Тропик Поющего Кота, Пиррратский ррроман

[Лизард >>>]

"Снежная Королева"
(совместно с бабкой Гульдой)

- Все ворчишь, старина? - добродушно обратился к Дункану подошедший Улисс. - Лучше глянь, какое у нас в команде пополнение! Этого красавца зовут Фарро, он со мной сейчас вахту выстоял.
Подняв руку, он почесал попугаю хохолок.
Птиц, честно проспавший всю вахту на плече рулевого, враз подобрался, едва о нем зашла речь. Уж что-что, а внимание к себе Фарро любил.
- Прривет моррякам! - выдал попугай, покачнувшись на своем "насесте".
Вокруг послышались одобрительные восклицания. Вокруг старого Дункана и Улисса собралась небольшая толпа.
- Прошу любить и жаловать, - громко продолжал Улисс, - насквозь соленая матросская душа! Его к нам занесло попутным ветром. Мы с ним уже выпили на вечную морскую дружбу, а кто моего дружка обидит - получит в глаз. Ну-ка, Фарро, скажи: что ты думаешь о вольной пиратской братве?
В это время попугай недоверчиво косил на собравшихся черный глаз. Поди их разбери... Но до сих пор никто не пытался его обидеть, да и не станет хороший человек вроде Улисса с кем-то дурным водиться. Поэтому в адрес вольной пиратской компании Фарро выдал:
- Брратва - кррасавцы! - и добавил, распушив хвост для пущей эффектности - Акула мной подавись.
Последние слова заглушил громкий хохот. Попугай определенно понравился пиратской команде.

Сообщение отредактировал Лизард - 14-10-2009, 18:06

[бабка Гульда >>>]

Довольный успехом своего дружка, Улисс уселся на свернутую бухту троса и оглядел собравшихся вокруг пиратов смеющимися карими глазами.
- А ты, старина, все на свои кости жалуешься?.. Что-о? Какой еще туман? Ты, приятель, полегче, беды не накаркай. Туман такой бывает, что храни нас племя Дану... Слыхали небось, на какую беду нарвались людовикийцы Терье и Мерль со шхуны "Юная жрица"?
Хор грубых веселых голосов ответил рулевому, что про беду эту никто не слыхал - и чтоб парень не тянул морского демона за хвост, а рассказывал поскорее.
- Можно и рассказать, - изобразил Улисс неохотное согласие (хотя ему и самому хотелось почесать язык). - Терье был капитаном "Юной жрицы", а Мерль у него штурманом ходил. Шхуна была небольшая, гуляла себе от острова к острову. Терье с туземцами торговал - ну, знаете, как оно делается: ты им бусы да зеркальца, они тебе трюм кокосовой копрой набьют или шкур ягуаровых натащат... И вот на одном острове вышла у них осечка. Выперся на берег шаман, начал своих соплеменников проклинать: мол, только подлые предатели торгуют с белым человеком, а надо незваных гостей копьями закидать во славу богов Таринарги и Маугану...
Ну, Терье - бродяга тертый. Он с шаманом и разговаривать не стал. Вытащил из-за пояса пистолет да разрядил шаману в грудь. Дикари разбежались, шамана раненого утащили с собой.
Видит Терье - торговли тут не будет. Ладно, думает, завтра воды наберем да и уйдем.
А ночью прибегает на берег мальчишка-туземец, криком кричит, капитана требует. Мол, шаман помирает - и просит прийти к нему белого человека, великого воина, владыку огня и железа. Хочет, мол, перед смертью открыть своему победителю великую тайну.
Кто другой бы не пошел, а Терье такой парень был - сошел на берег, одного только штурмана Мерля с собой прихватил, а команде велел на всякий случай быть начеку и, если что, бежать на выстрелы.
А только обошлось без стрельбы. Шаман и впрямь при смерти был. Лежит на куче листьев, глаза уже закатывает. И говорит капитану: мол, только перед смертью понял, как велик и непобедим белый человек. Именно к нему и добры боги Таринарги и Маугану. Он и достоин великой тайны богов, которую шаман не хочет унести на Поля Счастливой Охоты. Мол, на восход солнца отсюда есть островок с бухтой, похожей на крокодилью пасть. В сердце у островка есть скала с пещерой, а в брюхе у той пещеры...
Не договорил шаман - на полуслове умер.
Вернулись Терье и Мерль на борт. Капитан велел штурману не говорить никому о последних словах шамана. Снялся с якоря и пошел на восток.
Островок быстро нашли. И бухта сыскалась - точь-в-точь пасть крокодила с острыми скалами вместо клыков. Пристать к берегу было нельзя. Велел Терье спустить шлюпку. Вместе со штурманом высадился на берег, велел гребцам себя ждать - и отправились два людовикийца искать скалу.
Островок был крохотный, зарос чайными деревьями. А скала всего одна - словно коготь, угрожающе направленный в небо. Прорубаясь сквозь кустарник, нашли вход в пещеру. Вроде как небольшая пещерка, и от входа видно, что ничего там нет.
«Ну и хвала Тучегонителю, - говорит Мерль. - Пошли отсюда, капитан!»
«Погоди, - отвечает ему Терье. - Ты рукой потрогай...»
И впрямь - вход в пещеру словно стеклом залит. И нет ничего - а не войдешь, что-то твердое не пускает...
«Это вход в Аид, - затрясся Мерль. - Сам подумай, капитан: стал бы нам тот шаман рассказывать про что путное? Уходим, а?»
Но Терье поднял свою абордажную саблю и с маху ударил по невидимой преграде.
Раздался низкий гул, словно капитан саданул по бронзовому колоколу. А ответил гулу далекий стон, да такой тяжкий и горький, что у моряков дух перехватило. И не трусом был Мерль - и с туземцами рубиться приходилось, и под носом у пиратов через узкие проливы пробирался - а тут ноги сами прочь понесли.
Недалеко отбежал людовикиец - сообразил, что капитана бросил. Обернулся и видит - возле пещерки туман вьется, белесый, с перламутровым отливом. Полосы змеями вздымаются, норовят окутать Терье. Капитан в этот туман разрядил оба пистолета, а теперь шаг за шагом отступает, саблей машет.
Смекнул Мерль, что напоролись они на что-то такое, что пулей не возьмешь.
«Капитан! – закричал он. – Давай сюда, на дерево лезем! Может, отсидимся!»
Вскарабкался на дерево, вниз глядит. А Терье его услышал, бросил саблю и тоже к дереву кинулся. Да не повезло ему – споткнулся. А туман пеленой его укрыл.
Мерль потом Олимпом клялся, что никогда ему не доводилось слышать такого страшного голоса, как тот, что донесся из тумана. Терье кричал так, словно его заживо на части рвали... может, оно так и было. Да недолго людовикиец кричал. Затих.
А туман поплыл к дереву, на котором сидел Мерль. Поднялся почти до башмаков. Бедняга уже и олимпийцам не молился, только слушал свое сердце, как оно в груди колотится.
А туман осел к земле, как оседает весной подтаявший сугроб, и пополз меж деревьев туда, где капитан и штурман оставили шлюпку с двумя гребцами. И штурман не удивился, когда услышал оттуда предсмертные крики.
И хотелось ему слезть, да руки как в ветви вцепились, так и не разгибались. Так и сидел, так и глядел сверху, как по морской глади заструились белесые полосы, как поползли они вверх по борту «Юной жрицы», что мирно, не ожидая беды, покачивалось себе на якоре... А что на борту творилось - того Мерль не видел: далеко было, да и застил ему взор солнечный свет и слезы...
А потом проклятый туман снова белым комом соскользнул на воду. Мерль уже к смерти приготовился: вернется, мразь, на остров, разыщет человека... Но гигантский белый ком, похожий издали на облако, расстелился по воде и заскользил прочь...
Когда он скрылся за горизонтом, Мерль слез с дерева и заковылял к тому месту, где упал злосчастный Терье.
Не так уж много от капитана осталось: клочья одежды да ободранные кости. Не обглоданные - Мерль не видел следов зубов - а словно кто-то мясо со скелета полосами сдирал...
Мерль даже хоронить останки капитана не смог. Сил не было. Заковылял к шлюпке. Она оказалась там же, на месте. Дно кровью залито, матросов не видно. Глянул Мерль с берега: вода прозрачная, спокойная, на дне каждую песчинку видно... и два черепа на него снизу скалятся.
Вернулся штурман на корабль. Трап еще не убран был, он по трапу на палубу взобрался. А на палубе – словно племя людоедов погуляло. Кровь, голые кости, ни одной живой души...
Когда Мерля кто-то по имени окликнул, он чуть за борт не сиганул: решил, что с ним мертвецы заговорили. Но это оказался мальчишка-юнга по кличке Медный Нос. Паренек нес вахту в «вороньем гнезде» на верхушке мачты, оттого и жив остался. Не дотянулся до него туман...
Штурман с юнгой вдвоем кое-как паруса поставили да пошли прочь...
А только с тех пор стали в этих водах корабли пропадать. Про «Эолову арфу» слыхали? А про «Верность Кастильвании»? Куда они делись, а?.. Чего-о? Ты, Роб, говоришь, «Верность» на абордаж брал и ко дну пустил?! Ну, раз ты такой умный да бывалый, то чего я стараюсь, рассказываю для тебя?..
И Улисс обиженно замолчал.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 15-10-2009, 22:24

[Ice_Phoenix >>>]

Из той обычной задумчивости, в которую часто впадают люди перед лицом скорой битвы, Бьярна вывел окрик его любимого боцмана по кличке Дракон. Когда ялик уже приближался к борту "Ветра".
- Эй ты, пузо с медом! Надеюсь, ты привез с собой хорошие новости, а не только пустой бочонок? - потрясая увесистым пудовым кулаком, кричал тот, свешиваясь за фальшборт.
- Да, новости есть - ты остаешься без жалования в этом месяце, Дракон. За свой слишком длинный язык! - не уступая в наглости и громкости, ответил капитан, поднимаясь на борт флейта. - А сейчас ... пора выдвигаться!
Муравейник под названием "Северный Ветер" пришел в движение...

Сообщение отредактировал Ice_Phoenix - 5-11-2009, 22:02

[Хома >>>]

Продолжение мастерского произвола, или выдержки из буйного прошлого Симона Данса

Едва покинув гостеприимную таверну, Симон вновь столкнулся с таинственной рыжеволосой незнакомкой, которую совсем недавно спас от кровожадных посягательств купеческого охранника. Теперь девушка находилась в обществе уже двух меднокожих товарищей и крупного сокола, гордо восседавшего у неё на плече. Теперь стало понятно, зачем ей этот жёсткий кожаный наплечник – когти птицы, сомкнутые на незащищённом плече, удовольствие бы вряд ли доставили. Пернатый красавец склонил голову к девушке и, казалось, внимательно слушал, что она говорит. Правда, быть может, пирату показалось, и на самом деле девушка разговаривала с индейцами? Хотя повёрнутое к сидящему на её плече соколу миловидное личико, казалось, свидетельствовало в пользу первого предположения. Проклекотав что-то в ответ, сокол раскинул крылья и сорвался с плеча девушки. Влетев над крышами птица стала кружить, как будто выискивая добычу среди узких улочек. Девушка следила за птицей взглядом, подняв руку, как бы предупреждая спутников вести себя тихо. А потом вдруг резко повернулась и метнула невесть как оказавшийся в ее руках нож за спину одному из своих спутников. Из темноты послышался человеческий крик. Вскрикнул сокол, камнем падаю на добычу. И темноты на другом конце улицы раздался еще один человеческий крик и одинокий выстрел.
Симон лишь удивлённо покачал головой. Про следопытов с животными-побратимами он, конечно, слышал. Только вот не особо верил в правдивость подобных историй. Мало ли чего ни насочиняют, а собственными глазами увидеть Дансу раньше не доводилось. «Ну вот и довелось», - про себя хмыкнул пират, на всякий случай отойдя на несколько шагов в сторону от входа в трактир. Ведь никогда не знаешь, что в следующее мгновение врежется в дверь со стороны обеденного зала, если там вовсю развлекаются посетители разной степени трезвости. Может, кружка или тарелка, а может, и что поувесистей, к примеру, скамья или чьё-то тело. А оказаться зашибленным внезапно отворившейся или, тем паче, сорванной с петель дверью вовсе не хотелось.
Тем временем на свет вышли семеро мужчин. Шестеро медленно окружали девушку и ее спутников. Седьмой стоял в стороне, скрестив руки на груди, и с безразличием наблюдал за происходящим. Он был высок, немного худощав, одет был в черное, от чего лицо его казалось бледным. В руках он держал трость с серебряным набалдашником. На общем фоне этот господин казался чужеродным телом. Его спокойствие казалось неестественным. В его позе сквозило пренебрежение происходящим, как будто этот господин наблюдал за мотыльком, кружащимся у ночного фонаря.
Тишину разорвал крик сокола. Странный господин даже не шелохнулся. Девушка быстро взглянула вверх и мгновение спустя она и ее спутники бросились врассыпную. Сокол снова спикировал, впиваясь когтями и клювом в голову и плечи несчастного. Блеснувший в сумерках нож прервал жизнь еще одного из нападавших. Завязалась драка.
Девушка молнией скользнула под занесенную руку с ножом, сильно ударила в основание шеи своего противника и плавно шагнула в сторону, уходя от очередного удара. Что-то в ее движениях было необычным, чуждым, звериным. Четко выверенные движения охотящегося хищника. Отскочив назад, девушка замерла в низкой стойке, уперев три пальца в землю. Ее противник отступил на шаг, он выхватил нож из-за голени сапога и бросился в атаку. Казалось, что время замедлилось. Мужчина чудовищно медленно шагнул к девушке, та не шелохнулась. Нападающий сделал еще шаг, еще полшага… и тут время снова сорвалось с цепи. Мгновение – и мужчина лежал на земле, вокруг него расплывалась темная лужа его собственной крови. А девушка даже не обернулась, ища взглядом следующую цель.
Видимо в этот раз чутье подвело ее. Она только успела повернуться навстречу сбившему ее с ног мужчине. Пролетев несколько шагов, оба они упали прямо перед Симоном.
В следующий миг на затылок прижавшего девушку к земле душегуба опустилось металлическое навершие ножа Симона. Если уж спас только что в веселящейся таверне, то надо быть последовательным и теперь. Иначе зачем спасал?
Рывком отбросив обмякшее тело в сторону и не забывая поглядывать вокруг, Данс протянул свободную руку девушке.
- Цела?

Сообщение отредактировал Хома - 6-12-2009, 16:12

[Хома >>>]

А вот вам гадость от мастеров, ребята
Полундра!!!

Тропическая ночь мягкими бесшумными крыльями накрыла лениво плещущий волнами океан.
Ласковая ладонь в бархатной чёрной перчатке, усыпанной бисеринками звёзд, нежно гладила
Поющего Кота, а тот тихонько мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Мурлыкал и с ленивым интересом поглядывал вниз, на тёмный океан, на крошечные корабли на его спине, на людей, несущих ночную вахту...и на серые в лунном свете полосы тумана, лёгкой кисеей заволакивающего ночной пейзаж. А скоро кисея превратилась в плотную сизую пелену, скрывшую от любопытных кошачьих глаз и тёмную воду, и режущие её корабли.
Вахтенный рулевой на корме флейта «Северный ветер» придерживал штурвал, любовно поглаживая отполированные мозолистыми руками деревянную рукоятку. Ночь-то какая ладная была! Звёзды игриво подмигивали как призывно улыбающаяся красотка, подпирающая круглым плечиком стену портовой таверны. Умница-ветер наполнял паруса. И работы-то почти никакой, знай держи руль - вот и все дела. А теперь...
Рулевой огорчённо вздохнул. Теперь всё вокруг словно пухом засыпало.
Туман как туман... Так почему же так тошно на душе? Словно чья-то жёсткая лапа сдавливает, крутит нутро, до сердца добирается. Почему так холодно в груди? Почему так тянет обернуться, словно на плечо уже положила ледяную руку смерть?
Одеревеневшая шея не желала повиноваться. Мужчина через силу повернул бронзовое от загара, но теперь мертвенно посеревшее лицо, глянул через плечо.
Никого там не было. Только скользнула через фальшборт тонкая струйка тумана, выделяющаяся в мутном мареве, окутавшем корабль. Переливающаяся перламутром, как вскрытая раковина морского моллюска. Так что ж так напугало мужчину, бывалого пирата, живым выбравшегося не из одной передряги? Вроде бы бояться особо нечего, кроме этой загадочной, непонятной струйки.
В повязанную пёстрым платком голову осторожно поскреблось давнее воспоминание.
Шум таверны, густая смесь запахов стряпни, дешёвой выпивки, табачного дыма и людского пота. Красная рожа подвыпившего боцмана и жуткая легенда, которую он, усиленно жестикулируя, рассказывает собравшимся вокруг собутыльникам и просто случайным слушателям. Легенда о хищном тумане.
Пока стоявший у руля пират до конца осмыслил пришедшую из памяти подсказку, меж стоек фальшборта заструились новые перламутровые змейки. А первая уже подбиралась к босым ногам моряка.
Лицо рулевого стало вовсе пепельным. Он судорожно дёрнулся, врезался спиной в штурвал, обогнул его и, спотыкаясь, попятился прочь. Крик ужаса завяз в горле густым комом. Неужели на его глазах оживала та жуткая легенда?
А на палубу взбирались всё новые и новые переливающиеся в окружающем тумане струйки. Они сплетались, свивались в гроздья, сливались в толстые щупальца. Рулевой всё пятился на деревянных ногах, едва проталкивая в онемевшее горло воздух. Он не заметил, когда под босую ступню подвернулась первая ступенька кормовой надстройки. Мужчина со сдавленным стоном кубарем скатился вниз. Даже в падении он не смог закричать. А странный живой туман, щупальцами, комьями и волнами плывущий в обычном, накатил на растянувшегося человека, оплёл ноги, укрыл саваном грудь... И только тогда над угодившим в мягкие, белёсые лапы смерти кораблём грянул жуткий, полный боли и отчаяния крик.

Сообщение отредактировал Хома - 5-01-2010, 23:58

[Сэр Хантер >>>]

"Снежная Королева". Кубрик.

День быстро кончается, если занят делом. Делом Осеннего Шепота были его клинки. Разминка, бой с тенью, снова разминка - иначе Хинеясу такие поединки для тренировки не называл. Волю себе давать было нельзя, только мышцы размять да сталью позвенеть, на большее подобные бои не годятся. А чтобы оставаться воином, нужно доводить дело до конца. До кровавого конца.
Хинеясу выручали сны. От того, что снилось полукровке, двенадцать на дюжину проснулись бы седыми и в холодном поту, с бьющимся у самого горла сердцем. Хинеясу же улыбался, и тому, кто увидел бы его в этот миг, показалось бы - он видит сладчайший в мире сон, такой невинной и счастливой была его улыбка...
Для него все так и было. Высшим наслаждением для владельца пары ко-дачи была и оставалась смерть. Своя или чужая - не имело значения.
Мерное покачивание корабля убаюкивало пиратов в тесном кубрике, как младенцев в колыбели. Темнота расступалась перед гаснущим сознанием, наливаясь знакомым теплым, густым багрянцем. Губы Хинеясу тронула легкая улыбка непередаваемого счастья.
...багровая волна всплеснула у ног, дотянувшись до лица солеными каплями. Еще теплые, они оставляли по себе ощущение прикосновения ласковых пальцев. Хинеясу облизнул губы тонким раздвоенным языком. Он уже не был человеком. Он был змеей, плавно разворачивающей тугие кольца в теплой крови, он скользил среди растерзанных тел, он искал хоть малейший проблеск жизни, чтобы задушить его, погасить, поглотить...
Где-то в трюме придушенно пискнула и забилась крыса: спутница Осеннего Шепота, матерая канда в руку длиной, нашла добычу. В такие ночи она охотилась не для еды - для убийства, настигая трюмных крыс в таких местах, где до них не мог добраться корабельный кот, душила и бросала - и искала новую поживу. Но людей не трогала, памятуя о том, чьей второй сущностью была.
Вопль, долетевший сквозь сон до слуха того, кто уже не был человеком, не разбудил спящего - слишком легко слился со сновидением смертный ужас, звучащий в этом крике.
Хинеясу улыбнулся во сне.

[Ice_Phoenix >>>]

"Северный ветер"

Мало что может сравниться с убаюкивающей тишиной и спокойствием идущего под парусами флейта на спокойной воде. От этого эффект леденящего кровь вопля рулевого, прокатившегося по палубам подобно ряби от вынырнувшего на поверхность озера карася, усилился стократно. И капитан не стал исключением.
- Ерш твою медь, что за... - Бьярн скатился с койки на палубу и продолжил фразу в значительно более крепких выражениях, которые лучше не упоминать вслух. Выскочив из каюты, он было побежал на палубу. Но, встретив нескольких матросов, бегущих ему навстречу с криками "Туман! Тумааан!", остановился как вкопанный. "Чтоб тебя... Неужели..." - не желая в это верить, подумал он, взяв в руки факел и двинувшись дальше значительно медленнее. Внимательно осматривая палубу впереди себя.
Он слишком хорошо помнил рассказ своего старого друга о "Снежном тумане". Тумане, убивающем экипажи кораблей и оставляющем после себя пустые холодные скорлупки. И - опять же, слишком хорошо - помнил, что с ним ничего нельзя сделать. От него можно только убежать.

Один из матросов, старый, битый морской волк, прошедший воду, огонь и медные трубы, выхватил у капитана факел.
- В воду! Все в воду! - заорал он, перекрывая крик испуганной команды. - И ныряйте как можно глубже!
Мозолистая рука вцепилась в рукав капитанского камзола.
- Ключ от крюйт-камеры! - прохрипел сорванным голосом старик. - И уводи команду, капитан! До "Королевы" вы доплывете... если смилуется Посейдон... - добавил он чуть слышно.

Бьярн сразу понял, что задумал Тертый Вилли. И даже не стал с ним спорить - в такие моменты не стоит мешать людям делать свое дело. Он просто снял с шею тяжелую связку ключей на истрепанном кожаном ремешке и протянул ее матросу.
- Черный стальной ключ с квадратным стержнем... Спасибо, - тихо сказав одно единственное слово, он очень быстро (для своей очень немаленькой комплекции) побежал обратно в каюту. "Рррр уже, наверное, с ума сходит... А его оставить я не могу..."

Пираты, как горох, посыпались в воду с того борта, где еще не было смертоносного тумана. Выныривая лишь на миг, чтобы глотнуть воздуха, и вновь погружаясь в спасительную глубину, они плыли туда, где покачивался на волнах линейный корабль. Вилли, матерясь полушепотом, развернул одну из пушек в сторону "Снежной Королевы" и сунул в ствол мешочек с порохом, не заботясь о плотности заряда. Грохота и вспышки холостого выстрела должно было хватить, чтобы привлечь внимание к происходящему на флейте.

- Рррр, давай быстро сюда, - ворвавшись в каюту, капитан (нисколько не заботясь о сохранности чего бы то ни было) распахнул - точнее сказать, разломал - кормовой иллюминатор и взглянул вниз. Водная гладь бурлила и переливалась в кильватерном следе, быстро пропадая в еще легком тумане. Бьярн чуть посторонился и подтолкнул медведя за шею к воде. - Давай, не бойся.
Ответом ему было крайне недовольное рычание и взгляд, полный непонимания. Рррр боязненно прижал уши и осторожно высунулся наружу, почти сразу же вернувшись обратно.
- Гррр-ррр рррах! - "не полезу я туда, я еще не выжил из ума!" или что-то близкое к этому прорычал медведь, пытаясь избавиться от руки Бьярна на своей шее и вернуться в тихий спокойный угол каюты. - Ррррр?!
Вот только у него это не получилось. Решив, что доброты на сегодня хватит, капитан второй рукой подхватил медведя за пузо и, хорошенько поднатужившись, одним рывком выкинул того за борт...

Испуганный рев медведя дал знать матросу, что капитан покинул судно. Приплясывая между стелющихся струек тумана, Вилли отступал к крюйт-камере.
- Ну, иди, иди ко мне, я тебя накормлю... Я тебя так накормлю, что ты лопнешь, нечисть клятая!
Туман обшарил палубу, не нашел другой поживы, и потянулся за старым моряком. Когда белесая масса втянулась в трюм, Вилли провернул ключ в замке, рывком распахнул дверь и швырнул внутрь факел.
"...и нет выше той любви, чем кто отдаст душу свою за други своя..." - промелькнули в голове слова, услышанные когда-то от проповедника. Вилли не испытывал особой любви в эти последние мгновения своей жизни. Он испытывал огромную, ни с чем не сравнимую, злую и хищную радость при мысли о том, что эта тварь уже никогда не будет жрать моряков. Видят боги, соленые дороги достаточно тяжелы и без таких неожиданностей...
- А все-таки мы...

Совместно с сэром Хантером

[Хома >>>]

Слова моряка потонули в грохоте. Столб пламени, взметнувшийся над носовой частью корабля, огненным клинком рассёк серую пелену, разметав её в грязные клочья. Прикидывающаяся туманом хищная тварь канула в жуткий огнедышащий котёл, разверзшийся под баком.
«…Победили», - мог бы закончить за Тёртого Вили тот, кто слышал бы его последние слова. Но слышали их только хищный туман да родной корабль, молча и безропотно принёсший себя в жертву вместе с последним своим моряком.
Чёрное облако пороховой гари заволокло место гибели флейта, скрыв за собой быстро погружающиеся остатки кормы. В воду посыпались обломки корпуса – закончился прощальный салют «Северного ветра» своим морякам и всем тем, кто теперь уже не станет ободранными костяками на палубах своих опустевших кораблей.

[SergK >>>]

Когда Хрольд, избегая даже смотреть на белёсые щупальца и поторапливая отборной руганью матросов, бежал к борту, единственной мыслью, которая билась в висках, была «Бросать секиру или нет?». Теперь, отчаянно пытаясь удержаться на плаву, он в сотый раз проклял чертову железяку на поясе и свою к ней привязанность. Даже мохнатый турс Бьярна, тысячу кусачих вшей ему в шкуру, держался в воде как у себя дома, а Хрольвссона секира тянула ко дну, и боцман боялся лишний раз выдохнуть. Погружавшиеся в воду останки флейта, на котором он ходил столько лет, не добавляли оптимизма.
Но всё-таки погибающий «Северный ветер» подкинул боцману прощальный подарок: когда Хрольд, вспоминая поименно всех великанов Земли Саг, уже готов был расстегнуть пряжку ремня и отправит своё любимое оружие на дно, на воду рядом с ним плюхнулся и закачался на волнах бочонок. Не в первый раз уже боги спасали Хрольда подобным образом! Боцман вознёс краткую благодарность Ходину и Ниорту, после чего уцепился за бочонок и свободной рукой стал загребать туда, где возвышался над водой бурый медвежий затылок.

[Хома >>>]

Ночь, туман, "Снежная королева"

Ночная вахта выдалась для Корноухого Боба, боцмана «Снежной королевы», спокойной. Туман, тихий плеск волн, на судне порядок, рявкать ни на кого не надо… И всё же цепко скользящем по сторонам взгляде тревожно дрожал огонёк беспокойства. Мясистые мальцы то и дело сжимались в тяжёлые, напоминающие молоденькие тыквы, кулаки. На душе у пирата скребли кошки, причём не милые домашние мурлыки, а похоже, что абордажные. Высокий грузный мужчина в очередной раз поднял руку – почесать источник своего прозвища. Несколько лет назад в пьяной драке в одной из таверн нож не в меру разошедшегося буяна отхватил моряку мочку левого уха. Боб утверждал, что даже благодарен своему обидчику. По его словам, с тех пор покалеченное ухо предупреждало своего хозяина об опасности. Если оно вдруг, ни с того, ни с сего начинает чесаться – жди беды. Впрочем, не зная, какой ценный подарок преподнёс ему противник, Боб тогда приласкал поножовщика лбом о стол. Говорили, от того удара треснула столешница.
Теперь боцман тревожно озирался по сторонам, ожидая наплывающего неизвестно откуда лиха. И дождался.
Взметнувшийся над водой крик пробился и сквозь туман, и сквозь ленивый шум волн, донеся с собой весь ужас и боль лютой смертью гибнущего человека. Кричали с той стороны, где за пеленой тумана должен был идти пиратский флейт.
Боцман сдавленно ругнулся сквозь зубы, дёрнув вновь напророчившее беду увечное ухо, и бросился к фальшборту. Поначалу он лишь напрасно вглядывался в серую мглу, но потом в ночном тумане полыхнула вспышка холостого выстрела. Грохнула отчаянным криком о помощи, криком гибнущего корабля. А потом, последним криком уже бьющегося в агонии умирающего, над водой раскатился гром ужасного взрыва. Ничто, кроме крюйт-камеры, так взорваться не могло.
- Чего рты раззявили, остолопы?! – услышал Корноухий свой собственный рёв. – Шлюпки на воду! Верёвочные лестницы к бортам!
Тяжёлая рука боцмана клещами поймала пробегавшего мимо молодого матроса:
- Томми, живо к капитану! Доложить и сразу наверх!
Боб выпустил рванувшегося выполнять приказ парня и проревел, так, что голос громом прокатился по все верхней палубе:
- Да шевелитесь же, банник вам в глотку и якорь в задницу!!!

Сообщение отредактировал Хома - 21-01-2010, 22:51

[Лизард >>>]

"Снежная королева"

Ночью на рее было прохладно. Сонный попугай поджал одну лапку и нахохлился. При всем своем доверии к Улиссу ночевать внизу Фарро не решился, о чем, впрочем, уже трижды успел пожалеть. Открытое море - это вам не порт, ветер под перья забирается, холодит легкие птичьи кости. Да еще туман этот, сырой и серый...
Грянувший громовым раскатом взрыв разом согнал с птицы всю сонливость. Фарро камнем рухнул с рея, и только в метре-двух от палубы отчаянно захлопал крыльями и вновь взвился вверх.
- Полундррра! Полундррра!! - вопил Фарро во все свое птичье горло, кружась над палубой "Снежной королевы". Он не понимал, что именно произошло, впрочем, это не мешало перепугаться до морских чертиков.

[V-Z >>>]

"Снежная королева"
Вообще-то, Шарль-Реми никогда не мог сказать, что у него особо чуткий сон. Но вот продолжать спать, когда происходило такое, было решительно невозможно.
- Что здесь происходит? - полуодетый Авеллье появился на палубе со шпагой в руках как раз при вопле боцмана.
Понимал происходящее он ничуть не больше остальных, но быстро осознал, что второго корабля с ними отныне нет. Командир абордажников всегда неплохо видел в темноте, и оценить ситуацию мог.
И даже спросонья он соображал быстро.
- Не суетиться, по шлюпкам, быстро! - поддержал Шарль-Реми боцмана властным голосом. - Так, мне-то место уступите.
Авеллье не без оснований считал, что он пригодится - уже из-за упомянутого неплохого ночного зрения.
- И успокойте кто-нибудь птицу, все вроде уже и так поняли.

[бабка Гульда >>>]

- Здесь, парни! - закричал Улисс. - Здесь, за кормой! А ну, табань! Тут живая душа! Слышу, как пыхтит...
Пираты, сидящие на веслах, дружно протабанили, а Улисс, перегнувшись за шлюпочную корму, вгляделся в темноту. Да, кто-то целеустремленно плыл к шлюпке. Не кричал - видно, берег дыхание.
- Руку давай! - закричал Улисс и вытянул руку к самой воде.
И тут его ладонь погрузилась в мокрый мех, а у самого лица из мрака вынырнула разверстая звериная пасть.
- А-а-а! - заорал Улисс, шарахаясь прочь. - Демон! Там морской демон, храни меня Лер!

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 30-01-2010, 0:38

[Факел >>>]

«Неустрашимый», камбуз

Изгнанница, стиснув зубы, подавила рвавшийся наружу всхлип и бросилась бежать желательно подальше от наставниц. Ноги сами несли её по знакомому маршруту прямиком на камбуз, не спрашивая о направлении мало соображающую голову. Армель поняла, где оказалась, только уткнувшись в тяжелую дверь. Неестественно тихо, она скользнула внутрь и заняла свое привычное место между надраенным до блеска большим ковшом и коробом с крупой. Но на этот раз девушка не стала во все глаза следить за работой Вейла, надоедая бесконечными вопросами, а просто подтянула колени к груди, уткнулась в них носом и затихла.
Заметив состояние послушницы, кок решил пока ее не трогать. По его мнению женщины были и остаются существами весьма загадочными и иногда их лучше ненадолго оставить в покое – меньше будет проблем. Это все Артур еще в молодости уяснил, общаясь с младшими сестрами, уже, конечно выросшими, взрослыми женщинами, но всегда младшими. Зато если дать женщине успокоится, потом с ней гораздо проще будет общаться. Приняв это утверждение за истину, Вейл осторожно наблюдал за Армель, выжидая того самого момента. Наконец, придя к выводу, что буря несколько утихла, Артур тихонько подошел к девушке и негромко спросил:
- Что у тебя случилось, мисс?
Услышав мягкий ободряющий голос кока, Армель поняла, что сейчас больше всего на свете хочет выговориться, оказывается, ей уже надоело изображать из себя подавленную мышку. Темперамент взял своё. Вскочив, девушка всплеснула руками и эмоционально начала:
- Катастрофа! Случилась катастрофа! Вот чем я буду заниматься?! А матушка, она этого не переживёт. Позор! Какое пятно на репутации рода Легро! Вот скажите Вейл, могла ли я представить ещё сегодня утром, что окажусь в таком положении? Нет! Это немыслимо, - девушка принялась нервно расхаживать по камбузу, бормоча какие-то местные идиомы Людовики, которые не пристало знать приличной леди.
Не ожидав такой живости от, казалось бы, убитой горем девушки, кок даже отступил на шаг, давая послушнице возможность спокойно мерить шагами камбуз. Понаблюдав несколько минут за ее метаниями, кок осторожно произнес:
- Только я решительно не понял, что же случилось?
Армель резко остановилась и озадаченно уставилась на Артура, потом собралась с духом и выпалила:
- Меня изгнали из общины. Я больше не послушница, я… теперь уже не знаю кто я.…
- Ну, вестимо та, кем была до того, как пошла к монахам, - пожав плечами произнес кок.
- Тринадцатилетней идиоткой, - выдохнула Армель. – Хотя нет, родные теперь от меня отрекутся, поэтому теперь я ещё и безродная идиотка, - истерично засмеялась девушка.
- Ну не будь так строга к себе, - кок улыбнулся, - подсоби-ка лучше мне с овощами, очень помогает отвлечься от грустных мыслей.
Армель вцепилась в эту идею, как утопающий. В её жизни снова появилась цель, пусть простоватая, зато конкретная. Кровожадно сверкнув глазами, девушка схватила со стола небольшой нож и с азартом накинулась на гору нечищеных корнеплодов. Выжить в этой схватке должен был только один…

(с Арчи)

Сообщение отредактировал Факел - 2-02-2010, 11:50

[Хома >>>]

Возле места гибели флейта

/Серж, бабушка и я/

- Какой ещё демон, сотню морских черти вам в… — Хрольд закашлялся, хлебнув воды, и крепче вцепился в бочонок, подгребая к шлюпке, — бросьте вы эту тушу, небось не пропадет, стеньгу ему в пасть! Этот турс в воде как у себя дома, а у меня на поясе дедова секира, я с ней живо к Ниорту на посиделки отправлюсь!
Улисс понял главное: ОНО еще и разговаривает!
- Не слушай его, парни! Охмуряет, храни нас племя Дану! Я своими глазами видел: весь в косматой шерсти, а пасть - что бочонок с клыками!
Оказавшийся в одной шлюпке с Улиссом Роб, тот самый, что недавно пытался опровергнуть его легенду, и тут проявил недоверие.
- Да какой демон, морда твоя коришневая! Заврался весь! То туман, то теперь бочонок с клыками!
Улисс был моряком суеверным, но паникером - никогда. А тут он еще припомнил, что морским демонам вроде как положено быть в чешуе, а не в косматой шерсти.
- А вот мы его в шлюпку вытянем. Посмотрим, как он будет скалиться, если со всех сторон пиратская братва...
Тем временем боцман подплыл к нахальному Рррр и слегка пихнул его в сторону. Медведь недовольно заревел.
- Залезай или освободи дорогу, бурдюк шерстяной! — ругнул "демона" Хрольд. В ответ медведь бухнул тяжелой пятерней по бочонку и боцман ненадолго погрузился под воду. Когда он вынырнул умный медведь уже вцепился своими лапищами в лодку.
Шлюпка опасно накренилась, слегка черпнув воду.
По иронии судьбы именно там, где в шлюпку полез медведь, и сидел не поверивший рулевому Роб. Когда шлюпка качнулась и он узрел вцепившиеся в борт мокрые мохнатые лапы с устрашающими когтями, недоверчивый матрос с воплем шарахнулся в сторону, выпустив весло. Морда медведя со страху показалась ему едва ли не больше бочонка.
- Демон! - вырвалось у моряка, он заозирался в поисках поддержки, но взгляд наткнулся на физиономию соседа. Тот насмешливо ухмылялся.
- Ага, только не морской. А ну пшёл отсюда! Сам догребёшь! - с этими словами матрос пихнул медведя веслом. Общими усилиями пиратам удалось оттолкнуть медведя от шлюки, и обиженный Рррр направился дальше своим ходом. Оказывается, ему здесь были не рады!
А вместо медвежьих лап в борт вцепилась рука боцмана.
Улисс ухмылялся во весь рот, помогая моряку забраться в шлюпку.
- Давай уж сюда... демон. Топор свой дай, тебе ж одной рукой за борт не ухватиться!
- Я тебе, парень, не то, что топор — свой сапог подержать не доверю! — Хрольд вцепился в борт обеими руками и, подтянувшись, с трудом перевалился через борт. Улисс увидел, что секира, тянувшая моряка ко дну, висела у того на поясе.
- Лови бочонок, салага, там ром внутри плещется!

Сообщение отредактировал Хома - 2-02-2010, 23:08

[Аленький >>>]

"Неустрашимый"
Каюта послушниц

Вместе с Рейлан и Хомой

Темнота, темнота...падение...
Идунн проснулась в холодном поту в каюте. Кажется...кажется она кричала? Жрица ошарашено огляделась, понимание, что она находится в каюте, ничуть туман не развеяло. Обескураженная сном, все еще в послесонном отупении Идунн села на койке.
Девушка спала, отгородившись от послушниц маленькой ширмой, и голоса этих проказниц и сейчас тихонько доносились до нее, но все же не могли окончательно развеять наваждение сна. Жрица попыталась встать с кровати, но первая попытка успехом не увенчалась и она осталась сидеть, глупо хлопая глазами.
Постепенно сознание прояснялось, хоть и не так быстро как хотелось бы этого самой Идунн.
Что бы мог означать этот странный сон, что за видения ей были показаны? Вопросы нарастали вместе с возвращением девушки в реальность
- Умыться бы – почему-то шепотом прошептала она сама себе и попыталась встать еще раз.

Джимми «Репей», воровато оглядываясь, осторожно пробирался к каютам, в которых разместили пассажирок фрегата. Парень откровенно их побаивался, искренне полагая, что баба на корабле – к несчастью, а уж с загадочными жрицами да послушницами богов, которым сам матрос не поклонялся, и вовсе лучше дела не иметь. Но погнала Джимми в каюты к пугающим спутницам такая нужда, что весь свой страх перед ними пришлось скрутить в тугой узел и засунуть поглубже в… В общем, поглубже. Уступая место новому, куда более весомому и реальному страху.
«Репей» поначалу несмело поскрёбся наугад в дверь одной из кают, но потом, испугавшись, что его не услышат, постучал громче. Шишковатые костяшки матросского кулака выбили по дереву короткую звонкую дробь.
Элис отвела взгляд от зелья и переглянулась с напарницей. Ни матушка, ни кто либо из учителей не стал бы стучать. Во взгляде второй девушки отразилась неуверенность: в конце-концов, им велено было оставаться в каютах. И Элис разделяла ее опасения: послушнице менее всего хотелось вызвать неудовольствие матушки Ванессы. Но быть может это важно, а открыть дверь - еще не означает шагнуть за порог. Привычным движением разгладив складки на подоле, послушница Батлер приблизилась к двери и отворила ее.
- Вы же умеете лечить? – с места в карьер начал стоявший на пороге каюты матрос «Неустрашимого». Джимми полагал, что если он обратился не по адресу, то разводить пустую болтовню нечего – чем меньше с этими жрицами и прочими подобными на корабле трепаться, тем лучше.
Девушки переглянулись. Вторая послушница покосилась в котелок с зельем и, кажется, собралась что-то сказать, но Элис опередила ее.
- Да, что случилось? - голос ее сделался серьезным, уверенным.
Подруга за ее спиной издала странный звук.
- Я… - замялся матрос, разом растеряв остатки храбрости. – Я… Джимми, - наконец нашёлся, что сказать, парень. – Пропустите в каюту… Пожалуйста…
Вторая девушка вновь хотела что-то возразить, но Элис сама отступила на шаг и отодвинула ее в сторону.
- Да, пожалуйста, - сказала она.
«Репей» забрался в каюту и тут же прикрыл за собой дверь.
- Тут такое дело… - продолжал мяться он, не зная, с чего лучше начать. Помычал ещё что-то нечленораздельное и вдруг выпалил на одном дыхании:
- Я боюсь, меня за борт выкинут!
- Вы только успокойтесь. И расскажите подробнее, - попросила Элис. И указала на скамью у стены, - Присядьте, пожалуйста. Быть может... воды?

Идунн осторожно стала прислушиваться к тому, что происходит в каюте. Почему-то хотелось быть осторожной и вляпываться даже в самые не значительные дела не хотелось, тем более что ей еще предстояло обдумать столь странные видения.

[Reylan >>>]

- Вода здесь не поможет, - обречённо произнёс моряк, мешком сползая вдоль стены каюты. Усевшись, он всё-таки протянул руку заботливой девушке.
- Но не помешает, - не стал отказываться от дармовой воды матрос.
- Бель, налей воды в кружку, - распорядилась Элис. Ее напарница если и была недовольна тем, что ее, в сущности такую же послушницу, кажется, только что отодвинули на роль помощницы, возражать не стала. В конце-концов, кто старший, тот и отвечает в случае чего.
Когда она принесла воды, Батлер протянула кружку матросу и снова осторожно поинтересовалась.
- В чем же ваша проблема?
Держа кружку обеими руками, Джимми смаковал живительную влагу. Лишь отпив несколько глотков, он, наконец, признался:
- Похоже, я чем-то заболел. И боюсь, что это заразно. Если так, меня ж могут и с корабля вышвырнуть – чего рисковать-то? Вы же мне поможете, да? – на последних словах моряк поднял взгляд на стоявшую перед ним девушку. В серых водянистых глазах страх мешался с надеждой.
Стоящая за плечом Элис Бель заметно занервничала, выражение же лица Элис не изменилось, отражая внимание и вежливое участие.
- Мы попытаемся, - заверила она, - Но для этого нам нужно узнать симптомы.
«Репей» боялся, что «симптомы» заставят девушек послать его со своей бедой куда подальше и разбираться с капитаном, а потому попытался на них разозлиться, чтоб немного унять страх. Ему начало казаться, что целительницы уже отказали страждущему в помощи, несмотря на всю учтивость и заботливость той, что с ним говорила. Страх плохо внимал здравому смыслу, а может, последнего у моряка было не очень уж много. А может, Джимми просто заметил, что вторая девушка, по имени Бель, действительно вовсе не горит желанием ему помогать и явно была бы не против, если б больной сюда не приходил.
Так или иначе, но злость и обида на время заслонили страх, и пальцы матроса вцепились в край широкой штанины.
- Вот эта зараза всё время болит! – обвиняющим тоном заявил он, зло рванув вверх ткань и открывая волосатую ногу. Резкое движение заставило парня болезненно поморщиться, и мгновением позже стало ясно почему. На внутренней стороне бедра немного выше колена красовалась неприятного вида язва. Плоть вокруг припухла подушкой, налившись нездоровым тёмно-багровым цветом.

Как бы удобно ни было сидеть в своем укрытии Идунн, но чтобы разглядеть, что же у того бедолаги болит, пришлось выйти к остальным. Плавной походкой жрица "выплыла" из -за ширмы.
Вид язвы на бедре матроса вызвал странное чувство дежавю, Идунн сама не могла понять почему, но отвращения или брезгливости она не испытала.
Бель едва сдержалась, чтоб не вскрикнуть, точно узрела, как этот матрос не штанину задрал, а вовсе целиком перед ней разделся. Она развернулась и уже здесь не смогла сдержать вздоха, заметив появившуюся из-за ширмы женщину.
Элис оторвалась от созерцания язвы и обернулась на вздох, молча кивнула появившейся и дернула Бель за подол.
- Возьми фонарь, зажги и посвети мне, - потребовала она. Бель молча повиновалась.
Идунн молча наблюдала что послушницы будут делать далльше. Она понимала, что сама в исцелении проявляла себя слабо, но все происходящее вызывало у нее странное чувство чего то знакомого.
Пока Бель возилась с фонарем, Элис ополоснула руки сперва водой из умывальника, затем чем-то резко пахнущим из пузатого флакона темного стекла и присела на корточки подле матроса. Она оглядела язву, затем осторожно ощупала опухоль вокруг. Она было убеждена, что подобного в жизни еще не встречала и теперь старалась припомнить лекции, описания и картинки в учебниках.

(те же лица)

Сообщение отредактировал Reylan - 8-02-2010, 0:36

[Kim >>>]

"Неустрашимый"
Каюта послушниц

Девочки, как обычно, спали чутко, поэтому появление в каюте постороннего мгновенно прервало тонкую вязь путанных сновидений и толчком вернуло в темноту реальности.
Ани, потерев кулаком глаза, резко села и прислушалась.
Мари, напротив, осталась лежать, только скосив глаза в ту сторону, откуда раздавались звуки.
- Что-то там происходит, а? - прошептали близняшки одновременно.
- Пойдем посмотрим, - снова одновременно. Девочки тихо и немного нервно хихикнули и, стараясь производить минимум шума, стали продвигаться к источнику чего-то интересного.

[Лизард >>>]

"Снежная королева"

Каким бы большим ни был страх в маленьком птичьем сердце, а надолго его не хватило. Довольно быстро Фарро устал нарезать круги над кораблем и совершил посадку на рей, подальше от всеобщей суматохи и всяческих морских демонов, которых, кажется, кто-то здесь упоминал. Вопить "Полундрра!" тоже было уже неинтересно, все заняты делом и внимания не обращают, а если кто и обратит, то, чего доброго, еще и сапогом кинет. Но просто сесть и уняться? Неет, так Фарро не умел. Птиц торопливо, слегка вразвалочку засеменил по рею туда-сюда, изредка останавливаясь, чтобы нагнуться вниз, пошипеть на морских демонов, подражая страшному коту, и сообщить миру свое веское: "Кошмарр! Баррдак! Катастррофа!"

[Хома >>>]

"Неустрашимый"
Каюта послушниц

Несмотря на все старания Элис, память не смогла подсказать ей ни одной болезни с подобными симптомами. Однако, внимательно приглядевшись к язве, девушка заметила в самой середине две маленькие ранки, сочащиеся сукровицей. Словно кто-то сжал кожу пинцетом с острыми загнутыми кончиками. И тут, наконец подвёдшая было девушку память спохватилась, что надо бы принести своей хозяйке какую-нибудь пользу, тем более коль скоро она решила взять на себя ответственность за попросившего помощи больного. И подсунула выуженную из недавнего прошлого книгу многоуважаемого «мэтра медицины и естествознания» Аластора Вудсона, которую каждая послушница вынуждена была посмотреть перед отъездом. И не удивительно, потому как на потёртой кожаной обложке было красиво вытеснено заглавие «Описания тварей жалящих и ядовитых из жарких стран и приёмы лечения после встреч с ними». Автор, как мог заметить любой, хотя бы листавший книгу, обожал длинные, витиеватые фразы, и заглавие мог написать куда более развёрнуто, если бы хватило обложки.
Язва, так обеспокоившая матроса, очень здорово напоминала чей-то укус. Причём судя по двум направленным друг к другу ранкам, это были челюсти какого-то членистоногого.

Сообщение отредактировал Хома - 30-03-2010, 10:34