Kojo no meian, Свет и тени старого замка

[higf >>>]

Масуми всегда учили почтительно относиться к музыкантам. Он знал, что инструмент для ни них все равно, что меч для самурая, и только поэтому не отбросилв сторону биву, понимая, что бы это значило для мальчишки. Прилив за ними вот-вот должен был полностью поглотить косу, и буси так и мерещилось, что его оплетают тысячи водорослей, унося вглубь, и даже двух мечей не хватит, чтоб разрубить все. Море было голодным. Это проснулся залив, помнивший гибель Тайра и только что вновь услышавший о ней. Мальчиком, взлетая на утес, когда его заставал прилив, Танака иногда представлял себе, что за ним гонятся. Казалось, какой-то колдун превратил эти страхи в реальность. Неужели юный музыкант не может залезть?
- Проклятие! Держи ее!
Он почти скатился на несколько шагов по тропинке, огибая музыканта и, пригнувшись, подхватил его на руки. Паренек был неожиданно тяжел, а склон – гораздо круче, чем казалось тридцать шесть лет назад. Напрягаясь, Масуми попытался выбраться наверх, где лежал на камнях оставленный меч, тот, что был в левой руке. Они победили. Море в тщетной попытке дотянуться до ускользнувших людей билось о камни у подножия скал. Иэмон, который только наверху убедил себя разжать руки (он вцепился в спасителя, как тануки, забравшийся на ветку сосны, чтобы еще раз изобразить луну, но попавшийся в ловушку разыгравшегося горного ветра), теперь сидел на земле и стучал зубами от страха и холода. Он был согласен даже на возвращение в храм, лишь бы не оставаться здесь.
Может быть, самурай все же послан его благодетелем? Но сейчас он не сможет играть, он замерз, да и биву следует просушить... Музыкант поднял голову. Кто же все-таки играл на флейте?

(SonGoku mo)

[SonGoku >>>]

- Мне жаль, что вам пришлось рисковать из-за меня.
Танака дышал шумно и тяжело. Ощущение прилива силы ушло, и сейчас капли пота смешивались с носящимися в воздухе брызгами, одинаково едкие и соленые.
- Долг самурая – защищать, - ответил он. А сейчас, - глубокий вдох и выдох, - пошли отсюда, нам надо просохнуть и согреться.
Иэмон нашарил лежащую на земле биву, как умел обтер ее ладонями.
- Вам придется вести меня... Хотя если вы найдете мне палку, я сумею добраться до храма. Я знаю дорогу.
Масуми посмотрел в лицо своего невольного спутника удивленно, начиная припоминать прочие странности поведения.
- Почему вести? - спросил он. – Что с тобой?
Мальчик смотрел куда-то мимо него. Луна заглянула в разрыв туч, отразилась в неподвижных глазах двумя маленькими дисками.
- Я слепой, - сказал Иэмон как само собой разумеющееся.
Вообще подобное не было редкостью среди бива-хоши, но все же – неожиданно, и Масуми замолчал, не зная, что сказать. Глаза мальчика, кажется, синие – точнее было не видно в темноте, казались почти обычными, и только странная неподвижность…
- Я поведу тебя, - сказал буси через минуту-две.

(с Хигфом)

[Далара >>>]

Этой ночью в храме не ждали гостей; кто же предположит, что отыщутся путники столь безумные или отважные, чтобы в темноте, под шквалистым ветром одолеть дорожку, которая ведет к храму? Настоятеля позвали в деревню читать молитвы над заболевшим рыбаком, и перед уходом он предупредил, что вернется лишь утром, а быть может и вовсе к полудню, поэтому на громкий стук ворота открыли не сразу, и только после долгих выкриков и далеко не благочестивых угроз заскрипела тяжелая створка, и фонарь в руках слуги осветил хмурое лицо привратника. Ясукичи тер кулаком глаза и требовал объяснений. Последовала беготня и суматоха, будили прислугу и монахов, разжигали огонь и выносили наружу длинные узкие ящики, в которых разложили большие, видные издалека костры. Струи воды хлестали по стенам храма, деревянным воротам и согнутым спинам людей, срывал широкие амигаса и раздирал в клочья соломенные плащи. Ливень и ветер сумели загасить несколько фонарей, почти задули факелы, но не справились с высоким пламенем.
- Вон он! - раздался крик; слуга Танаки вытянул руку, разглядев в свете молний своего господина, который поднимался по скользким камням.
Босые ноги Иэмона разъезжались в вязкой жиже ручья, в которую превратилась тропинка, но мальчик крепко держался за руку воина. Все повторялось, только на этот раз они шли не в чужой незнакомый дом, а рука его провожатого была теплой. А потом он услышал голос привратника; Ясукичи напустился на слепого музыканта с бранью:
- Опять убежал, негодный мальчишка?! Сколько раз тебе говорить, чтобы не смел отлучаться в такую погоду? А если бы упал в море? Благодари теперь великодушного господина за то, что рисковал своей жизнью ради такого никчемного дармоеда! Благодари, говорю...

(Сон и Хигф)

[higf >>>]

Когда Ясукичи так кричит, сейчас последует оплеуха; их привратник раздавал редко, но порой и упрямому Иэмону перепадало. Слепой музыкант расправил затекшие плечи.
- Не прикасайся ко мне.
Усталый Масуми наклонил голову в знак приветствия Ясукичи, проходя внутрь.
- Я рад снова оказаться среди этих стен. Но сейчас нам нужен отдых и тепло, особенно мальчику. В такую ночь не стоило оставлять его без присмотра…
- Да за ним разве уследишь? – Ясукичи пихнул кулаком прислужника; мол, быстро приготовь гостю чай и поесть.
Привратник обеспокоенно поглядывал на слепого, который, кое-как нашаривая себе путь, поплелся через двор к небольшому низкому дому для слуг.
- Позаботься о нем, Ясукичи, - они были знакомы еще по прошлому, цикл назад, посещению храма.
Масуми повернулся и побрел по мостику без перил над прудом. Впереди виднелись контуры храма, однако ночь скрадывала как изящество очертаний, так и яркие цвета, словно ревниво забирая одной себе на время всю красоту этого места. Добравшись до гостевого дома, он отворил дверь, и, разувшись, вошел. Катана легла рядом на пол, как верный друг, всегда готовый помочь. Принесли еду и питье и теплую накидку; в прилегающей комнате плескала вода, это прислужники таскали ведрами воду, чтобы господин мог помыться и согреться. Не забыли принести жаровню с только что раздутыми углями. Ветер продолжал завывать и колотить в тонкие стены, но здесь, внутри, он был не так страшен. Через отодвинутую перегородку был виден дом для прислуги, там было темно и тихо.

(кажется, мы с Сон)

[SonGoku >>>]

Вернувшийся Ясукичи вооружился дешевым веером и принялся легонько помахивать им над жаровней, отчего угли набрали жара.
- Разрешите спросить у господина...
Масуми, предвкушая отдых, уже немного расслабился и повеселел.
- Что, Ясукичи?
- Этот мальчишка... Не на кладбище ли господин его отыскал? – привратник опасливо покосился в сторону двора и заговорщицки понизил голос. – Говорят, он водится с призраками. Лучше держаться от него подальше.
По крайней мере частично, кажется, привратник был прав - самураю сразу вспомнился потусторонний флейтист. С другой стороны, парень, кажется, не знал, кто же играл на флейте. И все же, все же… Да, такое бывает - ками часто дают чувствовать другой мир тем, у кого отнята возможность видеть собственный. В любом случае, вряд ли дело привратника - что думал или видел носитель двух мечей!
- Я нашел его на оконечности мыса, а не на кладбище, - коротко ответил Танака.
Привратник вдруг почему-то смутился; взгляд его заметался не хуже зайца в окружении разгоряченных конной погоней охотников.
- Тай... - он помолчал, сделав жест, отгоняющий злых духов. – Хэйке его к нам подбросили, Хэйке его когда-нибудь и заберут!
Ясукичи, на взгляд гостя, явно то ли был не в себе, то ли что-то скрывал.

(хех... да те же!)

[Далара >>>]

- С чего ты взял, что мальчишку подложили они? - Масуми строго и требовательно посмотрел на собеседника, словно пригвождая его к месту.
- А кому же еще это было делать? И у него глаза, как море в ясный день! - привратник оседлал любимую тему. - Не бывает у простых людей таких глаз! А еще я видел, как он разговаривает с крабами на побережье, с теми самыми, на чьих панцирях их лица...
Буси считал, что как раз ребенка может подбросить много, в первую очередь мать, не желающая возиться со слепым, а вот у призраков с деторождаемостью большие проблемы. Глаза - это было серьезнее. И все же - мальчишка-то не виноват. Если этот человек прав, а он во многом мог быть прав, тем больше оснований Иэмону - Масуми вспомнил имя, он видел его двухлетним - не находиться здесь.
- Нельзя отдавать живого - мертвым.
- Господину виднее, конечно, - сдал позиции Ясукичи. - И настоятель тоже так говорит. Но когда здесь случится какая-нибудь беда, помяните мое слово, виноват в этом будет мальчишка! Вообразил, будто тоже может играть призракам! Нет, если он и лишится ушей, то только потому, что я ему их откручу!
Масуми подивился созвучию мыслей - тогда, на мысе, он тоже вспомнил о безухом бива-хоши. Но ничего не ответил, давая понять, что разговор окончен.
Судя по всему, спасенного парня тут оставлять нельзя. Если и впрямь не унесут к себе Тайра - а после странной бури в эту возможность еще как верилось! - то съедят окружающие…

[higf >>>]

Несмотря на события накануне, рано утром Танака был уже на ногах – не пристало валяться допоздна, тем более что здесь он, скорее всего, в последний раз. Не стоит обольщаться мыслью, что за следующие двенадцать лет его пощадят мечи, стрелы и сами годы с присущими им слабостями и болезнями. Только живя каждый день с мыслью, что он может стать последним – живешь по настоящему…
Так учили предки, а они знали, что делали! Хотя – и с годами он все больше понимал это – «великие предки» на самом деле были такими же людьми, как он и его современники, так же ошибались, много не знали, и подлецов среди них было не меньше, чем ныне – достаточно внимательно почитать историю, – а Масуми ее знал. Но, как бы то ни было, в заветах было отобрано лучшее – мелкое кануло в забвение, как и надлежит.
Как бы то ни было, привычный образ мысли заставил его рано подняться, узнать, что настоятель еще не вернулся, удостовериться, что принесенные им дары уже в ведении хозяев, и сейчас задумчиво любоваться утром. Наступившее начало дня показывало монастырь, где самурай провел часть детства, в ином свете. Вчера ночь, шторм и исходящий от призраков холод затенили это прекрасное место ощущением чего-то исковерканного, жадно-зловещего, но сегодня под лучами, ниспосылаемыми милостью пресветлой Аматэрасу, оно представало в своем настоящем виде.
Руки настоящих мастеров создали стоявшие тут строения – ярко-красные колонны, галереи, опоры для крыш, оконные и дверные рамы. Казалось, тонкое плетение фигур и узоров обнимает и поддерживает стены и крыши а эти последние почти терялись на фоне ярко-голубого неба. Снизу здания монастыря утопали в зелени, и то ли деревья, кусты и травы были частью зданий, то ли наоборот – строения монастыря частью природы, не разобрать, настолько единым, цельным все здесь ощущалось.
С одной стороны от места, где стоял Масуми, виднелось темно-сине-зеленое море, еще не до конца успокоившееся и лениво продолжавшее биться в берег все уменьшающимися валами. Оно напоминало армию, уже понимающую, что крепость не взять – но долг не позволяет отступить, и нападающие продолжают приступы. А утес, где они накануне были с Иэмоном, оказывался главной башней этой крепости.
С другой, почти под ногами – очень похожего оттенка морская вода, но абсолютно, зеркально гладкая – она всегда должны быть такой во внутреннем бассейне, чтобы духи Тайра были спокойны. Хотя даже это, как подсказывали совсем свежие воспоминания, не всегда помогало.
Но нет, сейчас не стоит об этом! Мысль мешала, и Танака отбросил ее, прогнал на время все мысли и рассуждения, просто чувствуя себя частью всего этого – и деревьев, и зданий, и даже, казалось бы, противостоящих друг другу ровной поверхности бассейна и еще бурного моря…

[SonGoku >>>]

Остаток ночи ветер продолжал колотить в деревянные ставни, дергать тростник с крыши небольшого дома на заднем дворе храма; он рыдал, словно женщина, у которой отняли ребенка. Но Иэмон ничего не услышал, ему дали сухую одежду, пахнущий травой горький настой и оставили в покое. Хотя кто-то придвинул к его футону жаровню, чтобы слепой музыкант мог быстрее согреться. Ему даже позволили встать попозже, но он проснулся рано и не захотел оставаться под одеялом, когда можно было выбраться на свежий воздух.
Шторм утих еще до рассвета. Обычно в такие дни – после ночной бури – настоятель не разрешал Иэмону подходить к колодцу, объясняя запрет тем, что вода стоит высоко, и случись что, спасти музыканта будет непросто. Но сейчас некому было ни удержать его, ни набрать воды вместо него. А таскать воду на кухню входило в его обязанности.
Деревянная, привязанная к шесту бадья звонко шлепнулась о поверхность. На сосне, где год назад свили гнездо сойки, они явно принимали гостей. Иэмон улыбнулся, слушая их болтовню. Вчерашние приключения казались главой из «Хэйке» или страшной историей, рассказанной на ночь.
Разумеется, половину воды он пролил мимо и поэтому снова опустил бадью в колодец. Подергал. За что она там могла зацепиться? Иэмон лег животом на мокрый шершавый камень, чтобы перехватить веревку пониже...
Чьи-то ледяные пальцы стиснули его запястье, в лицо дохнуло запахом морских водорослей.
- Ты обещал, что скорее пересохнет ручей в саду, чем тебе наскучит жизнь во дворце твоего господина...
Иэмон отшатнулся, попытавшись освободиться от цепкой хватки, но тщетно; держали его крепко, но не тянули к себе, в колодец, а просто не хотели отпускать. Потом в ладонь сунули небольшой гладкий камень, влажные холодные пальцы, едва касаясь кожи, погладили музыканта по щеке, а в следующее мгновение он сидел у колодца посреди двора, а на сосне у него над головой галдели птицы.

[higf >>>]

Киото, 1582 год

Меч короткими, резкими движениями рассекал привыкший к этому жаркий воздух. Выпад, резкий разворот, и новый выпад, чуть не выворачивая себе руку – быстро и точно. Есть!
Масуми остановился, вогнал сперва вакидзаси, а потом и катану в ножны и, взяв приготовленный кусок чистой ткани, смахнул пот со лба. Он старался тренироваться каждый день, и пропустить упражнения могли заставить только чрезвычайные события или политика.
Одно из ходячих чрезвычайных обстоятельств как раз остановилось у ворот, встрепанное, измазанное в грязи и песке и почему-то наполовину мокрое. Одна рука была сжата в кулачок, вторая опиралась на сухое горячее дерево ворот. Несмотря на взволнованное лицо, мальчик нетерпеливо дожидался окончания тренировки воина. Переминался с ноги на ногу, словно бы сомневался, действительно ли стоит обращаться, или лучше уйти, пока не заметили.
Глотнув воды из кувшина, Танака оглядел двор и остановил свой взгляд на вчерашнем знакомце. Да, ведь он сам сказал ему прийти сюда... Впрочем, не говорил при этом отрываться от преследователей и переплывать реку, а судя по виду мальчишки, похоже было на то. Самурай кивнул, ожидая, когда пришедший поздоровается.
Обнаружили, поздно уходить потихоньку. Хонсё подошел, немного неуклюже поклонился, то ли стесняясь чего-то, то ли все еще сомневаясь, надо ли было приходить.
- Здравствуйте, Танака-доно.
- Здравствуй, Хонсё, - кивнул буси. – Пить хочешь? Хотя воды тебе, кажется, досталось более чем достаточно, - он хитро усмехнулся. – Никак, снова нашел что-то, что должно принадлежать тебе, и потом убегал от тех, кто этого не знает?

(и Далара)

[Далара >>>]

Юнец насупился. Пить не попросил, хотя хотелось, и даже предложили. Он сильный, выносливый и взрослый, и не страшна ему никакая жажда. Воину вообще ничего не страшно. Ну и что, что до генпуку еще осталось четыре года. С половиной. Все равно ничего не страшно... почти.
- Наоборот. Я хотел подбросить его обратно тому торговцу, - мальчик раскрыл ладонь, и влажный молочно-зеленый камень заблестел на солнце, - только...
- Обратно? - удивление было неслабым - и то сказать, если вспомнить вчерашний день. - Да, только?..
Он пристально посмотрел на мальчишку, ожидая от него ответа. Странный парень, но упорный. Будет настоящим воином... если раньше не убьют.
Как же это объяснить? Для себя-то все понятно и очевидно, но если сказать вслух, превращается в глумливую шутку.
- Он меня потянул к реке. Сильно так, будто буйвол повозку. Я думал, он туда хочет, ну и кинул. А он... меня... за собой. Я его выловил, а что дальше делать, не знаю.
- Камень? - как ни странно, старший не посмеялся над мальчишескими бреднями, а серьезно кивнул. - Он может. Его надо слушать, но голову на плечах сохранять. Не привык еще, наверное. Ни он к тебе, ни ты к нему, - уточнил он.
Мальчонка с подозрением разглядывал маленький зеленый источник неприятностей.
- А как к нему привыкать?
- Прежде всего, больше прислушиваться и примечать, что творится при этом вокруг и что происходит потом, - задумчиво ответил Масуми. - У меня есть такой же, и он даже спасал мне жизнь. Впрочем, обо всем этом не расскажешь за один раз и во дворе.

(soshite higf)

[higf >>>]

1616 год, Ямато-но-Орочи

Себастьян-Фердинанд задерживался к ужину... Конечно, это не могло быть поводом для беспокойства – что может произойти с обаке на его родной земле, пусть даже земля эта – склоны Ямато-но-Орочи? Так что опоздание скорее вызывало легкое раздражение и желание прочитать своему беспокойному ученику очередную проповедь.
Как раз размышлявший о применимости библейских притч к тому, чем он занимается ныне, священник начал подыскивать подходящую к случаю в своей версии. Надо сказать, он полагал, что Бог дал свое учение именно в такой форме, как записано в канонах, потому что жители стран, где зародилось христианство, были наиболее способны так воспринять его. Отсюда следовал вывод – если, сохранив главную идею, подправить сам рассказ так, как ему удобно, для лучшего восприятия его жителями Японии – как людьми, так и иными существами – это будет не искажением, а, напротив, логичным продолжением истинного замысла Создателя.

[Sayonara >>>]

Окрестности Никко, 1616 год

Шуске слез с лошадки и привязал ее к невысокому деревцу с жесткими желтоватыми листочками. Было уже светло, но поразительно тихо – все словно замерло в предверии дня. Когда шиноби уходил от лесной поляны по мягкому настилу земли, он все даже слышал хрипловатое дыхание и сердитое фырканье лошади. Шел Шуске почти бесшумно – во-первых, ему было положено, а, во-вторых, просто не хотелось нарушать такую приятную тишину.
Впрочем, лес вскоре стал редеть, и невдалеке, за еле заметной тропинкой Шуске заметил маленький домик. Он-то и был целью путешествия молодого шиноби. Парень остановился, замотал ткань на руке покрепче, проверил оружие и прислушался. Тишина леса поглощала почти все остальные звуки, но Шуске все же уловил шаги двух лошадей, которые направлялись к домику. Шиноби сел на мягкую траву у тропинки, насторожился и, отпустив голову, стал ждать. Внезапно из-за его спины резко взлетела темная птица, и Шуске поднял глаза.
В нескольких метрах от него остановились два красивых коня. Один из наездников, одетый довольно богато, с недоверием рассматривал молодого человека, а второй, очевидно, телохранитель, придерживал свою лошадь поближе к хозяину и демонстративно держал руку на ножнах.
По обеспокоенному взгляду первого всадника и его богатому наряду Шуске понял, что нашел того, кто был ему нужен. Шиноби встал и подошел к лошадям. Животные также неодобрительно покосились на незнакомца, и серая красавица даймё загарцевала на месте.
-Тихо, тихо! – успокоил ее всадник. – Потом снова внимательно посмотрел на встречного.
Шуске поклонился, не отрывая взгляд от даймё.
-Мое почтение господину Сакаи, - ровным голосом произнес он.
Телохранитель хотел что-то сказать, но хозяин остановил его.
-Кто ты? – обратился он к Шуске. Голос его немного дрожал, и шиноби улыбнулся – значит, в расчетах он не ошибся, Токисада явно положил глаз на этого человека. Тем лучше...
-Я бы хотел поговорить с господином Сакаи наедине. У меня к нему очень важное дело. Я думаю, вас оно заинтересует.
-Ты от Токисады?
-Нет, но мой разговор будет насчет него.
Даймё вздрогнул и сказал:
-Ладно. Иди за нами. Поговорим в доме.
Шуске склонил голову и молча последовал за всадниками. Слава богам, этот Сакаи не так глуп, как мог бы оказаться.


В помещении было прохладно и сумрачно. Немногочисленная прислуга где-то, поэтому Шуске почти никого не заметил. Только второго телохранителя, который стал переговариваться с первым, как только они пришли, да девушку, принесшую чай в комнату даймё. Это было к лучшему, да и сам охотничий домик не разочаровал Шуске – если Сакаи согласится, все пройдет, как и задумано.
-Ну, что за разговор? – отрывисто спросил хозяин домика.
Шиноби наклонил голову в сторону и внимательно посмотрел в лицо Сакаи.
-Я слышал, вы не угодили наместнику.
Сакаи нахмурился. Его собеседник, напротив, улыбнулся.
-Не волнуйтесь, я немало про вас знаю. И могу помочь. Вы же не хотите погибнуть от руки этого довольно жестокого человека.
-Слушай, мне это все очень не нравится, понимаешь? Я ведь даже не знаю, кто ты. Вдруг ты на самом деле хочешь меня заманить, а потом отдать прямо в руки Токисаде, а?
-Я понимаю. Действительно, странно слышать такие вещи от незнакомого человека. Я не скажу вам, как меня зовут, это совершенно не важно. Знайте только, что я шиноби. Но поверьте мне, на Токисаду я не работаю. У меня с ним свои счеты, но это к делу не относится, - Шуске даже усмехнулся. Странный все-таки человек этот Сакаи. Видно, наместник очень уж его пугает.
-Ну... Откуда я все-таки знаю? – даймё начинал несколько раздражаться. Очень уж подозрителен был молодой человек, но... Жить Сакаи хотелось, а он прекрасно понимал, что этот молодой выскочка Токисада не преминет воспользоваться любой возможностью прикончить его. «Эх, была-не была!» - решил даймё.
- Я неплохо знаю Токисаду, и уверен, что в самое ближайшее время кто-либо из его людей наверняка совершит на вашу личность покушение. У него немало опытных убийц, но я могу сделать так, что покушение не станет убийством.
-Ну хорошо. Что же конкретно ты предлагаешь?
-В мои планы входит защита вас от любого нападения.
-Что ты возьмешь за нее? – Сакаи прищурился. Ой, неспроста пришел сюда этот парень. Что-то ему наверняка надо. Главное, чтобы его запросы не были слишком высоки.
Шуске улыбнулся.
-Мне необходимы только полная свобода действий и ваше молчание.
Даймё вскинул бровь.
-И только.
-Это уже немало.
-Ну хорошо, - Сакаи еще раз внимательно посмотрел на шиноби. Какие-то у него слишком грустные глаза для такого смелого голоса и нахальных действий. Впрочем, это тоже не так важно. – Если ты готов, можешь начинать. Я обеспечу тебя всем необходимым. Как понимаешь, я делаю это исключительно из-за страха за свою жизнь. Юмико, - позвал он, и в дверях появилась невысокая служанка, - проводи гостя отдохнуть, да скажи, чтобы пока никого не пускали – я вздремну.
-Идите за мной, господин, - девушка склонила голову, обратившись к Шуске. «Да, - усмехнулся он про себя. – Я-то господин. Ну ничего, я еще расспрошу эту барышню насчет дома и планов ее хозяина будущее.»

[SonGoku >>>]

Данноура. 1593. Начало

Побывал Масуми и на мысу, где накануне чуть не погиб вместе со слепым музыкантом. Обманчивое море скрыло все следы вчерашнего буйства и казалось огромным котенком, перевернувшимся на спину и игриво мурлыкающим. Но в руку того, кто положится на переменчивое настроение животного, вполне могут ни с того, ни с сего вонзиться коготки и зубы. Только вот океан был много больше, старше, коварнее и кусал гораздо больнее.
И все же - все же сейчас свежий ветер, восходящее солнце и его отблески на воде, живописный берег создавали прекрасную картину, на которую самурай любовался довольно долго, вспоминая при этом минувшую ночь. "Как-то там парень?" - подумал он.
Возвращаясь, Танака получил ответ на свои мысли: спасенный накануне музыкант выглядел довольно нелепо, сидя с изумленным выражением лица посреди двора и сжимая в руке камень, слишком походивший на тот, что висел на его собственной шее, и не только.
Точно такой же носил еще один человек, о котором сейчас вспоминать не хотелось. Мысль эта вызвала острый приступ недовольства.
- Доброе утро! - учитывая, что собеседник слеп, здороваться стоило первым. - Что это тут с тобой?
Очень трудно шарить ладонями по земле, разыскивая злополучное ведро, если одна рука сжата в кулак. Услышав знакомый голос, Иэмон замер, как будто ждал, что его будут ругать. А затем протянул раскрытую ладонь к самураю.
- Что это? Он холодный, как лед, но разве бывает лед летом?
Танака вздрогнул, воспоминания будто хлестнули в лицо, разрушая для него атмосферу очарования природы и выбрасывая в иной мир - мир памяти. Двенадцать лет назад, и другая детская рука открывается, показывая отливающий глубокой зеленью почти точно такой камень... Тот, кто стал ему почти сыном, а потом - преступником и врагом. Боль и горечь разочарования...
Одновременно хотелось исполнить поднявшееся неизвестно откуда, как угроза из вчерашнего моря, желание протянуть руку, сомкнуть ее на камне и вырвать его у слепого, забрав себе; и в то же время - шарахнуться прочь, от самого себя.
- Откуда он у тебя? - хрипло спросил самурай, оставаясь на месте, как будто его канатами с одинаковой силой тянули в разные стороны, только рвались жилы не в теле, а в душе.
- Из колодца...
Слепой музыкант попытался отползти в сторону, но наткнулся на ведро, и то перевернулось, залив водой часть двора.
- Мне его отдали как плату, я играл им! Им все равно больше нечем расплатиться...

(вместе с Хигфом)

[higf >>>]

Данноура. 1593. Окончание (совместки, но не ветки!)

Иэмон перевел дух.
- Один раз они хотели дать денег, но те все равно превратились бы в листья. Они думали, что я не знаю... или не понимаю! Но я могу отличить дорогу в деревню и дорогу на кладбище к могиле Антоку!
Надо было помочь парню встать, но это было сейчас слишком для Масуми. Он поднял ведро и начал опускать его в колодец, пытаясь успокоиться. Не надо было даже провести тут часть детства и знать все легенды, или пережить вчерашнее приключение, чтобы разрозненные черточки сложились в иероглиф. Достаточно было, к примеру, слушать про Мими-наши Хоичи...
- Мало вам одного, значит, любители баллад, - прошептал про себя закусивший губу буси, вытаскивая из колодца ведро. - Ничего, обойдетесь.
- Хорошо, - вслух он говорил медленно, стараясь быть спокойным. - Его так легко все равно не выбросишь, но ты с этой вещью будь поосторожнее. Сам понимаешь, не просто камушек. Спрячь и никому не показывай.
Мальчик послушно кивал, потом отыскал край колодца, встал, держась за него, но как только сообразил, почему под рукой влажный и замшелый камень, боязливо отодвинулся.
- Какой он?
- Странный, - коротко ответил Танака. - Колдовской, - он поставил ведро на землю рядом с мальчиком. - Бери воду, только опять не разлей.
- Спасибо!
Иэмон запихал камень за пояс, так как боялся, что из рваного рукава он выпадет, и тогда необычный подарок будет навеки утерян. Нащупал ведро и поднял двумя руками. Кто-то быстро бежал к ним по дорожке от храма, и, судя по надсадному дыханию, это был старый привратник.
- Ах, вот ты где! Зачем отвлекаешь нашего гостя?
Так и есть, Ясукичи. Иэмон промолчал. Привратник рассыпался в извинениях.
- Если вас не оскорбит предложение, пусть мальчишка сыграет вам сегодня вечером.
Назойливость стража монастырских врат начала раздражать еще не успокоившегося Масуми.
- Я сам заговорил с ним, - высокомерно произнес самурай. Затем сменил гнев на милость. - Да, буду рад, услышать его игру, - и прибавил очень тихо. - Еще раз.
"И в более спокойной обстановке" - и совсем сказано было лишь мысленно.

(Разумеется, все это с СонГоку)

[Sayonara >>>]

Окрестности Никко, 1616 год

Девушка повела шиноби вглубь домика. Он оказался не таким уж и маленьким – комнат было немало. Правда, они были небольшие и прохладные. При таком раскладе, если Токисада пошлет убийцу, у него должен быть как минимум план помещений или очень осведомленный помощник. Вообще домик был довольно темный - Шуске в коридоре едва различал спину проводницы. Вскоре они пришли в удивительно светлую комнатку с низким потолком, где было даже тепло. Шиноби внезапно снова ощутил проклятый озноб, который еще со вчерашнего вечера не давал о себе знать. Он сильно-сильно сжал кулаки, но это не помогло.
Девушка обернулась, и Шуске заметил, что она весьма миловидна, но совсем девочка. «Да, Сакаи явно наслаждается жизнью,» - подумал он.
-Прошу вас, расположитесь в этой комнате, - едва слышно проговорила служанка. – Не желаете ли обедать?
-Да, пожалуй, было бы неплохо, - Шуске пришло в голову, что он не ел ничего достаточно давно. Девушка поклонилась и пошла к двери.
-Постой, Юмико, так ведь тебя зовут? Проводи меня на кухню, мне необходимо увидеть весь дом.
Юмико с недоверием посмотрела на странного гостя хозяина. Потом кивнула и вышла из комнаты. Шиноби снова поспешил за ней. Его план был довольно прост – изучить внимательно весь дом, просчитать возможные ходы людей Токисады и скорее всего расставить им ловушки.
На маленькой кухне было чуть тепло, и дрожь шиноби несколько усилилась.Тут парень понял, что рука вновь закровила. Что ужасней всего, кровь на ткани заметила маленькая Юмико. Шуске понял это, когда полные ужаса глаза девочки остановились на темном пятне. Он быстро закрыл руку второй.
-Господин... Вы ранены? – пролепетала служанка. – Позвольте, я посмотрю...
-Нет, все в порядке, не надо, - испуганно отшатнулся от нее шиноби.
-Но если рана загноится, вам будет еще хуже, - девочка почти молила его. В конце концов Шуске поддался на ее уговоры и позволил даже позволил промыть злосчастную руку.
-Скажи, Юмико, - спросил он, пока служанка чем-то мазала рану, - кроме тебя еще есть прислуга? Или только стража?
-Да, господин, есть еще две женщины, которые готовят. Но они ушли в город за продуктами.
Внезапно руку Шуске пронзила острая боль, видимо, от лекарства девчушки.
-Ау! – он резко выдернул пальцы, а Юмико кинулась на пол.
-Простите, простите, - она чуть не плакала. Шиноби непонимающе смотрел на нее. Что они такие запуганные?! Видимо, Сакаи срывает свои нервы по крайней мере на этой девочке, а. Может, и на остальных. Или кто-то еще их обижает.
-Успокойся, все в порядке, - Шуске тронул ее за плечо здоровой рукой. – Ничего страшного, я не собираюсь тебя убивать!
Перепуганная Юмико, всхлипывая, перевязала руку гостю и принесла обед. Шуске хотел спросить, проверяет ли кто-нибудь еду, да пожалел служанку. Все-таки для Токисады невыгодно травить Сакаи – не факт, что яд подействует. К тому же, кто будет добавлять его в пищу – замученные девочки? Правда, он еще не видел других служанок, но все это очень сомнительно.
-Все, спасибо, - шиноби доел рис и встал. Рука все еще немножко щипала, но кровь действительно остановилась.
-Ты покажешь мне дом?
Юмико кивнула.
-Отлично. Особенно меня интересуют покои хозяина, - на это девочка побледнела, но покорно повела Шуске в ту часть домика, где помещения были просторней и теплей.
Шуске внимательно изучил комнату, где почивал Сакаи ночью и остался очень доволен ею. «Самое выгодное место для предотвращения нападения, - подумал он. – И потолок не низкий, и просторно, и темных углов достаточно. Интересно, господин даймё знает, как невыгодна его спальня для убийцы? Наверное, нет, раз так беспокоится.»
Потом служанка показала шиноби двор и кладовые. Они ему понравились уже меньше, потому что были несколько меньших размеров, чем он ожидал. Но все равно, Шуске уже предвкушал результаты мероприятие, которое, по его расчетам, должно было вскоре произойти в домике.
-Юмико, - обратился он к девушке после того, как она отвела его в комнату, - скажи своим подругам, чтобы после того, как хозяин уйдет вечером спать, они не ходили на его сторону. Ни за что, поняла? Даже лучше запритесь где-нибудь на ночь и не высовывайтесь – никто не знает, что следует ожидать сегодня ночью.
Девушка жалобно посмотрела на него, поклонилась и вышла. Шуске остался один в комнате. Снаружи доносилось ленивое чириканье птиц, томный солнечный свет заполнил почти все помещение. От тепла у Шуске даже почти прошел озноб. Парень сел на самое солнечное местечко и стал рассчитывать, что же он должен успеть сделать до ночи.

[Далара >>>]

В саду царил мрак, лишь череда каменных светильников кое-как разгоняла темноту. Еще одна тень не стала лишней, она просто слилась со всеми остальными. И, подобно остальным ночным теням, скользила беззвучно вдоль дорожки, пока не затаилась, нырнув под приподнятую над землей веранду, чтобы переждать, когда над ее головой, шаркая обутыми в плетеные сандалии ногами по гладким доскам, пройдут самураи из охраны. Один из них зевнул.
- Нехорошо получается, - заметил второй. – К господину в замок явились гости, а господин не хочет их видеть. Даже перебрался сюда.
- Не наше дело, - ответил ему товарищ и снова зевнул.
Оба завернули за угол.
Тень выскользнула из своего убежища и продолжила свой путь, пока не удостоверилась, что ей никто не помешает. Тогда она вытащила из-за пояса короткий черненый клинок, осторожно подцепила им оконный ставень и втянулась сквозь щель внутрь.
В нескольких десятках шагов от первой тени за пышным цветущим кустом притаилась другая тень. Неподвижная, она тонула в ночном мраке, дожидаясь ухода охраны. Когда самураи повернулись к ней спиной, продолжая обход галереи, ожившая тень нырнула под дом. Еще через несколько минут в одной из дальних темных комнат неслышно приподнялся квадрат циновки, расстеленной на полу. С едва слышным шорохом приоткрылась бумажная перегородка-фусума.
Первый ночной гость остановился у одной из комнат, прислушался, стараясь разобрать за стрекотанием маленького сверчка звук дыхания мирно спящего человека. Досадливо покачав головой (нет, не то, здесь лишь женщины!), тень проследовала дальше, пока в следующем коридоре, в дальнем его конце не увидела фигуру стражника, усевшегося перед входом. Рядом стояла небольшая масляная лампа. Тень попятилась, затаив дыхание. Оглядевшись по сторонам, ночной гость кошкой вскарабкался на потолочную балку и дальнейший путь проделал уже по верху. Над головой охранника тень замерла снова.

(и Сон)

[SonGoku >>>]

с Даларой)

Во всем доме не слышно было шагов и звуков разговора, словно здесь недавно прошла чума, не оставив ни единой живой души. Фусума отодвинулась будто сама собой, движимая не человеческой рукой, а потусторонними силами. На фоне разрисованной цветами бумаги мелькнуло нечто черное и исчезло прежде чем стражник успел понять, был ли там кто-то или попросту дернулась тень от лампы. В комнате за открывавшейся перегородкой снова поднялся квадрат циновки, и небольшая фигура нырнула в проем.
Из-за пазухи ночной гость, тот, который пристроился под потолком, достал короткую трубку и дротик с шелковой красной ленточкой. Выбрав удобный момент, он поднес трубку к губам; сильный выдох - и спустя недолгое время стражник отправился в мир крепких снов. Тень вскрыла внутренний настил потолка, перебралась в соседнюю комнату и тяжелым сгустком черной смолы нависла над разложенным на полу футоном и укрытой одеялом по самую макушку фигурой на нем.
Тихий звук в углу между циновкой и полом образовалась узкая щель, через которую два блестящих от сдерживаемого азарта и сосредоточенности глаза уставились на тот же сверток из футона и человека внутри него. С металлическим шипением вышел из ножен на поясе короткий острый нож.
В мгновение ока рука откинула циновку, невидимая в практически полной темноте фигура пронеслась к постели, встала на одно колено. Приготовилась вонзить нож в беспомощную жертву... и тут же повернула клинок, целя в неожиданно возникшую рядом другую тень, упавшую с потолка. Короткая дуэль взглядов. На футон бесшумно и стремительно опустилось лезвие. Воткнулось и - ни звука.
- Проклятье! - процедили ночные гости одновременно.

[Sayonara >>>]

(совместно с СонГоку и Даларой))
Шуске выскочил из угла и кинулся к двери. С этой позиции были великолепно видны оба ночных гостя. Шиноби выхватил кунаи и кинулся на первую тень. Та проворно вскочила, будто подкинутая в воздух, по-кошачьи извернулась, стараясь достать сразу до обоих противников одновременным ударом ногами. Второй покушавшийся клубком откатился в сторону. В тусклом свете блеснуло лезвие ножа, а в следующий момент оружие пролетело по воздуху, но вонзилось в стену, не задев ни одну из возможных целей. Шуске оттолкнул рукой ногу шиноби и, пригнувшись, проскользнул к стене, оттолкнулся от нее ступнями и замахнулся ножом на вторую тень. Та не осталась в долгу: насколько позволяло пространство, метнулась в сторону, попутно заехав ногой атакующему ниже колена. И тут же попыталась сграбастать своего первого соперника. Черненное лезвие короткого меча в его руке прочертило в воздух стремительную дугу, но целил убийца не в тех, кто так неожиданно решил ему помешать; клинок был направлен вниз - на все еще спящего или затаившегося под одеялом человека. Шуске замер, схватившись за колено, которое весьма чувствительно восприняло удар противника. Молодой шиноби не отрывал взгляда от меча одной из теней. Ему не нужен был труп Сакаи, и, при всем своем к нему презрении, Шуске оттолкнулся от пола пока здоровой ногой и, перекувырнувшись в воздухе, прыгнул прямо на убийцу. Тот не успел отреагировать достаточно быстро, и оба покатились клубком дерущихся котят по полу.
Поняв, что дорога освободилась и два соперника заняты друг другом, третий участник безмолвной драки ринулся к постели. Приземлившись на колени рядом с бугром под тканью, выудил из-за пазухи кинжал с длинным тонким лезвием, поднял обеими руками. Тут Сакаи не выдержал - он сумел понять, что пока его защитник не может исполнить свои обязанности. Даймё взвизгнул и откатился в сторону от лезвия, но оно успело полоснуть его руку. Он вскочил и побежал к двери. Тень, выругавшись шепотом, кинулась за ним, перехватив кинжал так, чтобы можно было ударить в спину.
Первый убийца царапался и дрался так, как будто действительно вел свой род от диких кошек, а один раз даже попробовал пустить в ход зубы, но повязка, закрывающая лицо, помешала. Шуске отчаянно пытался вырваться, потому что ему очень не нравилось упорство второго шиноби, но приходилось сопротивляться. В конце концов он отскочил от противника и, утирая кровь с подбородка, прыгнул к преследователю даймё. В этот момент Сакаи дрожащими руками отодвинул дверь и вывалился в коридор.

Сообщение отредактировал Sayonara - 1-03-2007, 14:18

[Reytar >>>]

(Bishop+Higf+Reytar)
по пути к домику на склоне вулкана

- Бой был нелегким, все искусство воина и шамана было почти бессильно против злобных духов, сильных числом и свирепостью своею. Этот могучий воин разил своим длинным ножом направо и налево, но успевал лишь отбивать удары, которые сыпались на него со всех сторон, так как даже холодная сталь не наносила вреда алчущим свежей крови и плоти духам.
Старое Солнце шагал по еле заметной тропинке вслед за щегольски одетым выдром и, насколько позволяло его знание языка, красочно рассказывал о том, что произошло недавно у хижины старика-полудуха, стараясь представить деяния самурая и мальчика в самом выгодном свете, а о своем участии в сражении почти не упоминать, так как хвалиться было, по сути, нечем.
- И если бы не великое чародейство этого юного воина, стоившее ему стольких сил, не смогли бы мы оторваться от преследования и чувствовать огромное удовольствие от общения с таким мудрым существом как ты, почтеннейший.
Мицуке хмурился, слушая похвалы. Он все еще нес беглого чиго, хоть тот и возражал - только никто не послушал. Мальчишка, похоже, оправился... или начал приходить в себя. Но роши задавал себе вопрос: стоило ли уходить с каменного уступа. Конечно, ночевать там невесело, но какая никакая, а защита.
- Обаке... - прошептал ему на ухо беглый чиго. - Оборотень...
- Что, боишься?
- Не знаю... еще не разобрался.
Себастьян-Фердинанд всю дорогу двигался почти боком, чтобы нацеленное назад ухо не пропустило ни слова из рассказа шамана. Вот понимающий человек! И соображает, с кем в его лице их свела судьба, и рассказывает интересно. Можно будет даже пересказать, правда, придется еще приукрасить для полноты впечатлений, хотя не такой уж и наивный выдр понимал, что число монстров уже может быть увеличено участником событий. Только это его не очень-то волновало, ибо муджина уже прикидывал, как будет поражать рассказом священника и прочих обитателей окрестных мест. И не раз!
В этом приятном месте, однако, дорога кончилась, и взгляду путников предстал небольшой домик, около одной стены которого виднелись бы, будь посветлее, следы свежих раскопок, точнее, закопок.

Сообщение отредактировал Reytar - 2-03-2007, 22:40

[Bishop >>>]

(higf to Reytar)

- Вот и пришли! – энергичным голосом сообщил уставшим странникам католик-оборотень. – Здесь мы и живем!
Мицуке без особых церемоний и нежностей скинул свою ношу в траву. Роши сам был бы рад, если кто-нибудь согласился изобразить для него какое-нибудь вьючное животное, да где таких сыщешь?
- Мы? - уточнил он.
- Ну, я и святой человек, - развел руками хэнгэ в хозяйском жесте. – Проходите в дом!
Он шагнул вперед и отодвинул седза с радостным:
- А у нас гости!
Мицуке подтолкнул вдруг заробевшего чиго, мальчишка шагнул было вперед, но - вспомнил о приличиях, а может - сработали вколоченные в голову навыки. Уступил дорогу самураю. Роши лишь головой покачал: что за неожиданные церемонии посреди леса? Чтобы попасть внутрь, пришлось наклониться - вот и поклон получился.
- Благодарим хозяев за убежище, - сказал Мицуке.
Выдр несколько притих и поумерил важность, помня свой послушнический ранг. Он любопытно раскрыл глаза и притопнул лапкой по полу, рыбкой проскользнув следом за Мицуке, чтобы не пропустить ничего из встречи, на его памяти редкой – люди это место не жалуют.
Оклик Себастьяна-Фердинанда застал священника за жесткой мысленной правкой притчи о хозяине виноградника и его работниках, но труд пока так и остался незавершенным. Промелькнула мысль о том, каких таких гостей ухитрился найти беспокойный обаке, промелькнула – и исчезла, когда взгляд встретился с глазами выпрямляющегося гостя. Вернее, с одним глазом, но и этого было достаточно, тем более такую внушительную фигуру и саму по себе забыть нелегко.
- Рад видеть у себя гостей. Особенно – тебя.
- Ками любят шутить, - согласился самурай.
И не только они. Роши с любопытством глянул на присмиревшего выдра - не высунется ли из-под хакама огненно-рыжий с белым кончиком хвост, не заблестят ли зеленью глаза на мордочке. Нет, таких чудес не бывает. Мицуке уселся на пороге, чтобы разуться, безнадежно подергал завязки вараджи. Легче разрезать или порвать, наверное.
- Простите за беспокойство! - беглый чиго неуверенно переступил с ноги на ногу.
- Заходи, - велел ему Мицуке. - Патэрэн тебя не обидит.