Дорогами бродячего цирка, или История за историей

[Гайтахан >>>]

И не успели отзвучать эти слова, как над деревней в воздухе разнесся низкий хриплый звук рога. По дороге от реки, ограничивающей владения графа де Бруа, в деревню входила вольная рота Гаспара де Лавуа. Рыцарь Переправы ехал во главе, за ним колонной шли ватажники.

Труби поход, герольд
Граф, войско собирай,
Задумал наш король
Идти в далекий край.

Кузнец, кали мечи,
Священник, помолись,
Как стая саранчи
Пройдем, поберегись,

Нет музыки приятней для наемного бойца,
Чем звон монет, зовущий за собой,
И мы пойдем на край, за край, до самого конца
За тех, кто щедро платит - в смертный бой

- Хэй! - Гаспар поднял руку. - Рота, стой!
Колонна остановилась, песня смолкла.
Де Лавуа задумчиво глянул на раскрашенные фургоны. С первого взгляда было ясно, что это действительно бродячий цирк - уж слишком бедно они смотрелись для торгового каравана. Обитатели же фургонов собрались вместе и явно были чем-то заняты.
- Ну что же, вот и фургоны. - Гаспар усмехнулся. - Сейчас узнаем, кто тут заехал. Рота, вольно! Отдыхаем, но местных не трогаем! Хуан, Пьетро, Жак - за мной!
Рыцарь Переправы размашистым шагом направился к циркачам. Хуан, Жак и Пьетро последовали за ним. Остальные же ватажники расположились на главной улице деревни, оживленно болтая и поглядывая на хорошеньких селяночек.
- Здоровы будьте! - Окликнул циркачей подошедший де Лавуа. - Кто такие и куда путь держите?

[Мелетун >>>]

- Циркачи мы, господие служивый! Народ простой забавляем и денег этим себе на пропитание. Чем же мы вас заинтересовали, господин начальник? Если на выступление, то уж извините покорно, то не сегодня. У нас праздник в таборе большой! - выступила вперед Катрина, давая шанс другим циркочам привести себя в порядок и продумать свои действия далее.
Катрина была сейчас в самом боевом расположении духа, так как позволить сорвать свадьбу она не могла ни в коем случае. Миаханка встала перед самим Гаспаром с гордо поднятой головой.

[higf >>>]

Удивительно, но в сам миг проведения обряда муриец не ощущал почти ничего – наверное, слишком высокая волна чувств поднялась в нем раньше. И теперь не было всепоглощающего счастья, а просто радость и ощущение, которое часто возникает во время приятной, но все же формальности – ожидание окончания ритуала, ради которого все затевается.
Однако он, этот финал, вышел не таким спокойным и приятным, как планировалось. Рядом немузыкально затрубили, отчего ухо, привыкшее к музыке Ниры, покоробило. Вскоре в деревне появился человек с манерами дворянина, которого сопровождали вооруженные люди. Точнее, типы с подозрительными рожами, по которым трудно было понять, бандиты это или солдаты – если эти два сорта людей, конечно, вообще чем-то отличаются.
Неужто типы, о которых предупреждали накануне? Хорошо, если они действительно опасаются буянить при здешних мужиках...
Зыркнув на Катрину, Алессио обнял свою теперь уже законную жену за плечи и потянул прочь, подальше от чужих жадных глаз.

[Reylan >>>]

Совместно с Гульдой

Риона, Филя и Мирабель вернулись перед самой церемонией. Только и успели, что цветы вовремя отдать, а Мирабель еще – кое-как себя в порядок привести. Историю о лесной встрече пришлось отложить, да и не лезть же к Момусу в такой момент с этим бредом. Но и рассказать все же нужно.
Уже во время венчания Мирабель заняла место рядом с Нирой и, осторожно пихнув ее локтем, чтоб привлечь внимание, тихо прошептала:
- Я тут людей каких-то странных в лесу встретила. По виду – чисто бандиты, хотя главный на аристократа похож… Цирком нашим интересовались.
Не поворачивая головы и глядя на венчающуюся пару, Нира тихо спросила:
— В лесу или на дороге?
- Недалеко от дороги, - неуверенно начала Мирабель также устремив взгляд на жениха и невесту, - я на опушке цветы собирала… не заметила, с какой стороны они приехали…
— Мимо нас отряд не проезжал, — отозвалась Нира краешком губ. — Что еще они говорили?
- Да они все интересовались, не знаю ли чего про гостей, ну… про нас, стал быть, а потом все больше, откуда я, - быстро зашептала Мирабель, припоминая подробности недавней беседы, - я соврала, что из Коряжинки, но не уверена, что мне поверили и…
Тут жонглерка запнулась. В памяти отчетливо всплыли слова черноглазого главаря:
«Смотри, не завирайся. Немногие из тех, кто врал Гаспару де Лавуа, сейчас еще радуются жизни.»
- Он назвался Гаспаром… Гаспаром де Лавуа, - выдохнула Мирабель.
— Не знаю такого, — отозвалась Крапива. — А что соврала — молодец.
Она впервые обернулась к Мирабель и только тут заметила, что у девушки мокрые волосы.
— С тобой что-то случилось?
- Так я ж за кувшинками плавала, - натянуто беззаботно начала Мирабель, глянула на Крапиву и смутилась. Помнится, Эрик тоже скрывал правду от своих друзей. Ничем хорошим это не кончилось.
- Плавала… потом уже, - продолжила она хмуро, - они были слишком… настойчивы. Пришлось от них сбежать, и я свалилась в пруд. Но удачно свалилась, ведь правда? - вновь улыбнулась она, указывая на букет в руках невесты.
Нира сурово кивнула, мысленно представив себе то, о чем не договорила эта храбрая девочка, которая не хотела перекладывать на других пережитый страх.
В это время священник закончил обряд венчания.
Мирабель присоединилась к циркачам, поздравляющим молодых. Она обняла Майю, сказав ей теплые слова, повернулась к Алессио, собираясь уже весело поздравить его и подколоть одновременно, как вдруг услыхала звук рога.
- Что за... – начала девушка и запнулась, увидав, кого именно Враг принес.
Мирабель попятилась за спины товарищей, прикрыв ладонью лицо, будто от слишком яркого солнца.
- Это он! Вернее – они… - произнесла жонглерка, оказавшись подле Крапивы, и ничего более не добавляя, поспешно скрылась между фургонами.

[higf >>>]

Ласточка осторожно выглянула из-за фургона, со злостью подумав, что предсказание Ниры, к несчастью, сбылось. Эти мужчины были вооружены и пришли сюда явно не с дружескими, но пока непонятными намерениями.
"Представление может сорваться," - мелькнула испуганная мысль, но она тут же подавила её и посмотрела на Алессио в поисках тепла и поддержки.
У мурийца мелькнула мысль о том, что их семейная жизнь начинается весьма весело... Впрочем, тут, в цирке такие происшествия обычны. Ни на минуту нельзя быть спокойным. Это нравилось Лемену-бродяге, но теперь, когда на него враз свалилось положение мужа и будущего владельца, человека, которому придется отвечать за других – все показалось не столь уж привлекательным.
- Не бойся, Майя, - сказал он мягко. – Помнишь, нам говорили, что в этой деревне никто бесчинствовать не будет?
- Говорили. Только предсказание не сбылось, - грустно улыбнулась девушка. - С тобой мне ничего не страшно, - добавила она, крепко сжав руку своего мужа.
- Еще ничего плохого ведь не произошло, - парень улыбнулся, но тревога была заметна где-то в уголках губ и глаз. – Надеюсь, что и не произойдет. Но ты все же поменьше показывайся на глаза. Циркачам положено быть осторожными, а не бесстрашными, - горечь прорезалась в голосе, и, чтоб смягчить впечатление, Алессио погладил волосы Ласточки. – Все будет хорошо, любимая!

(с Ариадной)

[Torvik >>>]

Пока ничего не случилось, но напряжение висело в воздухе. Висело, словно июльское затяжное марево, готовое в любую секундк готово прорваться обильным ливнем. Такое бывает, когда все ждут, что вот-вот и крупные первые капли застучат по пыли дороги, забарабанят по коробкам фургонам, умоют сухую землю. Ждут, а дождя всё нет и нет. И висит в воздухе чувство недосказанности, недоделанности. Кажется, что какая-то нить звенит в вышине, звенит, норовя порваться, но всё не рвётся...
Суета свадьбы, казалось, охватила всех. Bp ящиков извлекались наряды, простые подарки молодым, которые шли от чистого сердца и которые были ценнее любых жемчугов. Илок и тот, покопавшись в своём нехитром скарбе, нашёл нечто, что предполагал отдать скромно парню, чтобы тот... Хватит, полежали серёжки хризолитовые в мешочке, пусть и в дело пойдут. А то только душу бередят, напоминая о прошлом. Единственное, что у него осталось... Нет, жить дальше надо. Огонь скрасил тоску, огонь и дальше дорогу подскажет.
С этими мыслями Илок выскочил из фургона и... чужаки. В воздухе разлилась тишина и напряжённость. Таких гостей не любил никто. Славиец спрятал серёжки в поясной кошель и хмуро уставился на гостей, пристроившись в теньке. Пускай Алессио говорит или Нира. У них языки лучше работают. А он помолчит. Пока помолчит. Люди бывают разные. А возникшая напряженность... может, кажется всё и сейчас рассосутся тучи? Может быть. Может...

[V-Z >>>]

Когда раздался голос Рыцаря Переправы, брат Рауль чуть заметно вздрогнул. У него была хорошая память, а звучание оказалось знакомым… да…
Взгляд из-под капюшона доказал – и лицо то же самое. Правда, значительно старше… ну так неудивительно.
– Знакомьтесь, – Франц подводит худощавого черноглазого паренька. – Гаспар, это Секач. Секач, это Гаспар.
– Пополнение в отряд?
Взгляд – глаза-в-глаза. Хороший у парня взгляд, цепкий и внимательный. Из него получится толковый боец… конечно, если выживет в битвах. Как и все они.
– Капитан сказал, чтоб ты новичков в мечемашестве поднатаскал, – продолжает Франц. – Кто-то хорош, кто-то – не слишком… короче, сам разберешься, Фер.
– Еще бы, – усмешка и короткий взгляд на массивный меч, прислоненный рядом к стене. То самое оружие, владение которым и принесло прозвище. – Что ж, добро пожаловать к нам, Гаспар.
Сколько лет они не встречались? Пожалуй… да, с тех самых полей. И вот, воля Деуса вновь свела двух знакомых.
Но уже совсем разных. Теперь Гаспар сам командует, а он, Рауль, странствует в одиночку.
Напоминать ли о знакомстве? Вызывать ли снова к жизни прошлое?
«Деус, в руки Твои вверяю путь мой. Если он узнает меня – так тому и быть».
Пока что священник ничего не говорил. Только чуть сместился, чтобы оказаться между молодоженами и Гаспаром. Мало ли что…

[ORTъ >>>]

- Нет, Ясон, так не годится. Сначала давай повторим номер, а потом получишь малины. Много малины! Хотя не знаю, и как в тебя влезает-то столько? Морда-а-атый, - укротитель дружески потрепал сидящего враскорячку медведя по мохнатой щеке, на что тот ответил ленивым бурчанием. Пока в поле зрения оставалась горсть лакомых ягод, фамильярности вызывали у Ясона недоумение.
"Тебя бы так потрепали вместо того, чтобы еды дать, - читалось в укоризненном медвежьем взгляде. - Заслуженной, причем. Все утро стараюсь, работаю..."
- Ясон! Ну не делай ты такой угнетенный вид! В этом лесу скоро не останется ни малины, ни земляники, а ты даже простейший танец еще не разучил толком.
При словах о "не останется малины" медведь фыркнул и плотоядно покосился на Олафа.
- Тебе смешно-о, - протянул укротитель. - А вот если мы на будущем представлении чего-нибудь нового не покажем, Крапива нас с тобой сама съест. И правильно сделает, кстати.
Снова красноречивейший взгляд больших умных глаз и шумный вздох, такой, какие умеют издавать только медведи, широко раздувая темные влажные ноздри.
- Ага, то есть тебе можно быть лентяем, а мне нельзя? - упер руки в бока Олаф. - А ну-ка, разбойник, давай с тобой договоримся. Если мы с тобой сейчас все сделаем, я тебе не только малины в дорогу наберу, еще и полено новое достану, крепкое, с корой... Дорожная клетка тесная, в фургоне скучно, трясет еще вдобавок, а об полено можно весело точить когти, гонять по полу, грызть можно.
Ясон, ворча, поднял с земли массивное сидалище, подошел к хозяину и поднялся перед ним на задние лапы, вытянув спину и дохнул в лицо укротителю добродушной сытой вредностью, кося темным хитрющим глазом. Грызть поленья Ясон любил.
- И во-от такенный кусок дубовой коры, чтобы спину чесать.
Это было предложение, от которого ни один уважающий себя медведь не может отказаться. Подкупленный Ясон довольно рыкнул и помахал в воздухе лапищей.
- Танцуй! - скомандовал Олаф.
Идея этого номера посетила укротителя во время их с Ясоном традиционного ритуала - медведь, выпущенный поразмяться из дорожной клетки, немедленно заключал Олафа в могучие объятия, наваливаясь на него массивной тушей, а тот упирался в землю ногами и "мерялся силами" с подопечным. Такую "борьбу" медведь очень любил, но не всегда рассчитывал свои силы и массу и порой Олафу, чтобы не быть ненароком раздавленным, приходилось пятиться. Порой они довольно долго, сцепившись, кружили по поляне, потому что хоть объятия медведя и были мягкими, вырваться из них не представлялось возможным. Громадные когти ложились на спину укротителя деликатно, но крепко, а лапы сжимали так, что трудно было шевелить руками. Сам-то Олаф научился в ответ обхватывать медвежьи ребра руками, но освободиться все равно не мог. Единственный способ вырваться из такого зажима - сказать "Сдаюсь", после чего медведь немедленно выпускал "побежденного" с торжествующим рыком.
- Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три... ай, молодец Ясон, ай лихо пляшешь!.. раз-два-три...
Сейчас Олаф учил медведя вдигаться в такт, кружиться, удивительно ловко переставляя могучие лапы, и несмотря на кажущуюся неуклюжесть Ясон справлялся блестяще, выписывая танцевальные фигуры по поляне и кокетливо кося глазищами.
"Надо будет его в платье нарядить, барышня получится - любо-дорого посмотреть, - думал Олаф. - И чепчик раздобыть. Он этого дела, конечно, не жалует, но мы всегда договоримся".
В этот момент в отдалении, там, где расположилась стоянка бродячего цирка, низко и зычно протрубил рог.
- Кого еще Вражина принес? - вслух обеспокоенно спросил укротитель, повернув голову на звук.
Ясон же, явно недоумевая, с чего это хозяин вздумал отвлекаться, поволок Олафа дальше, кружа по поляне и уже безо всякого счета в такт перебирая лапами.
- Сдаюсь, сдаюсь! - поспешно выкрикнул укротитель, тотчас освободившись от сковывающего объятия. - Пойдем-ка, братец, поглядим, что там такое... Как бы не было худо!
И они наперегонки устремились через лес к цирковым фургонам, производя ужасающий грохот и треск (что было главным образом на совести Ясона). Опережая "танцоров", на стоянку ворвался радостный медвежий рев.

[бабка Гульда >>>]

Нира Крапива бросила быстрый взгляд на Катрину.
"Ну, к чему это миаханское вранье? Конечно, лучше, если отряд проедет не задерживаясь... но зачем говорить для этого, что не будет представления? А если вояки все равно задержатся в деревне? Что же теперь — зря потратить день и оставить себя без куска хлеба? Да к тому же мы уже давали представления перед отрядами вояк не симпатичнее этих..."
— Наша подружка - миаханка! — весело сказала Нира, встав прямо перед конем главаря. — У них в таборе, как играют свадьбу, все бросают и дней десять пляшут и поют. Увы, мы бедные артисты. И рады бы подольше праздновать, да работать надо! И мы...
Она не закончила фразы: всех отвлекло появление укротителя, который выбрел из-за фургонов, танцуя с медведем.
Миаханскую девчонку Гаспар вниманием не удостоил - было ясно, что она здесь явно не глава. А вот появившаяся за ней девушка постарше в этой роли смотрелась намного естественнее. Посему де Лавуа не удивился, когда та заговорила.
Объяснения были понятны, и Гаспар уже открыл рот для ответа, но в это время из-за фургонов показался какой-то мужик, танцующий со здоровенным медведем. Зверюга явно был достаточно силен, а о подлости медвежьего племени Рыцарь Переправы хорошо знал.
- Гм... я попросил бы вас убрать отсюда ЭТО. - Сказал он, указав на медведя. - Он меня нервирует.
Нира порядком встревожилась. Не хватало еще, чтобы эти головорезы напали на Ясона! (А в том, что это именно головорезы, сомневаться не приходилось.
— Олаф, возьми Ясона на цепь! — весело крикнула она и вновь обернулась к всаднику. — Не извольте беспокоиться, господин: наш зверь — умница и весельчак...
Краем глаза она увидела, что миаханочка подбежала к медведю и села на широкую бурую спину, как на коня. Вот это правильно! Не будут же эти люди сражаться с животным, на котором восседает девушка! Это еще глупее, чем драться, скажем, с коровой!
- Значительно лучше, - хмыкнул де Лавуа. - Так, значит, сегодня в деревне вы даете представление? А перед этим празднуете свадьбу?
— Именно так, господин! — низко поклонилась Нира.
- Понятно. Ну что же, надеюсь, мои молодцы не будут лишними на этом празднике жизни. Нам редко удается хорошо повеселиться, а тут такой замечательный повод. Ах, да, забыл представиться. - Гаспар усмехнулся. - Меня зовут Гаспар де Лавуа, Рыцарь Переправы.
Нира постаралась не вздрогнуть.
— Это честь для нашей труппы — играть для прославленного смельчака! Надеюсь, что щедрость господина будет столь же яркой, как и его слава?
- О да, награда будет достойна выступления. - Рыцарь Переправы чуть призадумался. - А часть ее я отдам авансом. Я вижу, свадебный стол у вас небогат. Позвольте мне это немного поправить.
— Друзья мои, рыцарь угощает! — весело обернулась Нира к труппе.
Такой поворот событий ее вполне устраивал. Труппе было не привыкать пировать за счет зрителей побогаче, а пьянствовать с разбойниками куда лучше, чем с ними ссориться.
- Угощаю, - улыбнулся де Лавуа. - Соберем стол, достойный торжества. Жак, бери с собой Михала и позаботься о том, чтобы пир удался.
- Не извольте сомневаться, капитан! - Жак несколько картинно встал навытяжку. - Сейчас все соберем для праздника!
С этими словами он бросился к дороге, где расположилась вольная рота.

[ORTъ >>>]

(вместе с Морой)

Ясон весело промчался между фургонов, свесив на бок лиловый язык и задорно кося глазом на всадницу. Ему, по большому счету, не было дела до незнакомых людей, если остальные циркачи их терпят, то уж ему, медведю, чужаки тем паче не мешают. Привычный к выступлениям перед самой разной публикой, Ясон воспринимал незнакомцев любого рода как зрителей и начинал старательно демонстрировать им свои умения.
Для медведя все это было веселой игрой, а вот укротителю Гаспар и его люди слишком уж напомнили недавних и весьма неприятных знакомцев, от которых, по счастью, удалось отделаться благополучно. И хотя эти на вид держались не столь вызывающе и вроде бы даже собирались угощать циркачей (слово "угощать" Ясон распознавал на слух безошибочно и тоже крайне заинтересовался), не было в мире проще способа заработать к себе пожизненную неприязнь Олафа, чем оскорбить его косолапого друга и соратника. Добродушные по сути упреки вечно недовольной Ниры к оскорблениям он никогда не причислял, а вот на Рыцаря Переправы покосился без приязни.
- Ясон! Иди сюда, проказник, не пугай господ.
Медведь весело прогалопировал к укротителю и растянулся перед ним на земле, раскинув лапы, шумно дыша и старательно изображая ковер в богатом доме. Поразмяться Ясон любил, ведь долгое сидение в дорожной клетке всегда утомляло, но представители медвежьего племени никогда не славились страстью к подвижному образу жизни, потому, всласть порезвившись, лентяй впадал в состояние, когда заставить его делать что-либо можно было только путем продолжительного торга. Потрепав косолапого по загривку, Олаф отправился к звериному фургону за цепью.
Танцовщица со змеями, заинтересованная новым шумом, появилась из женского фургона и удивленно уставилась на новоприбывших. Черный уж, блаженно растянувшись, висел у девушки на плечах. Джилл нахмурилась, но, заметив Олафа, не долго думая, направилась к нему, краем глаза следя за незнакомцами. Нира выкрикнула что-то про угощение от рыцаря. Рыцарь угощает. Ох, может все и не так плохо, как показалось вначале?

[Мора >>>]

С Ортом

- Олаф, - тихо окликнула танцовщица и подбежала к укротителю.
- Ай? - резко обернулся на голос укротитель, от неожиданности выпучив глаза, и тут же стушевался, посетовав: - Совсем нервный стал... Привет, Змейка, чего такое? Ты прости, малины я тебе не захватил, мы-то с Ясоном думали - случилось чего, раз трубят, без оглядки сюда побежали.
- Ничего страшного, - отмахнулась девушка, - ты мне лучше скажи, что за гости у нас?
- Да вон рыцарь какой-то, - понизил голос Олаф. - Ох и не по ндраву он мне, не по ндраву... Пусть только кто из его головорезов Ясончика тронет, ужо я им!.. Ну да ладно, угощают - и на том спасибо, - укротитель погладил пузо, становясь на миг еще больше похожим на своего косолапого питомца, и добродушно улыбнулся.
- Р-работать, - сурово и безжалостно напомнил Самсоний, спланировав хозяину на плечо.
- Потом, - отмахнулся Олаф. - Все успеется. Федьку я накормил, собаки тут где-то ошиваются... Вернутся, куда денутся? Чай ученые. Надо бы, конечно, еще Чи отпереть, но одну ее не выпустишь - мало ли куда, дурная головушка, заберется?
Непонятно было, перед кем оправдывается укротитель - перед Самсонием, которому было глубоко накаркать на хозяйскую болтовню, или перед Джилл. Ворон же тем временем наклонил голову и внимательным темным глазом уставился на танцовщицу со змеями.
- Ты куда-то шел? Не отвлекаю? – от слов Олафа Джилл успокоилась. Рядом с укротителем она себя чувствовала защищенной, ровно как рядом со своими змеями.
- А? А-а... Да нет, в общем-то. Хотел Ясона привязать, да он, лентяй эдакий, развалился посреди стоянки - ну и пускай валяется, лишь бы эти, пришлые, не обижали.
- Такого обидишь - дня не проживешь! - хохотнула танцовщица.
- Да если б он мог за себя постоять! - досадливо вздохнул укротитель, покосившись на мусолящего кустик травы медведя. - Он же ж большое дитё, ни на минуту оставить нельзя. Ох, дурной, дурной...
Пожалуй, произносить слово "дурной" с такой любовью и нежностью мог один только Олаф.
Танцовщица мягко улыбнулась укротителю.
- Ну, ладно, - одернулся тот неожиданно. - Пойдем-ка поглядим, чем нас господин заезжий рыцарь потчевать собрался!
- Пойдем, - кивнула Джилл.

[бабка Гульда >>>]

Если угощают, так чего ж не угоститься? Циркачи навалились на еду, которую раздобыли люди Гаспара де Лавуа. И что им за печаль, как именно была добыта эта еда и заплачено ли было за нее крестьянам? Если быть чересчур щепетильным, помрешь с голоду...
Уже начало смеркаться, когда Нира, взявшись за барабан, завела свою "зазывалку". Крестьяне, уже закончившие большую часть своих дел (все-то дела не переделаешь никогда!), охотно потянулись к околице.
Нира Крапива несколько беспокоилась за Мирабель: во время общей веселой трапезы она успела узнать, почему юная жонглерка не присоединилась ко всем, а отсиживалась за фургонами. Выяснив, в чем дело, женщина отнесла девчушке полную миску разных вкусностей и посоветовала не спешить со своим номером: вдруг разбойнику надоест глазеть на циркачей и он уедет...
И вот представление началось!

[Мора >>>]

Сумерки черными когтями схватили и разорвали в клочья остатки дневного света. Народ все еще подтягивался к месту выступления, когда на сцену вышла босая танцовщица, одетая в платье цвета молодой листвы. На тонких запястьях Джилл поблескивали бубенцы, а талию обхватывал пояс дивной работы: черный, блестящий, похожий на змею. Девушка придерживала пояс одной рукой, будто он был ей велик, другую же руку танцовщица воздела к небесам и пару раз щелкнула пальцами. Бубенцы на руке весело зазвенели, сливаясь с мелодией заигравшей в этот момент флейты. Танцовщица медленно начала снимать свой пояс, который внезапно зашипел и завертелся в ее руке. Толпа, как всегда, испуганно вздохнула. Но оживший пояс нисколько не испугал танцовщицу. Девушка перевесила змею себе на шею и закружилась в плавном танце, похожем на танец листвы под тихим ветерком. Да и сама танцовщица была похожа на тоненькую веточку, обрамленную зеленеющей листвой: такая же легкая и гибкая. Только черная змея напоминала о том, что этот танец опасен.
Танцовщица остановилась и замерла. Устремив уже обе руки к небу, она незаметно подтолкнула пальцем Уголька. Змея обвила шею танцовщицы и сама уткнулась чешуйчатым носом в губы Джилл. Вот такой смертельный поцелуй…
Толпа завороженно молчала какое-то время, а потом радостно зааплодировала маленькой Змейке, танцующей с черной смертью. Хоть уж и был змеей не опасной, но кто, право, видит, что это уж? Может это какая змея заморская, что ночи чернее и чумы опасней? Это же циркачи, у них всякого "добра" навалом… Ну и пусть так думает народ, от этого представление интересней, да и монет больше подкинут.
Змейка поклонилась зрителям и поспешила уступить место следующему циркачу.

[Hideki >>>]

Его номер шел вторым, а значит продолжает тон всего представления. Уже не один год выступавший, он каждый раз волновался. Разогретое разминкой тело было готово выполнить любой трюк. Он готов был показать зрителям все свое мастерство.
Деревянные отполированные поленья были уже приготовлены. Он их специально хранил в недоступном для влаги месте, что бы они не потрескались и не развалились у него под…руками.
И вот час пробил. На него устремлены множество взглядов, но он их не замечает. Ни к чему отвлекаться на пустяки.
Эрик кладет на землю поленья и делает поклон «почтенной и уважаемой публике». Для начала нужно немного покрасоваться перед публикой. Пусть будут слегка заинтригованы. «А за чем ему эти поленья?» Пусть помучаются. Зато эффект будет, что надо. Момус будет доволен.
Для начала прогиб спины в арабеске. Где-то на юге в одном из бесчисленных городов, которые они посетили, его прозвали «красавчиком без костей». Нира тогда язвительно добавила, что язык у него точно без костей. Да, тут и впрямь стоило удивиться природной гибкостью Эрика, который вытворял со своим телом, что только хотел.
В свою очередь вся эта гимнастика была лишь еще одной разминкой. Разминкой перед основным номером. Он, как стоял на руках, так и остался стоять на них, подошел к своим деревянным поленьям и руками встал на одно из них. Потом стоя только на одной руке, он взял еще одно и положил его поперек первого…третье полено было поставлено вертикально… а четвертое он снова положил горизонтально. При всем при этом он умудрялся сохранять равновесие на этой импровизированной пирамиде, что и впрямь изумляло зрителей. И вот, когда последнее деревянное полено оказалось на своем месте, он, стоя на руках, сделал шпагат.
Оттолкнувшись руками, он немного приподнялся над землей, но этого ему вполне хватило, что бы перекувырнуться и встать на ноги. «Пирамида» само собой разрушилась, но зрители это не заметили, ибо были заняты акробатом, который кланялся публике.

[Гайтахан >>>]

Гаспар и его команда вольготно расположились перед балаганом и глазели на представление. После сытного пира уходить не хотелось, да и представление началось неплохо. Когда молодая танцовщица начала свой танец со змеей, даже Жак - и тот заткнулся, что уж говорить об остальных. Циркачку наградили заслуженными аплодисментами, молчать остались только двое - Кислый Пьетро, который смотрел на все со своим обычным скепсисом, да еще один из бойцов - бледнокожий брюнет в темном стеганом поддоспешнике и серых штанах, заправленных в ботфорты. На его лице застыло скучающее выражение, которое, впрочем, Гаспара не удивило - Михала Костегрыза кроме боя и крови ничего не интересовало.
А меж тем начался второй номер. Акробат был хорош, но на него бойцы смотрели уже менее завороженно, а Жак наклонился к сидящему рядом с ним Луи и что-то ему прошептал, после чего оба заржали в голос.
- Вот как всегда. - Не выдержав, фыркнул Рыцарь Переправы. - Будь он бабой, они бы уже все зенки себе проглядели, а то ржут. Эх...
- А что удивляться? - Ответил невозмутимый Хуан. - Если бы баба с такими поленьями так управлялась, я бы язык проглотил от удивления. Мужику-то оно сподручнее.
Тут уже и сам Гаспар не выдержал и совсем не по-рыцарски захрюкал в кулак.

[Мелетун >>>]

А далее пришла очередь миаханки. Та решила показать себя во всем блеске. Она твердо решила, что это будет последнее ее выступление в цирке. Она решила уйти.
Все самое лучшее. Одежда, что поновее да поярче. Украшения для кобылы, тоже из последних. Ночка, словно чувствуя, что сейчас свершалось что-то поистине важное.
И с гиканьем Катрина выскочила сцену. Бег лошади был ровен и гладок. А движения были то горячи и быстры, то медленны и плавны. Кувырки, перешагивания, развороты. И все попадало в ритм, заданный Крапивой. Юбка вертелась и развивалась вовсю, создавая мерцание красок.
И вот зрителям показалось, будто танцовщица падает с лошади, но это лишь изящный прогиб, после которого миаханка вновь крепко стоит на спине Ночки.
И снова фейерверк цветов, быстрая музыка и миаханка в водовороте ткани. Глаза горят неистовом огнем. Она погружена в танец, она - часть музыки. Она слилась с ней.
И вдруг музыка обрывается, Ночка встает на дыбы, а Катрина слетает на землю перед публикой. Белоснежная улыбка на ее лице. Все еще горящий взгляд.

Сообщение отредактировал Ноэль - 30-08-2007, 7:21

[higf >>>]

Черный балахон уже надет, на лицо, как маска, нацеплено загадочно-отрешенное выражение. Сейчас ему выходить и морочить головы зрителям. Они это любят, они платят за обман, за призрак чуда. И это верно, так велось от века, да и он выступает уж в который раз. Почему такое ощущение, словно сегодня все впервые, не как обычно? Он видел среди зрителей и крестьян, и дворян, и разбойников. Бывали недоверчивые и враждебно настроенные, не привыкать.
Выход! Он появляется на глазах собравшихся – медленно отделяясь от тени и глядя куда-то поверх голов – словно Деус или его ангелы парят там, видимые лишь ему, магу. Показывает на некоторых зрителей, рассказывает, что у кого случилось – Нира постаралась на славу. Иногда слушатель просит не продолжать, понимая, что сейчас выплывет на свет неприятный секрет, чародей кивает, милостиво улыбаясь. Льются звуки таинственной музыки...
Так почему же что-то вздрагивает в душе и кажется, будто произойдет что-то плохое? Только б это не оказалась настоящим предсказанием, гадатель. Обманись и сам!
Что-то не так в Рыцаре Переправы и его людях? Да, они вызывают опасение, но бывало и хуже. Нет, непорядок с ним самим. Он тревожно обернулся туда, где – Алессио знал – уже переодевшаяся Майи притаилась в ожидании своей очереди.
Ласточка снова будет в этом обтягивающем трико поражать своим искусством - и притягивать мужские взгляды. Его... его жена! И так снова и снова. Судьба циркача...
А еще рука об руку со счастьем приходит страх. И чем больше приобретаешь, тем сильнее опасаешься потерять. Да, вот! Раньше ему не было страшно, а теперь, получив от Момуса руку любимой, он боится, что неправдоподобное счастье кто-то или что-то нарушит!
Муриец при этом говорит, предсказывая погоду, урожай, свадьбы; кто-то довольно улыбается, краснеет невысокая полная девушка... А он делает все это будто во сне – умения, привычки, наработанные приемы работают сами, а мысли совсем о другом. Ах да, не забыть того, что должно обеспечить ему славу кудесника в этих местах – может, еще доведется побывать!
Руки воздеты к нему, кончики пальцев светятся – незаметно мазнул в краску, спрятанную в широких рукавах.
- И затмят слуги Врага лик луны, пытаясь скрыть ее от людей, но Деус снова разрушит их козни, и чистый ночной свет прольется на нас. И случится это нынешней ночью!
По дороге был город, в котором жил звездочет, знакомый еще со времен странствий с миаханами. Уж откуда старик все узнавал – юноша не понял, хотя тот пытался пояснить. Но это неважно, главное, слова о том, что будет твориться в небесах, сбывались – Лемен проверил сам когда-то. И теперь пророчил затмение на всем дальнейшем пути, поражая воображение публики. Сегодня последний день, когда можно заработать на этом...
Дружные ахи – и проверенный трюк: костер ярко вспыхивает, высоко вздымая языки огня, быстро опадает, но когда ослепленные зрители снова переводят взгляд на черную фигуру, ее уже нигде нет.
Все хорошо, пока хорошо, но все равно не по себе!

[Torvik >>>]

А потом работал Илок. Именно "работал". Не выступал, не показывал себя. Илок "работал". Он тянул номер. Он делал всё, как всегда, руки машинально играли с огненными шариками, пламя выдувалось изо рта, публика ахала, горящие факелы летали над поляной, но... Да, не было в его выступлении огонька, хоть и была работа с огнём. Не было. Свои... Свои и так хорошо знают его номер. А эти... Гости не нравились славийцы, что, естественно сказывалось и на том, как шло выступление. Руки подбрасывали факелы, а глаза следили за чужаками. Малейшее движение - и огонь может вроде как случайно выйти из под контроля и объять волосы или одежду зрителя. Одно неосторожное движение, одна угроза... Но зрители вроде бы и не собирались предпринимать ничего предосудительного. Вроде бы. Илок знал таких людей. Людей, которые могут улыбаться тебе в лицо а в следующий миг вонзают кинжал в подбрюшие. А гости были из таких. Это была явно не простодушная деревенская публика, хлопающая и веселящаяся без задних дум, от которой всех-то и неприятностей - только пьяные выкрики. Эти люди были иными. И славиец "работал". Не выкладываясь, не показывая всё, на что способен. Зачем? Лучше иметь в рукаве запас, чем остаться незащищённым. Лучше так. Петарды, фейерверк и тишина. Темнота и тишина. Номер закончен маленьким салютом. Даже костёр погас разом. Ночные шорохи потревожили поляну. А потом... потом он снова ярко вспыхнул, вспыхнул, будто освободился от груза, будто вырвались языки пламени из под гнёта и радуются своей вновь обретённой свободе. Вспыхнул, но Илока уже не было в центре поляны.

[V-Z >>>]

А брат Рауль просто стоял неподалеку и восхищался мастерством циркачей. Его собственные руки отнюдь не были неловкими, и многим довелось это проверить на себе… но это ведь совсем другое…
Многие священники с неодобрением относились к циркачам, и в особенности к фокусникам, считая, что от такого ремесла недалеко и до поклонения Врагу. Брат Рауль же не был среди них; да и отец Антоний не раз привечал в обители бродячих артистов, с удовольствием наблюдая их выступления.
«Какой же тут может быть Враг – с таким-то красивым мастерством, – подумал священник, глядя на то, как работает недавно обвечанный им юноша. – Скорее это дар Деуса – творить…»
У него самого за плечами было многое, доброе и худое. Но такого умения Деус Раулю не дал; а вот этому юноше отмерилось полной мерой. И священнику было радостно за циркачей, способных заниматься любимым делом, и жить им.
Сперва ушел фокусник. Потом исчез мастер огня.
Неожиданная мысль посетила священника, и он мимолетно улыбнулся под капюшоном.
И продолжил наблюдать, стоя неподвижно и перебирая извлеченные из складок одежды четки пальцами правой руки; левая по-прежнему покоилась на посохе.

[Мора >>>]

С Ортом

Медведь недовольно мотал головой из стороны в сторону, вслушиваясь в трескотню фейерверков Илока. Не то чтобы он не любил пиротехнику - его уже давно не пугали взрывы шутих и вспышки пламени, поживешь с циркачами - и не к такому привыкнешь. Но чего Ясон точно не любил, так это потешного женского платья, скроенного специально на медвежий фасон, и кружевного чепчика, который норовил всякий раз стащить с себя лапищей или сбросить, почесавшись о какое-нибудь дерево.
- Ну еще разок, дружище, и все! - увещевал укротитель, по одной скармливая медведю последние ягоды. - Чего тебе стоит? Помнишь, как тогда...
Но малина закончилась, а упрямство Ясона все еще било через край. Нет, он, конечно, послушался бы, но стоит ли ожидать хорошего выступления от артиста, занятого мыслями о том, сколь дурацкий на нем костюм?
Конечно, был еще один вариант танцевального костюма для Ясона, но это был камзол с жабо, а значит, в этом случае примерять женское платье пришлось бы самому Олафу, которого это так же не устраивало. А без костюма - это уже совсем не то, это уже совсем другой номер... Хотя нет, вариант все же был. Ясону было, в сущности, все равно, с кем танцевать, и, получив команду, он как правило бросался с объятиями на того, кто оказывался ближе. А до конца выступления Илока оставалось совсем немного...
- Джилл! - негромко позвал укротитель. - Змейка, поди сюда на минутку!
Девушка поднялась с травы, на которой сидела и, жуя яблоко, смотрела за выступлением циркачей. Отряхнув рукой платье, Джилл подошла к Олафу и вопросительно на него уставилась. В глаза почему-то бросалось отсутствие на плечах девушки черной змеи. Уголька Джилл уже унесла в женский вагон, где, накрытые тканью, стояли корзины с ее змеями.
Олаф замялся. Впрочем, это почему-то было совсем неудивительно - с ним это в последнее время случалось весьма часто.
- Слушай, Джилл... тут такое дело... не потанцуешь с Ясоном во время моего номера? - выпалил он и тут же пустился в объяснения. - Просто, понимаешь... Мне долго готовиться надо, поэтому я одним из последних обычно выступаю, но уж после Илока точно мне выходить пора... А Ясон не хочет в платье танцевать. Вот я и подумал, может, он тогда с тобой потанцует?