Shimotsuke gishi den

[Кысь >>>]

Лиса определенно не осталась со священником. Но и до лагеря тоже не дошла - вряд ли кто-то из маленького отряда мог бы назвать момент, в который она исчезла. Зато по улицам Шиобары скользнула маленькая рыжая молния - обратно. Замерла у самых ворот дома управляющего, прислушавшись, потом решительно скользнула внутрь.
Поначалу почудилось - ветер принес осенние листья, кинул с улицы небольшую охапку. Лишь потом, сделав еще один шаг, Мицуке догадался, кто это. Кицунэ припала на лапы неподалеку от роши, словно решая, убегать или остаться - на самом деле просто надеялась не прозевать момент. Огненно-рыжий хвост мазнул по земле, поднимая пыль. Время растягивалось, будто тот из богов, кто сегодня играл с ним, решил пошутить над людьми. Мицуке и противника разделяли какие-то пара шагов.

(&Bishop)

[Далара >>>]

К северо-западу от Шиобары, там где речка, совершив поворот, бежит к деревне, возвышается скала, что зовется скалой Тэнгу. И действительно при взгляде на нее каждому становится ясно, что только птицы могут взлететь на эту вершину, да крылатые тэнгу. Среди зелени леса, расцвеченной красно-золотыми пятнами осени, вздымается серый камень, лишь кое-где захваченный травой и одинокими деревцами. Поднимается каменюка, словно многоярусная пагода над крышами городских домиков, и отовсюду ее видно.
На самой вершине, там где из выжженной солнцем травы торчат причудливым нагромождением древние растрескавшиеся валуны, сидел человек. Тонкие узловатые пальцы сжимали посох; глаза, прищуренные от солнца, а может быть, чтобы лучше видеть вдали, разглядывали сцену внизу. Деревня, армии снаружи и горстка защитников внутри, группа людей, спешащая от центрального дома, женщины и дети, достигшие временного лагеря с привязанными к деревьям лошадьми, - все лежало, словно камешки на доске для игры в го. Несмотря на темную одежду и длинные разлохмаченные волосы нещадно пекущее солнце не беспокоило наблюдателя. Он с интересом присматривался к движущимся внизу фигуркам, иногда посмеивался своим мыслям и тогда над горной долиной летел хриплый каркающий смех.

[Bishop >>>]

Шиобара, двор дома мураосо

- Он не уйдет, - очень тихо прозвучал за спиной у Мицуке голос старого монаха. - Сегодня день его мести и гнева...
Золотые искры сверкнули в глубине зеленых глаз. Сохэй смотрел не на первого противника, а через его плечо, прямо в глаза Кин Ки.

Тишина здесь поет
Песнь о смерти чужой.
Путь окончен.

Тишина никогда не обманывала, она всегда знала и никогда не ошибалась. Два коротких клинка в руках воина закрутились в бешеном вращении, очертания лезвий смазались, превратившись в размытые блики.
- Сегодня ты уверен, - произнес мягкий вкрадчивый голос. - Но и я уверен в себе.
Фигура в доспехах метнулась вперед, нанося два удара с разных сторон одновременно.

Пока старшие разговаривали, Олури сложила лук и стрелу обратно на веранду, раз Мицуке все равно запретил. Рассудив, что Такамори может проснуться, подвинула оружие к нему. Сама присела и набрала горсть камешков покрупнее да поострее. Уж их швырять она мастер, это все в деревне признавали, особенно испытав ее мастерство на собственной шкуре.

Мицуке принял двойную атаку на оба меча - короткий чуть запоздал, и противники немного сместились, открывая монаха. Кот Чиру пошел в нападение по низам - рвать когтями щиколотки он был мастер.
Олури запустила первый камень, промахнулась буквально на волос. Девчонка прицелилась вторым, шагнула в сторону для лучшего обзора. Свист, камень чиркнул движущегося сохэя чуть выше виска. Сталь сцепилась со сталью, мастерство с мастерством, одна воля вышла на бой против другой. Сохэю казалось было наплевать на все, что могло его отвлечь. Он не обращал внимания на Чиру, на камни Олури, на крики с улицы. У него был противник, и именно с ним он сейчас и дрался. Атака, другая, третья - что-то вес же было не так в этом бою. На лице молодого сохэя лежала странная незримая тень, как будто ему действительно было все равно, чем закончится ЭТОТ бой.

(soshite - Далара, SonGoku, Китти, Grey-sama, Reytar, Hideki)

[Hideki >>>]

- Мы, кажется, вовремя, господин Цува, - произнес один из стражников, что сопровождали своего начальника к дому старосты.
- Схватить всех бандитов, - приказал Гэмбей.
- Стоять на месте! - крикнула им с веранды молодая женщина, закутанная в черное.
Длинный лук в ее руках был недвусмысленно поднят, стрела лежала на тетиве.
Стража остановилась.
- Вы воины или гнилое татами? - крикнул на них Гэмбей. - Убейте девчонку! Она не сможет всех вас одна перестрелять!
Но стражники явно не спешили расставаться со своими жизнями. Они были стражниками тихой деревни и практически не встречали серьезного отпора. Но также, боясь гнева со стороны своего начальника, не могли просто так стоять на месте и поэтому делали робкие шаги в сторону девушки, ожидая, когда она выстрелит.
Аканэ зло прищурилась, выбирая первую цель. Горе-стражников от нее отделяло пространство двора, центр которого заняли брат и сохэй. Со стороны могло показаться, что противники могут сражаться вечно; словно знак всемирного равновесия, каждый нес в себе свет и тьму одновременно. Но если не отвлекаться на красивые символы, то брат уже начинал замедлять темп, а его противник как будто не выказывал ни единого признака усталости.

Аканэ покосилась на лежащего без сознания самурая (вот же нашел время прилечь отдохнуть!), выстрелила и потащила из небольшого колчана следующую стрелу.

(участники: Grey, Reytar, SonGoku, higf, Далара, Китти, Bishop)

[Далара >>>]

Для Мицуке этот мир исчез, растворился в вихре, которым стал их бой. Он не чувствовал боли, ощущал лишь горячую кровь, что задавала ритм. Мечи в руках противников зло шипят, словно змеи, очерчивая вокруг двоих в центре двора границу, которую не стоит пересекать.
Рыжая улучила момент и тоже вцепилась острыми зубами в ногу сохэя. На стражников даже не обернулась, но в серо-голубом пятнистом небе медленно обрисовались контуры огромной театральной маски-буаку. Маска ехидно усмехнулась, потом разинула пасть - в воздухе рядком замерли метательные ножи. Когда первая стрела вонзилась в землю у ног одного из стражников, те с ужасом отпрянули назад, но не побежали. Стоящий за ними Цува скрипел зубами, здесь он был бессилен. Еще один нож вылетел из раскрытой пасти маски-демона, чиркнул по камню и отскочил в кусты.
Напряжение среди стражников достигло своего предела и те бросились в сторону ворот:
- Вы не достойны носить звание стражи! - кричал им вслед Цува.
Сам же начальник стражи не спешил уходить...
Зеленоглазый завертелся на одной ноге, его мечи ни на секунду не замедлили темп и не сбились с ритма, продолжая атаковать Мицуке и отражать его ответные выпады. Несмотря на мертвую хватку лисицы, прокусить разом шитодзу и кожаные обмотки, оказавшиеся внутри, было не так то просто. Резко дернув ногой, сохэй сбросил настырного оборотня, и словно вдогонку махнул одним из своих вакидзаси ей вслед. Волна холодного ветра хлестнула Кицуне с первозданной злобой разбушевавшейся стихии. Рыжая шерсть мгновенно украсилась тонкими ледяными иголочками изморози.
А воин уже оборачивался к Мицуке:
- Мне некогда сравнивать наше мастерство, - похоже, в бесстрастном голосе впервые прозвучали нотки злости. - На это уйдет слишком много времени...

(Bishop, Grey, Hideki, Китти и остальные закадрово)

[SonGoku >>>]

Два меча хлестнули параллельно, обрушивая две незримых волны прямо на Мицуке.
Это было похоже на зимний ветер, что обрушивается неожиданно на перевале, скидывает на плечи охапки снега, сбивает с ног... в данном случае – в прямом смысле. Роши не устоял на ногах, на земле красиво растянуться не получилось, зато приложился тем местом, на котором привык сидеть, знатно. Во рту привкус грязного льда, трясет от неожиданного озноба, рядом воет пронзительно кот.
- Что за... – Мицуке начал приподниматься.
Рядом мелькнула фигура латника, слишком быстро, чтобы успеть помешать.
- Каждый раз, когда ты делаешь подобный шаг, ты все больше скатываешься во тьму, - Кин Ки не шелохнувшись продолжал стоять на своем месте, сверля взглядом своего врага.
- Сейчас это стоит того, - сохэй сделал два последних шага и с обеих рук метнул свои короткие мечи, вслед за ними из-под котэ вынырнул короткий плоский нож без рукояти.
Первый вакидзаси как будто случайно запутался в рукаве одеянии Ки, второй - пронзил округлый наконечник посоха, уйдя в него на половину, но не расколов самого дерева. Но нож с причудливым орнаментом на отполированных стальных гранях глубоко вошел в грудь старика, без сопротивления отыскав дорогу к сердцу.

(толпа в виде меня, Далары, Китти, Грея, , Хидеки, Рейтара, Биша и Хигфе, как осеняющего нас всех)

[Bishop >>>]

Где-то дико завыл ветер, в небе над Шиобарой из ниоткуда быстро начали собираться жирные черный тучи. Дневной свет медленно мерк, исчезая под напором силы, имевший отнюдь не природное свойство. Продолжавший выть ветер донес звуки рокочущих шагов, с неба, медленно кружась, стали опускаться первые хлопья липкого снега.
Монах Кин Ки все еще стоял на ступенях дома, принадлежащего старосте. Глаза его были закрыты, но губы пошевелились, произнеся короткую фразу, адресованную всем и сразу.
- Теперь бегите…
Наблюдавший за всем этим Гэмбей, стоял и смотрел, как чернеет небо. Ох, и не нравилось ему все это. Он вспомнил, что дома у него жена одна, которая, видя все это светопреставление наверняка молиться богам. А что делать с этими? Они поубивают здесь друг друга, и проблемы не будет. Он сделал несколько шагов назад, все еще смотря на находившихся во дворе людей. А людей ли?
Мицуке кое-как встал на ноги, подхватил кота, сунул в руки девчонке. Сам нагнулся над лежащей на боку рыжей лисой – мех зверька топорщился, хвост больше не был таким красивым как раньше. Роши поднял кицунэ на руки, подул в нос – Рыжая чихнула, не открывая глаз. Проходя мимо Такеды, Мицуке усмехнулся, сдернул узкую полоску бумаги со лба не вовремя прикорнувшего воина.
Аканэ, не опуская лука, следила за происходящим полными ужаса и упрямства глазами.

Католический священник уже не видел гибели воина Ода - он спешил к центру деревни, зная, что женщины и дети уже за мертвыми кольцами. Можно было даже закрыть глаза, если бы не боязнь на что-то наткнуться - прорывающаяся Тьма ощущалась явственно и вела подобно компасу - правда, будь тут действительно такая стрелка, она указывала бы в обратную сторону…
Выбежав на площадь, он увидел, что неподалеку его друзья жмутся друг к другу, торопясь покинуть место суда, ставшее ареной боя. Он отметил, что Олури жива и, кажется, невредима, а Такамори без сознания, а затем поднял глаза в небо, из темноты которого ударил холодный ветер. Он сделал шаг к своим спутникам.


(Китти, SonGoku, Reytar, Grey, Hideki, Далара, higf)

[Reytar >>>]

(SonGoku, Higf, Bishop, Hideki, Далара, Грей, Reytar)

- Уходим, - приказал роши.
- А? Что?! Какого???!!! Я что, спал?! - Такеда Хидэтада, оглянулся вокруг осоловевшими глазами, шлепнул себя по щеке, уперся руками в землю и встал на ноги, все еще сжимая в руках верную нагинату.
- Уходим так уходим. - Опытный вояка не стал рассусоливать и задавать неуместные вопросы. Он окинул взглядом поле боя, неприязненно покосился на опускающиеся сверху комочки липкого снега, и шагнул поближе к Олури-химэ, намереваясь не отходить от нее ни на шаг при отступлении, как и подобает телохранителю. Девочка же была полна заботы о втором из присутствующих «братьев». Силенок не хватало сдвинуть его с места, еще кот на руках мешал, поэтому она изо всех сил старалась разбудить его. Дергала за уши, волосы и нос, теребила и кричала на ухо. Ничего не помогало, Такамори оставался неподвижен и глух к призывам.
- Разрешите, Олури-химэ? - Дородный десятник ненадолго прислонил нагинату к столбу, нагнулся, и с коротким выдохом взвалил потерявшего сознание Такамори себе на плечо, после чего сразу же вооружился.
- Идемте, юная госпожа! Мицуке-доно дело говорит, чем скорее и дальше мы отсюда уйдем - тем лучше.

[дон Алесандро >>>]

Близ ворот Шиобары

Армия призраков вынула оружие из ножен и двинулась на войско Хосокавы, в гробовой тишине свистнули стрелы, вонзившись в мертвых воинов. Это послужило сигналом с наступлению, благородные самураи Тайра бросились на наступающих. Не было ни боевых кличей, ни звука труб, простая атака. Неотвратимая атака Тайра
- Ааааааа!!! Призраки!
- Демоны!!!
- Стояяять! – какой-то десятник пытался унять солдат.
Воины Хосокавы в первый момент попытались сопротивляться, они подняли нагинаты и мечи, но тщетно. Жуткие, частично ржавые, частично зазубренные мечи призраков Тайра с жутким свистом врубались в теплую плоть солдат, ни доспехи, ни мечи не спасали от этих ужасных ударов, оружие мертвецов не встречало сопротивления. Это стало последней каплей, воины Хосокавы могли сражаться с живыми, но не с мертвыми, они дрогнули, начали пятится назад, у кого-то перестали выдерживать нервы и они стали вопить, паника подобно лесному пожару стала пожирать войско князя, задние ряды беспорядочно отступали, их уже не интересовало ничего кроме спасения своих жизней, передние же ряды уже были обречены, призраки не знали промахов и жалости, кровь лилась бурным потоком поливая кажущиеся непобедимыми ряды призраков, только усиливая ужас несчастных солдат!
Прошло всего несколько минут и армия Хосокавы подалась назад, ни о каком строе не было уже и речи, крики раненых, умирающих, и убегающих слились в одну, жуткую какофонию звуков битвы. Акаихигэ поднялся от излеченного каро и сквозь проломленные ворота смотрел на резню что развернулась перед ним.
- Какая жалость что у меня мало красной краски, надо будет не забыть сделать набросок небольшой гравюры, чтобы потом перерисовать её… - дайме говорил сам с собой.
Боевой дух полностью покинул солдат Хосокавы и попытки грамотного отступления превратились в безостановочное, хаотическое бегство, самураи и солдаты в ужасе бежали от родственников Тайра, в их глазах сияло лишь одно: «Скорей! Убежать отсюда! Выжить!»

- Вот и целых две проблемы решилось – всё ещё созерцая остатки битвы проговорил Акаихигэ – нет, в целом, если не считать пары досадных упущений, прекрасный день!
- Но где же всё-таки найти портного? - добавил дайме чуть расстроенным тоном.
- Приведи наших коней, - обращаясь к стоявшему рядому воину, распорядился Хидэнобу, наблюдая за фарсом, в который превращался на его глазах бой. - Мы уезжаем отсюда. Здесь мы сделали все, что от нас требовалось, и даже больше.
Уже покидаете нас, Хидэнобу-сан? - вежливо спросил дайме.
- Вижу, вы прекрасно справляетесь своими силами, - юный даймё клана Ода указал на призрачное воинство. - Мне же надо вернуться к себе, чтобы заняться семейными делами.
- Как пожелаете, однако, дороги могут статься небезопасными... рассеянная армия не способствует спокойствию местности - дайме улыбнулся.
- С Хосокавой я как-нибудь сам договорюсь, - отрезал его собеседник. - Да и полагаю, что его солдатам сейчас не до грабежа.
Он обеспокоено посматривал на небо, откуда из черных туч валил первый и слишком ранний в этом году снег.

[Bishop >>>]

(и дон Алесандро)
Близ стен Шиобары.

- Ни с места! – донеслось до воинов Мицуке – вы никуда не уйдете! Тайра-но Акаихигэ приказал остановить всех врагов Клана и мы выполним его приказ, даже если нам придётся отрубить вам ноги и на руках тащить вас к нему!
Из тумана вышел мужчина в самурайских доспехах и мечом в руке, половина его лица была невесть кем съедена и сверкала костью.
- А нам так не хочется этого делать – хихикнула появившаяся незнамо откуда толстая дама в придворном платье и огромной медузой в причёске – вы такие миленькие!
Женщина засмеялась. А тем временем, импровизированный отряд Мицуке со всех сторон окружили внезапно появившиеся мертвецы.
- Зато вы не блещете красотой, - отрезал роши. - Это еще что за уроды?
Дама снова захихикала:
- Ну, что поделаешь, морской климат, как выяснилось не так уж и полезен для здоровья! – она показала на призраков – эти как ты говоришь «уроды» мой родственники, не обижай их, думаешь легко содержать тело ухоженным, после того как умер?
- Вот и оставались бы там, где вам самое место!
Хорошо, что лиса невелика, ее можно спрятать за пазуху - пусть мокрую и замерзшую. Наверняка, притворяется, но не бросать же! Осколки зеленого нефрита, которыми были украшены ножны, светились даже в тумане призрачными светляками. Мицуке поудобнее взял нагинату.
- Расступитесь!
Призраки защипели словно кошки.

[Кысь >>>]

Шершавый язык не то благодарно, не то снисходительно коснулся небритого подбородка - и Рыжая вывернулась, упав на землю уже человеком. В тонкой руке блеснула сталь ножа.
- Вам тут не место, - спокойно заявила лиса, оглядывая странную компанию.
Олури покрепче прижала к себе недовольного Чиру и снова приготовилась метать камни. Неизвестно только, подействует ли на этих... На всякий случай девочка состроила как можно более зверскую рожу, может они передумают связываться.
- Кто ты такая чтобы это решать? - всё та же полная дама презрительно смотрела на оборотня.
- Местный дух, - темно-зеленые глаза лисы сузились.
Аканэ в отличие от брата в таких случаях на силу оружия не надеялась, и потому закинула лук за плечо, чтобы освободить руки; она катала на ладони глиняные шарики, начиненные горючей смесью, высматривая брешь в призрачном хороводе.
- Ме-е-естный... - призрак будто пробовал слов на язык - Ты можешь уйти, мы не имеем к тебе претензий, - решила дама.
Снег, падающий из чёрных туч, почему-то не таял, а лишь покрывал землю городка.
- Вам здесь не место, - еще раз повторила Рыжая спокойно, почти задумчиво.

***

"Значит Акаихиге здесь замешан", - Цува подтвердил свои опасения. Человек, отвечающий за Шиобару в отсутствие старосты, причастен ко всему этому беззаконию. Но он сейчас бессилен, он не монах. А обычное оружие здесь будет бессильно.
Видя, что призраки расступаются перед воином, Цува решил пойти за ним.


(все+Hideki)

[Reytar >>>]

(SonGoku, Higf, Bishop, Китти, дон Алесандро, Далара, Грей, Reytar)

Мицуке повел нагинатой - словно расчищал дорогу перед своим маленьким и очень необычным отрядом.
- И она права, - подтвердил роши. - Убирайтесь на дно морское.
Десятник обвел тяжелым взглядом новых противников, прикусил ус и перехватил древко нагинаты так, что тупой его конец оказался зажат под мышкой, что бы иметь возможность управляться с тяжелой кавалерийской нагинатой с помощью лишь одной руки. Бесчувственный Такамори так и свисал с его плеча, придавая запыленному и потному Хидэтаде вид возвращающегося из набега демона с добычей.
- Как я не люблю такие вот странные истории… Дико не люблю… - Пробурчал кавалерист, искоса поглядывая на призраков, словно выбирая цель, на которую не жалко будет удара. - Нет что бы сойтись воинам с воинами, честь против чести, мастерство против дисциплины, так нет же… Понавыдумают - демоны, призраки, скоро еще тэнгу рубиться друг с другом начнут, и тануки в войну ввяжутся… Проваливали бы вы отсюда, покойники поеденные, подобру-поздорову, пока мы вас по косточкам не разобрали и лисам не скормили!
- Лисы такое не едят, - фыркнула кицунэ.
- Ну, тоже верно, такое древнее и явно испорченное мясо даже нормальные лисы есть не станут. - Такеда не сводил прищуренных глаз с призраков, прикидывая кто из них нападет первым. - Но можно ведь найти менее привередливых существ, которые и такой распавшейся плотью не побрезгуют.

[Далара >>>]

- Мы уйдём - в разговор вступил самурай, что первым появился на сцене - вот выполним желание человека призвавшего нас и уйдём... но что тебе в этих смертных?
- Не храбрись, мм... Такеда, твои слова потрясают воздух, но не нас - дама хихикнула.
Злобная морда Олури не помогала, пришлось перейти к более активным действиям. Чуть не стукнув кота по голове древком зажатой под мышкой дареной нагинаты, девчонка размахнулась и кинула в ближайшего отвратительного мертвеца пробный камень. Аканэ тоже не стала медлить, глиняный шарик разбился в пыль у ног полной дамы, расплескивая жидкость по земле. Следом - еще один, и еще, пока между призраками и людьми не поднялась стена пламени.
И вдруг...

Ночь. Не рожденная природой, а поглощающая пространство дня - черная, ребристая и холодная, катаной рвущая небо. Ледяной воздух - дыхание Севера. Холод. И вода, просачивающаяся из кристаллических темниц снежинок. Забивающее ноздри дыхание разрушения вокруг, запах нечисти. Но - кто призвал север, воду и ночь?
Кто посмел?!
Ярость.

(таки все)

[higf >>>]

Где он, как, почему, - неважно. Даже последнее, что помнит - дыхание смерти, отчасти родное - тоже. Кто посмел?! Колючая холодная волна смерчем сметает изнутри стены забвения.
Мгновенно потемнело еще больше, словно сгущавшаяся в небесах темнота брызнула, пролилась, незамеченным никем рывком бросилась вниз. Люди едва могли видеть стоявшего рядом.
Это - мое! Я тут!
Раздался раскат гулкого, полубезумного хохота - так смеется узник, когда рушится стена камеры, и мир алчно врывается в безвременье каземата. Снежинки закружились в вихре вокруг скрытой ими фигуры, разглядеть которую было невозможно. Привиделся за завитками злой блеск клинка - так не может блестеть настоящее оружие. В следующий миг сверкающая изогнутая полоса, источавшая холод, удлинилась и воткнулась в небо - прямо в сердце облаков ночи. И мгновенно из блестящей стала отливать чернотой, потекшей по гигантскому оружию вниз, как непроглядно темная вода.
Еще!
Ветер будто обезумел, словно человек, разрываемый двумя погибельными страстями, и стал кружиться огромной спиралью почти от горизонта, сворачивая липкие черные языки, сгоняя их в клубок, сталкиваясь при этом со своими же первоначальными порывами и бестолково кружась.
Фигура в вихре стала явно расти, сквозь на миг расступившийся вихрь блеснуло золото брони. Становилась все холоднее.

[Далара >>>]

Шероховатые доски, пол небольшой веранды, больше не хранили тепла и холодили босые ноги, словно этих досок никогда не касался солнечный луч и не прогревал их, потемневших от времени и отполированных многими ступнями, так, что выступали крошечные капельки смолы. Как пот на лбу уставшего человека. Порыв ледяного ветра толкнул слепого музыканта назад, в дом, и, разорвав в клочья бумагу, затягивающую раму, швырнул вслед ошметки. Может быть, намекал, что у каждого есть возможность спрятаться, но не всякому суждено отыскать надежное убежище. Но, скорее всего, ветру не было дела до того, что подумают люди.
Иэмон протянул руку, чтобы нашарить препятствие, которое могло очутиться у него на пути, до того, как наткнется на него. Но никак не сумел предположить, что препятствие окажется ниже. Он наступил в лужу вязкой, уже подсыхающей жидкости; под босой ногой недовольно звякнул металл. Музыкант опустился на одно колено (ремень с тяжелой бивой врезался плечо). Ткань одежды - добротная, но недорогая, рукояти мечей обернуты кое-где потертым шнуром.
На веранде лежал человек, и мечи, которые некогда принадлежали ему, Иэмон хорошо знал.
Шорох тяжелых одежд дал знать, что Самми рядом, еще до того, как тот заговорил.
- Это он, - правильно распознал выражение лица Иэмона флейтист.
Ветер, рвавший одежду и треплющий волосы, не колыхал придворных одеяний. Не трогал он и Ханзо, который, скрестив руки на груди, наблюдал за спутниками из угла. Самми опустился на колени рядом с телом, дотронулся до лба.
- Его дух ушел.
- Как это случилось?

(и СонГоку)

[SonGoku >>>]

Музыкант замялся, подбирая слова, - с поэзией он всегда был не в ладах, предпочел бы музыку. Вместо него ответил Масанари.
- Он дрался со своим бывшим учеником. Но убила его женщина, спасавшая своего мужчину.
- Масуми хотел умереть, потому что потерял для себя мир, - наконец произнес Самми.
- Почему здесь так холодно? – он хотел, чтобы слова прозвучали равнодушно и ровно, но подвел голос; Иэмон зажмурился, как будто это что-либо изменило.
Он помнил прикосновение этого человека с первого мгновения, когда Масуми вытащил его из ночного прибоя на мысе Данноура, но сейчас рука, которую он привык считать сильной, лежала безвольно, сколько ее не сжимай.
- Во дворе дрались монахи, холод их рук дело.
Ханзо невыносимо хотелось оторвать скорбных лицами спутников от тела, о котором скоро позаботится приближающийся пожар, и покинуть это место как можно быстрее. Он ушел бы один, но держало обещание... и что-то еще. Невозможно, он не мог привязаться к ним!
- Этот человек умер. Его даже не нужно хоронить: скоро сюда доберется огонь. Нам лучше уйти, - требовалось усилие, чтобы сохранять спокойный тон.
На подставленную ладонь опускались хлопья снега и таяли, совсем неподалеку трещал, пожирая тростниковые крыши и плюясь искрами, огонь. Жар и холод попеременно накатывались, словно волны на берег. Уходить не хотелось, а хотелось не сопротивляться позволить огню забрать то, что не сумели взять волны...
Иэмон набросил вынутый из-за пазухи платок на лицо умершего.
- ...чуть раньше, чуть позже суждено с цветами расстаться всем деревьям, старым и юным*... - он поднялся, еще раз прислушался к хаосу и покачал головой; приходилось покусывать губы, чтобы перестали дрожать. - Идем.

---
*
О горная вишня!
Печально цветенье твое —
чуть раньше, чуть позже
суждено с цветами расстаться
всем деревьям, старым и юным

(стихи, сказанные на прощание Тайра-но Тсунэмасе его учителем Гёкеем)


(+ Далара)

[Далара >>>]

Несмотря на грозные тучи и снег, колдун по-прежнему восседал на вершине скалы там, где три камня образовывали возвышение. Ветер трепал волосы и силился разорвать одежду в попытках сбросить упрямое создание, но шаман будто врос в камень. Даже посох не удавалось вырвать из цепких пальцев. Только не было больше хихиканья. Тошимару сосредоточенно бормотал заклинание, прикрыв глаза ладонью.
День превратился в ночь, и темноту освещал лишь костер пылающей деревни. Ливень мог бы загасить пожар, но шел снег. Ветер раздувал пламя, заставляя расти, перекидываться все на новые дома, пока они не сгорят дотла. Темнота оканчивалась в нескольких ри от Шиобары, и за ее пределами по-прежнему светило солнце ранней осени.
Здесь же, в месте, указанном звездами, царила тьма. Впрочем, колдуну не требовалось освещение, чтобы видеть.
Одна за другой встают картины, и Тошимару всматривается в образы. Трое, нет – один, над трупом... Группа в окружении поднятых из земли призраков... Паника у ворот... Кто-то в деревне пытается тушить пожар...
Вот перед внутренним взором скачет сильный боевой конь, с наездником и мальчиком, которого все ищут. Вот хищная птица с огненными крыльями, летящая следом.
«Как тебе не терпится», - улыбается шаман. – «И три твоих брата, наверное, где-то рядом. Что ж, забирай мальчишку себе».
Порыв ветра со свистом взметнул, закружил снежинки. В ледяном вихре пропал колдун. Скала, вершиной упирающаяся в небо, осталась стоять, будто столетиями не было на ней никого.

[Grey >>>]

Сплошной снежный ковер укрыл все, ветер не перекатывал липких комьев. Это была не та зимняя ночь, когда ярко светит луна и хочется выйти на улицу вдохнуть свежий морозный воздух. Это была ночь, когда за порог не стоит высовывать и носа, можно обморозить, а можно и вообще лишиться навсегда.
Отступающие войны Хосокавы уже не замечали, как умирают, слишком силен был страх и ужас. Призрачные клинки, покрытые копотью, разрубали их, наносили сотни ран, лишали плоть жизненной искры. Но призраки, призванные из пепла монастыря Нагашима не хотели их убивать, они тоже не замечали своих жертв. Они просто бежали, кто мог - бежал прочь от Шиобары, а кто не мог - к воротам деревни. Повернуть назад они не смогли бы при всем желании.
Гулкая тяжелая поступь заставила ветви кустов дрожать и стряхивать с себя белые хлопья. Он хотел еще раз увидеть те глаза, что последний раз узрел больше полувека назад. Он хотел мести, он хотел упиться кровью врага, и маленький человечек на ступенях дома старосты ожидал его, все еще опираясь на свой посох. Зеленоглазый воин сидел на земле, таращась в небо слепым взглядом. Тишина больше не хотела говорить с ним, он слышал лишь тяжелый стук, словно у тишины могло быть сердце, что бьется столь сильно от страха, что не описать простыми словами.
Обезумевшие обугленные призраки ворвались в деревню, столкнувшись с другими бестелесными фигурами, хранившими сейчас покой Шиобары. Вслед за ними по дороге, давя ногами оставшиеся валяться трупы людей, шагала фигура в три человеческих роста.

[higf >>>]

Тьма сливалась на землю по огромному клинку, и небо даже начало немного светлеть, но в продолжающемся буйстве ветров и падающем снеге прикованным к земле Шиобары этого было не увидеть. Пламя начало понемногу утихать, заваливаемое мокрым снегом. Уже подожженые дома догорали, треском безнадежно умоляя о помощи, но новые не занимались.

Сила наполняла, прорываясь на волю, а снежно-ледяной убийственный смерч вокруг приятно прохлаждал кожу, но в воздухе висел отравлявший все смрад. Для людей – дым пожара, для протянувшего меч к опускающемуся тучами небу – вонь нечисти.
Гнойник. Это место было язвой на теле прекрасной страны, казалось, сюда собрались демоны и йюреи со всей округи.
Кто посмел?!
Смерть! Нет, не то слово. Это для живых, а в тех, кого он поклялся искоренять, нет обычной жизни. Небытие!..
Холодный ветер спутал ряды мертвых монахов, словно обвивая каждого и стремясь бросить на землю и превратить опять в неподвижную плоть.
Но все же – какие безумцы выпустили это?! Он не мог не ощутить места начала прорыва, отпечатанное в глазах мертвенным светом...
От фигуры в вихре вытянулся второй меч, тоже удлиняясь. В отличие от первого, не черный и не сияющий собственным светом – ледяной, вытянувшийся к веранде, как плеть хлестнувший туда, где были сохэй и Кин Ки. Впрочем, бивший не особенно заботился о точности и безопасности оказавшихся рядом – так нож лекаря отрезает зараженное место, захватывая кусок здоровой плоти.
И – резко отвернулся, обращаясь к подходившей фигуре – средоточию рассеянного в малых, с человеческое тело, частиц ненависти и смерти.
Мысли разлетались прочь, гонимые внезапным пробуждением, разрываемые яростью, хмельные от свободы...

[Bishop >>>]

Осенние листья так забавно шуршат, если их поддеть лапой! А еще – в них можно прыгать, притворившись, что там, под ними, прячется добыча. А еще – кататься в них, подкидывать в воздух и делать вид, будто веришь: это такие огромные алые бабочки. Белый тигр кувыркнулся через спину, потому что через голову – не получилось, слишком был велик для подобных забав. И принюхался. Воздух отчетливо пах морозной пылью.
Здесь, на поляне, светило солнце – в разрыв черных туч, - но остальное небо было темным. Тигр вскочил, недовольно ворча и фыркая, одним прыжком вознесся на крышу древнего святилища, но оттуда все равно ничего не увидел.
Припадая на переднюю лапу, огромный белоснежный зверь помчался сквозь лес на запах зимы и пожара.

***
Воины клана Ода обступили своего господина, который всего несколькими годами был старше их, и были готовы отразить любое нападение - людей или призраков. Но когда из дыма выступило чудовище в черных доспехах, даже им изменила выдержка. Они не побежали лишь потому, что бежать было некуда. Они просто стояли и беспомощно наблюдали, как к ним приближается их смерть. Хидэнобу не мог их винить; у него самого отнялись ноги, и он понял, что не в силах сделать хотя бы шаг.
- На твоем месте я бы вообще не двигался, - произнес за его спиной чей-то голос.
Хидэнобу с трудом повернул голову. Он не знал человека, что стоял рядом.
- Стой и не шевелись, - приказал ему незнакомец; в янтарного цвета глазах то сужался, то расширялся вертикальный зрачок. – Он тебя не заметит.
- Ты уверен?
- И молчи.