Сон Рагхильды, Сага о Северных Землях

Рагхильда сидела, будто страшная гроза поразила ее в самое сердце. Вот она, расплата богов, неблаговолящих путешественникам! Вот она, расплата за их с Хальвданом счастье, за их с Гутхормом спасение. Нет, гордая дочь Сигурда Оленя не вернется в жуткий, унизительный плен!
- Я скорее умру! - громко и уверено произнесла вещая дева, выпрямляясь в седле. Сейчас она была особенно прекрасна, разгневанная и испуганная одновременно.
Ее сердце сжималось при виде воинов, что стояли перед ними. Нет, она не могла подвергать своих спасителей смерти только лишь из-за своей прихоти. Мысли вещей девы заметались в голове, одна страшнее другой. Брат? Нет, он не позволит. Хальвдан? Да они все готовы положить головы солдат лишь ради себя и нее. Нет, видимо, такова ее судьба, и лишь среди умерших она будет сиять той жемчужиной в короне,что виделась ей во сне.
- Пустите меня! - дева решилась, спрыгнула с лошади и рванулась к брату, - Пустите меня, я пойду с ними! Вы успеете уйти, а я все равно им не достанусь! Брат, пощади этих людей, ты обязан им жизнью!
Она горяче шептала, крепко держась за одежды брата и глядя на него взглядом, полным решимости и боли

- Гутхорм, прошу, позаботься о сестре, - властно произнес Хальфдан. Таким, подобным стали голосом, конунг говорил крайне редко, и лишь тогда, когда внутри него все мысли, все мышцы натягивались, точно струны. Он сейчас был подобен луку, в руках искусного стрелка - готовый ко всему, и прежде всего - проливать кровь.
Молодой конунг Хрингарики кивнул, спрыгивая с коня, и обнимая сестру, не желая позволить ей совершить то, что она хотеля, дабы спасти их жизни.
- Сестра, ты же знаешь, что погибни ты - и мне не зачем будет жить!
Облаченных в сталь врагов было немногим больше, чем агдирцев, и эта битва должна была стать не сложнее, чем там, на озере, когда пал подлый Гормкиль.
- Кого ты видишь, Харек Волк? - спросил конунг, указывая мечом на ряды врагов.
- Подлых убийц, и воров, жалких псов Альвхеймара! - Ярл говорил громко, дабы враги услышали их, дабы первые бросились в атаку.

Но среди альвхеймарцев были мужи, умудренные в битвах, и среди них Тормунд Старый, могучий ярл, и Барвайг Красный, что в битве был неудержим, как пламя. А подле Скагги стояли Асгейр и Асвер, вооруженные украденными у убитых Вальгарда и Гуннара - молотом и секирой, что ковали в Агдире. Оружие, покрытое рунами теперь служило воинам Гандальва.
- Это ваш ответ? - вопросил Скагги, усмехнувшись. - Так ли храбры сыны Агдира, что лишь браниться могут?

- Позволь мне убить его, конунг, - воскликнул Эйнар. - Я дал клятву лишить это турсово отродье жизни!
Сигрун лишь молча сорвала с плеча лук, накладывая стрелу на тетиву.

Еще одна молния беззвучно поразила землю. Гроза была готова разразиться.

Рагхильда попыталась вырваться, но ей это не удалось - все еще была сила в руках ее брата. Тогда не выдержала юная дева и уткнулась в плечо Гутхорма, чтобы не видеть страшной и кровавой битвы, которой она - виновница. Слезы лились из ее глаз, и за то презирала себя Рагхильда. Сквозь них пыталась она убедить брата в вынужденной жертве себя самой.
Дева то и дело поднимала тревожный взгляд к брату, то ли пытаясь понять обстановку между воинствами, то ли пытаясь втолковать ему свои слова одним взглядом своим.
- Брат, ты увидишь, люди гибнут из-за нас! Не допусти того!

Харек сверлил врагов яростным взглядом,переводя дыхание. Он понял, как его обдурили с клятвой. Все это время, пока они пытались вызволить из лап разбойрников и проливали свою кровь в битвах, эти коварные дети Фенрира сидели здесь в засаде, и ждали возвращения агдирцев, чтобы перехватить добычу.
- Воля богов была явлена нам неоднократно. Дева Хригнариики была обещана нашему коннунгу, и уже обручена с ним. У вашего конунга нет права требовтаь ее руки, ибо она уже обручена. И тот, кто требует что-то. не прирнадлежащее ему по праву, теряет все что имеет, в том числе и жизнь. Не гневите богов, и убирайтесь отсюда, покуда целы! - ответил Харек Волк Скагги.

- Когда вы все останетесь лежать на снегу, мертвые и непогребенные, кому какое дело будет до помолвки этой девки с вашим слабосильным конунгом! - - Отвечал ему Скагги. Теперь стало абсолютно ясно, что в этом отряде нет Хаки Гандальвсона, что он, верный своей клятве отправился обратно в Альвхеймар, но его хирдманы решили сами стяжать славу и привести невесту ко двору своего конунга.
- Мечи из ножен, отважные дети Альвхеймара! Сегодня они испьют крови наших врагов! Мы отомстим Черному Хальфдану за Хелсинга и Хюсинга, За Вальгарда Отважного и Хагни Заговоренного!
Альвхеймарцы поддержали его боевым кличем, и медленно двинулись на строй агдирцев.

- За мной, отважные агдирцы! - кринкул Харек, обнажая меч. Ряды агдирцев сомкунлись. Воины подняли щиты, и начали бить оружием по щитам, крича "Хальвдан".
- Покараем этих клятвопреступников! - выкрикнул Харек Волк. - Именем Коннунга Хальвдана, не посрамим чести нашей страны и нашего коннунга! Вперед, за Агдир, Вингульмерк, и за Хригнарику!
Хирд, сомкнув ряды, и издав боевой клич, двинулся навстречу альвхеймарцам. Воины шли плотно сомкнутым строем, а их оружие сверкало на солнце как огонь в горниле Тора-кузница. Вороны летели над головами воинов с оглушительным карканьем. - Во имя Единого, того кто сидит на небе - пробормотал Эйнар, повторяя жесты своего погибшего друга. Да восторжествует справделивость.
- Гутхорм, возьми с собой людей, и охраняй сестру - сказал Харек, увидев в рядах воинов юного коннунга Хригнарики. - Она самое дорогое что у нас есть. Отведи ее подальше от схватки и спрячь в лесу. Быстрее! Это турсово отродье наверняка подготовило не одну засаду... Спрячь ее в том урочище, где мы спрятали наших раненых с той битвы...
- Харек, я должен сражаться, а не бежать, у вас каждый воин на счету! - Огрызнулся молодой конунг.
- Иди, молодой олень, - приказал Хальфдан. - Здесь моя битва, и мой враг, а ты должен защитить сестру.
- Пока я жив, моя сестра не достанеться им! - Прорычал Гутхорм. - Но я возьму с собой лишь десятерых!
И он, вместе с Хрольвом, подхватил девушку под руки, унося к лесу, а следом за ним поспешили и воины, выделенные для охраны Рагхильды.
Гутхорм не знал дороги но ее знал Гудред, поветший их. Храбрый охотник, и последний из выживших проводников ловко перескакивал через снежные сугробы, и опавшие ветки, зная, что нужно как можно скорее уйти от погони.
(совместно с Тельтиаром)

Сообщение отредактировал Skaldaspillir - 8-08-2006, 14:09

(со Скальдом)

- Эй, смотрите, эти трусы уже бегут! - Рассмеялся Асгейр, указывая на уносивших Рагхильду людей.
- Ничего, догоним, когда я выпотрошу их конунга! - Громогласно бросил Скагги, рассекая мечом воздух. Рати сближались, и он чувствовал, как наливаються силой его могучие руки.

А там, вдалеке, в землях Альвхеймара, над котлом шептала слова колдовского заклятия старая ведьма Вигдис, прося саму Хель забрать в свое темное царство отважных героев Агдира и спасти ее единственного сына. Бросал зачарованные руны Хьярвард, и каждая обещала победу Серому Волку.

- Не нарвится мне это - пробормотал Эйнар, втянув ноздрями воздух. Снова какое-то черное колдовство. Сигтрун, если знаешь какие-то заклятия, говори!

Первый, запоздалый раскат грома, ударил в тот момент, когда скрестились клинки Агдира и Альвхеймара.

Сигтрун запела что-то непонятное но потрясяюще красивое, и ее голос звучал силой. Эйнар обернулся и увидел в сгущающемся тумане призрачную фигуру. От фигуры исходило бледное сияние. В руках он держал меч с крестовидной рукоятью острием вниз.
- Вы клинки против клинков. Я сила против незримой силы. - произнес призрак.
Эйнар тронул Харека за рукав.
- Там кто-то... из мира мертвых явился к нам. в мир живых... на помощь.
- Я никого не вижу. - ответил Харек, с недоумением осматрвиая своих воинов и ища взглядом дух мертвеца. Но если это так, ка кты говришь, то это добрая весть.
- Бран... - только и прошептала Сигрун, прижав руку к сердцу, а затем спустила тетиву. Ее стрела вошла точно в забрало шлема ближайшего врага.
Тем временем воины сошлись в жестокой битве. Конунг и Харек рубились в первых рядах, и их окружали ближайшие гриди, мужи опытные и могучие, но и враги их были не из последних. Дробил панцыри и кости зачарованный молот в руках Асвера, оставившего за собой уже двоих убитых, рассек голову вместе со шлемом украденный топор Асгера - братья-ярлы шли по обе руки от Скагги, что ударом щита отбросил вставшего у него на пути хирдмана, а мечом просто отсек руку другому. Казалось, никакое оружие не способно отразить его выпады. Но вот его взгляд пересекся со взглядом Эйнара, воодушевленного появлением призрачного друга.
Харек увидел хзеачарованное оружие своих павших друзей и рассвирепел еще больше.
- Эйнар, ты видишь этих двоих? У них оружие наших друзей. Мы Должны вернуть его.
- Эй вы, воры и убийцы! И не советсно вам драться украденным оружием! - крикнул харек двум братьям. Идите сюда, воры и грабители, бесчестные разбойники и убийцы! Покажите на что вы способны!
- Не украдено то, что в бою добыто! - Гордо бросил Асгейр, прорываясь вперед. Ему показалось, что он нашел себе легкую добычу - высокого тощего воина, вооруженного одним лишь копьем. Топор вновь описал дугу, врубаясь в бок сражавшемуся с кем-то агдирцу, походя - как ни странно, сейчас молодого ярла привлекало копье, так, словно именно оно, а не Рагхильда, было целью их похода. Он презрительно усмехнулся в лицо тому, кто держал это оружие, вновь занося топор.
Асвейр шел вперед. Спокойно отражая щитом удары врагов, зная что идущие справ и слева от него воины не дадут никому прорваться, а затем наносил свой удар молотом, круша и щиты, и доспехи. Ему сейчас хотелось убить этого злословного ярла, что посмел обвинить его в воровстве.
Харек бросив порцию ругательств бросился наперез берсерку, и тут из-за туч пробился солнечный луч, отразившись на мече агдирца. Заговоренные руны зщагорелись синим огнем, и этот блеск отлвек внимание громилы.
- Умри, турсово отродье - крикнул Харек сквозь зубы, и воткнул меч Асвейру в грудь - между рукой и щитом.
Юный воин прищурил глаза, и пропустил удар врага, лезвие вонзилось в него, подобно жалу ядовитых тварей, обитающих в мрачном царстве Хель, подобно побегу омелы, сразившему Бальдра, ро в этот момент щит Скагги впечатался в плечо Хареку, отталкива того назад, и не дав завершить удар.
Молот показался раненому невероятно тяжелым, но он все равно сделал замах, бросаясь вперед - но кто-то из хирдманов прикрыл Волка, спасая ему жизнь. Тело воина с разбитой головой упало к ногам Асвейра. Он тяжело дышал, чувствуя как горячая кровь заливает рубаху под кольчугой.
Скагги, и другие воины рубились не на жизнь, а на смерть, обходя его. Вновь подняв молот, он поспешил за ними, отбрасывая ставший слишком тяжелым, щит.

Сообщение отредактировал Тельтиар - 8-08-2006, 14:51

Гутхорм сжал зубы. Воины Агдира будут погибать здесь, а он должен бежать и спасаться. "Стоп! - одёрнул он сам себя. - А Рагхильда? Кто-то должен увести её с поля боя, иначе может случиться беда!"
Он огляделся. Рядом с Рагхильдой стояли семь воинов Хальвдана, в их числе Гудрёд Охотник и трое выживших берсерков.
- За мной! - скомандовал Гутхорм и устремился к сгоревшей избе.
Шли быстро, заснеженный берег сменился густеющим лесом и, когда казалось, что спасение уже близко, меж ветвей мелькнул огонёк. Гутхорм знаком велел всем затаиться и тихо пробираться вперёд. Оказалось, что перед сгоревшей избушкой сейчас весело полыхает костёр, а около него сидят пятнадцать воинов и один связанный по рукам и ногам пленник в богатой одежде. Кто-то из воинов ел, кто-то спал, многие прикладывались к объёмистой кожаной фляги, гуляющей по кругу, и хрипло смеялись. Судя по всему, это были Альввхеймарцы. Жалеть их явно не стоило.
- Гудрёд, - прошептал Юный конунг, - Скажи ты сможешь снять из лука человек пять, пока они не разберуться в чём дело?
- Да, смогу, - серьёзно кивнул Охотник. - С кого мне начинать?
- Сперва сними тех, что с луками, потом тех, что рядом с пленниками, а потом вали всех, кто пытается к нам приблизиться.
Гудрёд достал стрелу, натянул лук, замер на мгновение и... Гутхорм не поверил своим глазам! Чтобы человек ТАК стрелял - это надо быть избранником Одина и Тора! Стрельбу знаменитого охотника трудно описать словами, достаточно сказать, что когда шестая стрела срывалась с его тетивы,пятая была уже в полёте, четвёртая и третья почти достигли своих целей, а первые две уже пили кровь врагов. Всего мгновение, и весь небольшой лагерь наполнился хрипами умирающих, суетой и беготнёй. Пока альввхеймарцы поняли, откуда летят стрелы трупами легли ещё двое, ну, а когда они добрались до леса, ими занялись воины Хальвдана и Гутхорм с его берсерками. Схватка была быстра и жестока. Из небольшого отряда Гутхормане пострадал почти никто, лишь у одного из берсерков на плече появился небольшой разрез, но могучий воин даже не заметил этого.
Гутхорм тем временем подошёл к пленнику и коротко спросил его:
- Кто ты?

(С Орофином и Скальдом)

У избы

Пленник поднял голову. В его глазах все еще был застывший ужас той бойни, что только что произошла. Казалось кто-то из альвхеймарцев толкнул его, чтобы его не задели стрелы, а через мгновение все уже было кончено.
- Мое имя вам ничего не скажет, - отвечал он. - Но если развяжите меня, то будете вознаграждены.
- Конунг, я его где-то видел! - произнёс подошедший Гудрёд. - Но не могу вспомнит, где! Пусть назовёт имя, может мне оно что-нибудь и скажет! Гутхорм кивнул: - Скажи!
Пленник так же узнал подошедшего Гудреда, хотя и не подал виду.
- Имя мне Агни, и я сын одного богатого хевдинга, что живет на границе Альвхемара...
Гудрёд покачал головой: - Не могу вспомнить! Гутхорм миг думал, а потом произнёс: -Чтож, хорошо. Мы развяжем тебя. Но учти, рядом с тобой всегда будет находиться один из моих воинов и если ты окажешься врагом, - глаза Гутхорма сверкнули. Повинуясь его жесту один из берсерков перерезал путы пленника, а затем встал рядом с ним, весьма красноречиво не убирая в ножны длиного кинжала.
- теперь идём с нами! - сказал Гутхорм и направился к урочищу
Юноша медленно растер руки, затекшие от веревки, и кивнул.
- Что же, я согласен, но скажите и мне, кто вы?
- Я Гутхорм Сигурдсон, это Гудрёд Охотник, а это мои воины, - о Рагхильде Гутхорм решил умолчать
- Сын отважного Сигурда Оленя? - Внезапно выпалил бывший пленник. - Тот, чья сестра славна красотой на всю Норвегию?
- Да, - Гутхорм ответил с неохотой
Агни чуть улыбнулся, и предпочел оставить этот разговор, направившись к тому, что когда-то было домом ведьмы, а после стало огромным погребальным костром.
Гутхорм проводил его долгим взглядом. "Если он хоть плюнет в сторону Рагхильды, зубами порву!" - подумал он, невольно стискивая рукоять меча
О чем думал их новый знакомый, не знал никто. Но идя мимо костра, он споткнулся, рухнув прямо в золу, после чего поднялся весь перепачканный, точно черт из преисподней.


Эйнар не стал ожидать, пока раненный враг придет в себя. Оттолкнув одного из альвхеймарцев, он ринулся вперед, занося меч. Тяжелый молот пролетел рядом с ним, поскольку Асвейр уже не мог сражаться столь быстро, а затем лезвие Эйнара вошло ему в шею, повергнув ярла на земь.
Подхватив зачарованный молот, юноша бросил его Хареку, который сейчас находился за спинами воинов агдира.
Харек поймал молот за рукоятку, и торжественно поднес его своему конунгу.
- Держи, конунг, это славное оружие. Оно принесет нам победу. Веди нас!
Хальфдан благодарно принял оружие, возвращенное ярлом, взяв его в левую руку, поскольку в правой у него уже был меч. Сбросив плащ - конунг повел последний десяток, еще не учавствовавший в битве на помощь своим хирдманам. Еще в начале битвы под ним убили коня, но сам Хальфдан оттделался лишь несколькими ушибами, и был готов завершить битву своими руками.
Тем временем Путеводное копье столкнулось с топором Асгейра. Торгальв бил умело и быстро, но ярл оказался опытрее. Он рванулся вперед, отбив древко лезвием топора, и погрузил лезвие в грудь воину-жрецу, едва ли не разрубая тело. В руке молодого ярла появилось Путеводное копье, и он, не размышляя бросил его в приближающегося Хальфдана, желая проткнуть его насквозь.
Внезапный порыв ветра отнес копье в сторону, и Эйнар поймал копье налету.
- Вот твоя расплата... - произнес Эйнар, и метнул копье в ряды врагов. Тот же ветер, отклонивший копье от конунга, теперь придал силы копью в полете, и оно воткнулось бы в голову Скагги, но неизвестная сила позволила ему отклониться, так, словно кто-то толкнул его в спину. Копье вошло в плечо воину, отчего он издал громогласный рык, и, откинул щит, вырывая копье, а затем перебросил меч в здоровую руку.
А там, вдали его мать, старая Вигдис, издала протяжный стон, упав на пол хижины. Колдун оторвал взгляд от рун, бросив его на медленно умирающую ведьму, и лишь улыбнулся, поднеся руну к ее губам, с которых начала сочиться кровь. А затем бросил эту руну в котел!
Разветвленная молния ударила прямо в центр сражения, поразив четверых агдирцев, с которыми в этот миг сражался Скагги, и он оказался один на один против Эйнара.

Эйнар произнес слова на непонятном языке, и снова в тучах блеснули солнечный лучи, ослепляя Агдирцев. Эйнар, издав яростный крик, нанес удар мечом в то место, куда вражеский воин был ранен Путеводным копьем.

Рык Скагги был подобен волчьему, когда заговоренная сталь вновь коснулась его кожи. Мать защитила его от простого оружия, но меч, когда-то ставший причиной смерти его брата, сейчас кослулся и его плоти. С силой отбивая меч врага своим клинком, он рванулся на него, желая не дать ни мгновения для контратаки, нанося жестокие рубящие удары, и оттесняя назад.

Конунг Агдира, спасенный от верной гибели Эйнаром, сейчас сошелся в поединке с одним из лучших воинов альвхеймара - Тормундом Старым, и если до этого уже трое врагов полегли от его клинка и молота, то щит Тормунда лишь гнулся, выдерживая удары оружия асов. Воины рядом ожесточенно сражались, никого не подпуская к этому поединку, но казалось что сейчас исход битвы зависит лишь от этих двух воинов.
Молот вновь опустился на щит Тормунда, конунг последовал за оружием, отклоняя меч врага своим мечом, а затем, ударил головой в лоб старику, заставляя его отступить. Оба оружия в руках Хальфдана довершили дело, сбивая с ног Тормунда, а затем молот раскроил ему череп.
Агдирцы издали торжествующий рев, а воины Альвхеймара, увидев, как пал их предподитель, попятились назад.
Харек, расправившись с Асвейром, бросился наперерез Асгейру, и их мечи столкнулись со звоном. Трое воинов прикрывали ярла по бокам и со спины.
Но не в их силах было остановить могучего Хальфдана - конунг Агдира жаждал покончить с каждым, кто вознамерился отнять у него невесту, меч и молот в его руках мелькали, словно молнии, а сам он был подобен Тору, ворвавшемуся в битву неистовым вихрем.
Двоих поверг его меч, двоих молот, рядом шли хирдманы, добивавшие выживших и разившие тех, кто пытался сопротивляться. Барвайг Красный, последний из предводителей альвхеймара, с двумя мечами вышел навстречу конунгу, в окружении последних своих воинов.

Тем временем воодушевленный победой над жрецом, Асгейр отразил удар Харека, поклявшись, что отомстит ему за брата. Топор и меч скрещивались удар за ударом.
Харек почувтвовал что силы покидают его. Топор Асгейра расколол его щит. Харек отскочил назад, и оди н из его воинов бросил ему боевую секиру. Харек отразил топорищем удар топора Скагги, а сам нанес удар мечом в плечо противнику.
Асгейр издал торжествующий вопль, переросший в вопль боли, меч, распоров плечо, погрузился в тело, едва не отсекая руку. Заговоренный топор выпал из нее, а следом за ним упал и сам ярл, прося у победителя пощады.

Сообщение отредактировал Тельтиар - 8-08-2006, 16:11

- Пощады? многих ли ты щадил сам? Возьми свое оружие и умри с честью. - процедил сквозь зубы Харек.
- Нет! Я последний в роду! - Прохрипел Асгейр, и, не вставая бросился на ярла, обхватывая его за ноги, и валя на землю.

Эйнар лишь уклонялся от ударов Скагги, отбивая те выпады, от которых не мог уйти - ему казалось, что враг поистине неутомим, а его силы утекали прочь. Наконец он подставил меч под удар, заставивиший его рухнуть на одно колено. Губитель Медведей жаждал крови молодого воина, однако тому было суждено умереть не в этот день.
Стрела Сигрун вонзилась в шею Скагги, а в следующий миг клинок Эйнара распорол ему брюхо. Могучий воин упал на снег, окрашивая его своей багровой кровью.
- Вот и свершилась твоя месть, - устало произнес юноша, оборачиваясь к лучнице.
Сигрун улыбнулась, закидывая лук за спину, и в этот миг чей-то крик заставил ее обернуться. Всего в два шага она оказалась подле Харека, сбросившего с себя Асгейра.
Убей, его Харек, он был со Скагги, когда тот убивал моих братьев! - крикнула Сигтрун, подступив к Асгейру и плюнула в него. - Пусть умрет его жалкий и подлый род!
- Нет Сигтрун, он нам еще нужен. -ответил Харек. отбрасывая ногой топор. - Свяжите его. Надо его кое о чем спросить. И этих тоже.

Поверженный Барвайг и его воины бросали оружие, прося сохранить им жизни, поскольку со смертью Скагги, их боевой дух угас окончательно.

Связанных пленников вели за собой - простые воины станут рабами, знатных выкупит их родня, а золото конунг Хальфдан любил. Это была его победа. От его оружия погибли семеро хирдманов и двое знатных воинов, доспехи и плащ конунга Агдира были окрашены алым, в руке у него был молот, что придавало ему еще больше сходства с Тором.
Харек и Эйнар допрашивали пленных, однако никто из них не смог ничео сказать о том, куда исчез Хаки Гандальвсон, лишь говорили, что Скагги осерчал на него, отнял меч и жестоко избил за трусость и принесенную Хареку клятву, после чего большая часть Альвхеймарцев пошла за могучим великаном.
Добравшись до урочища, воины были удивлены, сколь легко и отважно расправился Гутхорм со своими врагами, однако на долгий отдых времени не было. Конунг понимал, что его людей не хватит, чтобы отразить еще одно нападение, если сам Серый Конунг решит придти за Рагхильдой, а потому приказал выдвигаться дальше. Путь до Агдира неблизок, люди были слишком усталы, но все знали, что Хальфдан прав.
Понукая пленных, отряд под знаменем Черного Волка, шел по лесу, приближаясь к границам Агдира.

Отряд расположился на ночлег в том самом проклятом месте, где сгорела избушка ведьмы. и где погибли многие их товарищи. До поздней ночи хирдманы жгли костры, грели воду в котлах, смывая кровь и грязь, чистили оружие и доспехи, перевязывали раненых. Все были слишком уставшими, чтобы двигаться в путь немедленно, да и до Агдира - в усадьбу коннунга путь был неблизкий. Не было слышно ни песен. ни громких разговоров. Почти весь отряд. кроме пяти часовых, не принимавших участия в битве, спали мертвецким сном.
Ночь прошла на удивление спокойно. Разве что пошел густой снег, усталые воины вынуждены были нарубить пушисых еловых веток, чтобы соорудить какое-то укрытие от холодного ветра и снега. Но не было больше ни зловещих завываний ветра, ни зловещих призрачных фигур не то троллей, не то призраков в темном лесу.

А утром небо прояснилось, и ударил легкий мороз, вновь сковавший озеро зеркальной гладью льда. Воины Агдира воздали последние почести своим павшим товарищам, и сожгли их тела (тех кого не поглотило озеро) на большом погребальном костре на том месте, где была избушка ведьмы. И когда солнце встало высоко над небосводом, отряд двинулся в путь. Отряд отправился домой по тому пути, которым пришел сюда Хальвдан конунг со своим отрядом.

- Я хотел спросить тебя, мой коннунг, но не мог найти время чтобы узнать... Что заставило тебя отправиться в дорогу, и как ты нашел нас здесь? Что привело тебяк нам на помощь в то самое время, когда мы могли потерять все? Или тебе было дано знамение от небожителей?
Харек поднял глаза и пристально посмотрел в лицо своему коннунгу.

Помрачнело лицо конунга. Не сразу ответил он.
- Долгим был твой путь, Харек, и с беспокойством я ждал вас в палатах Агдира, каждый день прося богов дать мне знак, а Торлейв Мудрый приносил жертвы Одину, и гадал по рунам. Он увидел в них тревожное знамение, и сказал, что вам угрожает великая опасность. Потому я и собрал воинов, и отправился в путь, чтобы придти к вам на помощь.
Конунг замолчал, а затем добавил.
- Мудрый Торлейв, ныне в чертогах Валгаллы...
- Хочется верить. - пробормотал Харек, опустив голову. - Он был мудрым и хорошим человеком. Значит то Торлейв посоветовал придти к нам на помощь, когда увидел зловещие предзнаменования? Но как вы смогли так быстро найти нас, и как раз в то время, когда уже не было никакой надежды и казалось уже ничто не спасет нас от многочисленных врагов?
- Ведь мы следуя за Рагнхильдой далеко ушли от Оленьей Усадьбы в Хригнарики?
- По пути мы встретили одного из проводников - финнов, что бежал от тебя, и он молил о пощаде, и уговаривал меня не идти дальше. Его пришлось тащить на веревке, но он указал верный путь до этой сгоревшей избы. А от охотников мои люди узнали, что Хаки разорил усадьбу могучего Сигурда, и я направил хирд к его дому.
Харек удивленно посмотрел на коннунга.
- Но как вы нашли нас? Ведь никто не мог знать, куда разбойники угнали Рагнхильду, и где находится усадьба Хаки Берсерка?
- Быть может Один направил меня именно этим путем, Харек.- ответил конунг, знаком руки давая понять, что больше не хочет обсуждать эту тему...
- Быть может... - произнес Харек. - А теперь пусть боги выведут нас обратно из этого проклятого леса...

Сообщение отредактировал Skaldaspillir - 10-08-2006, 18:40

(со Скальдом и Орофином)


Маленький отряд покинул урочище и вышел к сгоревшей избе. Юный конунг не мог не поразиться облику Хальвданна – громадный, в окрашенных кровью доспехах и с боевым молотом в руке тот являл собой настоящее воплощение мужества и воинственной красоты. Более отряд не задерживался. Шли через лес, шли быстро, стараясь как можно скорее покрыть то расстояние, что отделяло их от спасительных стен Агдира. Гутхорму это напомнило то время, когда они с Рагхильдой убегали из усадьбы Хаки-берсерка. Впрочем, тогда они были одни и рассчитывать могли только на себя, а теперь рядом с ними бежал целый отряд доблестных воинов.
Отряд отправился домой по тому пути, которым пришел сюда Хальвдан конунг со своим отрядом. Первый день был и наиболее трудным в этом пути. Раненых приходилось нести на плечах или самодельных носилках. Многие воины еще не отдохнули от тяжелого боя, но Конунг не желал терять время даром.
К полудню второго дня отряд миновал деревеньку финнов, недалеко от границы Агдира. Ранее эти люди платили дань Сигурду Оленю, и теперь его сын стребовал с них все, что причиталось со дня смерти конунга Хрингарики. Хирдманов Хальфдана накормили и напоили на славу, дали лучших собак и сани, чтобы перевезти раненых, а так же двоих проводников, что знали лес.
После этого отряд стал передвигаться быстрее. Харек Волк затянул песню, сложенную им в честь победы над альвхеймарцами.

Все люди узнают, как бился
За Агдир наш ясень секиры,
Дробил он шеломы и кости,
Мечом рассекал кольчуги!
Бился один бесстрашно
Средь целого полчища турсов!
Бури булат могучий
Кости крушил великанам,
Глас вяза битвы гулкий
Гридь поднимал на схватку!


Ведомо людям, как в битве
Недругов Хальвдан встретил,
Мечом отражая натиск
Всадников волка пучины!
В бурной пляске валькирий
Множество ратников ранил,
В вихре секир не дрогнул
Славный даритель гривен!

Молвит опора верная
Грозного недруга турсов:
Славный ясень кольчуги
Врагов сокрушит вероломных!
Тот, чье сердце не знает
страха на поле брани!
Вовек шлемоносный воин
В буре мечей не дрогнет!


Шли через лес, избегая излучины согна. чтобы не наткнуться на отряды Гандальва. Благодаря умелым проводникам, воины Агдира потеряли не так много времени, как могли бы, плутай они по лесу одни. Гудред-Охотник запомнил многие тайные тропы, на случай, если когда-нибудь придеться вновь идти на Хрингарику. Финны вели по лесным тропинкам. ведомым только им одним, и вели уверенно, ориентируюсь по одним им известным кочкам. древесным стволам, камням и меткам.
Неожиданно Гудред охотник останоивлся, внимательно изучая какие-то следы...
- Разрази меня гром, пробормотал охотник, -если это не след турсов. И свежий...
- Турсы в лесу, Гудред? Не будь я свидетелем твоему мастерству, я бы не поверил ни единому слову, - ответил Эйнар, бывший ближе всех к охотнику.

- Здесь неподалеку должно быть их логово.- ответил Гудред, потянув носом воздух.
- А разве они не спят зимой, как медведи? - спросил охотника Харек.

- Будем охотиться на них? - Эйнар провел рукой по рукояти меча. - Губитель Заговоренных поможет в битве с великанами, как думаешь?

- Лучше обойти и стороной. - ответил Гудред. - Это не люди. Если ты не трогаешь их, то и они тебя не тронут.

НА миг показалось, что Эйнар хотел бы подраться. Но лишь на миг.
- Так давайте свернем с тропы!

Ворча воины свернули с тропы и стали пробиратсья через кочки и холмики. Вдали они увидели несколько мохнатых фигур.

Впрочем те не спешили нападать на отряд Хальфдана, а усталые хирдманы не жаждали нового боя.
К вечеру четвертого дня фины довели их до границ Агдира, и, указав дорогу, попросили отпустить их обратно.

Конунг, поблагодарив их за помощь, обещал в благодарность освободить их селение от дани в эту зиму, и отпустил финнов восвояси.

Наконец, лес расступился и взорам усталых путников явился Агдир – столица королевства конунга Хальвдана. До него было ещё далеко, причём стоял город на нескольких холмах, сросшихся в один, но для их измученных сердец и это являлось отрадой. Отряд прибавил ходу и к закату они уже подходили к воротам. Те ещё не были закрыты, но на стенах уже дежурили удвоенные смены часовых.
- Закрыть ворота! – рявкнул Хальвдан. – Враг может быть близко!
Конунга узнали и приказ выполнили со всей возможной поспешностью. Когда массивные створки ворот захлопнулись и громадное бревно засова легло на своё место. Гутхорм впервые за очень долгое время вздохнул спокойно.

Хирдманы ввалились в усадьбу. Их тут же окружили челядь, женщины и дети. Жители усадьбы охалии, ахали, возносили похвалы богам за счастливое возращение рати Коннунга.ю Но у слишком многих в глазах стояли слезы, когда они не находили среди хирдманов братьев, сыновей и мужей. Слишком многие не вернулись из этого похода, и еще некоторые раненые могли отправится в мир мертвых не с оружием в руках, а лежа на постели в горячечном бреду.

Харек сразу же последовал в гридницу, и распорядился приготовить еды и согреть воды. И позже завалился спать, так как сильно устл после долгой дороги.
Утром его разбудил гул голосов. В усадьбе кипела жизнь. Челядь и домочадцы из усадьбы Хальвдана без конца сновали с мешками, мисками и связкой дров. Мальчишки тащили на веревках бычков, коз и свиней, тут же во дворе слуги рубили дрова или грели воду.
Усадьба готовилась к свадьбе. Харек то и дело отмахивался от слуги сородичей, горевших желанием узнать о его походе за невестой коннунга. Он был молчалив и подавлен. Все это время его вела какая-то цель, а теперь добившись этой цели он ощутил пустоту. Наверное он дождется лета, и отправится в поход на родину Эйнара, а потом в страну Эйр. Он твердо решил, что он не станет почивать на лаврах.

А тем временем приготовления шли полным ходом. Более того, Хальвдан пообещал тем пленникам, что будут добросовестно украшать его усадьбу, ставить столы, накрывать их, помогая слугам - он дарует свободу. Однако не многие гордые воины альвхеймара согласились на его великодушное предложение, предпочтя остаться в плену, пока родичи не заплатят за них выкуп. Однако тот парень, которого нашел Гутхорм был в числе согласившихся.
В широком дворе усадьбы челядь поставила дубовые столы, накрыв их чистыми скатертями, а за воротами - еще немало столов, дабы все, кто захотят придти на свадьбу конунга - могли отведать пенной браги, сладкого меда и мяса.
Управитель, Бариальв Худой ходил между столами, и палкой подгонял нерадивых слуг, заставляя их работать быстрее - Хальвдан желал уже завтра справить свадьбу с красавицей Рагхильдой, и никто не смел противиться его желанию. Гонцы и птицы были разосланны по деревням и усадьбам, созывая знатных гостей, ярлов и конунгов, что были любы Хальвдану Черному.
В храмах и капищах приносились обильные жертвы Одину, Тору, Фрейе и Фригг, мудрецы кидали руны, пророча великое будущее потомству Хальвдана и Рагхильды, как некогда приснилось девушке.

Уже к вечеру начали появляться первые гости, прибывшие с подарками и подношениями могучему конунгу и его прекрасной невесте. Однако не только о предстоящем торжестве думал Хальвдан, но и о данном слове. Едва лишь закончиться праздник, он даст юному Гутхорму надежных людей, и большую рать, дабы он смог вернуть себе отцовскую землю.
Но это позже...

(совместно с Тельтиаром)
Настало утро. Слуги поднимались еще до криков петухов, разжигая огни, готовя угощение и выкатывая бочки с брагой и вином. Встречали последних гостей, в ожидании появления Конунга и его невесты. А гостей приехало очень много со всей округи владений Хальвдана и даже из соседних земель. И все утро гости продолжали исъезжаться в усадьбу.
Но вот настал полдень, и управитль Бариальв громко объявил:
- Приветствуйте Хальвдана Черного! Конуга Агдира!
И действительно из усадьбы вышел могучий конунг, облаченный в белые одежды, расшитые золотом. Его иссине-черные волосы перехватывал золотой обруч, украшенный драгоценными камнями, а на плаще скалил зубы черный Агдирский Волк.
Челядь, слуги и прибывшие гости выстроились в ряд вдоль дороги почти отсамых ворот в усадьбу и до самых дверей дома, приветствуя коннунга радостными криками

- Приветствую добрых гостей, почтивших мой дом, пришедших на мою свадьбу! - Хальвдан вскинул руку, призывая хирдманов к тишине. - Прошу, садитесь за столы, пейте и ешьте, ни в чем не зная отказа!
- Да зраствует коннунг Хальдван. Слава коннунгу! Да продлятся дни его! Да даруют ему боги удачу!
Харека Волка все это действо буквально застало врасплох - он так и не успел переодеться в праздничную одежду и искал возможности тихо проскользнуть в гриднимцу, но из-за толпы во дворе усадьбы сделать это было непросто

Хальвдан в окружении знатных гостей проследовал к главному столу, приказав им сесть подле него, и лишь тогда заметил, что место по правую руку от него пустует.
- А где мой верный Харек Ярл? - чуть удивленно спросил конунг Бариальва.
Слуги смеясь вытолкали смущенного и растерянного Харека прямо на середину прохода, образованного среди шеренги людей, входящих в дом или стоящих посреди зала.

Хальвдан с улыбкой смотрел на вернейшего из своих людей, все еще облаченного в походную одежду. А затем поднял кубок.
- Эй, слуги, налейте ярлу лучшего вина! - Конунг взглядом указал Волку на место возле себя.
Ободренные вниманием коннунга, к нему по очереди стали подходить гости, выражая свое почтение и лучшие пожелания.
Хальвдан принимал каждого, выслушивая их слова, и приказывая налить вина и усадить за стол каждого в соответствии с его заслугами и положением.

И рядом с ним были усажены: по правую руку Гутхорм, брат невесты, юный коннунг Хригнарики, по левую Харек Волк, и рядом с ним усадили Эйнара, Сигтрун, Гудреда Охотника и Хрольв Седой, столь многим помогший юному конунгу.
Были рассажены за столом с конунгом и многие другие знатные и простые воины, перенесшие столько тягот, чтобы доставить Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя, коннунга Хригнарики, прекраснейшую и мудрейшую из дев Норвегии, ко двору Хальвдана Черного, коннунга Агдира и Вингульмерка.

И не успели еще зазвенеть струны, не успели скальды пропеть первые строки древних саг, не успели гости попробовать даже глотка вина, как в зал неспешно вошла, опираясь на посох, грузная старуха в темном платье и суконном плаще. И негромким рокотом, подобно пенному прибою, прокатились по залу голоса воинов, видивших эту женщину в ночном лесу: "Гульда! Старая колдунья Гульда!"
Не было тяжкой печали на челе пророчицы и сказительницы, не горели ее очи предвестием беды. Степенно приблизилась она к столу, за которым сидел жених, поклонилась Хальвдану и произнесла такие слова:

Фрейя запястий в доме —
Злата морей дороже.
Первенца крик в колыбели —
Слаще, чем песни скальдов.
От колыбельного плача —
К грозному рыку битвы!
Встанут мечей владыки,
Крови твоей достойны.
Выйдут на пир секиры
Всадники зверя моря.
Кто дал жизнь вязам боя —
Равен богам в бессмертьи!

Конунг встал с высокого места, увидев старую сказительницу, что уже однажды направила его к его суженой. Появление Гульды было неожиданным, а слова ее - приятными слуху конунга. Конечно же - любому достойному мужу будет приятно услышать, что его сыновья будут славны и могучи.
По знаку Хальвдана Гульде поднесли рог, наполненный вином и кошель звонкого золота. Но сам конунг не промолвил ни слова, лишь на губах его играла довольная улыбка.

Во дворе вдруг стало тише. К гостям вышла Рагхильда, дочь Сигурда Оленя, прекраснейшая из невест, наряженая в лучшее платье, какое сумели сшить в Агдире. Вещая дева с трудом скрывала обуревавшие ее эмоции, и ее лицо казалось еще более чистым и прекрасным от легкого румянца, покрывавшего щеки девушки. Она легко ступала по земле, стараясь не глядеть ни на кого.
Хальвдан вышел навстречу ей, взяв за руку, и подведя центру двора, где за ночь был поставлен небольшой деревянный алтарь, испещренный рунами. Могучий конунг долго ждал этого мгновения, и теперь не желал медлить ни минуты.
- Пусть же боги освятят этот союз! - Воскликнул Харек Волк, понявший знак своего повелителя.
И в тот же миг жрецы, до этого пировавшие со всеми, но в отличии от гостей не злоупотреблявшие ни брагой, ни вином, поднялись со своих мест, окружая жениха и невесту, но лишь на мгновение, чтобы расступиться и позволить гостям вновь увидеть их.
Вскоре рядом остался лишь верховный жрец Одина, Торлейв, сын Торлейва Мудрого, должный проводить обряд.
Он поднял деревянную чашу, и водрузил ее на алтарь.
- Готовы ли вы поклясться в вечной любви и верности, пред лицом людей и богов? - Произнес он.
Рагхильда наконец подняла глаза от земли и быстро глянула на жреца. Следующий взгляд, уже более теплый и трепетный, был отправлен жениху.
- Я готова дать клятву, и пусть боги смотрят и слушают... - негромко, но твердо произнесла вещая дева.
- Пред лицом богов, предков и своих людей, клянусь любить и оберегать эту деву, - мягко, даже слишком мягко и тепло, сказал конунг Хальвдан, а глаза его не отрывались от глаз Рагхильды. - С этого момента, и до той поры, пока не предстану перед Одином в золотых чертогах Валгаллы!
Торлейв удовлетворенно кивнул, обнажая жертвенный нож, и сделал надрез на руке, чуть выше запястья, проливая капли крови в жертвенную чашу, а затем разбавил кровь поднесенным младшим жрецом вином.
Он поднял наполненную чашу вновь, протягивя ее конунгу:
- Кровью скрепите свой союз, как велит Один!
Хальвдан отпил ровно половину, и жрец передал чашу Рагхильде. Дева приняла чашу и тоже отпила из нее.
Жрец принял чашу из ее рук, и выплеснул остатки в огонь. Тонкая струйка дыма поднялась к небесам, и исчезла.
- Боги одобряют ваш союз! - Воскликнул он. И в тот же миг жрецы надели на голову Хальвдана маску волка, а Рагхильде - маску ворона. Сами жрецы тоже успели одеть маски богов и древних героев, а так же некоторые из гостей. Так Харек был в маске Тюра, а Гутхорм - Тора. Сам же Торлейв надел маску Отца Ратей - Одина, и приказал новобрачным следовать за ним, трижды обходя алтарь.
Слуги тут же начали играть на музыкальных инструментах, призывая гостей подняться со своих мест.
Рагхильда и Хальвдан, рука об руку, обошли алтарь и последовали за жрецом. Волнение вещей девы не прекращалось, и она время от времени сильнее сжимала руку своего новоиспеченного мужа.
Торлейв остановился, обернувшись к новобрачным, и произнес:

Отрадно видеть всем, кто здесь собрался,
Обьятья страстные меж вязом копий брани
И стройною березой звонкого костра руки
Подобно Фрейру и подобно Фрее,
Страстое желанье влечет их слиться
В танце жарком и на ложе...

- В танце жарком! В танце! - Подхватили захмелевшие гости, возглавляемые Тюром-Хареком. А двое слуг уже унесли алтарь, в то время как другие отодвигали немного опуствевшие столы.
Новобрачные с улыбкой вышли на освобожденное госями пространство и начали свой бешенный и одновременно с тем легкий и трепетный танец. В нем выражались все их эмоции, чувства друг к другу. Танец новобрачных почти описывал их будущие отношения.
Жених бережно и ласково держал жену то за руку, то за талию, пока она грациозно двигалась, выражая свою любовь и преданность мужу в каждом движении.
Вскоре Хальвдан и Рагхильда забыли и о гостях, и о жрецах, полностью поглощенные эмоциями, захватившими их, передаваемыми каждым взмахом руки, каждым шагом и поворотом. Новобрачные не отрывали друг от друга глаз и в этот день казались спустившимися с небес посланниками богов.
Постепенно музыка становилась все быстрее и быстрее, новоиспеченные муж и жена двигались все более быстро, ловко, весело, уже и гости танцевали вокруг, мелькая знакомыми одеждами, масками мимо поглощенной друг другом пары.
Голова начинала кружиться, и ощущение реальности стало пропадать у всех танцевавших, казалось, они кружатся, двигаются, ходят и гнутся в каком-то неописуемо захватывающем вихре, который сильнее хмеля кружит голову и жарче битвы кипятит кровь.
Пляски продолжались до тех пор, пока последняя пара - а это был Хальвдан с Рагхильдой, в изнеможении опустились на скамью, все же не отрывая рук и продолжая глядеть друг на друга горящими еще после пыла танца взорами.
Вскоре Харек подбежал к Хальвдану, а Гутхорм подхватил под руку сестру, помогая ей подняться. Изнеможенных танцем новобрачных отвели в дом, усаживая за резные кресла, привезенные из Хольмагарда одним из ярлов конунга в качестве свадебного подарка.
Один за другим, гости появлялись в доме, принося с собой подарки. Вот один преподнес конунгу меч, который по его словам с легкостью рубил камни, а невесте - серьги из кости великана, украшенные рубинами. Другой подарил доспех из кожи коровы моря. который не брали ни стрелы ни копья и платье из тончайшего румийского шелка. Третий принес с собой кубки восточных владык, сделанные из черепов их врагов, украшенных золотом и драгоценностями. Четвертый - финский вождь - упряжку прекрасных ездовых собак и росписные сани. Пятый - десять разноцветных плащей, украшенных гербом Агдира, которые по его словам сшила его жена.
Хальвдан благосклонно принимал подарки и благостные пожелания гостей, приказывая им рассаживаться за столы, уже накрытые внутри усадьбы.
Рагхильда, грудь которой все еще тяжело вздымлась после танца, с легкой улыбкой принимала все подарки и непременно благодарила гостей, очаровывая многих своей приветливой улыбкой.
Но вот все гости расселись на почетных местах, а слуги во дворе, под бдительными взглядами жрецов воздвигли хижину, на том месте, где пали обессиленные в танце Хальвдан и Рагхильда.
Конунг поднялся с кресла, велев слугам отнести подарки в его покои и покои его супруги, а затем взял Рагхильду за руку, неспешно выводя ее из дома, к ритуальной хижине, где им предстояло провести первую брачную ночь.
Двери усадьбы захлопнулись за их спиной - там пир горой должен был продолжаться до самого утра, пока последний из гостей еще сможет стоять на ногах, а на дне бочек и кубков останеться хотя бы капля пенной браги.
Торлейв закрыл за ними дверь в хижину, произнеся какое-то напутствие, а затем отправился к Алтарю - он должен был принести богам последнюю жертву в этот день, чтобы они благословили брак Агдирского властителя.
Хальвдан наклонился, припав к губам молодой жены в страстном поцелуе.
Рагхильда нежно ответила ему, обвив руками его шею. Сегодня она принадлежала своему возлюбленному мужу, который по праву заслужил подобного названия.
Все беды и горести, предшествовавшие этому чудесному событию - их с Хальвданом союзу - в эту ночь забылись и отдалились за пелену воспоминаний. Сегодня все были счастливы и веселы, а счастливей всех счастливых был Властитель Агдира и его юная жена Рагхильда.


Фух. Совместно с Тельтиаром

Сообщение отредактировал Мориан - 14-08-2006, 23:38

- Конунг Хальвдан обещал отпустить нас, если мы будем прислуживать на его свадьбе. Так и было, знатный ярл. - Пленник Гутхорма, стоял в тени, надвинув шапку на лоб, пока говорил с Хареком.
- Я слышал слова конунга, ваши требования законны, - ответил Волк.
- Но, быть может, в день великой радости, вы проявите милосердие, и отпустите всех людей альвхеймара?
- Что бы они вновь напали на нас? - Вспылил Эйнар.
- Постой, - осадил его Харек. - Пусть, я отпущу всех вас, но не дам ни доспехов, ни оружия, а лишь один струг.
- И не будете чинить нам препон, покуда мы не вернемся в Альвхеймар, - добавил пленник. - Поклянись, ярл.
- Моя клятва не рушима, - жестко произнес Харек. - Люди Агдира не причинят вам вреда, пока вы не вернетесь в Альвхеймар.
- Прощай, Харек Волк, - пленник улыбнулся, снимая с головы шапку и фальшивые волосы. Гости, те что еще были не достаточно пьяны устремили на него взгляд. - Да, я Хаки Гандальвсон, и я вновь уйду от вас, хотя еще мгновение назад был в полной вашей власти.

Ярл Харек отпустил альвхеймарцев, ибо не желал кровопролитием омрачать светлый день свадьбы своего конунга. Барвайг и Хаки вскоре вернулись в Альвхеймар, где Гандальв конунг холодно встретил своего наследника. Потерпев поражение в погоне за невестой, Хаки навсегда лишился расположения отца, став поистине чужим в его доме.