Kojo no meian, Свет и тени старого замка

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Индеец вновь втянул ноздрями воздух, посмаковав запахи, словно какой-нибудь испанский гранд, смакует букет изысканного вина, и обратил внимание на один, выпадающий из общей гаммы, запах. Запах пота, воды, мокрой земли, чернил и страха, доносившийся из-за кустов, со стороны дороги. По идее, тот, кто сам боится – редко представляет опасность для двух воинов, но так же нередко именно страх толкает людей и зверей на самые дикие и неожиданные поступки. Старое Солнце знал это, по этому незаметно положил руку поближе к торчащей за поясом рукояти томагавка, очень хорошего, кстати, томагавка, боек которого выковали бледнолицые из металла, сделанного в селении с странным именем Тале-До. Он чуть переместился, так, что бы иметь возможность в случае опасности сразу метнуть топорик и, либо, выхватив нож, атаковать того, кто рискнет напасть, либо кувырком уйти в сторону. Туда где лежит его ряса и посох, скрывающий в себе изрядный сюрприз для противника.
Тихонько треснула, под чьей-то ногой, веточка. Затем еще раз, словно тот, кто приближался к костру шел очень короткими, для мужчины, шагами, да вдобавок абсолютно не смотрел под ноги.
«Такой неумелый охотник, или воин, очень скоро стал бы мертвым охотником, или мертвым воином. Даже еще не имеющие имени малыши, прожившие не более пяти зим, не совершили бы таких грубых ошибок. Значит, тот кто приближается – не опытный воин, а то и не воин вообще.» - Подумал Старое Солнце, но ничего не сказал, время от времени поглядывая в сторону, откуда все явственнее слышались шаги, треск веточек под ногами и откуда все сильнее веяло запахом отчаяния, страха и голода.
Ронин проследил взгляд спутника, не прерывая занятия. Он давно усвоил - если этот странный человек, не наньбан, не красноволосый, хоть пришел с юга, что-то делает, значит, делает не зря. Но сейчас его тревога напрасна. Синоби не станет подкрадываться так шумно, воин пойдет не скрываясь. Это крестьянин, или крестьянский ребенок. Долговязый ронин поудобнее перехватил нож.
Действительно - мальчишка. Тощий, голодный, перепуганный и уставший. Еле стоит на ногах. На исхудавшей скуластой физиономии остались одни глаза и длинный, как у тэнгу, нос. Коричневые от загара исцарапанные руки сжимают узелок, босые ноги все в ссадинах. Ронин удивился. Для беженцев вроде бы не сезон.
Мальчишка зачарованно сделал еще один шаг, как будто не видел ничего, кроме еды.

[Bishop >>>]

(большую часть - Рейтар)

Старое Солнце чуть заметно прищурился, ожидая появления незваного гостя маленькими шагами, но с громким треском ломящегося через заросли. Чьи-то тонкие исцарапанные руки развели в разные стороны ветки, после чего на полянку выскочил худой и явно голодный, одетый как сельский житель и с соответствующей прической, подросток. Если бы не худоба и изможденность, ему можно было бы дать тринадцать-четырнадцать зим, но сейчас он выглядел от силы на двенадцать. Мальчишка не обращал внимания ни на сжимающего нож самурая, как раз оканчивавшего разделывать последнего кролика, ни на плавно, словно нежную кожу любимой, поглаживающего топорик, индейца. Его глаза словно светились, не отрываясь от ароматных кусочков жареного мяса, и по выражению этих глаз Старое Солнце понял, насколько же голоден этот мальчишка.
- Здравствуй! Если ты устал - присядь у нашего костра, если голоден - угощайся этим мясом. Ты наш гость. - Сказал индеец на местном наречии, все еще дающемся с таким трудом, одновременно показывая то же самое языком знаков, принятым среди племен прерий. - Пусть ароматный дым этого костра, смешавшийся с запахом жареной крольчатины, устремится высоко в небо к Отцу-Солнце и заменит нам священный дым Трубки Мира, далеко отогнав от наших сердец змея вражды. Ешь и расскажи нам, кто ты, откуда и почему странствуешь один по дорогам этой прекрасной страны?

Ронин вежливо склонил голову в ответ на поклон мальчишки, усмехнулся, отметив, как их гость украдкой сделал жест, отгоняющий злых духов. Меча при ребенке не было, а то, что ронин сначала принял за оружие, оказалось бамбуковой флейтой.
- Меня зовут Хаяши, - мальчишка еще раз поклонился, шумно сглотнул слюну. И посмотрел на ронина.
- Не бойся, - кивнул тот. – Садись. Еды хватит.
Мальчишка опустился на землю, скрестив ноги, узелок положил рядом с собой. Он не тянулся к еде, ждал, когда старшие подадут ему. Если не разрешат – не притронется, даже если рядом никого не будет. Ронин протянул ему кусок мяса, парнишка с таким хрустом вгрызся в еду, будто не ел целый год.
- Можешь не врать, - сказал ему ронин. – Ты не из этих мест, и войны тут не было целый год. От кого ты бежишь?
Хаяши стрельнул глазами в его сторону, покосился на его спутника, решился.
- От хозяина, - обреченно проговорил он, уничтожив еду.

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Услышав последние слова мальчишки, индеец не дрогнул ни единым мускулом, но словно окаменел в душе. Он вспомнил все, что видел в покоренных испанцами землях, видел отношение бледнолицых к индейцам, когда-то бывшим свободными, но теперь носящим ошейники рабов, и полукровкам от бледнолицых и индейских женщин, которые родились в рабстве и не представляли себе иной жизни. Вспомнил, как некоторые из бледнолицых вождей предлагали Пед-Ро Санг-Ре продать его, Старое Солнце, им в рабство, продать друга, продать того, кто поклялся служить ему как вождю и старшему брату. Вождь Пед-Ро был человек чести и слова. На такие предложения он отвечал лишь отказом, отлично помня о помощи, которую воин-пикуни оказал ему во время дальней северной экспедиции, и, зная, что любой, решивший сделать из Старое Солнце раба, очень скоро лишится не только «мыслящего имущества», но и скальпа. Он отвечал отказом на предложения продать «краснокожего прислужника», и старательно учил уже немолодого индейца законам и обычаям белых, их языку и умению разбирать значки, которыми они записывали важные мысли и знания, пользовались, что бы это важное не было забыто. Пед-Ро Санг-Ре был хороший человек, отважный воин и мудрый вождь. Но большинство тех, кто обращал в рабов людей, были совсем-совсем не такими. И если рабу удавалось бежать от таких «хозяев», за ним отправляли погоню, очень старались поймать, и если это удавалось… Беглецу которого вот-вот схватят куда лучше было броситься вниз со скалы, чем попасть в руки таких «охотников» и своих хозяев, живым. Индеец очень хорошо это помнил, и потому спросил:
- Тебя назвали рабом, а ты не захотел им быть и сбежал? Если так, то это – подвиг не меньший чем убийство врага. Ты доказал этим что уже не ребенок, ты – мужчина и достоин быть принятым в ряды Круга Воинов своего племени.
Хаяши посмотрел на спутника этого необычного человека, тот кивнул.
- У меня нет племени, а значит, некуда принимать, - сказал мальчик, взял у ронина флягу с водой, выхлебал чуть ли не половину, прежде чем устыдился; улыбка у него была щербатая из-за нехватки коренного зуба. - Можно, я с вами пойду?
Старое Солнце взглянул на спутника, слегка приподнимая левую бровь, словно произнося: «Я за то что бы его взять. Одному ему тяжело, а вместе нами – получше будет в любом случае. И те, кого ловить его послали, искать одинокого мальчишку примутся, а не одного из троих путников, один из которых вдобавок, ронин. Одному ему – одиноко. У него даже племени нет, нет тех, кого он мог бы назвать своим народом, своим племенем. Так пусть мы ему их заменим, пускай не на долго, но все же и это немало будет для беглого подростка.»
Вслух же, все так же, не сводя приподнятой брови, с ронина, индеец сказал, легко улыбнувшись:
- Я слышал, что благородным господам с двумя длинными ножами, считается доблестью иметь хотя бы одного слугу, пускай и неказистого на вид. Что ты скажешь о том, что бы принять этого юного воина в слуги - носильщики военной трубки, Мицуке-сан?
- Да он и палки не поднимет! - пренебрежительно фыркнул ронин.
Мальчишка оскалился волчонком:
- За себя говори!
Мицуке расхохотался, вытер кровь с рук.
- Сгодится. Пусть идет.

Сообщение отредактировал Reytar - 25-07-2006, 21:47

[SonGoku >>>]

Пещерные храмы Каннон, богини милосердия

Если длинный разговор между настоятелем горного храма и Теншо Токисадой мог слышать хотя бы старший послушник, который прислуживал им за едой, подливал чай в опустевшие чашечки и приносил закуски, то мысли, посетившие молодого наместника, когда он сидел перед вырезанной в стене пещеры Тысячерукой Каннон, остались известны лишь ему и богине. Некому было даже поделиться догадками и подозрениями; к наместнику отнеслись с пониманием и оставили его в одиночестве, а небольшой масляный светильник отвоевывал у мрака только маленький клочок пространства. На лице Токисады лежала глубокая тень.

Казалось, обезьянка понимала, где находится, и не шумела, даже золотой бубенчик на ее шее звенел не так громко, как обычно. Пробравшись по длинным подземным коридорам, маленький пушистый зверек отыскал вход в большую пещеру, где горел одинокий светильник, а каменное лицо богини словно парило над сидящим перед алтарем человеком. Здесь обезьянка, похоже, утратила воинственный пыл, подкрался к хозяину и дернул его за рукав. Нелепо думать, что можно уснуть перед величественной Каннон, но Токисада вздрогнул, как будто только что проснулся. С радостным визгом обезьянка залезла к хозяину на руки. Наместник приложил палец к губам.
- Найди хотя бы каплю уважения, - шепнул Токисада на ухо обезьянке; зверек сморщился и вздохнул.
Наместник поднялся, поклонился каменному изваянию и, забрав светильник, направился к выходу. Обезьянка прижалась к хозяину.
- Воины бога вернутся за мной, - задумчиво проговорил Токисада. - Но не сегодня. Не бойся.

В ущелье собралась темнота, когда наместник в сопровождении монахов вышел из храма. К этому времени половина его телохранителей успела задремать, половина развлекала себя игрой в кости. Подсвеченное кострами полотнище с гербом Теншо, что отгораживало их стоянку, казалось великанским фонарем.
- Разумно ли пускаться в дальний путь на ночь глядя? – бросив взгляд на закатное небо, настоятель с сомнением качнул головой; от закатного оранжевого зарева осталась небольшая окантовка горных вершин.
- Вот и проверим, насколько усердно молился ваш недостойный слуга, - рассмеялся в ответ Токисада, оглядываясь на гигантскую фигуру богини.
Настоятель опять покачал головой, но не стал отговаривать, лишь пожелал скорейшего и безопасного возвращения домой и еще раз поблагодарил за подношения и подарки. Токисада поклонился в ответ.
Лагерь свернули так же быстро, как и разбили, и вскоре процессия двинулась в обратную дорогу, которая, прежде чем выйти на равнину, некоторое время шла между высоких деревьев.

[Daelinn >>>]

- O-ox! Святая Мария, убереги... - крестьянского вида мужчина в грубых льняных штанах и рубахе, крашенной в некое подобие бледно-зеленого цвета, стоял посреди небольшой площадки, ошалело оглядываясь по сторонам. По левую руку от него возвышалось необычного вида строение, которое можно было, обладая изрядной долей воображения, принять за замок. Уж насколько сей человек был необразован, а всё ж пару-другую владений лендлордов в своей жизни повидал - но увиденное сейчас было чудно и чуждо. Замок на вид был старым, но не походил на те древности, что рисовало его воображение в детстве, когда он мальчишкой слушал волшебные сказки и легенды о великих героях, или когда чуть позже сам выдумывал для друзей страшные истории. Этот замок был меньше, и по сравнению с теми казался светлым, легким и почти воздушным, дополняли впечатление белые узоры на крыше необычной формы. Впрочем, необычным это рукотворное чудо было лишь для бедняги фермера, невесть как оказавшегося за тысячи миль от дома.
Но невесть как - это, опять же, для нашего фермера. А вот для его спутника, чьё недовольное ворчание раздавалось чуть поодаль, ситуация была предельно ясна. И вывод, следовавший из этого - тоже.
- Пфф! Никогда больше не свяжусь с этими вестметскими недотёпами! Ик... Сожри тебя пиаст!
Маленький человечек двух футов в высоту брезгливо отряхивал с себя пыль, в которой успел вываляться после неудачного приземления. На вид ему можно было дать лет сорок, а то и все сто - если бы не рост. Одет карлик был довольно нарядно, если не сказать вызывающе: ярко-красная курточка и такой же яркий зеленый колпачок с кисточкой. Под мышкой висела волынка, норовившая цапнуть за ухо и довершить разгром на голове. И так уже из-под колпачка торчали во все стороны черные вихры, но, на счастье быстро трезвевшего крестьянина, малютка этого пока не замечал. Ибо теперь всё имевшееся в наличии внимание было сосредоточено на возвращении первоначального вида башмачкам. Сосредотачивать внимание для красно-зеленого человечка оказалось делом непростым: его тоже изрядно шатало, хоть и не так заметно, как фермера. Исключительно в силу роста.
- Пф-ф... чхи! чхи!!
Карлик достал из-за пояса миниатюрную фляжку и промочил охрипшее горло. Что уж там было - никто б не взялся сказать, но делиться содержимым со своим спутником он явно не собирался. Секунду спустя карие бусинки глаз обежали прояснившимся взором уходившие в нескольких направлениях дорожки, окрестные деревья, одетые в белое и зеленое, стены и крышу высившейся впереди постройки, и, наконец, остановились на одном из окон. Затем карлик развернулся и припустил куда-то в сторону, перед этим чихнув, фыркнув и напоследок еще раз окрестив фермера нелестными эпитетами, приправленными обещанием по возвращении, если оно будет, до скончания жизни не давать спуску бедняге и всему его семейству.
А тот, между тем, уже отошел от первого приступа удивления и теперь пытался уяснить, не снится ли ему всё это, а если нет, то сколько ж виски нужно было влить в Фир дарриг, чтобы он настолько промахнулся. "Хотя с него станется напроказничать по собственной воле."
- Ты же обещал меня вернуть! - в звучном голосе мужчины промелькнули первые нотки разгоравшегося праведного гнева. Который быстро сменился испугом при виде удирающего человечка.
А упомянутый фир дарриг в этот момент исчез за огромным валуном. Фермер подхватил валявшийся на земле сверток и припустил в погоню, громыхая башмаками. Он был в том же виде, в каком с утра вышел из дому - даже хлеб в свертке еще мягкий - только вот вместе с тем совершенно не имел понятия, где находится, но догадывался, что далеко. Добравшись до валуна, мужчина огляделся - никого; присмотрелся повнимательней, опершись рукой на чуть шероховатый камень - однако в тени ничего было не разглядеть. Потоптавшись бесцельно на месте, он только хотел повернуть обратно, как вцепившаяся в штанину ручонка утянула его куда-то внутрь. Да с такой силой, что бедняга, и без того нетвердо стоявший на ногах, неловко взмахнул руками и растянулся во весь рост. Когда же вновь открыл глаза, обнаружил себя в темном коридоре рядом с причиной (как ему сейчас казалось) всех своих несчастий. Тот, видимо, не пожелал расставаться с бывшим благодетелем и решил еще немного поиграться, иначе давно б сбежал. Мигом забыв про ушибленную спину, мужчина подхватился, чуть не поздоровавшись с низким потолком, и дернулся вперед, намереваясь схватить карлика и призвать его к ответу. Не тут-то было. Ловкий фейери отскочил назад с нахальным смешком:
- Хо-хо! Вот он я: не поймаешь меня!
- Ты обещал!
- Из Волшебной Страны спас, куда вывел - другой сказ.
- Я же хотел вернуться в Эйре, домой, к...
- Уточнять надо было, - перебил внезапно посерьезневший фир дарриг. - Лучше скажи, где мы.
- Я-то откуда знаю, тебя надо спросить, - мужчина явно опешил от такой постановки вопроса.
- Меня? А я знаю?
- А я не знаю... Тьфу, запутал! - фермера охватила жгучая тоска по крестьянскому рабочему инструменту: отходить озорника за шуточки, из-за которых ему ярко светит сгинуть невесть где. - Ну давай договоримся, у меня еще оставалось... где-то было...
- Нэй, - отмахнулся фейери, уже не глядя на что-то искавшего в своем небогатом скарбе человека, и поспешил дальше. Последний же, обозлившись на маленького нахала, и в то же время боясь остаться в совершенном одиночестве, выбрал меньшее из двух зол и бросился вдогонку, изо всех сил стараясь не отстать.

Изображение - Фир дарриг

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)

Дорога в Уцуномию

Когда мясо прожарилось до состояния жестких, как подошва испанских мокасин, хотя и вкусных ломтей, воины свернули лагерь. Старое Солнце тщательно затушил костер, а затем еще и замаскировал кострище землей и дерном, с помощью охотничьего ножа срезав его под дальним кустом, и лишь после этого надел запыленную рясу, собираясь в путь.
- Так лучше будет. – Произнес он, наматывая на пояс связанные вместе ловчие петли, после чего взглянул на самурая. – Остатки мяса звери найдут, а вот людям наш след прочесть будет куда труднее. Скоро вечер, ты не знаешь, где лучше будет остановиться на ночевку?
Хаяши никак не мог остановиться, знал, что поступает неправильно, что потом станет плохо, но обилие еды плохо действовало на голову. И когда оказалось - надо уходить, мальчишку едва не тошнило. Он перехватил взгляд ронина, опустил от смущения голову. Самурай тем временем расстелил на земле видавший виды платок и складывал на него завернутое в зеленые листья мясо.
- Неподалеку должен быть храм, - Мицуке не глядя махнул рукой в сторону леса. - Где-то там. Правда, если пойдет обещанный дождь, лучше не станет. Не думаю, там кто-то починил крышу.
Он закинул было узел за спину, передумал, протянул мальчишке.
- Раз собрался с нами, неси.
Старое Солнце кивнул, соглашаясь со словами спутника – нести пищу для вождя, его боевое облачение и часть оружия, всегда входило в обязанности юноши-носильщика трубки, отправившегося в свой первый военный поход в качестве прислужника бывалого воина, дабы набраться опыта и, если удастся, совершить, быть может, первый в своей жизни подвиг. Раз уж самурай согласился взять мальчишку в услужение, его обязанность наставлять его в науке воина, а обязанность мальчишки – прислуживать и держать уши и глаза широко открытыми, а рот – крепко захлопнутым, что бы только начинающая появляться в голове мудрость не вынесло сквозняком через него, пока мелешь языком.
Проверив, легко ли руки могут просунуться в прорехи на поясе рясы, к скрытым под ней ножу и топорику, индеец ответил:
- Хоть ошибаюсь я и редко, но может быть всякое. Пойдет ли дождь, или нет, мы вскоре узнаем. Главное, что бы он не начался до того, как придем в храм, о котором ты говоришь. Дождь – не помеха для воина, но месить грязь по тому, что вы зовете «дорогой», в то время как с неба льет вода, очень уж не хочется. Нет ли более короткого пути к храму, где, я надеюсь, какой бы ни была дыра в крыше, мы получим хоть какое-то укрытие над головой?

[Bishop >>>]

Мицуке неторопливо распускал узлы на тасуки, подвязывающей рукава.
- Почему нет? – он проверил мечи за поясом, хмыкнул. – Вон, через то поле и дальше – вверх в гору.
Хаяши засмеялся и зажал чумазой ладонью рот. На рисовом поле воды – по колено; если не знать, где межа, грязи намесишь не меньше, чем в ливень.
Указанная "короткая дорога" не выглядела более привлекательной, чем пыльный путь, по которому они шли до этого, скорее даже наоборот. Выбирать, между возможностью промокнуть вскоре, и необходимостью промокнуть, что бы сократить путь, было более чем просто - месить ногами покрытое водой поле, скользя по напитанной водой земле, хотелось еще менее, чем шагать под дождем, приближение которого Старое Солнце чувствовал все явственнее. Но с другой стороны, будь Старое Солнце на тропе войны, и прокладывай путь своему отряду по враждебным землям, он обязательно избрал бы для перехода именно этот пропитанный влагой, более короткий, чем дорога, путь через поле. Тем более что появления отряда именно с этого направления, будут ожидать куда менее, чем с любого другого, а значит, шанс застать врага врасплох и победить малой кровью - резко повышается.
- Идем? Или будем говорить тут до вечера? - Индеец накинул капюшон на голову и взял в руку старый увесистый посох путника, с которым не расставался с Окинавы.
Легче всех было мальчишке, самый легкий и маленький из них, он проскакал по полю зайцем. Ронин увяз, хакама намокли, набрали вместе с водой и грязью вес; Мицуке ругался без передышки, но и без энтузиазма. Правда, останавливаться и выжимать одежду не стал.
Потом они перелезли через бурелом, напоминание о недавнем тайфуне; сюда, в центр острова, ветер добрался уже ослабевшим, но дел наделал. Потом относительно горизонтальная земля превратилась почти в отвесную стену. Хаяши не удержался, поехал вниз; Мицуке поймал его за шиворот:
- Куда?
Старое Солнце в очередной поразился мышлению жителей этой страны - фыркнуть по поводу "короткого пути" так как, не желают месить грязь, и после этого его же выбрать для маршрута, могли бы только японцы. Индеец мысленно пожал плечами, но молча последовал за самураем. Он усердно месил чавкающую в мокасинах грязь, прощупывая путь посохом прежде, чем ставить куда-то ногу. Старательно выдергивал намокшие и пропитанные влагой полы рясы из грязной жижи, а потом, когда влажная земля поднялась перед глазами стеной, Старое Солнце отставил в сторону посох и, мгновенно выхватив нож, глубоко вонзил его в землю, примерно на уровне глаз, словно ступеньку:
- Ты первый, я помогаю. Потом ты помогаешь, а я лезу. - Предложил индеец.

(soshite Reytar)

[Далара >>>]

Был августовский душный вечер, уставшая трава лениво колыхалась под налетевшим после заката ветром, доносящим запах сырости. По равнине бурой и оттого незаметной тенью мчался конь. В темноте под обложенным тучами небом затянутого в черное всадника было практически невозможно разглядеть. Слышался только дробный перестук копыт по сухой земле. Во тьме не видно дороги и всаднику оставалось лишь положиться на знающего окрестности коня. Впрочем, коня обучали долго, и даже с незнакомым седоком он бежал, куда требовалось.
Впереди черным силуэтом на фоне туч встали деревья, словно клякса от туши на бумаге неумелого писца. Они немного проехали сквозь пустоту, похожую на вечный мрак, потом всадник натянул поводья, останавливая коня. Прислушался, даже не пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Шепнул:
- Едут.
Поводьями и пятками направил коня прочь с тропинки в пространство между деревьями. Конь фыркнул, но покорился, выбирая дорогу по запахам и на ощупь. Еще немного, и они остановились. Всадник легко спрыгнул на землю, рукой задев куст, отчего с веток посыпались сухие листья. Снова шепнул:
- Жди здесь.
И удалился обратно в сторону тропинки. Звуки процессии приблизились, сделались громче, между деревьями заметалось эхо. Цоканье копыт вперемежку с шарканьем босых человеческих ног, выкрики, звон, треск факелов. Тропинка осветилась, желто-красное сияние наползало, выхватывая из темноты и затаскивая в свой круг деревья и кустарник по обочинам. Паланкины, пестрая охрана. Человек в черном затаился на толстой ветке, вглядываясь в процессию из-за ствола стоящего ближе к дороге дерева. Два паланкина, пестрая охрана, обычная охрана. Все, как говорили. Рука нырнула за пазуху, что-то извлекла. Предмет в ладони на мгновение поймал отблеск факела, и человек улыбнулся под скрывающей лицо тканью, любуясь.
Свист, еще и еще. Три звездочки одна за другой полетели в процессию. Человек в черном, еще мгновение назад сидевший на ветке, вскочил и проворно вскарабкался выше, еще выше, до тех пор, пока ветки еще выдерживали вес. Остановился, глянул вниз. Ближайшая к наместнику охрана жива, лишь слегка ранена. В занавеске паланкина зияет дыра.

[Bishop >>>]

В горах у заброшенного храма

Спутник сложил руки в замок, предложил их как опору. Возникла заминка - Мицуке с недоумением разглядывал спутника, Хаяши, округлив глаза, ошарашенно смотрел на Мицуке. В том, что хлипкая на взгляд «ступенька» выдержит, сомнений не возникало, дело было в другом. В конце концов, ронин пожал широкими плечами, буркнул: «когда-нибудь надо начинать», но прежде чем поставить ногу на ладони наньбуси, постарался счистить землю с раскисшей обувки. Безнадежное дело.
Мицуке взялся за рукоять воткнутого ножа, опять засомневался было, но спутник подтолкнул снизу, и вторую ногу пришлось ставить уже на оружие. Ронин ухватился за корни сосны, подтянулся и сумел добраться до ствола, где устроился и посмотрел вниз.
- Дальше что?
Отвязанные с пояса рясы ловчие петли взатяжку, тройным узлом соединились между собой, превратившись в прочную веревку.
- Лови! - Свернутый бухтой конец веревки устремился вверх, к стоящему на гребне самураю. - Закрепи за что-нибудь подходящее, такое, что бы могло выдержать вес воина. Если выдержит взрослого мужчину, мальчишку выдержит в любом случае. Закрепишь - скажи, следующим пойдет он. - Последовал короткий кивок на подростка.
Самых подходящим – на самом деле, единственным – оказался толстый кривой сук, за который Мицуке и привязал веревку, решив, если не выдержит, то не судьба, а так можно будет подстраховать.
- Готово! – крикнул он. – Хаяши!
Мальчишка и без того не спускал с него глаз.
- Ты следующий.
- Хай, - беглый чиго приладил драгоценный узел за спину, ловко вскарабкался наверх; мускулов ему не хватало, но мальчишка был жилистый и легкий.
Ронин помог ему забраться повыше, подергал веревку, проверяя узел на прочность. Вроде бы, порядок.

(Рейтар тож)

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
Старое Солнце одобрительно качнул головой, глядя как мальчишка, быстрее чем предполагал индеец, вскарабкался на стену, умудрившись оттолкнуться ногой от склона, тем самым столкнув на голову воина несколько горстей песка и мелких камней. Индеец проигнорировал скользнувшие по капюшону песчинки, напоследок внимательно осмотрел место подъема и землю рядом с ним - не оставили ли путники следов, которые могли бы навести возможную погоню на их дальнейший путь. Он старательно распрямил измятые стебли, легонько заровнял ямки от следов в жиже, сполоснул руки и, повиснув на несколько мгновений на веревке, проверил, выдержит ли она его вес, после чего начал подъем. По веревке он поднимался вроде бы и неторопливо, но плавно, старательно ставя ноги боком, так, что бы не оставлять отпечатков в песке склонов. Взобравшись до уровня ножа, он извлек его из стены, тщательно замаскировав оставшееся отверстие, и лишь потом продолжил восхождение, наконец поднявшись на гребень. Молчаливо отвязав веревку от сука, на котором она была закреплена, Старое Солнце смотал ее и, все так же невозмутимо, привязал к поясу.
- Куда теперь идем? - Спросил он ронина, оглядываясь вокруг.
Тот кивком указал направление. Здесь горный склон поднимался не так отвесно, поляна заросла высокой травой, в которой Хаяши ухитрился отыскать несколько ягод земляники и целый пучок заячьей капусты; кажется, этот подросток родился голодным и был готов есть, все, что попадется. Выше, за золотисто-коричневыми соснами прятался храм. Краска облезла не везде, и красные облупленные стены были хорошо видны.
Индеец кивнул еще раз, давая понять, что принял к сведению направление. Он подобрал посох, который забросил сюда, перед тем как начать подъем, прокрутил этой увесистой жердью небольшую мельницу и спокойно зашагал вперед, вслед ронину, направляясь к облупившимся стенам храма. Хаяши шел рядом, то приотставая и часто озираясь, то что-то высматривая под ногами и неподалеку у корней деревьев.
«Не иначе мальчишка опять голодный – что поесть ищет…» - Подумал Старое Солнце, взглянув на сползающиеся к солнцу тучи. – «Дождь начнется совсем скоро… Как говаривал Пед-Ро Санг-Ре : «Не успеешь и трижды «Отче наш…» прочесть». Вовремя мы добрались сюда. Интересная страна… Здесь много брошенных построек – на местах битв, там где Дух Природы – Нана-Бошо обиделся на людей и позволил случится какому-то бедствию – тоже. Но ни одно место для жизни не может надолго оставаться без того, кто там живет, как любая нора очень скоро обретает себе нового хозяина… Особенно та нора, где пролилась кровь, где погибли ее обитатели. Такие «норы», не важно как их зовут, начинают словно светится, только не виден почти всем людям этот свет… И виден он НЕ людям… Кто знает, водятся здесь Кей-Кей-Мугекунс – Духи Смерти, или что-то совсем не похожее на тех существ, которых я встречал?»
Старое Солнце еще раз задумчиво взглянул на тучи и чуть ускорил шаги, чувствуя странный зуд за ушами. Зуд, который обычно не предвещал ничего хорошего, но и ничего дурного… Который говорил о том, что где-то рядом что-то странное происходило как раз в этот момент…

[Bishop >>>]

Мицуке оглянулся – их найденыш догнал его, вцепился в рукав, глаза опять сумасшедшие, как у баке-моно, только шерсть на загривке еще не встопорщил.
- Что теперь?
- Не надо туда заходить! – мальчишка попытался сдвинуть рослого самурая с места; тот остался стоять, где остановился.
- А мокнуть под дождем – надо?
Хаяши собирался рассказать все, как есть, предупредить этих бестолковых взрослых, но из-за деревьев шагнули люди, чье занятие понятно сразу, стоит только на них посмотреть. Вооруженные кто чем – нагинатой, яри, топорами, один даже держит на плече тяжелый кавалерийский меч. Мицуке насчитал пятерых, шестой сидел на крыше храма, держа наготове длинный лук. В полутьме у алтаря был едва различим еще один, в монашеском одеянии.
- Какие красавчики...
Индеец заинтересованно взглянул на вышедших навстречу людей. На воинов они, конечно, походили, но очень уж ободрано выглядели и вооружены были "с пущи по сосенке", в то время как уважающие себя самураи и воины, подчиняющиеся различным вождям, одевались и вооружались опрятно и единообразно. От того, дальнего, стоящего внутри, одетого так, как одевались жрецы этой страны, веяло чем-то нездешним, словно он только что вернулся из Страны Песчаных Холмов, чем-то не то что бы полностью злым, но внушающим к себе уважение, как внушают уважение клыки и когти Большого Серого Медведя - Гитчи Мокве, когда он поднимается на задние лапы и с ревом идет на вас, горя желанием разрывать и калечить. Остальные шестеро были просто людьми, но людьми с которыми так же приходилось считаться, принимая во внимание оружие в их руках.

(и Рейтар)

[Reytar >>>]

(Bishop+Reytar)
- И что это за «посольство» которое здесь организует нам торжественную встречу? – Спокойно произнес индеец обращаясь к ронину, но не спуская скрытых под капюшоном глаз с засевшего на крыше лучника и, поудобнее перебросив посох в левую руку, а правую положив на пояс, привычно обхватив рукоять скрытого под одеждой охотничьего ножа.
Мицуке хотел было задвинуть мальчишку себе за спину, но тот уже сам юркнул туда и чем-то шуршал, запустив руку в свой таинственный узелок.
- Посольство?
Больше разбойников - кто бы сомневался, что в заброшенном храме они устроят себе логово? - ронина беспокоил странный монах; тот сидел спиной к дверям, лицом к алтарю, молитвенно сложив руки. На обритой голове плясал отблеск масляной лампы, блик был зеленого цвета. Мицуке достал меч, но держал пока опущенным - в отведенной в сторону руке; вторая рука застыла на вакидзаси.
- Ао-бодзу, Зеленый Монах*, - подсказал из-за спины мальчишка. - А они ему служат.
Бандиты, растягивая полукруг, вышли на открытое место.
- И кто это такой? – Старое Солнце стоял все так же неподвижно, уже достав нож из ножен и приготовив для броска, но эти его манипуляции оставались незамеченными разбойниками, благодаря широким рукавам рясы и прорези возле пояса в ее подоле. – То, что он – какой-то дух, видно. Сильный дух, не спорю, но к чему ему эти оборванцы? И почему это он нас назвал: «красавчиками»?
- Это он не нас, - хмыкнул Мицуке. - Нас он только сожрать хочет.
Самый крепкий на вид и самый безобразный на лицо оборванец, поигрывая топором, вышел вперед.
- Лучше сами бросайте оружие, - предложил он. - Хозяин не любит, когда его обед пахнет потом.

*
Зеленый монах - появляется, когда на полях еще не созрел урожай, крадет детей, которые идут мимо, одноглазое чудовище.

[SonGoku >>>]

Дорога от храмов Охийя в Утсуномию

Неспешный ход лошадей сломался, события набрали силу и скорость, как ручей, который сломал наконец-то запруду. Несколько всадников сгрудились в кучу вокруг паланкина, закрывая наместника от невидимого врага. Первой опомнилась Кисаки; выхватив меч, девушка выбила из рук слуги фонарь, развернула коня и помчалась вдоль процессии с криком: "Гасите огни!" Широкополая амигаса ей мешала и полетела на дорогу, где была втоптана в пыль копытами лошадей. Возьмиконечная "звездочка", испортившая шляпу и оставившая на скуле Кисаки глубокую рану, разрезала и ленту, которая стягивала волосы всадницы, и теперь они водопадом обрушились девушке на спину.
Человек в черном, вцепившийся в ствол высоко над тропинкой, откинул ветку, чтобы лучше видеть, и раздосадованно зашипел. По охраннику, поправка - охраннице, вышла промашка. Со вторым... человек пригляделся, нет, ну чтоб ему не повернуться лицом? Но, кажется, тоже промашка, раз не сильно отвлекся. Понять бы еще, что в паланкине.
Хромающий лисенок выскочил из кустов и подбежал к паланкину наместника. Бросив укоризненный взгляд на девушку, не среагировавшую вовремя, он перевел взгляд на дерево, поскольку прекрасно понимал, что атаковали именно оттуда. Зверек неплохо видел в темноте, и по этому погашенные факелы лишь помогали ему, скрывая от чужих глаз.
Юные воины настороженно притихли, сдерживая лошадей, которые, почуяв волнение седоков, норовили всхрапнуть. Только неугомонная Кисаки вновь прогнала коня по дороге и натянула поводья лишь у паланкина. Охранница спрыгнула на землю, откинула легкую шторку, но даже если надеялась что-то разглядеть внутри, то все равно не смогла бы. Зато хорошо слышала злое кряхтение перепуганной обезьянки. Паланкин был взломан одним ударом меча.
- На коня, - едва слышно выдохнула охранница; волосы растрепались, свешивались черными жгутами на лицо. – Садись на моего коня.
Голос у нее был сиплый, а может, только казалось, что он звучит ниже обычного. Из паланкина донесся неразборчивый ответ. Брат Кисаки тоже спешился, с его помощью удалось усадить раненого в седло, всадник тяжело склонился к шее лошади. Миги набросил ему на плечи темное покрывало.
- Головой отвечаешь, - по-прежнему хрипло приказала охранница и ударила ладонью коня по лоснящейся спине.

(Далара, Хикари и я)

[Далара >>>]

Где-то неподалеку началась гроза, пока без дождя, хотя сырость уже пропитала воздух. Сверкнула вспышка, следом недовольно забормотал гром. Еще одна вспышка, поярче, осветила занявшую всю дорогу процессию.
- Kuso... – раздалось на дереве змеиное шипение. Наместник был еще жив, хотя и ранен. Лошадь с двумя седоками понеслась в сторону деревни.
Синоби скользнул вниз по стволу, пользуясь темным перерывом между молниями, бившими все чаще. Гром ворчал все ближе, скоро пойдет дождь. Тихий свист – не искать же коня по всему лесу – шорох ломаемых копытами сучков, и вот уже рука нашаривает поводья. Всадник одним махом взлетел в седло, коленями и пятками понукая коня бежать.
Глаза лисенка на мгновение сверкнули в темноте, и тот побежал наперерез появившемуся всаднику. Оказавшись рядом с лошадью, лисенок, кривясь от боли в передней лапке, запрыгнул на круп, оказавшись за спиной всадницы. Именно всадницы, как это не было удивительно. Хоть женщины-синоби и были очень редки, но зверек всегда полагался на свое чутьё, которое никогда раньше его не обманывало. Поэтому он был уверен, что не обмануло и сейчас. Не теряя времени, лисенок прыгнул снова, и, оказавшись на плечах женщины, впился зубами в ее шею.
Лес огласил вопль – от неожиданности и боли синоби завизжала по-девчачьи. Выпустив из рук поводья, она обеими руками схватила маленький пушистый комок у себя на спине. Комок оказался неожиданно плотным, под мехом прощупывались твердые мускулы. Женщина нащупала пасть, засунула пальцы между острых зубов, чтобы избавить от них собственную шею. Зверь тут же сжал челюсти, и синоби выругалась. Под перчаткой ощутимо заструилась кровь. Второй рукой женщина изо всех сил дернула зверя вверх и в сторону, пытаясь скинуть его с себя.
Зверек явно не хотел так просто отпускать свою добычу и сжав зубы еще сильнее, попытался вцепиться когтями в руку женщины.
- Ах ты сволочь!
При свете молнии стало видно, что напал лисенок, еще даже не сильно крупный. Можно поблагодарить ками, от взрослой лисы вряд ли удалось бы отбиться. Синоби нащупала загривок зверька и схватила. Так матери-лисы носят своих малышей. Сработал природный инстинкт, и лисенок повис, открыв пасть, растопырив лапы и поджав хвост к животу. Женщина убрала подальше от острых как иглы зубов израненную правую руку, притормозила коня и кинула лисенка в кусты.
- Сиди там. Такая добыча не про тебя.

(те же)

[Хикари >>>]

( в том же составе)
Пришпоренный пятками конь рванулся вперед, унося всадницу вперед.
Больно ударившись о землю, лисенок взвизгнул от боли и обиды. Хорошо еще хоть упал не на больную лапку. Зверек поднялся и посмотрел вслед удаляющейся всаднице. Догнать ее не было никаких шансов. Или? Что там в свое время рассказывала мать про быстрые тропы? Раньше ему никогда не приходилось пользоваться ими, поскольку лисенок был не чистым оборотнем и последствия подобных действий могли быть очень тяжелыми. Но сейчас был не тот случай, когда можно было думать о последствиях. Токисаду-сама нужно было защитить любой ценой. И лисенок побежал, не обращая внимания на боль и головокружение.
Миги не надо было хлестать коня, тот сам помчался выпущенной из лука стрелой, услышав позади дикий вопль, несомненно принадлежащий рассерженному демону, упустившему добычу. К такому же выводу - что нападающий не принадлежал к миру людей, - пришли и юные воины из свиты наместника. Что уж говорить о слугах, один из которых попытался под шумок ускользнуть, но наткнулся на меч в руках Кисаки.
- Кто еще боится потусторонних гостей? - поинтересовалась воительница, вытирая клинок.
Желающих испугаться не отыскалось.
- Езжайте вперед, я следом.
- Но... - подал голос один из «детей» и осекся.
- У вас кровь, - добавил второй.
- Все будет в порядке.
В громовом раскате, лишь на мгновение опередив, сверкнула новая молния, осветив бледные лица.
- Езжайте, - повторила Кисаки.

За небесными барабанами впереди можно было расслышать шум реки. Миги остановил коня, спешился и опустил на землю драгоценную ношу.
- Нужно перевязать рану, - сказал он. - Почему ты смеешься?
- Представляю лицо нападавшего, - донесся едва слышный ответ.
Быстрые тропы оказались весьма кстати, поскольку лисенок сумел оказаться перед лагерем наместника раньше, чем в поле видимости появилась синоби. Тяжело вздохнув, он побежал дальше уже обычными прыжками.

[Далара >>>]

(снова)

Конь галопом вынесся из леса. Свет молний разливался по равнине, выхватывая на доли секунды поле и кусты, чтобы снова погрузить все в полумрак. После лесной чащи здесь было почти светло. Синоби притормозила коня, оглядываясь. Впереди, чуть в стороне от дороги на фоне почти черной травы маяком выступили яркие одежды. Попались!
Женщина направила коня к двум фигурам. На пальцы лег приготовленный к броску сюрикен. Новая вспышка. Застывшая картина: всадница и двое молодых людей на траве.
При следующей вспышке в картине появилось новое существо, безжалостно выданное молнией, – все тот же лисенок с перевязанной лапой. Он оказался между одетыми в пестрое людьми и синоби. Женщина шевельнулась. Едва слышный свист распорол воздух.
Сюрикен летел, приближаясь к своей цели, но внезапно раздался лязг столкновения металла о метал, и выпущенное умелой рукой оружие беспомощно отскочило от преградившего ему дорогу тессена. В двух шагах от наместника появился молодой человек, оранжевые глаза которого чуть светились в темноте, а на лбу крупными каплям выступал пот.
Миги тоже вскочил, закрывая собой лежащего на земле человека, выхватил меч. Всадница привстала в стременах, впилась взглядом в троих людей, потом схватила поводья. Безмолвно понукаемый конь понес ее прочь по долине.
- Как удачно, что ты тут очутился, - одобрительно произнес Миги. - Я никого не заметил.
Он вернулся к своей ноше, нагнулся.
- Здесь мало света, чтобы все хорошо осмотреть, но кровь я остановлю, - продолжал телохранитель, доставая из рукава ленту-тасуки, чтобы сделать из нее жгут. - А потом ее надо будет как можно скорее доставить в город.
Проводив взглядом удаляющуюся всадницу, Косеки обернулся к Миги:
- Её? - тихо переспросил он.
- Он не знает, - с усилием проговорила раненая девушка, приподнимаясь. - Он недавно у нас, ты забыл.
- Это Кисаки, - пояснил телохранитель, кивнув на сестру. - Токисада-сама ехал рядом со мной верхом.

[SonGoku >>>]

(вместе с Хикари)

В подтверждение его слов из леса на равнину выехала группа всадников; впереди, подгоняемые страхом и плеткой одного из телохранителей, резво бежали носильщики, на бамбуковых шестах раскачивался паланкин. Следом показался сам наместник верхом на коне Кисаки; кажется, он удивился, увидев Хикари, по крайней мере, он приподнял брови, но ничего не сказал.
Косеки некоторое время непонимающе смотрел на наместника, который, как оказалось, весь путь проделал верхом на коне, как и подобает настоящему воину.
- Я рад служить такому человеку как вы, Токискада-сама, - превозмогая боль и головокружение, произнес он.
Внезапно Косеки пошатнулся и рухнул на одно колено, упершись здоровой рукой в землю, чтобы окончательно не потерять равновесие.
Сдерживая пританцовывающего жеребца, наместник Теншо разглядывал измученного человека перед собой; длинные волосы Токисады свободно свисали вдоль спины, на скуле запеклась кровь – след от сюрикена. Затем молодой человек спрыгнул на землю, посмотрел вслед удаляющейся свите и привязал коня к ближайшему кусту.
- Отдохнем здесь, - предложил он, усаживаясь рядом. – Несколько часов ничего не изменят.
- Я в порядке, - попытался было возразить Косеки, поднимаясь, но стоило ему перестать придерживать себя рукой, как он снова рухнул на землю.
Оранжевоглазый юноша виновато посмотрел на наместника. Токисада, с веселым интересом поглядывая на стремительно пробегающие по небу грозовые тучи (гроза уносилась куда-то дальше, не задерживаясь над равниной), складывал перед собой сухие ветки.
- Не перед кем сейчас быть героем, - он достал трут. – Никто не увидит.
Вспыхнул, наконец, оранжевый крохотный огонек, лизнул сухую кору, и вскоре в выкопанной в песке яме разгорелся костер.
- Где твой конь?

[Хикари >>>]

(продолжаем той же компанией)
-Простите, что задерживаю вас, Токисада-сама, - юноша опустил взгляд, - в следующий раз я буду сильнее.
Тут смысл вопроса наконец достиг Косеки и он бесхитросно ответил:
-У меня нет коня.
- Нет коня... - с быстрой усмешкой повторил за ним наместник. - Что ж, у каждого из нас свои тайны, верно?
Он улегся, подпер голову ладонью, придерживая второй рукой меч.
- Что ты скажешь об этом нападении? Кроме того, что здесь действовал другой человек.
-Нападавшая была куда лучше подготовлена и уверена в своем успехе. У нее есть осведомители в городе, поскольку она не следила за вами с момента вашего отъезда из города, а значит – знала путь, по которому вы отправитесь. Следующий ее удар отразить будет гораздо труднее, - Косеки все-таки отважился тоже прилечь и посмотрел на наместника, - Вот вроде и все, что я смог понять.
- Женщина... - уголки губ Токисады подрагивали, хотя возможно, так ложилась игра света и теней. - Женщины за мной еще не охотились.
В кустах затрещали ветки, и не успели молодые люди схватиться за оружие, на открытое пространство выскочила взъерошенная обезьянка с красной ленточкой на шее. Зверек вскарабкался наместнику на плечо и, возмущенно протарахтев ему на своем обезьяньем языке длинную тираду, принялся перебирать длинные волосы. Токисада морщился, но терпел.
- Господин Каку знает, что такое верность, - пояснил он. - Может быть, вы с ним в чем-то похожи.
-Благодарю за похвалу, Токисада-сама, - в этот момент юноша буквально светился от счастья, посмотрев на обезьянку, он с улыбкой произнес, - рад знакомству, Каку-сан.
Зверек поклонился в ответ, чем насмешил хозяина.
- У нас много времени, - с трудом успокоившись, сказал наместник. - Расскажи о своих родителях.

Сообщение отредактировал Хикари - 2-08-2006, 16:22

[Daelinn >>>]

Узкие, высеченные в камне переходы вились как змеи в корзинке: фермер давно потерял счет поворотам, и теперь гадал, не ходят ли они по кругу. Вокруг было ни черта не видать, приходилось ориентировать лишь по звонкому перестуку башмачков где-то впереди. Минут через десять бега в потемках Фир дарриг, вероятно, сжалился над своим спутником и перешел на шаг. Спутник же был за это весьма благодарен, буркнув, что натыкаться на стены с разбегу ему уже порядком надоело. Внезапно звук шагов стих, точнее стал почти неслышным. Фермер в ужасе замер на месте и так и стоял бы, дрожа, если б справа не донеслось невнятное бормотание. Ощупывая одной рукой стену, он свернул в боковой проход и скоро догнал фейри, напевавшего одну из своих чудных песенок. "Хоть бы играть не вздумал," - обреченно покачал головой мужчина. Руки непроизвольно потянулись к ушам при одной мысли о том, что из себя представляет истошное звучание волынки в таком вот узком проходе... К счастью, испытать этого не пришлось, и он почти спокойно плелся вслед за карликом, припоминая всё, что произошло за последние несколько часов... нет, дней... или лет?

Пройдя мимо скошенной делянки, он углубился в лес к ручью: сейчас бы перекусить лепешками, что жена утром спекла, да лицо холодной водой ополоснуть, а потом можно будет вернуться в поле. Но не успел он сделать и пары шагов от опушки, как сверху донеслось:
- Хо-хо-хо!
Фермер задрал голову к небу, но не смог никого рассмотреть.
- Эй, Рори, чего стоишь? Слышишь, слышишь?
Голос раздавался уже в другой стороне. Испуганно затрепыхалось сердце, взгляд заметался по стволам деревьев, всё ниже и ниже. Рори О'Догэрти жил здесь четвертый десяток лет, о дивном народце из окрестных мест слыхивал немало, но сам - на беду ли, на счастье ли - до сей поры не сталкивался. Внизу тоже никого не оказалось, зато послышалась музыка: флейты, арфы и маленькие барабанчики. Доносилась она откуда-то из глубины леса, как раз со стороны ручья. Делать нечего, не возвращаться же, испугавшись какого-то проказника-мальчишку, прячущегося где-то неподалеку. Вся деревня на смех подымет. А там, судя по всему, его родня семейный отдых устроила.
Он пошел дальше, на звук, и внезапно вывалился из зарослей на маленькую полянку, прямо на музыкантов. Те, надо отдать им должное, не разбежались в испуге, и даже продолжали играть. Да они вообще его не заметили. Было их около дюжины: на вид сущие дети, только одеты слишком нарядно, не по-здешнему. Одна девочка лет десяти всё же обратила внимание на гостя, подошла ближе, ручку подала - и всё изменилось. Над полянкой раскинул ветви старый дуб, всё вокруг засверкало под золотистыми лучами солнца, ручей, что раньше тихо пробирался сквозь сосенки, оказался полноводной рекой. А на земле расстелена белоснежная скатерть с лакомствами. Чуть пританцовывая, пробираясь мимо разодетых во все оттенки зеленого человечков, Рори двинулся туда.
А дальше счет времени потерялся. Он помнил только, что представили ему красивую пару, объявив их Королем и Королевой праздника. Эти двое походили на взрослых людей и одеты были в белое. В честь чего был праздник, Рори так и не понял, но угощение оказалось отменным. Потом к нему подвязался какой-то коротышка в красном и стал рассказывать всякие истории про свою страну, правда, больше сам смеялся, а потом затянул на волынке такую мелодию, что фермер не мог его за это не отблагодарить, поделившись заначкой виски, припасенной для вечерних посиделок у "Старого Эда". А как вспомнил про это, так словно ото сна очнулся - захотелось отсюда выбраться, да поскорее. Тут же с новым другом, назвавшимся Пэдди, и сговорились.

Мужчина вздохнул и покачал головой, и тут же споткнулся на неровном земляном полу. Зажмурил глаза, резко открыл, поморгал, надеясь, что он всего лишь опять заснул на солнце и попал в этот нескончаемый кошмар, нужно лишь проснуться - но нет, всё та же чернота и отчетливо ноет ушибленный двумя поворотами ранее локоть. Внезапно стало чуть светлее, по глазам резанула вспышка света, пробившаяся наискось из стены, потянуло свежим воздухом, донесся раскат грома. Пока Рори хлопал заслезившимися глазами, свет исчез, но где-то там был выход. Оставалось только двигаться вперед, но это оказалось не так-то просто. Пришлось проползти порядочно по узкой щели между камнями, а под конец одетая навыпуск рубаха за что-то зацепилась, добавив к жалкому виду мужчины красочную дыру с правого бока.
Выбравшись, Рори сел и с минуту осознавал, куда на сей раз его вынесло волею судеб. Точнее - волей Пэдди, присевшему совсем рядом на песке. Шум и плеск воды. Мелкие камешки врезаются в ладони и правую ногу. Молния. Каменный свод вместо неба... Мост.
- Ты больше никуда не собираешься? - ирландец выбрался на свободу изрядно помрачневшим, погоде под стать.
- С чего ты взял? - фир дарриг подивился вопросу. Ну и странные же всё-таки эти люди.
- О Боже... В ближайшие пару минут, я имею в виду, мы останемся здесь? Мне бы поесть и освежиться. Да и поспать, - Рори который раз клял дотошных фейри за способность поймать на любом слове.
- Ты - не знаю, а я здесь посижу, - Пэдди снял колпачок, стряхнул грязь с кисточки, хотя всё равно ничего было не разглядеть, и водрузил его обратно на приглаженные вихры. А фермер, не двигаясь с места, только еще раз вздохнул и принялся поедать чудом не потерянный в подземном лабиринте хлеб. Шум реки, невозмутимо катившей мимо свои воды, был единственным звуком, который можно было расслышать.

[Хикари >>>]

Всю дорогу Миеликки думала, на что же будет похож местный город. Отец часто рассказывал про большие города и замки, где множество народу снует день и ночь. Наконец, когда они почти пришли, о чем девушка и не подозревала, желудок вновь громко высказался.
- Скоро уже? - вопросила несчастным голосом Миеликки.
-А ты посмотри вперед и увидишь, - Тошимару очень не нравилась подобная пешая прогулка, а теперь и это девчушка лезет к нему со своими вопросами.
Колдун убрал назад прядь длинных волос и оперся на посох, немного переводя дух.
Миеликки пригляделась. Впереди маячило открытое пространство, а на нем гроздью рассыпались постройки. Небольшие, в основном одноэтажные, и все деревянные, ни одной каменной. Где же дома купцов, где церкви, хоть что-нибудь?
- Разве это город? - недоуменно вопросила девчушка. - Здесь нет ни одного каменного строения. Даже колокольни не видно.
-Колокольни? – недоуменно спросил старик.
Слово было незнакомым, и колдун немного заинтересовался этим разговором.
- Ну... - Миеликки запнулась, удивившись, что кто-то не знает ничего о колокольнях. - Разве у вас нет храмов? Или вы тоже совершаете обряды в специальных святилищах?
А совершают ли они вообще обряды? Должны бы, иначе ведь и жить нельзя.
-Святилища-то есть, но причем здесь колокольни?
- Как причем? У церквей должны быть колокольни, чтобы можно было звонить в колокола. Высокие такие, чтобы далеко было слышно. А в святилищах обряды проводят по специальным случаям, чтобы охота удалась или посевы хорошо взошли. Разве у вас не так?
Про такие обычаи Тошимару слышал впервые. Конечно, любой другой человек просто назвал бы это варварством и прошел бы дальше, но для колдуна главное – знание. И знания варваров зачастую тоже бывают очень полезны.
( И Далара)