратно. Она уже ничего не понимала, что происходит в ее доме. И куда только пропал ее муж?

***
- Мы - небольшой клан, - вдруг подал голос Масатора, что приходился им двоюродным братом со стороны какого-то из столичных родственников; он давно молчал, впрочем, всегда был неразговорчив. - Не нам спорить с Ода.
- Ода сами были не больше, когда возразили Имагава, - напомнил Мицуке.
- Хватит попусту взбалтывать воздух! - вмешалась нетерпеливая Аканэ. - Там уже готовят мешки с песком! Времени нет на разговоры.
Они сидели напротив - люди, что пришли его убить, теперь готовые за него умереть. Аканэ решительно закусила губу, сестра всегда была упряма. Младший брат - Ясабуро - отыскал среди кухонной утвари сансанкудо* и глиняный кувшинчик с сакэ. Прежде чем плеснуть немного в каждую из плоских чашечек, Мицуке обвел взглядом родню.
- Времени для разговоров нет, - повторил роши за сестрой. - Но у вас есть еще время отказаться. Кто передумал, пусть уйдет сейчас.
Они промолчали, никто не двинулся с места. Аканэ раздала пиалы с сакэ. Мицуке залпом опустошил свою, поднялся, снял хозяйскую нагинату со стены.

***
Хирохата медленно открыл фусума и прислушался. Тишина стоявшая в коридоре была не идеальная. Он прошел несколько шагов, постоянно оглядываясь. Никогда не известно откуда можно ждать подвоха.
- Господин… - сзади него оказалась О-сен.
- Что ты тут делаешь? – прошипел монах. – Я же четко тебе сказал оставаться с хозяйкой.
- Господин, госпожа вышла в сад и приказала мне оставаться в комнате, а мне там одной страшно, - неуверенно ответила девушка.
- Тихо, - до ямабуси донеслись голоса. Суть разговора он понять не мог, но что они принадлежат не слугам, это он понял сразу. Голоса раздавались из комнаты Гембэя. Хирохата и О-сен проследовали на звук голосов.

---
*сансанкудо - плоские чашечки для сакэ, используются в особых случаях, например, на свадьбе.
(с Бишопом, логично)

[higf >>>]

Обычно страже у ворот бывает скучно – тем более под палящими лучами солнца, да еще когда в центре деревни происходит что-то интересное, вроде суда. Однако нынешний день был явным исключением, поскольку у всех ворот начали готовиться к обороне от надвигающегося многочисленного, как стало известно, отряда.
Может быть, поэтому стражники не обратили особого внимания на появившегося на дороге человека, по одежде – наньбанского священника. Подумаешь, видали тут таких. Даже сейчас один был в самой Шиобаре. Правда, многовато их развелось, ну да не до того сейчас.
Мнение, однако, переменилось, когда пришелец повел себя довольно странно. Вместо того, чтобы подойти к воротам, он остановился шагов за семьдесят перед ними и хорошо поставленным голосам начал проповедь. Положительно, солнце было слишком жарким.
Однако вскоре оживление и насмешки сменились недоумением, а потом нарастающим раздражением, к чему услышанное очень располагало.
Отец же Андрео дал волю ортодоксальной стороне католицизма в себе. Как ни говори, а человек – не самое последовательное существо, и желание во что бы то ни стало доказать свою правоту вполне уживается с терпимостью и пониманием других, большей частью мирно деля время проявления и сферы влияния.
В общем, обличение язычества доставило священнику немалое, хотя и странное моральное удовлетворение и заставило вспомнить юность, когда одним из преподавателей в монастыре был отец Энрике, который не пошел в отцы-инквизиторы, чтоб нести отступникам свет аутодафе, исключительно в силу своей любви к спокойной жизни. Во всяком случае, его уроки-проповеди зачастую так и пылали очищающим огнем.
Миссионер припомнил все, что слышал от него о мерзости поклонения многим богам, слепоте и духовной нищете не приемлющих свет Иисуса, их пособничестве злу и муках, которые вышеупомянутых не просветившихся ждут за гранью небытия. Затем перешел на пытки, которые предстоят лично стражам ворот Шиобары, всем вместе и каждому в отдельности, если они немедленно не покаются в грехах и не перейдут в христианство.
Отработанный голос проповедника перекрикивал пока немногочисленные нецензурные восклицания охраны – она не сразу пришла в себя. Тем временем на шум стягивались воины и жители деревни с близлежащих стен и домов, которые было решили, что начался штурм. Внимание всех на этой стороне Шиобары фигура южного варвара, рядом с которым ошивался, в меру сил морально поддерживая, попугай, уже привлекла.
На четвертом круге ада ворота открылись, и оттуда высыпало человек пятнадцать наконец опомнившихся воинов, жаждавших крови священника. Иезуиту ничего не оставалось, как посулить, что продолжение последует чуть позже и припуститься бегом к ближайшим зарослям. Солдаты не пожелали отставать.

[Bishop >>>]

Дом Цувы Гембэя (продолжение)

Услышав легкий шум в коридоре, Аканэ знаком велела всем оставаться на месте. Мицуке встал с одной стороны от входа, сестра - с другого, уже приготовила короткий клинок. Ясабуро достал из-за пазухи сюрикены. Все трое кивнули друг другу.
Тонкая перегородка не выдержала бы удара человека и меньшей силы, она треснула, соскочила с направляющих реек и рухнула в коридор.
Монах от неожиданности застыл, но тут к его удивлению молниеносно среагировала О-сен и толкнула ямабуси вниз и в сторону, чтобы он не попал под удар разбойников. Сама же девушка попыталась сбить с ног первого человека в черном, который вышел из проема, который раньше закрывала хрупкая фусума.
Размахнуться длинной нагинатой было негде, деревянная рукоять пришла бы женщине как раз по переносице, если бы в последнее мгновение Мицуке не сообразил - кто его противник. Роши сгреб отважную служанку за шиворот, швырнул внутрь комнаты, сам - развернувшись - остановил клинок у лица монаха.
Аканэ прижала служанку к полу коленом, ее меч острием прикасался к шее женщины.
- Не поднимайте шум, - приказал Мицуке. - Останетесь живы. Вы нам не нужны.
- В доме кроме меня и слуг никого нет, - Хирохата посмотрел на разбойника. – И ты не демон, а это уже лучше. Для меня по крайне мере. Знаете ли вы, в чей дом забрались?
О-сен оказалась обездвижена, но ее глаза все видели, а уши слышали. Она была рада, что госпожа Каоко ушла из дома, иначе бы эти разбойники ее убили. Но, судя по разговору, доносившемуся из коридора, эти люди и вправду не знали куда попали. А если даже и так, то господ в доме нет. Она посмотрела в глаза державшей ее женщине.
Что-то неумолимо знакомое промелькнуло в них. Но за черной повязкой кроме глаз ничего нельзя было разглядеть.
- Ты слышала моего брата, - донесся из-под черной ткани негромкий голос. - Если хочешь, чтобы твоя госпожа осталась в живых, не двигайся и не кричи.
О-сен узнала этот голос и эти глаза. Тогда, когда она еще жила в столице и служила в одном богатом доме. Неужели все повторяется? Она уставилась на "старую знакомую":
- Ты не узнаешь меня? - в голосе О-сен слышалась неприкрытая злоба.
- Нет. Я впервые в этом городе.
- Три года назад, ты также ворвалась в дом, где я работала. Для меня и моих хозяев это был последний день счастья.
- Прости, - без тени сожаления отозвалась девушка в мужской одежде. - Обычно я прихожу тише.

(с Хидеки по-прежнему)

[Hideki >>>]

Дом Цувы Гембэя (продолжение)

- Мне не интересно, кому принадлежит этот дом, - отрезал роши. - Сейчас мы уйдем и больше сюда не вернемся. Мы пришли за другой жизнью.
- Aniki*! - донеслось из комнаты. - Не затягивай с разговором. Нам надо спешить!
- Другая жизнь? - Хирохата не понимал о чем идет речь.
- Да, - рослый воин по-прежнему держал острие нагинаты у горла монаха, не опускал оружия. - Может быть, не за одной. Но не в этом доме. Тебе дороги люди, что живут в этом доме? Так пойди и успокой их!
- Aniki!!!
- Если вы ищите справедливости, то тебе воин лучше отпустить оружие, и мы поговорим, - ямабуси терялся в догадках, но раз разбойники по ошибке залезли в дом... А разбойники ли они? - Кто вы и что вы делаете в Шиобаре?
- Некогда вести беседы, святой человек. Я и так слишком много времени потратил впустую...
Нагината описала почти правильный круг - наискосок, чтобы лезвие не застряло в потолочной балке.
- Если останусь жив, с радостью поговорю с тобой.
Тупое навершие древка ударило монаха в ухо. В глазах Хирохата потемнело. В следующее мгновенье он потерял сознание.

***
О-сен услышала глухой стук падающего на пол тела и ее глаза от ужаса стали похожи на блюдца:
- Хирохата-сан, - тихонько проговорила она и из ее глаз полились слезы.
В проеме вновь появился рослый воин.
- Масатора, Ясабуро, занесите монаха сюда, - он посмотрел на плачущую служанку. - Нечего убиваться, он скоро очнется. Особенно, если польешь его водой.
Кузен и младший брат втащили бесчувственного ямабуси.
- Пошли, мы и так задержались сверх меры.

---
*Aniki - обращение к старшему брату.

(мы его писали долго и упорно с Бишопом)

[higf >>>]

(Далара, Хигф, СонГоку)

Из зарослей, с воинственным воплем выскочила девочка, ростом едва достававшая наньбану до груди, но с таким выражением лица, что невольно задумаешься: а стоит ли связываться? Она размахивала новоприобретенной нагинатой с упоением и яростью, которым позавидовал бы опытный воин. В ее глазах читалось намерение порубать всех на мелкие кусочки, если кто-нибудь тронет католического священника. Охранители Шиобары притормозили, опешив.
Тут ведь дело такое, если отнестись с недостаточной серьезностью, можно лишиться руки, ноги или (что уж точно лишнее) головы. Но что поделаешь, если с первого взгляда на это маленькое чудовище берет оторопь, а со второго - дикий хохот?
- Ух ты! - восхитился один из стражников. - Никому жена не нужна?
Отец Андрео оторопел не меньше, поняв, что все его таланты к убеждению Олури в важности сидения на месте у лошадей пропали даром. Он бы тоже притормозил, но группа жаждущих крови вооруженных людей позади способствует активизации мыслей и действий почти любого.

[SonGoku >>>]

(а еще - Далара и Хигфе)

Мешал еще и тот факт, что, когда солдаты опомнятся, девочка может пострадать. Некстати, по моряцкой привычке, помянув черта, португалец бросился к девочке и, если бы не пришлось уворачиваться от наточенного лезвия, сгреб бы ее в охапку, чтоб оттянуть подальше.
- Убегать надо! - почти крикнул он.
- Я им сейчас дам жару! - возразила малолетняя воительница. И крикнула уже преследователям: - Вам такая жена не по зубам!
Стражники, давясь хохотом, согласились, но на всякий случа пики все-таки выставили. Уж больно решительный вид был у перемазанной, но нарядной малявки. От ворот, на ходу доставая из ножен меч, к ним спешил совсем не деревенской внешности самурай.
- Их же полтора десятка! - возмутился священник. - Если тебя убьют, кто найдет Тото?
Он попытался отобрать оружие, одновременно обходя девочку. Если он бросится в кусты, она, наверное, последует за ним?
- Не убьют! - Олури пока не делала попыток атаковать стражников, даже нагинатой перестала махать, но все равно держала наготове. Видно было, что ударит первого, кто атакует, причем всерьез. Отобрать оружие тоже не дала, отступила на шаг.