Kojo no meian, Свет и тени старого замка

[SonGoku >>>]

Его редко слушали, затаив от восторга дыхание; разве что настоятель по доброте. Как правило, слушатели перешептывались, говорили о чем-то своем, а порой (если звали играть в деревню на какой-нибудь праздник) голос бивы могла заглушить и пьяная ссора. Юного музыканта не смущало подобное отношение, он знал, что далек пока от того совершенства, которого требовал инструмент. Бива хранила секрет и лишь время от времени приоткрывала маленькую часть тайны, поэтому Иэмон влюбился в нее почти с первого раза. Нет, не с того, как она попала ему в руки – и если бы не Ясукичи утонула бы тут же в пруду, так как маленький мальчик не сумел удержать тяжелый для его рук инструмент. Прошло много времени до того, как в беспорядочном наборе звуков неуверенно обозначилась мелодия, но с того самого раза он скорее согласился бы умереть, чем расстаться с бивой.
Звук басовых струн напоминал шум дождя, высоких – плеск волн о каменный берег; бива следовала за флейтой, иногда нетерпеливо опережая, так мальчишка, устав чинно шагать позади взрослого, забегает вперед и, спохватываясь, оборачивается, приплясывает на месте.
- Как восторженно блестят у него глаза, - пробормотал настоятель.
- Это потому, что он видит сейчас то, что трудно разглядеть нам. И слышит.
Казалось, по мере того, как льется мелодия, тень превращалась в эхо, а эхо - в тень. Затем они усиливались, и постепенно для самурая стал проступать уже знакомый с ночи высокий силуэт в старинной одежде с благородными чертами лица. Среди звуков бивы начала проступать флейта.

(и Далара, и Хигфе)

[Далара >>>]

Самми улыбался бы, если бы улыбка не мешала игре. Он давно не слышал именно эту мелодию, да и сам ее не играл, ибо принадлежала она только этой биве и никакому другому инструменту. Она определяла, можно ли доверить музыканту эти струны или пусть поищет себе другие. Без всякого сомнения - Иэмону нужны только эти. От мальчика исходили такие волны радости и упоения, что призрака погрузило в них с головой, раскрасив для него выцветший от времени мир полузабытыми красками жизни. Одинокая слеза скатилась из уголка глаза, прочертила невидимую дорожку на щеке.
Мелодию можно было бы играть вечно, но пришел момент завершения, нигде не описанный, никем не узаконенный, но который невозможно не почувствовать. Флейта остановилась первой.
Масуми склонил голову в знак одобрения, хотя музыкант все равно не мог этого видеть. Зато видел призрак, в глаза которого он посмотрел перед этим долгим взглядом - как мост между мирами по ту и эту сторону жизни.
- Иэмон, бива-хоши, ты хочешь жить здесь и дальше?
Вопрос застал слепого врасплох, мальчик, отложив дощечку-медиатор, некоторое время перебирал струны пальцами, как будто ждал, что инструмент подскажет ответ. Но подсказка пришла с другой стороны:
- Что толку жить в замкнутом пространстве храма, где ты не нужен, когда есть целый мир вокруг, - вопроса в тоне Самми не было.
На крупных губах мальчишки вновь заиграла улыбка.
- Я уезжаю завтра утром, - голос Танаки был спокоен, почти равнодушен, он словно не слышал слов флейтиста. - Можешь поехать со мной по дороге до какой-нибудь деревни или города - как захочешь. От голода ты с твоим мастерством точно не умрешь. Во всяком случае, кажется, здесь тебе оставаться опаснее.
- Вот и решено, - подытожил странную беседу настоятель.

(втроем)

[Sayonara >>>]

Молодой шиноби с лошадкой только что выбрались из деревеньки у замка и направлялись к ее опоре и защите – самому обиталищу даймё. В кожаной сумке парень прятал заготовленный яд – все необходимые ингредиенты были добыты у старого сморщенного знахаря, и смертоносная смесь ждала свою жертву. Конечно, она могла быть обнаруженной или не подействовать, но Шуске надеялся, что этого не случится. Правда, был еще один неприятный момент – самому яд не подмешать, придется действовать через постороннюю личность. Например, какого-нибудь слугу.
Шуске вздохнул. Главное, чтобы этой личности хватило тех денег, которые были у шиноби. Их было не очень мало, но добытое правдами и неправдами золото могло кончиться. А надо было еще оставить что-то на случай, если отравление провалится и придется делать все заново.
Молодой человек решил не думать об этом до тех пор, пока он не отыщет сообщника. Поэтому он привязал в очередной раз мохнатого конька недалеко от каменной стены и, закинув за спину кожаный мешок, прошмыгнул к воротам.
Темнело, солнце уже готово было покинуть ясный небосвод. У мощных створок ворот весело болтали два стражника. Шиноби решил не привлекать особого внимания и быстрой тенью перебрался через мшистую стену.
Во дворе было пусто. Может, все ужинали, а, может, просто прятались от страшной действительности в лице наместника.
Внимательно осмотревшись, Шуске заметил у самой стены небольшой домик. Очевидно, там кто-то обитал – привратник или смотритель. Лезть в замок все равно было глупо и опасно, и шиноби решил пока пообщаться с тем, кто живет в домике – через него можно будет попасть внутрь резиденции Сакаи.
Шуске быстро пересек двор и, прислушавшись, осторожно постучал в дверь. Эхом отозвались темные стены, и снова стало тихо.

Сообщение отредактировал Sayonara - 30-04-2007, 18:20

[Далара >>>]

Соседняя с Шимоцуке провинция

Когда на закате старый колдун, легко постукивая посохом в такт шагам, явился в дом, отстоящий от деревни и расположившийся в небольшой рощице, тот уже имел жилой вид: пыль выметена, полы вычищены и покрыты новыми циновками-татами, очаг разведен. Но если будущие муж и жена надеялись получить одобрение, то они его так и не дождались. Тошимару прошел внутрь и сел у очага, будто все происходит именно так, как должно быть, и не потребовалось двойных усилий для приведения полузаброшенной хижины в порядок.
- Невероятно, во всей деревне не сыскать и одной собаки, - молвил он, протягивая ноги к огню.
- А зачем нужна собака? – тут же заинтересовалась Миеликки, державшая на коленях где-то подобранного котенка.
Заволновалась, ведь если приведут собаку, особенно молодую, она может задирать маленького. Котенок вертелся и оглядывал все изумленным взглядом круглых глупых глазенок. Материно платье запачкалось по подолу, но все еще выглядело параднее, чем простая рубаха, и зверек изумленно обнюхивал яркую вышивку. Тошимару протянул руку, осторожно, двумя пальцами, погладил мягкую шерстку. Котенок неумело мурлыкнул и потянулся головой.
- Для колдовства. Ты же хочешь научиться.
- Да! Конечно. Но... если нет собаки, что тогда делать?
В крепкую деревянную дверь хижины постучали. Тошимару вздернул бровь, кивнул вопросительно смотрящему на него Рензо. Тот поднялся, открыл. За порогом обозначились два темных силуэта, едва освещаемые льющимся изнутри светом масляной лампой.
- Здесь уже занято, поищите другой дом, пожалуйста.
- Тошимару! Тебя-то я и ищу, - раздался грубоватый мужской голос.
- А, это ты. Проходи. Кого ты там с собой привел?
Явились мужчина с проседью в не слишком аккуратно уложенных волосах и юноша почти одних с Миеликки лет. Младший из двоих озирался и явно чувствовал себя неуютно, его спутник, напротив, вел себя почти по-хозяйски.
- Что же привело тебя, Сакио? – поинтересовался колдун, когда гости расселись.
Тени скакнули по лицу стареющего мужчины, исказив его и превратив на мгновение в жуткую маску разгневанного беса. Миеликки поплотнее прижала к себе котенка.
- Этот юноша – мой племянник. Он хочет узнать правду о своем отце, но моих слов ему недостаточно.
Тошимару откинулся к стене, держа в руке чашку с чаем, налитым туда услужливым Рензо. Прищурился, будто высматривая что-то в лицах обоих гостей по очереди. Наклонил голову к плечу.
- Что же ты хочешь от меня?
- Ты умеешь показывать прошлое, дай ему посмотреть. Пусть узнает, каков мой брат на самом деле!
Не тени виноваты, само лицо Сакио пугающе исказилось. Миеликки захотелось сбежать самой или прогнать его. Котенок, чувствуя настроение, жалобно пискнул. Колдун, отложив чашку, сложил руки перед собой, палец к пальцу, задумчиво приподнял уголки губ.
- Оставайтесь на ночь, завтра поговорим об этом.

[Daelinn >>>]

Дом господина Мацуоки

Набрав вкусностей, достойных господского стола, и пару раз кашлянув и чихнув от изобилия всяческих запахов, ходячее несчастье на голову всех своих попутчиков выволокло корзину в коридорчик, уходивший из кухни в сторону, противоположную той, откуда оно явилось. В голове у "несчастья" мелькнула хулиганская мысль, не поместиться ли ему целиком в эту огромадную котомку и не "попросить" ли Рори всё это понести. Хмм... Но нет, в таком расположении волынщик выглядит несолидно. Придется идти пешком, но вот несения фермером корзинки никто не отменял.
Обратную дорогу Пэдди проделал не в пример медленнее. На пути постоянно попадались бездельники-слуги, которым, видимо, заняться было больше нечем, кроме как подсматривать за гостем. Лучше б за порядком следили!
Поминая про себя, а кое-где и вслух, растреклятых людей, которым не спится в полуденный час, фир дарриг пробирался к другому выходу из дома, сопровождаемый топотом башмачков и шуршанием плетеной корзинки по полу. Фейри пришлось несколько раз подергать за стенки там и тут, чтобы узнать, не являются ли они одновременно дверьми или хотя бы окнами. Все его попытки провалились - видимо, потому, что перегородки нужно было тянуть в стороны, а не ломиться в них удвоенным весом "Пэдди и его корзина". После десятиминутных плутаний карлик всё же обнаружил просвет, ведущий к зелени сада. Как выяснилось - тот же самый, через который он и вошел. Как стало ясно еще мгновением спустя - выход привел Пэдди не в сад, а под ноги не замечавшего его Рори О'Догэрти...

Ирландец наступил на что-то, споткнулся, нелепо взмахнул руками и бесславно рухнул на краю террасы, накрыв своим умеренным весом это самое "что-то". "Оно" взвизгнуло, пискнуло, пнуло кулачком по ребрам и выдало длинную тираду о фермерской грации, так что сомнений в происхождении "нечто" у Рори не осталось. Он откатился на бок, ударившись локтем о доски настила, и смешно задрыгал ногами, почувствовав, как по ним что-то покатилось. Послышался пронзительный визг случайно придавленной волынки и неразборчивое ворчание наконец-то проявившегося Пэдди, ползавшего вокруг в поисках раскатившихся из корзинки яблок.
- Откель ты взялся? Вот напасть-то... - фермер обвел взглядом место погрома, оценивая масштаб случившейся трагедии, но кроме ушибленного локтя ничего, достойного сожаления, не узрел. Зато обнаружил двух удивленных зрителей, с неудовольствием взиравших на выделываемые гостем пируэты из ближайщих кустов. Пэдди они как будто не замечали, видимо, не считая его поведение странным. Немая сцена длилась с минуту, пока фир дарриг не управился со слямзенным добром. Сняв с головы зеленый колпачок, он бережно отряхнул его и водрузил обратно, затем пошлепал ладошками по ярко-алой курточке, поправил волынку и ткнул пальчиком в корзинку со словами:
- Наша еда, - и, не дожидаясь ответа от смутившегося Рори, поплясал в сторону наблюдателей. Зашел им за спину и дернул за пояса: выше не дотянулся, а ниже - могут ногой так поддать, что придется летать учиться.
Омура и присоединившийся к нему Иэдзи обернулись - никого, только ветер перебирает стебельки травы и приглаживает листья на ветках. Переглянулись, пожали плечами и вернулись к прерванному наблюдению за чудаком-наньбаном - а того и след простыл. Вот чудеса. Должно быть, убежал в дом. Надо бы пойти, поискать, пока еще чего не натворил.

[Далара >>>]

Замок Сакаи

Шиноби послышалось какое-то шевеление за деревом двери, и он напрягся. Главное было не привлечь стражу, и Шуске тихо зашептал в щелку:
- Кто бы вы ни были, там внутри, прошу впустить меня - есть дело, которое, быть может, вас заинтересует, - парень готов был в любую минуту броситься наутек.
Шуршание усилилось, будто тканью волочат по полу, отодвинулась щеколда. Сквозь щель шириной в ладонь едва можно было разглядеть стоящую за дверью женщину. Хозяйка хижины оглядела шиноби с ног до головы и впустила, закрыв дверь едва гость переступил порог. В комнате царила полутьма, слабо рассеиваемая лампой у зеркала. Женщина, чья богатая и даже роскошная одежда никак не сочеталась с маленькой привратной хижиной, жестом преложила новоприбывшему сесть.
- Кто вы и что у вас за дело?
С некоторым удивлением рассмотрев хозяйку, Шуске сел и повернул голову к окну. Возможно, с женщиной договориться будет проще, подумалось ему.
- Мне необходимо знать ваше положение в замке при господине, - резко ответил парень, проигнорировав первый вопрос.
Женщина, продолжившая расчесывать волосы перед зеркалом, с полуулыбкой приподняла бровь.
- Почему же вы считаете, что я расскажу это первому попавшемуся незнакомцу?
- Неужели все так секретно, что я не смогу узнать это у любой служанки на кухне?

(и Sayonara, а то как же)

[Sayonara >>>]

- Почему тогда вам не пойти к служанкам? Наверняка они с радостью поведают все подробности здешней жизни, не побоявшись гнева хозяина. Особенно пришлому человеку вроде вас.
Хозяйка хижины и не думала скрывать иронию в голосе, но если бы гость повернулся к ней, обнаружил бы, что за ним наблюдают одним глазом.
- Простая служанка врядли сумеет сделать то, что мне нужно, - усмехнулся шиноби. - Хотя, конечно, я понимаю вас - первый раз меня видите и все такое. Но разве вы не согласитесь помочь человеку, если он попросит? - он перевел придирчивый взгляд на фигуру в роскошных одеждах.
- Зависит от того, кто просит. - Рука четким жестом подхватила ленту, перевязала волосы. - И о чем просит.
Женщина повернулась лицом к шиноби, половина лица ее погрузилась в темноту, вторая осталась освещенной колеблющимся огоньком.
- Мое имя Куроми.
Шуске склонил голову.
- Я - Йодзиро, - протянул он, любуясь игрой света. - Моя просьба может показаться странной человеку, который боится стоящих выше его. Но, с другой стороны, желание убивать естественно для человеческой натуры...
- Убивать? - Куроми пристально посмотрела в лицо гостю, будто надеялась прочитать в нем все, что тот подразумевает и таит.
Он опустил глаза и дотронулся до теплого острия кунаи в рукаве.
(естественно, на пару с Даларой)

[Далара >>>]

- Да, именно так. Цель моего визита сюда - убийство, - Шуске решил рискнуть. В принципе, больше ему ничего не оставалось.
- Кого же ты хочешь убить, юный мститель? – тени сместились, открывая улыбку.
Женщина улыбалась так, будто здесь обсуждалась обыденная вещь вроде приготовлений к обеду или кто пойдет за хворостом.
- Человека, которого земля уже давно устала держать - стольких он убил, - медленно произнес шиноби. - Токисаду. Надеюсь, это имя что-нибудь тебе говорит?
Куроми не встрепенулась, скорее, наоборот, замерла. Отражение пламени подрагивало на почти черной радужке глаз.
- Теншо Такаши Токисада не лучший из людей, - наконец проговорила она, сдержанно и приглушенно. – И он опасен. Тебе нужна помощь.
Вдруг ожила, встала. В голос вернулись звонкие ноты, но к ним прибавилась поспешность.
- Оставайся здесь, пусть тебя никто не увидит. Сейчас не лучший момент для проникновения в дом, солнце еще не село. Обожди.
Шуске улыбнулся.
- Спасибо. Но я не могу проникнуть в дом - меня знают в лицо. Я хотел использовать несколько другие способы.
- Какие, например?
На плечи Куроми легла полупрозрачная накидка, такая же изысканная, как все в этой женщине. Почти чересчур изысканная.

(это снова мы)

[Sayonara >>>]

- Например, яд, - молодой человек дотронулся до мешка за спиной. - Не самый надежный способ, но это не так важно.
- Яд... - Тонкие пальцы взялись перебирать планки веера, танцевать неведомый танец. - Яд не всегда эффективен, его обнаруживают иногда до того, как он подействует. Многие в наши дни прибегают к нему, пятная тем самым травы, из которых готовят свое зелье. Травы призваны лечить людей, а не калечить и убивать.
- Мне все равно, что и кого это пятнает. Я хочу покончить с этим человеком раз и навсегда. Или хотя бы попытаться. Яд - это как раз то, что я еще не пробовал, - шиноби говорил отрывисто, глаза его холодно блестели. С вызовом подняв голову, он почти отчаянно взглянул на женщину.
Ответный взгляд нес в себе спокойствие ночных небес.
- Не торопись, иначе умрешь раньше, чем достигнешь цели.
Куроми направилась к двери, обернулась на пороге.
- Оставайся здесь и не выдавай своего присутствия. Еду и питье ты найдешь без труда. Я скоро вернусь, и тогда мы подумаем, как лучше подложить твой яд.
Грустно проводив взглядом хозяйку домика, Шуске закрыл глаза. Разговор вызвал целую бурю чувств. Шиноби, злясь на себя, старался их подавить, а неприятный озноб снова дал о себе знать.
Есть не хотелось, и парень задремал - беспокойный огонек свечи разбудил его перед самым возвращением Куроми.
(и еще раз мы)

[Далара >>>]

Замок Сакаи

Мелкий перестук гэта по деревянному настилу. Шорох соблазнительно полупрозрачной накидки разлетается по пустынным коридорам основного здания замка. Раз-другой встреченные служанки завистливыми взглядами провожали столичный «подарок». Куроми даже не косилась в их сторону. У двери в комнату наместника расположился один из юных охранников. Яркая легкомысленная одежда делала его похожим на букет посреди темного коридора. Юноша развлекался метанием короткого ножика в пол рядом с собой. Женщина улыбнулась, представив лицо жадного Сакаи, когда он увидит последствия гостеприимства. Заметив ее, «бутончик» прервал свое занятие и принялся жадно разглядывать видение. Они не обменялись ни единым словом. Она сделала знак, что хочет пройти; он так же молча отворил дверь. Перестук гэта возобновился. Как зачарованный, юноша закрыл дверь.
Золотистый полумрак комнаты разрезали солнечные лучи; там, где светлые полоски ложились на деревянный пол, в глубине темного, отполированного дерева загорались малиновые огоньки. Ветер играл с легкой бамбуковой занавеской, и полоски все время перемещались, зачаровывая взгляд. В центре комнаты ворохом шелковистых лепестков была брошена одежда.
Некоторое время незваная гостья стояла неподвижно, приглядываясь. Затем сняла гэта и бесшумно приблизилась, села рядом с одеждой и тем, кто был скрыт под ней.

(Крестовый поход на Токисаду-Сон Гоку)

[SonGoku >>>]

Рыжеватые полоски заходящего солнца расчертили круглое женское лицо причудливыми узорами. Рукой, не привыкшей к грубой домашней работе, Куроми откинула край ткани и залюбовалась лицом спящего. Сейчас оно не носило следов жесткости, что нет-нет да проявлялись днем. Полутьма сглаживала черты еще больше, придавая им детскую беспомощность. Человек спал, раскинувшись, уверенный, что ему ничто в мире не грозит. Так спят только животные и младенцы, полные блаженного неведения.
Женские пальцы нащупали рукоять спрятанного под одеждой ножа. Спящий негромко вздохнул; черные волосы смоляными разводами разметались по циновке. Веер и небольшой клинок-кадзуки в бамбуковых ножнах лежали у изголовья, но даже при удачном стечении обстоятельств Токисада не смог бы до них дотянуться. Длинные ресницы подрагивали, отбрасывая мимолетные легкие тени. Наместник улыбнулся во сне.
Женщина позволила себе еще мгновение безмятежного любования. Будь здесь художник, великолепная получилась бы картина, жаль, что сейчас она закончится. Но перед внутренним взглядом снова предстал Санада Юкимура: его добрая улыбка, несмотря на суровую внешность, взгляд живой и умный, доспехи, в которых он отправился на войну и не вернулся. Глаза Макуро сузились, губы скривились.
- Получишь за отца, убийца, - гневный полушепот.
В солнечном свете блеснуло лезвие ножа.


(и Далара, пришедшая с нехорошими намерениями)

Сообщение отредактировал SonGoku - 17-05-2007, 15:07

[Далара >>>]

Мыс Данноура. 1593 год

Следующее утро выдалось столь же ясным, как и прошлое, но на этот раз не было времени любоваться им - пора было собираться в обратный путь, домой. Правда, много ли времени надо человеку, привычному к походам и войнам? Все свое должно быть под рукой, и не подобает самураю иметь больше, чем нужно для жизни.
Утренний прохладный ветерок трепал полы одежды самого Масуми и его слуги, ожидавших Иэмона. Их маленькая группа избавилась от груза даров, зато получила превышающий его вес почти взрослого парня, которому предстояло ехать на второй лошади. Танака, конечно, не собирался ни усаживать бива-хоши на свою, ни тащиться в темпе его ходьбы.
Мальчика привел Ясукичи, привратник. Он отыскал музыканта на веранде дома для слуг; Иэмон, казалось, просидел там всю ночь, не сомкнув глаз. Бива лежала рядом, как и собранный в дорогу небольшой узелок с едой.
- Я не держу на тебя зла, - произнес Иэмон; его ладони, слишком крупные для мальчишки его возраста, без дела лежали на коленях. - Ты считал, что поступаешь как лучше для всех. Теперь можешь не беспокоиться, сюда я не вернусь.
Ясукичи вытер вспотевшие ладони о накидку, старый привратник вдруг поймал себя на мысли, что хочет склониться в глубоком поклоне. Мальчик встал, поднял биву и, закинув ее за спину, повелительно протянул руку.
- Будь добр отведи меня, - сказал он.
Призрак всю ночь не покидал мальчика, только на рассвете нехотя растаял, убедившись, что об Иэмоне пока будет кому позаботиться. Вечером, Самми знал, сможет снова прийти, а пока едва заметная тень его могла навестить могилу предыдущего истинного владельца этой бивы. Но, как ни странно, даже день не смог удержать от новообретенной ниточки, ведущей в мир живых. Не прошло и часа, как одетый в черные придворные одежды призрак вновь появился рядом со слепым музыкантом, невидимый никому и слышимый лишь ему.

(еще Хигф и Сон)

[SonGoku >>>]

- Я рад, что мы едем вместе, - улыбаясь, произнес юный бива-хоши. – Ваша флейта...
Он замолчал, перестав ощущать шершавую ладонь Ясукичи на своей руке.
- Вы не могли бы учить меня?
- Учить тебя будет для меня радостью, - отозвался придворный, чья душа до сих пор так и не нашла покоя.
Ясукичи, ведший Иэмона, имел вид несколько оробевший, и было от чего - слепой не только шагал гордо и уверенно, как господин, но и негромко разговаривал с кем-то. Масуми даже догадался, с кем именно, по словам. Только таких спутников ему не хватало! Впрочем, слово сказано... Все равно им предстоит не такой уж долгий совместный путь!
- Помоги ему сесть на коня позади себя, - бросил самурай слуге.
Тот приблизился к слепому музыканту. Иэмон позволил подвести себя к лошади, но тут случилась заминка. Оба коня испуганно косились на казалось бы пустое место рядом со слепым, прядали ушами и переминались с ноги на ногу. Утренний воздух, пронизанный ветром с пролива, был острым, как осколки льдинок, и из конских ноздрей поднимался полупрозрачный пар. Стоило Иэмону подойти ближе, конь всхрапнул и дернулся прочь, едва не утащив на поводьях слугу. Тот успокоительно потрепал по морде, скормил кусочек тростникового сахара, но это едва ли помогло делу.
Над ухом бива-хоши раздался смешок.
- Животные мудрее людей, они знают то, чего не чувствуют люди.
Мальчик застенчиво улыбнулся:
- Мне ни разу не доводилось ездить в седле. Это очень трудно?

(+Далара+Хигф)

[higf >>>]

- Не слишком, - Самми решил, что к обучению можно приступить немедленно. - Сумей подружиться с ней, почувствуй ее, на первое время этого более чем достаточно.
Конь все больше расходился, норовя перегрызть удила или ускакать, не разбирая дороги. Самми отступил.
Можно было опять использовать амулет, но тот не любил, чтоб его трогали слишком часто, самурай знал это. И чувствовал, что сейчас кусочек камня не очень хочет помогать. Он сжал ногами бока протестующе всхрапнувшего коня, подъехал на недовольном, но покорившемся животном ближе ко второй лошади, крепко схватил ее за поводья и дал свой ответ мальчику:
- Нет. Главное, крепко держаться в седле. Садись.
Иэмона толкнули теплым, пахнущим зверем боком; юный музыкант едва не упал, но схватился за то, что попало под руку, оказалось, что за стремя. Он попробовал подтянуться, как подсказывал ему слуга, но ничего не вышло, слишком тяжелая бива оттягивала плечо. Но с горем пополам он все-таки взгромоздился в седло за спиной у всадника. И тут же оглянулся:
- А как же вы?
Слуга выглядел весьма испуганным этим разговором с пустотой, ненамного меньше лошадей. Он боязливо оглядывался по сторонам и, казалось, сейчас начнет молиться.
- Встретимся там, куда вы приедете.
Приглушенное пение шелка смешалось с шумом листвы. Резко потеплело. Из воздуха словно пропала давившая тяжесть. Кони разом успокоились.
- Поехали! – резко сказал Танака, трогая коня.
Надо будет сказать мальчишке, чтоб сдерживался при людях... А то неприятности и настороженность последуют за ним из монастыря в большой мир.

(то же трио, завершение очередного этапа)

[Bishop >>>]

Гора Асама, склон

Заприметив мальчишку, ворон снялся с ветки. Широким крыльям было не развернуться в кустарнике, и птица взмыла в небо. Одного круга оказалось достаточно, чтобы рассмотреть, чем же занимается маленький беглец. Досадливо каркнув, пернатый вернулся на дерево.
Завернутая в листья, выпотрошенная рыба пеклась на углях, собирая ароматами мелких обитателей горы. Роши, который собирал для костра хворост, теперь дремал, привалившись спиной к валуну. Хаяши тоже решил заняться делом, неугомонный чиго исследовал каждый куст вокруг хижины, обнаружил еще два камня-охранника и не стал развешивать бумажные змейки с заклинаниями. Хоть и собирался. Он присел на корточки возле долговязого самурая, потянул его за рукав.
- Можно мне посмотреть? – взмолился мальчишка. – Я ни разу не видел его...
Миссионер сидел на вытащенном из дома татами и задумчиво смотрел на огонь. Казалось, вечное во все века пламя открывает возможность перекинуть мост между настоящим и прошлым или будущим, вернуться либо увидеть, что ждет впереди. И чем больше пляшущие огни казались некой дорогой, связывающей времена, тем тяжелее почему-то становилось на душе. Прошлого было слишком много...
- Куда ты сейчас идешь? - словами, звуком голоса, как ударами европеец отгонял стаю грустных мыслей.
- Исправлять не свою ошибку, - ухмыльнулся роши, отмахнулся от паренька. – Его почти никто не видел, и что теперь? Показывать его каждому встречному?

(с Хигфом и чуть-чуть Далара)

Сообщение отредактировал Далара - 10-05-2007, 11:21

[higf >>>]

Хаяши не унимался, крутился по поляне, словно щенок, что почуял сахарную косточку.
- И для этого вас занесло на Ямато-но-Орочи? - хмыкнул португалец, заинтересованный, чего же хочет мальчишка.
- Куда ж еще? - хмыкнул Мицуке.
Хаяши остановился на взлете.
- Ну-у... в легенде говорится, что меч достали из...
- Там я уже побывал, - отрезал роши. - И не имею желания возвращаться!
Беглый чиго продолжил круги по поляне. Мицуке перевернул, подцепив двумя веточками, пару рыбин.
- Мне требуется огонь, который внутри этой горы, - сказал он.
Казалось, пламя костра дрогнуло, будто испугалось упоминания о своем большом собрате там, в глубине. Отблески огня заплясали по озабоченному лицу отца Андрео, расцвечивая в алое седину и задерживаясь в морщинах.
- Ты хочешь наверх, к кратеру? - переспросил он.
- Если понадобится, - кивнул в ответ Мицуке, - то пойду до самой вершины.
Он подобрал шишку, прицелился и швырнул в мелкого обакэ, уличенного в попытке украсть рыбу.
- Поговаривают, там, выше, есть старый храм, - продолжила роши. - Сам не видел, но если он действительно на том месте, о котором мне говорили, подниматься в пасть Орочи не понадобится.
Вторая шишка полетела в Хаяши, мальчишка отдернул руку от свертка.

(Bishop mo)

[Bishop >>>]

- Я там не был, не знаю, - покачал головой отшельник. - Нехорошее место. Ты несешь туда это? - наконец не выдержал он, показывая на сверток.
- Зато я был! - высунулся из хижины дрожащий черный носик. За ним показалась остальная часть обаке, несшего расставленные мисочки с вареным рисом и нарезанными овощами. Впрочем, кажется, он при упоминании о горе и храме позабыл о еде, и поднос опасно наклонился.
Хаяши подскочил, готовый прийти на помощь, чтобы не лишиться завтрака, но споткнулся и пропахал голыми коленями по сосновым иголкам и мху. Мицуке вздохнул. Узлы на шнуре, что стягивал таинственный сверток, были завязаны так давно, что сейчас пришлось потрудиться. Наконец, роши развернул ткань. Расправил. Хаяши зажал себе обеими ладонями рот, чтобы не выпустить рвущийся вопль. От древнего клинка – четыре куска темного металла, рукоять и сломанное на три части обоюдоострое тяжелое лезвие – все равно исходило ощущение недоступного людям могущества.
Даже священник застыл на месте, чувствуя, как волна силы растекается от оружия, придавливая, пугая... А еще - будто находя отклик где-то глубоко внутри, как что-то чужое, но как-то родственное. Ладонь протянулась в направлении рукояти привычным жестом воина. А потом ощущение, что вот-вот, и можно будет что-то понять, умерло, толком не родившись.
- Спрячь его снова, - португалец опустил голову. - Он не для людей.

(те же)

[higf >>>]

Сцену прервал стук. Муджина тоже замер и даже посерьезнел, но при этом окончательно забыл о подносе, в явном волнении крестясь правой лапой. Все содержимое мисок вместе с самой посудой, частично разбитой, оказалось на траве.
- Ну вот... - расстроился оглянувшийся на шум Хаяши. - А как же завтрак?
Священник вздохнул и кивнул на костер.
- Есть рыба... если она еще не сгорела. Кое-кто кое-что соберет с травы... - взгляд остановился на не менее расстроенном, чем мальчик, муджине, уставившемся вниз, открывая и закрывая рот. - А еще возьмет из кладовки бобы... Если не съел их раньше.
Хаяши решил: он будет снимать рыбу с углей, она уже была готова к употреблению. Беглый чиго разложил ее на сорванных листьях, пока Мицуке заворачивал сверток и перевязывал его шнуром.
- Видишь, патэрэн, - сказал роши. - Меч нельзя отдавать таким, какой он есть. Мне нужно на эту гору.
Старое Солнце наблюдал за сценой молча и с невозмутимым видом - то ли на самом деле спокойный, как изваяние, то ли скрывая эмоции, но за остатками завтрака вместе со всеми подошел.
Уже во время еды долго молчавший священник произнес, отвечая на висящий в воздухе вопрос:
- Вижу. Что ж... полезно увидеть что-то новое и одновременно вспомнить былое.

(higf & Bishop)

[Далара >>>]

Омура Такахару

Рядом с заморским гостем я чувствовал себя карликом с фестиваля, появилось даже желание проверить, нет ли на мне пестрой одежды, а на лице белил. Так что я был рад, когда он сбежал. Впрочем, долг велел не оставлять этого так просто, и я тоже вломился в кусты, столкнувшись в них со старым Иэдзи. Не думаю, что он был рад меня видеть, хоть и нарисовал из своих морщинок что-то вроде приветливой гримасы. Иэдзи так долго служит господину Мацуоке, что невозможно представить этот дом без его сухого вездесущего носа.
Он поведал мне, что великан, неведомо почему не удержавшийся на ногах прямо на пороге дома, – один из двоих гостей Теншо-сама, оставленных им на попечение господина Мацуоки. Я выразил сомнение в том, что сам господин Мацуока знает об их присутствии, но Иэдзи заверил меня, что разрешение хозяина на их пребывание имеется. Зная нрав нашего самого почтенного в размерах кошелька горожанина, я не слишком поверил, что разрешение было получено без уговоров и подкупа, но, тем не менее, оставил сомнения при себе. Старик же разошелся:
- Пожалуйста, оставьте их на мое попечение. Я за ними присмотрю, хлопот никаких не будет, а слухи и толки нам ни к чему. Господин будет расстроен, да и старая госпожа станет бушевать, если все узнают.
Он был так жалостлив, что отказать ему не было ну никакой возможности.
- Смотри только, чтобы они не натворили дел в городе, - велел я ему, и на том мы расстались.

Остаток дня пролетел незаметно, ушел в сумерки, не оставив за собой следов, достойных занесения на бумагу. Только раз я встретил заинтересовавшую меня всадницу. Проезжая, она поклонилась мне как незнакомка незнакомцу. Мне показалось, что сейчас ее дорожная шляпа слетит, и я приготовился ловить, но нет, обошлось. Признаться, меня разобрало любопытство, кто эта женщина, и некоторое время я потратил, выслеживая, куда она поедет. Странно было то, что хотя сейчас конь шел спокойно, на его шерсти блестела влага, а ноздри раздувались как после скачки.
Скрылась всадница в воротах дома Тоидзуме. Наверное, рассудил я, это жена господина Масачики, хворавшая в мой визит к ним. И если это так, то ему повезло, - повсюду встречаются гораздо менее привлекательные женщины. Я не успел толком разглядеть ее лица, всего лишь в общих чертах, но сразу было видно – женщина это необычная, глаза у нее сияли по-особенному. Куда же она могла отлучаться так скоро по приезде в город? В окрестностях у нас есть разве только две деревни, замок господина Сакаи и его же охотничий домик.
Я дал задание одному из своих ребят съездить в те деревни, узнать, не проезжала ли она. Другого я отправил в замок господина Сакаи с тем же самым поручением. К следующему вечеру можно было ждать новостей.

[Далара >>>]

Омура Такахару

Вечером дома поджидал сюрприз – только что объявившийся в наших краях и неожиданно заглянувший на ужин старый друг Тецухиса. Приятная встреча, я был так обрадован, что даже жена моя не преминула съзвить по этому поводу. Впрочем, она приготовила вкуснейшие блюда из чего-то, извлеченного из ее многочисленных ящичков. Особенно уважила своими фирменными гёдза. Если бы она всегда так готовила, по праздникам мне пришлось бы обедать в императорском дворце или у сёгуна.
Мы расположились с сакэ на дзабутонах и повели неторопливый разговор о том да о сем. Тецухиса отличный врачеватель, и я не преминул спросить у него несколько советов. Вместо платы он затребовал необычных историй. Пораскинув мозгами, я рассказал несколько удивительных случаев: о человеке, который закапывал в землю кости в надежде вырастить из них золотое дерево; о собаке, которая, по слухам, после смерти так же преданно охраняла дом своего хозяина, как и при жизни.
Мой друг слушал с живым интересом, но чем больше мы пили и говорили, тем задумчивее и мрачнее он становился. В конце концов я не выдержал и спросил, что мучает его. Тогда он, махом допив половину чашечки сакэ, поделился со мной таким рассказом...

...Самое необычное в той истории - не то, как она завершилась, а как началась. Впоследствии опросили слуг, вообще каждого, кто тем вечером оказался во дворе, но никто не сумел с уверенностью рассказать, как же таинственная гостья попала в дом. Одни утверждали, будто бы она прибыла в черном лаковом паланкине, сопровождаемая большой свитой и воинами. Другие возражали, что девушка приехала одна верхом на низкорослой мохнатой лошадке, украшенной белыми и розовыми кистями. Третьи принимались спорить, доказывая, будто собственными глазами видели, как незнакомка пришла пешком, опираясь на дорожный посох. Отыскались даже такие, кто сказал что она словно по волшебству очутилась в покоях господина Ишикавы...

(на пару с СонГоку)

Сообщение отредактировал Далара - 14-05-2007, 13:50