Хочешь мира – готовься к…свадьбе!, Сказочник рассказывает новую историю

Пусть трижды будет закабален обладатель не в меру длинного языка, сидя некогда в теплой благодатной стране, брякнувшего, что, мол, все люди промеж собой равны… Виринея ни о каких таких недалеких высказываниях слыхом не слыхивала, подобных философов и их теплые страны, если и видала, так только в белых тапочках и деревянных ящиках, и твердо знала, что согласно разумению Богов-праотцов одним на Земле-сущей суждена доля тяжкая, а остальным немногим- нега да покой… и полностью соглашалась с разумностью такой системы. Вот только в пылу работы не раз придумывала она немудреные способы положение свое переменить..
Работа, как говориться, не волк- в лес не уйдет, да вот только и от работы в лес уйти не так то просто… Долго ли, коротко, а не выдалось Вире с незапамятного дня драки в трактире случая Ратиборчика повидать… Мелислава как узнала новость про царева сына похождения, так рассвирепела, что бедная девушка уже видела себя ни дать, ни взять на скотном дворе, батогами битою… миновала ее чаша сия, но ни минутки продыху не знала Вира, ни разу со двора не смогла улизнуть, покуда не выпала нужда боярской дочери в красках да порошках для поддержания красоты неблекнущей, а послать-то акромя верной чернавки некого было.
Долго ли, коротко, а тропка не прямая, да не проторенная вывела ее к очагу разбойничьему. А там и Ратиборьчика отыскать не трудно.
- Вот ты где, друг сердешный!- улыбнувшись, проворковала Виринея, повиснув у атамана на шее.-Дело есть… Ты тут давеча дельце интересное пропустил.
Далее шел подробный и обстоятельный рассказ, переполненный шутками да прибаутками, повествующих о похождениях наследника младого да подруженьки его, святое в которой было только в имени…
-Ну, как рассказ тебе мой.. Потешила я тебя, радость ты моя косорожая?- кокетлива спросила она, окончив сказ.

Свята проснулась утречком с ясной головой и плохим настроением. Умывшись, одевшись и поев, Свята прихватила с собой свой верный посох и вышла из дому, с явным намерением поймать кого-нибудь на дерево этого самого посоха. Ноги несли её мимо конюшни, за ворота - и в город. В кошеле - горсть меди да серебра, в душе - тоска, в зубах - травинка, да коса черная, золотом сверкающая - через плечо.
Быстро шла Святослава, бросая налево и направо огненные взоры. Однако в городе никого не нашлось, кто заступил бы путь юной боярышне. И Свята, задумавшись, повернула к лесу. Добрела до полянки, села под раскидистм дубом, положила рядом посох - и закрыла лицо руками.

- Садись - князь Златомир, был зело хмур, голоса однако не повышал. Он вообще завсегда спокойным оставался. Чего орать без толку - крик оружие отчаявшихся.
А хмур был князь, с того, что перебрал вчера наливочки вИшнёвой, что под кабанчика. Да под щи наваристые. Да под карасей жареных в сметане, что пивком запиваются. Да под каплуна с груздочками солёными, что в погребах с осени в бочонках. Да под...
Однако, чем более хмелел князь, тем яснее понимал - ломать надо брак династический. Рушить, аки терем гнилой.
Самому Златомиру не царствовать, сие ясно, аки свет солнечный. Правда не терял князь надежды на то, чтобы сына во Светлый Высокий Терем возвести. В палаты царские. Да только Нелюба, уже трёх дочек принесла, а сына... Одно слово Нелюба.
Посему править должон Ярослав. Тем паче, что с отцом не в ладах, часто. Воен шибко. Оно и к лучшему. Пущайдурень сейшапку царску примерит, да и по лесам охотиться. А править стал быть Дума будет. Боярская. Верховная. И всем хорошо.
Хорошо-то, хорошо, токмо пока это всё из разряда фантазий.
А вот что сделать надо, так это...
- Лови - сказал Златомир, швыряя мешочек с чем-то, что радостно звякнуло, в руки человечку, что супротив сидел.
Мерзкий был человечешко - глаза снулый, как у рабы тухлой. Нос крючком. И не улыбается, а щерится, аки волк лютый.
- Часть себе отгребёшь, знаю тебя. Остатнее снесёшь Ратибору. Скажи: "Княь Златомир видеть желает. В игру заморскую сыграть - смерть государя, называется!" Понял ли?
Человечешко кивнул.
- А ещё сбегаешь до площади базарной и в церкву Марфы-Плакальщицы. Нищих да юродивых соберёшь. Скажешь князю Златомиру сон был, да разгадать не может. Посему зазывает на двор свой, на угощение бесплатное, да за советом мудрым.
- А третьим делом -Златомир потянулся хрустя суставами - сышешь Ярослава, да скажешь, что князь нижайший поклон бъёт, да и навестить проси. На чай. С блинами. И вареньем.
Ну ступай.
И когда ушёл человечешко Златомир поднялся и спустился в конюшню
"ВсЯко свою цену имеет!" - подумал князь глядя на породистого ахалтекинца раздувающего ноздри.

Ратибор был не в духе. Сильно не в духе. Очи его так и сверкали как крепким гневом, так и крепким его успокоителем.
Давеча поймали они рифмоплета одного, и зело забавные стишки он сочинял, что не стали разбойнички, дети лесные, его убивать, атаману оставили, только потрепали слегка. Вот уж порадовался Борюша, что будет у его поэм да песен новый слушатель, в деле этом искушенный. А менестрель тот, кот потрошеный, слушал слушал - вздохнуть не мог. От всей души разбойничий староста его потешал, за струны, так сказать, душевные, задеть пытался.. Тот сидел, сидел, да как захохочет! Оказалось, что не лучше его друзей неученых певчишка-актеришка-гусли на носу оказался, не понял тонкую, ранимую атаманову душу..
В общем, о мертвых или хорошо, или никак.
А тут Вирка-в голове дырка (снова его на рифмы потянуло), прискакала, прибежала, обниматься-ласкаться, сплетни ему на ушах развешивать. Нахмурился Ратибор, встал и усадил Виринею на свое место.
- Не до веселья мне. С делом али как? Если с делом, то говори уж, а ежели "или как" - то пошли, шатер свободен.

Да… Тяжела она женская доля. А где цветы, комплименты, оды… Тьфу, боров одним словом. Банальный лесной хряк, притворяющийся поэтом.
-Цветы дарить уже не гоже, ведь все пути ведут на ложе?- сладко улыбаясь, проворковала Виринея, положив руки на плечи атамана и ласково глядя ему в глаза. А потом быстро зажала его нос промеж двух пальцев да "сливку" сделала, опосля проворно отскочив, заходясь смехом.- Нет, ты, Борька, просто дубина стоеросовая. Я тебе государственную тайну тут выбалтываю, а ты все " шатер свободен". Да был бы мне только шатер нужен, так я кого поближе да почище сыскала. А то таскайся к тебе то в трактир, то в лес. Фу. Одним словом- тьфу на тебя. Пойду я лучше к Мелиславе, а ты тут, дабы последний разум не потерять, вирши свои сочиняй. Будет дело- зайду, так и быть.

- Ну-ка, ну-ка стой! - Ратибор проворно дернулся, хватая Виринею за руку, - Чего там про ложе? Занятно! Да не дуйся ты, не кривляйся! Васька! - окрикнул он одного из разбойников, - Где там у нашего красавца в воротничке, - кивок в сторону, где покоился достопамятный певец, - перстенек пригоженький для нашей милой роженьки был? Тащи сюда!
Атаман взял у товарища принесенный серебряный перстень с зеленым камушком, который разбойники сорвали с веревки на груди своего пленника. Видимо, какая-то барышня наградила им за песню артиста, а тот сохранил на память.
С широкой, добродушной улыбкой протянул он незамысловатое, но милое украшение девушке, чувствуя, как вдохновение и настроение возврашаются.

Ярослав уже успел забыть о своем столкновении с Прошкой, когда его уже во дворе настиг служка.
- Царевич, - обратился служка, низко склонив голову, - Государь велит посетить его в палатах.
- Опять что-то случилось? – Ярослав сдвинул брови, отчего его взгляд стал угрожающим. Поднявший было голову служка, увидев взгляд царевича, еще ниже опустил голову и затрясся мелкой дрожью. – Что ты трясешься, словно лист на ветру? Сейчас буду.
Служка не поднимая голову сделал несколько шагов назад, потом резко повернулся и чуть было не столкнулся с другим смердом. Судя по одеже, сей смерд принадлежал князю Златомиру.
- А ты, что забыл на царском дворе, - Ярослав был зол, на батюшку, а тут как раз челядь златомировская под руку попалась. Подошел царевич к смерду, взял того за грудки и стал душу из него трясти, приговаривая. – Шпионишь, смерд поганый?
- Не вели казнить, царевич, - из глаз смерда катились крупные слезы. – Князь Златомир просил передать, что предлагает царевичу отведать чаю с вареньем.
- Чай? – от удивления такого опустил он смерда на землю. От чего это князь Златомир хочет его видеть? Видать чай и взаправду будет с вареньем. – Передай светлейшему, что к полудню буду у него.
Сказал и развернувшись лицом к царским хоромам проследовал к своему батюшке.

Для порядку Виринея, конечно, покривлялась еще, но перстенечек взяла, на пальчик нацепила, поразглядывала, как лучики отражаются в гранях, да протянула капризно:
- Стекло то, небось, бутылочное! Да и мало того, так еще и с покойника снял! – девушка вздохнула и улыбнулась Ратибору, а потом и вовсе расщедрившись, чмокнула его в щеку нескобленую,- так чагой ты там про шатер говорил, поэтушечка мой? Небось, насочинял там чего-нибудь про мои прекрасные глаза, ну или, наконец, нечто вроде "твоя прекрасная нога чистейшей прелести полна"…. Пойдем, почитаем…– конец фразы сопровождался совсем уж томным взглядом. Сама же Вира прикидывала, не завалялось ли в энтой общественной палатке чего-нибудь более стоящего, нежели свежеприобретенное колечко.

А вот и мой сын пришел, я рад, что он так быстро откликнулся на Мой зов, - молвил Государь, отпуская, думного дьяка Ираклия
Ярослав огляделся и, не увидев бояр, которые постоянно окружали царя, очень удивился:
- Неужели ты решил со мной встретиться просто так, батюшка?
- Да Сын, дело Государственной Важности, получено письмо от царевны, в котором сообщается, что она с ближними людьми и небольшим конвоем летели на "ковре-самолете" и по не очень понятным причинам были вынуждены совершить вынужденную посадку, не очень далеко от засеки Красивой, это я понял из описания места посадки. Поэтому поднимай свой конвой, и прихвати половину моего и так чтоб ни одна душа не прознала куда вы поехали. Выезжай ее встречать!
Если батюшка говорит, что это дело государственной важности, то так оно и есть. Но это дело касалось чужеземной принцессы, а он как можно дольше старался держаться от нее подальше.
- Хорошо, батюшка. Я велю собирать люд, - в голосе царевича слышались нотки недовольства. - Значит наша с ней встреча, произойдет быстрее, чем я это ожидал.
- К сожалению да, но мне кажется, Тебе не надо ей сразу представится, и людей предупреди. Пусть она думает, что мой воевода. А ты получишь возможность посмотреть на невесту в "спокойной" обстановке, эли эту обстановку можно будет назвать спокойной.
- Я вижу, Тебе это не очень нравится, но я хочу еще раз напомнить, что это прежде политический брак, а любить ты можешь кого угодно, но в этом браке у Тебя ОБЯЗАТЕЛЬНО должен появится Наследник!
Ярослав, было, хотел сказать отцу о том, что князь Златомир пригласил его на встречу, но потом передумал. Слишком много он ОБЯЗАН делать как наследник. А это будет его маленьким секретом.
- Я все прекрасно понимаю отец, - Ярослав поклонился и собрался выйти из царских палат.
- Да и не мешкайте со сборами, к полудню Вас здесь, чтоб не было!
Эти слова царевич уже услышал, подходя к двери, и только кивнул в знак того, что все будет сделано в лучшем виде.
Как только за царевичем закрылась дверь, в нее незаметно проник ОЧЕНЬ неприметный человечек, который тихо подошел к Государю, и произнес, - Великий Государь, я сирый и убогий раб твой пришел сообщить о том, что смог узнать и услышать.
Государь подошел к двери, выглянул за не и приказал страже НИКОГО не пускать, а сам вернулся к своему посетителю и приказал поведать, то что узнал сей раб.

Горевать Святе пришлось недолго - в ближайших кустах раздался шорох, и на ничего не подозревающую боярышню вылетел... кабан. Опрокинув ничего не подозревающую Святу в грязь ближайшей лужи, свин улетел в направлении чащи, а Свята одернула рукава, обтерла руки от жижи и, злая, насупленная, пошла по направлению к городу.
Додя до ворот, Свята столкнулась со стражниками. Не признав в измазанном грязью чучеле с травой в косе княжну Святославу Велемирову дочь, они подступили с алебардами:
- Куда путь держишь, красавица? Далеко ли собралась? Грязная, что твоя порося! Где ж гуляла?
Свята слушала-слушала, а потом как дернут ближайшего молодца за бороду:
- Ты мне, Васька, голову не морочь. Али не признал Святу?
Задрожал парень что лист осиновый, отступил, поклонился,
а Свята вытерла нос рукавом, подтянула кушак, посох поправила и пошла в сторону дворца.
Кое-как доковыляв до хором, Свята, освистанная, осмеянная, зашла в ворота.
- Царевича повидать, - бросила она стражу.
- Кто ж ты будешь, девица? - хмуро спросил Сенька, начальник стражи, оглядывая боярышню.
- Свята, дочь боярская.
- Тогда я - халиф из южного края! - расхохотался напарник Сеньки.
Свята одарила его тяжелым взглядом, а Сенька цыкнул:
- Молчи, Петруха, чего не смыслишь! Признал я тебя, Святослава, но пустить не могу. Подожди, когда царевич покажется.
- Вот ещё, ждать, - насупилась Святослава.
- Я тебя пустить не могу, - хмыкнул Сенька. - Не велено.
- Не велено, не велено! - передразнила Свята. - Пусти, Сенька!
- Не пущу, боярышня! Хоть режь - не велено!
Свята сникла, села рядос со страником на ступеньку дворца и вздохнула.

Давненько на подворье златомировом такого сброда не видали. Почитай никогда. Нищие да юродивые, не токмо с паперти Марфы-плакальщицы, но и с площади базарной, да со Звоницкой, что возле колокольни, коя в народе Аникой-воином прозвана, да с Кабацкой. Да и ещё, Бог весть откель. Кабы не совсего города.
Сами грязные, бороды всклокочены, а у кого и повыдерганы. У юродивых пена на губах, пузырями - ажно смотреть противно.
Челядь княжеска с ног сбилась гостей обустраивая.
Столы-то, Златомир приказал во двор повыносить. А на столах... Чего только нет - и щи, и каша, и растегаи с рыбой, и пироги с капустой да грибами белыми, и капуста квашеная, что с клюковкой. А ещё блюдо с окунями жареными. А ещё кулебяка. А ещё кваса жбан. А уж когда приказал князь бочку мёда выкатить, тут и вовсе пошло веселье.
Вмиг смели еду всю. Окуней с костями глотали, чуть не передавились. Ну драка разумеется - соседский кусок, он ведь завсегда вкуснее.
Однако как Златомир на крыльцо вышел, так поутихли вроде. Облачён был князь в простую рубаху холщовую, красным узором понизу вышитую. Да в порты льняные. Да в лапти. А лицо печальное.
- Исполать вам, люди добрые. - голос князя был тихим, однако ж услышали все. И много горечи было в том голосе - Мир вам. Угощайся, да пей, голытьба площадная и ты люд святой юродивый. Ибо последние времена настают.
Тишина повисшая над двором, неожиданно дала трещину - подал голос старшой средь побирушек Касьян, прозванный Косым
- Исполать и тебе, светлый князь. Благодарствуем за ласку, да за привечание. Да за застолье. Токмо отчего ж последние.
- А от того, Касьянушка. Иль не ведаешь, что Царевича женют не сегодня-завтра, на басурманке, да и закончится тогда Царство Русское. Потому плачьте, дети мои в голос, да молитесь за здравие царевича Ярослава, да и моё тож. Ибо не быть царевичу государём Руси, а быть шутом в Халифате Хазарском. Да о себе возрыдайте - ибо быть вам битым и на потеху халифскую псам скормленным, ибо не верят басурмане, что подавать надо. И юродивых не почитают.
- Да нешто правда - ошарашенно вопросил Касьян
Вместо ответа Златомир рухнул на колени и крестясь на далёкий купол Аники в голос завыл
- Прости Господи, что не ценили, что дадено. Защити, Господи, в годину чёрную.Не дай погибнуть, от руки басурманской. Вразуми, Господи государя нашего, Святолюба. Сохрани, Господи, царевича Ярослава, от шага нежеланного.
Нищие стоная и плача падали на колени и молились.
Постепенно подворье пустело. Последнего, известного юродивого Гришеньку, князь задержал
- Вещать что, ведаешь ли? - вопросил сурово. Но тихо
- Не сумлевайся, княже. Всё будет - блеснув неожиданно осмысленным взглядом, ещё тише сказал Гришенька. После чего глаза закатил, пустил слюну по бороде и завопил - А-а-а! Птица чёрная с неба падала. С неба падала беды несла. Берегитесь людии-и!!!
Последнее "и" раздалось уже за воротами.

Сообщение отредактировал Момус - 16-09-2006, 17:32

(совместно с Telperiel и Момусом )

Ярослав вышел во двор и увидел, что Святославу не пускают на царский двор. После разговора с царем ему требовалось выплеснуть накопившуюся злость на ком-нибудь, а тут и повод искать не надо.
- Вы, почему не пускаете боярскую дочь на царский двор? – Ярослав быстрым шагом приближался к Святе. – Прекрасно же знаете кто она и удерживаете ее? Сгною в тюремных подвалах!
Свята даже опешила.
- Э, царевич! Тише, свет мой! Ты прав, но глянь на меня - я бы сама себя не пустила. - Свята хихикнула. - А Сенька ни при чем, он приказ выполняет!
Ярослав взял Святу под руку отвел ее в сторону.
- Кое-что случилось и мне нужна твоя помощь, - тихонько начал Ярослав и рассказал Святе о приказе батюшки и о том, что ему сейчас надо идти в гости к князю Златомиру. – Приводи себя в порядок и встречаемся здесь.
- Ой, - опешила Святослава. - Хорошо, царевич. Жди меня. Я быстрее ветра.
С этими словами Свята исчезла, как и не было.
Расставшись со Святославой Ярослав, сев на коня, поскакал к терему Златомиру. По пути, увидев большое скопление убогих и нищих, что шли в его сторону, очень удивился, ведь праздник богини Карны, только завтра. Но, проскакав мимо них тут же забыл об увиденном.
А вот и княжий терем. Спрыгнув с коня горячего, кинул он поводья подбежавшему мальчугану.
- Передайте князю, что царевич явился. И видеть хочет сиятельного князя.
Князь Златомир вышел на крыльцо, дабы лично встретить дорого гостя. Поклонился в пояс, не дрогнув, хоть и суставы захрустели.
- Исполать тебе, свет царевич. Благодарствую, что приглашением не погнушался. Пойдём во светлицу. Ты поди голоден. С утра-то вона, сколько время прошло. А там уж и стол накрыт. Девки самовар раздухарили. Да и покрепче чего найдётся. Для мужчин настоящих.
- Я бы и рад отведать браги хмельной, да меда сладкого, - начал Ярослав, - да царь-батюшка порученье дал. Срочно велел исполнить, поэтому только чаем лишь угощусь, да пирогом с квашеной капустой, коли найдется.
- Для гостя дорого, завсегда.
Златомир проводил Ярослава в горницу, где уже накрыт был стол, ломившийся от снеди. А ещё красовался на столе пузатый, с сияющим боком самовар.
- А что, царевич, - голос Златомира остался прежним - ласковым, и смотрел участливо, только что-то такое жёсткое было в глазах княжих, с прожелтью, что вспоминалось невольно и не всем известное прозвище - Волчий Взгляд - небось, радость на сердце - невеста заморская. Свадьбе быть скоро. Только что-то хмур ты с лица. Нешто не по нраву что?
Насторожился царевич, уж больно хорошо он знал Златомира, а тут еще про свадебку, будь ей не ладно, спрашивает:
- Отчего же не по нраву, - царевич взял кусок сахара и откусил кусок, запив его горячим чаем. – Невеста не боярская дочь, царских кровей, хоть и не наша. Тока запаздывает зазноба моя. Видать в пути чего произошло. Вот еду встречать.
- Дело нужное, - покивал головой Златомир. - А что ж Мелислава?
- Как говорит батюшка, - Ярослав подул на горячий чай, что был налит в чашку из дорогого восточного фарфора, - дела государственные превыше личного. Да и не люба мне Мелислава, хотя и красива и походка как у лебедя.
- Государь наш, светоч мысли - князь откинулся на спинку стула - только иногда и на солнышко тучки находят. Ты царевич не гневайся, однако ж скажу. Дело со свадьбой - пагубное. Металл даже ломается, ежели накалять долго, а тут не токмо жизнь человеческая, но дело государственное. Нешто ты царевич бык, чтоб тебя хомутом. Не верю я, что не станет войны больше, ежели свадьба свершится. И ты прикинь, ибо умён сам, а ну как свергнут халифа басурманского. И что? А ты уже женат и одни боги ведают на любой ли.
«Ох, и хитер ты, светлейший князь», - подумал про себя царевич. - «Вон куда загнул. Даже слово поперек не скажешь, кругом прав, как ни крути.»
Ярослав взял с блюда серебряного пирог и засунул себе в рот, что бы не сболтнуть чего лишнего. Пусть светлейший раскроет свои карты первым, а он подкрепится перед дорогой дальней.
Златомир же, казалось, вообще отвлёкся от мыслей о свадьбе. Отхлебнул из блюдца расписанного цветами чудными, чайку горячего. Закусил ватрушкой и глянул в окно
- Хорошая весна ныне. Охоту учинить, что ли. Как царевич свет, не погнушаешься приглашением на тура поохотиться?
- Отчего же не поохотиться. Доброе дело зверя лесного загнать, - молвил царевич, прожевав пирог.
- Один ли суженную встречать едешь? А то, людей дам, кабы чего не случилось.
И чего светлейшего носит из стороны в сторону. Он уж было обрадовался, что тему сменили, а тут опять свое гнет.
- Благодарствую за заботу, светлейший князь, - Ярослав поставил чашку на блюдце. – Со мной едут верные мне дружинники. Вот как раз они сейчас ждут меня, когда я приду к ним.
- Ин ладно - Златомир улыбнулся, спокойной радушной улыбкой. - А над словами моими, поразмысли Ярослав. Время покамест есть. А ежели что, нужда какая возникнет или совет воспотребуется, так завсегда помогу. Ещё чайку? Или до мёда созрел?
- Благодарствую, но от меда потом голова тяжелая, а мне дорога дальняя предстоит, - молвил царевич, вставая из-за стола дубового. – Кланяйтесь от меня домочадцам своим.
Златомир проводил дорого гостя до ворот. Стремя придержал, чтоб Ярославу удобнее сесть в седло было.
- Лёгкой дороги тебе, свет царевич.
- И вам не хворать, - сказал Ярослав и, ударив коня нагайкой, поскакал в царский терем, где уже должны были ждать его дружинники и Святослава.

Сообщение отредактировал Hideki - 16-09-2006, 20:11

Свята пришла в срок. Переполошив всех домашних, всех сенных девок, перепугав мать до полусмерти истерзанным видом, Святослава чисто вымылась, кое-как нарядилась в праздничное платье, распустила волосы и немного повеселела с лица.
- Коня мне, - бросила боярышня конюху, плавно, что твоя лебедь, вплывая в конюшню. - Вон того, Снежича.
Ослепительно-белый жеребез был взнуздан и оседлан, Свята села на него, прикрыла лицо покрывалом тончайшего тканья - и пустила коня галопом. Опаздывать нельзя, а то царевич заждется.
Доскакав до царского дворца, Свята не стала спрыгивать с коня, чтобы не вымарать ног и платья. Снежич фыркал и бил копытом, но нарядная, посвежевшая Святослава застыла, словно каменная, в седле, высматривая царевича.

Прискакав к месту встречи, Ярослав увидел, что семеро дружинников и Святослава уже ждали его.
- Дорога не близкая, поэтому советую экономить силы, - Ярослав осмотрелся и увидел, что рядом с тремя другими дружинниками стоят оседланные кони без седоков. Значит эти кони для принцессы Самиры и ее свиты или вещей. Предусмотрительно, отметил про себя царевич.
- Хочу заметить одно, - начал он, - когда прибудем на место, то ни словом, ни жестом не показывайте, что я царевич. Пусть покажут себя со стороны, гости чужеземные.
Ярослав кивнул Святославе в знак того, что бы она ехала рядом с ним.

Склонив голову в приветствии, Святослава объехала дружинников царевича и встала по правую руку от него. Пустив коня легкой рысью, Свята посмотрела вдаль, потом тихо прошептала царевичу Ярославу:
- Везет тебе все-таки, Ярошка. Как-никак, женишься. А я как ходила в девках, так и хожу. На роду мне, что ль, написано...
Глаза у Святы были сердитые и печальные. Во всех своих бедах девушка корила только себя.

- Какие твои годы, Свята? – Ярослав улыбнулся девушке. – Может в этом лесу, по этой дороге где-то впереди, идет одинокий парень и так думает про самого себя. И тут на него нападают разбойники. А здесь появляешься ты и спасаешь его от ужасной участи. А он в знак благодарности предлагает стать его женой.
За разговором они выехали из Царьграда через Золотые Ворота и по Южному тракту отправились на встречу принцессе Самире.
- А на самом деле, я ведь не хочу жениться…Может и прав был Златомир?

Святослава хихикнула на предположение Ярослава о бедном заблудившемся парне, а потом посерьезнела.
- Самира должна быть хорошей девушкой, - проговорила она. - Мама рассказывала мне о халифе и его жене. Хорошие они люди. А если что - я с Самирой очень хочу подружиться. Я ведь и им, и вам родня. По крови.
- А Златомира не люблю, - фыркнула она.- Остерегайся его, Яроша. Он знает больше, чем говорит. Чужая душа - потемки.
Помолчав, Свята добавила:
- Да, именно так.

- Я все это прекрасно понимаю, но вдруг батюшка ошибается и династический брак это не последний шанс на мир между нашими государствами? – Ярослав оглянулся назад и посмотрел на Царьград, который с каждой минутой становился все дальше. Он любил этот город, любил свою родную страну с ее зимними холодами, когда и на улицу, бывало, не выйдешь, а летом здесь парило, как в бане, которая так славится на весь мир своим тяжелым жаром.
- Златомир намекал на брак с Мелиславой, - он улыбнулся уголкам губ. – Ты можешь представить меня и Мелиславу мужем и женой? Свята, а если кто-нибудь, кто тебе по нраву, кто люб тебе?

- Он, может, и не последний, зато самый возможный, - улыбнулась Свята. - Батюшка твой мудрый человек, на то он и царь. Все понимает, потому и принял такое решение.
- А что до Мелиславы-красы... - Свята задумалась, озорно блеснула глазами. - Может, выдать её замуж за купеческого сынка? То-то весело ей будет... Да нет, сынка жалко... - Святослава залилась звонким хохотом.
- Нет, Яроша, никто мне не мил до сих пор, - отсмеявшись, промолвила княжна. - Знаешь ведь, царевич, какова я. Бес-девка. В платье мужское наряжаюсь, с посохом бегаю, на коне не хуже воина держусь. Тот, что меня в жены возьмет, тверже камня и мягче ветерка лесного быть должон. Знаешь, что Мелиславины девки про меня говорили? Хитра, как змея, и выпить не чужда. Сплетничают, ведьмы этакие. Так если меня все с их слов знают - кто меня возьмет такую? Век мне в девках сидеть. Вот уж думаю, как кто скажет - выдь за меня, - не посмотрю кто. Выйду. Даже коли Сенька-стражник молвит.

Не спокойно было Мелиславе после разговора с Чернавой. Не поймешь, то ли радоваться, то ли кручиниться... Если не лжет ведьма, то приедет Ярослав с кошкой серой на смех всем, и тут она, Мелислава, с поддержкой своей, да лаской к царевичу. Тот сразу и поймет, кому надо царицей будущей стать! Но коли солгала Чернава... Волосы ведь ей девица отдала, может и порчу наложить, али ещё мерзость какую.
Совсем сомнения боярскую дочь загрызли, и решила она к Златомиру отправиться, вот уж кому в уме и рассудительности не откажешь, и свадьба ему эта тоже поперек горла.
Так и порешила Мелислава, и уже через краткий срок стояла нарядная перед теремом князя.
- Здравствуй, Златомир, не откажешь мне в гостеприимстве своем?