Дорогами бродячего цирка, или История за историей

[Bishop >>>]

Он возник рядом - по своему обыкновению бесшумно, одна тень из многих. Где-то в круге огня еще шумели люди, представление не должно прекращаться. Этот странный девиз Кунаи не понимал, но ему понравились слова. Mei wa shinakereba narimasen... Достойное стремление.
Смотреть на Онагу было приятно - как будто ничего не произошло после ее исчезновения, только больше не скачет на месте, как заяц. И отъелась немного. Теперь стало видно, что она все-таки - будущая женщина, а не тростинка, которую легко согнуть в кольцо, но невозможно переломить.
А еще - почему-то он страшился встречи с ней. Как будто в чем-то провинился, но не мог вспомнить - в чем. И прежде, чем его заметили бы, Кунаи сделал шаг назад...
...и остановился.

[Весёлый Роджер >>>]

/при участии бабки Гульды/

- Да нет, Нира, ну куда я в цирк с такой лапой, - уговаривала Лиска Крапиву, - я же совсем ничего больше не умею, кроме как пляски плясать. А пока буду другим трюкам учиться - вы меня кормить будете? Нечестно это, нельзя так, я же знаю, как нам тяжело нам каждая монетка достается...
За какую-то пару месяцев Лиска успела подрасти. Даже не так. Повзрослеть. Виной ли тому перенесенная боль или глоток другой, нецирковой, небродячей жизни, а что-то в Лиске изменилось. И даже взгляд, быстрый, как у птицы, стал отчего-то серьезнее и глубже, хотя откуда бы взяться мудрости у двенадцатилетней девчушки.
- Больше всего на свете я хочу, чтобы все было как раньше - я бы плясала, я бы так старалась, помогала бы вытаскивать фургон, когда тот в грязи увязнет, и под дождем мокла, и...
Алиска беспомощно развела руками:
- Я не знаю, как сказать, Нира, но у меня такое чувство, что я всегда здесь буду, а вернуться даже через сто лет не смогу. Как это называется, Нира, по-взрослому?
- По-взрослому это называется дуростью, - серьезно ответила Крапива. - Или в цирке другой работы нет, как плясать? Я вот тоже плясать сроду не умела, так не вешаюсь. Учись у Мирабель жонглировать. Или зверушек разных дрессируй. Или фокусы показывать попробуй.
Лиска почесала макушку, оглядела Ниру и произнесла со всей серьезностью:
- Дело это непростое...
Чуткая, как птица, она спиной услышала чей-то взгляд, обернулась, нахмурившись, мол, кого тут еще принесло.
За спиной, в нескольких шагах от беседующих, стоял Кунаи. По нему никогда не понять, что он там сам себе в голове своей неместной думает, вот и сейчас Лиска смотрела на него, пыталась прочитать в темных глазах - рад ли он ей, Онаге, или не рад?
Вид у него был будто испуганный, и до того комично это смотрелось, что Лиске стало весело. Она сжала губы, чтобы не расхохотаться, ну как обидится, спрячется куда-нибудь...
Лиска всплеснула руками, в два прыжка - почти таких, как раньше! - оказалась возле Кунаи и повисла у него на шее.
"Ну вот, теперь можно смеяться", - подумала Лиска. И заплакала.

Сообщение отредактировал Весёлый Роджер - 18-01-2008, 21:50

[Bishop >>>]

Лиску гладили по голове, произносили на ухо слова на языке, которого она не понимала, который всегда казался ей смешным. Мир вокруг со своими заботами подождет, сейчас они ему не принадлежали.
- Надоело прятаться? - спросил Кунаи, когда стало что-то слышно сквозь отчаянные Лискины рыдания.
- Угу, - кивнула девчушка, - да и вообще я плохо прячусь, Нира вот меня сразу увидела. А же хотела только на вас поглядеть и убежать сразу.
Лиска шмыгнула носом и глубоко вздохнула, чтобы не плакать больше.
- Вы, здешние, - странные люди. Зачем мы все время хотите убежать от того, что вам дорого? Не понимаю.
- Кто бы говорил, - заворчала Лиска, - ты сам тоскуешь по своим Островам, разве нет?
- Это другое дело... – Кунаи рассмеялся, отодвинулся: не укусила бы. – Ты права. Но я там родился, там мой дом. А твой – здесь.
- Не делай вид, что ты самый умный! - Лиска спустилась с Кунаи на землю и встала руки в боки, - Не делай вид... Ой, я видела твой номер!
Она уже и забыла, что собиралась ругаться. Глазенки заблестели, циркачка захлопала в ладоши:
- Я видела твой номер, ох, как здорово!
- Понравилось? – он не удержался от довольной улыбки.
Трудно было не улыбаться – из-за Лиски, и еще из-за того, что ему самому понравилось, как все получилось. Мгновение триумфа длилось недолго, смущение взяло верх.

(с Роджер)

[Весёлый Роджер >>>]

- Просто здорово! - Лиска была так искренна, как бывают только дети, - И страшно! Почтеннейшая публика перепугалась - жуть, я все видела, у них коленки тряслись!
Лиска рассмеялась, вспоминая, затем притихла:
- А ты еще будешь учить меня быть шиноби?
Она прищурилась и глядела теперь с подозрением.
Шиноби-хромоножка? А впрочем - почему же нет? Хромоты почти не заметно, остальное восстановится.
- Я не беру назад обещаний, - кивнул он.
- Это хорошо, - Лиска успокоилась и запрыгала на здоровой ножке, - я хочу быть как ты!
Она на миг перестала скакать, подумала и замахала руками:
- Ой, нет-нет! Не совсем как ты!! Немного как ты, а остальное как я! И еще как та, - Лиска смущенно застыла на месте, - как та женщина, про которую ты рассказывал сказку. Помнишь? А ты мне еще сказку расскажешь? И когда ты уже научишь меня говорить по-своему?!
Лиска затараторила, засыпала Кунаи вопросами, совсем как раньше.
- Как же я научу тебя говорить, если ты не даешь мне вымолвить слова? - они сели возле фургона, островитянин стеснительно оглянулся на Ниру. - Ну хорошо. Скажи: atakushi no jinmei wa Liska desu.* Сумеешь?
- А про сказку не сказал ничего, - насупилась Лиска так, словно Кунаи забыл самое главное, но затем облизала губы и старательно протянула, - А-та-ку-ши но жин-мей ва Лиска... ой, это же я! Лиска десу!
Она вздохнула и скривилась:
- Что-то не похоже. У тебя получается, как будто ручей журчит и щебечет птица, которая в том ручье отражается, а у меня - как будто лягушка квакает, когда на нее утром босой ногой наступишь...
- Сказки тебе тоже будут. Но сначала попробуй еще раз. Atakushi wa Liska desu.

---------
* atakushi no jinmei wa Liska desu - моё имя - Лиска.


(c Bishop)

[Мелетун >>>]

Катрина ушла с берега практически сразу после того, как оттуда ушел Эрик. Она лишь умылась речной воды, да так, чтобы циркачи не видели следов слез.
Гордой быстрой походкой Катрина добралась до лагеря циркачей, где сразу увидела маленькое столпотворение. Зорка миаханка разглядела, что причиной его служила маленькая Лиска. Девчушку очень любили в цирке, и было неудивительно, что ее неожиданное появление вызвало такой ажиотаж.
Катрина не стала подходить к циркачам, а отправилась в женский фургон.
Она составила для себя некий план, по которому начнет действовать. Прежде всего ей надо было поговорить с Нирой. Но для этого нужно было еще выгодать удобный случай. Пока его не было.

Сообщение отредактировал Мелетун - 21-01-2008, 20:05

[бабка Гульда >>>]

Нира облегченно вздохнула. Ну, теперь девчонка никуда не денется. Тоже придумала, дуреха: из толпы на цирк поглядеть - и убежать!..
Чтобы не мешать встрече старых друзей, Нира прошла меж фургонов и принялась разглядывать публику. За спиной голос Лиски старательно выводил слова на незнакомом языке. Крапива улыбнулась: ее тонкий музыкальный слух уловил небольшую разницу в произношении Кунаи и девочки.
Быстрый взгляд на разбойников. О чем тот тип шепчется с атаманом? А теперь оба глядят в сторону фургонов... ой, не нравится это Нире...
Ладно, незачем зря душу баламутить, пока беды нет! Работать надо! Момус там один старается, в бубен бьет... надо помочь.
Где она флейту-то оставила? Ах да, в женском фургоне!

[Мелетун >>>]

(Совместно с бабкой Гульдой)

Катрина только успела усесться в вагоне, облокотившись на одну из стенок, как в фургон зашла Нира и начала что-то искать.
- Нира, чего ищешь?
- Да флейту куда-то засунула... а, вот она! - Крапива вытащила инструмент из-под подушки. - Нет, ты скажи, о чем - О том, что эта вещь тебе очень дорога, и ты хочешь держать ее поближе к себе, - предположила миаханка.
- нира, есть время поговорить, или у тебя дел много еще?
Во время представления у музыканта дел всегда много, но было в голосе миаханки что-то, что заставило Ниру остановиться у выхода. Она вернулась, села рядом с Катриной на соломенный матрас.
- Я слушаю тебя.
- Нира, как думаешь, сколько у меня шансов выжить вне цирка? И найти там семью?
- Выжить? - расхохоталась Нира. - первый раз слышу, чтоб миаханка где-то пропала! Вы ж такой народ, что любого в омут швырни - он вынырнет с рыбкой в зубах!
- Скорее меня волнует второе. Выжить это да. Смогу. Но найти семью. Просто не могу я уже. Хочу мужа и деток. Совсем бы было хорошо, чтобы при этом не надо было покидать цирк. Но похоже на такой расклад нечего надеяться.
Нира опешила. Как-то не ожидала она от огненной миаханки подобного признания. Не сразу заговорила в ответ:
- Вообще-то бродячая труппа - не лучшее место для семейной жизни. Но если бы ты оставалась в своем таборе - разве бы ты жила иначе?
- Там иначе. Там свои законы, с которыми я смириться не могла. Не могла пойти против себя. А Момус приютил меня и дал возможность заниматься любимым делом. Но с возрастом захотелось и чего-то еще кроме цирка. Эх... Видимо, придется уйти из цирка... - вздохнула Катрина. Глаза были грустные и печальные. Все-таки жила она среди бродячих артистов очень долго. И эта жизнь была ей знакома и все-таки любима.
- Чего-то еще? - Глаза Крапивы посуровели. - И на что ты рассчитываешь? Где ты думаешь найти мужа? Крестьянин думает о своем хозяйстве, и ни табоорную миаханку. ни цирковую актрису замуж не возьмет, будь они обе хоть сказочной красы, потому что не верит, что такая будет вставать с рассветом и крутиться весь день по хозяйству, считая каждое скормленное курам зернышко, подбирая каждое перышко - оно же для перины может пригодиться!.. В городе ремесленника найдешь? Тому тоже хозяйка нужна, да и соседи засмеют: цирковую за себя взял! Дворяне? Это сколько угодно! Ты красавица, сможешь любому голову вскружить... но чтоб он на тебе женился - ой, не верю! "Граф и миаханка" - это только в балладах хорошо звучит!
- Я понимаю, что будет нелегко... Но работать мы приученные... Пусть и невсе умею, да научусь быстро... Авось кто и возьмет к себе, - ответила Катрина Нире, все больше впадая в тоску.
- И что же - выйдешь на сельскую площадь и закричишь: "Люди добрые, примите кто-нибудь к себе?"
- Служанка, уборщица, прачка... Да что угодно... За любую работу возьмусь... Только двух вещей не буду делать: воровать и продавать себя. Уж лучше тогда повешусь где-нибудь в леске, - горячо и практически истерично ответила миаханка.
Нира нахмурилась. Это было уже серьезно!
Она подсела ближе к Катрине, обняла ее за плечи.
- Ты успокойся. Приляг, попробуй уснуть. А как доберемся до ближайшего города - поглядим, что для тебя можно придумать...
- Надо с Момусом еще поговорить, предупредить его... Может, он чего толковое предложит? - предположила миаханка.
- После представления и поговорим, а сейчас отдохни...
Уложив девушку на соломенный матрас и набросив на нее лоскутное одеяло, вышла из фургона.

[Гайтахан >>>]

После окончания представления ватажка Гаспара засобиралась из селения. Сам де Лавуа уже готовился вскочить на коня и скомандовать сбор, как вдруг рядом оказался тихий как всегда Хуан.
- Капитан, тут дело одно. - Прошептал он. - Девку ту лесную помните? Тутошняя она.
- Чего? - Удивился Рыцарь Переправы. - Где ты ее углядел?
- За фургонами умывалась. Это она жонглировала по уши в гриме.
- Ага... - Гаспар хмыкнул. - Думала, значит, что провела. А вот посмотрим. Пойдем со мной, Хуан. Потолкуем с этой девочкой.
Поручив своего коня одному из ватажников, де Лавуа с Хуаном направились к фургонам, выискивая жонглерку.

[Иннельда Ишер >>>]

Легкие шаги, совсем легкие, как ей казалось. Темные глаза, темные от в мгновение набежавших слез - так было. И вот уже берег пруда, черного, как его глаза, когда он смотрит - нет, уже не на нее, а на девчонку, которая висит сейчас с радостным визгом у него на шее. Тот самый берег, где они были только вдвоем - совсем недавно.
Отчего сейчас так хочется войти в черную воду и поплыть, как тогда? Только никто уже не коснется, не согреет своим теплом...
Риона молча сидела на коряге, обняв колени. Ей было так холодно, как никогда раньше.

[бабка Гульда >>>]

Эх, надо было Нире Крапиве присмотреть за разбойниками, надо! И заметила бы она, углядела бы своими зоркими глазами, что атаман идет к фургонам! И что юная жонглерочка Мирабель уже смывает с себя клоунскую раскраску!..
Увы, внезапное возвращение Лиски-Алиски лишило женщину бдительности. Слишком уж она обрадовалась... А потом разговор с миаханкой окончательно сбил Ниру с толку.
Подхватив ревущую, замурзанную Лиску за плечи, Нира строго сказала Кунаи:
- Все разговоры потом! А сейчас ребенка надо умыть и накормить!
И потащила девчушку в "Женский фургон"...

[Bishop >>>]

Вечер выдался суматошным - ночь должна была стать мирной. Хотя бы по контрасту. Кунаи не хотелось расставаться с только что обретенной вновь Онагой, но он не был жадным. И девчонке, конечно же, стоит поесть и как следует отдохнуть. Кого-то не хватало в привычной цирковой суете. Вроде бы - все на месте и все-таки пусто.
Риона.
Спросить у одного - как будто невзначай, просто так, между делом. У другого. Безразлично кивнуть, а потом привычно воспользоваться темнотой и уйти. Ночь отгораживала, словно высокая непроницаемая стена, от веселого оживления у фургонов. Кунаи любил ночь за то, что в ее время не приходится врать.
Далеко девушка не уйдет, ей некуда идти, а тропинка ведет к пруду.
- Риона?
Поникшая фигурка на берегу даже не шевельнулась. Каскад темных волос занавешивал лицо, но поза не оставляла сомнений - девушка молча плакала.
Островитянин присел рядом.
- Риона, что произошло?
Ни звука.
- Тебя кто-то обидел?
Медленный поворот головы. Короткий взгляд огромных темных глаз. Тихое и будто бы сказанное через силу "нннет...".
- Тогда - зачем плакать?
Кунаи посмотрел на озеро: неподвижная вода черным зеркалом отражала луну и завиток серебристого облака. Неужели эти чужеземные женщины так же легки в проявлении чувств, как и у него дома, где не видят зазорного проливать слезы над мимолетной красотой? Может быть - в этом дело?
- Она вернулась, да? - прошелестело рядом.
- Онага? Не знаю.
- Я видела. Зачем ты пришел, не остался с ней?
- Она снова здесь, да, но не знаю - вернется ли. Каждому нужен дом, - Кунаи помолчал и добавил: - ее сейчас кормят. Ты плачешь из-за нее?
Облако возле луны напоминало перо цапли.

(с Иннельдой)

Сообщение отредактировал Bishop - 19-03-2008, 14:12

[Иннельда Ишер >>>]

(c Bishop`ом)

- Не из-за нее. Из-за тебя.
Ошарашенная собственной смелостью, Риона снова спрятала лицо в ладонях.
- Из-за меня? Не понимаю, - Кунаи нахмурился.
О женщины, они даже ночь заставят говорить иносказаниями!
- Онага - мой друг, которого я не думал увидеть когда-либо вновь. Почему ты расстраиваешься, если надо радоваться?
- Потому, что я теперь не нужна...
Девушка горестно посмотрела на островитянина.
- Кто сказал тебе подобную глупость?
Риона задумалась. Фраза, которую она заготовила на этот случай, уже казалась не такой убедительной, как раньше, и смахивала на цитату из пафосного романа, но она все же решилась ее произнести.
- В сердце мужчины не может быть места двум женщинам. Разве это не так?
Втайне она надеялась, что Кунаи обнимет ее и сердито посоветует не быть такой глупой. Но рассчитывать на подобное проявление чувств со стороны сдержанного метателя было трудно.
- Onaga wa otome da! - рассмеялся островитянин. Онага - только девочка! Женщиной - только станет.
Рио рассердилась. Расправила плечи, глаза засверкали.
- Да, станет. Но до тех пор, как она не исчезла, ты даже не замечал меня... - Тут ее голос вдруг дрогнул и стал совсем жалостным. - Я только нашла тебя, Кунаи. Не оставляй меня одну, я прошу тебя.
Знал бы он, как тяжело дались ей эти слова. Воспитанная аристократка никогда бы не позволила себе такого, но душу Рионы ар-Леды уже отравил сладкий яд свободы, которую дарила цирковая жизнь.
- Вы - очень необычные люди, - произнес островитянин. - Порой мне кажется, что предки говорили правду, и вы вовсе не люди.
Он достал из-за пазухи вытертый, когда-то красный мешочек-омамори.
- Держи.
Девушка неуверенно протянула руку и взяла мешочек.
- Что это?
- Амулет. Для защиты.
Глаза Рионы слегка затуманились, она вновь с головой нырнула в свои воспоминания.
- Ты думаешь, твои боги смогут защитить меня - если свои не уберегли от беды?
Во взгляде Кунаи промелькнуло недоумение.
- Богов не бывает мало.
Он поднялся.
- Ты уходишь? - голос девушки звучал немного глухо.
- Нас хватятся в лагере.
- Думаешь? Кажется, они там все очень заняты прибытием Алиски...
- Разве нам не следует радоваться вместе с ними? Хотим мы того или нет, они - наша семья.
Риона согласно кивнула и поднялась на ноги. По дороге к костру она несмело дотронулась до руки Кунаи и сказала:
- Спасибо тебе. За все.
Островитянин неуверенно улыбнулся.
Она продолжила:
- Я только хотела попросить тебя - расскажи мне о себе. Мы ведь ничего о тебе не знаем. Иногда мне кажется, что я знаю тебя лучше, чем кто-то иной, но в твоих глазах никогда не могу прочесть ответы на свои вопросы. Ты близкий - но и далекий. Очень далекий. - Девушка переплела свои пальцы с его, сделав нечаянное рукопожатие крепким и уверенным.
- Но - не сейчас, - сказал Кунаи.
В другой обстановке Рио рискнула бы поспорить, но метатель ножей был не тем человеком, которому хотелось перечить, поэтому она послушно кивнула и легонько потерлась щекой о его плечо:
- Хорошо.

[Reylan >>>]

& Гайтахан (он же Ex Evil_Shooter)

Закончив отмывать грим, Мирабель сунулась было в женский фургон, но, услышав негромкую беседу Катрины и Ниры, поняла, что это разговор на двоих, да и решила не мешать. Между фургонов было темно, свет от факелов, установленных вокруг импровизированной сцены, сюда не пробивался. Вернувшись на прежнее место, жонглерка уселась на землю, прислонившись спиной к бочке, ожидая окончания представления.
Именно там ее и нашли Гаспар и Хуан.
- Ну, здравствуй, милая девушка из Коряжинки. - Усмехнулся де Лавуа, выходя из тени.
- И вам не хворать, - пробормотала Мирабель, нашаривая в темноте ручку ковша, которым чуть ранее черпала воду из бочки.
- Хорошо ты сегодня выступала. Аж залюбовался. Вот только врать-то зачем было? Боялась, что съем? - Он засмеялся.
- А кто же вас знает, всякие чудеса в лесах нынче творятся, - нашарив, наконец, ковш, Мирабель осторожно поднялась, пряча посудину в складках юбки, и быстро отступила за бочку.
- Девочка, не дури. - Раздался из тени спокойный голос Хуана. - Положи черпак, убьешься ненароком.
- Хуан, не пугай. - Поморщился де Лавуа. - Не бойся, девочка, я на тебя не сержусь. До представления да, сердился, да уж больно хорошо ты жонглировала.
- Не хорошо, когда на земле валяется, споткнется кто, - ответила Мирабель заговорившей тени, прижимая к себе ковш, точно самое дорогое сокровище, и вновь обратилась к де Лавуа, - За то, что мастерство мое оценили, благодарствую. Что ж остальное смотреть не остались?
- Так закончилось уже. - Пожал плечами Рыцарь Переправы. - Да и на что там смотреть-то после тебя?
Что закончилось - это хорошо, только что ж тогда артисты сюда не идут, реквизит не собирают, подумала Мирабель, бросив быстрый взгляд между фургонов, на освещенное пространство.
- Закончилось? Вот как? Тогда мне пора, прощения просим. Со сборами помочь надо, не то от хозяина влетит, - натянуто улыбнулась жонглерка, отступая дальше.
- Да не бойся ты так. - Засмеялся Гаспар. - Я не кусаюсь. Просто глянулась ты мне, девочка. А хозяин... подождет он.
- А приятелю вашему, что из тени на меня точно волк зыркает, тоже глянулась? - фыркнула девушка.
- А приятель мой - он меня хранит. Привык уже. Не бойся его, он не тронет. А что взгляд недоверчивый - так он на многих так глядит.
- От кого тут хранить-то? Циркачи – народ мирный. Первыми в драку не лезут… Конечно, если кто покусится, в обиду себя не дадут, - заверила Мирабель, мысленно выругавшись на упомянутых циркачей, которых невесть где Вражина носит – ну хоть бы один сюда заглянул.
- Привычка - вторая натура. - Хмыкнул де Лавуа. - Да что мы все о Хуане? Как тебя зовут-то? По-настоящему, без обмана.
- Мирабель мое имя, господин. Как есть без обмана, да только что вам с того, дороги у нас с вами все одно разные, - ответила циркачка.
Чем дольше продлится беседа, тем больше шансов, что кто-нибудь все же появится, да и избавит ее от этого кавалера.
- А почему разные? Поехали со мной! Будешь мадам де Лавуа. Настоящей дворянкой. А?
- Шутить вы изволите, где ж это видано, чтоб бродячие циркачки дворянками становились! - улыбнулась жонглерка. «А вот дворянки циркачками – случается», подумала она, вспомнив Риону.
- А какая разница, видано или нет? Кто посмеет нам слово против сказать? Закона против этого нет, а молва пойдет - управу найдем!
- Деус с вами, господин. Не шутите так. И расстанемся с миром, - ответила Мирабель, голос ее сделался серьезным.
- Я не шучу, Мирабель. - Так же серьезно ответил Гаспар. - Я серьезно предлагаю.
Конечно, на вид Гаспар казался бандит бандитом, да и лесная встреча это, несомненно, подтверждала, но Мирабель вдруг начало казаться, что, быть может, с ним удастся договориться. Впрочем, что бы там ни казалось, ковша из руки она так и не выпустила.
- Благодарю, коли так, - произнесла она после некоторого колебания, - да только ехать я с вами никак не могу.
- Почему же, Мирабель?
- В цирке мое место. Здесь мой дом, и работа мне по сердцу.
Гаспар глубоко задумался. Простенько обмануть девчонку не вышло, умна оказалась. А философствовать де Лавуа сроду не умел, да и не любил.
- Ладно, раз уж так, оставайся циркачкой. До времени... - Бросил он поскучневшим голосом. - Пошли, Хуан, нас тут не любят.
Мирабель вздохнула и покосилась на ковш в своей руке, все еще до конца не веря в то, что сие нехитрое орудие не пришлось применять.
Рыцарь Переправы же развернулся и, сопровождаемый Хуаном, направился к своим ватажникам.

[бабка Гульда >>>]

Когда взволнованная, побледневшая Мирабель вошла в женский фургон, Нира Крапива хотела было сунуться к ней с вопросами, но передумала: глазки не заплаканы, а стало быть - расскажет, что хочет и когда захочет...
Луна была уже высоко в небе, когда бродячий цирк наконец успокоился. Спали люди, спали звери, спали усталые лошади, спали фургоны, которым предстоял завтра долгий путь...
Только одна тень соскользнула с подножки и побрела к реке.
Что ж не спится миаханочке Катрине?

[Мелетун >>>]

Миаханка долго пыталась уснуть, усталость свое не брала, и Катрина не смогла уснуть даже тогда, когда весь цирк погрузился в сладкий после рабочего дня сон.
Она встала, тихо и аккуратно выбралась из фургона, чтобы не разбудить всех остальных, и направилась к реке, чтобы обдумать всю сложившуюся ситуацию еще раз.
Теперь ее порыв показался ей глупым, потому что все равно ничто здесь сделать было нельзя. Н в то же время жгучее желание обретения семьи никуда не пропало. Ей хотелось этого больше всего на свете. Но теперь она сомневалась в том, сможет ли пожертвовать свободной жизнью в цирки ради этого.
Добравшись до берега, Катрина уселась на бревношко и стала думать, размышлять, что да как лучше устроить. Все-таки надо было посоветоваться с Момусом. Он явно мог дать толковый совет, ведь он столько всего повидал в этой жизни.
А грустить было ни к чему. Врожденная жизнерадостность не давала Катрине придаваться этому занятию долго.
Миаханка еще долго сидела на берегу...

[бабка Гульда >>>]

(Мы с Мелетун)

Внезапно в двух шагах от миаханки послышался хруст веток. Обернувшись, девушка увидела в лунном свете кряжистого круглолицего парня с растрепанными светлыми волосами. В руках он держал увесистый дрын и глядел хоть и встревоженно, но храбро и неуступчиво.
- Эй, кто такая, гостья ночная? Ежели неупокоенная душа - скажи, как тебя при жизни звали, и уходи прочь! Я утром священника попрошу, чтоб за тебя Деусу помолился... Ежели упырь ночной - и не броди здесь, к нашему стану не подпущу. Видишь, слега у меня - осиновая!.. А ежели русалка, так зря, что ли, мы вино в реку лили да монеты в воду кидали, на монисто тебе? Не ссорься с нами, плотогонами!
- Вот нынче люд пошел... Живых не узнает! А что будет, если миаханка я, из цирка? - ничуть не оробев, поинтересовалась Катрина.
Парень секунду помешкал, а затем отозвался чуть приветливее:
- А тогда выходит, что я дурак!
Но дрын продолжал держать наперевес. Видно, не совсем еще убедился в том, что говорит с человеком из плоти и крови.
- Но оружие, как вижу, не убираешь все же. И как же мне убедить славного плотогона, что я - живое существо, а не ведьма морская? - поинтересовалась наездница, подходя чуть ближе к парню.
- Ну, до моря далеко, - хохотнул парень, - а с речными девами мы, плотогоны, стараемся в мире жить. Чтоб в реку не утянули.
Смеяться-то смеялся, а недоверие в голосе проскальзывало.
Катрина подошла еще ближе, но невидимую границу пока дозволенного не переходила. Она прекрасно понимала, что может случиться, если плотогон так и не поверит, что она не нечисть, а девушка.
- И все же не знаю, как тебе доказать, что я - простая девушка. Не подскажешь?
- Простые по ночам в постелях спят или в лесу с парнями обнимаются. Хотя... миахане - народ чудной. Уж и не знаю, чего от них и ждать.
- А если не спится, и душа беспокойна, то что делать прикажешь? - поинтересовалась она, останавливаясь у самой границы.
Парень хохотнул, с интересом вглядываясь в собеседницу. Он явно представлял себе русалок иначе.
- Да кто ж такой красотке приказывает, окромя отца? А я тебе, хвала Деусу, не отец. А что до души беспокойной, так была б ты моей девчонкой - враз успокоил бы, про всякое беспокойство забыла бы...
Слега в его руках опустилась, парень уже был настроен мирно.
- А доказать, что не русалка, - дело простое. Имя свое назови, каким крещена. Речная нежить не сможет крещеное имя вслух произнести, оно у русалки поперек горла встанет да задушит... Или вы, миахане, в Деуса не веруете и детей не крестите?
- Катриной звать меня. Имя, с рождения данное мне, - ответила девушка. - А тебя как звать, добрый молодец?
- Катрина - имя честное, Деусу в уши идет, как говорится. - Парень опустил дрын. - А меня Гербертом крестили. В честь святого Герберта - он тоже плотогоном был, слыхала?
Теперь, когда парень убедился, что говорит не с опасной нежитью, лицо его утратило тревогу и стало простым, открытым и очень славным.
Поняв, что парень ей поверил, Катрина подошла еще ближе.
- Я много чего слыхала в этой жизни, но запомнить все это невозможно.
- Ишь, какая бывалая! - весело хмыкнул парень. - Не задавайся. Вы, цирковые, по дорогам колесите, но и мы, плотогоны, дома не сидим, не заросли мхом по самые уши.
- Это да. Вон одну из нас даже сумели вернуть, за что вам огромное спасибо, между прочим, - так же весело ответила она.
- Одну из вас? - встрепенулся парень. - Это кого же? Не Алиску-малышку, что у нас на плотах кашеварила? Нешто она ваша? И к вам воротилась?
- Да. Девка наша. С малых лет в нашем цирке была, да тут ножку повредила. Вот и решили ее пристроить к добрым людям. А она взяла да убежала от них.
- Говорил я парням, что Алиска у нас не приживется. А жаль. Славная девчушка, смешная такая... Ну что ж, раз нашла своих. А мы, выходит, опять без кашевара остались. Паршиво. За день наломаешься с бревнами, а тут еще и стряпать по очереди...
И тут у Катрины промелькнула мысль, которая могла дать решение всех ее неурядиц.
- А меня в кашевары возьмете?
Парень широко усмехнулся, явно приняв ее слова за шутку. И охотно эту шутку поддержал:
- Змеиный супчик нам варить, как в той сказке про миаханина и священника?..
Тут он хлопнул себя ладонью по бедру:
- Эх, да как же я сразу-то тебя не признал! Ты ж сегодня на лошади скакала, прямо ногами на седле! Да еще и в бубен лупила... и как же у тебя так ловко выходит-то?
- Я с детства на лошадях... С малых лет... А столько времени прошло, что научиться нетрудно было. А про кашеварство я вполне серьезно говорю. Надоела мне жизнь циркача, - ответила миаханка, чуть погрустнев.
- Обижает кто? - тоже посерьезнел парень.
- Нет, не обижает никто. Просто с каждым разом танцевать на лошади все хуже получается. Страшно становится все больше, что в один прекрасный день неправильно шаг сделаю, и нет меня, поминай как звали. А кашеварить всегда любила. Вот и подумалось мне, что могла бы к вам податься.
Парень поверил жалобному голоску.
- Ну... смотри. На плотах тоже опасно. На порогах так тряханет, что никакой лошади так не суметь... Ты хоть плавать умеешь, если что? Воды не боишься?
- Да чтоб такая, как я, и плавать не умела... Где это видано, - уже смеясь, ответила девушка.
Герберт широко улыбнулся.
- Ну, коли так, приходи утром на плоты, потолкуй с Томом Бородой, он у нас за старшего. Ты его враз узнаешь, у него борода окладистая такая, сивая... Раз на спине лошади пляшешь - устоишь и на плоту что по бурной реке несется. Вот только не начались бы из-за тебя меж парнями драки, уж больно ты собой красотка...
Плотогон с удовольствием окинул взглядом фигурку миаханки.
- А, ладно, не бойся! Ежели сунется кто - скажи мне. Я такого шустрого в воду макну да малость подержу. С русалкой поцелуется - меньше к живым девкам лезть будет!
По крепкой фигуре Герберта было видно, что он не хвастает. Такой и впрямь кого угодно сумеет заставить "с русалкой поцеловаться".
- А за меня не переживай! Я за себя постоять могу. Жизнь научила, но если что, мигом к тебе, - и девушка заливисто рассмеялась.
- Вот и славно. Только не проспи: мы со светом уйдем. Плотогоны - ранние пташки!
- Цирк тоже встает рано. Дел много. Не бойся. Вовремя буду! - Девушка послала воздушный поцелуй и быстро скрылась в ночной тьме.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 28-04-2008, 19:57

[higf >>>]

Зажженный светильник заливали фургончик слабым теплым светом. Ласточка осторожно опустила на место верх, стараясь не затушить нежный лепесток огня, заправила за ухо выбившуюся прядку, повернулась к Алессио:
- Пока мы целовались тайком, все было куда проще, правда?
- Да, - кивнул муриец. Пальцы обеих рук уперлись друг в друга, слегка хрустнули. – Еще и это решение твоего отца передать цирк мне. Впрочем, я не о том сейчас, глупости.
Он ободряюще улыбнулся девушке, хотя на лице был заметен отпечаток волнения. Шагнул к ней, взял руку в свою.
- Знаю… - Майа нежно провела пальцами по ладони любимого. – У меня так и не хватило характера сказать о том, что мы хотели б домик, детей….
Она подняла его руку к своему лицу, потерлась щекой, поцеловала раскрытую ладонь:
- Я люблю тебя. Просто мне немного… страшно, – она подняла глаза на Алессио: - Я трусиха, да?
Его лицо озарилось теплой улыбкой.
- Нет. Ты у меня красивая и смелая. Это мне страшно, когда ты на канате. Страшно за тебя. Давай уйдем! Я научусь какому-нибудь ремеслу... Или стану местным предсказателем какого-нибудь городка, - он провел пальцами от её губ вниз, слегка приподнял подбородок. – Не бойся.
Притянул другой рукой за хрупкие плечи девушку к себе так неловко, словно они впервые целовались, склонился к её губам. Будто капли ледяной воды попали на спину, и муриец постарался отогнать дрожь, чтобы Майя не заметила её.
Майя со вздохом подалась вперед, обвив руками шею любимого и подставляя под поцелуи губы. Руки уже смелее скользнули по груди, нырнули под рубашку, погладили теплую грудь.
В синих глазах Ласточки промелькнули игривые искорки:
- А мне прикажешь быть примерной хозяйкой? – прошептала она на ухо Алессио, чуть прикусив острыми зубками мочку уха: - Давай лучше заведем лавку сладостей или маленькую кофейню? Будем рассказывать, что привезли тайные рецепты из далеких путешествий, – она поцеловала его под подбородком, где бешено билась маленькая жилка, прижалась всем телом, продолжила жарким сбивчивым шепотом. - Ты будешь гадать посетителям, а я готовить всякие вкусности и будем каждый вечер засыпать вместе… И не только засыпать!
- Еще можно торговать амулетами, - усмехнулся он. Глаза мурийца загорелись, и юноша медленно провел рукой по спине Майи, повторяя изгибы, затем он взялся за широкий пояс, что обхватывал её талию. - И ты будешь первой красавицей города... Покружись, - засмеялся Алессио.
Ласточка звонко рассмеялась, вскидывая вверх руки. Взметнулись пышные цветастые юбки, темные волосы, освобожденные от ленты, взлетели крыльями и рассыпались по плечам. Пояс остался в руках Алессио.
Юбки упали вниз ярким ворохом, а скомканная белая блузка полетела ему в лицо. Не давая любимому опомниться, Майя уперлась ладошками ему в грудь и сильно толкнула, повалила на ложе:
- И я буду женой скромного и тихого лавочника? Такой скромной и тихой женой….
Ухватившись за его сапог, Майя рывком стащила его с ноги и отшвырнула в угол.
- Мне нравится! А может, заведем лавку экзотических чудес? – второй сапог, едва не стоивший Алессио падения с кровати, полетел вслед за первым.
- У меня уже есть самое экзотическое чудо – ты. Но его – не отдам!
Краска смущения и волнения густо залила лицо парня. Он оторвал две или три пуговицы, лихорадочно расстегивая рубаху. Она упала, словно большим серым крылом накрыв юбки Ласточки. За ней последовали штаны, вытянувшись по полу.
Муриец сел, чуть не вскочил, и глазам его предстала голова и часть спину подруги.
- И мы будем сидеть в кресле по вечерам!..
Руки легли на плечи, скользнули чуть ниже и крепко, но не больно сжались. Он поднял девушку, и, перехватив за талию, повернул, усаживая на колени. Вздрогнул.
- Только сидеть? - смущенно спросила Майя, чувствуя, как тяжелый румянец смущения заливает лицо. – Алессио, а ты… ты уже… ты любил кого-нибудь?
Она закусила губу и медленно прочертила подушечкой пальца круг на его груди.
- Нет, не только, - он посмотрел подруге в лицо, затем опустил глаза, глядя на неё, и покраснел еще сильнее, хотя это казалось невозможным. – Н-нет. Ты первая!
Он поцеловал худенькое загорелое плечо. Рука парня легла на грудь девушки, погладила её, чуть сжала.
Майя неуверенно улыбнулась, выгнулась под его ласковыми руками. С губ сорвался тихий стон. Пальцы запутались в его темных волосах, когда она притянула голову Алессио к своей груди.
Движения девушки стали куда смелее, глаза широко распахнулись. Она медленно провела рукой по его плечам и спине, прижалась к телу юноши.
Алессио глубоко вздохнул и начал беспорядочно целовать ее грудь, неумело, но горячо. Он дышал тяжело и часто. Пальцы юноши скользнули вокруг пупка девушки, затем ладонью по талии, огибая ее.
Девушка подняла голову, чмокнула мурийца в нос и выпорхнула из его объятий. Перекатившись, Майя игриво переползла в изголовье, бросила взгляд из под падающих на лицо прядей. Медленно облизнула кончиком языка губы, призывно протянула руки. Не отводя от нее глаз, парень скользнул с ногами на ложе, придвинулся ближе, ближе, ловя ее пальцы касаниями губ.
- Я тебя люблю, - хрипло прошептал он. - Лети ко мне, Ласточка.
Рука легла на ее бедро, отозвавшееся жаром, скользнула по его внутренней стороне.
-Я люблю тебя… - выдохнула Майя. Поцелуй был долгим и страстным, близость долгожданной. Ласточка подалась вперед.
Огненный язычок светильника затрепетал и погас.

Утро дохнула на вышедшего из уступленного на ночь Момусом фургона мурийца освежающей, слегка влажной прохладой. Будто встречая его, серый полумрак пробил луч солнца, упал под ноги, поиграв по пути бриллиантовыми отблесками капелек росы. Перезвоном голосов отозвался многоголосый птичий хор.
Впрочем, и без птиц в голове Алессио слегка звенело, а тело при этом наполняла странная легкость. Казалось, будто он сейчас взлетит, и в то же время хотелось спать. Прошедшей ночью муриец сомкнул глаза лишь ненадолго - и ничуть об этом не жалел. Так много отделяло вчера от сегодня, что казалось странным: фургоны стоят всё на том же месте, ничего не перевернулось, не сдвинулось с места вне маленького мирка из двоих...
- Алессио, - негромко позвала Ласточка, стоя на верхней ступени фургона. Босая, в чуть примятых юбках, с румяным со сна лицом.
Он обернулся. Майя легко спорхнула со ступенек, мгновенно очутилась рядом с ним, обвила шею руками и нежно поцеловала:
- С добрым утром, любимый.

(совместно)

[Кысь >>>]

еще вечером
Когда-то, уже в почти забытое время, за танцорами следили, чтобы занимались и не тратили время попусту, не навредили себе и не переели лишнего… а сейчас и есть было нечего. Ирга скосил взгляд на Катаринку: устала, рыжая и кушать тоже хочет, и сомневаться не надо.
Из последнего городка на маленькой и грязной речке пришлось убегать быстро. На прощание танцоры оставили сожженные развалины на месте городской ратуши – в отместку за повешенных братьев-жонглеров. Им двоим удалось спрятаться, только теперь снова вопросы появились: что искать? куда идти? где деньги брать?
Катаринка все-таки увела откуда-то пожилого грустного лошачка с протертыми до сухой кожи плечами. Второй час пыталась усадить на него Иргу, то ли просто от скуки, то ли всерьез опасаясь за изящные ступни партнера.
- Вот одичаю и съем тебя, - сказала она животному, обняв на ходу тусклую тощую шею.
- Лучше верхом садись, - оглянулся танцор.
- Не смею попирать вашу привилегию, моя алмазная леди, - сузила глаза девчонка. - К тому же, ему будет легче нести тебя.
Ирга изящно-пренебрежительно повел плечом и потрепал животное за ухом:
- Упрямая, - доверительно сообщил ему.
- Упрямый, - угрюмо пробурчала в другое ухо Катаринка.
- Вместе? - предположил волчонок и улыбнулся.
Девчонка согнулась от приступа смеха.
- Он-те-бе... э-того... не-прос-тит.
- Ты, потом я.
- Я, но сначала ты.
- Отдыхай, - важно сказал лошаку Ирга.
Животное, уже привыкшее к переменному зуду в ушах, мудро проигнорировало и это. Ирга выпрямился, сжал ухо и вновь продолжил идти.
- Принцесса, прошу вас, вы разрываете мне сердце своим упрямством, - взмолилась Катаринка еще через дюжину минут.
Волчонок безразлично тряхнул темной гривой волос:
- Заниматься сегодня?..
Его спутница мотнула головой отрицательно.
- Нельзя.
- Значит, не поеду, - уперся Ирга.
- Будем. Когда стемнеет, - примирительно вздохнула Катка.
Волчонок улыбнулся. Он осторожно забрался на лошака и, словно в танце, подал руку рыжеволосой.
- Вы тиран, принцесса, - ответила улыбкой та.
Ирга кивнул и сжал девичью ладошку.

Сообщение отредактировал Китти - 12-05-2008, 15:29

[Соуль >>>]

Привал объявили только к закату - в лесу у небыстрой речки. Катаринка устроила лошачка, собрала из близкого хвороста первый костерок, пожаловалась на отсутствие дров и направилась в лес.
- Помогу. Потом "Песню Цветов", - Ирга разобрал сумки и двинулся следом.
- Если успеем, - не удержалась от ехидства девчонка.
Волчонок вопросительно приподнял бровь:
- Можно не спать.
- И не есть, - сузила глаза Катаринка. - Скоро буду.
Ирга недовольно мотнул головой и отошел в сторону, а затем и вовсе исчез в переплетении ветвей.
Катаринка вернулась с охапкой дров и пучком крапивы. На пустой еще полянке мерно клевало носом подобранное животное, костерок уже почти прогорел и отчаянно нуждался в еде. Как и сами его хозяева. Котелок захватить не успели и варить траву было не в чем. Девчонка обернула руки подолом рубахи и, обжигаясь, начала охлопывать яркие опушенные листья. Еда-не-еда, а не яд, горячей и сил придаст.
Ирга появился следом, чуть позже, с ворохом сушняка - его положил у огня и попробовал помочь Катаринке.
- Руки сожжешь, - предупредила девчонка.
- Заживут, - легкомысленно откликнулся Ирга и с прищуром посмотрел в сторону робкого костра - туда положил несколько тонких и сухих веточек, и огонь воспрянул духом.
- Найди мне камней?
Волчонок исподтишка глянул на нее и кивнул. Молча он отошел к речке, разулся и принялся бродить по воде, выискивая широкие и плоские каменные осколки.
Девчонка закончила с крапивой и теперь сосредоточенно пинала костер, вытягивая пламя в дугу. На язычке золы - разложила мокрую гальку и яркие, невялые еще листья.
- Теперь цветы, - сосредоточенно обошла вокруг "печки", любуясь.
- Зачем? - поднял голову Ирга.
- Уже не хочешь? - лукаво сощурилась Катка.
Танцор улыбнулся и стелющимся шагом ускользнул в тень деревьве. Катаринка осталась ждать, но недолго - волчонок появился с тремя белыми цветками на длинных темно-зеленых стеблях, кое-где тронутых странным штрихами голубого и фиолетового. Девчонка удивленно распахнула глаза, потом, очевидно, признав логическое поражение, заткнула один из них за ухо.
Ирга рассмеялся и оставил другие на земле:
- Иди сюда, - и подал девушке руку.
Тренировка проходила как и всегда - словно бы не было неотвязного голодного звона в ушах, словно бы не наблюдал искоса за странными двуногими дряхлый попутчик их. Катка и в детстве не заботилась о каждом жесте, а сейчас и вовсе не различала тех нюансов, что шутя видел ее друг, но старательно повиновалась каждому слову. И каждый удачный проход встречала мимолетной вспышкой улыбки.
В какой-то момент Ирга разочарованно отступил, улыбнулся, а затем, снова взяв себя в руки, начал объяснять и показывать, как когда-то в детстве. Катка старательно слушала, но делала совершенно не так, потом повторяла - и снова не так. Потом - прислушивалась еще раз, и, наконец, попадала, но удержать не могла. И так раз за разом, пока нужный нюанс не становился привычным и видным даже и ей.
Когда Катаринка вернулась с прогулки, уже почти рассвело, а на углях костра блестела роса. Поежившись - непросохшая еще одежда только холодила замерзшую кожу - девчонка попробовала оживить и это пламя, но воды было уже слишком много.

Сообщение отредактировал Соуль - 12-05-2008, 15:51

[Кысь >>>]

уже ночью
Не спалось, и желудок отзывался нытьем на вечернюю зелень. Катка грустно покосилась на догоревший костер - серые угли не давали тепла, не берег его и плащ истертого уже полотна. Накрыв им мальчишку, подобрала шляпу и неслышно скользнула к реке. Умылась. Оглянулась, сделала даже пару шагов назад... и решительно свернула прочь, в лес.
Люди бывают разные. Богатые и бедные, добрые и худые, те, что глухи к красоте, и те, что только немы. Катаринка была из последних. Бедовые дети держат глаза открытыми, и беспризорный ребенок кухарки с самого детства хранил способность восхищаться палыми листьями в луже, узором рассохшихся досок, огоньками рябины, вмороженной в лед. Одного не умела - не то, что составить, а даже сохранить красоту на миг, рассказать о ней. Слова выходили тяжеловесными и лживыми напрочь, поделки были корявы, а танцы и песни - теряли самую суть свою. И вот сейчас распахнутые глаза светийки впитывали синий свет ночи, изумрудный сумрак листвы и мохнатые тени меж холодно-светлых пятен стволов жадно, без надежды вызвать и повторить вновь, без попыток удержать про запас хоть каплю. Как уютно похрустывал пальник в настороженной тишине ночи, как прохладно касались неслышные отзвуки шорохов, как вкусен был темно-зеленый запах... Безлюдные леса и долины были для Катаринки волшебной страной, миром, где больше не остается привычного закона необходимостей, где неведомые эфемерные существа возникают и умирают под переменчивым светом неба, не заботясь о бренном, не терзаясь людскими противоречиями. Казалось, стоило только шагнуть, и двери его гостеприимно распахнутся навстречу. Но нет, затерянная страна лишь играла с человеком-вторженцем, только сыпала бликами перед самым носом, очаровывала, подчиняла... И оставляла ни с чем.
Неровный частокол деревьев рассыпался, отступая, и Катаринка вышла к неровному зеркалу озера. Рябь пробегала по кудрявой оправе леса, по чистому бледному лику аскета-месяца. Небо было уже лиловым, не черным, а звезды мерцали устало: за горизонтом лукаво пряталось утро. По-прежнему не было слышно людей. Если бы Катка осталась здесь жить, то, возможно, когда-нибудь забыла бы самую речь, научилась протяжно кричать и ловить птиц руками. И разбирать полуслышные шепоты, и читать потаенные книги травы... Время текло неумолимо, грозилось отобрать источник силы и мира. С кем-то Катаринка и сама становилась кем-то, а сейчас ей не было границ, она была - целым лесом. И даже кусочком неба. Прозрачные небесные мысли заполняли ее голову, вовсе не оставляя места текущим заботам, а потому, услышав хруст ветки, девчонка только что не подпрыгнула.
За кустами стоял незнакомец - на вид лет немного, если приглядеться, то гораздо больше, - держал в руках короткую ветку. Поймав взгляд девчонки, сломал ее, быстрое движение, сухой треск.
- Ты кто? - спросил он.

Сообщение отредактировал Китти - 12-05-2008, 15:40