Сон Рагхильды, Сага о Северных Землях

- Драться ты хочешь, - Лицо Хаки исказила ненавидящая ухмылка. - Надо было плетей тебе всыпать, пока на цепи сидел, щенок! Пришел на мою свадьбу и думаешь что сможешь ее покинуть!
Он поднялся из-за стола, зло отбросив недопитый рог, и охватывая ладонью рукоять меча. Но рука Гормкиля ярла легла на его плечо.
- Мальчишка силен, а ты колека, Хаки, негоже на бой тебе выходить. Пусть ка Трорри Снодли меч за тебя обнажит и прольет кровь этого наглого щенка, называющего себя конунгом.
Означенный Трорри оказался детиной высоким, ибо когда поднялся - то на две головы возвысился над Хаки. Он был бородат, и широкоплеч, всем видом своим напоминая убитого Гутхормом Хьялли.
- Как прикажешь, ярл! - прорычал он.
- Ставьте круг! - Приказал Гормкиль. - К бою.

- Ставьте круг! - Приказал Гормкиль. - К бою.
- А ну-ка погодите. - раздался голос Харека. - То что ты трус,Хаки, ты показал только что. Такой великий воин, и боится сразиться с отроком? Но против такого воина этот юнец идет на верную смерть. Это ведь очевидно! Что скажет Отец богов на это? Если ты, Хаки, выставил другого бойца вместо себя, то по нашим законам и конунг Гутхорм может выставить кого-то из своих воинов. Негоже сыну конунга сражаться против простого воина, ибо неровня он ему. Я буду сражаться за Гутхорма, сына Сигурда Оленя! Таков был мой зарок, данный богам!
С этими словами Харек встал перед Гутхормом, обнажив меч...
- Помнишь наш уговор, Гутхорм?- шепнул Харек, наклонив голову к Гутхорму. - Если сам Хаки выйдет на бой, ты сразишься с ним. Если выставит вместо себя другого воина, который неровня тебе, я сражаюсь от твоего имени... - Пусть Отец Всех Богов, Губитель Воинов и Хозяин Валгаллы решит исход этого спора клинков! - сказал Харек уже в полный голос.

Сообщение отредактировал Skaldaspillir - 6-07-2006, 17:38

- Ну коли ты хочешь встретиться с одином вперед своего щенка-конунга, я не могу тебе мешать, - Гормкиль рассмеялся, заглушая скрип зубов Хаки, по видимому с трудом стерпевшего оскорбление, и то лишь потому, что ярл стиснул его плечо железной хваткой, и прошептал: - Не хватало еще тебе умереть, покуда наш замысел не завершен, да еще и от клинка мальчишки.
Гости растащили столы, образовав круг, и выпустив Трорри на середину - могучий боец вскинул топор и щит, призывая богов с свидетели этому поединку.

Харек стоял в боевой стойке, и спокойно ожидал нападения. Он был уверен в своей правоте и потому спокоен. А его соперник был воин разгорячен пивом и наглостью непрошеного гостя. Трорри поднял топор, приближаясь к наглому ярлу, решившему бросить вызов его господину, и с утробным рыком напал на него. Топор просвистел над головой Ярла, - Харек успел слегка наклонить голову, и без вской подготовки нанес молниеносный удар в плечо. Воин слегка пошатнулся, ощутив как лезвие меча вспороло его холщевую рубаху, и из легкой раны стала сочиться кровь. Лезвие меча срезало кожу на плече у викинга, и тот, взвыв, ринулся вперед, откидывая оружие Харека и нанося удар ногой в живот противнику. Тот, как ни странно, снова сумел увернуться. Нога соперника лишь слегка скользнула по животу Харека, неприкрытому щитом.
- Ты не воин Одина - крикнул ему Харек.- Иначе не стал бы лягаться подобно бешеному коню.
В зале засмеялись, гости отпускали еще более оскорбительные шуточки в адрес Трорри.

Трорри захрипел, бешенно вращая глазами, и снова бросился на Харека, вращая топором над головой. Харек нанес удар мечом, но Трорри отразил удар щитом. Неожиданно он сам ударил вперед сразу лезвием и щитом в другой руке. Харек прикрылся сверху щитом, и подставил щит под удар топора. Послышался треск ломающегося дерева, и щит Харека покрылся трещинами. Рука, державшая щит, мигом онемела, а Трорри тут же нанес следующий удар. Топор проскользнул над самой головой Харека, а щит слегка ударил Харека в плечо. От боли Харек едва не выронил меч. Но он превозмог боль и нанес молниеносный удар по предплечью. Сталь погрузилась в плоть Трорри, отчего тот закричал, словно взбесившийся пес. Рука повисла плетью, а сам боец, начал рубить наотмашь, стараясь оттеснить противника. Харек снова отступил, прикрываясь щитом, и пряча правую руку с мечом за спиной, чтобы уберечь ее от случайного повреждения. Наконец, выждав немного, он зашел сбоку и нанес сильный удар мечом по предплечью руки противника, сжимавшей топор. Удар пришелся вскользь, оставив уродливый алый след на коже, а силач бросился на Харека, желая повалить его на землю. Внезапно Трорри с силой заехал головой в грудь Харека. Удар был такой стремительный, что Харек не успел закрыться щитом. От удара головой Харека отбросило на два шага назад, и он с трудом удержался на ногах. Он швырнул свой щит под ноги здоровяка и снова замахнулся мечом, целя в грудь противнику.
На этот раз удача изменила агдирцу, Трорри увернулся, отклонившись вправо, и нанес рубящий удар в бок Волку, но, потеряв равновесие, сам подскользнулся, падая на землю.
Лезвие топора лишь слегка задело агдирца, слегка поцарапав ему кожу. Увидев, что противник потерял ранвовесие и падает, Харек собрался с силами и настигнув врага в два прыжка. поставил ему ногу на спину.
- Проси пощады, разбойник! Боги Асгарда явили всем свою волю. Я могу оставить тебе жизнь...
Трорри хрипел, но понимал, что противиться уже нет смысла. Он склонил голову и прокричал:
- Сдаюсь, пощады!
- Боги Асгарда явили свою волю.=повторил Харек. - Что ты решаешь, Хаки хевдинг? Отпускаешь ли нас с Рагнхильдой к тому, кто был избран ей в супруги самими норнами? Или ты будешь противиться воле богов?
- Вот мой!.. - Воскликнул Хаки, выставляя кулак со средним пальцем, но тяжелая кисть Гормкиля сомкнулась на его плече.
- Пусть сбудется то, что предначертано, - объявил ярл. - Не в воле людей удерживать деву, коли сами боги велят отпустить ее. Поднимем же кубки за правый суд и Одина!
- За Одина! - Раздался хор голосов.
- Эй, слуги! принесите еще эля! - Бросил ярл, и десяток слуг побежали к погребу
- А теперь, раз Бог решили наш спор, повзолтьте нам отправиться в дорогу. - сказал Харек. -Если у вас еще есть спор о том, кому принадлежит земля Хриганрики, я готов со своей гридью встретиться против твоей на поле брани.
- Куда же вы так спешите, храбрые воины? - Улыбнулся Гормкиль, но улыбка его напоминала оскал. - Или боитесь чего?
- Не хотим злоупотреблять ваши гостепериимством - отвтеил ему Гудред охотник. И нас ждет наш коннунг.
Тем временем из усадьбы появились слуги, но отнюдь не с бочкой эля, а с луками в руках.
- Стреляйте! Стреляйте воины! И пусть ни один агдирский пес не уйдет живым!
Закричал Гормкиль, отскакивая назад, под защиту двоих гридей, укрывших его щитами. Слуши начали стрелу, и хотя стреляли они кучно, но довольно косо, и ощутимого вреда агдирацам и воинам Гутхорма не причинили.
Сидевший почти у самого у очага Эйнар срегагировал быстро. Он растолкал слуг, сидевших у камина.
- Горите в пламени Хель, мерзкие псы! - крикнул Эйнар, схватив кочергу и разворошив очаг. Горящие угли расыпались по гриднице. Недоговоревшие дрова и хворост выпустили снопы искр, и пол, на котором было выложено сено, моментально задымился.
По гриднице пополз удушливый дым.
- В укрытие! - крикнул Харек, подбирая свой щит. -спрячемся за столами!
Воины вскочили начали переворачивать тяжелые столы, прячась за ними как за большими щитами.
Вскакивали из-за столов гости - кто бросался прочь, спасаясь от едкого дыма. кто кидался на недавних соседей по трапезе, стремясь удушить голыми руками, или зарезать ножами, поскольку оружие на пир взяли немногие.
Наконец деревянный пол занялся, и показались языки пламени. Слуги сновали по гриднице, пытаясь залить огонь пивом илди водой, но уже загорелся погреб и стены.
Слуги продолжали стрелять, не разбирая в своих или чужих. И только сидевший в стороне Свен Седой молча отошел к воротам, набрасывая на них засов, чтобы никто не смог убежать прочь.
Тут же началась схватка между людьми Хаки берсерка и агдирцами. Сигтрун мигом поняла, что именно хотел сделать Эйнар, и бросилась ему помогать, разбрасывая горящие охапки сена и хвороста по гриднице. Гридницу уже всю заволокло дымом.

Задыхающегося Хаки слуги выволокли через окно, хотя тот и рвался в битву, Гормкиль исчез, оставив проигравшего поединок Трорри командовать побоищем. Сквозь дым уже было не видно, кто и с кем сражаеться, а тем временем Гутхорм потащил Рагхильду прочь из горящей усадьбы...

Завидев выбежавшего из дома Гутхорма, находившийся у ворот Свен Седой ухмыльнулся, обнажая меч. Рядом с ним стояли двое слуг, держащие луки, но он приказал им не стрелять.
- Хрингарийский щенок, ты ловко расправился с Хьялли, а сможешь ли победить меня?
Занималась пламенем соломенная крыша, алые языки улетали в затянутые тучами небеса, готовые разверзнуться грозой и поразить неугодных Тору.
Стонал придавленный бревном старик-управитель, не успевший убежать из дома, рубились берсерки, каждый из которых стоил пятерых воинов, ближняя дружина Гормкиля ярла одетая в сталь пыталась не выпустить из дома никого, нанося удары мечами и топорами что слугам Хаки, что людям Харека. Горел дом и сарай, выли собаки, запертые и привязанные у клетей, их шерсть уже тлела, а запах гари бил в чуткие ноздри.
Старуха, приглядывавшая за Рагхильдой выбежала, хватая ее заруку, но Гутхорм не оборачиваясь ударил ее в лицо, разбивая в кровь и отбрасывая прочь. Молодой Конунг обнажил меч, надвигаясь на предательского берсерка, но Берг опередил его:
- Постой конунг, не твой он противник, а мой! Предатель Свен, готов ли ты столкнуться со своей судьбой?
- Стреляйте! - Крикнул Свен лучникам, но те не успели натянуть луки - Берг в два прыжка оказался рядом, рассекая надвое первого слугу, и вонзая клинок в грудь другому. Нож воткнулся в плечо берсерку - это Свен, отпрыгнув назад, попытался поразить его.

- Крушите всех! Щенок Сигурда не должен уйти живым!
Гормкиль, из-за спин гридей отдавал приказы - ему уже плевать было на разбитую свадьбу, на мать Хаки, которую истыкали стрелами собственные слуги. Еще немного - и вся усадьба готова была превратиться в гигантский погребальный костер...

Увидев, что Гутхорм выпрыгнул в окно, и увел с собой Рагнхиьду, Харек стал пробиваться к дверям.
- На выход! Все из дома! - крикнул он своим воинам. Барсерки Гутхорма сцепились с воинами Хаки и Гормкиля ярла, но для Харека сейчас куда важнее было увести отсюда Рагнхильду целой и невредимой.
- Эйнар, Гудред! Выводите наших людей во двор! Соберите всех, и отсупаем в лес! Я должен найти невесту нашего коннунга. Встретимся у ворот в усадьбу...
С этими словами он сбил с ног двоих слуг Хаки, которые были с луками в руках, и выпрыгнул в соседнее окно с тем окном, в которое недавно выпрыгнули Гутхорм и его сестра.
Но во дворе с этой стороны дома он никого не увидел... Где-то издалека до него донеслись крики воинов. Харек остановился и прислушался внимательнее. Он узнал голос Берга - старшины берсерков, присягнувших Гутхорму. И чей-то насмешливый голос... Харек со всех ног бросился туда, где он слышал голоса. Из под крыши повалил дым. Люди Харека наконец смели воинов Гормкиля ярла, и уже выбегали из дверных проемов, и тут же на них налетали новые враги. Схватка была короткой и быстрой - люди Харека и Гутхорма дрались отчаянно и побеждали. Но Хареку уже не было до них дела. Главное сейчас- спасти Рагнхильду и отвести ее в безопасное место. Остальное не имело значения.

Гутхорм уважил просьбу старого воина и не стал нападать на Берга, но меч в ножны нне убрал. Юный конунг закрыл своей спиной Рагхильду, а в груди растекалось какое-то новое чувство. Описать его Гутхорм не мог, но будь он скальдом, назвал бы его "разгорающимися искрами Муспелля"
Из горящей усадьбы одним за другим вырывались берсерки. Эти могучие воины, истинные Дети Одина, осенённые его мощью, легко справились с теми, кто пытался их задержать и теперь они образовали вокруг своего конунга и его сестры плотное кольцо. Кто-то выставлял щиты, кто-то стоял с мечом наготове, а кто-то натягивал тетиву на луках.
Тем временем Берг и Свен Предатель бились на мечах. Оба были опытными воинами. Оба были берсерками и не чувствовали боли. И всё же Свен побеждал. Его противник слабел на глазах и вскоре упал на землю, не в силах даже поднять меч. Видимо лезвие кинжала Свена было смазано каким-то ядом, который и сделал то, что не смогла сделать сталь. Увидев это Гутхорм взбеленился. Глазала застилал розоватая дымка, мышцы напрягались, руки стискивали рукоять меча. В тот момент, когда тело преданного воина коснулось земли, Юный конунг издал жуткий, скорее звериный, чем человечий вой и громадным прыжком вырвался из кольца берсерков. Свен едва успел поднять меч, как на него обрушился настоящий вихрь не по отрочески сильных ударов. Они не блистали особым искусством, скорее даже были просты и безыскусны, но сила и скорость, с которой Гутхорм наносил их искупали всё. Свен вынуждено замкнулся, но всё же улучил момент и поразил Гутхорма в плечо. Юный конунг словно бы и не заметил удара. Черты его лица всё также были искажены ненавистью, глаза горели бешенным огнём. Он отпрыгнул и, внезапно присев подхватил меч Берга. Свен же времени не терял и, быстро шагнув вперёд, нанёс рубящий удар сверху. Два клинка Гутхорма взвымыли вверх, сверкнула сталь, застонал рассекаемый воздух и меч Свена упал на два скрещенных меча Гутхорма. Одновременно с этим Юный конунг упал на спину, выставив вперёд ногу. Матёрый берсерк ничего не смог противопоставить мальчишке, впервые вкусившему Силу Одина, и перелетел через него, сильно ударился о землю и выпустил меч. Гутхорм же извернулся, словно змея, распластался в длинном прыжке и одним махом опустил оба клинка на приподнимающегося врага. Свен упал, но Гутхорм не остановился. Он вздымал и опускал мечи, превращая поверженное тело Свена в бесформенный кусок мяса. Но постепенно удары его становились всё слабее, движения всё скованней, а кровавый туман в глазах рассеивался. Наконец Гутхорм поднял глаза, обвёл всех совершенно разумным взглядом и упал, потеряв сознание. Так он познал бич всех, вкушающих силу Одина - бессилие берсерка.
Один из наиболее сопытных, после Берга конечно, воинов - Хрольв Седой шагнул к своему конунгу, но вдруг замер и схватился за оберег одина на груди. У всех на глазах одна из прядей спутанных волос Гутхорма побелела...

С треском обвалилась крыша, погребая немногих оставшихся в доме, предавая огню тела погибших, губя удушливым дымом тех, кто решил спрятаться в погребе. Схватка шла во дворе - разбегались гости, не желавшие рисковать жизнью ради пригласившего их берсерка, стояли насмерть разбойники, понимавшие, что лишь расправившись со всеми - они смогут продолжить жить.
Рухнул в снег, окрашивая его алым, последний из финов-проводников Харека, утыканный стрелами, копье пробило грудь другому воину. Поредевшая дружина Гормкиля пыталась отрезать берсерков от агдирцев и расправиться с ними по одельности, разбойники, увидев гибель Свена, бросились к воротам, оставшимся без охраны, которые уже отпирали люди юного конунга.
Хаки, вооружившись мечом, и повесив на культю щит, повел шестерых ближайших людей в бой, одержимый чувством мести и не отплаченной обиды.
- Охраняйте Рагхильду! - Прокричал Эйнар, отправляя троих воинов на помощь берсеркам, а сам сдерживая натиск сразу двух противников - он, некогда одолевший Заговоренного Гурмирсона, не боялся сражаться. А рядом натягивала тетиву Сигрун, выпуская стрелу за стрелой - не всегда насмерть, но никогда мимо.
И только ярл Гормкиль не желал вступать в схватку, окруженный верными гриднями, он наблюдал за ходом сражения, и глаза его то и дело находили обессиленного Гутхорма.
- Щенок Сигурда должен умереть, - процедил он. - Любой ценой.

Гутхорм видел себя молодым самцом оленя. Он бежал по заснеженному лесу, и его крепкие молодые копыта легко взрывали сверкающий снег. Свободный бег, прохладный ветерок и бескрайний прекрасный лес - всё это пьянило его, заставляло мотать головой и радостно трубить на весь лес.
Вдруг он заметил, что бежит не один. Могучий матёрый олень с серебрящейся шкурой и громадными рогами мчался рядом с ним.
- Отец? - спросил он не раскрывая рта
- Да, сын мой, это я!
- Но ведь ты же умер и попал в Валгаллу! Что же ты делаешь здесь?
- Да, я умер. И отец наш Один прислал меня к тебе. Знай же, что тебе грозит опасность. Враг, покушающийся на земли наших предков готовит предательский удар. Поспеши, а не то уже никогда не проснёшься! - С этими словами Сигурд Олень вдруг резко кинулся в сторону и сшиб сына с тропы. Гутхорм отлетел в кусты, заледеневшие ветви расцарапали ему бок и...он очнулся.
Очнулся и тут же заорал от нестерпемой боли. Казалось, с него содрали кожу, насыпали в неё горячих угольев, а затем вновь надели на него и зашили. Тело Юного конунга стали бить судороги, но Хрольв Седой сумел удержать его.
- Терпи, терпи конунг! - прошептал он. - Это пройдёт, терпи!
И боль действительно прошла. Гутхорм сумел подняться на ноги и осмотреться. Отец не солгал - гридни и вои Гормкиля явно готовились напасть его берсерков. Самого ярла видно не было - он прятался за чужими спинами. Вдруг, словно стрела вонзилась Юному конунгу в затылок. Он обернулся и увидел...Хаки. Однорукий берсерк стоял один, слуги видимо сбежали, в стороне от основной битвы, в руке у него было копьё, а пылающий ненавистью взор был словно приклеен к Гутхорму.
" УБЕЙ ХАКИ! - раздался в голове Юного конунга трубный глас. - УБЕЙ И ОТОМСТИ ЗА ОТЦА, А Я УКАЖУ МЕЧУ ХАРЕКА ДОРОГУ К СЕРДЦУ ГОРМКИЛЯ!"
"Спасибо тебе, Отец дружин!" - подумал в ответ Гутхорм и громко крикнул:
- Харек! - займись Гормкилем, прикрой мне спину!
Затем он поднял с земли свой меч и меч Берга, взмахнул ими и скривился - боль всё ещё давала о себе знать.
- Съешь это, мой конунг! - сказал Хрольв, протягивая Гутхорму засушенную шляпку какого-то гриба. - Оно не даст тебе Силы Одина, но сделает твои члены гибкими, голову ясной, а меч лёгким! Иди же и исполни, что собрался!
Гутхорм молча сунул гриб в рот, разжевал его и проглотил. Затем он низко поклонился Хрольву и пошёл к Хаки. Он не слышал, как за его спиной берсерки сплотили свой строй, закрывая своего конунга от атаки со спины, он не видел, что делает Харек Волк, он забыл всё, кроме одного - перед ним тот, из-за кого погиб отец, тот, кто пытался насильно жениться на Рагхильде, тот, из-за кого сам Гутхорм томился в позорном плену. И этот человек должен был умереть. Всё остальное было не важно. Гриб подействовал в точности, как и предсказывал Хрольв. Боль отступила, мечи стали легчи, а тело стало необыкновенно послушным. Гутхорм не знал, что каждая минута сейчас сжигает его, ибо нельзя вкусившему Силы Одина пытаться прикоснуться к ней вновь так скоро.
Юный конунг остановился напротив Хаки.
- Ты, убийца моего отца, пленитель моей сестры и меня самого, ты из-за которого земля моих предков сейчас готовится к разграблению. Ты.Ответишь. За. Всё!!!! - с этими словами Гутхорм взмахнул мечами и быстро атаковал Хаки. В ответ, ему в лицо метнулось острое жало копья. Гутхорм уклонился и отскочил назад. Он понял, что Хаки всё ещё опасен и сменил стиль боя. Руки Юного конунга пришли в движение, и перед его врагом вырос настоящий ураган из мелькающих стальных клинков. И сейчас, глядя в глаза Гутхорму, Хаки видел в них лишь одно. Он видел свою смерть...

Мечи скрестились последние полтора десятка воинов Харека и семеро берсерков что было силы рубились с остатками разбойников и тех гостей, что не бежали еще прочь, Сигрун посылала стрелу за стрелой из-за спины Эйнара, гриди Гормкиля старались подставить под удар воинов Хаки, а сам берсерк в это время вступил в поединок с Гутхормом. Один воин, не сражавшийся в то время, уводил Рагхильду за ворота - ему было приказано во что бы то ни стало спасти девушку.
Харек подбежал как раз в тот момент, как меч Гутхорма скрестился с мечом Хаки разбойника.
- Ну вот и сбылась твоя мечта, сын коннунга - произнес Харек, покачав головой. - Ты хотел с ним сразиться, и теперь боги свели вас в битве один на один...
Харек оглянулся. Постепенно растерянность покидала воинов Гормкиля ярла, и хоязева усадьбы стали собиратьтся в одном месте. Кое где еще кипели отдельные схватки. Из-за дыма было плохо видно, и тяжело было различить своих и чужих.
- Ко мне, воины Агдира и Хригнарики! - Крикнул Харек во весь голос И потом добавил уже тише, чтобы сышали только ближайшие из его людей. - Готовьтесь к отходу! Скоро тут соберутся все воины Гомркиля ярла. Для нас сейчас важнее доставить госпожу в безопасное место. А отомстить мы еще успеем...
- Разве можно уходить из битвы? -неуверенно српоисл один из воинов.
- Нужно. Их в три или четыре раза больше. Если еще подлючатся гости, будет совсем худо. Мы устали после долгой дороги, и все тут поляжем. Давайте отойдем хотя бы в лес, а там уже будем держать оборону...
Те, кто еще мог двигаться и держать в руках меч, собирались вокруг ярла, отражая атаки разбойников, они сражались, медленно отступая к воротам, не желая поворачиваться спинами к врагам, но в то же время и понимая, что не могут сейчас погибнуть, не исполнив воли своего конунга.
В дыму исчезла фигура Гормкиля, стрелы продолжали рассекать загустевший воздух. Слышался рев Хаки, рубившегося с молодым конунгом...
Неожиданно Харек увидел как рухнуло в снег, обливаясь кровью, тело Хаки Берсерка, и один из воинов тут же подхватил обессилевшего Гутхорма и потащил за собой.
Воины быстро смели с пути еще не пришедших в себя слуг и челядь разбойника Хаки, и скрылись в лесу...

И всё-таки Хаки был умелым воином. Даже сейчас, лишившись руки и перенеся тяжкую болезнь, он оставался опасным противником, и Гутхорму пришлось изрядно попотеть. Копьё Хаки мелькало, словно молния. Он работал им быстро, сноровисто, компенсируя отсутствие одной руки отточенным годами умением, и на теле Юного конунга уже было несколько лёгких ран и добрый десяток мелких порезов. Но и он не отствал. Два меча Гутхорма бешенно крутились, со свистом рассекая воздух и так и норовя достать Хаки. Оба понимали, что живым из схватки выйдет лишь один. Оба знали, что долго в таком темпе не продержатся. И потому оба были готовы нанести удар. Один. Смертельный. Потом удача улыбнулась Хаки - ловким движением копья он выбил из рук Гутхорма один из мечей. Юный конунг отступил. Хаки стоял держа наготове своё копьё и ухмылялся. Глаза врагов встретились и тогда они шагнули навстречу друг другу, занося своё оружие. Хаки ударил, целя куда-то в шею. Гутхорм внезапно вытянул левую руку и ... узкий наконечник копья пробил ладонь юноши насквозь, пройдя точнго между пястными костями и намертво застряв. Пальцы Сигурдсона резко сжались, обхватывая древко. Он посмотрел прямо в глаза Хаки и улыбнулся. И было в этой улыбке что-то настолько жуткое, что Хаки завопил от ужаса и едва не выронил копьё. Он видел в этом безусом юнце посланника Хель, и осознание, что его жизнь сейчас прервётся заставляло сердце берсерка сжиматься от ужаса. А Гутхорм, всё так же жутко улыбаясь дёрнул копьё на себя и резко рубанул мечом. Хаки упал на землю. Рядом упала его отсечённая голова с выражением дикого, животного страха на лице. Месть свершилась. Серебристый олень мотнул головой, с гордостью глядя на победившего сына и помчался прочь. Его ждал пиршественный чертог Одина.
Гутхорм вытащил жало копья из своей ладони, стряхнул кровь и...в нутре юноши что-то оборвалось, и он рухнул бы на землю, если бы его не подхватил Харек Волк. Но Гутхорму было уже всё равно.
"Отомстил! - думал он, улетая куда-то вверх и уже видя перед собой край Биврёста. - Стоп! Сестра ещё там!!!" - обожгло его прозрение, и Радужный мост ушёл из-под ног.
Гутхорм упал вниз и тьма накрыла его сознание. Он был всё ещё жив.

Воины Агдира бежали прочь, а вослед им летели стрелы, вот один упал, пронзенный калеными клювами, другой воин споткнулся, упал - никто не мог помочь ему, поскольку остановиться - значило умереть. Воины Гормкиля и оставшиеся слуги убитого берсерка нагоняли. Кто-то невзначай ударил топором упавшего, раскроив ему череп, другие метали копья в спины воинам Харека. Двое берсерков бросились на перерез преследователям, рубя, не обращая внимания на раны - за ними осталось не меньше шести трупов, прежде чем они пали изрубленные, но давшие своим соратникам время дабы убежать, но люди Гормкиля пустили по следу уцелевших в пожаре псов...
На пепелище бывшей усадьбы не осталось ни одного живого существа. Ярл, лишь на мгновение остановился у тела Хаки, пнув его:
- Не смог ни девки удержать, ни щенка, жалкое ничтожество - ты не умел драться, и у тебя отняли руку, ты не умел думать - и тебе сняли голову.
Он шел спокойно, как хозяин положения, в окружении шести ближайших воинов, зная, что рано или поздно беглецы выдохнуться, и тогда их просто порубят, а ему вернуть Рагхильду, и он сам жениться на ней, дабы получить Хрингарику.

Рядом с Хареком осталось немного людей - почти все воины, что пошли с ним - пали в бою. Лишь Гудред-охотник, да Альхейм Смелый, да Эйнар с Сигрун, и еще хирдаманов, а подле Гутхорма только трое из воинов Одина, могучих берсерков, поскольку их друзья расстались с жизнью, защищая юного конунга.
На плечах висела погоня, израненного юношу и его сестру несли посменно хирдаманы, а лес редел, ибо впереди было большое озеро, уже успевшее замерзнуть к этому времени.

Они выбежали на озеро, когда силы были уже на исходе. Аккуратно ступая по сковавшему водную гладь льду, воины Агдира уходили прочь от той судьбы, что им уготовил Гормкиль Ярл.
Харек, едва обернувшись, вогнал лезвие меча в пасть собаке, едва не догнавшей его. Пес даже не успел заскулить, кровавой тушей рухнув на землю. Мимо плеча просвистела стрела, вонзаясь в ледяную гладь. Слуги ярла были рядом, не уставшие в тяжелой битве, жаждавшие крови.
С лаем на озеро выскочило еще с полдесятка псов, жаждавших вписться в ноги, остановить, повалить, прокусить шеи тем, кто посмел пойти против их хозяина.
Агни замедлил шаг, бросив остальным "Бегите!" и поднял в могучих ладонях два топора. Лезвия вздымались и опускались, рубя тела животных, которым не суждено было продолжить погоню. Пес прокусил ему руку, другой вцепился в лодыжку, прокусив штанину, но берсерк отшвырнул его прочь. Затем стрела погрузилась в плечо воина, другая пронзила его бок. Хирдаманы Хрингарики приближались, держа луки на готове - запели тетивы. Могучий берсерк упал - из глазницы торчало оперенное древко.

- Скорее! - Альхейм принял на руки Рагхильду, когда несший ее воин утомился. - Когда мы перейдем это озеро, мы будем сможем скрыться в лесу!
Но силы иссякали быстрее, нежели приближался заветный берег. Псы Гормкиля настигали их...

И в этот миг раздался зов боевого рога. закованные в железо, на берег выходили могучие воины с обнаженным оружием в десницах. На морозном ветру гордо реяли стяги с черной волчьей головой. Десять, двадцать, тридцать, сорок воинов уже могли различить усталые беглецы, а во главе их, на вороном коне ехал сам конунг Хальфдан Черный, Властитель Агдира.
- Это Харек! - Воскликнул Хагги, шедший впереди рати. - А с ним Гудред и Альхем, и другие воины, чьих имен я не знаю! И на руках у Альхейма дева невиданной красоты, мой конунг! Клянусь Молотом Тора, это Рагхильда, дочь Сигурда!
- К оружию, воины Агдира! - Прозвучал густой бас конунга.
Стальные ряды разомкнулись, пропуская беглецов, и сомкнулись вновь, плотным строем выступая навстречу погоне. Дружно запели луки, стрелы взмывали ввысь и падали, пронзая охотников Гормкиля и слуг погибшего Хаки-разбойника.
К тому моменту, когда дружина ярла появилась у озера, все его стрелки были убиты, а воины Агдира потеряли лишь двоих. Ярл, видя, как уходит его добыча, в ярости призвал своих людей биться до последнего с Агдирскими воинами, хотя его отряд и был малочисленнее.
Столь яростна, столь жестока была эта сеча, что лед, не выдержав треснул, увлекая под себя отважных воинов. Так погибли Ульв и Хагги, Рагнар и Вангард, Эрик Хитрый и Певец Олаф, убивший троих свое тяжелой булавой.
Оскользнувшись на проломанном льду, уходили под воду доспешные сыны Агдира и Хринганири, и те, кому посчастливилось избежать гибели на острие клинка, находили ее в холодных водах...
Видя, что сами боги сегодня на стороне Хальфдана, Гормкиль и остатки его людей бежали прочь, скрываясь в землях Хрингарики. А Конунг Агдира приказал разбить лагерь, и отпраздновать эту победу и его встречу с невестой.
Двадцать трех отважных хирдаманов потерял в тот день Хальфдан Конунг...

Сообщение отредактировал Тельтиар - 1-08-2006, 16:13

Харек сражался в первых рядах и трижды чудом избежал гибели. Один раз, когда тяжелая булава смяла его шлем, но нападавший на него воин поскользнулся на льдине, и удар булавы расколол шлем, и чуть не разбил его голову. Второй раз Харек провалился под лед, но верный Эйнар вытянул его, протянув древко копья. Третий раз Харек был на волосок от гибели, когда ему удалось опрокинуть седока вместе с лошадью в ближайшую полынью, но и сам он запутался в поводьях, и барахатающаяся лошадь чуть не утянула его под лед... Спасло Харека только то что кто-то из товарищей ухватил его за ногу и ударами меча обрубил поводья, при это чуть не лишив Харека ноги.
Немного опомнившись от потрясения, Харек быстро сменил свою мокрую одежду, сняв сухое одеяние с убитого товарища, и устремился в погоню за убегавшим Гормкилем Ярлом. Гормкиль, увидев преследователей, велел расколоть лед на пути у врагов. Слуги послушно заработали топорами, и раскрошили лед, из-за чего весь лед на пути преследователей покрылся паутиной трещин...

Харек и его воины кипели от бессильной ярости, видя как враги уходят от них по льду озера, а их от врагов отделяла широкая полоса черной ледяной воды и паутина трещин на льду, грозящие неминуемой гибелью. Гормкиль ярл торжествовал, осыпая агдирцев бранью и насмешками, и похваляясь что теперь он точно приберет к рукам Хригнарики. Так, похваляясь, он воткнул меч в лед там, где вроде бы виднелся какой-то пригорок. И тут нити Норн сошлись в причудливом узоре, и судьба в последний раз посмеялась над гордым ярлом. По льду пробежала зловещая паутина трещин, и лед проломился под могучей фигурой Гормкиля ярла. Ярл отчаянно закричал и замахал руками, но тяжелая кольчуга утянула его на дно. Ледяная вода сомкнулась над его головой, и широкие круги разошлись в том месте, где погурзилось его огромное тело. Агдирцы уже шли в обход, проверяя лед на прочность, и с бросив тяжелую броню, и неумолимо приближались к кучке воинов бесславно погибшего неудавшегося претендента на трон Хригнарики.
Деморализованные вольные хирдманы уже не думали ни о сопротивлении. ни о бегстве. Дождавшись, пока агдирцы приблизятся к ним, они дружно сложили оружие и попросили пощады...

совместно с Тельтиаром

Рагхильда открыла глаза.
Больше всего в ту минуту она боялась, что вокург окажутся темные стены подвала Хаки, а руки сдавят железные кандалы.
Девушка потеряла сознание, когда они уже подходили к озеру, и псы Гормкиля почти настигли их. Так что не видели ее прекрасные очи ужасной битвы, что произошла на этих берегах.
В момент, когда тяжелый сон покинут вещую деву, вокруг себя она увидела походный шатер, теплую шкуру, накрывающую ее тело и горячее питье, стоявщее возле ее головы.
Напившись и согревшись, Рагхильда поспешила наружу, чтобы узнать, что происходит и помочь тем, что в ее силах. перед выходом она наскоро припала к земле, вознося молитвы богам за спасение брата и других воинов, что были с ней.
- Приветствую тебя, Рагхильда, дочь славного Сигурда Оленя, - раздались слова за спиной девушки. Голос был уверенным и властным, но в то же время в нем чувствовалась некоторая мягкость. Позади нее находился конунг Хальфдан, успевший сменить боевое облачение на просторные одеяния правителя и черный плащ.
Рагхильда обернулась и поклонилась мужчине, стоящему перед ней. Судя по его одеждам, это и был Хальфдан, который просил ее руки.
- Приветсвую тебя, о могучий муж. Позволь задать тебе вопрос. Не ты ли Хальфдан, о ком я столько наслышана?
Рагхильда разогнулась из грациозного поклона и посмотрела в глаза собеседнику.
- Да, Хальфдан Черный - это я, - произнес конунг, чуть склонив голову, в овет на поклон Рагхильды. - И, как я вижу, мои воины, ни словом не солгали мне о твоей мудрости и красе.
- Мне лестны сии отзовы твои обо мне, - чуть улыбнулась Рагхильда, - Но скажи, что же произошло с моим братом и твоими воинами? Все ли они добрались? не нужна ли им помощь?
Сердце девы было полно тревоги за любимого брата и людей, оказавших им столь значительную помощь.
- Твой отважный брат в безопасности, сейчас он спит и набираеться сил, - Хальфдан вздохнул. - Многие храбрые воины погибли, но теперь они в чертогах Вальгаллы, пируют с предками, как и должно для павших в сражении, а мы помянем их имена.
Тяжело стало на сердце у вещей девы, когда узнала она о смерти воинов, но она была мужественной дочерью Сигурда Оленя, и лишь в ясных глазах отразилась ее скорбь о павших.
- Слова истинны источают твои уста, - негромко произнесла Рагхильда, опуская руки, - Спасибо тебе, что дал приют мне и моему брату. Ты - гостеприимный хозяин, и благорадность наша не знает границ. А сейчас отведи меня к нему, и мы поговорим с тобой по дороге..
- Идем же, - могучая длань конунга аккуратно взяла ладонь девы, и он повел ее к шатру, у которого стояли двое воинов, охраняя покой спящих в нем. - Наш путь до Агдира еще далек, но я спрошу тебя сейчас, прекрасная Рагхильда - отправишься ли ты со мной в мой замок, или вернешься с братом в Хрингарику?
Дева задумалась. Ее помощь будет необходима брату, чтобы восстановить свою власть над Хрингарикой. Однако породниться с Агдиром тоже было бы большой помощью..
Однако в душе девушка уже все решила. Ей больно уж приглянулся могучий Хальфдан, так что она потупила глаза и произнесла.
- Я слышала, что вы хотите взять меня в жены... И я согласна, о могучий Хальфдан, поехать с тобой в твой замок.
Радостью наполнилось сердце Хальфдана, когда он услышал ответ Рагхильды, но улыбка утонула в густых усах и бороде.
- Едва лишь мы вернемся в Агдир, народ Норвегии увидит свадьбу, какой еще не бывало в этих землях! А в качестве выкупа, я верну твоему брату власть над Хрингарикой. В этом клянусь, едва лишь жрецы сочетают нас законным браком!
Девушка не сумела сдержать радостной улыбки, и, сжав руку Хальфдана, поспешила проведать брата.

Сообщение отредактировал Мориан - 1-08-2006, 18:03

Гутхорм проснулся на тёплых шкурах. Болело всё, что могло болеть, безнадёжно седая прядь упала на лицо, но юный конунг был счаслив. Он отомстил. Хаки пал от его руки, и теперь всё будет хорошо, ведь так обещал сам Один.
"Интересно, а что с Рагхильдой?" - подумал Юный конунг. Тут же, словно сами светлые Асы услышали его слова, и к его ложу подошла Рагхильда с могучим зрелым мужем в богатых одеждах и чёрном плаще.
- Сестра! - улыбнулся Гутхорм. - Ты жива и мы снова вместе. Но кто этот доблестный муж, что стоит с тобой? Уж не сам ли Хальвдан Чёрный?

Сообщение отредактировал Orrofin - 1-08-2006, 20:22

Рагхильда в этот раз не сдержала чувств и упала на грудь брату, заключив его в свои объятия. Когда, наконец, ее эмоции улеглись, она оглянулась на Хальфдана, взглядом предоставляя ему самому инициативу представиться. От себя она лишь добавила, не в силах говорить более:
- да, это сам Хальфдан Черный. Тот, что спас нас и дал нам приют. Тот, что просил моей руки. Тот, кому я готова отдать и сердце, - и вещая дева с нежностью посмотрела на стоящего позади мужчину.

Сообщение отредактировал Мориан - 2-08-2006, 17:01

Гутхорм чуть сжал зубы, когда сестра обняла его, мышцы всё ещё болели, затем он нашёл в себе силы приподняться на постели и поблагодарить Хальвдана.
- Благодарю тебя, о Хальвдан Чёрный. За то что спас нас и дал нам кров. Но боюсь, отблагодарить тебя я ничем не смог, и более того, попрошу твоей помощи. Помоги мне вернуть Хрингарики, конунг! Помоги, и я буду твоим вечным должником! - с уважительно и с достоинством сказал он и вновь откинулся на шкуры.

Харек Волк вошел в шатер, деликатно поклонившись, и встретился взглядом с Хальвданом. Тяжелывн испытания минувшего дня остаивли след на его лице, но он казался таким же бодрым. Увидев трогальную сцену, Харек едва сдержал улыбку.
- Сдержал ли я свое обещание, конунг? -прошептал Харек своему повелителю.
Хальдван молча кивнул. На его губах застыла улыбка.

Они выступили в предрассветный час. Почти три десятка ратных мужей, во главе со своим конунгом, предвкушавшие настоящее празненство, едва только они вернуться в Агдир.
Хальфдан Черный слов на ветер не бросал - коли уж пожелал свадьбы, какой никто еще в Норвегии не справлял, так оно и будет, а песни скальдов донесут потомкам о щедрости и могуществе Агдирского Конунга. Стяг с волчьей головой гордо развевался над отрядом.
Ничто не предвещало беды, небеса были чисты, словно сам Один возжелал узреть землю из небесного чертога Валгаллы. Провожая взглядом героев, что сумели спасти юную деву, и отомстить за великого конунга. Вороны кружились над агдирцами, своим карканием говоря, о благосклонности отца ратей.
- Харек, мой верный ярл, какой путь ты назовешь наиболее близким - теперь, когда Согн скован льдами, нам уже не использовать быстые струги.
- Мой конунг, есть лишь один путь, тот, которым шли мои люди - через Хрингарийский лес, к границе Вильмунгерка, где мы одержали победу над сынами Гандальва, а вещая Гульда поведала о беде Рагхильды.
Конунг кивнул, соглашаясь со словами ярла. Их путь почти завершен.

К полудню они прошли мимо обледеневшего берега, там, где все еще лежали останки храбрых воинов Агдира, отдавших жизни в схватке с псами Хаки Гандальвсона. Их тела не были погребены, и трупоеды вдоволь насытились мясом отважных хирдманов.
Тучи медленно сгущались на, еще недавно, безоблачном небосклоне. Казалось, еще немного, и разразиться новая гроза, неожиданная, словно коварство Локи и яростная, как сотня турсов. Первая молния раскроила горизонта надвое, так, как если бы сам Тор метнул свой молот. Однако грома не было слышно...
Воины остановились, молясь, и прося у богов защиты. Гнетущая тишина сковала рать Хальфдана, словно в ожидании чего-то жуткого.
Торгальв, сын и ученик мудрого Торлейва, походный жрец самого Одина, поднял путеводное копье, которое нес Эйнар, сам юноша и Харек Волк вскинули свои заговоренные рунические клинки. Обнажил меч и Хальфдан - о, что это был за меч, сверкающий подобно солнцу во тьме, он будто бы был выкован в кузницах асов, вязь рун пробегала по клинку, говоря о тайных чарах, известных лишь кузнецу и конунгну.
- Один! Молим тебя, разгони эти тучи, позволь солнцу вновь осветить изможденную землю Хрингарики!
- Молись, да не будут твои мольбы услышаны, жрец! - Яростный смех разлетелся по берегу, ибо из замерзшего леса появлялись вооруженные, доспешные люди, со стягом, где на белом поле разевала пасть серая волчья голова.
Могучи воин, чьи плечи были едва ли не шире, чем длинна копья, вел их, и в этом воине Харек мог бы узнать убийцу Вальгарда, а Сигрун - своего кровного врага - Скагги Гурмирсона. Но нигде подле него не видно было Хаки, наследника Альвхеймара.
- Здесь завершиться ваш путь, Агдирцы! - Возвестил Скагги. - Но вы можете спасти ваши жалкие жизни, если отдадите нам деву Рагхильду, коей суждено стать женой Хаки Гандальвсона и подлого убийцу Эйнара!
Меч в руках воина, Губитель Медведей, до этого принадлежал молодому конунжичу, но почему он вновь оказался у Скагги сказать было нельзя. Разве что Скагги отнял отцовский меч у названного брата, и своего будущего конунга...