Kojo no meian, Свет и тени старого замка

[higf >>>]

Поворочавшись, муджина понял, что пора начинать спасать спутников, а то не спится. Он выскользнул из хижины - тихо, как кошка, пробираясь на цыпочках. Оказавшись снаружи, припустил трусцой, чуть косолапя и посверкивая мехом в свете луны. Отец Андрео привил убеждение, что истинному сыну святой матери церкви не подобает бегать на четвереньках, даже если так и быстрее.
В окрестностях, конечно, было немало йокаев и обакэ, но никого из родичей и знакомых выдра. Очень многие слабо интересовались делами людей, куда больше занятые своими. Большинство из них были мелкими хранителями леса, и дальше заботы о любимом дереве или кусте не думали.
Устав, муджина прилег на землю, выбрав место почище, чтоб не очень испачкать одежду. Он попытался закинуть передние лапы за голову, перенимая позу Мицуке, но устроенные иначе суставы наотрез отказались подчиняться. Попыхтев и чуть не вывихнув левую «руку», выдр отказался от своих попыток. Ночь здесь была намного приятнее, чем в хижине. Стрекотали ночные насекомые, шумела листва, в воздухе стоял особый аромат. Интересно, его испускают какие-то цветы, боящиеся ослепительного солнца? Или просто свет и разные события, которых так много днем, не дают почуять?
Лишь торчавшая макушка горы, черная на темном, сбивала настроение. Так к ней можно ведь и спиной повернуться, верно ведь?
Когда помахивание задней лапой на фоне луны перестало забавлять, обакэ поднялся, отряхнул рубашку и побрел дальше. Похоже, придется отложить поиски, когда они поднимутся выше. Он хорошо знал некоторых обитателей окрестностей храма, только вот говорить с ними очень не хотелось... Тревожно поежился, быстро неуклюже перекрестился, потрогал лапой образок на шее – там ли?
Тут за кустами послышались голоса; обакэ насторожился, прислушался. Неужто сюда забрался еще один отряд? Или это враги? Здоровый непочтительный самурай мог нажить недоброжелателей, которые и на Ямато-но-Орочи поднимутся!
На этот раз запрет про четвереньки был забыт – иначе заметят. Он распластался на стволе упавшего клена, почти пробившего заросли, и, вытянув шею, ткнулся головой туда, где ветки, неохотно расступаясь, становились реже. Едва сдержал вскрик – чувствительный носик-пуговка зацепился за сучок.
На поляне, перепархивая и то опускаясь к земле, то кружась в воздухе, то резко бросаясь на неосторожного жука и хватая его, летали... Нет, не ночные птицы – головы. Вполне себе человеческого вида, и ничуть не страдающие без тел. Парили в воздухе и беседовали. Разумеется, о том, что собираются неплохо подзакусить сегодня – о чем еще могут говорить нуке-куби*?
Выползя по стволу обратно, Себастьян-Фердинанд разочарованно потер лапкой пострадавший нос. Кажись, царапины нет. Ничего интересного, обычная ночная охота вечно голодных и довольно скучных лично для него демонов. Люди здесь – было бы куда страннее, зато интереснее! Интересно, кого головы есть собирались?
Он сладко зевнул и затопал обратно. Однако у хижины, точнее - на ней, его поджидал сюрприз. По поляне лилась задумчивая, грустная музыка, от которой хотелось замедлить шаг. Что он и сделал, оглядываясь в поисках музыканта. Нашел его - на крыше сидел их спутник-ворон, обхватив крыльями... флейту! При этом вся поза его, и даже клюв, к которому был поднесен инструмент, неведомым путем передавали отрешенность, которая охватывает музыкантов, окунающихся в сотворенный собственной игрой мир.
- Ты чего, играть умеешь? – задрав голову, спросил обакэ. Затем сам ответил. - Умеешь... Здорово даже. Научи, а?
Ответа не последовало.
- Ты меня слышишь?! – муджина чуть поднял голос, однако реакции все так же не было.
Насупившийся хэнгэ подобрал было камешек, чтоб в прямом смысле достучаться до птицы, потом выпустил его из рук – слишком прекрасна была мелодия. Такую нельзя нарушать. Она лилась, а ворон не шевелился. Казалось, если дом внезапно рухнет, необычный музыкант все так же останется висеть в воздухе на том самом месте, и даже оперением не пошевелит.
- Ну и сиди себе до Второго Пришествия Спасителя. Уж он тебя... – беззлобно погрозил муджина. Музыка приглушила, смягчила всплывшие было, чуть не забытые от удивления обиды на спутника. Послушав, Себастьян-Фердинанд вновь почувствовал, что сон одолевает его, и вошел внутрь. В помещении было темнее, чем снаружи, и он постоял, чтоб привыкнуть и не споткнуться о кого-то. Еще обидятся.
Постепенно стали проступать очертания спящих хозяев – контуры тел, ноги, раскинутые или вытянутые вдоль тела руки, головы... Стоп!! Голов-то как раз и не было! Секунды обакэ просто стоял, а потом сообразил, какими именно неосторожными путниками собрались закусить нуке-куби.
Трубы только что помянутого Страшного Суда могли спокойно отдохнуть, а архангел Гавриил окраситься в густую зелень от зависти. Без всяких духовых инструментов визг маленького мохнатого католика мог поднять мертвых для Страшного Суда, а живых – убить звуковым ударом и тоже поднять.

_______________
*нуке-куби – разновидность демонов. Днем обычные люди, можно отличить только по красным письменам на шее, под волосами. Ночью их головы отделяются и летают на охоту.

[Далара >>>]

Замок Такаяма, провинция Хида
Конец мая 1616 года, ночь

Где-то в саду безустанно поет цикада. Редкие фонари почти не рассеивают ночной мрак, лунный свет превращает тени в бездонные провалы. Спальня хозяйки замка Такаяма наполнена одиночеством – ни мужа, ни служанок. Едва слышный шорох шагов босых ног по циновкам, шипение волочащейся ткани. Четкая лунная дорожка бежит от приоткрытой перегородки-сёдзи, расчерчивает комнату пополам. Дохнуло едва прохладным ветром. Густая тень пересекает полоску света и растворяется в темноте. Чье-то дыхание на лице.
Хозяйка дома тревожно, лихорадочно заметалась на футоне: волосы сбились в неопрятный комок, рукава ночных одежд смялись. Снилась, что одна, босиком, идет по глухому полуночному болоту, замирая от пронзительных, и одновременно неощутимых прикосновений ветра. Отзвук реальности заставил тонкую пелену сна распасться на фрагменты, но и не сбросил полностью.
Глаза ночного гостя светились в темноте. Прядь волос коснулась щеки спящей женщины, отразилась во сне качнувшейся веткой. Тонкие пальцы почти гладили утонченное лицо, исследовали, не касаясь. Теплое влажное дыхание, шепот на ухо:
- Мирэи...

(вместе с Китти)

[Кысь >>>]

На этот раз проснулась - резко и сразу, вдруг осознав и прикосновения, и голос, и тревожный, неправильный запах существа рядом. Резко, не помня себя, шарахнулась от ночного призрака, пытаясь выпутаться из туго забинтовавшей ноги ткани.
Тень метнулась, на тело опустился дополнительный вес, сковывая, мешая двинуться. Светящиеся, как отражение зари в пруду, миндалевидные глаза заглянули будто в самую душу. Пальцы легли на горло. Снова шепот, хрипловатый, резкий:
- Ты не могла побороть гордыню, теперь не можешь побороть страх.
- Кто ты? - словно отрезвленная замечанием, женщина выпрямилась. Сердце еще бешено колотилось, но смотрела - ровно и прямо.
Смех, радостный и безмятежный был ей ответом. Смех, звучащий дико в ночи.
- Замечательно! – У демона был женский голос; пальцы ослабили хватку, касались теперь почти нежно. – Скажи, ты любишь своих детей?
- Что ты с ними сделала... что ты с ним сделала?
Демон кивнула:
- Любишь... Живи.
Громкий, будоражащий, бросающий в дрожь звон. В ноздри ворвался пронзительный сладковатый запах полевых цветов. Мир вдруг сместился, закружился сумасшедшей юлой.
На смятой постели осталась сидеть, поджав ноги, женщина. В руке она осторожно сжимала тонкую змейку. Погладила ее пальцем по голове.
- Не волнуйся слишком, с ними все в порядке.
Змея неловко, словно бы неумело изогнулась в руках - чешуйки блеснули в лунном свете старой медью.

(и Далара =))

[Далара >>>]

Замок Сакаи

Возвращение в домик у ворот далось нелегко. Спутанные, как непослушные пряди волос, мысли; завистливо-понятливые взгляды женщин, упрямо встречающихся на пути; равнодушие так ни о чем и не догадавшейся охраны. Макуро тронула кончиком пальца лезвие скрытого в рукаве ножа, вздрогнула и несколько мгновений завороженно смотрела на выступившую капельку крови. Сунула палец в рот.
Впервые в жизни она попалась так глупо, будто неопытная девчонка, у которой лишь ветер в голове. Мстительница... Зло топнула, переступая порог. Вскинула голову гордо: больше она себе такого не позволит.
Ветер запутался в длинных рукавах накидки. Макуро поплотнее запахнула ворот от ночного холода. Словно душит что-то, мешает дышать. Нет, наоборот, чего-то не хватает. Потерла рукой шею. Она не привыкла носить ожерелья, почему же так хочется найти первое попавшееся - но лучше одно единственное, неизвестно какое, - и надеть, носить, не снимая.
Дверь скрипнула, отворяясь. Макуро заглянула в темноту, не разбудила ли тайного соседа. Тихо. Проскользнула внутрь, зажгла масляную лампу и села у плетеного из тростника сундучка. Черная свободная одежда ей всегда нравилась больше тесных женских нарядов.

[Bishop >>>]

Склон горы Асама, хижина

Страшно представить, чья глотка могла издать такой вопль. Одноглазый роши одобрительно хмыкнул сквозь дрему и - продолжал бы спать дальше, если бы на него не наступили. Снаружи раздались суматошные хлопки крыльев, не кудахтали только потому, что пернатое не было курицей. В дом ввалился растрепанный ворон с безумным взглядом. Цуива попытался схватить его, то ли приняв за демона, то ли во имя спасения, но только перья хлестнули по рукам. Сердитая птица уселась на вершине прялки. Тогда носильщик бросился к муджине, сильно дернул за рукав. Пересказ подслушанного в ночи разговора занял мало времени. Почти окончательно проснувшийся Мицуке наклонился над телами, дернул одно из них за ворот - на обрубке шеи с чистым, ровным, без единого пятна крови срезом красным были нарисованные странные значки.
- Н-над-д-до спрятать т-тела, - отстучал зубами Хаяши.
- Давайте скинем их в ущелье, они разобьются, - предложил практичный Цуива, выглядывая из-за широкой спины ронина.
Мицуке посмотрел на два небольших тела, что лежали подле матери, укрытые старым лоскутным одеялом.
- Не успеем дотащить все, - он мотнул головой. - Попробуем унести взрослых, а вы пока закройте дом зимними ставнями.
- Эй! - возмутился беглый чиго, позабыв про недавний страх. - Это же моя флейта!
Ворон нехотя вернул инструмент, который не выпустил даже в панике, - осторожно перехватив клювом, принес и положил перед мальчиком. Без дела пернатый оставаться не желал. Подскочил к самому маленькому из тел, цапнул когтистой лапой за шиворот джубана. От развернувшихся черных крыльев в комнате стало еще теснее.

(еще – Далара, Хигф)

[SonGoku >>>]

- Бери за ноги, - приказал одноглазый роши своему молчаливому спутнику.
Тот прихватил с собой посох - отмахиваться от хозяев тел, если придется. Они сумели забрать не два, а четыре тела; роши взвалил себе на плечо второго ребенка, а чужеземный шаман, чтобы не отставать от рослого спутника взялся нести еще один труп самостоятельно.
- Ставни! - напомнил Мицуке на прощание.
Священник проснулся последним - будто какая-то сила затягивала в сновидения, жадно цепляя и не давая выбраться. Он увидел, чем заняты его спутники. Быстрые вопросы и краткие ответы пояснили положение дел. Убивать, тем более так... Противно заповедям, но эти демоны целиком приняли сторону зла. Вздохнув, священник шагнул к стенам.
- Избавиться от тел - не главное, - голос прервался звуком падения - в потемках, как следует не проснувшись, он неловко запнулся обо что-то, с кряхтеньем поднялся и чуть сдавленно продолжил. - Нам важнее выжить самим, а не уничтожить их. Лучше готовиться к защите.
Говоря, он закрывал стены щитами ставен. Муджина бросился помогать, хотя больше мешал. Цуива бормотал что-то, то ли вспоминал имена предков в двадцатом колене, то ли взывал к ками, чтобы не дали заблудиться по дороге к землям Энма. Щуплый носильщик с неожиданной ловкостью подтаскивал к уже установленным щитам вещи, какие сумел найти, скатывал постели, ставил подголовные валики.
- Если ворвутся, они запутаются, где что, и потеряют нас, - объяснил он в воздух, но без особой уверенности.
Теперь, когда воины ушли, Хаяши испугался по-настоящему. На носильщика надежда маленькая. На странного отшельника еще меньше. Какое тут – выжить самим! Если оголодавшие демоны ворвутся в хижину, тут в живых никого не останется, это точно. Пальцы дрожали, не хотели переплетаться как надо. От отчаяния беглый чиго не придумал ничего лучше, как усесться, скрестив ноги, посреди комнаты – муджина тут же споткнулся о мальчишку, - и закрыть глаза, собираясь с мыслями. Левую руку ладонью вверх Хаяши положил себе на колени, указательным пальцем правой дотронулся до старой циновки. На одном из свитков, что были у учителя, так сидело странное божество, излучающее грозную силу и спокойствие одновременно. Только оно еще держало в левой руке чашу...

(по большей части Далара, Хигфе и Биш)

Сообщение отредактировал SonGoku - 14-09-2007, 12:23

[higf >>>]

Ну хорошо, он все сделал вроде бы правильно... а что дальше?
Оглянувшись через плечо, миссионер застыл. Мальчишка сидел в позе Будды, готовясь, не иначе, прочесть заклинание.
- Хаяши! - окликнул его священник. - Что ты делаешь?
Чудом сохранивший равновесие Себастьян-Фердинанд тоже посмотрел на мальчика и открыл было рот, но тут же закрыл, ожидая ответа. Носильщик скорчился в углу, для надежности обняв себя руками, и настороженно таращился. Похоже, он не так боялся нуке-куби снаружи, как юного колдуна здесь, внутри.
Беглый чиго вздрогнул, открыл глаза. Заморгал.
- Хочу нас защитить, - застенчиво сказал он.
Что-то увесистое, словно мешок с рисом, но не такое большое, ударило в ставень, чуть не вырвав его из рук священника; затрещали старые доски.
- Ты уверен, что знаешь, что делаешь? - строго спросил португалец. - Это как огонь - уголек вылетит из очага... и погубит, не обогреет.
- Нет, - мальчик покачал головой. - Но разве у нас есть выбор?
Андрео принялся еще быстрее укреплять ставни, чуть не роняя тяжелые щиты. Осталось не так много.
- Если помогут, - тяжело перевел дыхание он, - буду молиться, когда закончу.
Второй удар был сильнее, а от третьего ставни чуть было не разлетелись в щепу; затем снаружи затихли, только слышалось приглушенное невнятное бормотание. Должно быть, головы устроили военный совет. Хаяши поспешно зажмурился, но не успел произнести и слова мантры, как снова распахнул ресницы.
- А как же остальные?!

(те же, там же)

Сообщение отредактировал Далара - 11-09-2007, 23:47

[higf >>>]

Ивакуни, 1593 год

Оранжевый огонек поднимался, опускался, вздрагивал. В глубине кружились неуловимые фигуры, живущие там мгновение и вечность. Он стремился дотянуться до собратьев, чтобы поделиться с ними этой своей жизнью, слиться в единое целое... И не мог, обреченный на одиночество из-за окружившей его бездны пустой темноты. А может, кто-то смотрит оттуда, и кто мы для них, бесконечно далеких, как рассыпавшиеся в небесах звезды?
Масуми вздрогнул, освобождаясь, вырывая свое сознание. Тусклый язычок пламени из плошки снова стал просто одним из светильников, разгоняющим темноту в доме Киккавы – добротно сколоченном, но далеком от утонченности в убранстве. Впрочем, понятно, в этих краях, далеко от столицы...
Хозяева и гость сидели на татами, перед ними стояли миски с рисом и бобами, но взгляды были устремлены на настраивавшего инструмент Иэмона. На этот раз в музыке прозвучит не красота природы, а тревожные, жесткие ноты «Хэйке». Это напомнило самураю сцену на мысе, и почему-то не хотелось слушать сейчас эту музыку, но хозяева не могут не захотеть ее. Одно упоминание сразу гостеприимно отворило двери дома.
Самурай тряхнул головой, отгоняя накатившую грусть. Такое случалось все чаще, и все более Танака отгораживался, пытаясь погрузиться в холодное безразличие. Эх, Хонсё, Хонсё, что же ты сделал! Один вечер, одна глупая ссора – и сразу два ученика, занявшие место в груди у сердца, потеряны навсегда. Мертвый и живой. Пока живой. Наверное, будет лучше, если тоже станет мертвым.
Буси в очередной раз подцепил палочками рис, разжевал, не чувствуя вкуса. Нет уж, скорее бы начал играть Иэмон! Хоть что-нибудь!

[SonGoku >>>]

Вместо запаха морских водорослей и сосновой хвои – аромат деревянных полов, сплетенных из травы циновок и перегородок из плотной бумаги. Последние отзываются на гудение струн, словно комната целиком превратилась в огромную биву и вторит мелодии. Слепой музыкант устроился там, где ему указали, прислушался и безошибочно определив, где сидят хозяева дома, повернул к ним голову.
- Какой свиток вы хотели бы услышать?
- На твое усмотрение, - произнес в темноте с запахом дерева и травы мужской голос.
Кто-то пошевелился, звякнул металл о металл.
- Как вам будет угодно...
Если бы мальчик знал, как выглядят лица или одежда тех, кто его слушал, то сумел бы вообразить, что опять сидит между влажных могильных камней перед гробницей императора Антоку. Он давно догадался, кем были его тогдашние слушатели, но не хотел тревожить монахов; те были слишком добры к подкидышу.
Из них двоих главенствовала бива, это она, а вовсе не Иэмон, рассказывала, как людям Тайра снились дурные сны, как неспокойно стало у них на сердце и как много необъяснимого случилось в то время. Все, кто слушал юного дзато*, видели, как посреди ночи в опочивальню правителя-инока* вдруг просунулась огромная, чуть ли не во весь покой, рожа и в упор воззрилась на господина. Но правитель-инок, ничуть не дрогнув, устремил на нее суровый взгляд, и привидение исчезло.
Или вот еще: Дворец на Холме был построен совсем недавно, вокруг вовсе не было больших деревьев, но как-то раз, ночью, внезапно раздался громкий треск, будто рухнуло огромное дерево, и вслед за тем послышался оглушительный хохот, как если бы разом смеялось человек двадцать, а то и тридцать! Не иначе, то были проделки тэнгу. Решено было выставлять стражу - днем полсотни, а ночью целую сотню воинов, вооруженных гудящими стрелами. Но когда стрелы летели в сторону тэнгу, не слышно было ни звука, а если в сторону, где не было никого, - снова раздавался оглушительный смех.
А еще случилось, что однажды утром правитель-инок, встав с постели, отворил раздвижные двери, выглянул во двор, а там видимо-невидимо черепов, целая куча, с громким стуком катаются взад-вперед, верхние - вниз, нижние - вверх. Те, что с краю, катятся к середине, те, что в середине, откатываются к краям... "Эй, люди! Сюда!" - крикнул правитель-инок, но, как на грех, поблизости никого не оказалось. Внезапно все черепа соединились в один, такой громадный, что он заполнил собой весь двор, наподобие горы высотой не меньше четырнадцати или пятнадцати дзё, и в этом огромном черепе появилось вдруг несчетное множество живых глаз - пристально, не мигая, уставились они на господина. Но правитель-инок и тут нисколько не оробел, а лишь грозно взглянул в ответ, и огромная голова бесследно исчезла под его взглядом, как исчезает под лучами солнца иней или роса.
Иэмон играл долго, а когда опустил руку с дощечкой-медиатором, понял, что кожу на пальцах саднит, как будто он неразумно прикоснулся рукой к раскаленной жаровне.
- Еще что-нибудь? – спросил мальчик в гробовой тишине.

---
*дзато (zato) – слепой человек.
*Тайра-но Киёмори, глава клана Тайра
В посте использован текст «Сказания о доме Тайра» в переводе Львовой

Сообщение отредактировал SonGoku - 17-09-2007, 16:48

[Далара >>>]

Хижина в горах

Дрова в очаге все не хотели разгораться, сколько Миеликки их не ворошила. Угли от прошлой растопки если и хранили тепло, то где-то под толстым слоем золы, только для себя. Несмотря на летнее время, приближающаяся ночь обещала быть холодной, а северянка очень хорошо помнила, как выглядят закоченевшие до смерти люди. Девчонка уже и сухой травы подкладывала, и дула, все без толку. Она беспомощно взглянула на Тошимару, но тот углубился в чтение какого-то свитка и не заметил молчаливой просьбы о помощи. Зато ее заметил Садаро и сел рядом. Тоже попробовал и только руками развел.
- У нас дома никогда такого не случалось. Может, он просто не хочет зажигаться?
- А может, кто-то просто не умеет его разводить? - донеслось из угла невнятное бурчание.
- Тогда иди сюда и сам попробуй! – возмутилась Миеликки.
- Не могу.
- Почему это? - полюбопытствовал юноша.
- Лапа застряла.
Садаро и Миеликки переглянулись и дружно прыснули со смеху.
- Ну что за люди... - ворчали между тем в углу. - Никакой заботы о ближних...
- Ладно, ладно, не дуйся.
Молодежь с энергией, присущей их возрасту, взялась вытаскивать застрявшую между досками стены пушистую конечность. И чуть не оторвали оставшиеся три. Когда выяснилось, что вдвоем они больше мешают, чем помогают друг другу, Садаро взял на себя командование, а Миеликки занялась конкретными действиями. Привыкшая дома обращаться с животными, девчонка умело и споро взялась за дело, уворачиваясь от болтающейся свободно лапы. Обошлось всего лишь дыркой на подоле. Потом освобожденный зверек встряхнулся, передумал кусать освободительницу и встал на задние лапы.
- Разводи огонь, - отдал распоряжение Садаро; ему не хватало лишь жезла военачальника, сайхаи.

(со мной Daelinn и SonGoku)

[SonGoku >>>]

Маленький пушистый колдун прошествовал к очагу, полным достоинства кивком поприветствовал "собрата по ремеслу" и уселся, скрестив задние лапы, перед холодными углями. Некоторое время он завывал, подобно ветру зимней ночью, потом озабоченно потер длинный нос.
- Не получается.
Тошимару с головой погрузился в чтение и не замечал ничего вокруг. Миеликки скроила озабоченную мордочку.
- Мы же замерзнем без огня! И еду будет приготовить не на чем.
Тануки махнул лапкой и решил, что в человеческом облике ему будет удобнее спорить.
- А я тут в чем виноват? - с ходу заявил он. - У этого очага нет хозяина.
Старик-колдун досадливо цокнул языком и пробормотал себе под нос: "Она сама должна была догадаться".
- Тогда кто-то должен им стать! - заявила хозяйственная северянка и оглядела присутствующих оценивающим взглядом.
- Твоя ученица, так почему не присматриваешь за ней? - огрызнулся, по-звериному скалясь, мальчишка в слишком длинных зеленых штанах.
- Боишься? - усмехнулся Тошимару, передвинул светильник ближе к себе.
В танцующем от ветра из щелей пламени рисованные картинки казались живыми.
Видя, что никто не стремится взять на себя роль хозяина очага, Миеликки приняла решение. И тут же подобралась к старику с вопросом:
- А как им становятся, хозяином?
Дома что-то подобное делали, но там всегда присутствовало много народу, зажигали огни, пели песни, а деревенская ведунья творила одной ей ведомые ритуалы и заклинания.
- А ты нет? - пробурчал взъерошенный оборотень и посмотрел на огромную северную великаншу. - У тебя голова слишком высоко, туда мысли нескоро доходят. Просто взять да поселить кого-нибудь бездомного.

(ну, еще Даэ и Далара)

[Daelinn >>>]

Миеликки покусала губы, размышляя. Садаро ретировался - вроде бы за водой пошел. Ему тоже было не по себе, когда белобрысую охватывала жажда деятельности. Прицельный взгляд голубовато-серых глаз остановился на Дыньке.
- У тебя дом есть? - уточнила девчонка.
Мальчишка показал ей язык.
- А как же!
- У меня тоже, - на всякий случай высказался Тошимару и снова уткнулся взглядом в страницу, которую читал уже минут пять; метания юной будущей колдуньи его забавляли.
- А у вас? - подверглись допросу иноземные гости.
Сидевший на полу Пэдди, до этого лишь отчаянно вертевший головой во все стороны, чтобы не пропустить любопытного, решил размяться и шлепнул ладошкой по колену прикорнувшего рядом фермера. Тот непонимающе взглянул на мелкого, который точь-в-точь повторил прозвучавший вопрос. Высокий чужеземец тут же закатил глаза, снова откинувшись на спину, но потом вдруг подобрался стал что-то невнятно бормотать, всё отчаяннее жестикулируя. Голос его выражал надежду и мольбу, но вот о чем? Человечек в алой курточке, видимо, начав опасаться за целостность ее рукава, начал объяснять:
- Есть у этого бедняги дом, и он очень хочет туда попасть. Хех, уйти - легко, а вернуться - далеко…
Фир дарриг лукаво подмигнул Миеликки, но вдруг понял, что нехороший интерес теперь сосредоточен на нем одном.
- А я с ним, - торопливо добавил фейри, косясь на угольную угрозу своим ярким шароварам; интерес сразу иссяк.
Вернулся юноша и, наливая полную лоханку ледяной ключевой воды, ответил, что у него, - вернее его отца, но это почти одно и то же, - есть целый замок, так что хозяином очага он становиться не будет.

(+ Далара + Сон)

[Далара >>>]

Очередь, наконец, дошла до существа, недавно сдернутого с балки и с тех пор не проронившего ни звука. Существо это, правда, пришлось искать – демон забился в щель между полом и помостом. Миеликки нетерпеливо наставила на него палец.
- Есть дом?
Из тени высунулся грязный кончик призрачного «полотна» и тут же спрятался обратно.
- Он застенчивый, - пояснил снова обратившийся зверем Дынька, принюхиваясь.
- Нету! – радостно постановила девчушка и выпрямилась, едва не скребя макушкой потолок. – Значит, ты и будешь хозяином очага.
Дынька закрыл ладошками голову; наверное, на всякий случай. И зажмурился. Когда он приоткрыл один глаз, все оставалось на прежних местах, только бездомный грязный демон длинным шнуром свесился почти до самых углей, будто обнюхивал их.
- Грязнуле там самое место, - тихо фыркнул, не удержавшись, Пэдди.
- А что дальше делать? – недоуменно поинтересовалась белобрысая.
До этого ей казалось, что все произойдет само собой, стоит только назначить исполнителя роли. Миеликки покусала губы, подергала себя за волосы, оглянулась на Тошимару. В ответном взгляде колдуна не было и доли сочувствия к мучениям юной ученицы.
- Тогда... Вот: встаньте кругом очага, - девчонка оглядела разношерстную компанию. – Все-все, не отлынивайте. – Заминка случилась на Рори, но выход был найден: - Кто не может, сядьте. Хоровод не получится, но неважно. Наверное.
Оказавшись в получившемся "полукруге" на полкисточки выше ирландца, Пэдди довольно хмыкнул. Не многим людям дано понять, что значит всегда и на всех снизу вверх смотреть. Глаза фир дарриг лучились озорством, как будто его не пригласили на торжественную церемонию "вселения", а он сам проник на закрытое сборище. Не удержавшись, он воспользовался заминкой умолкшей Миеликки и выдал во всеуслышание свое мнение по поводу происходящего.

(продолжение тройственного союза)

[SonGoku >>>]

- А вот у нас духи не такие застенчивые, сами в дом приходят, что не занято - займут, а не понравятся хозяева - и выселить могут. Вот так поставят камин, а про угощение - запамятуют. Значит скряжничать будут, не иначе, а нашему брату зачем такие?
Девчонка звонко ойкнула.
- Конечно! Только как же мы угощение приготовим, если не развести огонь? - уставилась на молчаливого духа, который грустно покачивался над холодными поленьями. - Давай ты сначала вселишься, а мы тогда и дадим тебе чего-нибудь вкусного.
Тануки решительно принял на себя руководство, но из этого ничего не получилось. Рори все равно не умещался, а бездомный призрак никак не осмеливался произвести хоть какое-то действие. Развести огонь мог бы колдун, но он помалкивал, лишь усмехнулся на угрозу больно укусить за что-нибудь. Дынька махнул лапкой и взялся за дело самостоятельно. Он переплел длинные гибкие пальчики, оснащенные коготками, в подобие мудры, и забормотал себе под нос. Потом ловко перескочил через поленья. И опять забубнил-загундосил, чуть-чуть пения - и прыжок, чуть-чуть пения - и еще один прыжок.
- Помогли бы, что ли? - обиженно сказал оборотень, отдуваясь.
Фейри поджал губки, посмотрел на тлеющие поленья, затем на свои яркие штанишки, и снова на поленья, и наконец хлопнул в ладоши, подпрыгнул и перескочил на другую сторону, рассматривая это странное действо как нечто любопытное и достойное участия. Вращая вокруг головой и прислушиваясь, фир дарриг целую минуту думал, какую бы звуковую составляющую ему использовать, покосился на оставленную на полу волынку, отмел этот вариант, глянув на заметившего его намерения фермера, и монотонно завел пришедшую в голову детскую считалочку.

(а те же)

[Daelinn >>>]

Миеликки тоже приняла участие в прыжках, несмотря на угрозу стукнуться головой о потолок. Пригибалась как могла, вызвав приступ совершенно немужественного хихиканья у Садаро. Юношу немедленно привлекли ко всеобщему действу. Девчушка огляделась в поисках Тошимару, чтобы завлечь и его, но колдун словно испарился.
Чехарда завершилась, когда на разгулявшиеся язычки пламени поджарили пятки белобрысой северянке и подпалили танучий хвост.
- Так не договаривались! - заголосил возмущенный до глубины души Дынька.
- Фууух! - выдохнул упрыгавшийся и развеселившийся Пэдди, с хихиканьем дотянувшись и хлопнув по дымившемуся хвосту. - Отличное угощение, только паленым вонять будет, надо бы... йаууу!!
Миеликки дернула слишком разговорчивого фейри за шиворот. Очаг чуть не погиб едва получив нового хозяина, потому что Садаро вылил на пострадавший хвост ковшик воды. Рори, чувствуя свою непричастность и страдая от этого, попытался внести свою лепту, отчаянно замахав над тонущим огнем обеими ладонями - побыстрее раздуть заново. К нему присоединился Дынька, преисполненный решимости довести важное дело до победного конца.
Кутерьма продолжалась бы долго, если бы в комнате не возник Тошимару. Пэдди был водворен в один угол, подрыкивающий то ли от усердия, то ли от возмущения зверек - в другой. Обоих слишком крупных для щуплого старика чужеземцев неведомая сила заставила отступить на два шага. Садаро выронил ковшик и тряс обожженными пальцами. Колдун опустился на колени возле очага и с внезапной осторожностью, почти нежностью, подул. Со звучным хлопком вспыхнули язычки пламени, разбежались по дровам и начали потихоньку разгораться. Тошимару потер руки и протянул их к огню.

(и снова они)

[Далара >>>]

Овари
Конец мая 1616

Крестьянин, который, сгорбившись, возился с рисовыми побегами, выслушал описание и не раздумывал долго.
- А как же, проходили такие. Куда пошли? Да вот прямо по этой дороге, потом направо свернули, в поместье Кинджо, не иначе.
Странный самурай – богато одетый, с неместными гербами-монами на одежде, но почему-то без мечей, - коротко поблагодарил и отправился, куда указали. Крестьянин еще некоторое время провожал его взглядом, потом вернулся к работе. Вечером за кувшинчиком шочу* он будет рассказывать приятелям об этой мимолетной встрече, рассуждая, кто бы это мог быть и зачем пожаловал.
Ворота в кое-как поддерживаемый, а местами откровенно запущенный сад особняка Кинджо с трудом, покряхтывая, открыл древний сгорбленный слуга. Он щурился и моргал подслеповатыми глазами, глядя на нежданного гостя снизу вверх.
Складка у рта чужака дрогнула в удивленной полуулыбке: надо же, раньше этот старик казался высоким.
- Я ищу Кинджо Сакио и юношу, который идет с ним.
Старик не узнал даже голос, остался угрюм и замкнут. Чужак чуть не рассмеялся собственной наивности: прошло почти три десятка лет, он и сам бы не узнал.
- Не было здесь таких, - безапелляционно заявил слуга и попытался захлопнуть тяжелую створку посеревших от времени и дождей ворот.
Самурай придержал ее рукой.
- Я родственник этого юноши. Он пропал из дома.
Старик заколебался.
- Сбежал, - посильнее нажал пришелец, увидев слабину. – Его мать волнуется... остальные тоже.
- Ну весь в отца... – посетовал старик.
Он не заметил скептическую ухмылку, которую безуспешно пытался сдержать самурай. Как частенько делают пожилые люди, слуга погрузился в воспоминания.
- Вам, наверное, неизвестна эта история. Ну да чего уж тут скрывать, защищать-то уже некого. Поди, никого в живых уже и не осталось.
Он поманил гостя за собой внутрь двора, с прилежным усердием закрыл ворота и запер на толстую деревянную щеколду.
- Чтобы разбойники не пришли поживиться хозяйскими вещами, - пояснил старик. - Как вас величать?
Едва заметная заминка.
- Канамори.
Старый слуга тяжело уселся на поросший тонким мхом камень подле круглой каменной умывальни с бамбуковым ковшичком.
- Так вот, Канамори-доно, молодой господин наш, надежда клана, хоть и озорник известный, влюблен был в свою дальнюю родственницу. Девушка она была не то чтобы примечательная, но нравом кроткая и лицом приятная. И все бы хорошо, да только жениха ей нашли из соседнего клана. Политика, связи, сами понимаете. Ну а они люди молодые, ветра в головах у них много, вот и решились на побег. И нет бы потихоньку ночью - сорвались середь бела дня. Погоня была, куда ж без нее, а первым жених ехал да на свою голову один их догнал. Нашли потом в лесу тела жениха и невесты, а наш молодой господин как в воду канул. Поговаривали, что его утащили демоны. Кто знает, может и так.
Старик трясущимися руками, расчувствовавшись от воспоминаний, зачерпнул воды и выпил мелкими глоточками. Гость сидел неподвижно, глядя куда-то вдаль, даже непонятно, слышал рассказ или нет.
- А теперь объявился сын его, - продолжил слуга. – Юноша прямо вылитый отец. И такой же безголовый, - усмехнулся он на правах человека, всю жизнь служившего нескольким поколениям клана. – Господин Сакио велел мне пересказать эту историю. Рассказываю, смотрю, мальчик-то в лице переменился, рукава мнет, а в глазах ожесточение. Не стоило ему говорить, да уж поздно было отказываться.
- Куда они пошли? – спросил Канамори с надеждой.
- Вон туда, я слышал, к морской пристани. – Слуга безнадежно махнул рукой. - Не догоните теперь, небось, далеко уплыли.
Гость вынул из-за пояса веер – дорогой, искусно разрисованный, - молча подал старику и ушел, не сказав больше ни слова.

------------
*шочу - крепкий алкогольный напиток

Сообщение отредактировал Далара - 19-09-2007, 11:24

[higf >>>]

Дом Киккава. 1593 год

Танака был глубоко захвачен песней – как и все остальные; казалось, мальчик завел их сквозь время в далекое прошлое. Тут, рядом, где-то за спиной стоит Тайра-но Киёмори – стоит только оглянуться. И, скрываясь среди теней, готовы показаться тэнгу...
Хозяева молчали, и гость негромко высказался первым.
- Сыграй что-нибудь без слов, досточтимый бива-хоши, - неожиданно для себя обратился он к мальчишке, своему спутнику... Уже бывшему. – Чтоб мы могли обдумать сказанное о великих героях древности.
Иэмон кивнул; призраки, которые обступили его во тьме, тоже требовали продолжения. И он снова играл им, на этот раз молча, чтобы не мешать биве самой зазвучать, как прибой. Один из призраков, тот, что не тонул в бурных волнах пролива, сидел поодаль и хмурился. Музыка, орошенная кровью, пусть всего лишь из натруженных пальцев, не нравилась ему. В биве же, он чувствовал, проснулся древний дух, который неудержимо привлекал его самого когда-то, а теперь настораживал и беспокоил. Не поглотила бы она душу Иэмона.
- Этот мальчик воистину одарен, - произнес хозяин дома.
- Да, - кивнул Масуми, говоря негромко и задумчиво. – Его таланту было тесно в стенах монастыря... Полагаю, это его судьба – нести прекрасное и высокое по дорогам нашей страны. А от судьбы не уйти никому – ни ему, ни нам, как не ушли Тайра, несмотря на всю гордость, могущество и силу духа.

(музыка Сон, слушаем втроем с ней и Даларой)

[Далара >>>]

- Мы ведем свой род от Мори из Аки, а те в свою очередь - от Оэ, которые верно служили первому сёгуну, - мягко улыбнулся Киккава, опережая сунувшегося было с возражениями наследника. - Но не нам хулить дом Хэйке. Мы лишь можем надеяться встретить свой час так же доблестно, как они.
- Когда-то в юности я думал о врагах только дурное, - усмехнулся гость, - но потом понял - нет чести в том, чтоб победить ничтожного. Лишь достойный враг может считаться врагом... А еще хотел знать, когда же придет этот роковой час.
Музыка все лилась, то мягко, то грозно, но всегда прекрасно, и беседа плыла в ней, как лодка в реке. Казалось, огоньки плошек мерцают в такт мелодии.
- Еще не скоро, - вдруг произнес слепой музыкант, но так тихо, что его голос утонул в басовитом гудении струн.
Иэмон опять улыбнулся, прислушался, и мелодия вновь изменилась.
- О-о... - Киккава приподнял одну бровь. - Я и не предполагал, что кто-то сейчас помнит эту песню. Хотя раньше ее, говорят, исполняли на флейте.
Он внимательнее присмотрелся, но не к мальчику, а тяжелому инструменту в его руках.
- А что за песня? - Масуми прислушался, но его внимание было отвлечено голосом певца. Ему отчего-то показалось, что тот произнес нечто важное, и самурай обратился к мальчику. - Ты что-то сказал?
Тут же он смутился, поняв, что перебивает и беседу, и песню.
- Прошу меня извинить.

(+SonGoku+higf)

[SonGoku >>>]

Слепец покачал головой, но ничего не сказал.
- По слухам ее сложил сам блистательный принц*, - ответил за него хозяин дома.
Michinoku no
Shinobu moji-zuri
Tare yue ni
Midare some ni shi
Ware naranaku ni**, - процитировал на память Иэмон, не переставая играть. - Кавара-но Садайджин*** был искусен, не я.
Самми тихонько засмеялся: эта госпожа Мурасаки так всех запутала своей писаниной! Дай женщине кисть, она и луга возведет вровень с горами. Столько лет прошло, а люди все восхваляют «блистательного принца», которого никогда не носила земля.
- Это было сказано, когда Тайра и Минамото еще не подняли друг на друга оружия, - кивнул Масуми, - а слова и музыка остались все так же прекрасны, хоть флейту на этот раз и сменила бива. Лучшая песня режет слух, когда берется исполнять не имеющий дара, как любой клинок плох у не умеющего им владеть. А когда меч поражает врага, это заслуга не только кузнеца, закалившего металл, но и руки, что держит клинок.
- С каких времен меч подобен песни? - вслух проворчал внезапно рассердившийся Самми. - Победа над врагом это заслуга человеческого духа, а не того, кто сделал меч прочным. И музыка рождается из сердца человека, а не из его пальцев.
Слепой музыкант склонил голову.

-----
*hikaru-no kimi - блистательный принц, главный герой "Повести о Генджи". Киккава ошибается, песня была написана за век до жизни Минамото-но Хиромасы и за полтора до написания «Повести о Генджи», прообразом главного героя которой как раз и стали Минамото-но Тору (автор песни) и Хиромаса.
**Словно отпечатки перепутанных листьев папоротника,
я смущен из-за тебя, но моя любовь неизменна.
***Кавара-но Садайджин (левый министр, министр левой руки) – титул Минамото-но Тору.

(+Далара+Хигф)

Сообщение отредактировал Далара - 20-09-2007, 11:38

[Далара >>>]

Склон горы Асама, хижина
Ночь

- Их пока не видно, - пискнул Себастьян-Фердинанд, наконец переставший путаться под ногами и выглядывавший в щелочку - туда, откуда должны были явиться спутники. Я сле... Ай-й!
Он качнулся назад, когда у самой щели бешено сверкнули глаза и клацнули челюсти. Раздался очередной стук, но щит выдержал. Отец Андрео укрепил последний щит и тревожно застыл посреди комнаты.
- Да поможет им Господь! Но, может быть, это придется делать нам...
Хаяши был растерян - в голову не приходила ни одна мантра, все они были связаны для него с особым положением рук, но сейчас он делал что-то совсем иное. И тогда беглый чиго осмелился... он представил себе зеленовато-молочный шар, составленный из различных фрагментов, притертых друг к другу так плотно, что нельзя почти увидеть границы. Талисман висел на шее, завернутый в несколько слоев тонкой кожи, и одновременно - плавал перед закрытыми глазами мальчишки, набирая силу. Хаяши погрузился мысленно в призрачное зеленоватое свечение, холодное, точно вода у мыса Данноура, в которую много веков назад швырнули этот нефритовый шар.
На улице пронзительно взвизгнули в несколько глоток.
Цуива с круглыми, как две миски, глазами выглядывал из-за собственного короба, каким-то чудом сумев уместиться в крошечном пространстве между ним и стеной. Дремучий инстинкт рождал в носильщике животный ужас, заставлял искать спасительную нору раз нельзя бежать со всех ног.

(&Bishop &higf)