Это не совсем отдельный прикл, просто нескольким линиям в Дочери Черного волка стало тесно, поскольку действие в них происходит на другом континенте и никак не связано с событиями в Японии и с самой Хи-тян. Да-да, удивительное дело, "японцы" вдруг переехали в другую страну.

Сюда будет перенесена часть постов из Дочери Черного волка. Те из них, действие которых происходит в США.

Все желающие присоединиться могут отправить запрос мастерам (мне, SonGoku, Bishop'у). На этот раз не потребуется знание Японии и ее жителей С Америкой многие знакомы гораздо лучше. Особенно приветствуются те, кто хорошо разбирается в вуду, ибо здесь о нем будет идти речь часто и много.

Сан-Франциско
17 июня 2015 года

Посетитель был жизнерадостен, улыбчив, доброжелателен и... один из тех, кого Айсхед хотел бы видеть последним из всех людей на Земле. Может быть, и со всей Галактики, если где-то существуют иные народы.
И он чувствовал себя в полицейском участке, как рыба в воде.
Он поздоровался с офицерами, вышедшими подышать свежим воздухом, кивнул двум патрульным, которые конвоировали проститутку, и самой проститутке, перекинулся парой фраз с толстой, как дирижабль, негритянкой и остановился перед дежурным.
- Мое имя...
Полицейский досадливо отмахнулся и, время от времени попадая толстым, будто сосиска, пальцем мимо кнопок на старом телефоне, набрал номер.
- Детектива Айсхеда... ну так передайте, что явились по его душу, - прогудел дежурный; кожа его была цвета черного пластика телефонного аппарата и так же лоснилась.
- Пока еще нет, - ухмыльнулся посетитель и сунул в рот леденец.
Минут пять ничего не менялось, только натужно закашлял кондиционер в углу, потом из-за угла вывернул долговязый и худой как палка Айсхед, на рукаве пиджака которого красовалась прореха, а полураспущенный узел галстука болтался куда ниже положенного. Узрел визитера и развернулся на сто восемьдесят градусов. Но скрыться не успел, его окликнул дежурный.

- Предатель, - буркнул недовольный инспектор.
На подходе к стойке он сотворил на лице страшное подобие улыбки.
- Чем могу помочь убраться отсюда как можно быстрее?
Удар ниже пояса. Инспектор их наносит мастерски, и надо вовремя от них уходить или держать. Все же сказывается отсутствие практики, посетитель на долю секунды перестал улыбаться. Может быть, за этим судьба их и свела? Чтобы не потерял форму.
- Я пришел с миром, - он поднял правую ладонь.
- Моя твоя не понимай, – проворчал Айсхед. – И откуда вас столько на мою голову?
Он обнаружил, что на них пялятся все, начиная от дежурного цвета эбонитового дерева и заканчивая проституткой.
- Дочитай ей права, - громко посоветовал детектив патрульному и взял Микихико за локоть. – Ну а мы с тобой побеседуем где-нибудь, где нет праздных любопытствующих.
Он отвел своего гостя-пленника в дальний закуток, где обычно спасались со стаканчиком кофе те, кому срочно нужно было посидеть немного в одиночестве и относительной тишине. Выгнал оттуда любвеобильного толстяка из аналитического отдела и машинистку Люси и закрыл за ними дверь. Махнул рукой, указывая на пальму:
- Говорят, зелень полезна.
И устроился на жестком диване, ногой подвинув японскому знакомому легкое металлическое кресло.
- Что тебя принесло?

Мики оседлал неустойчивое седалище и задумался. Всего каких-то шесть часов вечера, и на улице еще духота, жара и воняет бензином. И зачем было просыпаться в такую рань? Как там советуют психоаналитики? Нужно в любой ситуации поискать положительное зерно. Сейчас попробуем. Голова тяжела со вчерашнего – явный минус, спать больше не тянет – тоже минус... где же плюсы-то? А вот! Можно лежать, разглядывать потолок, размышлять о смысле жизни в спальне с кондиционером (где от размеров помещения вот-вот случится агорафобия) в то время, как твои собратья по человечеству, мокрые от пота и злые от жары, мечтают о душе (ударение на первый слог) и совсем не думают о душе (ударение на второй). Впрочем, о ней тоже не думается.
- Хотел сделать приятное, - обиженно сказал Микихико.
- И решил, что лучшим подарком для меня будет созерцание тебя в конце рабочего дня? Лучше бы открытку прислал.
Айсхед с вожделением подумал о бойлере в коридоре, точнее, о холодной воде в нем.
- Кофе? – предложил он.
- Со сливками, - встрепенулся незваный гость, не вынимая леденец изо рта.
От посетителя (вот ведь гадство какое!) пахло соленой морской водой и дорогим одеколоном. Ну почему ему не пришло в голову быть как все? Детектив, кривясь, неохотно дошел до автомата – на целых шесть метров дальше! – и бросил в щель положенное количество центов. Обернулся, прислонившись к стене.

Отсюда Токоши казался даже моложе, чем был на самом деле. Хотя куда уж меньше, и так почти ребенок, еще расти и расти до совершеннолетия. Если доживет, конечно. Айсхед хмыкнул: с чего бы это он расчувствовался. Гадёныш это подколодный, из чего угодно выкрутится, да еще и не побрезгует утопить соседа.
Требовательно пискнул автомат. Инспектор вытащил стаканчик только со второй попытки, обжегшись на первой. Дуя на пальцы, остановился у бойлера и налил в прозрачный стаканчик ледяной воды себе.
Стоило вернуться в комнатку, и Микихико снова принял лучезарный вид всезнающего бизнесмена, который готов помочь в самых сложных делах хоть сейчас. За деньги, разумеется. Американец поставил кофе на маленький столик в углу и снова занял место на диване, с наслаждением прихлебывая воду. Испытующе посмотрел на гостя.
- Что-то еще, кроме неземной любви ко мне, привело тебя сюда?
(Как он ухитряется пить горячий напиток, получая от этого удовольствие?!)
- Информация, - японец по-детски застенчиво улыбнулся.
Он сидел, будто примерная школьница, сложив руки на коленях, и напоминал бомбу замедленного, но неминуемого взрыва. Детектив предпочел бы оторвать запал у этой бомбы раз и навсегда. Он смотрел, наклонив голову, похожий на уличного кошака (сходство усиливала отросшая за день щетина), который видит кусок оставленной ему колбасы и точно знает, что где-то здесь кроется подвох.
- Продать, купить, поделиться даром?

- Разумеется, - Мики переждал процессию сотрудников управления, которые потянулись в ближайшее кафе-мороженое. – Что мне за это будет?
- По головке поглажу и скажу «молодец» - устроит? Или дать медаль?
От дальней двери в коридоре детективу подавали знаки. Он отмахнулся, красноречиво провел рукой поперек горла.
- Забавный аванс, - кивнул японский юный гений-вымогатель. – Считается. Кто-то взломал банковские счета вашего покойника, но не обчистил до абсолютного нуля, там еще осталось на достойные похороны. Необычный поступок для компьютерного вора.
Он обмакнул палец в теплый кофе и нарисовал на столешнице несколько цифр. Действительно, кому могли понадобиться еще и центы?
- Но что самое любопытное... – Мики вытер пальцы. - Если умножить это число на сорок четыре, получается круглая сумма.
- Сорок четыре? – эхом повторил Айсхед и свел брови. – Почему именно сорок четыре? Число никакое, ничего примечательного в нем нет.
Он протер мокрый от пота лоб носовым платком и с отвращением запихнул клетчатый кусочек ткани обратно в карман.
- А вот эта информация будет стоить гораздо дороже.
Язвительность и злость на японца отошли на второй план, уступив место профессиональной сосредоточенности.
- Что ты за нее хочешь?
- Не превратиться в сорок четвертый ключ кандзи.
- Во что? – не понял инспектор, не слишком успешно борясь с вновь разгорающимся раздражением. – Прекращай эти игры и говори по-человечески.
- Это – труп, детектив.

Мало ему, что ли, японских приключений? Вечно этот малый умудряется влезть во что-то куда крупнее его самого.
- И за что тебя пытаются убить на этот раз?
Позевывающему детективу из ночной смены достался хмурый взгляд: "не лезь, кофе здесь - дерьмо, разговор не лучше". Подозрение, что товарищи по юриспруденции опять шлют привет, окрепло, когда против всякого здравого смысла, коллега не сменил курс, а уселся на продавленный многими натруженными на ниве охраны порядка седалищами диванчик.
- Твое второе имя Гэбриел?
- Первое, о Мария, - коллега оскалил в ухмылке крупные крепкие зубы. - Я принес тебе благую весть.
Если бы этот потомок рабов с хлопковых плантаций юга сохранил цвет кожи предков, получилось бы ослепительно, но он был чернокожим лишь в поколении, и контраст получился не столь яркий. Айсхед все равно поморщился, словно ему было больно смотреть на слишком лучезарную жизнерадостность.
- Что, у нас в кои-то веки кто-то родился вместо того, чтобы банально умереть?
И подумал, не послать ли коллегу за новой порцией холодной воды, от которой ломило зубы. То, что оставалось в стаканчике, превратилось в теплую безвкусную жидкость, разве что полить пальму. Хуже всего было то, что Мики, жестом фокусника достав из воздуха газету, укрылся за нею, как за ненадежным щитом.
- Не мне судить, папа-сан, - сказал детектив из ночной смены. – Смотри сам.

Он выудил из кармана «наладонник» последней модели (где он их доставал, эти игрушки, откуда выжимал деньги и куда потом засовывал, наигравшись, хотел знать весь участок и соседи из внутреннего расследования). Развернулся в пространстве над столиком голографический экран.
Где репортеры за столь короткий срок раздобыли кадры с турбореактивным «хэвилендом» на фоне абрикосово-розовых, подсвеченных солнцем облаков, тоже осталось загадкой. В основном потому, что никому не пришло в голову ее решать (если не считать Мики, который бросил из-за газеты короткий взгляд на экран и пробормотал: «Другая модель»). Мгновением позже тот же самый - или почти тот же самый - небольшой самолет с эмблемой компании на хвосте гордо прокатил по бетонной полосе мимо стада горбатых серых гигантов "United Airlines" и одного надменного британца, миниатюрный, узкий, похожий на легкокрылую речную чайку.
Слишком маленький, чтобы достать до "рукава", DHC остановился, следуя указаниям, на отдельной площадке, достаточно в стороне от оживленной зоны рулежки, достаточно близко от терминала, чтобы репортеры могли стать свидетелями (и заснять) прибытия необычного гостя. Собственно, ради него они здесь собрались. Над толпой кружили шары-наблюдатели, по большей части с логотипами крупных газет и журналов.
- Еще раз назовешь «папа-сан», убью, - сообщил Айсхед и, судя по тону, собирался исполнить обещание.

За последние дни весть о его «приемыше» распространилась по всей Центральной станции, и каждый норовил дать знать о своей осведомленности. Иногда получалось изобретательно, чаще – нет. Нетерпеливый жест «смотри лучше» был, на вкус Айсхеда, чересчур развязным, как все движения темнокожих американцев. Краем глаза детектив уловил мимолетную гримасу на подвижном лице Мики – тот тоже не любил размахивания руками.
На экране репортеры теснили друг друга, стараясь пробраться поближе, заполучить кадр получше. Камера несколько раз дернулась, пока ее владелец воевал за место в первых рядах. С мягким шипением гидравлики развернулся трап, клацнул замками, касаясь земли. Крошечная рядом с единственным пассажиром стюардесса вовремя поддержала молодого человека - тот нагнулся, чтобы не стукнуться лбом о верхний край люка, нетвердо держась на ногах.
- Хироши Исао, - пояснил, останавливая запись, посланник ночной смены.
- Новый президент совета директоров в "Кайки", - раздался из-за газеты доброжелательный голос. - И следует произносить фамилию первой.
- Почему? - опешил детектив.
- Такова наша варварская традиция, - Мики перелистнул страницу и углубился в детальное изучение спортивной хроники.
- Это что еще за умник? - одними губами спросил у Айсхеда ночной коллега.
- Лучше не спрашивай, - точно так же ответил ему инспектор. – Ходячая неприятность.

Кажется, японский гость не настолько был пьян, как хотел показаться. Чем дальше по узкому живому коридору сквозь толпу - тем легче становилась походка. Вспышки фотокамер бликовали в темных, почти непрозрачных очках. Телохранитель, что шагал слева, протянул ему сотовый телефон, тот, что справа, вдвинул в общую массу тел тушку чересчур далеко высунувшегося фотографа. Молодой человек, не глядя, отвел рукой микрофон, сунутый ему куда-то на уровень распахнутого ворота рубашки; выше девочка-репортер не допрыгнула. Ветер не может справиться с жесткими коротко стриженными волосами, лишь слегка ерошит их. Губы почти не двигаются, за общим гомоном слов никто не услышал.
- Что он сказал? - заинтересовался коллега.
- Tadaima.
- Что-что?
- Tadaima, - повторил Микихико и встал. - "Я дома".
- Задержись-ка, - то ли попросил, то ли велел Айсхед.
Он хмуро разглядывал шествие, становясь мрачнее с каждой секундой. Ему хотелось вылить на себя остатки теплой воды. Останавливало лишь знание, что ничего от этого не изменится, и никуда не пропадет изображение. Несносный Мики переплел руки на груди и картинно застыл в самом перекрестии двух коридоров.
- Хочу вторую благую весть. Когда это снято, о Гэбриел?
Коллега из ночной смены, прикрывая широкой ладонью рот, что-то подсчитывал в уме.
- Тринадцатого июня, - подсказал Мики.
Инспектор прищурился в раздумье. Грозовые тучи над Заливом по сравнению с его настроением были веселыми пухлыми облачками.

- Гэйб, твоя новость еще хуже той, которой ты огорошил Марию, не получишь печенья. И означает она, что мы все растяпы, а они, - Айсхед кивнул на экран, где кадр замер на бесстрастном лице телохранителя, - растяпы вдвойне.
Он закинул стаканчик в урну; по серому полу протянулась тонкая дорожка капель.
- Сын гордого народа, - инспектор повернулся к Микихико, - соизволишь ли ты поведать нам о сём твоем сородиче свежие факты?
- Информация стоит денег, - бесстрастно отрезал японец, которому гордость совсем не мешала зарабатывать на «перенаправлении потоков самых различных данных».
Ночной коллега (явившийся рановато на службу и слонявшийся по коридорам, потому что стол, который он делил с детективом из дневной смены, еще не освободили; там составляли отчет, убедивший бы капитана, что бампер служебной машины был помят исключительно по рабочей причине) восхищенно выставил большой палец. По губам Микихико зазмеилась самодовольная улыбочка. Айсхеду явилась сладостная мечта о соприкосновении его, Айсхеда, кулака с этой кукольной физиономией. Он достал леденец и начал медленно разворачивать фантик.
- Один делец покупает билет в беспроигрышной лотерее и получает приз. Другой не желает участвовать, он боится сделать взнос. И приз уплывает мимо него в океан. А на том берегу полно рыболовов с сетями. Как думаешь, Мики?
Юный блудный сын страны Восходящего солнца поджал губы.
- Он приехал заключать договор с «Параллаксом», - нехотя произнес он. – И подписывать соглашение на покупку в Силиконовой долине...
Мики не договорил. Удивленно округлил рот, как люди, которые вдруг понимают, что прекрасная и безмятежная жизнь внезапно оборвалась, потому что кто-то вздумал выстрелить в них, например, из пистолета.

Гейб машинально бросил подозрительный взгляд вдоль коридора, но все было тихо. Казалось, если Мики сейчас оторвет ладонь от рубашки, то под рукой обнаружится медленно расползающееся пятно красного цвета. Но вокруг все было тихо – лишь негромко жужжал вызов на импланте Айсхеда.
Инспектор свел брови. Оглядел Микихико с ног до головы, словно хотел убедиться, что тот не собирается умереть прямо здесь и сейчас. Кинул недоразвернутый леденец на стол, сшиб им стаканчик из-под кофе и закрыл глаза. Несколько секунд он сидел так и, беззвучно шевеля губами, постукивал указательным и средним пальцами по краю стола. Разговор явно складывался неудачно. Осунувшееся, с уже успевшей пробиться щетиной, лицо инспектора делалось все более недовольным, в углу рта появились жесткие складки. На миг показалось, он сейчас надуется, как ребенок, которому отказали в вожделенном печенье. Вместо этого он открыл глаза.
- Смена уже почти кончилась, киньте на ночную, - сказал Айсхед вдруг вслух и из-под нахмуренных бровей уперся пристальным взглядом в Гейба.
- Ну уж нет! – коллега укрылся за глянцевым журналом, как за щитом, лишь торчали по бокам высветленные завитки золотисто-коричневых кудрей. – До начала нашей работы еще пятнадцать минут! Берите себе.
Он сначала с любопытством, затем с недоумением, а затем с возрастающим пониманием и потому беспокойством косился на Мики.
- Я... пойду?

Японец отрешенно кивнул. Айсхед отрицательно мотнул головой: сиди на месте, мол, - он все еще не терял надежды. Но его не послушались.
Из стаканчика на стол натекла маленькая лужица коричневой бурды, и в ней отражались яркие полоски предзакатного солнца между жалюзи.
- Машина на техосмотре, так что минут через сорок-пятьдесят я туда, наверное, доберусь, - язвительно сказал Айсхед, глядя в пустоту.
Но фокус не прошел; невидимый собеседник не желал идти на поводу чего бы то ни было, кроме правил. А по правилам дело должен был принять на себя конкретный детектив из дневной смены. Со злым шипением тот подчинился судьбе.
- Угол Суттэра и Скотта, на север от бульвара Гейри, - сообщил инспектор в потолок. – Неблизкая прогулка.
И на ходу к двери со злостью швырнул злополучный леденец в урну.
- Больше часа, - сказал ему в спину Мики. – На улицах много прохожих.
Американец остановился на пороге. Всем видом он выражал, насколько ему все осточертело, хочется бросить рутинную работу, дармоедов коллег и убраться куда-нибудь подальше, например, на Гаваи.
- Вчера ты там поблизости что-то сбил, не хочешь узнать, что именно? – не оборачиваясь, спросил он.
- Я думал, инспектор-сама никогда не попросит...

Сан Франциско,
13 июня 2015 года,
день

Приятели знали, когда можно лезть с шуточками, когда умнее прикусить языки. Но время от времени их клинило; то ли испытывали на прочность, то просто давали маху. Как сегодня, например. Видели же: не в духе, зол, мрачнее грозовой тучи. Что языки развязали? - ...у него такой вид, будто его лишили карманных денег...
- ...на неделю.
- Бери выше!
- Неужто на целый месяц?
Он видел зубоскалов - когда поглядывал в зеркало заднего обзора; только притворялся, что не смотрит. И что не слышит. И вообще - нет его здесь. Машина сама собой едет. Кстати, идиоты не далеки от истины; довольствия он лишен. Не на месяц. И не на неделю. Если честно – на две. А когда папаша недосчитается одной из кредитных карточек... интересно, что тогда будет? К скандалам не привыкать, велико дело. Руку отец на него не поднимал... сколько? Года два будет? Да, похоже на то. Плевать, не заявит же он в полицию. Остальное – переживем.
Настроение улучшилось – градусов на пять. Но проблема не исчезла, вместе с желанием выместить на ком-нибудь злость. Тама опять глянул в зеркало, мельком, чтобы дражайшая (от слова «раздражать») компания не заметила, что он обращает на их шутки внимание. В голове сложились наметки плана. Не продуманные, сырые, с гигантскими дырами – как всегда, впрочем. Тама Моррисон еще ни разу не додумал ни один свой план до конца. Он считал себя импровизатором. Так веселее. Проработанный план – все равно что совершенное действие. Скучен в исполнении, никакого азарта, никакого прихода.
Автомобиль затормозил у телефонной будки так неожиданно, что компания с заднего сидения частично переместилась на переднее.
- С ума сошел?
- Кретин, я из-за тебя ноготь сломала!
- Слушай, если ты из-за своего родителя намерен свернуть себе шею, давай без меня. Я тут ни при чем.
И никакого разнообразия, каждый в своем репертуаре: безмозглый громила, дура-блондинка и язвительный умник в очках. Хоть бы раз поменялись ролями.

Сан Франциско,
17 июня 2015 года,
день

Все шло относительно неплохо, пока не зазвонил телефон. Уровень сумасшествия происходящего подскочил сразу на несколько градусов. Сидеть рядом с водителем, который не может вести автомобиль, даже обеими руками держась за руль, это одно наслаждение и щекотание нервов. А если он во второй руке держит трубку мобильного телефона, то хочется немедленно подписать завещание. Каждый раз, когда Мики кивал, произнося свое неизменное "hai", инспектор внимательно следил за ближайшими к машине твердыми предметами, например, стенами или столбами. Камикадзе чертов, этот Мики. Божественного в нем, правда, ни на грош, зато ветра в голове хоть отбавляй.
Айсхед так упорно смотрел на улицу, что не сразу заметил кое-кого очень знакомого. Среди прохожих-китайцев этот дылда выглядел Статуей свободы, которой вдруг вздумалось прогуляться по чужому городу. Он и повадками был здесь столь же уместен. Но даже узнав своего нового подопечного, детектив лишь мазнул по нему взглядом... и резко обернулся, рискуя сломать карабин ремня безопасности.
- Моя футболка...
Когда Микихико не отреагировал, ему в ухо рявкнули:
- Тормози!
Будь у порша тормоза как в любой киношной тачке, улицу огласил бы безумный их визг, но тормоза были в порядке. Как и реакция водителя. Автомобиль почти как вкопанный остановился поперек трамвайных путей.
- Теперь понятно, как вы победили нас в Пирл-Харборе. - проворчал Айсхед, хотя получилось дружелюбнее, чем он ожидал. Наверное, оттого, что они больше никуда не ехали, а спокойно стояли на месте.
- Двадцать процентов, - уступил Мики невидимому собеседнику. – И – ie, пятнадцать процентов меня никак не устраивают.

Из проезжающей машины его обругали так цветисто, что грех было обижаться. Мики удивленно заморгал:
- А в чем дело?
- Этот наглец украл мою любимую футболку!
Не дожидаясь, пока водитель что-нибудь ответит, а школьный автобус доберется до перекрестка, на котором они застряли, Айсхед выскочил из машины. Бездумно хлопнул дверцей. У Микихико появилась возможность наблюдать профессиональный бег полицейского в погоне за преступником.
Длинноногий и чем-то напоминающий юного жирафа «похититель» успел прошагать мимо следующего дома, и был пойман напротив круто уходящей вверх, как в башню, лестницы. Айсхед ухватил его за руку и дернул, а заодно воспользовался им как опорой, чтобы оказаться впереди.
- Ты что здесь делаешь?
Любой колледж отдал бы все что угодно за такого студента – не из-за возможных успехов в учебе. Его можно было записывать в любую спортивную команду, от плавания до баскетбола. А сокурсницы бы выцарапали друг другу глаза за шанс пойти с ним на свидание. Мальчишка был идеален, даже оттопыренные уши не портили впечатления, а придавали шарм.
- Вот, - Уко протянул инспектору большой пакет из плотной бумаги. – Я принес вам поесть.
- Доброхот нашелся, - насмешливо фыркнул Айсхед, но пакет забрал. – Тебе сказано было сидеть в доме. Куда...
Он опять поймал дылду-подопечного за руку, когда показалось, что тот собирается так же невозмутимо проделать обратный путь до дома. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь здесь сопоставил нескладеху Уко и богатого юнца из новостей. Где гарантия, что тетушка Ляо, местный кладезь бесплатных жареных фактов всех сортов, не смотрела телевизор в нужный момент?
- Поедешь с нами на вызов. – Инспектор оглядел парнишку. – Потом купим тебе что-нибудь помоднее.

НИИ "Параллакс"
Калифорния

Сержанта Вибблза называли "ангелом смерти", хотя на исполненного светом и благодатью ангела этот двухметровый мощный негр никак не тянул. Ему больше подошло бы что-то вроде "страх господень", или нечто вовсе непристойное. Во время операции "ада" на ближнем востоке офицеры 88 батальона назначили Джереми Вибблза черным вестником, да так и повелось. Здесь, в зоне 0046, на секретной научно-военной базе "Параллакс", умирали реже, чем там, в песках, но ангела продолжали опасаться - добрых вестей этот суровый муж не нес.
- Сэр!
Дежурный офицер майор Александр Макбейн выругался длинно и заковыристо, но про себя - яйцеголовые как дети, не дай бог услышат, шороху и хихиканья на весь детский сад...
- Докладывай, ангелочек.
На суровом лице вестника не дернулся ни один мускул, что слегка раздражало Макбейна - вывести Вибблза из себя было мечтой всего офицерского состава.
- Сэр! Рядовой Майлз пропал!
- Куда он, черт подери, делся? - майор непритворно изумился.
- Не могу знать, сэр, - рассудительно произнес «ангелок». - Рядовой находился на посту номер 13...
- Дьявольское место, - майор спешно вскочил с кресла и сорвал с вешалки китель, - дальше!
Дальше ангел говорил в коридоре:
- В 2:34 система внешнего контроля жизнедеятельности постового засекла изменения в состоянии организма рядового - учащенное сердцебиение, тремор конечностей.
- Припадок у него что ли?
- Сильный страх, сэр. Смертный ужас.
- Дальше.

- В 2:50 рядовой отлучился по нужде, система подтверждает надобность...
- Похвально, что не обмочился прямо на посту, - прорычал майор, - дальше!
- Через десять минут система подняла тревогу, оператор направил в сортир дежурного врача, решил, что рядовому стало плохо в туалете. Врач обнаружил в сортире одежду рядового, браслет и ботинки.
- Я лично удушу этого полудурка!
- Позвольте мне, сэр, - мягко проговорил черный вестник, и Макбейн с некоторым волнением подумал, что Вибблз, вероятно, не шутит.
- Сканирование?
- Рядовой пропал из Реальности в 3:02, мы засекли траекторию движения рядового. Он движется очень быстро, сэр.
- Насколько быстро, Вибблз?
- Как будто за ним демоны гонятся, сэр.
Майор глубоко вдохнул и вошел в кабинет командующего базы. Через полминуты полковник Джексон объявил общую тревогу. Полковник умел воодушевить личный состав своей базы - майор выскочил из кабинета с таким видом, будто его сбил товарный поезд.
- Оцепить периметр, организовать поиск по базе и на прилегающих территориях. Поднимите в воздух беспилотники, поисковые зонды, все что есть. Выслать пешие патрули, сообщить в полицию ближайших населенных пунктов о вооруженном дезертире... У жилых помещений научных сотрудников - охрану. Из лабораторий тоже никого не выпускать, пусть посидят от греха...

Утешала майора только одна мысль - в эти минуты полковник связывается со штабом - управлением МО, и говорит с генералом Данвуди, живой легендой ВС США. Эта славная женщина с улыбкой акулы, боевой офицер и обладательница нескольких ученых степеней, говорила вежливо и корректно, а казалось - заживо свежует.
- Запустите "вспышку до беспилотников, - проговорил майор и остановился в дверном проеме, - Чего же испугался этот чертов идиот?..
- Вуду, сэр, - неожиданно отозвался «ангел».
- Что? - не понял Макбейн.
- Я полагаю, рядовой Майлз испугался магии вуду, сэр. У него бабка по матери с Ямайки, насколько я помню. Пост номер 13 располагается на территории лаборатории профессора Лавэ. Профессор Лавэ имеет обыкновение петь по ночам что-то креольское. Сэр...
Вид к майора был такой, словно его вот-вот хватит удар.
- Вы же знаете, что за слухи ходят среди личного состава, - ровно говорил вестник, - О жертвоприношениях.
- Я уничтожу эту женщину, - прошипел Макбейн, но Ангел внезапно покачал головой:
- Не говорите так, майор, сэр. Кто знает, что эта женщина на самом деле. И рядовой Майлз пока не найден...
Макбейн потрясенно смотрел на сержанта.
- Да вы все издеваетесь!
Он влетел в свой кабинет и хлопнул дверью так, словно на ее пути была сама жрица вуду, и будь там в самом деле жрица - жрице бы не поздоровилось. Черный вестник еще пару секунд невозмутимо смотрел на эту дверь, затем повернулся и пошел дальше по переходу. Он улыбался.

Рядового Майлза засек оснащенный ноктовизором беспилотник в десяти километрах от поста, за высоким забором базы - голым, но с автоматом и ножом. Рядовой бежал к океану - морская вода спасает от магии вуду, нужно только уколоться хладным железом, чтобы очистить кровь, и пусть вода сохранить эту кровь от зла. Он стоял на посту, когда услышал пение. Он его сразу узнал - такие песни пели на ямайке во дворе его бабки. Он терпел сколько мог, затем отлучился в туалет и в какой-то миг понял, что пение он слышит даже там, словно внутри головы... Долго думать Майлз не стал, скинул одежду, забрал оружие и побежал. По пути догадался вырвать из-за уха имплант - может, жрица воздействует на него через этот колдовской чип. За пятнадцать минут Майлз пробежал больше семи километров.
- Чтоб ты так мне кросс сдавал, - ворчал сержант, пока до укутанного в одеяло рядового доходили транквилизаторы. Рядовой стучал зубами и бешено вращал глазами, иногда прося у сержанта добыть ему морской воды...
- В центр реабилитации, - определил док и против воли покосился в окно, за которым в светлеющем воздухе как будто проявлялось здание, где обосновалась профессор Лавэ.

Свою пышную курчавую гриву профессор Лавэ подвязывала цветастыми шарфами, и это пристрастие к ярким чистым оттенкам и изобилие украшений оставались единственными, что намекало о происхождении этой необычной женщины. Ожерелья не висели на ее стройной шее, нет, они возлежали на ее пышном бюсте. При каждом шаге многочисленные браслеты на запястьях издавали приятный и завораживающий звон, по которому сотрудники научились распознавать приближение профессора, когда она несла все это изобилие, затянутое в оранжевый деловой костюм по коридорам комплекса. И поэтому не было ничего удивительного, что на пропускном пункте у нее всегда случались небольшие (хотя и ничего неразрешимого!) заминки.
Сегодняшний день не стал исключением. И еще не достигнув пропускного пункта, старший бухгалтер-аудитор Амар Адикари уже знал, кого найдет там. Раздраженный звон детектора слышен был от самого входа. Охранник в униформе без особого рвения просил «мадам профессор» сложить все металлическое в специальный поддон. После небольшой паузы в наступившей тишине раздалось одинокое, но весомое «звяк», а затем вновь оглушительно заверещал сигнал.
- И это самое малое, что я могу для вас сделать, - раскатилось по проходной глубокое могучее контральто. – Я должна предохраняться.
- Инструкция запрещает мне пропускать кого бы то ни было, если при нем есть металлические предметы, - растеряв остатки рвения, сообщил детина-охранник. – Вдруг вы пронесете нож и зарежете кого-нибудь. А я буду виноват.
Одно и то же повторялось каждое утро, и все смены уже потеряли надежду на перемены. Но стойко выполняли свой долг.

- Фу, - скривила прекрасно очерченный рот Мари Лавэ. – Нож – мой рабочий инструмент. И как таковой хранится в лаборатории.
Еще один «звяк». И после секундной заминки – третий.
- И на этот раз действительно все.
Пока шло все это представление, бухгалтер успел пройти довольно длинный коридор от входной двери. В результате по другую сторону пропускного пункта аудитор и профессор оказались одновременно. Странно выглядела эта пара. Адикари плавно тек по коридору мячиком, кинутым в воду. Приземистый и ширококостный, он умудрялся сохранять легкую пружинистую походку. Профессора Лавэ с полным правом можно было назвать его противоположностью. Возвращая на место браслеты, она чеканила шаг, отчего все военные на территории комплекса могли умереть от черной зависти.
- Этот человек – moun sot! – кипела Мари. – Этот gaga охранник всерьез думает, что можно обойтись без proteksyon?! Di radòt!*
Ее взгляд упал на неожиданного слушателя.
- Доброе утро, cheri!
«Шэри» безудержно лысел, и казалось, что на круглое лицо сверху нахлобучили чужой слишком высокий лоб. Он одарил рослую спутницу загадочной улыбкой.
- У него работа – быть, как вы сказали, moun sot.
Аудитор коверкал даже английский, хотя жил в Штатах давно, а уж креольское выражение в его исполнении звучало совсем странно. Среди младших сотрудников бытовали три убеждения о его национальности: одни считали его турком, другие арабом, третьи индусом. Спросить не решались, несмотря на улыбчивость субъекта обсуждений.
- А моя работа, - продолжил он, резко сменив тон на деловой, - следить за статьями расходов вашей лаборатории и их оправданностью.

____________
* moun sot – дурак, глупец; gaga – глупый; proteksyon – защита, амулет; di radòt – чушь! (креол.)

- У нас что-то не так? – удивилась профессор Лавэ.
- «Что-то»? – удивился в ответ аудитор. – Как, по-вашему, я должен понимать эту статью?..
Он на ходу ловко вынул из портфеля скрепленные листы с таблицами и, зажав пальцем одну строку, показал спутнице. Мари наклонилась (она была слегка близорука, но наотрез отказывалась носить очки), и богатая плоть под блузкой пришла в волнующее колыхание.
- Свежий труп, - прочитала Лавэ, выпрямилась и пожала плечами под аккомпанемент ожерелий. – Но мне нужна свежая кровь. Bon kri san! Когда я в прошлый раз написала заявку на жертву для задабривания lwa, что вы мне ответили?
- А что еще я мог ответить?
Адикари не требовалось опускать или задирать голову, чтобы разглядеть ожерелья, они и так лежали перед его носом, стоило повернуться к профессору. Аудитор, не сбавляя шаг, безжалостно вычеркнул строку из таблицы.
- Нельзя оставить такую формулировку. Мы можем написать «донорская кровь» или «тело, отданное медицинским учреждениям»...
Он вопросительно поглядел из-под густых бровей в смуглое лицо спутницы.
- Донорская san не годится! Она – frèt! Холодна! – Мари захотелось экстатично заломить в горе руки, но такой жест был бы уже явным переигрышем, и она ограничилась презрительным фырканьем. Петуха мы тоже пробовали, но kòk хорош лишь для небольших ритуалов. Baron laKwa...
Она сделала охранный жест.
- Мэтру требуется нечто иное, - Мари Лавэ задумчиво посмотрела на округлого аудитора. – Кое-что совсем иное.
Адикари непроизвольно отступил на шаг.

- Bawon ban mwen nanm nan...*
За толстым зеленоватым стеклом террариума царили влажные сумерки. Пришлось вложить много сил и средств, чтобы создать для любимца условия, к которым он привык на воле, и не давать ему скучать и толстеть без дела, но для Барона хозяйка была готова на все. Во многих смыслах, в одном из которых мэтр Лавэ сама не знала, кто кому принадлежит. Слова – обманчивый материал.
Она налила в глубокую миску ароматный крепкий напиток из пузатой бутыли, о существовании которой знали/подозревали/догадывались очень многие, но никто не затевал о ней разговора, и которую профессор держала всегда на виду. Затем в дело пошли куски тростникового сахара. Перемешивая жидкость деревянной палочкой, Мари продолжала вполголоса напевать:
- Bawon ban mwen nanm nan...
По углам большого стола в пепельницах тлели благовония, от их терпкого запаха слегка кружилась голова. В густом переплетении ветвей за стеклом родилось движение, как будто струйка песка с шуршанием потекла из одной чаши песочных часов в другую. Тонкая поначалу, она становилась все мощнее, под чешуйчатой кожей перекатывались сильные мускулы, кольцами этого тела легко можно было раздавить даже человеческие кости. Доктор Лавэ отодвинула дверцу и поставила на пол террариума угощение: в одной миске были разложены еще теплые куски цыпленка, во второй плескалась темная ароматная жидкость.
- Bawon ban mwen nanm nan...
Профессор тщательно вытерла ладони салфеткой и посмотрела на своего гостя. Аудитор сидел на самом краешке стула и старался не дышать. Амар Адикари не любил змей. Нет, не так – он их боялся. И сейчас госпожа Лавэ напоминала ему одну из этих тварей. Впрочем, наверное, виной тому были благовония. Стараясь не делать резких движений, аудитор промокнул лоб носовым платком.
- Черный петух вам нужен для... него? – поинтересовался он, глядя на террариум.
Анаконда, заполнившая, кажется, все пространство между прозрачными стенами без остатка, пировала, время от времени останавливая на собеседниках пристальный взгляд круглых глаз. Воздух в комнате сделался тяжелее.

_________________
*Bawon ban mwen nanm nan... – Барон, отдаю тебе свою душу... (креол.)

- Да, в конце концов, sèpan* его съел.
Мари села напротив Амара
- Что там было про kò* и медицинские учреждения?
Аудитор опять вынул из портфеля пачку скрепленных листов. Стараясь не обращать внимания на змею, нашел нужную строчку и зажал ее пальцем. На этот раз строка была пуста.
- Мы можем написать, что вам нужны нетронутые тела неизвестных, людей без родственников или тех, кто завещал себя после смерти медицинским институтам. Вы согласны с такой формулировкой? Она громоздка, но позволит избежать многих бюрократических задержек.
Адикари показалось, что анаконда тоже желает заглянуть в бумаги. Он торопливо вытер лоб еще раз.
- Bon!* Меня все устраивает, - профессор Лавэ прикоснулась к одной из тлеющих пирамидок, сдула ароматный пепел с тонких пальцев и протянула руку к телефону. – Пишите сюда то, что требуется, а я позабочусь, чтобы эти тела не успели остыть перед тем, как попадут к нам.

Амар Адикари уносил из лаборатории подписанные листы со свежей записью. Он, насколько мог, не поддавался стремлению убраться подальше от неприятного места как можно быстрее, шел с обычной своей скоростью. И даже по лицу никто из встречных не мог определить, насколько хочется аудитору не возвращаться туда никогда.
- Двадцать процентов... – гудел он себе под нос и недовольно цокал языком. – Двадцать процентов это много. Неужели нельзя было добиться десяти?..
Он переложил портфель в другую руку и приложил карту к считывающему устройству замка на двери.
- Впрочем, двадцать это не пятьдесят, а за такое дело... Придется убеждать плательщиков, что эта сумма необходима. Но ведь так оно и есть.
На лестнице дышать было намного легче.

____________
*sèpan – змея (креол.)
*kò – тело (креол.)
*bon – хорошо (креол.)

База "Параллакс",
Калифорния,
12 июня 2015 года

Толстая стальная цепочка прохладной серебристой змеёй скользила между пальцами майора Сайлера, задумчиво разглядывающего очередной заказ профессора Лавэ. Если бы не недавняя беседа с генералом Данвуди, он бы подумал, что его просто разыгрывают.
«Исследования» длились уже более двух месяцев, а он до сих пор занимался черт знает чем. Гэбриелу приходилось участвовать в самых разных проектах, разыскивать иногда совершенно удивительные, а то и нелегальные редкости, удовлетворяя самые экзотические запросы ученых, но это… Ром, тростниковый сахар и живые куры. Еда для любимца мадам Ведьмы, как прозвал профессора обслуживающий персонал базы. Да, еще она периодически просит пополнить запас свечей. Все. За два месяца ни одного прибора, компьютера, программы, химиката. Ни-че-го!
Цепочка выскользнула из пальцев и заняла свое законное место, свесившись с пояса. Взгляд мужчины вновь скользнул на последний заказ. Трупы. Змейка решила сменить рацион?
Сначала приглушенно, но узнаваемо звякнули многочисленные браслеты, затем:
- Cheri... – проворковала хозяйка рептилии, останавливаясь в дверях кабинета. – Какие-то неразрешимые pwoblem?
- Никак нет, мэм, - майор поднялся со своего места, приветствуя даму.
- Такой fo nonm*, - мадам Лавэ, видимо, усомнившись в собственном замечании, прикоснулась к бицепсу Сайлера, проверяя на прочность, - преодолеет любую преграду.
Пальцы у нее были цвета молочного шоколада.
Гэбриел едва сдержался, чтобы не отдернуть руку от пальцев гаитянки, а максимально вежливо и корректно отстраниться.
- Преодолению преград как ничто другое способствует четкое видение конечной цели, - присутствие этой гражданской гадалки (а именно её больше всего и напоминала Сайлеру профессор Лавэ) в собственном кабинете порядком раздражало.
- Власть над миром, cheri, - промурлыкала Мари, словно готовая к наслаждению очень крупная кошка. – Власть над миром. Разве может быть gol лучше этой?
Она переместилась к столу и оперлась о него обеими ладонями. Взгляд Лавэ сделался неожиданно строгим.
- Майор считает, я шучу?
- Майор не слишком понимает как свечи, куры и ром могут помочь достигнуть власти над миром, - дипломатично ответил Сайлер. И почему генерал велела помогать этой городской сумасшедшей любыми доступными средствами?
Тонкие царапины, которые оставлял на столешнице длинные и, похоже, острые ногти профессора, из бесформенного клубка начали складываться во вполне узнаваемый рисунок: вот черепа, вот крест, вот, кажется, надпись (впрочем, не очень читаемая). Где-то далеко застучали барабаны... или кровь прилила к голове и теперь грохотала в ушах?
- Достань мне хорошую жертву, и узнаешь.
- Жертву? – столь неожиданное заявление заставило забыть даже о глумлении над столом. Интересно, хоть кто-то из его коллег мог похвастаться что знаком с ученым, желающим принести жертву? Где она получала степень? В Гондурасе? – Вы хотите зарезать ягненка, или что-нибудь покрупнее?
- Человека, - кротко улыбнулась Мари Лавэ.
- Это называется похищение и убийство, - голос майора прозвучал слишком спокойно для столь шокирующей просьбы. Он не был одним из тех, кто считал человеческую жизнь высшей ценностью во вселенной. Всему в мире есть своя цена и озвученная – далеко не самая высокая.
- Это называется достижением цели, - возразила креолка; она уже закончила уродовать столешницу, сдула мелкую пыль с пальцев. – Чего хочет майор?
Она ловко уселась на стол; обнажившиеся колени были сдвинуты, что не означало, будто они останутся таковыми всегда.
- Майор хочет понять чем вы занимаетесь и почему кое кто считает это важным, - прямо заявил Сайлер. Отказать генералу Энн Данвуди он не мог, и дело было не в звании, а в уважении. Но раз он должен совершить нечто незаконное, то должен понимать ради чего. – Если вы меня убедите что эта цель стоит применения подобных средств… - Черные глаза Гэбриела уставились в глаза Лавэ, совершенно игнорируя аппетитные ножки. Не то чтобы он был таким уж верным мужем или расистом, но предпочтение отдавал белокожим женщинам.

*сильный мужчина

(Совместно с SonGoku)

- Прямо здесь? – усмехнулась Мари.
Она запустила руку за глубокий вырез и извлекла откуда-то из шоколадных недр три пучка цветных перьев, примотанных цветной ниткой к трем птичьим косточкам.
- Один pitit gason*, - объяснила креолка. – Один амулет. По одному на ребенка. Они такие хорошенькие, когда им два года. Или пять.
Она подмигнула майору.
- Или семь.
Надо сказать, что Сайлер во всю эту тумбу-юмбу не верил совершенно, но какого родителя оставит равнодушным угроза его детям, пусть даже самая призрачная? Взгляд майора стал ледяным и ощутимо колючим.
- Никогда, - очень четко произнес он, - не смейте впутывать мою семью во что бы то ни было, понятно, сheri? - Последнее слово он сумел произнести точь-в-точь как его собеседница.
- Bon*, - легко согласилась Мари.
И соскользнула со стола на пол, звякнули браслеты и ожерелья.
- Хозяин перекрестков, майор, не простой проводник в царство мертвых, - лекторским тоном продолжила она свою речь. – Это не банальный Харон. Он – исполнитель желаний, добровольный охранник и покровитель. Papa Ghede – тот, кто говорит за мертвых, но он же исцеляет больных. Под его присмотром врата рождения и смерти. Ему ведомо все, что ведомо мертвые, оттого его знания безграничны. Вы хотите познакомиться с ним, майор?
- Да, - ни на мгновение не задумался Гэбриел. Может, и зря не задумался.
- Тогда найдите мне жертву, майор. Хорошую жертву. В которой будет много хорошей сильной крови. Холодная жидкая кровь – не годится, чтобы звать Хозяина перекрестков.
Глаза мэтра Лавэ горели мрачным огнем.
- И когда он придет, вы попросите у него все, что захотите.

(на пару с Aertan)

Сайлер разочарованно вздохнул. Он надеялся, что сейчас получит хоть какие-то доказательства того, что этот бред работает, а полоумная гадалка заладила как заведенная "жертву, жертву".
- К тому времени как он придет... Если он придет, - поправился мужчина, - я уже буду соучастником преступления. Мне нужны доказательства прямо сейчас. - Пожалуй, все дети эпохи научного мировоззрения черпают знания о магии из дешевых фильмов. - Вызовите молнию, явите чудо, заставьте зацвести сухое дерево. Хоть что-нибудь.
- Bon, - кивнула Мари. – Идем. Все необходимое у меня в кабинете.
Когда они шли по безликому коридору, креолка молчала и лишь перед дверьми, из-за которых тек слабый аромат благовоний, она произнесла:
- В вашей семье есть mouri*, кто ушел не так давно?
- Да, мой дядя умер два месяца назад.
- Bon.
За стеклянной стеной террариума с тихим шелестом текла длинная нескончаемая река, исполинских размеров змея, казалось, заглотила собственный хвост и теперь, точно уроборос, представляла собой бесконечность в миниатюре. Мэтр Лавэ развязала платок, выпустив на свободу темные кудри.
- Заприте дверь, майор, - она перебросила Гэбриелу небольшой ключ. – И садитесь куда-нибудь.
Поворачивая ключ в замке, Гэбриэл размышлял о том, что за представление ему собираются показать. Дрессированную звею? Какие-нибудь туземные танцы с завываниями? Вдыхание наркотических паров? Заняв ближайший свободный стул, Сайлер выжидающе поднял густые, чуть сросшиеся брови.
Напевая себе под нос что-то мелодичное, но на непонятном языке, Лавэ выгребла из ящика несколько пакетов, решительным жестом смела со столешницы (которая оказалась украшенной почти таким же рисунком из длинных царапин, каким теперь мог похвастаться стол майора, только здесь изображение было вырезано куда старательнее и глубже) все лишнее. А затем щедро рассыпала по всей поверхности сначала муку, а затем коричневый сахар. Она опустила жалюзи, и в комнате воцарился полумрак.
- Это не обязательно, - на мгновение оборвала пение Мари, зажигая свечу. – Но мне так больше нравится. Романтичнее.
Она громко хлопнула в ладони:
- Папа Легба, открой нам ворота! Мы хотим войти в мир lwa.
Сайлер лишь покачал головой. Романтичней... Романтика не спасет Соединенные Штаты, не за нее налогоплатильщики содержат армию. Сейчас эта гадалка заявит, что присутствие скептика не дает свершиться магии. А потом попытается затащить его в постель, надеясь хоть так заставить выполнять свои прихоти. Большинство женщин удивительно предсказуемы.

(Те же, там же)

- Держи! – Мари сунула Гэбриелу бутыль с ромом и что-то, по виду и вони напоминающее тлеющий запал. – Плесни три раза на стол и не выпускай poteksyon, даже если обожжешь себе пальцы. Он – единственная твоя защита.
«Хоть будет что рассказать друзьям за кружкой пива», - ухмыльнулся своим мыслям майор, принимая «обереги» и совершая предписанные действия.
Лавэ, не глядя, ткнула пальцем в пульт, из невидимых динамиков негромко зарокотали давешние барабаны. Мари достала из маленького холодильника пакет с донорской кровью, выдавила немного на пальцы, понюхала и скривилась.
- Скоро она перестанет действовать... – креолка щедро окропила столешницу.
По стенам в такт пению заметались и заскользили, то уплотняясь почти до вещественности, то вновь истончаясь полупрозрачной дымки, тени. Их было больше, много больше, чем могли отбросить два человека, а затем в полутемной комнате вдруг стало тесно и душно, словно в нее набилась толпа. От пряного запаха рома с солоноватым привкусом крови и ароматом благовоний мысли становились жидкими, они текли, не задерживаясь и не оставляя следов, но незаметно подтачивая монолит разума.
«Это всего лишь одуряющее воздействие дыма», успокаивала естественно-научная часть сознания майора. Но даже в современных людях сохранилась, несмотря ни на что, частичка иного, древнего знания. Того самого, что заставляет избегать темноты, неясных теней и пугающей неизвестности, что заставляет кожу пойти мурашками при мысли о невозможном, необъяснимом. Вот эта самая спящая часть Сайлера и заставляла, несмотря на здравые мысли, сильней сжимать в руках тлеющий оберег.
Откуда-то пахнуло раскаленным металлом. Тени все плотнее и плотнее обступали стол, жадно тянулись к сладкой липкой пасте на нем. Мари выхватила длинный и даже на вид острый, как бритва, кинжал и в несколько быстрых взмахов расчистила проход для клочка серого, как сигаретный дым, тумана, который нерешительно жался в уголке. Воздух в комнате сделался подобным патоке, его можно было пить, точно ром.
- Vit*! – сипло выдохнула креолка. – Даже моей силы не хватит надолго! Ищи своего tonton*
- Как? - каким-то образом Габриель понял, что означает незнакомое слово.
- Думай о нем! Вспомни его! Представь его лицо.
______________
*vit – скорее, креол.
*tonton – дядя, креол.

(все те же, ага)

И Сайлер представил. Они никогда не были особенно близки с дядей Сэмюэлом, но общались довольно часто на многочисленных семейных мероприятиях. Жизнелюб и весельчак, Сэмюэл отличался солидным животиком, полным мясистым лицом и каким-то особым сальным взглядом, характерным для жуликов, комивояжеров и страховых агентов. И пока в его воображении рисовался этот портрет, та самая нерешительная тень у стены вдруг раздалась в объеме. Кинжал в руке Мари Лавэ вновь разрезал тугой неподатливый воздух, и обретающий вес и плотность силуэт приблизился к столу. Подцепил на кончик пальца сладкую массу, сунул в рот. На его лице обозначились толстые складки щек.
- Мать чесная, - только и выдохнул мужчина.
Остальные тени загомонили, они жадно тянулись к угощению, хотя и опасливо косились на кинжал в руке Мари.
- Хочешь спросить его о чем-нибудь?
- Каково это, умирать? - неожиданно для себя выпалил Сайлер.
В щелочках глаз мелькнуло веселое удивление, призрак набил рот пастой из муки, сахара, рома и крови.
- Попробуй – и узнаешь, - хмыкнул он почти внятно; за его спиной требовательно заголосили другие тени. – А впрочем... нет, не стоит. Это неинтересное занятие. С точки зрения живых.
- Что ты всегда дарил мне на дни рождения? - сопротивляющаяся происходящему естественно-научная часть сознания требовала подтверждений того, что это действительно дух его усопшего дядюшки.

(те же)

- Лотерейный билет, - отрезал призрак, уписывая пасту и шлепая по туманным рукам остальных, как заигравшихся детишек. – Ты даже сумел выиграть. Один раз.
- Я не верю в удачу, - хмыкнул Гэбриэл.
"И в магию не верю", - пронеслась отстраненная мысль. Его так и подмывало выпустить из руки тлеющий оберег. Как и большинство его современников, майор считал, что вся эта тумба-юмба действует на тех, кто в нее верит. И именно в силу того, что люди верят в эту чушь. А значит, с ним ничего не случится, даже если он нарушит предписанные правила. На его счастье те самые остатки изначального страха перед неизведанным не позволяли руке разжаться.
- Каждому свое, - согласился призрак, облизывая липкие пальцы.
- Dekwa!* – Мари Лавэ высыпала на ладонь тонкую металлическую стружку, дунула изо всех сил. – Ale!*
Тени, обступившие стол, недовольно шарахнулись в разные стороны.
- Ale!
В комнате сделалось заметно светлее.
- Надо будет обновить вервер, - Мари вытерла платком испарину с лица; сейчас ее кожа была цвета золы. – Иначе в следующий раз они прорвут периметр.
Она вновь подвязала тяжелые волосы и, усевшись за испоганенный стол, набрала комбинацию цифр на коммуникаторе.
- Говорит профессор Лавэ, - будничным тоном произнесла «мадам Ведьма», когда дежурный подтвердил вызов. – Пришлите, tanpri*, кого-нибудь произвести уборку в моем кабинете. Спасибо.
- Вам нужно чтобы жертва была в сознании, профессор? - похоже майор принял решение.
Мари Лавэ задумчиво разглядывала его.
- Не обязательно.
- Мне нужно какое-то время на утрясание мелких деталей, - произнес Гэбриел, поднимаясь и вытирая платком испачканные руки. - Вы не против звукоизоляции в своем кабинете?
Креолка устало кивнула, у нее закрывались глаза, но она упрямо держалась.
- Я не против всего, что поможет нашему делу, - сказала она.
- Она будет готова в течение суток, - заверил он. - А теперь мне пора. Нужно сделать один звонок.

____________
*tanpri – прошу вас, креол.
*dekwa – достаточно, креол
*ale – прочь, уходите отсюда, креол


(и те же, уф!)

Сан-Франциско
17 июня 2015 года

Угол улиц Суттэр и Скотта оказался пустынным заставленным машинами перекрестком без светофоров и пешеходных переходов. Невзирая на сложность задачи, Мики отыскал свободное местечко и лихо припарковался, обделив таким образом какого-то престарелого аборигена, который нацелился на ту же дырку. Айсхед вылез наружу с таким видом, как будто ему осточертело находиться в салоне, и он спешит попасть на свежий воздух. На деле – проела все печенки загадочная улыбочка японского знакомого, заставляющая подозревать, что тот знает все, вплоть до цвета нижнего белья окружающих, и размышляет, кому выгоднее сбыть информацию. Причем владельцы подштаников из списка явно исключены не были.
Здание 2300, будто собранное из серого конструктора, – аптека и клиника.
Через дорогу – недавно законченный проект, отель и офисы. Нежный кремовый цвет стен и общая тортообразность заставили детектива поморщиться.
Напротив расположилось далеко не новое строение, когда-то покрытое зеленой краской, но теперь все в потеках. Заново выкрашенная в серое металлическая лестница казалась лишней. Высокий каменный фундамент «под гранит» носил следы замазанных краской надписей.
- Удивлюсь, если не найдется хоть одного свидетеля, - высказался Айсхед и направился к четвертому зданию.
Приземистое, оно было ниже всех прочих ровно в два раза, хоть и делало вид, что обладает целыми двумя этажами, в противопоставление трехэтажным соседям. Вывеска гласила, что здесь располагается склад фармацевтической компании, и вход посторонним воспрещен. В шаге за неплотно притворенной дверью протянулась характерная желтая лента. Инспектор привычно поднырнул под нее, собираясь начать разговор с экспертами, увидел побоище и обернулся. Обуреваемые жаждой знаний мальчишки последовали за ним на место преступления и теперь застряли в дверях. Полицейский сколь мог загородил им собой вид, пока не углядели чего лишнего.
- Это место преступления, посторонним нельзя. Оба марш отсюда, ждете меня в машине.
У Мики появился обиженный взгляд обделенного лаской щенка, даже увлажнились ресницы; Уко безмятежно заглянул поверх всех голов в комнату, булькнул и зажал себе ладонью рот.

(und SonGoku)

Неподалеку от Сан Франциско

Они сидели на самом краю и болтали ногами в пустоте. Тама посмотрел на затихших приятелей: язвительный очкарик с глупым видом грызет ноготь, безмозглый громила сосредоточенно что-то обдумывает, блондинка делает вид, что ей все равно; ветер раздувает желтый флаг ее волос. Но она - единственная, кто понимает – дело серьезное. Тама подмигнул ей.
- С чего начнем? – Энцио поправил очки на носу.
Моррисон не торопился отвечать; затяжка, выдохнуть дым, посмотреть, как его уносит, и только после этого ткнуть тлеющим кончиком сигареты в разгорающееся пятно китайского квартала.
- Почему?
- Потому что я так хочу, - Тама зажал сигарету в зубах. – Первый, кто перебьет меня, уйдет вниз без страховки. Потому что там его видели в последний раз. Черномазые упустили его из-под собственного носа
Энцио открыл рот для нового вопроса, передумал и закрыл. Тама коротко усмехнулся, сделал многозначительную паузу.
- Почему? – осмелилась Габи; впрочем, ей всегда позволялось больше остальных.
- Потому что они – второй сорт. Извини, Шкаф, ты – приятное исключение.
Компания расхохоталась.
- Да ты у нас расист!
Тама прищурившись, разглядывал сизый дым сигареты.
- Фашист, - поправил он. – И прошу не путать, как многие, которые не знают ни истории, ни латыни.
Он встал, проверил замок страховочного троса.
- Самое смешное в том, - назидательно произнес Моррисон в вечернее небо, - что те, кого обычно называют фашистами, таковыми не являются. Они просто содрали ярлык и радостно наклеили на себя. Уроды.
Он шагнул в пустоту. В ушах засвистел ветер. Сверху восторженно завизжала Габи, спрыгивая следом, но поток воздуха унес ее крик. Тама нажал на тормоз, остановив свободное падение, когда до земли оставалось всего пара метров. Его трясло от адреналина.
- Поехали, - сказал он, когда у машины собрались все остальные, а экипировку забросили в багажник. – Прогуляемся по местам боевой славы.

На пути они сделали еще одну остановку, и на этот раз никто не стал задавать вопросов – ни умных, ни глупых.
- Тейя! – окликнул Моррисон; ему нравилось называть ее только по имени. – Давно не виделись.
От стены здания, возле которого компания притормозила, отделилась тоненькая гибкая фигурка. Уже не девочка, но еще и не женщина – подросток, лет пятнадцати. У поверхностного наблюдателя могло сложиться впечатление, что ее морили голодом – как говорится, кожа да кости. Хотя на самом деле под кожей, цвета какао со сливками, были еще и мышцы, привычные к нагрузкам. Поднимать тяжести, девчонка не могла, да и не хотела, но ее тело было достаточно выносливым и проворным для того, чтобы выжить одной в большом городе. Пьяница-мать редко вспоминала о том, что о дочери нужно время от времени заботиться. По меркам европейца ее лицо было совершенно неправильным: чуть скошенный назад высокий лоб, плоский нос с широкими ноздрями, четко обозначенные скулы. В больших темных глазах пряталась лукавая улыбка, которую, впрочем, довольно часто можно было видеть и на пухлых губах. Черные волосы до лопаток были заплетены в тонкие косички с цветными нитками и, в данный момент, были собраны в толстый хвост. Твердо очерченный подбородок говорил о некоторой доле упрямства, но в целом Тейя смотрелась довольно-таки неплохо. Для любителя.
Шустро юркнув на свободное сиденье рядом с водителем, она белозубо заулыбалась:
- Тама! – остальным достался небрежный кивок через плечо. На девчонке были короткие шорты из черной джинсовой ткани и, в тон им, обтягивающая безрукавка. Белья под ней, традиционно не наблюдалось – Тейя не выносила эту женскую сбрую, как она именовала бюстгальтеры. Плотно зашнурованные высокие кеды охватывали голени, но большая часть гладких и стройных ног была доступна взору Моррисона. – Я рада, что за это время ты ничуть не изменился.
Рядом они смотрелись занятно – оба смуглые, оба носили приметы смешанной крови, но если один был солнцем, то вторая – той бездной, куда солнце опускается по ночам.
- В тот день, когда во мне что-то изменится, я застрелюсь. Запрыгивай.
Троица на заднем сидении сделала вид, будто ничего не происходит.
- Запрыгивать? – две черные брови забавно изогнулись, когда Тейя захлопнула за собой дверцу. – Надеюсь, ты ни на что не намекаешь, а даже если и намекаешь, то забудь.
Игнорируя ремень безопасности, она демонстративно потянулась на сидении.
- Сегодняшние планы в силе? – тон был деловитым, но глаза смеялись. Сложно было сказать, как Тейя воспринимает окружающую ее суровую действительность, но для стороннего наблюдателя она всегда казалась жизнерадостной и энергичной.
- Изменились.

Автомобиль плавно взял с места, он скользил над дорогой, слегка покачиваясь, когда входил в цепочку виражей; на вершине очередного холма машину слегка подбрасывало в воздух.
- Но тебе понравится, - Тама быстро оглядел отражение скуксившейся троицы в зеркале заднего вида. – Мы охотимся на человека.
Темные глаза Тейи расширились, а ноздри слегка затрепетали.
- Кто? – она предоставила Таме решать - спрашивает она о жертве или о заказчике.
- Один приезжий, - в тон ей откликнулся Моррисон. – Один очень богатый приезжий.
- Богатые приезжие не гуляют вечером одни, без охраны, – девчонка поджала губы и глянула в боковое зеркало. С ее места в нем отражалось личико блонды на заднем сидении, так что Тейя наморщила нос – близких знакомств с компанией Моррисона она не водила и дружеских чувств к ним не питала.
- Он – тоже приятное исключение, - заверил ее Тама. – И опасное. Охрана ему не нужна, как мне сказали. Заказчик дает хорошую цену за одну лишь информацию о нем. И – вдвое больше, если мы поймаем добычу.
- Не нужна? – теперь брови сложились недоуменным домиком. Мимика Тейи была довольно выразительной – когда ей было нужно, она умела изобразить что угодно. Однажды, в промежутке между запоями (такие промежутки бывали крайне редко и длились недолго), мать сказала ей, что Тейя должна выучиться на кино-актрису. Сама по себе мысль была весьма заманчивой, но даже прожив на свете относительно недолго, Тейя понимала, что без связей мысль навсегда останется только мыслью. – Если он настолько крут, нам понадобится нечто большее, чем просто везенье.
- Вот поэтому я и позвал тебя.

(Crystal mo)

Пустырь у Сан Франциско


Тихий вечер... Как красив умирающий день.. И сколько надежд на восхитительную ночь..
Впрочем, забудьте - истошные, лишенные всякой музыкальности вопли лишали всякой надежды.
А издавал их весьма забавный парнишка в черной майке( с надписью -Ave Satanas) лет 16, с упоением мотая своей длинноволосой рыжей башкой в такт тяжелой музыке, играющей у него в наушниках( весьма дорогого вида айфон, торчал из кармана его затертых джинс). Глаза юноши были закрыты - парень полностью был захвачен композицией. Минут так через пять, по некоторым выкрикиваемым(едва различимым) словам было понятно, что песня подходила к своему логическому завершению( "Die!Die! Die!).

Подпрыгнув последний раз(DIE!), парень к радости местных ворон замолчал и вынул наушники из ушей( естественно открыв свои глаза(которые кстати были зеленого цвета)). Не увидив никакого изменения в окружающем его пейзаже, молодой любитель музыки разочаровано протянул.
-Я тут видите ли никого не трогаю, а ко мне даже никто не лезет...Как - то тут не весело... Не круто... Впрочем.
- Юноша достал айфон, и покопавшись в списке( и видимо выбрав какую - то новую песню) водворил наушники на их законное место(естественно уши, а куда их еще то ,пардон..)
Разочарованые вороны решили больше не подвергать себя пытке, и покинули шумный пустырь.

До пролива и моста через него оставалось немного, когда Тама снова нажал на тормоз. Между двумя городскими кварталами втиснулась пустыня, не пустыня – больше пустырь, по которому ветер гонял шары сухих, выдранных с корнями кустов.
- Теперь что? – полулениво, полукапризно спросила блондинка Габи, когда Моррисон вышел из машины.
- Отлить захотел, - предположил в ответ очкарик.
На эти реплики Тейя фыркнула, подавив смешок.
- Как ты их только терпишь... - фраза, оброненная больше себе под нос, была не слышна на заднем сидении, хотя и Тама услышать ее не мог. Слегка пожав плечами, темнокожая девчонка тоже вышла на воздух. Не зря же они тут остановились...
Тама сидел на корточках посреди почти ровного участка земли. Сквозь плотно сжатые в кулак пальцы сыпался красновато-коричневый песок, яркий на сером фоне.
- Kat Nayénëzgani si nïslín nitá... nagée nagée alíli kat bïtása...* – монотонное пение показалось лишенным смысла, набор слов с необычным звучанием, не более того.
Моррисон вытер опустевшую ладонь о штаны, насыпал на нее из мешочка другой песок, на этот раз желтого цвета. Вокруг небольшого круга начали вырисовываться человеческие фигуры, расчерченные полосками.
- Dzïl hotsï's tsï'da hweztaníta`... nagée nagée alíli kat bïtása...*
Три духи грома уже были нарисованы, молнии, которые метали их руки и крылья, свидетельствовали об их силе и опасности. Оставалось нарисовать четвертого, когда Габи поднялась во весь рост – ветер разметал ее волосы, и сейчас она сама казалась воплощением потустороннего существа.
- Моррисон! – крикнула она, указывая на одинокого прохожего с дорогой электронной игрушкой в руке. – Охота началась!

_______
* Kat Nayénëzgani si nïslín nitá nagée nagée alíli kat bïtása* - убийца чужих богов, иду сейчас среди людей (навахо).
* Dzïl hotsï's tsï'da hweztaníta`... nagée nagée alíli kat bïtása – перешел через горы, иду сейчас среди людей (навахо)

(Crystal soshite)

-Ну вот....Только скачал новую песню, а времени слушать уже нет - Уныло протянул парень, наблюдая за появившимися на пустыре людьми.
- Охота началась!
Неприятно оскалившись(и окинув оценивающим взглядом кричавшую девушку), рыжеволосый вытащил в который раз наушники из ушей, и спрятал айфон поглубже в задний карман джинс.
-У кого охота, а у кого игра.- мелодично проворковал чудак вытащив из воздуха(!) черный цилиндр(сразу же напялив его на голову), а затем и скромного такого вида тросточку(тоже конечно же черного цвета). Если учитывать, то во что был одет юноша - выглядело это весьма забавно( как и немного жутковато).
-Леди и джентльмены! А я думал вы на игру не придете, и уж заскучал.
Произнеся последнюю фразу, юноша сделал пару шагов навстречу охотникам.

Бар "Пустынный Койот", пригород Сан-Франциско
12 июня 2015.
18:20

Бар «Пустынный Койот» мог смело номинироваться на конкурс «банальность года», вздумай кто-то провести подобный среди питейных заведений Соединенных Штатов. Крохотный, ютившийся в подвальном помещении какой-то пригородной муниципальной службы, он был совершенно безлик и неприметен. Тяжелые клубы табачного дыма сплетались причудливым образом, неприятно напоминая Сайлеру виденное в кабинете Лавэ. Стоило молочно-белому щупальцу потянуться к штанине майора, как он, неожиданно для себя, сдунул его, словно опасаясь незримого прикосновения.
Глядя куда-то мимо начавшей уже стареть стриптизерши, Гэбриэл прокручивал в голове разговор с генералом Данвуди, состоявшийся чуть больше часа назад. Нет, конечно он не говорил прямо о тех «ресурсах», что запросила эта черная ведьма, но намекнул на то, что некоторые ее запросы прямо противоречат законам государства и морали. Железная леди сказала лишь, что если безопасность и интересы страны потребуют, чтобы они голыми плясали перед Белым Домом или разрывали могилы, они должны это сделать. А исследования профессора Лавэ важны настолько, чтобы приложить все усилия для их продвижения.
Какой-то пьянчуга рухнул под ноги майора, возвращая того в реальный мир. Решение было принято, осталось только убедить Амара провести по бухгалтерии его расходы на… Мысль запнулась, подходящей ассоциации человеческим жертвам не находилось.
- Ты сегодня выглядишь бледным, - добросердечно сообщил откуда-то из-под мышки Гэбриела аудитор.
Беспокоило то, что он подошел так близко незамеченным.
- Может быть, виски поправит дело? – предложил Амар.
Эти двое смотрелись рядом как диснеевские Винни-Пух и Тигра. Кругленький низкорослый Адикари и высокий, с военной выправкой, всегда подтянутый Сайлер. Самый внимательный наблюдатель не сумел бы найти в них ничего общего.
- Было бы не плохо, - кивнул Гэбриэл, - но появилось дело, о котором лучше говорить на трезвую голову. – Музыка была достаточно громкой, чтобы не опасаться быть подслушанными. Впрочем, чтобы слышать друг друга иногда приходилось изрядно напрягать слух. – У нас снова появился «спецзаказ».
Подобные "левые" дела Сайлер и Адикари проворачивали уже давно. Первый мог достать все необходимое, а второй уладить формальности так, что ни одна проверка ни разу ничего не заподозрила. Каждый из этой странной парочки понимал, что напарник не сдаст хотя бы из уверенности, что сам отправится следом, и это знание связывало куда крепче дутой дружбы сослуживцев и задушевных разговоров за рюмкой чего-нибудь крепкого.

(С Даларой)

- Так быстро? – удивился толстячок Амар. – Последний был совсем недавно. И что же хотят на этот раз?
Они расположились за высоким, чтобы удобно было сидеть на барных табуретах, столом в самой гуще суеты зала. Здесь громче всего звучали музыка и голоса, плотнее всего плавал дым и меньше всего обращали внимание на соседей. Адикари настоял на том, что все-таки надо взять хотя бы пиво.
Гэбриел промолчал и отхлебнул немного пива, в последний раз взвешивая все "за" и "против" привлечения в это дело толстенького счетовода.
- Материал для жертвоприношений, - порадовал он напарника. - Человеческих жертвоприношений, - уточнил он, изучающе глядя на индуса. Слова прозвучали неожиданно обыденно, будто речь шла о курах экзотической породы, не более того.
Аудитор поправил круглые очки в тонкой, почти незаметной оправе. Взгляд у него сделался точь-в-точь такой, как в те минуты, когда он смотрит в свои бухгалтерские книги.
- Это для мэтра Лавэ? – уточнил он столь же обыденным тоном.
- Нет, черт побери, Сандре для рождественского ужина, - съязвил Сайлер непривычно нервно, ему снова показалось, что выпущенный проституткой за соседним столиком дым начал приобретать знакомые черты. - Конечно нашему профессору Темных Искусств.
Никто не любил улыбку Адикари. Тот демонстрировал ее редко, но сейчас позволил появиться: односторонняя, скорее, ироничная ухмылка, чем манифестация веселья. Длинный мясистый нос придавал выражению демонический вид.
- Сильно она тебя напугала, никогда бы не подумал, - констатировал аудитор. – Я уже подходил к ней с вопросом о формулировке записи в отчетности. Здесь не будет никаких проблем.
Он ухитрился хлебнуть пиво все с той же улыбочкой.
Гэбриэл, не терпевший когда его уличали в слабостях, едва подавил желание огрызнуться на жизнерадостного индуса ввиду совершенной бессмысленности подобного действа. Как ни крути, а Амар был прав, демонстрация ведьмы на удивление сильно его зацепила. Да и какой смысл портить отношения с напарником?

(вместе с Aertan)

- Ты про те свежие трупы? – догадался майор о причине спокойствия Адикари.
- «Нетронутые тела неизвестных, людей без родственников или тех, кто завещал себя после смерти медицинским институтам», - педантично процитировал его собеседник. – Нужно говорить правильно, иначе все построение развалится, как сухое дерево.
Официантка принесла им еще по пиву. На стареющего толстячка она не обращала внимания, зато Сайлеру игриво подмигнула и ушла, виляя бедрами.
- Можешь забыть о них, - хмыкнул майор, рассеянно скосившись на удаляющуюся женщину. – Теперь она хочет живых людей.
Вот сейчас улыбочка исчезла. Индус протер очки и вновь водрузил их на нос немного криво.
- Живых активных или живых, скажем, под наркозом? – поинтересовался он.
Наверное, у него перед внутренним взглядом всегда стоят бухгалтерские таблицы, и он заполняет их мысленно. Может быть, даже во сне.
- Я пока не уточнял, - раздражаясь непонятно на что, буркнул вояка, делая большой глоток пенного напитка. – Зато я говорил с Данвуди... - между пальцев Сайлера снова зазмеилась знакомая всем цепочка. – Генерал намекнула, что эти исследования слишком важны, чтобы отказывать Ведьме хоть в чем-то. К утру должны быть готовы бумаги о моих новых полномочиях.
- Ну что ж, если согласна генерал, не нам возражать, - проговорил Амар, вновь обретая безмятежное спокойствие.
Только в глазах блестели искорки азарта: аудитор видел перед собой интересную и, может быть, самую сложную задачу в своей жизни. А те, кто считал, что он работает лишь за деньги, ошибались и очень сильно.
- Для начала нам нужна звукоизоляция в кабинет Лавэ, - убедившись, что бюрократические тылы прикрыты, Сайлер перешел на деловой тон. - Вот список фирм, готовых управиться в течение этой ночи...
(те же)

На том же пустыре, в том же опять таки Сан - Франциско.


Сильный ветер прогулялся по пустырю, раскачал старую вывеску, что висела на одном болте, пригнул траву, стер, будто метлой, недоделанный песочный рисунок. Тама вскочил на ноги:
- Проклятье!
Но не сделал и шага, чтобы присоединиться к приятелям. Впрочем, те не стали его дожидаться, с радостным улюлюканьем высыпались из машины. В загонщики они всегда выбирали очкарика Энцио – за его умный вид и кажущуюся не-опасность. Жертвы часто подпускали его на близкое расстояние, а когда понимали, в чем дело, можно было бежать лишь в одном направлении. На охотников.
- Дураки... – Тама сунул мешочек с песком за пазуху.
Следом двигалась Габи – так, будто шагала по подиуму. Сильная, красивая, гибкая, точно пантера.
Рыжеволосый парнишка медленно шел навстречу к приближающемуся к нему очкарику( не переставая весьма противно так улыбаться).
- Значит ты, друг мой Энцио - первый участник моей игры?
Не менее противная ухмылка все таки сползла с лица загонщика. Откуда жертве известно его имя?
- Стоять, везунчик! - игриво произнес сопляк, и легонько почесал нос молодому человеку кончиком своей трости.
Закончив( из носа Энцио почему то стала идти кровь), парень бросил трость куда то в сторону(которая сразу же исчезла, едва коснувшись земли).
- Итак, дорогой мой участник... Викторина! Ну то есть вопрос. Что я сейчас достану из своего кармана?
"Дорогой участник" немного расслабился..
Пистолет наверное.... Простой малолетний выпендрежник... А стрелять не умеет. Выбить пушку у юнца - раз плюнуть
Его размышления грубо прервали.
- Ты слишком громко и долго думаешь. Нет. это не пистолет.
- Какого...
- Это... - парень запустил руку в левый карман своих джинс - Этооо.... Очаровательные такие, даже наверное загадочные... Глаза! Видишь? Хотя нет, не видишь... Они же твои!
Действительно в руке громко смеющегося рыжеволосого были глаза Энцио. Последний в общем то этого не видел - весь мир был окутан тьмой и бесконечным ужасом...
- Ты чего там встал, а? - окликнул загонщика, подошедший к нему товарищ.
Услышав знакомый голос, очкарик повернулся лицом к черному. Тот в свою очередь не смог даже выругаться( я уж не говорю о каких либо действиях) - пустые глазницы Энцио(из который кстати тоже текла кровь) казалось затягивали, поглощали смотрящего в них человека.

Совместно с Бишопом.

Бар "Пустынный Койот", пригород Сан-Франциско
12 июня 2015
19:00

Со стороны могло показаться, что два приятеля детства увлеченно обсуждают, к примеру, футбольный матч или покупку нового автомобиля, но если бы кто-то вдруг подслушал этот разговор…
- Первое, чем следует заняться – это получить отдельное здание или выделить обособленное крыло с отдельным подъездом и входом. Нужна буферная зона, в которой можно припарковаться и без свидетелей доставить груз профессору. – Густые, практически сросшиеся на переносице брови майора Сайлера были задумчиво сдвинуты. – Контрольно-пропускной режим, безопасность и досмотр на мне, я поставлю пару надежных ребят. Кстати, им тоже надо будет доплатить премиальные.
- Включим в базовые расходы. Обособить уже имеющееся крыло будет лучше, чем брать отдельное здание. Переезд потребует больших дополнительных затрат, - сообщил Адикари, который, видимо, вел мысленный учет параллельно разговору. – И здесь на крыше есть парковка. Можно запретить въезд на нее всем, кроме сотрудников лаборатории нашей профессора.
Индус задумчиво посмотрел в свое пиво, как будто ожидал найти там какие-нибудь странные процессы. Ему все не давала покоя мысль о живых людях вместо мертвецов.
- Будет громко, - наконец сказал он, сделал глоток и недовольно сморщился – напиток успел стать теплым.
- Будет, - согласился майор. – Без звукоизоляции никак, но с ней, видимо, придется подождать. Завтра к обеду набросаю план работ по переоборудованию нового крыла, включая звукоизоляцию и место для содержания заказа. – В голове Сайлера постепенно складывалась общая картина. Как только будут решены глобальные вопросы, майор привычно станет прогонять свои действия, шаг за шагом, ища те мелочи, что были упущены из вида. – Кстати, есть предложения, как утилизировать тела?

(c Aertan)

- Во многих религиях нет ничего чище огня, - заметил Амар. – Но я не знаю, как это сочетается с тем, что делает госпожа профессор.
Его передернуло при воспоминании о полутемном кабинете и блестящей завораживающей коже большой змеи.
- Но если мы устроим крематорий, будет характерный запах.
- Я против того, чтобы выкидывать их где-то или просто закапывать, - категорически заявил Гэбриэл. – О бомжах вспоминают только тогда, когда находят их тела. Нет тела, нет дела, - сами собой срифмовались слова.
- Приземленный ты человек, ничего высокого, - пожаловался индус, глядя на собеседника снизу вверх.
Вечерний гомон набирал обороты. Широколицые крепкие и простые в потребностях и досуге ребята расходились не на шутку. Иногда приходилось повышать голос, чтобы слышать друг друга за их радостными излияниями.
- Как насчет кислоты? – вынес новое предложение аудитор. – А потом вывозить на юг. Там пустынные места, никто не найдет, если и найдет, не опознает.
- В принципе не плохо, - оценил идею майор. – В идеале, конечно, чтобы никаких трупов не было вовсе. Неопознанное тело это уже расследование. Что до высокого, то тут ты совершенно прав. Из возвышенного я люблю только блондинок модельного роста.
В этом баре таких не было. Дамы делились на уже пообрюзгших, но все не способных устроиться в жизни, и молодняк, у которого были надежды и амбиции. Часть из них рано или поздно перейдет в первую категорию. Амар прикрыл глаза, как будто уже не хотел ничего видеть, так надоело ему окружение. Но при ближайшем рассмотрении оказывалось, что под веками идет активное движение, как при быстром сне. Пришлось убрать подальше стакан с пивом: индус водил рукой по столу, словно по невидимым дорогам на карте.
- Хорошее место, тихое, - сказал он, не открывая глаз. - Там только католическая миссия на реке, построенная испанцами в восемнадцатом веке. И на десять, а на севере и все двадцать миль вокруг ни души. Всего-то полтора часа езды от города. Сейчас я тебе сброшу изображение.
Файл с картой пришел через пару секунд и глаза Гэбриэла приобрели отстраненное выражение, какое бывает у глубоко задумавшихся людей. В отличие от прочих, он ненавидел сидеть в общественных местах с беспечно закрытыми глазами, так и напрашиваясь на хороший удар в рожу. Он вообще недолюбливал фанатов виртуалити, предпочитающих жить в выдуманных мирах, а не в реальности. Подсевших «на имплант» он вовсе за людей не считал, как и наркоманов. Насмотрелся в свое время...
Место, предложенное индусом, действительно выглядело вполне подходящим. Сайлер и так и эдак крутил спутниковую фотографию, придирчиво разглядывая подъезды и выискивая признаки человеческого присутствия, но никаких очевидных изъянов не обнаружил.


(те же, там же)

- Следом появляется логичный вопрос с транспортом. Нужно что-то для перевозки грузов. Неприметное и чтобы копы не вздумали тормозить.
- Фургон-морозильник? – вспомнил Адикари один из давних сериалов о криминальных службах. - Чтобы ничего не завоняло в пути.
Он уже снова смотрел на приятеля хитрыми непроницаемо темными глазками. Ощущение усиливала круглая оправа очков и стекла – аудитор был близорук.
- Что, и живых сразу в морозильнике к Лавэ везти? - хмыкнул майор. - Да и где гарантии, что копы не захотят мороженого и не полезут к грузу? Может какая-нибудь санитарная служба? - предположил Гэбриэл. - Вывозим зараженные туши животных. Досматривать такое - то еще удовольствие.
- Биохимическая опасность? К машине с таким значком полицейские не подойдут и близко.
Прелесть этого маленького бара состояла не только в его беспардонной шумности, но еще и в отсутствии богатства у его владельцев. В любом более крупном заведении висели бы камеры или парили бы шары наблюдения. Здесь не подслушивали и не подглядывали. К тому же, новые посетители здесь случались так же редко, как снегопад в Африке. Уголок старой Америки среди технического прогресса.
- Отлично, - быстро оценил все выгоды подобной маскировки майор. – Нужна пара защитных костюмов, лучше подержанных или даже списанных, и какое-нибудь подходящее удостоверение. Исследования профессора я бы тоже объявил связанные с биохимической опасностью. Так мы объясним изоляцию и новый пропускной режим.
Из нагрудного кармана Сайлера зазвучала веселенькая мелодия.
- Сандра звонит, - пояснил мужчина, доставая карманный видеофон. Многие его знакомые слышать не хотели про импланты и предпочитали общаться старым добрым способом. Что до жены, то Гэбриэл рассудил, что домохозяйке достаточно и классического выхода в Интернет. Та не спорила, как всегда. Виртуальность ее не увлекала.
- Здравствуй, милая, - лицо майора преобразилось, стало мягче, в голосе появились теплые ласковые нотки.
- Где ты, дорогой? – супруга, похоже, с неодобрением оглядывала видимое на экране пространство за головой мужа.
- Да вот зашли с Амаром выпить пива и обсудить кое какие дела, - совершенно честно признался Гэбриэл, поворачивая мобильник камерой к индусу.
- Здравствуйте, Амар, - поздоровалась миловидная блондинка, надо думать модельного роста. Увидев подтверждение слов мужа, Сандра заметно расслабилась. – Может оставите это злачное место и приедете к нам на ужин? Тут и обсудите дела.

и Биш тоже, вместе мы

На том же пустыре, в том же опять таки Сан - Франциско.

Оставаясь в стороне от стремительно развивавшихся событий, за спинами дружков Моррисона, Тейя вся напружинилась. Если бы она была кошкой, то шерсть на ее загривке сейчас стояла бы дыбом. "Идиоты, они что, не видят, куда прут?!" Страшась оторвать взгляд от незнакомого паренька, который на деле оказался бездна-знает-кем и страшась привлечь к себе его внимание, девушка затравленно оглянулась на Тамму. В ее глазах читался даже не страх, а безотчетный ужас, потому что непроглядная тьма незнакомца не могла внушать ничего иного.
Ветер умер. Затем - словно на пробу, осторожно, несмело - сдул мелкий песок с пустыря на асфальт, шевельнул длинные волосы Моррисона. Тама медленно разжал пальцы, на коже отпечатались острые углы креста. Против такого врага крест - не оружие, пусть даже освященный в монастыре.
- Не смотри на него, - произнес Моррисон одними губами. - Главное - не смотри на него.
Тейя хотела было ответить, но голос не слушался. Она мелко и часто закивала, после чего указала подбородком на машину. Тут и без слов было понятно – она предлагала валить и, по возможности, быстро и далеко. И молиться, чтобы у них получилось. Посочувствовать или чем-то помочь безмозглым воителям она даже не подумала. Своя шкура стократ дороже.
Моррисон едва заметно кивнул. Спасать обреченных - дело рук других обреченных. Он сделал шаг назад, к машине. Затем следующий. Темнокожая девушка осторожно последовала его примеру.

База "Параллакс",
Калифорния,
13-14 июня 2015 года

Следующие два дня Сайлер, что называется, ночевал на работе. Списки необходимого оборудования составлялись, дополнялись, менялись и перерабатывались исключительно на бумажных носителях. Гэбриэл не слишком доверял тому, что не может контролировать, а в мире высоких цифровых технологий он был всего лишь «уверенным пользователем».
Пока Адикари вел незримую бюрократическую войну за изолированные помещения для Ведьмы, майор часами просиживал в кресле, закинув ноги на стол и отрешенно глядя в потолок. Дурацкая привычка, подхваченная в детстве из какого-то древнего вестерна, стала совершенно неискоренимой. Сандра, упорнее всех боровшаяся с ковбойскими манерами мужа, махнула рукой после полутора лет бесплотных попыток отлучения ботинок от столов. В конце концов Гэбриэл не позволял себе подобного со столами обеденными, а до других ей особого дела не было.
Вооруженный шваброй уборщик заглянул в кабинет майора и неодобрительно покачал головой. Несмотря на исправную работу вентиляции, в воздухе все еще чувствовался запах жженой бумаги, а на полу виднелся размазанный подошвой пепел. Опять уничтожал какие-то записи. Механический друг человека, мягко подмигивая светодиодами, зажужжал по линолеуму, отмывая следы начальственной паранойи.
Таращащийся в потолок майор недовольно скосился на незваного гостя, раздраженно махнул рукой и вернулся к кажущемуся бездействию. Разум Сайлера привычно блуждал по виртуальности, разыскивая необходимые ресурсы, сравнивая, анализируя, выбирая. Результат трудов, выраженный в сухих перечнях с расценками, адресами и пометками, поступал к Адикари, и тот начинал очередной этап освоения казенных средств.
Ближе к вечеру, когда курьеры и транспортные компании зачастили с доставкой заказанного товара, майор из памятника мыслителю превратился в живой вихрь. Не осталось контейнера, куда вездесущий Гэбриэл не сунулся бы с ревизией. Несколько коробок даже отправились обратно, сопровождаемые громкой руганью снабженца, обращенной к незримым собеседникам. Поставщики «по ту сторону импланта» работали с Сайлером впервые и еще не знали, что любое дело для въедливого вояки – поле боя.
На рассвете, когда притомившийся Гэбриэл наконец урвал несколько часов для сна, явился с победой и генерал бухгалтерского фронта. Им, не без поддержки Данвуди, было отвоевано то самое крыло, где располагался кабинет незабвенной Лавэ. Довольный собой, а оттого сияющий, словно неоновая вывеска, индус очертил на схеме здания новую границу их маленького, но гордого государства и работа закипела с новой силой.

Старые жильцы переданных под исследования Лавэ помещений съехали еще до завтрака, а к обеду вокруг царил тот деловитый гул, что свойственен пчелиным ульям и скоростной стройке. Возводились новые перегородки, запирались и опечатывались лишние двери, монтировалась независимая система безопасности и слежения, шлюз-дезинфектор, собственный контрольно-пропускной пункт и многое-многое другое. Если бы наивные американские граждане хоть раз увидели как быстро могут работать строительные фирмы под бдительным оком майора Сайлера, вряд ли кому еще хоть раз удалось заработать на долгострое.
Любопытствующий персонал то и дело совал свой нос, желая из первых уст узнать о причинах столь неожиданных перемен. Гэбриэл охотно пояснял, что особой тайны здесь нет – профессор Лавэ перешла к следующему этапу своей работы, связанному с биологическими исследованиями. Что за исследования, конечно, секрет, но лично он рекомендует прикупить костюмчик биозащиты. Так, на всякий случай. А лучше на время перевестись в какое-нибудь другое место. Мало ли. Очень своевременное явление новоявленной специалистки по опасным формам жизни подлило масла в огонь слухов. Загадочно улыбнувшись, она вытряхнула на ладонь какой-то порошок и сдула его в воздух. Шутки ради Гэбриэл скорчил испуганную мину и тут же натянул валявшийся на столе противогаз. Любопытствующих сдуло как реактивной струёй из сопла самолета. Желающих лично посмотреть, как продвигается стройка, почему-то не осталось.

(под бдительным присмотром Далары и Сон)

Хаос закончился далеко заполночь. В неожиданно наступившей тишине мелодичный и давно знакомый обитателям базы перезвон многочисленных браслетов показался не то, чтобы оглушительным, но нарушающим долгожданный покой. А потому слегка раздражал.
- Bon, - подытожила мэтр Лавэ, озираясь.
- Довольны? - поинтересовался майор, устроив ботинки на пока еще чистом и не исцарапанном столе.
Адикари поднял взгляд от изученных вдоль и поперек таблиц закупок, с которыми сверял новоустановленное оборудование. Индус подозревал, что сейчас в чистое и пахнущее упаковочными материалами и клеем помещение запустят змей и каких-нибудь невероятных тварей. Мари улыбнулась ему: мол, все будет в порядке, cheri!
- Невероятно, - покачивая бедрами, креолка прогулялась по помещению, время от времени едва прикасаясь кончиками ногтей к чему-нибудь. - Вы поставили перед собой невероятно сложную travay... men* справились! Вы - mèvèy*.
Она посмотрела на нахохленного аудитора.
- Вы тоже.
Тому не стало лучше от этого слова. Кто знает, что подразумевала эта большая во всех отношениях женщина, даже если произносила хвалебные речи. Амар предпочел бы работать над этим делом в как можно большем отдалении от нее.
- По-английски, пожалуйста, - не слишком вежливо попросил Сайлер. Манера разговора "профессора" его раздражала. Он не любил не понимать даже части речи собеседника. Именно за этими самыми аборигенскими словечками мог таиться скрытый смысл, предающий произносимому совсем иное значение.
- Cheri, - мэтр Лавэ присела на край стола; хмуря тонкие брови, креолка разглядывала чистую столешницу с таким видом, будто уже прикидывала, где и как будет процарапан новый узор. - Давай обратимся к тому, кто знает лучше нас.

_______________
*travay... men - задача... но (креол.)
*mèvèy - чудо (креол.)

(теперь Aertan и Далара присматривают за мной)

Она щелкнула пальцами. Уж как несчастные лаборанты ухитрились запихнуть ее любимца в огромную "переноску" и сколько человек пострадало при этом, можно было лишь предполагать. Анаконда внутри пластикового контейнера раздраженно ворочалась и шипела, недовольная, что ей, пусть временно, пока идет переоборудование кабинета, пришлось покинуть любимый террариум.
- Выпускайте! - скомандовала креолка.
Сайлер поспешно спустил ноги на пол, принимая более удобное положение. Весь вид майора говорил о том, что если это пресмыкающееся вдруг захочет отхватить от него кусочек, то на понимание рассчитывать не придется. Пара хороших ударов стулом, и мадам Лавэ сможет сменить питомца. В качестве извинений Гэбриэл, конечно же, достанет ей нового за свой счет.
- Antre*, - ласково заворковала над анакондой Мари. - Проверь, будь так мил, все ли в порядке...
Показалось мужчинам - или змея действительно кивнула, внимательно выслушав просьбу, перед тем, как, извиваясь и перекатывая под блестящей чешуйчатой шкурой могучие мускулы, выползти из темного ящика. Анаконда подняла плоскую голову, осматриваясь, и медленно двинулась в сторону стола. Как будто и правда выискивала огрехи в работе. Майор только скривился. И что будет, если этот шнурок "не одобрит" новшества? Выбивать новое помещение? Ну уж нет... Аудитор застыл, словно каменное изваяние. Кажется, он даже перестал дышать.
- Pasyans*! - воззвала Мари. - Терпение, cheri, терпение...
Добравшись до преграды, змея не стала лезть под нее, а вместо этого обвилась вокруг... То есть проползла вокруг, но со стороны два действия стало возможным различить только через какое-то время. Раздраженно мотнув головой, рептилия направилась к следующему по величине предмету.

*Antre - выходи (креол.)
*Pasyans - терпение (креол.)
(те же, плюс Кысь в роли удава)

- Ну же, Bawon*, ну же! - подбодрила любимицу Мари.
"Второй по величине предмет" не воспылал желанием завязывать более тесное знакомство с любимцем мадам Ведьмы. Гордость какое-то время боролась со здравым смыслом. Как обычно, победил последний. Не желая создавать проблемы на пустом месте, майор поспешно отошел от стола и облюбовавшего его пресмыкающегося. Лавэ наблюдала за перемещениями сквозь опущенные ресницы и, кажется, что-то высчитывала в уме. Удав флегматично пополз за майором. Мари восторженно зааплодировала.
- Профессор, - недовольно процедил Сайлер, отступая от навязчивой рептилии, - я рад, что вас это забавляет, но если вы не уберете своего любимца, я сделаю это сам. И, боюсь, ничем хорошим это не кончится. Нам нужно многое обсудить, заканчивайте свои феншуйные штучки.
- Ты проглодался, cheri? - креолка спрыгнула со стола и присела на корточки рядом с анакондой (ярко-апельсиновая юбка при этом туго обтянула прелести мэтра Лавэ). Змея обвилась вокруг хозяйки широким двойным кольцом, словно жалуясь на непоседливость "мебели".
- Oh pòv piti bagay*! - Мари запечатлела на рыльце анаконды далеко не невинный поцелуй.
Майор, повернувшись к индусу, незаметно изобразил рвотный позыв. Подумать только, из-за этой сумасшедшей он собирается пойти на преступление... Но вместо поддержки Сайлер получил гневный взгляд. И Амар отвернулся, как будто приятеля вообще не было в комнате. Майор лишь удивленно вскинул бровь. До сих пор он не замечал за "напарником" особенно трепетного отношения к мэтру Лавэ и ее змее.
- Церемонии закончены? - поинтересовался Гэбриэл, вновь занимая место за столом. - Можно заняться делом?
- Mesye*... - вздохнула Ведьма. - Solda. Все хотят vit*.
Казалось, невозможно подняться под грузом толстой змеи, но Лавэ все же выпрямилась. Лаская анаконду, Мари вновь прошлась по кабинету, будто заново привыкая к нему.
- Что ж, начнем.
________________

*Bawon - Барон (креол.)
*O pòv piti bagay! - О, бедная малышка! (креол)
*mesye - Мужчина (креол)
*solda.... vit - Солдат... быстро (креол)

(опять же)