Дорогами бродячего цирка, или История за историей

[ORTъ >>>]

Угадайте, с кем!

Выглядел укротитель непривычно жалобно. Но даже не столько потому, что стеснялся просить о такой помощи или боялся не успеть - нет, от этого он был далек. Просто Олаф как никто осознавал, что хрупкой девушке выдержать объятия медведя будет очень нелегко. Конечно, если попросить Ясона не напирать особо, он поймет, но на радостях все равно может переусердствовать.
Джилл не мигая уставилась на укротителя, став похожей на одну из своих змей.
- Эм… А он меня не раздавит случайно?
- Нет-нет, что ты! Он спокойный, наш Ясончик, и понятливый. И с девушками обходительный, не обидит в жизни! - заверил Олаф. Медведь согласно буркнул, скребя когтями чепчик.
- Я больше привыкла танцевать с существами маленькими… и без когтистых лап.
Не то, чтобы Джилл боялась Ясона или не доверяла ему, просто Змейка ясно осознавала, что не слишком приятно будет оказаться погребенной под медвежьей тушей, если вдруг Ясон решит опустить лапы ей на плечи…
Олаф казался совсем несчастным. Ясон тоже, ибо чепчик не желал сниматься. А вот зрители где-то позади рукоплескали во всю, значит, выступление Огневика подходило к концу.
- Ну, вот посмотри на меня! Я с ним сколько танцую, и весь цел, - пробормотал укротитель, стараясь спрятать за спину испещренные шрамами руки. - Ну посмотри на него, разве он может обидеть?
Ясон согласно уркнул и, сорвав наконец чепчик, принялся его жевать.
Джилл решила не думать о том, что станет с ней, решись медведь пожевать танцовщицу. Но Илок уже покидал сцену… Змейка беспокойно обернулась на зрителей…
- Ладно, пошли скорее! Я уж поувертливей Ясона буду, ежели что, - улыбнулась танцовщица и потрепала большого зверя за ухом, сунув ему под нос надкушенное яблоко.
Яблоко исчезло в мгновение, словно его здесь никогда не было. Да и о чем вы, право? Какое яблоко?
- Ты переодень его пока, а я пошел выступать! Я вас позову! - заявил Олаф и, прежде, чем девушка успела хоть что-то сообразить и тем более возразить, умчался, напоследок кивнув в сторону парадного медвежьего камзола. Инструкций по переодеванию медведей не прилагалось. Со стороны поляны раздалось раскатистое "Укр-р-ротитель идет!", хлопанье крыльев Самсония и радостные возгласы зрителей.

[Мора >>>]

С Ортом

Джилл с приоткрытым ртом смотрела вслед Олафу, затем глянула на здорового мишку, совершенно не понимая, как такую громадину можно будет одеть.
- Ну что ж, Ясон, - девушка взяла в руки камзол (наверное, при желании Джилл могла в него спрятаться), - полезай! – танцовщица попыталась натянуть камзол для начала хотя бы на медвежью морду.
Морда, добродушно пыхтя и раздувая ноздри, просунулась в воротник, норовя помусолить жабо. Медведь встряхнулся, фыркнул и выжидающе воззрился на девушку: продолжай, мол, я даже сопротивляться не буду в виде исключения. К девушкам Ясон всегда относился трепетнее, нежели к мужчинам, которых воспринимал как своих сородичей, пусть и несколько худосочных. С детства Олаф приучил четвероногого приятеля к одной простейшей истине - девушек обижать нельзя. Вернее, нельзя с размаху опустить лапищу на плечо, весело боднуть с разбегу и навалиться всей тушей, шутки ради погрызть ногу или радостно обслюнявить одежду - нельзя делать всего того, что в случае с укротителем воспринималось как игра и милая шалость. И медведь довольно скоро стал понимать, что создания маленькие и хрупкие могут не оценить такой шалости и даже слегка покалечиться, чего допускать нельзя было ни в коем случае. И потому женская часть труппы нередко пользовалась деликатностью и осторожностью мохнатого трюкача, позволявшего даже покататься на себе верхом и вообще допускать в своем отношении недоступные другим вольности. Например, одевать в нелепую одежду, когда мишка бывал не в духе.
Тем временем у Олафа сердце было не на месте. Зрители пока восторженно встречали Чи, горделиво выезжающую в импровизированном паланкине, укрепленном на спине меланхолично вышагивающего Феди, звеня бубенцами, с замиранием глядели, как шустрая Зиза успевает проскочить три горящих обруча, подброшенных в воздух, и шустро приземлиться в четвертый, который услужливо подставлял всякий раз не по годам проворный Ёж, от души веселились над выходками Самсония, время от времени вставляя простодушные комментарии, но это все было только разогревом. Прелюдией. Разумеется, все уже недоумевали, когда же появится главная звезда номера - ведь цирк без медведя не цирк, что за представление такое, если на нем даже завалящего медвежонка не будет?!
"Был медведь! Был, точно тебе говорю! Чтоб меня Вражина с потрохами съел, если вру - вооот такой зверюга, так глазищами и зырк-зырк..." - неслось откуда-то.
"Ну где они там?" - обычно спокойный укротитель понял, что еще немного - и придется пускать в ход трюки, припасенные для будущих номеров и еще толком не отрепитированные, что, понятное дело, не прибавило ему энтузиазма.

[ORTъ >>>]

Угадали, с Морой!

К счастью этого делать не пришлось. На полянке появилась танцовщица со змеями, что открывала сегодняшнее выступление. Только ползучих гадов с ней уже не было. Джил поманила кого-то рукой, и в следующую секунду на поляне появилась главная звезда звериного представления.
Звезда вошла на задних лапах манерной косолапой походкой, от усердия свесив язык и уже намереваясь с чувством бухнуться на землю посреди поляны. Впрочем, количество устремленных на Ясона глаз всегда настраивало его на рабочий манер.
- А сейчас, почтеннейшие зрители, поприветствуем... - торопливо, но торжественно начал Олаф.
- Попр-р-риветствуем! - поддержал Самсоний, взлетая на плечо к хозяину.
- ...благородного милорда Ясона и его даму сердца, прекрасную леди Джилл! - да, слова Олаф составлял в рядочки неуклюже, зато с выражением, приличествующим самое меньшее придворному менестрелю. - Сегодня они исполнят для нас танец, какого вы никогда прежде не видели и едва ли увидите где-нибудь еще!
Что правда, то правда. Едва ли.
- Танцуй! - и укротитель хлопнул в ладоши.
Объятие получилось крепким, но мягким. Умница Ясон совсем не норовил навалиться на Змейку всем своим весом, как делал это, когда танцевал с Олафом, скорее наоборот, он как бы удерживал ее, кружа в лихой пляске и заставляя ее ноги сами собой двигаться в такт движению могучих лап. Впрочем, попробуй тут сбейся с такта, когда партнер уж если наступит на ногу, но мигом превратит ее в ласту, аки у лягушки какой-нибудь.
Музыку обеспечивала Чи с ее звонкими бубенцами, на которых обезьянка умела наигрывать несложные мелодии, и вдохновенно подвывающие и подтявкивающие собаки, создавая комичную какофонию под стать зрелищу. Можно было, конечно, попросить Ниру устроить музыкальное сопровождение, но не хватило ни времени ни духу, а так зрители лишь больше потешались над танцующей парой, кто-то даже ловил себя на том, что приплясывает в такт.
Когда пара в очередной раз проплывала мимо отбивающего такт ладонями и дирижирующего собакам Олафа, тот вполголоса шикнул:
- На следующем круге скажи ему "Сдаюсь!", а то не отпустит!
В завершении потешного танца (конечно, не забыв сообщить медведю о том, что она сдается), Змейка вырвалась из объятий кавалера, изящно поклонилась Ясону, а затем и всем зрителям.

[Мора >>>]

Ну да, с Ортом)

"Благородный милорд Ясон", высвободив танцовщицу из объятий, изобразил неуклюжий поклон, потом тоже повторил его в сторону зрителей и опустился наконец на все четыре. Олаф же, пользуясь тем, что все восторги и взгляды толпы обращены на лохматого друга, благодарно и ласково улыбнулся Джилл - и тотчас же вернулся к своим питомцам. Нужно было эффектно заканчивать представление, и желательно прежде, чем у звезды вновь возникнет желание погрызть жабо...
Показав еще пару лихих номеров и от души раскланявшись с публикой, дружная процессия зверья во главе с Олафом покинула поляну под шумные одобрительные возгласы.
- Спасибо тебе большое! - горячо шепнул укротитель, поравнявшись со Змейкой. - Без тебя бы мне конец! Я же... я ж тебе теперь... даже не знаю чего, вот чего сама захочешь, то и сделаю, честное мое слово!
Джилл, сверкая глазами, радостно улыбнулась укротителю.
- Наловишь моим змейкам лягушек, - отмахнулась танцовщица и подмигнула укротителю, - ну, или со мной как-нибудь станцуешь…
Обомлевший Олаф некоторое время переваривал предложение, потом просиял, и только ткнувшийся под коленку кабанчик вернул Олафа с небес на землю.
- А... э-э... это, я пойду зверье мое, значится, устрою, - на лице укротителя явственно проступало мучительное нежелание прерывать разговор и попытка выдумать этому разговору хоть какое-то продолжение. - Кстати, ты рожи-то зрительские видала? Везет нам что-то в последнее время перед всяким лихим людом выступать... Это ж не надо быть Леменом, чтобы понять - бандитье, оно бандитье и есть!
Эта тема поднималась в последнее время среди циркачей все чаще по любому поводу. Не то чтобы выступление перед бандитскими рожами чем-то разительно отличалось от обычного, но впечатлениями поделиться хотелось всегда - ведь это уже какое-никакое приключение!
- Бандиты, да. В моей родной деревне, где я танцевала, ко мне даже пьяные в хлам мужики не лезли – змеи боялись. А бандиты... Мне порой становится страшно, - Джилл поежилась, - ну ты иди, иди. Устроишь животных – приходи обратно, поговорим еще!
- Ладно, - рассеянно кивнул Олаф и, уже сделав пару шагов, обернулся и хмыкнул: - Ну ты не бойся, если что! У тебя же есть... Ясон! Он тебя в обиду не даст!
- Да я все больше на другого надеюсь, - загадочно отозвалась Джилл...

[Альфа 900I >>>]

В правой руке клоун нес деревянный стул. Внешне достаточно простая конструкция - четыре ножки, сиденье, да цельная спинка - на поверку была устроена существенно сложнее, чем выглядела. Информировать об этом зрителей, впрочем, в планы Опенка не входило. В левой руке находился толстый том.
На глаз прикинув центр выделенного ему пространства, Родерик остановился и поставил на землю стул.
- Приветствую вас, господа. Я рад встрече со столь интеллектуальной и высококультурной публикой. Само собой разумеется, что для столь редких зрителей следует применять редкий, элитный юмор. Ярким примером может послужить сочинение господина Кларенса Дегрейва, - клоун потряс книгой, - "История Уильяма Шайлинга, рассказанная им самим". Тонкий юмор, яркие персонажи, глубокий внутренний подтекст... впрочем, нет необходимости зря сотрясать воздух пустыми славословиями. Вы очень скоро сможете сами ощутить на себе весь талант этого автора. Посему, приступим.
Опенок сел на стул, положил ногу на ногу, открыл книгу и откинулся на спинку. Последнего, впрочем, делать не следовало - спинка отвалилась за миг до того, как спина Родерика коснулась её (и через миг после того, как ловкие пальцы свободной руки клоуна незаметно выдернули контрольный шпунт). Естественно, что и сам чтец не удержал равновесия и рухнул наземь.
С кряхтением - кряхтение было фирменным приемом Родерика; его редкая естественность объяснялась, в первую очередь, его абсолютной натуральностью - клоун поднялся с земли и учтиво раскланялся во все стороны.
- Прошу простить меня, дамы и господа. Одну секунду.
Установка спинки на место действительно заняла не больше секунды, даже с учетом того, что левая рука Опенка параллельно изъяла из стула еще пару элементов. Проверив прочность установки, Родерик с довольным видом опустился на стул.
На сей раз отлетела ножка. Для клоуна это, впрочем, закончилось аналогично предыдущему разу. Воткнув злосчастную деревяшку на место, он вновь было обратился к зрителям, как вдруг характерный "пиньк" известил его о том, что ножка вновь покинула выделенные ей позиции. Дезертирка была немедленно водворена назад, однако вновь отлетела, едва клоун отвел руку. Тем же закончилась вторая попытка. И третья.
Четвертую попытку Опенок произвел с плохо скрытым раздражением. Ножка была прочно воткнута, давление сверху не давало ей ни шанса на побег. Чего нельзя было сказать о двух её соседках...
Движения клоуна все убыстрялись и убыстрялись; процесс творческого саморазрушения зловредного предмета мебели не отставал. Ситуация осложнялась тем, что рук на все отпадающие элементы незадачливому декламатору явно не хватало.
Оживленная борьба продолжалась три минуты. Наконец, человеческий гений победил, и стул был восстановлен. Опенок задержал дыхание и отвел руки. Ничего не произошло. Продолжая удерживать вдох, клоун поднялся с колен. Мебель не отреагировала. Родерик выдохнул.
Ноль реакции.
Клоун перевел дыхание.
- Прошу прощения, дамы и господа, за технические неполадки. В наше время трудно достать хорошую мебель за разумные деньги. Поэтому культурному человеку приходится проводить много времени на коленях, где к нему липнет пыль, - Опенок отряхнул колени, - сор всякий ... листья ... перо вон какое-то прилипло, - недовольный юморист снял с одежды упомянутое перо и отбросил его в сторону. Перо отлетело недалеко. И упало на стул...
Ножки разлетелись по всему кругу. Среагировавшему в последний момент клоуну удалось схватить сиденье, однако спинка полетела вверх. Высоко вверх. Зрители не отводили от неё глаз, вплоть до момента, когда на высоте пяти человеческих ростов полет прервался. Сила гравитации победила. Деревяшка отправилась вниз. Буквально через миг она упала. Если быть совсем точным - воткнулась в стул в руках Опенка, неизвестно когда успевшего подобрать и смонтировать остальные детали.
Легкий щелчок известил, что спинка стала на место. Клоун демонстративно подергал за нее, затем - за ножки. Все держалось крепко. Более чем.
Покинув "арену", клоун подошел к уже выступившим.
- Ценный реквизит, - пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. - Стоил, между прочим, как четверть кое-чьего медведя…

[Весёлый Роджер >>>]

Все было хорошо. Сломанные косточки срослись и ножка не болела, даже когда Лиска гонялась по двору с другими ребятами. Дразнить малышку «Хромая» перестали сразу после того, как Лиска накостыляла обзывалам. Теперь, если не присматриваться, даже было не видно, что на одну ножку Лиска слегка косолапит и ставит ее чуть-чуть на пальцы, чтобы не видно было, что она короче. Все было хорошо.
Все было хорошо. Матушка была добрая, как лето, она пекла пироги и очень редко ругала Лиску. А батюшка вообще не ругал девчушку, но зато и пироги он печь не умел. Оба они очень не любили, когда Лиска рассказывала про цирк и говорили: «Уехали твои циркачи, теперь ты наша дочка и мы твоя семья». Лиска умолкала, чтобы не сердить добрых людей. Зато в доме всегда было тепло и всегда была еда. Все было хорошо.
Все было хорошо. Только ночами Лиске снился цирк, снились лошадки и Нира, ворчащая, что Лиска вся измазалась, и Филя, и медведь, и Инесса со своими травками, и Кунаи, который спрятался и которого теперь некому найти, и Ласточка, и Мбене, который на самом деле вовсе не Мбене, и дядюшка Момус и все-все-все. А по утрам Лиска вскакивала, не разобрав, где находится, и думала, что надо размяться и согреть мышцы, чтобы танцевать, и тут оказывалось, что Лискин танец никому не нужен. А матушка, увидев, как Лиска ходит на руках, только ругается, она хочет вырастить дочку приличной девушкой, а приличные девушки разве ходят на руках?.. И тогда Лиска понимала, что на самом деле все плохо. Что она не хочет быть приличной девушкой, а хочет ходить на руках, мокнуть под дождем и потом греться у костра с циркачами, хочет жить, как перекати-поле, трястись в фургончике, заплетать лошадям косички и слушать, как Кунаи рассказывает сказки, и смотреть, как дядюшка Момус достает цветы из платка.
И как-то раз днем Лиска поняла, что дом, в котором она живет - не ее дом. И матушка с батюшкой - чужие ей. Она ведь совсем не приличная девушка и никогда ею не станет, ей всегда будет хотеться ходить на руках и грызть без счета зеленые крепкие кислые яблочки, гонять кур и драться. А матушке и батюшке нужна совсем другая Лиска, хорошая, послушная девочка, чистенькая, у которой всегда будут чистые уши и никогда не будет в ладошках заноз из-за лазаний через забор. Может Лиска и смогла бы стать такой, да только она уже попробовала другой, вольной жизни, когда можно дышать ветром и скакать под дождем. И променять это на что-то другое Лиска не смогла. Она не знала слов "золотая клетка" или "я не на своем месте", но она знала, что там, где она сейчас - она не живет, она лишь задержалась по дороге. А сейчас она здорова и дорога зовет дальше...
Лиска встала утром, умылась и вымыла уши тщательнее обычного. Позавтракала с матушкой, запросила пирогов с творогом, нарвала яблок в саду. Потрогала поросят пальчиком в пятачок, погладила коз по теплым мордочкам, попрощалась с курами.
- Спасибо, матушка, - сказала Лиска за ужином...
А ночью, уложив в мешочек остатки пирогов и яблоки, оделась, вылезла в окно, прошла мимо псов на цыпочках, бесшумно перелезла через забор и пошла по дороге. Сначала она шла медленно, то и дело оглядываясь на дом - ей жалко было добрую семью, приютившую ее на время, но затем шаг ее ускорился, Лиска с трудом сдерживалась, чтобы не начать смеяться и петь во все горло. Постоялый двор остался далеко позади, маленькая фигурка Лиска спустилась к реке и побежала вдоль бегера, перепрыгивая через коряги. Лес шумел так приветливо, а вода плескалась так ласково, что Лиска почуяла - теперь она дома. И не тронут ее дикие звери или - еще неизвестно, что хуже - злые люди потому что она здесь на своем месте.
Утром Лиска-Алиска проснулась под сосной, иголочки щекотали шею, солнечный лучик плясал по щечке и норовил заглянуть малышке в глаза - спишь еще? А ну проснись!
- Ох ты! - вскочила Лиска, - надо догонять!
Цирк ушел давно, но Лиска надеялась, что фургоны так и пойдут по селениям вдоль реки, никуда не свернут, значит есть шанс. Лиска умылась в реке, и пошла по бережку, кусая яблочко.
Послышались голоса, ругать и смех - люди! Голоса над водой разносятся далеко, значит надо бежать, пока не ушли. Лиска бросила огрызком в белку (не попала), показала язык какой-то птице (ответа не получила) и, придерживая мешок, поскакала вперед, где люди. Вскоре показались плотогоны, большие, высокие, они отталкивались от берега длинными палками, а плоты были такие длинные, что весь цирковой фургон бы уместился.
- Стойте! Дяденьки! - завопила Алиска и припустила что было мочи к плотогонам, пока те не успели отчалить...
- Ты куда, пигалица? - пробасил один из дяденек, самый бородатый.
- С вами, - сообщила "пигалица", растирая ногу, занывшую после великолепного прыжка с берега на плот, - мне своих догнать надо, возьмите с собой. Я варить умею и песни петь! Места мало занимаю, ем и того меньше, на руках ходить могу и вообще не помешаю!
- Пока я вижу только, что ты скачешь, как саранча, - засмеялся дяденька без бороды, самый молодой.
- Дяденьки, - Лиска сделала самую ангельскую рожицу, на которую была способна, - оставьте... Все равно уже по реке идем, не выкинете ведь на середине! Я плавать не умею может... ну то есть может и умею, но вы все равно не выкидывайте!
- Не выкинем уж, - кивнул Бородатый, - песни мы сами петь могем, а варить - дело нужное, а то есть тут у нас один повар... Стрекочешь ты правда, как сорока, шуму от тебя много. Как тебя звать-то?
- Онага, - ответила Лиска улыбаясь до ушей, - Онага зовут. Правда я сама прихожу все время, меня и звать-то не нужно.
- Оно и видно! - засмеялся Молодой, вручая Лиске котелок и ложку, - теперь ты тут главный кашевар!
Лиска сидела на краю плота, скрестив ножки, и смотрела вперед. Теперь она догонит цирк и все будет как раньше... Батюшку только жалко. Он ведь совсем никогда на нее не ругался!

[бабка Гульда >>>]

Представление продолжалось. Плясал медведь, кувыркался вокруг рассыпающегося стула клоун... Все было хорошо и правильно... почему же у Ниры было так тяжело на сердце?
Нет, со стороны это было совсем не заметно. Нира трясла бубном, даже пританцовывала в такт музыке. Казалось, что ее переполняет веселый азарт... а что таится на дне глаз - это уж ее дело!
Но вот она сунула бубен Момусу (тот сразу, без перерыва повел мелодию дальше) и юркнула меж фургонов.
Ну вот, так она и думала! Жонглерочка притаилась, выглядывает из-за повозки, следит за представлением...
- Не знаешь, выходить тебе или нет? - понимающе сказала Крапива. - Решать тебе. Но... знаешь, я бы вышла. Всю жизнь прятаться все равно не получится...

[Reylan >>>]

Мирабель оторвала взгляд от представления и посмотрела на Ниру.
Хотела уж было ответить, мол, подумаешь трагедия – не первый же раз кто-то из артистов не выходит, всякое случается. Хозяин рассердится? Да, вражина ему под одеяло, пусть вычтет из жалования и этим утешится.
Но с другой стороны… Мирабель вновь поглядела на Ниру. Вот человек, который никогда не сдается. И Крапива, возможно, больше не скажет ничего, но что подумает? И что будет чувствовать сама Мирабель, спасовав перед опасностью? С тех пор, как она стала сама о себе заботиться, Мирабель считала себя сильной. Хотела считать. Бывало единственное, что выручало ее в сложных жизненных обстоятельствах – это вера в собственные силы. И если она сама подорвет ее, что ей останется?
Мирабель выпрямилась, поглядела туда, где со своими друзьями веселился ее лесной знакомец, и усмехнулась.
- Знаю. Сейчас, - произнесла жонглерка и, круто развернувшись, исчезла в одном из фургонов.
После представления кто-то, возможно, будет не очень доволен, что она воспользовалась его реквизитом, но на спрос времени нет. Белила на лицо, красная краска на нос, рот и щеки, густо-черная подводка вокруг глаз – и вот уже из мутного зеркала на Мирабель смотрит самый настоящий клоун. Только этот клоун не станет спотыкаться на потеху зрителям и не выронит снарядов из ловких рук. Все проблемы – потом, а сейчас - только ее номер, который будет исполнен безукоризненно.

[Гайтахан >>>]

Ватажники смотрели представление не менее внимательно и оживленно, чем деревенские жители. Жак не прекраща дополнительно к представлению смешить соседей - не трепаться он почти не умел. Улыбался, глядя на актеров, обычно спокойный Хуан. Да и сам Гаспар был доволен представлением. А уж клоун со стулом не вызвал никаких эмоций только у Пьетро с Михалом. Тем не менее Рыцарь Переправы почти физически ощущал, что актеры напряжены. Особенно хорошо это было видно по огневику - в его номере так и сквозила скрытая настороженность, Гаспару не в первый раз приходилось такое видеть. Однако настроение у де Лавуа было благодушное, так что актерам опасаться было нечего.

[Весёлый Роджер >>>]

Плотогоны и правда умели петь, только песни их были длинные, тягучие, переливчатые, словно водные потоки. Это было красиво, но Лиска утомлялась - такое ей долго слушать нельзя! Ей то ли уснуть хочется, то ли утопиться...
- Давайте я вам лучше спою, а? - не выдержала она после очередного заунывного стона, что у плотогонов песней звался.
- Давай-давай, пигалица.
И Лиска заскакала по плоту, забила в ладоши и запела во все горло цирковую:

- Эгей, и старцы, и юнцы,
И дети, и родители --
Бросайте всё! Приехал цирк!
Теперь вы -- наши зрители!
Скорей бегите, зрители!
Такого вы не видели!

Плотогоны заухмылялись в усы - ага, проняло!
- Так ты с цирковыми что ли, Онага?
- Ага, - кивнула девчушка.
- А что делаешь-то?
- Пляшу. Плясала раньше, а потом ножка сломалась, видишь, косолаплю и шрам, - Лиска задрала штанину и показала некрасивую полоску красноватой кожи, - поэтому меня у других оставили. А сейчас я их догоняю.
- Зачем? - не понял Молодой.
- Ну как зачем, - изумилась Лиска, - свои же.
- Так ты ж не пляшешь теперь. Зачем ты им?
И тут Лиску как сковородкой по затылку шибануло. "И правда, - закрутились, заносились мысли, - зачем я им? Плясать не могу, ничего не могу, номера у меня нет... Обуза..."
Вечер медленно наполз на реку, зажглись костры, утихли разговоры, а маленькая танцовщица думала, успокоившись: "Ну ладно, нет у меня номера. Но не бросят же они меня! Не бросят, ага, с собой возьмут, кормить будут... Нельзя так. Не могу так. Вернуться что ли? Нет, и вернуться не могу. Что же делать? Или с плотогонами дальше пойти? Им мои пляски не нужны, лишь бы каша была съедобная. Нет, и так тоже нельзя. Вот что! Я своих найду, одним глазком погляжу - как они. Все ли здоровы, и как вообще живут. И номер может новый у кого, порадуюсь... Вот так. Погляжу - и сбегу. Пока не заметили. Чтоб не грустно им было."
Задумка была хорошая: меньше знают - крепче спят, и совесть никого не мучает.
Лиска вздохнула и начала устраиваться на ночлег. Звезды мерцали в вышине и плыли над малышкой. Если бы звезды были монетки - никого богаче Лиски бы не было. И она бы купила всем подарки, оставила бы около фургонов и спряталась бы за деревом. А когда циркачи найдут - о, они бы удивились, спрашивали бы друг у друга, откуда все это! А Лиска бы смотрела и хихикала тихонько.
Девчушка уснула, и ей снились звездные монетки и куча подарков, плотогоны, ведущие дерево по небу и огромный костер вместо луны.

[Bishop >>>]

Ну что? Теперь его очередь? Все, что было необходимо, они подготовили заранее - втайне от остальных, уж больно безумной казалась обоим участникам их затея. Разве что Крапива о чем-то могла догадаться. То ли подсмотрела, то ли разглядела в своих мыслях.
А всех дел - привязать Риону к колесу телеги, поставленной не без помощи мужчин так, чтобы девушка не билась головой и ногами, если колесо раскрутить. Самое опасное и важное поручили Филе, ему единственному не пришло бы в голову испугаться.
- Только ни о чем не думай, - предупредил Кунаи, поверяя, крепко ли затянуты кожаные ленты на запястьях Рионы.
Девушка кивнула в ответ.
От повязки на этот раз отказался. И без того - половина зрителей уж зажмурилась. Ждали, что любой из ножей вместо старого деревянного обода войдет в плоть человека, оборвав жизнь или искалечив.
Клинки втыкались глухим стуком, похожим на стук огромного маятника на городских часах - если бы такие часы существовали.

[Весёлый Роджер >>>]

Раннее утро плеснуло Лиске в моську стылой водой, да так, что малышка подскочила из положения лежа и высказала раннему утру все, что она о нем думает. В роли раннего утра на этот раз оказался Бородач. Он благосклонно выслушал вопли "пигалицы" и покачал головой, ухмыляясь в пышные усы.
- Онага, Онага... Девчонка ты еще совсем.
- Кто скажет, что я мальчишка - пусть первым получит камнем в лоб, - ответствовала Лиска, утирая рукавом лицо.
- Слушай, Онага, какое тут дело, - Бородач замялся, - у меня дом есть... Ладный дом, сам строил. И сын есть. Постарше тебя, хороший парень...
- Сам воспитывал, - в тон Бородатому продолжила Лиса.
- Сам, - кивнул мужчина, - Хозяйки только нету. Мать умерла, другой жены я брать не хочу. Я вот что подумал... Ты пришла бы к нам жить, а? Подрастешь - я тебя за сына замуж выдам. Живем мы в достатке, а ты смышленая, и парень мой хороший... Негде мне ему жену искать и некогда. Работаю я, все время на воде. На земле бы работал - может по-другому бы сложилось, но видать судьба, что ты на мой плот заскочила. В общем, я вот так решил. Теперь ты слово свое скажи.
Лиска от неожиданности аж рот открыла.
- Ну... Какая ж я жена, дядька, ты что?
- Ну я ж и не говорю, что прямо сейчас и венчаться. Поживешь пару лет, а там уже и возраст. Привыкнешь, парень мой тебе понравится...
- А я ему? - поинтересовалась Лиска.
- А то ж, - тепло улыбнулся Бородач, - Я тебя как дочку выращу. Знаю я нынешних девиц, все на деньги зарятся... И работать не хотят. А ты и бедность знаешь, и голодуху, и работу. Хорошая девка из тебя получится, я-то вижу. А ежели не слюбитесь, то сестренкой ему будешь. Один ведь он у меня, тоскливо одному-то, пока я дерево гоняю. Так что ты приходи, Онага. Достаток какой-никакой, ну и... В общем так.
Бородач кивнул, закончил речь и отошел.
"Ишь оно как, - задумалась Лиска, - Из одного теплого дома ушла - уже и в другой зовут. А что? Может и правда... Дядька он хороший, и сын, наверное у него... Ну, даже если не замуж - ну вдруг он мне не понравится - так поживу. Стоп! Чего это я?!"
Лиска помотала головой: "Сначала своих догнать! А потом уж сытую жизнь расписывать! И вообще - как это он за сына решает?! Сначала за сына, потом за меня решать начнет! Работницу ему подавай, что б на деньги не зарилась! Ну уж нет!"
Девчушка фыркнула и поскакала за котелком. Зачерпнув речной воды поставила котелок на рогатину над костром и огляделась в поисках крупы. На один раз осталось...
- Один раз едим сегдня, - объявила Лиска, - крупа кончилась.
- Вечером к деревне причалим, - отозвался Молодой, - всегда там ночь стоим.
- Ну ладно, - успокоилась Лиска.
День прошел быстро и к вечеру оголодавшие мужики резче отталкивались шестами от речного дна, подгоняя плоты.
- Деревню слыхать, - рявкнул Бородач, - ну-ка поднажми!
Поднажали. Плот чуть ли на дыбы на встал от сильного рывка и понесся вперед, как укушенный. Лиске стало весело, она захлопала в ладоши:
- Давно бы так!
- Опасно, - пояснил Молодой, - ежели порог - прощайся с плотом. Но тут вода хорошая, мы уж знаем.
Плоты уткнулись в берег и плотогоны покачиваясь сошли на песок.
- Не встречает никто, - удивился Рябой.
- Оборзели, - нахмурился Бородач, - а ну пошли.
И они пошли, оставив у плотов охрану с дубьем.
Борзость деревенских объяснялась просто - все убежали смотреть цирк.
- Не твои ли то, Онага, - усмехался Молодой.
- Может и они, - тихо бормотала Лиска, а сердечко трепыхалось, как пичуга в кулаке. Прячась за широкой спиной Бородача Лиска нырнула в толпу и выглянула из-под локтя мужчины как раз в тот момент, когда какой-то юноша бросал ножи в крутящуюся на колесе девушку.
"Не они, - выдохнула Лиска, - мои так не делали."
И стало грустно. Когда думала, что свои - было страшно, а теперь... Словно душа Лискина упала на траву и заплакала, завыла от одиночества, а пустая Лиска тихо стояла и молчала, и глядела, как крутится колесо.
"Не они."
Метатель ножей повернулся к публике.
Кунаи.
"Они!"

[Мелетун >>>]

Катрина управилась с лошадью, которую надо было тщательно осмотреть и привести в порядок после выступления, стреножила кобылу и отпустила постись рядом с лагерем циркачей.
Она слышала музыку, она слышала возгласы толпы. Она слышала все то, что слышала уже много лет. Но она так больше не могла. Ей хотелось большего. Ей хотелось дома, семьи и детей. Нормального дома, а не передвижного циркового или табора.
Женщина отправилаьс к берегу реки, где и опустилась на траву. Положив голову на колени, миаханка остановила свой взгляд на реке и ушла в свои мысли, свои мечты, которые казались ей столь несбыточными.

[бабка Гульда >>>]

При виде Мирабель, размалеванной под клоуна, Нира изумленно и восхищенно покачала головой. Ах, выдумщица! Надо же, выкрутилась!
Стоя на подножке фургона, Крапива вскинула над головой бубен, чтобы во все горло объявить новый номер, но заметила, что от реки к фургонам движется группа высоких, крепких мужчин. Новые зрители, это хорошо...
И тут Нира увидела, как из-за спины одного из приближающихся верзил вынырнула маленькая фигурка, бросилась вперед, юркнула в толпу...
У женщины перехватило дыхание.
Все это время она не так уж часто вспоминала про Алиску. Девочка пристроена в хорошую семью, чего же еще? Но сейчас Нире казалось, что она не переставала тосковать по девочке. Словно к ней вернулась пропавшая дочь...
Не может быть...
Еще как может! Вон знакомая мордашка выглянула из-под локтя какого-то мужика...
Нира тряхнула бубном и ликующе заорала:
- Добро пожаловать!!!

[Hideki >>>]

- Интересно, это она кого так приветствует? - пробормотал Эрик и проследил взглядом в ту сторону, в которую кричала Нира. – Ого! Так это же…А чего это она тут делает? Соскучилась по своему Кунаи?
Эрик присмотрелся к Алиске. Как-то странно она смотрела. Не узнает что-ли? А, узнала! Мордашка так и просветлела.
Надо поделиться хорошей новостью с остальными. С кого начать? Эрик почесал голову и еще раз посмотрел на Ниру , а потом на Алиску. Может они и сами разбируться. Девчонка наверняка сможет оторваться от своих взрослых приятелей, с которыми пришла и заглянет к ним в гости на чашку чая. Да, надо набрать свежей воды.
Эрик ужом протиснулся сквозь толпу и направился к мужскому фургону. Теперь, когда у него было ведро, оставалось только спуститься к реке и набрать воды.
- А чего это ты тут? – спросил Эрик миаханку, на которую наткнулся совершенно случайно.

[Мелетун >>>]

Совместно с Хидеки

- Грущу слегка. А берег реки - лучшее для этого место, - ответила миаханка, выходя из оцепенения.
- Грустишь? А есть тому повод? - Эрик присел рядом с миаханкой.
- Тебе никогда не хотелось нечто большего нежели жизнь в цирке? - ответила вопрос на вопрос Катрина.
- Хотелось, но это было до того как я попал в труппу Момуса. Сейчас меня устраивает то, что я имею. Бродячая жизнь, полная свобода, прекрасные люди.
- Не спорю. Все это хорошо. но я вижу, что моя жизнь утекает так же, как и вода в этой реке. А когда смотришь на молодых, так становиться еще хуже. Я тоже хочу семью. Хочу, чтобы вокруг меня носились маленькие дети, а рядом был человек, на которого я могла положиться. И с каждым днем, неделей, месяцем желание становится все острее.
- А мы разве тебе не семья? Если внимательно посмотреть, то те же самые симптомы есть и у нас. Ты можешь положиться на любого в труппе. И кстати о детях. Алиска вернулась.
- Семья, конечно... Но я хочу другого... Настоящую семью... Мужа, своих детей... Вернулась и хорошо... Не жилось ей значит спокойно. Не ее это, - тихо говорила миаханка. Эрик ее не понимал, и это ее печалило еще больше.
- Ты хочешь провести остаток своих дней в тишине и спокойствии? Хочешь прозябать на ферме своего мужа или сидеть в его лавке и торговать? Не думаю, что это тот выбор, который ты хочешь сделать.
-Свобода это хорошо. И самый прекрасный вариант был бы, если эти две вещи можно было совместить... Но... - и женщина замолчала.
- Совместить? - удивился акробат. - Я такого еще за свою жизнь ни разу не видел.
- А наши молодожены? Этого ты не видел, хочешь сказать?
- Ключевое слово - "молодожены"! - посмотрим как все это обернется лет так через десять-пятнадцать. Да и что взять с них. Они еще настолько молоды, что и не ведают всех перипетий, которые встретятся на их жизненном пути.
- Я решила уйти из цирка, - так же тихо проговорила Катрина.
- Я так и подумал, - также тихо произнес Эрик. Он никогда не отличался способностью к уговорам и убеждать у него получалось намного хуже, чем изгибать свое тело под немысленными углами. - А Момус уже знает?
- Никто пока не знает... Конечно, может что-то и произойдет, что изменит мое мнение... Но это выступление было последним... Мне надо найти, куда пойти... Я ведь поди и ничего не умею практически, кроме как лошадью править... - и тут Катрина сорвалась. Из ее глаз потекли слезы...
- Ну вот, потекла, - Эрик обнял миаханку. - У меня есть одна идея. И думаю, что она тебе придется по душе. Только не плачь, иначе я расплачусь вместе с тобой, а это зрелище не для слабонервных.
- Да уж... - только и смогла выдавить она.
- Да, - Эрик немного приободрился. - Тебе не зачем нас бросать вот так...впопыхах. Как опытный мужчина, - тон Эрика стал похожий на менторский, - я даю тебе этот совет, моя дорогая Катрина. Вот.
Эрик поудобней уселся и продолжил:
- Раз ты хочешь нас покинуть и это дело уже решенное, но ты боишься, что не справишься с реалиями жизни за пределами цирка. Ага. То вот что я тебе хочу посоветовать. Оставайся пока с нами и набирайся помаленьку опыта у других женщин в труппе. И второе: мы так много проезжаем различных городов и деревень, что у тебя будет прекрасная возможность найти именно то место, где твои способности окажутся намного нужнее. Как тебе мой план?
- Он конечно хорош. Но было бы замечательно... Если бы кто-то обратил на мне внимание в цирке... И тогда можно было бы остаться... Иначе кто же будет ухаживать за лошадьми и выступать? - Катрину понесло. Многие эмоции, которые долгое время были внутри, сейчас вырвались наружу.
- Не ужели тебе не хватает того внимания, что Момус уделяет каждому члену труппы? Мне вот этого его внимания, даже через чур много... - тут он осекся, ведь Катрина говорила совсем не о том. - А я? Я постоянно уделяю внимание всем девушкам в нашей большой семье. Да, и лошади конечно. Где мы найдем такого человека, который относился к лошадям с такой же любовью, как ты.
- Эх, не можешь ты меня понять до конца, Эрик... Внимание всем, это конечно хорошо, но когда оно направлено только на тебя, - и Катрина прикрыла глаза, все еще мокрые от слез.
- А ты что...влюбилась в кого? Или это просто желание сердца?
- Желание сердца...
- Значит еще не время, - Эрик вздохнул. - Судьба это такая понимаешь ли штука, что никогда не знаешь, что от нее ожидать. Сегодня ты король, а завтра нищий. Сегодня ты один, а завтра будешь петь и плясать от переполняющих тебя эмоций
- Эрик, ты знаешь сколько мне лет? Скоро будет поздно...
- Нет, не знаю. Мы тут у Момуса, вообще много чего друг про друга не знаем. А для этого дела время не помеха.
- Скоро моя красота начнет увидать, а там и до старости недалеко, так что времени нет... - вздохнула Катрина.
- Да, точно времени! - вспомнил он. - Я же хотел воды набрать. Давай, вставай. Не время раскисать в такой прекрасный день.
- Я тут еще посижу, - откликнулась Катрина. если у нее и стало легче на душе, то совсем чуть-чуть.
- Хорошо, но мой тебе совет: обдумай все хорошенько, - Эрик встал, взял ведро и спустился к воде. На обратной дороге он радостно улыбнулся Катрине и последовал обратно к фургонам.

[higf >>>]

Приближалась ночь, номер шел за номером. Алессио сидел, почти не глядя на представление, по лицу его бродила мечтательная улыбка. На этот раз он, любивший цирк, ждал, когда же представление закончится. Впрочем, иногда муриец нервно, нетерпеливо покусывал губы, как человек, который предвкушает что-то и в то же время опасается.
В очередной раз выглянув в щель, он не сумел сдержать изумление, завидев знакомое лицо. Протер глаза раз, другой... Не может быть!
Уже переодевшийся Лемен, вышел из фургона. Люди видят в циркаче одежду и роль - не человека. Никто не поймет, что он и есть маг и предсказатель...
- Неужели вернулась?..
Он радостно улыбнулся девочке, направился в ее сторону, пробираясь среди зрителей.

[Reylan >>>]

Отработав свой номер, Мирабель скрылась за фургонами. Она сделала то, что должна была, и теперь никто не заставит ее выходить на люди, общаться с местными жителями. Ничего, один вечер можно и в фургоне посидеть. Скучновато, зато спокойно. А завтра, даст Деус, цирк покинет это гостеприимное место в поисках новой работы. Или, что более вероятно, неприятностей. Во всяком случае, Мирабель сейчас все представлялось именно в таком свете.
Циркачка медленно прошла между фургонами и оказалась у большой бочки воды, что была припасена для готовки и прочих хозяйственных нужд. Опершись руками о потемневшие от времени края деревянной емкости, она хмуро кивнула своему отражению, после чего зачерпнула мутной воды ковшом, стоявшим тут же, уселась на землю и принялась неторопливо смывать с лица краску.

[Гайтахан >>>]

Номер жонглерки прошел, как и все. Жак отпустил очередную шуточку, Гаспар, благодушно улыбаясь, ждал следующего. И только один человек среди зрителей повел себя весьма странно.
Хуан Змей весь номер пристально следил за девушкой. Его лицо стало серьезным и спокойным - таким оно бывало всегда, когда полукровка выслеживал добычу. Что-то показалось ему знакомым в движениях девушки, что-то насторожило. Поэтому, когда номер закончился, уан тихонько поднялся с места.
- Ты куда, друг? - Спросил Гаспар. - Еще не конец.
Хуан помедлил с ответом. Он не хотел делиться подозрениями просто так, предпочитая все сначала проверить. Не хватало еще ошибиться и опозориться перед всей честной компанией, а уж особо перед Жаком с его острым языком. И тут положение Змея спас тот самый Жак.
- Я ведь предупреждал, что пить меньше надо. - Фыркнул он в сторону следопыта. - Смотри только снасти ихние цирковые по ошибке не обмочи, а то номера с душком получаться будут.
Гаспар рассмеялся, и Хуану уже ничего объяснять не понадобилось.
- Уж постараюсь. - Тихо засмеялся он и покинул зрительские ряды.
Отойдя к ближайшим кустам, Змей тихонько скользнул сквозь них к фургонам, убедившись, что никто за ним не наблюдает. Он тихо крался по цирковому лагерю, ища жонглерку. И через пару минут его поиск увенчался успехом.
- Ага. - Шепнул себе под нос полукровка, наблюдая за умывающейся девушкой из куста. - Значит, вот она, милая девчушка из Коряжинки. Надо рассказать капитану.
Такой же бесшумной тенью он скользнул обратно.

[бабка Гульда >>>]

Передав бубен Момусу, Нира за руку вытащила из толпы зевак свалившуюся труппе на голову Алиску и уволокла за фургон.
Там она засыпала девочку ворохом вопросов, не замечая от волнения, что сама же не дает ей ответить.
Наконец успокоилась, выслушала девчушку, разобралась, каким ветром ее сюда занесло.
Чуть подумала - и рассудила:
- Ну и правильно. Ты цирковая. Дикая гусыня на птичьем дворе не уживется. Где были наши головы, когда мы тебя оставили? Ну и что, что трактирщик с женой - хорошие люди... зато мы тебя больше любим! А насчет номера не переживай. Не одни акробаты у нас в труппе. Придумаем тебе такой номер, что и хромая ножка помехой не будет!