Новые Земли, колонизация

[Тот >>>]

Без даты
Дневник, найденный в лесу. Автор неизвестен.

Пока мы добирались до Биостанции, я успел вздремнуть. Дорога выдалась крайне утомительной, а под конец заставила меня понервничать. Битюг, в котором я трясся несколько часов, приближался к снежным пикам с такой мучительной неспешностью, что одно время я подумывал, будто горные вершины лишь мираж, достичь которого невозможно. Мне даже приснилось, будто я долгое время сижу в кабине грузовичка и смотрю на унылый пейзаж, а когда мне это надоедает, спрашиваю у водителя, что это за дорога. Он отвечает мне, что это дорога в никуда и он едет по ней уже много лет, но ни разу не встречал машин, не проезжал ни одного поселения и не видел ни единой развилки. Я говорю ему, что это ужасно. А он спокойно отвечает, что привык. Но я настаиваю и признаюсь, что предпочел бы прострелить себе сердце, чем ехать по дороге в никуда. Тогда он кивает на бардачок, говорит, что у него есть пистолет, который не нужен ему и останавливается на обочине. Я открываю бардачок, беру пистолет и, толкнув скрипучую дверцу, спрыгиваю на землю. Когда я прикладываю ствол к груди, то слышу, как грузовичок трогается. На этом моменте я проснулся. Я чувствовал сильный испуг, но не сумел понять, был ли он вызван тем, что во сне я собирался выстрелить в себя или тем, что водитель бросил меня одного. Я решил записать этот сон, чтобы не забыть о нем.
Что же касается моего самообладания, то оно оказалось не на высоте, когда битюг начал пробираться извилистой горной дорогой. Именно тогда мне и пришлось понервничать. Дважды мне казалось, что колесо со стороны водителя ушло в пропасть, но все же мы не сорвались вниз. Моя нервозность взвинчивалась еще и оттого, что водитель, даже если внутренне и был спокоен и собран, внешне этого не показывал - на поворотах он начинал сыпать ужасными проклятиями и отчаянно крутил баранку, заставляя меня холодеть от ужаса. Сейчас мне кажется, что он делал это специально, ведь ему не впервой доводилось вести машину этим маршрутом. Но дорога была действительно слишком узка.
Все же мы добрались до Управления, и я смог выбраться из кабины и размять затекшие ноги. Директор встречал меня у парадного входа, мы прошли коридорами Управления, и меня познакомили с каждым из работников. К сожалению, я никого из них не смог запомнить, если не считать Пэрста. Проследовав в кабинет директора, и оставшись наедине, мы некоторое время беседовали, вспоминая общих знакомых. Дэл-Сейбер был весьма радушен, а вот я, как мне кажется теперь, показал себя не лучшим образом. Все-таки, мы не виделись со штабс-капитаном несколько лет, да и как гость я мог быть учтивей. Сейчас я это понимаю и при случае обязательно извинюсь.
После длительного «собеседования» и оформления бумаг, я вновь был вынужден сесть в кабину битюга – мы отправлялись на строительный двор, расположенный под утесом. Дорога туда петляет среди скал и делает изрядный крюк, так что весь путь занял у нас больше часа. По моим прикидкам, мы проделали что-то около тридцати километров, хотя здания машинного и технического дворов можно разглядеть с утеса, на котором стоит Управление, невооруженным взглядом. В поездке к нам присоединился Пэрст. Мне он показался невероятным болваном, к тому же чрезвычайно озлобленным и мнящим о себе невесть что. Передо мной, впрочем, он заискивал, но нашему водителю, Венцки, устроил настоящую выволочку, не переставая при этом вставлять неуместные замечания по ведению машины. Ожесточенные препирательства вызвала униформа водителя, выгоревшая на солнце или, скорее всего, отбеленная в хлорке до такой степени, что даже защитно-маскировочные пятна, некогда ярко-зеленые, теперь едва проступали не ней. Пэрст достал блокнот и, полистав его, объявил, что форма была выдана Венцки всего месяц назад, но по состоянию, в котором она находится теперь, можно сделать вывод, что своими действиями ее владелец умышленно нанес ущерб казенному имуществу, которое он обязан беречь по условиям трудового договора. Доводы, которые Венцки привел в свое оправдание, показались мне весьма остроумными, хотя в силу подписанных мной бумаг, - той их части, которая касается неразглашения, - я не могу привести их здесь.
Уже начинало темнеть, когда мы добрались до места. Гобума был предупрежден о нашем приезде – директор звонил ему еще при мне. И вновь я смалодушничал, проявив черствость. Гобума очень обрадовался нашей встрече, а я, кажется, даже не подал ему руки. Впрочем, нет, мы все же обменялись рукопожатием, сейчас я это вспомнил наверняка, но чуткий Гобума, видимо, уловил мою неискренность. Он даже сказал – как бы шутя, но в тоже время я почувствовал его досаду – что я мог бы быть и поприветливей. Нам почти не удалось поговорить – я так устал, что еле ворочал языком, да и желания разговаривать, если честно, у меня не было. Гобума устроил нам легкий ужин, после чего проводил меня на верхний этаж, в маленькую комнату, где мне предстояло жить какое-то время. Оказавшись один, я сразу разделся и лег в постель, но хотя был измучен путешествием, не смог заснуть. Я лежал в темной комнате и прислушивался к звукам продолжающегося застолья и к тому, как Пэрст допекает несчастного Гобуму, никогда, сколько я его помню, не умевшего дать отпор назойливости и хамству. Чувствуя, как медленно согревающаяся постель наконец-то перестает считать мое простывшее на горном воздухе тело чужеродным, я неожиданно для себя начал размышлять о том, что заставляет человека ‘увлеченного’ отторгнуть общество и заключить себя в добровольное изгнание, без которого в наше время невозможно совершить ни единого более-менее стоящего открытия, не считая случайных. Я прекрасно понимаю, ради чего уходит из мирской жизни монах, мне знакома сила, что движет им (по крайней мере, одна из таких сил), но я никогда не смогу постичь азарта первооткрывателя, божественного безумия творца, презревшего общество ради воплощения одному ему понятной идеи. Во имя чего? Чтобы позже общество, жадно приняв детище изобретателя, презрело его самого? Взять хотя бы биологов, с которыми меня обещали познакомить назавтра. Ведь эти люди, по сути своей, ничем не отличались от изгоев. Даже хуже! С телами и разумом, изъеденными жаждой познания, они были подобны больным чахоткой.

[Хелькэ >>>]

(вторая часть. Это всё Тот, который))

Внезапно, размышления мои были прерваны самым непостижимым образом. Сначала я услышал какой-то неясный шум и возню под окном, а затем, о деревянную стену здания что-то ударило, и сразу за тем раздался пронзительный звук, напоминающий толи крик, толи визг крупного животного. Внизу кто-то вскочил из-за стола, наткнувшись на шкафчик с посудой так, что та жалобно задребезжала, и снова о стену ударил камень – теперь я понял, что это был именно камень, брошенный с большой силой. Быстро как мог я поднялся с постели и принялся одеваться. Камни стали бить чаще, зазвенело разбитое стекло. В комнату настойчиво постучали, я услышал, как меня назвали по имени, сразу после этого дверь-купе открылась. На пороге стоял Гобума и я удивился, что такой рассудительный и вежливый человек не стал дожидаться разрешения. Но заметив как он встревожен, я тот час забыл о нарушенных приличиях. Впрочем, я был уже одет – мой гардероб последние годы настолько беден, что не доставляет мне каких-либо неудобств, когда время играет против меня. Я спросил у Гобумы, что случилось, но в ответ услышал лишь какое-то странное: «сейчас». Во дворе кто-то чертыхнулся и прогремел выстрел. За ним еще один, и сразу после суровый голос, какой может быть лишь у военного, скомандовал: «отставить». Я повторил свой вопрос, и это вывело Гобуму из странного оцепенения, в котором тот пребывал. Все в порядке, ответил он, я лишь хотел убедиться, что с вами ничего не случилось. Меня это разозлило, и я весьма грубо осведомился у него, что, собственно, могло со мной случиться? Далее последовал самый нелепый ответ, какой только можно было вообразить. Обезьяны – как-то неуверенно сказал Гобума – их разозлил свет, и они могли взобраться в окно. Мы стояли в полутемной комнатке, свет в которую начал проникать только после того, как Гобума открыл дверь. К тому же, я не слышал, чтобы обезьяны, ведущие преимущественно дневной образ жизни, проявляли такую странную агрессию к свету. Эти доводы я высказал Гобуме. Может быть, это были и не обезьяны, робко предположил он и я понял, что Гобума не знает и сам пытается понять, что же произошло во дворе. Но теперь, описывая это происшествие, я переменил свое мнение. Дело в том, что для этих людей я все еще был чужим, они просто не успели свыкнуться с мыслью, что, как и они, я теперь работал на биостанции и ее секреты стали моими секретами. Люди здесь слишком серьезно относятся к подписке о неразглашении и на то есть свои причины. Вот почему Гобума был сконфужен моими вопросами, вот почему нес вздор, вместо того, чтобы простыми словами объяснить мне суть происходящего.
На утро я проснулся по обыкновению рано, отдохнувший и бодрый. О ночном происшествии я даже не вспомнил – мысли мои занимала биостанция, куда мы должны были направиться после завтрака. Но как оказалось, Пэрст уже отбыл в Управление, так что нам предстояло дожидаться возвращения водителя. Вообще-то, из разговора с Папашей я выяснил, что за машинным двором числится две единицы техники, битюг и молния, но по личному распоряжению директора право эксплуатировать их имеют лишь лица, прошедшие специальную подготовку и числящиеся за штатом на должности водителя-механика, иными словами, допуск имел только Венцки. Понимая мое нетерпение, Гобума сказал, что мы можем добраться до биостанции пешком, и как выяснилось позже, не предложи он этого, мы бы лишь попусту потеряли время.
Погода стояла отменная, а воздух здесь, в низине, показался мне не столь прохладным.
Но прежде чем мы отправились в путь, Гобума познакомил меня с ребятами. Я помнил, как Дэл-Сейбер отзывался об этих людях днем раньше, в обычной для него снисходительно-грубоватой форме, называя уголовниками, поэтому был приятно удивлен, найдя слова директора несоответствующими реальному положению вещей. Мне дозорные показались людьми вполне приличными, способными поддержать приятную беседу и не чуждые нормам просвещенного времени, в котором мы все живем. Особенно выделялся средь них Зера, к которому остальные, возможно из-за почтенного возраста, а может в силу каких-то заслуг, относились с явным почтением, без пошлой издевки называя Папашей. Немного эксцентричным, возможно, грубоватым, мне показался Фидэль, но в любом случае, ни его, ни остальных троих ребят – как не пытаюсь, не могу сейчас вспомнить их имен, - я бы не стал называть уголовниками. Возможно штабс-капитан, говоря так, имел в виду прошлое этих людей, не знаю. В конце концов, я и сам не без греха и не поручусь, что не найдется среди современников такой, для кого уголовником являюсь я сам.
В путь мы двинулись все вместе – ребятам пора было отправляться в дозор. Вскоре мы достигли леса, и я спросил, далеко ли еще до Котла. Каково же было мне услышать в ответ, что мы уже внутри! Как оказалось, технический двор стоит на самой границе с Котлом, всего в сотне метров от никем не начерченной, но без сомнения существующей линии, что отделяет привычный мир от мироформы. Я шагал по петляющей тропке и тщетно силился справиться с разочарованием. Но что я ожидал увидеть? Наверное, все что угодно, в том смысле, что я готовился к невообразимым вещам. Но теперь чувствовал себя бесконечно обманутым. Зачем я позволил штабс-капитану уговорить себя? Ради незримого и неосязаемого чуда? Чуда, которого нельзя воспринять одним из органов чувств попросту не существует, это обман, мошенничество, все что угодно, но только не чудо. Позже, почувствовав некое родство и бесконечную симпатию к доктору Замурмуну, работающему на биостанции, я доверился ему, рассказав об этих своих мыслях. И вот что он сказал мне в ответ: «Жаль, что вы не можете ненадолго стать мной, тогда бы вы узнали, что есть - чудо. Чудо - это Мантаг за работой. Но не потому, что это крайне редкое явление, напротив, Мантаг все время работает, иногда даже посреди ночи и уж во всяком случае, без выходных дней. И вот, когда я смотрю на него за работой, когда я слушаю его рассуждения, когда пытаюсь осознать смысл его действий, меня не престает покидать ощущение, что рядом со мной творится настоящее волшебство. Иногда он радуется отсутствию результата, что я счел бы провалом и приходит в ярость после успешного завершения опыта. Я не могу ни увидеть, ни прикоснуться, ни даже до конца понять того, к чему он стремится, я могу лишь верить в то, что однажды наши усилия увенчаются успехом. Когда это произойдет, люди получат удивительное изобретение, которое навсегда изменит их жизнь. Но это уже не будет чудом, потому что чудо начинается с появлением идеи и заканчивается в тот момент, когда идея эта обретает жизнь». Боюсь, что здесь мне не удалось записать слова доктора Замурмуна дословно, но мысль его я как мог, передал.

[Тот >>>]

(Спасибо, Хельке. Третья часть.)

Однако я невольно забегаю вперед. А между тем мне хотелось описать путь к биостанции, поскольку может выйти так, что эти записи пригодятся мне позже.
Отшагав пять или шесть километров на запад мы разошлись. Папаша, а с ним и близнецы – понятия не имею, почему этих двоих называют близнецами - отправились на север; Фидэль пожелал нам с Гобумой «не пукать» и вслед за начальником дозорных, совершенно невзрачным тихим человеком, повернул на юг. Мы же двинулись дальше, и солнце как раньше все время было за нашими спинами. Я поинтересовался у Гобумы, где проходит дорога, и очень удивился, узнав, что мы по ней идем. По этой дороге не удалось бы проехать на битюге. Молния без коляски могла пройти, но она не увезла бы троих. Гобума по-видимому уже начал привыкать к мысли, что мне можно доверять и объяснил, что биостанция находится на десятом километре вглубь Котла и дорога к ней в принципе возможна, так как Павильон далеко и его не хватает на столь удаленные зоны, однако время от времени дорога разрушается и ее приходится восстанавливать. Я спросил, что такое Павильон. Оказывается, так здесь называют центр мироформы, расположенный где-то между предгорьями и истоком реки Рина. В таком случае, радиус Котла составляет примерно пятьдесят километров.
Чем дальше мы углублялись на запад, тем непроходимей был лес, местами нам попадались небольшие болотца и овраги, которые приходилось огибать. Я пытался запомнить дорогу, но это было просто невозможно, и тогда я поинтересовался, как Гобуме удается ориентироваться. Интуитивно, ответил он, а как же иначе? Ведь это Котел, здесь невозможно оставить указателей и следовать им, тут можно положиться разве что на естественные ориентиры: солнце, звезды, иногда магнитную стрелку. Все остальное, в том числе и дорога, разрушается, когда Котел начинает бурлить.
Остаток пути мы проделали молча.
Биостанция оказалась небольшим одноэтажным кирпичным зданием, обнесенным простенькой изгородью, за которой также находились четыре бревенчатых домика. Помню, я спросил Гобуму, почему их всего четыре, но не получил ответа.
Помимо доктора Замурмуна, о котором я уже писал, на биостанции живут и трудятся еще четверо ученых, а главный среди них – доктор Мантаг. Этот удивительный человек как раз отдыхал в общей комнате, когда мы с Гобумой появились на биостанции, иначе, как мне сказали позже, нам не выпало бы случая даже увидеться с ним. Мантаг показался мне мечтателем. Причем не обычным мечтателем, грезящим полетами или социальной утопией, а строгим, одержимым, бессердечным, если угодно, мечтателем, способным ради воплощения своих идей в жизнь подвергнуть себя и, разумеется, других любым истязаниям. Я понял, что Мантаг совершенно не умеет общаться с людьми, причем сам отлично знает об этом и стыдится, поэтому делает все, чтобы другие не заметили ни его неумения, ни попыток это сгладить. Я чувствовал, какие неимоверные усилия он прикладывает, чтобы казаться приятным собеседником и должен признать, что разгадать его маленький секрет совсем непросто. Мы обсуждали с ним его работу и перспективы мироформизма в целом. Увлекшись этой темой, он начал рассуждать о том, что человек слишком долго мечтал изменить мир вокруг себя к лучшему и еще больше времени, по его мнению, займет сам процесс изменения, и дело даже не в огромном количестве объектов, которые могут и должны быть улучшены. Мне так понравились его слова, что я запомнил их и привожу здесь точную цитату: «Мы улучшаем их постепенно, потому что наши представления об идеале смутны и вырабатываются путем опыта, а знания крайне ограничены, да и сама природа робка и неповоротлива в наших неуклюжих руках». После беседы с Мантагом я подумал, что не встречал еще в Новых Землях столь харизматичного человека.
С Илой я встретился позже. Она не узнала меня. Впрочем, я и сам помнил о ней лишь то, что рассказывал Мил-Йол. Не смотря на прошедшие годы, я не забыл слова, данного ему. Я взглянул Иле прямо в глаза, но мне кажется, она ничего не поняла и лишь смутилась от столь пристального взгляда незнакомого ей мужчины.
Покидая биостанцию, я познакомился с еще одним ее обитателем. Увидев меня, этот странный субъект остановился как вкопанный, его глаза расширились словно от ужаса. Сгорбившись и втянув голову в плечи, он попятился, натолкнулся на дверной косяк и стремглав развернувшись, бросился бежать. «Фрутмака!» - крикнул ему вслед доктор Замурмун, провожавший нас с Гобумой. «Фрутмака!» - позвал он еще раз, как мне показалось, с досадой. Как выяснилось, этот нелепый человек, Фрутмака, был научным сотрудником, работавшим на биостанции всего пару месяцев. Непродолжительность его пребывания здесь не объясняло столь странного поведения, впрочем, не стоит пытаться объяснить всех странностей людей, тем более, людей, близких к науке.
Мы пробыли на биостанции довольно долго и на строительный двор вернулись в сумерках. Усталость давала о себе знать, поэтому, съев свой ужин, я отправился спать, дав себе слово, что утром подробно запишу в дневнике все, что происходило со мной за эти два дня.

[Инэйлэ >>>]

День: 6 августа, утро
Фигура: пешка F7
Ход: без хода
Официальная клетка: F7
Фактическое местоположение: F7

Утро пришло к Ялль’Ри вместе с истеричным щебетом ёко и гортанными возгласами вернувшихся на днёвку корнанов. Не привыкшая долго разлёживаться в постели алькоро вылезла из кокона, в который по привычке обратила одеяло за время сна, стянула лёгкую рубашку, накинула свободное платье с разрезами по бокам, обулась, расчесала волосы – и вышла на улицу.
Лёгкий ветерок коснулся невесомыми пальцами её лица и полетел дальше, раскачивая листья на ветвях деревьев и пуская по текущей совсем рядом с домом реке рябь. Справа, от «площади», где некогда был главный причал для лодок, доносились запахи походного костра и ленивая, нестройная мелодия – там начинал собираться её немногочисленный, ещё мало знакомый друг с другом и неспаянный отряд.
Ялль’Ри, недолго думая, направилась туда. Из двух стоящих на отшибе домиков к ней присоединились Шеан и Роан Арроне, братья, и, что столь нехарактерно для её нелюдимого народа – неразлучные. Как они совмещали постоянное присутствие друг друга с привычкой к обществу исключительно своих крылатых товарищей – было малопонятно, хотя возможно – каждый из них воспринимал брата как часть самого себя…
С волшебницей они поздоровались коротким кивком и уважительным прикладыванием руки к сердцу – какие инструкции получили воины родного Камеда от Тигра-властителя или его приближённых - Ялль’Ри не знала, а лишними догадками решила себя не занимать – дел и без того было по горло…
- Каким был полёт ваших друзей? – алькоро решила попытаться завязать с сородичами хотя бы намёк на разговор – привычка общаться, выработанная тяжким трудом за первые годы после перехода в Сетон, укоренилась и не стремилась исчезать.
- Им понравилось небо, - ответил Роан, которого даже не глядя на лицо можно было отличить от брата по вооружению – на запястье распластался спящий гайзу, через плечо чрезмерно толстой лианой свешивался наму - воспоминаниях Ялль’Ри промелькнул бурдюк с питательным раствором для оружия.
- Они чувствуют, что вечером ветер усилится. Возможно, будет буря, - добавил Шеан, скармливая что-то сидящему на плече стрелоящеру.
- Спасибо за предупреждение, я передам остальным, и попрошу Асго и Тая’ни после проверки лодок вытащить их на берег, - зная свой народ, и привычки всадников корнанов, алькоро взяла роль говорящего на себя, братья только синхронно кивнули в ответ.
А на площади – у песчаного пляжа, на утоптанной площадке под сенью плакучих ив, уже собралась большая часть их отряда. Лаями что-то помешивала в котелке обструганной веткой, отложив свою лютню на расстеленный плащ, чистили рыбу на плоском камне Тая’ни и Асго, остальных видно не было – но кое-кого можно было понять… Ласия наверняка ушла по своей воле – пока пойманная рыба жива, фино рядом с ней не станет находиться, а вот Ле-ан наверняка ещё спит – ложится позже всех, и встаёт так же.
Поздоровавшись со всеми, Ялль’Ри присоединила к общему котлу – точнее – положила рядом – свой вклад в завтрак и грядущие приёмы пищи – мешочек, полный мешочков поменьше, с различными специями, чем заслужила полный уважения взгляд от альнаэ.
Решив не встревать в процесс приготовления пищи четвёртой лишней, алькоро подошла к кромке воды и оттуда, обернувшись, посмотрела на лагерь. Всё же место оказалось неимоверно удачным.
Деревушка домов на десять, расположенная в месте резкого изгиба Ки-раль на запад, была покинута месяца два назад. Ещё недавно там жили кочевники-намьё, вечно стремящиеся куда-то на своих джонках, и каждый раз бросающие старое обиталище в поисках нового. Благодаря количеству домиков, каждый смог устроиться так, как хотел, и ещё полно свободного места осталось.
Деревню окружала небольшая роща, а на противоположном высоком берегу стеной стояли заросли густого кустарника.
«Надо будет попросить братьев Арроне слетать на разведку местности… Или может Тойя уговорит своих подопечных…»
Ялль’Ри мысленно вздохнула – когда она просила Мастера Ханше о маге Дома Кереаль или Нарелан, она предполагала, что получит одного мага… Впрочем, к Наваю это определение вполне подходило…
Миниатюрная даайра, как и все лиа её народа, обладала врождённым даром повелевать растениями, и уже успела продемонстрировать это, уговаривая огромную колючую лиану, тесно переплётшую два дерева вместе и начисто перегородившую удобный проход к реке от одного из домиков, занятых под обиталища корнанов, переменить место дислокации и ограничиться одним деревом. Наваю была истинной и несомненной удачей для отряда – никто не сможет общаться с растениями лучше её народа.
А вот Тойя-Ёко стал сюрпризом… И ещё большим сюрпризом стали его постоянные попутчики – десятка разноцветных ёко, постоянно следующих за ним, куда бы чиа не направился. Конечно, очаровательные пушистые малыши не вызывали ни у кого неприязни, а их потенциал как разведчиков был понятен всем… Но вот их потенциальную опасность как шкодников, проказников и любителей утаскивать всё, что они в силах унести осознавали тоже все. Единственным, кого их переменчивый характер не тяготил, был сам Тойя-Ёко.
А секунду спустя появился и он сам – крохотные летуны вились вокруг него, двое сидели на плечах, один на голове, ещё один висел на поясе Тойи.
- Ялль’Ри, Ялль’Ри, мои друзья говорят, что к нам гости! Летят!
Алькоро резко развернулась, сидящие у костра вскинулись было, но тут чиа, судорожно набрав в грудь ещё немного воздуха, закончил фразу:
– С запада! Друзья, наши!
Ялль’Ри успокоилась, неами у костра переглянулись и перешепнулись, Лаями посмотрела на котелок другими глазами – оценивающими.
- Спасибо, Тойя, - улыбнулась алькоро, - передай своим друзьям мою признательность. И не мог бы ты попросить их отыскать Ле-ана, Ласию и Наваю? Гостей встречать надо всем вместе.
- Конечно, попрошу! – улыбнулся чиа и, раскинув руки, крутанулся на месте, заставив всех ёко взлететь и описать вокруг него пару-тройку виражей. Секундой позже его щебет сплёлся с голосами крылатых созданий, а ещё через несколько секунд на площадке у реки не осталось ни одного ёко – даже сам Тойя, превратившись в буро-коричневого в чёрную крапинку ёко, отправился на поиски.

[Тео >>>]

День: четвертое августа, раннее утро
Фигура: слон f8
Ход: без хода
Официальная клетка: f8
Фактическое местоположение: g8
(совместно с Orrofin)

Он принёс Кинну на ту самую поляну, где до того оставил Пришельца. Чувствовал - это хорошее место, и только там получится сделать для маленькой фино хоть что-то.
Нартэн, тревожно ожидавший цей-ина, при его появлении вскочил и хотел было что-то сказать, но красноречивый, почти как у Сайамара взгляд, моментально заставил Пришельца замолчать и скрыться в кустах на противоположном краю поляны. Убедившись, что ему никто не помешает, Кир пошёл по кругу, пытаясь найти нужные слова. Фино так и пребывала у него на руках, от чего казалась ещё более маленькой и хрупкой, чем на самом деле.
- Тссс, - приложила Кинна палец к губам, будто поняв намерения цей-ина. Впрочем, почему "будто"? Настроение этого благородного великана (а по сравнению с ней Кир таковым и являлся) было ясно различимо, - Не надо слов. Я все понимаю. Я сильная. Я справлюсь.
Она старалась быть как можно более убедительной, но голос звенел натянутой струной. Фино вымученно улыбнулась и попросила:
- Поставь меня, пожалуйста. Я ведь тяжелая...
- Т-тяжёлая? - Кир даже споткнулся от неожиданности. - Да я вообще твоего веса не чувствую!
- Для фино - тяжелая, - совершенно серьезно ответила Кинна и повторила свою просьбу, - Я не могу даже в глаза тебе посмотреть, - пояснила она.
Цей-ин остановился и бережно, будто боясь сломать или разбить, поставил Кинну на землю. В первый момент ноги отказались слушаться, измученный вестибулярный аппарат подвел. Кинна села.
- Все хорошо, правда, - сказала она в ответ на обеспокоенный взгляд, - мне просто надо немного отдохнуть. Наверное. Я не хочу возвращаться туда. Точнее, не могу. Пока что.
Некоторое время девушка молчала. Взгляд ее был направлен на цей-ина, но как будто сквозь него, туда, дальше... Она отрешенно перебирала пальцами травинки, попавшиеся под руку.

Кир поджал лапы и грациозно опустился рядом, уложив гибкий хвост сбоку от тигриного тела. Впрочем, он мог бы этого и не делать - всё равно, фино едва доставала ему до ключиц.
- Я могу тебе чем-то помочь, маленькая сестра? - спросил он негромко и мягко.
- Мое имя Кинна, - лиа сочла нужным, наконец, представиться, - помочь... Я не знаю. Честно. Я хочу одновременно убежать ото всех и не оставаться одной. Я все еще как будто держу Его на руках. Успокой меня, великодушный цей-ин, Ему ведь больше не больно, правда?.. Почему же он ушел... это так несправедливо... - казалось, фино не выдерживает напряжения и истерика охватывает ее.
- Ему больше не больно, Кинна, - рука Кира очень осторожно легла на плечо маленькой фино. - Я ещё лишь ученик и никогда не беседовал со Средоточием, как учитель Сайамар, но я касался его своим духом и знаю: оно любит всех своих детей, от гиганта-айшерру и до таких маленьких созданий, как мы с тобой. И этого беднягу оно тоже любит, а потому ему сейчас хорошо и спокойно. А ещё, он наверняка помнит тебя, поэтому, если ты вдруг встретишь через несколько лет в лесу рысь, что не станет на тебя нападать, знай - он благодарен и любит.

[Барон Суббота >>>]

- Я не могу вернуться туда... - девушка в исступлении мотала головой так, что казалось, хрупкая шея сейчас сломается, - не могу... не могу... Он пока там, понимаешь? Я потеряла его так же, как когда-то... - далее шло неразборчивое бормотание, больше похожее на бред, прерываемое всхлипами и - иногда - чем-то, что больше похоже на вой.
Конечно, смерть маленькой рыси для кого-то само по себе событие не слишком значительное. Для кого-то, но не для Тонко Чувствующих. Для них гибель существа, с которым они были тесто связаны, - очень сильное эмоциональное потрясение. Уход к Средоточию они ощущают почти равносильно собственной смерти. Психологическое состояние девушки сейчас было очень плачевно. Когда первичный шок прошел, наступило ужасающее опустошение и душевная агония.
- Знаешь что, маленькая сестра, тебе лучше пойти со мной, - Кир уверенно кивнул. - Твои сёстры будут напоминать тебе о...нём. А в нашем лагере Сайамар Гуляющий по Лесу. Слышала о нём, так ведь? Вот он тебе точно поможет!
Кинна энергично закивала, впрочем, было не ясно, действительно ли она поняла сказанное. Она не проронила ни слова, а только сидя раскачивалась туда-сюда, словно болванчик.
Кир шёпотом выругался, а потом вдруг выгнул свой человеческий торс дугой, подался вперёд и порывисто обнял маленькую Кинну, снова прижав её к груди. Он ничего не говорил, просто держал, крепко, но очень осторожно, чтобы не дай Средоточие не сдавить, не сделать больно. А ещё Кир чувствовал, как дух его становится лёгким и прозрачным, подобно стрекозиному крылу. Как сквозь него на маленькую лиа смотрит нечто бесконечно огромное, мудрое и доброе. Как это что-то нежно протягивает через него единственный тёплый лучик и касается несчастной фино, наполняя её мятущаеся сердце тихим мурлыканьем.
Она не знала, что происходит. Душа ее заплутала где-то на полпути от реальности до небытия и теперь в отчаянии пыталась найти какой-либо выход. Пробив защитные механизмы самоощущения, чужая смерть увлекала Кинну за собой. Фино уже видела эти страшные оскалы, сменяющиеся манящим светом, который снова потом обращался в голодный зев пустоты. Не своя боль, не своя усталость, не своя мука - они сдавливали и разум, и сердце, не давали вздохнуть спокойно. Кинна жадно хватала ртом воздух, пытаясь наполнить легкие до отказа... она была почти на грани, когда что-то легкое и бесконечно светлое мягко приняло ее смятенный дух в свои объятия, отогнав страх и успокоив. Изнеможденная, фино провалилась в спасительный сон.
- Пришелец! - тихо прорычал Кир, и на его бас из кустов показалась взъерошенная голова Нартэна. - Садись. Мы возвращаемся в лагерь.
- А уподобле..., - начал было Пришелец, но встретился с Киром глазами и закивал, - Иду-иду!
Взгромоздившись на спину цей-ину, он с трудом взглянул через плечо и увидел, как тигро-человек бережно устраивает спящую фино у себя на руках.
- Что ты скажешь Сайамару? - поинтересовался Нартэн, просто чтобы не молчать в этой бесконечно странной ситуации.
- Что виноват и достоин наказания, - был ему ответ, и маг замолчал, вновь вцепляясь в шерсть.
Кир выдохнул и сорвался с места. Дикая скачка вновь началась.

[Тео >>>]

День: шестое августа, раннее утро
Фигура: конь G8, пешка F7
Ход: в рамках хода G8 - F6 и для коня G8
Официальная клетка: F7
Фактическое местоположение: F7
(совместно с Инэйлэ)

Ночь выдалась очень свежая. Прохладный воздух противно щекотал кожу под легкой туникой. Внизу сменялись огни прибрежных деревушек. Над головой тяжелым покрывалом повисли облака.
-Обманчивая неподвижность, - заметил Курт, поравнявшись с Атой, и указал на юг, где облака редели и рваными шрамами полосовали темное небо, - Будет ветрено.
Девушка в изумлении приподняла брови. Сейчас казалось, что только шумные взмахи крыльев драгенов хоть как-то колеблют замершее небо.
- Я летаю уже давно, - пояснил командир, - и знаю приметы.
- А-а-а, - только и протянула фино. Силы ее были почти на исходе. Драген, почувствовав утомление несомой, стал снижаться.
- Нет, нет, мы еще не на месте, - уговаривала Ата не то себя, не то своего крылатого компаньона.
- Уже светает, остальные тоже устали, - успокоил ее Курт, - сейчас подлетим вон к той деревне, там пока и остановимся. Надеюсь, там нам окажут теплый прием.
Пять крылатых теней легли на крыши заброшенных домов, отряд снижался.
Навстречу им стремительными кусочками тумана и предрассветных грёз вылетела стайка ёко, закружилась вокруг них, щебеча что-то приветственное, а затем ринулась куда-то вбок и вниз, потом вновь подлетела к отряду, и снова повернули вниз – и там замерли, вереща ещё громче прежнего и то и дело отлетая немного влево.
- Они зовут нас, - с улыбкой облегчения крикнула Вида, - нас ждут, я чувствую.
Драген, не рассчитав, отпустил свою ношу в лице Аты буквально в нескольких шагах от берега. Стайка маленьких рыбешек метнулась от босых ног. Фино не были большими любителями плавать, но освежающе холодная водица сейчас была как нельзя кстати. Ата стояла по колено в воде, с наслаждением зарываясь пальцами ног в мелкий речной песок. Остальные высадились на сушу, неподалеку от костра и собравшихся около него лиа.
- Ммм, какой запах, - плотоядно облизнулся Курт. Девочки не разделяли его энтузиазма, по понятным причинам.
- Да благословит Средоточие ваши крылья и ваш путь, - поприветствовала гостей Ялль’Ри.
Волшебнице ужасно хотелось сказать гораздо больше – они следила за новостями, и поняла, кем являются крылатые создания - драгены, творение Мастера Мииты для народа фино. Нет, расспросы позже. Сначала гостей надо принять и накормить. – Завтрак вот-вот поспеет, мы будем рады разделить трапезу и новости.
Ата нехотя вылезла из воды и подошла к своим. Привечающая их женщина была красива. Фино чувствовала, что алькоро старше, чем выглядит… впрочем, если говорить об изменяющихся лиа, этот факт совершенно неудивителен.
- Благодарим за радушный прием, - легким поклоном головы ее командир засвидетельствовал свое почтение. Здесь, на открытом пространстве, он предпочитал передвигаться короткими перелетами, чем лапами ступать по земле. Он первым приблизился к разношерстной компании, и тут его настроение резко изменилось. Если девочки обрадовались, заметив среди собравшихся представительницу своего народа, то состояние Курта точнее всего описывалось фразой: «Средоточие, за что мне такое наказание?»
Алькоро мысленно хихикнула. Вид командир отряда имел слегка усталый и… хотя как может один мужчина не устать от компании четверых девушек?.. Ялль’Ри улыбнулась и решила покончить с официозом:
- На этом, думаю, с церемониями можно закончить. Присоединяйтесь к нашему котлу, а Ласия уже успела изучить местную рощу, и девушки смогут выбрать себе фрукты по вкусу.

[Инэйлэ >>>]

дуэт - Тёмный Омут и я)))

Воодушевившись подобным сообщением маленькие лиа довольной стайкой шустро затесались в компанию, и пробираясь к своей сестре по крови только поочередно представились.
- Ата, очень приятно, - фино протянула руку для приветствия.
Ласия, справившаяся наконец с запутавшимися в волосах листочками, не успела выйти к соплеменницам навстречу – они шумной стайкой (совсем как ёко) просочились к ней, окружив аурой радости, тепла и духовного единства. Полукровка быстро запомнила имена и образы – Тола, Илая, Вида… Но последнее имя вызвало… некоторую утрату дара речи. Высокая, выше подруг на полголовы и выше самой Ласии, с куда более длинными волосами, девушка носила имя чистокровной фино. И поэтому поначалу вместо приветствия у полукровки вырвалось лишь маловразумительное мычание. Лишь секунду-другую спустя Ласия пришла в себя и поздоровалась как и полагается воспитанной лиа:
- Всем привет и добро пожаловать, ужасно рада компании!
От Аты не укрылось секундное замешательство новой знакомой. И, что самое главное, оно не укрылось от остальных девочек. Фино чувствовала, как совершенно по-новому смотрят на нее подруги. Как-то так сложилось, что никто ранее не поднимал тему ее непохожести на других представителей своего народа. Да и сама Ата выросла убежденной как матерью, так и отцом, что Средоточие изменило ее. «Отец страстно желал мальчика, - с улыбкой объясняла Ами, - Средоточие не дало нам сына, но сделало тебя более мужеподобной». В любом случае, сейчас не время пускаться в объяснения, тем более, что в лоб никто вопроса не задал, - утешила себя Тонко Чувствующая, прекрасно осознавая, впрочем, что рано или поздно эта тема еще всплывет.
- Тоже очень рада, - прощебетала она, - ох, сколько всего ты насобирала, покажешь потом, где?
- Здесь, рядом, - Ласия с облегчением почувствовала, что её секундную бестактность оставили пока без внимания, отложив вопросы на потом, и решила проявить побольше радушия (хотя слово «радушие» здесь не вполне к месту – деревня не их, отряд просто нашёл отметку на карте и разместился там) и показать соплеменницам потом здешние угодья. – Вокруг деревни настоящая роща – я её ещё не до конца осмотрела, помимо слив и абрикосов нашла пока только недозрелые лимоны и кислейшие яблоки. Эта деревня сейчас заброшена, но возможно до намьё здесь ещё кто-то жил, и они-то и высадили здесь всё это богатство.
Девушки увлеклись разговором, успели поведать новой знакомой про увиденную схватку кааши и какранов, сопровождая рассказ изображением рычания, охов, ахов, очень уморительно показывая Ату, в панике застывшую перед лицом опасности, подпрыгивая описывали тико, какие они большие и красивые… Сейчас для них все это было лишь красочным воспоминанием, которым так здорово поделиться.
Ата не разделяла общего настроения. Она незаметно отошла в сторону, присела на берегу. Вода накатывалась мелкими волнами, щекоча пятки. Едва не выпрыгивая на песок, плескалась у самой кромки суши мелкая рыбешка, играя на солнце серебристой чешуей. И все было так спокойно, там жизнерадостно. Только вот нелепые мысли норовили задержаться в прелестной голове фино дольше положенного срока. Всего лишь секундное замешательство совершенно посторонней лиа заронило в душу опасные семена сомнения, и они, подобно сорнякам, уже пустили корни.

[Кысь >>>]

День: ночь с 5го на 6е августа
Фигура: ладья Н8
Ход: без хода
Официальная клетка: Н8
Фактическое местоположение: H8

Северная стая вернулась к полуночи. Шаиса отвязалась от своих раши и притулилась спиной к стволу огромного дерева, закрыв глаза и застыв. Ее лицо было усталым и беспокойным. Неами долго смотрел на нее в надежде на пару слов, но хранительница была далеко. Оружейник успел проверить собственных нейа, разогреть ей ужин, а, когда он остыл - разогреть снова. Шаиса иногда чуть слышно бормотала себе под нос слова, но не заметила даже прямых вопросов.
За пару поворотов стрелы до рассвета в круг костра вышел ее сын. Молодой плечистый тико выглядел так же тускло, как вел себя: однотонная смесь черного и ядовито-зеленого. Погонщик бросил на землю возле костра корзинку с мелкими лесными яблоками. Неами молча указал взглядом на мясо.
- Не думал, что ты хищник, - улыбка Сато тоже не нравилась оружейнику, но он слишком мало видел самцов-тико, чтобы судить. В его краях тяжелый народ не водился. Вместо ответа Виану мотнул головой. Сын Шаиса взял полосу мяса и запустил в нее зубы. Молчание неами явно действовало ему на нервы: вскоре он заговорил снова.
- Знаешь, что она делает?
- Говорит с Аймаром? - без интереса предположил оружейник. "С кем еще?.."
- Не гово-рит. Ловит отголоски. Они слишком дале-ко, - грустно сообщил костру темно-зеленый. - Мне не нравится это.
"Кому нравится?.." Неами промолчал, но тишины не дождался.
- Как тебе девочки?
- Я мало их знаю. Пока видел только хоро... - задумчиво проговорил оружейник, но тико оборвал его, прыснув в кулак.
- Да не так. Парень ты или кто?
- Я неами, Сато.
- А.. - сын Шаиса скорчил гримасу. - Хорошо. А какая больше?
- Я правда не думал о них так. Извини, - дома таких разговоров просто не могло быть. Здесь - даже уйти нельзя было. Виану каким-то смутным инстинктом догадывался, что тико не спрашивает из досужего интереса. От этого становилось еще паршивее.
- Вспомни сейчас. Какую из них ты бы выбрал? - тико разделался с мясом, и теперь ловко нанизывал на острый прутик крошечные северные плоды.
"А правда..." Виану только сейчас осознал, насколько все это было странным стороннему глазу. За почти полгода работы со стаями Шаиса он так и не увидел в "своих" тико женщин. Шаиса и Нарей были красивыми, обаятельными и надоедливыми говорящими нейа, он восхищался ими и одновременно испытывал иногда желание осадить их каким-нибудь простым «фу». Каоре и вовсе была вне... Вне понятия о существе из плоти и крови: невыразительные манеры, ровный голос, осанка узкоплечего парня... Воспринимать их как существа одного с собой вида не получалось. Но Сато смотрел в упор. Он ждал ответа.
- Если тебе важен этот вопрос, пусть будет Каоре.
Принужденная полуправда оставляла на языке противный привкус. Неами не сразу заметил, как изменилось лицо тико. И - не успел отклониться от броска Сато. Сын Шаиса был выше Виану едва ли на полголовы, но весил, казалось, во много раз больше. И - был сильнее. Со стороны они могли бы напоминать слишком дружных братьев, но в легком "обьятии" было достаточно сил, чтобы тренированные мышцы воителя Камеда начали давать сбой. Тико поймал взгляд оружейника и усилил нажим.
- Зря ты со мной не считаешься, лягушонок, - тихо проговорил он. - Очень зря.
Виану не знал, что ему ответить. Потому просто смотрел, стараясь не обращать внимания на все усиливающуся боль в плече. Сдаться, не вывихнув руку, уже было нельзя. Можно было покалечить тико в ответ, но этого неами все еще не хотел. Наконец, ответ появился.
- Ты сам попросил меня выбрать.
Тико усмехнулся и "отпустил" захват.
- Тогда будем считать, что ты предупрежден.

Сообщение отредактировал Кысь - 11-02-2010, 11:34

[Torvik >>>]

День: четвёртое августа
Фигура: ладья на A8, конь на В8
Ход: без хода
Официальная клетка: A8, B8
Фактическое местоположение: A8
С Рейлан
- Ну и где этот мальчишка, - Таве-Медведица суетилась возле большого котла для приготовления каши и иногда поглядывала в сторону опушки, - Послала только веток насобирать и вот теперь жду-жду. А ты что тут делаешь? - ткнула она половником в Штока-Шакала, греющегося тут же в лучах утреннего солнышка.
- Таве, ты же добрая... - начал он.
- Ну, добрая, а тебе-то что с того?
- Таве, видишь, кто там идёт, а? Не твой ли пацан?
- Где?
Таве повернулась, а Сток в это время отчерпнув из большого котла своим, припасённым за спиной, быстро затрусил в лес, ловко перебрасывая котелок из руки в руку, когда нести становилось нестерпимо.
И правда, на опушку выходил её племянник Янчик, по прозванию Пончик, беловолосый чиа неполных двенадцати лет. При этом он был не один.
Учуяв аромат горячей пищи, нгуу приободрился, громко рыкнул и между его рогов промелькнула радостная искра. Каша мяса не заменяет, но как закуска - почему нет? Затем Фаали резво подался вперед, едва не сбив своего хозяина, блаженно потянулся, развернул кожистые мерцающие в лучах солнца крылья на всю их немалую величину и зевнул, обнажая клыки.
Подумав, как бы эта демонстрация не была неверно истолкована, Корха торопливо шагнул вперед, повернув пустые ладони наружу и чуть поклонился.
- Мир вашему дому, хозяйка!
Хозяйка треснула по морде тварь, тянущуюся к её котелку, обругала воришку Стока (чтоб ему ни дня без отрыжки и поперёк горла дармовая пища встала!), погрозила кулаком Янчику, который постарался тут же затеряться за спиной пришедшего, а потом уже уперев руки в боки посмотрела снизу вверх в глаза пришельца:
- И кого это мы тут видим? Ещё один на Медвежью стряпню, да? Нет, вы поглядите! Янчик, Янчик, кому говорю, мой руки и завтракай!. Носится ведь сорванец, сладу нет. Так вам кого надо-ть-то? Да садись-садись, долговязый. А зверюгу свою привяжи где, а то расплескает ещё, а мне кормить народ надо. С миром ведь, так? Видела я ваших. Ой непутёвые все...
С рогов и хвоста нгуу полетели искры, сам хвост заходил ходуном, Фаали с удовольствием употребил бы кого-то из этих обезьян на завтрак, уж очень они раздражали - мельтешили, пищали, махали лапами перед мордой, бегали вокруг. Но опыт подсказывал, что хозяину они нужны живыми и невредимыми. Оскорбленно взревев, Фаали привстал на задние лапы и замахал крыльями, поднимая ощутимые вихри, после присел, оттолкнулся всеми четырьмя конечностями, взмыл вверх, описал над поляной дугу и, не поднимаясь до образованного сплетенными кронами далеко вверху потолка, пристроился на толстой ветви и оттуда уже еще раз презрительно пробасил нечто напоминающее "Бэээээ!"
Его хозяин удовлетворенно кивнул. Так лучше, а то ворон начал уже опасаться, что терпение у его нейа скоро лопнет.
- Благодарю, хозяйка, - отозвался Корха, поправляя встрепанные поднятым нгуу ветром волосы. Затем шагнул ближе к костру и опустился на землю. - Конечно же, с миром. А как иначе?
Он разглядывал маленькую деловитую чиа и первым его впечатлением было осознание того, что, похоже, взрослые чиа не сильно отличаются от чиа-детей. Поведением.
Между тем Медведица отёрла руки о клетчатый фартук повязанный поверх коренастого тела, прикрытого кроме него лишь бусами, поправила платок, завязанный надо лбом, словно у зайца ушки, налила половником из котла варева в зелёную плошку, лежащую поблизости и потянула всаднику.
- Не побрезгуй, долговязый. Чем богаты. С какими вестями к нам?
Долговязый благодарно принял из рук ворчливой, но видно все же гостеприимной хозяйки нагревшуюся посудинку.
Вести? А действительно, не говорить же, что ты пролетел много километров, а потом продирался сквозь заросли, исцарапав лицо и разодрав рукава рубашки, только потому, что услышал о племени чиа, которые, судя по рассказам, так похоже на оборотней с твоей оставленной родины. Правда сейчас Корха не мог понять, похожи или нет. И слишком о многом хотел расспросить. Но не начинать же разговор с просьбы показать преображение. Тем более, он не знал, уместна ли здесь такая просьба и не вызовет ли обиды. Значит, как водится, когда в поселение приходит кто-то чужой - нужно о новостях. Да что он мог знать нового? Про отрубленные да подброшенные к поселку далеко на северо-востоке головы чужаков, уж поди все слышали. Хотя как знать. Их-то командир из дома Камеда, все новости быстро узнает. А в этой глуши - слышали ли, кто их разберет?
- Лиа собираются, движутся к востоку, - осторожно начал он.
- Ага. Чубук-Юргай о войне говорил. Вроде как помочь надо. А мы что? Мы не против. Не всё дармоедам портки просиживать. Заодно, может, и на мир глянем. Есть у нас, правда, некоторые - "Нам хорошо здесь, тепло и сыро", - Таве изобразила кого-то из соплеменников, потом щёлкнула себя по лбу маленьким кулачком:
- О! Совсем забыла! У вас ведь эту, огневую воду принято пить со встречей, да? Сейчас пошлю Янчика. Он найдёт, коли надо. Да, - она слегка присела в шутливом полупоклоне, - Если что - зови меня Таве. Таве-Медведица.
Хозяйка продолжала помешивать в котле. Мальчишка пришедший вместе со всадником между тем уже вылизал свою миску и теперь сидел на четвереньках по левую руку от пришельца, с восторгом изучая того.
Только теперь Корха понял, что не назвался. И мальчишку тогда в лесу забыл об имени спросить, теперь то уж назвали, ладно. Нгуу своего и то представил, а сам-то хорош.
- Рад знакомству, Таве-Медведица. И знакомству с тобой рад, Янчик. Я Корха. Ворон, - он чуть склонил голову и кивнул. - Наш отряд севернее, вверх по реке. От пустошей недалеко. Мы еще до объявления войны с чужаками там обосновались. Вот этих, - Корха махнул вверх, где на ветвях развалился Фаали, - тренируем.
Он замолчал и повертев мыслях это нелепое слово - чу-жа-ки. Чужаки, среди которых, возможно, есть те, кого он прежде знал.
- Корха-Ворон? Хорошее имя. У нас тоже есть Вороны. Дрэ-Ворона и Нюха-Ворона. Ну, Дрэ - он скорее ворон. И умный и ловкий. Хотя оболтус ещё тот. А Нюха, так та ворона-вороной. От Нелё-Коровы и то толку больше. Знаешь небось притчу про сыр? Так вот это про нашу Нюху. Самое то. Всё вроде.
Стряпуха кинула в котёл горсть какого-то порошка и обратилась к Янчику.
- А ты беги, Пирожок, народ позови, сам знаешь кого. А Штоку так и скажи, что раз утащил чего, пусть больше ко мне не ходить. Ишь какой наглый! - прокричала она вслед убегающему мальчишке. Потом обернулась к гостю и улыбнулась.
- А всё равно придёт. Что с него взять. Шакал, он и есть шакал. Вся сущность такая. Да и не передаст ему Янчик. Забоится. Пирожок, он и есть Пирожок. Через годок инициацию проходить, а ... одно детство на уме.

Сообщение отредактировал Torvik - 11-02-2010, 14:36

[Reylan >>>]

С Торвиком

- А Янчик - кем станет? - поинтересовался Корха. Ему хотелось перевести разговор ближе к теме второй ипостаси чиа. Он слышал об этом в общих чертах, но от самих чиа услышать бы лучше.
- Кто ж его знает? Это уж как судьба ляжет. Может обезьяной, может пауком. Разве ипостась выбирают? Это она выбирает тебя.
Таве говорила с пришельцем так, словно он был членом её племени, без излишнего официоза, принимая его за такого же, как она, только почему-то слишком долговязого.
- Если бы выбирали ипостась, все бы становились юргаями. А то иногда таким зверем перекинутся, что и не видали не разу. Вот тебе и инициация. А у вас что, не так что ли?
Янчик снова был на поляне. Да не один...
За Янчиком шел кто-то высокий по меркам чиа. Пол сходу определить было сложно, просторная хламида скрывала тощее тело, а длинные волосы - лицо. Вся фигура казалась какого-то рыже-серого цвета, что спутанные патлы, что одежда. И даже загорелая кожа была в каких-то серых разводах - не то рисунок, не то просто грязь.
- В моей семье все вороны, - не зная, стоит ли вдаваться в детали заговорил Корха и был рад умолкнуть при появлении на поляне Янчика и второго чиа.
- Все вороны? - Удивлённо переспросила Таве, - Это так везёт или что случилось?
Хозяйка кивнула на спутницу Янчика и опять обернулась ко всаднику:
- Вот ведь, сказала "Зови своих", а он кого привёл? Разве можно быть таким несерьёзным. Вот и скажите после этого, кем он станет? Обезьяной или попугаем?
- Так нас задумали. От самого сотворения племени, - пояснил Корха, ни разу не покривив душой. Согласно их верованиям именно так все и было.
- Да ведь и я не то чтобы чужая, тетя Таве, - отозвалась пришедшая, откидывая с лица нечесанные пряди. Миана-Маракун - так звали эту бродяжку, которая не приходилась родней никому из здешних, но изредка забредала в гости, принося с собой то новости, то безделушки.
- Ну, я и не говорю, что чужая, - немного сварливо согласилась хозяйка и подала гостье чашку с варевом, - Садись, трапезничай. Сегодня навар хороший. Вон даже долговязому нравится. Так, Ворон? А у нас вот всё иначе. Порой в племени и двух одинаковых не встретишь. Ипостась - штука скользкая. А у вас как, все вороны или есть и другие?
Таве налила себе в чашку и усевшись тут же, на поваленном стволе толстого дерева, приступила к еде.
Миана поблагодарила хозяйку и плюхнулась в траву, но прежде чем приступить к еде, извлекла из-за пазухи тонкую цепь костяных бусин, на конце которой болталась искусно вырезанная расправившая огромные крылья птица. Девчонка молча протянула подвеску Янчику.
Корха как раз разделался со своей порцией и отставил тарелку.
- Счастливо племя, которое кормит такой повар, - отдал он дань уважения хозяйке, - А другие есть. Лисы, волки... Но то - другие племена.
Хозяйка кивнула.
- Ух ты!!! - Янчик взглянул на птицу округлившимися глазами, - Это мне, да? Эх, мне бы такую ипостась. Я бы лета-а-а-ал!
Парнишка изобразил руками парящие движения, припадая то на одно, то на другое "крыло" и аж зажмуривая глаза от удовольствия.
Миана повела угловатыми плечами.
- Приручи летающего зверя и летай, - она обернулась к Корхе, - Я видела тебя в лесу. И твоего нейа. Вот думала, заблудишься или нет. Ты не чиа.
- Не чиа. - согласился Ворон. - Но я думал о том, что мы чем-то схожи. Потому и пришел. Познакомиться.
- Так ты, значит, дяденька, в ворона можешь перекидываться, да? - присоединился Янчик, пропустивший половину диалога, - А покажи, а? А ты можешь говорить в своей ипостаси? А всё понимаешь или как животное. Вон у нас Итё-Слон. Большой, а глу-у-упый. У него и так нос вона какой, а тут - хобот. А уж хавает... А лепёшки от него какие!!!
- Янчик, не мешай гостю, - прикрикнула на него тётка, - Так ему и интересны лепёшки нашего Итё.
- Покажу, - согласился Корха. Мгновение он сидел неподвижно, затем его силуэт поплыл, точно смазался, стал походить на сизый туман, прозрачный вверху и плотный, почти непроглядный ближе к земле, спустя еще пару ударов сердца марево развеялось и черный как уголь ворон, сидящий на месте долговязого хрипло каркнул.
- Ух ты! - Янчик потянулся к нему рукой, - Птичка, птичка, кашки хочешь? Тётенька Таве, а если его поймать и в клетку железную посадить, что будет, а?
- Что будет, что будет. Да убери руки, оболтус, не птица это. Когда Таха-Ёку вернулась, помнишь, что рассказывала? Вот то-то. Сядь спокойнее, чудо без перьев. Сам знаешь наши слабости, а спрашиваешь. Кому охота застрять в одной ипостаси. Особенно в нечеловеческой? Э-эх, молодо-зелено.
Хозяйка доела свою порцию варева и принялась собирать пустые использованные тарелки в большую лохань.
Миана, вылизывавшая свою плошку длинным ярким языком, отовалась от этого увлекательного занятия и фыркнула. Мол, и не такое видали.
Силуэт ворона снова растаял и собрался обратно, явив взорам присутствующих прежнего Корху.
- У нас случалось, что оборотень, забывал о своей человеческой сути. По разным причинам. Сначала его еще можно вернуть, но время коротко... А что за история Тахи-Ёко? - полюбопытсвовал Корха. Ему было интересно все и он надеялся чуть погодя тоже увидеть превращение.
- Да попала девчонкой ещё совсем в силок. Во второй ипостаси. Посадили в железную клетку. А перекидываться нельзя было. Иначе бы просто убили. Да ещё и всё племя вырезали бы. Так вот и просидела три года. Во второй ипостаси. Пила молоко из блюдечка. Теперь видеть его не может. И - не перевернёшься - тело-то будет прошито решёткой.
- Ага, до сих пор тётенька немного не в себе, - подал голос Янчик и покрутил у виска.
- А ты молчи, пострел! Самому бы так! - Таве махнула рукой, - Вот обернусь сейчас, да напорю тебя мохнатой лапой!
- А ты не догонишь! - мальчишка предусмотрительно отскочил в сторону.
- А кто же тот силок поставил и в клетке держал? - осторожно уточнил Корха.
- Ну, а это уже, извини, Корха-Ворон, не скажу. Это уже не только мои секреты. Ты же врагов своего клана мне не назовёшь? Особенно кого обвёл вокруг пальца?
- Ах вот оно что, - вздохнул Ворон. Он просто опасался услышать, что это были люди его покинутой родины.

[Кысь >>>]

День: шестое августа (утро)
Фигура: ладья Н8
Ход: без хода
Официальная клетка: Н8
Фактическое местоположение: H8

Шаиса застонала, вздрогнула, схватилась за плечо, стон перешел в рык - и только потом черные глаза тико распахнулись. Виану, почти задремавший у угасающего огня, поднял голову. Уже рассвело. Секунду хранительница смотрела на него так, словно искала защиты, потом наваждение растворилось в стылом утреннем воздухе. Шаиса гневно сверкнула очами и подскочила на ноги.
- Я их обеих убью.
Первые раши появились не скоро. Стая не выглядела хорошо - очень на многих хищниках красовались царапины, один едва шел: на его спине словно сомкнулись челюсти океанской акулы. Восемь, девять... Десятым вышел Аймар. Его плечо рассекал свежий рубец, но выглядел вожак, как всегда, так, словно полночи спал в тенечке. Шаиса проигнорировала его появление. Она ждала виновников.
Они показались все разом - два каам, две наездницы, двое раши. Яоро красовался окровавленной, но почти совсем целой шкурой, Ирите была вся в засохшем мыле, но тоже старалась выглядеть бодрой. Тико молчали и не поднимали глаз. Соскочив с Рако, золотистая почти целиком за ним спряталась. Второй коснулась босыми ступнями земли Каоре.
- Нарей, - тихо произнесла Шаиса. - Что ты сделала с моей стаей?
Девушка отпустила повод каам и осталась одна перед взглядом тико. Хранительница размахнулась и отвесила ей тяжелую оплеуху.
- Вон с глаз, кур-рица. До за-ката.
Золотистая поднялась с земли и как-то нетвердо побрела туда, откуда пришла. Ее нагнал каам. Каоре отвернулась и ушла к месту, где ждало ее одеяло. Меньше всего она ожидала сегодня заснуть.
Черно-белая тико была старше Нарей и, как ей иногда казалось, намного лучше знала, что делает. Она не родилась в Каа-Рис, и ее жизнь до отравления была устроена совершенно иначе. Кеаро долго говорил с ней, прежде чем принять в свою семью — о боевых псах, смертях, крови, узах... Она знала, что, если начнется война, ее родные собаки пойдут умирать на ней. Она знала, что не-тико лучше не стоит и допускать к раши. Что при усилии может сломать чужую руку. Что другие народы живут иначе. Но... Она не могла забыть маленькую фино на дороге стаи. Фино, которую псы — ее псы! — легко раздавили бы насмерть. Может быть, даже и не заметив этого.
Листья зашевелились и из-за корня показалась рогатая голова раши. Не Ирите, самочка из стаи Аймара, угольно-черная с удивительными бледно-розовыми пятнами на блестящей шкуре. Нарей что-то говорила о ней... Да, в ее стае было три малолетки, и Ириссе была самой младшей. Удивительно, но некрупная, еще совсем юная на вид девочка почти никогда не возвращалась с охоты раненой. Нарей протянула руку и раши подставила темный, почти щенячий рог.
Это не Каоре выбрала раши. Это они раз за разом выбирали ее... Но могла ли она в самом деле совладать с огромными псами?

Нарей не сразу забралась на спину Рако. Дело было даже не в стае, даже не в потерянной самочке — она просто слишком устала. Нарей приходилось быть «сердцем» на тяжелой охоте, но никогда еще противник не был таким опасным. Огромный каам не проявлял признаков усталости, но рядом с тико эта бравада была ни к чему: она чувствовала больную лапу и тяжесть, разливающуюся по телу названного. Но он хотел бы ее нести, и это Нарей тоже знала. Обняв зверя за пушистую, пропитанную росой гриву, лиа остановилась, и, наконец, забралась ему на спину.
Через Рако Нарей ощущала привычные ароматы леса, угасающий запах прошедшей здесь стаи, резкий — крови какранов. Лес кричал о том, что раши победили, но, если чуть опустить нос к следам, можно было найти и раны собак, и усталость, и слишком долгий бег. «Таки», - напомнила псу Нарей. А еще - «мы победили».
В обиде Шаиса не было настоящей нужды — ее ученица и так брала на себя каждый порез, каждую стертую лапу. Они с Каоре не заметили стаю какранов, не прочесали местность перед охотой, хотя отошли далеко от привычного леса, они позволили схватке задеть других лиа... Нарей до сих пор вздрагивала от мысли о том, как выставила между собой и какранами стену из раши, готовых сражаться до смерти. Когда ее учили подобному, золотистая посчитала это всего лишь данью традиции: не было такой опасности, от которой нельзя было бы убежать вместе с Рако, но сегодня она — сама — поставила стаю в кольцо. Они могли умереть там, окажись у какранов побольше ума, напади они скопом. От мысли о смерти своих раши — перехватывало дыхание.
Когда Нарей нашла молодую, коричнево-серую самочку, кааши уже умирала. Ее хватило только на то, чтобы в последний раз облизать золотистые руки тико.

[Соуль >>>]

День: четвертое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Е1 (ОНР)

Пушка не только заняла весь рабочий день, но и подарила Малене первый час сверхурочных. На обратной дороге вел Фарадей. Малена и Греза на заднем сиденьи травили вполголоса байки, и новенькая от души смеялась, даже забыв о покрасневших, все же сожженных руках. От непривычной нагрузки и еще менее привычного сухпайка ее слегка мутило, но по приезду девчонка первым делом побежала в бывший угольный зал. Крылатая девочка все еще была там - сидя на корточках прямо на груди тестового страйдера, она что-то писала на листке бумаги.
- Ты еще здесь, - обрадовалась Малена. Лори от неожиданности шумно взмахнула крыльями, отправляя листок бумаги в полет и поднявшись над грудой металла на добрый метр. Спускаться сразу она не решилась.
- Я не буду их трогать, - заверила ее Мали. Ей уже приходилось уговаривать стеснительных котят и щенят, но они ее умение редко ценили. Наверное, тоже правильно понимали жадное выражение глаз девчонки. Вот и крылатая тоже не торопилась спускаться. - Нет, правда. Я только вопросы хочу задать...
- Мне заапрещено... Я секреетная... - Без особой уверенности откликнулась Лори. Все-таки ей не было запрещено... Но сказали, что так можно отвечать на расспросы... Но ведь не запрещали же в самом деле?.. Сложная дилемма так ее озадачила, что она чуть не спустилась на пол в какой-то паре метров от любопытной новенькой.
- Я своя, и к тому же никому не скажу! - Возмутилась Малена. - Давай так... Только один.. нет, только три вопроса. Идет?
Похоже, у Лори не было выбора. Она покорно, хотя и без энтузиазма опустилась на землю.
- Ну?
Малена подошла ближе, странная беляночка сразу же от нее отскочила, расправив самые кончики крыльев. Подавив исследовательский порыв, новенькая просто обошла ее по широкому кругу, рассматривая сочленения крыльев.
- Почему их три штуки?
- Ну... Чеетыре ру-диментаарные, - как могла научно, ответила Лори. - Они, может быить, еще изменяатся.
- Я про сгибы, - глаза Малены радостно сверкнули: сэкономила целый вопрос.
- Аа... Чтобы большая плошаадь и не мешаало.
- Ты смешно растягиваешь гласные, - заметила новенькая и сразу поправилась: - это не вопрос еще. Они сьемные? Как приводятся в действие?
- Не... Они всегда. Там кристаалл, - белая девочка неловко указала на узкий массивный "рюкзак" между крыльями. - Кристаалл не всегда.
- Хорошо... А как тебя отобрали? Ну, для крыльев и прочее.
- Я не знааю... - На этот раз Лори нервно взмахнула сразу двумя сегментами, поднявшись над полом на добрый метр. - Не помнюю. Наверное я была мааленькоой.
Белая девочка выглядела так, словно вопросы совершенно испортили ей настроение, даже сиять перестала. Малена решила сжалиться.
- Я знаю, что обещала всего три вопроса... Но все же - ты шоколад любишь? - новенькая миролюбиво улыбнулась крылатой.
- Шоко... Это действие?
- Это еда... Я привезла настоящий, столичный, тут такого не видели даже. Буду праздновать назначение.
Белая девочка только хлопнула крыльями и ресницами одновременно.
- Ты приглашена, - пояснила ей Мали. - Идешь?
- Я? Да... а куда?
- Мне сказали, я пока у Вейонке живу. Заодно и дорогу покажешь.
Каюта Вейонке располагалась палубой ниже, чем мастерские отдела нагрузочного тестирования. Там же проживали и остальные работники отдела. На первую ночь Страмарк решила оставить новенькую в своей каюте, поскольку других не только свободных, но и подготовленных не было. Последний пункт – важен. Многие отсеки «Пламявержца» ленивые сотрудники ОНР до сих пор не разобрали от хлама…
Внутри каюта была не слишком большой – приблизительно пять шагов в ширину и десять шагов в длину, противоположно двери находился узкий иллюминатор, за которым сейчас вернулась пушистым котенком ночь. Две койки располагались одна на другой слева. Железные полки закрывались, в замках торчали ключи, однако дверцы были открыты – и, похоже, их не запирали уже давно. Страмарк пропустила обеих девушек внутрь, слегка удивившись Лорелее. Девочка тоже замешкалась, виновато опустив взгляд, словно вторгалась совсем без спросу. Малена виноватой не выглядела.
- Я хотела отпраздновать первый день немного, - объяснила она начальнице. - У меня даже есть чем... Вы поймете. Сейчас покажу.
А Лори наконец подняла взгляд - и остановилась, невольно подняв руку к лицу Вейонке, но задержав движение на полдороге. Страмарк отклонила голову назад, не понимая. Через секунду техномагесса осознала, что, готовясь спать, уже сняла окуляры. Вейонке сама коснулась левой брови, с легкой досадой улыбнулась:
- Не обращай внимания, Лори.
Между бровью и веком, шириной в два пальца и длинной в мизенец, розовел шрам от ожога, чудом не повредивший глаз. А глаза у Вейонке оказались зеленовато-карие и очень теплые.
- Так что там у тебя, Мален?

Сообщение отредактировал Соуль - 11-02-2010, 21:26

[Кысь >>>]

Та, наконец, достала из своего чемодана обьемистую коробку, заключенную в несколько слоев шуршащей бумаги. Применение бытовой магии на них было чуть ли не написано. Нарочито медленно новенькая сняла один слой, потом другой, а за третьим уже показалась крышка коробки с золочеными надписями. Коробка дорогого столичного шоколада, из тех, цена которых за последний год взлетела почти до небес: своих кондитерских должного уровня в ЭКК попросту не было. Девушка торжествующе улыбнулась. Лори не сразу отвела вопросительный взгляд от Вейонке, но потом неуверенно улыбнулась: она не знала, чему именно стоит радоваться.
Брови техномагессы поползли вверх.
- Неплохо… Но недостаточно, - Вейонке подмигнула. Без окуляров ее лицо было намного живее. Техномагесса подошла к одной из полок и раскрыла дверцы – в углу стояла бутылка белого матового стекла; внутри плескалась голубоватая жидкость. – Тоже изобретение ОНР. Название проекта – «напиток».
- Функционально, - оценила Малена. - А главное - посрамит любое шато. Хотя бы по цвету...
Девушка сняла крышку с коробки, открыв взгляду ряды конфет, больше похожих на медальоны из ювелирной лавки, разве что созданные в бело-коричневой гамме. Лори переводила неуверенный взгляд с одной знакомицы на другую.
- Оставайся, Лори, - Вейонке уперла сильные ладони в бока и смяла складки свободной и длинной рубашки, - может Фарадеев или Ростиса позвать?
Белая девочка шевельнула крыльями, но умудрилась сдержать радостный жест. Подумав, она решила продемонстрировать собственное изобретение - отвязала с пояса обе ленты и аккуратно привязала "пальцы" обоих крыльев к "плечам". Выглядело смешно, но катастрофу действительно способно было предотвратить. На секунду натянув ленты, Лори запрыгнула на верхнюю часть кровати одним слитным движением и тут же свесила оттуда волосы, изучая диковины.
- Фарадеев хорошо бы, - обрадовалась Малена. - С Ростисом не уверена...
На ее лице ясно читалось сомнение в адекватной природе любого начальства.
- Кстати, поскольку с орудием все в порядке, ее со дня на день повезут к «Темному пламени».
- Если вам нужно сопровождение... - глаза Мали оживились.
- Не мне. Но ты можешь поехать, посмотреть-как-это происходит снаружи. А с собой я дам пару книг, которые не помешало бы прочитать исключительно для теории.
- Буду рада, - улыбнулась новенькая. - Лори, поможешь мне с Фарадеями?
- Я приведу... - Ленты снова опасно натянулись, но не больше того, и девочка легко спрыгнула вниз. - Что нужно сказаать?
Вопрос предназначался обеим "старшим".
- Не волнуйся. Лучше пока чашки собери по комнате. Их тут должно быть семь-или-восемь, - Вейонке жизнерадостно махнула рукой и, поправив складки широких брюк из плотной темно-зеленой ткани, выскочила в коридор. Она постучала в каюту Фарадеев, выглянул Константин, сказал, что Греза уже спит.
- Я приду, - кивнул он на объяснения Вейонке, - хорошая девочка.
Он несколько секунд пристально изучал глаза Страмарк:
- Без этого, - он провел ладонью перед своим лицом, - тебе получше.
- А… забыла, - Страмарк на минуту задумалась, не вернуться ли за окулярами, потом решила не тратить время. Она взбежала по лестнице наверх и через полминуты уже постучала в дверь мастерской Ростиса. На ответ - заглянула внутрь, повторила то же предложение, что и Константину Фарадею.
Последовала задумчивая пауза, после чего Джейм улыбнулся:
- Конечно. Только выпить - совсем немного, вы же меня знаете.
Чуть склонил голову набок, рассматривая неожиданное зрелище - полностью открытое лицо Страмарк. Едва тронутые рыжиной каштановые брови чуть выгнулись:
- «Напиток» же совсем слабый, не переживайте. Идемте.
- Секунду... - Джейм сделал пару пометок, собрал листы в стопку и поднялся. - Пойдемте, не будем заставлять остальных ждать.
Через несколько минут, они вернулись в каюту Страмарк, где Константин Фарадей успел освободить пространство и принести пару стульев, чтобы никто не стоял. Лори уже собрала целых пять чашек и теперь нервно натягивала ленты, разыскивая пятую. Малена уютно устроилась на кровати и пока ножницами срезала лишнее с рукава платья. Получалось нетривиально.
- Может тебе дать рубашку? – сочувственно спросила у Самонд Вейонке, выуживая последнюю кружку из под кровати и передавая ее Лорелее.
- Наверное уже завтра... - Малена задумчиво посмотрела на шкаф, потом решила что вряд ли туда поместится. Крылатая радостно звякнула кружками и аккуратно расставила их вокруг бутыли. Последняя вызывала у нее не меньшее любопытство, чем привозной шоколад, но и не меньшую осторожность.
- Как вам у нас? - весело осведомился Джейм у Малены.
Страмарк аккуратно отвинтила крышку белой бутылки и разлила «напиток» по чашкам, в каждую получилось приблизительно на два пальца выше половины. Бело-голубая жидкость пахла молоком и почему-то – полевыми цветами…

[V-Z >>>]

- Завтра буду пересматривать гардероб... и привычки в еде тоже... - задумчиво перечислила новенькая. - А можно уже оставаться совсем, или?..
- Если вас не напугала сегодняшняя работа, почему нет? – Фарадей посмотрел на Джейма. – Девушка справилась отлично.
Вейонке кивнула в подтверждение. Лори поставила свою чашку на верхнюю из двух кроватей, взлетела туда сама (ленты снова выдержали) и тут же сунула в чашку нос. Отпить она пока не решалась.
- Рад это слышать, - усмехнулся Ростис, осторожно поднимая свою чашку. - Замечу - тут почти каждый день проходит именно так, так что если это не пугает... то могу лишь приветствовать.
- Тогда, за практикантку моего отдела, - Вейонке оперлась одной ладонью о железный стол, другой – приподняла чашку.
- Пугает? Я об этом всю школу мечтала! - улыбнулась Малена. - Только там все это было под строгим запретом.
Сверху крылатая все-таки решилась попробовать незнакомый напиток. Он ей явно понравился. Новенькая решилась попробовать тоже - и одобрительно кивнула Вейонке.
- Ни разу такого не пробовала.
О том, что и вина дома довали по глотку на дне рюмки - девушка предпочла умолчать.
- Константин, ты же приложил руку? – к Фарадею старшему Вейонке обращалась дружески. Он опустил голову к кружке, соглашаясь. – Они умеют не только взрывать.
- Это, конечно, не по нашему профилю, - заметил Джейм, делая свой глоток, - но... Госпожа Саяра не зря как-то раз назвала ОНР "Отделом Нетипичных Реализаций".
- Супруги ДанЛей, - пояснила Малене Вейонке. Девушка кивнула. – Константин, когда вы решили везти оружие?
- Кажется, Джейм, вы назначили на завтра?
- Именно так, - подтвердил Ростис. - Греза повезет, уверен, она справится.
- Не будете возражать, если Лорелея и Малена поедут с ней?
- Я бы тоже поехал, - заметил Фарадей. Малена радостно улыбнулась.
- Работе это не помешает. Вейонке говорила, что даст мне книг изучить в дороге.
- Ну вот, орудие даже еще не выстрелило - а уже половины отдела целый день не будет, - усмехнулся Ростис, отпивая еще глоток. Кружка Вейонке тем временем опустела наполовину.
- Лори, - обратилась к «научной разработке» Страмарк, - там, кажется, еще одна была.
Фарадей задумчиво посмотрел на крылатую девушку, но снова промолчал. Вейонке тем временем подошла к полке и двумя пальцами накрыла корешки двух книг, вытащила протянула Малене.
- Я не уверен, что у Грезы хватит опыта настроить оружие под системы комплекса, - произнес Константин.
- А я очень хотела бы посмотреть на "Темное пламя". Многие устройства отсюда не изучают на континенте... - прибавила собственные мотивы новенькая. - Мне кажется, как лаборант, я должна ориентироваться в этом.
Крылатая снова подвергла испытанию свои ленты, но жертва была оправданной - в том же шкафу нашлась не одна, а целых две бутылки. Без помощи крыльев девочка, правда не сразу рассчитала баланс и вместо участка пола чуть не приземлилась на колени Константина, но все обошлось. Поставив обе емкости, Лори удивленно оперлась о край кровати, и не сразу решилась вернуться на место. Малена хихикнула.
- Осторожнее, - вспомнив о долге начальника, напомнил Джейм. - С непривычки это... кружит голову. А хмельные техники не лучше хмельных магов.
- Неужели? – Страмарк в своей любимой манере оседлала стул, скрестив руки на спинке стула. – Вам добавить, Джеймс?
- Нет, мне и этого количества хватит, - покачал головой Ростис.
- Не переживайте, в мастерскую я вас отведу, - лаконично улыбнулся Константин, - и Лори - тоже.
Крылатая уже изучала новую порцию - вместе с прихваченной снизу шоколадкой. Услышав свое имя, она дернула крылом, натянув ленту, и кивнула.
- В ее возрасте небезопасно пить больше двух глотков.
- Не подумайте плохого, - заметил техномаг Малене, - такой праздник тут не каждый вечер.
- Я знаю, - улыбнулась Малена. - С головной болью трудно работать. Это я предложила Вейонке.
Страмарк потянулась вперед и мягко передала практикантке кусочек шоколада. Сверху снова послышался звук натянутых до предела лент. Лори отложила кружку и посмотрела на собственные ладони, быстро загибая пальцы и словно что-то подсчитывая.
- Я младше вас, - наконец решила она. - Но старше всех остальных.
Константин удивленно запрокинул голову, как будто спрашивая: «Неужели?»
- Тридцать или тридцать пять... - объяснила крылатая. - Точно - труудно.
Беседа за чашками продолжилась; впрочем, одной бутылки на пятерых все же для праздника не хватило... так что появилась и вторая. Джейм решительно отказывался, но все же противостоять подчиненным не смог, хотя и ограничился лишь еще одной чашкой. Впрочем, в какой-то момент, Ростис упустил из виду, как Фарадей снова и снова наполняет его чашку совсем по чуть-чуть. Все же совсем опьянеть у Джейма, кажется, не получилось - в определенный момент он твердо отставил чашку, заметив, что не хочет допиться до "зеленых лисов... то есть слонов".

[Кысь >>>]

Лори не упустила, а потому заботливо следила за тем, чтобы шоколад у начальства тоже присутствовал. В процессе, правда, потеряв четыре или пять перьев. Одно чуть не ткнулось прямо в кружку мага-заговорщика. Малена - непривычное для нее дело - молчала, как довольный кот, рассматривая новых коллег из тени верхней кровати. Джейм давно заметил за собой странную привычку - хмель заставлял его пускаться в околофилософские размышления (в частности, поэтому он старался не пить). Но сейчас было уже поздно - так что язык развязался. На этот раз темой он почему-то выбрал вред пьянства; память не подводила в любом состоянии, так что проникновенную речь Ростис снабжал массой примеров с юга и севера. Речь почему-то вызвала у младшей части состава несколько странную реакцию - девушки совершенно одинаково улыбались, а Лори еще и взяла на себя роль основного источника света. Вейонке молчала. Она сидела, опустив локоть на спинку стула и подперев ладонью левый висок. Страмарк переводила взгляд с Константина на девушек, с девушек на Ростиса, обратно. На тех, кто говорил, взгляд задерживался надолго. В конце концов филиппики в адрес пьянства закончились фразой: "Хотя я и чувствую по этому поводу некоторый диссонанс" и взглядом, брошенным на собственную чашку. Она наконец-то опустела.
Страмарк посмотрела на часы.
- Половина первого ночи.
- Я сейчас уйду, - испуганно заверили ее сверху. Белокрылая разработка даже двинулась, порываясь встать, но потом решила, что опасностей при полной комнате это таит слишком много. Малена с некоторым вопросом посмотрела на Фарадея, но тут же перевела взгляд на недопитую кружку. Кажется, она выпила меньше всех, зато сьела больше всех шоколада.
- Я помогу, - Константин поднялся и протянул Лорелее руки. Та оперлась на одну из них своей и соскочила вниз. Весу в ней было едва ли на четверть видимого, так что даже без крыльев прыжки получались легко. Вот сами они подвели - на прощание Лори смела чью-то кружку на пол. Пустая и железная, она покатилась, звеня.
- Я пока что способен... к самостоятельному передвижению, - Ростис очень аккуратно поднялся.
- Вы уверены, начальник? – вскинула брови Страмарк.
- У нас не такой большой корабль, чтобы я не вписался в коридор, - Джейм пожал плечами, но обычное пожатие превратилось в какой-то горизонтальный эллипс.
Веойнке широко улыбнулась и допила половину кружки «напитка».
- Спокойной ночи, Джейм, Малена. Приятных снов Вейонке.
Очень аккуратно, как будто фарфоровую куклу, поддерживая Лори, Константин вышел, чуть споткнувшись на пороге. Крылатая улыбнулась всем на прощание, но говорить ничего не стала. Малена, не вылезая со своего места (она по примеру других поняла, чем это чревато), помахала уже уходящим. Потом повернулась к оставшимся.
- Нам так просто будет спокойнее, - предположила она.
- Не волнуйся за Лори. Фарадей может выпить три бутылки и не запьянеть.
Ростис очень медленно и аккуратно поднялся, вежливо наклонил голову. На поклон в нынешнем состоянии рассчитывать не стал.
- Надеюсь, вечер для всех прошел интересно.
Мали сделала ненастоящий глоток из кружки, чтобы скрыть улыбку. Ей вечер понравился. Страмарк посмотрела на со скрипом закрывшуюся за спиной Ростиса дверь и отодвинула кружку и непочатую бутылку.
- Возьми в шкафу чистую рубашку, - улыбнулась девушке Страмарк. – Пойду провожу, а то еще с лестницы упадет…
На этот раз Малена кивнула открыто и радостно. И осторожно, не выпуская стойки кровати, выкарабкалась из "норы" на неяркий свет. Вейонке вышла.
Словно в ответ на ее слова послышался металлический грохот и шипение, нередко сопровождавшее ледяные чары. Потом - чуть более высокое, каким сопровождалось развеяние таковых. Страмарк повернула ключ одного из светильников на стене, озаряя коридор бледно-желтым светом. Начальник сражался с лестницей в буквальном смысле этого выражения. Вздохнув, девушка по странной кривой пересекла короткое расстояние, и в своей обычной манере сжала окаменевшей рукой ворот чужой куртки. Прежде такого она себе не позволяла – только с младшими коллегами, когда они норовили упасть.
- Благодарю, - вежливо отозвался Ростис. - Но я вроде и сам себя поддерживаю при помощи Искусства.
- Неужели, - саркастически улыбнулась Страмарк, делая шаг вверх по лестнице.
- Не скажу, что получается идеально, но все же погрешность в пределах нормы, - отозвался Ростис.
Каменная рука держала его за ворот; Вейонке упорно, крепко хватаясь свободной ладонью за перила, продолжала подниматься. Джейм этому не мешал, и даже способствовал - мелкими ледяными шипами, выраставшими на ботинках, повышавшими сцепление с металлом ступеней.
- У вас завтра будет болеть голова, - предупредила Страмарк.
- Ожидаемый побочный эффект, который утром будет казаться единственно основным, - сообщил Ростис.
Нога подвернулась, и оба техномага едва не полетели с лестницы; впрочем, ледяная прослойка немедленно соединила руку Джейма со стеной, и в результате их только тряхнуло.
- Может быть, я вас донесу? – жалобно спросила Страмарк, выпрямляясь и отодвигаясь от чужого плеча.
- Это означало бы лишнюю, несправедливую, неэтичную и вредную для личной гордости нагрузку, - возразил Ростис. - Но благодарю за предложение.
Страмарк выдохнула сквозь зубы и решительно потащила Джейма на верхнюю ступеньку лестницы, а оттуда – дальше по коридору, к его мастерской. В какой-то момент Вейонке не выдержала и действительно слегка приподняла Джейма над полом коридора – перенося через очередной порог. Чтобы не споткнулся. Заметил ли это сам Ростис, осталось неясным, но оказавшись в мастерской, поблагодарил. Страмарк пожелала ему удачно добраться до постели и очень медленно двинулась в обратном направлении.

[Соуль >>>]

Соуль, Визет

День: четвертое августа
Фигура: ферзь D1
Ход: без хода
Официальная клетка: D1
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

Когда родители вернулись на корабль, Сазел вел себя очень тихо. Вначале он ходил за Саярой по пятам и внимательно изучал все, что она делает, а говорил – мало. Сообщение о поездке обратно в ОНР мальчик воспринял безропотно. Он наконец-то осознал, насколько серьезно все, что происходит.
Без получаса полдень поступило сообщение с расписанием. «Ланьяр» следовало присоединиться к ночному патрулю сразу после заката. По лицу Саяры можно было сказать, что лиса мучается тяжелой головной болью… Саяра попросила Вензела какое-то время побыть в стороне и занялась проверкой рангоута и такелажа – самостоятельно, не создавая ни единого морока, чтобы ничего не упустить. Сазела лиса попросила побыть с отцом или поиграть с Лииром. Дану пришел к шхуне после того, как ДанЛеи покинули собор. Жизнерадостного лисенка сразу привлекли кетъены. И теперь оба мальчика играли с нейа. Сазел самозабвенно творил иллюзии. Вензел наблюдал за сыном краем глаза, но больше занимался с новым ледяным созданием.
Криомант расположился на юте, и Саяра даже из «вороньего гнезда» видела, как искорки холодного волшебства струятся между длинными, тонкими и очень подвижными пальцами. «Очень ласковыми», - на секунду позволила себе отвлечься от снастей лиса. Она перевела любящий взгляд с супруга на сына и неожиданно застыла. Что-то изменилось.
Напряжение криоманта передалось «Ланьяр», отозвалось эхом от киля до стеньг.

Проснувшись, Ренан долго смотрел на руку – между средним и указательным пальцами кожа налилась фиолетово-розовым и была готова вот-вот треснуть. Язва. Сколько бы раз Ренан не оборачивал течение времени вспять, болезнь возвращалась. Лис сосредоточенно сжал ладонь в кулак, и через минуту на месте язвы снова была чистая и гладкая, золотисто-восковая кожа.
- Проснулся? – заглянул в комнату кудлатый старик.
- У тебя не дом, а колыбель из тех, что солнцепоклонники подвешивают на реи, чтобы дети спали, - дружески улыбнулся Ренан и сел, потянувшись – сцепив крепкие руки за спиной в замок. – Спасибо, Кшубер.
Несколько лет назад Кшубер Норман был в числе инженеров, работавших на постройке «Темного Пламени». Ренан испытывал к старику искреннюю симпатию и не стеснялся ее проявлять. Человек мудрый, сильный и открытый - Кшубер не умел располагать к себе людей: слишком прост и груб. Однако лис прикипел к нему сразу, и, когда старик ушел на пенсию часто к нему приезжал, как предлог, используя «посоветоваться о…»
- Я закончил фенечку с чертежами, - медвежьи руки, покрытые волосами, и вправду – как шерстью, Норман скрестил на груди. – Отрывай хвост от постели, хитрюга, а то твоя фифа лично тебя явится ко мне искать.
Ренан снова довольно улыбнулся, но на всякий случай напомнил без шутки:
- Не говори о ней так, ей бы не понравилось.
- Кура не птица… - хмыкнул старик и довольно замолчал. Против всех слов Саманту Риши он уважал, хотя по природной грубости не мог и о ней говорить хорошо. – Собирайся, хвостатый. Завтрак на столе дымится. Женушка моя…
Ренан улыбнулся. Алевтина Норман была супругу под стать, а готовила так, что лис был готов с едой и собственные когти проглотить. И на этот день, ярко-рыжая и улыбчивая женщина необъятных форм ожидания оправдала. Норманы и Ренан сидели за столом. Чертежи стояли у стены, и лис понимал, что ему отчаянно не хочется покидать гостеприимных стариков, но возвращаться надо было. И желательно до вечера.
Ренан попрощался с Кшубером и Алевтиной, не скрывая сожаления; и вышел.
Золотистая кожа, темные волосы, две прядки которых собраны на затылке серебряным гребнем с рубиновой искрой. Солнце блеснуло на алой капельке. Солнцепоклонник остановился и невольно перехватил тубус с чертежами. Лис не ожидал увидеть перед собой покачивающийся в метре над землей корабль.
Ренан, задумчиво и тяжело оглядывая «Ланьяр», спустился по ступенькам и тихо ругнул себя за неосторожность. Следовало проверить лишний раз, есть ли в городе ДанЛеи, когда собирался. Лис закинул тубус за левое плечо и решил уйти как можно скорее, но из-за корабля слегка повеяло холодом - творились какие-то чары. Спустя пару секунд под шхуной проползла ледяная змея - некрупный мор'ан.
Она, творение холода, увидев лиса, остановилась, приподняла голову и вопросительно зашипела.
Ренан поморщился про себя, а внешне - небрежно кивнул холодной гадюке и направился мимо небольшой площадки, обходя ее как ни в чем ни бывало.

[V-Z >>>]

те же

Змей наблюдал холодными глазами; в них промелькнул блик - и спустя несколько секунд из-за кормы появилась фигура в белой мантии. Вензел, хотя и не видел шурина долгие годы, узнал мгновенно; остановился, и выражение лица стало совершенно непроницаемым.
- Ренан.
Лис, не останавливаясь, махнул, как ни в чем не бывало ладонью, приветствуя.
- Мне... хотелось кое-что оговорить, - негромко, как будто предлагая задержаться, остановил его Вензел. Похолодало еще сильнее; в воздухе даже закружились снежинки, и струйка таких пересекла путь лису. Легкая, безвредная... пока.
- Вензел!
Ренан остановился и вздохнул, обернулся. За плечом криоманта темнел силуэт его сестры, когда-то возлюбленной, потом…
- Я не собираюсь сражаться ни с тобой, - отстраненно сообщил лис, сжимая внутри ледяную ярость, - ни с этой предательницей. Ни с вашим ублюдком.
Глаза криоманта чуть сузились; любые оскорбления в свой адрес он игнорировал, а вот сказанное о жене и сыне...
- Не похоже по словам, - голос сейчас казался вообще безжизненным; в опущенной руке проступили очертания ледяного лезвия.
- Мне необходимо возвращаться на «Темное пламя», - заметил Ренан. – Извини, не до склок. Саманта Риши отправила меня сюда по работе.
Теплая ладонь Саяры накрыла ледяное запястье супруга.
- Это ожидаемо, - проронил Вензел.
В ледяной тон криомант умудрился вложить явный подтекст "кто бы критиковал связи между народами..." Ренан в ответ брезгливо искривил губы и перевел взгляд с Вензела на Саяру.
- Говори вслух. В следующий раз, если станешь мне поперек дороги, убью и не вспомню, что росли вместе.
- Не рекомендовал бы. - от краткой фразы ДанЛея веяло совершенно явным: "убьешь - переживешь ненадолго".
Проигнорировав слова криоманта, лис скользнул дальше, и солнце блеснуло на маленьком рубине в гребешке.
Саяра молча и крепко обняла супруга, потом потянула к себе за локоть... Вензел смотрел ее бывшему противнику, бывшему брату вслед – и лиса скользнула вперед, приподнялась на цыпочки и поцеловала холодные губы истово и мягко. Криомант расслабился - сильно, по его меркам. Повернулся к жене, взглянул в глаза.
- Мне очень хотелось с ним рассчитаться, - признался маг. Лиса заглянула в светлые глаза и тихо отозвалась:
- Я сама.
Вензел приподнял брови.
- Уверена?
Саяра отрицательно покачала головой, а потом - снова поцеловала супруга. Она прижалась к его плечу, потом искоса посмотрела Ренану вслед. Вздрогнула. Прошлое на мгновение коснулось плеч крыльями сквозняка, обняло.
Лис сощурил черные глаза. Брат и сестра – разные и похожие, как близнецы. Ветер стегнул небо лентой волос Саяры; по-мужски подрубленная прядь слизнула кровь с плеча Сет-Ренана.
Поток ветра едва не вырвал саблю из руки воина - сталь описала неровную восьмерку и плашмя зазвенела о чужой клинок. Удар отдался в грудь, а шемшир Саяры, ободренной нелепым успехом, полоснул по предплечью; скользнул к животу – звякнул о непрочную защиту. Жрица на секунду прикрыла глаза
Саяра снова вздрогнула.
Сознание возвращалось с упорством назойливого щенка – бестактно и упрямо. Язык казался шершавым и сухим, а на самом его кончике замер звездочкой привкус меди. Тянуло болью мышцы рук и ног, и почему-то было холодно…
Веки, как свинцовые, - глаза удалось открыть с трудом. Рядом с приземистой и узкой кроватью, какой оборудовали каюту старпома, сидел «господин маг»; у ног ДанЛея свернулся ледяной лис, устроивший крепкую голову на одеяле. Саяра с трудом сосредоточила взгляд; отодвинулась – подальше. Вензел с невозмутимым видом продолжил работать с исцеляющим заклинанием.
Жрица попробовала пошевелить рукой – сразу же кольнуло рану на боку. Морщась и вытягивая из-под мора’на одеяло, девушка отползла к стене; каждый раз, когда раны напоминали о себе, – вздрагивала.
- Не надо двигаться, - посоветовал ДанЛей, не прекращая исцеления. - Я еще не закончил.
Саяра уверенно отвела чужую руку прочь и заслонилась покрывалом, словно щитом. Взгляд раскосых глаз стал мрачным и враждебным.
- Вы предпочитаете раны, боль и последствия от них?
Язык ворочался с трудом; из-за сухости в горле голос звучал хрипловато и тихо, но твердо.
- Оставьте меня в покое.
Последнее воспоминание вызвало мягкую улыбку, лиса прижалась теснее.
- Мама?..
- Все будет хорошо, - шепнула Саяра, и впервые поняла, что не может справиться со все нарастающей тревогой.

[Барон Суббота >>>]

День: шестое августа (утро)
Фигура: слон f8
Ход: без хода
Официальная клетка: f8
Фактическое местоположение: f8

(c Тео и Даркнесс)

Лагерь приближался, быстро и неумолимо. Кир уже мог слышать хищный посвист стрел и молодецкие выкрики, неизменно сопровождающие особенно успешные выстрелы. От одной мысли, что придётся предстать перед наставником даже не попытавшись выполнить его поручения начинали чесаться плечи, но рукой он чувствовал дыхание спящей фино, и лапы продолжали нести цей-ина мягко и быстро. В лагерь "Золотых стрел" они вошли уже затемно.
Нартэн свалился со спины Кира кулем и так и остался лежатьв траве, тяжело дыша и не веря, что пытка кончилась. Сам же молодой цей-ин понурив голову пошёл к большому дереву, растущему в дальнем конце Долины Цветов, безошибочно чувствуя там Сайамара.
Тот действительно обнаружился у корней древесного патриарха: сидел закрыв глаза и то ли спал, то ли медитировал.
- Ну? - тихо спросил Гуляющий по Лесу, стоило Киру приблизиться на десять шагов.
- Говори, почему даже не попытался выполнить мой наказ и не смей лгать!
От того, что наставник допускает саму возможность подобного, Киру стало совсем горько и он опустил голову.
- Это моя вина, учитель и у меня нет оправданий. Но прежде чем покарать меня, прошу, посмотри на неё.
Сайамар открыл глаза и поднялся. Кинна тяжело дышала. Голова безвольно откинулась назад. Лоб весь был покрыт испариной. Она спала, но...

Кинна бежала, не разбирая дороги и не чувствуя ног. Упругие ветви хлестали ее по лицу и рукам, кустарники преграждали дорогу… Никогда маленькая лиа не думала, что Лес может быть таким. Лес горел, Лес страдал, Лес пытался задушить ту, кого считал виновницей этого страшного пожара. Фино горела вместе с лесом. Горячие клубы дыма душили ее в своих объятиях, сжимали грудную клетку… Несколько раз Кинна заходилась в кашле и ей казалось, что все – сейчас она упадет и останется здесь навсегда. Несколько раз она действительно падала в липкую грязь, но вставала и продолжала свой безумный бег.

Сайамар метнулся вперёд с таким лицом, что шерсть на тигриной половине Кира непроизвольно встала дыбом, но усилием воли он заставил себя не вставать на дыбы и не отшатываться.
- На землю, - отрывисто приказал Гуляющий по Лесу, падая на передние колени. – Кто умер рядом с ней?
Кир уложил тоненькую, побледневшую фино перед учителем и тут же ответил, коротко, но ёмко:
- Рысёнок, которого она любила и держала.
- Да. Теперь смотри, ученик, смотри очень внимательно. Ибо, клянусь бородой Средоточия, если ты не поймёшь, когда мне понадобится помощь – горе тебе!
Поросшие седыми волосами руки старого цей-ина легли на лоб и живот Кинны, Сайамар чуть шевельнул пальцами, нахмурился и…
Кир едва не закрылся руками, такой силой хлестнуло от учителя. Он не понимал, что происходит, но ощущал, как Сайамар закручивает в тугой жгут вокруг несчастной девушки вихрь каких-то непонятных сил. С чувством, похожим на резь в глазах, Кир всматривался, всматривался изо всех сил.
Казалось, будто ее лицо покрылось легким слоем инея. Даже веснушки побледнели. Сильный вдох. Мучительный выдох. Вдох?..

[Darkness >>>]

Внезапно все закружилось, стволы деревьев, кустарники, травы, огонь – все слилось в едином хороводе. Пестрое кольцо сужалось, не оставляя никакой надежды, и вдруг просто исчезло.

Бежать было некуда. И незачем. Шумная темень леса внезапно исчезла, деревья-великаны расступились. Огромная поляна была залита ярким солнечным светом. Лучи ласкали пожухшую траву, изящно украшенную мириадами льдинок, играющих сейчас всеми оттенками радуги. Мороз сковывал воздух, но дышать этой холодной свежестью было легко и приятно. Так странно – лето и мороз. Вокруг кружились хлопья тополиного пуха. Да нет же! Это были настоящие снежинки. Кинна никогда прежде не видела снега, но знала, что это именно он. Фино подставила ладони, и причудливые творения стужи мерцали на ее руках, не расстаяв. Фино не чувствовала холода. Ей было спокойно просто стоять среди этого невероятного великолепия природы.

Сайамар сжал зубы. Его хвост нахлёстывал по бокам, Яртэ, оставленная в траве шипела, надрываясь, но не решаясь приблизиться к хозяину. Белый цей-ин чувствовал, что несмотря на все его старания маленькая фино уходит, а он ловит крупицы её жизни, убегающие сквозь пальцы подобно каплям крови из раны. Сайамар с отчаянием понял, что вот-вот и всё, будет поздно что-то делать. В этот же момент сердце Кинны остановилось.
Гуляющий по Лесу едва не отнял руки, с рыком раздражения на самого себя и боли, но поверх его загорелых, могучих ладоней легли куда более хрупкие руки ученика.
- Помогите, - прошептал Кир, плотно закрывший глаза и вновь чувствующий, как его душа становится стрекозиным крылом, через которое идёт солнечный луч. – Пожалуйста.
Сайамар снова склонил голову и крепко зажмурился.


Снег забирал всяческий шум шагов, хотя, казалось - должен был наоборот, скрипеть под всеми шестью лапами цей-ина, вышедшего из-за деревьев. Тигролюд был медно-рыжим, загорелым - и очень большим. В раскрытой ладони лиа нес маленький фонарик, внутри которого ловил лучи солнца, вбирая их в себя, крохотный лепесток огня.
- Кинна... - тихо позвал девушку цей-ин.
Ей показалось, что голос прозвучал из-за спины. Но великолепный получеловек-полузверь появился совершенно с другой стороны. Сначала фино приняла его за Кира, но тут же поняла, что ошиблась. Вышедший на поляну цей-ин был огромен даже по сравнению с ее недавним знакомцем. От него пахло силой и бесконечной добротой одновременно.
- Кто ты?
- Меня зовут Дангъе, - цей-ин поставил фонарик на снег, и белые хлопья начали постепенно таять вокруг - медленно, даже плавно. Сам рыжий лиа сел рядом, подвернув под себя лапы.
- Я хочу помочь тебе, - он говорил негромко, серьезно, но в тоже время - по-доброму, будто разговаривал со своей дочерью. Или, учитывая то, что цей-ин был молод - с младшей сестрой.
- Ты пришел забрать меня туда, где больше не будет кошмаров? – фино стояла, опустив голову, и не смотрела на полутигра, - Там меня ждут… рысенок и Каин.
Имя она произнесла чуть слышно, бережно. Бесконечно дорогое воспоминание… Кинна боялась говорить о нем, словно от этого светлый образ навсегда уйдет.
- Нет, - Дангъе покачал головой, а потом поманил фино, - иди сюда, маленькая. Я пришел не для того, чтобы забрать тебя. Чтобы дать силы - идти дальше.
Осторожно ступая, Тонко Чувствующая подошла ближе. Шаги шевелили травы, льдинки тихо позвякивали, словно волшебные колокольчики.
- Удивительное место, - с непонятной улыбкой произнесла девушка, - Я очень устала. Я никак не могу вернуться. Хотела – и не могла. А сейчас даже не уверена, что хочу.
Она остановилась на расстоянии вытянутой руки. Рядом с цей-ином она чувствовала себя еще более тонкой и хрупкой, чем была на самом деле.