Kojo no meian, Свет и тени старого замка

[Далара >>>]

Любопытство пересилило гордость, и Миеликки спросила, можно ли посмотреть монеты.
- Конечно, держи одну.
Старик умудрился ловко подбросить кругляш, но после этого сразу же потерял интерес к этому разговору. Девчонка нужна ему совершенно не для того, чтобы все время посвятить ее просвещению в подобных вещах. Тут, наконец, вернулся хозяин с двумя подносами в руках и, поставив их перед Тошимару и Миеллики, низко поклонился, сразу же скрывшись от столь пугающих посетителей. Колдун вытер руки мокрым полотенцем, взял палочки и приступил к постепенному уничтожению принесенной ему еды.
Посмотрев на него, Миеликки тоже вытерла руки полотенцем, от чего оно из белого превратилось в буро-серое – остатки лесных похождений, особенно падений. И тут возникла проблема. Если к супу (а что это именно суп, сомнений не возникло) прилагалась хоть и очень странная, но ложка, то палочки в руках Тошимару ввели Миеликки в недоумение. Она заколебалась между возможностью наброситься на более-менее понятную еду прямо сейчас и возможностью научиться, пока колдун ест. Желудок возобладал над интересом, и Миеликки схватилась за ложку. С первой попытки не получилось удобно положить в руку непривычный столовый прибор: ручка заканчивалась как раз там, где за нее хотелось взяться. Впрочем, борьба с ложкой много времени не заняла. Девчушка понюхала суп, пахнущий чем-то совсем чужим, и зачерпнула. Вкус тоже странный. Тут желудок взбунтовался, и Миеликки в мгновение ока выхлебала всю плошку, не особенно заботясь о звуках, которые издает.
Суп кончился, а есть еще хотелось, что за беда. Колдун невозмутимо поедал двумя тонкими палочками нечто маленькое и белое. Прямо муравьиные личинки, только побольше. Фу, гадость! Рядом в отдельной плошке переплелись тонкие белесые полупрозрачные червяки. Как они это едят вообще?! Миеликки точно не будет. А что же есть тогда? О, вот какие-то пирожки! Тошимару даже съел один и ничего плохого с ним не сделалось.
Подражая колдуну, Миеликки взяла в правую руку палочки... и они немедленно перекрестились, а концы разъехались в разные стороны. И что теперь? Как?.. Подсмотрела у «наставника». У него они лежат совсем не так, и вообще двигаются будто сами. Левой рукой переложила палочки у себя в правой. Попробовала двинуть – опять разъехались. Ну есть же хочется! Пирожки стали милее всего на свете. Решив, что не мытьем, так катаньем, Миеликки взяла палочки в обе руки – по одной на каждую. Так-то они не разбегутся. Взяла с двух сторон в пирожок. Ура! Нет... Тот оказался ловчее и выскользнул, как угорь. Второй заход. Миеликки со всего размаху ткнула палочками в кусок теста. Во все стороны полетел соус, но деться пирожку было некуда, и он повис, побежденный. Но до рта донести его не удалось. Оказалось, он только притворялся мертвым, а едва она ослабила внимание, тут же и соскочил. Миеликки разозлилась и цапнула мокрый кусок теста с начинкой рукой. Торопливо засунула в рот и сжала зубы, пока тот не выскочил обратно.

(с Хикари)

[Хикари >>>]

Последние защитники деревни падали под мечами воинов господина Куремото, когда из дома старосты вышел пожилой уже воин, на доспехах которого красовался знак клана Санада. Крепкий и высокорослый, он и без коня не терялся среди всадников, посланных сегуном. Нагината в его руках недвусмысленно наклонилась в сторону воинов господина Куремото.
-Неужели к нам пожаловал верный пес самого сегуна? – с усмешкой произнес воин, - Скажи, ты всегда стоишь в стороне, когда твои воины убивают лучших людей страны?
Самый рослый из всадников, до этого не принимавший участия в бое, выехал вперед, и. ловко спрыгнув с коня, произнес:
-Санада Хакуоро, ты и твои воины восстали против сегуна этой страны, Токугава Иэясу-сама, да будет вечно с ним помощь ками. Если у тебя есть честь, смирись и умри.
Старый воин лишь рассмеялся:
-Ттвой сегун - первейший из мятежников! Это он захватил власть над страной, пролив кровь тех, кто действительно должен был править. Так что смириться и умереть следует тебе.
-Значит, нас рассудит битва. Один на один, - Куремото Ёрио (а это был именно он) дал воинам знак не вмешиваться и, достав катану из ножен, приготовился к бою.
-Неужели сам Куремото-доно снизошел до боя со мной? – все с тем же ехидством произнес Хакуоро и в следующий момент побежал на врага.
Силы еще не покинули старого воина, и даже отбить удар мятежника Санада было сложно, не говоря уже о том, чтобы увести нагинату в сторону.
Когда оружие мятежника пролетело в сантиметре от волос Ёрио, самурай отпрыгнул в сторону и, отдалившись на некоторое расстояние от мятежника, произнес все так же спокойно, будто бы пару мгновений назад не был близок к смерти:
-Ты хороший воин. Мне жаль, что судьба поставила нас по разные стороны этой войны. Но мы ведь всего лишь простые солдаты, и от нас ничего не зависит, не так ли? В любом случае мне приказано убить тебя, и поэтому я не буду ее сдерживать.
В следующий момент Ёрио максимально приблизился к противнику, и уклонившись от летящей на него нагинаты, снова отступил назад.
Хакуоро простоял с минуту неподвижно, и рухнул на землю. Из распоротого живота обильно текла кровь.
-В этом доме мои жена и дети. Ты ведь хочешь убить и их?- с трудом произнес поверженный старик, - Я знаю, что ты сделал в…
Так и не закончив фразу, старый мятежник погиб.
Ёрио, не произнеся ни слова, запрыгнул в седло, и, направив коня в сторону ворот, обернулся к воинам.
- Морито и Морибе за мной, а всем остальным позаботится о раненых. Нагоните нас ночью.


-Нет, Оборо, вы отнесете мой подарок Токисаде-доно, - повторил Ёрио одному из трех всадников, - было бы невежливо не засвидетельствовать свое почтение по прибытии в Утстуномию. А я хочу немного отдохнуть.
После чего он, не дожидаясь очередной попытки командующего возразить, вошел в чайный домик.
Посетителей было немного, что и неудивительно, поскольку в это время, а сейчас шел час Быка, большинство населения города было занято какими-то своими делами. Но все же и пустым заведение назвать было сложно. Ёрио намеревался занять один из пустующих столиков, но тут почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись в ту сторону, он увидел молодого юношу в одежде простолюдина, рядом с которым стояли такояки и кувшинчик с саке. Но в том, что взгляд принадлежал ему, не было никаких сомнений. Господин Куремото отлично знал, что он означает. И понимал, что этот человек не так прост, каким хочет казаться. И было бы неплохо хотя бы узнать, что он из себя представляет.
Заказав еще два кувшинчика саке, Ёрио подошел к столику юноши.
-Могу я присесть за этот столик?
Незнакомец лишь кивнул.
-Ты показался мне интересным человеком, не назовешь свое имя? – мягким голосом спросил Ёрио, заставляя себя улыбнуться, - Извини, не вежливо начинать разговор, не представившись. Меня зовут Ёрио.
-Шуске, - коротко ответил юноша.

Сообщение отредактировал Хикари - 10-08-2006, 15:38

[SonGoku >>>]

Некоторое время назад, провинция Микава


Кто-то потом сказал, что церемония могла быть и более праздничной, если бы не скаредность господина Иэясу. А когда на шутника посмотрели косо, он поправился: «прижимистость». «Грозный старец» с утра чувствовал себя неважно, хотя бодрился и никому не позволял сказать хотя бы слово о самочувствии. Может быть, поэтому он опоздал, хотя любил всегда приходить вовремя, будь то на поле битвы или свидании с женщиной. При этой мысли у сидящего посреди пустой комнаты молодого человека дернулся уголок рта. Сложно представить господина Иэясу с женщиной, хотя если в каком вопросе он не воздержан, так в этом.
Теншо Токисада сложил руки на коленях. Он ждал так долго, и последние короткие секунды кажутся вечностью.
Перегородка за их спинами отъехала в сторону и в комнату вошел Ёрио. Самурай посмотрел на Токусаду, сидящего в середине пустой комнаты и с улыбкой произнес:
- Опередил меня? Я думал, что приду первым.
Ёрио сел рядом с молодым человеком, и, посмотрел на потолок.
- Интересно, кто станет новым наместником Шимоцуке?
Сегодня волосы его собеседника были собраны в скромную, приличествующую случаю прическу, иначе бы косой взгляд, брошенный Токисадой, наткнулся бы на преграду из густых волос.

(совместно с Хикари)

[Хикари >>>]

- Зачем тебе мучить себя подобным вопросом? - улыбнулся молодой человек. - Кто бы им ни стал, назначат достойного.
- Ты же знаешь, что для меня значит эта провинция, - Ёрио перевел взгляд с потолка на собеседника и добавил, - но ты, конечно же, прав.
- Хочешь ее получить?
- Шиобара, с ее целебными горячими источниками. Деревня, к которой всегда проявляли интерес, - Ёрио мечтательно закрыл глаза, - Шимоцуке - она как аппетитный кусок окономияки.
Токисада рассмеялся и, спохватившись, прикрыл ладонью рот. Слуга отодвинул внутреннюю, украшенную рисунком в виде золотистых облаков на рассвете перегородку, и в сопровождении телохранителей в комнату вошел теперь уже единовластный правитель страны. Молодые люди склонились в почтительном низком поклоне и оставались в такой позе, пока рассаживалась небольшая свита и несколько приглашенных по неведомой причине гостей. Они не выпрямились, пока сам господин Иэясу не потребовал от них этого.
- Ну, - чуть слышно проговорил Ёрио, так, чтобы слышал только его собеседник, - Пусть ками улыбнуться нам.
В следующий момент он уже молча смотрел на наместника, и лицо его казалось высеченным из камня.
(SonGoku mo)

Сообщение отредактировал Хикари - 10-08-2006, 23:13

[SonGoku >>>]

Господин Каку был озабочен: ему не хотелось покидать хозяина темной ночью, но речные запахи и негромкий плеск воды в прибрежных тростниках манили обезьянку обещанием вкусных мидий, ракушек и, может быть, даже улиток. Зверек подергал за веревку, которой был привязан к седлу. Конь переступил с ноги на ногу и фыркнул. С узлом не пришлось долго возиться, это слуги затягивали его потуже, на совесть, а хозяин не особенно утруждал себя. Вскоре господин Каку, пробравшись сквозь заросли, уселся на мокром песке в ожидании подходящего момента. Ловкое стремительное движение лапой, и в пальцах зажата черная скользкая раковина, внутри которой (нужно лишь постучать ею о камень или разгрызть, но тогда на зубах будут скрипеть осколки) спрятано угощение.
Спустя короткое время речная волна вынесла на берег новую мидию, отыскать третью не составило большого труда, а вот четвертую господин Каку упустил. Он отложил ее в кучу к остальным, а когда прискакал с пятой, выяснилось, что мидия уползла обратно в воду, оставив за собой тонкий извилистый след.
Берег был завален перламутровыми скорлупками, а господин Каку поедал уже седьмого моллюска, когда в омуте плеснуло что-то тяжелое, огромное и опасное для небольшого зверька, с могучей пастью, способное не просто уволочь обезьянку на дно, но и, вполне возможно, заглотнуть ее целиком в один присест. Несмотря на доблестное имя, господин Каку был осторожен, чтобы не сказать трусовать, и немедленно вскарабкался на ближайшее дерево, спустившее плети ветвей почти до самой воды. Поэтому и заметил не тольког усатую длинную тень, скользившую под поверхностью волн, тускло поблескивая в лунном свете округлыми боками, но и двух странных людей. Одного маленького, не выше самого господина Каку, в смешном колпачке и нелепой, неудобной одежде с непонятным предметом под мышкой, другого - большого, еще более необычного.
И, возможно, несущего одинокой крохотной обезьянке угрозу. С дикими верещанием зверек оскалил клыки, давая понять, что так просто не отдаст драгоценную жизнь.

На поросшем высокой травой лугу неподалеку от реки Теншо Токисада приподнялся на локте и вслушался в ночь. Затем бесшумно поднялся, поправляя за поясом мечи.
- Надо проверить, в чем дело, - негромко произнес молодой наместник. - Господин Каку любит привлекать всеобщее внимание собе, но редко поступает так понапрасну.

[Далара >>>]

Завтрак устроили в саду. Масачика, правда, настаивал на обозначении его ужином, мол, синоби могут есть и поздно, а для завтрака слишком рано, до рассвета далеко. К тому же, спать они еще не ложились. Добросердечный дядюшка пытался уложить Макуро спать, предпринял несколько попыток, да так и не преуспел. Пожурил племянницу за упрямство (в ответ получил сообщение, что это черта семейная) и велел накрывать на стол. В саду под акацией Такэ и нашел их. Запыхавшийся, он уселся за стол и несколько секунд лишь сопел. Масачика предложил ему рисовый колобок, в который Такэ, благодарно кивнув, и взгрызся. Съев, начал рассказывать.
- У нас некоторая буча.
Масачика поднял бровь, Макуро невозмутимо хлюпала супом, но смотрела при этом на рассказчика.
- Наместник съездил в храм, даже обратно вернулся, хотя что за вожжа попала ему под хвост ехать ночью, непонятно. Но вернулся... вернее, не совсем. Но я лучше по порядку. По дороге на процессию было совершено нападение.
Такэ посмотрел Макуро в лицо, та неопределенно хмыкнула и кивнула, то ли соглашаясь, то ли показывая внимание.
- Свита приехала с шумом-гамом, и сразу послали за доктором и полицией. Они так громко обсуждали происшествие, что даже подслушивать не нужно было. Из паланкина, я видел, кого-то вытащили и внесли в дом. Но доктор сказал, что ранена девушка, одна из двух ближайших телохранителей Теншо.
- А сам наместник? - впервые подала голос Макуро.
- Его я не видел. Сказали, что он утомился и отдыхает. К нему даже доктор не ходил.
- Ты не видел его совсем? - уточнил Масачика.
Я наблюдал в тени изгороди за приездом процессии, но в паланкине был не наместник. Возможно, я не заметил, как он прошел.
- Или его нет в доме, - дополнила Макуро.
Повисло молчание.
- Мне еще нужно к инспектору.
Такэ встал, поклонился и оставил дядю и племянницу под акацией.
- Не вздумай бежать его искать, - сказал Масачика в воздух, примериваясь к очередному рисовому колобку.
Макуро, не сомневаясь, что замечание относилось к ней, только хмыкнула.

Сообщение отредактировал Далара - 14-09-2006, 9:19

[Reytar >>>]

Дождь освежал, обжигающе холодные капли били по лицу и груди, стекали по бокам, будоража и разгоняя кровь, постепенно возвращая силы усталому от боя и призывания духов, телу. Старое Солнце прищурил глаза, погружаясь в теплый омут памяти и грез. Он вновь видел дела прошедших дней, дела доблести своих родных и друзей, да и свои дела – тоже. Он видел, как еще будучи юным, смог убить белого бизона – почитаемого всеми равнинными племенами как посланца Отца-Солнце, как собственноручно, под присмотром Красные Крылья смог покрыть священную белую шкуру волшебными символами, как принес ее в жертву Солнцу, повесив на самый верх священного типи, сооруженного в месяц спелых ягод совместно всеми племенами Союза Черноногих. Он вспоминал, как тогда же, у священного типи, исполнял обет телесных мук, трое суток постясь и шагая вокруг шатра, таская за собой четыре медвежьих черепа, которые были привязаны к кожаным ремням, продетым в специально сделанные надрезы на коже икр и у лопаток. Он вспоминал свой первый успешный бой, в ущелье Никогда-Не-Смеются, бой в котором удалось заманить в засаду и полностью перебить полусотенный отряд ассинибойнов, намеревавшихся совершить набег на селения союзного пикуни племени оджибве. Он вспоминал свои встречи с Апауком-Дарителем-Достатка, самым знаменитым жрецом солнца, который умел заманивать стада бизонов к обрывам заранее подготовленных ловушек и заставлять их бросаться вниз, навстречу смерти, обеспечивая племена Союза Черноногих и их друзей мясом, шкурами и всем необходимым на холодные зимы. Он вспоминал свои противоборства с волками, серыми медведями, воинами враждебных племен и неупокоенными, алчущими крови и живой силы, духами. Он долго смотрел в омут памяти и грез, но когда наконец открыл глаза, то понял что вокруг натекла изрядная лужа, покрывавшая лицо и грудь корка нанесенных кровью рисунков смыта дождем, в тело вернулись силы, а есть хочется просто зверски. Еще раз прислушавшись к себе, индеец понял что начинает замерзать, после чего с трудом сел, скрестив ноги, отмыл под непрекращающимся дождем лезвия ножа и томагавка, после чего неторопливо направился внутрь храма, туда где уже сидели его спутники и откуда так призывно пахло недавно закопченным мясом.

[Daelinn >>>]

Рори жевал хлеб и сосредоточенно разглядывал металлические пряжки на старых башмаках. На коленях, поверх когда-то бледно-, а теперь уже грязно-зеленых льняных штанов был развернут кулек с тремя булочками. Коротко остриженные светлые волосы были растрепаны, на лице остались темные разводы после блуждания по тоннелю. Глядеть вокруг у мужчины не было никакого желания, по крайней мере, он старательно убеждал себя в этом. Ну что интересного можно увидеть у реки? На самом же деле фермеру было чертовски страшно не только выглядывать наружу, но и вылезать из-под моста. Сооружение это вселяло хоть какую-то уверенность своей добротностью. Еще бы не вселяло: Ро, привыкший переходить канавы по наспех перекинутой на другую сторону доске, а через речки перебиравшийся на цыпочках вслед за своей кобылой - того и гляди нога ухнет в проломленную в настиле дыру, - теперь этот самый Ро сидел под каменным сводом, представляя себе тот замок или город, что ну просто обязан был находиться поблизости. Сознание в данном случае никак не влияло на бытие, ибо сдвинуть ирландца с места сейчас мог разве что глобальный катаклизм, либо вывеска "Старый Эд" в пределах видимости. Впрочем - крестьянин прошлепал к реке, увязая чуть ли не во всю высоту ботинка, присел на корточки и зачерпнул горсть воды - скорее второе, и то вряд ли. Ро прекрасно помнил, что у "Эда" таких мостов нет мили на три вокруг. Фермер попробовал воду - ничего, пить можно. Лучше бы, конечно... Нет уж, оставим на "всякий случай". А пока дожевать бы эту булочку, последнюю припрятать подальше и заснуть до утра. Авось проснусь в своей постели...

Что бы ни изображал из себя О'Догэрти, развалившемуся на траве фир дарриг уж точно не было ни до чего дела. Фейри привалился одним боком к своему ненаглядному истеричному инструменту и, судя по всему, считал молнии на далёком небе. Ходили слухи, что фир дарриг живут исключительно на виски - Пэдди мог только громко фыркать в ответ на подобные слова, не забывая тут же поинтересоваться, нет ли у собеседника фляжки с оным. После беспросветного обжорства (точнее - пьянства) в Волшебной Стране ему и так светило заслуженное голодание, а вот если бы те слухи были правдой... Да-а, глупая смерть...
От забавной мысли о собственной эпитафии (забавной, потому что невероятной) карлика отвлёк вопль откуда-то с дерева.
- О-о! Добрым ликом явись, подойди, покажись! – завопил в свою очередь фейри, вертясь на месте, подпрыгивая и заставляя зелёную кисточку на колпачке забавно плясать, отчего та иногда доставала его по носу. Чего он ожидал от маленького животного, скалящегося на него с ветки, доподлинно неизвестно, тем более что категории добра и зла для представителя "доброго народца", известного своими пакостями, были весьма относительны.
Не дождавшись от аборигена иного приветствия, Пэдди сгреб замерзшими пальчиками волынку, норовившую свалиться за спину, и после некоторой возни и путаницы устроил ее поудобнее. Еще миг - ответ местным жителям не заставил себя ждать. Дикий, пронзительный визг волынки заставил Рори подавиться последним кусочком хлеба, но фейри уже давно привык к этому: что бы малышка ни делал, вечно случится побочное явление, за которое у него захотят отобрать всё издающее звук, а его самого - утопить в ближайшем ручье. Горе-музыкантом он не был, отнюдь. Но любил иногда побесить слушателей.

[Далара >>>]

Омура Такахару

Утро ничуть не предвещало всего, что мне предстояло узнать днем. Жена приготовила изумительный завтрак, она в этом деле мастерица, отчасти потому я на ней и женился. Когда пришло время идти на работу, жена проводила меня добрым напутствием. На этом, собственно говоря, хорошее и закончилось.
На входе в общее служебное помещение меня поджидал один из minarai-yoriki* - Акари, не всегда сообразительный, но очень упорный и трудолюбивый молодой человек. Он был очевидно чем-то подавлен, смущен и переминался с ноги на ногу все время, пока я здоровался с проходящими мимо сослуживцами.
- Акари-кунджи**, - обратился я к нему, убедившись, что он никуда не уходит, - ты хочешь о чем-то поговорить со мной?
- Да, господин инспектор. – Акари покраснел, потупился.
Я взял его под руку и отвел в дальний угол, где никто бы нам не помешал. Там я спросил его о причине. Ученик собрался с силами и рассказал.
- Понимаете, вчера меня позвали слуги наместника, сказали, что случилось нечто необычное, и срочно требуется присутствие полиции. Наверное, они позвали меня потому, что больше никого поблизости не было...
Я припомнил, что как раз вчера вечером мы с приятелями ушли в мало кому известное заведение (как будто такие вообще могут существовать в маленьких городах вроде нашего, но тем не менее). Никто не знал, куда мы пошли, все хотели отдохнуть от забот. И вот, пожалуйста, как назло.
- И что же случилось у наместника? – спросил я и добавил про себя: «Опять накуролесила его юная охрана?»
- Я... я не знаю, - промямлил Акари и уставился в пол.
- Почему же ты не знаешь? – поинтересовался я, глядя прямо на его косичку, торчащую кверху, словно камыш из пруда.
- Господин Такэ остановил меня, когда я уже был готов войти в дом. Не знаю, откуда господин Такэ там появился. Он сказал, что я не должен туда идти, что он сам пойдет и все узнает.
- Ты сделал правильно, уступив ему, - утешил я мальчика, но на самом деле действия Такэ были немного странны. Почему он оказался там в это время? Почему не взял ученика с собой?
Акари засветился от радости, что его преступление не слишком серьезно, и наказание ему не грозит.
- А потом, - добавил ученик, - господин Такэ зачем-то пошел в дом Тоидзуми. Он туда пошел сразу после дома господина Мацуоки. Я сам видел.
Это тревожило. Такэ полагалось сначала рассказать мне о таком важном деле и только потом идти куда-то. Не понравилось мне, что из этого могло следовать, совсем не понравилось.
Я отпустил Акари заниматься делами, а сам отправился на поиски своего помощника. Долго искать не пришлось, Такэ сидел в углу и что-то старательно писал в свитке. Я сел напротив и стал ждать, пока он обратит внимание, что случилось почти мгновенно. Такэ поднял голову, увидел меня и приветственно наклонил голову, пожелав мне доброго утра.
- И тебе хорошего утра, Такэ. Расскажи мне о вчерашнем.
Он нахмурился, отложил в сторону лист и приборы для письма.
- Вчера вечером я не нашел вас...
- Я знаю. Рассказывай, что случилось.
И он поведал о нападении на Токисаду-сама и своем недоумении по поводу наместника и его телохранителей. Ох, не ладное что-то с этим новым наместником. А уж про его способность притягивать неприятности и говорить нечего. Не повезло нам, вот что я вам скажу.
Когда Такэ закончил свой рассказ, я спросил его прямо:
- Как получилось, что со слугами наместника разговаривал ты, а не Акари-кунджи, которого позвали.
- Он еще ученик, - резонно ответил мой помощник. – Мог наделать дел или сказать ненужное в неподходящий момент.
Он был прав. Но тревога не оставляла меня, а ваш покорный слуга привык доверять своим чувствам, зачастую только с их помощью и придешь к разгадке путанного дела.
- Почему же ты не взял его с собой, чтобы он учился? – задал я следующий вопрос.
Такэ открыто посмотрел на меня, развеивая все сомнения в его честности.
- Дело слишком важное. Акари-кунджи еще не дорос до такого, ему там было не место, - заверил меня Такэ и я с облегчением поверил его доводам.
Я даже почувствовал некоторое раскаяние, что подозревал его во лжи и каких-то темных делишках. Чепуха. Такэ уже долгое время был моим помощником, а я взял и поверил словам мальчишки-ученика. Что-то превращаешься ты в подозрительного старика, Такахару, вот что я сказал себе. Чтобы хоть как-то притушить чувство вины, я пригласил его на ужин к себе домой, и Такэ с искренней радостью согласился. Я же говорю, жена у меня умница и искусница во всем, что касается еды, это вам любой из моих друзей скажет.

-------------
* minarai-yoriki – полицейский-ученик
** -kunji – обращение к ученику

[SonGoku >>>]

(на пару с Даэ)

Дикий вопль был ни с чем не сравним, так мог бы стенать доро-та-бо*, оплакивая утраченное рисовое поле. Токисада почти разочаровался, не увидев поднимающегося из жидкой грязи призрака с воздетыми к небесам руками. Зато, раздвинув клинком меча тростниковые заросли, он стал свидетелем зрелища, которое ему не скоро удалось забыть.
Карлик в красно-зеленом, забавно размахивая руками, пробирался по берегу к склонившемуся над рекой деревцу, периодически спотыкаясь о камни, попадавшиеся на пути под его крохотными ножками. Он практически не разбирал дороги из-за болтавшегося на боку странного предмета со множеством связанных друг с другом палочек. Судя по всему, он не заметил появления наместника или не посчитал его достойным своего внимания. Чуть подалее, под самым мостом, Токисада заметил еще один застывший силуэт. Этот был выше, значительно выше. Вид его был устрашающим... если б не растерянный, срывающийся от страха голос:
- Padreg... Pad! Cad e tharla?**
Господин Каку, скалясь и угрожающе вереща, метался вдоль ствола; Токисада в какое-то мгновение решил, будто обезьянка вот-вот с отчаяния кинется в воду, и даже подумал, что если бы не красный цвет ленточки, ничего бы подобного не случилось. Но когда он повязывал ее на шею любимцу, он думал о многом, но никак не о призраках давно исчезнувшего клана.
- Кто вы такие и что делаете здесь? - потребовал ответа наместник, несколько сомневаясь, что получит объяснение.
Карлик лишь дернул плечами, не отводя взгляда от обезьянки, а высокий человек обернулся на голос и отшатнулся назад. Неловко взмахнув руками, он удержал равновесие, но выронил какой-то свёрток. Тот с тихим шелестом покатился к воде. Некоторое время мужчина недоуменно смотрел на Токисаду, а потом выкрикнул несколько слов, из которых наместник не понял ни одного. Судя по интонации, фраза заканчивалась вопросом.
- Naomh Maria! Cad ata agat?!***
Показалось ему или нет, но кажется, великан в чужой одежде помянул Бирудзэн Марию, а значит, можно чуть-чуть успокоиться, потому что перед ним последователь Дзэзусу Кирисито, а вовсе не уши-они****, хотя того, кажется, застрелил из лука Ямада Курандо... Чего наместник не мог сказать про красно-зеленого карлика, вот этот явно был из рода йокаев. Не удивительно, что господин Каку так перепугался.
- Vobisucumu... - Токисада понимал, что перевирает слова, но у него всегда было плохо с латынью, сколько в него ее ни вколачивали. - Pa vobisucumu...

---------
* Дора-то-бо - призрак крестьянина, который с воем требует вернуть погубленное рисовое поле.
** – Пэд... Пэд, что такое, что происходит? (гаэл)
*** – Святая Мария! Ты кто?! (гаэл)
**** Негоро-но-уши-они - демон с человеческим телом, покрытым рыжей шерстью, длинными клыками, рогами и похожей на коровью мордой.

[Daelinn >>>]

(на пару с Сон)

Красно-зеленый тем временем добрался до дерева, где бесновался маленький зверек, и встал аккурат под ним, задрав голову кверху. Колпачок ядовито-зеленой расцветки не удержался и сполз на затылок, и карлику пришлось отвлечься от попыток познакомиться с местной фауной, чтобы не позволить ему упасть. Добрых полминуты малыш был занят собой, творя что-то у себя на голове. Когда же с этим было покончено, он громко вздохнул и развернулся к наместнику. Разглядеть выражение пухленького лица было невозможно, но, секунду помедлив, карлик снова потянулся к непонятной вещице на боку.
Токисада предупреждающе вытянул руку с мечом.
- Не вздумай!
Тот замер, поскреб рукой в затылке, шмыгнул носом и еще раз вздохнул.
- Ты кто такой, что не любишь музыку? - донеся до ушей наместника удивленно-обиженный, чуть детский голосок.
- Я люблю музыку, когда слышу ее, - возразил удивленно наместник; с этим смешным человечком не возникало проблем с недопониманием. - То, что я слышал до того, ею не было.
Карлик фыркнул и подбоченился, словно оскорбленный в лучших чувствах.
- Этот тоже слышит, но не понимает, - он дернул подбородком в сторону высокого наньбана, продолжавшего что-то бормотать сидя на земле.
Токисада не мог решить, исходит ли от человечка угроза или нет, но меч спрятал в ножны. За спиной хрустел тростником его пылкий, но не слишком удачливый телохранитель. Господин Каку перепрыгнул с дерева на плечо хозяину и крепко обхватил за шею, ища защиты и утешения. А карлик, оставляя за собой вереницу следов, а потом примятую траву, протопал разделявшее их расстояние и протянул вперед ручонку, кося глазами на зверька.
- Пэдди, - выдал он неожиданно дружелюбным тоном.
Наместник учтиво поклонился, стараясь не рассмеяться над забавной ситуацией.
- Теншо Токисада, - назвал он себя. - Откуда Пэдди-доно прибыл к нам на остров?
- Из сверкающих дворцов Волшебной Страны! - маленький человечек просто сиял от гордости. - Да и не собирался я к вам. Чуть-чуть ошибся. Это всё из-за него, - он снова зыркнул на своего спутника, тряхнув кисточкой на колпачке, - привязался аж из самой Эйрэ.
- Breag!* - очнулся тот и углубился в объяснения, которые для наместника были набором бессмысленных звуков.

---------
* – Вранье! (гаэл)

[Хикари >>>]

Чайный домик в Утсуномии
Собеседник не вызывал особого доверия у Шуске, да и было в нем что-то странное, то, что синоби боялся и ненавидел одновременно. Казалось, что он уже однажды видел этого человека. В любом случае, следовало быть осторожным.
Тем временем, Ёрио без лишних слов разлил саке по чашечкам, и, кивнув собеседнику, осушил свою. «По одежде, похоже, что человек знатный, а обычаев не соблюдает. Странный какой-то,» - подумал Шуске, но лишь кивнул в ответ, и опустошил свою чашечку.
-Что нового слышно в вашем городе? – снова заговорил самурай.
-Новостей у нас более, чем достаточно. Прибыл новый наместник Щимоцуке. Не знаю точно, может он не понраву кому-то пришелся, но на него сразу же было совершено покушение. Если бы не оранжевоглазый ронин, нанявшийся к нему на службу, - при этих словах Ёрио нахмурился, - то сейчас выбирали бы нового наместника повторно. Так что скучным наше время не назовешь. Еще и весть о смерти сёгуна.
Знатный собеседник несколько мгновений смотрел в лицо синоби, потом чуть иронично произнес:
-Шуске, Шуске… уж не ты ли ему мстил?
Юноше стоило больших усилий не изменить (как ему казалось) выражения лица.
-Что вы, господин, куда мне, ученику мастера по лаку? Да и вроде бы мне пока наместник ничего плохого не сделал.
-Твоя правда, - легко согласился Ёрио, - ну впрочем пора мне нанести визит вежливости Теншо-доно. Я хотел бы завтра снова увидеть тебя в это же время.
И, не дожидаясь ответа, он вышел.

Место встречи наместника и «демонов»
«Что за неуклюжий дурак?» - корил себя Косеки, пытаясь выбраться из ямы, в которую каким-то чудом умудрился упасть.
Еще более удручало то, что звуки раздававшиеся впереди могли предвещать опасность, а Токисада-сама там сейчас один. Да и кто еще сможет защитить наместника, если ни Косеки.
-ba-ka, ba-ka, - пропищал кто-то рядом с юношей.
Повернувшись на голос, он увидел маленького речного духа, с интересом наблюдавшего за оранжевоглазым ронином.
-Сейчас я тебе… - чуть сердито произнес Косеки, положив руку на тессен, но шутника и след простыл.
«Надо как-то выбираться отсюда, причем быстро», - но как юноше не старался ухватится за края ямы – ничего не выходило. В итоге, отчаявшись выбраться таким способом, Косеки, превозмогая жуткую боль в теле, снова превратился в лисенка.
Сумев вскарабкаться в этом обличье, Косеки со всех лап помчался к наместнику, и, даже забыв превратиться обратно, встал перед Теншо Такеши, правда попытка что-то сказать оказалась неудачной, поскольку у него получался лишь писк.
Наконец поняв, в каком положении он оказался, Косеки опасливо посмотрел в округе, и, решив, что теперь прятаться уже бессмысленно (не хватало только еще в одну яму упасть), и, приняв человеческий облик, склонился перед наместником и произнес:
-Прошу простить за задержку, Токасада-сама.

Сообщение отредактировал Хикари - 18-09-2006, 10:41

[Bishop >>>]

Дождь зарядил, похоже, надолго; стоило навалиться темноте, как сразу похолодало. Хаяши осмелел – или замерз – настолько, что выполз из угла, куда забился... или куда его положили, пока он был без сознания. Под головой обнаружился сверток с драгоценными свитками, и беглый чиго сразу повеселел. Среди свитков был один, самый любимый, который не разрешалось перерисовывать, а только обновлять время от времени – и то, учитель зорко присматривал за ним, как бы чего ни произошло.
Хаяши покосился на спутников, пока не решил, к удаче он встретил этих двоих или нет. Они не были похожи на демонов – разве что второй, со странными волосами, чужим лицом, необычной речью и такой же необычной одеждой, - но пугали почти так же сильно. Особенно рослый самурай с хмурым лицом. Повязка на левом глазу не скрывала плохо заживающего шрама; тот пересекал скулу. Рану нанесли, должно быть, недавно. Сейчас воин вроде бы спал сидя, непонятно. Второго нигде не было видно.
Чтобы успокоиться, чиго наугад вытащил один из свитков, оказалось – тот, с журавлем. Расстелил на дощатом полу. При свете старой масляной лампы и нескольких свечей, что нашлись в храме, птица на рисунке, казалось, пританцовывала от нетерпения, она рвалась на свободу.
- Я не знаю, как тебя отпустить, - признался журавлю Хаяши. – Поверь, я не стал бы тебя удерживать, я просто не знаю – как.

[Далара >>>]

Поев, Тошимару снова вытер руки и поднял взгляд на девчонку.
- Наелась?
Миеликки кивнула, дожевывая последний из странных пирожков.
- А куда мы теперь пойдем? – тут же вопросила она, едва рот оказался свободен.
Тошимару на некоторое время задумался, после чего подозвал прислугу, попросив принести ему перо для туши и лист бумаги, после чего начал что-то писать. В этот момент он выглядел настолько сосредоточенным, будто казалось, что даже если за его спиной будет рычать сотня голодных демонов - он и не заметит. Когда же он закончил, он скрутил лист бумаги в свиток, и, заткнув его за пояс, произнес:
- Искать твоего жениха.
Девчушка с готовностью вскочила, потом вспомнила, что первыми должны из-за стола встать старшие, и плюхнулась обратно на плетеные циновки, которые здесь почему-то использовали вместо лавок. Положив локти на стол, а сверху водрузив подбородок, она нетерпеливо ждала, пока встанет старый колдун.
- А вы уже знаете, какой он, этот жених? – тут же спросила она, скрашивая ожидание. Вдруг колдун умеет предвидеть будущее или обладает другими магическими умениями в этом же роде. Дома говорили, что сама Миеликки что-то такое может, но пока не обучали толком, всего-то намекали.
Тошимару не стал отвечать, а лишь поднялся и пошел в сторону двери.
- Нам пора, - полуобернувшись сказал он девчонке.
Два раза звать не пришлось, Миеликки вскочила и пристроилась идти позади. Чуть не споткнулась, пока приноравливалась к более коротким шагам колдуна. Так они и шли некоторое время: Тошимару впереди размеренной и чуть семенящей походкой, а следом, возвышаясь над ним и едва сдерживаясь, чтобы не обогнать его, Миеликки.
Когда же чайный домик скрылся за одним из поворотов, колдун снова остановился и, задумавшись на некоторое время, повернулся к девушке.
- У себя в дома ты часто бывала в лавках? Нам нужно купить еду, а также бумагу и чернила.
Миеликки задумалась на мгновение.
- В лавках нечасто, у нас деревня небольшая, мало кто торгует. Зато отец брал меня на ярмарки, там мы много чего покупали.
- Значит справишься, - произнес колдун, отстегивая от пояса мешочек с монетами, - Купи рис, рыбу, стопку рисовой бумаги и чернила. Лавки со всем этим ты найдешь прямо по дороге. Встретимся здесь через час.

(вместе с Хикари)

[SonGoku >>>]

(Даэлинн, Хикари и я)

Какое-то время наместник задумчиво молчал, а чем еще было заниматься, если сначала к твоим ногам кидается промокший грязный зверек (на которого скалится второй зверек, сидящий у тебя на плече), а потом выясняется, что не так давно ты сам нанял его телохранителем. Потом губы Токисады сложились в уже привычную улыбку, как будто он тщетно пытался скрыть веселье.
- Ну что ж... – юный наместник поднял руку и погладил обезьянку у себя на плече по голове, чтобы успокоить и понадеяться, что она хотя бы на секунду замолчит. – Полагаю, теперь не следует удивляться, как один из телохранителей оказался ночью посреди леса в самом нужном месте и в самое удачное время. И полагаю, злоумышленник был достойно покусан?
Как ни странно, но господин Каку затих и сосредоточенно играл прядями длинных хозяйских волос.
Косеки лишь виновато опустил голову. Чувствовал он себя так, будто его только что обвинили в убийстве сегуна, и судьба его стала недолгой, но вполне определенной. В конце концов юноша не нашел ничего более подходящего, чем опуститься на колени и произнести:
- Прошу простить меня.
Тем временем зелено-алый карлик, пролопотав что-то вроде "Никуда от них не денешься, даже в этой дыре", поймал одной рукой кисточку на колпачке и принялся задумчиво ее теребить, разглядывая Косеки. Даже высокий наньбан умолк, видимо, пытаясь по интонации догадаться, о чем разговор.
- Еще придет время для прощения, - Токисада посмотрел на север, где за черной грядой леса можно было разве что угадать в темноте далекие горы, и чему-то усмехнулся. – Но сейчас. Поднимись.
Косеки поднялся с колен и встал рядом с наместником. Только сейчас он заметил странных знакомых Теншо Такеши. Но, боясь снова навлечь на себя гнев своего господина, он попытался не показывать интереса к странным созданиям.

[Далара >>>]

Колдун ушел по своим делам, а Миеликки отправилась в другую сторону искать ту самую лавку. В отсутствие замедляющего фактора в виде медленно идущего старика, девчушка развила свою обычную скорость, то есть неслась сломя голову. Поэтому лавку она нашла очень скоро, буквально через несколько шагов. Впрочем, особая проблема состояла в том, чтобы отличить лавку от жилых домов. Дома на лавке попросту было бы написано, что здесь торгуют, милости просим. Тут, наверное, тоже написано, только Миеликки далеко не сразу догадалась, что вон те странные рисунки из множества черточек и есть местная письменность. Догадаться-то догадалась, а дальше что? Поди пойми, что они имели в виду, когда этих рисунков не очень и много, зато все разные. Некоторое время Миеликки пялилась на рисунки, потом решила, что это все же лавка. Очень уж много народа входило и выходило сквозь белые куски материи.
Девушка тоже вошла. И тут же обалдела от ударившего в нос запаха многочисленных благовоний, от блеска лакированных и металлических штуковин всевозможных размеров. Как же здесь найти нужное? По крайней мере, ясно одно - еду здесь не продают. Миеликки в задумчивости прикусила губу: раньше ей в голову этот вопрос не приходил. К ней подошел человек и что-то коротко сказал, показав вглубь помещения. Наверное, приглашал посмотреть товар, решила Миеликки и спросила:
- У вас бумагу можно купить?
Человек, и без того несколько более серый, чем старый колдун, еще больше посерел лицом и ответил что-то. Только Миеликки не уловила что именно. Его речь звучала странно.
- Извините, не пойму я вас.
Человек воскликнул что-то, поклонился и в мгновение ока растворился за занавесками. Миеликки осталась с пониманием, что речь для нее чужая и совершенно незнакомая, а колдуна с его заклятиями поблизости нет.
Когда тот человечек вернулся вместе с дополнением из еще двух таких же, северянка уже была готова объяснить им жестами, что ей требуется. Всего-то и надо, что бумагу и чернила. Объясняла она не слишком долго, жесты оказались гораздо информативнее слов, к тому же, Миеликки сумела найти чернильницу и попросту ткнула в нее пальцем. Серенькие мужчины в местных рубахах быстренько положили все требуемое на столик и тут возникла новая трудность: цена.
Закончилась возня тем, что Миеликки протянула им пригорошню с деньгами, которые дал Тошимару, а один из продавцов трясущимися руками выбрал оттуда нужную сумму.

С едой вначале получилось легче, поскольку теперь девушка уже знала о речевых препятствиях. Она гордо вошла в лавку, в одной руке сжимая сверток с недавним приобретением. Гордость прожила от силы шага два от порога, после чего бесславно погибла. В лавке было бесконечное разнообразие еды. Хуже - незнакомой еды.
Миеликки стала задумчиво ходить вдоль рядов выставленной на обозрение снеди. Другие покупатели шарахались от нее, большинство вообще поспешило покинуть лавку, но девчушка начала уже привыкать к этому и даже почти не обращала внимания.
Продавец здесь поначалу тоже был серенький и как будто какой-то больной, но потом освоился и заново начал предлагать товар. Еще через некоторое время, несмотря на различия, был найден общий язык, и торговец кормил Миеликки всем по очереди, чтобы она могла выбрать.

[Хикари >>>]

(bishop mo)
Журавль на свитке, казалось, успокоился, и в голове мальчика прозвучали слова.
-Ты хочешь выпустить меня? Ничего не требуя взамен? Ты напоминаешь мне одного хорошего человека. Скажи свое имя, будущий шаман.
- Хая... - мальчик запнулся, насупился, досадливо прикусил губу: какой он дурак, что хочет вот так первому встречному рассказать, да еще в этом месте, где недавно обитал Зеленый монах со своими подручными.
Оглянулся еще раз, но не ронин и его странный спутник его спрашивали об имени, им-то он назывался, нет, он действительно - осьминог.
- Хаяши. А вы где?
-Я в свитке, который лежит перед тобой, - продолжил спокойный голос, - Колдун по имени Тошимару заключил меня здесь восемнадцать лет назад. Мое имя Цу… - тут голос на мгновение умолк, и вскоре продолжил с оттенком печали в голосе, - Мое имя Какурай.
- Какурай... в свитке?
Мальчишка сделал попытку убраться под защиту ронина, чуть не провалился в дыру, что зияла в полу. Затем опасливо вытянул шею, заглянул на расправленную бумагу.
- То есть... ты не в обиде, что я тогда перерисовал тебе хвост?
В голосе появилось удивление:
-Ты изменил узор на печати, сковывающей меня? Действительно, ты очень его напоминаешь. Теперь понятно, почему я смог заговорить с тобой.
- Я не нарочно, - привычно пробубнил Хаяши.
Рисованием он тогда занялся не из благих намерений - если не считать спасение собственной шкуры от порки, а ту мог получить, узнай Тошимару, что его ученик опять сунул длинный нос без спроса в свитки, заляпал воском один из них, который колдун почитал самым ценным. За такое чиго мог не только остаться без еды, но и сидеть едва ли сумел бы неделю.
Хотя - новый хвост у журавля ему нравился больше, чем прежний.
- А как вас оттуда выпустить? - жадно поинтересовался мальчишка.
-Просто читай слова, которые будут появляться на этом свитке. А когда, я закончу писать их тебе – просто дай мне имя и произнеси: «Я собираюсь сорвать эту печать», -голос стал заметно бодрее и нетерпеливее, - готов?
Узор журавля потускнел, и на нем начали появляться яркие знаки катаканы. Сложно было разобрать среди них знакомые слова.
- А если я ошибусь?.. - но времени сомневаться не осталось; беглый чиго облизал пересохшие губы, для верности сложил ладони в "онгьо ин", соединил кончики больших пальцев, хотел еще и положенное "он а ра ба..." прочитать, но там было много слогов. Хаяши послушно читал вслух - но негромко, чтобы никого не насторожить, - непонятные слова; запомнить их и не пытался. Под одеждой, там, где на шнурке висел нефритовый амулет, вдруг стало жарко, как будто талисман разогревался. Хаяши испугался, что его самого вот-вот охватит зеленое пламя, и не останется от бедолаги-чиго даже пепла. А когда читать стало нечего, испугался опять, потому что ни одно имя не шло на ум. Он бросил невольный взгляд на ронина: самурай больше не спал, хотя сидел в прежней позе, но из-под опущенных ресниц подсматривал за мальчишкой. Почему-то вспомнились отблески света на его мече.
- Инабикари, - сказал он. - Тебя будут звать Ина-бикари. Я собираюсь сорвать эту печать...
Свиток внезапно ярко засветился, а по его краям начало идти синее пламя. В следующее мгновение яркая вспышка осветила комнату, чуть ослепив присутствующих.

[Bishop >>>]

Там, где только что был свиток, стоял почтенного возраста ямабуси, одежды которого все еще немного развевались, хоть ветра и не было.
- Давший мне имя и сорвавший мою печать, - торжественно произнес он, - Я, Инабикари, готов служить тебе, - после чего, заметив ронина, ямабуси произнес, - Hisashiburi da naa, Киёмори-сан. Надеюсь, что с детьми, которых вы сопровождали при нашей последней встрече, все в порядке.
Мицуке открыл здоровый глаз, выудил из-под алтаря у себя за спиной укатившегося туда мальчишку-чиго, поставил на... хотел на ноги, но у того подгибались колени, так на четвереньках стоять и остался.
- Да, - флегматично согласился ронин, - давненько не виделись...
- Ух ты! – перебил его Хаяши, восторженно разглядывая монаха-воина. – Это я сделал, да? Ничего себе!..
- ...одного не стал бы волноваться, - договорил Мицуке фразу, заглушенную воплем чиго.
- Тогда я спокоен, - закончил Инабикари и снова обратился к мальчику, - Да, именно ты освободил меня. Ты очень силен и все более напоминаешь мне моего прошлого хозяина. Тот тоже не умел пользоваться своей силой.
- И головой, - добавил ронин. – Поднимайся, великий колдун. Надо хвороста принести, иначе замерзнем.
- Не стоит беспокоиться по этому поводу, - произнес ямабуси и, едва слышно прочитав заклятие, сложил руки в печать тигра. Небольшой костерок разгорелся прямо на земле.
- Здорово! – не унимался Хаяши. – А у меня как ни крути, все большой пожар получается...
- Удобно, - согласился ронин. – Когда на понадобится устрашить врагов, мы напустим на них тебя.
- Большой пожар, говоришь? - произнес Инабикари, чуть усмехнувшись, - Знакомо, Киёмори-сан?
Ронин кивнул, протянул руки к набирающему силу огню, невольно и едва заметно сморщился от неожиданной боли – совсем забыл про последствия сегодняшнего поединка. Надо бы что-то сделать, иначе в следующий раз ему повезет еще меньше.
- Я наберу трав! – Хаяши кинулся к дверям храма, столкнулся в них со странным другом ронина, протиснулся кое-как наружу.
Мицуке покачал головой.
- Мы с ним хлебнем еще неприятностей, - пробормотал он и, вспомнив о гостеприимстве, указал монаху на разложенное у огня мясо. – Больше нечего предложить, не гнушайся.
- Благодарю, - произнес ямабуси, взяв один из кусков, - Если правильно воспитать его - не хлебнем. Кстати, что с вашим глазом, Киемори-сан?

(и Хикари)

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Старое Солнце неторопливо шагал, приближаясь к пустому проему, ведущему внутрь храма. Он довольно посматривал на затянутое тучами и брызжущее дождем небо, на стоящие вокруг высокие деревья и улыбался, неспешно вдыхая аромат мяса, при этом тихонько напевая себе под нос детскую песенку своего племени, песенку про жареное мясо и вкусную ячменную похлебку. От проема его отделяла всего-то несколько шагов, как внутри случилось что-то необычное - на индейца повеяло словно сильным ветром, ветром из Мира Духов. Не затхлым и пропитанным темной злобой ветром, как в случае с зеленокожим неупокоенным духом-обитателем храма, а скорее свежим, пропитанным лесными ароматами и запахом родниковой воды, горным ветром. Тем ветром, который всегда сопровождал жрецов и шаманов в их тайных походах в горы, постах и молитвах, творимых на вершинах скал и у пещер, там, откуда было ближе обращаться к благому Гитчи Маниту - Великому Духу. Старое Солнце – один из жрецов по этим признакам почувствовал, что внутри храма появился, или был освобожден из заточения, какой-то из благих, не враждебных или хищных, духов. Вдохнув поглубже, словно почувствовав запах дыма родных шатров, индеец расправил плечи и шагнул в проем, едва не столкнувшись с мальчишкой, как раз выскакивающим наружу со скоростью, подобной той, с которой пуля вылетает из ствола испанского мушкета. Резко шагнув в сторону и прижавшись к балкам проема, Старое Солнце пропустил мальчишку наружу, отметив про себя, что быстрый бег последнего вызван не страхом, а скорее радостным возбуждением и желанием помочь всем и каждому, что еще больше убеждало в том, что явившийся в храме дух был дружелюбен людям.

[Bishop >>>]

(совместно с Рейтаром)



Шагнув внутрь, индеец увидел сидящего спиной к алтарю и греющего руки у небольшого костерка, от которого веяло магической силой, самурая, и стоящего в нескольких шагах от него, духа, придавшего себе вид пожилого, но еще могучего человека в одеждах горных странствующих жрецов этой страны, вид опытного жреца и воина, способного как вразумить недруга, так и не впустую посетить шатер своих женщин.
Еще раз окинув взглядом просторное помещение, Старое Солнце приблизился к костерку на несколько шагов, уважительно поклонился человекоподобному духу и присел, скрестив ноги, на пол, так же вытянув к пламени свои мокрые руки.
- Приветствую тебя, Неведомый-но-благой дух. Я почувствовал твое присутствие и был бы рад поговорить с тобой, хотя, куда больше чем мудрая беседа, привлек меня сюда запах жареного мяса и желание согреться у созданного тобой очага.
Индеец улыбнулся, взглянув на духа, после чего посмотрел на своего спутника:
- Не ты ли освободил его, доблестный самурай? Или все же это сделал мальчик?
Мицуке отмахнулся, не желал приписывать себе чужую славу – да и как это сделаешь, при еще одном действующем лице? Ямабуси же, благостно улыбаясь, отдавал должное еде. Ронин мельком подумал: журавль ли это, что принял облик монаха, или монах, притворяющийся время от времени журавлем.
- Мальчишка... – сказал он вслух. – Мне волшебство не подвластно.
- Я бы не был так уверен в этом, уважаемый.