Дорогами бродячего цирка, или История за историей

[Father Monk >>>]

- Ну так пускай отложит свои дела, у меня нет целого дня в запасе! - голос Грегори дрогнул, скулы дернулись, а рука крепко сжала эфес меча. Медведь нервировал Агнца все больше. Кажется, он хотел поближе познакомиться с незнакомцем, несмотря на увещевания стоящей рядом женщины. А Торриль не горел ответным желанием.
Муриец явно доволен положением дел. Можно прочесть это в его глазах. Агнец не был бы жив, если не умел разбираться в людях по их глазам. Лицедей коллегу за версту видит.
Почему-то припомнился тот игорный дом, в котором он обчистил клиентов. Припомнился здоровый воин владельца заведения, которого звали Горой. Припомнилось, как Гора замахивался пудовым кулаком на Торриля, намереваясь сделать из него лепешку. И, совершенно не к месту, стало любопытно, как бы повел себя медленный на сообразительность Гора перед медведем...
Позади мурийца всхрапнула лошадь и звякнула сбруя. Агнец поднял взгляд и увидел возвышающегося над всеми Загоракиса.
Змей был спокоен, равно, как и всегда, сколько помнил его Грегори. Его мощные руки лежали на луке седла, однако никто не сомневался, что плавным и до рези в глазах быстрым движением он сумеет не только извлечь клинок из ножен, но и разрубить стоящего перед ним противника, если тот окажется настолько глупым, что не поспешит отодвинуться.
Муриец глупым не был и отступил на шаг от лошади. В наступившей тишине Грегори понял, что даже медведь то ли испуганно, то ли пристыженно замолчал. А может просто изучал нового гостя, примериваясь к нему своими лапищами. Агнец открыл рот, чтобы что-то спросить, но Загоракис его перебил - пожалуй, впервые он вообще что-то сказал в присутствии Торриля:
- Мы уходим.
Голос был неприятным. Скрипучим. И отдавал болью и страданием тех людей, которых Змей отправил на тот свет. И почему-то противиться высказанной идее Грегори совершенно не захотелось.
- Передай ей, что я обязательно ее разыщу, - сказал он мурийцу, вскакивая на подведенного Загоракисом коня. - Ну и, чтоб не забыл, тебе монетка.
Он бросил монетку в воздух по направлению к парню и, не дожидаясь ее падения, развернул коня, чтобы последовать за Змеем.

[higf >>>]

– А если она скажет, что не хочет тебя видеть, этого будет довольно? – спросил Алессио, но тут сзади всхрапнул конь.
Парень отодвинулся. Это был один из спутников красавчика. Впрочем, он не выказывал желания вступить в драку, а вознамерился забрать того. Ну и спасибо, ну и чудненько!
Прощаясь, голубоглазый произнес обещание найти Майю и кинул монетку. Муриец не шевельнулся, и та упала на траву. Юноша не стал ее поднимать, а провожал взглядом удалявшихся всадников.
– Непременно увидимся, – прошептал он, – и ты убедишься, что мозги важнее острого железа.

[Момус >>>]

Ну что, пора на сцену.
Немного телесной пудры, чтоб скрыть вязь морщин. Особенно возле глаз.
Немного помады. на выцветшие губы...
Артист всегда молод.Артист всегда здоров. Публика не должна знать что ты на самом деле. Всё после...
Сорочек придётся подкупить. Те что остались целыми, нездорово желтеют.
Так слегка разомнём пальцы. Ну что достопочтенные.
Вы готовы?

Толстяк хозяин преобразился. Обвисшее брюшко стало солидным, и практически не бросалось в глаза. Всклокоченная бородка, неожиданно приобрела самый достойный вид. Взгляд сдержанный и чуть ироничный, словно знает старый дон Алехандро не одну тайну, но не спешитих открыть. И каждый шаг - полон уверенной силы.

- Почтеннейшая публика - голос не старого толстого хозяина цирка, но мага, вроде бы негромкий, разлетелся над площадью перекрывая гул толпы - я счастлив выступать, перед столь утончёнными зрителями, которых не обмануть. Вы бесспорно уличите жулика и шарлатана. И уж тем паче отличите их от истинного мага.

Лёгкое движение рук и в небо, где недавно танцевала моя Ласточка, летят дюжины разноцветных платков и опадая к ногам экзотическими цветами.
Так нужен эффектный завершающий штрих... Ага
- Держи красавица - и ярко алая орхидея пойманная возле самой земли летит прямо в ладошки девушке, раскрасневшейся от восторга.
И никогда красавица не узнает, что орхидеи эти, продают по пять грошей пучок на побережье, не далеко от трактира старины Эшбаха, бывшего вечным врачом во всех пьесах Гастона.
Теперь сбросить с плеч камзол и закатать рукава сорочки. Всё честно уважаемые, никакого обмана.
Деус, сколько же ночей я провёл чуть не плача от боли в вывихнутых запястьях, прежде чем сделал номер. Номер памяти Жильбера Орана, гения манипуляции.
Сложить ладони лодочкой, раскрыть их...

Толпа ахнула подавшись вперёд, как один человек. Белый голубь сорвавшись с руки фокусника взмыл в небеса.

Деус, как тяжело-то. Ты уже не мальчик, Спиро.
Так ещё улыбку. Никто не должен видеть, твоей боли.

- Спасибо почтеннейшая публика, для меня было истинным наслаждением работать для вас.

Ниже гнись, толстопузый, ниже. Ты для них. Для них.

И лишь скрывшись за фургонами, когда вместо взглядов зрителей, остались лишь взгляды артистов труппы, старик Момус позволил себе расслабиться и жадно выхлебать кружку воды.

Всё хорошо, Спиро. Вуаля

[Весёлый Роджер >>>]

Лиска-Алиска хлопала в ладоши, пока те не загудели. Все эти номера она видела, все тенировки, все промахи и ошибки... но каждое выступление - такое важное, и весёлое, и страшное, что нельзя на месте усидеть! И Лиска волновалась за Катрину, пляшущую на Ночи, за Джил, целующуюся с Гадюкой, за хитрого Алессио...
Кунаи бросил нож в Мбене - вы все видели?! Лиска ахнула - нет, вы правда видели?!
Красотища-то какая - белое полотно, чернущий, как ночь Мбене на фоне этой белизны, серебро ножей, и Кунаи... Он всегда так выглядит, как будто его тут вовсе нет, хотя он на самом деле тут - Лиска его руками трогала, весь как есть тут. У него глаза такие, что никогда не догадаешься о чём он думет - то ли что хорошее скажет, то ли подзатыльник отвесит, хотя на Лискиной памяти никому Кунаи подзатыльника не отвешивал, хотя некоторым бы стоило...
Уже и дядюшка Момус угостил публику фокусами и чудесами, а Лиска всё смотрела на Кунаи...
"Какой же он красивый", - почему-то подумалось ей.

[Мора >>>]

НРПГ: Пишу по просьбе Орта, который сейчас во Франции.

РПГ:
Не один уважающий себя бродячий цирк не обходиться без дрессированного зверья. Исключением не был и цирк Момуса. Здесь животным подчас отводилась ключевая роль в выступлениях. Так Катрина со своей неизменной лошадью, Джилл со змеями, и конечно главный укротитель цирка – Олаф и главная звезда цирка – медведь Ясон.
Светиец как раз подходил к вагонам, когда неприятная парочка отъезжала от них. Олаф ускорил шаг.
- Твар-р-ри! – Сказал ворон на плече светийца.
- Полностью с тобой согласен. – Кивнул Олаф.
У вагона со зверьем стояла Нира, держа на привязи Ясона. Рядом находился Алессио.
- Кажется, наши добрые гости не любят медведей, - улыбнулся Олаф Нире и, не дав ей ничего ответить, продолжил, - знаю, знаю, народ жаждет мишку. Я всего лишь ходил раздобыть ему у местных немного малины! Сейчас пойдем выступать.
Ясон довольно заворчав, потянулся к рукам хозяина, от которых пахло вкусной малиной. Угостив медведя, Олаф, кивнув, забрал повод из рук Ниры и направился в звериный фургон. Пока медведь облизывал нос, испачканный в малине, светиец очень быстро собирался. Вышел из вагона он в изумрудно-коричневом костюме охотника, держа в руках несколько разноцветных колец разного размера. На одном его плече сидел ворон Самсоний, а на другом – обезьянка Чи. Обезьянка то и дело пыталась лишить гордого ворона хотя бы одного перышка, но Самсоний пресекал попытки грозным немигающим взглядом. Следом неспешно плелся волкодав Еж, у него в ногах с заливистым лаем скакала Зиза. Шествие замыкал кабанчик Федор, периодически утыкаясь пятачком в землю и к чему-то принюхиваясь. Звери Олафа перед выступлением вели себя очень послушно. Светиец потрепал медведя за ухом и со всей своей свитой направился на сцену.
…
Народ из дальних рядов приподнимался на носочках, чтобы получше разглядеть укротителя и его животных. Олаф поклонился толпе. Самсоний слетел с его плеча и сделал круг над толпой, крича «Укр-р-ротитель пр-р-ришел!». Народ восхищенно захлопал в ладоши умной птице.
Олаф еще раз поклонился и подозвал к себе Ежа и Зизу. По команде маленькая собачка запрыгнула на спину волкодава. Олаф отошел от них и выбрал красное кольцо среднего размера. Светиец дал команду, и волкодав рысью побежал навстречу Олафу. Большой пес пробежал под кольцом (Олаф держал «преграду» вытянутой рукой), а Зиза прыгнула сквозь кольцо и приземлилась на спину Ежа. Так собаки проделали еще несколько раз. Зрители радостно хлопали в ладоши. Сделав круг почета (Зиза лаяла изо всех сил), волкодав и собачонка удалились.
Олаф поклонился и рассыпал по сцене небольшие шары, кубики, пустые деревянные бутылочки и пару мисок.
- А теперь, добрые господа, прекрасные дамы и замечательные ребятишки, я прошу вас поучаствовать в этом номере!
Зрители радостно закричали.
- Стоит вам назвать любой предмет на сцене, и кабанчик тут же принесет его вам.
Федор одобрительно хрюкнул и вильнул хвостиком.
- Шарик, бутылка, миска! – Посыпалось со всех сторон.
- Не все сразу! – Улыбнулся укротитель. – Послушаем прекрасную леди в синем наряде из первого ряда.
- Кр-р-расавица! – добавил Самсоний.
Девушка лет пятнадцати покраснела от такого обращения к ней и смущенно проговорила:
- Шарик.
Умный кабанчик тут же нашел нужную вещь и, держа ее в зубах, отнес девушке. Веселое представление продолжалось, пока все предметы не оказались разобраны. Народ хлопал и смеялся. Все остались довольны. Конечно, сами прикоснулись к искусству!..
По команде Олафа, Самсоний спикировал вниз. Ворон растянулся на сцене, имитируя сломанное крыло и проникновенно взывая:
- Кр-р-рыло! Кр-рыло!
- Ох, наш Самсоний, похоже, поранился! Чи, нужно его спасать!
Обезьянка соскочила с плеча Олафа и побежала к Самсонию, держа в лапках сверток белой ткани. Чи с умным видом осмотрела Самсония и принялась заматывать его «больное» крыло тканью. Зрители хлопали в ладоши и смеялись. Когда ткань кончалась, Чи подбежала к Олафу. Укротитель протянул ей маленький стаканчик с водой. Заботливая обезьянка напоила ворона. Самсоний уверенно встал на лапы и заявил:
- Здор-р-ров!
Люди от души хлопали разыгранной сценке. Но впереди их ждало самое интересное – медведь!
Освободив Самсония от ткани на крыле, Олаф вывел на сцену Ясона. Толпа ахнула. Медведь усердно кланялся и вместе с Олафом пошел по кругу собирать «дань». Детишки с удовольствием отдавали медведю недоеденные яблоки хлебные горбушки. Ясон с не меньшим удовольствием поглощал подарки. Затем началось само представление с медведем.
Ясон поднялся на задние лапы, а Олаф стал кидать ему кольца. Медведь ловил их на лапы, а последнее кольцо побольше поймал мордой. Затем под веселую мелодию флейты медведь начал кружиться на месте, периодически опускаясь на четыре лапы. Люди хлопали в такт музыке и танцу Ясона. Медведь вновь раскланялся, кивая лохматой головой.
- Наш мишка Ясон не только прекрасный танцор, но и истинный рыцарь! Никто во всем Дариане не превзойдет его в умение фехтовать!
Олаф вручил Ясону деревянный меч, и сам вооружился таким же. Зажав меч передними лапами, медведь (с присущей медведям грацией) пошел в бой. Толпа с восторгом наблюдала за боем медведя и укротителя. В конце концов, мишка «сразил» своего противника. Олаф картинно повалился на сцену. Медведь встал рядом с «поверженным» и закивал головой, то и дело, ловя зубами яблоки, которые кидали мишке довольные зрители.
Олаф поднялся, похлопал Ясона по спине, поклонился, и вместе со своими зверями удалился под неистовые, как морской шторм, аплодисменты.

[бабка Гульда >>>]

НРПГ Пост написан Альфой 9001, выкладываю по его просьбе.

РПГ:

И вновь на арену вышел клоун. В правой руке у него была веревка; к тому её концу, что волочился по земле, было привязано... что-то. Выглядело оно, как комок шерсти (каковым, собственно, и являлось), однако комки шерсти на веревках за собой обычно не таскают. Так что вероятнее всего это было чем-то другим.
Клоун поклонился публике и начал вещать.
- Почтеннейшая публика! Вы только что видели выступление нашего укротителя. Укротитель. Ха. Медведь у него, видите ли! Медведи, почтеннейшая публика - это прошлый век. Их все видели, все знают, и всем они уже порядком поднадоели. Я представляю вам моего питомца.
Опёнок резко дернул веревкой вверх-вниз, и "питомец" прыгнул ему под ноги.
- Это редчайшее животное - редчайший представитель своего редчайшего вида! Я сам, с риском для жизни, - Родерик выпятил грудь и потряс кулаками, - поймал и приручил эту тварь. И теперь я покажу вам, на что она способна. Тогда вы убедитесь, что медведи - это прошлый век. Итак, прошу! Для начала - несложный трюк, для разминки. Двойное сальто назад! Алле-оп! Ап!
Клоун вскинул левую руку. Комок шерсти остался неподвижно лежать на земле. Через секунду Родерик покосился на него и закусил губу.
- Прошу прощения, технические неполадки. Итак, двойное сальто назад! Алле-оп! Ап!
И вновь питомец не проявил ни грана реакции.
- Эээ... одну секунду, господа.
Опёнок присел на корточки и принялся шептать комку что-то невнятное, хотя и пылкое. Правая рука его в это время перехватила веревку почти у самого животного. Закончив выговор, и, не подымаясь с корточек, он вновь повернулся к зрителям.
- Вот теперь точно. Итак, двойное сальто назад! Алле-оп! Ап!
Клоун дважды резко крутанул веревку. Комок, наконец, исполнил заказанный номер, и укротитель заметно расслабился. Поднявшись и перехватив веревку первоначальным хватом, Родерик вновь обернулся к публике.
- Что же, теперь - основная часть. Итак, тройное сальто назад, двойной фляк вперед, еще одно сальто и выход на шпагат. Алле-оп! Ап!
Повинуясь движениям пальцев Опёнка, редчайший представитель своего редчайшего вида повернулся влево-вправо.
- Что значит "не буду"? - гневно поинтересовался клоун.
Комок подпрыгнул на месте и вновь провернулся влево-вправо.
- Ах, прыгать не хочешь? Ах, надоело тебе? Да ты хоть помнишь, бессмысленное животное, кто тебя кормит? Да я... да я!
"Укротитель" разбушевался не на шутку. Обругав питомца с ног до головы (на что хватило, учитывая рост непокорного создания, пары нелестных эпитетов), он довершил дело хорошим пинком. Комок отлетел на пару метров и неподвижно замер.
- Прошу прощения, господа зрители. Вы себе даже не представляете, как тяжело сейчас найти послушного питомца. Эти твари совершенно не ценят хорошего обращения. В наше нелегкое время, когда... - повествуя о своей нелегкой доле, Опёнок перебирал правой рукой канат. Питомец медленно полз к укротителю и вскоре ткнулся ему в ногу.
- Ну, чего тебе на...
Договорить клоун не успел. Комок шерсти резко метнулся вверх и вцепился в лицо своему хозяину.
- ААААА!
Родерик рухнулся на земле и принялся кататься по ней, сражаясь с восставшим подчиненным. Через десяток секунд ему удалось оторвать комок от своего лица и поднять над собой на вытянутых руках. Судя по отчаянному этих рук напряжению, комок стремился назад из всех своих шерстяных сил. Однако человек оказался сильнее, и питомец был жестоко ударен об землю. И еще раз. И еще...
Утолив свой гнев, клоун поднялся с земли и отряхнулся.
- Эээ... извините, господа. Пришлось ... призвать его к порядку. Эээ ... я, наверное, пойду.
Клоун двинулся со сцены (не выпуская из рук веревки). У самого выхода он остановился.
- И все-таки, с медведем такого не покажешь!
Успокоив самого себя, он покинул сцену. Комок покинул её секунду спустя, сильным прыжком. Судя по крикам, донесшимся через миг, прыжок этот достиг цели...

[Torvik >>>]

А вот и выступление Илока. Его обычно оставляли на конец представления, дабы после пиротехнических эффектов зрители уходили с раскрытыми ртами и широко распахнутыми глазами. Что и требовалось. Чтобы не только сами пришли ещё раз, но и привели всех своих знакомых и друзей на следующее представление, чтобы пытались раскусить мастерство производство, но так и не догадались об их истинной сущности.
Светиец вышел в своих обычных багровых шароварах. Светлые, русоватые волосы перехвачены тесьмой. Боротка аккуратно подстрижена. Он всегда её подстригал перед выстыплениями, ибо в процессе тренировок кончик имел обыкновение подгорать. Теперь же - всё должно быть идеально. Справа - стойка с приспособлениями и мангал с огнём, слева - ушат с водой.
Начало простое - факелы. Один, два, три. Четыре. Больше четырёх одновременно он удержать в воздухе не мог. С пятью он уже начинал тренироваться, но на публику ещё не выносил, ибо это на репетициях можно ошибиться. Тут - нельзя. Темнота. И только четыре факела летают большой дугой. Прямо. Теперь восьмёркой. А потом по одному, падающими звёздами по крутой дуге факелы оказываются в ушате. А в руках у него уже огненые шары. И эти шары катаются у него с руки на руку, по плечам, по груди, один, два, три. Эффектно. Очень эффектно. Хотя дело лишь в специальной смазке кожи и скорости движения. Илок даёт какому-то мужику из зрителей потрогать шар. Кажется кузнецу. Тот отдёргивает руку. Скорее по привычке, нежели от боли. Но остальные верят. И воспринимают огненые шары за чистую монету. так и надо. Зачем им знать, что горит и почему не жжётся. А теперь кульминация - огнеглотание. Всё дело в том, что у него во рту. Пока огненные шары по дуге летят в ушат и все следят за ними, он готовится к следующему трюку. И вот - вот он: огнедышащий человек. Илок пускает струю вверх, демонстрируя всем свои возможности. А потом начинает играть огнём. Струя больше, струя меньше. Немного порошка. И вот струя уже играет цветом. А теперь напор сильнее. И заготовленная петарда взрывается цветком света. Ещё один и ещё. Магний хорошо горит. Ярко. Вспышка. Ещё одна. И последняя струя огня вверх и - темнота. Всё одновременно гаснет.
Вот и всё. Он уходит. После вспышек к полутьме глаза привыкают не сразу. И Илок уносит с собой ушат и потушенный мангал. Когда публика приходит в себя - никого перед ними нет.
Тишина. А потом шквал аплодисментов. Резкий, как обвал и сильный, как море.

[Иннельда Ишер >>>]

(В соавторстве с Момусом)

А неподалеку, у фургонов, стояла маленькая темная фигурка в плаще и жадно ловила аплодисменты, вздохи и шорохи толпы, отсветы небесного огня.
Риона ар-Леда, бывшая графиня, невеста и наследница, умерла в этом празднике совсем незаметно. Не было крови, слез и боли. Только серебристая тень ножа Кунаи. И слезинка по щеке, солено-горькая, как кровь. Из серого остывшего пепла родилась новая жизнь - цирковая.
Перед глазами девушки встал образ отца. Призрачная улыбка Кея ар-Леда была радостной и спокойной:
- Я люблю тебя, доченька... Ты сама знаешь, как тебе жить и что делать. Ты сильная, девочка моя. И у тебя все получится.
Гибкий чернокожий мальчик подошел к Алессандро Момусу и, взяв старика за руку, робким, но страстным шепотом спросил:
- Вы... оставите меня в цирке? Пожалуйста... Прошу Вас!

Момус неторопливо повернулся, посмотрев на говорившего.
- Однажды глупый мальчишка, сбежавший из родного дома, с бембосского причала, замерзал в лесу. Его подобрали добрые люди, главного из которых звали Гастон. Они были артистами, эти добрые люди. Они накормили мальчишку и дали ему место у костра. Даже нашли лишнюю куртку, чтоб не околел. Через некоторое время мальчишка пришёл к Гастону и спросил, не может ли тот оставить его в труппе.
- И что же ответил Гастон? - голос Мбене от волнения прерывался.
- Он ответил: Да!

Сообщение отредактировал Иннельда Ишер - 6-09-2006, 20:42

[Bishop >>>]

(вместе с Веселым Роджером)

А вот теперь накатило возбуждение – такое, что даже пальцы свело судорогой. Редко такое бывало, но иногда случалось. Кунаи кинул быстрый взгляд на публику – на «особую» публику, ту, которую следовало обмануть, - потом на хозяина. Кажется, все довольны. Кажется, получилось. Хотя – стоит ли доверять неверному и смутному «кажется»?..
Островитянин опустился на землю позади фургонов, стянул с головы повязку, вытер ей взмокший лоб. Хорошо, что никто не видит.
Лиска подкралась сзади (неужели не слышит?!), бросилась на Кунаи, повисла у него на плечах и завопила:
- Ура-ура-ура! Кунаи бросается ножами и не попадает! И все думают, что ты специально промахиваешься!.. Ой.
Лиска сползла на землю и скорчила недовольную рожицу.
Островитянин повернул голову. Улыбнулся – улыбка получалась быстро, обычно никто не замечал, что ему вовсе не хочется быть веселым.
- Учишься подкрадываться? – спросил он. - Скоро станешь настоящим шиноби.
Лиска села рядом, скрестив ноги, и почесала нос:
- Я хорошо плясала, да? Я испугалась, когда ты кинулся ножом в Мбене, зато красиво получилось. И людям понравилось... А кто такой шиноби?
Кунаи очень надеялся, что «Мбене» тоже испугался. Как и зрители. Но держался поддельный чернокожий мальчишка отменно, не то, что предыдущая ассистентка, которая могла завизжать от испуга как раз в то мгновение, когда клинок срывается с пальцев.
- Ты очень хорошо плясала, не многие могут так. А шиноби...
Неправильно говорить ей, но кто узнает?
- Шиноби – это такие люди, которые умеют очень хорошо подкрадываться и прятаться.
«И убивать», добавил про себя островитянин.
Глаза у Лиски загорелись:
- Значит, ты научишь меня быть шиноби?! А у тебя на острове все так умеют? А ты тоже шиноби?
Кунаи быстро кивнул. Затем пришлось сознаться: нет, даже на его острове далеко не все могут «подкрадываться и прятаться». Поэтому вроде бы получилось, что он отвечал на первые вопросы, а про последний и забыл. По крайней мере, он надеялся, что так поймут. Искусство теней – сложное, непредсказуемое и крайне банальное. Оно – сплошной обман как посвященных, так и тех, кто ничего в нем не понимает. А обманывать это забавное стрекочущее существо ему не хотелось.
Лиска важно проговорила:
- Я буду Шиноби Онага! Правда здорово звучит? Очень-очень красиво! Только ты никому-никому не говори!, - Лиска погрозила Кунаи пальчиком, - А то вдруг кто-нибудь тоже захочет так научиться и ты будешь всех учить, а про меня забудешь...
Лиска упала на спину и посмотрела на небо и краешек чернущих волос Кунаи.
- Я буду Шиноби Онага и никто меня не найдёт. А я буду сидеть совсем рядом, но никто не будет меня видеть.
- Надо говорить шиноби-но Онага, - поправил ее островитянин. - И я не скажу, если ты не скажешь.
Забавно: когда его привели в обучение, он вовсе не радовался, даже перепугался - грозного учителя и всего того, что надо будет узнать. Узнать и довести до совершенства, иного учитель не признавал.
- Ты умеешь задерживать дыхание?

[Весёлый Роджер >>>]

Лиска улыбнулась:
- Ещё бы. Однажды давно, когда меня ещё не взяли в цирк, я плясала в одном городе на пристани. И мне бросали монетки, но некоторые люди кидали слишком далеко, приходилось нырять... Вот так весь день пляшешь, а потом ещё весь вечер ныряешь, пока не стемнеет. А если будешь часто всплывать, то много времени уйдёт. Поэтому я по дну ползала, ты так умеешь? Ну да, наверняка умеешь...
Лиска точно знала - конечно Кунаи всё умеет.
- Доберемся до воды, покажу один фокус. Тогда можно будет долго сидеть под водой и не задерживать дыхание совсем.
Ему приходилось пользоваться этим трюком - длинная тростинка, зажатая в зубах; если не уметь, можно захлебнуться всерьез. В первый раз его откачивали. Потом он обманывал учителя - уплывал под водой подальше, вылезал на берег и отсыпался в камышах. А потом его на этом поймали, и ему сильно влетело.
Лиска скосила глаза на Кунаи:
- Фокус... Шиноби немного волшебники, я думаю. Я буду шиноби-но Онага и я буду немного волшебница... Кунаи, а зачем нужны шиноби тогда? Зачем всем людям прятаться? Их все обижают?
Ох ты... ну и вопросы у стрекотуньи...
- Прячутся не обязательно от обидчиков. Иногда нужно скрыться, чтобы...
Как бы ей объснить?
- Иногда ты никого не хочешь видеть, иногда не хочешь, чтобы видели тебя. Тогда можно уйти в сторону, с чужих глаз подальше. А иногда нужно, чтобы тебя не заметили, когда ты хочешь что-нибудь взять, - Кунаи жестко улыбнулся. - То, что тебе не принадлежит. Или кого-нибудь наказать.
Он несколько раз сжал пальцы в кулак, разжал и снова сжал, до боли, до побелевших костяшек. Вроде бы все - отпустило. Руки снова принадлежали ему.
- Тех людей, от кого хозяин хочет спрятать Мбене, например. Если бы хозяин захотел, одного или двоих уже не было бы.
Лиска замолчала и отслеживала движение облачка в небе, а потом спросила буднично:
- Значит шиноби воруют и убивают? И нет никакой сказки?
- Не беспокойся, - усмехнулся Кунаи. - Сказка тоже есть. Даже больше, чем ты можешь представить. А воровство и убийство - это так, на крайний случай. Потому что иногда приходится и убивать. И воровать. Хотя, думаю, ты это знаешь не хуже меня. А сказку... первую расскажу сегодня ночью - после того, как все угомонятся.
Лиска расслабилась и снова посмотрела на Кунаи. Ей так не хотелось верить, что прекрасный незаметные шиноби простые воры... Нет уж, убивать она никого не будет. Вот поколотить - это другое дело!
- А можно я когда буду шиноби не буду людей убивать? Можно я драться буду только? Я умею, нужно дрыгать ногами, орать громко, чтобы кто-нибудь прибежал, кусаться и ещё руками размахивать. А сказку ты мне расскажи... А она хорошо заканчивается?
- Руками размахивать и дрыгать ногами - это подойдет, а громко орать не нужно. Ты же будешь шиноби, а они не орут.
Ему вдруг стало весело. Может быть, появится на этом свете шиноби, которому не придется никогда и никого убивать?
- Сказка будет заканчиваться хорошо, - пообещал Кунаи.
Лиска смутилась - глупости какие, конечно нельзя орать. Она и сама справится, не нужно никого звать... Хотя когда тот же Филя рядом как-то спокойнее... Впрочем смущение пропало почти сразу: сказка лучшее лекарство.
- Только ты не забудь, а то я тебе напомню! - то ли пообещала, то ли пригрозила маленькая циркачка.
- Это уж - наверняка...

[при участии Bishop]

[бабка Гульда >>>]

А наутро вновь двинулись в путь фургоны. Скрипели на ходу оси, недовольно взрявкивал медведь Ясон, когда под колесо попадал камень, и мотали мордой цирковые лошадки, привычные ко всему...
Все как всегда. Вот только отстал в дороге дрессировщик лошадей Арвид Турий: цирк проезжал через его родное село, и родичи уговорили калеку бросить скитания по чужим землям. Простилась с цирком Инесса, внезапно воспылавшая тоской по родной Андалии. Зато появилась в труппе юная красавица Риона, уже смывшая с лица черный грим -- погоня ей уже вряд ли грозила... Метатель ножей был доволен ассистенткой, хоть хвалил ее довольно скупо, а все прочие быстро полюбили славную девушку, которую взяла под свое крыло Нира Крапива.
И в один прекрасный вечер дорога привела труппу Момуса в столицу Дариана город Омул. Где и началась для актеров история, которую мы назовем... ну, допустим, так:

СРАЖЕНИЕ С ПРОШЛЫМ

Над деревьями уже виднелась верхушка крепостной стены, но сумерки уже сгущались, и возницы тревожно подгоняли лошадей.
-- Вот стемнеет -- и ворота закроют, -- озабоченно говорила Рионе Нира, сидя рядом с нею на козлах "женского фургона". -- Поганое дело -- ночевать за воротами. Если просто в лесу у обочины -- это еще ничего, а возле большого города -- поганое дело! Вокруг бродят шайки, грабят тех, кто не успел до закрытия под защиту городских стен. Ясное дело, мы себя в обиду постараемся не дать, но ведь что хорошего, если кого из наших в ночной свалке ножом ударят...
Она привстала на козлах, глянула вперед.
-- Ничего, должны успеть... уже видны ворота... А там уже дело привычное. У нас там свое место есть. Под самой стеной -- пустырь... ну, ты знаешь, девочка, что возде самых стен запрещено строить дома. Если враг встанет у стен, так чтоб зажигательные стрелы падали не на крыши... и вообще чтоб не мешали домишки воинам оборонять стены. А так как никакого врага на подходе не видать, то нам не запретят расположиться на пустыре. У Момуса там дружок -- десятник стражи. Хозяин его в кабаке упоит со всем почтением, а после того стража к нам лезть не будет. Еще и присмотрит, чтоб местная шваль не совалась.
Снова приподнялась на козлах -- и села с довольной улыбкой: труппа успевала в город до закрытия ворот!

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 26-09-2006, 19:49

[Момус >>>]

Ненавижу Омул.
Всех прелестей - хорошее вино, да всё реже встречающееся жаркое по-омулски с острым соусом и диким чесноком и баклажанами.
А в остальном... Когда Яр Томир, основатель Омула, строил здесь первую сторожевую крепость, он и не предполагал, что получится в последующем.
Ах, Гастон, ты знал всё на свете, а когда чего-то не знал, направлял глупого легкомысленного мальчишку, из которого не выходило вытравить бембосский причал, к Большегрудой Анне.
В артистические труппы попадают разными путями. Но мало кто знает как пересеклись пути маленькой лицедейской армии Гастона и тихой женщины - второй переписчицы челобитных из мэрии какого-то заштатного городка.
Именно Анна просветила неразумного мальчишку.
Ох и не везло в жизни Томиру. Точнее везло не там. Лихой рубака, он поскользнулся ночью на обкатанном водой ручья голыше и сломал ногу в трёх местах, оставшись хромым на всю жизнь. Красавчик, которому женщины вешались на шею гроздьями, он влюбился в портовую шлюху, которую зарезали в пьяной кабацкой драке.
Ну и Омул... Сторожевая башня на многовековом погосте древних племён, ставшая городом. И это не дойдя восемь лиг, до прекраснейшего луга на берегу тихой реки.
Эх, годы мои, годы... Как сочувствовал мальчишка с бембосского причала, неудачнику Томиру. До злых детских слёз, до сжатых кулаков - на несправедливость судьбы.

- Стой - окрик прогудел колокольным звоном - однако глотка у малого, не устаю поражаться - Кто такие?
- Седрик, слепой хрыч, своих не признаёшь? Или ты залил зенки так, что не видишь уже вообще ничего? В таком случае клянусь, я не поставлю победительский кувшин в нашем любимом трактирчике "Свинья и ключ", где ты уже трижды проигрывал мне состязание по выпивке.

[Иннельда Ишер >>>]

Риона слушала щебетание Ниры будто сквозь вату. О, она прекрасно умела сделать вид, что слушает - этому быстро учишься на великосветских балах... Девушка вздохнула и стряхнула с себя оцепенение, будто тончайший газовый платок. Как недавно это было - балы, дворец, охота, отец... И в то же время так давно!
Однако негоже двадцатилетней девушке слишком долго грустить о том, что кануло в прошлое. Прошлое принадлежит старикам, у которых осталось лишь одно дело, которое они могут делать, пожалуй, получше, чем в молодости. Память - будто тихий пруд: кинешь камень - пойдут круги...
Риона улыбнулась Нире и отправила мечтательный взгляд в сторону мужского фургона. Где-то в его глубине, за грузной фигурой дядюшки Момуса, отдыхал человек, все чаще занимавший мысли девушки.
Когда она засыпала вечерам и в фургоне или стояла, напряженная, как струна, под гроздью летящих в нее ножей Кунаи, в мыслях ободряюще улыбался ей Эрик.

[Heires$ >>>]

Майа сидела рядом с отцом, прижавшись к его большому тёплому боку и вспоминала представление. Всё прошло гладко, и Риона не струсила, как ожидала канатная плясунья, даже не вскрикнула, чем вызвала невольное уважение Ласточки. И эти ужасные люди уехали, может, даже больше не станут преследовать их маленькую труппу.
Вроде бы всё хорошо, так от чего же ей так грустно? Может быть причина в том, что уже несколько дней она не чувствовала тепла и ласковых слов обладателя дивных зеленых глаз? В одну ночь был сильный ливень, а что потом отец скажет, увидев грязную, мокрую одежду на утро? В другую ей чуть было не удалось улизнуть, но Момус проснулся в самый не подходящий момент, и дочке пришлось вернуться под одеяло, кусая губы от досады. Только и оставалось, что днем украдкой перекидываться взглядами полными любви и тоски.
И вот теперь перед глазами Майи выросли ворота Омула... Что принесет им этот город? Подарит ли долгожданное свиданье?
Резковатый голос отца отвлек её от печальных мыслей, и Ласточка вскинула синие глаза на нерадивого стражника.

[Torvik >>>]

Илок сидел на покачивающемся полу в мужском фургоне спиной ко входу и занимался порошками. Тряска несколько мешала, но привычка быть сверхаккуратным не позволяла ему расслабиться, держа в напряжении, в состоянии стресса, такому родному и любимому. Потому он и любит огонь, что это риск, это теплота пламени, но вместе с тем и прогулка по лезвию, шаги над пропастью. Его работа сродни работе акробатов, которые могут оступиться, сродни работе метателя ножей, который может промахнутся. Он играет с огнём. Он не может разжечь огонь во время поездки, но никто ведь не мешает ему сейчас готовить новую порцию реактивов, порошков, которые потом будут использованы на представлении. Да и народ иногда просит маленькие порции. Хочет украсить свои номера дополнительными эффектами. Ему не жалко. Вот только в Омуле придётся пополнить запасы ингридиентов. Надо будет сказать Момусу, дабы отпустил его до ближайшей аптеки или сам купил под заказ. Илок смешал последнюю порцию и ссыпал в мешочек. Проехали ворота.
- Хозяин, реактивов только на одно представление. Даже на репетицию не хватит. Здесь аптека есть? Или хоть травница какая? Где закупиться? А то я города не знаю.
Илок надел меховой жилет и стал раскладывать мешочки с порошками в своём сундучке.

[Момус >>>]

Похоже, мне светит прогулка до Арканаро.
Собственно, это было ясно с самого начала, но как хочется верить в лучшее!
Ну что, Рауль, ты уже заждался меня? Как обычно, ты сидишь в своей грязной каморке и потираешь бледные иссохшие руки в предвкушении денег. Паук в паутине.
Ты и выглядишь как паук, Рауль, - тощий, длиннорукий, длинноногий. С крючковатыми пальцами и жадной улыбкой на вытянутом лице. А твои маленькие глазки, в глубине которых прячется злоба, прикрыты для солидности искусно отшлифованными увеличительными стёклами. И простачки, имеющие с тобой дело в первый раз, начинают жалеть тебя, забывая об изначальной брезгливости. Жалеть за твой беззащитный рассеяный взгляд. И вот тогда-то они и совершают главную ошибку. Да, Рауль?
Ты сидишь в грязной тёмной каморке, где пол заплёван, а единственное оконце заросло пылью, и мало кто знает, что ты владелец трёх главных омулских складов и девятнадцати торговых лавок. Что у тебя каменный дом в три этажа на Аллее Фонтанов - месте, где даже блохи у собак имеют родословную и титулы. И ещё один дом - в квартале Одиноро. И ещё вилла на побережье.
Ты ждёшь меня, Рауль Арканаро? Единственный человек, у которого можно достать практически любой реквизит, закупить еду и одежду, и всё это в одном месте. В паутине. В грязной каморке.
И мне опять придётся играть с тобой в игру преклонения и называть тебя меценатом. А ты опять, подобно базарному торговцу, будешь торговаться из-за медяков.
Ниру с собой, что-ли, взять...

- Нира, - голос хозяина цирка мячиком перекатился от фургона к фургону. - Как остановимся, подойдёшь ко мне. Олаф! Готовься остаться за старшего!

Фургоны медленно катились по пустырю вдоль стен. И стены молча приветствовали старых знакомых.

Сообщение отредактировал Момус - 13-09-2006, 8:19

[Hideki >>>]

Вот и стены Омула. Он всем своим существом противился приезду в этот город, но фургоны все ближе и ближе везли его к краю пропасти. И теперь только от него зависело, сможет он пройти по узкой полосе или он оступится и падет в бездну.
Выглянув наружу, он увидел этот величественный город, что и говорить столица. Но сколько грязи на его улицах! Ее столько не бывает в сезон дождей на лесной дороге. Но на то он и город.
Положив руку на живот, он прощупал сквозь ткань рубахи небольшой клочок бумаги, который ему дал Пунс. Там был адрес и план дома, в который ему предстояло залезть. У Эрика еще было время. Пока труппа расположится, и разобьет лагерь, он сумеет сделать свое дело. Пунс остановился в одной из гостиниц города. У этого торгаша имелись, кроме дел гильдии, какие-то и свои мелкие делишки, а этот проныра своего не упустит.
Илок о чем-то разговаривал с Момусом, но Эрика сейчас это даже и не волновало. Риона, эта молоденька аристократка, которую так старательно перекрасили в мальчугана, постоянно на него смотрела. Нет, он, конечно, ее спаситель, да и внешне он хорош собой. Отчего бы красотке на него не засматриваться, только вот взгляды она кидала на него не платонические и это, слегка, его волновало. С таким оборотом дела он еще не сталкивался. И он боялся себе признаться, что ему она тоже начинает нравиться. И как результат всего этого постоянные издевки над Мбене. Нет, с этим надо что-то делать. Но об этом он будет думать после того, как выполнит поручение Пунса.

[higf >>>]

Столица и нравилась, и не нравилась Лемену. Ему был по душе городской шум, обилие людей и жизнь, как кусочек бурного моря, заключенный в городские стены. Волны бьются о них, не находят выхода, катятся назад, вглубь территории и там сталкиваются друг с другом, перемешиваясь…
Вот только работать тут было сложнее. Куда как легче морочить головы неискушенным крестьянам, которые доверчивей, да и узнать про них всех можно у первой же местной кумушки. Зато и денег тут побольше вертится. В общем, иногда посещать Омул надо.
Алессио посмотрел вперед, где, прижавшись к отцу, сидела Майя. Он ничего не мог с собой поделать, да особенно и не стремился – сейчас Момус его раздражал. Он, конечно, отец Майи, она его любит, и вообще умный мужик и все такое, но какие, к Вражине, рассуждения, если уже несколько дней не удается толком поговорить с Ласточкой? Ограничиваться одной грустью влюбленный муриец никак не мог.
Впрочем, услышав последние слова хозяина цирка, он тут же почти простил того. Он уходит, Нира тоже… Несколько часов они проходят, а уже начинает темнеть. Только не смотреть сейчас неосторожно на любимую, а то старик еще передумает…

[бабка Гульда >>>]

Нира Крапива прекрасно поняла, что Момус зовет ее не для того, чтобы пожелать спокойной ночи.
На весь "женский" фургон вихрем взметнулась лучшая юбка, которая хранилась в сундучке Ниры, для особых случаев. Кофты другой нету -- ничего, сойдет и эта.
-- Катрина, звездочка моя миаханская, дай мне до утра твои бусы... Спасибо! -- Нира быстро чмокнула Катрину, махнула несколько раз по своим растрепанным волосам некогда-разбираться-чьим гребнем -- и при полном параде спрыгнула с подножки фургона.
-- Я здесь, хозяин!

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 15-09-2006, 16:28

[Мелетун >>>]

Катрина улыбнулась. Нира прям преобразилась вся, когда Момус позвал ее к себе. Но по большому счету миаханке не было никакого дела до того, что там сейчас будет происходить.
Их ждала столица, а, значит, много народу, суета и гомон. То, что больше всего нравилось Катрине в жизни. Ее народ привык жить в такой обстановке, и с малых лет миаханка посещала крупные города, где ее народ искал себе работу. Да, их не любили, но без них было еще хуже. Кто будет выполнять все самые грязные задания господ, кто будет веселить народ, кто будет укрощать самых лучших жеребцов? Миахани... Кто же еще?
Катрина слезла с козел и начала распрягать лошадей, чтобы приготовить тех к ночлегу, понадеявшись, что остальные циркачи позаботятся об ужине и тепле.