Дорогами бродячего цирка, или История за историей

[Father Monk >>>]

Хенрик этого не ждал. Но Йохансен был воином - попросту говоря, он больше не умел ничего, кроме своего мужского стремления залезть девушке под юбку. И, если быть абсолютно честным, то даже это получалось у Крыса из рук вон плохо...
Будучи воином, настоящим воином, даже с громадным количеством спеси, человек все равно замечают некие движение, нечто, что обычный горожанин сможет понять лишь после долгого и занудного объяснения капитана стражи.
И Крыс заметил это нечто, вылившееся в удар по кисти, а потому, сам не понимая, что делает, слегка опустил руку, и удар пришлось по клинку, отбросив меч на Хенрика. Оружие ударило воина плашмя, слегка выскользнуло из пальцев, но он тут же его перехватил, отшатываясь назад и слегка скользя в грязи, которая стала будто бы еще глубже от бесконечного дождя.
Деннис сделал всего два шага, точно и выверенно атаковав монаха выпадом.

Страх, уважение - все это осталось где-то позади. Не было рядом ни городской стражи, ни вольной конницы, способной вразумить двух воинов о том, как стоит относиться к странствующему монаху. Лишь дождь, да молнии, полыхающие в небе, шептали о том, что ни Крыс, ни Деннис, ни брат Рауль правы не были...

[Момус >>>]

Деус!
Страшно тебе, толстый. Страшно! Как тогда в детстве.
Деус, ну почему мы не меняемся. Почему под этим толстенным брюхом, бессоницей, одышкой и дряхлым сердцем - вечным прибежищем неугомонного крысёнка, по прежнему живёт маленький трусоватый мальчишка с бембосского причала.
И снова как в тот день, когда испытывали свою смелость, плавая до островка, прозваного Глаз Каракатицы.
А море, всегда бывшее ласковым, как взгляд матери, неожиданно стало похоже на мачеху, точно Ариадна Гаракулокатис - худущаяя, бесстрастная и бледная, как глубоководная рыба. Она лубцевала своих приемышей-пасынков, а волны хлестали полузадохнувшегося, полуослепшего и почти отчаявшегося мальчишку, чтобы швырнуть совсем обессиленного на камни островка. Тогда я выплыл, а теперь?

- Вы хотели со мной поговорить. Признаюсь, за последние годы, вы первый, кто изъявил подобное желание по своей... инициативе. Это настолько любопытно, что...

Я не вижу твоего лица - свечи в фонаре с зеркальными вставками слепят меня, но я слышу твой голос.. Голос, больше похожий на змеиное шипение. Ты ведь улыбаешься, правда. Ты улыбаешьсянебрежной и брезгливой улыбкой. Так мог бы улыбаться кот, играя с жирной мышью.

На лице хозяина цирка, появилась спокойная улыбка.
- Мы с вами деловые люди, уважаемый. И как все деловые люди, не любим повышенного интереса вокруг наших дел, согласитесь
- Вы испытываете моё терпение...
- Дело собственно в том, что в тюрьму по обвинению в убийстве попал мой человек. Это конечно вам не интересно, но вот в истории этой замешан некто Пунс. Человека моего ждёт виселица. Но вот перед этим, пусть и формальный, будет суд. Имя Пунса, итак связывают с вашими... компаньонами, а на суде может поднятся излишняя шумиха...
- Вы угрожаете?

Мама, ответь, почему твой глупый сын не остался и не вырос на бембосском причале. Почему вместо того, чтобы однажды не вернуться из лова, к ожидающей на пристани жене, он избрал судьбой дороги юродячего цирка.
Деус, это крысёнок в моём и без того изношенном сердце, опять пускает в ход зубы.
Почему меня не захлестнула морская волна, чтобы ныне не захлёстывала и не накрывала, чёрная и холодная волна мутного страха...

- Ни в коей мере. Я предлагаю сделку. Честную сделку. Вам и вашим компаньонам, ничего не стоит спасти моего человека. Пара-тройка улик в нужном месте, пара-тройка свидетелей и вот убийца превращается в облыжно оболганную жертву, что собственно так и есть. Нет, я не спорю, вы можете изнечтожить всю труппу. Но согласитесь, вдруг я настолько умён, что оставил некое послание в надёжном месте, которое...
- Это всё?
- Ещё кое что. Не думаю, что вам так уж нужны нечистоплотные ... работники. И широкая известность, вам я так полагаю тоже ни к чему. А Пунс вас и ваших компаньонов...

Деус, как это слово! Красивое такое! Дис... дис...

... дискредитирует.
- А что с этой сделки будем иметь я и мои... компаньоны?

Да! Что ты можешь им предложить, толстый? Может своё необъятное пузо. Или брыли на щеках. Или свою лысину?

- Что угодно господину?
- Вы правы, что порой стоит пойти на незначительные жертвы, чтоб получить прибыль. Вашего человека вы получите. Но Пунс должен исчезнуть. Навсегда! И это сделаете вы, чтобы, мои компаньоны, как вы их называете, не вмешивались ещё и в это. Когда вы докажете, что дело сделано, вы покинете город. И больше здесь не появитесь. Таковы условия сделки. Принимаете?
Момус молчал долго. Очень долго.
- Да!

Сообщение отредактировал Момус - 23-11-2006, 10:04

[Hideki >>>]

В таверне весело играла музыка. Румяная служанка поставила на стол кружку и кувшин с вином, за что получила шлепок по мягкому месту и пошлую шутку в след.
- Надо, будет ближе к ночи затащить эту красотку в номер, - Пунс налил вина в кружку…
…
- Небось пить хочешь, - злобно усмехнулся охранник, стоя перед скованным узником, попивая из глиняной кружки вино, в другой руке он держал такую же кружку наполненную водой. – Чего молчишь?
- Хочу, - ответил Эрик еле ворочая пересохшим языком.
- Вот это правильный ответ, - охранник подошел к Эрику. – Тогда давай я тебя попою.
Охранник вытянул руку с кружкой, где была вода. Эрик попытался дотянуться до нее, но цепи не давали продвинуться дальше.
- Что, не дотягиваешься? Тогда лови, - и охранник плеснул водой Эрику в лицо. – Видать ты плохой акробат, если не сумел поймать…Ха-ха-ха
Охранник еще долго смеялся над своей удачной шуткой, что смех его был слышан даже за закрытой дверью.
Холодная вода стекала по лицу и светлым волосам, а с волос по голому торсу. Языком он облизал мокрые потрескавшиеся губы.
- Я...я…хороший акробат, - прошептал он сам себе, - лучше всех. А вот как человек…как человеку мне не повезло.
…
Пунс проводил взглядом до двери пухленькую служанку, которую он приметил еще сидя на первом этаже:
- До завтра, мой пончик, - служанка захихикала и, открыв дверь, покинула номер Пунса. – А теперь спать.
Он уткнулся носом в мягкую теплую подушку, которая еще хранила запах волос служанки, и сладко уснул.
…
Я никогда не мог и представить, что
способен на такие чувства.
Это словно ты в первый раз увидел небо.
Я хотел бы раствориться в твоём поцелуе.
С каждым днём я люблю тебя всё сильнее

Эрик тихонько всхлипнул. Эту песню он так и не смог выучить наизусть, хоть ее ни раз исполняла Нира. Только общий смысл и отдельные фразы всплывали в его голове…Перед затуманенным взором Эрика появился образ Рионы.

Прислушайся – слышишь, как поёт моё сердце?
Оно приказывает мне отдать тебе всё, что у меня есть…
Весна сменит зиму, осень – лето.
А я буду любить тебя до скончания веков

Где-то в подсознании Эрика заиграла сначала скрипка, потом другая. К ним присоединились другие инструменты. И вот уже в его голове играл целый оркестр. Она подошла к нему и коснулась рукой его щеки, отчего по телу Эрика пробежала легкая дрожь. Он попытался обнять ее обеими руками и прижать к себе.

Мир вдруг стал таким прекрасным.
Всё вокруг вдруг наполнилось любовью
Моя жизнь вдруг обрела смысл
Весь этот мир теперь вращается лишь вокруг тебя.

Риона склонилась к нему и поцеловала в губы Эрика отчего у того потекла слеза и он от счастья закрыл глаза.

Все горы мне по плечо, все реки – по колено
Только спой эту песню, и я примчусь к тебе
Тучи могут сгущаться, звезды могут падать с небес
А я буду любить тебя до скончания веков. ©

Перестав петь, он открыл глаза и…никого не увидел. Он склонил голову на грудь, и на соломенный пол упала слеза.

НРПГ: Автор перевода песни неизвестен.

Сообщение отредактировал Hideki - 29-11-2006, 15:45

[Reylan >>>]

Что бы ни случилось, на время выступления нужно было забыть обо всем. Зрителям все равно, что у артиста на душе, они пришли увидеть шоу. И они его увидят. Так должно думать артисту, так думала и Мирабель. Все сомнения и опасения – после. Сейчас – время волшебства.
Мирабель сообщила друзьям, что готова выступить следующей.
На сцену была вынесена высокая стойка, на ней - разноцветные палочки, большой мяч, разукрашенный звездами, и длинная трость. Одновременно со стойкой на сцену была выкачена оклеенная блестками деревянная катушка. Вслед за этим под музыку флейты Крапивы на сцене появилась жонглерка в красном трико и пестрой юбке. Глаза ярко очерчены гримом, в коротких светлых волосах блестят вплетенные бусины.
Поприветствовав публику, девушка направилась к стойке и, взяв в одну руку трость, а в другую мяч, подбросила его пару раз в воздух, заговорщицки подмигнула зрителям в первых рядах. Убедившись, что все внимание публики сосредоточено на ней, Мирабель установила мяч на кончик трости, слегка запрокинув голову, водрузила трость себе на лоб, осторожно развела руки в стороны и немного прошлась по арене, стараясь при этом двигаться в такт музыке. Продолжая балансировать тростью с мячом на конце, Мирабель вернулась к стойке, взяла разноцветные палочки и, повернувшись к зрителям, начала осторожно, а потом все быстрее жонглировать ими.
Предметы кружатся в воздухе, руки работают четко, и тело улавливает малейшие колебания конструкции, удерживаемой на голове, чтобы в нужный момент податься в сторону, не давая пропасть хрупкому равновесию. Кажется, можно. Шаг вперед. Еще шаг. Музыка все еще звучит, но Мирабель ее уже не слышит, она слышит только свой внутренний голос, который ведет счет движений ее рук, и свое сердце, которое, кажется, стучит в том же ритме. Или это только кажется. Девушка подходит к деревянной катушке и осторожно, не прекращая движений руками, забирается на нее и какое-то время стоит, продолжая жонглировать палочками и глядя на мяч.
Еще немного жонглирует, стоя на катушке, убеждаясь, что все в порядке и собираясь с духом, а после начинает осторожно переставлять ноги, шаг за шагом. И вот уже деревянная катушка начинает медленно катится вдоль зрительских рядов под восторженный вздох публики, а Мирабель продолжает жонглировать разноцветными палочками, балансируя установленной на голове тростью с мячом.
Докатив катушку до края площадки, Мирабель осторожно и медленно развернулась и, ни на миг не прекращая работы руками, отправила катушку в обратный путь. Возвратившись в изначальную точку, жонглерка молниеносным движением оборвала полет палочек, собрав их в одну руку, другой сняла с головы конструкцию из трости и мяча и, продолжая удерживать мяч на конце трости, спустилась на твердую землю, радостно и с облегчением улыбаясь зрителям. Хорошо отработанный номер каждый раз вызывал настоящую эйфорию.

Сообщение отредактировал Laelar_Dalharil - 28-11-2006, 16:52

[Heires$ >>>]

Пока Мирабель заканчивала номер, Майа уже смотрела вниз с большой высоты, удивляясь ловкости жонглерки. Нет, она и сама умела жонглировать, но так искусно и отточенно у неё никогда не выходило... Завороженная двидениями Мирабель, Ласточка едва не забыла о тяжелом дне со страшными новостями и о том, что сейчас ей выступать.
Но вот зазвучала драматическая, напряженная музыка, и все взгляды обратились вверх, где на канат вспорхнула тоненькая Ласточка в синем трико.Вот бы и правда стать птичкой, тогда было бы не страшно гулять над толпой, и ещё много чего можно было бы сделать.
Поворот. Легкий взмах руками. Нога и упругий канат - единое целое.
Можно было бы помочь Эрику, можно было бы всё знать наперед!
Короткая пробежка по канату.
Но тогда бы.. тогда бы рядом не было Алессио! Нет, плохо быть птичкой! Лучше быть девочкой, просто девочкой, гуляющей по канату, которая потом спустится вниз и ночью снова встретится со своим возлюбленным в тайне от отца!
Ещё один красивый поворот, толпа затихла.
Вот и всё, сама не заметила, как танец закончился. Как хорошо... Скорей бы убежать из этого города!

[Torvik >>>]

Следующим выступал Илок. На его счастье, всё, что он заказывал было уже куплено и славиец не волновался, хватит ингридиентов для представления или же не хватит. Это представление было особым. Впрочем, для настоящего артиста каждое представление особое. В прошлый раз пиротехническме эффекты он припасал на конец, теперь же Илок решил построить схему своего выступления несколько иным образом, дабы сильным финалом не смазывать эффекта тех номеров программы, которые следуют после его выступления. Огневик решил "размазать" их по всему выступлению, плавно вплетая в действие. Сегодня он даже немного поэкспериментирует. Суть опыта была проста, но как оно пройдёт, не знали даже всеведущие боги. Илок хотел пламенем изо рта пожжечь несколько шариков, которыми в этот момет он жонглировал бы. Шарики были давно готовы, орех с горючим составом тоже, но отрепетировать номер не удалось, ибо не хватало компонентов. С чем бы он вышел на арену, если бы не принесли бы ему то, что он заказывал?
Ну вот, а теперь номер с факелами. Смочили факелы в растворе, подожгли их о жаровню и... раз, два, три, раз, два, три. Теперь закрыть глаза, руки сами на автомате бросают, так... иллюминация прошла... поклон. Теперь шары. Мышцы груди рельефно вздуваются, багровые бархатные шаровары (ну почему они все думают, что именно так должны все славийцы ходить - трудно догадаться) красиво переливаются в свете факелов. Кому дать потрогать? Так... Вон тому долговязому. Сразу ясно, что из чьих-то охранников. Всё как по маслу, представление идёт, народ хохочет над своим героем и кричит "браво" укротителю огня. А вот и "коронка". Сейчас не просто "пускание струи". Это, хоть и эффектно, но это всё было, было и ещё раз было. Так, струя вверх, струя вниз, перелив, волна и, вот - четыре шарика сорвались с рук по двум дугам. Кивок головы... Да! Три из четырёх горят. Уже неплохо. Илок гасит пламя и шарики, описав ещё раз последнюю, самую высокую дугу пикируют в бадью воды. Илок отряхивает руки и склоняется в низком поклоне. Ладони ещё жжёт. Хоть маслом они и были смазаны, но кто сказал, что кусочки магния не попали на кожу. Ладно, к этому он привык. Огонь его любит. Аплодисменты.

[higf >>>]

Теперь он не в конце представления – и правильно. Пусть артисты передохнут, а Алессио на этот раз выполнит роль клоуна для передышки между номерами других. Эта мысль вызвала у него улыбку. А что, в какой-то мере он и есть клоун, только в роли простаков выступают зрители, а ему остается в душе смеяться над ними, а у Родрика наоборот.
Главное – направить вопросы в куда следует.
Он вышел под заунывно-таинственную музыку Ниры, отражавшуюся от городских стен и падающую на собравшуюся толпу, вводя ее в нужное состояние, когда ждешь чего-то необычного, мистического и готов верить всему. Как Крапива этого достигала – он толком не понимал и сам не хотел разбирать музыку на отдельные инструменты. Иногда в такие минуты он сам почти верил в свой дар…
Все то же загадочное одеяние, тот же круг людей. Нет, тут лучше обратить внимание на судьбы мира и страны, раз уж не узнаешь подробнее, как в деревеньке, о столпившихся вокруг стариках, детях и взрослых.
Он предложил всем узнать будущее. На пару вопросов об успехе в делах или потерянных курах парень ответил, что дух, который ему помогает, не всегда разглядит такие мелочи. Несколько раз уже привычно обещал скорое замужество красивым девушкам, и не очень красивым тоже, одной даже отдал за несколько монет амулет. Обычный красивый камешек, конечно, но ж больно робко держится эта неуверенная в себе красотка. Если будет думать, что талисман делает ее лучше в чужих глазах – станет смелее, ей пойдет на пользу.
Так же охотно парень вещал о мирном годе, хорошем урожае – последнее предвещали известные ему приметы, – а также рискнул предсказать появление у короля еще одного ребенка, вспомнив рассказы в таверне, что тот по-прежнему каждую ночь проводит в спальне жены.
Еще он угадал, у кого из зрителей спрятана монетка, призвав перед этим завязать ему глаза. Знаки сотоварищей? Да зачем они ему! Алессио сам предложил – пусть за каждым следят! разве нужны какие-то знаки, когда треть зрителей заинтересованно смотрит то на него, то на объект поисков? Слепым надо быть, и то понял бы – по тому, как то смолкает, то усиливается шепоток.
Когда представление подходило к завершению, юноша взял лежавший на краю арены близ фургонов прозрачный хрустальный шар и объявил, что сейчас покажет далекие земли. Какие угодно почтеннейшей публике?
Мальчишеский голос, честно отрабатывающий монетку, быстро выкрикнул:
– Эмариан!
Прекрасный город, столица соседней Андалии со своими высокими куполами церквей и громадой дворца. Некоторые жители Омула, из числа купцов, даже бывали там по своим торговым делам.
Незаметное движение – и в одной из рук мурийца забилась пламенем небольшая палочка – очередной подарок Илока. Забилась, стремясь к шару, и чуткие руки свели их вместе, свет упал на хрусталь, пронзая его, и тот засветился красноватыми отблесками, словно ворота отсюда в сказку, ворота, о которых с детства в глубине души мечтает каждый.
Казалось, что в магическом шаре бушует пламя, а потом, повинуясь незаметным движениям пальцев, оно опало, и перед изумленными зрителями в высоко поднятых руках Алессио начали проступать контуры куполов, знакомая некоторым надстройка главного эмарианского храма. Шар повернулся – и штрихи панорамы чуть сбились, а потом сложились в линии дворца королей Андалии, многими почитавшегося как одно из чудес света.
Восторженное «Ах!..» публики, еще миг чуда… Затем огонь погас и волшебное видение исчезло, что-то унося с собой, но грусть утонула в бурных овациях. Юный предсказатель низко поклонился зрителям и спокойной, величественной походкой удалился.
Уже в фургоне он задумчиво глянул на принесенный шар. Дорого обошлась Момусу это чудесная работа большого мастера, когда лишь при определенном освещении начинают появляться незаметные обычно очертания сделанного мастером внутри шара рисунка. Дорого, но, судя по звону всегда падающих после того монет, вложение давно окупилось. Правда, крестьянам в деревнях такое показывать бесполезно, вряд ли оценят, а не дай Деус разбить – Момус шкуру снимет!
А все же… На миг под таинственную музыку, красное мерцание и восторг зрителей он ощутил себя настоящим чародеем. Жаль, что это лишь обман.
Непохожий сейчас на себя, парень сидел, задумчиво и с грустью глядя на шар, а в это время на арене шел следующий номер.

[Альфа 900I >>>]

Клоун вышел на сцену в потрепанном черном ... вероятно, это все же был плащ. Во всяком случае, это исполняло роль плаща. Отвесив зрителям глубокий поклон, Опенок принялся вещать
- Господа! Сейчас вы имели сомнительное удовольствие наблюдать за работой моего ученика. Ученик он препаршивый, поэтому сразу после него выступаю я - чтоб не возникло у вас желания сжечь наш балаган за подобные художества. Сейчас я продемонстрирую вам настоящую магию. Итак, фокус первый. Внутренний взор. Сейчас я завяжу себе глаза и пойду, так сказать, в народ. Перед одним из вас я остановлюсь и, не снимая повязки, расскажу все, что можно. Кто вы есть, чем живете и так далее.
Клоун извлек из кармана засаленную черную ленту и поднес её к глазам. Максимально незаметно (и, разумеется, так, чтоб это заметили все вокруг), он подмигнул и помахал рукой одной из девушек в первом ряду. Затем, завязав глаза, он бодрым шагом двинулся к ней.
"Да они сговорились", "Обман" - зашелестела публика. Родерик не обращал ни малейшего внимания на эти гнусные инсинуации; собственно, из-за ленты он не обращал внимания ни на что. Само собой разумеется, закончилось это ... нет, клоун не упал. Но споткнулся неплохо. Пара взмахов руками - и потерянное равновесие было восстановлено; обошлось без потерь. Лишь только из кармана Опенка выскочила и упрыгала в неизвестном направлении лягушка, да и пришел он в итоге не к девушке.
Местный кузнец - двухметровый рыжий детина с мускулами, которым позавидовал бы средний медведь - был крайне польщен тем, что могучий маг выбрал именно его. Однако, после первых же реплик мага, радость куда-то испарилась.
А Опенка несло. Он молол что-то о симпатичном парне, похитившем сердце той, что перед ним, обещал ей удачное замужество и четверых детей...
Кузнец не выдержал, когда ему пообещали, что за такую тещу, как он через каких-то двадцать лет будут бороться все парни округи. Он слегка кашлянул.
"Маг" осекся и медленно сглотнул. Рука его медленно потянулась к ленте и аккуратно опустила её вниз.
- Экхем. А где ...
Не сводя испуганного взора с кузнеца, клоун попятился назад. Через пяток шагов, видимо сочтя, что от "самой красивой девушки города" его отделяет в меру безопасное расстояние, он остановился
- Экхем. Прошу прощения. Сегодня сильные бури в магическом фоне - вот мой взор немножко и сбился. Продолжим. Фокус второй - таинственная материализация! Сейчас я вызову из публики случайного ... ага, вот ты, мальчик, вполне подойдешь. Поди сюда. Назови мне какое-нибудь небольшое животное, и я тут же выну его из своего кармана.
Вышедший из публики мальчик долго не раздумывал
- Хочу суслика.
- Ну что ж, лягушку - так лягушку, - рука клоуна потянулась к карману.
- Суслика, - вежливо поправил мальчик.
Родерик внимательно посмотрел на него.
- Что ты сказал?
- Суслика хочу.
- А не лягушку?
- Суслика.
Опенок почесал в затылке.
- Может, все же лягушку? По-моему, ты хочешь именно её, но стесняешься.
Мальчик решительно помотал головой.
- Дядя маг, я помню, что мы договаривались про лягушку. Но как вы её вытащите, если она у вас из кармана сбежала? Вытаскивайте суслика.
Лицо "дяди мага" побагровело. Но уже через мгновение он обрел дар речи
- Плохой мальчик. Пошел вон. Эээ ... господа. Третий фокус. Демонстрация красот природы. Соборы видели? Ну, с хрустальным шаром каждый может ... да и такой знаменитый город показывать - ума много не надо.
Из-за пазухи Родерик извлек свернутый в трубку бумажный холст.
- Любое место, какое вы попросите - опушка соседнего леса, главная площадь этого города, тот же Эмариан ... все, что будет угодно вашей душе, по мановению моей ладони появится на этом холсте. Предлагайте!
Народ принялся предлагать. Поскольку делалось это одновременно, разобрать в этом сумбуре было невозможно ничего. Немножко подождав, маг обратился к первому попавшемуся зрителю.
- Ваш вариант?
Вариантом зрителя была деревушка с абсолютно непроизносимым названием.
- Прекрасно. Итак, - клоун взметнул холст над головой и развернул его, - панорама этой деревни в безлунную беззвездную ночь!
Следовало отдать Опенку должное - абсолютно черный холст, в принципе, под данное название подходил.
- Что же, господа - удачи вам! И да защитят вас Светлые Боги!
Клоун покинул арену и направился к фургончику. Выступление удалось; единственное, что клоун отметил - мальчик сыграл все идеально и заслужил еще одну монетку.

[Мора >>>]

Джилл с удовольствием наблюдала за неподражаемым выступлением артистов. Сама она не считала себя кем-то особенным, вот другое дело другие, ходящие по грани. Танцы в воздухе или же игра с огнем… А какая опасность в танце со змеями или поцелуе с древней ленивой гадюкой? Правда, зрители так не считали.
Когда Опенок закончил свое выступление (над которым Змейка смеялась не меньше зрителей), на сцену заторопилась Джилл.
Для выступления она надела черный облегающий костюм и теперь была похожа на своего Уголька, который невозмутимо сидел на плече танцовщицы. Волосы были собраны в привычный хвост. В зеленых глазах, подведенных черным углем, читалась уверенность.
Заиграла флейта Ниры, и Змейка неспешным плавным шагом вышла на сцену, вызывая у мужской части толпы восхищенные возгласы. Уж на черном фоне костюма издалека был незаметен. Змейка подтолкнула пальцем Уголька, и тот поднял голову. Народ загомонил – теперь было видно, что на плечах танцовщицы разлеглась большая черная змея. Джилл сложила руки крестом на груди и медленно подняла одну ногу, согнув ее в колене. Движения ее были плавными, словно текущая вода. Сейчас танцовщица напоминала своего ужа. Не дать не взять – приготовилась к броску на жертву. Звуки флейты прервались – Нира ударила по струнам лютни. Змейка крутанулась на месте, отскочила в сторону, будто спасаясь от невидимой угрозы, подняла Уголька над головой и закружилась по сцене. Резко остановилась и положила ужа на плечи. Уголек обвил шею и лоб танцовщицы. Черная чешуя отливала золотом. Ожерелье и диадема – и все в одной змее. Не каждая богатая красавица может похвастаться такими живыми украшениями.
А Джилл продолжила свой танец, двигаясь по сцене и часто подпрыгивая. Когда Нира вновь взяла в руки флейту, Джилл подошла к краю сцены. Под дружный «А-ах!» толпы, Олаф положил на босую ногу танцовщицы настоящую гадюку! Девушка подняла змею и захватила ее рукой. Гадюка яростно шипела, но не от злости, а больше для порядка. И вот настал самый впечатляющий момент представления – смертельный поцелуй. Танцовщица поднесла змею к самому лицу и, будто прощаясь, помахала рукой толпе. Гадюка разевала пасть, оскаливая клыки, но дотянуться до храброй танцовщицы не могла. Кто-то из толпы даже вздумал отговаривать девушку, но тут же заткнулся, когда Джилл сначала коснулась пальцем головы змеи, а потом вовсе поднесла ее к губам и поцеловала, будто перед ней была не ползучая тварь, а любимый человек!
Несколько секунд стояла гробовая тишина – неужели змея не укусила танцовщицу?!
Не укусила. И тут раздались восхищенные аплодисменты. Джилл поклонилась и отправилась со сцены.

[V-Z >>>]

"Хороший выпад, - мысленно отметил брат Рауль; ноги переступили по грязи, уводя тело в сторону от опасного жала клинка. - Капитан бы похвалил..."
Когда-то... казалось бы, так давно... ему доводилось биться с несколькими противниками. Хоть и не любил он этого...
Посох скользил в руках, успешно не давая противникам достать Рауля сталью. Но не драться же все время...
Одна была надежда - что тот, кого он защищал, очнется. И сумеет что-то сделать.
Что именно?
На все воля Его...

[Bishop >>>]

(soshite - Иннельда Ишер)

Кунаи совершил то, что редко делал. Но этот город требовал больше сил. Он – высасывал их, из каждого, из всех, только люди не замечали. Они рождались, чахли и умирали. Но только - не жили. Островитянин опустил на колени посреди криво очерченного палкой круга, сложил ладони, закрыл глаза. Помоги мне выбраться отсюда, сохранить себя, без потерь не обойдется, я знаю, но пусть хотя бы что-то останется...
Он поднялся, не обращая внимания на примолкший народ. Достал первый нож.

Под взглядами толпы Риона чуть согнулась, будто что-то давило ей на плечи. Взгляды ласкали ее, обнимали и неприятно обжигали, целовали и царапали, расплескиваясь вокруг живым океаном. Однако через несколько минут внимание переместилось на Кунаи. Девушка знала до миллиметра этот отточенный ритуал, который никогда не станет чем-то волшебно-легким, потому что метатель ножей не смотрит в глаза, но... Но рука островитянина взяла узкое перо хищной птицы, и представление началось.

Цветные полосы тонкой ткани – зря, что ли, кромсали украденные с чужого двора шали? – свивались в диковинные фигуры. Тонкий удлиненный клинок рассек первую и – пришпилил к столбу через секунду после того, как Риона разжала пальцы, что сжимали самодельный шарф. Второй нож отстал ненамного.

Раз - тонкие пальцы схватили невесомую полосу. Два - отпустили ее в невидимый глазу, секундный, но все же самостоятельный полет. Три - почти ощутимый кожей скрип клинка, входящего в неподатливую плоть дерева.

[Иннельда Ишер >>>]

(Я и Bishop)

Когда-то отец принес в ее комнату игрушку. Заводная танцовщица с приклеенной улыбкой на фарфоровом личике рисовала руками в воздухе причудливые узоры в такт заморской музыке. Почему сейчас в голову пришло именно это вспоминание?
"Я совсем как та кукла, - отстраненно подумала Рио. - И я так же сломаюсь когда-то, если мой хозяин будет неосторожен".
Кунаи, ты ведь будешь...?

Их взгляды скрестились.
Он почувствовал или понял, что следующий нож попадет в цель. Не в ту, куда клинок отправляла рука. Туда, куда нож приведет чужое желание. Не его. Островитянин выхватил еще один клинок, из тех, которые всегда носил на всякий случай. Не такой длинный, не такой серебристо-зеркальный, совсем не похожий на эти. Под громкий единый вопль толпы ножи столкнулись перед самым лицом Рионы, коротко и зло звякнули. Один упал наземь, второй срезал прядь ее волос.

Вот и все. Риона устало прикрыла глаза. Краска медленно возвращалась на ее лицо, мрамор теплел и наливался жизнью. И по теплому, живому быстро прошлась блестящая серебристая дорожка.

Подошел островитянин, нагнулся за клинками. На зрителей он не смотрел. Подобрав все ножи, выпрямился и коротко поклонился - Рионе.
- Этого больше не повторится.

Риона взглянула на него своими медовыми глазами и коротко улыбнулась, безмолвно соглашаясь и безоговорочно доверяясь ему.
А потом лучезарно улыбнулась публике и послала замершим было людям воздушный поцелуй.

[бабка Гульда >>>]

На этой потрясающей ноте, на взрыве аплодисментов и хоре восторженных криков закончилось представление.
Женщины обошли толпу, собирая деньги. Звонко падали монеты на донышко миаханского тамбурина Катрин, ему глухо отзывался полный доверху бубен Ниры. Ласточка шаловливым движением сорвала светийскую шапку с Фили и теперь с хохотом подставляла ее зрителям.
Зеваки еще долго не расходились, окружая фургоны и надеясь увидеть что-то еще. А Нира Крапива, укрывшись за ненадежной стеной из парусины, деловито считала выручку.
Прекрасный сбор! Как бы он сейчас пригодился обнищавшей труппе! Актеры пообносились, декорации пора отдать в покраску...
А ведь придется срочно уходить из города, такого щедрого и хлебного, и колесить по глухим, почти не населенным краям, где в нищих деревнях у крестьян и кружки козьего молока не выпросишь...
Но сомневаться в чем-то и менять что-то было нельзя. Труппа только казалась этакой разношерстной компанией. На самом деле она была намертво, накрепко спаяна в единое целое, объединена круговой порукой, соединена дружбой, которая была покрепче уз родства в иных семьях...
Эрика надо было спасать.

[Bishop >>>]

(совместно с лило... Иннельдой Ишер, в эпизоде - Мелетун)

Он допустил промашку - в прямом смысле слова. Теперь следовало исправить ее. Точнее, следовало сделать так, чтобы больше подобного не случилось. Кидать ножи в дерево - скучно, в стену фургона - не оценят все, кто там спит. Островитянин нашел старую дырявую корзину, привязал ее к перекладине. Ветер раскачивал мишень, целиться стало намного труднее.

Из-за фургона показалась Риона, подбрасывающая в руке красное яблоко. Завидев Кунаи, девушка спряталась за ствол дерева, чтобы оттуда понаблюдать за завораживающей игрой клинков. Как ей казалось, она сделала это абсолютно бесшумно.

Островитянин сделал вид, будто не слышал шороха ее шагов. Некоторое время - пока в руке не остался последний нож - он развлекал единственную зрительницу. Но этот последний клинок, развернувшись, отправил в дерево, за которым она пряталась.
- Доброе утро, - кивнул Кунаи, собирая ножи.

Рио выглянула из-за дерева. Личико ее казалось обескураженным.
- Как ты меня заметил? - голосом маленького обиженного ребенка протянула она.

- Услышал, - пояснил островитянин.
Один нож - тот, что пролетел мимо цели, - затерялся в траве, Кунаи вооружился палкой, резать пальцы собственным клинком не хотелось.
- Остальные ходят по-другому.

«Да, я наверно никогда не смогу понять этого человека…» - с тоской подумала девушка, но вслух сказала абсолютно другое:
- А как я хожу?

- Ты привыкла чувствовать под ногами пол, а не землю, - пояснил Кунаи, пока шарил палкой в траве. - И ступаешь иначе.
Наконец что-то звякнуло. Подкова. Островитянин продолжил поиск.
- Научись ходить так, будто тебе не все равно, во что влипнешь.

Девушка вспыхнула. Это ей-то все равно? После всего, что случилось с ней, с Эриком... "Ну держись, кукла бесчувственная, - разозлилась она, - устрою я тебе сладкий сон!".
- Кунаи, - пропела она нежно, - хочешь, я покидаю яблоко, а ты потренируешься попадать в него?
Когда-то отец учил ее бросать предметы так, что никто, даже он сам, не мог предположить, в какую сторону они полетят в итоге.

Островитянин поднялся, последний нож был найден, отправлен к остальным. Кивнул.
"Интересно, какую пакость она задумала?"
- Давай, - сказал он.

Риона, довольная тем, что ее замысел так легко осуществился, сбегала в хозяйственный фургон за яблоками. Среди принесенных ею были и ярко-желтые солнышки, и красные румяные колобки, и зеленые, с кислинкой крупные фрукты. Девушка выбрала самое желтое, небольшое яблочко и, хитро улыбнувшись, начала крутить его в руке. Неожиданно она четким закрученным ударом послала "шарик" в полет:
- Держи!

Кунаи не смотрел - ни на нее, ни на яблоко, только на пальцы девушки. Нож догнал мишень в полете. Получилось не так, чтобы очень красиво, лезвие срезало кусок, не воткнувшись.
- Следующий!

Риона изумленно распахнула глаза, но в ее душе уже пустил свои корни гибельный росток азарта. Она зло и уверенно бросила следующий веснушчатый фрукт в сторону фургонов.

Этот снаряд был пущен чересчур сильно, яблоко чудом не попало в лоб выглянувшей Катрине, ударилось о стенку. Секундой позже туда же вонзился клинок. "Сейчас будет крик".
- Давай следующее, - приказал Кунаи, пока укротительница лошадей набирала воздух для вопля.
И тот успел опередить девушку.
- Да вы что делаете, ироды? Мало того, что меня практически убили, так еще и добро переводите! Лучше бы лошадке это яблочко отдали. И то б пользы больше было! А вы...
На глазах Рионы выступили злые слезы. Не обращая внимания на шум, издаваемый Катриной, она схватила сразу пару яблок и, резко выбросив вперед руки, запустила два снаряда - желтый и красный.
Два ножа серебристыми рыбками описали дуги. Желтое яблоко упало на траву, рассеченное пополам, красное закатилось под фургоны. Клинок его не задел. Кунаи одобрительно улыбнулся.
- Еще раз, - выдохнул он.

[Иннельда Ишер >>>]

(я и Хи.... Bishop)

На девичьих щеках уже явно проступили серебристые дорожки. Очередное яблоко полетело в самого Кунаи, вслед за ним с места сорвалась сама девчонка, отчаянно кидая бесполезные остатки фруктов в метателя ножей.. через несколько секунд Рио врезалась в Кунаи, схватив его за одежду и тихо, но бешено прошептав:
- Ты..! Ты...

Островитянин успел прикрыться рукой от сочного обстрела, но потом его застали врасплох. И почему она плачет? Кунаи оторопел.
- Что с тобой?
- Ты.. кукла механическая! Неужели тебе... - его живая мишень вовсе разрыдалась, уткнувшись носом ему в плечо.

Ему? Ему-то почему должно быть какое-то дело? Все решили, будто спаситель девушки - Эрик, и сама она - тоже так думает. Хотя... может быть, поэтому? Из-за того, что горе-шиноби попался ночной страже? Кунаи старательно делал вид, будто ему все равно, когда все хвалили подвиг охотника, разглядевшего в ночной тьме беглянку. Сейчас никого вокруг не было... и островитянин неловко обнял Риону.

Она подняла на него глаза, в которых, как в темных озерах, плескались блики солнечных лучиков. Злость уже тонула в этих водоворотах без малейшей возможности спастись. Однако то непроизнесенное, что Кунаи не стал озвучивать, она сумела прочесть в его глазах. И словно ответно бесконечной тишиной звучали слова:
"А ты разве хотя бы раз показал мне, что тебе не все равно? Ты только и возился со своей Онагой, а я.. я для тебя не лучше того яблока... "

"Онага - маленькая девчонка, одинокая, ей не мужчина нужен, а старший брат. А ты только и смотрела на Эрика... кто я для тебя? Чужестранец с непонятными мыслями и дикарь?"

"Думаешь, мне никто не нужен? Мне, девочке, выросшей в роскоши и не умевшей ничего кроме как вышивать, писать стихи, мило улыбаться и танцевать? Да, отец научил меня драться, но рядом с тобой я теряю всю свою выдержку, все свое умение быть жесткой, как кошка, царица мышей, кажется мелкой рядом с тигром..."

"Вы все здесь - особенно те, кто не с улицы, кто ходит в красивой дорогой одежде и живет в больших домах, - вы только и умеете, что смотреть испуганно, показывать пальцем вслед. И спускать собак... лишь бы сохранить покой".

"Неправда! Мы с отцом были другими... были... пока отца не предали, а меня не выкинули на улицу, как собачонку, как сломанную игрушку, которую подобрал тот мерзавец в надежде на то, что из нее еще можно что-то выжать, что кукла какое-то время еще потанцует и поулыбается, а потом ее можно будет сжечь. Пойми, богатым не всегда сладко спится и естся.."

"Не знаю... не уверен... пока что - таких не встречал, ни здесь, ни дома. Но дома, где у меня есть имя, а не прозвище, там я могу что-то сделать. Но только не здесь, где окажусь виноватым, только потому что у меня другой разрез глаз..."

"И потому ты борешься сейчас со всем миром, не впуская себе в душу никого, чтобы он не дай бог не остался там, не обжился и не сделал ее своим домом с красивыми занавесками и теплым запахом дыма из очага? Потому ты швыряешь в меня ножи, и я каждый раз умираю в душе, пронзенная твоим равнодушием? Именно потому Эрик показался мне человеком, потому что он добр ко всем. Он влюблен во всех женщин сразу - и не оттолкнет еще одну..."

"Любить всех - не любить никого. Если принести клятву верности всем сразу, что можно предложить одному из многих? Клочок?"

"Мне бы хватило клочка... Если приблизить его к глазам, он затмит пол-неба..."

"А я не хочу отдавать только часть девушке, у которой глаза такие же карие, как у тех, что живут у нас на островах..."

"Тогда... можно я..."

"Что?.."

Губы Рионы нежно коснулись уголка губ островитянина...

[Момус >>>]

(Совместно с Хигфом, за что емуспасибо)
Перед днём Рыбьего Хозяина, или как его называли на островах, Морского Старца, мать всегда ловила своих сыновей, чтобы отмыть от белёсой пыли узких тропинок взморья, от приставших, словно продажные девки, рыбных чешуек. От вездесущего, всёпропитывающего запаха водорослей.
Она ловила сыновей, как ловят мальков на мелководье мальчишки, а сыновья и впрямь были похожи на мелких рыбёшек - юркая, шустрая стайка, с хохотом брызгающая в разные стороны. Мать всплескивала руками и невольно сама усмехалась, заражаясь весельем от этой буйной, ничем не омрачённой ребячьей радости.
- Негодники - кричала она, подпуская в голос родительской суровости - Разве вы не знаете, что Хозяин любит чистых детей? Или вы хотите навлечь беду на всех нас?
И присмиревшие сыновья сдавались на милость водорослевой мочалки, серого, из золы и жира бакланов, мыла и ласковых маминых рук.
Мать всегда пела, когда мыла детей. И чуть хрипловатый грудной голос навсегда остался в памяти мальчишки с бембосского причала в перемешку с ароматами соли, горячей воды и ощущением шершавой мочалки на коже.
Где ты теперь, мама...

Момус возвратился в лагерь ближе к вечеру. Окинул сонным, но строгим взглядом повозки и решительно направился к мужскому фургону.

Деус!
Хотя здесь скорее поминать стоит Врага. Полдня прошататься, по ставшему таким неуютным Омулу, собирая споетни, тратя последние монеты в кабаках, чтобы выйти на след этого... Пунса.
Деус, почему, ты снова и снова испытываешь меня на прочность, ведь я никогда не был верным твоим слугой. Или это гармония? Та самая гармония, о которой так любил рассуждать захмелевший Гастон, где все имеет свою цену, в том числе и счасть и горе.

- Алессио - голос хозяина цирка был слегка загустевшим, как выдержанный мёд, сказались обильные возлияния - Алессио, выйди, поговорить надо.
Муриец уже переоделся после представления - он всегда делал это быстро, и так же охотно, как змея сбрасывает отжившую свое кожу. Старик вернулся! Интересно, как-то получилось…
Парень быстро выскочил из фургона.
- Как день прошёл? Сборы есть?
- Сбор, по-моему, хорош, если бы было еще несколько дней - так и запас, думаю, у был бы на черный день козней Вражины, - несколько удивленно ответил Лемен. Почему к нему, интересно… - Хотя Крапиве лучше знать.

Деус, как же я устал!
Он стоит и смотрит на меня удивлёнными глазами, не понимая что хочет от него старый, толстый выживший из ума Спиридон.
А я вижу себя. Вижу юношу, мальчишкой бежавшего с бембосского причала, уже узнавшего что почём в этой жизни. Только глаза у этого юноши, блестят, ярче твоих, Спиро. Не удивительно, что Ласточка влюбилась. Ведь влюбилась же когда-то в тебя, шалопая и перекати-поле Марта...

Момус вздохнул и глядя в сторону сказал устало и как-то безучастно
- Выберемся из этой передряги - можешь к Майе свататься. Хватит уже в темноте за фургонами прятаться - позор один. Да пересуды.
Но это, если выберемся - голос хозяина цирка окреп и пропитался обычным ядом. - Девицу ту помнишь, о которой рассказывал? Которая подружка подружки Пунса. Найти сможешь? Постарайся уж. Илока возьми с собой и... наверное Кунаи.Втроём сподручнее, а эти ни слова лишнего не скажут ни вопросов ненужных задавать не будут. Пойдёте нынче ночью. После полуночи Пунс завсегда у очередной бабы ошивается. Хоть в мешке, как невесту по горскому обычаю, в лагерь притащишь. Только чтоб наши женщины не узнали. а то птичий базар будет. Понял?
Дар речи, никогда не изменявший ему доселе, Алессио утратил. И к собственному счастью и самоуважению, ибо только это не дало ему жалко пискнуть: "Что??". Таких слов он не ждал услышать, а потому - не сразу поверил. Старик Спиридон, который всегда на него смотре чуть не как на пустое место, когда речь не шла о представлении? Не может быть… Хорошо хоть, привычный тон и серьезность последующих слов помогли прийти в себя. Он с трудом дослушал до конца, старательно вникая, что требуется. Да он… Да… Горы б свернул, будь они тут! Душа взлетела вверх, и, казалось, небо над Омулом не вмещает ее в себе, и весь мир как-то мал… Захотелось сказать это отцу Ласточки, но тут он представил себе скептичный взгляд и холодный тон… Нет, он на этот раз докажет не языком, а делом.
Муриец чуть не впервые посмотрел на хозяина с глубоким искренним почтением, почти с обожанием, и сказал коротко:
- Понял. Сделаю.
- Вот и чудно. Что-то подустал я, пойду ка вздремну. Как с прогулки вернётесь, ты меня разбуди.
Момус, усмехнулся и отправился к своему фургону.

[higf >>>]

Окрыленный Алессио действовал, не откладывая ни на минуту. Мыслимо ли было? Да он просто не смог бы усидеть на месте и ждать, даже если бы очень хотел, в таком-то состоянии! Надо предупредить Майю, что он не сможет прийти ночью, и сговориться с товарищами. К Ласточке стоило пойти чуть погодя – вряд ли это понравится Спиридону, хотя Лемен не намеревался на этот раз нарушать его слово о тайне – слишком много от этого зависит. Майя поверит, что это важно… Как только будет возможность перекинуться парой слов наедине.
Островитянина что-то нигде не было видно, и начать юноша решил с огневика. Подойдя к огневику, он отозвал того в сторону.
- Илок, важное дело есть. Спиридон поручил, - Алессио говорил непривычно кратко и тихо.

[Torvik >>>]

Илок кивнул, показывая, что он внимательно слушает. То, что надо было что-то делать он чувствовал давно, но вот что именно. Только Спиридон с его тонким чутьём подводных течений, знанием людей и политической действительности мог спланировать операцию так, чтобы цирковая труппа не только не пострадала от случайных коллизий, но ещё и уехала из очередного городишки с полным кошельком. Алессио говорил от его имени, а, значит, надо было действовать так и только так, как говорит тот, до мельчайших подробностей.
И тут Алессио начал пересказывать огневику инструкции Момуса и немного - свои соображения по поводу предстоящего задания, после чего добавил:
- Надо найти Кунаи и договориться обо всем, а потом - готовиться.
- А удобно ли? Он сейчас... с девушкой тренируется.
Илок усмехнулся, при этом показывая, что надо бы как-то потактичнее отвлечь островитянина от тренировок и предложить ему настоящее дело.
- Кунаи, - окликнул Илок в темноту, - Не подойдёшь для разговора?

[Bishop >>>]

Неизвестно, чем мог окончиться их "разговор", неизвестно - как отнеслись бы все остальные, кто подглядывал или подслушивал. Или увидел случайно. Кунаи не знал - обрадовал его или нет голос огневика.
Отзываться не стал, отодвинулся от Рионы. У женщины - своя жизнь, у мужчин - своя. Иногда дороги пересекаются.
Он не хотел оглядываться, но все равно - быстро глянул через плечо. Риона стояла там, где Кунаи ее оставил. На расстоянии и в темноте - не разобрать выражения. Но запах ее он унес с собой.
Кунаи остановился возле Илока.
- Я слушаю, - деловито и очень негромко сказал он.

[Иннельда Ишер >>>]

Риона стояла чуть поодаль от мужчин, слегка ошеломленная собственным поступком. С одной стороны, она понимала Кунаи, непоколебимой разумности которого был нанесен жестокий сокрушающий удар. С другой стороны, она чисто по-женски была обижена тем, что он не сказал ей ни слова. Хотя... Может, она просто неправильно поняла то, что говорил ей его взгляд?
Ну и пусть. Девушка зло сжала кулачки. Даже если островитянин никогда больше не взглянет ей в глаза, она все равно не забудет, как этот таинственный, мятежный и неистовый дух говорил с ней в преддверии очень важной для их цирка ночи.
Даже если он на следующей репетиции промахнется... Она не забудет и там.