Shimotsuke gishi den

[Кысь >>>]

- Киё-сан...
Роши не пошевелился. Голос доносился извне, из-за стены, что отгораживала их с лисой залитый теплым светом пятачок от внешнего мира.
- Киё-сан!
Аканэ (до того сестра успела послать Ясабуро за солью, чтобы сохранить в ней трофей) растормошила его как раз вовремя - чтобы увидеть процессию на главной улице разоренной Шиобары. Впереди вышагивал кот; обрубок хвоста величаво и гордо задран к небесам, выражением рыже-белой морды дает понять, что не зря получил свое имя*. Чиру возглавлял малочисленное потрепанное воинство так, что горожане, выглянувшие поглазеть, невольно сгибались в поклоне.
- Поедем со мной, - Мицуке почесал кицунэ за оранжевым ухом.
Рыжая растерянно посмотрела на человека, потом куда-то в сторону леса, потом на процессию... потом снова на человека. Потом кивнула и снова устроила нос где-то под его правой рукой.

-----
*Чиру - другое прочтение иероглифов, составляющих имя Иэясу (имеется в виду Токугава Иэясу)
(и Мицу... эээ, Биш)

[SonGoku >>>]

Вернувшийся Ясабуро хотел помочь брату, но Аканэ остановила его, покачала отрицательно головой: не смей, пусть справляется сам, теперь он - глава нашего клана, и пусть у нас остались вместо воинов только дети и старики, если старший из нас не найдет в себе сил, то что спрашивать с остальных? И сама же не утерпела:
- Киё-сан...
Опираясь на нагинату, Мицуке тяжело поднялся - вредную рыжую воительницу запихали за пазуху, но Чиру не возразил, лишь презрительно фыркнул. Аканэ тем временем упаковала отрубленную голову, засыпав ее солью. Лиса почти сразу же превратилась обратно, чуть не устроив казус с парой в одном халате, потом решительно обняла "своего" самурая - не разберешь со стороны, то ли помогает, то ли сама старается не упасть. Такое положение устроило всех, даже кота. Маленький отряд, не сговариваясь, продолжил движение – туда, где они оставили лошадей, хоть никто и не надеялся их там отыскать. И действительно на поляне обнаружились лишь взрытый копытами мох и сломанные ветки, да разметанные и растоптанные пожитки.
Только Ясабуро собрался обрадовать старшего брата, что не стоит печалиться (хотя тот еще ничего не сказал), что их лошади, те, на которых они добрались сюда, все еще привязаны в укромном месте, но Аканэ вновь опередила его. Пришлось утешаться тем, что сумел привести коней очень быстро, Ясабуро даже сам себе удивился. Старший брат улыбнулся. Он сейчас был похож на отца, почти те же крупно вычерченные черты вечно хмурого лица, строгий взгляд; он осунулся, будто разом став старше. Только отец не отличался высоким ростом, Ясабуро всегда удивлялся: в кого пошел Киёмори?

(+Китти+Биш)

[Reytar >>>]

там же, у ворот и рощи, некогда служившей стоянкой

«Кавалерист без коня – не кавалерист уже, а так, недоразумение.» - Угрюмо думал Такеда Хидэтада рассматривая истоптанные копытами и пожитки, оставшиеся на месте скрытой в кустах стоянки. Да, родичи Мицуке-сана, те самые молодые шиноби, привели своих лошадей, но во первых их на всех явно не хватало, а во вторых как могли эти лошади сравниться с своенравным, наглым и вредным, но выносливым, сильным, и неудержимым, словно лошадиный аватар бога войны, верным конем?
Доблестный десятник угрюмо оглянулся еще раз и, почти без надежды, сложив пальцы в замысловатую фигуру, прижал их к губам и пронзительно свистнул в эту импровизированную свистульку. Естественно, без малейшего результата.
Кавалерист немного подождал, прислушиваясь, а затем свистнул еще раз – с тем же эффектом, точнее без оного. Ничего другого не оставалось, и Такеда подошел к высокой стройной девушке-шиноби, которая, как он понял из разговоров, приходилась Мицуке-доно сестрой, намереваясь обсудить покупку у нее хотя бы одной из лошадей, для Олури-химэ, представился и уже открыл было рот, для того, что бы объяснить суть своей просьбы, как его невежливо прервали. От расположенного у дальней стены, через которую в Шиобару проник Мицуке, леска, донеслось такое знакомое, громкое, наполненное едкой издевкой и неприкрытым издевательством, ржание. Земля ощутимо задрожала под копытами идущих наметом коней и скоро перед лицом тихо рычащего и прикусившего ус Хидэтады, предстал один из основных участников штурма Шиобары – огромный, черный, горделивый, с отблескивающей, словно лоснящийся, шерстью и длинной буйной гривой, высокомерно косящий глазом, Демон-У. Причем, предстал не один – позади могучего жеребца скакали три стройные, изящные, выносливые, явно хороших заморских кровей, кобылки.

[Bishop >>>]

Жеребец добрался до выломанных ворот, повернулся к угрюмо взирающему на него Такеде боком, и встал на дыбы, молотя перед собой копытами так, что бы все окружающие могли вдоволь насладиться его цветущим видом и могучей статью. Скакавшие следом кобылы, две – гнедые, одна серая в светлых яблоках, но все с белыми полосками вдоль головы, на лбу, так же сбавили темп, приблизились и окинули гарцующего Демона настолько очарованными взглядами, что в груди наблюдающего за всем этим, достойного кавалериста, возгорелся нехороший огонь зависти. Более того, крайняя слева из всех троих – наиболее ладненькая и, как показалось Хидэтаде, молодая кобыла глядела на несносного Демона-У с таким выражением, какого десятник никогда не встречал ни у одной женщины, с которой сводила его судьба.
Хидэтаде вдруг захотелось протереть глаза – ему показалось, что эта кобылка, окинув очередным взглядом горделивого Демона, смущенно порозовела и с показной стыдливостью прикрыла низ морды рукавом шелкового кимоно, так, что над ним посверкивал лишь лучащийся обожанием глаз, частично скрытый темной челкой гривы.
«И привидится же такое!» - потряс головой изумленный кавалерист, но иллюзия уже рассеялась, сменившись иной, на сей раз еще более обидной. Пританцовывающей походкой, несносный жеребец приблизился к своему всаднику, понюхал его издали, скривился так, словно его ткнули мордой под хвост Чиру, фыркнул и издевательски заржал, косясь на кавалериста со столь явным выражением превосходства на морде, что всякий, кто обладал хоть толикой проницательности, легко мог прочесть во взгляде:
«Ну что? Все не пойми чем, занимаешься, старая ты панда? Ты только глянь, каких девчонок я себе нашел! Просто воплощения всемилостивой Гуан-Инь! А ты?! Вокруг столько скучающих по мужской силе и ласке дам, да хотя бы вокруг тебя?! А ты все с воплями кругами носишься, доспехами гремишь без толку, оглоблей этой размахиваешь, опять же. Да кто на тебя, такого, покуситься? Ты же на два ли всех дам своей вечно насупленной рожей распугал! Вот что мне с тобой таким делать, а? Что обо мне будут достойные собратья думать, если я позволю разъезжать на своей спине такому распустехе и неудачнику как ты?»

(пост не мой, помогаю Рейтару)

Сообщение отредактировал Bishop - 21-05-2007, 19:02

[Reytar >>>]

все там же, тогда же

Как бы там ни было, но толикой прозорливости, достаточной, дабы понять, что именно думает о нем его боевой конь, десятник кавалерии-нагината клана Санада определенно обладал. И без того тихо тлеющая темным пламенем зависть обрела немало превосходного топлива в лице оскорбленной гордости и незаслуженной обиды, так что коптящий фитиль раздражения тут же сменился ярко горящей и готовой к взрыву пороховой бочкой ярости.
Хидэтада заскрипел зубами так громко, что находящаяся ближе остальных к нему девушка-шиноби непроизвольно положила ладонь на рукоять вакидзаси, отпрянув на шаг от яростно жующего ус кавалериста.
- Что-о-о-о-о?! Это я – неудачник?! – Громоподобно взревел достойный десятник занося нагинату и длинными, сделавшими бы честь любому акробату, прыжками, устремляющийся на зловредного, с ехидным ржанием отпрянувшего от него жеребца. – Вот я сейчас отрублю тебе хвост и тогда посмотрим, кто из нас неудачник, я или ты!!!

[Bishop >>>]

Они расстались там, где каменистое поле с трех сторон обступили поросшие лесом горы, на перекрестке дорог. Кот с лисой полюбовно договорились - на время, - и теперь Чиру путешествовал на законном месте, за пазухой хозяина. Завернутая в платок голова была приторочена к седлу, а другой груз, драгоценнее и нежнее, Мицуке не выпускал из рук. Роши указал на дорогу, что уходила вверх по узкой горной расселине.
- Белый феникс в ту сторону, - сказал он и посмотрел на Такамори. – Постарайся не умереть до того, как я тебя убью.
- Сам побереги голову, чтобы я мог снять ее с твоих плеч, - не остался в долгу ронин.
Большой зеленый попугай в знак поддержки взмахнул крыльями, нагло глянул на выглядывающую из-под одежды Мицуке рыже-белую морду: "Выбирай себе на обед кого помельче и послабее".
Никто не упоминал Амэ, но в движениях и едва заметных паузах проскальзывало - они все ощущают ее непонятное отсутствие. И стараются не коснуться этого вопроса, как не касаются воды, идя по берегу в холодный день. Олури, насупившись, скоблила пальцем древко нагинаты. Ей хотелось взять обещание с обоих "старших братьев" не умереть до следующей встречи и не убивать друг друга, а еще лучше, пойти с ними до замка, но девочка молчала. После Шиобары она не была уверена, что такое обещание может иметь смысл.
Мицуке тронул было коня, поторопив пятками, спохватился, натянул повод. Не так уж много у него было пожитков, которые нужно было таскать с собой, но копался роши за пазухой долго. Вероятно - мешали прижавшаяся к нему с сосредоточенным видом кицунэ и воспротивившийся вторжению кот. Затем на свет был извлечен браслет, что с трудом налез бы на запястье Мицуке.
- Держи, - роши протянул немудреное сумрачной, точно маленькая предгрозовая тучка, Олури.
Девочка от удивления даже перестала хандрить и колупать древко. К подаркам она уже начала привыкать, но так ей дарили впервые. С украшения в руке Мицуке перевела взгляд на руку Такамори с очень похожим браслетом в ней. Бубенчики точно были одинаковые, различались только рисунки на кружочках вроде монет. У Мицуке – цветок сакуры о пяти лепестках, точь-в-точь как моны на одежде у пробегавших мимо в суматохе Шиобары Ода. На монетках браслета в руке Такамори красовалась глициния. Ронин и роши переглянулись, Такамори дернул бровью, Мицуке скептически фыркнул. Олури задумалась на мгновение, затем улыбнулась и протянула за дарами обе руки одновременно.


(Далара mo)

Сообщение отредактировал SonGoku - 24-05-2007, 16:21

[Reytar >>>]

Десятник кавалерии-нагината славного клана Санада, Такеда Хидэтада наблюдал за сценой одаривания Олури с расстояния нескольких шагов – он подтягивал подпругу. Демон-У, обычно весьма вредный и своенравный жеребец, на этот раз вел себя тише воды и ниже травы, лишь недовольно косил на всадника глазом и гневно фыркал, но никак не пытался творить пакости, до которых был большой мастак, и, признаться, Хидэтаду это радовало.
Пока Олури находилась в поиске нелегкого решения, как не обидеть ни одного из названных старших братцев, десятник наконец-то нашарил в сильно исхудавшей седельной сумке то, что старательно разыскивал уже долгое время.
Приблизившись к Такамори и Мицуке, чьи подарки Олури-химэ только что, с милой непосредственностью, приняла, кавалерист с искренним уважением поклонился каждому из них в отдельности и протянул по кувшинчику отличного сакэ из остатков изрядного запаса, употребленного дружной компанией на посвященном луне празднестве и произнес:
- Благородные господа, прошу вас принять этот скромный дар в память о совершенном вместе путешествии. Это очень хорошее сакэ, оно поддержит вас когда трудно, согреет когда холодно и притупит печаль, если тяжело на душе, напомнив о празднике луны, во время которого мы вкушали подобное. Мы все вместе прошли немало ри, видели множество чудес, много раз обнажали мечи, сражаясь на одной стороне, и каждый миг этого похода для меня был честью. Мой долг – доставить Олури-химэ в замок Белого феникса, тем более что так и не удалось найти и доставить туда же ее младшего брата. Судьба каждого из вас ведет вас своим путем, по этому сейчас, в час расставанья, благодарю вас обоих и надеюсь на то, что еще когда-нибудь пути каждого из нас вновь пересекутся.
С этими словами, Хидэтада еще раз поклонился, а затем, вскочил в седло и, надев на голову украшенный рогами шлем, затянул подбородочный ремень, произнеся, обращаясь к подопечной:
- Пора в путь Олури-химэ. Господин с нетерпением ждет вас. Путь впереди еще долгий, а заставлять господина ждать, так же как и вам пребывать без должной свиты – недостойно юной госпожи столь высокого рода.
С этими словами, кавалерист толкнул коленями бока верного скакуна и Демон-У, с угрюмым выражением морды в очередной раз покосившийся на седока, уверенным шагом направился вперед, старательно задирая неровно торчащий пучок коротких волос, оставшийся от, донедавна роскошного, с длинным блестящим волосом, хвоста.

Сообщение отредактировал SonGoku - 25-05-2007, 10:20

[SonGoku >>>]

ФИНАЛ

Грохот копыт сотрясал Такама-но хара, равнину высокого неба, ветер трепал лошадиную гриву и играл кистями, которые украшали уздечку. В одной руке охотник держал лук, покрытый черным и белым лаком, в другой стрелу; всадник был высок ростом, и его конь – под стать ему. Звонко щелкнула тетива, разлетелась на щепки прикрепленная к шесту мишень, но стрелок не остановился, вытягивая из-за спины следующую стрелу. Под низко надвинутой соломенной шляпой не разобрать лица.
В стороне на походном раскладном стульчике устроилась молодая женщина. Она сопровождала всадника оценивающим взглядом, прищелкивала языком. Иногда казалось, что вот-вот сорвется, присоединится к воинскому занятию. Но младенец на ее коленях дергал за рукав или пытался дотянуться хрупкими пальчиками до венка на голове женщины, и тогда она переносила внимание на ребенка, что-то нашептывала. Каждый раз, когда она опускала на него взгляд, лицо озаряла непривычная для знавших ее теплая улыбка.
Вторую мишень постигла та же участь, а потом и третью. Всадник подхватил поводья, останавливая коня рядом с женщиной. Одежду его цвета листьев ранней весны украшал замысловатый узор, на шее в такт ходу коня подрагивало яшмовое ожерелье. Всадник подставил руку белоснежной фазанихе, и та устроилась там, вцепившись коготками в нарукавник-иготэ.
- Что случилось?
Женщина подняла голову, пересеклась на мгновение со стрелком взглядом и перевела его на птицу. Малыш на коленях принялся теребить расписанный веселящимися и танцующими фигурками веер.
- Не следовало делать то, что я сделала. Слишком большое противоречие канонам.
Вдали, почти у самого горизонта, серо-жемчужной занавесью полился дождь.
Из-под низко надвинутой шляпы раздался недоуменный смешок:
- Неужели?
Молнии в глазах женщины могли бы спалить всю равнину. Дождь у горизонта превратился в шумный ливень. Ребенок притих, извернулся, взволнованно заглянул в лицо матери. Та вздохнула, пригладила нежные волосики на голове младенца. Снова повернула голову к собеседнику. Лица того видно не было, слишком густая тень от шляпы мешала рассмотреть черты.
- Вмешаться - одно дело, лишить жизни - совсем другое.
Всадник расхохотался.
- И ты с этим пришла ко мне? К тому, кто дает жизнь, а не отнимает?

(с Даларой)

[Далара >>>]

- К кому же, как не тебе, приходить? – огрызнулась женщина в более привычной для нее манере. – Ты знаешь об этом гораздо больше прочих, ты стоишь в начале и видишь все от прошлого до настоящего.
Она снова пригляделась, но поворот головы собеседника не оставлял шансов увидеть лицо. Другой спросил бы, стоит ли видеть то, что так неуклонно скрывается от глаз, но эта женщина не отступала. Победа, считала она, рано или поздно придет.
- Не тревожься понапрасну из-за того, кто все равно скоро бы умер, - всадник небрежно взмахнул рукой, отметая любые сомнения. - Ты лишь приблизила и без того недалекое событие.
- Он не был похож на умирающего, - возразила сидящая; младенец агукнул, то ли соглашаясь, то ли увидев птицу в небе.
Всадник подкинул в воздух белую фазаниху.
- Лети, поплачь, Накимэ! Его время пришло, - обратился высокий охотник к своей гостье. - Наказания еще никому не удалось избежать. Тем более, людям.
Та хмыкнула. В лице ее что-то переменилось – слова пришлись к месту.
- Да, люди... Там по-прежнему нет порядка и гармонии. Срединную землю сотрясают войны и смуты, а люди не понимают, что с ними происходит, суетятся, пытаются удержать в растопыренных пальцах речной песок своих жизней.
Ее собеседник перегнулся в седле, их лица оказались совсем близко, но порыв ветра раздул не подвязанные волосы охотника, пряди залепили ему лицо.
- Дети, танцовщица небес, вот о ком нужно думать! Если мы не вернем детей, и Такама-но хара утратит покой.
Она не опустила взгляд, хотя исходящая от собеседника сила требовала смирения и уважения.
- Дети не могут вернуться сейчас, они слабы и беззащитны. Они не смогут быть теми, кто нужен Такама-но хара и нам всем.
- Значит, нужно их сделать сильными, - отрезал ее собеседник.
- Накатсу-куни закалит их. Нужно только время. Они станут лучше, чем были, - настаивала на своем женщина.
Ребенок, остро чувствовавший настроение обоих, совсем затих, только переводил взгляд круглых глаз с мужчины на мать и обратно. Всадник провел над ним затянутой в цветастую мягкую перчатку ладонью.
- Пусть так и будет, - сказал он. - Пусть так и будет...

-----------

~~~*~~~

Продолжение следует здесь: Sekigahara no haishou

Сообщение отредактировал Далара - 28-05-2007, 11:11