Shimotsuke gishi den

[SonGoku >>>]

Кто-то положил возле него колчан с разномастными стрелами; Такамори кинул быстрый взгляд, рядом стояла девушка в мужской одежде и с подвязанными волосами. И в руках у нее тоже был лук. Лицо незнакомки скрывала темная повязка, от одежды пахло дымом, а пальцы были испачканы в свежей крови. Перехватив внимательный взгляд, девушка вытерла ладонь о штанину.
- Насобирала, пока никто не заметил, - объяснила она, кивнув на колчан. – Понадобятся.
Прищурившись, она смотрела на улицу, где в клубах пыли к ним приближалась ожившая вдруг гора в человеческом облике.
- Зря стрелы не трать, - предупредила девушка. – Но я думаю, не везде же он непробиваемый...
- Можно попробовать глаза и точку между ключицами, - предложил ронин, оценив задачу. - Как тебя называть, если что? Не хочется кричать "эй".
- Аканэ, - усмехнулась девушка. – И «эй» мне кричит только мой старший брат.
Да, с этого брата станется окликать сестру именно так, подумал Такамори, еще раз оглядев Мицуке.


***

Первая стрела с завыванием, способным отпугнуть демонов, ударилась о стену ближайшего дома. Глиняный наконечник с прорезями рассыпался в крошку; Хидэнобу опять поднял голову.
- Унесите его! – приказал он двум стражникам, видимо, наиболее отважным, раз осмелились приблизиться к воротам, и указал на старшего каро.
Еще несколько стрел пропели над их головами жутковатую песню. Скоро противники сменят наконечники на боевые, и тогда с ними придется считаться.
- Это не наше сражение, - сказал телохранитель, помогая Хидэнобу затягивать шнуровку доспехов. – Мы не в ссоре с Хосокавой.
- Будь здесь он сам, - процедил молодой глава клана Ода, - можно было объясниться. Но я нигде не вижу Сансая.
Да, ни у кого из всадников не было заметно на шлеме фазаньих перьев. Неподалеку – там, где кто-то проломил ограждение, - уже завязалось сражение. В другом месте спешившиеся воины приставили к забору наскоро связанные из бамбука лесенки и пытались перебраться под дождем стрел. Хидэнобу оглянулся на Акаихиге.
- Сколько у вас людей?

(и Далара)

[SonGoku >>>]

(и от имени Алесандро, у которого случились непредвиденные обстоятельства)

- Воинов? Больше чем могло бы быть, но меньше чем нужно. Меньше четырёх десятков, и непонятный сброд, что почему-то зовется торитэ, - князь брезгливо посмотрел на след от меча, крови не было. - Какая всё же досада, а портного я как на зло не взял... что же делать? У вас в свите нет ли, случайно, нужного человека?
Времени отчаянно не хватало, но Хидэнобу изумленно оглянулся. Покачал головой.
- Нет...
В створки ворот с внешней стороны ударили тяжелые деревянные киянки. С этой ворота быстро подперли кольями. Ненадолго, но все ж задержит.
- Пошлите кого-нибудь собрать людей, которые смогут держать оружие, - распорядился Ода.
Акаихигэ усмехнулся и повернулся к воротам, меч сверкнул и ужом скользнул в ножны. Дайме запустил руку в рукав кимоно и что-то достал оттуда, после чего сложил веер и обхватил его за основание обеими руками и прикрыл глаза.
- Ом Ма Ни Па Дме Хум... - буддийская мантра из уст Тайра звучала по меньшей мере странно - ОМ МА НИ ПА ДМЕ ХУМ...
Князь начал чуть покачиваться: ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ - мантра звучала всё глуше, голос аристократа становился всё сильнее, - ОММАНИПАДМЕХУМ - казалось само время начало замедлять свой бег и подстраиваться в унисон святым словам так неожиданно зазвучавшим в этой деревне.
- О Авалокитешвару услышь меня - голос одновременно принадлежал и не принадлежал дайме, его губы почти не шевелились, но странный напев мантры звучал и звучал - о синий Вайрочана, успокой мой разум.
Веер в руках дайме вдруг засветился.
- О белый Ваджрасатва, очисти мои слова! О желтый Ратнасамбхава открой глаза мои!
С каждым новым словом веер, а вместе с ним и руки дайме светились всё сильнее и сильнее.
- О красный Амитабха, отринь сомнения слушателей моих!
Свет веера стал формироваться в ослепительно сияющий шар света.
- И ты! О зеленый Амогасиддхи, открой ворота для родичей моих!!! - стоило последним словам Акаихигэ слететь с его губ, как шар сорвался с веера подлетел на целый сяку** вверх и лопнул! Грянул гром и всех на миг ослепило, после чего ворота дрогнули и стали заваливаться, прямо на осаждающих с их киянками.
Хидэнобу отобрал у подвернувшегося городского стражника нагинату. Он не стал спрашивать, зачем понадобилось ломать ворота изнутри, когда при осаде их разумнее запереть покрепче. В дела колдунов и прорицателей Хидэнобу предпочитал не вмешиваться. Но, по крайней мере, противник должен был хотя бы сильно удивиться. По его команде, аркебузиры открыли непрерывный огонь, сменяя друг друга.
- Хватит стрелять! Запах пороха не нравится им! - Акаихигэ всё ещё стоял лицом к воротам.
Пальба стихла, а на лицах стрелков застыл немой вопрос: "Кому?!"
Словно отвечая на него, дайме указал на дом старосты, откуда вопреки всякой логике быстро спускался густой туман. Нет, не спускался, мчался, словно все боги ветра дули на него. У ворот Шиобары клубы замерли, и из него стали выходить фигуры, закованные в старинные доспехи, увитые водорослями и обросшие ракушками. Жуткие создания один за другим выступали из тумана, следом шли женщины в их свалявшихся волосах торчали морские звезды, но в руках они также сжимали мечи и танто, воинство мертвых наступало в полной тишине. Приблизившись к дайме, один из самураев поклонился ему:
- Ты вызвал нас, ты вырвал нас из сна, зачем?!
- Враги рядом. Старые враги рядом - дайме низко поклонился - пришло время! Вперёд! За Тайра!

----
*торитэ - городская стража, выполняющая обязанности полиции.
**сяку - мера длины, равная 30 см.

[Grey >>>]

Неизвестный воин продолжал приближаться, его широкая поступь и рвущаяся наружу мощь могли бы спокойно привести в ужас даже бывалых мастеров. Нормальный человек не мог быть таким! Да и не нормальных таких людей просто не бывает!
Железный колосс шагнул во двор, словно откуда изнутри него выскочила сухая поджарая фигура в монашеском одеянии и белом платке скрывавшем лицо. Сохэй метнулся вправо, прижимаясь к ограде. В этот же момент с другой стороны от ворот на землю мягко спрыгнул еще один воин с луком и замер, присев на одно колено. В изумрудных глазах лучника заплясали золотые искорки. Гигант остановился и повернул голову, словно выискивая кого-то взглядом.
- Здравствуй, Четырежды Четвертый, - маленький старик-монах вдруг оказался прямо перед "чудовищем".
Кин Ки стоял точно в центре двора, незримо разделяя его на две части. На одной были его враги, на другой те, кого следовало сегодня спасти.
- Здравствуй, учитель, - прогудел тяжелый бас из-под черной маски-мэмпо, лишенной традиционного рисунка, и представлявшей собой лишь глянцевую поверхность с прорезями для глаз.
- Ты никогда не был моим учеником, - спокойно ответил Ки, которого, похоже, ничуть не смутил вид огромного воина.
- Пусть так, - в следующую секунду железный великан сделал шаг вперед, замахиваясь для удара.

(соло-прелюдия перед хором)

Сообщение отредактировал Grey - 28-02-2007, 15:29

[SonGoku >>>]

(первая хоровая партия)

Аканэ одним быстрым движением натянула тетиву, но не спешила спустить ее, выискивая цель понадежнее. Ее брат тоже наблюдал за происходящим. Тяжелая нагината лениво описывала круги в его руке, вот и все. Только взгляд скользнул по лучнику, Мицуке усмехнулся. Не настолько тогда, в Фудзихаре, было темно, чтобы не запомнить лица.
Но-дачи с шипением бросился к очередной жертве… и досадливо взвыл, разрубив лишь пустой воздух. За какой-то момент до соприкосновения с клинком, Кин Ки отпрыгнул назад, оказавшись почти у ступеней дома и демонстрируя завидную ловкость для своих, точно не совсем известных, лет. Левая рука монаха в стремительном движении согнулась к груди и выпрямилась. На солнце сверкнул размытый блестящий предмет. Высокий сохэй сдавленно охнул, словно сумел разглядеть что-то слишком опасное и что уже нельзя было остановить. А громадный воин замер, удивленно глядя на половинку железной миски Ки, торчащую у него из груди. Медленно на краю узкой трещинки собралась первая алая капелька и соскользнула вниз, оставив на песке крохотное пятнышко. Пошатнувшись человек-гора с ужасным грохотом рухнул лицом вниз, подняв вокруг себя целое облако пыли.
Разом щелкнули тетивы на двух луках; стрела Аканэ зацепила падающего гиганта и, уже бесполезная, осталась торчать между пластинами доспеха. Девушка выстрелила еще раз, от досады прикусив нижнюю губу; на этот раз она целила в стрелка. Такамори последовал ее примеру. Мицуке, не спуская внимательных глаз со второго сохэя, сделал неторопливый шаг к высокому монаху, оставил лучника – лучникам.

[Bishop >>>]

- Уходи, Тэт Хана, ты еще сможешь спастись, - крикнул Ки высокому сохэю.
- Ты слишком часто и слишком многих призывал уходить, когда стоило драться! - очень зло бросил в ответ монах, сближающийся с Мицуке, и не спускающий с самурая глаз. - Где были те, кто так нужен был под стенами Нагашима! Те, кто ушли, вняв твоим словам! Словам предателя и труса! Пса ненавистного Генерала Дождя!
Он атаковал Мицуке зло, яростно, стараясь скорее сбить и ошеломить врага, расчистить себе путь к фигуре у ступеней дома.
Тем временем лучник, еще когда стрелы его противников срывались с тетивы, бросил в воздух в сторону от себя целую горсть длинных бумажных полосок, на каждой из которых красовался лишь один китайский иероглиф - «цель». Обе стрелы в последний момент вдруг изменили свое направление, пригвоздив к ограде два несчастных листка, а воин, отбросив свой лук, побежал через двор, выхватывая на бегу два коротких вакидзаси.
Аканэ выругалась и сменила было цель, но брат уже завязал с высоким монахом смертоносную игру-танец; можно было ненароком попасть не по тому из противников. Такамори же прилаживал вторую стрелу, также оставив рослого сохэя на долю Мицуке. Главное, чтобы третий не добежал до веранды. Тогда отпор ему дать будет гораздо сложнее. Стрела, запев, устремилась к бегущему человеку.
- Эй, святые люди, вы что, совсем одичали на своей отшельнической кормежке? – дородный кавалерист одетый в полный доспех и шлем, посмотрел на наступающих сохэев без малейшего почтения, после чего поудобнее надвинул шлем, перехватил древко нагинаты так, что бритвенно острое лезвие замерло у самой земли, словно змея, готовящаяся к броску, и шагнул наперерез одному из нападавших, который бежал через двор, обнажив пару вакидзаси.

(третий голос хора - вместе с Греем, Даларой, Рейтаром и СонГоку)

[Далара >>>]

- А говорят, Будда был добрым… - Ни к кому конкретно не обращаясь, буркнул себе под нос Такеда Хидэтада, косым ударом нагинаты стараясь снизу вверх полоснуть противника, а если он увернется или блокирует удар, готовясь нанести следующий - на сей раз обухом.
Тяжелые клинки высекали искры, раскидывали по двору солнечные блики. Мечи сохэя уступали по длине нагинате роши, зато их хозяин был выносливее. Монах не мог пробить круг, что описывала бисэнто в руках самурая, и ему то и дело приходилось уклоняться от прямых тычковых ударов, но и Мицуке был не в силах сломать навязанный ему ритм.
В воротах, никем не замеченная, появилась запыхавшаяся от бега девочка, сжимающая в тонких пальчиках нагинату. Волосы торчат во все стороны, подол задран выше коленей и заткнут за пояс, чтобы не мешал, - ни дать ни взять лесная ками, готовая защищать свои владения. Круглыми глазами оглядела громадную тушу, перегораживающую вход, прислушалась к звукам со двора. Вместо того чтобы обходить поверженного гиганта, она вскарабкалась ему на спину, просеменила, балансируя, по хребту и спрыгнула уже с другой стороны.
Очутившись на земле, юная воительница перехватила тяжелое древко двумя руками и с воем разозленной кошки бросилась вперед. Кончик лезвия ткнул высокого сохэя пониже спины, отвлекая от Мицуке. Монах вскрикнул, скорее не от боли, а от удивления. Уходя в сторону, повернулся боком, чтобы рассмотреть нового противника, неловко отбил очередной выпад бисэнто и, увидев, наконец, второго врага, на мгновение открылся, чем воспользовалась Олури и со всей злости ткнула в высоченного монаха. Будут еще всякие обижать ее брата! На этот раз не достала, зато внимание теперь приходилось уделять и ей.

(хор в полном составе)

[Bishop >>>]

Тяжелый острый клинок в руках долговязого роши тоже не останавливался - описав широкий круг, он ударил наискосок, словно серп исполинского жнеца. Сохэй взвыл, сквозь плотно сжатые зубы, платок на его лице распахнулся, повиснув на узле возле правого уха. Старческое лицо монаха покрывали морщины и испарина. Оружие Мицуке, вонзилось ему снизу под ребра, но он все еще был жив. Еще сильнее насаживая себя на лезвие бисэнто, Тэт Хана, как звал его Кин Ки, развернулся к Мицуке, нанося косой дар коротким мечом.
Над двором раздался пронзительный девчачий визг. Олури, потеряв всякое соображение, беспорядочно замолотила нагинатой по бедру и боку гибнущего сохэя. Лишь бы только не трогал Мицуке. Роши отскочил, бросив оружие. Выхватил собственный меч. Клинок, что был выкован некогда Масамунэ, казалось, светился голубоватым светом, так он был чист.
Рассеченная в нескольких местах, правая нога монаха подогнулась, но тот каким-то чудом сумел устоять на одной конечности.
- Будь же проклят, кто бы ты ни был, - пробормотал Тэт Хана губами, на которых пузырилась кровь, и медленно осел на землю.
Будто облитый лунным лучом меч опускался ему на шею. Мицуке ожидал почему-то, что клинок пройдет, как сквозь воду, не встретив сопротивления.
- Прости меня, святой человек, - проговорил роши. - Не хочу тебя убивать.
- Но ты уже убил, - в глазах монаха была лишь ненависть, дикая, фанатичная и безрассудная.
А потом эти глаза закрылись навсегда.

(хор)

[Grey >>>]

Воин-сохэй на бегу выставил вперед плечо, поверх брони, которого трепетала маленькая лента из рисовой бумаги. Стрела Аканэ вонзилась точно в центр толстого содэ, разорвав белую полоску, и отскочила от неподатливого доспеха. Еще одна стрела, выпущенная Такамори, с едва слышным свистом устремилась к сохэю. Пока еще риск промахнуться и попасть в Хидэтаду был невелик, слишком мало расстояние, чтобы так ошибиться. Едва спустив тетиву, ронин вновь натянул ее, готовясь сделать следующий выстрел. А стрела, свистнув над ухом бегуна, умчалась к забору, чтобы пригвоздить к земле еще одну странную бумажку.
Две стрелы одновременно ушли в полет. Не сговариваясь, лучники метили в лицо - обоим надоело стрелять по бумажкам, с таким проворством им подкидываемым. Аканэ чиркнула наконечником следующей стрелы себе по пальцам, натянула лук и выстрелила, быстрой скороговоркой пробормотав вслед короткое заклинание.
Боец, упорно сближавшийся с Такедой и остальными, остановился лишь на какую-то долю секунды, чтобы чуть подпрыгнуть. Это выглядело как-то по-детски нелепо, но почему-то никому не захотелось рассмеяться, когда обе стрелы ударились в нагрудник-до. Сохэй словно знал наперед действия своих врагов, или ему просто везло, как везет наловчившемуся китайскому фокуснику? Ответ на вопрос могла бы дать последняя стрела, выпущенная Аканэ. И она дала. Железный наконечник покрылся изморозью, еще не преодолев и половины пути до цели. Когда же до лица воина оставалось меньше двух пядей, железо разлетелось крошечными заледеневшими осколками, отбросив в сторону бесполезное древко. Сохэй шагнулв сторону, скрываясь от лучников за фигурой Хидэтада.
Левая рука с вакидзаси встретила нагинату Такеды, стремясь не блокировать, а только замедлить удар. В следующую секунду бывший лучник оказался совсем близко к кавалеристу. Он не успевал нанести удар вторым клинком раньше, чем получил бы обухом по уху, а потому просто со всей силы ударил правым кулаком с зажатой рукоятью меча в зубы Хидэтада.

(антракт, в ожидании одного из солистов)

[Reytar >>>]

Что можно сделать, когда тебя с короткой дистанции бьют в лицо? Да почти ничего не успеть, но, как ни странно, за те мгновения, пока кулак сохэя приближался к лицу кавалериста, перед мысленным взором Такеда Хидэтада пестрой лентой пронеслись воспоминания о боях в Коре, и о тех диковинных историях о Поднебесной, что один другому пересказывали воины между боями. Так, особенно ярко вспомнилась однажды слышанная история о трех великих мастерах Цюань-Фа.
Первый из мастеров был с равнинного, покрытого сочными травами степей, севера. Второй – с теплого, влажного юга, в диких джунглях которого он совершенствовал свои навыки. А третьим был невозмутимый бритоголовый монах в оранжевой кашье из монастыря у горы Сунь. И собрал трех мастеров Император Поднебесной и спросил первого, что он будет делать, если его с размаха ударят ногой по промежности. И ответил мастер: «Я сблокирую вражий удар руками». Тогда Император повторил тот же вопрос второму мастеру и услышал в ответ: «Я быстр. Я уклонюсь от его удара». После этого повторил Император тот же вопрос и спросил служителя Будды, что же в такой ситуации будет делать он? «Я всего лишь напрягу полные до краев вместилища семени, что подобно дворцам неотлучно стоят у подножия пагоды нефритового стержня…» - Ответил скромный монах. – «Пусть сквернавец, покусившийся на святого человека сам поломает себе ногу».
Хидэтада мысленно подивился прозорливости монаха, как и в первый раз, когда слышал эту историю, после чего все что он успел сделать – это немного повернуть лицо так, что бы удар сжимавшим рукоять кулаком скользнул по челюсти, а не ударил со всей силой.
Сохэй явно не зря ел свои лепешки в горах и бить умел – даже от скользнувшего по скуле удара, у кавалериста зазвенело в ушах. Хидэтада отпрянул на один шаг и, стараясь разорвать дистанцию боя, взмахнул древком снизу вверх, от себя, пытаясь ударить настырного сохэя снизу в челюсть и отбросить назад, что бы затем атаковать с более удобного для нагинаты, расстояния.

Сообщение отредактировал Reytar - 28-02-2007, 17:32

[Bishop >>>]

Невелика заслуга – убить старика, пусть даже противник был силен и ловок. Мицуке вытер клинок, потом – еще, как будто одного раза было недостаточно, и именно эта кровь проест металл и вызовет порчу. Отправил меч в ножны отдыхать, с усилием выдернул из мертвого тела бисэнто. Огляделся в поисках кота – того уже не было на крыше, умный зверь. Хотя его и не хватало...
Вместе с девочкой они отошли ближе к стрелкам, не вступая в бой, чтобы не мешать остальным. Олури прильнула к ноге роши, словно боясь отпустить, и следила круглыми глазами за Такедой и его противником. Мицуке подмигнул сестре; Аканэ сыпала проклятиями так, что тех хватило бы на небольшую армию, никакая повязка не могла их заглушить.
- Ты-то цел? - спросила сестра. - Будь так добр, постарайся не оставить наш клан без главы дважды за короткое время.
- Как умер отец?
Аканэ пожала плечами и вынула из колчана еще одну стрелу.
- Я знаю только то, что он умер.
Такамори на мгновение прикрыл глаза, борясь с накатившей вдруг слабостью. В разговор он не вмешивался, но, вольно или невольно, слушал. Глава клана, значит... Руки уже сами по себе, не нуждаясь в команде, прилаживали стрелу, наводили на цель, снова ставшую видимой. Он простой ронин, он не знает заклинаний, но и пропасть стрелам впустую тоже не даст.

(Далара to SonGoku mo)

[SonGoku >>>]

Бамбуковая роща возле Шиобары

Между бледно-зелеными рядами бамбука они казались тенями, да и были именно ими, в истлевших темных одеждах и головных повязках, испачканных пеплом и разорванных, с обожженными лицами, на которых кожа лопнула и облезла, как кожура с запеченных бататов. От них пахло дымом, едкий аромат защекотал ноздри и наполнил глаза слезами. Нобору хотелось крепко-крепко зажмуриться, не смотреть и не видеть, но фигуры, поднимающиеся во весь рост из-под земли, притягивал его взгляд. А еще очень хотелось знать, видит ли их только он или они не скрыты от взглядов остальных. Мальчик открыл было рот, чтобы окликнуть Майе, как та побледнела (это было заметно даже под грязью, покрывающей потемневшее от солнца лицо) и соскользнула с коня на землю. Всадник едва успел подхватить падающее тело и забросить обратно в седло.
- Не смотри на них, - процедил сквозь зубы воин с фазаньими перьями на шлеме. – Не смотри им в глаза.
Нобору и был бы рад не смотреть! Изо всех оставшихся сил он вцепился в пояс воина, прижался к его спине, защищенной пластинами доспеха. Один из монахов шагнул ближе, под опущенными ресницами полыхнуло оранжевое пламя. Конь под Нобору и его спутником всхрапнул, затанцевал на одном месте, но воин, хоть и сжав поводья в кулаке так, что побелели костяшки, послал его вперед, поторопив коленями.

[Hideki >>>]

Шиобара

Хирохата держал под руку госпожу Цува. То, что они собирались делать требовало от обоих предельной сосредоточенности и сил. Своим рассказом Каоко только подтвердила то, что он знал и так. Появление одержимой духом девушки, это только начало. Обряд должен был пройти по всем канонам.
По слухам, что ходили по Шиобара, мальчик был убит за пределами городских ворот, и искать следовало там. Материнское сердце, как надеялся Хирохата, должно указать верный путь. И белый тигр…
– Я разговаривала с ним. И он сказал, что нужно делать. Вы должны мне помочь!
- Я сделаю все, что в моих силах. Это мой долг как друга вашего мужа и как монаха.
Ему потребовалось немного времени, чтобы собрать нужные для проведения обряда вещи.
У него еще болела голова, после удара по ней разбойников. И это еще одна загадка. Он в подробностях рассказал свой разговор Каоко, но та недоумевающее качала головой. Она не знала, что привело их в дом ее мужа. Как же сейчас не хватало ей Гембэя.
Чтобы выйти из города, они должны были пройти через ворота, а значит, она увидит его там. Она все расскажет ему и тогда он откажется от помощи даймэ.
И Хирохата и Каоко пришли к единому выводу, что появление белого тигра возле Акаихиге это не простая случайность. Столько произошедших событий за столь короткий срок могло значить очень много.
А тут еще и исчезновение отца Иоанна. Куда мог подеваться человек одержимый демоном?
***
Как и в любом небольшом городе, в Шиобара имелись люди готовые помочь своим близким и соседям, из искренней любви к ним. А уж если происходит драка, то к начальнику городской стражи парочка таких доброхотов всегда прибежит.
Цува шел по улицам в сопровождении десятка стражников. Он даже не подозревал о событиях творившихся в его собственном доме. А все потому что, прибежавшая к нему О-сен не застала его на месте.
Отряд приближался к месту поединка.
***
О-сен вышла на улицу в полной растерянности. Что же ей теперь делать? Госпожа исчезла, наньбань пропал, это к лучшему, ямабуси лежал с мокрым полотенцем на лбу. Куда бежать, у кого просить помощи?
Она вытерла от слез лицо. Она должна быть сильной, ради госпожи Цувы, она будет сильной.

[Далара >>>]

Новая стрела так и не слетела с тетивы. Вместо этого с сухим стуком на доски веранды упал лук. Следом, почти бесшумно скользя вдоль деревянного столба, опустился Такамори. Ни желание помочь и защитить, ни напряжение битвы, ни вид врагов не смогли побороть измотанное человеческое тело. Даже возрожденный и жаждущий действий дух генерала Генджи.
Олури, жавшаяся к Мицуке и почти неосознанно цеплявшаяся на его хакама, тихо ойкнула. Растерянность на ее лице быстро сменилась решимостью – теперь она знала, что ей делать и кого охранять. Вертлявым хорьком девочка проскочила мимо Аканэ. Присела на мгновение рядом с Такамори, может, проверяла, жив ли. Потом схватила лук и стрелу, поднялась. На пухлощекой мордашке застыло твердое намерение стоять до конца и спасти всех «своих», а всех «чужих» отправить туда, где им место.

[дон Алесандро >>>]

- Каро… - проговорил дайме и опустился на колени перед истекающим кровью самураем – сейчас всё будет.
Князь положил сжатую в кулак руку на грудь павшего воина и раскрыл веер:
- О Сусаноо, властвующий над морями, осыпающий молниями и градом, яви силу свою, именем твоим заклинаю!
От сжатого кулака начал распространяться свет.
- О Сусаноо, помоги этому воину, он верно сражался за избранный богами дом Тайра, он ещё нужен дому моих предков, останови его кровь, не дай влаге жизни выйти из него!
Сияние вокруг кулака усилилось, а жуткая рана на месте руки перестала кровоточить и стала затягиваться.
- Спасибо, о Сусаноо, спасибо…
Акаихигэ окинул взглядом окружающее его пространство:
- Мусор… придётся обойтись своим…
Аристократ вытащил из-за пояса свой меч и приставил к затянувшейся ране.
- Одни расходы… но рука должна быть ещё и гибкой и подвижной – Тайра говорил сам с собой, как опытные лекари заговаривают пациентов своим бормотанием, одновременно настраивая себя на нужный лад.
- А самый подвижный и прочный это шелк – с этими словами аристократ вынул вакидзаси и обрезал шикарные рукава своего кимоно, но на этом он не успокоился, а ещё и раскроил их на несколько полос. Затем он начал быстро приматывать полоски шелка к мечу и обрубку руки. Дайме действовал одной рукой, но с ловкостью достойной трёх.
- А теперь самое сложное… - дайме закрыл глаза.
- О солцнеликая Аматэрасу, о великая мать, давшая жизнь предкам моим, помоги мне, - с этими словами дайме снова взял в руку веер и лишь сильнее прижал сжатую в кулак руку к груди каро.
- Свет это жизнь, он пробуждает цветы сакуры после долгой зимы, пробуди же силы этого человека, пусть мертвая плоть станет живой, как почки на сливе оживают под твоими лучами… пусть меч этот станет рукой его, так долго сжимавшей его братьев… Твой свет пробуждает шелкопрядов и превращает их в бабочек так пусть шелк их станет кожей и жилами его… О Аматэрасу, снизойди до просьб жалкого отпрыска твоего!
Вначале ничего не происходило, но прошла секунда, другая и сжатая в кулак рука снова засверкала, искры разлетались в разные стороны, но дайме открыл глаза и при помощи веера стал гнать ветерок будто направляя их в нужную сторону и действительно, повинуясь вееру искорки полетели в сторону обмотанного меча и стали кружиться вокруг, когда их накопилось так много что они скрыли обрубок, меч и даже часть земли, дайме вдруг резко взмахнул кулаком и ударил в грудь самурая, искры вспыхнули! А когда свет пропал, рука каро Тодзаэмона была на своём месте.

(адын, самсэм адын)

[higf >>>]

Как ни досадно, но так и не удалось сделать того, за чем миссионер направился в деревню - усмирить завладевшего конем демона. И даже, кажется, доказать его существование! Отец Андрео раздраженно размышлял о бесполезности своей попытки - его просто отправили прочь, чтоб не путался под ногами, и хоть было понятно, что сражения - не удел странствующего служителя Христа битвы, это задевало гордость португальца.
Его, взрослого мужчину, включили в группу из одних женщин и детей - даже не говоря о жителях деревни, и воинов Ода, и шиноби клана Сейшин вполне можно было так назвать. Старший из них едва ли перешагнул двадцатилетний рубеж, даже учитывая, что по этим маленьким демонам не так-то легко точно определить их возраст!
Кагами, казалось, не тяготилась обстоятельствами, хотя оглядывалась назад - видимо, туда, где остался Мицуке. На Амэ священник до сих пор предпочитал не смотреть, разглядывая деревянные домики с навесами вокруг и невольно слушая крики испуганных происходящим женщин и плач детей. Иезуит даже пытался успокоить их, говоря, что скоро все спокойно вернутся в свои дома, когда станет безопасно, но получалось плохо, да и в общей суматохе его почти не слышали.
Шиобара отнюдь не была велика, и быстро вся толпа оказалась у частокола, ограждавшего деревню.
- Как мы выйдем? - спросил священник у одного из тех, кто, как ему казалось, пришел с Мицуке.
Мальчик, который старался быть взрослым, разрезал веревку, скрепляющую два бамбуковых кола, и налег всем небольшим весом на один из них, расшатывая и стараясь вытащить из земли. Второй, чья одежда была украшена гербами Ода, хотел было помочь, но неловко ступил на поврежденную ногу и не удержал вскрика. Все остальные обступили «южного варвара» в косодэ поверх странной одежды, как будто искали защиты у него одного.

(еще СонГоку, Бишоп и Далара)

[SonGoku >>>]

Амэ держалась в стороне. Она сорвала цветок и теперь задумчиво вертела его в пальцах, мяла стебель, не прикасаясь к нежным лепесткам. Нелегкая задача решить, что делать дальше. Обычно Амэ действовала, практически не задумываясь, как подсказывал инстинкт: нужно драться – дралась, хотелось любить – любила. Но не теперь. Этот юный, даже маленький в сравнении с ней, роши был прав, она сделала достаточно. Не в ее праве было вмешиваться в людские дела, тем более в те, которые не касались главной цели её присутствия здесь. И тем не менее, девочка находилась невесть где, а на самой Амэ теперь лежало убийство человека, которого она могла бы не трогать, не имела права трогать. И только она могла выбрать – оставить ли сейчас эту группу людей на произвол судьбы или помочь им, снова вмешавшись в естественный ход событий и вновь нарушив запрет.
К Энма запреты!
Цветок полетел в траву.
Амэ, по-прежнему одетая в мужскую одежду и ничуть этого не стесняющаяся, подошла к юноше, безуспешно пытающемуся выдернуть непослушный кол.
- Отойди-ка.
Отодвинула юнца, сама взялась за бамбуковый столб, без особого труда выдернула и кинула наружу. За ним последовал второй. Если уж взялась, пусть будет до конца, решила Амэ. Лиса косо взглянула в ее сторону, но промолчала.
Священник остановил взгляд на выдирающей колья из земли девушке, потом медленно кивнул, будто соглашаясь не то с какой-то мыслью, не то с произошедшим событием. Да и чего удивляться – он-то как раз знал необычную силу Амэ. Интересно, здесь хоть кто-то – тот, кем кажется? Или, к примеру, вон та молодая женщина, прижимающая к себе малыша, сейчас тоже совершит что-то необыкновенное и загадочное?

(Далара, higf, Bishop... никого не забыла, нэ?)

[Bishop >>>]

Однако пока этого не произошло, а открытая поваленным куском забора перспектива заставила иезуита забыть обо всем. Потому что напротив, на краю леса, была видна фигура в черном с белым свободном одеянии, прогоревшем в нескольких местах. Огонь явно коснулся и почерневшей, обуглившейся кожи лица, и вытекшего глаза. Человек не мог быть жив, да он и не был жив... А правее, наполовину закрытый от глаз уцелевшим пока куском ограды, виднелся еще один. Последний ли? Сомнительно!
- Демоны! – выдохнул отец Андрео на родном португальском языке, и отшатнулся, но затем заставил взять себя в руки. Эти люди беспомощны – о возможном вмешательстве непредсказуемой Амэ лучше было не думать и не рассчитывать на оное, и он, служитель Божий, должен защитить их от выходцев из Ада, подъятых волей Сатаны. Миссионер шагнул вперед, выбираясь за ограду.
- Изыдите! – выкрикнул он, и начал читать вслух молитву, призванную оградить живых от мертвых и прогнать тех в могилы.
Фигуры неведомых призраков, пошатываясь, начали расступаться перед девушкой в черно-огненном одеянии, освобождая проход, узкую дорожку, по которой можно было пройти по одному. Но очутиться вне страшного заграждения удалось не всем, по другую его сторону остались двое раненых воинов клана Ода, патэрэн и Ясабуро. От черно-белых фигур явственно пахнуло дымом, мальчишки похватали оружие, как будто оно могло защитить их от демонов. За их спинами заплакал ребенок. То ли в ответ на его голос, то ли раздраженные чужой молитвой, призраки глухо зароптали.
- Послушайте меня, посланницу Инари! - вдруг заговорила Кагами, почтительно складывая руки и опуская взгляд.
Несколько фигур повернулись к ней.
- Среди этих людей нет вашей жертвы. Пропустите нас, мы идем с миром и никому не желаем зла.

(на самом деле - higf и SonGoku)

[Bishop >>>]

Двор управляющего Шиобары


Но понимал это и молодой зеленоглазый воин. Словно приклеенный он держался как можно ближе к противнику, на таком расстоянии, где его короткие мечи, могли показать себя в полной красе. Увернувшись вправо от вертикального удара и, позволив острому лезвию скрипнуть по лакированным металлическим полосам доспеха, сохэй, сблизившись с Такедой, нанес удар в грудь обоими вакидзаси, скорее не в попытке пробить броню, а просто оттолкнуть врага и вывести его из равновесия, полностью перехватив инициативу.
Такеда отпрыгнул на шаг назад, раскрутив нагинату вокруг кисти, стараясь отклонить клинки обоих вакидзаси так, что бы они могли лишь безвредно скрежетнуть по нагруднику, не нащупав щели сочленения с наплечником. После этого, перехватив древко нагинаты вертикально, Хидэтада взмахнул лезвием по дуге у правого плеча, одновременно нанося тупым концом нагинаты удар в промежность юркого монаха, стараясь хоть немного лишить его подвижности.
Вертлявый сохэй, конечности которого порой изгибались так, словно там и не было никаких костей, ушел от очередных ударов с нервирующей легкостью. Трудно драться с ветром или водой, еще труднее с человеком, вообразившим себя воплощением одной из этих стихий. Подпрыгнув влево, воин подбросил вакидзаси вверх, и клинок, вращаясь как веретено, повис на мгновение в воздухе. А тем временем правая рука зеленоглазого со звонким звуком хлопнула ладонью по лбу железного шлема Такеда. Подхватив меч у самой земли и перекувыркнувшись через плечо, сохэй пригнувшись бросился к ступеням крыльца, уже не обращая внимания на десятника кавалерии, на лице у которого мелко трепетала белая бумажная полоса с китайским иероглифом «сон».

(Grey to Reytar, без меня)

[SonGoku >>>]

В лесу сразу за забором Шиобары

Ряды призраков расступились еще в одном месте, невысокий мужчина лет сорока выступил вперед. Его одежды были желтых и белых цветов, в руках монах сжимал резной деревянный посох. Его можно было посчитать живым человеком, если бы не два ярких огня пылавших в черных глазницах, провалами зиявших на немолодом лице.
Было ли это странным совещанием мертвых? Или шепот, что слышали собравшиеся, был всего лишь случайным ветром? Когда он прекратился, призраки шагнули в стороны, делая проход еще шире. Монах с огненными глазами молча указал посохом на границу раскинувшегося не вдалеке леса.
Женщины и дети вышли, а он остался на этой стороне живого и одновременно неживого барьера. Молитва не изгнала злых духов - кажется, здесь сила христианского учения действовала не в полной мере. Наверное, это зависит от того, насколько вера укоренилась на земле, - подумалось отцу Андрео. - Вера многих тысяч вокруг, видимо, разливаясь в эфире, создает незримую среду, на которой благодатно произрастают семена чудес. Без нее труднее, хотя для Бога нет ничего невозможного.
Именно на этой мысли его посетило чувство того, что там, позади него, творится что-то нехорошее, то, что не должно происходить на земле, тем более - нагло вылезать на дневной свет, даже не скрываясь в ночи.
Он остановился и посмотрел на остальных:
- Идите, пока еще можно, - затем на Амэ. - Проведешь их к лагерю?
- Проведу. - Танцовщица и не думала спорить, хотя на ее лице отражалось сомнение. - Надеюсь, ваши лошади не окажутся без седоков, - сказала она и махнула успевшим выбраться, чтобы следовали за ней. Рука девушки не покидала рукояти вакидзаси, хотя что может простое оружие против духов?..
Замыкали процессию беженцев воины Ода, тот, что был младше, опирался на собственный меч, как на костыль. Рядом с патэрэном остался лишь Ясабуро.
- Там мой брат, - он кивнул на дом управителя; островерхая крыша выглядывала из-за зелени пиний. - И сестра. Я останусь.
Священник лишь согласно кивнул и повернулся туда, откуда только что ушел, оставляя за спиной и беженцев, и мертвых монахов.
- Надо быть осторожнее, - устало произнес он.
- Почему ты не уйдешь с остальными? - спросил Ясабуро.
Он посматривал на призрачные фигуры с беспокойством. В клане многое говорили про старшего брата, но Ясабуро не очень верил сплетням, и только сейчас заподозрил, что все это было правдой.
- Зачем? - взгляд был недоуменным, но твердым. - Моя жизнь - в руке ками Дзэсу, - он произнес имя на японский манер, - которому я служу. Я больше не нужен этим людям, - кивок на уходящих, - а тут, я чувствую, происходит противное Богу зло.
- Тогда я тоже останусь, - решил Ясабуро.
И тут раздался крик. Короткий предсмертный крик, вырвавшийся из горла воина Ода, шедшего впереди. Короткие клинки обгорелых призраков во множестве пронзили его тело, вонзившись в моны на его походной одежде. Монахи расступились, и тело осело на траву. Молчаливая армия больше не шевелилась, уставившись пустыми взглядами на стены деревни. Впрочем, так было и за миг до того, как они решили напасть.
Второй Ода пошатнулся, неловко оступившись на камнях, как будто не знал, что сейчас правильнее: выступить одному против целой армии уже умерших воинов или идти вперед и молить ками о чуде.

(Grey, higf и царь обезьян)

[Bishop >>>]

Двор управляющего Шиобары

Ну вот, и опять его очередь, передышка закончилась. Сестра натянула тетиву лука, Мицуке качнул головой: не надо. Тяжелая бисэнто осталась стоять прислоненной к столбу, что подпирал крышу веранды. Если что - пригодится сестре. Или одной, или... второй. Олури упрямо целилась из лука, хотя тоже видела жест "старшего брата". И так и не пустила стрелу в полет. Закусила нижнюю губу, шмыгнула носом, но оставила противника роши.
Мицуке усмехнулся - сохэй был хорош. Сильный воин и очень упрямый. С мечом в руках роши встал на пути у монаха.
- Я сказал тебе раньше, эти люди - под моей защитой. Уходи.
Неизвестно - услышал ли его сохэй. И уж точно - не обратил внимания на слова. Зато кое-кто другой - расслышал, тот, кто обладал острым слухом, всего половиной хвоста и полным набором когтей.
С боевым утробным воем откуда-то из-под крыльца выскочил рыже-белый котишка, распушившись, плюясь и шипя, встал рядом с хозяином, как и тот готовый к сражению.

(Далара еще)