Shimotsuke gishi den

[Далара >>>]

Не убегать же в самом деле было в кусты, оставляя подопечную одну. Мысленно проклиная девчонку, так не вовремя показавшуюся, самураев, себя и обстоятельства, священник остановился и перехватил свою палку-трость, испытывая, правда, серьезное желание стукнуть по голове Олури.
- Почему открыты ворота? - перекрыл смех зычный голос подошедшего самурая.
Городские стражники притихли. Никому не хотелось объясняться со старшим каро дома Тайра.
- Уйти сейчас уже не противно чести, - шепнул священник спутнице. - Пока они разбираются.
В мыслях же промелькнуло, что хорошо бы, пока не разобрались и дружно не бросились вперед на него.
Олури подумала, взвесила шансы, перехватила нагинату поудобнее - и кошкой нырнула в густой кустарник.
Миссионер последовал за ней, отводя палкой от лица ветки, которые норовили занять свое место после того, как напор девочки отогнул их в сторону.
Любопытная девочка метнулась в сторону, пропуская патэрэна, а заодно проверяя, что делают стражники. Выяснилось, что новоприбывший воин строго и неумолимо загоняет всех обратно в ворота, приказав не обращать внимания на странных путников. Убедившись, что никто их не преследует, Олури пошла за Андрео дальше вглубь кустарника.

(все те же)

[higf >>>]

Колдун знал свое дело. Танец действительно зачаровывал, внушая страх окружающим, страх и почтение. Масуми тоже оробел – он всегда уважал силу духа, которая дает власть, недоступную обычному человеку. Вот только – слишком много пожилой самурай уже потерял в жизни, чтоб сильно бояться. Чересчур сосредоточен был на своей цели, словно человек, который смотрит в одну точку и не обращает внимания на остальное, а потому оно, это остальное, и не вызывает в нем сильных эмоций.
Прежде всего – это не тот танец! Может, есть разные методы изгонять демонов, но пару раз Танаке случилось повидать подобное, и тут движения не просто отличались – все было совсем другим!
А затем прозвучало имя.
- Минамото-но Йошицунэ!
И это никак не походил на изгнание. Таким тоном не гонят, хоть человека, хоть монстра, хоть духа. Уж скорее – зовут! Неужели обман? Интересно, что видят и понимают остальные?
Кусочек нефрита на шее все греется… Было ли так раньше? Кажется, да, но никогда – настолько сильно. Незаметно – шаг вперед, ближе к своему врагу, пока все смотрят на колдуна. Ему некуда отступать, он обязан выполнить свой долг. Да и нельзя отступать самураю. Кажется – ушел назад с поля боя, вернулся домой, чтоб защитить его – а потом бежишь дальше, раз бежал хоть раз. Не, лучше – смерть, ибо вся жизнь буси – для того, чтоб достойно и с радостью встретить ее, как мать, жену или друга. А сможет ли достойно глянуть в глаза смерти предатель Такамори?
Рука близ рукояти меча, готова выхватить оружие отработанным за десятилетия движением и, не останавливаясь, продолжить его взмахом, рассекая воздух, одежду, тело. Если будет нужно.
Время будто движется в особом ритме, как бы оторвавшись от обычного шума и суеты, словно онмиёджи что-то делает даже с ним, будто нереальная отрешенность накатывает на Масуми. Только на него или остальные ощущают то же самое? Взгляд, чтобы не заворожил танец колдуна, скользит по воинам Ода, судьям – последним с хорошо скрытым презрением – и останавливается на лице подсудимого. В тот же миг тот открывает глаза.
Они встречаются взглядом – учитель и ученик. Странный взгляд, у его бывшего ученика такого никогда не было!

[дон Алесандро >>>]

Шиобара.

- Минамото-но Йошицунэ!

Лицо Акаихигэ потемнело, правда всего на мгновение, туча набежала на лик князя, мгновение, и всё пропало. Дайме прикрыл глаза, а когда открыл их улыбка всё также освещала его лицо.
- Минамото Йошицунэ - прошептал Тайра - Минамото… забавно, забавно… как всё забавно в этом мире…
Тайра повернулся к Ода:
- Боюсь, что мы потеряли Такамори…
Молодой военачальник раздраженно ударил кулаком по раскрытой ладони.
- Какая разница?! - воскликнул он. - Нас призвали привести на суд беглого преступника, вот он.
- Оболочка осталась, но начинка сменилась - задумчиво проговорил Тайра - тот, что внутри, не делал ничего из предъявленному ему...

(я, Далара, Бишоп, Хигф, СонГоку и Китти)

[SonGoku >>>]

Мальчик внимательно, с каким-то странным выражением лица смотрел за всем этим - словно на месте колдуна и обвиняемого видел другие, внушительные и пугающие фигуры. Когда человек в круге пламени открыл глаза, некоторое время не отрывал взгляда, потом повернулся к обвинителю.
- Это другой человек.
- И жизнь этого человека... – начал Хидэнобу.
- Жизнь этого человека принадлежит мне, - раздался незнакомый голос.
В воротах, опираясь на нагинату, стоял долговязый воин. Ни гербов, ни порядка в одежде. Бродяга достал из-за пояса (сунул туда заранее, чтобы не потерять в суматохе) бумагу, протянул пожилому самураю, что стоял ближе всех.
- Он преступник! - гневно выкрикнул Хидэнобу. - Он не может быть вызван на поединок!
- Кинджо Такамори подписал договор, - не уступал оборванец. - До того, как был вынесен приговор...
Дайме стал серьёзным
- Подайте бумагу сюда, полагаю, нам всем стоит взглянуть на этот... документ.

(я, Далара, Бишоп, Хигф, Алесандро и Китти)

[Bishop >>>]

Молодой Ода кивнул, и договор отнесли князю. На церемонии не было времени, и бумагу передали из рук в руки, не стали искать поднос.
Роши усмехнулся:
- Какая вам разница, в чьей руке будет меч, что перерубит ему шею?
Ода Хидэнобу переглянулся с Танакой.
- Если бы это был Такамори то никакой, - князь двумя пальцами держал бумажку - Наоборот, ты оказал бы нам большую услугу роши.
В глазах Акаихигэ мелькнула искорка.
- Но в данный момент от Кинджо осталась только если так сказать шкура... отличный образ... шкура... - Акаихигэ кивнул и продолжил чтение.
Позабытый всеми заклинатель, бесшумно ступая, вернулся к связанному человеку, заглянул ему в лицо.
- Сиятельный князь ошибается, - сказал он, обращаясь к бродяге. – Кинджо-доно здесь, и если мне еще не изменяют знания...
В янтарных глазах зрачки стали не толще штриха тоненькой кистью.
- ...человек с таким именем, как у тебя, ронин, не должен упускать случая.

(Далара, SonGoku, Хигф, Алесандро, Китти и я)

[Далара >>>]

- Итак... Сейшин Киёмори из Нары и Кинджо Такамори из Овари обещают, что не будут уклоняться от поединка друг с другом, когда бы этот поединок ни был востребован. Написано тринадцатого дня длинного месяца в третий год эпохи Кейчо* писарем из Долины глициний, провинция Шимоцуке. Интересно... - дайме отпустил бумажку, и недовольно посмотрел на кончики пальцев - Обязательство на поединок имеет место быть, что скажет судья? Снести ли голову этому человеку, так как Такамори присутствует в нём, или же развязать его и дать в руки оружие, чтобы состоялся поединок? Решай, Нобору.
- Этому человеку обещан поединок, не будете же вы вынуждать нарушить слово, - вымолвил подсудимый. Он не смотрел ни на кого, устремив взгляд в землю. - Господин Сейшин Киёмори, - ударение было сделано на имя, - посулил свою голову в случае моей победы.
- Голову за голову... - дайме достал веер - что думает почтённый Ода?
Восемнадцатилетний Хидэнобу думал, что сейчас ему принесут две головы вместо одной. Возможно - больше. Он еще не знал рамок своего раздражения.

---
*то есть 13 сентября 1598 года

(Алесандро, Бишоп, SonGoku, Хигф, Китти и я)

[higf >>>]

Масуми был в смятении. Все складывалось, может, и не слишком удачно, но все же шло к цели. Но чем дальше, тем больше дело сворачивало с пути к цели. Сперва колдун, потом ронин... Такамори перед ним сейчас или не Такамори? Какая разница, если это тело умрет, то убийца точно не вернется.
- Если каждый убийца, чтоб избежать ответственности, даст какое-нибудь обязательство, чего будет стоить правосудие? - Танака выпрямился и посмотрел на Тайра и Нобору. - Кроме того, что будет с подсудимым, если он победит?
- Тогда мы решим его судьбу еще раз, - подал голос мальчишка. - Но нельзя его казнить до тех пор, пока все его дела здесь не завершены.
Он обвел всех присутствующих строгим взглядом, но когда посмотрел на роши, то с трудом сдержал смех.
- Я судья, - возвестил Нобору. - И я так решил.
- Согласен, пусть отдаст свои долги роши, а после мы заберём ваш долг, Танака - добавил князь.
Глава клана Танака остался невозмутим, лишь еле заметно кивнул. Что ж, пусть будет так, и надо надеяться на желаемый для себя исход. Если же Такамори переживет бой… Тогда посмотрим. Всегда есть еще один путь.

[Hideki >>>]

Шиобара, поместье даймё Акаихигэ: Каоко-сан

Что, что с ней произошло? Почему она вернулась к этому проклятому дереву, которое давно уже пора срубить и сжечь? Так много с ним связано и хорошего, и плохого. Причем, плохого было больше. За что Господь гневается на нее? Или все горести, что выпали на ее жизнь, это всего лишь часть его испытаний. Тогда она не сдастся, она будет крепка в своей вере. Она отдала свою жизнь Господу и мужу. Но и самой не стоит расслабляться. Она должна найти мужа.
Потрогав рукой кору дерева, она развернулась и, перейдя мостик, не заходя в дом, пошла сразу к воротам. Она не обратила внимания, что двор абсолютно пуст. Списала все на позднее время.
Но куда дальше? К городским воротам, так подсказывало сердце. Где же еще находиться начальнику стражи, как не там. Да, и Киичиро, ее единственный, оставшихся в живых сын, сейчас, скорее всего, там.
Почему-то, при мысли о сыне, ей стало тепло. Словно, она недавно обнимала своего малыша. Может это все сон? Она помнила, как обнимала его, как кормила Хоши(!) с рук, а он улыбался и звал ее мамой.
На ее глазах навернулись слезы, и она вытерла их рукавом кимоно. Что же с ней происходит?
Каоко подняла голову и поняла, что все это время она шла не правильно. Ее путь закончился возле дома, где остановился даймё Акаихигэ.
- Господь привел меня сюда. Закончатся ли здесь мои страдания, закончится ли здесь мой жизненный путь? – она направилась к главным воротам.
Что-то словно тянуло ее к этому дому. Какая-то неизвестная ей сила. Она не могла понять ее, но знала, что должна идти. Возможно, в этом доме она получит ответы на свои вопросы.
Подойдя к воротам, она машинально, как делают все женщины, поправила волосы. И хотя приложенные к этому усилия оказались напрасными, без помощи О-сен она бы никогда не вернула своей прическе былой вид, она вошла во двор.
Притягивающая ее сила достигла своего пика. Каоко видела людей, которые были во дворе. Ей что-то показалось, будто что-то белое промелькнуло перед глазами. Но от слез не могла понять, что именно.
Ей казалось, что она существует в двух мирах параллельно. В реальном и в мире, порожденном ее горем и отчаянием.
Медленно приближаясь к людям, она протянула правую руку, то ли прося помощи, то ли защиты. Еще пару шагов и…
- Белый… - начала было говорить женщина, в ее голосе не было страха, скорее удивление. Но нога Каоко за что-то зацепилась и она, не удержав равновесие, упала на землю, так и не закончив фразу. Перед глазами сначала появился белый тигр, а потом сразу все заволокла темнота…

[Reytar >>>]

Заросли у ворот Шиобары
в то же время, что и "Борьба с ересью" патэрэна

Жизнь донельзя многообразна и причудлива, как сказал давным-давно какой-то мудрец, и десятник кавалерии-нагината Такеда Хидэтада по большому счету никогда не находил повода усомниться в этих словах, но если прибавить к ним небольшое дополнение, то смысл всего высказывания начинал вызывать у кавалериста огромное раздражение. Дополнение это сам достойный потомок Такеда озвучил бы так: «…, но все ее многообразие и причудливость проявляются именно тогда, когда ты чем-то очень занят, в особенности испытываешь крайнюю необходимость уединиться для срочной медитации в дальних кустах, где по возможности никто тебя не потревожить». В верности именно этого дополнения десятник убедился почти что немедля, стоило странной компании расположиться в зарослях у ворот Шиобары.
Стоило Хидэтаде покинуть седло, потянуться хрустнув всеми косточками под доспехом и заняться подготовкой к бою или бегству – то есть осмотром копыт Демона-У и остальных коней, не сбиты ли, в состоянии ли выдержать долгую скачку, если спасение Такамори-сан пройдет успешно и придется срочно уносить ноги из под стен этого городка, как причудливость жизни в полный рост напомнила о себе. Причем сделала это наиболее жестким, не терпящим иного толкования, способом, да с такой силой, что у бравого кавалериста перехватило дух. Не успел он осмотреть копыта лошадей патэрэна и подопечной, как понял, что если немедленно не удалиться в дальние кустики для срочной медитации, то произойдет что-то крайне неприглядное и недостойное доблестного воина клана Санада, сопровождающего и охраняющего девицу на выданье. Десятник обхватил обоими руками живот, коротко поклонился, пробурчав под нос что-то должное служить извинениями и бочком-бочком устремился к кустикам, моля всех ками, что бы хватило времени скрыться с глаз Олури-химэ до того, как случится непоправимое. Он был уже рядом с столь приманчивой растительностью, как вдруг почувствовал, что какая-то сила не дает сделать ни шагу, придерживая крайне спешащего кавалериста за подол панциря. Мысленно проклиная все и вся, но при этом, боясь громко что-то произнести, дабы не открыть подступающей слабости обходную тропу вокруг бастиона выдержки, Хидэтада оглянулся и встретился глазами с лукавым взглядом Демона-У. Несносный жеребец вздыбив хвост, игриво фыркнул не разжимая зубов и прищурился столь хитро и требовательно, что десятнику жутко захотелось от всей души перетянуть зловредного жеребца по крупу древком верной нагинаты. Так как сделать это в данный момент не представлялось возможным, приходилось идти на компромисс: Хидэтада, все так же бочком, короткими шажками, приблизился к коню, отвязал от седла первый попавшийся бурдюк с набранной еще на ночной стоянке водой и небольшое кожаное ведро, которое и наполнил, после чего подвинул к самой морде вредного жеребца. Демон-У, не будь дурак, тут же отпустил облегченно выдохнувшего всадника, который устремился к облюбованным кустам с еще большей поспешностью и, довольно пофыркивая, погрузил храп в наполненное причудливо попахивающей водой, ведерко.
Когда, спустя несколько минут, несколько усталый, но донельзя довольный Такеда Хидэтада выбрался из облюбованных кустов, словно гиганская панда из зарослей молодого бамбука, его глазам предстала дивная картина, в который уже раз напомнившая ему то самое высказывание мудреца, с вечно прибавляемым к нему жизнью, дополнением. Впереди, за скрывающим стоянку путников от глаз посторонних, редкими кустами, патэрэн Андорэо и Олури-химэ громогласно пререкались с несколькими самураями, судя по одежде, стражами Шиобары, причем намерения подопечной, как и святого человека были крайне серьезными, иначе чем можно было объяснить сверкающую в руках девочки нагинату, кавалерист просто не знал, тем более, что приготовленная в подарок Олури нагината, лучшая среди отобранных у незадачливых патрульных, все так же была привязана к седлу самого десятника. Стараясь не поднимать шума, Хидэтада отцепил от упряжи странно спокойного и молчаливого Демона-У, ту самую, предназначенную в подарок подопечной, нагинату и направился в обход самураев, дабы, если начнется бой, иметь возможность вмешаться в его течение, напав на стражей сбоку. К счастью, пока бравый десятник осуществлял свой маневр, противостояние ребенка и наньбана нескольким вооруженным самураям закончилось мирно – Олури и патэрэн Андорэо браво скрылись в зарослях, прикрывающих стоянку от посторонних глаз, а какой-то, присоединившийся к стражам самурай, грозным голосом распекал их и отгоняя назад, к воротам городка, которые нерадивые стражники обязаны были охранять.
Довольный таким поворотом дела, кавалерист прошуршал по кустам, вернувшись на стоянку и приблизившись к подопечной, с уважительным поклоном протянул ей легкую и отлично отточенную нагинату, которую все так же сжимал в руках.
- Надеюсь, Олури-химэ не сочтет бестактностью этот скромный дар и примет его, как знак того, что Такеда Хидэтада держит слово и готов обучить юную госпожу всему, что знает сам.

[SonGoku >>>]

Шиобара, дом старосты

Дайме бросил безразличный на женщину и произнёс, не обращаясь к кому-то определённому:
- Интересно, тут в кустах не спрятались артисты с сямисэнами?
Птица на крыше насмешливо крикнула. Ей-то было видно, кто и где прячется. Впрочем, взгляд ее был устремлен на шамана, поддерживающего упавшую.
Мицуке оглядел двор, кустов не увидел, только наружную стену и дом. Ну - еще незнакомая женщина.
- Долго мне еще ждать? - спросил он.
- Эй, кто-нибудь, заберите её отсюда с глаз моих долой! - Акаихиге указал веером на роши. - А вы начинайте поединок!
Ближайшие к пленнику слуги медлили, не решаясь переступить очерченный колдуном круг. Из-за угла вышла молодая женщина в одежде, больше подходящей мужчине, с заткнутыми за пояс мечами. И не думая почтительно семенить, она подошла к пленнику, без колебаний перешагнула нарисованную в пыли линию. Опустилась на колени и разрезала веревки кинжалом. Двумя руками протянула меч в ножнах освобожденному человеку. Тот взял, но во взгляде его читалось недоумение. Девушка встала и отошла на несколько шагов, сложила руки и приготовилась смотреть. Ода Хидэнобу, рядом с которым она оказалась, смерил ее недоуменным взглядом, нахмурился, приготовившись что-то сказать, но - оглянулся на малолетнего судью и промолчал.
Бывший теперь уже пленник тоже встал, немного неуклюже. Развернулся, чтобы стоять лицом к противнику.

(м-мм... Далара, Алесандро, Bishop, Хигф... еtc)

[Bishop >>>]

- Что, забыл, как им пользуются? - хмыкнул Мицуке.
Нагината в его руках пока еще была направлена острием вниз. Роши прикинул расстояние до веранды, чему-то усмехнулся - как будто увидел что-то очень забавное.
- Скорее, как пользуются телом, - с сарказмом отозвался ронин. - Но пусть тебя это не беспокоит.
Он встряхнул руками по очереди, перекладывая оружие из одной в другую. Потом обнажил меч, ножны откинул в сторону. Приготовился, держа блестящее на солнце лезвие перед собой.

Более внимательный взгляд на бойца удивил Танаку в очередной раз, хотя, казалось бы, сколько можно, за такое-то короткое время? Однако же – получилось. На ножнах верзилы-ронина – знакомый зеленоватый блеск нефрита. Того же оттенка, что у него… И у подсудимого – не хотелось лишний раз даже мысленно называть его по имени.
Неужто ками, забавляясь, собрали тут людей с амулетами от одного корня? Или совпадение? Масуми «прислушался» к своему куску, и ощущение подсказало – нет, не совпадение, и даже не забава. Судьба.
А еще – его камень чуть не требовал воссоединения с остальными, пытаясь потянуть более мелких «собратьев» к себе… Самурай привык доверять талисману и, прислушиваясь, даже отмахнулся от того, что имя «Сейшин Киёмори» прозвучало очень уж знакомо, хоть и слышано было довольно давно. Сейчас уж совсем не до того!

(higf, Далара, SonGoku, Алесандро)

[higf >>>]

По зову дайме к нему подошел слуга.
- Да, господин?
- Чаю... - Акаихиге махнул слуге, одновременно складывая рукой знак: «лучники».
Мальчик, сидящий возле него, занервничал, когда речь зашла о поединке - пристальный взгляд не отрывался от будущих противников.

Уже первые движения обвиняемого насторожили Масуми. Он же сам учил мальчишку правильно держать оружие. Даже стойка не та! Конечно, за столько лет можно многому научиться… Но не разучиться же, а выглядело именно так, даже если учесть онемелость тела после веревок.
Подозрения стали превращаться в уверенность… Странный танец онмиёджи, выкрик «Минамото-но Йошицунэ», чужой взгляд, неуклюжие, с точки зрения нынешней школы, движения… Сейчас перед ним был не его бывший ученик, чуть-чуть подождать… первая же сшибка решит это окончательно, если не станет и последней – а такое могло быть, в Сейшине чувствовался превосходный боец.
Дайме все равно не отменит боя. Положиться на волю судьбы или попытаться призвать обратно на суд того, кого должны судить? Дабы он сам в полной мере ощутил тот миг, когда душа расстается с телом. И еще – хотя Танака не признавался в этом даже себе – ему хотелось увидеть, как умирает Такамори, и в этом смешивались жажда мести и надежда, что хотя бы принять неизбежное тот, в кого он вложил частицу души в свое время, сумеет с достоинством.

(higf, Далара, SonGoku, Алесандро, SonGoku)

[Reytar >>>]

Заросли у ворот Шиобары

Как подопечная могла отреагировать на подарок еще одной нагинаты, узнать Такеда Хидэтада в эту минуту было не суждено. Демон-У, до того момента спокойно стоявший у опустелого ведерка вдруг зло завизжал, встал на дыбы и замолотил подкованными копытами в воздухе, после чего брыкнул задними ногами, чуть не попав по одному из коньков, отобранных у неудачливых дозорных, перепугав последнего почти до панического бегства. Десятник тут же развернувшийся и настороженно взглянувший на коня, так как никогда ранее Демон, при всем своем дурном нраве просто так, без повода не буянил, был удивлен. Такеда, знающий вредного черного жеребца не первый день моментально заметил странное покраснение глаз Демона-У, частое дыхание жеребца, напряженность всех мускулов, словно в разгар долгой скачки или боя, резкость и плохую контролируемость движений, и собрался схватить крайне странно себя ведущего коня под узцы, как события понеслись вскачь, словно лавина одетых в доспехи цепников из Коре.
Демон-У громко фыркнул, принюхиваясь к какому-то, ясно ощутимому лишь его носом, запаху, зло и требовательно заржал и прыгнул вперед, чуть не сбив с ног успевшего отпрянуть от кованых копыт, сквернословящего и пытающегося отмахнуться древком нагинаты, десятника. Жеребец несся вперед не разбирая дороги и все больше и больше набирая скорость. Словно пушечно ядро он вломился в кустарник, пробив в зарослях изрядную просеку, но нанесенные ветвями царапины его только раззадорили. Громко взвизгнув, он пробил широкой грудью последний, отделяющий рощу от стены Шиобары, ряд зарослей и, не замедляя галопа по причудливой дуге вылетел на расчищенное место довольно далеко от ворот города, намереваясь пойти на таран. Самураи, которые должны были охранять стены, еще не успели вернуться на свои посты после шумного визита наньбана-проповедника, от ворот города, к которым сбежались посмотреть на источник суеты, и помешать обезумевшему жеребцу были просто не в состоянии, чем он не замедлил воспользоваться. Демон-У скакал все быстрее и быстрее, набирая ход, словно в нем проснулась древняя родовая память и могучий всадник понукал его набрать разбег перед копейной сшибкой, или же его вела куда более прозаическая причина, об этом в тот миг не знал ни кто. Куда важнее было то, что могучий черный как смоль, жеребец, разогнавшийся до предела своих, отнюдь не малых, возможностей, на полном скаку ударил грудью в не очень-то прочные стены славного города Шиобара, сотрясая их до основания, круша, вырывая из земли, опрокидывая, проламывая брешь.
Со всех ног несущийся за своим несносным жеребцом, которому вздумалось ополоуметь именно в такой неподходящий момент, Такеда Хидэтада, мог лишь мысленно высказать столь горячее пожелание тому, кто виновен в внезапном бешенстве коня, что напиши данное высказывание на лучшей рисовой бумаге, бумага немедля бы испепелилась от накала эмоций, скрытых за стройными рядами знаков. Видя, что творит жеребец, кавалерист оскалился, и жутко захотел огреть несносного жеребца древком по крупу, но подумал что такая акция может оказаться чреватой неприятностями куда большими, чем прорыв в город вслед за конем и еще прибавил ходу, пока стражники у ворот не пришли в себя, отклеивая от груди упавшие челюсти и не пустили в ход луки.

[SonGoku >>>]

Онодэра Тодзаэмон, старший каро дома Тайра, старался пореже оглядываться на жалкое подобие воинов, которых здесь именовали защитниками городских стен, и благодарил провидение за отряд, днем раньше пришедший по зову сиятельного даймё. Каро не ждал ничего хорошего ни от ближайшего будущего, ни от этих провинциальных горе-вояк, чьих скромных умений, может, и хватало, чтобы отогнать от стен разбойников и бродяг, но которые не выстоят перед обученными солдатами. После их глупой вылазки за ворота Онодэра Тодзаэмон даже видеть их не хотел. Расставленные вдоль стены аркебузиры улучшали его настроение, но не слишком.
Следовало о многом поразмыслить. Тодзаэмон не ожидал, что Хосокава окажется так близко; лазутчики докладывали, что его войска движутся очень быстро, но последний участок дороги здорово их задержал. Каро сомневался, что представление у ворот было затеяно хитроумным Сансаем*; в ином случае Онодэра не качал бы сейчас удрученно седой головой и не философствовал, а сражался и раздавал приказы. Но если это не Хосокава, тогда кто?
- Кажется, Ину за что-то обижен на нас, - озабоченно произнес рядом с ним юный стражник; сопляк крепко сжимал бамбуковое копье и вглядывался в заросли у дороги так, будто ждал, что оттуда вот-вот выскочат злобные демоны. – Староста умер, убийца еще не найден, а господин Итачи бесследно исчез, когда мы больше всего в нем нуждаемся.
- Не говори так о наследнике господина Хикари!
- Киичиро прав, этот наследник увел с собой двух лучших воинов, - хмуро добавил стражник постарше.
- Он всегда думал только о себе! – подхватил еще один.
Онодэра Тодзаэмон отошел на несколько шагов. Ничего не поделаешь, людям рты не заткнешь. И пусть они выбрали не лучшее время для сплетен, в сущности они правы. Когда на счету каждый воин, поневоле обрушишь проклятия на отсутствующих.
- Господин Акаихиге просит прислать к нему лучников... - рядом остановился запыхавшийся слуга.
Онодэра на миг прикрыл глаза. Где он возьмет лишних стрелков, чтобы не ослаблять и без того хлипкую оборону?
- Ты и ты! - он окликнул двоих у ворот. - Возвращайтесь к господину.
Их неурядицы, если вдуматься, начались, когда им на горной дороге попался мальчишка с Журавлиным мечом. Тодзаэмон хранил при себе беспокойные мысли, что едва ли найденыш состоит в родстве с последним сегуном Ашикага; господин прилюдно назвал мальчика своим племянником, господину виднее. А ему остается молчать. Онодэра Тодзаэмон привык к странностям господина, он знал Тайро-на Акаихигэ другим (слишком долго служил ему и чересчур много видел на службе).
Лента-тасуки** или шелковый шнурок от ножен, затянутые на шее мальчишки, стали бы хорошим и быстрым решением, но стоило Онодэре вспомнить, как начинал улыбаться в ответ на щербатую ухмылку Нобору или как заглядывал ночью в комнату, прикрывая ладонью фонарь, чтобы удостовериться, что этот маленький непоседа спит, как учил его стрелять из лука и держать меч, как с нетерпением ожидал очередного вопроса, стоило вспомнить все это, и каро дома Тайра начинал испытывать стыд за недостойные мысли. Онодэра прошелся вдоль стены, осматривая дополнительные заграждения и бамбуковые заостренные колья, вкопанные в землю у ворот. Что понадобилось здесь неистовому Хосокаве? Почему Сансай не прислал, как должно, посредника с требованиями, а решил взять желанное силой? Тодзаэмон терялся в догадках, но думал при этом, что не будет так уж изумлен, когда откроется истина. Старший каро с нетерпением ждал сражения, чтобы на время или уже навсегда избавиться от сомнений.
Но не думал, что ответ на его ожидания появится столь внезапно и странно. Городская стена прогнулась от удара, раздались удивленные крики. Онодэра взобрался на легкий помост и, ухватившись за стену, чтобы не быть сброшенным на землю, уставился на огромного черного жеребца, за которым гнался вооруженный нагинатой дюжий самурай. С трудом очнувшись от оцепенения, старший каро прокричал солдатам первый приказ. Кажется, Хосокава пришел раньше, чем все ожидали.

---
*Сансай – «три стихии», прозвище Хосокавы Тадаоки.
** тасуки – лента, которой подвязываются рукава, чтобы не мешали в бою или при работе.

[Тсузуки >>>]

(вместо Хикари)

Он не собирал вещи. Только самое необходимое. То без чего нельзя было бы обойтись. Он не был самураем и не нуждался в том, чтобы носить с собой два меча. Его сила была в другом. И как самурай слаб (пусть не духом) без своего меча, так и он слаб без своих заклинаний, большинство из которых написано на небольших листах бумаги. Заранее приготовленные, конечно.
Не так их и много было этих листов-заклинаний, магия не терпит суеты, а любит сосредоточенность. Тогда и увидеь, то чего не видят другие, и услышишь, то что не может услышать обычный человек.
Хаку готов был нарушить с этот магический постулат. Колдун никогда не должен спешить в своих делах. Сейчас подводило тело. Ритуалы требовали сил, а он слишком быстро подорвался с места. Перед глазами потемнело, и юноша ухватился за ближайшее дерево. Перед глазами вместо звездочек кружили отрывки из только, что увиденного. То святилище, где находится дорогое ему существо, и на душе становилось тоскливо и радостно одновременно, и эта радость-тоска была такой болезненность, то странная картина смерти отца.
Юноша закрыл глаза плотнее, несколько раз глубоко вздохнул и уже собрался идти. Быстро, но все же размеренно, прислушиваясь к дыханию леса, к тому что скажут духи. Деревья, камни, животные и птицы, все это могло сказать ему многое.
Хаку двинулся впуть, прислушиваясь к самому себе и готовясь. Что он мог противопоставить тем любям, которые похитили его Момоко.
Четки молчали, но вот лес говорил. Не духи, а самые обыкновенные птицы, встевоженно поднимались со своих мест. И даже воздух казалось наполнился пылью.
Сердце юноши встервоженно забилось. Он не останавливаясь снова прокрутил внутри себя картину того, что увидел кружа над лесом. Вот только теперь он хотел увидеть не только то, что искал недавно, не то, на чем соредоточил свое внимание тогда.
Новая картина встала перед глазами. Большая группа хорошо вооруженных людей, среди которых и самураи и асигару. Небольшая армия, не скрывающая своего шествия. Армия которая направлялась к Шиобару.
Хикари остановился.
"что мне делать?" - самурай не должен задаваться таким вопросом. Цель его жизни - смерть. Но он не самурай. И потому вопрос возник. И сердце больно заныло, ибо Хикари Хаку сам знал на него ответ, хоть и не был самураем.

[Bishop >>>]

Шиобара, внешний двор дома Хикари Кантаро, старосты

Никто не рискнул нарушить молчание двоих людей, что стояли друг против друга – лицом к лицу. Казалось, короткий взмах веера, обозначивший начало поединка, случился столетия назад, бой не начнется до тех пор, пока не решат оба противника. И он начался – как вздох, как дуновение зимнего ветра, что смёл с ветки охапку цветов. Тяжелый широкий клинок бисэнто* прочертил дугу по земле, высекая искры из речной гальки. Противник отпрянул опасливой птицей; взметнулась тонкая пыль и закружилась под солнечными лучами. Узкое лезвие с шумом разрезало воздух, устремилось в открытое пространство к цели. Прищуренные глаза уже нашли точку, куда вонзится меч. Но клинок встретил лишь пустоту, скользнул вдоль спины Мицуке.
Все может пасть; дома, тела и враги надламываются, когда их ритм приходит в беспорядок, но порой ритм играет с тобой злую шутку. Ловит в жесткую клетку законов и правил. Лишает свободы. Не продолжив атаку, роши крутанулся на месте, тупой конец древка ударил противника по плечу. Мир разделился надвое, в маленьком кругу существовали лишь двое, жили в своем времени и в своем темпе. То, что зрителям казалось слаженным вихрем, было разложено по коротким и длинным ходам.

---
* бисэнто – тип нагинаты с более широким клинком и более тяжелым древком, чем у традиционной; японский вариант китайской гуань дао.

(soshite Далара)

[Далара >>>]

Словно волна набегала на прибрежные камни, накатывала, шипела и плевалась брызгами, разбиваясь, отступала, и тут же накатывала новая, выискивая трещинки, разломы в камнях. Те тоже не стояли на месте, перекатывались, каждый раз вставая по-другому. Яростное и злое сверкание катаны; протяженный, слитый в одно бесконечное движение ход нагинаты. Миг - показалось, что меч разрубит древко, но не хватило размаха, и осталась только светлая зарубка.
С веранды метнулась юркая тень, слишком низкорослая для взрослого. Без боязни встала между бойцами.
- Стт-тойте. Ввы... Ты не с тем дерешься. Нужно с тем.
Бисэнто острием воткнулась в землю, противник усмехнулся - незнакомо и жестко, - его меч нащупал брешь в обороне. Мицуке удивленно отшатнулся от меча, ударил открытой ладонью по древку нагинаты, второй рукой сгреб мальчишку за шиворот, забросил себе за спину.
Первым побуждением было убраться подальше от летящего прямо на него тяжеленного шеста с длинным острием, способного с одного удара перерубить шею лошади. Ронин отскочил. Удар ноги по древку отправил бисэнто обратно ее владельцу. Человек с мечом замер, ожидая следующего шага противника; на лице его не было видно жалости к вмешавшемуся в бой мальчишке. Мальчик покорно отступил но уже через секунду оттуда кубарем вылетело что-то рыжее. Метнулось в тыл мечнику, явно собираясь куснуть за ногу, не получив при этом мечом.

(и Бишоп)

[Hideki >>>]

(Совместно с Бишопом)

- Я видела тебя, - Каоко смотрела на белого тигра. Почему-то никакого страха она не испытывала перед ним. Словно знала, что животное не сможет причинить ей вреда. – Я уже умерла?
Зверь неторопливо качнул головой один раз. Со стороны могло показаться - он улыбается. Верхняя губа тигра подрагивала, не обнажая клыков.
"Еще нет... К чему торопиться?"
- Почему тогда я могу видеть тебя и разговаривать с тобой? - на какое-то мгновение она задумалась. Пришедшая в голову мысль была абсурдна, но... - Ты знаешь моих сыновей?
"Тех, что умерли - да. С тем, что все еще жив, мы пока не встречались". Огромный белый, как снег на вершинах гор - а может, еще белее - зверь потянулся. "Пока еще - нет". Он скосил янтарный глаз на двоих людей в круге огня.
- Что ты хочешь мне сказать? - Каоко тоже посмотрела на людей, но очертания их были размывчаты и неузнаваемы. - Хоши, мне кажется, я его видела сегодня или это только сон?
Тигр дернул хвостом.
"Мой недосмотр", согласился призрачный зверь. "Мальчик не похоронен и не может отыскать дорогу ко мне".
Она все поняла, и материнское сердце было исполнено печалью за своего умершего сына:
- Я могу хоть как-то помочь своему сыну? - робко спросила она, но в глазах ее горела решимость.
Белый тигр, хранитель востока, кивнул.
Ты уже почти все сделала, осталось немного. Отыщи его, похорони, дай ему новое имя, чтобы он сумел вернуться когда-нибудь в этот мир.
Он потянулся, разминая спину и лапы.
- Но где мне искать?
Очертания тигра стали расплываться, Каоко приходила в себя, и ее связь с тигром слабела.
Там, где он умер. Там, где он больше всего любил играть. Там, куда могли отнести его тело...

Сидящий на земле заклинатель поднес к губам женщины плошку с водой.
- Тебе потребуются силы, - сказал он, пряча улыбку в усах.
- Да, - согласилась она.
Ей нужно было вернуться в дом и поговорить с ямабуси.

[higf >>>]

Догадка превратилась в уверенность, потом в знание. Это не был Такамори, и это мог быть тот, кого звал колдун. Масуми много знал о развитии стилей боя - это не была техника сегодняшнего дня. Занявший место его ученика оказался не так плох, как думалось, и пока держался, хотя, по мнению Танаки, его противник не использовал всех своих возможностей, уж неизвестно, почему.
Кстати, его появление в такой момент очень подозрительно.
Додумать эту мысль Масуми не дали - на поле боя появился мальчишка Нобору, бросившийся между бойцами. Пожилой самурай никак не отреагировал - ему было все равно, что с тем случится. Но затем… парень рыжей лисой метнулся в обход… Такамори ли, Йошицунэ ли - неважно. Почему-то это после всего уже не удивило. Слово и действие опередили мысль - Масуми шагнул вперед, оказался почти рядом со сражающимися и громко произнес:
- Так вот кто вершит суд в Шиобаре… Интересно, кто здесь еще - не тот, кем кажется? Адресат вопроса не был назван, но слова бросались в лицо Акаихигэ. Затем он скользнул взглядом по лицу противника Мицуке, поймал взгляд чужих глаз и шепнул:
- Такамори…
Амулет снова нагрелся.

[Bishop >>>]

От веранды донесся возмущенный голос Хидэнобу, Ода требовал объяснений. Его поддержали его люди – хоть и не так настойчиво. Акаихиге оборвал их возмущение:
- Пусть продолжится это сражение. Я хочу досмотреть.
Танака почувствовал поддержку и твердо повторил:
- Учитывая, кто принимал решение, хотелось бы подумать над ним еще раз.
Катана готова была покинуть ножны и оказаться в руке, наготове к кровопролитию. В который уже раз за десятилетия воинского пути - можно насчитать не одну тысячу.
Мицуке поймал нагинату; пока шел спор, роши стоял, опираясь на нее, переводил дух.
- Думать не о чем, - сказал он. – Пока мы не закончим.
На лице ронина промелькнула не подходящая ситуации полуулыбка-полугримаса, на мгновение во взгляде появилось узнавание, потом, словно занавеску задернули, вернулось выражение, непривычное этим чертам и оттого кажущееся надетой маской.
- Не мешайте, - слова прозвучали лишь немногим мягче приказа.
- Только подсудимого тут и забыли спросить, - лицо Масуми мгновенно стало не менее чужим и холодным.
Незамеченный людьми во дворе по краю черепичной крыши шел рыжий кот, нервно дергал коротким обрубком хвоста. Небольшая яркоперая птица, устроившаяся на самом удобном месте для обозрения происходящего во дворе, заметила его, на всякий случай встопорщила перья, раскрыла хищный клюв. Кот зашипел на нее в ответ, но попыток отловить не предпринял.

(Далара и Higf)