Shimotsuke gishi den

[Bishop >>>]

Одна из зрительниц оказалась явно слишком впечатлительной для подобных зрелищ. Только вот реакция была странной - вместо того, чтобы упасть в обморок, выхватила нож и стрелой бросилась к одному из сражавшихся - благо смотреть одновременно на нее и на врага тот не мог. Вакидзаши как-то сам собой лег на легкий режущий удар, скользнул по плечу мужчины, глубоко вспарывая кожу - но через секунду ответный удар окрасил бурым уже ее собственное кимоно. Негромко, словно обиженно вскрикнув, лиса отпрянула и, свернувшись клубком, опустилась на землю. Рядом, постояв немного – как будто решал, стоит ли продолжать бой или лечь отдохнуть, - рухнул ее обидчик. По комнате то ли ветер прогнал пыль и снег, то ли разом вздохнули все призраки, что стояли вдоль стен.
- Не стоило этого делать, - проворчал роши; непонятно, к кому обращался, то ли к отважной лисе, то ли к противнику, а возможно, к себе самому.
Серые тени придвинулись ближе.
Мицуке завернул отделенную от туловища голову в платок, стараясь не смотреть по сторонам. Потормошил Кицунэ.
- Эй... жива?
Та сердито дернула плечом - и тут же еще сильнее сжалась от боли.
- Иди. Тебя там ждут.
- Успею, - он отложил тяжелый, пропитавшийся кровью сверток. – Дай посмотрю.
- Не надо. Уходи, - девушка упрямо прижала локти к бокам.
- Не упрямься... и не кусайся! Помочь хочу! – Мицуке сунул в рот пострадавший от зубов лисы палец.
- Пришел один и уходи один, - отвернулась Рыжая.
По рядам серых теней пробежал шепоток, в комнате стало еще холоднее.
Роши поднялся, сгреб лису в охапку. От клинка призраки недовольно попятились.
- Дурак, - объявила Рыжая, но вырываться не стала.

(soshite - соней и разгильдяйкой Китти!)

Сообщение отредактировал Bishop - 16-04-2007, 15:50

[Кысь >>>]

Мицуке вздохнул, бросил с сожалением взгляд на сверток – тот держать было не в чем, придется оставить.
- Знаю...
Тени хоть и отступили, но – недалеко. Так и следовали по пятам; иногда в их полутьме неожиданно проступали белые пятна перекошенных лиц. Мицуке на них не смотрел, его занимали живые, те, что ждали его у ворот, приготовив оружие. Те, которых не испугали ни призраки, ни демоны, ни безумие, что творилось на улицах Шиобары. Роши покрепче стиснул драгоценный ворох черно-оранжевого шелка. Рыжая прижалась к чужому плечу щекой - трудно было сосредоточиться на мороках... Но что-то подсказывало, что иначе им не уйти.
Шеренга солдат раздвинулась, пропуская вперед нескольких аркебузиров. На флангах замерли лучники. Кто-то, напрягая голос – чтобы пересилить вой ветра, - прокричал приказ остановиться. Мицуке упрямо шел вперед. Рыжая недовольно сощурилась - у левого плеча одного из лучников проявилась страшная рожа очередного выдуманного демона. Рожа похотливо ухмыльнулась. Кажется, именно этого бесстрашному дотоле бойцу и недоставало - фланг смешался.

(тот же дуэт =) )

[Grey >>>]

Фигурка в доспехах взлетела вверх, приземлившись на загривок рогатого монстра. Два вакидзаси пронзили кольчугу, глубоко уйдя в плоть. Сестору взревел, его свободная рука изогнулась и отшвырнула прочь отважного сохэя. Тело ударилось о землю, подпрыгнуло, как сломанная марионетка, и упало на белую землю, покрытую изморозью.
Два лоскута бумаги, пригвожденные к спине Оленя двумя клинками, вспыхнули холодным синим пламенем. Демон заскрежетал зубами, его руки и ноги задрожали, но, похоже, и этого было недостаточно, чтобы сломить его. Черная жижа, текущая из его ран вниз по ногам, превращалась в зловонные булькающие лужи, в глубине которых уже тоже что-то шевелилось.

Нежданный союзник рухнул наземь? Жив ли? Впрочем, свое дело он сделал, а излишним милосердием, тем более в бою, воин в золотой кольчуге не страдал никогда. Не прекращая левой рукой чертить знаки, правой он махнул катаной вдоль земли, отрубая несколько лап. Похоже, эти твари не отличались неуязвимостью Сетсору, а значит, их можно добить - лишь бы расправиться с ним. Сожгут монстры еще несколько домов, и погибнет еще несколько человек - какая разница, это война!
Вот только как достать его окончательно? Использующий тьму, холод, воду - они чем-то похожи... Защитник Шиобары, точнее - чего-то большего, ибо деревней он уже мысленно пожертвовал - изменил знак, и вокруг загорелись очерченные мысленно вокруг обоих соперников линии отливающей злым иссиня-черным цветом пентаграммы. Они захватывали и вылезающих исчадий Йоми...
Бросив меч, он скрестил пальцами обеих рук совсем другой жест и повернулся вокруг себя, затем шагнув к Оленю Земля под ними зашипела, казалось, становясь чем-то нематериальным, и в открывшийся провал падали оба, и гораздо быстрее - теперь они были связаны невидимой нитью.
Последними у воина были жест и слово, которых ни признал бы ни один онмиёджи...*

________________
*Онмиёджи - колдун, дословно - мастер Инь-Ян.

(& higf)

[higf >>>]

Слова долетели откуда сверху, словно они и вправду провалились в глубины земной тверди.
- Остановись, он утащит тебя в бездну, где его ждет Желтый Источник, дарующий ему лишь силы и новое перерождение. А тебе он дарует забвение и смерть. Он рвется вперед лишь из упрямства, он не может проиграть, когда его загоняют в круг его собственной силы.
Из стенок темного колодца тянулись лапы и когти, почти вырвавшийся на свободу тэнгу вцепился в спину противнику Черного Оленя. Руки, что тянулись к самому демону, уже не двигались беспорядочно, они удерживали его и выталкивали обратно, а вот врага тянули вниз туда, где уже злорадно мерцали тысячи кровожадных глаз.
Олень засипел, его движения были отрывочны и резки, но когти левой руки уже переплелись в странный жест, и пламя пентаграммы метнулось к ним, чтобы... слиться в единое целое. Заклятье разваливалось, Черный Олень Сестору пожирал его и впитывал в себя.
- Верни его, тут он еще может стать уязвимым. Тут еще есть тот, кто даст тебе шанс победить...

Кто говорит? Опять мешает слышать этот занудный мотив...
Но, раз ничего не выходит, стоит послушаться. Воин отпустил заклинание, употребив остатки его распустившейся ткани иначе. То, что не успел втянуть в себя Черный Олень, закружилось вокруг его противника, сжигая впивающиеся в него лапы. Остальное довершил круг мечом. Земля под обоими вновь затвердела.

(неоригинально, конечно, но снова с Греем)

[Grey >>>]

- Как его победить, сенсей? Он неуязвим, он слишком могуществен?
Босые ноги монаха ступали по холодному снегу, старческие руки подхватили молодого воина подмышки и поставили на ноги, легко и играючи.
- Найди слабость в силе, используй свое священное право, - тихо произнес голос Кин Ки.
Сохэй обернулся, но улица была пуста, и только два чудовищных воина, все еще продолжали свой бой на ней. Воин вновь обернулся к фигуре Черного Оленя.
- У меня есть только одно право, - золотые искры в изумрудных глазах вспыхнули неистовым леденящим светом. - Право наследия!
И Олень закричал, закричал от боли. Еще мгновение назад он улыбался, уже готовился сбросить незримые оковы. А потом все ушло и переменилось.
Черные ленты вырываясь меж колец кольчуги устремлялись к человеческой фигурке, застывшей в стороне. Врывались ему в рот, в глаза, в уши. И с каждой лентой, что покидала Сетсору, Олень кричал все сильнее.
Тело сохэя изогнулось в жуткой судороге, руки потянулись к земле удлиняясь вместе с пальцами. Кожу покрыла черная щетина, оборачивающаяся мягким мехом. Словно вырвавшиеся на волю, метнулись вверх два коротких рога. Он упал на четвереньки, а потом зарычал, или застонал, а может быть заплакал. но скорее всего сделал все это одновременно.
- Приготовься, - просипел, обращаясь к своему союзнику тот, кто только что был человеком. - Сейчас настанет твой черед, Сюань Ву.

Это было неожиданно и страшно, страшнее того, что только что пытался проделать он сам - ибо рухнуть в бездну с монстром и самому стать монстром - отнюдь не соизмеримо. Мелькнуло опасение, что потом делать с нежданным союзником, не станет ли он угрозой? Мелькнула и пропала, ибо в бою не должно быть лишних мыслей - лишь тогда можно слиться с оружием. Во исполнение слов подхваченный им меч снова ринулся, рассекая даже не воздух, а словно само пространство, параллельно земле к ногам Сетсору, и сам воин при этом развернулся, чтобы придать удару побольше силы и уйти из-под ответного.

(мы продолжаем)

[higf >>>]

Смазанные резкие движения, хриплое дыхание, страх мелькающий в нечеловеческих глазах. Куда подевались презрительность наглая отвага Сетсору, куда ушла вся его мощь? Неужели простой человек способен вместить в себя все это, даже если называет демона своим отцом?
Ответ не нужен, в нем не будет смысла.
Тишина вернулась, вернулась в стократ сильнее чем была раньше. Малый дар, обернулся силой, сила завладела разумом.
Клинки заплясали сталкиваясь в причудливом танце мечей, но исход был предрешен. Тело Оленя покрывалось рубцами, из которых текло черное месиво, язык вывалился из пасти. Монстр задыхался и пытался отступить, но заклятье кокона и горящие иероглифы на его загривке, словно въевшиеся в кольчугу, не пускали его.

Бой был теперь его. Такие вещи опытный мастер просто знает. Главное, чтоб не случилось еще одно чудо, неожиданное и неуместное. Уже изрядно вымотанный, появившийся не так давно неизвестно откуда боец ускорил тем не менее ритм движений, нанося удар за ударом, отбивая меч противника вновь оказавшимся в руках вакидзаси. Катана же летала и жалила, как змея.
Очередной удар пришелся с размаху по горлу уже с трудом сопротивлявшегося монстра и должен был отделить его голову от шеи.

(далее вместе, пользуясь случаем)

[Bishop >>>]

неподалеку от дома Цувы

Затрещала и рухнула, не устояв, бамбуковая решетка. Стражники бросились закрыть брешь - и отпрянули. Первые наткнулись на тех, кто напирал сзади, началась суматоха и давка. Не успели опомниться, как в первых рядах людей подкосило, будто серп прошелся по густой траве. Кто упал с располосованным горлом, кто - с рассеченной головой, кто - безнадежно зажимал ладонями раны, из которых хлестала кровь.
Ноги скользили по покрытой липкой жижей земле. Тот, кто с мечом в руке появился в проломе, меньше всего напоминал обычного человека. Высокого роста, сейчас он казался спустившимся с гор отороши. Он был залит кровью - своей и чужой - что невозможно было понять, как он держится на ногах. Боевой клич больше походил на рык разъяренного тигра. Правой рукой воин удерживал девушку в черной с огненным поясом одежде, меч держал в левой. Шнурок, что обычно стягивал его волосы в хвост на затылке, то ли был перерезан чьим-то клинком, то ли сам разорвался, и спутанные, слипшиеся космы черной гривой рассыпались по плечам.

[Grey >>>]

Это нельзя было описать словами. Это был не крик и не вопль, нечто за гранью человеческого и даже божественного понимания. Так, наверное, мог бы кричать ночной мрак, прогоняемый утренним солнцем. Голова Сетсору отделилась от тела, липкий язык какой-то слизи метнулся вверх, хватаясь за обрубок, словно пытаясь вернуть ее на место, но не выдержал и разорвался. Рога гулко ударились о промерзшую землю, и рассыпались черным прахом, тоже начало происходить и с остальным телом. А страшный предсмертный "звук" все раздавался и раздавался.

- Благодарю тебя, Сюань Ву, - голос бывшего сохэя уже как две капли воды походил на голос только что поверженного чудовища, вот только ростом новоиспеченный Олень оставался вполне человеческим. - А теперь прости, у тебя могут быть вопросы, но ответов я дать не смогу. Мне надо спешить, чтобы успеть занять престол одного из своих отцов в замке Кара-Амато, что стоит на берегу залива Пенных Скал.
Два вакидзаси скользнули в ножны на железном поясе, охватившем торс создания. Остальная одежда осталась прежней, лишь слегка изменилась, чтобы приспособиться к новому владельцу. Когда-то зеленые глаза с золотыми искрами внутри последний раз взглянули на высокого воина, и неказистая фигура умчалась вдаль по улице огромными прыжками, чтобы растаять в зимней мгле.
Первый луч закатного солнца пронзил ночной зимний мрак над Шиобарой.

(...)

Сообщение отредактировал Grey - 16-04-2007, 18:36

[higf >>>]

Жуткий пронизывающий вопль трепал саму душу - как будто между ним и побежденным протянулась нитка, нет, жесткий канат! Свитый из мрачного холода и замерзшей воды, невидимый ни для кого со стороны...
Только он сам ощущал, как эта веревка вьется вокруг, опутывает, сковывает движения в такт песне, которая неожиданно усилилась и заглушила все звуки вокруг, изолируя его плотным коконом. Тут без того пронзительно завывающий голос подскочил, попав в резонанс с теми словами, что были сказаны воином, когда он валился в бездну, готовя дорогу назад.
Мир оказался разрезан мутным свечением на полосы, в которых угадывались скелеты окружающих вещей, затем они начали путаться между собой. Потом песнь слилась с незнакомым торжественным хором, поющим что-то чуждое, но все же знакомое. Его резко утянуло куда-то наверх.
Воин вскрикнул, память вылилась в этом звуке в окружающий мир и растворилась в нем...

Все, кто еще наблюдал за боем, могли видеть, как внезапно вокруг бойца-человека взметнулся еще один вихрь, где золото едва проблескивало сквозь смешение снежных полос и кусков ночной тьмы - очевидно, последних, ибо небо очистилось совсем.
Вихрь через секунду опал, и могло показаться, что все видели странный сон - на том месте ничего и никого не было.

(На данный момент - завершение совместных трудов праведных. И неправедных тоже)

[SonGoku >>>]

За поворотом дороги, которая вела к горному храму неподалеку от деревни, всегда ставили вырезанные из камня фигурки; ничего примечательного, грубо обтесанные булыжники с едва намеченными чертами, но сейчас казалось, будто эти гранитные истуканы, вместилища ушедших душ, раскачиваются, постукивая друг о друга. В неглубоких щелках там, где должны быть глаза, разгорался огонь, словно камни не выполнили предназначения, не успокоили мертвых, и те пытаются выкарабкаться из убежищ. Но, может быть, так всего лишь казалось, может быть, это только игра света и тени, отблесками пламени, которое бушевало в очерченном круге.
Демон свел вместе кончики маховых перьев, словно длинные пальцы с позолоченными ногтями; он устал, но не собирался уступать - никому, ни пришельцу с ветвистыми рогами, ни так не вовремя решившему проснуться стражу зимы. Потрескавшиеся от жара губы вдруг сложились в улыбку, кожа на них лопнула, демон слизнул каплю бронзовой крови. Нарушить хрупкое равновесие мира не так уж и сложно, если знать, куда, к какой точке применить силу. Сотканные из пламени крылья раскрылись, готовые вознести демона к вновь синему чистому небу.
- Гроза ушла, маленькая оборванка, - слова шелестели осенними листьями на ветру. – Страшные ветры с севера перестали дуть, посмотри, нигде нет даже луж от растаявшего снега. Духи вот-вот обретут свой покой, а девочку отвезут в родительский замок. Что до двух блуждающих птиц... если сохранят крылья, то когда-нибудь найдут и свое гнездо.
Каменные истуканы раскололись, не выдержав пекла. Итсумаден расхохотался.
- Я выполнил наш уговор, маленькая оборванка, увидим, так ли хорош мир, в котором добро сравнить не с чем...

[Grey >>>]

Поющий голос медленно вползал в остовы разрушенных домов, бежал по переулкам и достигал человеческих ушей. Некрасивый, но и не неприятный, голос пожилого человека напевал в размеренном речитативе спокойные, но мало понятные мантры. В них был странный ритм и странный слог, они призывали куда-то, манили и звали за собой, но в сознании любого слушателя сразу возникал барьер.
Зовут не тебя. Успокойся. Останься.
Фигура в когда-то желтом одеянии спокойно шла по улице, монотонный напев раздавался все сильнее. Посох с пробитым навершием ударялся оземь, еще больше усиливая эффект ритмичности и четкости. Рана на груди и засохшие от крови края одежды похоже ничуть не смущали маленького лысого монаха, со сморщенной головой и живыми юношескими глазами. Левая рука с длинными нестрижеными ногтями покачивалась в такт, голос Кин Ки расстилался над Шиобарой незримым чудесным полотном.
И те, к кому были обращены эти песнопения, один за другим выходили на свет. Позади монаха брели ряды обугленных сохэев, еще сжимающих свое оружие в руках, прогоревших до самых костей. Шагали воины в доспехах, облепленных ракушками, и семенили за ними раздутые от морской воды девы, обмахивающиеся на ходу веерами. Странные существа, маленькие и рогатые, вприпрыжку бежали по сторонам, подпрыгивая и кружась в танцах, мелодией для которых становились исполняемые мантры.
Шествие все росло, новые духи и призраки стекались к нему изо всех уголков Шиобары. Шли йокаи, жившие столетия в этих местах и лишь случайно потревоженные чародейским пением. Нехотя тащились в задних рядах безликие демоны, вырванные из тьмы призывами Черного Оленя. По центральной улице процессия повернула к главным воротам, распугивая последних обывателей, которые еще недавно считали, что видели сегодня уже все, что только может быть.
Сотни существ брели за маленькой фигуркой монаха, медленно раскачиваясь в такт его словам и послушно кивая при каждом ударе посоха. Земля Шиобары очищалась, она заслужила это, и вряд ли у кого-то хватило бы смелости противоречить в том предводителю диковинного парада.
Они вышли за ворота, и лучи закатного солнца осветили колонну. И в этом алом сиянии они растворялись один за другим, навсегда исчезая из этого мира. Силуэт Кин Ки еще долго шагал по дороге, еще долго звучали чудные мантры, пока последний дух сохэя с железным посохом и половиной лица не исчез в воротах деревни.
Пение стихло, монах обернулся лицом к оставленному им поселению.
- Прощай, Юджи-сан. Больше призраки прошлого не будут тревожить тебя, ты очищен как и эта земля. Прощай, посланница Инари. У тебя впереди будет чему возрадоваться. Прощай, наследник ночных воинов. Твой путь не закончен, возможно, он только начинается. Прощай, хоши-гайдзин. Ты еще обретешь свою судьбу. А ты, воитель грозного клана Такеда, еще не раз познаешь вкус крови в боях. И прощайте все остальные, ваши дороги ждут вас, а моя уже замыкается вкруг. Да будет с вами благословение Будды.
Луч солнца мазнул по тому месту, где виднелся призрачный силуэт, и видение пропало. Громко и радостно запели птицы, неведомо откуда взявшиеся в рощах вокруг Шиобары.

Сообщение отредактировал SonGoku - 18-04-2007, 8:45

[Далара >>>]

- Прощай, Юджи-сан. Больше призраки прошлого не будут тревожить тебя, ты очищен как и эта земля.
Слова донеслись как будто из тумана. Неведомый, хоть и знакомый, голос говорил что-то еще, но пробуждающееся сознание впитало только эту фразу-обещание. Почему-то Такамори поверил сразу, без сомнений и вопросов. Может быть потому, что давно уже ждал, чтобы кто-нибудь пообещал освобождение.
Вспомнилось: Азака ушла навсегда. Но это больше не приносило той боли, которую приносила память последние десять лет. Остались сожаление о не свершившемся и покой.
Ронин приоткрыл глаза. Странно, небо очень быстро менялось от низко нависших зимних туч к почти летней лазурной глубине. Разве так бывает? Постепенно возвращалось ощущение тела. Ледяная земля под спиной; едва ли теплее ветер с реки на обнаженной коже; покалывание в кончиках пальцев. Преодолевая слабость, Такамори сел, скосил глаза: слева, обняв руками колени, сидела Олури и гневно таращилась на воду. Не вскипятила бы. Где же ее сопровождающий? А, вот он, расположился справа и нетерпеливо теребит кончики усов. Чуть поодаль Аканэ и юноша, кажется, тоже родственник Мицуке, о чем-то тихо совещаются. Сам роши, по своему обыкновению, куда-то подевался. Такамори хмыкнул – в этот раз он за ним не пойдет. Не хватает еще Амэ, патэрэна Андорео, Кагами и Мару, но все они точно могут позаботиться о себе. Да-да, Мару тоже...
Словно услыхав его мысли, на мосту появилась Амэ. Прошествовала, гордо подняв голову и неся в руке какой-то очень уж знакомый узелок. Собственный фуросики Такамори, между прочим. Вот и Мару, летит следом, как ни в чем не бывало, только взмахи крыльев уж больно яростные, недоволен чем-то. Амэ подошла к берегу, по-женски легко перегнулась через перила.
- Долго ли уважаемые господа собираются отдыхать? – съязвила.
Ронин собирался ответить, но голос, прозвучавший то ли над ухом, то ли прямо в голове, заставил забыть все, что хотел сказать.
- Воин должен есть, чтобы иметь силы. Или об этом ты забыл?
- Я думал, ты ушел вместе со всеми. – Неужели освобождение было ложным... неполным?
- И не надейся, я тебя так просто не отпущу.

Сообщение отредактировал Далара - 18-04-2007, 19:16

[Bishop >>>]

Пение остановило не только демонов, бой у ворот прекратился, противники расступились, чтобы пропустить диковинную процессию.
- Благополучного перерождения, - пожелал Мицуке вслед.
Солдаты шагнули к нему, остановились – роши вытянул к ним руку с мечом.
- Убирайтесь отсюда. Не хочу вас больше видеть.
И забыл об их существовании, нужно было позаботиться о других. Где-то раздобыли циновки, уложили тела, уцелевшие шиноби стояли чуть в стороне, не приближались, ждали. Подошедшая Аканэ принесла бамбуковую фляжку с водой, Мицуке торопливо поплескал себе в лицо - больше для того, чтобы остудить пыл, чем смыть кровь и грязь. Следовало что-то сказать, как назло, в голову ничего не приходило, кроме засевших с детства слов. Если бы наш отец...
Роши достал нож, опустился на колено рядом с первой циновкой. Ясабуро уже стоял рядом; мальчишка не успел повзрослеть за это время, что они не виделись, зато - отпустил юношеское подобие усов. Они не делали его старше - только смешнее. Ясабуро отворачивался, прятал покрасневшие от слез глаза. Не хотел смотреть.
Мицуке отрезал волосы чуть выше стягивающего их шнурка, положил косичку на подставленный лист бумаги. У другой циновки короткий ритуал повторился. Рядом с первой косичкой легла вторая.
- Передай... - Мицуке замолчал, его люди ждали приказа, не просьбы.
Ясабуро сложил листок, спрятал за пазуху.
- Нам будут мстить. Возвращайтесь домой, уведите детей и женщин в горы. И... не знаю, когда сумею вернуться, но - дождитесь меня.

[Кысь >>>]

Он оглянулся на Рыжую, та сидела там, где усадили - у стены дома, единственного, что уцелел на этой стороне улицы. Опять посмотрел на мертвецов, Ясабуро уже накрыл тела циновками. Интересно, сюда звать священника из ближайшего храма - знать бы, где здесь такой! - или опять искать тачку? Надо было остановить их недавнего спутника, попросить у него помощи, но тот был слишком занят.
- Мои вещи остались у моста, где мы прятались, - негромко произнесла Аканэ.
Мицуке наклонился над лисой, поднял ее на руки. Будь Кагами в лисьем облике, нести было бы легче…
- Жди здесь, - приказал роши брату.
Рыжая недовольно сощурилась - менять положение было больно.
- Теперь куда?
- Ты-то чего ворчишь? Тебя же несут. Если хочешь - оставлю здесь…
- Я не ворчу, я спрашиваю.
- Пусть Аканэ осмотрит и обработает твою рану…
Сестра перебила его:
- Одна я быстрее сбегаю.
Рыжая, кажется, хотела заупрямиться, но через секунду уже покорно кивнула и затихла.
- Не волнуйся, сестра неплохо умеет лечить…
Выражение на лице Рыжей осталось прежним. Мицуке поскреб в затылке. Теперь они вместе сидели на обочине, мимо них - как раньше шествие демонов - шли крестьяне, нагруженные спасенным добром. На двоих перепачканных в крови и пепле людей не обращали внимания. Подошел, зажимая ладонью рану, самурай из свиты Акаихигэ, спросил, не знают ли они, где его господин. Мицуке указал на тот дом, где недавно сражался. Рыжая не сразу отвела от воина взгляд, словно на всякий случай запоминая лицо. Самурай благодарно кивнул и отправился на поиски.
Вернулась сестра; действительно - вышло куда быстрее. Присела на корточки возле них.
- Показывай рану, - велела голосом, которого трудно было ослушаться; осмотрелась и напустилась на брата.
Мицуке неохотно огрызался, прикрыв глаза, словно намеревался подремать час-другой.

Сообщение отредактировал Китти - 24-04-2007, 16:14

[Bishop >>>]

Кицунэ принялась неумело разматывать пояс - кажется, носить эту одежду умела намного лучше чем надевать или снимать. Шелк слипся от крови и загрубел, некоторые детали пришлось буквально отдирать друг от друга. Наконец, выпуталась и занялась прилипшей уже к самой ране тканью одежды. Аканэ только головой покачала:
- Тебе что, никогда не приходилось резать пальцы? – она несильно шлепнула лису по руке. – Позволь-ка мне.
Трудясь, девушка то и дело поглядывала на брата, одобрения не искала, ее губы кривились в усмешке.
- Что взять с Фудзивара! - в конце концов, не выдержала она. – Знаешь, почему его так и тянет на таких, как ты?
- У вас в роду дурной вкус? - частично прошипела (ткань в этот момент как раз без особой осторожности сдирали с пореза) кицунэ.
Аканэ рассмеялась.
- Мы с ним брат и сестра по отцу, матери у нас разные, - пояснила она, промывая глубокую рану. – Так что наш Мицуке – благородных кровей, как и ты. Хотя вижу впервые, чтобы его так заботила женщина.
- Рот закрой, - посоветовал сквозь дрему роши.
- Я лиса, - объяснила кицунэ. - Так что все в порядке.
- Почему я не удивлена? - хмыкнула Аканэ и полюбовалась на дело своих рук. – Ну вот, и готово. Не изящно, зато крепко и движениям не мешает.
- Спасибо, - неожиданно улыбнулась Кагами.
Силуэт девушки смазался - и через секунду маленькая рыжая лиса уже внимательно осматривала бок. Рана казалась глубокой и здесь, но кровь из пореза почему-то уже не текла. Рыжая покровительственно лизнула чумазую щеку роши и бросилась к оставленному ими дому.
- Рот закрой, - повторил сестре Мицуке.

(soshite - Китти, при поддержке SonGoku)

[Далара >>>]

Возмущению Мару не было предела: его, верного и заботливого друга, опередили в нахождении хозяина! Глупая женщина ничего не понимает, это его, Мару, место рядом с хозяином, она здесь только временно для удовлетворения естественных человеческих потребностей. Нужно немедленно ей показать, как она ошибается. А заодно еще раз вернуть хозяину опрометчиво оставленную лошадку.
Выждав, когда человек поднимется на ноги, птица вознамерилась взгромоздиться ему на голову. Но стоило длинным когтям коснуться растрепавшихся волос, как окрик: «Мару!» возвестил о приближающейся опасности. Попугай вовремя переместился на плечо, хозяйская рука просвистела мимо, лишь слегка взъерошив изумрудные перья. Гордость требовала сделать вид, что его не согнали, а он сам и собирался сесть именно сюда, только промахнулся чуть-чуть. Мару задрал клюв, всем видом демонстрируя важность владыки крупной империи. С чего эта женщина подмигивает и ухмыляется? Попугай задрал клюв еще выше.
Так он и ехал до того места, где собрались хозяин кота и его сестра. По дороге, почти совсем рядом с мостом, наткнулись на земляка Мару. Хозяин пробормотал себе под нос, что сегодня, наверное, день усыпления. Широкоплечий воин, которого попугай уважал за силу и некоторое сходство с одним знакомым коком, кряхтя, подобрал священника и взвалил на плечо. Так они и прибыли.
Птица оглянулась, не видно ли поблизости Чиру. Вроде нет... хотя, вон что-то рыжее с белым мелькает. Так и есть, идет посреди улицы кот, хвост задран до небес, на морде выражение капитана, захватившего корабль злейшего врага. Потряхивает лапами, будто в воду наступил. Подошел ближе, стали слышны призывные возгласы, которыми кот оглашал воздух. Мару тряхнул в ответ крыльями, издал ответный возглас, мол, здесь твой хозяин, не пропал еще.

[Кысь >>>]

Рыжая и сама не переставала коситься на подпорченный бок - казалось, вот-вот, и невидимая повязка перестанет работать. Даже мазнула зубами по ребрам, пытаясь поймать чудесный корсет за край. Ничего, только ребра все равно давило, и рана ныла тянущей, глухой болью. Терпимой.
В деревянном доме больше не было призраков, зато были люди. Собирали по частям тело господина, долго препирались, решая, кто будет нести. Рыжая раздраженно крутнула головой, а потом все-таки занялась очередной перерисовкой. Дайме получился словно настоящий - богатая одежда обильно перепачкана кровью, черты на холеном лице застыли каменной маской.
- Мертвецов потом. За мной, - интонации удались почти безупречно, но самураи все равно некоторое время переводили взгляд с мертвого тела на живого господина. Потом нехотя отошли от тела. Один из них, молодой, почти мальчишка, с резко и сухо очерченным лицом, пристально вглядывался в ожившего Акаихигэ.
- Тот оборотень, - тихие слова заставили воинов остановиться, как не остановил бы и крик. Часть тут же сорвалась с места снова - только теперь бежали прямо на Рыжую. Дайме исчез, вместо него сразу несколько лис бросились в разные стороны. Одна из них подхватила недоразвязанный еще сверток с головой и попыталась было юркнуть прочь из дома, но тот самый мальчишка перегородил дорогу. В последний момент Рыжая заслонилась головой как щитом. Чужая рука дрогнула, лезвие, почти рассекшее тяжелый сверток, дернулось обратно, и в этот момент лиса проскользнула мимо человека, едва не запутавшись в ткани хакама. Кто-то погнался следом, но, увидив сразу троих лис, ныряющих в разные углы двора, поумерил пыл.
На улице все-таки появилась только одна кицунэ. Торжественно, даже не без рисовки положила тяжелую ношу к ногам роши. И уже совсем не пафосным образом свернулась взъерошенным калачиком рядом.

[higf >>>]

В деревне

Несколько домов вяло догорало, пламя потрескивало во все еще влажном после неожиданного снежного бурана воздухе, но уже не разбрасывало дальше жадные языки. Часть зданий была разрушена, когда сражавшиеся гиганты размахивали своими огромными клинками, многие изгороди повалены. На улицах и особенно перед воротами валялись тела погибших во время воцарившегося безумия, когда уже неясно было – кто, с кем и за что воюет.
Младший каро дайме Акаихигэ - Шимура Генпаку видел, как робко появились на окраине уведенные кем-то из деревни женщины. Жители, кто не успел бежать и остался в живых, начинали выглядывать из своих домов, если те находились в числе немногих уцелевших строений.
Больше всего и деревенские, и стража Шиобары, и люди его господина походила на актеров, которых вытолкали на сцену, но не сказали, что играть – они двигались, как потерянные, и смотрели друг на друга, словно ожидая подсказок.
Он не смог защитить последнего из Тайра. Никто из свиты не смог. Теперь они все – ронины... или покойники.
- Эй! – заорал он на двух ашигару, изучавших место битвы чудовища с неведомым воином. – Хватит бездельничать! Быстро ведра в руки и гасите пожары! Потом надо собрать тела.
Единственный, кто был по рангу старше Генпаку – Онодэра Тодзаэмон – еще не пришел в себя. Люди слушались. Казалось, им становится легче от окриков и каких-то приказаний. Ему тоже становилось как-то легче – был занят. Некогда было думать о потере чести. В наведении порядка помогал Гембэй, единственный из местных, сохранивший присутствие духа.
Понемногу гасли пожары и возвращались люди. Возвращались, кажется, ненадолго – вряд ли кто-то, кроме нескольких совсем уж отчаянных голов, будет жить на пожарище, в месте, сперва явно проклятом, а потом оставленном всеми духами...
Тело дайме подготовили к преданию огню, но успокоения это не приносило: не удалось сохранить в целости, голову унесла обаке. Конечно, к врагам.
Утром следующего дня, когда пожары были потушены, раненые – перевязаны, а мертвые – похоронены, Шимура собрал людей Акаихигэ и встал к ним лицом. Он был спокоен, взяв на себя решение.
- Господин Тайра но Акаихигэ умер. Род прервался и теперь нам некому служить, - он говорил громко и уверенно. – Вы свободны и можете найти себе нового или стать ронинами. Нас больше ничто не держит вместе, я думаю, лучше разойтись. Идите, но несите в душе память о клане Тайра. Прощайте.
Внезапно Генпаку сбросил верхнее косодэ, оставшись в белом. Он быстро встал на колени, рука поднялась и опустилась, в ней сверкнул кодзука*. Юный ашигару-кайшакунин**, стоявший рядом с его катаной, взмахнул клинком – немного неловко, но со всей силой, на какую был способен. Голова Шимуры упала с плеч.

Юноша уходил последним и шептал про себя:
- Я видел тебя, убийца господина. И твою лису. Я вас найду и убью. И стану самураем.

_______________________
*кодзука - кинжал для сеппуку, ритуального самоубийства
**кайшакунин - тот, кто рубит голову соверщающему сеппуку

[Reytar >>>]

Изрядно закопченный и покрытый копотью десятник кавалерии с кряхтением нес на плече новое тело – на сей раз уважаемого потерявшего сознание патэрэна. Кряхтел же кавалерист по той простой причине, что широкоплечий и крепкий святой человек оказался изрядно увесистее, чем худощавый и стройный Такамори-сан, чье тело не так давно отдавливало все то же многотерпимое плечо Хидэтады.
Как бы то ни было, кряхти, не кряхти, а из развалин селений некогда именовавшегося Шиобара пора было уходить. Уходить вдаль, каждый - по своему пути, дабы завершить начатое, исполнить то, что велят долг, узы крови, интересы клана или совесть, - что уж кому ближе. Десятник шагал и размышлял, что добираться до Замка Белого Феникса еще ой как не близко, так что куда лучше было бы проделать этот путь верхом, а значит, следует заранее озаботиться лошадьми хотя бы для Олури-химэ и себя самого, по крайней мере. Желание озаботиться лошадьми само по себе было благим, но как большинство благих начинаний – трудновыполнимым, в чем Хидэтада убедился бросив беглый взгляд в сторону конюшни, где, еще до разрушившей часть селения, битвы духов и демонов, скрылся несносный Демон-У. Как стало ясно при самом беглом осмотре, от конюшни уцелели ровно две стены и часть крыши, все же прочие элементы строения оказались обрушенными на землю и «украшенными» следами крупных подкованных копыт. По всему выходило, что неожиданно обезумевший конь, ворвался в конюшню проломив закрытые ворота, устроив внутри непотребный, возможно перемежавшийся с оргией, дебош, а когда неподалеку развернулась битва сверхъестественных существ, с тем же пылом выбил и вторую стену. Судя по тому, что это его «деяние», как и отсутствие в конюшне лошадей осталось никем не замеченным, в силу куда более важных событий, сотрясавших Шиобару до основания, вредный жеребец мог успеть убежать так далеко, как только желал. Так или иначе, но иного выхода, кроме как направиться прочь из развалин, бывших не так давно деревней, не оставалось. Десятник упрямо переставлял ноги, устало волоча на себе все еще бессознательного патэрэна. Он направлялся к воротам селения, рассуждая, что если есть хоть какой-то шанс, на то, что оставленные в роще лошади уцелели, то следует воспользоваться им. Время от времени Хидэтада издавал переливчатый, замысловатый свист – условный знак, услышав который Демон-У был приучен как можно быстрее нестись к наезднику, но все было тщетно – свисти, не свисти, никто не только не прискакал на зов, но даже не откликнулся, ржанием подав голос.
В этаком, отдаленно похожем на похоронное, настроении, Такеда Хидэтада, сопровождающий подопечную, добрался до выбитых ворот Шиобары, возле которых увидел несколько весьма знакомых силуэтов.

[Bishop >>>]

(вместе с героической Китти)

Лисья шубка больше не выглядела роскошной и блестящей, потемнела от копоти и грязи, топорщилась на спине, слипшись в длинные бурые иглы. Мицуке взял зверька на руки, погладил, стараясь не бередить лишний раз рану. Двигаться не хотелось – лишь закрыть глаза, сидеть, баюкать на коленях кицунэ на осеннем солнцепеке, особенно жарком после неожиданной несвоевременной зимы. Рыжая совершенно по-человечески уткнулась носом куда-то в плечо. Просидев неподвижно с минуту, вдруг вскинула голову и несильно сжала пальцы Мицуке тонкими, словно иголки, клыками.
- Ты чего? – удивился роши.
Рыжая мотнула головой с самым свирепым видом, не разжимая зубов.
- Эй! Пальцы откусишь, зараз-за...
Испуганно ослабив захват, лиса подняла взгляд. В глазах - ни капли вины или смущения; Мицуке забеспокоился. И еще – обрадовался, что к рыжей подружке вернулся ее боевой дух.
- Ну что такое? На что обиделась? Прости, коли так.
Рыжая смотрела на него несколько секунд, потом успокоено лизнула пальцы и снова устроилась калачиком на коленях.