Версия для печати темы

   Это здание, наверное, было самой маленькой казармой во всех вооружённых силах Экспедиционно-Колониального Корпуса. Да и казармой-то его назвать было трудно: обычный домик, одноэтажный, с выбеленными стенами и коричневой черепицей на двускатной крыше. Пожалуй, единственным, что отличало его от гражданских строений ЭКК, был номер, выведенный ядрёной киноварью на глухом и высоком заборе, окружающем участок вместе с домом.
«25-488» - гласили почти метровые цифры, намекая то ли на церковное «Sapienti sat»*, то ли на любовь к порядку и бюрократии у местного начальства. В таком случае, правда, любовь эта была глубоко безответной, потому что единственными зданиями, кроме этого дома были маленькая автостанция и наблюдательная вышка, поставлена совсем недавно.

    Как бы там ни было, дом номер 25-488 существовал в этом секторе совершенно автономно. Сверху был спущен недвусмысленный приказ не лезть в дела его обитателей и прозрачный намёк на то, что если начальство и обслуживающий персонал автостанции сделает вид, что никаких соседей у них нет, то все от этого только выиграют. Жители Сорокопутья всегда были людьми понятливыми, да и таинственная шестёрка, единожды въехавшая за глухой забор, никак себя не проявляла, так что, держаться немудрёных инструкций было легко. Строго говоря, если бы не один и тот же грузовичок, раз в неделю доставлявший туда какие-то коробки, можно было подумать, что дом пустует. Оставался нераскрытым лишь один вопрос: какое-такое военное подразделение (а в том, что жители двадцать пятого дома служили, сомнений не возникало ни у кого) может провести на участке примерно в сотню квадратных метров безвылазно почти три года? Но желающих активно искать ответ на него не нашлось, и дальше разговоров скучными вечерами дело не зашло.

   А между тем, сам вопрос был неверен исконно, потому что разведывательно-диверсионный отряд «Игла» под командованием капитана Гидеона Нахтфогеля покидал территорию своей временной квартиры, причём с частотой удивившей бы их невольных соседей. Просто, если уж разведчик высокого класса не хочет привлекать к себе внимания, то его присутствие где-либо так и останется тайной. Вот и члены «Иглы» ходили во внешний мир как минимум раз в неделю, порой исчезая в дальних рейдах на месяцы, но неизменно собирались вновь. Они учились. Все они, и матёрые ветераны, проползшие всё плато на брюхе, и новички, взятые в отряд исключительно из-за своих уникальных талантов, учились быть глазами и ушами командования на территории глубоко им враждебной, а потом возвращаться. Учились оставаться невидимыми там, где врагом может быть каждая травинка. Учились, и совершали практически невозможное, понимая, что и этого было мало.

   Капитан Гидеон Нахтфогель понимал это, как никто. Он знал, что все те невыполнимые, кажущиеся издевательскими задания командования, что они получали до сих пор, были лишь тренировкой, поверкой их сил и размышлением о полноте использования. Так же он понимал, что отныне от него вполне может потребоваться жертвование жизнями подчинённых, и вот это понимание, казалось бы, обычное для любого военного, а тем более разведчика, приводило его в состояние близкое к панике. Он бы не признался в этом никому, но с самого объявления войны ожидание пакета с приказом от командования заставляло его колени слабеть. И вот, объёмистый конверт из плотной, тёмно-жёлтой бумаги, красноречиво запечатанный красным сургучом высшей степени секретности, тихо похрустывал под его пальцами. Гидеон глубоко вдохнул, набираясь духа для решительного слома печати, но горло словно ободрало наждаком, и вместо волевого действия получился приступ сухого, горлового кашля.

   - Макабрей, – с чувством сказал он, обретя способность дышать нормально. – Сколько можно тебя просить не курить в помещении?
Нахтфогель поднял глаза, и несколько секунд выдерживал оценивающе-весёлый взгляд Ригора Макабрея, их штатного мага. Зелёные глаза малефикара обладали поистине удивительной способностью заставлять нервничать любого, кто встречался с ними взглядом. Ригор, судя по всему, об этом прекрасно знал и во всю пользовался, получая от процесса и результата изрядное удовольствие. Гидеону в своё врем понадобилась изрядная сила воли, чтобы научиться не отводить взгляд, и теперь неизменно дожидался того мгновения, когда некромант прятал глаза за щитом длинных, на зависть любой девушке ресниц.

    - Простите, кэп,- Ригор улыбнулся с чуть жеманной медлительностью и потушил самокрутку об угол стола, уже давным-давно почерневший от подобного обращения.
В воздух взметнулось облачко ещё более горлодёрного дыма, и Нахтфогель едва удержался от ещё одного приступа кашля. Вообще, курение было в отряде строго запрещено, как и любые другие вещ, вызывающие зависимость, но Макабрей каким-то образом умудрялся быть исключением из любых правил, оставаясь как бы и вне их.

   Гидеон повертел конверт в руках и таки вскрыл его, быстро и не очень аккуратно. Грозная печать секретности шлёпнулась о столешницу, и взгляду капитана предстали машинописные ровные строки.

   Он замолчал и обвёл всю пятёрку своих подчинённых долгим взглядом.
- Что скажете?